Белый плен

Глава 21

Разнервничалась, бедняжка. Такая простая, забавная, но непременно гордая, как маленькая и редкая птичка. Кристиан достал из мини-холодильника бутылку воды и подошел к приоткрытой дверце душевой.

– Тебе помочь?

– Уйди! – раздался болезненный голос Кристины.

– Я принес воду. Думаю, тебе она не помешает.

Вместо ответа Кристина с грохотом захлопнула дверцу прямо перед его носом.

– Хулиганка, – прошептал Кристиан с улыбкой и вернулся за столик.

Всё будет именно так, как он и сказал. И никак иначе. Она ещё пока не понимала до конца, сколько хорошего и полезного они оба смогут взять от этого брака, но когда её гормоны прилягут поспать, а бурные эмоции захватит усталость, ей всё станет очевидно. А пока пусть ещё немного поругается.

– Хочу сказать, что даже, когда тебя тошнит, ты выглядишь прекрасно, – прокомментировал Кристиан её возвращение. – Выпей воды. Станет легче.

Схватив со стола бутылку, Кристина сделала несколько больших глотков, при этом её возмущенный взгляд давал ясно понять, что если бы не её положение и хреновое самочувствие, черта с два бы она к ней прикоснулась.

– Скажи, что ты пошутил?

– Не в этот раз. – Кристиан не сдержался и улыбнулся, пожалуй, слишком издевательски. – Тебе легче?

– Я не выйду за тебя замуж! – фыркнула Кристина, сложив руки на груди.

– У тебя нет выбора.

– Ты что, действительно думаешь, что всем беременным женщинам нужен мужик?

– Муж, – исправил он и потянул чай. – Им нужен муж, но только в том случае, если он адекватный, ответственный и желательно отец будущего ребенка. Ну, а если нет, ничего страшного. Главное, чтобы мужик был хороший.

– Ты смеешься надо мной? – раздражалась она. – Что ты вообще несешь, Кристиан? Я не выйду за тебя замуж!

– Хорошо, – кивнул он и, вальяжно откинувшись на спинку кресла, забросил ногу на ногу. – Тогда ответь, что ты скажешь своей семье?

– Я скажу, что я беременна!

– Сомневаюсь, что ты будешь так же резка и уверена в себе, как сейчас. Но даже если и так, как считаешь, твой отец обрадуется, что его единственная и любимая дочь, которой он так гордится, станет матерью-одиночкой? Ты ведь сама говорила, что очень старалась быть его достойной. А разве теперь это возможно?

– Ну, ты и козел, Кристиан, – сквозь зубки прошептала она.

– Я не грублю, не смеюсь и не обесцениваю наши разговоры в зимнем домике, – напомнил он со всей серьезностью. – Я просто хочу, чтобы ты увидела всё так, как оно есть и будет, если мы не сделаем так, как сказал я.

– Сделаем что?! Сыграем свадьбу, Кристиан? Ты хоть сам слышишь, как нелепо это звучит?

– Я ведь не тороплю тебя.

– Закрыли тему!

– Так я и думал. Что ж, в таком случае у тебя есть двадцать четыре часа согласиться с моим предложением.

– У тебя какие-то неправильные понятия о неторопливости!

– Я не собираюсь лишать тебя «свадебной сказки», о которой мечтают девушки с самого детства. Всё будет так, как захочешь ты. Заключив со мной брак, ты будешь защищена. Никто не посмеет назвать тебя матерью-одиночкой. Сказать, что ты где-то, с кем-то нагуляла ребенка. Никто не станет плодить и распространять слухи о тебе, потому что у тебя будет законный супруг. И твоя семья будет счастлива за тебя и спокойна.

– Счастлива за меня? Это не настоящий брак, Кристиан!

– Да, он вынужденный. Но об этом знаем только мы с тобой. К тому же, всякий брак может треснуть по швам и наш, вполне очевидно, не исключение. Года так через три. И плюс девять месяцев беременности. Мы разведемся и превратимся в среднестатистическую супружескую пару, которая не смогла справиться с трудностями и просто распалась. Ты свободна, я снова холостяк, а наш ребенок родился в законном браке. В его свидетельстве не будет прочерка и его фамилия будет моей. Я не буду против, если после брака ты решишь оставить себе мою фамилию. Так будет проще и тебе в будущем, и ребенок не запутается.

