Беспринципный

13
МАРИПОСА

— Как ты думаешь, Вера II? Может, добавить еще розмарина? Еще базилика? А как насчет тимьяна? — Я поднесла его к носу и слишком сильно вдохнула. Потом чихнула и закашлялась. — Хочу немного добавить. Но как насчет розмарина? Мне нравится его запах. — На этот раз я не поднесла бутылку так близко.

Вера II выглядела в точности так же, как Вера I, если не считать того, что ее горшок был другим. После того, как Капо провел для меня экскурсию, и я начала обустраиваться, я заметила Веру II на столе рядом с моей стороной кровати, прямо около часов. Листья Веры I были скудными, и то же самое можно было сказать о листьях Веры II. Могла бы поклясться, что это одно и то же растение, но мне-то было известно лучше.

Как он узнал, что мне нужно точно такое же растение?

Просто казалось странным, так они были похожи. А я-то думала, что он купит растение с большим количеством листьев алоэ.

На этот раз я поклялась вырастить Веру II. Я уже внесла подкормку для суккулентов. Время от времени я передвигала ее горшок так, чтобы у нее было равное количество света и отдыха.

Во время одного из плановых осмотров у моего врача по поводу моего цикла, который случился у меня уже несколько раз, и которого не было у меня давно — я читала в приемной, пока ждала своей очереди. Журнал утверждал, что разговор с растениями заставляет их расти быстрее. Там также говорилось, что растения, похоже, реагируют на женские голоса лучше, чем на мужские. Поэтому всякий раз, когда я оставалась дома одна, мы с Верой II беседовали.

Так как я готовила ужин и была дома одна, она получила от меня нагоняй. Я могла бы позвонить Кили, но решила этого не делать.

Я была замужем уже две недели, и хотя разговаривала с Ки, что случалось не часто, и наши разговоры казались... короткими. Я знала, что она все еще любит меня, но она разрывалась между романтическими чувствами Харрисона и моими платоническими после того, как он сделал признание. Мы стояли на зыбкой почве. Обычно мы говорили обо всем — в основном о том, как мы собираемся выжить, — но поскольку все было перевернуто с ног на голову, мы просто поменяли то, что когда-то называли “проблемами бедных”, на “проблемы богатых”.

Для меня это был совершенно новый мир, и я все еще не понимала. Так много всего, что я записала в своем дневнике, происходило одновременно. И где-то в глубине души темный страх пожирал меня. Я все ждала, когда исчезнут теннисные туфли по размеру, а те, что были слишком тесными (и из-за которых у меня шла кровь), снова появятся.

Взглянула на свои ноги. Я стояла босиком. Мне нравилось чувствовать под ногами полы в пожарной части. Холодные. Чистые. А в некоторых комнатах было так тихо, что хотелось плакать.

Это место. Здесь пахло как дома. Здесь я чувствовала себя, как дома. Мне не хотелось покидать это место никогда, а с тех пор, как я приехала, я только встречалась с организаторами свадьбы в офисе Рокко, делала примерки моего второго свадебного платья и покупала продукты. У меня была гладкая черная карточка, на использовании которой настоял мой муж. На ней было мое имя - Марипоса Маккиавелло, и неограниченный лимит.

Однако черная карточка не шла ни в какое сравнение с моим новым удостоверением личности и паспортом. Мои глаза наполнились слезами.

— Как насчет этого, Вера II? Такая последовательность кажется тебе правильной? — Я подняла миску, показывая растению смесь, которую я приготовила, чтобы пройтись ею между слоями макарон, кипящих на плите. Я пыталась приготовить лазанью аль форно²¹. Когда Капо привез меня сюда после свадьбы, в холодильнике стоял полный поднос с этим блюдом. Это было лучшее, что я когда-либо пробовала, поэтому я заглянула в одну из своих многочисленных кулинарных книг и нашла рецепт.

До сих пор я не готовила еду, которая действительно была бы вкусной, но так как у меня не было ничего, кроме времени, я была полна решимости в какой-то момент сделать всё правильно. Поставив миску, я решила взять ингредиенты, которые мне понадобятся для итальянского кремового торта. Это было похоже на попытку коснуться вершин двух гор за один день, как если бы я стояла перед выбором - покорить вершину или отправиться домой восвояси. В любом случае, выиграю я или проиграю, я была честна.

— Да чтоб меня, — выдохнула я. Чудовищные размеры кладовой всегда шокировали меня. Она была больше, чем квартира, которую я снимала у Мерва Мертвого извращенца (новое прозвище Ки). И там не было крыс.

Пока я рылась в поисках продуктов, из кухни донесся хлопающий звук, и сначала я подумала, что кто-то стреляет в меня. Я прижала сахар к груди, гадая, что происходит. Затем запах дыма ударил мне в нос, и раздался громкий сигнал тревоги.

— Черт! Паста!

Все еще прижимая к груди пакетик с сахаром, я побежала так быстро, что, войдя в кухню, поскользнулась на блестящем, гладком деревянном полу. Однако Капо опередил меня, сняв кастрюлю с плиты и пустив ее под холодную воду. Кастрюля шипела и трещала, по-настоящему взбешенная, и еще больше дыма сгустилось в воздухе. Он кивнул в сторону плиты.

— Включи вытяжку.

Я положила сахар на стол и сделала, как он сказал. Это заняло несколько минут, но воздух начал проясняться, только белые завитки, подсвеченные солнцем, задерживались некоторое время. И запах. Это была смесь между горящим пластиком и чем-то, чему я даже не знала названия, но точно знала, что это хреново.

Поставив испорченную кастрюлю в раковину, он повернулся ко мне.

— Может быть, мне следовало оставить все как есть. Пожарную часть.

Слов я не находила. Капо был без рубашки, а на его стройной талии было обернуто полотенце. Его кожа была гладкой и упругой, скользкой после горячего душа. Влажные волосы Капо - иссиня-черные - были зачесаны назад, и капли стекали по его плечам и груди.

Взгляд глаз Капо стал напряженным. Они были такого потрясающего синего цвета, что я подумала, не позаимствовал ли он этот цвет из скрытых глубин океана. Несмотря на то, что в воздухе все еще витал прогорклый запах, казалось, его собственный запах только усилился после душа. Как будто он только что пришел с пляжа, только в десять раз лучше.

