Бер и Берегиня (СИ)

7. Варвара Миронова

Проспала всю ночь и почти до обеда. Измотал ночью меня медведь. Чего только не вытворяли. Губы до сих пор были припухшими от диких, животных поцелуев, а на шее и груди красовались засосы. Тело ныло во всех самых интересных местах. Вот уж во истину, показал, что значит быть самкой медведя. Но мне это безумно нравилось. До игрушек, дело, конечно, не дошло, но меня клятвенно заверили, что в ближайшее время им найдут применение по прямому значению.

Когда проснулась- кровать рядом была пуста, но с кухни доносилось какое-то шебуршание. Попыталась найти свои вещи, но обнаружила только полотенце, которое вчера с меня стянул Кирилл. Плюнула и замоталась в тонкое одеяло из овечьей шерсти.

На кухне замерла в дверях, любуясь своим мужчиной, который сейчас у плиты что-то помешивал в кастрюльке. На сковородке рядом шкварчало мясо.

— Ты умеешь готовить? — улыбнулась я.

— Конечно умею, Булочка, — ответил, и повернулся ко мне всем корпусом. Глубоко втянул воздух, и расплылся в широкой улыбке. — Булочка, ты вкусно пахнешь… — и плотоядно облизнулся. Как есть медведь.

Смеюсь в ответ.

— Если ты сейчас отвлечешься от готовки, то все сгорит. Чего у нас на ужин?

— Щи с квашенной капустой. Нашел тут Нинин погреб. Думаю, не прибьет же за кило капусты?

— Ты бахнул кило квашенной капусты?! Это ж есть невозможно будет.

— Ну я ж не дурак, Варь. До щей дожило от силы грамм 200–300.

— А остальное?

— А остальное уже во мне, — щурится довольно. — Нина нас вечером ждет на разговор серьезный. Заодно с батюшкой познакомишься. Он тебе понравится. Обещаю.

— Такое ощущение, что ты меня за него сватаешь, — хмурюсь на него, а майор только смеется.

— Запомни одну вещь, — шаг ко мне, поднимает мою голову за подбородок, заставляя смотреть в его черные глаза. — И я сейчас предельно серьезен, Варвара. Ты — только моя. Других рядом с тобой я не потерплю, — миг, и горячая лапа Кирилла уже под моей импровизированной тогой, гладит мягкий живот, — Если только тут. Его потерплю. — лапа спускается ниже, оглаживая влажные уже складочки.

— Ты- озабоченный маньяк, — шепчу ему в упрямые тонкие губы, а он скалится в ответ:

— Никак не могу перестать тебя хотеть. — требовательные пальцы проникают внутрь. — И да, ты права. Я маньяк. Нравится твоя вкусная грудь, прям торчу на ней, нравится, как ты течешь на моих пальцах, — проникает еще глубже, — нравится, как ты кричишь для меня, как ты кончаешь на мне..

Хватаюсь за его предплечье, чтоб не упасть. Смотрит прямо в глаза. Не отпускает. Одеяло падает к моим ногам.

— Кирилл…

— Да, солнце мое?

— Ты козел….

— Не мудак и слава богу. — разворачивает спиной к себе, облокачивая на стол. — Хотя, для тебя я стану кем угодно..- плавно входит в меня с такой легкостью, будто мы уже знаем друг друга давно, а не каких-то 4 дня. Бывшему мужу например требовалось две попытки…

— Коновалов, ты… — задыхаюсь от толчков рваных, грубых, приятно-болезненных. Жадные руки тискают грудь, играя с сосочками…

— я, Миронова,я. — прикусывает нежную кожу на шее, оставляя после себя пульсацию.

— Козеееееел, — кусаю его за ладонь. Негромко взрыкивая, шлепает ладонью по бедру.

— Моя самка, — тихо урчит мне на ушко. — Моя?

— Мгм, — мычу, пытаясь балансировать на грани оргазма.

— Скажи. — требовательно толкается еще глубже и сильнее.

— Твооояяяяя, — оргазм накрывает, как цунами. А следом финиширует и майор. Нежно целует в плечо, чуть лаская языком место поцелуя и прижимая к себе. Не спешит покидать мое нутро. Похоже, ему реально нравится.

Утыкаюсь мокрым лбом в изгиб руки Кирилла, а он вдавливает меня в себя, шумно дышитт в мои волосы.

— Видишь, что ты делаешь со мной? — судя по голосу, улыбается.

— Не вижу, — отвечаю, — Потому что стою раком на кухне.

Откровенно смеется.