Кристина молча смотрела на него, да с таким разочарованием в глазах, что сделалось даже не по себе. Уж лучше бы и дальше продолжала брыкаться, чем вот так смотреть и молчать. Обняв себя за плечи, она медленно опустилась в противоположное кресло и наконец опустила глаза в пол.

Отлично. Она задумалась над его словами.

– То есть, – произнесла она, спустя минуту молчания, – этот фиктивный брак спасет меня от сплетен и поможет остаться идеальной и счастливой дочерью в глазах отца?

– Если вкратце, – согласно кивнул Кристиан.

– А что с этого тебе? – Взгляд синих глаз распахнулся. – Ты ведь не просто бывший хоккеист, Кристиан. Ты управляешь огромным семейным бизнесом, ты очень богат и твой круг общения наверняка составляют такие же шишки. Разве для такого человека, как ты, официально развалившийся брак, не несет огромные убытки? К тому же наличие ребенка, которого ты так опасался ненароком заделать, наверняка предусматривает дополнительные расходы, которые затянутся как минимум до его совершеннолетия.

– Мы в обязательном порядке составим брачный договор. А насчет ребенка, я бы и без брака с тобой обеспечивал его до восемнадцати лет.

– Тогда мне ещё больше непонятно, почему ты настаиваешь на нем. Сомневаюсь, что ради спокойной и размеренной жизни девушки, которую ты знаешь всего ничего. Для чего же тогда, Кристиан, этот брак необходим тебе?

– Это моя честь, – ответил он, заключив руки в замок. – Видишь ли, рано или поздно всё равно кому-то, где-то, как-то станет известно, кто отец твоего ребенка. Не сейчас это случится, так завтра. Не завтра, так через пару лет, когда очередная крыса будет караулить тебя за углом с фотоаппаратом в руках и сделает снимок ребенка, который будет точной моей копией. А пока ты беременна, пока ты воспитываешь его одна, общественность не успокоится. Каждой собаке будет любопытно, кто отец ребенка? Я не позволю им строить догадки относительно всех твоих ухажеров, которые у тебя были и будут. Его отец я. И только я.

– Так вот оно что, – с грустью улыбнулась она. – Кристиан Алмазов боится осуждений.

– Я их не боюсь, Кристина. Я просто считаю, что мужчина должен беречь свою честь. Бедный он, богатый – неважно. Так меня воспитали родители. А люди могут думать всё, что им заблагорассудится. Не моя проблема, что у кого-то мозгов и мудрости больше, а у кого-то меньше. У кого-то одни ценности, у кого-то совершенно противоположные. Я считаю своим долгом создать максимально комфортные условия для девушки, чью жизнь моя собственная необдуманность перевернула с ног на голову.

– Но я тебя об этом не прошу, Кристиан!

– Я в курсе, – усмехнулся он. – Ты не похожа на человека, который в принципе будет о чем-то просить или сообщать, опасаясь показаться навязчивой и неудобной.

Её полные губки поджались. Укоризненный взгляд высверливал в нем дыру, и Кристиан в очередной раз убедился, что был прав насчет своих предположений.

– Я бы тебе сообщила!

– Нет, не сообщила бы. Я бы узнал о твоей беременности точно так же, как и о том, что ты тоже тогда попала в аварию, о которой с таким интересом меня расспрашивала.

А теперь её синие глаза устремились к окну. Длинные ресницы всколыхнули теплый воздух, аромат шелковых волос коварно проникал в нос, напоминая о той снежной ночи. Мысли Кристиана в который раз устремились в недалекое прошлое, он ощущал пальцами нежность бархатной кожи, зарывался носом в мягкие волосы и чувствовал под собой податливое женское тело… Приказывая себе остановиться, он выпил свой остывший чай и поднялся.

– Почему ты мне не сказала? – спросил он, спрятав руки в карманы брюк. – Ты думала, что я тебя за дверь выставлю, если узнаю, что ты была в той машине, из-за которой всё и случилось? – И вдруг Кристиан ухватился за мысль… Точнее кусочек воспоминания, в котором яркими сапфирами горели эти синие глаза. – Я вспомнил… Ты нагрубила мне. – Кристина снова поднялась и обняла себя за плечи, будто защищалась. – На заправочной станции. Это ведь ты была, – вспоминал он обрывки. – Твой брат фотографировался со мной… Верно?

– Игнат, – произнесла она, едва заметно кивнув.

