2. Вторник Проблемы с отсутствием душеприказчика

«Право есть вещь утилитарная»

Джеймс Барр Эймс, «Право и мораль»

I

— И все недвижимое имущество и сооружения, — вяло диктовал Джон Коу, как и относящиеся к ним земледельческие строения, амбары, сараи, загоны и другие сооружения, а также иные строения постоянного или квазипостоянного характера, стоящие на нем или на некоторой его части, вместе с любыми участками или делянками, к ним прилегающими, а также курвятники и…

— Простите, как?

— Простите, мисс Беллбейс. Конечно, курятники. Боюсь, что сегодня с утра я не в форме.

— В самом деле?

— И по секрету могу вам сказать, что мне с трудом удается удержать оба глаза открытыми одновременно.

— Это все оттого, что вчера вечером вы перебрали, мистер Коу.

— А если я их открою, — Джон тактично уклонился от ответа и продолжал, — что, как вы думаете, я вижу?

— Я…

— Сплошную желтую мглу, мисс Беллбейс, и в ней плавают, как трупы утопленников, жуткие призраки.

— Полагаю, вам нужна чашечка кофе, мистер Коу.

— Прекрасная идея, Флорри. Попросите нашего сержанта, пусть заварит — и лучше две. Мистер Боун тоже не откажется.

Когда мисс Беллбейс ушла, Коу недовольно проворчал:

— Не знаю, как вам удается так прекрасно выглядеть. Насколько помню, выпили вы вчера не меньше меня.

— Так и быть, я открою вам эту тайну, — ответил Боун. — С этим надо начинать либо с малолетства, либо вообще не браться — как с хождением по канату или с йогой.

— Значит, уже поздно, — заметил Джон, — потому что я уже одной ногой в гробу.

Тем не менее от кофе он настолько очухался, что смог заняться наставлениями своему коллеге, который беспомощно взирал на груду картотечных карточек.

— Это Хорнимановский картотечный каталог. Наверху — имя клиента. Слева — ряд литер, написанных фиолетовыми чернилами, внизу — карандашом написан номер. Покажите мне верхнюю карточку. Так, Догберри, девятый барон. Перевод имущества на детей, номер 5. Совершенно ясный случай. Разумеется, уклонение от налогов. А вот тут литера «С». Она означает, в какой стадии рассмотрения находится дело. Я сейчас не помню, что такое «С» означает в случае перевода имущества, но вы все найдете в Хорнимановском реестре. И, наконец, номер 52. Это значит, что последний наш исходящий был под номером 52. Когда подготовите следующий, сотрете его и напишете 53. Очень просто.

— Мне что, нумеровать каждую бумажку?

— Каждое письмо, которое вы напишете у нас, — подтвердил Джон, — получит номер на оригинале и на копии, будет внесено в книгу регистрации, запечатано и передано на отправку. Копию же подошьют в дело и впишут в реестр.

— И это все? — поинтересовался Генри. — А копию в «Таймс» вы случайно не посылаете?

— Нет. Но не думайте, что все кончается тем, что письмо уйдет и через некоторое время на него придет ответ. Внутри каждой папки с делом — разумеется, изготовленной по особому эскизу Абеля Хорнимана — есть особый лист, на который заносится основное содержание каждого документа. Содержимое этого листа потом в сжатой форме будет перенесено на одну из таких карточек. Когда какое-то дело будет закрыто, существует несколько возможных подходов. Если речь идет о клиенте третьей категории, то есть о таком, чье дело не представляет особого интереса и чье положение ничего особенного не представляет…

— Скажем, о младшем сыне одного из младших сыновей какого-то лорда?

— Ну да. Вижу, вы тут быстро сориентируетесь. Короче: такое дело уберут в чулан рядом с норой сержанта Коккериля. С клиентом второго разряда все начинается так же, но кончается в основном архиве. Зато клиент первого класса получает… — тут Джон Коу взмахнул рукой вокруг себя.

— Персональный ящик!

— Верно. Но ящик не простой.

Подойдя к стеллажу на противоположной стене, Джон снял наугад черный жестяной ящик с надписью: «Достопочтенный декан из Мельчестера, доктор теологии». Ящики походили на коробки для бумаг, которыми обычно пользуются в адвокатских канцеляриях, но несколько большего размера. Их главной особенностью был замок на крышке, какой-то рычаг с защелкой, вроде патентованной вешалки для брюк. Генри поднял защелку и дернул крышку. Та не шевельнулась.

— Нужно приналечь как следует, — заметил Джон. — Ящики закрыты герметично.

