Бастиано Романо

ГЛАВА 26

Почему мой долг требует от меня

разбивать свое собственное сердце?

Рейчел Хок

АРИАНА ДЕ ЛУКА

Дни без Винса: 2

Я проснулась от того, что рука обхватила меня за талию, и не шевелилась, насколько позволяло дыхание. Я потеряла чувствительность правой руки. Подняв ее в воздух, я легонько потрясла, стараясь изо всех сил не разбудить Бастиана.

— Что ты делаешь?

Мой взгляд метнулся к Тесси, стоящей в конце крошечного коридора.

Она наклонила голову и уставилась на Бастиана рядом со мной.

— Это мой брат?

Я на секунду задумалась о том, чтобы солгать.

— Да.

— О. Ты можешь разбудить его? Я хочу есть.

— Я не сплю. — Его голос вибрировал на моей шее, он убрал руку и потянулся, как будто каждый день просыпался рядом с женщинами. — Луна приготовит для тебя завтрак, когда мы доберемся до моего дома.

— Где ты был прошлой ночью?

Я повернула голову к Бастиану, вглядываясь в его лицо. Я читала это в его глазах. Он не хотел говорить Тесси, но и не хотел лгать.

Я сделала выбор за него.

— Поможешь мне выбрать наряд на день, Тесси?

— Хорошо! — Она убежала в мою комнату, и я услышала, как открылась дверца шкафа, даже не успев выкрикнуть разрешение.

Когда я повернулась к Бастиану лицом, он не просто поблагодарил меня. Благодарность также была на кончике его языка.

— Спасибо.

— Я все еще злюсь на тебя. Ты не хочешь, чтобы я была рядом с Тесси, но мы здесь.

Вздох вырвался из его груди. Тяжелый. Как будто все его силы ушли на то, чтобы существовать.

— Я буду выглядеть лицемером, но мне нужна услуга.

Я настороженно посмотрела на него.

— Хорошо.

— Пока мы его не найдем, все будут его искать. Моя мама, мой папа, мои дяди, Ашер, все, кто работает на них, я… Все. Я явно не могу доверять няне Тесси, и…

— И ты доверяешь мне. Женщине, которую ты хотел держать подальше от своей сестры. — Даже когда я их произносила, мои слова не имели под собой никакой реальной подоплеки.

Я не относилась легкомысленно к тому, что Бастиан доверял мне Тесси, и он не хотел бы признавать этот факт, если бы отсутствие Винса не изменило все. На самом деле он и сейчас не признает этого. Это было нормально. У меня тоже были свои секреты.

Я никогда не смогу рассказать ему о той ночи с Винсентом.

Даже когда я разрывала город на части в поисках Винса, это разрывало его изнутри.

Я была его Апатой, а не Юпитером.

Никогда не Юпитер.

— Я сделаю это.

Конечно, я сделаю.

Я любила Тесси.

Конечно, именно поэтому.

— Я могу заплатить тебе.

Я покачала головой.

— Мне не нужны твои деньги.

Бастиан на мгновение замолчал, уставившись на меня так, словно я только что сказала что-то странное. Он встал и натянул штаны, которые я даже не видела, как он снимал прошлой ночью.

— Я попрошу кого-нибудь подменить тебя, и ты сможешь вернуться с нами и договориться с охраной.

Меня не покидало ощущение, что, как только я решила уйти из ФБР, мне предоставили неслыханную возможность попасть в пентхаус Бастиано Романо. Кто знал, сколько информации хранится в этом доме?

Все это меня не интересовало.

Я хотела помочь Тесси.

Больше ничего.

Я была в полном замешательстве.

— Охраной?

— Твой собственный пропуск для входа и выхода из здания, ключ от пентхауса и биометрические данные. У тебя есть машина?

Я подняла бровь.

— Ты платишь мне достаточно, чтобы иметь машину?

— Тогда тебе не понадобится парковочное место в гараже. Все будет быстро. Несколько сканов, и все в порядке. — Пока он говорил, он набирал текстовое сообщение. — К тому времени, как мы приедем, они подготовят для тебя ключ и пропуск.

Тесси выбежала в коридор с огромной сумкой, в которую поместился весь мой гардероб.

— Я готова. Я взяла твою одежду.

— Что? — Я выхватила у нее сумку.