Это был первый раз, когда я видела его таким, почти без одежды. У Капо были широкие плечи. Его мускулистая грудь и живот казались высеченными из камня. Вероятно, у него было семь кубиков пресса вместо шести. Полотенце спустилось низко на бедра, демонстрируя два глубоких углубления, образующих букву V. Оттуда выглядывала густая прядь черных волос. Его руки выглядели как у модели из тех фитнес-журналов. Ноги у него были длинные и худые. Они казались крепкими, но не слишком громоздкими.

За то короткое время, что мы провели вместе, я поняла, что даже когда ситуация становилась неловкой, ему было все равно. Казалось, он принимал ее с удовольствием. Мои глаза бесстыдно изучали его, впрочем, как и его, меня. Капо не пытался отвлечь меня или сделать вид, что не знает, что на меня нашло. Он не помахал бы испорченной сковородкой и не сказал: «ужин, забыла?», он говорил: «Ты не в красном, и ты не в моей постели, так что я знаю, что это значит. Ты еще не готова заняться со мной любовью».

Потом мы либо еще немного изучим друг друга, либо займемся чем-нибудь другим. Мы смотрели фильмы, слушали музыку или говорили о местах, куда мы могли бы поехать, или о том, что мы могли бы сделать с домом позже. Он хотел, чтобы я добавила к нему свой собственный штрих, как только выясню, чего хочу. Но дело в том, что он и так был совершенен. Даже одежда, обувь и украшения, которые он выбрал для меня в шкафу. Все это было моей сбывшейся мечтой.

Может быть, Капо и сам балансировал там - на поверхности. Он еще не затащил меня в самую пучину.

Наконец, я поняла смысл слов, которые я так желала облечь в словесную форму.

— Когда это ты успел вернуться домой?

— Примерно в то время, когда ты читала рецепт лазаньи аль форно... — он посмотрел на растение на прилавке, а затем снова на меня, — Вере II. Кстати, она не очень-то разговорчива.

— Нет, — сказала я, прислоняясь к стойке. А мой взгляд почти каждую секунду перемещался на его полотенце. Он не был возбужден, но при этом полотенце демонстративно оттопыривалось в причинном месте. Я не могла притвориться, что мне не интересно, как это выглядит. Как он выглядел. Будучи полностью обнаженным. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Она хороший слушатель, но не любительница сплетен.

— Есть ли что-то, о чем бы ты хотела поговорить?

— Почему ты спрашиваешь? Неужели, будешь меня слушать?

— Разве не так поступают мужья?

Из моего рта непроизвольно вырвался истерический смешок.

— Может, я ничего и не знаю о том, что такое быть одомашненной, но я знаю, знаю наверняка, что мужчины не умеют слушать. У них такой избирательный слух.

— Избирательный слух, — повторил Капо с подозрением в голосе. — Где ты об этом слышала?

Я улыбнулась.

— На девчачьих посиделках.

Жена Рокко, Розария, пригласила меня присоединиться к ней и женам из клана Фаусти на так называемый девичник. Некоторые были просто подругами, но все они были в основном связаны браком. У Рокко было три брата. Брандо, Дарио и Ромео. Брандо был самым старшим и самым зашоренным. Он едва кивнул, когда я спросила, нравится ли ему футболка в рамке, которую подарила ему его жена Скарлетт.

Однажды я пригласила Кили пойти со мной, но она, казалось, завидовала тому, как хорошо мы со Скарлетт ладили. После этого я больше не приглашала Кили, потому что не хотела, чтобы все стало неловко.

Когда Скарлетт впервые увидела меня, она сказала: «Я же говорила, что увижу тебя снова!» А потом она обхватила меня своими маленькими ручками и крепко обняла. Она была знаменитой балериной и по сравнению с мужем казалась такой крошечной. Я не могла сказать, что в ней было такого особенного, но она заставила меня почувствовать себя легче. Скарлетт заставила меня почувствовать, что я принадлежу их кругу. Она и другие жены заставляли меня чувствовать себя рядом с ними, как в семье.

Девичник всегда проводился в одном из их домов (на следующий уик-энд – в нашем, в здании рядом с пожарной станцией), и это заставило Капо относиться к нему прохладнее. После нашей свадьбы в мэрии он усилил нашу охрану. У меня было три новых Джованни, то есть четыре, и Капо казался... немного нервничал, когда мы выходили на публику.

Хотя вечера, которые я проводила вне стен дома, казались мне веселыми. Мы говорили о книгах, которые читали, некоторые девушки вязали крючком или спицами, и в какой-то момент мы всегда заканчивали разговор о наших мужчинах.

Наших мужьях.

Мой мужчина.

Капо был моим.

От правдивости этих слов у меня перехватило дыхание.

Я была чьей-то женой.

Его женой.

Я коснулась кольца на левом пальце - напоминания. Это не сон.

Капо подошел ближе, прижимая меня к стойке, заключив меня в кольцо своих рук. Его обручальное кольцо звякнуло о мрамор, когда он положил на стойку руки. Я протянула руку и потянула его за кончики влажных волос. Капли стекали по его груди.

— О чем мы говорили? — спросил он.

Я улыбнулась.

— Видишь? Избирательный слух. Девичник... ох, — начала смеяться я. — Ты издеваешься надо мной!

— Тебе нужно прибавить скорость, чтобы не отстать, Бабочка. — Он поцеловал меня в лоб.

Бабочка. Он никогда раньше не называл меня так. Только Марипоса.

— Да, — сказала я мягко. — Если я хочу побегать с одиноким волком, мне нужно поднять ставки.

Рот Капо скользнул от моего лба к носу, его губы были мягкими, но твердыми. Он поцеловал меня в переносицу, запечатлев по одному поцелую с каждой стороны и по одному в центре, прежде чем его губы встретились с моими. Как обычно, я ответила Капо, изголодавшись по его прикосновениям. Мои руки потянулись, чтобы прикоснуться к нему, приблизить его, и я провела ногтями по боку Капо, по ребрам.

От легкого прикосновения он открыл глаза и пристально уставился на меня. Когда мои ногти двинулись к его спине, мои прикосновения стали жестче, Капо издал дикий горловой звук и закрыл глаза. Его язык двигался быстрее, жестче, переплетаясь с моим, и все вокруг меня, казалось, исчезло.

