Армия Наполеона

Приложение 10 Армия Наполеона… сегодня или военно-историческая реконструкция

В 70-х годах XX века в европейских странах стали спонтанно зарождаться небольшие группы любителей истории, которые, желая восстановить облик армий давно ушедших эпох, стали шить мундиры, изготавливать оружие и амуницию, почти точно соответствующие историческим образцам. Кто-то стал делать себе доспехи английских рыцарей XIV века, кто-то – униформу шведских солдат Карла XII.

Причин появления этого необычного хобби довольно много, они связаны со многими особенностями глубинных социальных и психологических процессов, проходящих в недрах современного общества. В общем же, вкратце можно сказать, что комфортная, но серая жизнь современного буржуазного общества вынуждает людей, имеющих психологический склад, подобный тому, о котором мы говорили в заключении нашей книги, искать моральную отдушину. Кто-то находит ее для себя в рискованном спорте типа альпинизма, а кто-то стремится просто-напросто перенестись хотя бы на некоторое время в эпоху и атмосферу, более соответствующую складу своего характера.

Как мы уже сказали, люди, занимающиеся военно-исторической реконструкцией, стали воссоздавать различные армии различных периодов времени. Однако больше всего, наверное, нашлось любителей эпохи наполеоновских войн. Более того, большинство из них выбрали себе в качестве предмета реконструкции именно наполеоновскую армию. Последнее вполне понятно для того, кто прочитал главы этой книги. Ведь наполеоновская эпоха, как мы уже отмечали, является как бы последней полностью «рыцарской» эпохой европейского общества. Являя во всем блеске облик традиционной воинской культуры, внутренне и внешне сходной с самыми лучшими образцами европейского рыцарства, она тем не менее отстоит от нас совсем не далеко, ее можно почти что потрогать руками – достаточно вспомнить, что последние из офицеров наполеоновской армии умерли в начале XX века, и деды тех, кто читает эту книгу, могли видеть их и разговаривать с ними.

Автор этой книги вспоминает, какое большое впечатление произвел на него разговор с пожилым французом, отец которого был офицером армии Наполеона III, а дед сражался под знаменами самого императора Наполеона I, и этот разговор состоялся совсем недавно, в конце 80-х годов XX века.

Как видно из строк этой книги, наполеоновская эпоха не только совсем рядом, мы можем также благодаря огромному количеству сохранившихся документов восстановить до мельчайших подробностей, как жили солдаты Великой Армии, как они сражались, мы можем чуть ли не по минутам восстановить ход наполеоновских сражений, узнать, как были устроены малейшие детали амуниции, и приготовить блюда по рецептам того времени.

Не должно удивлять и то, что люди разных стран, занявшиеся реконструкцией армий начала XIX века, выбрали в качестве темы своих занятий наполеоновские полки. Тот, кто прочитал главу XII, навряд ли может сомневаться в том, что армия Первой Империи была поистине общеевропейской, и ее блеск и слава могут воздействовать не только на одних французов, а на любого человека, разделяющего ценности многовековой культуры Европы (причем мы говорим не только о Европе Западной).

Спонтанно зародившись в 70-е годы, увлечение военно-исторической реконструкцией получило мощный толчок, как ни странно, из-за океана, где с большой помпой отмечалось двухсотлетие независимости США. Для этих празднований американские власти привлекли все имеющиеся у них группы военно-исторической реконструкции и оказали им немалую финансовую помощь.

В Европе центром притяжения военно-исторических клубов стало поле битвы при Ватерлоо. Сразу после великой битвы в июне 1815 г. практичные бельгийские крестьяне собрали на поле боя массу ставших ненужными мундиров. Их использовали в шествиях для одежды почетного эскорта, сопровождавшего местные религиозные праздники. Традиция ношения именно наполеоновских мундиров закрепилась настолько, что, когда подлинные экземпляры поизносились, вместо них были сделаны другие, являющиеся, конечно, грубым подобием подлинных. Так традиция маршей в псевдонаполеоновских мундирах дошла до нашего времени. Строго говоря, она не имеет никакого отношения к реконструкции, ибо костюмы бельгийских «маршировальщиков» (marcheurs), как называют себя члены этих фольклорных объединений, являются лишь аляповатым подобием мундиров наполеоновских полков. Нечего и говорить, что «маршировальщики» вешали на себя любое попавшееся под руку оружие и понятия не имели о том, как передвигались и сражались солдаты наполеоновской эпохи.