Когда крышка уступила, Генри понял, что имел в виду Джон. Ящик не был закрыт герметично в научном смысле этого слова, но практически непроницаемо. Вокруг верхнего края стенок был уступ, а в нем — толстая резиновая прокладка. Когда крышка опускалась, её край ложился на резину и уплотнял её.

— Вот это да! Ничего подобного я ещё не видел. Чем плоха обычная коробка для бумаг?

— На фирме ходит легенда, — сказал Джон, — что в конце прошлого столетия на одном из документов мышь отгрызла подпись одного из клиентов старого Абеля, и это происшествие стало причиной долгого и накладного спора в апелляционном суде. И тогда старик Абель сел и изобрел Хорнимановский пыле-водо- и воздухонепроницаемый — а заодно и мышенепроницаемый — ящик.

— Понимаю.

— Упокой, Господи, душу его. — Джон небрежно закинул обе ноги на стол. — Это вам типичный пример идей старика. Идеи сами по себе вполне приличные, ничего не скажешь, все эти реестрики, и обратный учет, и все прочее — угнетает только та обстоятельность, с какой он все добивал до последней точки. А, добрый день, что случилось?

— Вас вызывает мистер Крейн.

— А, черт. Уже бегу, Анни.

— Для вас исключительно мисс Милдмэй.

— Послушайте, вы что, тоже с похмелья?

— Ни в коем случае, мистер Коу.

— Тогда перестаньте дурака валять, Анни, и передайте Бочонку мой поклон и что я уже лечу.

— Свои поклоны можете передать сами, — заявила мисс Милдмэй. — И возьмите с собой дело Бачелора. Мне кажется, мистер Крейн хочет проверить с вами расчеты по итоговому акту.

— Невозможный тип, — протянул Джон, снял ноги со стола и вышел.

— Вам ничего не нужно, мистер Боун?

— Нет, спасибо, — ответил Генри. — Джон Коу немного посвятил меня в таинства Хорнимановской канцелярской системы.

— Понимаю, вас это несколько потрясло. Я вначале тоже пришла в ужас. Но не переживайте, когда пообвыкнетесь, с этим вполне прилично работается.

— Не сомневаюсь. Не знаете, кого мне выделили из машинисток?

— Вероятно, миссис Портер. Между прочим, она тоже тут из новеньких. Поступила на работу в конце прошлой недели. Вам её придется делить с мистером Принсом — тот у нас ведет гражданские дела. Миссис Портер найдете в комнате мисс Беллбейс. Сразу направо от двери, как войдете.

— Спасибо, — поблагодарил Генри, — разыщу её, как только буду знать, что мне собственно от неё нужно.

Когда же он все-таки решил найти миссис Портер, комната направо от двери оказалась пуста. Судя по звукам, которые проникали сквозь запертые двери на другом конце коридора, весь состав фирмы «Хорниман, Бёрли и Крейн» собрался в секретариате. Боун сообразил, что пришло время утреннего кофе. Чуть поколебавшись, собрался с духом, открыл дверь и вошел.

Можно было и не собираться с духом — никто его не заметил.

— Но, Флорри, — как раз говорила мисс Читтеринг, — если у тебя все уже на мази, это было бы просто ужасно.

— А ты ещё не передумала? — отозвалась мисс Корнель.

— Ты же не можешь просто так менять срок отпуска, — мисс Милдмэй явно сердилась. — Ты так нам всем напортишь.

— И у тебя уже билет и все такое.

— Одумайся, Флорри.

— Нет, ничего не поделаешь, — заявила мисс Беллбейс. — Звезды возражают.

— Да наплюй ты на звезды.

— Нельзя, мисс Корнель.

— Или читай другую газету.

— Дело не в газете, Анни, так говорят звезды.

— Глупости, — заявила мисс Милдмэй. — Глупости, что звезды интересует, когда ты берешь отпуск. У них других проблем хватает.

Но все уговоры были напрасны. Мисс Беллбейс покопалась в объемистой сумке и достала сложенную газету. Остальные столпились вокруг нее.

— В прошлом месяце все было в порядке, — сообщила мисс Беллбейс, Посмотрите. С 24 августа до 23 сентября — Дева, это я: «Найдете счастье и верного друга на водах. Действуйте смело и одолейте свою врожденную застенчивость». И тут они правы. Мне иногда бывает плохо, ещё до того, как поднимусь на борт. «Ваш счастливый цвет — красный». Все ясно как день. Я тут же пошла и купила билет на круиз.

