Глава семнадцатая

Часть 1

«ДАНЬ УВАЖЕНИЯ ПРОШЕДШЕМУ И ПООЩРЕНИЕ БУДУЩЕМУ»

Когда предыдущие главы, да и вся книга, были написаны, вышел в свет объёмный труд известного российского историка Вадима Винцеровича Трепавлова под названием «История Ногайской Орды» [44].

Этот учёный много лет успешно работает над ногайской проблемой. Он написал ряд фундаментальных работ и по истории кочевников Евразии. В «Истории Ногайской Орды» им широко использованы многообразные архивные материалы, приведены ссылки на труды российских и советских историков, на сообщения восточных и европейских авторов. В печати появились положительные отзывы на этот труд.

В целом я считаю В.В. Трепавлова серьёзным и вдумчивым исследователем. Но в последнем сочинении я заметил некоторую поспешность в суждениях и выводах, что в общем нарушает главный принцип исторической науки — объективность. У меня нет намерений исчерпывающе и подробно анализировать весь материал монографии, но по основополагающим выводам учёного хотелось высказать своё мнение.

Я думаю, что реконструкция этногенеза ногаев в книге достаточно аргументирована.

«Доминирует же ныне в науке точка зрения о ногаях (и позднейших ногайцах), — пишет ученый, — как народа в первую очередь кипчакского происхождения. Главным и, бесспорно, наиболее веским аргументом в пользу этого служит то, что ногайский язык (может быть, наряду с казахским) в наибольшей чистоте сохранил кипчакскую архаику» [44, 488]. Замечательно, что при этом выводе В.В. Трепавлов в основном ссылается на академический труд Н. Баскакова «Ногайский язык и его диалекты» (1940 г.). С сожалением хочется отметить, что мало кто из тюркских учёных, занимающихся родственной проблематикой, заглядывает в это превосходное исследование.

Я полностью согласен и со схемой возникновения ногаев, приведённой в книге «История Ногайской Орды», и хочется процитировать её целиком:

«В первой половине XIII в. кипчакские кланы оказались под властью монгольских завоевателей, став основным человеческим ресурсом для строительства джучидской и чагатайской улусной системы (прочие тюрки-кочевники — огузы, карлуки, уйгуры, народы Алтая — были немногочисленны по сравнению с ними). Дешт-и-Кипчак был поделен Чингисидами на нутаги (монг.), или юрты (тюрк.) — обширные зоны пастбищных угодий, предоставленные монгольским племенам. Считалось, что некоторая (едва ли значительная) часть степи, не охваченная этой развёрсткой, по-прежнему принадлежала покоренным монголами кипчакам, предкам будущего ногайского эля кипчак.

Неизвестно, сколько именно монгольских семей переселилось на казахстанские и поволжские просторы. Во всяком случае, средневековые источники оперируют совершенно мизерным числом по сравнению с туземными кипчаками — даже не десятками, а единицами тысяч. Естественно, кочевники-пришельцы в течение первых полутора столетий существования Золотой Орды и Чагатайского улуса ассимилировались в огромной массе местных жителей. Однако кипчаки практически утратили домонгольское племенное деление и стали обозначаться посредством этнонимов тех монгольских племён, в нутагах (юртах) которых им довелось оказаться. Кочевавшие в нутаге мангутов стали мангытами, в зоне хонкиратов — кунгратами, найманов — найманами, киреитов — кереитами, или кереями. Относительно мирная и безопасная жизнь в империи Джучидов на протяжении второй половины XIII — первой половины ХIV вв. имела благоприятные демографические последствия. Старые эли множились, делились и ветвились; появлялись патронимии, различавшиеся по именам патриархов (темир-ходжа, тогунчи-улы и т. п.) или по тамгам.

В таком положении оказалось население Дешт-и-Кипчака, когда случилась смута в Чагатайском улусе первой половины XIV в., Золотой Орды в ХV в., когда был составлен первый вариант списка девяноста двух «узбекских» племён. Мангыты среди них не выде­лялись вначале ни знатностью, ни престижем. Но исторические обстоятельства привели мангытского лидера Эдиге к подножию джучидского трона. После многолетней эпопеи стычек и миграций Едигеев эль получил (оттеснив кунгратов) приоритет в Деште. Между Волгой и Эмбой образовался Мангытский юрт. В него вошли полностью или частично кипчакские эли, подчинявшиеся «Эдиге уругу мангытам».

Для ХV в. незаметны проявления власти мангытских биев над другими элями. Скорее всего, тогда Мангытский юрт представлял собой федерацию племенных общин, в каждой из которых имелась собственная правящая элита. Ведь формально мангыты, как и прочие племена, являлись подданными джучидских ханов левого крыла. Однако в конце ХV — начале XVI вв. «хаким Дешт-и-Кипчака» Муса сперва фактически, а затем и формально избавился от сюзеренитета вышестоящих государей, став самостоятельным правителем. Мангытская знать начала открыто претендовать на управление всеми кочевниками. Источники молчат об этой коллизии, но ясно, что аристократы-немангыты без восторга воспринимали подобные поползновения.

Думается, что и этим также объясняется лёгкость завоевания казахским ханом Касимом Ногайской Орды на рубеже 1510—1520-х годов, когда большинство собственно мангытских улусов было вынуждено уйти на запад, за Волгу. После «реконкисты» и разгрома мангытами Казахского ханства они взяли в свои руки управление всеми элями. Верхушка этих элей оказалась окончательно оттеснена от власти (но едва ли истреблена: иногда в источниках первой половины ХVI в. попадаются бии киятов, найманов и др.).

Во главе всех племенных улусов встали отныне мирзы из правящего эля мангыт. Поэтому ногаи и звались мангытами почти повсеместно на Востоке. Кипчакские кочевники с общим именем «ногаи» несколько десятилетий пребывали под предводительством победи- телей-мангытов, сохраняя прежнюю структуру элей...

Монополизирование мангытскими мирзами управления всеми элями в начале 1520-х годов стало, очевидно, последним шагом в формировании этноинтегрирующего сознания у жителей Ногайской Орды, превращения слова «ногай» из политонима в этноним...» [44, 490—492].

Схема этногенеза ногаев обрисована довольно зримо и доступно. Но я специально не процитировал абзац до конца, т. к. в следующей фразе учёный утверждает, что название «ногаи», до того как стать этнонимом, являлось, прежде всего, географическим и политическим понятием, обозначением Орды» и тут же добавляет, что для такого определения не имеется документальных подтверждений. Действительно, вопрос возникновения самого этнонима до сих пор остается открытым, в общем-то, этноним любого народа скрывает тайну своего возникновения. Однако мы с упоением ищем, строим всевозможные конъектуры.

В книге В.В. Трепавлова очень много достоинств и всё же, после прочтения её, лично я получить удовлетворения не смог. Прежде всего, считаю, что такое впечатление складывается из-за того, что книга написана очень осторожно, с оглядкой на появившееся в научном обороте множество всякого рода бездоказательных измышлений. Автор почти что избегает возвышающих историю народа моментов, описаний биографий легендарных личностей. Ведь об Эдиге, Юсуфе, Сююмбийке, Дивее-мурзе, Кантемире, Петре Урусове, Иштереке предостаточно исторических, фольклорных, литературных работ. Кроме того, меня немало смутило интригующее обращение автора книги с этнической принадлежностью героев. В исторических документах конкретно говорится о том, что они ногаи, но В.В. Трепавлову понадобилось указывать только родовую принадлежность их. Разве правильно было бы, если, например, в «Истории государства Российского» постоянно акцентировалось, что Владимир Мономах и все остальные русские князья древней Руси являются скандинавами, варягами.

Я не согласен с проходящим через всю книгу основополагающим выводом В.В. Трепавлова о том, что первоначальные ногаи-мангыты появились из Бухарии, т. е. Чагатайского улуса. Поразительно то, что учёный в такой щепетильной проблеме опирается только лишь на устные предания позднейших времён. В одном из них, записанном в 1837 году на Северном Кавказе, говорится о том, что «предки ногайцев обитали прежде в Бухарии и были тогда идолопоклонниками: приняв ислам от «Султана Бабатукла», они перешли из Бухарии на реку Волгу, в нынешнюю Астраханскую область» д3. В другом случае Трепавлов ссылается на устный рассказ старика в 1907 году, в котором информатор сообщал русскому исследователю (Пашину), «что ногайцы проживали в прошлом и вышли из Индии». На мой взгляд, эти устные рассказы отражают события XV—XVII веков, когда ногаи передвигались на правый берег Волги. Я бы правильно понял В.В. Трепавлова, если бы эти рассказы были увязаны с передвижением кочевников из Монголии в XIII веке. Но тут есть одна загвоздка: в исторических хрониках периода завоеваний Чингиз-хана и его преемников мангыты не указаны переселенцами в улус Джучи. Это для В.В. Трепавлова очень существенно. Хорошо — и для меня, и для других исследователей отсутствие мангытов вызывает вопросы. Но в этих скудных сообщениях о составе улуса Джучи не указываются ни конгыраты, ни найманы, ни киреиты, ни джалаиры, ни катаганы, которые играли большую роль в ранней и поздней истории Золотой Орды и Ногайской Орды. По мнению В.В. Трепавлова мангыты, заложившие основу ногайского народа, изначально жили в Чагатайском улусе.

Но дело в том, что по происхождению основателя ногайско-мангытской династии есть конкретная литература, которая древнее приведенных устных рассказов и письменно заверена в XVI—XVII вв. Это родословные князей Юсуповых и Урусовых, «берущих начало от Эдиге и его предков».

В.В. Трепавлов в своей книге использовал эти материалы, но на сообщения по данному вопросу почему-то не обратил внимания, а они, на мой взгляд, более достоверны, нежели поздние устные рассказы. Ногайская исследовательница Аминат Курмансеитова на основе русских дворянских родословных и книги Николая Юсупова «О роде князей Юсуповых» написала несколько научно обоснованных работ. Хотя я имею доступ к первоисточникам, я хотел бы воспользоваться данными А. Курмансеитовой. Автор статей «Князья Юсуповы» и «Князья Урусовы» — одна из немногих молодых исследовательниц, старающихся защищать ногайскую историю от научного мародёрства и потому бережно обращающаяся с историческими данными. Сейчас она много сил прикладывает для того, чтобы обнародовать письменную литературу, бытовавшую в древности у ногайцев.

Книга князя Николая Борисовича Юсупова называется «О роде князей Юсуповых, собрание жизнеописания их, грамот и писем к ним Российских государей с XVI века до половины XIX века и других фамильных бумаг, с присовокуплением поколенной росписи предков князей Юсуповых с XVI века». Само название говорит о том, что книга представляет огромную ценность для всей российской науки. А. Курмансеитова обращает внимание на сделанное Н. Юсуповым предуведомление к книге, т. к. в нём ярко выражена нравственно-этическая позиция автора. Для меня же представляет большой интерес литературный слог произведения, в котором проникновенно ощущается ясность мысли, образованность, высокий интеллект автора.

«Есть фамильные акты, — пишет русский князь Н. Юсупов, — которые по важности их нравственного и политического значения принадлежат истории. Это самое побудило меня озаботиться приведением в порядок древних столпцев, фамильных бумаг и грамот, дошедших ко мне от моих предков и переходивших от века в век в возрастающем числе.

Выражая нравы минувшего времени, отношение России к другим государствам, и распоряжение мудрых монархов, они свидетельствуют и доверенность, какою пользовались от них князья Юсуповы.