– Бог мой, – задумчивом усмехнулся он, пробегая глазами по затейливому орнаменту на ковре, – я ведь… из-за тебя не успел занять место в последнем ряду автобуса. Вы тогда с братом повздорили, да? Я зашел в автобус последним после Ромы, а он успел занять единственное свободное место… Если бы не ты, на его месте был бы я.

Её плечи так напряглись, будто она собиралась вот-вот высказать всё то, что так долго держала в себе. Кристиан замер, опасаясь даже слабым движением напугать её.

– Мы тогда ехали в город. Переезжали к моему отцу и Натали. И цапались всю дорогу тайком от водителя… То, что я тебе сейчас скажу, заставит тебя пересмотреть свои планы, – с пугающей медлительностью Кристина повернулась к нему. – Мы не можем заключить с тобой брак, Кристиан. Фиктивный во благо ребенка, его будущего и моей неприкосновенности. А что касается твоей чести… Связавшись со мной даже понарошку ты рискуешь её запятнать. – Впившись пальцами в свои плечи, Кристина нахмурила лоб, с трудом глотнула и наконец сказала то, что никак не решалась: – Это я виновата, Кристиан. Из-за… меня ты потерял брата. Потерял друзей и… Я бы ни за что не смогла взобраться на «Волчью гору». Потому что всех убила я.

Немного помолчав, он ровным голосом спросил:

– И каким же образом?

– Игнат всю дорогу издевался надо мной, – ответила она, избегая его взглядом. – Он был хитрым и с легкостью втерся в доверие к моему отцу, к Натали, даже к водителю, который тоже… погиб. Он всё твердил, что ничего у меня не получится, что Натали уже души в нем не чаяла и что очень скоро они с отцом отправят меня в детский дом, потому что я не смогу быть своей в высшем обществе. Я ведь грубиянка, хулиганка, которая прилично отставала в учебе… Меня будут стыдиться и всё такое. Я, конечно, в себе не сомневалась, и была готова бороться с ним за любовь отца и Натали, но… Игнат так меня раздражал. И я боялась его, потому что он мог задобрить даже бешеного пса, а я бы, как ни пыталась, натравила бы его на себя, потому что не умела так откровенно лгать. Я действительно ехала к новой жизни и очень хотела стать лучше ради того, чтобы меня полюбили. После того, как мы выехали с заправочной станции, где он встретил тебя, его прям прорвало. Он говорил с водителем о тебе и вашей команде, при этом так умело демонстрируя мне, что я – никто и так будет всегда. Я не выдержала и набросилась на него. Водитель кричал на меня, требовал немедленно сесть на свое место и успокоиться… Я не помню, сколько это продолжалось, но потом он вдруг схватился за грудь и вскрикнул от боли. Машина стала увеличивать скорость, Игнат кричал, требовал, чтобы я отстегнула ремень и сделала хоть что-то, иначе мы все погибнем из-за того, что я такая трусиха. Ремень я не отстегнула, но мне удалось убрать ногу с педали газа… А потом всё случилось очень быстро и, когда я открыла глаза, рядом был мой отец и Натали. Они так обрадовались, когда я заговорила с ними, обещали, что всё будет хорошо, что они так благодарны за мою жизнь. Я никогда не говорила им, что это я виновата. Я лишь сказала, что водителю стало плохо и это всё, что я помню. Разговоры взрослых я слышала, но никогда не знала, сколько людей погибло тогда. Я ничего не хотела знать. Меня ограждали от всякой информации о той аварии, ведь там погиб мой двоюродный брат, которого я… очень «любила». Но я и сама не стремилась что-то узнать, потому что мне попросту было страшно возвращаться мыслями туда… И я занялась собой. Училась, путешествовала, совершенствовалась, становясь гордостью папы и Натали. А потом я поехала на этот злосчастный горнолыжный курорт и оказалась в доме, где столько фотографий и твое имя… – Кристина стыдливо смахнула предательскую слезу. – Я задавала тебе вопросы, потому что действительно ничего не знала обо всем, что… наделала. Вот и всё.

«Уважаемые пассажиры! Вагон-ресторан приглашает вас на ужин. В меню свиные ребрышки в вишневом соусе, утка по-пекински, салат из морепродуктов, оливье, селедка под шубой, картофельное пюре, отварной рис, пшеничная каша, а на десерт вкуснейший „Наполеон“ и „Медовик“. Северный экспресс желает вам приятного аппетита!»