Однако сам факт проведения бельгийских фольклорных праздников стал привлекать к полю Ватерлоо зарождающиеся клубы военно-исторической реконструкции. В результате в 80-х годах XX века сложилась традиция регулярных встреч военно-исторических групп на этом памятном поле сражения. На юбилее в 1990 году здесь собралось уже около 2,5 тысячи одетых в костюмы наполеоновской эпохи людей, из которых не менее половины были представителями групп военно-исторической реконструкции – остальные были «маршировальщиками».

Так от поля Ватерлоо пошла традиция отмечать различные юбилеи, связанные с историей наполеоновской эпохи, уже с участием только групп военно-исторической реконструкции. Это увлечение стало распространяться вглубь и вширь. В конце 80-х – начале 90-х годов по всей Европе возникли сотни военно-исторических объединений, члены которых стали со все большим вниманием и тщательностью реконструировать мундир и экипировку любимой эпохи. Речь стала идти уже не о приблизительном воссоздании униформы, а об изготовлении точнейших копий обмундирования и снаряжения наполеоновских войск.

Теперь группы военно-исторической реконструкции стремятся не только внешне выглядеть как солдаты того времени, но и научиться строевым приемам, обращению с оружием, командам, принятым в наполеоновской армии, наконец, даже песням, которые пели солдаты Первой Империи. В настоящее время только в одной Англии, где особенно процветает военно-историческая реконструкция, многие сотни людей являются членами объединений, занимающихся воссозданием армий наполеоновского времени. Немало таких людей во Франции, Германии, Италии, Швеции, Норвегии, Бельгии, Голландии, Чехии, Польше, США и Канаде. Отныне регулярными стали многочисленные мероприятия, связанные с военно-исторической реконструкцией, которые проходят в десятках городов Европы, разумеется, прежде всего тех, которые связаны с наиболее важными событиями наполеоновской эпопеи. Выходят также десятки наименований периодической печати, предназначенные для тех, кто занимается военно-исторической реконструкцией. Так это движение, родившееся относительно недавно, стало массовым и привлекает отныне внимание сотен тысяч зрителей и средств массовой информации.

На поле боя при Ватерлоо в 2015 г., на двухсотлетии знаменитого сражения, было уже 5 тысяч реконструкторов во французских, английских и прусских мундирах, а приехали посмотреть на это мероприятие, длившееся три дня, около 300 тысяч зрителей!

Как это ни странно, появление военно-исторической реконструкции в России никоим образом не было связано с возникновением этого движения на Западе.

Все началось весной 1976 года. Автор этой книги, тогда 19-летний студент Политехнического института, сидел на лекции по сопромату и, не желая заниматься скучными формулами, читал замечательную повесть французского писателя начала XIX века Шарля Нодье «Инес де лас Сьеррас» о том, как в ходе испанской кампании три французских офицера оказались ночью в старинном замке, считавшимся заколдованным. Все было очень красочно описано: как горят факелы, как офицеры пируют в древнем замковом зале, как сталкиваются с призраком замка, который, правда, как позже выяснилось, был просто красивой девушкой, сошедшей с ума…

Как же захотелось оказаться на их месте! Стать офицером в красивом мундире с настоящим оружием той эпохи и пережить все их приключения в старинном замке! Я рассказал об этом своему другу Сергею Дороховскому, и мы решили воплотить эту мечту в жизнь.

