Аномалия

Глава 34

Глава 34

Ну давай еще расплачься при нем. Позорище. Хочется провалиться сквозь землю от обиды и непрошенных слез.

– Я тебя ненавижу.

– Женщины любят бросаться громкими словами, поддаваясь эмоциям. В особенности произносить излюбленное «никогда». Это глупо, Эля. Выпей кофе, успокойся и иди принимать новенького, – был бы рядом кипяток облила бы только так. – И не переживай, никто тебе не запорет твой будущий красный диплом. Даже такая как Настя, – до чего я докатилась, что даже не подумала ни о стипендии, ни о дипломе. – Более того, она не будет принимать у тебя его повторно, потому что через две недели она уходит в отпуск. А уж, если совсем спойлерить: за практику никто не ставит оценок. И уже сегодняшним днем она поставит тебе «зачтено». Но, конечно, тебе об этом не скажет и, по ее версии, ты будешь мучиться оставшееся время до пересдачи. А была бы скромнее и не бесила ее, она бы и не вздумала принимать у тебя сегодня зачет. Кстати, в качестве бонуса разрешаю тебе покрошить сегодня ночью чипсами на моей кровати.

– Ты меня унизил. Ни перед кем-то, а именно перед ней. Серьезно думаешь, что после этого между нами будет все по-прежнему, и я еще раз окажусь у тебя в квартире?!

– Если бы я хотел тебя унизить, я бы дал тебе в качестве пациента для демонстрации практических навыков мудака из пятой палаты, с которым ты успела поконфликтовать. И задавал бы при этом такие вопросы, на которые даже ты, имея неплохие знания, не ответила бы. Что касается задач. А разве ты знала ответы на них? Более того, моя дорогая, я сделал то, чего раньше никогда не делал. Я задал тебе настолько элементарный наводящий вопрос про клетки, что ты была обязана обратить на это внимание, покопаться в недрах своих знаний и вспомнить диагноз, зная эти самые клетки. Но ты не вспомнила. И да, я хотел оставить тебя при себе на практике еще на три недели, подсунув гематологию. Но я на самом деле не думал, что у тебя в реале настолько с ней плохо. Ты могла сдать зачет, назови ты просто диагноз, не зная тонкостей. Пусть подтасовка задач была с моей стороны не слишком красивым жестом, но, будем считать, это моей маленькой блажью, чтобы видеть тебя почаще. Да и посмотри на это по-другому. Теперь с лейкозами ты разберешься не к госэкзаменам, а в рекордные сроки.

– Хотел бы научить меня этому, уже тысячу раз сделал.

– Ну, извини, что поставил выше желание проводить с тобой свободное время в ином ключе, – да, точно. Свои желания потрахаться. Почему-то об этом я совершенно забыла. Несмотря на то, что я стала его желанием, я для него все равно пустое место.

– Ты сказал, что женщины подвержены эмоциям. А чему подвержен ты?

– Ты хочешь поговорить обо мне? Давай лучше вечером, когда ты остынешь. И лучше кое-чего не делай сейчас.

– Чего?

– По глазам вижу, что скажешь то, о чем потом будешь жалеть. Поэтому не надо, Эля, – тянет руку к моему лицу и заправляет за ухо прядь волос, на что я моментально реагирую и ударяю его ладонью.

– У тебя осталась упаковка моих ватных дисков. Оставь себе, она тебе еще понадобится. В случае, если еще раз ко мне прикоснёшься, я разобью тебе нос. Вот ватными дисками и заткнешь себе ноздри. В качестве бонуса от меня, – парирую в ответ на его недавний «бонус».

Не знаю, каким образом мне хватает сил покинуть учебную комнату без рукоприкладства.

***

Появляться в доме спустя полгода – непривычно и волнительно. Но есть в этом и большой плюс – это отвлекает от противных мыслей и не дает мне скатиться в слезливую кому. Хотя, это как сказать. Стоит мне только увидеть маму, как разреветься хочется еще больше.

– Что случилось? – не быть мне актрисой, увы.

– Ничего, – ну давай, доведи не только себя, но и ее. – Зачет не сдала. Но это фигня, у меня просто дурное настроение, не обращай внимания. Как малявочка? – быстро перевожу тему, пытаясь сделать беззаботный вид.

– Все нормально. Скажи мне, что все-таки случилось?

– Да ничего не случилось. Я вообще к папе пришла. Мне с ним надо кое-что обсудить.