Здесь было достаточно одежды, чтобы остаться до конца месяца. Я ни за что не стала бы ночевать у Бастиана. Позволить ему провести ночь на моем диване после того, как он прочесал город в поисках дяди, который, как я знала, либо мертв, либо скоро умрет, — это одно, но переехать к нему… Даже думая об этом, я знала, что не стану сопротивляться.

Я не хотела быть его Апатой.

— Хорошая идея. — Бастиан кивнул и выхватил у нее из рук книгу, прежде чем я успела это сделать. — Тебе, вероятно, понадобится все это, пока… — Он прервался и посмотрел на Тесси.

Я повернулась к ней.

— Как ты догадалась собрать сумку?

Она выглядела такой гордой собой.

— Я подфлузала.

— Подслушала, — поправил Бастиан.

Она повернулась к нему.

— Коко ты и все остальные ищете?

— Кого, — снова поправил Бастиан, словно выигрывая время. Он бросил взгляд в мою сторону, промолчал и снова повернулся к сестре. — Взрослые дела.

— Но…

— Ты хочешь завтракать или нет? Мы можем не успеть вернуться до ухода Луны, если ты будешь продолжать болтать.

Она закрыла рот, потом снова открыла.

— Лучше бы это были блинчики.

Но это были не блины. Это были клубнично-шоколадные вафли с льняным семенем, которые, как обещала Тесси, ей понравились больше. Она поглощала их, не подозревая, что ее любимый дядя вчера пропал. Впрочем, Бастиан тоже не знал, что я могла видеть его последним, а я не собиралась ни в чем признаваться.

Бастиан принял душ, переоделся и ушел еще до того, как Тесси закончила завтрак. Луна убрала посуду и тоже ушла. Консьерж прислал нескольких охранников с портативной техникой. Они сняли мои отпечатки пальцев, просканировали сетчатку глаза и проверили дыхание. Мое гребаное дыхание.

Тесси наблюдала за происходящим с кухонного острова, свесив маленькие ножки с барной стойки. Она пнула край острова, чтобы посмотреть, как загораются ее туфли, а потом посмотрела на меня.

— Ты собираешься рассказать мне, что происходит?

— Что ты имеешь в виду?

Я знала, что она имела в виду. Просто я не хотела быть тем, кто скажет ей об этом. Во-первых, это было не мое дело. А еще я не хотела быть тем, кто сообщит ей эту новость. Я нутром понимала, что ничем хорошим это не закончится.

Винс не просто пропал. Он был либо уже мертв, либо вот-вот умрет. Я видела его глаза, впалые щеки, то, как он искал развязки. Он готовился к смерти. Я просто не понимала, как скоро.

Тесси снова пнула остров, и туфли заиграли калейдоскопом цветов на ее лодыжках.

— Все сходят с ума. Я позвонила папе, пока ты дышала в эту штуковину, и он, кажется, испугался. Мне кажется. Я не знаю. — Она почесала плечо. — Я никогда не видела ни его, ни Бастиана испуганными. Кроме одного раза.

Я кивком поблагодарила команду охраны, когда они закончили собирать свои вещи, вручили мне значок и ключ-карту и вышли. Я подумывала ответить на вопрос Тесси, но, опять же, это было не мое дело, поэтому я переадресовала его.

— Что случилось в тот раз?

— Это было несколько лет назад. Мой двоюродный брат взял меня с собой в наш домик в Большой Медведице. Снаружи была белка. Она выглядела голодной, поэтому я взяла немного еды с кухни и прокралась через заднюю дверь. Она убежала от меня, когда я попыталась ее покормить, и я погналась за ней. Я споткнулась о дерево и сломала ногу. Шел снег. Я была слишком далеко от дома. Я звала на помощь, пока не уснула. Когда я проснулась, я была в больнице. Папа, Бастиан и мама были в одной палате. Я давно не видела их в одной палате, но они все выглядели испуганными, пока доктор не сказал им, что со мной все будет хорошо.

— Тебе было страшно?

— Нет. Я не знала, что происходит, но доктор был прав. Все было хорошо.

— А сейчас тебе страшно

— Нет. Я не знаю, что происходит.

Я взяла ее за руки и опустилась на колени, так что мы оказались лицом к лицу.

— Хорошо. Я скажу тебе то же самое, что сказал тебе доктор. С тобой все будет хорошо. Неважно, что происходит в жизни, неважно, что ты сломала ногу и замерзла, неважно, что все вокруг ведут себя смешно, неважно, что ты чувствуешь в один момент, с тобой все будет хорошо. У тебя так много людей, которые любят тебя и хотят, чтобы ты взлетела, и ты самая умная девочка, которую я когда-либо встречала. Если с кем-то и будет все хорошо, так это с тобой.

