Аномалия

Глава 41

Глава 41

Мало того, что назвала их сына скотиной, так еще и полуголая в обнимку с деревом. Деревом, черт возьми! Только сейчас до меня доходит, что я по-прежнему на дереве, а Потапов вернулся без всего.

– Капец. Где, блин, лестница?

– Дом закрыт. Стало быть, хрен, а не лестница. Давай отцепляйся от дерева и прыгай. Я тебя поймаю, – это он сейчас серьезно?

– Нет! Не могу! – истерично произношу я, крепче вжимаясь в дерево.

– Эля, мать твою. Прыгай! Сказал, поймаю, значит, поймаю. Не бойся.

– Ты так же говорил про насекомых, когда ставил палатку. А в итоге у меня кто-то оказался в трусах. Ты так же говорил, что здесь нет людей, а я полуголая перед твоими родителями. Я тебя убью.

– Ты сначала с дерева слезь, – логично. Грохнуть его на дереве будет проблематично. – Прыгай!

А ведь еще недавно я думала, что попасться на глаза наркоторговцам и дальнейший побег от них – мое самое страшное событие. Ан нет. Вот она вишенка на торте. Даже не знаю, что хуже – прыгнуть на Потапова и разбить себе что-нибудь или прыгнуть удачно и потом позориться перед его родителями.

Первое, пожалуй, предпочтительнее, ибо там остается шанс потерять сознание. Перевожу взгляд вниз и меня начинает снова подташнивать. Нет, я не смогу. Прекрасно, сейчас мне вызовут МСЧ и я опозорюсь на весь интернет.

– Девушка, сто лет назад я была в таком же, как вы положении, – перевожу взгляд вниз. – Примерно на такой же высоте без лифчика и в рваных трусах, когда убегала от собаки. У вас хоть трусы без дырок. Не переживайте. Вы главное прыгайте не как я в позе звезды. А то спину Сереже повредите. А мы отвернемся и смотреть не будем. Все нормально, – либо Потапов приемный, либо это его мачеха. Троллить всех и все, по словам Сережи, это у них семейное. А поддерживать несуществующей историей девицу, назвавшую их сына скотиной, уж слишком по-доброму и человечно.

– Да прям щас я отвернусь, – возмущенно произносит Сережин папа. – Ну уж нет, я ему не доверяю. Специально возьмёт сейчас и не поймает ее, чтобы нас не знакомить, – а вот отец точно родной.

– Дурдом! – зло произносит Сережа. – Мама, хоть ты отверни его.

– Все, все, не переживай. Саша, – отворачивает своего мужа спиной ко мне, сама не неотрывно смотрит на меня.

– В коре дерева живет, так называемый, короед-волосевик. Он поедает не только кору, но и волосы. Въедается в волосяные луковицы, – уверенно произносит Сережа. – Если не прыгнешь в ближайшее время, со временем останешься лысой.

И все-таки недаром я назвала его когда-то пиздюн. Складно врет. Я закрываю глаза, считаю про себя до пяти и прыгаю, не зная как. На удивление, я жива и ничего не болит. Потапову, скорее всего, я что-то повредила, но вида он не подает. Зато протягивает мне футболку. Мгновенно натягиваю ее на себя.

– Ну что ж, теперь за знакомство можно и шампанского. И похрен на газы! – радостно произносит папа Сережи.

– Очень к месту, папа.

– Конечно, к месту. У меня сын не заднеприводный, да еще и девушка имеется. Это надо отметить с размахом. У нас есть вино, пармезан и колечко домашней полукопченой колбасы, – а ведь и вправду есть, судя по корзине и пакету.

– Хорошо, что ты, сыночка, футболку снял, а то она у тебя была надета шиворот-навыворот. А это значит, быть битым. Работает все-таки примета, – нет, все же, его мама.

– По новым данным, это еще и к скандалу, – тут же добавляю я, смотря на то, как Сережа закатывает глаза. Черт, снова неловкость. Как дальше-то вести себя с его родителями?

– Алина, – улыбаясь произносит женщина.

– Эля.

– А полное имя Эльвира?

– Ариэль, – нехотя произношу я.

– О, такой порошок есть, – задумчиво произносит папа Потапова, осматривая меня с ног до головы, и тут же получает толчок в плечо от жены. – Ну что? «Ариэль» не просто чисто, а кристально чисто. Что-то такое было в рекламе.

– А давайте переместимся к вашей палатке, – резко переводит тему мама Сережи. – Это же вы там остановились, да?

– Мы. Но, может, вы пойдете в ваш санаторий, мама?

– Не может.