Подняв мои руки, Капо снял с меня футболку, которая была на мне надета; ее цвет напоминал мне глаза Капо. Поцелуй прервался, но только на секунду, недостаточно долго, чтобы вернуть меня к реальности. Руки Капо гладили мои груди, его большие пальцы гладили мои соски. С моих губ сорвался тихий скулящий звук. Мои ногти впились в кожу Капо, желая большего.

Он снова прервал поцелуй, почти яростно, голова моего мужа опустилась, вода с его волос холодила мою разгоряченную кожу. Я с шипением выдохнула, когда его рот заменил один из больших пальцев. Он жестко вобрал мои соски в рот, заставляя мой низ живота сжиматься. Желание между ног нарастало, а тело просило разрядки. Мое нижнее белье было насквозь мокрым.

— Пожалуйста, — сказала я, даже не осознавая, что произнесла это слово. Мне было все равно. — Еще.

— Произнеси мое имя, Марипоса. Имя, которое ты мне дала.

—Il mio capo²².

Его руки быстро расстегнули пуговицу на моих джинсовых шортах. Они соскользнули вниз по моим ногам, и я перешагнула их. Я пнула шорты через всю комнату. Проделала то же самое со своим нижним бельем.

Капо поднял меня, как тряпичную куклу, на стойку, прижав задницей к холодному мрамору.

— Найди опору, — он кивнул на мои руки.

Едва дыша, я заложила руки за спину, положив ладони на стойку. Его губы снова приблизились к моим, и началась прекрасная война между нашими языками. Из моего горла вырвался хриплый стон, и он, казалось, проглотил его. Затем его рот двинулся вниз, я облизнула губы, снова захотев попробовать Капо на вкус; я откинула голову назад и закрыла глаза. Капо лизнул меня от шеи до пупка, потом снова вверх и вниз.

Все мое тело, казалось, вот-вот взорвется. Разлетится на миллион осколков. У саднящей боли меж моих ног не было названия. Даже испытывать голод, казалось, было недостаточно. Мои бедра дрожали от ожидания. Щетина на его лице царапала мою кожу, его язык был полной противоположностью, и влага от волос Капо все еще оставляла прохладный след. Он раздвинул мои бедра еще шире, и когда его рот сомкнулся на мне, мне пришлось сильнее прижаться к стойке, чтобы не упасть.

Да чтоб меня.

Да чтоб меня.

Да чтоб меня.

Никогда еще мне не было так хорошо.

Это чувство было сосредоточено в одной области, где его рот и язык творили свою магию, и она посылала электрические разряды по всему моему телу.

Я сопротивлялась его рту, ни капли стыда, имя Капо было у меня на языке.

— Капо. Мне так, так… — я с шипением выдохнула, когда его рука поднялась и начала крутить мой сосок. — Мне ооочень, ооочень хорошо, il mio Capo²³.

Капо постоянно делал из меня лживую сучку. То, что вытворял со мной Замбони, нанесло мне травму, но всякий раз, когда Капо прикасался ко мне, я отвечала на его прикосновение без страха.

Мое дыхание участилось, я задыхалась. Я тяжело дышала и издавала звуки, которых никогда раньше не слышала. Если он остановится, я сделаю ему больно.

Капо что-то сделал со мной, что-то своим волшебным ртом, который унес меня за край в водоворот чувств, из-за чего я потеряла над собой контроль. Он сильно укусил меня там, внизу. Хватка моих ладоней ослабла, но прежде чем я успела отлететь назад, Капо поймал меня.

Я крепко зажмурилась.

— У меня так кружится голова, — сказала я. — Это нормально?

Он тихо рассмеялся, целуя меня в макушку.

— Ага. Когда это хорошо.

— Так хорошо, — прошептала я. — Так, так хорошо.

Мы остановились на некоторое время, ни один из нас не двигался. Это было самое большое расстояние, которое мы когда-либо преодолевали. И хотя я еще не осмелилась надеть красное белье, я все ближе и ближе подбиралась к огню. Я хотела Капо больше всего на свете, но что-то во мне остановилось, едва не дойдя до конца.

Замбони был главной причиной, но была и другая. Я не осознавала этого до тех пор, пока не переехала сюда и не обнаружила, что борюсь с желанием отдаться ему. Я хотела, чтобы между нами возникла связь, прежде чем я отдам ему свое тело. Любовь не была вариантом, он ясно дал это понять, но это не означало, что все остальное, о чем мы договорились, не могло перерасти в нечто большее.

Более глубокие отношения. Более глубокое чувство близости. Более глубокая преданность.

Может быть, даже более глубокая дружба.

Может быть, я была дурой, но мне нужно было чувствовать от него больше, немного больше тепла, чтобы после того, как все закончится, моя душа не чувствовала себя такой одинокой. Это прозвучало бы как полная чушь, если бы я сказала все вслух, но в глубине души я знала, что это правда. Его холодная натура иногда бывала такой жесткой. Ничто не могло разрушить ее, даже огонь.

Перед смертью Джослин попыталась втиснуть годы в месяцы. Однажды ночью, когда ее ум, казалось, был острее, чем обычно, она сказала мне: «Нет ничего более одинокого, чем проснуться с кем-то, кому ты отдал все, только чтобы понять, что этот кто-то отдал тебе всего лишь половину. Это произойдет, и будет больно, но ты выживешь».

Смогу ли я пережить это соглашение, если это произойдет между нами?

Я могла бы жить без любви, ради которой люди жертвуют своей жизнью и душой в любовных романах и фильмах, и я догадывалась, что в реальной жизни тоже иногда, но могла ли я жить, не чувствуя... взаимности от него?

Ответ не имел значения, только моя реакция на него. Моя преданность ему была высока, как небо. Он добился этого давным-давно, когда мне было пять.

Я буду жить с этим соглашением, но я вряд ли переживу просто секс.

Капо посмотрел мне в глаза, а потом наклонился и поцеловал меня в губы.

— Одевайся.

Он сделал шаг назад, и полотенце превратилось перед ним в вигвам. Его размер не казался... нормальным. Полотенце и то, как он был тверд под ним, оставляли мало места воображению. И я представила себе змею. Огромного питона. Одно дело - предполагать, и совсем другое - видеть его очертания так близко. Он был на расстоянии удара.

