Беспринципный

5
МАРИПОСА

— Черт! Мари! Что, черт возьми, с тобой случилось?

Кили схватила меня и так сильно притянула к себе, что я вздрогнула. Она любила обнимашки, но так как она была моей лучшей подругой буквально с самых пеленок, и я считала ее семьей, то не возражала.

Кили Райан и ее семья жили со мной по соседству на Стейтен-Айленде. Ее родители были ирландскими или шотландскими иммигрантами. У нее была большая семья - в общей сложности их было семеро. У Кили было четыре брата. Но после того как дети стали достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно заботиться о себе, ее родители решили вернуться в Шотландию. Кили и двое ее братьев остались в Нью-Йорке. Оставшиеся ее братья уехали вместе с родителями.

Мы оставались близки даже после того, как меня отдали в приемную семью, когда мне исполнилось десять.

Она отпустила меня так внезапно, что я чуть не упала назад. Кили была очень порывистой. Ее волосы были огненно-рыжего цвета со множеством завитков. Ее фарфорово-бледную кожу украшали веснушки. У Кили были чистейшие голубые глаза, а ростом она была почти метр восемьдесят. Объем ее прически добавлял ей еще почти 3 сантиметра роста.

— Я звонила Каспару, и он рассказал мне, что случилось. — Она уперла руки в бока. — Я искала тебя повсюду. Почему ты не пришла ко мне раньше? Почему ты просто стоишь и не отвечаешь на мои вопросы?

— Если бы ты дала мне всего секунду, — сказала я, поправляя рюкзак, — я бы так и сделала.

— Что случилось с твоим лицом?

— Похоже, у Мерва было свое представление о том, что следует сделать со мной, когда я отказалась рассчитаться с ним натурой в обмен на арендную плату.

— Вот ублюдок! Он сделал это с тобой? — Она протянула руку, и я повела лицом.

— Ага, — мне не нравилась ее доброта, и я не хотела, чтобы она волновалась. Кили хотела бы, чтобы я осталась с ней, а поскольку ее соседка была дипломированной сукой и, возможно, психопаткой, поэтому я как могла отказывалась от ее предложения.

Кили тоже с трудом сводила концы с концами. Она много лет пыталась заполучить главную роль на Бродвее, но так и не смогла. Когда она пела, ее голос звучал, как у джазовой птички, и к этому добавлялось ирландское театральное чутье. Она работала на всех возможных работах, чтобы держаться на плаву.

Чтобы удержаться на плаву, ей приходилось делить арендную плату с кем-то вроде такой сучки. Сьерра была ее третьей соседкой за эти годы, но на нее она пока могла положиться. Но Сьерра меня не любила. Однажды я случайно съела ее яйца, когда Кили сказала мне, что я могу взять себе все, что захочу в холодильнике.

Вошла Сьерра и застукала меня. Она достала из кухонного ящика нож и поднесла его к моему лицу. Она пригрозила «прирезать такую суку», если еще раз увидит, что я ем ее съестные припасы. Кили и Сьерра не делились едой, а о том, чтобы брать ее вещи вообще речи не шло.

Я попыталась объяснить, что это было недоразумение, но Сьерра была не из тех, кто стоит и выслушивает оправдания. Она отказывалась уходить, пока я не произнесу волшебные слова. «Это больше не повторится».

— Лучше бы чтобы так и было, — сказала она. Сьерра снова пригрозила мне ножом и вышла из кухни. Она пересчитывала свои вещи регулярно и, вероятно, дважды после моего ухода. Я взяла за правило держаться от нее подальше.

Было в ней что-то такое, что меня пугало. Вот почему я никогда не приходила к ним ночевать. Я боялась, что она причинит мне вред, пока я сплю. Я никогда не говорила об этом Кили, потому что они прекрасно ладили. Сьерра питала ко мне отвращение, а Кили нуждалась в ней, чтобы оплачивать долю арендной платы.

Мать Кили однажды предупредила меня о том, что происходит с двумя тонущими людьми. Один всегда тянет на дно другого. Кили не нуждалась в том, чтобы я тянула ее на дно, поэтому я всегда преуменьшала свои проблемы, когда она спрашивала о них. На этот раз я не смогла. Она позвонила и узнала, что меня уволили.

