Глава 7

Ровно в девять часов утра я вошел в здание суда. На моих руках спокойно лежал черный кот с разорванным левым ухом. Кот равнодушно поглядывал желтыми глазами на суету вокруг.

На входе меня попытался остановить дежурный жандарм.

— С котом нельзя, ваше благородие!

— Ваша милость, — поправил я жандарма. — Почему нельзя?

— Не положено! — браво отчеканил жандарм.

— Кем не положено? — не повышая голоса, спросил я. — Когда не положено?

— Ваша милость, — взмолился жандарм. — Ну, не могу я вас с котом пропустить!

— Зови начальство, — решил я. — пусть предъявят бумагу, в которой сказано, что котам нельзя в здание суда.

Я почесал кота за ухом. Кот лениво зевнул, показав острые клыки и розовый язык.

Вокруг нас уже начали собираться журналисты. Защелкали вспышки камер.

Я старательно сохранял серьезное выражение лица. А жандарм принялся нервно оглядываться в поисках подмоги.

— Ваше благородие! — крикнул он какому-то чиновнику в сером деловом костюме и с папкой подмышкой. — Тут с котом…

Но чиновник только отмахнулся от несчастного жандарма.

К нам подошла Кира.

— Я адвокат профессора Лабуаля, — сказала она и показала жандарму свое удостоверение. — Этот кот — важный свидетель по делу профессора.

— Да как же, госпожа Белова! — попытался возразить жандарм. — Разве кот может быть свидетелем? Он же не говорит!

— Свидетель, — непреклонно повторила Кира. — И вещественное доказательство. Вы собираетесь мешать работе суда?

Жандарм вспотел и проклял час, когда его назначили на охрану судебного заседания. Это ясно читалось в его глазах.

— Никак нет, не собираюсь. Но и вы меня поймите, госпожа Белова! Меня же начальство взгреет.

— Я предупрежу их, — кивнула Кира.

— проходите, — с облегчением выдохнул жандарм и посторонился.

В коридоре нас окружили журналисты.

— Госпожа Белова, как вы собираетесь защищать профессора? Ваш подзащитный намерен подтвердить свое признание?

— Я сделаю все возможное, чтобы установить истину, — твердо ответила Кира.

— Молодец! — шепнул я ей на ухо. — Ты отлично держишься.

— А зачем вам кот? — выкрикнул кто-то из журналистов. — Это ваш талисман?

— кот является частью линии защиты. Извините, я не могу раскрыть вам подробности.

Я оттеснил в сторону самых нахальных репортеров и помог Кире пройти в зал для заседаний.

Зал был полон. Вся Столица собралась посмотреть на то, как известного профессора будут судить за убийство.

Я окинул взглядом бесконечные ряды зрителей. Увидел старого Трубецкого — князь ответил мне суровым взглядом. Но я искал не его, а ректора Кравцова.

Вот он!

Ректор сидел в своем кресле, для которого специально освободили место. Рядом с ним стоял охранник. А в воздухе над головой Кравцова колыхались невидимые для зрителей призраки.

Ректор хмуро посмотрел на меня. Потом перевел взгляд на кота и удивленно поднял бровь.

Чтобы успокоить его подозрения, я напустил на себя печальный и растерянный вид. И даже отвел глаза в сторону.

Ректор едва заметно улыбнулся.

Хорошо. Я не хотел, чтобы он что-то заподозрил раньше, чем начнется основная часть представления.

Для свидетелей освободили места в первом ряду — напротив судейского стола. При этом свидетелей защиты и обвинения рассадили подальше друг от друга.

Помощник прокурора Прокудин уже сидел за своим столом, внимательно читая какую-то бумагу. Когда в зал вошла Кира, Прокудин поднял голову и торжествующе улыбнулся. Потом посмотрел на меня, и его взгляд стал напряженным.

Я сделал вид, что даже не замечаю его. Наклонился к Кире и шепнул ей на ухо:

— Удачи, солнышко! У нас все получится.

— Верю.

Кира едва заметно улыбнулась мне в ответ и прошла к своему месту.

— Встать! — громко объявил служитель. — Суд идет!

Из боковой двери вышел судья в длинном напудренном парике и два заседателя. Судья выглядел усталым и равнодушным. Круги под его глазами говорили о том, что он не выспался, а красный нос выдавал пристрастие к выпивке.

Когда судьи заняли свои места, служитель объявил:

— Садитесь!

Наступила очередь судьи.

Он стукнул деревянным молотком по столу, откашлялся и лениво объявил:

— Судебное заседание начинается! Введите обвиняемого.

Этого момента с нетерпением ждали зрители и журналисты.

Когда двое жандармов с саблями ввели профессора Лабуаля в зал, снова защелкали вспышки камер. По рядам пробежал нестройный шум.