– Совсем екнулся? – тут же встревает его отец. – Я оттуда сбежал не для того, чтобы так быстро вернуться. Пойдемте.

Что такое самая настоящая неловкость я испытываю на себе, кажется, нескончаемые минуты всего пути до нашей палатке. Чувствовать на себе взгляды Сережиных родителей, то еще испытание. Пока Потапов младший расстилает покрывало, о чем-то тихо переговариваясь со своими родителями, я забираюсь в палатку и начинаю приводит себя в порядок. И, как назло, не могу подобрать нормальный наряд. Перебрав всю имеющуюся одежду, достаю платье розового цвета, длиной по колено. Снимаю футболку и в этот момент в палатку влезает Сережи.

– Ты как? – слышу позади себя его голос. Начинается, блин.

– Ты даже, когда меня девственности лишил, не задавал таких дебильных вопросов. И сейчас не начинай. Я готова сгореть со стыда. Удовлетворен?

– Ты и стыд? Это что-то новенькое.

– Скотина, – толкаю его в плечо со всей силы, из-за чего у него не получается сгруппироваться в столь тесном пространстве и он падает на бок, заливаясь смехом. – Смешно тебе?

– Честно? Да. Это надо умудриться в таком месте и при таких обстоятельствах встретиться с родителями. Не только же мне позориться перед твоими. Теперь ничья.

– Это все ты виноват, гад! – очередной толчок, но Сережа успевает не только перехватить мою руку, но и повалить меня, прижав своим телом.

– Мы можем придумать несуществующую болезнь и смотаться отсюда в течение десяти минут. Хочешь? – с одной стороны – да, ибо жуть как стыдно. С другой – обойдется. Не сразу понимаю, что этот ненормальный наклоняется к моей груди.

– Ты чокнулся?

– Нет, – усмехаясь произносит он.

– У вас все нормально? – только этого еще не хватало. Хорошо хоть не заглядывает в палатку.

– Все в порядке, мама. Доставал из Элиной ноздри жука. Она так глубоко дышит, что залетел, зараза, – ну, сученыш, получишь, как только мы попадем домой.

– Убью, – по слогам произношу я, смотря на то, как этот засранец освобождает мои руки.

– Лифчик надень.

– Чего?

– Лифчик. Надень, – по слогам повторяет Сережа, надевая свою футболку, и в этот момент я с удовольствием показываю ему средний палец.

И, тем не менее, бюстгальтер я все же надеваю. Привожу свои волосы в порядок и, помолившись, выбираюсь из палатки.

Мне в руки моментально попадает одноразовый стаканчик с вином от главы семейства. А ничего так мужчина для своих лет. Фигура вовсе не деда. Этакий крепыш. Я бы и дальше рассматривала человека, непосредственно давшего жизнь моему гаденышу, если бы последний не щелкнул у моего лица пальцами.

Усевшись поудобнее на плед рядом с Сережей, я залпом выпиваю содержимое стакана. Боже, что говорить-то вообще в таких ситуациях?

– А как ты оказалась на дереве? – спасибо, милая женщина, что прервали затянувшееся молчание.

– Я бы хотела сказать, что так же как и вы, но повторять за вашей выдуманной историей уже не солидно. Вы мне вряд ли поверите.

– А кто сказал, что она выдуманная? Все так и было.

– Вы серьезно?

– Конечно, – уж слишком странные совпадения.

– Ну вообще, я тоже от собаки убегала, – признаюсь я.

– А почему полуголая?

– А вы почему? – парирую в ответ.

– А мы хотели заняться продолжением рода, – как ни в чем не бывало произносит мама Потапова, отправляя в рот кусок колбасы. – Но без продолжения. Я побежала, очнулась на дереве. А вообще это уже неважно. Если не секрет, как давно вы встречаетесь?

– Кажется, целую вечность, – вполне серьезно произношу я.

– Сережа? – тут же подает голос улыбающийся папа.

– Да реально целую вечность. С ней день за месяц. Уже седые волосы проступили.

– Да, – парирую в ответ. – С ним день за год, – черт, черт, черт! Это его родители, что я несу? – Извините. Мы шутим. Полтора месяца, – черт возьми, а ведь правда совсем ничего, а ощущение, что целую вечность, ибо оба знаем друг другу, как облупленных.

– А как вы познакомились? – не сводя с меня взгляда интересуется Потапов старший.

– У нас не очень красивая история знакомства. Пусть это останется загадкой.

– От слова гадить? – усмехаясь произносит Сережа. Ну, гад, погоди. – Ну серьезно, Эль?

– Что?

– Модеста из Гондураса не может на ходу придумать красивую сопливо-романтическую историю?

