Бедняга Смоллбон

I

Мистер Бёрли только высказал вслух неприятные предчувствия своих коллег, когда на следующее утро сказал мистеру Крейну:

— Но ведь не сгинул же он со света. Нам нужно его найти.

— Неприятная история, — согласился мистер Крейн. — Кстати, кто ещё опекун этого наследства?

— Он — и никто другой, — расстроено сообщил Боб. — Одним был мой отец, вторым — мистер Смоллбон.

— Разве после смерти Абеля не назначили нового душеприказчика?

— Нет. По крайней мере до сих пор.

— А кто имеет право назначить нового опекуна?

— Я полагаю, второй душеприказчик.

— Так значит если не удастся заставить Смоллбона вернуться в Англию, придется нам нести все судебные издержки.

— Я не уверен, что Смоллбон за пределами Англии, — заметил Боб. — Его хозяйка сказала только, что он куда-то уехал. Это в прошлый раз он был в Италии.

— Это бессмыслица. Наверняка он оставил адрес. Никто не исчезает в никуда. И ещё когда он душеприказчик по завещанию.

— Но он так поступил, — настаивал Боб. Он всегда немного побаивался мистера Бёрли, и то обстоятельство, что теперь они были теоретически равноправными партнерами, это ощущение никак не уменьшало.

— Что если нам с недельку подождать?

С полумиллионом ценных бумаг на шее, — буркнул мистер Бёрли. — Это вам не вклад в сберкассе. В любую минуту может возникнуть необходимость новых инвестиций. И так удивительно, что вы так долго ждали.

Реплика была явно тенденциозна, и Боб покраснел. Мистер Крейн поспешил ему на помощь.

— Что если нам воспользоваться случаем и разобраться с этими ценными бумагами? Ведь придется назначать нового душеприказчика, а это так и так делать ревизию. И заодно придется провести финансовую экспертизу, не нужно ли нам инвестировать капитал другим образом.

— Я этим займусь, — благодарно согласился Боб.

— А где, собственно, они? — поинтересовался мистер Бёрли.

— В закрытом архиве. Я скажу Коккерилю, чтобы принес их нам.

— И заодно можете подвести итоги по счетам, которые лежат в том же ящике, — предложил мистер Крейн.

— Разумеется, — заверил Боб. — Но я надеюсь, что все в порядке.

— А почему бы им и не быть в порядке? — мистер Бёрли внимательно уставился на него.

— Да я имел в виду — с мистером Смоллбоном. Он уже сколько раз так исчезал. Мисс Корнель говорила, что он немного со странностями.

— Да уж, такой никогда не должен был стать опекуном состояния, — согласился мистер Бёрли. — Но Стокс был не в себе уже за несколько лет до смерти, только что никто из родственников не набрался духа заявить об этом. Ну и дождались — в конце концов он завещал все деньги на благотворительность.

— Но мог выбрать душеприказчика и получше, — повторил мистер Крейн. — А теперь, что с этой закавыкой по налогу на наследство лорда Хэлтвиста?

Боб рад был улизнуть.

Где-то через полчаса, когда был найден способ несколько облегчить налоговое бремя наследников лорда Хэлтвиста, мистер Бёрли неожиданно сменил тему.

— Помните, — сказал он, — мы вчера говорили о том новом сотруднике — Боуне.

— Конечно.

— Вам должно быть интересно, что вчера сказал мне в клубе полковник Бристоу. Из армии его выгнали.

— Господи! — воскликнул мистер Крейн. — А я думал, только дали половинную пенсию.

— Да нет, я не о Бристоу. Боуна выгнали.

— Ах, так, — протянул мистер Крейн, словно его это не слишком интересовало. — А за что?

— Этого Бристоу не знает. Боун был прикомандирован к его штабу на Ближнем Востоке и министерство обороны его отозвало. Якобы по причине нездоровья.

— Может быть, это правда, — предположил мистер Крейн.

— Мне он не кажется нездоровым, — мистер Бёрли вдруг умолк и поднял голову. — Что там происходит? — спросил он. — Что за крик?

II

В то утро около одиннадцати Боун, откинувшись в своем рабочем кресле, вдруг вскрикнул и тут же выпрямился.

