Бастиано Романо

ГЛАВА 12

Саморазвитие — более высокий долг, чем самопожертвование.

Элизабет Кэди Стэнтон

БАСТИАНО РОМАНО

— Я пригласила Ари на свою вечеринку. — Тесси заправила прядь волос за ухо, после чего ее маленькие пальчики вернулись к клавишам. — Она мне нравится.

Я постучал пальцами по ее пояснице, пока она не выпрямилась, отведя плечи назад, и мелодия стала более плавной.

— Держи спину прямо. Ты не ленивец.

— Что такое ленивец?

— Вид животного. — Я перебирал пальцами нужные клавиши на пианино в гостиной. — Какая вечеринка?

Она все еще играла песню неправильно.

— Вечеринка в честь моего полудня рождения.

Я уставился на нее. Я не мог понять, серьезно ли она говорит.

Я покачал головой, имитируя движения рук, которые ей нужно было выучить.

— У тебя не будет вечеринки в честь половины дня рождения.

— Почему?

— Для начала, их не бывает.

Она скрестила руки и надула губы.

— Но ты никогда не бываешь в Калифорнии на моих настоящих днях рождения.

Справедливое замечание.

Ты и Эверетта слишком часто пропускаешь, — напомнила мне моя ненависть к себе.

Я разжал ее руки и в миллионный раз за урок положил ее ладони обратно на пианино.

— Ладно, устроим вечеринку в честь половины дня рождения.

Она пожала плечами, и ее пальцы не отрывались от клавиш, пока я не проворчал.

— Я уже сказала мисс Луне, чтобы она приготовила его для меня.

Моя шестидесятилетняя экономка Луна отдавала предпочтение Тесси, а не мне. Не то чтобы я ее винил, но она могла хотя бы притвориться лояльной.

— Ты не пригласишь Ариану Де Лука.

— Почему? — Она снова сыграла не на тех клавишах.

Я отказался от урока, предоставив ей делать все по-своему, сказав:

— Она мой сотрудник, а не твой друг.

— Почему она не может быть и тем, и другим?

— Братание с подчиненными — это катастрофа, которая только и ждет, чтобы случиться.

Со своего места на лестнице одна из горничных сузила глаза, оттирая пол на коленях.

Тесси склонила голову набок и уставилась на меня, на сто процентов отказавшись от урока фортепиано, о котором она меня умоляла.

— Что значит бра-брата… Что означает это слово?

— Неважно.

— Я посмотрю в словаре.

— Ты не можешь произнести его, и ты не можешь написать его. Как ты собираешься его искать?

— Мисс Луна научит меня после того, как спланирует вечеринку и на ней появится Ари. Я покажу ей свою коллекцию единорогов в своей комнате, после того, как она объяснит мне, что это значит.

Нет.

Ариана Де Лука не переступит порог моего пентхауса.

Этого просто не могло случиться.

Я хотел трахнуть ее, да, но что-то в ней заставляло меня сдерживаться. Обычно я доверял своей решимости, но не в случае с ней. Будь моя воля, она лежала бы на спине со мной внутри. Мне нужно было довериться своей интуиции и держаться подальше.

— Ресторан, — выдохнул я.

— А?

— Ты можешь устроить вечеринку в L'Oscurità. Мы закроем его для тебя.

— Ашер сделает это?

— Нет, это сделаю я. — Я выдержал паузу и согласился: — Но Ашер тоже.

Она обняла меня за талию и посмотрела на меня сверху вниз.

— Я все еще приглашу Ари.

Стук!

Стук!

Стук!

В мой кабинет без стука ввалилась измученная жизнью женщина с металлической тележкой для еды. Шел четвертый день ее семидневного обучения, а она уже переходила границы дозволенного.

Черт, она переступала их еще до того, как ее приняли на работу, но я был слишком занят, чтобы переступать свои, и не мог прикрутить голову.

— Видишь вон тот деревянный прямоугольник? — Я указал на дверь и продолжил, прежде чем она успела ответить. — Это называется дверь. Она для уединения. Прежде чем вторгаться в чье-то личное пространство, нужно постучать в нее.

Она толкнула тележку, пока та не оказалась рядом с моим столом, и встретила мой взгляд.

— О, так вот что это за штука.

Она была в бешенстве.

Неистово красива.

Безумно остроумна.

Непостижимо прекрасна.

Я закрыл браузер, когда она поставила мой обед на стол.

— Ты испытываешь мое терпение.

— Я не знала, что у тебя оно есть.

Я жестом показал между нами.

— Как ты это назовешь?