Она устроила меня на работу в «Хоумран» после того, как уволилась, чтобы работать где-то еще за большие деньги. Она тоже знала о Мерве, потому что я должна была ей рассказать. Кроме того, Кили чуяла дерьмо за милю, так что я могла преуменьшить проблемы, но никогда не выдумывала очевидную ложь. Что значило…

— Ты снова на улице, Мари?

Она выглядела такой разочарованной во мне, что я с трудом сдерживалась, чтобы не дрожать.

— Немного, — ответила я.

— Немного, — повторила она со вздохом. Она открыла дверь пошире и пригласила меня войти.

— Сьерра здесь? — поинтересовалась я.

— Да, она готовится куда-то уходить.

Наконец-то хоть где-то мне повезло.

— Она не так уж плоха, Мари, — сказала Кили. — У каждого своих скелетов хватает. И у нее, похоже, их немало. Кто знает, через что ей пришлось пройти, чтобы оказаться там, где она находится сейчас?

— А где она, поконкретнее?

Кили слегка рассмеялась.

— Последний раз, когда я проверяла, она была в ванной. — Ее веселость испарилась, как только Кили снова посмотрела на меня. — Ты и правда дерьмово выглядишь, сестренка.

— Как насчет того, чтобы сказать мне что-нибудь новенькое, Ки?

— Нет, но у меня есть хлеб, масло и сыр. Присаживайся. — Она указала на свой крошечный кухонный столик. — Я приготовлю тебе что-нибудь поесть, а потом ты расскажешь мне, что, черт возьми, происходит.

— Кто покупал продукты? — поинтересовалась я, пока занимала предложенное мне место. — Ты или Сьерра?

Она сощурилась.

— Разве это имеет значение? Если я что-то у нее одалживаю, то всегда возвращаю.

Я отрицательно покачала головой.

— Мне просто неудобно есть чужую еду.

— Она моя, — сказала она. — Клянусь.

Я ненавидела то, как Кили изучала меня, докапываясь до правды, поэтому попыталась развеять ее подозрения.

— Я в курсе, что ей приходится также сводить концы с концами. Я не хочу брать то, что мне не принадлежит. Я даже не настолько сильно голодна. Недавно я купила хлеба. — Я похлопала по рюкзаку. — Каспар дал мне немного денег после того, как уволил.

— Я все еще сделаю тебе сэндвич с сыром. И мама прислала немного хлеба. Попробуй. Он в сумке на стойке.

Пока Кили готовила наши жареные бутерброды с сыром, я честно рассказывала о том, что произошло. Бруно. Каспар. Мерв. Единственное, что я упустила - или кого именно, - это парня в костюме. По какой-то причине я еще не была готова поделиться этим с ней. Я провела всю ночь, думая о нем и его доброте, и не хотела, чтобы она разбиралась в моих чувствах. Обычно у меня их не было по отношению к мужчинам.

Чувств.

Мне был двадцать один год, и у меня никогда не было отношений, серьезных или каких-либо вообще. У меня не было на это времени, когда все моя жизнь уходила на то, чтобы выжить. Вот, кем я стала. Просто - Выживающей Мари. Я понятия не имела, каково это - жить по-настоящему. Кроме того, было нелепо даже думать о нем в таком ключе. Этот парень, скорее всего, был миллионером, и в довершение всего он выглядел как модель.

Кили пододвинула ко мне тарелку, запах ее содержимого на мгновение подавил мои чувства. Я потерла руки и облизнула губы. Она рассмеялась, и я подняла глаза, прежде чем откусить кусочек.

Кили улыбнулась мне, и в уголках ее глаз появились морщинки. Потом она села рядом со мной и взяла меня за руку.

— Мне очень жаль, Мари, — сказала она с нажимом. — Хотелось бы, — она на мгновение закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Я хотела бы... Боже, я хотела бы сделать для тебя что-нибудь еще.

По ее щеке скатилась слеза, а я поморщилась. Я ненавидела тот факт, что Кили воспринимала мои проблемы, как свои собственные. Кили была мастерицей в этом, она делала это для своих братьев, и я отказывалась делать с ней то же самое.

То, что сказала мне ее мама, имело смысл.

У каждого из нас был свой собственный ад, который мы должны были пережить. Некоторым из нас казалось, что мы тонем. Другие же оказывались в комнате в огне без возможности выхода. Несмотря на то, что я чувствовала адское пламя, Кили была близка к тому, чтобы утонуть. Едва держала голову над водой. Мои проблемы только расстроят ее.