— Не говорите, что я вас не предупреждал, — заметил Джон Коу, оторвавшись от кроссворда. — Когда я сидел здесь с Эриком Даксфордом, это кресло досталось как младшему мне.

— А что с ним? — спросил Генри, потирая зад.

— Оно с придурью, — сообщил Джон, — в нем сидит такой маленький адвокатский домовой. И как только расслабишься, тут же выскочит и ущипнет тебя за задницу.

Генри перевернул кресло вверх ногами, взгромоздив его на стол.

— Это все вот тот шуруп в подставке, — заявил он. — Будь у меня отвертка, починил бы в два счета.

— Отвертка должна быть у сержанта Коккерила. Он тут спец по таким вещам. Не знаете города в Бессарабии на одиннадцать букв?

— Определенно нет.

Вернувшись, Генри привел с собой сержанта Коккерила. Тот профессиональным взглядом оценил дефект, ухватил подставку кресла правой рукой и попытался подтянуть шуруп отверткой.

— Болтается. Придется что-то подложить.

— Азербайджан, — сказал Джон.

— Можете кресло унести, — сказал Генри. — Я пока возьму стул.

— А на чем будет сидеть миссис Портер? — спросил Джон. — У вас на коленях?

— Я все устрою, мистер Боун. У меня есть резервный стул, — сержант на удивление легко подхватил кресло и удалился.

— Боюсь, что это не Азербайджан, — сокрушался Генри, — потому что тогда нужно найти слово, начинающееся на «й»

— А я боюсь, что Азербайджан — это совсем не город в Бессарабии.

— «Delendum est». Послушайте, что это случилось с мисс Читтеринг?

— Не знаю. Но теперь припоминаю, что как-то слишком холодно она взглянула на меня сегодня утром.

— Холодно! Если бы только это! Она ведет себя как та девица из арии Генделя. Помните: «Куда ногой ступит, ветер заледенеет».

— Полагаю, её расстроила мисс Корнель. Непочтительно высказалась о происхождении её несессера. Что это не крокодил, или что может это и крокодил, но явно не настоящий.

— Ах, эти женщины.

— На что мисс Читтеринг контратаковала шубку мисс Корнель.

— Да, это ужасно, — с тихим удовлетворением заметил Джон, — когда у человека сварливый характер. Я вот такие несчастные недоразумения, от которых никто в жизни не застрахован, никогда не воспринимаю всерьез. Так, например, когда меня в семнадцать лет исключили из колледжа в Регби. Но не буду мешать. Вижу, вы собрались поработать.

— Пытаюсь хоть немного разобраться, — Генри взял в руки письмо. — Мне все ещё неясно, чего от нас, собственно, хочет этот лорд из Хэмпшира.

— Разве он не написал? Вы внимательно прочитайте все до конца. У лордов обычно вся соль — в заключении.

— Ну да, только он хочет, чтобы мы продали все его ценные бумаги и вложили деньги в строительство туннеля под Ла-Маншем. Его уже несколько раз официально предупредили, что…

— Полный псих, — бросил Джон. — Полагаю, его дедушка когда-то по подсказке Дизраэли заработал кучу денег на Суэцком канале. И с тех пор в семье помешаны на срезании углов и на акциях транспортных компаний.

— Это все очень мило, — сказал Генри, — но что мне ему ответить?

— Напишите, что проконсультируетесь с финансовыми экспертами и спросите, какие этим летом виды на ловлю лосося.

— Ладно, — протянул Генри не слишком убежденно.

Минут десять им удалось поработать, когда двери опять распахнулись. В вошедшем Генри узнал соседа Анны Милдмэй за банкетным столом.

— Чем могу служить? — поинтересовался Джон. — Если вы за реестром адвокатов, так его здесь нет. А если хотите свой экземпляр Тристрама и Ката, то я его как раз одолжил Бобу.

— Я всего лишь зашел поздороваться, — сказал вновь прибывший, никак не реагируя на слова Джона. — Раз Джон не желает меня представить, сделаю это сам. Меня зовут Эрик Даксфорд.

Он широко улыбнулся.

— Встаньте, — сказал Боуну Джон, — упадите на колени и семикратно отвесьте земной поклон.

