Бесшумная буря

Глава 11

Мужчины вернулись, пока он ещё ел ветчину, вынесенную Элис Хэйс. Вместе с собой они втащили через входную дверь лавки Гэйбриэла Эванса, в то время как его мать, Мона, кричала на них с улицы.

Этого хватило, чтобы испортить ему аппетит. «Я ничего не чувствую».

Он продолжил есть, надеясь, что никто из них не догадается, что его душа к этому больше не лежала. Его власть над ними ослабнет, если они узнают, что у него сводило живот. Прожитые среди Ши'Хар годы научили его самым глубоким тайнам устрашения. Они никогда не должны подозревать, что от его-прежнего осталось хоть что-то.

«Я ничего не чувствую».

— Оставьте мальчика, и отведите его мать домой, — приказал он, не поднимая взгляда со своей тарелки.

Он подчёркнуто не спеша съел оставшуюся еду. Закончив, он обратился к Тому Хэйсу, неуютно сидевшему с краю стола:

— Мне понадобится телега, крепкий мул, и провизии минимум на неделю. Позаботься о том, чтобы были одеяла, вода, еда, и остаток этой наивкуснейшей ветчины.

У Тома слегка выпучились глаза:

— У меня только один мул. Он мне нужен для лавки, иначе…

— У Сэта Толбёрна есть новая кобыла, — подал мысль Тирион, перебивая. — Он может продать её, если тебе требуется замена.

— Но телега, и остальное, я не могу…

— Пусть будут готовы в течение часа. Этим детям они понадобятся. Позаботься о том, чтобы ребята не остались в нужде. Ясно?

Том Хэйс закрыл рот, расстроившись, но не смея дальше возражать.

Тирион улыбнулся:

— В будущем я непременно вернусь. Если мне покажется, что вещи и провизию ты собирал спустя рукава, то я позабочусь о том, чтобы нанести тебе визит.

Владелец лавки ушёл, и Элис подала голос:

— Тебе что-нибудь ещё…?

— Заверни остаток этой свиньи, а потом иди ему помогать. Позаботься о том, чтобы этот скупой ублюдок не позволил своей скаредной природе взять над собой верх, — приказал он.

Гэйбриэл Эванс стоял в углу, молча наблюдая за ним широкими глазами. Мальчик боялся, но держал свой страх под контролем. Тирион не мог не впечатлиться тем, как подросток держал себя в руках. Встав из-за стола, он подошёл, чтобы оглядеть юнца.

Длинные конечности и растрёпанные волосы были первым, что бросилось ему в глаза. Волосы Гэйбриэла были коричневыми, несомненно — в подарок от матери, поскольку волосы большинства других детей Тириона были тёмными. Мальчик всё ещё был худым, но со временем он наверняка раздастся вширь. Кости его указывали на то, что в будущем он может стать довольно высоким, когда закончит расти.

— Ты кажешься спокойным, — сказал он мальчику. — Ты всегда такой хладнокровный, парень:

— Н…нет, сэр, — ответил Гэйбриэл.

— Значит, ты волнуешься, — сказал Тирион, кивнув. — Наверное, ощущение такое, будто столкнулся с бешеным псом, а, парень? Стоять на месте, не бежать, никаких резких движений, иначе зверь набросится на тебя.

Он подался вперёд, пока его лицо не оказалось в дюйме от носа Гэйбриэла:

— У тебя такое ощущение?

Мальчик кивнул, почти неуловимо дёрнув головой:

— Да, сэр, — почти прошептал он.

Тирион выпрямился:

— Ты мог сбежать. Когда они ушли, пока я ел. Ничто тебя здесь не держало. Твоя мать всё ещё звала тебя снаружи, но ты не сдвинулся с места. Ты был слишком испуган, чтобы двигаться?

Гэйбриэл сглотнул:

— Нет, сэр. Я думал о моей маме. Я не хотел… — Его слова повисли в воздухе, когда подросток осознал, что они могут оскорбить стоявшего перед ним человека.

— Ты не хотел, чтобы я причинял ей боль, а, мальчик? Так ведь?

Гэйбриэл кивнул.