Забвение свойственно человеку, но здесь уже вступает в права История, заботливо собирая всё, что напоминает потомству события достопамятные. В сохранении их — дань уважения прошедшему и поощрение будущему» [46, 48].

Последнюю фразу цитируемого сочинения: «Дань уважения прошедшему и поощрение будущему», — я поставил заглавием к данной главе, ибо это один из превосходных постулатов и для историка, и для писателя.

Последующие цитаты из книги Н. Юсупова и работ А. Курмансеитовой имеют прямое отношение к начатому разговору.

«Род князей Юсуповых, — пишет Н. Юсупов, — ведёт свое начало от Юсуфа, могущественного владетельного князя Ногайской Орды, отца Казанской царицы Сююнбеки (Сумбеки), бывшего в сношениях с Иоанном Грозным и пересылавшимися с ними посольствами. По грамотам Иоанна к Юсуфу и Юсуфа к Иоанну, хранящимся в Москов­ском государственном архиве, видно, что Юсуф был прямой потомок знаменитого Эдиге мангита, Тамерланова полководца, ордынского вождя и князя. Эдигей был признаваем потомком мусульманских Султанов, обладавших Дамаском, Антиохией, Меккою и пр.» [там же].

В ранней статье «Ярлык Токтамыш-хана и могущественный князь Эдиге» Аминат Курмансеитова, обращаясь к родословной Юсуповых, сделала такую выписку: «В конце XVII века князь Иван Дмитриевич Юсупов представил в Разрядный приказ древний свиток своих предков, копию этого документа — «Список с древнего столпца о роде Юсуповых» — в 1655 году заверил Абдулла Культеев (подчеркнуто мной — И. К. ), и она хранилась в семейном архиве князей Юсуповых... Указание предков Юсуфа восходит до «Абубекира, правившего после Магомеда всем мусульманским родом», как сказано в акте. Но это был не Абубекир, тесть Магомета, после него правивший мусульманами, а соимённый ему через три века Абубекир-Омра, князь князей и султан султанов, соединявший в лице своём правительственную и духовную власть. Это был верховный сановник исчезавшего в упоении неги и роскоши калифа Ради-Биллага, представившего ему всю власть свою в духовном и светском значении. Потомки Абубекира-Омра были султанами и калифами, с царской властью в руках, в Дамаске, Египте, Антиохии, Медоиме, Константино-граде, Кехбе и Мекке. Один из потомков Абубекира — Омры — переселился к берегам Азовского и Каспийского морей, где, по преданию, была его родина (подчёркнуто мной — И. К.). За ним последовали верные ему многочисленные племена. По родословной Юсуповых у Термеса был сын Карапчи, у Карапчи сын Сламкая, у Сламкая — сын Каддыркая. Сын Каддыркая Кудлукай взял Кумкент и стал в Кумкенте царём. А сын Кадлукая Идегей взял у Джанибека юрт и стал на его месте царём, и от него, Эдигея князя, начинаются родословные ногайских князей и мурз» [45, 101, со ссылкой на книгу «О роде князей Юсуповых»].

То, что Эдиге был сыном Кутлы-кая (Кутлы-кия, Кутлуг-кая), совпадает с сообщением арабского историка Ибн-Арабшаха, совпадает с родословной, приведённой в «Сборнике летописей» Кадыр-Али-бека Джалаири, и с данными ногайского эпоса. Как уже говорилось, по сведениям персидских историков отца Эдиге звали Балтычаком, по данным турецких историков — Аланджаком. Эдиге был из рода мангыт — этот бесспорный факт подтверждается всеми родословными. В родословной русских князей Юсуповых большое сомнение вызывает указанное имя сановника под именем Абубекира-Омры. По данным Кадыр-Али-бека первым в Дешт-и-Кипчак переселился отец Термеса Баба Туклас (ног. Баба Тукли Шашлы-ас). В Средней Азии Баба Тукласа считали потомком первого мусульманского халифа. Может быть, В.В. Трепавлов, да и другие учёные, правы, говоря о том, что фантастическое возведение предков Эдиге к мусульманскому халифу понадобилось для придания легитимности правления над кочевниками, так как, не будучи чингизидами, клан Эдиге не мог властвовать в степном государстве. Конечно, может быть и так, если — если это не было родством по женской линии. Однако что для современных учёных казалось неправдоподобным, для монархов ХVI века не представлялось фантастическим. Это мы видим по другой цитате из книги Н. Юсупова:

«В то же время, когда Иоанн Грозный отправил с дарами к Юсуфу посланника Петра Тургенева, тогда же явились ещё два посольства: от хана Крымского и от Султана Турецкого (1549 — И. К.), надеявшихся привлечь к себе Юсуфа на помощь мусульманам.

Могущественный Солиман (Сулейман — И. К. ), которого царствование было из самых блистательных в Турции, не только послал богатые дары Юсуфу, но ещё почтил его титулом: «Князь Князей и Султан Султанов», тем самым, которое усвоено было Абубекиром, эмиром эль-Омра. Это свидетельствует, что потомки Юсуфа не без основания выводили свое происхождение от царей...»

Я думаю, что окончательное прояснение мы можем обнаружить в родословной князей Урусовых, близких родственников Юсуповых.

«Граф А. Бобринский, — пишет в статье «Князья Урусовы» ногайская исследовательница А. Курмансеитова, — в книге «Дворянские роды, внесённые в общий гербовник Всероссийской империи» дал выписку из гербовника, где сказано, что род князей Урусовых, как показано в справках Московской коллегии иностранных дел и Разрядного архива и в родословных книгах, происходит от ногайских князей. Предок сего рода Абабек- Керей сын Док был владетелем и потомки сего Абубека в древнейшие времена в Египте и в других местах были царями. Происшедший от сего рода князь Муса (правнук Эдиге — И. К.) владетель ногайских татар, оказал России верность во время нападения трухменского князя Амгурчея. У сего князя были дети: князь Юсуп, от него пошли князья Юсуповы, и князь Исмаил, который в царствование царя и великого князя Иоанна Васильевича равным образом охранял российские пределы от нападения крымцев и в верности России присягу учинил. Оный князь Исмаил имел сына князя Уруса, от коего произошли князья Урусовы и многие были в знатнейших чинах, именованы от российских государей князьями, жалованы были деревнями и другими поместьями и знаками монарших милостей. Все сие доказывается справкою архива Коллегии иностранных дел, Разрядного архива и родословной князей Урусовых».

Опять обращает на себя внимание то, что предки Эдиге были владетелями с древнейших времен в Египте. Но именно в данной родословной загадочный Абубекир указывается как Абабек-Керей сын Дока. Этот сановник был эмиром у Эль-Омра. У нас есть слабая надежда увязать Дока с мангытами. По истории создания изначального ханства на Востоке мы знаем, что племя мангытов было опорой Чингиз-хана. Знаменитый глава мангытов Куилдар был побратимом августейшего владыки, он не жалел сил ради роста могущества своего хана и в конце концов отдал за него свою жизнь. Влияние Куилдара было столь велико, что Чингиз-хан после его смерти мангытам назначил специальный (сиротский) налог с добычи. Такими привилегиями редко пользовались даже чингизиды.

В преданиях и летописях о Чингиз-хане и его преемниках хорошо известно имя другого мангыта, его звали Дохолгу. Это может быть искажённое тюркское имя или же титул Док - улуг ( ток — сытый, улуг — сын). Имя, титул в тюркском понимании соответствует и занимаемом посту Дохолгу, он был черби, командовал гвардейцами, следившими за продовольственными поставками ханской ставки и армии. Черби командовал тысячей мангытов. При Октай-кагане Дохолгу казнили. Кажется, его тысяча участвовала в западном походе под предводительством Бату-хана. Мне думается, что Бату-хан оставил при себе эту тысячу мангытов, а затем отправил их под командованием Тутара, сына Минкадара (брата Ногая), в войска Хулаги для участия в «жёлтом крестовом походе». Только таким образом мангыты могли попасть на Ближний Восток. Известно, что войска Хулаги под командованием наймана Кет-Буги завоевали Дамаск, Алеппо и остановились на подступах к Иерусалиму. Золотоордынские войска здесь получили приказ от Берке-хана вернуться до­мой или же переходить на сторону мамлюков. Вполне возможно, что кто-то из предков Эдиге в это время был поставлен управлять Дамаском, а затем, при переходе к мамлюкам, уже Бейбарсом поставлен управлять Меккой, Антиохией и другими областями.

В летописи Кадыр-Али-бека Джалаири родословная Эдиге повторяет родословную князей Юсуповых, но относительно далёких предков есть дополнительные имена. По этой летописи у Абубекира было два сына: Керемет-Азиз и Джелал-ад-дин, последний являлся отцом Баба Тукласа. У Баба Тукласа было четверо сыновей, по другим сведениям, говорит Кадыр-Али-бек, что их было трое, один из которых похоронен рядом с Каабой, другой в Крыму, третий — в Ургенче [47]. Как мы видим: и Крым, и Ургенч — это территория Золотой Орды. Дальнейшая информация о предках Эдиге одинаковая в родословных. Сын Баба Тукласа Терме перебрался в Дешт-и-Кипчак и умер на родине. У Терме был сын Карачид, у Карачида — сын Ислам-кая, у Ислам-кая — сын Кадыр-кая, у Кадыр-Кая — сын Кутлы-кая, последний являлся отцом Эдиге.

Подача в летописи родословной Эдиге не только подтверждает родословные князей Юсуповых и Урусовых, но и говорит о какой-то достоверности в основополагающих фактах биографии предков. Легче было допустить, что предки Эдиге на самом деле, будучи курейшитами (родственниками пророка Магомета), выдали себя за мангытов, чтобы управлять этим сильным и воинственным племенем. Дело в том, что среди кочевой знати родословные очень ревниво изучались, гордые и спесивые мангыты ни за что бы не согласились чужака причислить к своей аристократии, будь он даже из семьи пророка. Предки Эдиге для возвышения среди мусульманского населения воспользовались их неведением, случившимся в результате отсутствия среди основной массы соотечественников, и свое недолгосрочное властвование в Дамаске, Мекке, Антиохии использовали в родословной для придания легитимности. Хотя мы не имеем данных, но можно допустить, что в Сирии, Каабе или в другом месте состоялся брак мангытского бия на курейшитке (в этом нет ничего необыкновенного, т. к. к этому времени род курейшитов был настолько разросшимся, что проживал не только в арабских странах, например, правящая династия кумыкских шамхалов в Дагестане вела происхождение от этого святого рода), и это обстоятельство выставлялось близостью к халифам.

Известно, что Эдиге ревностно относился к мусульманской религии. По этому поводу предостаточно и литературных, и фольклорных сообщений. Он старался внедрить в стране шариатские нормы правления. Эдиге, как и Узбек-хан, запретил работорговлю мусульманами в Золотой Орде. В.В. Трепавлов приводит любопытную цитату из грамоты Муса-бия о своём родоначальнике: «Сего света держава на великих местех, счастливой осподарь, умной как Бюрека, ум ся о него родил, вере надежа, людем подпора, Богом возлюблен, а от людей почтен, над судьями судья (функция ногая — ИК. ), а великие люди слову его были ради, иных осподарей был и салтанов — Едигеи князь» (грамота Мусы-бия Ивану III — Посольская 1484, с. 39) [44, 82]. В примечании учёный даёт пояснение, кто такой Бюрека. В нём он видит сподвижника и духовного наставника Хромого Тимура Береке, который был родом с Арабского Востока и принадлежал к саидам — потомкам пророка Магомета. «Возможно, пишет В.В. Трепавлов, — во время своих приездов в Мавераннахр, начиная с 1376 г., Эдиге познакомился со знаменитым богословом и беседовал с ним на политические и религиозные темы (так можно трактовать фразу «ум ся о него родил»)» [там же].