Как будто этот гигант впишется в мою Уну.

— Мы совместимы, — сказал он, прочитав мои мысли. — Твое тело было создано для меня.

Я кивнула, глядя ему в глаза. Мои ногти застучали по столешнице. То, что он назвал agitarsi²⁴ на итальянском. Я нервничала. Я остановилась, потому что ему не нравилось, когда я это делала. Капо сказал, что у меня нет причин нервничать. Никогда. Но если бы он впервые увидел то, что я только что сделала? Он тоже будет нервничать.

— Куда мы направляемся? — Мой голос звучал грубо, как будто я кричала. Каждая часть меня чувствовала себя опустошенной, но в лучшем, черт возьми, смысле. Каким-то первобытным образом мне нравилось, что он оставил на мне след, куда глубже кожи. Он коснулся мышц и костей.

— В «Маккиавелло» ужинать. — Он оглядел меня, голую, если не считать кружевного лифчика, сидящую на мраморной стойке. — Но ничто из того, что я сегодня положил в рот, не сравнится с тем, что я только что вкусил, — Капо прикусил зубами нижнюю губу. — Vieni²⁵, — он протянул руку. — Пора одеваться.

Когда мы вошли в хозяйскую спальню, Капо вздохнул и произнес:

— Расскажи мне, почему ты так сильно нервничаешь.

Кроме того, что я только что видела могучего питона? Хотела ему сказать, но промолчала. Лед, который был неотъемлемой его частью, был слишком толстым. Я решила быть честной в другом:

— Ну, парень, который... ну, я не знаю, чем он занимается. Он выбегает тебе навстречу, когда ты приходишь в ресторан. Он был, в некотором роде, груб со мной. Это будет наш первый ужин в его ресторане. — Этого болтливого парня, Бруно, который сказал мне, что раздавит меня, как жука, было трудно забыть. Он напоминал мне Замбони. И то же чувство стыда, словно кислота, пронзило мою душу.

Капо резко остановился, и я чуть не врезалась ему в спину. Капо отпустил мою руку и повернулся ко мне. Я едва не сделала шаг назад, но устояла от этого. Его напряженность иногда могла быть угрожающей, но хорошая вещь в девичнике заключалась в том, что я узнала, что Капо был не просто капо. Все мужчины в этом кругу, казалось, были похожи в этом отношении.

«Стой на своем», сказала мне Скарлетт. «Ты столь же могущественна, как и он».

Ее совет пронесся у меня в голове, но я продолжала воображать оленя, который убегал от волка. Я посмотрела на татуировку Капо, а затем снова на его лицо, благодарная, что он назвал меня Бабочкой, а не добычей.

— Что ты имеешь в виду? — его голос прозвучал сурово. — Довольно подло. Либо да, он был груб со мной, Капо, либо нет, он не был груб со мной, Капо. Между ними нет ничего, Марипоса. Используй все свои слова со мной.

Отлично. Он перебрасывал на мое поле мои же слова с того вечера у Харрисона.

Я вытянула руки перед собой, хрустнув костяшками.

— Все не так просто. Может быть, я делала что-то, чего не должна была. Я не знаю, для чего ты его нанял. Если для того, чтобы отгонять бродяг от окна, чтобы они не пугали клиентов, то нет, он не был злым. Он просто делал свою работу, показывая острые зубы и большие когти. Если он не должен заставлять бедных людей стыдиться того, что они не могут позволить себе стейк в твоем дорогом ресторане, то да, он определенно был груб ко мне. Мелкая душонка. Мудак.

Мгновение Капо изучал мое лицо.

— Зачем ты приходила к «Маккиавелло»? В наш ресторан. Ты что-то вспомнила?

Он убедился, что произнес слово «наш» довольно убедительно, чтобы я считала его бизнес своим. Это было тяжело, когда половину времени все это казалось сном.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет. Я иногда проходила мимо, когда шла на работу в «Хоумран». Снаружи видно, как люди едят. Пахло очень вкусно. Я была голодна, — пожала я плечами. — Никто никогда не выходил с остатками, поэтому я решила, что бифштекс стоит почки.

Капо вздернул подбородок, копируя то, как делала я за пределами его ресторана, когда Бруно доставлял мне неприятности.

— Теперь это имеет смысл. Почему сказала то, что сказала.

— После того как я перестала стыдиться, я разозлилась. Этот парень меня разозлил.

— Ты все время возвращалась.

— Понятия не имею, почему. Ты заставил меня... испытывать любопытство, — я прикусила губу, но остановилась, когда он прищурился. — Ты меня тогда вспомнил?

— Ты показалась мне знакомой, но нет, не совсем. Ты повзрослела.

— Несколько дней, — я слабо улыбнулась. — Это был сущий ад добраться до того момента, в котором я обрела себя.

— Марипоса, — Капо коснулся моего подбородка и нежно поцеловал в губы. Потом он снова взял меня за руку и повел к огромному шкафу.

Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы найти то, что он искал на своей стороне. Несмотря на то, что все было организовано для меня, одежда в повседневном стиле, зимняя, весенняя, летняя и осенняя, мне потребовалось время, чтобы найти вещи.

Я все еще рылась в поисках подходящего костюма, когда Капо сказал мне прийти к нему в кабинет, как только я закончу. На нем был черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком. Он напоминал мне гангстера 20-х годов. Все его костюмы были темными, черными либо темно-синими. По какой-то причине его вид напомнил мне татуировку на его руке - вся черная, за исключением этих электрических голубых глаз.

Некоторым мужчинам это давалось так легко. Десять минут и... готово.

Я вздохнула, раздвигая многочисленные вешалки, пока не наткнулась на красивое черное шифоновое платье. Бахрома на нем напомнила мне каскад воды ночью, края были покрыты серебром, как будто лунный свет касался их. Он был выполнен с эффектом омбре. Прижимая платье к себе, я обратила внимание, что оно было длиной до колена. Платье было стильным и сексуальным одновременно.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы сделать макияж и прическу. Команда Сойера научила меня делать и то, и другое. Я не стала выделять глаза, но использовала помаду кроваво-красного цвета. Я завила волосы, но не сделала пышных завитков. Простые волны. После этого я намазалась кремом, который так любил Капо, и распылила духи. Потом оделась.

