Анти-Горбачев 3

Глава 20

Киев и киевляне

На площадь Октябрьской революции люди собрались, конечно, не по щучьему велению — нужные товарищи провели активную работу, вот и организовалось это сборище в двадцать тысяч душ.

— Хватит кормить Москву, — это было самое распространенное высказывание на Майдане… на площади Революции то есть, — мало того, что мы все свое зерно и мясо туда отдаем, так еще у нас и Крым собираются забрать, — так продолжали наиболее продвинутые митингующие.

— И мову нашу не дадим на поругание, — почему-то на русском продолжали другие продвинутые граждане, — Украина для украинцев! А разные москали пускай собирают чемоданы и едут в свою Москалию!

С трибуны выступал Вячеслав Черновил, диссидент и оппозиционер со стажем.

— Дай Боже нам любити Україну понад усе сьогодні — маючи, щоб не довелося гірко любити її — втративши. Настав час великого вибору: або єдність і перемога та шлях до світла, або поразка, ганьба і знову довга дорога до волі, — говорил он.

А потом добавлял:

— Над Україною нависає зловісна двоголова тінь російського імперіалізму, який тільки й чекає остаточного колапсу нашого суспільства, щоб запустити хижі пазурі в живе тіло нашого народу. Немає страшнішої кари за муки нечистого сумління, бо немає вищого судді за правду.

Ну и еще немало такого же. Собравшиеся встретили его выступление дружными криками одобрения. После Черновила на трибуну забрался совсем никому неизвестный гражданин с длинными вислыми усами и провозгласил призыв брать власть в свои руки.

— Геть злочинну владу! — надрывался он с угрозой сорвать голос, — до зброи, браты да сестры!

Курирующий этот митинг офицер КГБ (из Москвы, местным органам не доверили это дело), контролирующий процессы из номера верхнего этажа гостиницы «Москва» сообщил в наушники:

— Ситуация начинает выходить из-под контроля… формируется по крайней мере один отряд, готовый выступить в направлении ЦК КП Украины… да, на Банковой… жду ваших указаний.

— Крещатик мы сейчас перегородим, — сообщили ему в микрофон, — а ты оставайся на своем посту и фиксируй самых эктремистски настроенных. Потом пригодится.

— Первый-первый, — взволнованно почти прокричал офицер, — в номер кто-то ломится, похоже, меня раскрыли. Сейчас дверь выломают — прекращаю связь.

— Гэбэшник, — радостно сообщил остальным главный из тех, кто выламывал дверь, — я их нутром чую. Оружие вынул и на пол положил, — приказал он офицеру.

— Нет у меня оружия, — угрюмо ответил тот, — а кто вы такие?

— Инициативная группа неравнодушных граждан, — бойко сообщил этот главный, — а я руководитель группы Богдан Матвиенко. А ты кто такой?

Офицер молча вынул из кармана удостоверение КГБ СССР и показал его Богдану.

— Так я думал, — повернулся он к остальным, — хлопцы, вяжите его — разбираться потом будем.

Но далеко эти ребята уйти не смогли — в фойе на первом этаже им преградила путь группа крепких парней в гражданской одежде. Разговаривать они не стали, а просто без слов вырубили всех неравнодушных активистов хитрыми приемами. Администраторы с ресепшн смотрели на это с совершенно круглыми глазами. Потом, когда группа крепких парней забрала своего товарища и скрылась, они помогли подняться тем, кто лежал на полу.

— Они за это ответят, — мрачно сказал главный, выплюнув на ковер сгусток крови вместе с передним зубом.

Здание ЦК на Михайловской также было занято взводом спецназа — остановить митингующих на Крещатике не удалось, и они подошли вплотную к дому. В окна полетели камни, кирпичи и куски арматуры.

— Внимание, — сказал хриплый голос через мегафон, — последнее предупреждение — если через две минуты вы не очистите улицу перед зданием ЦК, у нас есть указание открывать огонь на поражение.

— Та брешет он, сученыш! — радостно выкрикнул один самый прыткий, — дави москалей!

Двое других прытких ребятишек залезли друг на друга и начали срывать красные флаги с флагштоков. Остальные продолжили кидать камни, и вдобавок откуда-то появилось бревно, которое нападавшие явно собирались использовать как таран для взлома входных дверей.

— Ну в общем я вас предупредил, — последний раз раздался усиленный голос, — пеняйте на себя.

И в этот момент позади разгоряченной толпы возник и начал тиражироваться крик «Танки!», те, кто стоял впереди, притормозили с дальнейшей эскалацией конфликта. Грозный рокот и скрежетание гусениц по асфальту теперь услышали уже все… а вскоре и увидели — со стороны Житомирской улицы к ним приближались приплюснутые силуэты Т-72… а может и Т-64. Но много их там было, два десятка точно. Буквально через пять минут танки подкатили к толпе и мегафонный голос продублировался уже со стороны головной машины.

— Предлагаем всем гражданам очистить улицы и прекратить беспорядки. Ко всем, кто выполнит эти условия, никаких мер воздействия принято не будет — слово офицера.

— А хто гутарит? — спросили из толпы.

— Майор Коренев, — было отвечено им, — 25-я гвардейская мотострелковая дивизия.

— Та ничо вин не зробит! — заорал самый бойкий из толпы, — разом нас богато, нас не подолато!

Предупредительные очереди прозвучали почти одновременно, с головного танка и из окна второго этажа здания ЦК. Стреляли в воздух, естественно. Толпа сразу заволновалась и зашумела, кое-кто из задних рядов начал потихоньку дезертировать, но передние ряды никуда не трогались, а даже хором затянули песню «Ще не вмерла Украйна».

