Бесшумная буря

Глава 9

Битва, если её можно было так назвать, окончилась. Лагерь утих, если не считать треска костра и тихих стонов тех, кто ещё не закончил умирать. Тирион встал рядом с огнём, его сердце всё ещё гулко билось, а кожа покраснела от усилия. Он ощущал себя живее, чем был последние годы, и оглядывался, облизывая губы.

«Я и забыл, как мне этого не хватало», — подумал он. Вина, которую он когда-то чувствовал после матчей на арене, была лишь бледной тенью себя-прежней. На её месте было нечто более похожее на возбуждение.

Бросив взгляд через плечо, он увидел выражение отвращения на лице Кэйт. Она прижала Бриджид к себе, не давая ребёнку увидеть открывшуюся картину. Алан Тэнник стоял, отвернувшись, и зажав уши ладонями.

«Наверное, и звуки тоже были довольно ужасными», — подумал Тирион, подавляя внезапный смешок. «Они не понимают. Они просто не могут понять. Единственные люди, кто понимает это чувство — те, кого я только что сразил».

Опустив взгляд, он оглядел разбросанные вокруг него искалеченные тела.

Трое ещё были живы, пусть и едва-едва. Двое мужчин, один — с глубокой раной поперёк живота, второй — каким-то образом сумевший перекрыть артерии у себя на ногах после того, как Тирион их отрубил. Третьей была Трина — часть её головы и черепа была срезана прочь, но она всё равно каким-то образом дышала, и широко раскрыв глаза молча лежала на окровавленной земле. Из них троих лишь потерявший ноги мужчина имел, судя по всему, какие-то шансы прожить хоть какое-то время.

Наклонившись, он осмотрел Трину. Её рана в некотором роде напомнила ему то, как куры могут некоторое время жить после потери головы. Её сердце билось, лёгкие продолжали наполняться воздухом, но разум покинул её. Вряд ли она протянула бы дольше нескольких минут.

Его внимание привлёк рабский ошейник вокруг её шеи. Сфокусировав свой магический взор, чтобы разобрать мельчайшие подробности заклинательного плетения, из которого тот состоял, Тирион потратил полминуты, прежде чем протянуть руку, и перерезать ошейник. Кровь Трины начала кипеть внутри неё, когда ошейник дезинтегрировался, и несколько мгновений спустя она умерла.

«Х-м-м-м».

Повернувшись к мужчине, умиравшему от раны в животе, он увидел, что тот ещё в сознании.

— Что ты собираешься делать? — спросил надзиратель.

— То, что обещал, — сказал Тирион. — Я сниму с тебя ошейник. — Повторив те же действия, что и с Триной, он с тщательно всё обдумал, прежде чем разрезать ошейник в другой точке. Надзиратель умер несколько секунд спустя, и его смерть была не менее страшной.

Последний мужчина молчал — он потерял сознание от потери крови, пока Тирион уделял внимание остальным.

— Повезло тебе, — сказал он потерявшему сознание мужчине. Потратив с минуту на его осмотр, он срезал ошейник последнему надзирателю. Сердце мужчины остановилось, и он мгновенно умер.

«Но кровь у него не закипела», — бесстрастно заметил Тирион.

Эйсар в последнем мужчине угас, и теперь Тирион остался действительно один. У его ног лежал безголовый труп мужчины с именем «Гарлин», вытатуированном на руке.

Адреналин пошёл на убыль, и у Тириона свело живот при виде этого тела. На него накатило головокружение. Он всё ещё мог слышать у себя в голове последние слова Гарлина: «Спасибо тебе, Тирион, за музыку». Он не мог вспомнить, чтобы хоть раз прежде слышал от Гарлина слово «спасибо». Наверное, это было одно из наименее употребляемых слов среди людей, которых держали Ши'Хар, — почти такое же редкое, как слово «любовь».

Тёмная, ноющая боль стала расползаться по нему, пока ему не стало казаться, будто всё его тело поглотила холодная фантомная боль, шедшая от сосредоточения его души. Ему хотелось плакать, но слёзы отказывались появляться, а глаза упрямо оставались сухими.

«Он понимал. Он знал, что я должен был это сделать», — сказал он себе. Эти слова были правдой, но они нисколько ему не помогли. Вместо этого он сменил слова, и сказал себе: «Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую. Я пуст».

Боль утихла, но не исчезла.