Три браслета из белого золота, инкрустированные бриллиантами и сапфирами, и пара подходящих к ним сережек завершали наряд.

— Да чтоб меня, — выдохнула я. Я надеялась, что драгоценности в браслете не настоящие. У меня и так хватало забот с кольцом на левом пальце. Может быть, мне просто отрубят запястье и покончат с этим. Они могут отрубить и уши, если заметят серьги.

Стряхнув с себя шок, это была моя жизнь, я нашла пару черных туфель на высоком каблуке, которые придавали правильный рельеф моим ногам.

Готово.

— Марипоса... — Капо остановился, когда мы встретились в «коридоре» чулана. Это был первый раз, когда я по-настоящему нарядилась с тех пор, как мы поженились. Мне нравилось, как Капо смотрел на меня, как тогда, когда я распахнула халат и показала ему свои прелести в ночь нашей свадьбы в мэрии.

— Что скажешь? — Я слегка повернулась к нему. — Достаточно хорошо?

Я хотела, чтобы Капо гордился мной, когда я буду рядом. Я хотела выглядеть хорошо, нет, сногсшибательно для него. Я никогда не думала, что буду использовать слова «я» и «сногсшибательный» в одном предложении, но все изменилось. Этот человек был так хорош собой, что иногда мне было трудно даже сделать вдох. И он выбрал меня. Девушку со странным шнобелем.

— Sbalorditiva. — Капо прикусил зубами нижнюю губу. — Я горжусь тобой, Марипоса.

Sbalorditiva. Я знала, что означает это слово, и Капо не пришлось переводить. Сногсшибательная. Бывали моменты, когда я не понимала, о чем он говорит, но в некоторых случаях я понимала. Было странно понимать слова, которые я никогда раньше не слышала на другом языке, но каким-то образом знать их значение.

И тут до меня дошла последняя часть его комплимента. Ты заставляешь меня гордиться.

Прежде чем я успела сказать какую-нибудь глупость, Капо поднес мою руку к губам и нежно поцеловал мои пальцы.

— Я не заслуживаю твоего времени или компании, но, несмотря ни на что, они принадлежат мне. На всю мою оставшуюся жизнь. — С этими словами он взял меня за руку, и мы покинули дом.

Машина Капо плавно затормозила на отведенном ей месте перед зданием «Маккиавелло». Капо ездил на своем Мерседесе «АМГ Вижн Гран Туризмо». Автомобиль был весь серебристый и гладкий и выглядел точно так же, как Бэтмобиль. Я чувствовала, что именно к этому он и стремился, поскольку мы жили в похожей пещере, полной летучих мышей.

При нашем появлении несколько человек остановились, чтобы посмотреть. Каждый раз, когда он подъезжал на одной из своих машин, это вызывало переполох. А может, дело было в самом Капо. Он вызвал переполох. Но его впечатляющая коллекция автомобилей, казалось, была единственной слабостью, которая привлекала к нему пристальное внимание. Это не совсем соответствовало его затворническому образу жизни, но я обнаружила, что не могу утверждать в отношении Капо ничего однозначно.

Капо хладнокровно вышел, не обращая внимания на людей, указывающих на его машину, и направился ко мне, чтобы открыть дверь. Перед этим он застегнул пуговицу на костюме.

Я заколебалась, ожидая, что Бруно выскочит. Я не ожидала, что он будет груб со мной, как в прошлый раз - в конце концов, я была женой его капо, - но я надеялась, что он не плюнет на мой бифштекс, когда вынесет его из кухни.

— Прошу, — сказал Капо, протягивая руку.

Я вложила свою в его, и свет окон «Маккиавелло» осветил все мои драгоценности, заставляя бриллианты и сапфиры блестеть на моей коже. Мои каблуки стучали по тротуару в приятном, мелодичном ритме. На этот раз, вместо запаха мусорного контейнера, бьющего мне в нос, его одеколон и мои духи, казалось, плыли в воздухе, лаская его. Чем ближе мы подходили к двери, тем сильнее становился запах бифштекса. Мой желудок заурчал, готовый к тому, чтобы что-то переварить.

— Ты уверен, что мне не придется продавать почку за это блюдо? — пошутила я.

Капо поднял мою руку и крепко поцеловал запястье.

— Думаю, ты продала достаточно. Ты вне рыночной конкуренции, Марипоса. Ты принадлежишь мне. Никто тебя не тронет, и уж тем более такую ценную вещь, как почка.

У двери стоял мужчина, одетый в великолепный костюм, и держал ее открытой.

— Мистер Мак, — кивнул он. — Рад видеть вас сегодня вечером.

— Сильвестр. — Капо кивнул, затем потянул меня вперед, кладя мне руку на поясницу. Его прикосновение было теплым, успокаивающим и таким же твердым, как его поцелуй. — Моя жена, — сказал он. — Марипоса Маккиавелло,

Парень взял мою руку и слегка пожал. Он поздравил меня, назвал Миссис Маккиавелло и повел прочь.

— Сильвестр - вечерний управляющий, — сказал Капо.

Пока мы шли, Капо и Сильвестр разговаривали по-итальянски, и я кое-что поняла. Разговор шел о ресторане. Деловые вопросы. Но я не могла не заметить, как весь персонал смотрит на меня... с тревогой. Посетители были другие. Они смотрели на меня с нескрываемым любопытством.

Кто эта цыпочка, идущая рядом с мужчиной, источающим силу?

Вместо того чтобы сосредоточиться на том дерьме, что происходит вокруг меня, я решаю насладиться этим опытом. Я вспомнила, как сильно хотела попробовать этот бифштекс, и решила сделать свой первый визит незабываемым.

Ресторан был шикарным, как я и предполагала, но в то же время романтичным. Некоторые стены были выложены, как я догадалась, настоящим кирпичом, в то время как другие были выкрашены в темно-красный цвет. Стулья и столы были черными, а в бронзовых канделябрах горели настоящие мерцающие свечи. На каждом столике стояла одинокая белая роза в хрустальной вазе.

Бар находился с другой стороны, в совершенно другой части здания. Насколько я могла видеть, полки были забиты сотнями блестящих бутылок уникальной формы. Это место напомнило мне старые забегаловки, о которых рассказывал мне Папаша. С этой стороны были стены, полностью выложенные кирпичом, зеркально повторяющие те, что были в ресторане. Пол был выложен черно-белым мрамором в полоску. Несколько столиков были расставлены вокруг небольшой танцплощадки.

