Анти-Горбачев 3

Глава 9

Ленинград

А еще через неделю товарищ Романов посетил свою, так сказать, альму матер в лице города трех революций и бывшей столицы Российской империи. С собой он прихватил двух министров — мелиорации и среднего машиностроения (подо что было замаскировано Агентство по атомной энергии), а также министра культуры Петра Ниловича Демичева. Спецпоезд он приказал не выгонять из депо, а поехал на самой обычной «Красной стреле»… правда, в его вагоне, кроме высокой делегации больше никого из посторонних не было.

— Пора отвыкать от этих барских замашек, — сказал он управляющему делами ЦК КПСС, — только народ раздражаем… кстати, тема привилегий нашего высшего… да и среднего тоже… руководства еще ждет своего часа. Когда вернусь из Питера, пожалуй, надо будет заняться.

— А что мы будем делать в Ленинграде? — спросил министр мелиорации Величко. — Хотелось бы в общих чертах, как говорится, составить план действий на завтра.

— Пожалуйста, — ответил, помешивая чай в стакане с фирменным подстаканником Министерства путей сообщения. — Сначала собрание руководителей промышленности города в горкоме, потом визит на Балтийский завод… да-да, где строят атомные ледоколы. Далее дамба в Кронштадте и ваш выход, Владимир Макарович (он кивнул в сторону Величко), а вечером культурная программа…

— А что за культурная программа? — ухватился за последние слова министр среднего машиностроения Славский.

— Театр имени Ленсовета, — тут же пояснил ему Романов, — давно хотел посмотреть на Михаила Боярского на сцене, а как-то ни разу не пришлось. Вот теперь, наконец, восполню этот пробел в своей биографии.

Славский понимающе кивнул, а Романов тут же добавил:

— Кстати, я попросил пригласить в театр руководителей и главных действующих лиц из Ленинградского рок-клуба — это будет ваше поле деятельности, Петр Нилович, — улыбнулся в сторону Демичева он.

— И о чем же мы будем говорить с этими музыкантами? — растерянно переспросил тот.

— Пусть сначала они выскажутся, — предложил Романов, — а дальше будем работать по обстановке. А в половине двенадцатого обратно на той же «Красной стреле». Хороший, кстати, поезд, быстрый и удобный… но можно еще быстрее, во Франции, кажется, есть линия, на которой поезда развивают скорость до 400 км/час — об этом можно и нам подумать.

Ленинград встретил высоких гостей отвратительной мокрой погодой, чуть ли не со снегом.

— Узнаю, — улыбнулся Романов встречающему первому секретарю горкома Соколову, — родной город, тут плохая погода 366 дней в году, как шутят старожилы.

Совещание в Смольном прошло дежурно-вежливо и в довольно быстром темпе — отчетливо было видно, что Романов участвует в этом только исходя из обязательного официоза. А вот визит на Балтийский завод вызвал у него куда больше эмоций.

— Значит, это вот и будет новым атомным ледоколом? — спросил он у директора завода, который был мал ростом, да еще и горбился.

— Точно так, Григорий Васильевич, — подобострастно отвечал директор, — название «Советский Союз», по плану спуск на воду предполагается следующим летом… в июле-августе.

И далее он, видя заинтересованность генсека, счел нужным расширить рамки своей справки.

— Длина 150 метров, водоизмещение 21 тысяча тонн, осадка 11 метров, в роли двигателей используются два ядерных реактора ОК-900А разработки ОКБМ, каждый номинальной мощностью по 170 МВт.

— Где запланировано его использование? — продолжил интересоваться генсек.

— Заказчик — Мурманское пароходство, а использование стандартное — проводка судов по Северному морскому пути.

— Военное его использование как-то обозначено?

— Да, конечно, Григорий Васильевич, — ответил директор, — в случае необходимости ледокол можно будет в кратчайшие сроки дооборудовать пусковыми установками крылатых ракет типа «Малахит» или «Оникс». На носу и на корме предусмотрены помещения для их монтажа. Кроме того, возможна установка РЛС кругового обзора…

— Отлично, — ответил Романов, — только хотел заметить вот что… — и он на секунду замолчал, но тут же продолжил, — а что если использовать судно такого типа в качестве круизного? Не все время, а периодически хотя бы…

— Поясните, Григорий Васильевич, — попросил директор.

— Арктический туризм — это же ведь совершенно новая и необычная экзотика, такого никто и нигде не предлагает, насколько я знаю.

— Не знаю-не знаю, — растерянно пробормотал директор, — здесь же атомная энергетика, рентгены — во-первых, меры безопасности соблюдать надо, с госбезопасностью согласовывать, а во-вторых, неужели найдутся желающие на такие круизы?

— С госбезопасностью мы как-нибудь вопрос уладим, — успокоил его Романов, — а насчет желающих не волнуйтесь — богатых и скучающих миллионеров в странах Запада предостаточно, от желающих отбоя не будет, это я вам твердо обещаю.

А следом за Балтийским заводом высокая делегация отправилась на знаменитую Кронштадскую дамбу, призванную отменить или хотя бы уменьшить ежегодные наводнения в Ленинграде-Петербурге, о которых писал еще Александр Сергеевич, а за ним Федор Михайлович.

— Введите меня в курс дела, товарищ Величко, — попросил Романов, когда они выехали из пределов города и катили вдоль побережья Финского залива, — чтобы не выглядеть совсем уже полным неофитом. Для чего эта дамба предназначена и кратенько характеристики.