Рассеянным жестом и мыслью он отпустил окружавший кровавый лагерь щит. Секунду спустя он прекратил защитные чары, в которые было заключено его тело. Чары сработали хорошо, хотя применял он их впервые. Со смертью его врагов они останутся сюрпризом для его следующего противника.

— Веди девушку, — сказал он, поворачивая к Колну. Его голос звучал иным в его собственных ушах, более грубым.

«Я ничего не чувствую».

— Куда ты идёшь? — спросил его отец, наконец обретя дар речи.

— Собрать остальных своих детей, — ответил он. — Идти сможешь?

Алан кивнул:

— Думаю, да.

— Тогда иди домой.

Он посмотрел на Кэйт:

— Идём, время у нас ограничено.

— Позволь мне пойти с тобой, Даниэл, — с лёгкой дрожью в голосе сказал его отец. Алан боялся, но ещё не был готов бросить своего сына.

— Чтобы ты мог увидеть ещё больше того, во что превратился твой сын? — горько сказал Тирион. — Иди домой.

— Позволь мне забрать Бриджид с собой, — предложил Алан.

— Это ещё не конец, Отец, — сказал Тирион. — Они продолжат являться сюда, пока не заберут всех зачатых мною детей. Здесь она никогда не будет в безопасности.

— А что Хэйли? Она в безопасности, с тобой? Ты знаешь, куда её забрали?

Надежда в голосе Алана разрывала ему сердце, но Тирион ответил с честной жестокостью, из-за которой стал ненавидеть себя ещё больше:

— Нет. Она не в безопасности. Её схватила другая роща. Я сделал всё, что смог. Поэтому я здесь. Лучшее, что я могу сделать — позаботиться о том, чтобы они не добрались до остальных.

— Но… ты же всё равно уведёшь их к лесным богам? — Алан всё ещё очень смутно понимал разницу между различными рощами Ши'Хар.

— Моя… — приостановился он на секунду, ища нужное слово, — …хозяйка — другая, менее жестокая. Если они будут у неё, то я буду в некоторой степени властен над тем, что с ними будет дальше. Их не заставят сражаться друг с другом.

Между тем Бриджид потянулась прочь от Кэйт:

— Я не хочу уходить, — прошептала она своей сводной сестре.

Кэйт бросила на Тириона в некоторой степени боязливый взгляд, надеясь, что он не услышал слова девушки. Она уже не была уверена в том, насколько он был уравновешен. Последнее, чего она хотела — это чтобы он обратил свою больную ярость на Бриджид.

— Ш-ш-ш, — ответила она. — Всё хорошо. Он делает так, как будет лучше для нас. Ты должна ему доверять.

— Мне страшно, Кэйт, — с дрожью призналась Бриджид.

— Идём, — сказал Тирион, игнорируя впившийся ему в спину взгляд отца. Кэйт потянула сестру следом за ним.

— Ты же меня не оставишь, а? — спросила её Бриджид.

Кэйт покачала головой:

— Нет, милая. Не оставлю. Я иду с тобой. Я буду рядом.

Том Хэйс стоял за дверью своей лавки. Тирион несколько раз громко постучал, чем разбудил владельца заведения, но час был поздний. Они прибыли в Колн ближе к полуночи, и все уже давно спали.

— Мистер Хэйс, откройте дверь, — сказал Тирион. — Я знаю, вы стоите прямо за ней.

— Кто это? — неуверенно спросил Том Хэйс.

Терпение Тириона было на исходе, и он нахмурил брови, силясь удержать свой норов в узде.

— Том, это Кэйт Толбёрн. Я снаружи, с Бриджид и Даниэлом Тэнником. Пожалуйста, открой, время позднее.

Магический взор Тириона легко уловил последовавшую за упоминанием его имени вспышку в эмоциональном состоянии Тома Хэйса. Его последний визит в город Колн был отнюдь не милым. Он угрожал, калечил, и даже заклеймил кое-кого из горожан.

«Однако, они это заслужили».

— Моей жене нездоровится, — неуверенно сказал Том.

— Она стоит в трёх футах позади тебя, и мне кажется вполне здоровой, — гневно сказал Тирион. — Открывай, иначе вскоре у тебя уже не будет лавки.

— Даниэл, ты не можешь угрожать каждому встречному… — начала Кэйт.