— Очень мило, что вы обо мне вспомнили, — сказал Генри. — Слышал, раньше здесь с Джоном сидели вы.

— Да, — протянул Даксфорд. — Да, когда-то.

Нетрудно было заметить, что Эрик Даксфорд испытывает ещё меньше симпатии к Джону Коу, чем Джон к нему.

— Мы были славной парой, — заметил Джон. — Безумная парочка сирен, небесных близнецов, Кастор и Поллукс, Лоурел и Харди, Даксфорд и Коу, неразлучники.

— Да, да. Послушайте, Боун, нужно нам как-нибудь вместе пообедать; зайдем в мой клуб.

— То ещё местечко, — прокомментировал Джон. — Он расположен в одном подвальчике на Флит-стрит. Клуб нумизматов и филателистов. И делит помещение с конторой, именуемой «П. П. П». — или «Публикация порнографических подробностей» и «С. С. С»., или…

— Не стоит Коу принимать всерьез, — холодно заметил Даксфорд. — Он страдает комплексом неполноценности, потому так и болтлив. На самом деле мой клуб…

— Рад буду как-нибудь с вами пообедать, — поспешил Генри, чтобы опередить очередную язвительную реплику Коу. — Благодарю за приглашение.

— Я с радостью, — сказал Даксфорд. — Нам всем работать вместе, так что надо помогать друг другу. Иначе нельзя.

Когда двери за ним закрылись, Джон сказал:

— Теперь вам все ясно? Если хотите вовремя смыться, люк под сиденьем пилота.

— Да ладно вам, — отмахнулся Генри, — не так он и плох. Немножко слишком бодр.

— Вам не пришлось быть с ним наедине с утра до вечера, — возразил Джон. — Иначе вы бы не были столь снисходительны. Как вы конечно заметили, Даксфорд болтун и фразер. Фразеры бывают разные, но Эрик — фразер от Бога. Он практически с утра до вечера цитирует чьи-то слова. Разумеется, — осклабился Джон, — в этом деле можно и залететь. Так, некоторое время назад Эрик стал активным пропагандистом закона о восстановлении городов — помните, в начале сорок восьмого года тот был в большой моде. Так вот, Эрик прочитал пару популярных статей и при первой же возможности за обедом в ресторане пристал к какому-то джентльмену, которого никогда раньше в жизни не видел, и прочел тому лекцию о некоторых недостатках этого закона. И надо же, как его черт попутал — человеком этим оказался никто иной, как Меджерс, один из авторов закона.

— Не может быть!

— И ещё бо́льшая вышла хохма — хотя и не столь эффектная — когда он начал играть в гольф — человеку нужно двигаться, не так ли, в здоровом теле здоровый дух и так далее. И при этом встречаешься с такими интересными людьми, не правда ли? Полагаю, что гандикап его составил не меньше тридцати шести, и то по ветру. И кого, как вы полагаете, он выбрал, чтоб прочесть небольшую лекцию о таинствах этого вида спорта? Нашу мисс Корнель. По счастливому стечению обстоятельств я присутствовал при этом от начала до конца. Никогда бы не простил себе, пропусти я такое зрелище. Мисс Корнель и глазом не моргнула.

— «Да, мистер Даксфорд. Нет, мистер Даксфорд. Как интересно, мистер Даксфорд. Как, вы говорите, именуется та палка с толстым концом, мистер Даксфорд?»

Это было великолепно. А потом я рассказал ему, в чем дело.

Джон заметил недоуменную мину Генри и поспешил добавить:

— А вы что, не знаете? Она же заядлая любительница гольфа. В первенстве станы среди женщин заняла четвертое место. Перед войной должна была поехать в нашей сборной в Америку, только старик Абель не захотел её отпустить.

— Теперь понятно, — протянул Генри. — То-то мне казалось, что я её где-то видел, наверно, где-нибудь на обложке журнала.

— Господи, что это?

— Кто-то кричит.

