Беспринципный

18
МАРИПОСА

Капо спал, когда я вошла в спальню, прислонившись к массивной спинке кровати, с ноутбуком на коленях. Я на цыпочках подошла к нему, все еще натирая руки сладко пахнущим кремом. Я старалась быть максимально бесшумной, чем ближе к нему подходила. Спал он чутко. На самом деле, я не могла припомнить, когда Капо засыпал первым. Обычно я была первой, и каждый раз, когда я просыпалась ночью, он все еще бодрствовал.

В Италии, однако, я спала всю ночь. Но я по-прежнему уверена, что Капо мало отдыхал.

Его волосы все еще были влажными после душа, от него пахло океаном, и я с трудом удержалась, чтобы не протянуть руку и не коснуться его лица. Во сне он был не мягче, а более расслабленным. Если не считать хмурого взгляда. Это было заметно только тогда, когда он отдыхал, как будто ему приходилось бороться, чтобы стереть это со своего лица, когда Капо контролировал себя. Я как-то сказала Капо, что у него появятся преждевременные морщины, если он будет продолжать в том же духе, но он только покачал головой и сказал: — Шрамы меня не беспокоят. Они лишь означают, что я заслужил свое место в этом мире.

Я сделала еще один шаг вперед и потянулась к компьютеру, удерживая его двумя руками, чтобы сдвинуть ко мне и подальше от него.

— Как будто какой-то сторожевой волк, — прошептала я.

Когда я собралась отодвинуть компьютер, Капо схватил меня за руки.

— Я не сплю. Я даю немного отдохнуть глазам.

Если бы кто-нибудь другой сказал нечто подобное, я бы рассмеялась и сказала: Ага, конечно. Но я ему поверила. Капо всегда был настороже.

Он медленно открыл глаза, затем перевел взгляд на красный шелк на моем теле.

— Я готова, — прошептала я. Несмотря на то, что мой голос был твердым, каждая частичка меня дрожала, как будто мне было холодно, что заставляло меня чувствовать себя почти... больной. Внутри меня нарастал жар.

Душ мало чем помог. После того, как Капо ушел, он оставил меня в огне, и даже холодная вода не могла потушить его. Моя защита была полностью уничтожена, опустошив меня. Пустота требовала, чтобы его прикосновение заняло место страха, который мешал мне сделать это с ним раньше. Неважно, были мы женаты или нет, случилось это неделю назад, в первую брачную ночь или на следующий день. Я знала, когда настанет время.

И оно настало.

Капо смотрел мне в глаза пару секунд, а затем бросил компьютер на сумку рядом с кроватью и соскочил с кровати, налетев на меня своим телом. Я думала, что Капо будет нежен со мной, но все было наоборот. Грубо. Его губы открыли новое сражение с моим ртом, в то время как руки Капо сжались в кулаки в моих волосах, держа меня так близко, будто я его вторая кожа. Может быть, у меня лопнула губа. Или его.

Мои руки нащупали открытый участок его кожи, которого я могла коснуться, поцарапать, возвращая то, что он мне отдавал. Когда я провела ногтями по обнаженной спине Капо, он зашипел, и его прикосновения стали еще грубее.

Моя спина ударилась о стену, и поцелуй прервался, но губы Капо продолжали свою работу. Щетина на его лице обожгла мою кожу, когда царапнула меня. Его зубы сжались. Он облизнул губы языком. Капо приподнял мои груди, заставляя их выскочить из шелка, и когда он взял мой сосок зубами и прикусил, мои колени почти подогнулись. Меня будто ударили промеж ног.

— Ты пришла ко мне в rosso⁴⁰, — сказал Капо, жадно прижимаясь губами к моей коже, обхватив ладонями мою задницу. Его пальцы впились в мою плоть, удерживая меня прижатой к нему. Его эрекция была твердой против моей мягкости. Интересно, как она будет ощущаться у меня между ног? Как он будет чувствовать себя надо мной, во мне, вокруг меня. Пируя мной. Если я думала об этом слишком долго, это заставляло меня нервничать, но пойманная в нужный момент, я не желала ничего, кроме моего мужа.

— Ты хотел огня, — с трудом выдавила я. Капо повернул мою шею в сторону, и я зашипела, когда он укусил и пососал кожу. — Sono tuo, Capo. Я твоя, босс.

— Обними меня руками за шею и обхвати ногами.