Мужчины и женщины в дорогих костюмах сидели вдоль бара в старинных кожаных креслах. Некоторые из них были повернуты друг к другу, разговор тек, смех перекрывал тихую музыку. Мужчина в черном галстуке сидел за роялем в углу, играл на нем и напевал.

Запахи... мой рот наполнился слюной. И это был не просто бифштекс. В воздухе витали запахи густых соусов и изысканных вин. В воздухе витал сладковатый аромат. Я принюхалась. Шоколад, и это напомнило мне запах в клубе.

Сильвестр остановился у двери, которая совсем не походила на дверь. Она была кирпичной, в тон стене, и только золотое кольцо торчало наружу. Он распахнул ее, открыв взору огромную комнату. Посередине стоял стол, за которым могли бы разместиться сорок человек.

В комнате пахло очень сладко, опять шоколадом, но еще сильнее, и от свечей в комнате стало теплее. Богаче. Сексуальнее. Бриллианты на моих руках и запястьях смягчились, когда мы вошли. И платье тоже. Шифон, казалось, мерцал, свет ловил серебро и искрился.

Эта комната отражала ресторан, но в меньшем масштабе. Здесь было так интимно. Музыка звучала здесь, доносясь через динамик где-то в комнате. То, что привлекло мое внимание, заставило меня пройти дальше и выглянуть наружу. Это было не окно, а скорее квадратный кусок плексигласа. Мне был виден весь ресторан.

— Мы можем видеть, что происходит снаружи, но они не могут увидеть нас, — сказал Капо, подходя ко мне сзади и глядя в зал.

— Зеркало? — догадалась я. Я заметила это, когда мы только вошли, но на самом деле не придала этому значения. Оно был причудливой формы, с бронзовыми деталями вокруг, но было ли это просто зеркало. Очевидно, нет. Для него это был способ наблюдать так, чтобы никто не знал.

— Ты проницательна, — сказал он.

— Не совсем. Если бы я не видела эту комнату, то, скорее всего, подправила бы свой макияж.

Капо рассмеялся, очень тихо, и его дыхание обдало мою кожу, заставляя мурашки пробежать по моим рукам. Его грудь прижалась к моей спине, и мне захотелось откинуться назад и прижаться к нему головой.

— Для чего ты используешь эту комнату?

— Частные вечеринки, но в эксклюзивном формате.

— Эксклюзивно, — повторила я. — Как для Фаусти?

— Да. — Он развернул меня к столу и пододвинул мне стул, чтобы я присела. Сам же он сел во главе стола и посмотрел на меня. — Так что ты думаешь, Марипоса? Соответствует и это твоим ожиданиям?

— Красиво, — сказала я. — Но сначала мне нужен этот бифштекс, чтобы сказать наверняка.

Капо улыбнулся мне, его глаза в этом свете казались еще более синими. Сапфир, того же цвета, что и на моем запястье.

— Должно быть, приятно быть тобой, — я драматически вздохнула. — У тебя один из лучших ресторанов в Нью-Йорке.

— И у тебя тоже, — сказал он. — И, хотя я наслаждаюсь здешней едой, мое любимое место - пиццерия «У мамы». Но не говори моим тетушкам, когда мы приедем на Сицилию. Они бы мою голову на блюдечке поднесли. Некоторые из рецептов, которые мы здесь используем, принадлежат им, те, которые никогда не меняются. Любой, кто готовит на кухне, должен поклясться хранить тайну. Такую же серьезную, как омерта²⁶.

— «У мамы». — Серьезно? По сравнению с этим? Я бывала в той пиццерии. Там можно было купить огромный кусок за три доллара или комплексный обед - салат, напиток и кусок пиццы - за пять. Это был рай для бедняков.

— А ты там бывала?

— Ага. Я ходила с Кили и Хэрри... — увидев выражение лица Капо, я замолчала. Он прищурил глаза, а линия его губ стала суровой. — Я бывала там.

— Сходим вместе как-нибудь. Возьмем байк. Ты поужинаешь сегодня здесь, а потом мы сравним, когда сходим в пиццерию.

Байк. У него их было их несколько, и он сказал, что прокатит меня на одном из них. Байк выглядел гладким и быстрым. Я сказал ему «конечно» и положила руку на машину. На случайную машину. Капо только усмехнулся. Думаю, он воспринял это как вызов.

В комнату вошла девушка в стильном черном брючном костюме, держа в руке стакан, наполненный золотистой жидкостью. Она положила передо мной салфетку и поставила стакан.

— Приятного вечера, Миссис Маккиавелло.

Она даже не взглянула на меня, и прежде чем я успела что-то сказать, вроде «Что это?», она исчезла.

— Что это? — спросила я вместо этого у Капо. Я видела женщину в баре с одним из них.

Капо пояснил, что это коктейль под названием «Золотой принц». Он думал, что мне понравится, поэтому взял на себя смелость заказать его для меня заранее.

Я сделала глоток и влюбилась.

Осторожно поставив стакан, я игриво спросила:

— Никакого коктейля, названного в мою честь? — Я отпила еще немного. — Это восхитительно.

Капо ухмыльнулся и, когда та же девушка вернулась, велел ей принести ему самый популярный напиток из меню бара. Через несколько минут она вернулась с темно-синим напитком в стакане, на краю которого сидела голубая бабочка. Бабочка была сделана из сахара.

— Серьезно, что ли? — рассмеялась я. — Как ты узнал?

— Похоже, мужчина не может иметь от тебя секретов, — подмигнул Капо. Затем он повернулся к девушке. — Скажи моей жене, как называется этот напиток, Лиза.

— Конечно, мистер Мак. — Женщина по имени Лиза со стильной стрижкой боб повернулась ко мне. — Это наша Марипоса, самый популярный напиток в меню.

Марипоса была сладкой. Честно говоря, я не могла решить, какой из них мне нравится больше. А затем в комнату один за другим начали входить многочисленные официанты, доставляя поднос за подносом, наполненные едой. К тому времени, как они закончили, весь стол был заполнен дымящимися блюдами. Казалось, что он заказал каждое блюдо из меню.