— По крайней мере, ты честный, — с одобрением сказал Тирион. — Я это ценю, поэтому дам тебе совет. Страх — не всегда плохо, но и не всегда хорошо; страх — это инструмент. Овладей им в совершенстве, и сможешь стать с его помощью сильнее, быстрее… острее. Позволь ему править тобой — и он сделает тебя рабом так, как никогда бы не сделали никакие цепи. Ты меня ненавидишь, Гэйбриэл?

Подросток покачал головой:

— Н…нет, сэр.

— Значит, ты либо глупец, либо только что впервые солгал. Тебе следует меня ненавидеть — я этого от тебя ожидаю. Ненависть ты тоже можешь использовать.

Осмелев от кажущейся разумности Тириона, мальчик заговорил:

— Что вы собираетесь делать со мной, со всеми нами?

Тирион начал было отвечать, но затем приостановился:

— Давай-ка я пойду к остальным, чтобы не пришлось повторяться.

Он вышел наружу, и отпустил окружавший остальных подростков щит, думая приказать им зайти в лавку, но как только невидимая стена исчезла, один из мальчишек бросился бежать.

— Пропади оно всё пропадом! — пробормотал Тирион. Он послал свою волю вовне, создав длинную, похожую на верёвку силовую линию, и обвив ею щиколотки юноши. Мальчик упал, врезавшись подбородком в утоптанную грязь дороги.

Мальчик закричал, когда его пленитель начал тащить его обратно к остальным, и замахал руками, криками призывая кого-нибудь помочь ему. Несколько выходивших на главную улицу окон, которые ещё не были закрыты, стукнули ставнями, когда жившие за ними люди попытались отгородиться от вида, или, быть может, от звуков разворачивавшегося на улице действа.

Тирион схватил мальчика за шиворот, заставив ткань слегка порваться, когда он вздёрнул его на ноги.

Потеряв голову, молодой человек извернулся в его хватке, повернув лицо к державшему его мужчине. Одна из его рук замахнулась, чтобы ударить Тириона. Он замер, увидав выражение взгляда своего пленителя.

— Пришло время успокоиться, мальчик. Давай не будем делать ничего, о чём ты пожалеешь.

Подросток уставился на него дикими глазами, но не шелохнулся. Кровь капала на землю из рассечённой кожи у него на подбородке.

Тирион приложил палец к подбородку мальчика, подняв его, а затем закрыл рану:

— Тут у тебя будет шрам. В следующий раз может быть и хуже. Я ожидаю, что отныне ты не будешь совершать таких ошибок.

Парень кивнул, всё ещё боясь.

— Как тебя зовут, мальчик?

Он знал имена в списке, который они составили, но пока не мог сопоставить им всем лица.

— Блэйк, — чуть погодя сказал юноша.

— Блэйк что?

— Блэйк Круз.

Это значило, что он был сыном Саманты Круз. Тирион помнил её — у неё был густые волосы и тёмные глаза, Саманта была одной из наиболее красивых женщин, с которыми он так нехорошо обошёлся. Она не была замужем, когда он её обольстил, и беременность наверняка загубила её шансы найти мужа.

— На мать ты не слишком похож, — заметил Тирион. Мальчик представлял из себя путаницу тощих рук и ног. Он выглядел здоровым, но кости слишком выпирали. Блэйк не демонстрировал почти ничего из грации и осанки своей матери.

— Она сказала, что я выгляжу очень близко к тому, как тогда выглядели вы, — признался юноша.

«Неужели я когда-то был таким уродливым?» — подивился Тирион.

— Иди, встань с остальными.

Как только они снова оказались все вместе, Тирион повысил голос:

— Нам ещё долго быть вместе, и вам нужно понять некоторые вещи, чтобы не допустить такую же ошибку, как молодой Блэйк.

Первое, что вам надо знать — это то, что я могу видеть в темноте. Я могу видеть даже через стены. Вам некуда спрятаться. Я могу достать вас с большого расстояния, чтобы парализовать или наказать. Пока что я проявлял терпимость, но моё терпение на исходе.

Большинство из вас живёт здесь, в городе, поэтому я полагаю, что вы его хорошо знаете. Кто может мне сказать, что находится вон там, за домом Браунов?