— Дедушка! — тихо вскрикнула Маша, которая сидела рядом со мной. Я несильно сжал ее руку, напоминая, чтобы она успокоилась.

Профессор Лабуаль не услышал голос внучки — в зале суда было слишком шумно. Ни на кого не глядя, Лабуаль подошел к скамье подсудимых и устало опустился на нее. Жандармы встали по бокам.

— Обвинитель, начинайте опрос свидетелей! — распорядился судья.

Прокудин поднялся со своего места и улыбнулся зрителям. Было видно, что помощник прокурора не упустит возможности покрасоваться.

Сначала он вызвал жандармов, которые первыми прибыли на место происшествия. Жандармы в подробностях рассказали о том, что увидели на даче Лабуаля.

Особенно впечатлил публику рассказ о мертвом молодом человеке, который лежал на полу в луже собственной крови.

— Молоденький совсем, — басом сказал жандарм, косясь на помощника прокурора.

Кто-то из зрительниц сочувственно охнул.

Мне все стало понятно. Мерзавец Прокудин нарочно подговорил свидетелей, чтобы они давили на жалость к убитому.

— Защита, начинайте допрос свидетеля, — разрешил судья.

— Скажите, вы видели на полу рисунок, сделанный кровью? — спросила Кира жандарма.

— Конечно, видел, — ответил жандарм. — Как не видеть? Такая мерзость!

— Это вы задержали профессора Лабуаля?

— Да. Мы с напарником.

— Во время задержания вы надели на него наручники?

— Конечно! А как не надеть — он ведь человека убил.

— Вы обратили внимание — была ли на руках профессора кровь?

Жандарм открыл рот и вопросительно посмотрел на Прокудина. Помощник прокурора еле заметно пожал плечами.

— Я не помню, — пробормотал жандарм.

— Вы надевали человеку наручники и не заметили кровь на его руках? — удивилась Кира. — Или крови на них не было?

— Я не помню, — уперся жандарм. — Не до того мне было. Я как мертвеца увидел — меня прямо затрясло всего. Он ведь ему горло перерезал!

Последние слова жандарм почти выкрикнул.

Я покосился на Николая Лабуаля. Его голова была опущена. Но я заметил, что он внимательно прислушивается к словам жандарма.

А еще я заметил интерес во взгляде ректора. Кравцов внимательно смотрел на Киру — как будто пытался разгадать ее линию защиты.

— У меня больше нет вопросов к свидетелю, — сказала Кира.

Жандарм, отдуваясь, покинул свидетельское место.

Следующим Прокудин вызвал медицинского эксперта. Помощник прокурора не был дураком, и на этот раз сам решил перехватить инициативу.

— Расскажите по порядку обо всем, что вы увидели на месте преступления, — попросил он свидетеля.

— Я увидел труп молодого человека с перерезанным горлом. Вокруг тела была нарисована пентаграмма.

— Чем нарисована? — уточнил Прокудин.

— В момент первичного осмотра я этого не знал, — степенно ответил эксперт. — Мне показалось, что рисунок мог быть сделан кровью. Но тогда я не мог это утверждать.

— А сейчас? — спросил Прокудин.

— Я сделал анализ в лаборатории, — ответил эксперт. — И установил, что рисунок сделан кровью убитого.

Свидетель очень старался, чтобы его не поймали на неточностях.

Я только усмехнулся.

— Как вы думаете, каким инструментом мог быть нанесен рисунок? — спросил Прокудин.

— Каким угодно.

Эксперт пожал плечами.

— Это была просто широкая неровная линия.

— Хорошо, я уточню вопрос, — улыбнулся помощник прокурора. — Был ли этот рисунок сделан рукой?

— Не знаю, — ответил свидетель. — Я не заметил следов, или отпечатков пальцев в крови. Простите!

Он достал из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб.

— А могли рисунок нанести свернутой тряпкой? — спросил Прокудин. — Или кистью?

— Вполне возможно, — кивнул эксперт.

Взглянул на судью и торопливо добавил:

— Но я этого не утверждаю!

— Скажите, вы обследовали руки обвиняемого?

— Нет. Когда я приехал на место преступления, его уже увезли.

— А позже?

— Но какой в этом смысл? — удивился эксперт. — Ведь он мог вымыть руки!

— У меня больше нет вопросов к свидетелю, — улыбнулся Прокудин.

— У защиты тоже нет вопросов, — сказала Кира. — Но обвинение пока не доказало, что рисунок на полу сделал профессор Лабуаль.

— А вы не доказали, что его сделал не профессор, — парировал Прокудин.

— Хватит! — рявкнул судья и ударил молотком по столу. — Прения будут после опроса свидетелей!