— Зараза ты, Булочка. — поворачивает к себе, и долго, смачно терзает мой рот.

— Кирилл

— Опять маньяк?

— Нет, мясо горит.

Матерится, дотягивается до сковороды и спихивает ее на соседнюю конфорку.

Медведи, оказывается, много едят. Очень много. Той сковороды с подгоревшим мясом мне б хватило на 2–3 дня, майор ж сметает ее за один раз. Задумчиво смотрит на холодильник. Там, в морозилке, лежит еще килограмма 4 говядины. Думаю, хватит еще на разок покормить своего дикого майора.

Щи с кислой капустой тоже заходят на ура. Надо признать, готовит майор не плохо. Вот теперь я понимаю, почему шеф-повара обычно- мужчины. А щи с кислой капустой, да еще и со сметанкой и ржаным хлебом… это был гастрономический оргазм, честное слово!

— Булочка, нам пора собираться.

— А можно я никуда не пойду? Мне так лень шевелиться. Ощущаю себя тюленем. Хочу лежать и переваривать.

— Нет, Варь, надо. — Кирилл уже одевал штаны. Мазнула взглядом по его спине. Все-таки не только он меня терзал. Едва заметные царапины покрывали спину Коновалова от лопаток до поясницы. Почувствовав мой взгляд, обернулся.

— Не переживай. К ночи уже ничего не останется. Я хоть и не Милош, с его регенерацией, но на мне тоже все быстро заживает. Давай, отрывай попец от дивана. Нас ждут уже. — легко шлепнул по попе.

— Еще раз так сделаешь, и мы никуда не идем. — прошипела, чувствуя, что снова начинаю заводиться.

— О, обещаю, что отшлепаю, как только мы вернемся от Нины. — снова жрет меня взглядом, а его боец снова начинает вставать. Это наваждение какое-то. Трахаемся, словно кролики, пытаясь унять желание, а оно становится все сильнее и сильнее. Сколько за сегодня? Да хрен его знает, после 4го я мало что соображала. Ну и плюс как проснулась разок. Новая величина- хрен его знает и еще разок.

Бурчу, но иду одеваться.

Нина находится в доме не одна, а с представительным мужчиной. Высокий, статный, окладистая темно-русая борода лежит на могучей груди. Но больше внимание привлекали его глаза. Голубые-голубые, как ясное летнее небо. И этими глазами он точно так же пожирал Ниночку, как недавно меня пытался сожрать майор.

— Хороша дивчина! — на старославянский манер прогудел батюшка, разглядывая меня, — Береги ее, Берсерк. Такие девушки рождаются редко.

На мой недоумевающий взгляд, отец Сергий пояснил:

— Беры редко берут в пару человеческих женщин. Не всякой дано выдержать его напор.

Заливаюсь краской по самые кончики ушей, а Нина смеется:

— Если б мы сейчас были в городе, то все окрестные дома были в курсе, что Кирилл дорвался. Варь, не переживай. Это нормально.

— Конечно, нормально. — майор развалился на кухонном диванчике, широко расставив колени, чтобы хотя б ногой касаться меня. — Не все же, как вы двое, попискиваете тихонечко, — и тут же получает увесистого леща от Нины. Смеемся.

— Ребятки, вы, кроме как размножением, больше ни чем заниматься не собираетесь? — Нина смотрит серьезно. — Мы ведь не в отпуск сюда приехали, и не на медовый месяц. Нам Бера приручать надо. Как вы собираетесь в город-то возвращаться?

— Мне и тут по кайфу, — жмет плечами Кирилл.

Нина вдруг взрывается, напугав меня и святого отца.

— Да ты охуел что ли, косолапый?! А город ты на кого бросишь? На вечно таскающегося по бабам Милоша? Или может быть на Сашку, который без году неделя в отделе?

Гневная тирада Нины не произвела на Коновалова ровным счетом никакого впечатления. Потянулся до хруста, и вперил в ведьму немигающий огненный взгляд:

— Ниночка, душа моя, — от ласкового хриплого рычания майора по спине пронеслись табуны мурашек, — А скажи-ка мне, дорогая, мы что, поймали того, кто Виктора развалил? Или, может, мы уверены, что он не нападет на Варю? Нет? Я так и думал. Так какого хера мы должны возвращаться туда, где ее ждет опасность? Ты же сама знаешь. Тут я Варю одну не оставлю, потому как без нее в городе уже будет опасно всем остальным. Забрать ее с собой- подвергнуть риску. А если с ней что нибудь случится- пиздец всем. И тебе в том числе. Матерому беру будет абсолютно поебать, кто перед ним. Ты, Серега, или упырь.