Взгляд холодных глаз обжёг её подобно льду:

— Это — не визит вежливости. Я здесь для того, чтобы забрать каждого зачатого мной ребёнка, и отдать в рабство. Думаешь, мне следует притворяться добрым гостем?

В ней разожглось пламя, и её старый дух начал брать своё:

— У тебя есть хорошие на то причины, не пытайся казаться хуже, чем…

— Я — меньшее из двух зол, Кэйт, — перебил он. — Это не делает меня добрым.

Дверь перед ними приоткрылась, и из-за неё выглянул Том Хэйс:

— Чего вам?

Тирион придал форму своей воле, и толчком распахнул дверь, одновременно облекая Тома в силовой пузырь, отталкивая его прочь, и сковывая в боковой части помещения. Жена Тома, Элис, в ужасе глазела на Тириона, когда тот вошёл в здание.

— Скажи своему сыну, Та́ддиасу, спуститься вниз.

— Т…ты з…знал, что у меня есть сын? — заикаясь сказала Элис.

Кэйт шагнула вперёд, заняв место между ними:

— Лесные боги тоже знают, Элис. Они придут, чтобы забрать их всех. Если Тада заполучат они, то будет гораздо хуже. Даниэл пытается их защитить.

— Моего сына ты не получишь, — объявила Элис, собрав всю свою смелость.

Тирион шагнул вперёд, заставив Тома, всё ещё скованного в другой части комнаты, крикнуть:

— Пожалуйста, не причиняй ей вреда!

Тирион остановился, фрустрированный… уставший. День был долгим, а его окружало одно только сопротивление. Этого он ожидал. Тирион знал, что в своей личной истории он был злодеем, но он устал спорить на каждом шагу — устал от того, что его ненавидели.

— Спать будем здесь, — объявил он, всех удивив. — Я займу на ночь вашу спальню, Элис. Кэйт, Бриджид и Таддиас останутся в той же комнате со мной. Вы с мужем можете спать в любом другом месте, но не покидайте здание.

— Что? — с некоторой тревогой сказала Элис.

— Ты меня слышала.

— Ты что, берёшь нас в плен? — спросил Том.

— Если хочешь, можешь думать об этом в таком ключе, — ответил он. — Оставайтесь здесь, ведите себя хорошо — и завтра мы уйдём. Выйдете наружу, поговорите с кем-нибудь, или попытаетесь предупредить остальных жителей города — и пожалеете об этом. Не забывайте, что ваш сын будет спать в одной комнате со мной. — Он жестом указал Кэйт идти к лестнице, одновременно отпуская сковывавший Тома щит.

Поднявшись наверх, они разбудили Таддиаса, и заставили сбитого с толку подростка перейти в комнату, служившую его родителям спальней. Когда все они оказались внутри, Тирион запечатал дверь и окно, чтобы убедиться, что никто из них не сможет покинуть комнату. Сняв сапоги, он лёг на кровать. Давать остальным какие-то наставления он не потрудился. Они могли спать на полу, или стоять всю ночь — в любом случае, ему было всё равно. Тирион закрыл глаза.

Его приятно успокаивало тепло лежавшего рядом тела, касание чьей-то кожи. Плотная, ноющая боль, будто постоянно сжимавшая его сердце, слегка ослабла. Тирион был удивлён — он и не ожидал, что Кэйт будет готова рискнуть и приблизиться к нему после того, что она вчера увидела.

Протянув руку, он ощупал мягкий изгиб её бедра. Тирион провёл ладонью вниз к её колену, поскольку она лежала, забросив на него ногу. Она лежала, прижавшись к нему, и её тёплое дыхание щекотало его шею. Он чувствовал, что её рука лежала на его голой груди.

Тирион не помнил, как снимал одежду, но теперь был рад её отсутствию. Открыв глаза, он обнаружил, что в комнату проникал мягкий свет утреннего солнца. Никого другого в комнате не было, но он был не против — он был с Кэйт наедине. Тирион потянул локон её волос поперёк её лица, наслаждаясь его мягкостью, и сопровождавшим его запахом летних цветов.

Он снова закрыл глаза. Это был миг, который следовало оставить нетронутым. Этот миг должен был длиться и дальше, но Тирион ощутил, как она передвинулась, а секунду спустя — мягкое прикосновение её губ к его собственным.