— Кили, — сказала я, откладывая бутерброд. Я сжала ее руку. — Вот что. Одного твоего присутствия здесь, в моей жизни, более чем достаточно. Это стоит больше, чем все золото в мире.

— Ха! — она рассмеялась, но прозвучало это совсем не весело. — Верно, но деньги помогают.

— Ага, — я улыбнулась ей. — Я в этом не сомневаюсь.

— Ты должна позвонить в полицию и донести на Мерва, Мари. Ему это с рук не сойдет. Я могла бы... я могла бы просто грохнуть его за то, что он поднял на тебя руки!

Я встала из-за стола и подошла к раковине. Я достала из шкафа стакан и наполнила его водой из-под крана. Сьерра не смогла бы за это зарезать меня.

— Ты видела себя, Мари? Ты просто обязана это сделать. Ты должна засадить его за решетку.

— Как долго он там пробудет, Ки? Не долго. А когда он выйдет? Мне не нужно, чтобы какое-то животное преследовало меня. Он знает мои привычки. Он выследит меня.

— Я ему не позволю. Я подключу парней.

— Нет! — Я тут же пожалела, что набросилась на нее. — Нет, — я понизила голос. — Я не хочу наседать, но нет.

Кили подошла сзади и обняла меня за плечи.

— Я знаю, сестренка, — сказала она. — Я просто не могу смириться с мыслью, что ему это сойдет с рук. А если хочешь, я поговорю с Каспаром. Он питает ко мне некую слабость. Может быть, мы сможем вернуть тебе работу.

Решив сменить тему, я сделала шаг в сторону, а затем повернулся к ней лицом.

— Я хотела сказать это, когда только приехала сюда, но ты не дала мне шанса. И на этот раз все серьезно, Ки. Что, черт возьми, на тебе надето? И почему?

Мгновение мы смотрели друг на друга, а потом разразились хохотом. На ней был какой-то костюм. Я знала, что это как-то связано с ее наследством. Зеленое бархатное платье с расклешенными рукавами было слишком длинным, доходило почти до пола. Ее волосы были прикрыты каким-то покрывалом, а сверху была надета корона.

Она еще немного посмеялась и вытерла глаза.

— У меня работа в северной части штата Нью-Йорк. Типа шотландцы организуют средневековую ярмарку, и им нужна была старомодная дева, чтобы ходить и приветствовать гостей. Лаклэн чуть не обосрался от страха, когда увидел меня раньше. Он сделал фотографию и разослал ее всем.

Лаклэн был одним из ее братьев. И это на него похоже. Если бы у меня был телефон, я бы, без сомнения, тоже сделала фото. У большинства братьев Кили было отличное чувство юмора, у всех, кроме ее брата Харрисона. Ее семья за глаза называла его ворчливым Индианой Джонсом. Хотя он не выглядел сердитым. У всех ее братьев были темные волосы, светлые глаза и золотистая кожа. Кили была пламенем среди их тьмы. Джослин часто говорила, что в один прекрасный день мальчики Райаны будут красавцами. Она была права.

— Держу пари, твои родители гордятся тобой. — Я вытерла глаза.

— Мама прославляла Господа! Она надеется, что я найду подходящего парня, пока буду там работать. Того, кого, без зазрения совести, смогу привести в дом.

Наш смех стих, когда раздался стук в дверь. Секунду или две спустя Сьерра материализовалась из того места, где она все это время пребывала. Ее платиновые светлые волосы струились по спине идеальными волнами. Ее топ был достаточно длинным, чтобы прикрыть микрошорты. Она выглядела так, словно работала над своей внешностью весь день, хотя на самом деле, вероятно, только что проснулась. На какой работе бы она не работала, она явно делала это по ночам.

Кили приподняла брови, и мы обе замолчали, когда Сьерра открыла входную дверь. С тех пор как она жила с Кили, у нее была целая вереница бойфрендов, но тот, который стучал, продержался дольше всех. Поэтому мы обе удивились, когда он начал ругаться.

Очевидно, она порвала с ним. Секунду спустя, тот все еще требовал ответа:

— «Это тот богатенький ублюдок в клубе?»

Она захлопнула дверь перед его носом. Когда Сьерра вошла в кухню, высокий тон его голоса все еще продолжал доноситься приглушенно из-за двери.