– Ты когда-нибудь ела утку по-пекински?

Взгляд Кристины тут же распахнулся в немом изумлении. Синие глаза сверкали от застывших слез.

– …Какая утка? – шепотом спросила она.

– По-пекински. Мне тридцать три года, но я ни разу не пробовал эту утку, хотя каждое Рождество мама готовит именно её.

– Кристиан, какая ещё утка?

– Будем надеяться, что очень вкусная. Идем? – протянул он ей руку. Кристина молча смотрела на него. – Что ты хочешь услышать от меня? Обвинения? Их не будет, Кристина. У водителя твоего отца случился сердечный приступ, и ты никак не могла на него повлиять. Точно так же твои слова не могут повлиять на мое решение.

– Кристиан, твой брат…

– Мой брат погиб, – перебил он, не сводя с нее глаз, – и в этом виноват только случай, а не одиннадцатилетняя девочка, которая трепала своего брата. Теперь и у тебя, и у меня есть кое-что общее, и это вовсе не трагедия в прошлом. Ты беременна, Кристина, – затвердевал его голос, – и нам необходимо принять решение. Ты будешь мамой, я буду папой. Понимаю, ты только-только окончила университет и перед тобой море возможностей, но так случается, что порой приходится откладывать планы на потом. И тебе тоже придется это сделать. Иногда даже приходится лгать близким ради их спокойствия. Понимаю, своего мужа ты себе представляла иначе. Обязательно любовь-морковь, свидания, пару лет вместе, а потом и семью создавать. Но, что случилось, то случилось. Не думаю, что ты жаждешь вновь быть в центре внимания, читать о себе нелепицы и ловить жалостливые взгляды, мол такая молодая, а уже мать-одиночка.

– Что ты всё заладил с этой матерью-одиночкой? Полстраны так живет!

– У этой половины страны отец не известный режиссер с мировым именем. И не этой половине страны приписывают роман со мной. Три года и девять месяцев не такой уж и большой срок ради тишины, спокойствия и достойной жизни сейчас и в будущем. Ты теперь не только о себе должна думать, Кристина. Но и о нашем ребенке тоже. Разве ты хочешь, чтобы в будущем к вашим соседям и друзьям заявлялись журналисты с вопросами? Именно этим сейчас они и занимаются, вынюхивая всё о твоем детстве. Я не думаю, что Натали и твоего отцу приятно читать, как их слегонца поливаю грязью, потому что они жили себе не тужили, в то время, как тебя воспитывала…

– Хватит!

– Это фиктивный брак, Кристина. Он не подразумевает ничего, что есть в настоящем. У нашего совсем другая цель.

– И как… Как это будет?

– У тебя ещё маленький срок. Всему миру уже и без того известно, что нас с тобой что-то связывает, поэтому, когда мы объявим о скорой свадьбе, никому наша поспешность не покажется подозрительной. Особенно твоим родным, которые в курсе того, как именно мы с тобой встретились. После свадьбы мы будем жить у меня и сообщим семьям о твоей беременности. До родов ты можешь продолжать работать и в принципе вести свою привычную жизнь, за исключением знакомств с другими мужчинами. Как я уже говорил, никто, кроме меня, не может к тебе прикоснуться. Твой живот – мой живот. И для всех я – твой муж, поэтому не стоит порождать лишние слухи. Родится ребенок и время пролетит ещё быстрее. Мы разведемся, ты получишь всё, что будет указано в брачном договоре. Ребенка будем воспитывать вместе. Ты не лишаешь меня возможности участвовать в его жизни и воспитании, а я не предпринимаю никаких попыток… – Кристиан замолчал. Он слишком увлекся, диктуя план действий.