Все молчали.

Тирион вздохнул, затем выбрал того, кого он уже знал в лицо:

— Таддиас. Что находится позади дома Мистера Брауна?

Тад сглотнул, затем ответил:

— Сарайчик, сэр.

Тирион кивнул:

— Верно, но я бы предпочёл не уничтожать сарай Мистера Брауна. Что ещё там есть?

— У них есть туалет, — выдал Тад.

— Да, есть, — согласился Тирион, улыбаясь и сосредотачиваясь. Он послал невидимые ленты силы вовне, ведя их вокруг маленького дома и мимо сарайчика. Когда они достигли туалета, он изменил их природу, и с внезапным всплеском энергии деревянная будка загорелась. Позади дома Браунов поднялся столб дыма. — Или мне, наверное, следует сказать «был».

На лицах некоторых из них отразился шок, в то время как остальные продолжили тупо пялиться на него. Тирион решил, что для них сегодня уже было много неожиданностей. Он знал из прошлого опыта, что с некоторого момента люди просто переставали воспринимать новые источники страха или удивления. С некоторого момента разум просто пустел.

Он бросил взгляд на Бриджид:

— Иди, посмотри за домом Браунов, а потом вернись, и скажи остальным, что там увидела.

Она кивнула, а затем быстро пошла в том направлении, не будучи уверенной в том, позволено ли ей бежать. Её возвращения они ждали долгую минуту.

— Туалет горит, — сказала она им.

— Хорошо, — сказал Тирион. — Думаю, вы все сможете сделать из этого выводы. А теперь давайте зайдём в лавку. Я бы хотел поговорить со всеми вами немного больше перед нашим отъездом.

Тут Бриджид подала голос:

— А пожар?

— Я его уже устранил, — заверил он её. Долтону и Фионе Браунам придётся довольно долго мириться с запахом дыма, когда они будут пользоваться удобствами, но Тирион позаботился о том, чтобы урон был по большей части косметическим. — Пошли, чего время теряете.

Когда они оказались внутри, он заставил их всех выстроиться вдоль стены, прежде чем попросить их назвать свои имена. Он приложил все усилия к тому, чтобы запомнить их лица, а когда они закончили, он повторил им их имена обратно. Пару имён он забыл, но после ещё одного повторения остался твёрдо уверен в том, что запомнил их всех.

— Сегодня мы кое-куда поедем — прочь от Колна, от ваших родителей, от всего, что вы когда-либо знали. Мы войдём в глубокие леса, вступив во владения лесных богов. Кто-нибудь из вас знает, почему?

Одна из девушек подняла руку:

— Она сказала нам, что лесные боги — плохие, и что ты на самом деле пытаешься защитить нас от них. — Девушку звали Сара Уилсон, и она указывала на Кэйт, когда говорила это.

Тирион кивнул:

— Это частично так. Причина, по которой они явятся, заключается в том, что вы, возможно, унаследовали ту же силу, какой обладаю я. Это сделает каждого из вас очень ценным для Ши'Хар, но не в том смысле, в каком вы могли бы подумать. Вы им не нужны для какой-то высшей цели. Они разделены на несколько разных групп, называемых «Рощами». Они используют людей со способностями вроде моих в своих играх.

Слово «игры» на самом деле не слишком подходит, — сказал он, продолжая. — Они соперничают друг с другом, используя людей-рабов в бою на аренах как своих представителей. Когда они обнаружили, что перед моим пленением я успел зачать детей, это разожгло наплыв надзирателей, отправившихся вас искать. Каждая из Рощи посылает команды надзирателей, чтобы попытаться забрать кого-то из вас себе раньше остальных.

Сара снова подняла руку, и Тирион кивнул ей.

— Если у нас нет никаких сил вроде ваших, то сможем ли мы вернуться домой? — спросила она.

Тирион поморщился. Никто из стоявших перед ним подростков пока не выказывал никаких признаков особых способностей, но он подозревал, что это было лишь вопросом времени — когда они начнут проявлять свой дар. Он никак не мог предсказать, будут ли магические способности развиваться у всех сразу, или вообще ни у кого.