Заметив меня, Сьерра смерила меня убийственным взглядом. Ее брови были намного темнее волос, что делало взгляд ее карих глаз более напряженным. Злым. У нее были злые глаза, которые идеально подходили ее злобному характеру.

— Куда-то собралась? — спросила она Кили, глядя на лежащий на столе бутерброд, который та сделала мне.

— На работу, — сказала Кили. — Я вернусь поздно.

— А ты, Мари? — Сьерра дернула подбородком в мою сторону.

Я ненавидела то, как она произносила мое имя. Вместо «Мар-и», как произносило мое имя большинство людей, она сказала «Мэри». Кроме того, что она сделала неправильный акцент, в результате получилось Мерри. На самом деле ей было все равно, куда я иду, она просто не доверяла мне, если я оставалась одна в квартире. Может быть, она думала, что я что-нибудь украду, раз съела одно из ее яиц.

— Я...

— Мари проводит сегодня день со мной, — оборвала меня Кили. — Я отвезу ее на ярмарку после того, как она съест сэндвич, который я для нее приготовила, и примет душ.

— Я тоже вернусь поздно, — сказала Сьерра.

— На работу? — спросила Кили.

— Ты же знаешь, как это бывает. Увидеть тех и сделать то и сё, — она усмехнулась. — Не беспокойся об Армино. Скоро ему надоест торчать под дверью. Если ему захочется выпить. Так что я буду очень признательна, если никто из вас ему не откроет.

Кили кивнула.

— Не беспокойся. Я не открою, и Мари тоже.

Сьерра бросила последний, более долгий взгляд на бутерброд на столе и медленно вышла из кухни. Я могла бы сказать, что она хотела пересчитать свои ломтики сыра, прежде чем сделать это, но вместо этого она захлопнула дверь в свою комнату через несколько секунд.

Харрисон заехал за нами. Кили не сказала мне, что он приедет. Не то чтобы я обычно возражала, но он всегда был чересчур милым со мной. Я ценила саму мысль об этом, но я ненавидела отказывать ему, когда он всегда пытался делать мне подарки. Харрисон учился на юридическом факультете, но из-за экономики и других факторов оказался в той же ситуации, что и Кили: едва держался на плаву.

По дороге к машине Кили сказала мне, что он недавно получил хорошую работу, и дела у него налаживаются. Старинный спортивный автомобиль, на котором он ездил, был очевидным свидетельством этого утверждения.

Он был довольно милым на протяжении всей поездки, но я все время ловила его пристальный взгляд на моем лице. Челюсти Харрисона были напряжены, а руки крепче сжимали руль. Кили, должно быть, заранее предупредила его, чтобы он не придавал этому большого значения.

Как только мы приехали на ярмарку, и я отказалась позволить ему купить мне еду и вещи, он засунул руки в карманы джинсов, отказываясь даже смотреть на меня. После того, как Кили спросила меня, не хочу ли я помочь с кабинкой, в которой не хватает одного человека, он ушел, даже не сказав, что увидится с нами позже.

Работа на ярмарке обеспечила меня парой дополнительных банкнот, плюс еда была включена. Единственным недостатком было то, что мне пришлось надеть какой-то средневековый наряд. Когда Харрисон наконец вернулся и увидел меня, он ухмыльнулся. Харрисон сфотографировал меня, чтобы отправить своим братьям, я была в этом уверена. Они бы посмеялись надо мной.

На обратном пути в машине царила тишина. Я была благодарна за это. Мои нервы были на пределе. День принес временное облегчение от всех моих проблем, но чем ближе мы подъезжали к городу, тем больший страх нависал над моей головой. Я никогда не была одной из тех, кто постоянно думает: «Что же мне теперь делать?» Я просто делала это, несмотря на то, что большинство представляющихся мне возможностей были как листья на ветру.

На этот раз, однако, жизнь, казалось, жестоко обломала меня. У меня не было денег, кроме жалкой пары долларов в сумке, и никакой еды, кроме буханки хлеба. Работы у меня не было. Никаких перспектив. Не было дома, и, возможно, сумасшедший парень, у которого из виска торчал осколок керамического цветочного горшка, уже идет по моему следу.

Я тяжело вздохнула, когда Харрисон подъехал к дому Кили.

— Я зайду на минутку, — сказал Харрисон, выключая зажигание. — Дай мне секунду.