— Неадекватно вознагражденный труд.

Я откинулся в кресле, глядя на Ариану. Это была женщина, в которую была влюблена моя младшая сестра. Раздражающее увлечение, которое мне хотелось защелкнуть между пальцами, как сломанный карандаш. Остатки я бы посыпал на еду Арианы и скормил ей на обед.

Ариана Де Лука была с изгибами, хребтом и мужеством. Я видел в ней привлекательность. Правда. Но после Эльзы я перестал заботиться о женщинах. Потом, после фиаско с возвращением Даны, я перестал трахать своих сотрудников, а Ариана просто не стоила этого.

Я откинул голову назад, наблюдая, как она расставляет мой ужин на столе.

— Если тебе нужна более высокооплачиваемая работа, иди и найди ее. Я…

— Найдешь замену к концу дня? — Она фыркнула. — Удачи тебе.

Она была права. Моя вакансия все еще была размещена на всех крупных сайтах по поиску работы, и кто-то, достойный моего внимания, еще не подал заявку. Но это не значит, что она должна была это знать.

Уголок моих губ изогнулся, и я изобразил самодовольство, которое хотел бы ощутить.

— Удача не нужна. — Я поднял файл со случайными сотрудниками и прочитал, заменив имя бармена в ресторане на выдуманное: — Кэнди Лейн. Около двадцати лет. Чистый послужной список. Красивая. Отец держал бар. Много опыта. Говорит на английском, испанском, французском и немецком. — Я перевел взгляд на нее. — Держу пари, что к концу дня она будет здесь, с ручкой в одной руке и контрактом в другой.

Она сделала паузу, ее рука замерла на столовом серебре, которое она только что поставила передо мной.

— Что ты готов поставить?

Мои глаза сузились, поскольку она раскрыла мой блеф — кем, черт возьми, была эта девушка?

— Чего ты хочешь?

Ее ответ последовал мгновенно, как будто ей даже не нужно было думать об этом.

— Гарантированную работу, свободный график, смену по моему выбору и повышение зарплаты.

Лгунья.

Я не дал ее словам произвести на меня впечатление, окинув взглядом ее фигуру и приподняв бровь.

— Ты действительно этого хочешь?

Она провела пальцем по моему телу, прежде чем ее глаза встретились с моими.

— Ничего другого ты мне предложить не можешь.

Я нехотя усмехнулся, размышляя, не нанять ли мне актрису в барменскую на короткое время — по крайней мере, достаточно долгое, чтобы Ариана увидела и потеряла.

— Отлично. — Яма, встречай лопату. — А если я выиграю?

— Не выиграешь.

Мне не терпелось утопить ее уверенность в себе.

Мои глаза вернулись к экрану, когда я продолжил читать досье сотрудника Эмили:

— Кэнди Лейн родилась и выросла в Трибека, имеет степень бакалавра в области коммуникаций и получает степень MBA в Колумбийском университете, что, по ее заверениям, не помешает ей работать барменом. — Я бросил взгляд на Ариану, отметив, как легко мне дается блеф.

Она рассмеялась и начала толкать тележку к двери. Дойдя до порога, она повернулась ко мне, ухмылка заиграла на ее полных губах.

— Я не знала, что Эмили сменила имя на Кэнди Лейн. Лейн — это фамилия или у стриптизерши из твоих фантазий две фамилии? Как у Мэри Джейн в твоих фантазиях? Прикольно.

Эта девушка.

Я не стал сдерживать смех.

— Когда ты меня раскрыла?

— Дело не в тебе. Дело в файле. Было очевидно, что ты говоришь об Эмили.

— Ты здесь уже четыре дня. Откуда мне было знать, что ты так хорошо знаешь Эмили? — Я слегка наклонил голову. — Кстати, откуда ты ее знаешь? Ты никогда не работала в ресторане.

Что-то промелькнуло в ее глазах. Она посыпала его дешевыми приправами, как хот-дог на обочине.

— Знаете, ваше королевское высочество, если бы вы время от времени покидали свой трон и общались с подданными, вы бы удивились, как много нового узнали.

— Ты говоришь мне, как вести дела?

— Я говорю тебе, как управлять бизнесом Ашера Блэка.

— Я подписываю твои чеки на зарплату.

— Кстати говоря, я с нетерпением жду повышения зарплаты.

Она ушла, прежде чем я успел ответить, но это не имело бы значения, если бы она все равно осталась. Мне нечего было сказать. Ариана ворвалась в мою жизнь без приглашения, увлекла мою сестру и лишила меня дара речи. Если она продолжит в том же духе, я не узнаю свою жизнь.