О том, что предки Эдиге имели родственные связи в арабских странах, может говорить и приведённое ранее сообщение из сочинения Амин Аль-Холи о том, что «в 1416 году в Египет прибыла жена Эдигея с 300 всадниками».

«

Хронологически родословные князей Юсуповых и Урусовых древнее книги «Родословная тюрок» Абдул-Гази Бахадура и сочинения Кадыр-Али-бека Джалаири. Столпцы, на которые опираются эти родословные, вывезены из Ногайской Орды первыми основателями русских дворянских фамилий Юсуповых и Урусовых в середине XVI века. Я склонен считать, что настоящим предком Эдиге являлся мангыт Абабек-Керей сын Дока, этот вельможа очутился на Ближнем Востоке во время «жёлтого крестового похода». Его сын Баба Туклас (думается, что это прозвище, так могли назвать богослова, человека с сакральными качествами) и внук Терме переселились к «берегам Азовского и Каспийского морей», которые по преданию являлись их родиной. Если мы возьмем самый минимальный срок появления нового колена предков в 17—18 лет, то переселение на родину должно было произойти приблизительно за 80—90 лет до рождения Эдиге. Эдиге родился в 50-е годы ХIV века (по Кадыр-Али беку Эдиге умер в возрасте 63 лет, годом смерти беклербея считается 1420 г. По Абдул-Гази Эдиге родился в 1352—1353 гг.). Тогда, значит, предок Эдиге Терме появился на исторической родине 70—80-е годы XIII века, т. е. во время правления Ногая. Продвижение в междуречье Волги и Урала могло состояться после разгрома Ногая (1300 г).

Я считаю, что у В.В. Трепавлова некорректна сама постановка вопроса. Непонятно, на каком основании он «искореняет» мангытов в улусе Джучи. Мангыты были в улусе Джучи и по одиночке, и в родовом объединении со времен Бату-хана. Представители мангытов, как и конгратов, киятов, салджиутов, джалаиров, дюрменов и всех остальных племён из коренного юрта при раскашивании раскидывались для надёжности и контроля во все кочевые народы. И Ногай, и Тохта, и потомки Орды и Шибана держали в повиновении покорённое население за счет представителей этих племен.

В.В. Трепавлов, а ранее и ногайский историк Б.Б. Кочекаев ставят под сомнение устоявшееся мнение многих учёных о перемещении подвластных беклербея Ногая с запада в междуречье Волги и Урала. Поэтому В.В. Трепавлову во что бы то ни стало хотелось доказать факт движения племени мангыт из Чагатайского улуса. Проблема эта очень серьёзная, но что интересно: ни Кочекаев, ни Трепавлов по существу не занимались проблемой передвижения подвластных Ногая на восток. А такие миграции были постоянно. Тут надо вспомнить, что в эпоху Ногая из-за того, что несколько тысяч кочевников по собственному волеизъявлению перешли от Тохты к Ногаю, возник первоначальный конфликт между ханом и беклербеем (Рашид-ад-дин). Такие перемещения были естественными и в мирное, и в военное время. Особенно массовый характер эти процессы приобретали в периоды мятежей и гражданских войн.

Первое перемещение подвластных Ногаю кочевников состоялось после разгрома мятежного беклербея в 1300 году. Хан Тохта во избежание процессов сепаратизма разделил улус Ногая пополам и поставил начальствовать в них своих сыновей. Самые строптивые ко­чевые объединения он переселил в левое крыло к потомку Орды Баяну. Второй раз крупные миграции кочевых племён в Золотой Орде состоялись после смерти хана Бердибека и прихода к власти мятежного Мамая (1359 г.). Бердибек, убив отца и братьев, сам не имел сына, чем оборвал ханскую линию от Бату.

Но до этого какие-то существенные перемены произошли в Золотой Орде. После смерти хана Тохты (1304 г.) государством долгое время правил Узбек-хан (умер в 1343 году). Годы его правления характеризуются большой политической стабильностью и, возможно, наивысшим расцветом страны. Узбек-хан, в интересах сплочения моноэтнического государства, прилагал много сил для распространения единой веры. При нём бурно развивалась культура, архитектура; некоторые мечети, построенные во времена Узбека, сохранялись до последнего времени в Крыму, на Северном Кавказе. Золотая Орда оживлённо торговала со всем миром, бурно росли города, увеличивалось ремесленное производство. Узбек-хан установил тесные связи с ведущим государством мусульманского Востока Египтом, он породнился с султаном, отдав за него свою сестру. В Золотой Орде распространялась не только вера, но и принципы восточного управления, по эталону мусульманских городов начало совершаться административное обустройство. Среди оседлого населения успешно внедрялось шариатское судопроизводство. (Я не говорю о кочевниках, т. к. они и в более поздние времена придерживались народных традиций и закона Великого Ясака). Узбек-хан был властный и сильный правитель, поэтому не только находил общий язык с кочевой знатью, но, как и предшественники, опирался на народ- войско. Всех предводителей он держал в крепких руках. Во время правления Узбек-хана больших внутренних войн не было. Единственное надо отметить, что подчёркивал Л.Н. Гумилёв, это преследование христианского населения. При Узбек-хане многие знатные люди, не согласные менять свою веру, покинули ханство и нашли приют на Севере, в Московской Руси. Мне думается, что притеснения относились именно только к знати. Большинство христиан по-прежнему жили в городах и сёлах Причерноморья, Подонья, Северного Кавказа и Поволжья.

Проблема государственного устройства Золотой Орды при Узбек-хане плохо изучена в науке. Особенно вопрос престолонаследия. На мой взгляд, Узбек-хан, беря в пример Египет, пытался искоренить чингизидский принцип передачи власти: от брата к брату, а затем от дяди к племяннику. Хан Узбек был прозорливым государственником и, взойдя на трон, начал с истребления разросшихся в неимоверном количестве чингизидов. По некоторым сообщениям Узбек-хан убил 120 царевичей, или, как их ещё называли, огланов. Эта традиция передалась ближайшим потомкам Узбек-хана. Чтобы утвердиться во власти в Сарае его сыну Джанибеку пришлось убить двух своих братьев: Динибека и Хизирбека. А сын Джанибека Бердибек по кровожадности превзошёл предков: он прикончил больного отца, чтобы тот не смог изменить завещание в пользу других сыновей, а затем — всех своих братьев. Когда бабушка Тайдулла-хатун принесла к нему восьмимесячного брата, чтобы он его пожалел и пощадил, Бердибек взял младенца за ноги и прикончил, ударив о землю. Всего три года процарствовал кровожадный Бердибек, а после его смерти в Золотой Орде объявился лжецаревич Кельдибек. Был пущен слух, что он — один из выживших сыновей Джанибека. Но вскоре Кельдибек был убит за своё отвратительное царствование...

Все эти события вызвали огромное недовольство знати. Главная военная сила государства — кочевники — мечтали о возврате прошлого, былого могущества. В Золотой Орде стихийно началось возрождение чингизидской традиции престолонаследия. Кочевое общество было потрясено зверствами Бердибека. Одновременно кочевники хотели восстановления былых прав. В кочевой среде знать назначала хана. Первую попытку совершил темник из племени киян Мамай. Держа при себе марионетку хана Абдуллаха, Мамай силой попытался взять в руки власть в Сарае, но поддержку получил только в западном крыле, которое само, в свою очередь, раздиралось внутренними этническими и религиозными противоречиями. О том, что этот Мамай не был популярен, кое-какие сведения сохранил ногайский фольклор. Его, например, в отличие от эпического Мамая, жившего в XVI веке, ногайцы называли Кылый Мамай, т. е. Косой Мамай. Кстати, в русских летописях он называется теляком — заикой (ног. тилкау — заика). Для уста­новления своей власти в Золотой Орде у Мамая не хватило сил. Об этом наглядно говорит и Куликовская битва. Более серьёзное сопротивление Мамай мог встретить за Волгой, среди ногайских племён. Консервативная восточная часть Золотой Орды вдруг напомнила о себе. Поскольку она является главным войсковым крылом, Ак Ордой, то прерогатива в назначении хана должна остаться за знатью этого крыла. Восточные историки отметили неправомерное смещение крыльев в Улусе Джучи только во время «великой замятни» (так в русских летописях называется период быстротечной смены почти 20 ханов). Многие исследователи пытались найти причину этого явления. Наиболее правдоподобно объяснение известного русского учёного В.Л. Егорова. Рассуждения его достойны внимания, и я их хочу процитировать подробно.

«Общий принцип административно-государственного устройства Золотой Орды во всех основных чертах копировал систему, введённую в Монголии при Чингис-хане, которая базировалась на принятом в монгольской армии десятичном делении... — Далее В.Л. Егоров конкретизирует: — В соответствии с этим принципом основной стороной (передней) считался юг. Именно поэтому монгольские юрты всегда устанавливались дверью к югу (кстати, как и ногайские терме, а с переходом к оседлости и дома — И. К. ).

Противоположность составлял север, определявшийся как задняя сторона (ногайцы север называют словом керу, что означает обратная сторона — И. К. ). В соответствии с этим запад считался правой стороной, а восток — левой. Так как владения Бату по отношению к местонахождению хана Орды располагались западнее, они и получили, в соответствии с традицией, название правого крыла Улуса Джучи, а земли, отошедшие Орде, — левого крыла. Согласно тем же традиционным представлениям монголов, каждая из сторон света имела свой конкретный цветовой символ. Юг обозначался красным цветом, север — чёрным, запад — белым, восток синим (голубым). Цветовая символика по отношению к разным крыльям Улуса Джучи нашла отражение в некоторых источниках, называвших владения Бату и его наследииков Ак-Ордой, т. е. Белой Ордой, а владения преемников хана Орды — Кок-Ордой, т. е. Синей Ордой. Довольно большую путаницу в вопрос о соотношении этих названий, по отношению к правому и левому крылу Улуса Джучи, внесло сочинение Муин-ад-дина Натанзи, больше известное под названием «Аноним Искандера». В нём по отношению к владениям Бату ошибочно применено название Кок-Орда, а улус Орды назван Ак-Ордой. Специально занимавшийся разбором этого вопроса Г.А. Фёдоров- Давыдов доказал после скрупулёзного анализа широкого круга источников неправомочность такого отождествления. Ошибка Муин-ад-дина Натанзи в значительной мере связана с вторичным делением владений Бату на правое и левое крыло, т. е. по отношению к владениям Орды улус Бату являлся правым крылом, но, в свою очередь, он сам также имел внутреннее деление на правое и левое крыло. Сведения о существовании такого деления содержатся в арабских источниках, где упоминаются начальник левого крыла Маву и начальник правого крыла Тайра, занимавшие эти должности при Менгу- Тимуре. В источниках нет прямых указаний на место прохождения границы между правым и левым крылом Золотой Орды. Г.А. Фёдоров-Давыдов показал необоснованность мнения, что таким рубежом была Волга. Скорее всего, граница между двумя крыльями золотоордынского государства проходила в районе р. Яика» [48, 161].