Она обхватила меня за плечи и уткнулась носом в мои волосы.

— Это дядя Винс, не так ли?

Я отстранилась и изучила ее.

— Почему ты так думаешь?

— Он пробрался в папин дом после того, как Ашер женился на Люси. Он сказал мне, чтобы я никогда не боялась, потому что он всегда со мной, но сейчас его здесь нет. Сегодня утром я разговаривала с Бастиано, папой и мамой. Дядя Фрэнки и дядя Илай тоже мне звонили. Ашер и Люси сейчас с Бастиано. А где дядя Винс?

Мое сердце разрывалось от боли за маленькую девочку, которая никогда больше не проведет ни секунды со своим любимым дядей, которая не понимала, что последняя встреча с ним станет последним воспоминанием о нем, которая была слишком мала, чтобы испытывать такую боль в сердце.

Я подавила слезы, которые, как мне казалось, застилали глаза, и прошептала:

— Закрой глаза.

Она закрыла.

Я взяла ее за руки и крепко сжала их.

— Подумай о дяде Винсенте, обо всех любимых вещах, которые вы с ним делали, и о каждом воспоминании, которое он тебе подарил. Ты сможешь это сделать?

Я жалела, что у меня нет воспоминаний о матери. Хотя бы одно, чтобы согревать меня по ночам, когда я ворочалась и ворочалась, а моя жизнь казалась хаотичным беспорядком, который я не могла исправить. Любовь — это такая штука: больно, когда ее теряешь, но еще больнее, когда ее вообще нет.

Тесси кивнула головой, ее глаза все еще были закрыты.

— Да.

— Если ты сможешь удержать эти воспоминания и чувства, он всегда будет с тобой. — Мой голос сорвался.

Моя мама никогда не была со мной.

Тесси приоткрыла глаза.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Мое сердце разбилось из-за нее, но оно разбилось и из-за меня.

БАСТИАНО РОМАНО

Городские огни оставили переулок за клубом нетронутым. В тусклом лунном свете я едва различала разбросанный мусор и сигаретные пачки. В углу притаилась черная кошка, но я не обратил на нее внимания, замахнувшись ногой на мусорный контейнер. Он не сдвинулся ни на дюйм. Боль пронзила мою ногу, и кошка бросилась прочь, словно даже она не хотела оставаться в тени вместе со мной.

Еще одно пустое место.

Еще одно место без Винсента.

И мое нутро — нутро, которое не желало молчать, — шептало: он уже ушел. Ты никогда его не найдешь.

Несколько недель назад Винс устроил Николайо на конспиративную квартиру, чтобы спрятаться от головорезов. На Николайо напали, и за некоторое время до того, как Винс пропал, он схватил его. Пытал его. Обвинил Винса в том, что тот выдал его местонахождение, а потом отпустил, когда тот понял свою ошибку.

А потом Винс исчез. Никаких следов.

Не совпадение.

Дядя Фрэнки ожидал, что все мы не будем винить Николайо, но я не мог. Я понял. Он совершил ошибку, и Винс простил его, так что мы тоже должны. Но мне было легче винить Николайо, чем себя, не понимая, почему мой родной дядя ушел. А мы знали, что он сбежал. Только он мог ускользнуть от своей охраны.

Голос Винса дразнил меня, а недосыпание впивалось когтями в мою голову.

Тик.

Так.

Тик.

Так.

Я снова ударил ногой по мусорному баку, нуждаясь в том, чтобы боль прокатилась по моему телу и прогнала ярость. Задняя дверь распахнулась, и из нее высунулся охранник. На секунду он выдержал мой взгляд, затем склонил голову, извинился и закрыл дверь в клуб дяди Фрэнки.

Когда зазвонил мой телефон, я ответил, не глядя, и рявкнул:

— Какого хрена тебе надо?

— П-папа?

Черт.

— Эверетт. Я думал… — Ничего. Никакого оправдания. Просто… черт. — Прости, малыш. — Я прислонился затылком к кирпичной стене, сильнее, чем нужно, но я заслужил боль. — Как ты?

