Белая

Глава 10

Досадуя на то, что в этом, как твердили все вокруг, безлюдном месте постоянно встречаются какие-то люди, я потихоньку отступала. Правда, в женщине, сидевшей передо мной, не было ничего пугающего, в отличие от прочих обитателей здешних мест. А уходила я потому, что хотела исследовать берег в одиночку. А не под чьим-то любопытным взглядом.

В облике женщины на берегу был какой-то диссонанс, который я не могла конкретно сформулировать. Женщина сидела прямо. Очень прямо. Ровная спина, расправленные плечи. Так обычно сидят молодые женщины, и я подсознательно оценила очередную незнакомку как девушку не старше тридцати.

Но одета эта дама с идеальной осанкой была просто-таки незнамо во что. Можно было подумать, что свой прикид она отыскала на помойке: бурое (возможно, бывшее когда-то зеленым) платье было уляпано пятнами засохшей грязи. Не говоря уж о том, что мятое платьюшко было дырявым, словно сито. У меня отличное зрение, и я рассмотрела две больших дырки на плечах, а мелкие дырочки на спине вообще не поддавались счету.

Но даже платье не смутило меня так, как волосы сидящей прямо на земле женщины. У нее была целая копна волос, спадавших до пояса, но выглядело это богатство так, словно его владелица в принципе не знала, что такое расческа. Колтуны в волосах были видны невооруженным глазом, а мыла ли женщина голову хотя бы изредка — тоже был большой вопрос. Может, в окрестностях не принято следить за гигиеной? Бэлла в грязном платье вон тоже не утруждала себя мыслями о чистоте.

Понятно, что желания познакомиться с дамой, отдыхающей на на берегу реки, у меня не возникло. Я старалась отходить бесшумно, и у меня почти получилось. Но что-то пошло не так, и меня услышали. Или учуяли.

Я была уверена, что не издала ни единого звука, но когда я добралась уже почти до вершины спуска, женщина дернула немытой головой и повернулась так, что мне стал виден ее профиль. Мне показалось, что она принюхивается.

Почему-то в голове пронеслась присказка из русских народных сказок: «Чую-чую русским духом пахнет!».

Женщина повернулась целиком, и я крепко стиснула зубы, чтобы не издать что-то вроде возгласа удивления. Теперь, когда лицо неухоженной дамочки было хорошо видно, ее возраст стал для меня еще большей загадкой. У женщины были ярко-зеленые глаза и пухлые алые губы, намекавшие на то, что их хозяйка чрезвычайно молода. Но кожа…

Никто и никогда не смог бы назвать эту даму красивой или хотя бы симпатичной. Во-первых она была очень бледной, я бы сказала — зеленой. Во вторых, все лицо женщины исполосовали такие глубокие морщины, словно ей уже перевалило за восемьдесят.

Уставившись на меня, как на некий диковинный экспонат, женщина молчала. Я подумала, что если сейчас без лишних слов развернусь и удеру — это будет совсем уж некрасиво. Наверняка женщина знает про особенности своей внешности и расстроится, решив, что ее вид вызвал у меня отвращение.

А мне никогда не нравилось становиться причиной страданий других людей.

— Здравствуйте, — сказала я. — Прекрасная погода, не правда ли?

Женщина не удостоила меня ответным приветствием. Она задрала голову к небу, будто желая убедиться в том, что погода действительно ничего так.

Удерживая на лице доброжелательное выражение, внутренне я передернулась. Хотя женщина не выглядела слишком худой — она скорее была среднего телосложения — ее зеленоватое лицо напоминало череп, кое-как обтянутый кожей.

— Так себе погодка. Дождь нужен. Болотам без дождя никак.

Мне понадобилось приложить максимальные усилия, чтобы мои эмоции не выдала гримаса отвращения. Голос у моей собеседницы был прегадкий — похожими голосами в мультфильмах озвучивают лягушек. В связи с этим озабоченность женщины болотом казалась то ли плохой шуткой, то ли еще более плохой реальностью.

— Что ж, приятного отдыха, — я сделала еще один шаг и оказалась в безопасности, на самой верхушке спуска. — Мне пора. Спешу.

— Куда торопишься? — проявила женщина неожиданную заинтересованность. — В Агарт неужто?

— А что?

Я не планировала втягиваться в диалог, но моя новая знакомая спросила про Агарт с такой интонацией, как будто я, по меньшей мере, рассчитывала в одиночку покорить Эверест.

Что же там за Агарт такой загадочный?