– Ты меня пугаешь, Эля.

– А тебе нельзя волноваться, так что не пугайся. Все норм. Папа же дома?

– Дома. В кабинете.

– Тогда я с ним немножко поговорю, а ты пока можешь что-нибудь вкусненькое сделать? Ну или, может, просто колбаски достать, – и тут понимаю, что больше хочу почувствовать забытый вкус сосисок. «Будешь себя хорошо вести, получишь сосиску». Сукин сын и в мысли влез. – Или лучше сосиски. У вас же все это должно быть.

– С каких пор ты снова стала есть мясо?

– Со вчерашнего дня.

– Ты беременна?

– Ой, мама. Сама знаешь, что я принимаю таблетки. Какая на фиг беременность? Просто захотелось вернуться к старым привычкам. Жизнь слишком коротка, чтобы не есть мясо. Все равно все умрем. Сколько суждено прожить, столько и проживу. Кстати, ты не знаешь куда делся Вадим?

– Понятия не имею. Зачем он тебе нужен?

– Я пока еще не решила. Не волнуйся, мамочка. Все гуд, – целую маму в щеку и иду к кабинету.

Оказавшись у двери, я понимаю, что превращаюсь в трусливое нечто, гипнотизирующее дверь. Ну и как зайти-то?

– Да входи уже.

Черт! Резко вздрагиваю от папиного голоса, прозвучавшего за дверью. Мысль о том, что он в курсе, что я здесь, стало быть, следит за камерами, немного отрезвляет, и я все же вхожу в кабинет. Нет, все равно трусливое нечто, ибо я не знаю как начать разговор.

– А я сначала не поверил, что тебе голову прострелили.

– Что?!

– Голову, говорю, прострелило стрелой амура.

– Какой еще стрелой?

– Той, которая у голого мальчонки в руках. Бог любви или что-то там, ну тебе всяко виднее.

– Что ты несешь?

– Ну, а как еще объяснить тот факт, что ты, да и молчишь?

– Настроения нет разговаривать.

– И тем не менее ты здесь. Сама. Признаться, я этого ждал гораздо раньше.

А вот я не ожидала, что наша встреча начнется не с претензий – есть ли у меня сестра, а с неожиданных обнимашек. Даже как-то неловко теперь наезжать.

– Ну давай, говори.

– Что?

– Эль, ты же не просто так сюда пришла.

– Да, я хотела спросить, куда подевался Вадим. У него телефон вне доступа.

– Вадим? А с каких пор он тебя интересует?

– Не то, что бы интересует, но я тут подумала, что согласна выйти за него замуж. Хотелось бы как-то это с ним обсудить, – Боже, что я несу?

– Как интересно, – не скрывая сарказма в голосе выдает папа, хлопая по сиденью дивана рукой. Сажусь рядом. – В этом больше нет нужды, Эля, – а вот это самый что ни на есть удар под дых. Это прямой ответ на мой неозвученный вопрос.

– Почему? Вам больше не нужно сливать ваши компании?

– Нужно.

– Тогда, что изменилось сейчас?

– Ну, я, конечно, не образец идеального папаши, но на данный момент с моей стороны будет пошловато, заставлять тебя выходить за кого-либо замуж тогда, когда ты по уши в другом.

– Ничего не понимаю.

– А что тут понимать? Я в твои года уже имел ребенка, то есть тебя. И уже как лет шесть крутил любовь с твоей мамой. Ты же в свои двадцать даже ни разу не влюблялась и была свободна как сопля в полете. Логично, что я хотел пристроить тебя в надежные руки и поиметь с этого свою выгоду. За два года ничего не изменилось, ты по-прежнему была далека от отношений, но сейчас-то все изменилось. Зачем мне твое «согласна выйти за него замуж?». Чтобы пилить меня в будущем, что я разбил твои отношения? Нет уж, уволь. Люби, набивай свои шишки, а если ничего не получится, вот тогда поговорим. Но, так, для справки: совершать импульсивные поступки, прямой путь к ошибкам. Иногда непоправимым. Поэтому, даже если ты в пух и прах разругалась со своим куратором, сначала остынь и не делай ничего под влиянием эмоций, – что меня больше выводит из себя? Произнесенные папой похожие слова или, что он в курсе о наличии в моей жизни Потапова. А, впрочем, плевать сейчас на эту скотину.