– Ты не предпринимаешь никаких попыток отнять его у меня? – закончила Кристина. Её красивые губы тронула улыбка разочарования. – Должно быть, эти три дня ты только и делал, что обдумывал свой гениальный план, да? И за руку меня взял нарочно, чтобы продемонстрировать наши «близкие» отношения, которые теперь будут мусолить даже в газете про стройматериалы, а у меня потом было меньше шансов ответить несогласием на твое… предложение. Так? – Кристиан молча смотрел ей в глаза. – Я ведь тебе удобна, Кристиан. Ты знаешь, что твои деньги мне даром не сдались, как и твоя фамилия. И ты так же знаешь, что я очень трепетно отношусь к собственной уединенности и мне чуждо желание обрести известность. И уж тем более посредством хоть какой-то связи с тобой. Ты пользуешься тем, что давишь на меня единственным моим страхом – стать полным разочарованием для отца и Натали. Я просто выгодна тебе, потому что от меня не будет проблем, ведь каждая, так или иначе, коснется меня, а мне это и даром не сдалось. Переспав со мной, ты закатил истерику, потому что ещё не знал, что даже если я забеременею, я точно не побегу в телевизор кричать о нашей с тобой связи и зарабатывать на этом деньги и галимую славу. Но вот ты увидел, как я молчу, не комментирую материалы, в которых мне приписывают роман с тобой, прячусь от этих гребаных фотографов и элементарно сожалею о встрече с тобой, ведь теперь моя жизнь стала достоянием каждого уличного фонаря. Я ведь, как очень удачный во всех смыслах проект, который подарит тебе наследника или наследницу. И ты сейчас ликуешь внутри себя, ведь понимаешь, что тебе очень повезло встретить девушку, которая будет вынуждена выйти за тебя замуж, чтобы не оказаться в ещё большем дерьме, чем сейчас, родит тебе ребенка и никогда не будет требовать больше, чем ей положено. Ты считаешь себя невольным счастливчиком, ведь не поленись ты надеть презерватив, как делал это всю свою жизнь, – вдруг захохотала она, – ты бы не сорвал такой куш, как я!

Кристина всё смеялась, качала головой, будто вот только сейчас стала до конца осознавать все «прелести» сложившейся ситуации.

– Можешь даже не отвечать, Кристиан! – хохотала она, смахивая слезы. – Я по глазам вижу, как ты едва сдерживаешься, чтобы не пробить головой крышу вагона от радости! Ты даже никак не отреагировал на мои слова о твоем брате, хотя и должен был хоть как-то выплеснуть на меня негатив! Ведь если бы я не «трепала» братца, у водителя не случился бы сердечный приступ! Потому что знаешь, он очень на меня кричал! Приказывал немедленно успокоиться, сесть на место, а снег всё шел, дорога была скользкой, от него требовалось быть максимально сосредоточенным, а тут я со своей истерикой! Но ты молчишь, потому что я ношу твоего ребенка! – Смех, как рукой смело. Кристина ожесточилась, с презрением оглядела его снизу-вверх. – Ради него и своей непревзойденной чести настоящего мужчины ты готов даже не говорить о любимом брате. А то ведь вдруг я сбегу от тебя. Или попытаюсь избавиться от ребенка. Тебя не радует, что его мамой буду я, но выбирать не приходится, верно? Особенно, когда эта мама очень хочет вернуть своей жизни былой покой. Ты просто… – Кристина усмехнулась, безнадежно опустив плечи. – Ты просто гребаный расчетливый бизнесмен.

– Пойдем ужинать. Тебе необходимо питаться.

– У меня пропал аппетит.

– Ты должна поесть, – настаивал Кристиан, теряя терпение.

– А ты должен был надеть презерватив! – вскрикнула она, не сдержав слез. – Почему ты этого не сделал?! Ты же всегда заботишься об этом! А теперь моя жизнь пошла коту под хвост! И я знаю, что сама виновата, но ты ведь… Ты ведь говорил, что всегда…

Она рухнула в его объятия и так тихо зарыдала, что всё внутри него сжалось от боли. Вот только если ещё три недели назад Кристиан очень сожалел о своем подростковом поведении, то сейчас он действительно чувствовал себя тем самым невольным счастливчиком. Уж в этом-то Кристина точно оказалась права.

– Кристина, это не конец света, – прошептал он, уткнувшись носом в её волосы. – Я всегда буду рядом. Я буду поддерживать тебя и ты никогда не будешь чувствовать себя одинокой и беспомощной. Всё будет хорошо, обещаю тебе!

– Я не…

– Что? – взял он её мокрое от слез лицо в свои ладони. – Что? Говори, что тебя беспокоит, о чем ты думаешь, и я всё решу.

– Я ведь не люблю тебя, Кристиан, – прошептала она дрожащими губами. – Девушки выходят замуж за любимого мужчину, но я не… Не люблю тебя. Не люблю. И ты ведь тоже.