Мундиры (и, как ни странно, очень даже неплохие) были найдены среди старинного театрального реквизита. Таким образом, проблема с униформой была решена, не хватало только замка. Оказалось, что под Питером такой замок, по крайней мере, руины замка имеются. Это развалины знаменитой Копорской крепости, замка, основанного ещё Ливонскими рыцарями, потом взятого новгородцами, потом ставшего шведским, потом снова отбитого русскими. В любом случае при наличии некоторой фантазии всё это было не столь далеко от замка Гисмондо, описанного в повести Нодье.

Итак, 8 мая 1976 г. пятеро молодых людей, облачённые в не самые плохие копии мундиров наполеоновской эпохи, отправились в эту крепость на поиски приключений. Мы провели две ночи на биваке. Несмотря на ночной холод, нам очень понравилось, и вскоре походы в Копорье стали традицией.

Мы стали собираться, я читал французские книги по истории наполеоновской армии в подлиннике и пересказывал их своим друзьям. Так возникло подпольное общество, которое получило название «Империя», в программе которого было записано, что наряду с научно-пропагандистской деятельностью его целью является «устраивать парады, празднества и походы в мундирах наполеоновской эпохи, с соответствующими знаменами, музыкальными инструментами и т. п.».

Тогда многим это казалось невыполнимой мечтой, тем более что ни глава клуба, ни его юные друзья и понятия не имели о том, что где-то в Бельгии и Америке устраиваются подобные мероприятия. Члены общества встречались почти что подпольно, и не без оснований, ибо их деятельностью заинтересовались не только любители истории.

Мало-помалу ряды военно-исторических войск росли, устраивались исторические чтения, делались доклады по наиболее интересным моментам наполеоновской истории, устраивались походы в мундирах, конечно же нелегальные и подальше от властей. Появился и отряд, занимающийся историей русской армии эпохи войны 1812 года.

Так продолжалось до 1987 г., пока я не познакомился с Анатолием Новиковым, капитаном ВДВ, только что вернувшимся из Германии. Он рассказал мне, что на Западе подобные общества называются клубами военно-исторической реконструкции, что это движение существует во многих странах и охватывает сотни людей, устраиваются различные мероприятия. А мы-то думали, что мы такие единственные в мире!

Анатолий предложил нам тоже выйти из подполья и, обладая связями в ЦК ВЛКСМ, «пробил» нам первую открытую акцию на местах боевой славы 1812 года «Поход от Москвы до Березины». Этот поход состоялся летом 1988 г. В нём участвовало около 80 человек во французских и в русских мундирах. Это уже были не театральные костюмы. Конечно, качество униформы и экипировки было не самым лучшим, но у некоторых появилось уже более-менее сносное обмундирование. Кроме того, к нам присоединилось человек пятнадцать немцев и чехов (несколько в русских, а несколько во французских мундирах), у которых была уже вообще очень неплохая униформа.

Тогда страна выходила из советской эпохи, достаточно серой, где не было ярких моментов, все было в новинку, все потрясало. Когда люди видели идущих по улице солдат в мундирах начала XIX века, на них это производило колоссальное впечатление. Это было настоящим событием для всех городов, которые мы посетили. Когда мы под грохот барабанов вступали в Вязьму, нас встречали колокольным звоном, хлебом и солью, навстречу нам вышел магистрат города и духовные лица.

Поход 1988 года стал без преувеличения главной вехой в истории военно-исторической реконструкции в нашей стране. Эта акция всколыхнула общественность, произошел настоящий информационный прорыв, о людях в старинной форме стали писать в газетах и рассказывать по телевидению. Сразу же по всей стране стали возникать военно-исторические клубы. Причем занимающиеся не только «наполеоникой», но и другими эпохами. Первыми приняли от нас эстафету люди, увлеченные Средневековьем. Возник в частности клуб «Княжеская дружина» (основатели Петр Васин и Александр Иванов), положивший начало средневековой реконструкции в нашей стране. Затем возникли многочисленные отряды, занимающиеся Белым движением, затем отряды красноармейцев и т. д. Позже всего возникли клубы, занимающиеся Великой Отечественной войной, хотя сейчас они составляют подавляющее большинство реконструкторов. Но все эти клубы вышли из… наполеоновской армии!