— Почему по Балтике?

— Ну как же, ведь счастливый цвет — красный.

— Ага, — протянула мисс Корнель, — и что случилось потом?

— Что случилось? — Мисс Беллбейс готова была разрыдаться. — А вы посмотрите сюда!

Показала другую газету, и мисс Корнель стала читать вслух:

«Дева… и так далее. Ни в коем случае не отправляйтесь в плавание. Ваше счастье ждет в горах. Обратите свое внимание на них. События примут важный оборот во второй половине месяца. Деньги, которые вы потратите сейчас, через две недели принесут приличный доход. Счастливый цвет — серый».

— Все совершенно ясно, — хныкала мисс Беллбейс. — К счастью, у меня хоть приняли тот билет. Не могла же я ехать, раз так обстоят дела. Теперь нужно ждать, пока ситуация не прояснится.

— Но Флорри…

— Нет, подождите, — решительно остановила всех мисс Корнель. Она погрузилась в обе газеты, и в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только позвякиванием внутреннего телефона, на который никто не обращал внимания. Внимательно проштудировав обе газеты, мисс Корнель провозгласила:

— Ну вот, все ясно. Нет, подождите. Да, точно.

— Так что, мисс Корнель?

— В газете от прошлого месяца нет ни слова о море, не так ли? Речь там идет о воде. Тут все яснее ясного. Вам нужно ехать в отпуск на шотландские озера. Глубокие воды и высокие горы. Красный цвет — это гранитные скалы, а серый — гладь озера.

— Надо же! — воскликнула мисс Беллбейс.

— А тут в конце и совсем ясно. Купите заранее обратный билет со скидкой. И через две недели это вам принесет приличный доход.

Последний довод убедил всех. Даже миссис Портер, тихая пожилая дама, которая до тех пор стояла в стороне, присоединилась к разговору с историей о том, как её брат избежал железнодорожной катастрофы внимательным изучением кофейной гущи.

— Не могли бы вы зайти ко мне, чтобы я продиктовал письмо, — начал Боун несмело, и как оказалось, неслышно, ибо никто даже не оглянулся.

— Пойди в пеший поход, — советовала мисс Читтеринг. — Можешь взять ту окованную металлом трость, что забыл тут как-то в приемной лорд из Лаксетера, а мисс Корнель одолжит тебе свой большой зеленый рюкзак.

— Послушайте, — заметила мисс Корнель, — если уж вы так великодушно одалживаете чужое имущество, не хотели бы начать со своего собственного дорожного несессера?

— Нет, так не годится, — возмущенно возразила мисс Читтеринг. — Ну скажи, Флорри, зачем тебе несессер? В пеший поход? Да ещё из настоящей крокодиловой кожи! Рюкзак куда удобнее.

— Я… — заикнулась было мисс Беллбейс.

— Если ваш несессер из крокодиловой кожи, то моя шуба — из белого медведя, — сухо заметила мисс Корнель.

— Миссис Портер, — начал Боун.

— Когда я его покупала, — заявила мисс Читтеринг, — меня уверили, что это настоящий крокодил из Конго.

— Миссис Портер!

— О, мистер Боун, вы уже давно здесь? Я вас не заметила.

— Мог бы я продиктовать вам несколько писем?

В этот момент появился раскрасневшийся Джон Коу. Видимо, его математическая дискуссия с мистером Крейном закончилась не в его пользу.

— К сожалению, мисс Беллбейс, — сообщил он, — все придется перепечатать.

Но мисс Беллбейс, явно думая о другом, повернулась к мисс Корнель.

— Никогда бы не подумала.

— О чем?

— Что ваша шуба — это белый медведь.

— В том-то и дело, — терпеливо пояснила мисс Корнель, — что это совсем не белый медведь.

— Но мне показалось, что вы сказали…

— Флорри, дорогуша, — вмешался Джон Коу, — вы все понимаете слишком буквально. Или не знаете, что такое ирония? Никогда не встречались с сарказмом? Вас всегда избегало острие сатиры? И вам незнакомы основные идиомы?

— Ну конечно, — неуверенно протянула мисс Беллбейс.

— Скажи я вам, что умираю от голода, вы помчались бы к коронеру и в похоронную контору? И стали бы проверять свой вес, скажи вам кто-то.

— Как вам не стыдно, мистер Коу!

II

— Я вижу, мисс Читтеринг, — с улыбкой заметил мистер Бёрли, — вы почитаете меня человеком очень высокой морали.