– А ты по своему опыту говоришь про непоправимые ошибки, да? Вадим сказал, что у меня есть сестра. Это правда, что ты изменил маме? – и без слов понятно – правда. Папа аж побледнел.

– Сученыш. Неправда. Я ей не изменял. Мы тогда расстались.

– То есть сестры у меня нет?

– К сожалению, есть.

– Ты…ну, как ты мог? Ты же другой! Какой-то месяц и ты нашёл другую?

– Не ори. Какая к черту другая? Я ее знать не знаю. Действовал так же, как и ты на эмоциях, еще и по пьяне. И вообще, это уже не имеет значения, сто лет прошло. Я надеюсь, ты не вздумала ляпнуть об этом маме?

– Об этом ей ляпнешь ты, когда выдашь замуж другую дочку, да? Дай угадаю, когда она родит?

– Я не собираюсь ей ничего говорить.

– Да неужели? – грубо бросаю я, вскакивая с дивана. – А как вы тогда сольете ваши компании?

– Понятия не имею. Эль, мне и без твоих нравоучений тошно. Но, если тебе так интересно, я не буду ставить слияние наших компаний выше, чем всю нашу совместную жизнь, – самое фиговое, что я его понимаю. Ему ведь правда плохо. И верю ему, но…

– Мама тебя не простит, если узнает. Я бы никогда не простила.

– Типичный максимализм в твоем возрасте.

– А что ты мне про возраст тычешь? Сам-то не был шибко умным, раз так получилось.

– Увы, меня некому был пнуть. Все, прекращай лить слезы.

– Оно само.

– Я надеюсь, ты не беременна? Рановато тебе.

– И ты туда же. Не беременна! У меня мозги есть, в отличие от некоторых, чтобы не рожать в таком возрасте.

– Хорошо бы у тебя были мозги и на все остальное.

– Обмен любезностями закончен?

– Не закончен. Подожди.

Я не сразу понимаю зачем папа подходит к столу. Но, когда он протягивает мне карту, до меня доходит.

– Я вообще-то работаю, не нужны мне твои деньги.

– Ты уже успела доказать свою самостоятельность, похвально. Но дурочку не включай. Увольняйся с этой работы, ночью люди должны спать, если у них нет нужды зарабатывать деньги.

– Так, может, и машину вернешь?

– Не верну. Извини. Это был просто повод ее забрать. Я даже был рад, что ты ее тюкнула.

– Не поняла.

– У тебя вроде руки из того места растут, но не с вождением.

– Я хорошо вожу!

– Примерно так же, как я пою. Я не верну тебе машину, это не обсуждается, Эля. Давай поступим по-другому. Не хочешь возвращаться домой, за тобой будет приезжать машина и отвозить куда хочешь. Договорились?

– Нет, – протягиваю ему карту. Смысл было начинать быть самостоятельной и вернуться на все готовое? Ну уж нет. – На водителя я согласна. Но только на три недели, пока я поживу у вас. Можно?

– Почему три?

– Потому что три на семь – это двадцать один.

– И?

– И говорят, что за это время у людей вырабатывается привычка или наоборот от чего-то отвыкает.

– Понятнее не стало.

– И не надо.

Вот уж ни подумала бы, что к вечеру смогу улыбаться. Сначала привычная для меня обстановка и забытые удовольствия, а затем звонок от Потапова. Трижды. И как вишенка на торте – вношу его в черный список. Несмотря на один из самых паршивых дней в моей жизни, засыпаю я на привычном месте почти сразу.

***

Сажусь в машину и, борясь с собой, все же открываю висящее с вечера сообщение в соцсети.

21:48

«А ты, я смотрю, совсем в детство впала?»

7:49

«И вам доброе утро, Сергей Александрович. Я из него не выходила»

Приятно ли мне, что он читает сообщение уже через секунду. Да, безусловно.

7:49

«Я жду тебя внизу»

7:50

«Если подождешь еще пару минут, гарантировано опоздаешь. Я не дома»

7:50

«Тебе не надоело разводить этот детсад? Я жду тебя пять минут, дальше уезжаю»

7:51

«Это походу ты из ясельной группы. Что вчера было непонятно из мною сказанного? Не пиши мне и не звони. Еще одно несоблюдение субординации и все узнают, что ты спал со студенткой. Все общение исключительно по работе и на «вы», Сергей Александрович. Исключительно в больнице»