Кили бросила на него прищуренный взгляд, но вышла, подождав, пока я выйду, прежде чем подойти к своей двери. Я вздохнула с облегчением, когда поняла, что Сьерры нет дома. Должно быть, она ушла в спешке, потому что дверь в ее комнату была приоткрыта. Может быть, она так и делала, когда были только она и Кили, но когда я приходила, дверь всегда была заперта.

— Я собираюсь переодеться, — сказала Кили, направляясь в свою комнату. — Даже не думай уходить, Мари! — крикнула она через плечо. — Нам нужно разработать план. Нам нужно, чтобы ты взялась за ум до того, как удерешь от меня снова. Кстати, если ты это сделаешь, без шуток, я тебя выслежу.

Я села на их видавший лучшие дни диван, погрузившись в его комфорт. Я подняла ноги, покрытые пылью от чрезмерного блуждания по дорогам ярмарки, и заметила пятна крови между пальцами. Раньше, когда я принимала душ, они адски горели — и порезы на лице тоже. Я подумала о том, чтобы вытащить из сумки пакет с холодом и засунуть его в морозилку, но слишком устала, чтобы вставать.

— Мари?

— Хм? — Я подняла глаза и увидела Харрисона, стоящего в дверях и наблюдающего за мной. В руке он держал завернутый подарок.

— Это на твой день рождения, — сказал он. — Я знаю, он у тебя скоро.

Я чуть не застонала. Почему? Почему? Почему? Почему он должен быть таким милым, когда на самом деле это не так? Не зря братья и сестры называли его ворчливым Индианой Джонсом. Он не был милым, но по-своему был добр ко мне, хотя и знал, что подарки заставляют меня чувствовать себя неловко. А мой день рождения был только в октябре. А сейчас было начало апреля.

Я никогда ни от кого ничего не принимала бесплатно, разве что платила или отрабатывала то, что получала. Никаких исключений. Кроме того, его мать, Катриона, лопнула бы от гнева, если бы узнала, как он всегда пытался купить мне что-нибудь. Их мать не испытывала ко мне ненависти, как и любви. Единственная причина, по которой она попыталась найти меня после того, как меня отдали в приемную семью, заключалась в том, что Кили отказывалась есть, пока она этого не сделала. После того, как она потеряла сознание в третий раз, Катриона сделала над собой усилие и нашла меня.

— Почему у тебя всегда такое выражение лица, когда я пытаюсь сделать тебе приятное, Ниточка?

Харрисон дал мне прозвище Ниточка, когда мы были детьми.

— Харрисон,… — я прикусила губу, чувствуя, как она снова лопается. — Я уже говорила тебе. Просто я не люблю подарки.

— Уважь меня. Ты же можешь пожертвовать его после того, как откроешь.

Да чтоб меня. Я потерла висок и, снова встретившись с ним взглядом, кивнула. Чтобы сделать ситуацию еще более неловкой, он сел рядом со мной, наблюдая, как я открываю сверток. Я подняла его, не зная, что еще сделать.

— Ты купил мне сотовый?

— Ага. Так ты сможешь поддерживать связь с Кили. Или… с кем-то еще. Я сказал Ки, что ничего не скажу, но я не могу молчать. Этот ублюдок узнает почем фунт лиха после того, что он с тобой сделал.

Ему было трудно встретиться со мной взглядом, поэтому я посмотрела на телефон. Впервые за долгое время мне было трудно сопротивляться его доброте. Он дал мне его, поскольку переживал за меня. И все же. Мое правило стоило куда больше его заботы обо мне.

— Ты не должен был этого делать, — тихо сказала я. Потом подняла сумку, порылась в ней и протянула ему два доллара. — За телефон. Я не могу взять его, пока ты не возьмешь деньги.

Ему очень не хотелось, но он это сделал. Харрисон сунул два доллара в карман.

— Что ты сделал?

Я вздрогнула, не заметив, что Кили вернулась в комнату. Я выпрямилась, чувствуя себя так, словно нас застукали за чем-то нехорошим. Харрисон встал с дивана, засунув руки в карманы.

— Ничего, Ки, — сказал он. — Я сделал Мари подарок на день рождения.

— Ее день рождения только в октябре, — сказала она, указывая на очевидное.

Он пожал плечами.

— Ненавижу опаздывать.

Она открыла рот, чтобы что-то ответить, но в дверь громко постучали. Я посмотрела на Кили, Харрисон - на меня, а Кили - на дверь.

— Кого-то ждешь? — спросил Харрисон.

Кили покачала головой.