Я так и сделала, и Капо поднял меня, положив руки мне под зад. Мы целовались, когда он увлек меня к кровати. Оказавшись там, Капо усадил меня, его глаза были такими же жадными, как его рот и пальцы.

—Ты такая чертовски красивая, — он прикусил зубами нижнюю губу. — Mia Марипоса.

Я поставила ноги с каждой стороны от него, прямо над его бедрами, и как только нашла подходящую точку опоры, сняла с Капо штаны. Я никогда не видела ничего более эротичного — этот мужчина стоял передо мной полностью обнаженным.

Когда он начал медленно приближаться к кровати, я немного отодвинулась, освобождая ему место. Губы Капо снова приблизились к моим, в то время как две его сильные руки были будто прутья решетки по обе стороны от моей головы. Капо покусывал, лизал и дразнил. Затем его рот двинулся вниз, язык прокладывал маршруты по моей коже. Капо отодвинул красный шелк, и мое тело, мои груди оказались в его власти. Я прижалась к губам моего мужа, желая большего.

Боль между ног умоляла о том, чтобы ее уняли. И я не осознавала, что хнычу, двигая бедрами вверх, пока его рука не потянулась вниз и не коснулась меня там. Капо прошептал что-то по-итальянски насчет того, что я готовая, мокрая и горячая. С моих губ сорвался звук, который я не могла контролировать. Мне было все равно. У меня не было стыда.

В том, что произойдет между нами, не будет ничего постыдного. Он убил весь стыд.

Чем больше я отвечала Капо, тем больше он, казалось, хотел меня. Когда я издавала звуки, его прикосновения становились жестче, или его рот кусал или сосал. И когда Капо сорвал с меня белье и швырнул его через всю комнату, оно затрепетало, как бабочка, которую подожгли в темноте.

Капо откинулся назад, рассматривая мое обнаженное тело темными, как сапфиры, глазами.

— Не останавливайся, — выдохнула я. — Пожалуйста.

Его рука скользнула вверх по моему телу, его пальцы ласкали мои соски. Мягкое «ах» сорвалось с моих губ, и я приподняла бедра, умоляя его двигаться дальше на юг. Его глаза опустились на мою Уни, а затем Капо мягко раздвинул мои складочки, давая себе полный доступ. Когда Капо начал прикасаться ко мне, он наблюдал. Он наблюдал за тем, что делает со мной, а потом следил за выражением моего лица. И когда его рот прижался ко мне, как это было раньше, я закричала от удовольствия. Я была так близко. Так близко к тому, чтобы быть расколотой на части его языком. Но мне хотелось большего. Я жаждала его всего, как никогда прежде.

— Сделай меня своей, Капо, — сказала я, задыхаясь.

Капо склонился надо мной, держа член в руке и поглаживая его.

— Это то, чего ты хочешь?

— Dominami. — Я сделала глубокий вдох и медленный звучный выдох. Доминируй надо мной.

— Ti domino⁴¹. — Его голос был низким и грубым. И я никогда не хотела бы забыть выражение его лица. Капо терял контроль, хотя, так или иначе, он держал все в этой спальне под своим тотальным контролем. — Одно слово, Марипоса.

— Ты, — с трудом выдавила я. — Внутри меня.

— Это три слова.

— Да. Да. Да. Да. Да!

Капо опустился вниз, и я раздвинула ноги, чтобы принять его, когда он вошел в пространство между нашими телами. Я почувствовала, как его кончик приблизился к моему входу, и почти приподняла свой зад, отказываясь ждать еще секунду. Я хотела почувствовать, как он прижимается к этому месту, которое превратилось в комок непрекращающейся боли.

Его лицо было близко к моему, и Капо лизнул меня до самого уха.

— Будет больно, — прошептал он.

«Иногда стоит проливать кровь за все хорошее, что у нас есть», - хотела сказать я, но промолчала. Не говоря ни слова, я притянула его ближе, мои ногти впились в его спину, выпуская капли крови.

Кровь за кровь.

Ярость, с какой я это проделала, заставила Капо начать двигаться. Он медленно вошел в меня, его член растягивал меня, все удлиняясь, и я не была уверена, будет ли мне от этого приятно, но я хотела этого. Я хотела, чтобы он наполнил меня, двигался сильнее, быстрее. Я хотела, чтобы он отправил меня за грань.