Он ответил на её поцелуй, но железный привкус принёс с собой чувство вины. Её губа была разбита, когда он ударил её. «Мне так жаль», — подумал он. «Это было необходимо, иначе они бы раскрыли наш обман».

Он раздумывал над тем, как попросить у неё прощения, когда она отстранилась. Оглядывая её освещённое утренним светом лицо, он заметил, что сегодня оно было ещё более избитым и опухшим. Во взгляде Кэйт застыли печаль и смирение.

— Спасибо тебе, Тирион, за музыку. — Эти слова сорвались с её губ, но голос принадлежал Гарлину.

Тирион в ужасе уставился на неё, и на него накатило ощущение безграничного страха.

— Нет! — крикнул он, пытаясь отвергнуть то, что, как он знал, должно было случиться. Её голова исчезла, взорвавшись красной слякотью из мяса и крови. Тирион снова закричал, обыскивая комнату всеми своими чувствами, пытаясь найти источник её смерти, но он знал, что источником был он сам.

Тирион вскинулся на кровати, шаря рукой в поисках своего меча.

Кэйт сидела в углу, обняв сестру, Тад сидел рядом с ней. Все трое пялились на него с испугом на лицах.

«Это был сон».

Бросив взгляд вниз, он увидел, что всё ещё был одет во вчерашнюю кожаную броню. Меч всё ещё был у него на поясе, а арбалет Кэйт лежал на полу. Тирион заснул просто от изнеможения, и остальные слишком боялись, чтобы приблизиться к нему. Остальные подушки всё ещё лежали на кровати.

«Они спали на полу, без подушек или одеял».

Когда мир вернулся в нормальное состояние, заняв своё место у него в голове, Тирион поискал слова, которые могли бы их успокоить. Лучшим, что он сумел найти, было:

— Есть хотите?

Мальчик кивнул, а Бриджид прошептала что-то сестре на ухо.

— Им нужно пописать, — нейтральным тоном сказала Кэйт.

Это имело смысл. Тирион и сам чувствовал соответствующие позывы. Раскинув свои чувства вовне, он обнаружил Элис и Тома Хэйсов. Они были внизу. Том нервно сидел за столом, а Элис была на кухне.

Тирион распечатал дверь, и указал на неё:

— Идём вниз. Позаботимся о своих мочевых пузырях и животах… — Эти слова показались ему глупыми, но дара красноречия он был лишён.

Кэйт погнала двух подростков к двери перед собой, и они пошли вниз.

Том встретил их нервным взглядом, подвинувшись, давая им место за столом, но рот держал на замке. По очереди посетив туалет, они сели вместе с ним, и несколько минут спустя Элис вынесла несколько тяжёлых глиняных мисок с тёплой овсянкой.

— Благодарю, — тихо сказал Тирион, неуклюже произнося это давно не используемое им слово.

Ели они молча.

Когда закончили, Тирион обвёл собравшихся взглядом:

— Мне нужно знать их имена.

Элис, Том и Кэйт переглянулись, но никто из них не заговорил. Неудобная пауза всё тянулась, пока Кэйт не приняла вызов:

— Мы не совсем уверены, какие из них — твои. Некоторые могут и не быть твоими, пусть они и…

— …Пусть они и подходящего возраста? — закончил он вместо неё. — Я перечислю вам женщин. А вы скажете мне, у кого из них есть дети того же возраста, что Бриджид и Таддиас. Фиона Браун, Эмили Банкс, Дженнифер Уи́лсон, Грэта Бэ́йкер, Рэйчел Мур, Уи́лма Ка́ртэр, Салли Фи́ллипс, Пэ́гги…, - стал перечислять он, а затем приостановился ненадолго. — Как там была её фамилия?

— Ты имеешь ввиду Миссис Мо́ррис? — спросила Элис.

— Думаю, это она, — подтвердил он.

— Давай-ка я возьму бумагу, — предложила она. Встав, она нашла одну из старых счётных книг, и вернулась с ней и с бутылочкой чернил. Понадобилось немного времени, чтобы приготовить перо, но несколько минут спустя она стала записывать называемые им имена на полях одной из страниц.

— Мисс Прайс… не помню, как её имя… — признался он.

— Сэ́лма, — подсказала Кэйт.

Он кивнул:

— Грэта Бэйкер…

— Ты её уже называл, — сказала Элис.

Он продолжил, пока у него не кончились имена, и он не стал повторяться.