— Простите, ваша честь, — одновременно сказали Кира и Прокудин.

— Вызовите следующего свидетеля, — кивнул судья.

— Я вызываю Марию Лабуаль! — громко сказал Прокудин.

Маша вздрогнула. Я незаметно погладил ее ладонь и шепнул:

— Иди, и ничего не бойся.

Девушка, гордо подняв голову, прошла на свидетельское место.

— Вас зовут Мария Лабуаль? — спросил Прокудин. — Вы являетесь внучкой обвиняемого и в день убийства были на месте преступления?

— Да, — твердо ответила Маша.

— Как вы там оказались?

— Я приехала на дачу вместе с Юрием Трубецким.

— С убитым? — уточнил Прокудин.

— Да.

Голос Маши едва заметно дрогнул.

— Это вы его пригласили?

Зал замер, ожидая ответа Маши.

— Я… я не помню.

— Вот как? — картинно удивился Прокудин. — Вы были пьяны?

— Что? — воскликнула Маша. — Нет!

— Почему же вы не помните, кто предложил поехать на дачу? Или просто не хотите говорить?

— Я чувствовала себя нехорошо. Возможно, это было ментальное воздействие!

— Невозможно, — парировал Прокудин. — Убитый Трубецкой не был менталистом.

— Обвинитель, вы собираетесь спорить со свидетелем? — удивился судья.

— Ваша честь, я пытаюсь показать, что свидетель не хочет говорить правду.

— Суд разберется. Продолжайте допрос!

— Что произошло на даче? — спросил Прокудин.

— Трубецкой напал на меня и…

— Не так быстро! — остановил Машу помощник прокурора. — Давайте выясним все по порядку. Вы открыли дом своим ключом?

— Да, — кивнула Маша. — Кажется. У меня был ключ.

— И когда вы открыли дверь, то пригласили Трубецкого войти? — улыбнулсч помощник прокурора.

— Наверное. Не могла же я оставить его на улице.

— Значит, вы сами пригласили молодого человека в дом? И что было дальше?

— Мы поднялись в спальню, — прошептала Маша.

— Свидетельница, говорите громче! Я вас не слышу!

— Мы поднялись в спальню, — покраснев, повторила Маша.

— Трубецкой вел вас силой?

— Нет, я шла сама.

В зале раздался смех и свист. Маша испуганно сжалась.

— Я была как в тумане. Не понимала, что делаю.

— Вам было нехорошо? — с фальшивой заботой спросил Прокудин.

— Да.

— Вас осматривал врач?

— Да. Сразу… сразу после того, как приехала полиция.

— И что он вам сказал?

— Ничего. Врач перевязал мне порезы и дал какую-то таблетку.

— Мы вызовем этого врача. Значит, у вас были порезы? Как вы их получили?

— Не помню. Кажется, я упала в обморок, когда появился призрак.

Зал взорвался криками. Кот на моих руках вздрогнул и дернул рваным ухом.

— Никита, еще не пора? — спросил меня демон Смерти.

— Нет, — ответил я, погладив кота. — Все только начинается.

Тем временем Прокудин удивленно смотрел на Машу.

— В момент убийства вы видели призрака?

— Нет, — пробормотала Маша. — Трубецкой держал меня за руки и тянул к кровати. Вдруг в комнате стало очень холодно. Засвистел ледяной ветер. А потом стул взлетел к потолку и ударил Трубецкого по голове.

Зал затаил дыхание. Даже судья приоткрыл рот, слушая Машу.

— Стул взлетел сам? — уточнил Прокудин.

— Да! — отчаянно выкрикнула Маша. — Это был призрак! Это он ударил Трубецкого! А потом утащил его в подвал. Это был призрак моего прадедушки! Почему вы мне не верите⁈

Аня сорвалась с места и подбежала к подруге.

— Отстаньте от нее! — крикнула она Прокудину. — Чего вы добиваетесь! Маша, идем!

Она обняла рыдающую Машу за плечи и попыталась ее увести.

— Охрана, выведите эту девушку! — рявкнул судья, громыхнув молотком по столу. — Обвинитель, продолжайте допрос свидетеля!

— В этом нет смысла, ваша честь, — улыбаясь, заявил Прокудин. — Очевидно, что свидетельница отчаянно врет, пытаясь выгородить себя и своего деда. Она заманила Трубецкого на дачу и сама впустила его в дом. У не на руках порезы — возможно, от того самого осколка, которым перерезали горло несчастному молодому человеку. А теперь свидетельница рассказывает нам сказки про призрака-убийцу. Думаю, что Мария Лабуаль является соучастницей убийства.

— Это не относится к делу, — остановил его судья. — Сейчас мы пытаемся установить виновность Николая Лабуаля. Но суд учтет ваше заявление.