— Как только они наденут на вас ошейники… — он покачал головой. — Я не знаю. Если кто-то из вас окажется нормальным… это просто трудно сказать. Возможно, что я смогу убедить их отпустить вас, но я не буду лгать — они вполне могут просто решить оставить вас себе для экспериментов по размножению.

— Экспериментов? — То была Кэйт.

Тирион кивнул:

— Я не могу не дать им вас забрать, поэтому вместо этого я заберу вас от имени той, кто владеет мной. Что она с вами будет делать — решать не мне. Единственное моё утешение заключается в том, что если вы все будете у одного из того же владельца, то вас не заставят сражаться друг с другом.

Тут ещё один мальчик, Ра́ян Картэр, подал голос, забыв поднять руку:

— Но мы же не обязаны сражаться, верно? То есть, те из нас, кто не хочет… они же не могут нас заставить, так?

Тирион уставился на него ничего не выражающим взглядом:

— Если ты проявишь тот же дар, что у меня, то тебя скорее всего заставят сражаться. Если откажешься, тебя убьют. Если не проявишь дар, то тебя будут использовать как слугу, если только я не смогу каким-то образом уговорить их отпустить тебя. — Он оглядел всех детей, изучая их лица. Было очевидно, что они всё ещё не приняли истину до конца, но с этим им поможет лишь время.

Он поднял руку к своей шее, указывая на охватывавший её сплетённый из заклинаний ошейник:

— На вас наденут вот такой ошейник. Он отмечает вас как их собственность, и обеспечивает ваше повиновение. Как только он на вас надет, вы не можете снять его, не умерев, и вы не сможете сбежать. Вы будете их рабами точно так же, как и я.

Он мог бы добавить ещё — были другие слова, которые он хотел сказать, но то лишь дало бы им ложную надежду.

«Что бы я ни планировал, реальность заключается в том, что я скорее всего потерплю неудачу. Будет лучше, если они смирятся с правдой раньше, а не позже. Надежда лишь приведёт их к смерти».

Тирион вёл телегу по дорожке, шедшей из Колна, направляясь обратно к дому Толбёрнов. Час спустя они проехали мимо, не останавливаясь там. Телега ехала медленно, и, учитывая то, что многие из них шли пешком, путь занимал очень много времени.

Большую часть кузова телеги занимала провизия, но там всё равно оставалось достаточно места для двух или трёх подростков. Вместо того, чтобы выделять любимчиков, он заставил их всех идти пешком… включая Кэйт. Она хотела ехать на переднем сидении, рядом с ним.

Теперь же она спешила, поднажав, чтобы поравняться с ним. Подняв взгляд на него, она сказала:

— Мы могли бы остановиться у моего дома.

Он не стал утруждать себя ответом, не сводя взгляда с дороги впереди.

— Я могла бы увидеться с сыном, — добавила она.

Тирион с презрением опустил на неё взгляд:

— Ты можешь уйти обратно. Мне ты не нужна.

Она неуверенно оглянулась:

— А что с ними?

— Они — не твоя забота, — сказал он ей. — Их будущее будет трудным. Последнее, что им нужно — это твоё присутствие, напоминающее им о том, что они потеряли.

— Ты уверен, что говоришь о них, или всё же о себе? — с вызовом спросила она.

Тирион натянул поводья, остановив телегу. Он слез на землю, и решительно подошёл к Кэйт. Она шагнула назад, но он продолжил двигаться, пока не встал прямо перед ней. Взяв её за руку, он потащил её за собой, и шёл, пока они не оказались в пятидесяти ярдах, скрытые деревьями и густыми кустами. Он был на полголовы выше, и это значило, что на таком близком расстоянии ему приходилось смотреть на неё сверху вниз:

— Ты этого хочешь? Думаешь, что если пойдёшь со мной, то это изменит прошлое? Что мы сможем получить второй шанс, или что ты сможешь меня изменить?

Она отрицательно отвернула голову прочь:

— Нет. Я знаю, что пути назад нет.

— И всё же ты думаешь бросить своего сына, своего мужа, ради чего?