Эльза пробила себе дорогу в мое сознание, слово "предательство" было вытатуировано на молочной коже ее рук.

Неужели это так плохо? Я слышал, как призрак ее шепчет.

АРИАНА ДЕ ЛУКА

— Сегодня произошло кое-что интересное.

Я подпрыгнула от неожиданности, и стакан, который я чистила, упал. Бастиан поймал его, прежде чем он упал на пол, и когда он протянул его мне обратно, наши пальцы соприкоснулись и задержались.

Я отстранилась и нахмурилась.

— Ты не должен подкрадываться к людям. — Я ненавидела, когда люди подкрадывались ко мне, хотя такое случалось редко. — Никогда не знаешь, что может случиться.

— Беспокоишься обо мне?

— Беспокоюсь о своей зарплате.

— Точно. О твоем незаслуженном повышении зарплаты. Кстати, ты собираешься спросить меня, что сегодня произошло?

— Я скорее догадываюсь — у тебя наконец-то проснулось сознание?

— Ха. Ха. — Он наклонил голову, отгораживаясь от остальной части бара, где никто не пытался скрыть свои взгляды, и в первую очередь Дана. — Вообще-то, я спросил Эмили, как давно она тебя знает, — о, черт, — но она сказала, что никогда с тобой даже не разговаривала.

По правде говоря, я читала ее досье, и вчера было слишком соблазнительно не назвать Бастиана лжецом. Мне надоели его постоянные угрозы в адрес моей работы, и ради своего прикрытия я должна была обеспечить себе место здесь, но, возможно, это было сделано за счет моего прикрытия. Как же я ненавидела иронию.

Я оперлась бедром о стойку и оглядела Бастиана с ног до головы, моя напускная бесстрастная уверенность ни разу не дрогнула. Пугало ли меня то, как он сидел в своем несносно дорогом костюме? Немного.

Но я не показала этого, сказав спокойным голосом:

— Я никогда не считала тебя неудачником, Бастиан.

— Для тебя мистер Романо. — Он наклонился вперед. — Отклонение — не твоя сильная сторона.

— А твоя? — Я сделала шаг ближе к Бастиану, когда Дана начала путь к нам. — «Отклонение» подразумевает, что есть против чего отклоняться.

Он наклонился ко мне, сокращая и без того небольшое расстояние между нами.

— Откуда ты знаешь все эти вещи об Эмили?

Я слегка наклонила голову в сторону.

— Ты всегда был обиженным неудачником?

— Я не проигрываю. Это на мое упорство ты так реагируешь. — Его глаза сузились. — А теперь ответь на мой вопрос.

— Бастиан? — Дана подошла к нам сбоку, ее взгляд скользнул по ничтожному пространству между нами. — Я надеялась, что смогу поговорить с тобой. — Ее лицо ожесточилось, когда она перевела взгляд на меня. — Я вам не помешала?

Я сделала шаг назад.

— Нет, вовсе нет.

Вовсе нет, Дана. Совсем нет.

Прежде чем Бастиан успел остановить меня, я прошла в другой конец бара, отделяя себя от Бастиана на такое расстояние, на какое только была способна, не выходя из него, и через десять минут, когда я набралась смелости и посмотрела в их сторону, Бастиан все еще смотрел на меня. По моему позвоночнику пробежала дрожь. У меня возникло ощущение, что с этого момента он будет наблюдать за мной пристальнее.

Не знаю, как я оказалась в L'Oscurità в свободное от работы время. В одну минуту Тесси набросилась на меня на работе, а в другую я согласилась прийти на вечеринку по случаю ее полудня рождения.

Вечеринка в честь половины дня рождения.

Я даже не знала, что такое бывает.

Я почесала лицо средним пальцем, когда Бастиан уставился на меня со своего места напротив.

Он поднял бровь.

— Настоящая зрелость.

Пока приехали только мы с Бастиано. Мисс Луна, милая итальянка с седеющими волосами и хаотичным выбором гардероба, ушла сразу же после того, как закончила расстановку, на прощание поцеловав Тесси в лоб.

Мы с Бастиано были до боли вежливы с тех пор, как здесь появилась Тесси, но она ушла в туалет десять минут назад и до сих пор не вернулась. Мой взгляд упал на татуировку единорога на его щеке. Тесси нанесла ее на его лицо сразу после начала вечеринки, и с тех пор я не могла воспринимать его всерьез. Монстр, которого поставила на колени восьмилетняя девочка.