— А что насчёт Лоры Ко́ллинс? — предложила Кэйт. — У неё сын подходящего возраста.

— Её я забыл, — согласился он.

— Вики Дже́нкинс? — добавила Элис. — Её дочери Па́йпер сейчас тоже пятнадцать.

Тирион кивнул, и это имя пробудило ещё одно воспоминание:

— Ещё Да́рла Лонг, она жила по соседству с Вики.

— Ты что, просто ходил от двери до двери? — спросила Кэйт с отвращением в голосе, дневной свет и его спокойное настроение стёрли большую часть её вчерашних тревог.

Тирион проигнорировал её вопрос, и после того, как Элиз закончила счёт, у них оказался список имён, который был длиннее, чем он ожидал. Он переспал с двадцатью семью женщинами, и было шестнадцать детей, показывавших все признаки того, что они — его внебрачные дети. Хэйли уже забрали, Бриджид и Тад были здесь, с ним, и оставалось ещё тринадцать других детей, которых надо было собрать перед возвращением.

Тирион встал — пока они обсуждали его проступки, он размышлял.

— Я скоро вернусь. Пока меня нет, соберите здесь детей. Я хочу, чтобы они были здесь до полудня.

Том наконец обрёл дар речи:

— Думаешь, мы станем твоими сообщниками?

Тирион ответил на гневный взгляд Тома лишённым всякого выражения лицом:

— Другие надзиратели уже выступили. Я ненамного их опередил. К закату они наверняка будут здесь. Ты приведёшь ко мне моих отпрысков раньше, чем это произойдёт, иначе мне придётся прибегнуть к более крутым мерам, чтобы убедиться в том, что они не попадут в руки других рощ.

Том Хэйс заскрипел зубами, дёрнувшись под лишающим сил взглядом более молодого мужчины, но, судя по всему, он снова нашёл в себе храбрость. Отказываясь сдаваться, он продолжил:

— Крутые меры? Не верю я в это. Я видел, как ты рос, Даниэл Тэнник. Ты, может быть, достаточно болен, чтобы угрожать нам, но я ни на секунду не верю в то, что ты причинишь вред своим собственным детям.

— Неужели? — сказал Тирион, и его взгляд упал на Тада Хэйса. — Вытяни руку перед собой на столе, мальчик, — приказал он.

Тад уставился на него, его губа задрожала, но он не шелохнулся.

— Подожди! — крикнула Элис. — Мы сделаем, как ты сказал. Пожалуйста, не делай ему больно.

Тирион смягчился:

— Ладно. — Пойдя к двери, он снова обратился к Тому: — Я знаю, о чём ты думаешь, Том, и если вы ударитесь в бега, то будет хуже. Тогда тебе лучше надеяться на то, что я вас найду первым. Ты не хочешь знать, что они сделают с твоим сыном.

Он ушёл, закрыв за собой дверь, и обошёл здание, пойдя по наиболее прямому пути прочь из Колна вместо того, чтобы направиться по главной улице. Он шёл, пока не оказался далеко за краем города, а затем сделал крюк, следуя по пути, которым они прошли предыдущим вечером. Скрывшись из виду, он остановился, и сел у тропы, что вела обратно в дом, принадлежавший Сэту и Кэйт Толбёрнам.

У Тириона тряслись руки.

Закрыв глаза, он сделал долгий, глубокий вдох: «Я ничего не чувствую».

Зелёные глаза Кэйт обвиняюще сверкнули ему из тени его подсознания, и Тирион снова открыл глаза, чтобы изгнать это видение.

Его родители, Кэйт, Сэт, Том и Элис Хэйсы… и дети тоже — у всех у них было много эмоций. Он чувствовал это, видел это. Страх, надежда, ожидание — это было в их взглядах, когда они смотрели на него. Всё то, что он привык не находить среди Ши'Хар.

Здешние люди, их сердца кричали ему, проецируя эмоции, с которыми он более не был способен справиться. По большей части это был страх, а с ним приходило неизбежное — ненависть. Даже Кэйт, и с ней было хуже всего. Приязнь смешивалась со страхом и тревогой, проблесками надежды, и, в конечном итоге, с ненавистью.

«Я ничего не чувствую».