— Когда ты ушёл в первый раз, пятнадцать лет назад, — начала она, — я была разбита. Прошли годы, прежде чем я наконец приняла это, а потом ты снова вернулся. Чтобы вернуться, ты согласился на сделку, которую считал верной смертью, а когда уходил, был уверен, что погибнешь в следующем бою. Теперь ты забираешь мою единственную сестру, кроме которой у меня там от тебя ничего не осталось. Она молода, она напугана, и ты уже признался, что ей, возможно, придётся сражаться за свою жизнь. И ты ждёшь, что я позволю тебе уйти в третий раз?

Выражение её взгляда пронзило его, но Тирион воззвал к своему гневу, чтобы защититься от своих более глубоких, мягких эмоций:

— Чем именно ты, по-твоему, будешь, когда окажешься там?

— Без разницы, — сказала она. — Покуда я могу помогать ей, или им. Они — лишь дети.

— Ты будешь рабыней, Кэйт, и как только на тебя наденут ошейник, пути назад не будет. Поверь мне в этом, я пытался. Ты не только будешь рабыней, ты ещё и будешь считаться практически бесполезной, ибо лишена силы. Единственная твоя ценность будет заключаться в твоей внешности, и это лишь принесёт тебе неприятности. Среди рабов Ши'Хар есть только одна наличность — секс, но ты не сможешь ею расплачиваться — они будут просто забирать у тебя то, что захотят.

По мере того, как он говорил, её лицо всё больше бледнело, но её упрямство никуда не делось:

— Ты сказал, что ошейник такое не позволяет.

Тирион презрительно ухмыльнулся:

— Только наиболее распространённую форму проникновения, а ведь есть много способов получить удовольствие… или изнасиловать кого-то.

— Я видел, как ты общался с ними вчера. Они не посмеют…

— Меня тебе следует бояться в первую очередь, — прорычал он. — Иди домой.

— Иначе что? — сказала она, хмуро глядя на него в ответ.

В Эллентрэа единственной реакцией на подобный вызов были насилие или покорность. Его самоконтроль дал сбой, и его рука метнулась вперёд, схватив её за волосы на затылке. Ему хотелось сделать ей больно, но вместо того, чтобы её ударить, он направил свою ярость в иное русло. Подавшись вперёд, он нагнул её голову вбок, и крепко укусил за ухо.

Кэйт заорала, отталкивая его обеими руками, но не могла вырваться. Она вскинула вверх колено, пытаясь ударить его в самое уязвимое место, но он этого ожидал, и извернулся в сторону. Тирион сделал ей подсечку, и позволил упасть на землю.

Прежде чем она смогла подняться, он набросился на неё, прижав к земле. Кэйт была беспомощна. Зверь внутри него поднял голову, требуя, чтобы Тирион насытил его. «Кровь и пепел», — подумал он. «Кровь и пепел». Кэйт перестала сопротивляться, уставившись на него своими изумрудными глазами.

Одинокая слезинка выкатилась из её глаза, упав на землю.

Тирион замер. Он делал Кэйт больно. Он делал больно единственной женщине, которая вообще испытывала к нему какие-то чувства. «Чтобы заставить её вернуться домой», — напомнил он себе, но знал, что это была ложь. Он хотел её. Принуждение к возвращению домой было лишь поводом.

Она столкнула его с себя, почуяв его колебания:

— И это всё? — потребовала она. — Разве ты не хочешь доказать, насколько ты злой? Неужели не можешь довершить начатое?

Он отвёл взгляд:

— Я сделаю тебе гораздо хуже.

— Как? Укусишь за второе ухо?! Притворишься, что изнасилуешь меня? Я тебя не боюсь! — Он никогда прежде не видел Кэйт такой разъярённой.

Каким-то образом Тирион потерял контроль над ситуацией. Пятнадцать лет он был среди Ши'Хар, и ему постоянно прививали жестокость и безразличие, однако Кэйт потребовалось лишь пятнадцать минут, чтобы сорвать с него эти годы, и он чувствовал себя как неуверенный мальчишка, каким когда-то и был. На миг Тирион стал лишь воспоминанием. Даниэл Тэнник глазел на девушку, которую когда-то безнадёжно любил, и боль от всего содеянного грозила сокрушить его.

«Нет, нет, нет, нет… нет! Она должна вернуться домой».