Капо вошел еще глубже, и я с шипением выдохнула. Боль. Так много боли. Жжение, будто внутри меня разгорелась спичка. Я была близка к тому, чтобы закричать, заставляя Капо вынуть его, но затем он вошел еще глубже, и боль утихла, сменяясь удовольствием. Он прорвался сквозь меня, вышел за пределы и переместился в пространство, которого никто никогда не касался прежде. Странный звук, нечто среднее между криком и тихим всхлипом, сорвался с моих губ. Та точка, которой Капо продолжал касаться, то чувство, которое она порождала, было не похоже... ни на что, что я когда-либо чувствовала раньше.

— Вот так, mia Марипоса. — Голос Капо был сдавленным, когда он проскользнул еще глубже, каждый дюйм его тела давил на меня. — Расслабься. Твою же мать. Ты такая узкая.

Его веки были прикрыты, как будто Капо был пьян. На лбу у него прорезались морщины. Его рот был приоткрыт, и из его горла вырвался дикий звук. Я хотела, чтобы Капо сделал это снова. Это заставило меня почувствовать себя сильной, такой же пьяной, как и он. Он сделал это из-за меня.

Капо начал двигаться немного быстрее, входя и выходя из меня, и в то же время его рука опустилась вниз, между моих ног. Он провел той же рукой по груди, по сердцу, и на нем осталось пятно ярко-красной крови, цвета шелка, который был сорван с моего тела.

Столько чувств нахлынуло на меня разом.

Вот оно. То, что мы делали.

То самое. Эта часть меня по-прежнему принадлежала мне, и я отдала ее этому человеку. Моему мужу.

Капо положил мою руку себе на сердце, где было пятно крови.

— Мы дали обет, — сказал он по-итальянски. — Но не такой. Это же кровная клятва между нами. Между нашей плотью. — Капо вышел из меня, а затем вошел снова, выбив из меня весь дух. — Теперь ты принадлежишь мне во всех отношениях, Марипоса.

Было бесполезно бороться с чувством, с которым он подавлял меня. Не было места, чтобы двигаться, прятаться, чтобы убежать от него и напряжения, и если я не поддамся давлению, оно расколет меня надвое. Я не могла сдержаться. Волна интенсивного удовольствия захлестнула меня, и я отпустила ее, отдаваясь ощущениям. Для него. Мои ногти впились в кожу Капо еще сильнее, моя спина выгнулась, и я закричала. Казалось, он проглотил мое удовольствие, даже не прикоснувшись губами к моим.

Все мое тело дрожало, высасывая из меня все, кроме него. Боль, все еще жгучая боль присутствовала, но удовольствие пронзило каждую частицу другой, новой меня, шок от этого был так велик, что, казалось, мое сердце остановилось.

Капо двигался еще быстрее, издавая звуки, которые я впитывала, как горькое вино или сладкий яд. Только время покажет, был ли он моей спасительной благодатью или моим злейшим врагом. С ним не будет ничего наполовину.

Капо вошел еще глубже, и я снова закричала, такая чувствительная после того, что он только что проделал со мной.

Мы уже обсудили детали защиты. Все зависело от меня. Я хотела детей - и это его устраивало. Если я не хотела детей — это тоже его устраивало. Это был мой выбор, который я должна была сделать. Я решила подождать с контролем рождаемости, когда доктор попросил. Не знаю почему, но в первый раз я не хотела никаких барьеров между нами.

Будь, что будет.

— Марипоса, — прорычал Капо мое имя, и через секунду его голова откинулась назад, рот приоткрылся, и он крепко зажмурился. Все его мышцы напряглись, а затем он излился внутрь меня. Я чувствовала, как мое желание, моя кровь и его семя смешиваются вместе.

Он не вырывался из меня. Не сразу. Капо посмотрел на меня сверху вниз. Я подняла на него глаза. Он поцеловал меня в переносицу, заставляя закрыть глаза.

Боль между ног стала настоящей, не от желания, а от того, что мы только что сделали, и каждая частица меня, казалось, саднила. Мне сразу стало больно. Когда он вышел, я вздрогнула, как будто он вытащил нож из чувствительной плоти, внезапно почувствовав себя одинокой и холодной.

Истекающей кровью.

Вместо нас двух, я чувствовала, что мы были одним целым.

