Авиация и космонавтика 1994 01-02

Преподано на Ближнем востоке

Полковник запаса В. БАБИЧ, кандидат военных наук

Продолжение. Начало в № 9-10 за 1993 г..

Ранее мы рассказали о действиях израильской авиации, решивших исход «шестидневной» войны. Сегодня речь пойдет об опыте боевых действий ВВС Египта.

Прежде всего следует отметить, что в «позиционной» войне, которая велась двумя этими государствами, участвовали только авиация и войска ПВО. К тому времени Израиль закупил в США новейшие ЗРК «Хок» и тактические истребители F-4 «Фантом», а Египет в свою очередь – ЗРК С-125 советского производства. Условной линией боевого соприкосновения противоборствующих сторон оставался Суэцкий канал.

Основными объектами ударов египетской авиации являлись передовые подразделения израильской пехоты и позиции ЗРК. Многие виды боевого применения отрабатывались арабскими летчиками в ту пору впервые, что обусловило необходимость внесения уже в ходе войны корректив в методику их подготовки. К освоению новых тактических приемов, требовавших особой точности выполнения, допускались пилоты с налетом не менее 160-170 ч. После того как летчики осваивали специальные упражнения, на что отводилось 58 ч, они проходили программу совершенствования, включавшую 17 полетов на полигон. И только те, кто успешно выдерживал сложный экзамен, зачислялись в боевые расчеты в качестве ведомых.

Критериями готовности к вылетам на подавление ЗРК служили слаженность действий экипажей звеньев, их способность выполнять в районе цели энергичные боевые маневры длительностью не более 30 с с момента обнаружения цели до начала открытия огня, точность применения средств поражения. Характерно, что ведомые не имели своих постоянных ведущих, поскольку арабы поначалу не придавали важного значения фактору психологической совместимости экипажей и их групповой слетанности.

Особые требования предъявлялись к технике. Авиации приходилось действовать преимущественно в прифронтовой зоне, надежно прикрытой огнем зенитных средств. В тактический фон поля боя наиболее удачно вписался бы самолет-штурмовик, но в составе ВВС Египта подобных машин не было. Тогда и было решено приспособить для этих целей истребитель МиГ-17…

На консолях крыла самолета в спешном порядке установили дополнительные пилоны для неуправляемых реактивных снарядов «Эрликон» (Швеция), под фюзеляжем – замки для подвески бомбы калибра 100 кг. «Миги» стали вылетать на задания с восемью НУРСами, двумя бомбами на подкрыльевых замках (или подвесными топливными баками) и одной – под фюзеляжем. Возросшее лобовое сопротивление самолета конечно же снижало максимальную скорость его полета, однако особой нужды в ее увеличении не было. Если грозила встреча с «Миражем», летчик мог просто сбросить боеприпасы с внешних подвесок и изготовиться к поединку с противником.

Расстояние от аэродрома до объектов удара обычно позволяло летать с полным боекомплектом без подвесных топливных баков. Благодаря внезапности удара удавалось избегать активного противодействия огневых средств ПВО противоборствующей стороны и выполнять нередко по три скоротечные атаки: в ходе первой сбрасывались бомбы, второй – велась стрельба НУРСами и третьей – из пушки.

Уже в начальные месяцы конфликта египетские ВВС ощутили потребность и в современном самолете-разведчике.

Стало ясно: чтобы наносить эффективные удары по малоразмерным подвижным объектам противника, нужно располагать данными о них в реальном масштабе времени. Имевшиеся Ил-28Р позволяли вести лишь аэрофотосъемку, да и то со средних высот, где они становились удобной мишенью для ЗРК. В интересах выполнения тактической воздушной разведки был переоборудован истребитель-бомбардировщик Су-7Б, на котором разместили необходимую аппаратуру системы «Винтен», закупленную в Великобритании. Результат превзошел все ожидания: при полете разведчика на высотах 50-100 м объективы этой системы захватывали в поле зрения полосу шириной до 2 км и глубиной до 20 км, а данные фоторазведки всего через пять минут поступали на пункты сбора информации.

Су-7Б подвергся тогда доработкам и по прямому назначению – в целях повышения ударной мощи. На нем были установлены две дополнительные точки подвески. Однако ухудшение характеристик маневренности, сокращение и без того малого радиуса действия нередко вынуждали отказываться от появившейся возможности брать дополнительный боекомплект.

Как уже отмечалось, в «позиционной» войне противоборство в основном вели авиация и войска ПВО, в активе той и другой стороны появились качественно новые средства ведения боя. В связи с этим встала проблема совершенствования тактики применительно к конкретным условиям. Без преувеличения можно сказать, что арабским летчикам и нашим военным специалистам в поисках, например, наивыгоднейших способов борьбы со средствами ПВО Израиля пришлось начинать с нуля.

В числе боевых заданий, которые предстояло выполнять истребителям- бомбардировщикам, наиболее сложным было нанесение ударов по позициям ЗРК «Хок»: летчики в этой дуэли должны быть нацелены только на поражение объекта, то есть на нанесение противнику максимального ущерба.

В обстановке четко обозначившихся недостатков в развитии военной теории, видимо, следовало прежде всего разработать хотя бы один основной и несколько запасных вариантов такого удара. Но и здесь наскоком трудно было достичь успеха. Ведь опыт свидетельствует: чтобы, победить врага, надо, кроме всего прочего, хорошо знать его. Мы же, кроме «справочных данных» о том же ЗРК «Хок», под рукой ничего не имели.

Компенсировать информационный голод помогло графоаналитическое моделирование нанесения удара. Отметим, что потребность в теоретическом прогнозировании результатов боя, его применении в военном деле возникла не под давлением сверху. Инициатива на уровне исполнителей была подсказана самой жизнью.