Он снова встал на ноги, и вернулся к маленькому загону, где оставил свою лошадь. Оседлав кобылу, он поехал обратно в лагерь, где вчера зарезал надзирателей и их лидера, Бранлиинти. В тот вечер он не мог мыслить ясно. Надо было избавиться от улик, но он был взвинчен до предела.

Первым делом он нашёл тело Бранлиинти. Болт вошёл в его тело чисто, пройдя между двумя рёбрами, и проткнув сердце Ши'Хар. Снаряд мог бы расколоться, попади он в кость, но этого не случилось. Тирион осторожно вытащил его, и очистил древко от крови, вытерев об одежду мертвеца. Затем спрятал в карман. Болт может ещё пригодиться в будущем.

Используя тот же круг, что и предыдущим вечером, он окружил страшный лагерь полусферой, прежде чем наполнить её пламенем. Чуть погодя воздух внутри закончился, и видимое пламя потухло, но он продолжал давить на эту область своей волей, задирая температуру всё выше, пока мёртвый воздух не засветился от странных газов, а всё остальное внутри не распалось мерцающим пеплом. Жар стал настолько мощным, что Тирион был вынужден отступить, несмотря на щит, пока не оказался в более чем десяти ярдах.

Наконец удовлетворившись, он перестал нагревать эту область, а затем постарался остудить её до удобоваримого уровня, прежде чем отпустить окружавший её щит.

Тела исчезли. Остались лишь белый пепел и почерневшая, стеклянистая почва. Любому, кто наткнётся на это место, сразу станет ясно, что здесь произошло нечто неестественное.

— Так не пойдёт, — сказал он себе.

Проще всего было бы закопать пепел и стекло, но это всё равно оставило бы необычную область недавно перекопанной почвы. Ему хотелось, чтобы это место выглядело старым и непотревоженным, предпочтительно — с растущей на нём травой. Он мог бы достичь такого вида, потратив значительное время на перемещение обожжённых частей вниз, и перераспределение растений и другой флоры с краёв, но это заняло бы кучу времени, и потребовало бы кропотливого труда.

Тирион решил рискнуть, и обратил своё внимание к голосу земли, чьё биение медленно отдавалось у него под ногами. Со дня его боя против Крайтэка на арене лет десять тому назад, он очень редко делал такое. Тирион боялся, что Ши'Хар обнаружат его скрытый талант, но ещё больше он страшился самого этого таланта. Его разум менялся, когда он открывал себя земле, или небу, как он поступил предыдущим вечером. Он становился менее собой, и более иным. Ему было трудно это описать, даже для себя, в своём собственном сердце.

На него снизошло ясное спокойствие, когда его разум сместился, чтобы соответствовать сердцу мира у него под ногами. Скалы, почва — всё это лежало близко к поверхности, но ещё глубже были иные вещи, более крупные камни, простиравшиеся на огромные расстояние, а под ними был океан жидкого огня. На миг Тириона почти захлестнуло, унесло в бесконечные глубины, но он отступил, удержавшись за себя.

Ему вернулось воспоминание о его желании, и он сдвинул своё земляное тело в ответ на это желание. Почва сдвинулась, камни сместились, перемешались, и снова разгладились. Сжимаясь, он снова сделался меньше, пока его сознание не стало снова ограниченным плотью и костьми. Это было неприятное ощущение, упаковывать себя в такую крохотную оболочку.

«Наверное, так ощущается смерть». Эти слова отозвались в нём эхом, но поначалу он не был уверен в их значении. Его сознание медленно вернулось, и эти лепечущие звуки снова обрели смысл.

Тирион моргнул, у него пересохли глаза. Он, наверное, забыл это делать, пока слушал землю.

Почва была гладкой и непотревоженной. Трава была менее густой, а почва — более каменистой, но выглядели они так, будто их уже очень давно никто не трогал. От испепелённого лагеря не осталось ничего.

— Надо научиться делать это, не совсем уж теряя голову, — сказал он себе.

Прошлым вечером было лучше. Та ситуация, с её напряжением и враждебностью, всё это крепче укореняло его разум. Настолько крепко, что он почти не был способен ощущать голос ветра. Сегодня же он едва не потерял себя полностью.

Тирион задумался о том, что случится, если он забудет себя.

Его действия стоили ему лишь около часа, и у него ещё оставались дела до возвращения в Колн. Продолжив следовать тропе, он добрался до дома, который делили Сэт и Кэйт. Нужно было кое-что сказать, и оплатить долги.