Эта связь заставила меня почувствовать… Что там говорил священник? И эти двое станут одной плотью. Так что их уже не двое, но один. И просить об этом снова тоже не было никакой возможности. Я не была уверена, что смогу двигаться. Или как я справлюсь с этим позже, или позже сегодня вечером, если он захочет. Это было так... проникновенно, и не только физически.

— Марипоса, — Капо внимательно посмотрел на меня. — Это нормально, когда в первый раз больно. И кровит.

— Я знаю. — Простыни подо мной были пропитаны кровью. Когда я спросила своего врача, чего ожидать в первый раз, она сказала мне, что кровь - это нормально. Ненормально, когда нет крови. Все были разные. Она рассказала мне обо всех обстоятельствах, так что я не удивилась.

Капо поцеловал меня в губы.

— Используй все слова.

«Я не ожидала, что буду чувствовать себя ближе к тебе», - вот что мне хотелось сказать. Я не ожидала такого… связи, прорастающей в меня так глубоко так скоро.

Весь страх, который я испытывала в беседке, увитой виноградной лозой, был вызван не страхом секса, а эмоциональными струнами, с которыми он был сопряжен. Струны пугали меня до чертиков, потому что я была замужем за человеком, который испытывал сильное отвращение к любви. Даже если бы я хотела этого, а я этого не хотела, это никогда не могло бы произойти таким образом.

— Тебе было... хорошо? — Я прикусила губу, не желая делиться своими более глубокими страхами. Вместо этого я выбрала более поверхностный.

Возможно, это было глупо, но я хотела, чтобы Капо тоже наслаждался мной. Хотя мы никогда не обсуждали его историю подробно, у такого мужчины, как он, вероятно, было много женщин. Такие женщины, как Джиджи, и хорошенькая секретарша Рокко, Джада.

— Такая невинная, — подумав, произнес Капо по-итальянски, а потом ответил по-английски. — Я бы сказал - огонь. И ты его принесла. Ту его разновидность, что поглощает воду.

— Пока нет. — Я застенчиво улыбнулась, сама не зная почему. — Я не знала, чего ожидать… сегодня вечером. Теперь, когда я это знаю...

— Ты меня доконаешь.

— Я? — Я приподнялась на локтях, приближаясь к его лицу. — Доконаю тебя?

— Ты даже представить себе не можешь, — прошептал Капо, — того, что делаешь со мной. — Он опустил глаза и погладил мое бедро, покрытое следами засохшей крови. — Vieni, пойдем. Я вымою тебя в душе, la mia farfalla⁴². А потом мы примем ванну. Это поможет расслабить мышцы.

Не спрашивая, Капо поднял меня с кровати, мы оба все еще были голыми, и понес в ванную. Приняли душ вместе, и я заснула, положив голову ему на грудь, его пальцы ласкали мою спину в этом восхитительном узоре «С», в тепле ванны.

Я не слышала ничего, кроме стука его сердца, бьющегося у моего уха. Я не чувствовала ничего, кроме запаха его кожи. Я не чувствовала ничего, кроме Капо.

Я так и не научилась плавать (и не могла вспомнить, как ездить на велосипеде), но знала, каково это - быть погруженным под воду в ванне. Звуки доносились эхом, такие близкие и в то же время такие далекие. Но чем ближе к поверхности, тем отчетливее становились звуки.

Звуки приближающихся машин. Фоновая музыка. Уста, глаголющие истину. Легенда гласит, что если ты поддашься лжи, то сунешь туда руку, и ее откусят. Снова музыка. Смех. Посмотрим, как ты это сделаешь. Более высокий голос. Женский. Конечно. Более глубокий голос. Мужской. Снова музыка. Сумрак. Сумрак. Сумрак. Крики. Привет. Ах ты, зверь!

Мои глаза медленно открылись. Где я находилась?

Те же вещи. Те же запахи.

Все еще на скрытой вилле.

Я зевнула и потянулась, сознание резко проснулось, и звуки на заднем плане обрели форму в моем сознании. Кино. «Римские каникулы» с Одри Хепберн и Грегори Пеком. Мы начали его смотреть, и я, должно быть, заснула.

Со дня нашей свадьбы прошло два дня, и я все время чувствовала блаженную боль и усталость. Я дремала, когда могла. Потом я просыпалась, Капо целовал меня или прикасался ко мне, и мы снова занимались этим.

— Ты пускаешь пузыри ртом, когда спишь.