— Как же мы все это съедим? — Я оглядела наше личное пиршество. — Мы еще кого-то ждем?

— Ты можешь попробовать все, что угодно. — Он небрежно махнул рукой, как будто здесь не было ничего особенного. — Я попросил их сделать это по-семейному. Таким образом, мы можем пробовать все, что захотим.

— Понимаю. — Мое тело разогрелось от выпитого спиртного. — Но здесь слишком много еды. Я не хочу, чтобы они...

Он взял меня за руку и сжал ее.

— Потом мы отдадим их нуждающимся. Я прикажу нашим людям упаковать их. Чтобы ничего не пропало.

— Хорошо, — я кивнула. — Давай поедим.

Пока мы ели, разговор шел непринужденно. Это был пир, достойный королевы. Именно так Капо заставлял меня себя чувствовать. Он посоветовал мне попробовать понемногу из всех тарелок. Бифштекс стоит почки, но, честно говоря, то, ради чего я ранее думала, что пожертвую своим драгоценным органом, было на втором месте. Я влюбилась в блюдо из пасты, наполненное сливочным соусом и лимонным крабовым мясом. Оно стоило почки и пинты крови.

Капо даже покормил меня после того, как я заставила его попробовать из моей тарелки. Я была в настоящем гастрономическом экстазе, что даже не думала о том, что он ел здесь раньше или владел этим местом. Мы были только вдвоем, весь остальной мир молчал, хотя они постоянно проходили мимо смотрового стекла. Было так много людей, которые пытались смотреть на себя, когда проходили мимо, по-настоящему не желая, чтобы другие их видели.

Капо хрипло рассмеялся, когда я назвала это окно подзорной трубой.

После перемены основных блюд он предложил потанцевать, так как просил, чтобы десерт подали через некоторое время после ужина. Танцы в этом месте отличались от того, как люди танцевали в клубе. Заиграл джаз-бэнд, аккомпанируя женщине, которая пела птичьим голоском. Капо научил меня нескольким шагам, так как я понятия не имела, что делаю. Он был мягок и оказался удивительно хорошим учителем.

Я знала, что всегда буду помнить, как много смеялась в тот вечер.

— Где ты научился так танцевать? — Спросила я, почти задыхаясь, когда Капо снова отодвинул мой стул в этом эксклюзивном месте. Я была удивлена, что стол все еще ломился от еды. Я подумала, что после того, как он упомянул о десерте, нам скоро его принесут.

Капо снова сел.

— Моя мать.

— Ты о ней почти не говоришь. — Капо редко говорил о своей семье. Я знала, что его дед живет в Италии, и у него были дядя (так как упомянул, что тот знает о тайной пожарной части) и тети (так как упомянул их в ту ночь), но кроме этого, он не поднимал тему своей семьи.

— Она умерла, когда я был моложе.

— Похоже, у нас есть кое-что общее, — сказала я.

— Похоже на то.

Наши взгляды встретились. Медленно, о, так медленно, он наклонился ближе и поцеловал меня в губы. Когда я открыла глаза, Капо смотрел на меня с выражением, которое я не могла объяснить. Когда несколько официантов снова вошли, я откинулась на спинку стула, чувствуя легкое головокружение.

— Мистер Мак? Вы готовы к тому, чтобы я прояснил...

Да чтоб меня. Это был Бруно. Я даже не заметила, как он вошел в комнату. Я предположила, что Капо дал ему выходной на этот вечер, а может быть, он работал только днем. Капо сказал, что Сильвестр был его вечерним управляющим. Днем я видела только Умника. Я никогда не приходила сюда вечером. Вместо красивого костюма, как обычно, на нем был костюм уборщика. Что-то красное размазалось по его лбу.

При виде меня он остановился как вкопанный. Хоть я и была в красивой одежде, с дорогими украшениями на пальцах, запястье и ушах, он узнал меня. Шок в его глазах появился и исчез в мгновение ока, а затем сменился холодом.

Он хорошо это скрывал, когда Капо назвал его имя, а потом представил меня как свою жену.

Бруно вытер руки о грязный фартук и хотел было протянуть руку, но Капо покачал головой, поднеся стакан к губам, и даже не взглянул на мужчину.

— У тебя грязные руки. Слишком грязные, чтобы прикасаться к моей жене.

Мои щеки вспыхнули, и я отвернулась. Я знала, что делает Капо. Я ненавидела это. Это только привлекло внимание к тому, как я тогда была унижена.

— Конечно, мистер Мак, — сказал Бруно. Его голос был тихим. — Я не думал, — затем он понизил голос: — Я хотел бы поговорить с вами о моем положении. Я не знаю...

— Я ужинаю с женой, — оборвал его Капо. Он сделал еще глоток виски. — О делах поговорим позже. Прямо сейчас у тебя есть работа. И ты здесь для того, чтобы убрать со стола. Я хочу, чтобы он был безупречен. После того, как ты поможешь Эмилио собрать остатки. Там найдешь на улицах самых голодных людей и накормишь их.

— Да, сэр. — Бруно начал убирать все, что мы ели, и я старалась избегать его взгляда и близости, когда он подходил, чтобы взять тарелку или столовое серебро.

Мне было так чертовски неловко, что мне захотелось пнуть Капо в голень своими острыми каблуками за то, что он сделал. Кем он себя возомнил? Королем Нью-Йорка? Он не должен так реагировать, когда кто-то был груб со мной. Кроме того, это заставило меня чувствовать себя еще хуже. Все стало слишком очевидным, и лишь убедило Бруно, что он добрался до меня. Он заставил меня почувствовать себя маленькой. Незначительной.

Всякий раз, когда входил официант, Капо отпускал его. Он хотел, чтобы Бруно справился со всем сам, пока я буду сидеть и смотреть, как будто от этого мне станет легче.

После того, как все тарелки были убраны, а Бруно тщательно вытирал поверхность, полируя причудливый стол, он подошел ко мне так близко, что я почувствовала запах мусорных баков на нем. Пропущенная крошка упала мне на колени, и он извинился, но, когда я встретилась с ним взглядом, Бруно окатил меня презрением. Когда я взглянула на Капо, он снова смотрел прямо перед собой, прикусив нижнюю губу.