Кэйт пристально следила за его лицом, её гнев испарился, когда она увидела, как задрожали мышцы вокруг его губ. Лицо Даниэла искажалось, менялось, как если бы в него внезапно ударила волна горя. Твёрдый, безразличный фасад рушился, а под ним лежал океан страдания. «Он вот-вот потеряет голову», — подумала она. Осознание этого заставило её ощутить одновременно ликование и страх. Её «Даниэл» всё ещё был там, внутри, но её также беспокоило то, что он может расклеиться, совсем сломавшись.

Внезапно неуверенность охватила уже её саму. Интуиция твердила, что у неё были два возможных пути. Обнять его — и он растворится. Если чьего прощения его внутренний ребёнок и искал, так это её, и если она его простит… то это может вызвать лавину. Он был уязвим. Его душа сможет начать исцеление лишь в её объятиях.

Но это также может полностью погубить его. Сможет ли он не расклеиться?

Второй путь был очевиден. Отказать ему. Сделать ему больно. Резкое обращение с такой холодной жестокостью, какую он привык ожидать, скорее всего вернёт его к тому мышлению, которое стало для него нормальным. Вызвать дьявола можно было лишь ненавистью.

Даниэл ощущал на себе её взгляд, в то время как его мир распадался на части. Всё вокруг быстро выходило из-под контроля. Не следовало ему возвращаться. В его голове прозвучал отголосок слов его отца: «Я жалею, что ты вообще родился». Что он вообще делает? Похищает своих собственных детей. Это показалось ему глупейшим из всего, что он когда-либо делал. Они его ненавидели. Все его ненавидели. У него ослабели колени, и миг спустя он обнаружил, что осел на землю.

Логика, на которую он полагался, потеряла смысл, и тут он ощутил их.

Несколько лучащихся эйсаром точек, приближающихся со стороны Колна. Они каким-то образом обошли город, скорее всего ночью, обыскивая окружающую местность. Теперь же они наступали со стороны самого города. Надзиратели приближались.

Они попытаются забрать детей. Он был в этом уверен. На детях не было ошейников, и с ним не было Ши'Хар, чтобы предъявить на них права от имени Иллэниэлов. «Сколько погибнет, если я буду сражаться в присутствии всех этих детей?». Он не мог сражаться. Он не хотел сражаться.

Его все ненавидели, кроме, возможно, женщины, изучавшей его сейчас своим взглядом, смотревшей на него с выражением шока на лице. «Она должна вернуться домой. Она не может быть здесь, когда они придут».

— Они приближаются, Кэйт, — печально сказал он ей. — Пожалуйста, ты должна уйти. Ты им не нужна. Если тебя здесь не будет, ты будешь вне опасности. — Глядя на неё снизу вверх, он видел, как её аура заколебалась, отражая неуверенность, будто Кэйт пыталась принять решение. — Пожалуйста, иди домой.

При его словах её охватила паника. «Они приближаются». Кэйт приняла решение. Она плюнула в него:

— Вставай, трус ты ёбаный. Думал, я тебя прощу, если ты поплачешь? Мне насрать на твои чувства. Ты жалок. Меня тошнит, когда я вижу тебя в таком состоянии!

— Ты не понимаешь, Кэйт… — начал он, но она его пнула, и он быстро осознал, что позволил своему щиту спасть.

Боль в боку, а также выражение отвращения у неё на лице, вызвали в нём волну холода. Она глядела на него, задрав нос — так же, как Ши'Хар, как надзиратели.

Эта сучка задирала нос… перед ним.

Воспылав яростью, Тирион снова поднялся.

Краткую секунду он подумывал было поддаться порыву, и убить её. Это принесло бы ему удовлетворение, но что-то остановило его. Нет, он её накажет. Позволит ей усвоить те же уроки, которые усвоил он.

— Ты об этом пожалеешь, рабыня, — холодно сказал он ей.

Её поза сменилась, презрение перешло в страх. Из её глаз покатились слёзы, и на этот раз он получал от этого удовольствие. Она опустила взгляд, позволив волосам скрыть своё лицо.

— Возвращайся к телеге, — приказал он. — Надо готовиться принимать гостей.