Несмотря на то, что мой мозг был включен, мои глаза медленно открывались. Я моргнула, глядя на него. Капо стоял, опершись на руку, его идеальный бицепс сжался в тугой узел, и смотрел на меня.

— Ты наблюдал за тем, как я сплю? — Мой голос был грубым, почти рваным. У нас были классные моменты.

Капо ухмыльнулся, и я толкнула его в голую грудь. Он удерживал мою руку там, посасывая указательный палец.

— Это так жутко, Капо. Как будто ты преследуешь меня во сне.

— В твоих снах. — Капо усмехнулся, звук вышел хриплым и низким.

— И что это ты имеешь в виду? — Я прищурилась на него. — Я о том, что пускаю пузыри.

— Вот так. — Он вытянул губы, используя воздух, издавая мягкий хлопающий звук, когда его губы приоткрылись, а затем он расслабил их, а затем сделал это снова. Как будто он не мог контролировать свои губы, и легкий толчок воздуха продолжал делать «пузыри».

Мой смех взвился к потолку.

— Должно быть, я тону во сне. Или, может быть, я наполовину рыба.

— В последнее время ты крепко спишь.

— Когда я сплю, — улыбнулась я.

Капо наклонился и нежно поцеловал меня. Я издала мычащий звук, и он обхватил мою грудь, как будто взвешивал ее в руке. Я не могла вспомнить, когда в последний раз носила одежду.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, Капо. — Мой голос прозвучал мягко, так же мягко, как и поцелуй.

Я пришла к выводу, что, кроме случайных поцелуев, в Капо Маккиавелло не было ничего мягкого. В первый раз мы сделали это нежно. И мне это нравилось. Мне нравилось, когда он чуть не разорвал меня надвое. Мне нравилось, когда оргазмы, которые он дарил мне, были настолько сильными, что начиналось головокружение. Днем и ночью у меня кружилась голова.

— Ты знаешь все, что стоит знать.

— Только не твое сердце.

— Всему свое время.

Я кивнула и осторожно коснулась шрама на его горле. Я никогда не оставляла свою руку там надолго, но иногда мне хотелось узнать, как он его получил. Как это произошло. Я никогда не спрашивала, но даже если бы и спросила, Капо, похоже, не был готов делиться этим со мной. Иногда, когда я касалась или целовала его там, его мышцы напрягались.

—Ты многое ставишь на кон, но я хочу кое-что, что не входит в сделку, Капо.

— Что-то отданное без условий.

— Ага.

— Границы существуют не просто так, Марипоса.

— Ты не говорил, что мы не можем ничем делиться. Ты только сказал, что со временем отдашь мне сердце и все его вены. Как я и говорила, что в свое время отдам тебе свое тело. Что я и сделала.

Он вздохнул.

— Двадцать гребаных вопросов.

— Ох! Тогда, перейдем к первому.

— Я согласия не давал, Марипоса.

— Но ты и не сказал «нет». И ты вроде как согласился. Ты говорил…

Капо зажал мне рот ладонью, и я попыталась укусить его, но у него не хватало жирка на ладони.

— Я знаю, что говорил.

— Десять вопросов, — мой голос звучал приглушенно.

Он отпустил мой рот.

— Два.

— Два? Это по одному на каждого. Тебе жалко? Это значит быть закрытым. Ты не стеснен в деньгах, тогда почему не разговорчив.

— Слова стоят больше, чем деньги.

— Слова можно говорить свободно, Капо. Это мне ничего не стоит. Понимаешь? Там нет маленького человечка, бегающего с коллекционной банкой и кричащего: «Табличка! У тебя есть табличка! Там нет таблички для слов».

— Оба вопроса для меня, и я уверен, что это будет мне дорого стоить.

— А для меня у тебя нет вопроса? — Это было почти правильно. Капо знал обо мне все. А чего он не знал? Но это не имело значения. Мне было скучно. Все, что я делала, - это выживала. До него у меня даже секса не было.

Мгновение он изучал мое лицо.

— На самом деле. У меня есть вопрос.

— Только один?

— Uno⁴³.

Ладно, я мысленно потерла руки, как злодей в романтическом романе. У меня был козырь.

— Что касается одного твоего вопроса обо мне, то я могу задать тебе больше двух, если они не пересекают никаких невидимых границ. И я отвечаю последней.