— Да ничего, — хмыкнула женщина все с теми же квакающими интонациями. — Коль высоты не боишься — так добро пожаловать. Только через мостик пройти, — она кивнула в сторону стонущего под порывами ветра моста, — это не для слабаков.

И, словно резко потеряв интерес к нашему диалогу, дама в дырявом платье повернулась к реке и замерла в прежней позе.

Но на меня нашла строптивость. Со мной такое бывает — веду себя как ребенок, которого легко можно взять на слабо.

— А как там вообще, в Агарте? — с вызовом спросила я. — Продуктов можно купить?

— Можно, — коротко квакнула дама, не оборачиваясь. — Только много ль ты унесешь своими слабыми ручками?

Ну много не много, а сколько-то унесу, решила я. Меня так раззадорила уверенность незнакомой женщины в том, что я не смогу ни мост перейти, ни продуктов себе раздобыть, что я быстрым шагом устремилась к мосту, не разрешив себе подумать о разумности подобного поступка.

Я чувствовала спиной, как зеленолицая провожает меня насмешливым взглядом.

На мост я ступила без малейшего страха. Его убил адреналин в крови, и это было для меня чем-то новеньким. С детства я боюсь высоты — да что там боюсь, впадаю в панику, если просто смотрю вниз с балкона — и никто и никогда не смог меня убедить прокатиться хотя бы на самой низенькой карусели. Тут даже намеки на то, что я слабачка, не помогали.

А тут — такая отважность. На трухлявом мосту, под которым течет своенравная горная река. Очень вовремя.

Плавала я, правда, хорошо, но сомневалась, что в случае чего мне это поможет.

Я шагнула на стонущий мост и прошла шагов пять. За это короткое время пыл мой поугас. Доски, из которых, собственно, и состоял мост, выглядели совсем уж ненадежными. Испытывая острое желание спастись от очень реальной перспективы утонуть в Катуни, я вспомнила о том, что за мной наблюдают. И, несомненно, ждут моего позорного бегства.

Ветер утих. Я глубоко вдохнула и сделала еще несколько шагов. Коленки противно дрожали, ноги от напряжения стали как чугунные — каждая словно весила килограммов сто. Но я помнила, помнила, что проявления моей слабости ждет надменная местная жительница.

Наверное, ей хотелось поторопить события, потому что с берега, оставшегося по правую руку от меня, раздался квакающий голос:

— Смотри, девка, в реку не свались! Да домой поспешай, как управишься. А то мало ли…

Мне показалось, что женщина-квакушка как-то совсем по-детски хихикнула. Я чуть повернула голову, чтобы со всем возможным хладнокровием попросить обо мне не беспокоиться.

Но женщины на берегу уже не было. Секунду назад она ехидно хихикала — и в одно мгновение исчезла.

Рефлекторно я попыталась оглядеться, чтобы определить, куда она пошла. Ну не сквозь землю же человек провалился!

Но мне тут же пришлось пожалеть о своем решении. Мост заплясал подо мной в неистовом гопаке, и я присела на корточки, разведя руки в стороны, чтобы удержать баланс. За гнилые поручни я держаться не собиралась, даже в своем взвинченном состоянии я понимала, что это может стать фатальной ошибкой.

Возможно, моя новая знакомая уже ушла. Даже скорее всего. Можно было поступить разумно и повернуть назад.

Можно было бы. Но делать этого я не стала.

Меня распалил уже внутренний азарт. Признаться, я всю жизнь была осторожной, иногда даже боязливой. Мои друзья-приятели ходили в походы, прыгали с парашютами и сплавлялись по рекам, но сама я никогда не участвовала в подобных экстремальных развлечениях.

— Все это очень опасно, — твердила я и друзьям, и себе.

А там, на ненадежном мосту, я решила — пусть будет опасно. И даже очень хорошо. Зря я что ли забралась так далеко от Москвы, да еще пережила неприятные встречи с совсем неприятными людьми? Не говоря уж про жутковатую прошедшую ночь, когда я увидела мать и дитя, спящих мертвым сном…

Теперь, после всего, можно перестать быть такой трусихой.

Хорошо, что мама всего этого не видит, подумала я, и пошла. По моим примерным расчетам, до середины моста осталось сделать пару шагов.

Я сделала эти два шага и остановилась, чтобы отдышаться. Ноги тряслись, но пришло чувство уверенности. Уверенности, что я справлюсь и перейду через эту развалину, по недоразумению именуемую мостом.

И тут тишину моего одинокого путешествия нарушил громкий, казавшийся совершенно неуместным, звук.

В глубоком кармане моей толстовки телефон разрывался сотнями доставленных сообщений.

Посередине моста, над горной рекой, включился интернет.