Если говорить образно, с 1976 по 1988 г. мы переживали «детский» период, теперь же наступила «молодость» реконструкции. Именно тогда, сразу после этого похода, к нам пришли десятки людей, которые позже стали признанными лидерами военно-исторических клубов. Власти обратили на нас внимание. Идея военно-исторической реконструкции была подхвачена функционерами ЦК ВЛКСМ, которые увидели в ней возможность новой и увлекательной формы работы с молодежью.

Собственно говоря, это совершенно очевидно и лежит на поверхности. Военно-историческая реконструкция – это движение, которое при правильной поддержке государства, является социально здоровым делом. Молодые парни, вместо того чтобы ширятся по подъездам наркотой или банально хулиганить, объединяются в клубы, которые реконструируют старинную форму, которые изучают историю, культуру ушедших веков, которым что-то интересно на свете кроме денег, секса и наркотиков. Разве это не государственное дело? Разве это не нужно нашей стране?

А то, что они носят французскую форму, как верно сказал один из моих друзей, объяснявших местному чиновнику, зачем нужно поддержать их клуб: «Что вы предпочтете? Чтобы ребята дохли от наркоты или чтобы они в строю старинного полка изучали историю?» И не важно, униформу какого полка, Копорского или Наваррского, они наденут. Не важно, доспехи какого воина – из дружины Александра Невского или из отряда герцога Бургундского – они сделают. Важно то, что они займутся интересным, увлекательным делом, которое развивает интеллектуальный кругозор, которое объединяет людей, а не разъединяет их. Делом, которое позволяет понять и историю своей страны, и историю Европы.

В ЦК ВЛКСМ, по-видимому, думали именно так. В результате в феврале 1989 г. был собран первый съезд клубов военно-исторической реконструкции под эгидой ЦК ВЛКСМ. Нас было человек 80 и мы представляли уже многие-многие сотни людей и порядка сорока клубов. Мы находились на подъеме, испытывали энтузиазм по отношению к делу, которое делали, и поэтому наперебой говорили о перспективах этого великого дела. Что же касается борьбы за власть, то ее просто не было. Автора этой книги, как основателя движения военно-исторической реконструкции в нашей стране, избрали практически единогласно президентом объединения, которое стало называться «Федерацией военно-исторических клубов Советского Союза».

Работа закипела на всех направлениях исторической деятельности, потому что мы верили, что создаем более прекрасный, и более достойный мир. Именно тогда появились такие замечательные клубы, которые дожили до сегодняшнего времени: Литовский уланский полк, Московский драгунский полк, Гвардейская артиллерия… Но большую роль в истории «наполеоновской армии» в России, да и реконструкции вообще, сыграла поездка на 200-летие французской революции летом 1989 г.

Эта поездка на двухсотлетие стала некоторой брендовой идеей, которой было придано символическое значение. Она должна была стать первым серьезным международным мероприятием, в котором собирались принять участие реконструкторы из Советского Союза. О том отношении, которое тогда к нам проявили власти, теперь можно только мечтать. Они никак не вмешивались ни в какие «сценарные» вопросы. Как, где, кого мы будем представлять, в каком порядке маршировать, кому будем возлагать цветы, кому не будем, ничего этого ЦК ВЛКСМ нам не предписывал и не указывал. С нами послали на мероприятие только одного инструктора ЦК, добродушного полного дяденьку в очках, который ни разу нигде ничему не помешал и просто пользовался возможностью прогуляться во Францию, не более того.

Зато в обмен на такой символический контроль нам выделили деньги на пошив мундиров (это было сделано заблаговременно, задолго до мероприятия), нам оплатили не только билет на самолет, но и билеты на поезд для тех, кому нужно было добираться до Москвы.