— Двадцать гребаных вопросов, — он вздохнул. Затем Капо наклонился и взял мой сосок в рот, и так как его язык делал со мной действительно волшебные вещи, я прижалась к нему. Мой низ живота сжался, и сразу же боль между ног заставила проснуться мою чувственность. Капо сильно укусил меня, и я потянула его за волосы. Он внезапно отпустил меня.

— Спрашивай.

— Что? — Я тяжело дышала. — Сейчас?

Он усмехнулся и велел мне перестать дуться.

— Ты сама этого хотела. Играть в эту нелепую игру в информационную охоту.

— Верно, — я приподнялась, опершись на локоть, и посмотрела на него. Мои соски покалывало, жаждя трения о его грудь, но я не сдавалась. — Ты когда-нибудь был влюблен?

— Нет. Следующий.

— Подожди. Подожди, — я подняла руку. — И это все?

— Нет? — он прищурился, глядя на меня. — Этот вопрос заслуживает не более чем ответа «да» или «нет».

Я махнула рукой, отмахиваясь от его резкого тона.

— Какой твой любимый цвет?

— Золотой.

Некоторое время мои вопросы продолжались в том же духе. Я запомнила основные вопросы, потому что после первого я знала, что он скажет, что я споткнулась о какую-то невидимую линию и использовала ее, чтобы добраться до моего вопроса. Неловкие вопросы я приберегла напоследок.

После того, как у меня закончились основные, я спросила:

— Твой отец плохой человек?

Я видела фотографии его матери, мне рассказывали о ней истории, но никто никогда не упоминал его отца. Как будто обсуждение его было запретной темой, которой никто не хотел касаться. Я пыталась обсуждать этот вопрос с его сестрами, но они отказывались сплетничать о нем, утверждая, что отец Капо гнилой человек, и это было все, что мне нужно было знать.

Капо замолчал.

— Он неплохой человек. У него темная душа.

Напряженность в его взгляде заставила меня отвернуться. Я посмотрела на листок, но не нашлась что сказать.

— Так вот почему ты так близок к Фаусти? Они относятся к тебе как к члену семьи?

То, что Кили сказала мне перед свадьбой, о том, как одинокие люди находят преступные толпы, чтобы сблизиться, вспомнилось мне снова. Так вот что с ним случилось? Неужели отец исчез из его жизни? Жестокий? Значит, он сбежал к семье Скарпоне? Потом к Фаусти, когда это не сработало — когда он отказался позволить им убить меня?

Из того, что я узнала о Фаусти, их закон был таким же строгим, как их кровная связь, и если они принимали тебя в свою стаю, ты оставался там на всю жизнь, по крайней мере, до тех пор, пока не предавал их доверие. Они казались исключительно близкими к Капо.

Конечно, в жилах дяди Тито текла та же кровь, как и у Капо, а дядя Тито был женат на Лоле Фаусти, так что тесная связь была. Но он казался сильнее. Они были преданы ему. Так же преданы, как и он им.

Хотя мне это показалось... немного излишним. Зачем искать такую семью, клясться ей в верности, когда у тебя есть потрясающая, настоящая, прямо под рукой?

— Используй все свои вопросы, Марипоса, пока я согласен.

Я вдохнула и выдохнула.

— А ты делаешь… делал что-нибудь противозаконное для Фаусти?

— Да. — Слово было ясным, но далеко не простым. — Делал и делаю. Фаусти были рядом со мной в очень трудное время моей жизни. Им не стоило помогать мне, но они помогли. Я называю людей на этой земле своей семьей, потому что я разделяю с ними кровь, и они всегда были добры ко мне и моим близким. Включая тебя. Фаусти - моя семья, потому что, когда я лежал, истекая кровью, они сидели рядом и обещали мне, что однажды я отомщу.

— Ты бы убил за них.

— Убил бы.

Я с трудом сглотнула.

— Они... защищают тебя?

— Они не спускают с меня глаз, но по большей части я иду своей дорогой. Я попросил их об одном одолжении, Марипоса. То, что они дают мне время — это значит несколько иное. Они держат ухо востро. Они говорят мне, когда кто-нибудь, кто не должен приближаться ко мне, делает это время от времени. Мне нужно было время, чтобы привести все в движение, и они дали мне такую возможность. Но когда придет время собирать долги, я останусь со своими врагами один на один. Только я и никого больше.