Чем дольше он смотрел в её синие, залитые слезами глаза, тем стремительнее тонул в их темных пучинах. Даже заплаканная, даже с потекшей косметикой она была так очаровательна, так красива. Проглотив колючий комок, Кристиан спокойно сказал:

– Но ты очень любишь свою семью, Кристина. Как и я свою. А ещё есть он, – указал он взглядом на её плоский животик, – пусть всё будет правильно и достойно, в первую очередь, ради него. Сейчас ты на эмоциях, но чуть позже, поверь, ты поймешь, что мы приняли верное решение.

Шмыгнув носом, Кристина осторожно отстранилась от него и бегло смахнула слезы с порозовевшего лица. Она сдалась. Нет, поняла, что так всем будет только лучше.

– Какой-то дурдом.

– Есть немного. – Его взгляд не отпускал её. – Что мне сделать, чтобы ты успокоилась?

– Мы можем поужинать здесь? – спросила она заплаканным голоском, смущенно глянув на него. Кристиан почувствовал, как сильно ударилось сердце о ребра. – Мне не хочется сегодня сверкать своей помидорной физиономией.

– Как скажешь, – улыбнулся он. – Сейчас всё сделаю.

– Только не утку, пожалуйста. Терпеть её не могу.

Кристиан вызвал проводника, нажав на круглую кнопку у двери. Сделав заказ, он предусмотрительно вышел из купе, когда увидел, что Кристина достала из сумки одежду, в которую собиралась переодеться. И хотя между их кроватями висела плотная штора, которую можно было раскрыть и уединиться, он посчитал, что постепенно отходящей от стресса девушке было необходимо остаться одной хотя бы на несколько минут. Прислушиваясь к приятному и убаюкивающему звуку, Кристиан смотрел в темное окно на свое мутное отражение в стекле.

Да уж, ему впервые было неприятно слышать от девушки эти три слова, в которых так нагло уместилась гребаная частица «не». Впрочем, она же и в его аналогичных словах имела место быть. Потому что любовь, как у его родителей, исключала любого рода сделку. А между ними с Кристиной именно она – сделка. Вынужденная и обязательная.

– Я всё, – услышал он за спиной её тихий и заплаканный голос.

Обернувшись, Кристиан почему-то на мгновение замер… То ли она оказалась слишком близко, то ли эта серая футболка и спортивные штаны напомнили ему о времени, проведенном с ней в зимнем домике, но он, отчего-то вдруг улыбнулся и сказал то, что совершенно точно оказалось всего лишь защитной реакцией.

– Я ведь тоже женюсь на девушке, которую не люблю. И здесь ты тоже не одна, Кристина.

– Я знаю, – прошептала она с заметной… о, да, благодарностью в глазах. – Ведь если бы я только почувствовала иной настрой с твоей стороны, я бы не согласилась даже ради… ради всего, из-за чего всё это затевается.

Они смотрели друг на друга и безнадежно цеплялись за ресницы…

– Что ж, тогда… – Кристиан протянул ей руку. Уверенно пожав её, Кристина сделала глубокий вдох и медленный выдох. – Три года и девять месяцев.

– Три года и девять месяцев, – повторила полушепотом Кристина.

– Отлично, – опустил он руку. – А теперь отметим это плотным ужином и… Как там называется тот фильм с моим тезкой?

Она тихонько посмеялась и опустила голову. Кивая, Кристина вернулась в купе и стала искать нужный фильм.

Медленно проведя ладонью по колючему подбородку, Кристиан посмотрел в одну сторону и подумал, сколько всего ожидает их в ближайшую неделю. Декабрьский аукцион, встреча Нового года, а где-то между ними знакомство с отцом Кристины и объявление о скорой свадьбе. Наверное, он должен просить у него её руку и сердце, которое ему точно не принадлежит. Потому что Кристина собиралась замуж за нелюбимого мужчину.

Он размял шею, будто собирался наколотить кого-то в пределах боксерского ринга. Медленно выдохнув, Кристиан посмотрел в другую сторону. В конце вагона стоял одинокий мужчина и бессмысленно смотрел в темное окно. Наверное так же на собственное отражение в стекле, как это только что делал и Кристиан.

Любопытно, а его сердце сейчас было так же безутешно? Убеждал ли он себя в том, что не имело ничего общего с реальностью?

Хорошо, что мысли Кристины сейчас поглощены беременностью. Молодая, вся жизнь впереди, а тут такое неудобство и бла-бла-бла… Потому что иначе бы она увидела, что он…

Нет. К счастью, это «иначе» ему удалось-таки припрятать.