— Нет, Сьерра сказала, что вернется поздно.

— Я открою, — сказал он.

Я стояла рядом с Кили, пока мы слушали, как Харрисон разговаривает с кем-то, находившимся по ту сторону двери. Через минуту он вошел в сопровождении двух мужчин в костюмах. Это были те же двое полицейских из «Маккиавелло».

— Кили, — сказал Харрисон. — Это детектив Скотт Стоун и детектив Пол Маринетти.

Тот, что помоложе из них двоих, детектив Стоун, подошел первым и протянул руку. Мужчина постарше приблизился после него.

— Мисс Райан, — сказал детектив Стоун с серьезным выражением лица. — С сожалением вынужден сообщить вам, что ваша соседка по комнате Сьерра Андруцци была найдена мертвой. Мы пытались связаться с вами ранее, но нам удалось это только сейчас.

Кили отшатнулась, явно находясь в шоке. Она села на диван после того, как мы с Харрисоном помогли ей сесть.

— Она… — Кили покачала головой. — Она сказала, что вернется поздно. Ее бывший парень. Армино. Ранее он терся у нашей двери. Был в бешенстве. Она порвала с ним. Он…

— Судя по тому, что мы выяснили, Мисс Андруцци ранее ходила в магазин, и именно тогда на нее напали, а затем убили. Похоже, она направлялась сюда. На данный момент мы не можем сказать наверняка. Вот почему мы здесь. Чтобы собрать всю картину воедино.

— Я... я имею в виду… — пробормотала Кили.

— Нам очень неприятно просить вас об этом, Мисс Райан, но не могли бы вы поехать с нами, чтобы опознать тело? Мы не можем найти ближайших родственников Мисс Андруцци.

— Да, — сказала Кили. — Она была приемным ребенком.

— Моя сестра не...

— Нет, — сказала Кили, обрывая Харрисона. — Я сделаю это. Это самое меньшее, что я могу для нее сделать. — Она явно взяла себя в руки, но чтобы встать, у нее ушел весь запас сил. — Дайте мне немного времени, чтобы собраться.

Детектив Стоун достал визитную карточку и написал на обороте адрес того места, где держали тело Сьерры. Он передал ее Харрисону, который сказал, что они скоро будут. Я стояла посреди комнаты, не зная, что мне делать. Мне не нравилась Сьерра, но никто не заслуживал смерти.

Вот дерьмо. Это был Армино?

Перед уходом детектив Стоун предупредил нас, что Армино может скрываться. Фамилия Армино была Скарпоне. Ему не нужно было больше ничего говорить. Они были одной из самых подлых криминальных семей в округе.

— Мари?

Я обернулась на звук голоса Харрисона. Кили стояла рядом с ним.

— Пойдем с нами.

— Нет, — сказала я. — Я бы предпочла этого не делать.

— Ты не можешь исчезнуть, — сказала Кили, и мольба в ее голосе ударила меня прямо в самое сердце. — Мне нужно знать, где ты. После того, что с тобой случилось, а теперь еще и сегодня. — Кили шмыгнула носом, хотя и не плакала. Затем она налетела на меня, почти выбив воздух из моих легких.

— Можно мне остаться здесь? — спросила я, едва переводя дыхание. Я не была профи в проявлении любви, но я не была уверена, как вырваться из ее объятий, не поторговавшись немного.

— Бывший Сьерры. — Харрисон покачал головой. — Может быть, и нет...

— Он не вернется сюда. — Я сделала шаг назад. — Он, наверное, давно ушел.

Кили полностью отпустила меня, кивнув.

— Да, он, наверное, ушел. Только не забудь запереть двери.

— Обязательно, — сказала я.

— Воспользуйся мобильником, — Харрисон кивнул в сторону дивана, — и позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Мой номер забит в память.

После того как они ушли, я заперла замки, дважды проверила их, а затем придвинула старый стол Кили к двери.

Дверь в комнату Сьерры все еще была приоткрыта. Не было никаких причин, почему бы ей не быть незапертой, но все же было странно думать, что она никогда не закроет ее снова.

Куда она направлялась? Что она собиралась делать? Детектив сказал, что она просто выбежала что-то купить.

Я понимала, что, возможно, поступаю неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Открыв ее дверь полностью, я был потрясна, увидев, что ее комната была безупречна. Постель была застелена. Никакой одежды на полу. И в воздухе все еще витал ее запах. Как будто она брызнула духами перед уходом.