III

В этот день в секретариате явно что-то было не в порядке. Хотя трудно было бы найти три более несхожих типа, чем мисс Корнель, мисс Милдмэй и мисс Читтеринг, обычно они совсем неплохо уживались, отчасти из-за профессиональной солидарности, отчасти потому, что у всех троих было полно работы. Нужно заметить, что помимо обычных секретарских обязанностей, вроде машинописи, чистовой перепечатки договоров, приема телефонограмм, отваживания надоедливых клиентов и организации деловых встреч с менее настырными представителями аристократических кругов, они должны были еще (и не в последнюю очередь) владеть Хорнимановской системой делопроизводства.

Но этим утром все пошло наперекосяк с самого начала. Анна Милдмэй опоздала. По всему её поведению видно было, что собирается буря, а её взгляд узнал бы каждый, кто служил когда-нибудь на флоте под командой её отца, славного капитана Милдмэя.

— Доброе утро, — любезно улыбнулась ей мисс Читтеринг. — Если будете являться так рано, можно получить и «М. Б. С».

— Что-что?

— Можете быть свободны. На все четыре стороны.

— Ах, так.

Под ехидную ухмылку мисс Читтеринг мисс Милдмэй сорвала чехол с пишущей машинки, достала из ящика бумагу и копирку, сосчитала экземпляры и громко застучала по клавишам.

— Но по крайней мере мне старик Бёрли не говорит, что я не знаю свою работу и что я должна советоваться с мисс Корнель.

Мисс Читтеринг в свое время имела неосторожность проболтаться.

— Ну-ну, — сказала мисс Читтеринг. — Не нужно так сразу. Я ведь только в шутку.

— Я тоже, — отрезала мисс Милдмэй.

Некоторое время тишина нарушалась только стрекотом трех пишущих машинок.

Но мисс Читтеринг была не из тех, кто может долго молчать. К несчастью, все свои замечания она вынуждена была адресовать Анне, поскольку с мисс Корнель все ещё не разговаривала в результате расхождения во взглядах на подлинность крокодильей кожи несессера.

— Бедный мистер Хорниман, — начала она. — Мне кажется, он чем дальше тем больше худеет. Все заботы.

— Какие у него заботы! — отмахнулась Анна.

— Ну как же, столько работы — и такая ответственность!

— За это ему и платят.

— И так долго работает. Каждый день сидит тут до ночи.

— Ничего, не умрет!

Анна произнесла это излишне горько, так что мисс Корнель заинтересованно подняла голову.

— И спрашивает такие странные вещи.

— Ну да, наверно о том, как пишутся адреса и тому подобное, — язвительно заметила из своего угла мисс Корнель. Но к счастью, прежде чем дошло до дальнейшего обострения, зазвонил звонок. Мисс Корнель взяла карандаш и блокнот и вышла.

— Кое-кто думает, — заявила мисс Читтеринг в пустоту, — что если работает тут так долго, то может себе все позволить.

— Да вряд ли, — отмахнулась Анна. — Как пишется — изготовляют или изготавливают?

Машинки снова застрекотали.

Между тем в кабинете Боба Боб и мисс Корнель беспомощно взирали на большой черный ящик для бумаг, помеченный «Ишабад Стокс».

— Но ключ не мог потеряться, — утверждала мисс Корнель. — Они все были на одном кольце. Дайте-ка я посмотрю ещё раз. «Фьючер», «Маркиз де Карредж», «Леди Барбер», «Генерал Пейдж» — всегда было двенадцать ящиков на полке и ещё шесть внизу, всего восемнадцать.

Снова пересчитала ключи.

— Вы правы, — признала, — тут их только семнадцать. Ключа Стокса недостает.

— Вначале душеприказчик, потом ещё и ключ, — проворчал Боб. — Я так и знал! Я так и знал. А в конце концов окажется, что половины ценных бумаг недостает!

Мисс Корнель недоуменно взглянула на него.

— Но ведь бумаги хранятся не здесь, — заметила она. — Те у сержанта Коккерила в сейфе. В ящике только старые дела и счета по опеке наследства.

— Я знаю, — кивнул Боб. — Но как я проведу ревизию ценных бумаг, если не могу добраться до последнего акта учета? У Коккерила нет запасного ключа?

Мисс Корнель на миг задумалась.