Мисс Читтеринг непонимающе уставилась на него, но все же сообразила, что это как-то связана с письмом, которое она только что напечатала и которое мистер Бёрли только что прочитал.

— Разумеется, я счел это комплиментом.

— Благодарю, мистер Бёрли.

— Но вот боюсь, что так не пойдет, — продолжал мистер Бёрли и перечеркнул письмо. — Я сказал, что к этому вопросу нужно подходить с точки зрения этнической, что означает — нужно принимать в расчет интересы местного населения, а вы тут напечатали «С точки зрения этической», что означает — на основе морали.

— Да я два этих слова все время путаю, — стала извиняться мисс Читтеринг. — Сколько раз уже мне объясняли, а я все равно пишу наоборот.

— И ещё кое-что, мисс Читтеринг, — продолжал мистер Бёрли. — Нельзя писать на адресе «Мистер Томас Смэллхорн, кавалер ордена Британской империи, коммерсант».

— Простите, мистер Бёрли.

— Не то, чтобы я имел что-то против, мисс Читтеринг, но получатель может подумать, что нам незнакомы элементарные правила вежливости. И репутация фирмы будет подорвана.

III

Мистер Бёрли разорвал пополам оба листа письма и отправил их в корзину — что мисс Читтеринг сочла излишне нарочитым, потому что первую страницу было легко исправить и к ней приложить новую вторую страницу, на которой нужно было поправить только три строки.

— Иногда я спрашиваю себя, за что, собственно, я вам столько плачу́, — продолжал мистер Бёрли.

Это можно было попытаться счесть шуткой, и мисс Читтеринг нервно хихикнула.

— Если вы в чем-то не уверены, посоветуйтесь с мисс Корнель, которая знает свое дело.

Это было сказано зло, и мисс Читтеринг покраснела, но была избавлена от необходимости дать ответ приходом мистера Крейна с какими-то бумагами.

И она поспешила исчезнуть.

— Не найдется у вас немного времени? — поинтересовался мистер Крейн.

— А в чем дело? — спросил мистер Бёрли не слишком любезно.

По правде говоря, — и нет смысла продолжать рассказ, не назвав вещи своими именами, — эти двое друг друга терпеть не могли, что проистекало прежде всего из различия их характеров, которые сочетались так же плохо, как вода и масло.

Мистер Крейн прошел всю Первую мировую войну в пехотном полку. Мистер Бёрли избежал тягот войны благодаря слабому сердцу. Мистер Крейн был бодрым экстравертом и солидным супругом, Бёрли — закоренелым холостяком, который своим тиранством загнал в могилу любящую мать и ныне туда же отправлял старшую сестру.

И область деятельности, в которой каждый из них специализировался, соответствовали разнице характеров.

Мистер Крейн обожал громкие и долгие процессы с частыми экскурсами в область уклонения от налогов на наследство или сокрытия налогов с прибыли, поскольку именно эти категории были ближе всего сердцам его высокопоставленных клиентов. Заметим кстати, что один из параграфов закона о налогах от 1936 года по всеобщему мнению был разработан специально для того, чтобы парализовать его идеально отлаженную стратегию.

Мистер Бёрли же был специалистом по операциям с недвижимостью, мастер в построении неуязвимых договоров по этой части. О нем говорили, что ни один адвокат из Линкольн Инн не сумел бы составить более изощренных формулировок.

И оба они были незаурядными юристами.

— Я получил письмо от Рива, — сказал мистер Крейн. Рив был секретарем страховой компании по компенсации косвенных убытков «Фьючер», — одного из крупнейших клиентов фирмы.

— Что он пишет?

— Ну вы же знаете Рива. Тот никогда не говорит лишнего. Но, видимо, хотел бы знать, способен ли Боб Хорниман вести их дела столь же хорошо, как и его отец.

— Я думал, что мы все уже обсудили.

— Это верно, — согласился мистер Крейн. — Обсудили. И в принципе мы договорились, что сохраним прежнее разделение работ — что Боб примет клиентов своего отца и что в его распоряжение поступит Боун. Но признаюсь, что я забыл про «Фьючер».

— А что с ними?

Мистер Крейн едва не сказал: «Вы ведь не хуже меня знаете, что!», но сумел сдержаться и только заметил:

— Мы не имеем перед ними никаких обязательств, и они перед нами тоже. Давали нам работу — и уйму работы — поскольку старый Абель делал её не хуже, а может быть и лучше, чем кто-либо еще. Но я не хотел бы их потерять.

— Вы полагаете, что Боб не справится?