Вначале во «французской армии» носили форму, какую как хотел, соблюдалось только одно правило – чинопроизводство. Все чины присваивались за заслуги, остальное каждый делал как пожелает. В 1988 году, когда мы впервые отправлялись на официально разрешенное мероприятие, было принято решение создать единый полк.

В качестве такого единого полка, который должен был объединить всех реконструкторов, занимающихся наполеоновской армией, был избрал полк фузилеров-гренадеров. Эта часть гвардейская и символизировала собой как бы всю армию. Однако, как помнят, очевидно, прочитавшие главу XIII этой книги, часть не принадлежа к Старой Гвардии, она состояла из людей, многие из которых встали в строй как новобранцы, ее униформа и выучка, конечно, несколько отличались от знаменитых полков Старой Гвардии, в которых, конечно, все было безупречно.

Для похода 1988 года мундиры, изготовленные довольно приблизительно, были как-то приемлемы, но теперь, в 1989 году, да еще рядом с мундирами западноевропейских реконструкторов, они показались бы наивными. К тому же, никаких фузилеров-гренадеров в эпоху революционных войн не было. Именно поэтому я принял решение, что это должен быть самый простой линейный полк, который отличился в войнах республики. Разумеется, меня интересовала прежде всего армия молодого генерала Бонапарта в период удивительного Итальянского похода 1796–1797 гг.

Кроме того, хотелось, чтобы полк (а точнее, полубригада, как стали называться части в эпоху Республики) имел отношение к тем, кто будет нас встречать во Франции. Французские реконструкторы, которые должны были нас встречать, принадлежали к 18-й полубригаде, а 18-я, как известно, находилась в дивизии Массена в одной бригаде вместе с 32-й, частью, также прославившейся в ходе войн Революции и Империи.

Так возникла идея создать 32-ю полубригаду линейной пехоты, обмундированную на период революционных войн. Именно эта полубригада должна была отправиться на двухсотлетие Французской революции.

Для всех без исключения солдат и офицеров 32-й линейной полубригады это был их первый вояж во Францию и почти для всех первый в «капстрану»[1131]. Для меня это был самый лучший подарок на день рождения, подарить тем людям, которых я искренне любил, возможность открыть для себя другой мир и заодно узнать, что представляет собой военно-историческая реконструкция в Европе.

Она, кстати, там тоже только еще начиналась. Во Франции была фактически одна приличная группа, 18-й линейный полк, которая и встречала «советскую делегацию» в аэропорту. С моими французскими друзьями мы добились разрешения, чтобы 18-й линейный с оружием вошел в здание аэропорта и в специально отведенном зале встретил своих товарищей из далекой России, для чего руководство аэропорта выделило специальное помещение.

Так начинался наш первый поход во Францию. Здесь же мы познакомились и с другими реконструкторами, не только с 18-м линейным. В частности, это была группа 9-я легкая полубригада, которая прибыла на двухсотлетие революции из Англии.

Мундиры 9-й легкой были лучше, чем у нас, но не отличались принципиально. А вот оружие – нечего и сравнивать. У нас всего лишь муляжи ружей, а у них настоящие кремневые ружья образца 1777 года! Как известно, до сих пор проблема вооружения российской военно-исторической реконструкции не решена полностью, что происходит не только от бедности среднего российского реконструктора, но и от несовершенства нашего законодательства. Которое, несмотря на все поправки, осталось таковым, что вас «загребут» при желании за ношение подобного «мушкета». Хотя еще никто никогда за последние сто лет не совершал уголовные преступления с длинноствольным кремневым ружьем…

Кроме 9-го легкого с нами были еще и немцы-«волонтеры» то ли Нижнего, то ли Верхнего Рейна. Но в любом случае, солдаты, обмундированные очень неплохо для волонтеров эпохи Великой Французской революции.

32-я линейная полубригада, 9-я легкая полубригада, 18-я линейная полубригада и «волонтеры» составляли вместе около восьмидесяти человек. Мне выпала честь командовать этим сводным отрядом французской революционной армии. Наши маленькие парады прошли в основном за пределами Парижа.