Нина гневно сопит. Кажется, еще мгновение, и она пустит моего мужчину на фарш.

— Тихо, не ругаемся. — Сергий прикусывает от бублика. — Кирилл, я тебя прекрасно понимаю, уж поверь мне. Этому решение одно. Тебе надо искать со своим бером точки соприкосновения и выкачивать их на максимум. И потом уже вместе с Варей возвращаться в город. Как только ты найдешь со своим зверем контакт, так сразу станет легче оберегать Варвару. Ведь чувства у медведя сильнее и работают мощнее, чем человеческих..

Вот я только начала забывать про то, что окунулась в сказку по самую макушку! Нет же, надо напомнить обязательно.

— Вы простите, что вмешиваюсь, — кашлянула я. — Ну а моя-то задача какая?

— Помочь Кириллу, — буркнула Нина.

— Это все прекрасно, но как? А то все твердите о помощи, но никакой конкретики.

— Тут все просто, Варвара, — Нина плеснула нам в рюмашки своей настойки. — Во время первого оборота, ты должна помочь удержать Киру человеческое сознание, не дать зверю взять верх. Тебя он не тронет ни в виде медведя, ни в виде человека.

— Да-да, потому что я его самка, помню.

— Так вот, тебе надо будет с ним просто говорить. Рассказывай ему что- нибудь, спрашивай. Да хоть сюсюкай его! Но Кир не должен сорваться.

— Охренеть задачка, конечно, — я опрокидываю настойку в себя и закусываю бутербродом. — где я, а где огромный медведь.

— Неси любую дичь, Варь, лишь б он слышал твой голос. Хоть песни пой, все равно. Но он должен слышать твой голос.

— Да поняла я, поняла.

— А мы на подстраховке будем. — Нина приобнимает меня за плечи.

— С вами- не страшно. — на этих словах Кирилл как- то странно посмотрел на меня.

— Кир, а может нашу споем? Я гитару с собой привез. — Сергей достает семиструнку.

— Да пох, давай, — машет рукой майор.

Святой отец берет первые аккорды и оба мужчины затягивают:

Герой, рожденный на задворках

Страны, разорванной на части.

Где люди спутанны, как ворох

Часов и мыслей безучастных.

И песни в дебрях суматох лишь до поры

Ему верны.

История есть тоже Бог

Но Бог войны.

Мир бъется болью в голове

И красны нити суеверий,

Но все равно решает человек

Судьбу империй.

Казалось, каждый фронт изведан

И чаша дня испита

Но ждут бессменно пересвета

Заря и битва.

Где степь давно страшнее леса

Поскольку в ней пути открыты

И словно слой реки железной

Ползет отряд

А оспы рытвин

Им стали вроде колыбели.

За ним искрятся города.

Снарядов люльки засвистели-

Спешит Орда!

Где смерть доносит почерк танца

И времени пустая фляга

Для древне-русского спартанца

Нет ничего упрямей флага,

В котором ратное собратство

И все мечты его любимой

И пули, не успев собраться,

Летают мимо.

Заслушиваюсь. Мужчины поют душевно, на два голоса. Чувствовалось, что эта песня для них очень личная. Нина шепчет:

— Они оба- боевые офицеры. Тяжелая песня, если знать, с чем там ребята сталкивались.

Смотрю на своего мужчину другими глазами. Я и не знала, что он был в горячих точках.

Мужчины выпивают по рюмке, Кирилл уходит курить. Святой отец разливает еще. и снова берется за гитару.

Вечер проводим в дружеской обстановке. Парни нам пели песни. Грустные, веселые, лирические и мужские, а мы… Мы ими просто любовались

Возвращаемся домой далеко заполночь. Меня немного пошатывает от выпитого, майор же просто молчалив и задумчив

.-Кирюш, с тобой все хорошо? — спрашиваю, переодеваясь

— Да, все хорошо, — он закуривает прямо в доме и идет к выходу. Спешу за ним. Я его чем-то обидела?

Сидит на крыльце в спортивных штанах и футболке. Не смотря на нулевую температуру- не мерзнет. Трогаю его за плечо.

— Коновалов! Че случилось?

— Ничего, — жмет плечами. — Просто ты боишься меня.

— Чего-чего??? Коновалов, я ради тебя, придурка, бросила город, в котором у меня было все! Мы с тобой из койки не вылезаем, потому что хотим друг друга! Да я, блин, даже родить готова от тебя, потому что мы не предохраняемся!!! От тебя, мудака, которого я, по твоим же словам, боюсь! Козел ты, майор. — разворачиваюсь и иду в дом, громко хлопая дверью. А через секунду окрестности будит оглушающий рев огромного зверя.