Секундой позже Капо вскочил со стула, под тяжестью его веса стул опрокинулся, и он прижал Бруно к стене. Несколько официантов вошли с десертами, Сильвестр сразу за ними, и когда он заметил, что происходит, он прогнал официантов и закрыл дверь. Официанты и Сильвестр сгрудились в темном углу, наблюдая.

Я стояла, сжимая пальцы, не зная, что делать.

Капо говорил тихо, но при этом каждое его слово было четким. Он говорил Бруно, что знает, что он сделал со мной, когда я была на улице, и, когда он убирал со стола, и, если он когда-нибудь увидит, как тот пялится на меня, Капо сделает так, что от него не останется ни кусочка.

Я взглянула на официантов. Никто из них даже не смотрел на меня. Неудивительно. Они были слишком напуганы.

Не издав ни звука, я выскользнула из комнаты, миновала столовую и бар и вышла через парадную дверь. Джованни появился из ниоткуда, призывая меня подождать Капо, но я отказалась. Я не останавливалась, пока Капо не схватил меня за руку и не заставил остановиться.

Его глаза почти светились в темноте, выглядя убийственно.

— Куда, черт возьми, ты собралась?

— Я не знаю! Но мне нужно немного личного пространства.

— Личного пространства, а?

Капо взял меня за руку, отводя в сторону от пешеходов. На углу был спорт-бар, где вдоль стен стояли телевизоры с различными играми. Один телевизор показывал новости.

Я выдернула руку из его хватки, когда мы оказались в стороне.

— Пространство, Капо. Тебе нужно определение этого слова? — Проклятый Каспар! Его определяющая оговорка достала меня.

Капо отступил на шаг, свирепо глядя на меня.

— П-р-о-с-т-р-а-н-с-т-в-о, — он произнес это слово по буквам. — Расположение (двух или более предметов) на расстоянии друг от друга. Я очень хорошо знаю, что означает это слово, Марипоса. Чего я, черт, не знаю, так это зачем тебе оно понадобилось.

— Задница, — сказала я. — Ты знаешь определение этого слова?

— Ты испытываешь мое терпение.

— О-о-о-о, — хотела сказать я, но промолчала. — Ты меня смутил! — крикнула я. — Никто, даже Бруно, никогда не заставлял меня чувствовать себя таким ничтожеством. — Я начала ходить по кругу, крутя обручальное кольцо на своем пальце. — Я ничем не лучше тех людей, которые работают на тебя, а теперь они даже боятся взглянуть на меня! Они ведут себя так, будто я кто-то. Когда я - никто. Я не... — я вскинула руку. — Я не ты. А этот придурок Бруно? Ты фактически сказал ему, что он обидел меня!

— Так и было.

— И что? Он этого не знал! По крайней мере, до сегодняшнего вечера!

— Как твой капо, — рявкнул он, — я защищаю тебя. Если кто-то дотронется до одной из девушек в клубе, будут последствия.

Я не одна из твоих подчиненных, я - твоя жена! - вот что мне хотелось закричать. Но секунду спустя я поняла, как неправильно было так думать, не говоря уже о том, чтобы говорить с ним о своих чувствах. Это была ложь. Он был моим капо. Я даже выгравировала это напоминание на кольце, что у него на его пальце, чтобы доказать это.

Капо продолжал, не теряя ни секунды.

— Большинство людей знают это очень хорошо, но есть и те, до кого не доходит. Ты моя жена. Твоя плоть, кровь и каждая твоя косточка принадлежат мне, как и твои чувства. Кто-то причиняет тебе боль. Считай, что они причинили боль мне. Capisci²⁷? Я беспокоюсь только о тебе. И всегда помни об этом, Марипоса. Лучше, чтобы тебя боялись, чем любили, если ты не можешь быть той, кого боятся и любят одновременно. Люди будут бояться тебя. Почему? Они видят, что я стою у тебя за спиной. Я не прячу голову в песок. Я не прогибаюсь. Я не встаю на колени ни перед кем на этой бренной земле.

Я на секунду отвела взгляд от Капо. Мой взгляд упал на татуировку на его руке. Все, что он только что сказал, внезапно обрело смысл - почему Капо нанес эту татуировку на свое тело. Я не прячу голову в песок. Я не прогибаюсь. Я не встаю на колени ни перед кем на этой бренной земле. Это был мой муж. В этом был весь он. Капо никогда не делал ничего такого, что заставило бы меня поверить в обратное.

— Все теперь знают, на ком именно ты женился, — прошептала я. На девушке с улицы. Девушка, которой нечего предложить, она только может брать. Никто не знал об этой договоренности, поэтому со стороны все выглядело именно так.

— Марипоса, — сказал он. — Вот на ком я женился. Девушка, именем которой я назвал коктейль в меню, прежде чем она появилась на пороге моего заведения.

— Ты назвал коктейль в мою честь еще до того, как мы поженились?

— Он первым появился в меню. Остальные я не называл.

— Кто так поступает?

— Это напоминание.

И снова я не смогла прочесть выражение его лица. Он все еще злился, но часть льда растаяла. Когда я больше не могла выдерживать пристальный взгляд Капо, я отвернулась от него, уставившись в окно спортивного бара. Я сощурилась, читая бегущую строку новостной ленты внизу экрана.

Срочная новость.

На экране вспыхнула картинка.

Квиллон Замбони найден мертвым.

Задушен.

Он умер от асфиксии.

У меня перехватило дыхание.

Рукой Капо коснулся моего плеча, и я посмотрела на него. Капо убрал мою руку от лица. Я закрывала ей рот.

Люди будут бояться тебя. Почему? Они видят, что я стою у тебя за спиной.

Мой муж был большим злым волком, рычащим на любого, кто подходил слишком близко. Я забочусь только о тебе.

Я с трудом сглотнула, чувствуя, как мое горло сжимается, но воздух вокруг меня двигался, проникая в мои легкие.

— Капо. — Его имя прозвучало уверенно, хотя я чувствовала что угодно, только не уверенность. — Ты знаешь парня по имени Мерв?

— Знал. Не близко. — На этот раз Капо отвел взгляд и посмотрел на экран без всякого выражения. — Я должен был тебе сказать. Вера II на самом деле Вера I. Она была приветственным подарком. Эти растения. Кажется, у них стальные корни.

Я глубоко-глубоко вдохнула, выдохнула и вложила свою дрожащую руку в его твердую ладонь.