Поездка во Францию в июле 1989 года сыграла большую роль, так как стала нашим первым контактом с военно-исторической реконструкцией, поставленной на высокий уровень. Конечно, никоим образом не стоит испытывать преклонения перед Европейской военно-исторической реконструкцией. В Европе, как и у нас, есть и хорошие и плохие клубы. Поэтому ориентироваться на них нет необходимости. Но тогда, в 1989 году, мы встретили вполне приличные клубы с точки зрения их общего погружения в историю, а с точки зрения их униформы – отличные.

Кроме того она привела в ряды реконструкторов специалистов, занимавшихся до этого военной историей только теоретически. Прежде всего это был Петр Федорович Космолинский (1950–2001) – председатель «Секции миниатюры Военно-Исторической Комиссии при Центральном Совете Всероссийского Общества Охраны Памятников Истории и Культуры», человек, сделавший очень много для развития военной истории в нашей стране. Петр Федорович носил бороду, которую он ни за что не хотел сбривать, так он стал сапером 32-й полубригады. Саперам в рядах французских пехотных полков, как известно, бороду носить не только позволялось, но и вменялось в обязанность. После годовой практики в рядах 32-й полубригады Космолинский возглавил так называемый Московский корпус – объединение московских клубов занимающихся историей русской армии. Другим русским «генералом», прошедшим краткий курс молодого бойца в рядах «французской армии», был Александр Михайлович Валькович, неоднократно возглавлявший российскую армию в реконструкциях Бородинского сражения.

Кстати, в 1989 году, во многом благодаря успеху нашего «французского похода», мы провели и первую реконструкцию Бородинского сражения, созданную силами военно-исторических клубов. До этого, как известно, Бородинская годовщина, которая всегда отмечалась в первое воскресенье сентября, представляла собой военно-исторический праздник, который проводился с помощью переодетых в киношные костюмы военнослужащих Московского военного округа. Режиссерами этого довольно-таки убогого шоу были люди, абсолютно далекие от истории, специальностью которых, очевидно, было проведение массовых народных гуляний. Нечего и говорить о том, что на солдатиков срочной службы напяливали худшие костюмы Мосфильма, а служивые и понятия не имели о том, как их надо носить. Можно догадаться, что «вооружение» этих «войск» было под стать «униформе».

И вот в 1989 году впервые мы договорились с Бородинским музеем о том, что празднование очередного «Дня Бородина» возьмут на себя военно-исторические клубы. Нас было человек 200–250. Конечно, все в пешем строю, конечно, пушки наши были – Мосфильмовская бутафория. Что касается конницы, то ее выставлял для нас Алабинский кавалерийский полк. Это были опять-таки солдатики в Мосфильмовской мундирах, но они умели скакать на коне, а мы пока нет.

Впрочем уже появилось небольшое исключение. Сергей Уланович, создатель клуба Литовский уланский полк, договорился о том, чтобы он и несколько его улан сели на лошадей вместе с алабинцами. Так впервые в конном строю оказалось несколько человек, занимающихся реконструкцией. Эти несколько улан стали началом российской всей конной реконструкции. И сейчас на конях во время наших битв сидят сотни людей, в мундирах наполеоновской эпохи, рыцарских доспехах и не только…

Худо-бедно, но мы провели первую реконструкцию Бородинского сражения. Она прошла у подножья холма, где находится батарея Раевского. Стрельбы было, конечно, маловато, но пиротехники хватало, да и в рукопашной сходились со всей горячностью. Зрителей, как ни странно, было даже очень много, и они остались довольны. Таким образом, это мероприятие заложило основу для всех дальнейших реконструкций на Бородинском поле.

В 1990 году в Бельгии широко отмечался 175-летний юбилей битвы при Ватерлоо. Битва при Ватерлоо 1990 года явилась еще одним этапом в развитии нашего движения. Впервые мы участвовали в большом сражении, где на поле боя было, как уже говорилось, 2,5 тысячи человек.