Единственной странной вещью, по сравнению с остальными, были вещи, которые она оставила на своей кровати - причудливое черное платье, золотая карточка с надписью на ней и несколько золотых коробок. Туфли в тон платью стояли на полу.

Вошла и остановилась. Я ждала. И ждала. Ждала, что она выскочит на меня и закричит: «Я тебя прирежу, сучка, за то, что ты здесь!» Страх так и не накрыл меня, но я все еще была на грани. Мои руки покрылись мурашками.

Однако страха было недостаточно, чтобы я перестала оглядываться. Мертвые - не те, кого следует бояться. Бояться стоило живых.

Черное платье было шикарным. Верхняя часть напоминала мне крылья, в то время как остальная часть, казалось, идеально облегала бы фигуру. Ткань казалась дорогой. Я взяла карточку, лежавшую рядом с платьем. Это было похоже на приглашение. Дата (сегодня), время (11:11 вечера) и место (Клуб, Нью-Йорк, Нью-Йорк) были написаны царственным черным почерком. Оно выделялось на золотом фоне. Внизу мелким почерком было написано, что без карточки вход воспрещен.

Интересно.

По дороге на ярмарку Кили упомянула, что Сьерра в восторге от новой работы. Сьерра сказала Кили, что если она получит эту работу, то уедет и сможет позволить себе жить лучше, чем сейчас.

— Все ее проблемы будут решены навсегда, — вот что сказала Кили.

Интересно, она собиралась стать дорогой ночной бабочкой? Я не высказала эту мысль вслух, потому что не хотела бы просто даже думать о чем-то подобном, но я не могла понять, что еще она может сделать, чтобы решить все свои проблемы раз и навсегда. Сьерра была приемным ребенком, как и я.

Золотые коробки были наполнены духами из Бразилии. Я открыла их, принюхиваясь. Ваниль и карамель выделялись сразу, и я смогла уловить намеки на фисташки, миндаль, лепестки жасмина и сандаловое дерево после того, как прочитала описание аромата на коробке. Я снова вдохнула, почти опьяненная экзотическим запахом. Это было чертовски далеко от несвежего запаха, который обычно преследовал меня повсюду. Я открыла лосьон, немного растерев его по руке. На коже он пах еще лучше. Сьерра даже вымылась, чтобы соответствовать.

Присев на ее кровать, я поставила лосьон и снова взяла приглашение, вертя его между пальцами. Туфли стояли рядом с моими босыми ногами. Ноги Сьерры были на размер или два больше моих.

Как уместно, подумала я, или слишком большое, или слишком маленькое. Мне никогда ничего не подходило.

Потому что ты не можешь позволить себе ничего, что будет сделано специально для тебя.

А потом на меня как будто сразу обрушилась целая куча голосов:

Воспользуйся случаем, Мари. У тебя есть платье. Туфли, даже если они слишком тебе велики. Духи. Приглашение. Сьерра не может этого сделать. Но. Ты. Можешь.

Даже у принцессы, которую ты раскрашиваешь в своих книжках с картинками, была Фея-крестная. Это твой шанс получить все.

Тебе некуда идти, нет денег, ничего.

Это может быть твоя последняя возможность.

Дела плохи.

Настолько плохи.

Было бы неплохо иметь пару подходящих туфель. Телефон, который я могу себе позволить, но свой собственный. Хлеб и сыр. Теплое место для сна, когда на улице холодно, и прохладное, когда жарко. Никаких крыс. Никакого Мерва.

Безопасность.

По другую сторону стекла.

Что, если это означает торговлю своим телом?

Разве можно сделать что-то подобное с таким лицом, как у тебя?

Это стоит того, чтобы попытаться выжить. Чтобы жить. Это может быть твой последний шанс, единственная в жизни возможность решить все твои проблемы. Раз и навсегда.

Можешь ли ты обменять то, что принадлежит только тебе и никому другому, на мирские блага?

Это не будет сделано по доброте душевной. Это будет сделка. Я буду работать ради этого.

Была ли защита моего тела, моей чести более ценной, чем вещи, которые можно купить только за деньги?

Мне потребовалась всего секунда, чтобы ответить.

Уже нет.

Я сделала свой выбор.

Чтобы жить.

Я взяла мыльные принадлежности и направилась в ванную, готовясь превратить себя в максимально обольстительную особу, насколько это возможно.