Бастард

Глава 12. Самое страшное колдовство

— Простите, — кивнул я.

— Ничего страшного, — кивнула моя мать

Мой дед лежал на кровати с капельницей и кучей бинтов в не самом хорошем расположении духа, однако увидев нас постарался улыбнуться и придать лицу непринуждённое выражение. Впрочем получилось это у него не слишком хорошо.

— Папа, ты в порядке? — встревожилась моя мать. — Насколько всё серьёзно? Что этот мерзавец сделал с тобой?

— Просто укол в спину, — поморщился мой дед. — Ничего страшного — полежу пару дней, и можно будет подниматься и приниматься за дела — слишком я уж долго тут лежу.

— Ты уверен? Может быть, не стоит спешить?

— Уверен, Вероника, уверен, — нахмурился мой дед. — Я ещё не так стар, чтобы подобная мелочь заставляла меня лежать неделями в больнице.

Моя мать не стала отвечать, а её взгляд стал тревожнее.

— Можете описать что произошло при вашем столкновении с Лерушем? — деликатно кашлянул я.

Случилось примеимерно то, что я и предполагал — мой дедодиночку натолкнулся на итальянца, после чего оба устроили масштабное сражение. Кроме собственных скромных сил Леруш активно использовал призыв тех тварей которых до дрожжи боялся Майер. Судя по тому, что он делал, этот призыв никак не зависел от его собственных сил. Выходит, то что удалось о нём узнать, правда — итальянец черпает свои силы в жертвоприношениях. К чему он стремиться и чего хочет по прежнему неизвестно, и не понятно. Закончив с опросом деда я вышел из клиники и набрал номер своей тётки.

— Да Константин?

— Могу ли я узнать одну вещь? Что за печать у вашей сестры на шее? — спросил я.

— Это не телефонный разговор, — ответила моя тётка насторожившись. — Вы можете приехать сейчас?

— Как вам будет угодно.

Через полтора часа я был у своей тётке.

— Идёмте в кабинет, — тут же предложила она, сразу развернувшись и зашагав в свой кабинет.

Дверь закрылась на ключ, после чего тётка села напротив меня.

— Вы ведь понимаете, что это тайна Константин? — спросила она.

— Понимаю, — кивнул я. — Разве это не стало ясно ещё в прошлый раз?

— Простите, просто врождённая мнительность, ничего более, — кивнула моя тётка. — Вы были правы, когда сказали, что это печать. Эта печать довольно гадкая вещь — именно она делает мою сестру бесплодной.

— Что? Ваш отец…

— Нет, наш отец здесь не при чём, — быстро ответила моя тётка. — Это сделал… Ваш биологический отец.

Я нахмурился. Сколько бы недомолвок не было, как бы мои родственники не пытались скрыть от меня то, что произошло тридцать лет назад, однако дураком я не был, и начинал понимать, что же тогда произошло. Пока это были только подозрения, но только пока, и выводы к которым я пришёл были не самые радужные.

— И свести эту гадость не удалось?

— Увы, нет, — ответила моя тётка. — Наш с Вероникой отец потратил уйму времени и сил, чтобы свести эту дрянь, но увы — это оказалось не под силу. Человек, который ставил её… знал своё дело.

Чем больше копаюсь в семейном прошлом, тем больше дряни нахожу… И в голову начинают закрадывается совершенно гадкие мысли, потому, что я похоже начинаю понимать, что пытались от меня скрыть… Лучше не думать об этом. Лучше пока гнать эту дрянь из головы, и пожалуй следует прийти сегодня и посвятить некоторое время физическим тренировкам — когда я устаю, то мрачные мысли просто не идут в голову… Давно я однако не тренировался со своим мечом, а зря — он не раз спасал мне жизнь. Вот и решено — сегодня до седьмого пота буду заниматься с ним.

…Я размахивал мечом до седьмого пота выбивая из головы все ненужные мысли. Хочешь забыть о всякой дряни — прикладывай больше усилий. Теперь стоит проверить такой момент, как Парализующий Удар, который уже не раз спасал мне жизнь.