– Не думаю, что есть история знакомства хуже, чем наша, – уже в который раз мама Потапова спасает сегодняшнюю встречу.

– Это вряд ли, – еле слышно произношу я, отпивая очередной глоток подлитого вина.

– Ну давайте посоревнуемся. Мы познакомились на безлюдной трассе, когда один петух создал почти аварийную ситуацию и обвинил в этом другую курицу. Курица, недолго думая, ударила петуха электрошокером. Трижды. Он потерял сознание и упал, а дальше кур…

– Ты серьезно оставила его умирать после шокера?! – нагло перебивает Сережа. – Охренеть, мама. И ты еще врачом звалась?

– От шокера не умирают. Наверное. К тому же, какой врач? Ну в смысле, где голова, а где гениталии? – действительно. И чего это, собственно, я из-за кипятка переживаю? – Ну вот, а потом курица, оставила петуха на трассе, села в свою машину и случайно повредила авто петуха, – переглядываемся с Потаповым. Ну просто непозволительно много совпадений. Хотя…я повредила машину намеренно. – Ну так, а вы как познакомились?

– В гостях у вашей мамы. Я ее соседка. Сережа пришел к ней в гости поздравить с прошедшим днем рождения, а я была там. В общем, он назвал меня нехорошим словом и я облила его кипятком. А потом он отказался убирать свою машину, которой он зажал мою и намеренно протаранила его тачку. Уехала с места ДТП и на следующий день пришла на практику в больницу. В общем, он оказался моим руководителем. Как-то так.

– Это что же получается. Сыночка, ты мне обязан до конца дней своих.

– Чего это?

– А кто тебя заставил пойти поздравить твою бабушку с прошедшим днем рождения? – какая прелесть.

– Благодари, Сереженька, маму за счастье в моем лице, – демонстративно целую его в щеку. – Кстати, ваша бабушка, то есть ваша мама, обижена на всех вас, так что может переписать на меня свою квартиру из вредности. Если что я ни при чем, у меня очень обеспеченные родители. Мне ее квартира не нужна.

– Тю, – усмехаясь произносит Потапов старший. – Да пусть переписывает на тебя. А то гадюка церкви оставит. А так все в семью, все в семью.

– Саша!

– Ну что? А так мы тоже обеспеченные, но не отдавать же хату проходимцам церковным.

– Пусть переписывает кому хочет. Значит, у моей мамы. Она, кстати, здесь с нами.

– Прям здесь в лесу? – нахмурив брови, произносит Сережа.

– Ах, если бы. Моя мечта закопать ее в лесу. Мы оставили ее в санатории, разумеется. Третий он всегда лишний, жаль, моя теща этого никак не может понять и отойти в мир иной.

– Прекрати, – цыкает на мужа и тут же переводит на меня взгляд. – Главный вопрос. Когда же свадьба?

– Сережа настаивает на сентябре.

– Какого года? – почти неразборчиво произносит Потапов младший, поперхнувшись вином.

– Этого, шутничок. Разве ты вчера мне об этом не говорил?

– Я?

– Ты, конечно. Помнишь, что-то типа «исполни мое желание», если кое-что не понравится. Исполняй, Сереженька. Свое желание, – по слогам произношу я. – Вот, – поворачиваюсь к его родителям. – Но я настаиваю на августе. Это самый лучший месяц для свадеб. Вообще можно было, конечно, и в конце сентября, но мы хотим продать наши квартиры и купить трешку. Ну а там ремонт, мебель. Сами понимаете, сколько это трудов. Мы уже как раз подбираем мебель. Пока мы выбрали только кухню розовых оттенков. Сейчас перешли на спальню. Вот не можем выбрать розовую или бежевую. Склоняемся к розовой, – тут, надо сказать, больше офигел не Сережа, а его папа. Я бы сказала, даже напрягся.

– Что-то не так, Александр?

– Розовый? После полуторамесячных отношений?

– А что не так?

– Все так. Но после… лет десяти брака, когда уже серьезно придавили каблуком. В смысле притерлись. У нас так-то тоже кухня сиреневая, но мы не сразу к ней пришли.

– После десяти лет брака? – не скрывая смеха выдаю я.

– Что-то типа того.

– Ну, у нас же с Сережей день за месяц, все, так сказать, в ускоренном варианте.

– А как насчет свадьбы в декабре? – не скрывая улыбки выдает его мама. – Мы поженились в декабре.

– Хороший месяц, но боюсь, что у Сережи будет велик соблазн скинуть меня в сугроб и засыпать снегом. А так, нет снега – не соблазнов. Да, дорогой?