— Нет, так я не думаю. Я полагаю только, что он молод, и что Абель сумел многому его научить по части учета документов и Хорнимановских методов ведения дел, но вот мне кажется, что о клиентах он ему рассказать не успел.

— М-да, — протянул мистер Бёрли. — И что вы предлагаете?

— А вы бы не могли…

— Ни в коем случае. У меня и так работы выше головы. Я думаю, вы зря волнуетесь. Научится всему на практике. И кстати, как вам Боун?

— Пока — никак, — ответил Крейн, — поскольку он у нас первый день. Но у него завидные данные.

— Вы имеете в виду, что он сдал все испытания с отличием?

— Не только. Интересно, как быстро он все успел. Стал изучать право всего два года назад, и в порядке исключения получил право сдать заключительные экзамены досрочно. До этого он был статистиком и, как я слышал, исключительным специалистом в своей области. К тому же он ещё и математик.

— Тогда он должен разбираться в страховой проблематике.

— Да, я предполагаю, что он справится, — сказал мистер Крейн. — Придется уделить немного времени, чтобы приглядывать за ним и Бобом.

— Гм… — протянул мистер Бёрли. Добившись своего, он стал куда любезнее и разговор быстро перешел на другие темы.

Между тем оба предмета разговора испытывали собственные проблемы.

Отпустив миссис Портер, Генри Боун снова задумчиво уставился на груду карточек на столе, пытаясь найти какую-то разумную связь между этими бумагами и своей долей утренней почты. Чем больше он копался в карточках, тем менее понятными они ему казались, но тут он выяснил, что их всего пятьдесят две, раздал как для бриджа и пришел к выводу, что мог спокойно заявить три без козырей, поскольку получил на руки такую сильную карту, как «Герцогиня Эшли — права на пособие по смерти супруга», «Генерал-полковник Файрсайд — брачный контракт номер 3» (интересно, речь идет о третьей женитьбе или третьем варианте контракта — спросил себя Боун) и особенно многообещающая карта: «Митрополит Албанский — личные проблемы». Боун снова перемешал карточки и начал строить из них домик, который на уровне четвертого этажа рухнул в виду прихода мисс Корнель, забывшей реестр адвокатов.

— Ничего, — махнул рукой Генри, — все равно выше я бы не смог. И тем более не получил бы разрешение больше чем на шесть этажей. Но раз уж вы здесь, не могли бы помочь мне немного разобраться? Начните с самого начала и помедленнее.

Мисс Корнель оторвалась от реестра и предупредила:

— Но учтите, если я начну подробно вам рассказывать о нашей системе делопроизводства, это займет целый день.

— О Хорнимановской системе делопроизводства я уже знаю от Джона Коу, — поспешил сообщить Боун. — Теперь я рад был бы узнать побольше насчет практики. Кто на кого работает? Кому я подчинен? Например, кто подписывает мои письма.

Над этим простым вопросам мисс Корнель глубоко задумалась.

— Я точно не знаю, — протянула она. — Раньше все было совершенно ясно. Мистер Даксфорд — вы с ним ещё не знакомы — работает на мистера Бёрли. Джон Коу — на мистера Крейна. А мистер Хорниман-младший, естественно, работал с отцом. Если все так останется и впредь, вы будете работать на Боба Хорнимана.

— Вы говорите не слишком уверенно.

— Простите, если я как старая сотрудница буду говорить откровенно, — заявила мисс Корнель. — Я знала Боба ещё мальчиком в коротких штанишках. Приезжая домой на каникулы, всегда приходил и топал ногами в приемной, дожидаясь, пока отец освободится и возьмет его с собой на обед.

— Это мне знакомо — кошмарные обеды в первый день каникул, — сказал Боун. — Вечно переедаешь и только тешишь себя надеждой, что получишь лишних десять шиллингов на карманные расходы.

— Ну да — а потом, кончив колледж, сразу поступил сюда, и по моему скромному мнению это было ошибкой. Экзамены он сдал перед самом началом войны, и тут же поступил на флот. Короче, так или этак, но он не разбирается в адвокатской практике так, как должен бы. Насколько я знаю, все экзамены он выдержал с отличием, но это совсем другое дело.

— Да, это мне знакомо.

— Если бы не отец, полагаю, он бы остался на флоте. Там ему нравилось.

Мисс Корнель предусмотрительно умолкла — видимо сочтя, что сказала больше, чем хотела.

(«Этот может так увлечь человека своим умением слушать, — доверилась она позже Анне Милдмэй, — что и не заметишь, как все выложишь».)