Однако меч вдруг отказался выдавать свой коронный разряд. Это ещё что такое? Я недоуменно посмотрел на своё оружие. Давно такого не было. Для верности попробовал ещё несколько раз, но ничего не вышло. Положив меч и отдышавшись и походив по кругу, чтобы унять бешеное сердцебиение, я снова осмотрел меч. Сначала в глаза бросилось то, что он стал крупнее, а потом то, что изменилась его фактура став более плотной и твердой. И как это понимать? Может быть он заболел, или отравился? Последнее время говоря откровенно, он ел буквально всякую гадость. И что теперь с ним делать?

— Нет, он не болен, и не отравлен, — наконец выдал своё заключение Майер тщательно осмотрев оружие. — Похоже, что он просто перешёл на следующую стадию развития, или возможно перенасытился и отращивает себе дополнительный желудок или органы поглощения Лебена.

— И как долго продлится его спячка? Он мне очень нужен, в последнее время это мой основной инструмент.

— Спячка? О, да, это подходящее слово…но увы, не могу сказать, однако если учесть, что он скорее рептилия, то и срок должен быть примерно как у змей — от нескольких дней, до… Даже не знаю.

Ясное, что ничего не ясно. И скорее всего не ясно, что может случиться с ним после такой метаморфозы… Ещё одна головная боль добавилась… Пожалуй, теперь можно и заняться насущными делами. О том, что вторая высотка закончена я знал, но именно — только знал — теперь можно посмотреть. Забегался я уже со всей этой кутерьмой… Вкладываю как раб на галерах.

Этой ночью я не мог заснуть нормально, хотя был вымотан до предела морально и физически. Напряжение последних дней взяло свое. Стоило вырубиться, и в голову полезли сюрреалистичные картины вперемешку с мистикой. Я засыпал и пробуждался несколько раз за ночь. Под конец глянув на будильник и увидев, что осталось времени всего ничего я не включая свет прошёл на кухню. Никогда не любил кофе, но в этот раз сделал этот напиток и сел у окна пытаясь прийти в себя. На кухню тихо вошла Аня.

— Не спишь? — спросила она.

— Снова кошмар приснился, — ответил я отхлебнув кофе. — Ничего, скоро все это закончится, и тогда… Тогда я наверное познакомлю тебя со своими родственниками, и сам с ними заново познакомлюсь.

— Ты больше не сердишься на них?

— Никогда не сердился. Просто не общался.

— Это хорошо, — ответила Аня. — Ты становишься очень страшным, когда сердишься.

— В самом деле? Никогда бы в это не поверил.

— Но это так, — обняла меня Аня. — Кстати, почему ты так уверен, что скоро все закончится?

— Видишь ли, в последней битве Павел Ярыгин ранил Леруша очень серьезно. При таком ранении чернокнижнику нужно будет некоторое время, чтобы подлечиться.

— А разве он не может исцелиться магией? — спросила Аня.

— К счастью для нас — не может. Антонио Леруш не слишком сильный одаренный, для того, чтобы заниматься самолечением, кроме того для этого нужны специальные навыки, которых у него нет. А во вторых…

— А во вторых?

— А во вторых его заёмные силы просто не умеют лечить. Крушить, ломать, убивать — пожалуйста.

— А как же все легенды, которые говорят о том, что тот же доктор Фауст мог превращать глину в золото, заставлять цвести цветы, бить фонтаны вина и остальное?

— Насколько мне удалось узнать у человека, который наиболее подкован в таких вопросах, все эти чудеса не более чем сверх качественная иллюзия. Иллюзия у которой есть вкус, запах, которую можно потрогать и увидеть и услышать. Иллюзия, которая обманывает все пять чувств. Но иллюзия так и останется иллюзией. Это просто что-то… Что-то вроде самого совершенного гипноза. Эту иллюзию не определить никакими способами. По крайней мере так считается. Люди видят то, что хотят видеть, но стоит её развеять, и они увидят, что скажем вместо бифштекса едят воздух, или кусок грязи, что вместо золота держат в руках мусор или пустоту.

— Какая однако, жуткая иллюзия, — поежилась Аня.