Битва при Ватерлоо 1990 года еще раз подтолкнула развитие нашей реконструкции. Разъехавшиеся по своим городам члены наших клубов, могли теперь рассказать своим друзьям о «чудесах», которые они видели на поле боя под Брюсселем. О том, что в Европе стреляют из настоящих муляжей орудий, грохочут повсюду выстрелы из ружей, а кавалерия ходит в атаку в сомкнутом конном строю.

Наконец для нас стало очевидно, что при должной подаче битвы военно-исторических реконструкций могут быть интереснейшим событием, привлекающим внимание зрителей и прессы. Уже тогда, на поле боя при Ватерлоо, было почти сто тысяч зрителей. Битву снимали десятки телевизионных камер, а туристы приехали со всех концов Европы.

Наши поездки в 1990 году, без сомнения, дали нам импульс. И Бородино 1990 года выглядело уже иначе, чем Бородино предыдущего года. На этот раз, реконструкция сражения была устроена на том месте, где оно проводится обычно сейчас и которому придумали довольно странное то ли русское, то ли немецкое название «плац – театр».

В 90-м году нас было уже 300–400 человек. Возникли и первые муляжи артиллерийских орудий. Наконец с русской стороны появилась и кавалерия, хотя, конечно, еще очень слабая. Основную массу конницы составлял все тот же Алабинский кавалерийский полк. В «битве» 1990 года были уже пиротехника, штурм русского укрепления и бой за мост, который военные навели из современных понтонов через реку Колочь.

Так родилась военно-историческая реконструкция наполеоновской эпохи в России… С тех пор много воды утекло. Создавались и разваливались различные военно-исторические объединения: Военно-историческая ассоциация России, президентом которой был автор этой книги, так называемая Международная военно-историческая ассоциация, ассоциация «Гардарика»… и многие многие другие.

Что же касается самой «наполеоновской армии» в России, то она все это время оставалась бессменно под руководством автора этой книги. Клубы военно-исторической реконструкции: Гвардейские пешие гренадеры, Гвардейские пешие егеря, 18-й, 32-й, 33-й и 46-й линейные полки, 8-й, 9-й и 15-й легкие полки, 2-й пехотный швейцарский, 1-й карабинерный (конный), 5-й кирасирский, 3-й, 4-й, 6-й и 9-й гусарские полки, Гвардейская пешая и конная артиллерия, 2-й полк морской артиллерии участвуют теперь ежегодно в десятках крупных военно-исторических мероприятий в нашей стране и за рубежом.

В 2002 году, накануне очередной реконструкции Бородинского сражения, автор этих строк представил послу Франции более 600 солдат наполеоновской армии в развернутом строю. Впечатление от этого зрелища было такое, что посол представил рапорт президенту Франции Ж. Шираку, который указом от 19 июня 2003 г. наградил создателя военно-исторической реконструкции и в России высшей наградой Французской Республики – Орденом Почетного Легиона.

Качество и количество войск реконструкции с каждым годом возрастало. Количественно военно-историческая реконструкция наполеоновской эпохи в России достигла своего пика на Бородинском поле в 2012 г., когда здесь было около 2 тыс. реконструкторов, 300 коней.

Качество военно-исторической реконструкции в России стало столь высоким, а успех юбилейного Бородинского сражения столь громким, что реконструкцию, посвященную 200-летию битвы при Ватерлоо, разумеется, не могли провести без российских клубов. Хотя некоторые из российских военно-исторических клубов присоединились к прусской армии Блюхера (благо русские мундиры той эпохи, по крайне мере издалека, напоминают прусские), основная масса русских реконструкторов, конечно же, встала в ряды наполеоновской армии, объединившей в этот юбилей людей практически со всего мира. Здесь были не только французы и бельгийцы, но и русские, немцы, чехи, поляки, испанцы, итальянцы, португальцы, шведы, американцы из США и Латинской Америки и даже австралийцы.