С объяснениями известных историков мне хотелось бы согласиться, но не в отношении данных в труде Муин-ад-дина Натанзи. В любом делении, первичном или вторичном, владения Бату и его наследников чисто географически не могли быть Кок-Ордой, Синей Ордой, т. е. левым крылом. Указанные в «Аноним Искандере» земли в пределах Улуг-тага (Центральном Казахстане) или же местность Кара-тал в Джамбульской области, даже города Дженд и Барчкент на нижней Сыр-Дарье при вторичном делении Кок-Орды не могли стать правым крылом. В сочинении персидского историка мы видим конкретное соотношение, т. е. раздел всего улуса Джучи, а не вторичное деление крыльев. Поэтому я считаю, что дело совершенно в другом. И ответ дает сам В.Л. Егоров, отмечая, что деления на крылья — это чисто армейское понятие. «Таким образом, — пишет учёный, — в ХIV в. традиционное деление на правое и левое крыло в Золотой Орде сохраняется только в отношении воинских соединений» [48, 161].

Неоценимый вклад в развитие исторической науки внёс русский учёный В.Г. Тизенгаузен. Крупнейшие историки давали самую высокую оценку его научной деятельности. Свой огромный труд по собиранию восточных сведений о Золотой Орде он делал по заданию богатейшего в России графа, любителя археологии и председателя Археологической комиссии С.Г. Строганова. Первый том, в который вошли сочинения арабских историков, вышел при жизни В.Г. Тизенгаузена. Второй том, в котором были труды персидских историков, вышел уже после его смерти. К сожалению, вызывает подозрение то, что собранные В.Г. Тизенгаузеном сведения обрабатывались, сокращались (и редактировались?) советскими учёными (А.М. Ромаскевичем и С.А. Волиным). Из-за такого отношения к источнику мы не можем наслаждаться ароматом оригиналов, чего не скажешь о первом томе, где остро чувствуется бережливое отношение к тексту самого В.Г.

Тизенгаузена. Однако, несмотря на такие недостатки, попробуем выудить из второго тома необходимую информацию по данному вопросу. Текст «Аноним Искандера» начинается с запутывающего всех историков абзаца. На странице 127 второго тома «Материалов Золотой Орды» В.Г. Тизенгаузена напечатано буквально следующее:

«После этого (следует сноска подготовивших текст: «Перед этим автор излагает историю потомков Джучи по Рашид-ад-дину, кончая поражением и бегством сыновей Ногая. Затем сразу, без упоминания о смерти Токты, идёт приведённая нами часть») улус Джучи разделился на две части. Те, которые относятся к левому крылу, то есть пределы Улуг-тага, Сегиз-ягача (Сенгир-ягач) и Каратала до пределов Туйсена (Тюмени), окрестностей Дженда и Барчкенда утвердились за потомками Ногая, и они стали называться султанами Ак-орды; правое же крыло, к которому относятся Ибир-Сибир, Рус, Либка, Укек, Маджар, Булгар, Башкирд и Сарай-Берке, назначили потомкам Токтая и их назвали султанами Кок-орды».

Мне думается, что автор «Анонима Искандера» ничего не путает и при этом предельно правдив. Изложенное в тексте наглядно говорит о том, что произошло перемещение людей правого крыла в восточную часть Улуса Джучи и они сохранили за собой право называться Ак-Ордой. А право это было почётным, давало привилегии при избрании главного хана Золотой Орды. Но в тексте довольно странно то, что указанная Ак Орда связывается с потомками известного беклербея Ногая. Ногай и его сыновья были убиты. Мне кажется, что к данному противоречию привели издержки перевода, и надо читать вместо «утвердились за потомками Ногая» — «утвердились за людьми Ногая». В связи с переселением кочевников с запада на восток в титулатуре потомков хана Орды появляется название Ногай. Так этот титул связывается с именем хана Ак Орды Сасы-Бугой. Титул Ногай ему присвоили переселившиеся с запада кочевники.

Давайте разберёмся, когда произошло это знаменательное переселение. По сообщениям Рашид-ад-дина Сасы-Буга являлся правнуком хана Орды, сыном Баяна. Баян же правил восточным крылом Улуса Джучи во времена Тохты и Ногая. Надо сказать, что в это время гражданская война происходила и на востоке улуса. Для того чтобы понять её истоки, надо напомнить о событиях, происходивших в той части Великой степи.

В 1260 году Кублай провозгласил себя Великим каганом империи, хотя у вершины власти должен был стать его младший брат Арик-Буга. Естественно, что это событие всколыхнуло чувства аристократии в коренном юрте, и поэтому в Каракоруме состоялся очередной курултай, на котором каганом был назначен Арик-Буга. Между братьями разразилась вражда, которая переросла в крупномасштабную войну и грозила вовлечь в конфликт все улусы империи. Берке-хан, чтобы не платить дань в Каракорум, сначала поддержал жившего в отдалении Кублай-кагана. А как выяснил, что Кублай-каган вступил в союз с его врагом Хулагой, изменил к нему своё отношение. Между двумя каганами состоялось несколько крупных сражений, в которых победителем оказался Кублай. Перенос столицы в Пекин особенно шокировал ветеранов войн, и в первую очередь жителей коренного юрта. Но в улусах, кажется, правители были довольны. Незадолго до своей кончины Берке-хан для поддержки войны в Китае отправил кагану войска из асов, русских и кипчаков, а ильхан Абага послал отряды из арабов, персов и турков. После кровопролитных войн с соотечественниками Кублай-каган возобновил войну с империей Сун и победоносно завершил завоевания в 1279 году. Победа широко отмечалась в новой столице, на праздник были приглашены владетели всех улусов.

Однако, несмотря на огромные успехи Великого кагана, в империи мира не было. В 1275 году войну с каганом начал внук Октая Кайду. Он использовал недовольство кочевников коренного юрта, его поддержала кочевая знать Семиречья и чагатаиды во главе с Бораком, сыном Дувы. Кублай-каган отправил войска против Кайду под начальством внука Тимура. Основные сражения развернулись в Северо-Западной Манчжурии. В 1289 году Тимур окончательно разбил войска Кайду, глава оппозиции вынужден был сдаться в плен. Междо­усобные войны не прекращались и в Джучиевом улусе. В правом крыле начались столкновения Токты и Ногая, а в левом крыле законный наследник внук хана Орды Баян воевал с двоюродным братом Кулюком (в летописях Кублюк). Главный хан Джучиевого улуса Токта, дав ярлык на правление, поддерживал Баяна. Кулюк же считал себя настоящим претендентом у власти левого крыла, его поддержали агрессивные восточные чингизиды: Кайду из коренного юрта и чагатаид Дува. Баян 18 раз сразился с Кулюком. Рашид-ад-дин так пишет о Баяне, отце Сасы-Буги: «Баян (однако же) по-прежнему ведает большею частью улуса Орды; вследствие этих постоянных сражений (с Кулюком — И. К. ) войско его обеднело: часть его — всадники, а часть — пешие, но он по-прежнему храбро воюет с врагом и у этой (ильхана Газана) стороны просит помощи деньгами» [25, 45].

Ханы чагатайского улуса изначально считали себя обделёнными при выделении им владений, они постоянно претендовали на восточные земли джучидов. Видимо, Кулюк в случае победы над Баяном обещал за поддержку чагатаидам кое-какие территории. Хан Токта хорошо знал, какие опасные последствия возникнут в результате ослабления крыла Баяна, но во время войны с Ногаем не мог помогать военной силой. Затем, после победы над Ногаем, в 1302—1303 гг., эта помощь была оказана, об этом сообщают послы Баяна к ильхану Газану. «Токтай — наш союзник и пришлёт войска. Он уже прислал два тумана с тем, чтобы они соединились с войском каана в Дерсу (в Дарше), так как пределы их области находятся близ области каана, а прежде даже прилегали друг к другу» [25, 44]. Эти слова приводит один из самых обстоятельных восточных историков Paшид-ад-дин. Два тумена — это двадцать тысяч воинов. Но надо полагать, что тумены были переданы на постоянное проживание, т. к. было в интересах единства государства держать постоянный контингент войск. Значит, в восточное крыло вместе с воинами были переселены и семьи. Если вообразить, что в каждой семье минимально было пять человек, то количество переселённых составит около 100 тысяч человек. Естественно, Тохта снимал с плеч и другую проблему, он ослаблял и одновременно расчленял мятежно настроенные ногайские племена в западном крыле.

Авторство «Анонима Искандера» тюрколог В.В. Бартольд приписывает Муин-ад-дин Натанзи. Произведение написано примерно в 1413—1414 гг. и было посвящено тимуриду Искандеру, сыну Омар-шейха, управлявшему Фарсом и Исфаганом в 1409—1414 гг. Автор сочинения был современником интересующих нас событий в ХIV—ХV вв. В произведении огромное количество тюркских и монгольских слов, это обстоятельство побуждает учёных думать, что первоисточник был написан на тюркском языке. Наверное, поэтому в «Анониме Искандера» больше, чем в каком-либо другом персидском сочинении, конкретного исторического материала, касающегося восточного крыла Улуса Джучи. Вот некоторые выдержки из этого сочинения.

«

«В то время, когда взошёл на престол царь Тогрул, сын Тохты, современником его был Сасы-Бука, сын Ногая, правитель улуса Ак-орды. Он по-прежнему соблюдал правила подчинения и повиновения. Он правил 30 лет и за это время совершенно не сходил с большой дороги службы Тогрул-хану и Узбек-хану и не уклонялся ни от одного вызова и курултая. Таким же образом в совершенном единении он умер естественной смертью в 720 г. (12.11.1320 г. = 30.01.1321 г.). Могила его находится в богохранимом Сауране» [25, 129].

Во всех других источниках Сасы-Буга является сыном Баяна, но в «Анониме Искандера» почему-то он указывается сыном Ногая. Мне думается, что такое могло случиться только из-за того, что Сасы-Буга выдвигался знатью правого крыла, ранее служившей Ногаю. В другом персидском источнике «Книга побед» Низами-ад-дина Шами имя сына Баяна вообще названо как Сасы-Ногай. Такое прибавление к имени можно объяснить тем, что акордынская знать принесла с собой титул легендарного беклербея и так оказывала честь новому господину. Если выражение: «сын Ногая» читать по-тюркски, то можно понимать и как «сын народа Ногай» — «Ногай улы».

После Сасы-Буги Ак Ордой стал править его сын Эрзен (ног. иершен — последователь). В «Анониме Искандера» о нём пишется следующее: «По указу Узбек-хана он стал после отца его преемником и благодаря большим способностям ума и прозорливости знания проявил хорошую сущность (свою). В непродолжительное время степень его положения стала близкой величия Узбек-хана, однако он таким же образом проявлял повиновение и подчинение. Он был царём крайне умным, праведным, превосходным и богобоязненным. Большую часть медресе, ханака (скитов), мечетей и других благотворительных учреждений, которые находятся в Отраре, Сауране, Дженде и Барчкенте, устроил он. Благодатью своей справедливости и милости он сделал весь Туркестан образом высшего рая» [там же].

Такая характеристика деятельности Эрзен-хана почти точно совпадает с заметками выдающегося казахского ученого Чокана Валиханова. В XIX веке он писал: «Довольно странно и замечательно, что все почти кочевые народы среднеазиатских степей всё древнее приписывают ногаям и многие почитают их своими предками. Так говорят каракалпаки, дикокаменные киргизы, которые, судя по скудным фактам истории этого народа, особенного родства и сходства иметь не могли» [49, 208].

«Странно, — далее пишет Ч. Валиханов и о киргизском эпосе «Манас», — ногайцы замешаны во всех преданиях кочевников среднеазийских. Ногайцы ташкентские упоминаются в эпосе «Манасе». Джанбек, Асан Кайгы (ногайский философ, поэт) известен и здесь» [49, 388].