— Слава богу наш общий знакомый не может её применять, иначе бы все мы уже жили словно… Спящие зомби, подключенные к огромному компьютеру.

Анна снова поежилась.

— Именно поэтому есть ещё один повод для того, чтобы уничтожить этого итальянца. С этим я ознакомился у ещё одного нашего знакомого, а после из Италии прислали том подобной документации к ознакомлению. Именно поэтому я сейчас постоянно работаю сверхурочно, прихожу домой просто для того, чтобы заснуть, и постоянно взвинчен и нахожусь в жутком напряжении.

Вместо ответа Аня только приобняла меня и слегка поцеловала в лоб.

— Береги себя, — сказала она.

— Обязательно, — поцеловал её в ответ я. — Единственное, что придает мне сил, это осознание того, что если сейчас я сложу руки и ничего не буду делать, это чудовище просто вырвется на свободу, и тогда… Тогда даже не знаю, что будет и как описать то, что будет твориться.

— Береги себя, — ещё раз на прощание обняла меня Аня.

Я молча спустился вниз на подземный паркинг, и заведя автомобиль поехал на работу. Всё это я узнал ещё вчера вы, после того как навещал деда, пришлось заехать на работу и ознакомиться с документами. Именно тогда мы поняли то, что Леруш не способен творить такой кошмар — если бы он мог массово внушать людям такие иллюзии, то начался бы небольшой Армагеддон… И жили бы мы придушил условиях совсем в другой ситуации. Правда и недовольных бы тоже не было. Все были бы счастливы и ходили улыбаясь как идиоты. Вот оно — самое страшное колдовство.

Что-то маячило у меня на краю сознания. Какая-то навязчивая мысль не давала покоя. Было ощущение того, что я что-то знаю обо всем этом, что возможно слышал краем уха, но только не могу сказать где, и откуда… Это тот же рвущееся Инферно, тот же ужас на лицах людей при одном только упоминании, та же неизвестность, и те же крики… Не так давно всё это я где-то слышал. И чем дольше я размышлял над всем этим, тем глубже возникало убеждение, что да, я действительно слышал об этом.

Я попытался ухватить ускользающую мысль. Что во всем этом кажется мне знакомым? Скорее упоминание об Инферно, а ещё? Крики… Точно, как я мог забыть! Совсем недавно я вспоминал события времён распада Советского Союза. Новосибирская Сверхглубокая и её дурная слава! Дурное место с дурной легендой. Там и произошла битва с корейцами, там они и призывали своих изгнанников с Изнанки! Это было не так давно, а кажется прошло уже много лет… Сверхглубокая — десятки лет назад при её бурении люди и услышали под землёй крики мучаемых людей, но тогда в это никто не поверил, и это назвали абсурдом объявив, что микрофоны не смогли бы работать в тех условиях. И именно тогда было мрачное пророчество, что если копнуть слишком глубоко, то страна исчезнет. Это и случилось — Союз просто развалился на кучу маленьких республик. Где же хорониться чернокнижнику, когда его все ищут? Пожалуй, именно там.

Я ощутил глубочайший прилив адреналина. Учитывая дурную славу места и всё, что было снимаю связано — идеальное место для чернокнижника. Долбануть бы туда управляемой ракетой — и дело с концом. Пожалуй, мои догадки будут верны.

— Сверхглубокая говоришь? — задумчиво спросил Евгений Васильевич глядя перед собой. — Тогда становится понятно, почему мы роя носом землю, не можем найти его… Эта мистическая дрянь… Давно следовало взорвать эту нору и забыть о ней. Оставайся пока сегодня в отделе.

— Зачем? — на автомате поинтересовался я.

— Будем решать вопрос об осмотре этого места. Твоя теория — ты и проверяй. Вот только вопрос будет уточняться сколько человек туда отправиться и кто именно.

Да, действительно не — глупый вопрос. Ну что ж, если я ошибся, то ничего страшного не случится — просто будет очередная ошибочная теория, которых в моей следственной практике было очень и очень много… А если окажется что я всё-таки прав… То боюсь даже предположить, что может случиться. От банальной поимки и расстрела на месте беглого преступника, до… Не хочу даже думать о том, что может случиться.