– Если есть соблазн, то всегда можно найти решение куда кинуть невесту. Сугроб, лужа, яма или обрыв. В любое время года.

– Тогда пусть будет декабрь. В сугробе есть шанс выжить. Решено – в декабре породнимся.

***

Шутки шутками, а оставаться наедине с мамой Потапова без него самого – страшно. Сейчас точно что-нибудь ляпну, чем точно отверну от себя. Хотя по ее задумчивому лицу вообще не разберешь, как она ко мне относится. Скорее, не очень-то я ей и нравлюсь. А как может быть по-другому, учитывая, что я ее сына назвала скотиной?

– Вы хотите сказать, что я вам не понравилась? Держите еще в копилку, чтобы уж наверняка, – на черта я это несу? А, впрочем, зачем казаться лучше, чем есть? Чтобы потом были разочарования? – Несмотря на то, что моя мама умеет готовить и идеальная хозяйка, я никогда этим не интересовалась и противилась любому завлеканию меня в домашние дела. Я с детства интересовалась только медициной. Плюс у меня очень обеспеченная семья и мне тупо никогда не надо было заниматься тем, чем вроде как женщина должна. Я почти не умею готовить. Только несколько блюд, которые Сережа не жалует. Пару дней назад у меня был психоз, потому что я не смогла трижды приготовить тесто для пиццы. Вышел корж, которым можно было убить человека. Откровенно говоря, хозяйка из меня ужасная. А еще язык помело.

– Я тоже не умею готовить, – неожиданно произносит она. – Нет, ну сейчас, конечно, умею, но редко это делаю. Никогда не ставила себе целью быть кухаркой и уборщицей. Зачем, если есть муж, с которым готовку можно поделить поровну или заказать готовую еду, если мы работает вдвоем? С уборкой сложнее, я посторонних в доме не терплю. Никто кроме нас не уберет. Приходится убирать, даже если лень. Мужчины вообще не ценят то, что им дают, и считают как само собой разумеющееся. А готовку, стирку и уборку они так и воспринимают. Сережа умеет готовить и обслуживать себя сам. Ему не надо накрывать поляны и поражать кулинарными способностями. Достаточно делать это с умом, чтобы не вошло в привычку, а воспринималось как что-то приятное. Например, научиться готовить несколько любимых блюд и готовить их, ну скажем, раз в неделю.

– Звучит здорово, но я даже пиццу не могу приготовить. А борщ и колдуны, которые он любит, последние, кстати, не доставляют ни в одной доставке – и подавно.

– Борщ – это тяжело. Раз на раз не выходит. А колдуны – проще простого. Научишься. Я как-нибудь в гости к маме зайду, приготовим вместе.

– Это все, что вы мне скажете?

– А что ты ждала?

– Чего-то не очень хорошего. Особенно после того, как на дереве назвала вашего сына скотиной.

– Справедливости ради, он та еще скотина, – усмехаясь произносит она. – Хорошая, любимая, но скотинушка. Не переживай. Я не из тех мамашек, которые контролируют своих детей и их выбор. Главное, как говорит Саша, чтобы его половинкой был не мужик, все остальное поправимо.

А не такой уж и ужасный день. Наклюкались мы вчетвером знатно. Да так, что пришлось провожать родителей к дороге в санаторий.

– Приятно было познакомиться, – почти не заплетающимся языком произношу я, опираясь на Сережу.

– Очень. Очень приятно. Ждем свадьбу в деребре. Декабре, – смеясь произносит Потапов старший.

– Передавайте привет Марии.

– Надеюсь, моя теща отошла в мир иной, пока нас не было.

– Саша!

– Надежда умирает последней. До встречи, молодежь.

– Смотри под ноги, пьянь.

Возвращаться обратно в лес оказалось тем еще квестом. Развезло меня конкретно на полпути.

– Понеси меня на ручках.

– Овраг рядом.

– Ой, да, это опасно. Надо же еще успеть тебя окольцевать.

– А потом можно умирать?

– Видел? – тычу ему фигу, на что оба ржем как лошади. – Тебе звонят, – перевожу взгляд на вибрирующий мобильник.

– Мама.

– Бери трубку.

– Да, мама. Ты уже соскучилась?

– Сейчас был очень истошный крик. Это не вы случайно подрались? Никто никого не скинул в яму или овраг?

– Это птица, мама. И вам хорошего вечера.

ИСТОРИЯ РОДИТЕЛЕЙ СЕРЕЖИ «МОЙ ЛЮБИМЫЙ (НЕ) МЕДВЕДЬ».

https:// /shrt/txni