— Пожалуйста, — с готовностью ответил тот, — комплекс защитных сооружений Ленинграда предназначен, как это следует из названия, для защиты города от нагонной волны из Финского залива. Которая, как правило, приводит к наводнению… а если быть точным, то к подъему воды выше 150 сантиметров от Кронштадского футштока.

— Стоп, — остановил его генсек, — что такое футшток и почему уровень отсчитывают от него?

— Тут все просто, Григорий Васильевич, — немедленно откликнулся министр, — футшток это обычная деревянная рейка с делениями, которую устанавливают в каком-либо месте для измерения уровня воды. А почему он Кронштадский… так исторически сложилось, еще от Петра Первого идет — вроде бы он лично установил первую такую линейку на Синем мосту в Кронштадте.

— Понятно, — кивнул Романов, — теперь давайте подробности.

— Комплекс защитных сооружений Ленинграда или коротко Дамба был разработан в конце 70-х годов в ленинградском отделении Гидропроект. Он включает в себя 11 защитных дамб, 6 водопропускных сооружений, 2 судопропускных пункта и шестиполосную магистраль по верху дамбы… от Сестрорецка до Бронки.

— Так, про дамбы и пропуск судов — понятно, — притормозил его Романов, — а что такое водопропускные сооружения?

— Они сделаны для минимизации влияния дамбы на гидрологический режим Финского залива, который отсекается дамбой, — пояснил Величко, — в стандартном режиме эти сооружения беспрепятственно пропускают воду через себя, но при угрозе наводнения их сегментные затворы поднимаются и получается глухая стена.

— Интересно, — задумался Романов, — а еще я слышал про глухие протесты общественности, мол, эта дамба нарушит экологию региона — это так?

— Что тут скрывать, — ответил Величко, — протесты были, и экологическая общественность писала многочисленные письма против возведения дамбы… и я бы даже не сказал, что они были полностью необоснованными. Да, такая угроза для отсекаемой части Финского залива существует, однако водопропускные пункты, о которых я только что говорил, и сделаны для того, что вода в заливе не зацвела, например…

— На каком этапе находится стройка? — перешел к следующему вопросу генсек.

— Дамбу начали строить в 79 году, Григорий Васильевич, — начал Величко издалека, — с северной перемычки от Сестрорецка до острова Котлин. В декабре прошлого года эти два пункта были соединены, а в июне открыто шоссе по ее верху. Сейчас мы на него свернем.

И точно, правительственный ЗИЛ подкатил к развязке Приморского и Левашовского шоссе и приготовился поворачивать налево.

— Притормозите на минутку, — попросил Романов и, когда машина съехала на обочину, он вышел из нее, а за ним и все остальные министры.

— Капитальное сооружение, — огласил результат своих наблюдений генсек, — чем-то напоминает Великую Китайскую стену… она была призвана защитить Китай от полчищ диких варваров с севера, — напомнил он, — вот и наша дамба выполняет похожую миссию, только вместо варваров у нас нагонная волна.

— А вместо севера — запад, — добавил Величко.

— Впечатляет, — сказал Романов, садясь обратно в машину, — так во сколько, говорите, обойдется это строительство?

Величко ничего такого до сих пор не говорил, но упирать на это благоразумно не стал, а просто назвал цифры:

— Около миллиарда рублей, Григорий Васильевич… в ценах 80-го года.

— Немало, — задумался Романов, — а во сколько Ленинграду обходится одно наводнение, скажете? Не катастрофическое, с подъемом вода на три метра, такие редко бывают, а среднее, двухметровое, например…

— Если брать те же цены 80-го года, — не полез за словом в карман Величко, — то где-то в 300–350 миллионов.

— Стало быть дамба должна окупиться за три наводнения, — сделал свои подсчеты Романов, — или за десять лет, они же раз в три года случаются.

— Стало быть так, — ответил Величко. — И это я еще не начал говорить про мировой опыт строительства и использования подобных сооружений.

— А вы начните, Владимир Макарович, — подбодрил его Романов, — а мы с удовольствием послушаем.

— Хорошо, — вздохнул тот, — начинаю. Дамба Тарбела в Пакистане, высота 143 метра, построена на берегу Инда для ирригации и контроля наводнений в 69-м году. Отлично выполнила свое предназначение и давно окупилась.

— Продолжайте, продолжайте, Владимир Макарович, — сказал генсек, — это очень интересно.

— Дамба на озере Милдред в Канаде. Высота 88 метров, длина десять километров. Отличается от прочих тем, что при строительстве использованы отходы горно-металлургической промышленности, разные шлаки. Предназначена для регулирования стока воды из озера и генерации электроэнергии. Третий яркий пример — это Чикоасен в Мексике, высота 260 метров, создана для водохранилища на реке Грихальва, полностью решила вопрос с мелиорацией земель всего штата. Ну и еще, пожалуй, добавлю дамбу Дворжак, это в Штатах, на реке Клиэрвотер во Флориде — высота 219 метров, отличается от всех остальных тем, что она прямоосная…

— Как-как? — не понял генсек.

— То есть не изогнутая в профиле, — пояснил Величко, — а прямая, как стрела. Введена в строй в 73 году и полностью защитила северную половину штата Флорида от разрушительных наводнений, которые у них случаются даже чаще, чем в Ленинграде.