«Предания о ногайцах замечательны тем более, что они общие для всех кочевых среднеазийских племён. Киргиз-кайсаки (казахи — И. К.) тоже все развалины в южной и западной полосе своей земли приписывают тоже ногаям. Каракалпаки и башкиры также имеют притязание на ногаев. Пункт этот особенно достоин исследования, и я намерен говорить о нём более подробно в другом месте...» [там же].

Многие советские исследователи, в том числе и казахские, старались придать этим высказываниям мифическое и фантастическое значение, а больше старались забыть про них и нигде не цитировать. А на самом деле, оказывается, они имеют историческую подоп­лёку. Ерзен-хан правил в Ак Орде 25 лет и умер в 1345 году. Благополучные времена правления Сасы-Буги и Эрзеня в общей сложности составляют более полувека. И за это время не только возросло экономическое благосостояние, но и почти втрое выросло на­селение орды. Я имею в виду и переселённое население, которое стало основной военной силой восточного крыла. Этот народ-войско хранил в памяти имя легендарного беклербея Ногая. Эту память хранили и окружающие народы, оседлое население. В первую очередь окружение, зная прошлое этих кочевников, стали называть их ногаями.

После Эрзен-хана в Ак Орде ханом стал Мубарек-ходжа, но из-за своего жадного и несносного характера он продержался на троне всего шесть месяцев. После него трон Ак Орды достался Чимтаю, который пробыл ханом почти 17 лет. Именно во время правления Чимтая западные племена, переселённые ещё при Тохте, вспомнили, что они исконные представители правого крыла и что их воля должна превалировать в государстве. Естественно, был созван курултай, на котором решающее слово было за Чимтаем, который предложил кандидатуру своего брата Орда-шейха. Орда-шейх был избран ханом Золотой Орды. Но не так было просто править в крупнейшем городе мира Сарае, когда главные твои сторонники в другой части страны. Среди знатных и влиятельных людей нашлось много несогласных. После года правления Орда-шейх был убит. Тогда на новом курултае эмиры Золотой Орды на главный трон посадили Хызра, сына известного Сасы-Буги. Хызр в Сарае правил тоже недолго, он был убит через год. Затем на трон Золотой Орды взошёл другой сын Сасы-Буги по имени Албай (в «Анониме Искандера» Хальфай). Он провластвовал всего 9 месяцев. После Албая трон занял Тимур-ходжа, сын Орда-шейха. Он делал всем притеснения, вёл себя нечестиво, распутствовал, но держался у власти два года, затем был убит известным истории Мамаем, который всё это время устраивал смуты и пытался утвердиться в Сарае. Но аристократия Золотой Орды, особенно восточные правители, терпеть не могли Мамая и его ставленника чингизида Абдуллаха. После Тимур-ходжи ак- ордынцы выдвинули на должность хана Мюрида, сына Орда-шейха. Он тоже продержался совсем недолго. За ним — Азиза, сына Темир-ходжи, за ним — Хаджи-хана, сына Эрзен-хана.

У правящего в Ак Орде Чимтай-хана сын Урус-хан ещё при жизни побуждал отца взойти на трон в Сарае. Однако Чимтай-хан не соглашался: или он понимал зыбкость восхождения на престол в Сарае и из соображений безопасности обеспечивал родственникам тыл в восточной части Улуса Джучи, или же ему по каким-то канонам нельзя было претендовать на верховную власть. После смерти отца Урус-хан на первом же курултае сообщил о своем намерении и снарядил войско для захвата Сарая. Урус-хан захватил Сарай и воссел на трон Золотой Орды. Он приложил много сил для удержания власти, продержался на престоле 9 лет и умер естественной смертью.

Тут надо сказать о том, что в Ак Орде, в отличие от западной части государства, из-за сохранения старых традиций не до конца были уничтожены ветви сыновей Джучи. Так, отец будущего хана Золотой Орды Тохтамыша Тойхожа был правителем Мангышлака. Тойхожа представлял ветвь последнего сына Джучи Тука-Тимура. Известно, что примерно в это время на Сыр-Дарье имел резиденцию и другой владетель по линии другого сына Джучи Шибана. В исторической литературе этот шибанид известен под именем Кара-Ногай. К сожалению, некоторые ученые (казахский исследователь Кузембайулы) связывают с ним название Ногайской Орды и этноним народа Ногай. Думаю, что это в корне неверно. Скорее всего, этому потомку Шибана был дан бытовавший в Ак Орде титул Ногай, а добавление Кара было дано из-за того, что правил он какой-то отколовшейся или же придаточной частью Ак Орды. При выступлении Урус-хана на Сарай отец Тохтамыша Тойхожа отказался идти с ним, за что и был казнён. Тогда Тохтамыш бежал и скрылся в Чагатаевском улусе, у Тимура. Среднеазиатский правитель дружелюбно принял молодого хана, всячески покровительствовал ему. После начала «великой замятни» Урус-хан фактически объединил Золотую Орду. Ему не подчинялся только основавшийся в Крыму Мамай, который опирался на генуэзский капитал и вошёл в союз с Литвой. Конечно, в этот период кочевая знать, недовольная правлением Урус-хана, мигрируя из центральной части и правого крыла, находила приют в Крыму. Непоследовательно вела себя и знать больших городов, сосредоточенная на Волге, в Подонье, на Северном Кавказе и на берегах Азовского и Чёрного морей. В них проживали этнически и религиозно различающиеся народы, насаждённая со времён Узбек-хана кочевая знать обросла родственными и другими связями с местным населением, чисто из экономических позиций не хотела платить податей, не хотела и политической зависимости и всё более желала обособления. Урус-хану всё же удалось подчинить себе правителей, для чего он применял и силу, и уговоры, и подкуп.

Однако эти правители были ненадёжны и в любой момент входили в сношения с мятежным Мамаем. Было очевидно, что в Улусе Джучи государственная система управления изжила себя. «Великая замятня» продолжалась и после смерти Урус-хана. За короткий срок у престола Золотой Орды сменилось ещё около десятка ханов. Среди них известны такие имена, как Токтакия, Тимур-Мелик, Науруз, Черкес, Базарчи, Кутлук-ходжа и др.

Нетрудно было уразуметь, что многочисленные члены монаршего рода никогда не уживутся, никогда не придут к согласию и что их распри за главный пост в государстве приведут к разрушению ханства. Почему же нельзя было использовать методу Узбек-хана и, как он уничтожил чингизидов в правом крыле, истребить отпрысков августейшего владыки во всем улусе? Однако этого никто не мог совершить. Расплодившиеся и безудержно стремящиеся к верховной власти чингизиды стали основной причиной падения Золотой Орды. Крушение ханства произойдет в 1481 году, после убийства ногаями хана Ахмата.

Конец «великой замятни» приходится ко времени прихода к власти Тохтамыша. Мангышлакский правитель своё восхождение к престолу начал с восточного крыла, именуемого Ак Ордой. Тохтамыш с помощью войск Аксак Тимура вторгся в Ак Орду и захватил основные области: Сыгнак, Сауран, Отрар. Против него выступил занимающий должность хана Золотой Орды Тимур-Мелик (в некоторых источниках его называют Тимурбеком) со своим беклербеем Балтычаком. В состоявшемся сражении победил Тохтамыш, он убил Тимур-Мелика и казнил преданного ему Балтычака. Подробности казни отца Эдиге были приведены в первой части книги.

Тохтамыш пытался склонить могущественного Балтычака на свою сторону, но беклербей потребовал немедленной смерти, чтобы остаться навечно преданным своему хану. Попытка уговорить Балтычака говорит о том, что мангытский род, который он возглавлял, уже пользовался большим авторитетом среди кочевников, среди народа-войска. Интересно, почему при наличии большого количества членов монаршего рода Тимур-Мелик выдвинул на такой пост представителя кочевой знати? Видимо, уже в это время многочисленные и воинственные ногайские племена представляли грозную силу в Улусе Джучи. Об этом свидетельствует и то, что Тохтамыш вскоре склоняет на свою сторону старшего сына Балтычака Ису, или, как еще его называют в источниках, Исабека, а затем и самого Эдиге. Тохтамыш опять-таки возводит Ису до ранга беклербея, т. е. главнокомандующего войском, ставит вторым лицом в государстве. Конечно, за этим назначением кроется взаимовыгодная сделка, т. к. в те времена не так легко было добиться примирения кровников. Тохтамыш, став ханом в Сарае, наводит порядок в государстве, временно сглаживает противоречия среди чингизидов и привлекает на свою сторону степную аристократию, которая к тому времени тоже подустала от бесконечных распрей между чингизидами.

Мы не знаем, на чём основывалась договоренность Тохтамыша и Исы. Может быть, убийство Тимур-Мелика и Балтычака было определено как мщение за отца Тохтамыша Тойхожу? Хотя в степи так быстро никогда не примиряются. Скорее всего, Иса получил какие-то дополнительные льготы для кочевой знати Ак Орды и под её давлением согласился пойти на мировую. Видимо, и Эдиге был вовлечён в этот процесс и тоже на какое-то время стал эмиром нового хана, но по его дальнейшим действиям видно, что он никогда не забывал о мщении и при первой возможности объявил войну кровнику. В данном изложении я не хочу затрагивать сложных взаимоотношений Аксак Тимура и Тохтамыша и всех подробностей разразившихся между ними войн, но в поисках причин нахождения мангытских биев при дворе золотоордынского хана вижу одно: то, что пришедший к власти Тохтамыш попытался решить проблему несоответственного расположения военных крыльев. Об этом очень туманно написано ещё в одном анонимном сочинении, к которому мне уже приходилось обращаться в этой книге в связи с цитированием песни Уллы Джырчи о смерти Джучи.

«Родословная тюрков», так называется это сочинение, составлена не ранее середины XV века. Правда, автор «Родословной тюрков» перестановку крыльев Тохтамышем связывает с поражением от войск Аксак Тимура. У Тохтамыша в правом крыле командовал некий Яглы-бай-бахадур из племени багрин (думаю, что племя называется баарин — это племя было известно еще в коренном юрте Чингиз-хана наряду с мангытами, кунгратами и другими), но хан для победы решил это крыло перевести на левый фланг. «Согласно указу, — пишет автор, — Яглы-бай-бахадур-багрин со всем илем (народом, страной — И. К. ) перешёл на левое крыло и приготовился к бою» [25, 207]. Затем в сочинении описывается полуфантастическое сражение между Тохтамышем и Аксак Тимуром. Мне кажется, что ав­тор использует какие-то фольклорные данные. Перед сражением Яглы-бай-бахадур требует, чтобы цепью связали его коня, т. к. во время битвы его воины бегут, и он один бьётся, не сдвигаясь с места, и героически погибает. Из этого отрывка ясно, что перемещение не способствовало победе и что произошла измена воинов. Всё это, похоже, отголоски реальных событий. По эпосу ногайцев племена баарын и ширин, которые впоследствии будут жить в Крыму, были сторонниками Тохтамыша и враждовали с домом Эдиге. Но в «Родословной тюрков» автор пытается объяснить и суть перемещения крыльев, оно чувствуется в следующих словах: «С того дня улус багринов (бааринов — И.К. ) получил на курилтаях узбекских султанов место (орун) на левой стороне, которую на монгольском языке называют джунгар, а по-тюркски сол гол (сол кол), раньше же, подобно своим родичам — кунгратам, найманам, джалаирам, уйшунам и другим — это племя также сидело и бывало на правой стороне, которую на монгольском языке называют унгар, а по-тюркски он кол (онг кол). Причиной единства улусов является это...» [там же]. Излагая эту суть, автор опять пытается объяснить, что перемещение крыльев делалось Тохтамышем ради победы. Мне же важно, что я прав в том, что до Тохтамыша существовало несоответствие в обозначениях западной и восточной части Улуса Джучи.