— Я действительно не понимаю. — Его слова заставили меня занервничать. Я знала, что Капо проворачивает какие-то делишки с того момента, как увидела его снаружи ресторана. Каждый раз, когда я была рядом с ним, что-то вокруг него предупреждало меня о том, что он был сильной, контролирующей силой, и были люди, которые хотели проверить, насколько он силен.

Капо никогда ничего от меня не скрывал, но я знала, что это еще не все. Сердце, как он назвал его во время встречи, и все вены, которые к нему вели. Когда же он ими поделится? На кону стояла моя жизнь. И его тоже. И это заставляло меня нервничать. Больше, чем следовало. Мысль о том, что я никогда больше не увижу его, делала ужасные вещи с моими мыслями и чувствами.

Кили и ее братья, семейство Фаусти, вся семья Капо - все они ощущались как вены в моем теле. Капо. Он ощущался как мое сердце.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Откуда оно взялось?

— Так и будет, — сказал он. — Всему свое время.

Я не могла понять выражение его лица. Либо он был слишком проницателен, чтобы читать мои мысли, либо был близок к этому. Даже если это и не была любовь, это имело отношение к сердечным делам. Он не должен был узнать, или он мог расторгнуть сделку на том основании, что любовь, или что-то близкое к ней, никогда не должна была быть частью нашей сделки.

— Пора расплачиваться. — Он сжал мое бедро, возвращая мое внимание к нему.

Я встретилась с ним взглядом. Я смотрела на татуировку на его руке.

— Если слова имеют цену, возьми мои деньги, — с трудом выдавила я.

— Тебе когда-нибудь нравился парень?

— Ты имеешь в виду влюбленность?

— То, как бы вы, детишки, это сейчас ни называли.

Несмотря на внезапный страх, я улыбнулась, чтобы скрыть свои прежние мысли и чувства, которые остались позади.

— Нет.

Ложь.

— Ты когда-нибудь была влюблена, Марипоса?

Я сжала простыни, а затем натянула одеяло, чтобы скрыть свою грудь или, может быть, сердце.

— Это два вопроса.

Он пожал плечами.

— Поскольку твои слова дорого обошлись niente, я вполне могу разориться, раз они мне так дорого обошлись. Скажи мне, была ли ты когда-нибудь влюблена.

— Любовь не создана для таких девушек, как я.

Избегая лжи.

И Капо был прав. Слова не были просты, и мои стоили мне il tutto⁴⁴. Всего. Никогда в жизни я не была настолько разорена.

Дыхание со свистом вырвалось из меня, когда Капо внезапно перевернул меня на спину, его тело нависло над моим. Когда я думала о нем как о волне, уносящей меня в его океан? Да, я попала в точку. В половине случаев он мог украсть мое дыхание, даже не прикасаясь ко мне. К счастью, Капо еще не врезался в метафорический камень.

— Игра окончена, Марипоса. — Капо пристально смотрел на меня. Через несколько ударов сердца, он произнес: — Ты мне доверяешь.

Это привело меня в экзальтированное состояние.

— Что? Ты сейчас читаешь мои мысли, Капо? — Его грудь едва касалась моих грудей, и мягкий, хныкающий звук вырвался из моего рта.

— Больше, чем слова, Марипоса, — сказал он. — Узнай, что значит говорить со мной без слов.

Я не была уверена, что именно он имел в виду, но моя голова была слишком затуманена им, чтобы понять смысл его слов. Я посмотрела на свое запястье, заключенное в ладони Капо.

— Верно. Я доверяю тебе.

— Ты доверяешь. Я только что зажал тебе рот рукой, а ты даже не заметила.

Дерьмо. Я не заметила.

— Ты доверяешь мне, — повторил он.

Что-то подсказывало мне, что его заявление не имеет ничего общего с моими чувствами, это скорее что-то более... сексуальное. Я была благодарна судьбе за такой поворот. Может быть, он не увидит, как мои слова сломали меня, пока он был занят другими... вещами.

— Да, — повторила я, приподнимая бедра навстречу его эрекции.

Капо ухмыльнулся и посмотрел мне прямо между ног. Его руки скользнули меж моих бедер, и я втянула воздух, медленно выталкивая его из легких. Его пальцы скользили, скользили, скользили, пока он не начал массировать мой зад.

— Вот видишь, — прошептал он. — Ты понимаешь меня без слов.

Что бы Капо ни имел в виду, это было лучшим отвлечением от сути, и я неизбежно поняла бы это без слов. Потому что мои чувства поглощали меня.