За семь лет я никогда не кричал на него. Никогда не ругался на него. Никогда не разговаривал с ним так, как он того заслуживал. Вся эта любовь, вся эта нежность, вся эта преданность сгорела в огне. Будь на моем месте кто-нибудь другой, я бы получил кулаком в лицо и проснулся бы с синяком под глазом.

Дыхание Эверетта стало прерывистым.

— Мама ведет себя странно.

— Ты в порядке?

— Да. Я уже могу вернуться домой?

Я провел рукой по лицу и сдержал ругательство. Я хотел, чтобы все были дома двадцать четыре на мать их, семь. Он. Винс. Тесси. Это — постоянно искать или ждать, когда любимые люди окажутся рядом, — подтачивало мой рассудок, с каждым шагом разбрасывая по городу след моей души.

— Я найду способ, Эверетт, — пообещал я, надеясь, что смогу сдержать обещание.

Ты не сможешь, — проворчал искаженный Винс в моей голове. Мне нужен был сон. Время на исходе.

Тик.

Так.

Слишком поздно.

АРИАНА ДЕ ЛУКА

Я никогда не позволяла себе горевать по маме. Мне всегда казалось, что если я найду время, чтобы причинить боль, то никогда не смогу остановиться. Это было бессмысленно. Я никогда не встречала эту женщину. Я не знала, чего мне не хватает, так как же я могла по ней скучать?

Первая слеза скатилась с моих ресниц, когда я уставилась на кровать Бастиана. Я уложила Тесси в ее комнате несколько минут назад, а сама должна была искать место для сна в этом дурацком пентхаусе с двумя спальнями и миллионом бесполезных комнат, но без комнаты для гостей.

Бастиано не нужны гости.

Вторая слеза проскочила мимо первой, когда я пнула вещевой мешок в сторону его кровати, что-то похожее на горе забило мне горло, и я сказала себе, что нет смысла оплакивать того, кого я никогда не видела.

Третья слеза догнала вторую, когда я сняла с себя одежду и влезла в атласные пижамные шорты и тонкий камзол, стараясь изо всех сил следовать привычному распорядку. Я замерла, рубашка наполовину спустилась до середины живота, когда я поняла, что всю жизнь придерживалась обычного распорядка.

Пока мне не исполнилось восемнадцать, я училась в школе, делала уроки, читала книги и спала, изо всех сил стараясь не мешать тете. В колледже это были учеба, домашние задания и старание изо всех сил избегать людей. В бюро я зарывалась в легенды, потому что не хотела сталкиваться с собственной жизнью и искала спасения в обложках.

Но вот я здесь, Ариана Де Лука, и я рвусь по швам. Порванное платье, которое я когда-то любила и поклялась сшить заново, но забросила в дальний угол шкафа и забыла, так и не успев сшить.

Слезы заструились по моим глазам. Я чувствовала, как они толкаются, толкаются, толкаются, пытаясь вырваться за пределы моей упрямой радужки, но я сдерживала их.

Ты не плачешь.

Ты не плачешь.

Ты не плачешь.

Ты не Юпитер. Ты не Ганимед. Ты не Апата. Ты — Ариана Де Лука, и ты не плачешь.

Я была благодарна катастрофе, которая заставила меня отбросить жалость к себе. Вбежав в гостиную, я рассеянно похлопала правой рукой по бедру, где, как я знала, не было кобуры, а другую руку подняла, готовая к бою.

Она опустилась, когда я увидела Бастиана и брошенный рядом с ним стул-пианино.

Он повернулся ко мне лицом, его глаза были растерянными, а голос таким низким, что я с трудом его расслышала.

— Мы не найдем его.

Нет, не найдете.

Вместо этого я спрятала свои секреты в глубине души, где они гноились, как разложившееся сердце, скрестила руки и смахнула глупые слезы.

— Ты не в себе.

Он сделал шаг ко мне, и я поразилась, как много места занимает его тело. Он мог бы сломать меня, если бы захотел.

— Ты, блядь, винишь меня?!

Я не сдавалась, мой голос был низким, но сильным.

— Тесси спит.

Он открыл было рот, но остановился, окинув взглядом мое тело в пижаме и остановившись на щеках, блестевших от слез, которые я не успела вытереть. Глупые гребаные слезы. Вместо того, чтобы ковыряться в моих слабостях, он просто смотрел на меня. Я чувствовала себя разбитой, голой и уязвимой перед ним, но я подозревала, что он чувствует то же самое.

Это случилось прежде, чем я смогла остановить себя.