Кто бы мог подумать?

— Я вижу это выражение на твоем лице и могу заверить тебя, что я не менее склонен сделать твою жизнь в L'Oscurità адской с этой нелепой временной татуировкой на щеке или без нее.

Мои губы дрогнули, и я не стала скрывать своего веселья.

— Конечно. — Я сделала паузу. — Интересный выбор слов. Адский. В ад пускают единорогов?

Он проигнорировал меня.

— Что мне интересно, так это почему, — продолжила я. — Зачем тебе нужно превращать мою жизнь в ад? Я тебе надоедаю? Я знаю, что ты невыносим, но ты более уважителен со всеми, чем со мной. Почему так?

Мне не следовало спрашивать об этом. В работе под прикрытием единственная причина подойти так близко и привлечь к себе столько внимания — это если у меня есть планы переспать с меткой. У меня их не было. С Бастиано… У меня было такое тоскливое чувство, что если я пересплю с ним, то буду уничтожена.

Я хотела сказать, что никогда не подумаю об этом. Я хотела сказать, что у меня достаточно самосохранения, чтобы подавить свою похоть. Но я знала, что, если он сделает первый шаг, я уступлю.

Не потому, что у меня был долг перед бюро, а потому, что притяжение между нами было самым ощутимым из всех, что я когда-либо чувствовала. И только удача, что это пошло на пользу моей работе. Бюро любило свои медовые пятна, а я стояла в месте, где у меня впервые в жизни была возможность открыть свое настоящее "я". Единственное, что меня останавливало, — это он.

Бастиано Романо был поистине ужасным человеком.

У меня было так много первых шагов, и я не могла подарить их такому человеку, как он.

Он изучал меня, прежде чем ответить.

— Возможно, они заслужили мое уважение.

— Эйвери Адамс, парень, который носит туфли на липучках в свои выходные, потому что ему трудно их завязывать, заслужил больше уважения, чем я?

— Жалею, что нанял его. — Он пожал плечами. — Впрочем, как и тебя.

Я не могла поверить в половину того дерьма, которое он извергал. Но этот разговор был единственным. Единственная возможность противостоять ему на нейтральной территории.

Поэтому я надавила сильнее.

— Ты когда-нибудь задумывался о том, что у тебя нет причин относиться ко мне плохо?

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что мне наплевать?

— Ты не можешь быть таким невыносимым.

— Как мило, что ты думаешь, будто можешь указывать мне, кем я могу быть, а кем нет. — Он наклонился вперед. — У тебя явно есть грандиозная идея, что люди должны быть хорошими людьми, хотя реальность говорит об обратном. Люди не способны ни на что, кроме жадности и предательства. Это факт. Возможно, тебе следует больше бывать на людях. Твоя наивность не радует.

Я всегда на людях, мне хотелось кричать. Я притворялась стриптизершей. Я плавала по Амальфитанскому побережью со швейцарскими банкирами. Я ходила на политические митинги в странах третьего мира, была фальшиво арестована в Аризоне и прожила десятки жизней под псевдонимами.

Но ты никогда не жила своей собственной жизнью, не могла я не напомнить себе.

И в этом была правда.

Я прожила все жизни, кроме нормальной.

Черт, да я даже в кинотеатре раньше не была.

Как я могла?

Когда я росла, моей тети никогда не было дома, я провела студенческие годы, сосредоточившись на учебе и бунтуя против дружбы, и каждый год после окончания школы я проводила под разными одеялами в бюро. Я прожила больше дней своей взрослой жизни под прикрытием, чем как Ариана Де Лука.

Слезы удивили меня. Они поднялись внутри меня и заструились по ресницам, но я не позволила им вырваться наружу. Я не могла дать Бастиану насладиться своими слезами. Несмотря ни на что, он не должен был видеть мои слабости, потому что он на них напал бы. В этом я не сомневалась.

Я чувствовала на себе его взгляд, пока не смогла подавить слезы. Одна проскользнула мимо моих ресниц, скатилась по щеке и брызнула на стол.

— Ты выглядишь красивее, когда плачешь, — тихо, почти рассеянно сказал он.

Прошла секунда, прежде чем его слова дошли до сознания.

Он серьезно?

Кто бы сказал такую чушь?!

Я так быстро поднялась со стула, что он упал за спиной. В его черных глазах отразилось веселье, когда я перегнулась через стол и впилась ему в лицо.

— Кто тебя так испортил, что ты даже пяти минут не можешь потратить на то, чтобы вести себя как приличный человек?

Гнев проступил на его лице, прежде чем он подавил его.