Я прошел в свой кабинет. Самое неприятное ощущение — когда приходится ждать не зная что случится, и не имея возможности как-то на это повлиять. Гораздо проще куда-то бежать, сражаться в открытую, и прилагать всей активные действия, чем пассивно ждать.

В подобном настроении я встал и стал нервно расхаживать по кабинету, затем снова сел. Самое лучшее что я могу сейчас сделать — это расслабиться и передохнуть — в конце концов, у меня была бессонная ночь. Поразмышляв ещё немного я просто сел в кресло, и расслабив взгляд стал смотреть в окно.

Очнулся я только когда задребезжал мой служебный телефон. Уснул на рабочем месте. Срамота. Хорошо, что не видел никто. Я взял трубку:

— Да?

— Всё. Через три часа отправляешься вместе с ещё одной группой лиц в эту самую Сверхглубокую. От вас не требуется особо геройствовать — просто найдите там следы присутствия итальянца. Или наоборот — присутствие оного. Никакого героизма, никаких авантюр, ничего такого.

— Так точно.

— Раз понял — молодец, а теперь в арсенал — вооружайся и бери амуницию.

— Когда хоть выдвигаться? С родными успею попрощаться?

— Сказано же тебе — через три часа. По телефону поговори, скорее всего сегодня же днём и вернётесь. Не нужно прощаться, — сказав это мой начальник отключился.

Ну что ж — вот и конец ожиданиям. Даже несколько легче стало. Я набрал номер единственного человека, которого считал близким — Анин номер.

— Да Костя, — сразу ответила Аня.

— Аня, я…

— Костя, что-то случилось?

— Нет, просто…

— Костя, просто скажи.

— Есть предположение, где может скрываться итальянец — заброшенная Новосибирская Сверхглубокая. Та самая с которой связано столько мистики и слухов… И Ань, меня и ещё нескольких людей отправляют проверить. Ты только не волнуйся, ничего такого не будет — просто разведывательный рейд, нам нужно будет найти следы пребывания профессора в этом логове. А может быть мы их просто не найдём.

— Костя, ты будь там осторожней, — только и сказала Аня. — Домой заедешь попрощаться?

— Нет, извини, это приказ.

— Я всё понимаю — сама сколько лет служила.

— Хорошо, Аня…

— Да?

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю Костя, обязательно возвращайся живым.

— Обязательно.

В смешанных чувствах я положил трубку. Теперь осталось только пойти и забрать ту амуницию которую мне подготовили, после чего я должен буду отправиться туда и просто исполнить то, что должен.

Я получил амуницию в которую входили — бронежилет, три суточных сухпайка, автомат и пистолет с запасными магазинами, комплект термобелья и спальный мешок, аптечка, рация, сигнальный пистолет с набором ракет, специальные дымовые шашки, компас, датчик загазованности воздуха, прибор ночного видения, и десяток приспособлений для выживания. Такое ощущение, что не за опасным преступником собираюсь, а в какую-то экспедицию. Но, как говорят японцы — даже если никогда не воспользуешься мечом, главное — носить его с собой.

Вскоре прибыли другие участники экспедиции- сразу пятеро Хундов, да, действительно, куда же без ищеек. Сказу после них Рейганы, какие-то из молодых. Их никогда не видел, и ничего о них не знал. После них ещё двое Баумов. Тоже молодые, из тех, кого я не знал. До последнего надеялся, что мелькнёт хотя бы одно знакомое лицо, но мои ожидания не сбылись… Увы. Было бы неплохо сейчас встретиться и переговорить с теми же Милославскими, или кем-то, с кем вместе мы противостояли корейцам… Увы, ни одного знакомого лица. Последними прибыла группа «Инквизиторов». Всего шестеро, в своей форме и масках с прорезями для глаз на лице. Не слишком крупный у нас отряд. Для того, чтобы сражаться с другим отрядом… Но достаточный для того, чтобы скрутить в бараний рог одного человека, или даже нескольких.

— Ну что орлы — ни пуха, ни пера!