Мы смотрели на дверь в спальню, где спала Тесси. Я встретила его взгляд и сделала шаг к нему, подталкивая нас обоих к входной двери и выходу в коридор за пределами его пентхауса. Его глаза вспыхнули, а затем мы оказались друг на друге, наши губы набросились друг на друга так быстро, что я едва успела закрыть за собой дверь.

У него был вкус демонов. Наших переплетенных демонов. Соединившиеся в том, что мы не могли контролировать.

Я спустила свои крошечные шорты с ног.

Он отступил назад и уставился на меня так, словно не было ничего, что он ненавидел бы больше, чем меня.

— Сними трусики. Сейчас же. Или я буду трахать тебя в них.

Он обхватил одну из моих ног вокруг своей талии, и мои руки двинулись, чтобы сдвинуть кружева вниз, но он уже отодвигал их в сторону.

— Слишком медленно. — А потом он глубоко погрузился в меня.

Мои пальцы впились в его спину, не зная, притянуть его ближе к себе или оттолкнуть еще дальше. Моя влага капала на его член, на внутреннюю поверхность бедер, на пол в коридоре, где все могли видеть.

Каждый толчок был наказанием за то, что он заставил меня хотеть. Чем громче я стонала, тем менее контролируемыми становились его движения. Он наклонился вперед и прикусил мой сосок через рубашку, засасывая его в рот вместе с тканью.

В коридоре открылась дверь. Я повернула лицо вправо, увидела чью-то размытую тень в одурманенных похотью глазах и не смогла сдержать стон, когда пирсинг Бастиана попал точно в меня.

Он не останавливался, не заботясь о зрителях. Остались только я и он, когда его сосед отступил. Меня не в первый раз поразило, что Бастиано Романо мог делать все, что хотел, но сейчас… он хотел меня.

Он укусил меня за шею и приник к уголку губ. Его руки раздвинули мою задницу, и он стал ласкать мою спину, вводя и выводя палец так, чтобы его член попадал в мою точку G.

— Я также могу это взять, — заявил он, всегда так восхищенный идеей взять у меня, хотя, как я поняла, в этот момент я отдала бы ему все без его просьбы.

— Сделай это, — осмелилась я, погружаясь в эту связь между нами глубже, чем ожидала.

Его глаза вспыхнули, он опустил меня на землю и побудил встать на колени.

— Умоляй об этом.

Я изучала его лицо, его челюсть, напряженный взгляд. Ему это было нужно. Ему нужно было контролировать меня, чтобы снова почувствовать контроль над своей жизнью. Его временное отсутствие власти было болезнью, и дать ему контроль надо мной было лекарством.

И я это сделаю.

Я отдала бы ему все.

Не потому, что чувствовала себя виноватой, а потому, что была такой же развращенной, как и те люди, которым я лгала. Мне нужен был Бастиано Романо. Любым способом.

— Умоляй, — снова потребовал он, на этот раз менее нежно, схватив меня за волосы.

— Пожалуйста.

— Только не своими словами. — Он сжал в кулаке свой член и за волосы подвел мою голову к нему. — Покажи мне, как нужна мне твоя маленькая тугая попка. — Мои руки обхватили его бедра, пока он вжимался в мое лицо. — Лучше бы твоя попка была еще туже, чем твой рот, — проворчал он и вошел в меня еще глубже, пока его пирсинг не уперся в заднюю стенку моего горла.

Я хотела выпустить его, но сдержалась, решимость заставила меня взять его всего. Не обращая внимания на его насмешки, я втянула щеки, сужая рот, чтобы удержать его член, когда его яйца напряглись и ударились о мой подбородок.

Мокрая жидкость стекала по моим бедрам, создавая беспорядок в коридоре, где любой мог выйти и увидеть, как я жадно сосу его член, словно это была моя первая еда за день. Я потянулась между ног и попыталась смахнуть влагу с бедер, но он отмахнулся от моих рук, вытащил член изо рта и закружил меня.

Потянувшись вниз, он схватил меня за бедра и приподнял. Его пальцы собрали мою влагу сзади и использовали ее, чтобы ввести их в мою попку. Он раздвинул мою влагу, а затем заменил пальцы своим членом.

Я вскрикнула от удивления, когда он ввел кончик члена в мою попку, а моя слюна и влага сделали его движения плавными.

— Бастиан, — простонала я, когда он медленно входил и выходил из моей попки, подготавливая меня.