Уже на этапе построения моделей стало очевидным, что атаки с горизонтального полета с малой высоты не обеспечивают требуемую точность попадания бомб в цель и чреваты угрозой поражения самолетов осколками разорвавшихся на земле боеприпасов; противоракетный же маневр с выходом на малые скорости сближения с ЗРК, затрудняющие наведение его ракет, лишь увеличит время пребывания звена в зоне, патрулируемой израильскими истребителями.

После упрощенного анализа полученных выводов к исполнению приняли два способа групповой атаки – «развернутый веер» и «сложенный веер». В первом варианте ведомые следовали за командиром по восходящей дуге до момента перевода его самолета в пикирование – получались поочередные атаки в широком секторе, во втором – экипажи атаковали в пределах узкого сектора.

С учетом результатов первых боевых вылетов был определен также оптимальный состав ударной группы: звено Су-7Б или МиГ-17 под прикрытием пары истребителей МиГ-21. После сбора на догоне звено выполняло полет на высоте 75 м, затем в так называемом коридоре выживания летчики занимали боевой порядок «острый пеленг в сторону от цели». Объект атаки ведущий обычно обнаруживал по характерному признаку – обвалованиям, над которыми возвышались антенны РЛС, и далее направлял самолет в точку начала маневра, находившуюся справа от линии визирования на цель.

За время конфликта было нанесено около ста ударов по ЗРК, при этом потеряно четырнадцать машин: три из них были поражены ЗУР, четыре столкнулись с землей при полете к цели и семь сбиты истребителями противника при отходе от нее. Судить об эффективности этих ударов было трудно, поскольку оценка их результатов не велась (командование полагалось лишь на доклады своих летчиков, что можно оправдать разве только при их награждении, но никак не при оценке боевых действий).

Каковы же выводы по итогам боевых вылетов?

Первый из них можно сформулировать в виде предостережения: внимание, малая высота! Уже после десяти минут группового полета в режиме огибания рельефа местности многие арабские пилоты, даже считавшиеся опытными, начинали ощущать физическую усталость, поскольку им приходилось постоянно вести контроль и за наземными препятствиями, и за самолетами своих ведущих. На психологическую устойчивость летчиков негативно влияла также боязнь оказаться сбитыми ЗУР «Хок». Все это в конце концов и повлекло за собой катастрофы на этапе полета к цели.

Сегодня мы вправе задаться вопросом: зачем теперь загонять летчика на малую высоту, если уже есть такие авиационные управляемые ракеты, которые можно применять из-за пределов зоны поражения ЗРК противника? Давайте обратимся к фактам.

В ходе боевых действий в Персидском заливе при нанесении ударов по ВПП экипажи английских истребителей-бомбардировщиков «Торнадо» GR.1 осуществляли сброс из подвешенного под фюзеляжем самолета разбрасывателя бетонобойных суббоеприпасов и мин. Перед открытием контейнера экипажи на высоте 50-150 м были вынуждены проходить строго над целью, что неизбежно приводило к попаданию самолетов в зону интенсивного огня зенитной артиллерии, прикрывавшей аэродром. Поэтому не случайно, что истребители- бомбардировщики «Торнадо», выполнявшие эту задачу, несли большие потери (всего было сбито семь машин) по сравнению с самолетами другого назначения. Видимо, пока в арсенале авиационного вооружения будут оставаться неуправляемые средства поражения, придется мириться со всеми издержками маловысотного полета, а посему готовиться к их выполнению нужно заранее – в процессе постоянных тренировок.

Второй вывод – летчики истребительно-бомбардировочной авиации должны овладевать навыками в ведении воздушного боя. За рубежом считают, что шансы сторон одержать победу в воздушном поединке между истребителем многоцелевого назначения и «чистым» истребителем примерно равны. Практика опровергает подобный взгляд. Вот и ВВС Египта в войне, о которой идет речь, потеряли семь истребителей-бомбардировщиков, атакованных израильскими «Миражами». Причины очевидны: МиГ-17 проигрывал последним в маневренности, а экипажи Су-7Б из-за малого остатка топлива после нанесения удара вообще не вступали в бой. Кроме того, на стороне израильтян было преимущество и другого рода – управляемые ракеты класса «воздух – воздух».

К сожалению, эта проблема пока не привлекает должного внимания исследователей. Разве что неуязвимость фронтового бомбардировщика теперь больше связывают с надежным внешним прикрытием истребителями сопровождения. А жаль. Даже по опыту локальных войн последнего десятилетия известно: для обеспечения «непробиваемого» эскорта у истребителей, загруженных выполнением целого ряда задач, часто не хватало сил.

Третий вывод – всевозрастающая ответственность командира звена за выполнение боевой задачи. С принятием на вооружение ВВС Египта современных боевых самолетов советского производства перед четверкой экипажей ставились уже такие задачи, выполнение которых ранее было под силу только эскадрилье. Звено обрело тактическую независимость, а его ведущий – право самостоятельно принимать в воздухе решения.

Конечно, и до начала боевых действий многих командиров звеньев отличала высокая летная выучка: они отменно пилотировали самолет и метко поражали цели на полигоне, уверенно «водили» за собой подчиненных. Но в условиях мирного времени такие вопросы, как оценка обстановки, анализ возможностей своих и противника по нанесению удара, выбор оптимального варианта действий, планирование группового боя, не ставились с той остротой, которая требуется для выполнения реальных задач. Вот почему принятие арабскими летчиками ошибочных решений в экстремальных ситуациях часто обходилось намного дороже, чем их промахи в стрельбе или бомбометании. Так что призыв о повышении требований к командиру звена уже тогда был тесно связан с необходимостью в его лице готовить летчика-руководителя тактического уровня.

(Продолжение следует)

В.ТКАЧЕВ