— Ну и что делать? — с некоторой растерянностью спрашивал в рацию командир срецназовцев из здания ЦК, — они не расходятся, наоборот песни поют.

— По людям огонь не открывать, — раздалось ему в ответ.

— Даже если они будут нас убивать?

— Даже тогда… продержитесь еще 20–30 минут, подкрепление выслано.

А из Москвы тщетно пытались дозвониться до Щербицкого или хотя бы до кого-то из его ближнего круга. Но тщетно — ни один телефон, включая вертушку, не отвечал или был занят. В кабинете Романова началось срочное заседание Политбюро.

— Все, наверно, в курсе, что сейчас происходит в Киеве, — начал разговор Романов, — какие будут мнения насчет этих событий?

— Первое, что надо сделать, — решился высказаться Примаков, — это прекратить беспорядки и установить спокойствие. А потом уже все остальное.

— Батальон танков из 25-й дивизии уже прибыл в Киев, — меланхолично заметил министр обороны Соколов, — остается только дать им команду наводить порядок.

— Стрелять по гражданским лицам не очень хорошо, — подхватил тему Алиев, — тут же вспомнят Новочеркасск.

— Напомню, что здание ЦК КПУ окружено митингующими, и вполне вероятен его захват в ближайшее время, — мрачно сказал Романов.

— А где сейчас Владимир Васильевич? — справился Кунаев.

— Неизвестно, — так же мрачно продолжил Романов, — на связь не выходит.

— Я считаю, что надо брать на себя ответственность и принимать непопулярные решения, — вдруг высказался обычно молчавший Воротников. — Иначе последствия могут быть очень тяжелыми.

— Я тоже считаю, — поддержал его Соколов, — что в Киеве и ближайших окрестностях следует ввести военное положение. Причем немедленно.

— Предлагаю послать туда группы Альфа и Вымпел, тоже немедленно, — дополнил его речь Примаков. — Главарей и зачинщиков беспорядков нужно арестовать и упрятать куда-нибудь подальше.

— А кто у них там за главного? — справился Романов.

— Некто Вячеслав Черновил, — прочитал в своем блокноте Примаков, — диссидент со стажем, только что вышел из очередной отсидки в мордовских лагерях.

— Черновила привезите сюда, — распорядился Романов, — я хочу с ним поговорить. А по всему остальному… надо вводить военное положение. Кто за, прошу голосовать.

Против никого не оказалось…

Противостояние в Киеве закончилось вничью — митингующие не стали нарываться на неприятности и штурм ЦК КПУ отменили, а затем потихоньку просочились обратно на площадь Октябрьской революции. А спецназ и танки не стал открывать огонь на поражение.

Митинг на площади тоже сам собой угас к ночи — холодно все же стоять на одном месте без еды и питья, а уж пути подвоза горячей пищи и горячительных напитков власти сумели перекрыть наглухо. Уже практически в полночь специально обученные люди из группы Альфа сумели взять всех руководителей протестной акции. Во главе с Вячеславом Чорновилом — его спецрейсом ИЛ-76 доставили на аэродром Жуковский. Григорий Романов был уведомлен об этом и тоже оперативно подъехал туда — беседа проходила в формате один-на-один в зале для приема официальных делегаций, в недалеком будущем это будет называться VIP-зал.

— Добрый вечер, Вячеслав Максимович, — начал беседу Романов.

— Скорее уж доброй ночи, — набрался храбрости и поправил его Чорновил.

— Принимается, — усмехнулся генсек. — Как долетели?

— Успешно, разве что плечо немного побаливает, — признался тот, — ваши держиморды повредили, когда задерживали.

— Это случается… надо помазать мазью Вишневского, само пройдет, — успокоил его Романов. — Я вот о чем хотел с вами поговорить… чего вы добиваетесь? Не вы лично, а ваше движение? Расскажите — мне правда интересно.

— Вы же и сами все знаете, — еще раз поморщился Чорновил, — независимости Украины. Больше ничего.

— Вы же, надеюсь, понимаете, что это невозможно? В ближайшие годы точно — никто не даст вам отделиться от Союза…

— Хотя в Конституции такое право за нами закреплено, — усмехнулся украинец, — Статья 72. За каждой союзной республикой сохраняется право свободного выхода из СССР. И это еще не все…

— А что еще?

— Украина на равных условиях с РСФСР и Белоруссией имеет членство в ООН — так что с правовой точки зрения мы совершенно правы.

— Хорошо, — Романов встал и прошелся по залу до окон и обратно, — допустим, хотя лично я считаю такую статью в Конституции абсолютно лишней. Расскажите лучше, зачем вам нужно это отделение? Лучше станете жить? Будете богаче и свободнее?

— Да, — с вызовом отвечал Черновил, — все именно так — жить станем лучше, богаче и свободнее. Потому что сейчас мы отдаем остальным республикам Союза больше, чем получаем. А так-то у Украины прекрасное географическое положение, выход к теплым морям, черноземы и высокоразвитое сельское хозяйство, уголь Донбасса, металл Криворожья, ДнепроГЭС, пять атомных станций и лучшие верфи, где делают современные суда и авианосцы. А еще курорты Крыма и Одессы. И урановые рудники в Желтых водах. Свои стратегические бомбардировщики, ядерные бомбы и ракеты. Трудолюбивое население, красивые девушки, наконец. У нас есть все предпосылки, чтобы стать самодостаточной и преуспевающей европейской державой.