— Понимаю, — протянул Боун. — А теперь скажите мне, если Боб займет место своего отца, а я — место Боба, — что будет с этими карточками? Если Боб их заполнял сам, то…

Мисс Корнель взяла одну из карточек и окинула её взглядом знатока.

— Ну, — заметила она, — здесь вам для начала парочка легких случаев. Ничего сложного. «Леди Бантингфорд» — разные вопросы. Это практически означает лишь то, что мы раз в месяц оплачиваем её счет из прачечной. «Маркиз Бэдлэм», крестик, дата. Речь идет о подтверждении правомочности завещания, но все налоги уже были уплачены. Если хотите орешек покрепче, передам вам кое-какие карточки Боба. Там есть пара случаев, которые… которые и старика могли бы поставить в тупик.

Что-то в её голосе заставило Боуна сказать:

— Вам, видимо, нравилось работать с мистером Хорниманом, правда?

— Да, нравилось, — призналась мисс Корнель. — Может он немного перегибал палку со своими методами, но по большей части это облегчало нам работу. Иногда, правда, и наоборот.

Мисс Корнель коротко усмехнулась почти мужской улыбкой.

— Полагаю, вы уже поняли, что у нас тут особый тип клиентов — высший свет и тому подобное. Поскольку Абель или его компаньоны диктовали письма сами, все было в порядке, Добавляли все нужные завитушки и личный тон. Сотрудники так не умели — не с профессиональной точки зрения, там все было в порядке, — но когда вы пишете личное письмо лорду, это требует большего, чем знания права.

И однажды Абель решил этот вопрос чисто по-своему. Взял и составил список заключительных оборотов для всех стандартных типов писем — ну, вы понимаете, что я имею в виду, например: «Надеюсь, что охота на фазанов прошла удачно» или «Как успехи вашего жеребца на последнем розыгрыше Большого приза?» — и тому подобное. Когда к нам поступил Джон Коу, в первый же день отличился, приписав в конце каждого письма все эти обороты, как они друг за другом и стояли — а поскольку мистера Крейна в тот день не было, Джон подписал все сам и отправил. Когда на другой день утром Абель увидел копии, его чуть удар не хватил. Ну, да хватит разговоров. Если чего-то не знаете, спокойно можете спрашивать меня.

— Спасибо, не премину, — заверил Генри. Когда мисс Корнель ушла, он посидел немного, потом вновь вызвал миссис Портер и продиктовал сочное письмо прачечной леди Бантингфорд.

IV

Боб Хорниман, наморщив лоб, читал письмо. Дочитав, откинул со лба длинную черную прядь и стал перечитывать снова. Потом положил его в папку «входящая почта», с неудовольствием на неё посмотрел, переместил в папку «рассмотренная почта», где письмо однако смотрелось ничуть не лучше, и наконец позвонил своей секретарше.

— Как дела со страховкой миссис Антро-Плампер, мисс Корнель?

— Все материалы здесь, — мисс Корнель подала ему с полки толстую папку.

— Да не нужны мне они, — замахал руками Боб. — Все слишком сложно. Я просто… Короче, вы же делали такие вещи для моего старика.

— Я всегда только исполняла то, что мне говорили, — сухо отрезала мисс Корнель.

— Ну да, разумеется. Мне просто пришло в голову, не говорил ли чего-нибудь отец — что он об этом думает.

— Насколько я помню, единственное, что он говорил о миссис Антро-Плампер — что это женщина, которая заложила бы собственную девственность, сумей убедить кого-то, что она ещё при ней.

— Все остальное она уж точно заложила, — заметил Боб, нехотя листая толстое дело. — Но я все равно не понимаю, в чем тут суть с возвратом страховки. Пожалуй, нужно бы проконсультироваться с экспертом.

— Возможно, — заметила мисс Корнель, — но страховые фирмы весьма неохотно платят экспертам, если нет крайней необходимости.

— Ну ладно, — вздохнул Боб. — Попытаюсь как-нибудь разобраться.

Мисс Корнель уже собралась уходить, но в последний момент пожалела Боба и сказала:

— Мне кажется, однажды дело по возврату страховых сумм уже проходило — лет этак двадцать назад. Тогда мы добились экспертизы. И копия решения есть в деле 1937 года.

— Что бы я без вас делал, — вздохнул Боб. Достал из кармана связку ключей. — Какой номер на ящике леди Бредбэри?

— Семнадцать.

Боб долго разглядывал связку.

— И зачем для каждого ящика свой ключ? — протянул он. — Ага, нашел.