Со всех ног кидаюсь к выходу. Кирилла на крыльце уже нет, только обрывки одежды. Он что же это. Обернулся? Мамочки!

Бегу за обернувшимся майором, ориентируясь исключительно на шум. А шумит медведь много. Ломает ветки, небольшие деревья, ломится сквозь кусты, как слон.

Нахожу его на полянке какой то. Стоит, набычившись, глаза кровью налиты.

— Кирилл, Кирюшенька. — лепечу я, впервые видя второе я своего мужчины. Огромное мохнатое тело, шерсть в темноте кажется черной, а не бурой. Широкая круглая голова, с прикольными круглыми же ушками. Смотрит настороженно и зло.

— Кирюша, это же я, Булочка… — делаю шаг к нему. А он вдруг встает на задние лапы и оглушающе ревет. Мимо меня проносится что-то намного крупнее вставшего на дыбы медведя, и сбивает его с ног. Визжу настолько громко, насколько это вообще возможно. Закрываю глаза, когда два чудовища сходятся в схватке. Ревут оба, слышны звуки ударов мощных когтистых лап, земля почти что сотрясается от их драки. Но в скором времени все затихает.

Приоткрыла один глаз. вроде тихо. Открываю второй, верчу головой по сторонам. Со стороны наших домиков уже слышны голоса Нины и Сергия, что поочередно выкрикивают наши имена. Но я верчу головой, пытаясь найти Кирилла. И нахожу.

Он стоит, слегка шатаясь, голый, с ног до головы покрытый кровью противника, что бесформенной грудой лежит у его ног… Кирилл дышит шумно, тяжело, хрипло. С ходящей ходуном груди капает кровь.

— Кирюша! — лечу к нему, не обращая ни на что внимания, — Кирюшка, родненький мой, — обхватываю его отрешенное лицо руками и заглядываю в глаза. Человеческого там нет ничего. Пустота. Только голод дикого зверя.

Ну и пусть. Пусть зверь. Все пусть. Вылечу, вытащу. Черные глаза фокусируются на мне, в них аоявляется осмысленное выражение и:

— Варррварра! — вдруг практически ревет на меня.

Отшатываюсь от него и понимаю, что это просто мой Кирилл, мой майор, только разозленный до предела.

— А чего ты на меня орешь? — беру себя в руки, и смело на него смотрю.

— Чего я ору? — взвивается буквально, — Чего я ору??? Ты какого лешего рванула в лес, идиотка??? Ты в курсе, кто это? — зло пнул ногой тушу у ног. — Нет? Так я тебе скажу. Это шатун! Ты только что пыталась погладить шатуна!!!

— Я вообще думала, что ты с психу обернулся! И пошла за тобой, козел!

— Я и обернулся. Потому что шатун зашел на мою территорию. — дергает за руку, притягивает к себе, и пачкая в крови убитого медведя, жмет в объятиях. — Варька, дура ты 5 раз, он же мог тебя задрать.

— Не задрал же. — пытаюсь пожать плечами.

— Не задрал, потому что бер успел. — дышит мной буквально, с силой втягивая воздух. — Господи, кудряшка моя, я тебя чуть не потерял. — вглядывается в мое лицо, — Не задел тебя?

— Нет. Я целая. А тебя вот похоже да.

— Не моя кровь. Его.

На поляну вваливаются Нина с Сергием. При виде голого, окровавленного майора, святой отец крестится, и снимает свою куртку, чтобы «прикрыть нехристи срам». Кир завязывает куртку на поясе так, что рукава как раз скрывают самое интересное.

Нина бегло осматривает Коновалова.

— Как с бером договорился? — смотрит с прищуром.

— Никак. Он учуял Варьку рядом с другим. И все. — сбивчиво объяснил Кирилл святому отцу, но тому, казалось, было все понятно. — А потом услышал ее голос. И отступил.

— Похоже, первый контакт прошел успешно. — улыбается отец Сергий в бороду. — Еще пару таких оборотов, и ты сможешь его контролировать.

— Еще пара таких оборотов, отче, и меня в психушку можно будет сдавать. И так на голове седых волос больше, чем лысых… — пыхтит Кирилл, держа меня за руку. — У нас баня еще не остыла? Помыться бы…

— Я с тобой! — сжимаю широкую ладонь, липкую от крови.

— Со мной, со мной. — ерошит мои волосы. — Тебя тоже отмывать надо. Всю испачкал.