Для объединения улуса Тохтамыш в первую очередь разбивает обосновавшегося в Крыму Мамая. Мамай, хотя потерпел поражение от Дмитрия Донского на Куликовском поле, оставался ещё сильным врагом и имел большое влияние на западную часть Золотой Орды. Что интересно: битва между Тохтамышем и Мамаем состоялась на берегах реки Калки, на которых состоялось знаменитое сражение объединённого войска кипчаков и русских с чингизхановскими полководцами в 1223 году. Уничтожив Мамая, Тохтамыш совершает поход на Москву, разоряет её и требует подчинения, уплаты дани. Затем предпринимает успешный поход на сибирские владения, где тоже добивается подчинения. Ещё позднее Тохтамыш предпринимает поход в Закавказье, предъявляя старинные притязания Золотой Орды на спорные территории. В иранских городах тохтамышевские воины ведут себя жестоко, издеваются над населением и грабят его. К тому времени эти земли считались владениями Аксак Тимура. А ведь Тохтамыш стал ханом Золотой Орды фактически благодаря военной поддержке среднеазиатского правителя. Но Тохтамыш, сотворив одну неблагодарность, делает и следующую. Он с войском идет отвоевать Хорезм и прилегающие к нему области. Эти земли контролировались Аксак Тимуром. В обоих походах: и в закавказском, и среднеазиатском, хотя с Тохтамышем рядом указываются имена чингизидов, главным эмиром называют брата Эдиге Ису, или, как его ещё называют, Исабека.

Дерзкие выпады Тохтамыша вызывают гнев Аксак Тимура, и могущественный полководец в 1391 году предпринимает грандиозный тысячекилометровый поход. Войско Аксак Тимура через Тобол выходит к Яику, оттуда подымается в верховья реки и, перейдя её, в районе современной Самарской области, вблизи речки Кундузчи, обнаруживает войско Тохтамыш-хана. Золотоордынский хан терпит сокрушительное поражение, но, видимо, не полное, т. к. Аксак Тимур не развивает успех и с большой добычей людского полона и скота возвращается обратно.

Эдиге перед этим походом находился при дворе Аксак Тимура. По тексту ярлыка Токтамыш-хана, написанному польско-литовскому королю Ягайло, следует, что Эдиге был послан мятежными царевичами (чингизидами — И.К. ) в стан Аксак Тимура. По другим сведениям (Ибн Арабшах), Эдиге был вынужден бежать от Тохтамыш-хана из-за дворцовых козней. Его харизматические качества: тонкий ум, смекалистость, храбрость, решимость, привлекательность — раздражали приближённых хана, и они всячески оговаривали его, клеветали. Дошло до того, что Тохтамыш пригрозил ему казнью. Эдиге и его племянник, рождённый от его сестры чингизид Тимур-Кутлуг, нашли приют в Самарканде и прожили при дворе Аксак Тимура около шести лет. Несомненно, что грозный завоеватель имел виды на Тимур-Кутлуга для замены Тохтамыша. Многие историки, и древние, и современные, считают, что Эдиге, чингизиды Тимур-Кутлуг, Кунче-оглан и многие мурзы, перебравшиеся в Самарканд, стали главными инициаторами первого похода могущественного завоевателя на Золотую Орду. Например, Ибн Арабшах приводит даже слова Эдиге, обращённые к Аксак Тимуру: «Из Приволжской Орды богатства к тебе придут на собственных ногах...» Персидские же источники указывают на то, что беглецы из Золотой Орды были только лишь провожатыми во время похода. Автор замечательного научно-популярного очерка «Эдиге» Фатых Урманче считает, что поход спровоцировал главным образом Эдиге, и «три известных исторических деятеля: Кунче-оглан (чингизид — И.К. ), Тимур-Кутлук-оглан и эмир Эдиге» приняли участие в битве на реке Кундузчи [50, 21].

По персидским источникам Эдиге перед началом похода Аксак Тимура послал своих нукеров предупредить ногайские племена о вторжении войск среднеазиатского правителя. Об этом пишет и арабский историк Ибн Арабшах. По его сообщению Эдиге предварительно «послал гонцов к своим родичам, соседям и племенам левого крыла, без ведома о том Тимура, чтобы они ушли из своих мест и откочевали из своих родных краёв, направляясь туда, где самый центр и местности до него (представляют) трудное сообщение и много опасностей, чтобы они, коли возможно, на одном привале не оставались два дня, и чтобы они (непременно) поступали так, иначе Тимур, застигнув их, рассеет их и погубит всех. Они последовали тому, что предписал Идеху, и шли не останавливаясь» [38, 532].

Предупреждение было своевременное, и родственные Эдиге племена сумели уйти в безопасные места. И прав Фатых Урманче, когда говорит: «Этот шаг Эдиге значит, что он даже вдали от родины не забывал о своих близких и единомышленниках и обратился в данном случае к весьма своеобразному пути спасения их» [50, 21]. Войско Аксак Тимура шло через территорию Ак Орды, и шедшие вместе с войском Тимур-Кутлуг и Эдиге, под предлогом, что они хотят собрать своих людей, отстали. Аксак Тимур во время поиска войска Тохтамыш-хана всё же послал людей к Эдиге, чтобы узнать, почему они не прини­мают участие в походе. Когда послы прибыли, то Эдиге, по сочинению Ибн-Арабшаха, ответил им: «Отправьтесь к вашему господину, облизывайте его руки и сообщите ему, что сроку нашего общения тут конец и что я (далее) не причастен ему, ибо страшусь Аллаха!» [38, 532].

Многие учёные отмечали, что в сочинении Ибн-Арабшаха были использованы устные рассказы. Я думаю, что если эти неуважительные слова в адрес грозного завоевателя были произнесены, то почему Аксак Тимур не пошёл против Эдиге и Тимур-Кутлуга? Наверное, эти слова были приписаны соотечественниками Эдиге позднее, когда он обрёл могущество в Золотой Орде. В создавшейся обстановке логичнее думать, что Эдиге, спровоцировав поход, объявил нейтралитет. И для Аксак Тимура, и для Тохтамыш-хана его нейтралитет был лучше, чем если бы он с войском Ак Орды принял сторону их противника. Но одновременно, например, для Тохтамыш-хана неучастие Ак Орды на его стороне выглядело изменой, о чём написано в «Родословной тюрков». Выглядело это изменой и для Аксак Тимура, о чём писали историки могущественного завоевателя на персидском языке.

Трудно утверждать, но можно предполагать, что до сражения на реке Кундузчи Эдиге вёл переговоры с Тохтамышем или же с братом Исой. В.В. Трепавлов, хотя и не уточняет времени установления соглашения, пишет о том, что Эдиге получил тархан (владение с налоговым иммунитетом) из рук Тохтамыша. В его владения стали стекаться кочевые племена. О прибывающих «вереницах множества людей» в юрт Эдиге пишет историк Ибн Арабшах. Я считаю, что Эдиге с Темир-Кутлугом после сражения Тохтамыш-хана с Аксак Тимуром обеспечили полную самостоятельность Ак Орды, а произошло это благодаря тому, что они спасли народ-войско от губительного похода среднеазиатского завоевателя. Ценя политический ум и полководческие способности Эдиге, кочевая знать приняла его сторону и стала стекаться в его юрт. Приблизительно такого же мнения придерживается и доктор исторических наук Фатых Урманче. «И Эдиге, — пишет татарский учёный, — когда он «отстал» от Тимура у себя на родине, начал принимать новые шаги для осуществления своих давно задуманных планов. Осенью 1391 года Эдиге возвращается в свой родной Мангытский улус Золотой Орды и начинает жить там как правитель и единственный властитель этого улуса. В недалёком будущем из этого улуса возникнет знаменитая и мощная Ногайская Орда».

Тохтамыш-хан имел благое намерение сохранить былую мощь государства и предпринимал иногда разумные решения. После поражения на реке Кундузчи он понимает, что Ак Орда уже не будет ему надёжной опорой, и начинает приводить в порядок западную часть Золотой Орды. Для обеспечения безопасности он устанавливает мирные соглашения с бурно развивающимся польско-литовским государством, об этом свидетельствует его ярлык, написанный в 1393 году к Ягайло. В целях увеличения территорий он опять предпринимает поход в Закавказье для возврата земель Улуса Джучи, потерянных ещё при Берке-хане. Воистину курица сама находит нож, которым будет зарезана. Даже если Тохтамыша подстрекали на этот поход люди из его ближайшего окружения, то не надо было иметь много ума, чтобы удержать свои аппетиты и не вызывать гнева столь сильного пол - ководца, как Аксак Тимур. Ф. Урманче совершенно справедливо отмечает бездарность Тохтамыш-хана как правителя, а для характеристики могущества Аксак Тимура ссылается на слова Н.М. Карамзина. «Н.М. Карамзин, — пишет татарский учёный, — определяет его словами: «монарх двадцати шести держав в трёх частях мира» и приводит следующее высказывание, которое как будто бы принадлежит великому полководцу: «Имя моё привело в ужас вселенную; движением перста потрясаю я землю...» Принадлежали ли эти слова Железному Хромцу или их приписали авторы сочинений о нем, но одно то, что он возил пленного турецкого султана Баязида Молниеносного, как зверя в клетке, приводило в дрожь всех правителей и оставило в мире неизгладимое впечатление. Узнав о вторжении Тохтамыш-хана в его иранские владения, Аксак Тимур выступает немедля и гонит золотоордынское войско до самого Терека.

На северокавказской равнине хан собирает подмогу от всех подчинённых народов. В источниках среди командующих войсками ни Эдиге, ни его брат Иса не фигурируют. Из кочевой знати был знакомый нам по первому походу чингизид Кунче-оглан, полководцы Бек-Ярык и Актау командовали донскими и приднепровскими степняками, среди которых особо выделялись конгыраты и кипчаки Правитель Северного Кавказа Удурка командовал корпусом из горцев и воинами из кипчаков и асов, живущих на равнине.

На Тереке состоялось кровопролитнейшее сражение, которое благодаря своему военному искусству Аксак Тимур выиграл. Тохтамыш-хан бежал с поля битвы. Один из корпусов самаркандского правителя преследовал воинов Бек-Ярыка до самого Узи (Днепра). Войско Аксак Тимуpa основной базой сделало предкавказские степи, и отсюда стали совершаться опустошительные завоевания всех областей Золотой Орды по правую сторону от Волги. Известные города Джулат, Маджар, Татартуп, Макас, Азак, множество крымских и волжских городов были разрушены до основания. Зимой войско предприняло поход на Астрахань и Сарай-Берке. В тот год на Дешт-и-Кипчаке стояла суровая зима. Воины Аксак Тимура прошли по льду замёрзшей Волги. Золотоордынцы, уверенные в своей непобедимости, ни крепостных стен, ни каких других оборонительных сооружений не строили, и их города оказались лёгкой добычей врага. Астрахань и Сарай-Берке — одни из крупнейших городов мира — были разорены дотла, почти всё население уничтожено, оставшиеся в живых учёные, ремесленники, женщины и дети были уведены в плен. Многие пленные погибли от холода и голода.