— Скажи мне, чего ты хочешь.

— Тебя. О Боже, я хочу тебя.

Он погрузил свой член до конца, и мой стон эхом прокатился по коридорам. Я металась глазами из стороны в сторону, зная, что его соседи слышат мое удовольствие в этот нелепый час, и удивляясь тому, что никто не осмелился войти в зал и перечить Бастиану.

Я практически чувствовала их взгляды, заглядывающие в глазки их дверей, их руки, поглаживающие себя при виде нас, наблюдающие за неустанными движениями Бастиана, когда его ногти впивались в мои бедра, а его член погружался в мою задницу.

— Прикоснись к себе.

Хриплый. Грубый. Скрежещущий.

Я едва могла разобрать его слова.

— Что? — выдохнула я сквозь дымку.

— Три пальца. В твоей киске. Сейчас же.

— Я…

— Проведи моим членом по твоим стенкам. Заставь меня кончить. — Я колебалась, и он прорычал: — Сейчас.

Я уперлась одной рукой в стену, а другой скользнула пальцами внутрь себя и задыхалась, чувствуя его сквозь стенки. Святое дерьмо. Мы двигались вместе, мои пальцы задевали мою точку G каждый раз, когда я гладила его член, а он входил в мою задницу.

В этой враждебности была скрыта наша невысказанная потребность. Я не знала, как это произошло, но я больше не ненавидела его.

Я сжала пальцы, и я знала, что он почувствовал это сзади, потому что он укусил меня за плечо.

— Не смей, блядь, кончать.

Я была так близка к этому, но отбросила это чувство. Он заставлял меня подчиняться каждому его требованию, давать ему все, что он просил, и даже больше. Как будто я принадлежала ему. И, возможно, мое тело так и было, потому что он трахал его так, словно оно принадлежало ему, пока даже я не поверила в это.

— Кончай, — потребовал он, и я позволила своему телу взять верх.

Предательница, — прошептал во мне агент, когда наслаждение взбудоражило мою сущность, превратив соски в нелояльные пики, которые с каждым толчком ударялись о стену.

Апата, — обвинила я, откидывая голову на плечо Бастиана, а мои остекленевшие глаза ловили камеру наблюдения над нами, и я задавалась вопросом, видит ли кто-нибудь удовольствие на моем лице и ложь под моей кожей.

Ганимед, — надеялась я, когда зачатки оргазма затуманили мои мысли и мне показалось, что я нахожусь только в его притяжении и никогда в своем собственном.

Юпитер, — умоляла я, когда он входил в меня, отмечая, что я принадлежу ему так, что никогда не смогу почувствовать себя достаточно постоянной.

Я была никем и всем одновременно.

Лгуньей.

Аферисткой.

Предательницей.

Отвлекающим маневром.

Спасителем.

Его.

Я прижалась лбом к его плечу, прижалась к нему, пока он держал меня, пока я пыталась собраться с силами. Он поставил меня на землю, позволив мне немного упасть, прежде чем поддержать меня.

Никто из нас ничего не сказал.

Сердце забилось в горле, и я нарушила молчание первой.

— Расскажи мне о своем дне.

Я ждала, что он расскажет мне о своем дне. Почему он побил свое пианино и искал убежища во мне. Но он ничего не сказал. Вместо этого он обхватил меня руками, подхватил на руки, когда я обхватила его ногами, отнес обратно в пентхаус, в свою комнату, и бросил меня на кровать.

Я открыла рот, чтобы заговорить. По моим бедрам стекала его сперма, мои атласные шорты валялись на полу в коридоре, а по всему телу витал запах секса. Я не могла уснуть ни в таком состоянии, ни в постели с ним.

Бастиан оборвал мои слова, покачав головой, сорвал с себя одежду, оставшись передо мной в одних боксерах, и опустился на кровать, нависнув над моим телом.

Он уставился на меня, посмотрел в мои предательские глаза и прошептал:

— Ты — единственное хорошее, что есть в моем дне.

И на секунду, пока он игнорировал красные от слез глаза, а я оплакивала его горе по дяде, я притворилась, что у меня нет никаких обязанностей, что я никогда не лгала этому человеку, что я ничего не знаю о его пропавшем дяде, что я не его Апата и что я нормальная. Ничто не портило меня и этого сумасшедшего, чертового человека.

Ничто не мешало нам быть друг с другом.