Наполеоновская армия в этой грандиозной реконструкции насчитывала 2,5 тыс. чел., ровно столько же, сколько армия союзников. Несмотря на многочисленные просьбы об участии в сражении организаторы решили пригласить только 5 тыс. чел. участников, т. к. логистика для большего количества было бы неподъемной. Да и для поля «сражения» около 1 кв. км. этого было более, чем достаточно. Кроме того, на поле «боя» было еще не менее 60 пушек и 300 коней (как на реконструкции Бородина 2012 г.).

О высокой оценке, которую дали организаторы этого мероприятия российской реконструкции, говорит тот факт, что автору этой книги поручили командовать всей линейной и легкой пехотой французской армии. Для справки сообщим, что линейная и легкая пехота представляла собой большую часть войск, около 1400 человек, и она была сведена в 8 условных батальонов. Каждый по 150–200 человек. Управление подобными батальонами практически не отличается от управления реальными батальонами наполеоновской эпохи. Хотя штатный батальон насчитывал по регламенту 1808 г. 844 чел., в ходе кампании обычно были батальоны по 500–600 чел., а в ряде сражений, например 1814 г., были батальоны и по 300 и даже по 200 человек.

Но это еще не все. Французскую кавалерию в этом бою вел в атаку мой старый боевой товарищ, вступивший в ряды наших полков когда-то рядовым и дослужившийся теперь до звания «бригадный генерал» (реконструкции конечно!). Его имя Алексей Рощин. Но во французской армии сохраняется традиция давать боевые имена, т. е. псевдонимы, которые принимают участники реконструкции для того, чтобы лучше интегрироваться в другую эпоху и другое ментальное пространство. В наполеоновской армии он известен под именем Дорсенн.

Наконец, всей артиллерией наполеоновской армией, которая была представлена огромной 40-орудийной батареей, командовал другой мой товарищ, когда-то начавший в нашем войске создавать артиллерию. В конце 80-х – начале 90-х гг. подобная батарея казалась несбыточной мечтой, но при Ватерлоо она стала реальностью. Имя этого человека Алексей Павлов (боевое имя – полковник гвардии д’Абовиль).

Трудно придумать более достойное признание того, чего достигла российская реконструкция, ибо получилось, что на поле боя при Ватерлоо все главное командование наполеоновской армии было российским! (За исключением, конечно, общего руководителя, которым был по понятным причина бельгиец).

Грандиозная реконструкция при Ватерлоо привлекла огромное количество зрителей. За несколько дней мероприятия через поле прошло около 300 тыс. посетителей. Так что, если для участников это были огромные расходы (хитроумные местные организаторы сделали так, что участники платили за все сами и платили дорого), то для организаторов это были огромные доходы, измерявшиеся многими миллионами евро. Напомним для справки, что все мундиры, экипировку и муляжи оружия реконструкторы приобретают за свой счет, а кавалеристы подчас приобретают и содержат за свой счет коней!

Все это показало, что реконструкция при правильной постановке – это не только интересное дело, которое увлекает молодых и не очень молодых людей. Добавим, что сейчас по подсчету ряда компетентных чиновников в нашей стране этим интереснейшим делом занимаются до 80 тыс. человек (разумеется, речь идет о членах групп, реконструирующих самые разные эпохи и с самым различным качеством)!

И это не только красивый познавательный спектакль, живой интерактивный музей для детей молодежи и взрослых, но это еще и прибыльный бизнес, который весьма способствует развитию региона, связанного с военно-историческими событиями. Так как у нас едва ли найдется городок, в котором не произошли какие-то события, связанные со славой наших предков, можно сказать, что военно-историческая реконструкция могла бы стать одним из великолепных двигателей экономики.

Некоторые шаги в этом направлении уже предпринимаются, но об их серьезности можно будет судить лишь по их результатам.

Отметим в заключение, что все эти многочисленные группы, клубы, полки выросли из единого корня, которым, как это ни удивительно, явилась… наполеоновская армия.