Аксак Тимур в разрушенном Сарай-Берке оставил править чингизида Кыйгырчака, который находился при ставке завоевателя с самого начала похода. Свою жестокость среднеазиатский завоеватель объяснял тем, что он очищает землю этого государства от не­верных, но на самом деле его воины убивали и грабили всех подряд. Фактически крупнейшие в мире мусульманские центры: Сарай-Берке, Астрахань, Булгар после этих событий не возродились уже никогда. Вместе с гибелью чиновничьего, торгового, ремесленного населения в Золотой Орде навсегда угасает традиция развития ремёсел, не возрождаются очаги культуры, религии, прекращается градостроительство.

Частично Аксак Тимур был прав, когда говорил, что вёл войну против неверных. В стране ещё немало оставалось язычников-кочевников, а в городах был большой процент христианского населения. Надо сказать, что среди христиан было немало тюрков из асов и половцев, а в самом Сарай-Берке располагалось даже православное епископство, к которому относились и христиане русских княжеств. Кроме того, Аксак Тимур уничтожал города Золотой Орды из-за того, что они являются источниками смуты, достаточно вспомнить его разрушение спорного города Хорезма, в котором жители присягали в верности то ему, то ханам Золотой Орды. В конце концов Аксак Тимур велел разрушить даже фундаменты строений и засеять это место просом. Правда, Хорезм после уничтожения опять возродился, и после смерти грозного завоевателя в последние годы своей жизни в нём основался опальный Эдиге.

После двух опустошительных завоеваний среднеазиатского правителя совершенно нетронутым остается улус Эдиге, где он правил самолично, держа при себе Тимур-Кутлуга для сарайского трона. Во время этих страшных войн в Ак Орде не только сохранилось под - властное население, но оно значительно увеличилось за счет беглецов из разорённого правого крыла. Опять-таки эти беглецы были из кочевого населения, т. к. жители городов и сёл навряд ли могли убежать от конных отрядов противника. И собственные, и прибавив - шиеся кочевники были не только благодарны прозорливому беклербею, но уже при жизни боготворили и идеализировали его. Об этом откровенно свидетельствует сочинение Ибн Арабшаха. Знаменитый араб попал в плен мальчиком, после взятия Дамаска среднеазиатским завоевателем. Он долгое время жил при дворе Аксак Тимура и использовал в своём труде рассказы тех людей, которые лично знали Эдиге. Он даже даёт портрет основателя династии ногайских биев. «Был он смугл (лицом), — пишет Ибн Арабшах, — среднего роста, плотного телосложения, отважен, высокого ума, щедр, с приятной улыбкой, меткой проницательностью и сообразительностью, любитель учёных и достойных людей, сближался с благочестивыми и факирами, беседовал с ними в самых ласковых выражениях и шутливых намёках, постился и по ночам вставал (на молитву), держался за законы шариата, сделав Коран и сунну да изречения мудрецов посредником между собою и Аллахом всевышним» [38].

В то время как Тохтамыш-хан становится беглецом и находит приют в Литве, Эдиге свергает Кыйгырчака и объявляет ханом Золотой Орды своего племянника Тимур-Кутлуга. Теперь почти 20 лет он правит всем государством. Слава о нём распространяется на весь мир. Европейские авторы его называют «делателем королей» (Клавихо). Такого же мнения о нём восточные авторы, но мы опять процитируем современника Эдиге. «Он, — пишет Ибн Арабшах, — водворял в султанство кого хотел и смещал его с него, когда хотел; прикажет — и никто не противится ему, проводит грань — и (никто) не переступит черту» [38].

«

Эдиге предпринимает много усилий для возрождения Золотой Орды. С этой целью он требует от польско-литовского государства выдачи Тохтамыша, в результате чего обостряются отношения с этим государством. Хорошо известный истории знаменитый полководец Витовт выступает с войском и сторонниками Тохтамыша против Золотой Орды. Против него выступают и Эдиге с Тимур-Кутлугом. На реке Ворскла состоялась кровопролитная битва, из которой победителем выходит Эдиге. В этом сражении погибают известные польские и литовские дворяне, много русских князей и даже немецкие рыцари. Как сообщают летописи, в этой битве было убито «70 и ещё 4 именитых русских князя». В это время польско-литовское государство очень активизировало свои действия в восточном направлении и подчинило себе многие западные и южные русские области. Ф. Урманче совершенно справедливо ссылается на заключение Н.М. Карамзина о том, что «Москва же обязана своим возвышением ханам, так как если бы ордынская власть не висела над русскими землями, то Литва, Польша, Венгрия, Швеция могли бы разделить Россию и уже безвозвратно» [50, 28].

Окрылённое победой на Куликовом поле, сильное к тому времени Московское княжество совершило несколько набегов на ослабленные северные территории Золотой Орды. Особенно опустошительным был поход московского князя Юрия Дмитриевича в 1400 году, тогда подверглись разорению города на Средней Волге. В ответ на ряд безнаказанных набегов Эдиге в 1409 году собирает войско и в союзе с Великим князем Тверским Иваном Михайловичем доходит до самой Москвы и окружает её. Но в это время из Сарая приходит известие о подходе к столице войск сына Тохтамыша. Эдиге, получив крупный выкуп от Московского княжества, вынужденно возвращается на Волгу. До конца жизни могущественного Аксак Тимура исходит опасность повторного завоевания, но Эдиге применяет разные дипломатические приёмы, чтобы отвратить эту беду. Но после смерти Аксак Тимура, при первой возможности, отвоёвывает Хорезм и укрепляет эту границу.

Изыскания современных учёных свидетельствуют о том, что Эдиге занимался градостроительством, он даже хотел возродить разрушенный Сарай-Берке (Ф. Урманче). Ссылаясь на «Историю о Донском войске» А. Попова (1814 г.), В.В. Трепавлов приводит старую казачью легенду о том, что Эдиге «из города Черкассы, называвшемся тогда Орн, «перешёл на восточную сторону Азовского моря и между двумя рукавами Кубани построил замок своего имени Ада». Я думаю, что древнее название острова Ада (по-ногайски ада, атау означает остров) никак не связано с именем Эдиге или Атике. Но смысл в приводимой легенде вполне определённый, так как между основным руслом Кубани и её рукавом Кара- Кубанью издревле располагался ногайский город Капу. Некоторое время этот город был столицей Малой Ногайской Орды, русские называли этот город Копыл ( капу по-ногайски означает ворота). Видимо, этот город как-то связан с названием древнего греческого города Пантикапей, который располагался в устье Кубани; Чёрное море греки называли Понт, поэтому название города Пантикапей означает Ворота в Чёрное море , что полностью соответствует географическому расположению Капу. Если действительно Эдиге возрождал древний город Капу, то, наверное, прекрасно понимал стратегическую ценность данного места.

За многие века сложился и сохранился устойчивый эпический образ родоначальника ногайских правителей. Эдиге воплощает идеал справедливого, мудрого, честного и хpa6poro мужа, заботящегося о чести рода, о благополучии народа. В ногайском эпосе (главным обра - зом, в прозаических преданиях) Эдиге, имеющий второе имя Кубыгул (Кубы-огул означает Богатырь-сын), выступает как тореши (установитель закона торе, судья). Он вершит суды и мальчиком в детстве, и глубоким стариком. Предания о судах Эдиге бытуют отдельно от исторической песни. Я считаю, что такое фольклорное осмысление сохранило для народа его историческую роль. Он был при Золотой Орде Ногаем — верховным судьей.

Я предполагаю, что эта должность в разное время называлась по-разному. К сожалению, источники не сохранили имена всех исторических лиц, исполнявших эти функции. При августейшем владыке Чингиз-хане и его сыновьях роль старшего судьи отводилась братьям и сыновьям. При Октае и Менгу эта должность была за Бату. В Золотой Орде долгое время судьёй был Есу Ногай, поэтому русские князья обращались не к хану в Сарае, а к «судье Ногаю». Об Эдиге писали арабские, персидские, армянские, европейские, русские, польско- литовские авторы, и во многих сообщениях он характеризуется как устроитель закона Торе и Ясак. Это же подчёркивается в посланиях потомков Эдиге к русским правителям. Ранее я уже приводил грамоту Муса-бия, где об Эдиге говорится, что он «над судьями судья». Это обстоятельство напрямую связано с возникновением этнонима ногай.

Акордынская знать после смерти Бердибека боролась за возвращение её главному представителю прав Ногая, т. е. старшинства среди аристократии, что позволяло восседать на курултаях с правой стороны. До появления Эдиге высшую знать представляли чингизиды. Эдиге был удостоен такой чести из-за харизматических особенностей характера и сильных волевых качеств. Кажется, прецедент был создан в улусе Чагатая, где эмир, князь из племени барлас Аксак Тимур узурпировал власть и, отстранив чингизидов, стал даже самостоятельным правителем. Поэтому потомки Эдиге и ссылаются на духовного наставника Береке, который, видимо, внедрял в жизнь мусульманские догмы, где говорится об одной божьей власти и равенстве людей.

В.В. Трепавлов справедливо отмечает: «После смерти Эдиге его сыновья смогли удержать влияние мангытов в Улусе Джучи и монополизировать пост беклербека в татарских ханствах. Основная причина их удачной карьеры, кажется, — это инерция их великого предшественника. Но авторитет мангытских лидеров был настолько непререкаемым среди других племён, что дело здесь, видимо, не только в конкретной политической ситуации и политическом наследии Эдиге. Среди сотни племён Дешт-и- Кипчака именно мангыты сумели добиться приоритетного положения».

На мой взгляд, В.В. Трепавлов в своём труде совершенно необоснованно и притом очень невнятно стал расчленять мангытов по месту проживания, как будто в Крыму, Большой Орде (правобережье Волги и центральные районы современной России), Казанском ханстве находились какие-то другие мангыты — не ногаи. Хотя он и указывает, что занимающие пост беклербея в новообразованных ханствах являются представителями клана Эдиге, по всей видимости, такое расчленение делается из-за притязаний многих тюркских учёных на личность Эдиге и на одноимённый эпос. Да, проживая в этих ханствах, ногаи распространяли свой эпос, но надо же и называть их ногаями. Ан нет. Хитрость в другом. Если ногаи будут обозначены родом, то тогда легче будет присвоить имена легендарных личностей, легче будет объявить Эдиге героем татарской истории.. Поэтому В.В. Трепавлов мангытов в отпочковавшихся ханствах представляет чуть ли не как отдельное племя. Я понимаю и ощущаю в каждой главе, что автор подвергся давлению и со стороны ответственного редактора М.А. Усманова, и со стороны представителей Академии наук, в которой никогда не было ногайских учёных и даже сочувствующих ногайцам в их исторической трагедии. На высказанную мысль толкает и то, что Вадим Винцерович Трепавлов неоднократно ссылается на татарский вариант эпоса «Идегей», и притом на те места, которые были привнесены литератором Н. Исанбетом. Например, цитирование обращения Тохтамыша к Идегею: «Гай, татарин ты! От мангыта рождённый нечистый нагульный татарин...». Как тут не вспомнить книгу татарского учёного Фаргата Нурутдинова «Булгарский вопрос»?! В этом месте варианта Н. Исанбета откровенно проявляется фальсификация.

Я уже приводил конструкцию этногенеза ногаев по книге В.В. Трепавлова; учёный совершенно прав, говоря о том, что в Ногайской Орде (я бы добавил: как и в Золотой Орде) к тому времени не было чистых племён по родовому составу. Многолюдностью не выделялись ни мангыты, ни конгыраты, ни джалаиры, ни катаганы, ни кияты — всех их было мало, и они, раскашивая другие народы, сами разбрасывались, ранее — среди найман, кирейтов, кара-китаев, карлуков, позднее — среди кипчакских и асских племен.