— Быть порядочным человеком — это слишком, — выплюнул он, словно сама идея вызывала у него отвращение.

— Отношение к людям с уважением и достоинством делает нас цивилизованными.

Он наклонился вперед, и его дыхание овеяло мое лицо.

— К черту цивилизованность.

Я попыталась определить свой пульс. Он был так близко.

Наклонившись назад, я скрестила руки. Мои глаза буравили его тело, на лице было написано снисхождение.

— Ты можешь одеваться в модные костюмы, укладывать волосы, делая стрижки за тысячу долларов, и выглядеть, как на обложке журнала GQ, но ничто не изменит того факта, что ты — несчастный человек.

Я сделала это. Я добилась увольнения. Почему Ариана не могла держать рот на замке?

Ты и есть Ариана, тупица.

Отлично. Я быстро становилась своей самой нелюбимой легендой.

Вместо того чтобы уволить меня, он поднял забавную бровь.

— Ты флиртуешь со мной?

Флиртую?

Он называл это флиртом?

Если это его идея флирта, то я не хочу знать, что он думает о прелюдии.

Я покачала головой, не веря в каждое движение.

— Никогда.

Фырканье привлекло мое внимание из туалета, пристроенного к комнате отдыха. Я бросилась к двери. Тесси ушла туда двадцать минут назад. Неужели она слышала нашу ссору? Почему я не проверила ее, когда ее не было слишком долго? Распахнув дверь, я прогнала себя и ее брата за то, что они отвлекли меня, и увидела Тесси.

Она сидела на кафельном полу, ее плечи ссутулились и дрожали, а руки обхватывали согнутые колени. Я почувствовала за спиной Бастиана, но проигнорировала его, присев рядом с Тесси и обняв ее за плечи.

— О, милая. — Поцеловав ее в лоб, я обхватила ее за плечи. — Что случилось, Тесси?

— Мамочка сказала, что не может приехать, а папочка не отвечает на звонки, — заикалась она между всхлипами и прерывистыми вдохами, и я, клянусь, я болела за нее.

Потому что я все понимала.

Я понимала, каково это — не видеть ни маму, ни папу, не иметь никого в детстве. Хуже было то, что ее родители были живы, а она все равно чувствовала себя брошенной людьми, которые имели возможность быть с ней, когда хотели, но предпочли этого не делать.

Меня не оставило равнодушным то, что Бастиан, несмотря на свои недостатки (а их было немало), всегда ставил Тесси на первое место. Если уж на то пошло, это было единственное и неповторимое, что меня в нем восхищало.

Я наклонила подбородок Тесси вверх, чтобы она посмотрела на меня. Я не могла сгладить отсутствие ее родителей, но, возможно, мне удастся отвлечь ее от этого.

— Хочешь узнать секрет?

Она икнула, ее глаза стали широкими, круглыми и чертовски грустными.

— Да.

— Ты самая крутая девочка из всех, кого я знаю.

— Нет, не самая.

— Ты такая. Например… — Я повернулась к Бастиану, который смотрел на меня с таким напряженным взглядом, что мне пришлось отвести глаза. — Твой брат — большой упрямый злыдень…

— Я знаю. — Она наконец-то одарила меня крошечной улыбкой. — Он самый большой подлец, но я люблю его.

— Ну, ты заставила своего большого и злобного брата сделать татуировку единорога на лице. Я думаю, это делает тебя самой крутой девочкой на свете, и если бы я могла проводить с тобой каждый день, я бы так и сделала.

Она икнула в последний раз.

— Ты это серьезно?

— Да.

Ее плечи распрямились.

— А как насчет космоса?

— Да.

Она подняла голову и расширила глаза.

— А под водой?

— Конечно.

— В кинотеатре?

Я склонила голову набок и призналась:

— Никогда не была там.

— Ты никогда не была в кинотеатре?! — Ее небольшой вздох перешел в икоту, и мои губы скривились от этого звука.

— Нет, но я бы с удовольствием сходила как-нибудь. С кем-то особенным и таким классным, как ты. — Я толкнула ее плечом, и ее улыбка овладела каждым дюймом комнаты.

Бастиан принял это как сигнал, чтобы пройти к нам. Наши глаза встретились, когда он занял место по другую сторону от Тесси, его тело прижалось к моей руке, когда он взял Тесси за руку и переплел свои большие пальцы с ее маленькими.

Его глаза говорили слова, которые он никогда не произнес бы вслух.

Спасибо.

Временное перемирие.

Более разрушительное, чем любая наша ссора.