Боб отпер ящик и достал папку, тем временем мисс Корнель вернулась к себе, чтоб попытаться наверстать упущенное время. Но через пять минут опять раздался звонок. Мисс Корнель проглотила не слишком изысканное слово и взяла блокнот.

Боб, очевидно, оставил на потом миссис Антро-Плампер и читал следующее письмо.

— Что вы об этом думаете?

Мисс Корнель одолела искушение сказать, что ей не платят за то, чтобы думать, и послушно прочитала письмо, присланное адвокатской конторой «Рамболд и Картер» с Колмэн-стрит и адресованный «Исполнителю завещания И. Стокса».

— «В соответствии с вашим пожеланием, — говорилось в нем после вступительных формальностей, — мы попытались связаться с мистером Смоллбоном, чтобы получить его подпись на проекте перевода акций. Мы написали ему 23 февраля и приложили к письму соответствующий формуляр (в двух экземплярах); дальнейшее обращение мы направили 16 числа прошедшего месяца, и ещё раз 8 числа текущего месяца. Ни на одно из наших писем ответа мы не получили. В случае, если мистер Смоллбон находится вне пределов Англии или болен, любезно просим нам сообщить».

— Не тот ли это странный маленький человечек, которого отец терпеть не мог? — поинтересовался Боб.

— Боюсь, что ваш отец не находил общего языка с мистером Смоллбоном, — согласилась мисс Корнель. — К сожалению, они вместе были назначены исполнителями последней воли.

— По завещанию Ишабода Стокса?

— Да. Иначе ваш отец никогда бы не стал иметь с ним дело. Но уж получив совместные с ним функции, не мог отказать тому и по делу его личному.

— А у Смоллбона были личные проблемы? Ведь он…

— Нет, он человек небогатый, — заверила мисс Корнель, верно поняв недоумение Боба. — Перед самой войной у него было какое-то дело в суде, и мы ведем его страховку. Еще, мне кажется, мы составляли его завещание.

— Я его помню, — сказал Боб. — Такой мужичонка с глазами как у нутрии. Всегда мне было странно, как его отец выносит.

— Полагаю, он страшно действовал ему на нервы, — согласилась мисс Корнель. — Не будь наследство Стокса так значительно — и не будь оно связано с семейством Дидкотов из Хемпстеда — ваш отец наверняка бы отказался от функций душеприказчика, лишь бы не иметь дела с мистером Смоллбоном.

— Должно быть, он ужасный зануда, — решил Боб. — И видно это чертовски богатое наследство. Сколько там всего?

— Недвижимость мы уже всю продали, — сообщила мисс Корнель. — Теперь все в ценных бумагах. По последним подсчетам почти полмиллиона фунтов.

— Да, из-за полумиллиона фунтов человека приходится терпеть. Но теперь главное, куда этот тип делся?

— С ним из рук вон плохо, — сказала мисс Корнель. — На письма как правило не отвечает, но когда его присутствие нам вовсе ни к чему, то как назло является сюда каждый день. Зато когда он нужен, вроде как в тот раз, когда мы продавали недвижимость и он должен был подписать договоры и тому подобное, разумеется его невозможно было найти — он разъезжал по Италии.

— По Италии?

— Он собирает старую керамику, хотя ваш отец всегда говорил, что в своих горшках разбирается как свинья в апельсинах. Квартира вся набита черепками, фигурками и тому подобным хламом.

— Ну что же делать, — вздохнул Боб. — Если гора не идет к Магомету, придется заехать к нему домой и поторопить.

— Прямо сейчас, мистер Хорниман?

— Ну, тогда после обеда.

— Но у меня столько работы.

— Возьмите такси, — сказал Боб. — Фирма вам его оплатит.

— Спасибо, мистер Хорниман.

V

Итак, после обеда мисс Корнель отправилась в Белсайз-Парк. Поехала в метро. Не то, чтобы она была от природы непорядочна в мелочах, но считала, что это её право — пожертвовать удобствами чтобы разницу положить в карман.

Веллингборо-роад была довольно далеко от станции метро, и мисс Корнель никак не помогло в поисках то обстоятельство, что первых двое встреченных по дороге говорили только по-чешски, третья, любезная толстушка, изъяснялась главным образом по-польски, а четвертый, высохший индус, вообще ограничивался языком жестов.

Наконец, скорее благодаря везению, чем собственным поискам, мисс Корнель вдруг очутилась перед домом номер 20 по Веллингборо-роад.