Прокудин торжествующе посмотрел на Киру.

А я в этот момент смотрел только на ректора Кравцова.

Ректор поймал мой взгляд и снисходительно улыбнулся. В его взгляде была жалость. Затем он поднял руки и беззвучно зааплодировал.

— Браво, господин барон! — прочитал я по его губам.

Когда публика немного успокоилась, Прокудин громко объявил:

— Ваша честь, я хочу допросить подсудимого!

— Хорошо, — кивнул судья. — Подсудимый, встаньте!

Николай Лабуаль медленно поднялся. Я видел, как ему было трудно — долгие ночи в камере не прошли для профессора даром.

— Вас зовут Николай Лабуаль, и вы профессор Императорской магической академии? — спросил его Прокудин.

— Да, — ответил профессор.

Его голос звучал слабо, но твердо.

— Что вы преподаете?

— Магическое и уголовное право.

— Тогда вы хорошо знакомы с судебным процессом. Желаете, чтобы я задавал вам вопросы?

— Не нужно, — сказал Лабуаль. — Я все расскажу сам.

— Это противоречит процедуре, — запротестовала Кира.

Но я сделал ей знак не мешать Лабуалю.

— Протест отклоняется, — заявил судья. — Подсудимый намерен дать показания, и суд их примет. Говорите!

— Это я убил Юрия Трубецкого, — сказал профессор.

Он медленно обвел зал взглядом.

— Я никогда не любил Трубецкого. И когда узнал, что он ухаживает за моей внучкой, то рассердился.

Голос профессора окреп.

Лабуаль принял решение утопить себя, и сейчас делал это.

— В тот день Трубецкой не явился на занятия. Я заподозрил, что он встречается с Машей. Позвонил ей, но она не взяла трубку. Тогда я поехал на дачу. Я предположил, что они могут быть там.

Профессор сжал сухие губы.

— Я торопился, я хотел помешать им! Дверь была заперта, но я открыл ее своим ключом. И услышал наверху голоса. Моя внучка умоляла Трубецкого не трогать ее! А он… он смеялся!

— Что вы сделали? — спросил судья.

— Я побежал вверх по лестнице. Ворвался в комнату, схватил Трубецкого за плечи и попытался оттащить его от Маши. Но он оттолкнул меня.

Профессор замолчал, чтобы перевести дыхание.

— Это ложь! — выкрикнул с места старший Трубецкой. — Юра не мог так поступить! Ты убил его. Ты убийца!

— Тихо! — крикнул судья. — Подсудимый, говорите!

— Тогда я схватил стул и сильно ударил Трубецкого по голове. Он упал. Моя внучка… она тоже упала. Кажется, у нее был обморок. Я хотел помочь ей, но Трубецкой начал шевелиться. Я испугался, что он придет в себя. Тогда я оттащил его в подвал и там перерезал ему горло осколком стекла. Я хотел, чтобы он умер!

— Дедушка, нет! — выкрикнула Маша.

Но Аня обхватила ее за плечи:

— Молчи! Молчи!

— Это вы нарисовали на полу пентаграмму? — спросил Прокудин.

— Да, — ответил Лабуаль. — Я обмакнул руку в кровь Трубецкого и нарисовал этот знак.

— Зачем?

— Потому что он был демоном. Я хотел, чтобы его поганая сущность отправилась в ад!

— Убийца! — снова крикнул князь Трубецкой. — Тебя повесят!

— Тихо! Что вы сделали потом?

— Я вызвал полицию, — ответил Николай Лабуаль. — Но сначала вымыл руки с мылом.

— Вы понимаете, что только что повторно признались в убийстве? — спросил его Прокудин.

— Да. Это я убил Трубецкого, своими руками. Моя внучка тут ни при чем.

— Хорошо, — усмехнулся помощник прокурора.

— Адвокат, у вас есть вопросы к подсудимому? — спросил судья.

— Нет, ваша честь, — ответила Кира.

Именно в этот момент мой магофон тихо пискнул. Я взглянул на экран и улыбнулся — сообщение от его величества.

«Мы на месте» — писал император.

Кира посмотрела на меня, и я кивнул ей.

— Обвинитель, у вас есть еще свидетели?

— Нет, ваша честь. Обвинение считает, что вина Николая Лабуаля полностью доказана.

— В таком случае, защита может вызвать своих свидетелей. Госпожа Белова, вы готовы?

— Готова.

Кира решительно кивнула.

— Я вызываю в зал суда его величество императора Алексея Алексеевича Третьего!

Переполненный зал замер.

Судья изумленно смотрел на Киру.

А я увидел, как дрогнуло худое лицо ректора, и усмехнулся.

Игра началась.

Загрузка...