— Насколько я знаю, к каждому сорту ящиков существовал универсальный ключ, — заметила она. — Когда ваш отец обзавелся этими новыми ящиками, их было несколько типов. Для каждого типа был свой универсальный ключ, и хорошо, что был, потому что наши начальники вечно теряли ключи — я не имею в виду вашего отца, он был весьма аккуратным человеком, но остальные…

— Мне кажется, что мистер Крейн свои ящики вообще не запирает, — сказал Боб. — Нельзя ли этот замок открыть его универсальным ключом?

— Разумеется нет, — отрезала мисс Корнель. — Лет пять назад ваш отец потерял свой универсальный ключ и вынужден был заказать новый, так это заняло несколько месяцев.

— Ну, мне бы этого не хотелось, — буркнул Боб. — Попросите сержанта Коккерила зайти на минутку.

Когда сержанта вызвали из подвала, тот решительно заявил, что ни о каких универсальных ключах ничего не знает.

— Все остальные — у меня, — заявил он. — От сейфа, от хранилища и от всех дверей. Но вот от ящиков у меня ключей нет. Те только у начальства, — добавил сержант несколько обиженно.

— Придется обратиться на фирму, которая поставила эти ящики, — сказала мисс Корнель. — Пока же можете заняться ценными бумагами. И, кстати, — добавила она довольно логично, но удивительно неубедительно, — я не понимаю, почему столько шуму. Насколько я знаю, с этим наследством нет никаких проблем.

— Простите, — вдруг вмешался сержант Коккерил, — как я вижу, речь собственно о том, чтобы открыть этот ящик, так?

— Верно.

— И это настолько важно?

— Ну, — неуверенно протянул Боб, — мы собственно, не знаем. Пока не откроем ящик, не можем сказать, насколько важно нам его открыть, если понимаете, что я имею в виду.

— Ну, если дело только в этом, — заявил сержант, — так я открою вам его в два счета.

— Надеюсь, вы не утаили от нас, что прежде были взломщиком, — взволнованно произнесла мисс Корнель, — и что сумеете гвоздем открыть любой замок?

— Не верьте этому, — ответил Коккерил. — Не существует патентованных замков, достойных, разумеется, этого имени, которые можно было бы отпереть гвоздем. В кино так делают, но мы же не в кино.

Сержант ушел и через минуту вернулся с обычным молотком.

— Положим это под окном, чтобы было удобнее.

— Подождите, я вам помогу, — поспешил Боб. — Ну и тяжесть. Раз-два, взяли! Что вы хотите, мисс Беллбейс?

— Вы не могли бы подписать мне квитанцию для мистера Даксфорда?

— Минутку, — сказал Боб. — Держите поровнее.

Сержант старательно прицелился, размахнулся и изо всех сил ударил молотком по пузатому латунному замку.

IV

Наша память иногда фиксирует события отнюдь не в логической последовательности. Первое, что заметил Генри Боун, когда выскочил из кабинета, — это что в коридоре кого-то рвет.

Потом увидел сержанта Коккерила, который удивительно спокойным тоном предупредил его:

— Поосторожнее, не наступите, мистер Боун, это мисс Беллбейс. Я схожу за тряпкой.

Тут Боун сообразил, что кто-то кричит, и уже несколько секунд непрерывно.

Обойдя сержанта, шагнул в кабинет Боба Хорнимана. Три года службы в действующей армии научили его безошибочно распознавать удушливую сладковатую вонь разложения.

Увидел Боба, замершего у стола и бледного, как мел, и мисс Корнель, судорожно сжавшую губы.

— Что случилось? — поинтересовался Боун.

— Там, в этом ящике, — выдавил Боб. — Мы только что его нашли. Господи, когда же эта женщина перестанет вопить!

Генри покинул удушливую атмосферу и обнаружил мисс Беллбейс, упавшую на стул в секретариате. Бо́льшая часть сотрудников толпилась вокруг нее.

— Ну-ка расступитесь, дайте место! — скомандовал Генри. Остановился перед мисс Беллбейс, размахнулся и отвесил ей ладонью изрядную оплеуху.

Мисс Беллбейс перестала кричать.

Потом вздохнула и заявила, как ни в чем не бывало:

— Все предсказали звезды. Помните, как там было — что в середине недели выяснятся необычайные вещи?