Открыла ей седовласая дама, сказала: «Мистера Смоллбона нет дома» — и попыталась захлопнуть дверь. Двадцатилетний жизненный опыт работы в адвокатской конторе давно закалил мисс Корнель в подобных ситуациях. Став так, чтобы дверь нельзя было закрыть, но при этом не прибегая к насилию, она заявила:

— Я по важному делу. Из адвокатской конторы «Хорниман, Бёрли и Крейн».

Из сумочки она извлекла импозантный лист лучшей бумаги с фирменным знаком, которым «Владельцу, арендатору или субарендатору дома номер 20 по Веллингборо-роад поручалось содействовать предъявителю сего письма получить любую информацию о нынешнем местопребывании одного из клиентов фирмы, мистера Смоллбона, проживающего там же»… и так далее, и тому подобное. Мисс Корнель написала это письмо сама и сама подмахнула его размашистой закорючкой, но выглядело оно бесспорно впечатляюще.

По крайне мере оно явно произвело впечатление на миссис Таккер, так что мисс Корнель была допущена внутрь. Там она тут же решила, что это не тот тип жилья, который обычно присущ клиентам фирмы «Хорниман, Бёрли и Крейн». Прихожая испускала те неповторимые миазмы, которые свойственны определенному сорту домов северной части Лондона, слишком давно построенных и слишком редко ремонтируемых. Запах честной бедности был почти ощутим. Словно какой-то весьма увядшей старой деве здесь дали увянуть дочиста и её тело уложили на последний покой где-то под полом.

— Он живет на втором этаже, — сообщила миссис Таккер. — Там две комнаты, а в чулане — газовая плита на двоих с жильцом с третьего этажа. Идите туда поосторожнее, линолеум отстает, я вечно твержу, что когда-нибудь все мы сломаем шеи.

Мисс Корнель очутилась в узком коридорчике, по которому миссис Таккер привела её к дверям комнаты, на которых, как увидела через её плечо мисс Корнель, была приколота визитная карточка:

«МАРКУС СМОЛЛБОН, эсквайр»,

а в её левом нижнем углу было приписано:

«так же вилла Карпеджи, Флоренция».

— Господи, — воскликнула мисс Корнель, — так у него ещё и дом в Италии?

— Ну да, — подтвердила миссис Таккер. — Мистер Смоллбон — человек особенный. У него там в квартире столько всего, не поверите. Одни редкости. Мне все время там приходится вытирать пыль.

С этим замечанием, произнесенным наполовину как объяснение, наполовину как извинение, миссис Таккер извлекла из таинственных глубин своего одеяния ключ и открыла дверь.

Содержимое комнаты действительно было незаурядным. Вдоль трех стен стояли застекленные стеллажи с монетами, медалями, камеями, интарсиями и множеством предметов, которые походили на большие рыбьи скелеты. На верху стеллажей и полках над ними стояли стройными рядами статуэтки, фигурки и невзрачные глиняные сосуды в темных тонах умбры и сиены.

— Да тут присесть некуда, — заметила мисс Корнель.

— Еду я приношу ему в спальню, — сообщила миссис Таккер, которую это совсем не удивляло, словно она привыкла к странностям своих жильцов. Один из них разводил попугаев, другой был членом братства уэлльских буддистов.

— А когда вернется?

— Понятия не имею.

— Ну, а когда уехал?

— Месяца два назад.

— Что? И он вам не сказал — и никогда не говорил, когда уезжал? Как же он платит за квартиру?

— Ну, если вас беспокоит плата за квартиру, — заявила миссис Таккер, то не стоит. Он платит мне всегда за полгода вперед. И у него свои счетчики за газ и электричество. Я не интересуюсь, куда и когда он ездит. Мне все равно. В прошлом году он тоже уезжал на три месяца.

Мисс Корнель кивнула. Это она хорошо помнила. Старик Хорниман тогда превзошел сам себя, чтобы разыскать того для подписания важного документа.

И тут ей кое-что пришло в голову.

— А его почта?

Миссис Таккер показала на кучку конвертов на комоде.

— Вот, — сказала она, — по большей части счета.

Мисс Корнель торопливо просмотрела конверты. Три из них были, как она и ожидала, от фирмы «Рамболд и Картер» от 23 февраля, 16 числа прошлого месяца и 8 числа текущего месяца. Остальные — действительно проспекты и счета.

— Ничего не поделаешь, — разочарованно сказала мисс Корнель. Передайте, пусть позвонит нам, когда вернется. Дело действительно важное.

— Я передам, — пообещала миссис Таккер.

Загрузка...