Так называемые крымские мангыты (по книге В.В. Трепавлова), предводителями которых были потомки Мансура, сына Эдиге, возглавляли ногаев (первоначально можно понимать — как бы в качестве судебных приставов). Они внесли в войсковую терминологию Крымского ханства даже должность нурадина, бытовавшую только в Ногайской Орде. Например, в Большой Орде беклербеем состояли сын Эдиге Науруз и его потомки. Они, опять-таки, не возглавляли одних мангытов, их народ-войско представляли ногаи, состоящие из разных родов и племён. Сын Эдиге Казый оставался правителем в отцовском юрте, но одновременно был беклербеем то у Кучук Мухаммеда, то у хана Джумадука; его вотчина называлась Мангытским юртом, и отнюдь не из-за того, что в нём поголовно жили одни мангыты, а из-за его собственной принадлежности к роду мангыт.

В.В. Трепавлов сам это прекрасно понимает, однако так надо было писать для того, чтобы затем учёные из тюркского ареала могли и дальше растаскивать историческое наследие ногайцев.

Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что в официальных источниках обозначение нашего народа термином ногаи появляется во второй половине ХV века, такое запоздалое появление в источниках является основной причиной кривотолков. Но мы же знаем примеры, когда целое тысячелетие народы фигурируют под другим, не своим именем, взять хотя бы адыгов, широко известных под названием черкесы. Хотя в венгерских источниках за 1285 год есть сообщения о «ногайских татарах», я считаю, что этноним ногай возник не сразу, по крайней мере, до 1481 года слово ногай был политическим и социальным термином. Думаю, будет понятно русскому читателю, если приведу в пример казаков — оплот государственности России. Их часто называли нагаечниками, так вот, этими самыми нагаечниками в Золотой Орде и затем в отпочковавшихся ханствах были ногаи. Сам же термин бытовал издревле и когда-то имел религиозно-культовое значение. Известно, что у бурятов, народа монгольского происхождения, какие-то божества назывались нохай-тенгри, наверное, жрецы этих божеств носили имя ногай. Судьбы тюрков и монголов переплетались ещё с гуннской поры, поэтому сам термин мог бытовать в Великой Степи с незапамятных времён.

Возвращаясь к личности Эдиге, хочу сказать, что он был наделён высшей степенью пассионарности. Чего стоит одна лишь фраза из произнесённой им речи перед посланниками Аксак Тимура: «Страшусь Аллаха!» Эдиге страшится Аллаха из-за того, что его участие в походе будет помощью в разорении родной земли. Может, это позднее прозрение, но оно говорит о том, что интересы народа он ставил выше собственных. Прежде всего, из-за спасения народа-войска он заслужил любовь среди потомков. Поэтому ни Ногай, ни Сасы- Буга, ни Эрзен, а именно Эдиге стал героем эпической песни.

Эдиге для своего времени был крупнейшим политическим деятелем. Например, и об этом говорят многие учёные, он прекрасно понимал, что раздираемая противоречиями Золотая Орда идёт к упадку. Зная, что в ханстве крепко живёт миф, идеализирующий потомство Чингиз-хана, он не мог открытыми действиями приняться за искоренение разлагающегося рода. Он не мог пойти по пути Аксак Тимура и узурпировать власть. Но в этой тяжелейшей обстановке он сумел создать видимость, что Золотой Ордой управляют чингизиды, а управлял сам, по собственному усмотрению. Одновременно он приложил много усилий для создания своего улуса, своего юрта, который служил надёжной базой для сосредоточения военного потенциала всего ханства. Он, исключив сепаратизм, придал своему улусу суверенное существование. Мангытский улус имел территорию с границами, своё управление, свое войско, сохранял налоговый иммунитет, вступал в дипломатические отношения и вёл торговлю с дальними и близкими странами. Но вместе с тем на народе- войске Мангытского улуса, в дальнейшем получившем название Ногайской Орды, лежала вся ответственность за состояние дел в других областях. Чингизиды, потеряв благоразумие, продолжали распри за осколки государства, они создали Казанское, Астраханское, Крымское, Касимовское, Сибирское ханства, а ещё одни отпрыски царского рода, ушедшие казаковать, — казахские жузы и ханства кочевых узбеков. Потомки Эдиге, правители Ногайской Орды, до самого конца существования своего государства (начало ХVII века) пытались вмешиваться в дела всех ханств, т. к. они помнили свои старинные обязанности, древние функции Ногая, своё место на курултаях справа от хана.

Потрясающим явлением в истории народов Великой степи я считаю и то, что эпический образ Эдиге и его потомков на все оставшиеся времена доминировал в сознании кочевников Улуса Джучи и даже затмил в устном народном творчестве образ самого Покорителя Вселенной, августейшего владыки Чингиз-хана. Такое могло произойти из-за того, что необратимый процесс развития фольклора требует нового осмысления истории. По крайней мере, поискать причину этой метаморфозы интересно, и я хотел бы пожелать исследователям литературы и фольклора написать не одну докторскую диссертацию на тему «От Чингиз-хана до Эдиге».

В летописях и трудах средневековых авторов под мангытами подразумеваются потомки клана Эдиге, т. е. Едигеевичи. Совершенно странно, когда В.В. Трепавлов о времени казахского хана Касима, подчинившего часть ногаев, пишет: «Мангытский юрт, судя по всему, стал полностью соответствовать своему назначению, т. е. остался населённым только мангытами». Ну не было столько мангытов, чтобы их можно было отождествлять с населением огромного юрта, пусть даже разорённого. В этой формулировке автор противо­речит и собственному определению эля мангытов.

Мне кажется, что когда В.В. Трепавлов определяет тип государственности Ногайской Орды как «зигзаг от государства к простому вождеству, затем к зачаточному государству и опять к простому вождеству», он опять вносит невнятность. Да, регресс государственности по сравнению с ханствами Тохты, Узбека, Джанибека и др. при создании Ногайской Орды произошёл. Орда создавалась в момент, когда было уничтожено почти всё городское население, а вместе с населением исчезли многие традиции. Однако не надо быть очень прозорливым, чтобы не увидеть то, что Ногайская Орда строилась по типу кочевых государств, в ней использовалась чисто тюркская структура управления с кое-какими привнесениями от соседних государств. Как и ханы в степных государствах, ногайские Уллы бии 1 назначались знатью, власть же передавалась от старшего брата к младшему, затем — старшему племяннику. Из-за нарушения этой передачи власти происходили смуты.

Возможно, что такое управление для средних веков было консервативным, но чем нова традиционная передача власти от отца к сыну? По-моему, консервативнее и не придумаешь. Обязательным условием было то, что Уллы бий должен представлять прямую ветвь потомков Эдиге. В результате борьбы мангытов за власть потомки Эдиге монополизировали и все главные посты в уделах Ногайской Орды, но у удельных владетелей полной экономической автономии в управлении не было, они платили подати скотом и принимали обязательное участие в военных акциях Уллы бия. Распри, неподчинение верховной власти в основном возникали при нарушениях передачи власти. Не все бии, как и ханы в империи чингизидов, хотели отдавать бийство брату или племяннику. Это была главная недоработка уделъно-лествичной системы тюрков, но справедливая в отношении межродственных отношений в правящем клане. В Ногайской Орде в память о сыновьях Эдиге появились сугубо ногайские названия должностей Нурадин и Кейкуват, возглавлявших соответственно правое и левое крыло. Об этом говорит В.В. Трепавлов. Кстати, должности: нурадина и кейкувата были и в войсках Крымского ханства.

Но В.В. Трепавлов абсолютно умалчивает о других структурах управления. Например, о том, что в столице Ногайской Орды при бие располагался постоянный орган управления карадуван. Об этом можно прочитать в летописях и в книге Б.Б. Кочекаева «Ногайско- русские отношения ХV—ХVШ вв.» [51, 42]. Термин дуван имеет то же значение, что и турецкий диван при султанах. В ногайском фольклоре он сохранился под этим словом. Ногайский дуван занимался дипломатической и финансовой деятельностью, встречал посольства; члены дувана были секретарями на советах при бие, возглавляли сбор пошлин с купцов, собирали подати. Старшим в дуване был чиновник, носящий титул Кара Дуван, полномочия его были сравнимы с полномочиями главного визиря в мусульманских странах. В ногайском дуване был ещё один значительный чиновник с титулом Тока Дуван — этот вельможа занимался придворным хозяйством бия, руководил церемониями, празднествами, через него бий давал свои распоряжения подданным. С названием Кара Дуван нам ясно, в прибавке Кара заключается древнее значение этого слова: могучий, сильный. А вот титул Тока Дуван заставляет вспомнить нас пост чербия при Чингиз-хане и Октае, а также мангыта Дохолгу, занимавшего эту должность. Не в память ли о далёком предке Эдиге ногаи сохранили его имя в титуле? В переписке с русскими царями этой должности придаётся высокое значение, в одной из грамот мурза, носящий этот титул, именуется «Великий Дуван Тока» [там же].

Всё же, если пишется история государства, то читатель ожидает на страницах книги увидеть исторические портреты известных личностей. К сожалению, в «Истории Ногайской Орды», кроме небольшого очерка «Эпоха Эдиге», посвящённого основателю ногайской династии, других разработок мы не увидели. А очень интересно было прочитать на страницах книги о жизни и деятельности легендарных личностей: Мусы, Юсуфе, Исмаиле, Сююмбийке, Кантемире, Петре Урусова, Иштереке. О них много материала и в исторической литературе, и память о них сохранена в устно-поэтическом творчестве ногайцев. Также почти не представлены известные ногайские творческие личности, жившие в эпоху ногайского государства. А в это время жили такие выдающиеся поэты, как Асан Кайглы, Шал-Кийиз Тиленши улы, Казы Туган и др. Даже турецкий исследователь Сами Ногай, не имевший доступа к. российским архивам, называет имена таких политических деятелей, как: беклербей Улуса Джучи Ногай (ум. в 1300 г.), беклербей Золотой Орды Эдиге (ум. в 1420 г.), бий Ногайской Орды Юсуф (ум. в 1554 г.), бий Буджакской Орды, паша Силистрии и Поднепровья Кантемир (ум. в 1637 г.), беклербей Халефа (Алеппо в Сирии) Ногай Муртаза паша (правил в 1630—1634 гг.), беклербей Багдада Ногай Арслан паша (правил в 1649—1650 гг.).

Мы, ногайцы, не вправе требовать от посторонних людей «дань уважения прошедшему и. поощрения будущему». Сейчас нет Юсуповых, и надеяться на то, что они появятся в ближайшее столетие, трудно. Поэтому историю, уважающую прошлое и поощряющую будущее, должны написать сами ногайцы. Ранее такие попытки делались, но — возможность не предоставлялась. Связано это было с глубокой политикой, которую всячески скрывали советские идеологи. В.В. Трепавлов в своей книге проделал анализ существующей литературы о Ногайской Орде, и его выводы имеют право на само­стоятельную жизнь. Этому труду больше подходило бы название «Очерки истории Ногайской Орды». Написание же «Истории Ногайской Орды» — дело будущего. В той, ненаписанной книге, лейтмотивом должна послужить «дань уважения прошедшему и поощрение будущему». Это должна быть здоровая история, поощряющая будущее народа, создающая благо для жизни всей нашей страны, России. В той книге слова ярых государственников России Юсуповых я вывел бы эпиграфом:

«Дань уважения прошедшему и поощрение будущему».

Указатель использованной литературы

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги