Бессмертный грех

Глава 10 ВАСИЛИЙ

Как всегда в первой половине ночи, старшему оперуполномоченному снилась Саня. Она тихо и смиренно заглядывала ему в глаза и повторяла: «Ты прав, Васенька». А он грозил ей пальцем и говорил: «Что б мне — ни-ни, поняла?» И Саня кивала: «Поняла. Как скажешь».

Так что телефон зазвонил совершенно не вовремя. Василий нащупал в темноте трубку, кашлянул в подушку и рявкнул:

— Какого черта, я в отпуске!!! — Получилось хорошо — грозно и доходчиво.

— Извините, Василий, ради бога, уже поздно… — Трубка страдальчески задышала.

«Не из управления, — подумал Коновалов. — У нас таких интеллигентных голосов с роду не водилось».

— Кто это? — спросил Василий хриплым со сна голосом. — Кто говорит?

— Это Мохов. — Послышалось деликатное покашливание. — Еще раз прошу прощения…

— Что случилось? — Василий дотянулся до выключателя и зажег свет. — Что?!

— Понимаете, — продолжал мяться Мохов. — Не уверен, что потревожил вас не зря… Возможно, я ошибаюсь…

— Да говорите же! — в нетерпении крикнул Василий.

— Я заметил еще вчера, но сам себе не поверил. Но сегодня вечером я имел возможность удостовериться… Короче, в моих бумагах тоже кто-то рылся. Как и у Валентина. И в вещах.

— О, блин! — Василий хотел сказать: «Какого же фига вы звоните среди ночи? Неужели нельзя подождать до утра», но вовремя вспомнил о сумме обещанного гонорара и смягчил формулировку. — Я понял, Юрий Сергеевич, завтра с утра займусь вашими проблемами. Точнее, уже сегодня.

— Это еще не все. — Мохов трагически засопел в трубку. — Мне сейчас звонили из милиции… Десять минут назад в моей квартире сработала сигнализация.

— И?

— Они приехали, но никого не застали. Но сказали, что замок пытались вскрыть. Вот такие дела.

— А вы сейчас где, в редакции? — уточнил Василий.

— Да.

— Мне приехать прямо сейчас?

— Нет, что вы! — запротестовал Мохов, но в его голосе явственно слышались сомнения.

«Сейчас передумает, — с отвращением сказал себе Василий. — Сейчас потребует, чтобы я явился».

Повисла тяжелая пауза.

— Хорошо. — Старший оперуполномоченный, кряхтя, сел в постели. — Я сейчас приеду.

— Стоит ли? — Мохов не смог скрыть радость. — Очень любезно с вашей стороны.

Главный редактор быстро бросил трубку.

«А отпуск удался, — отметил Василий. — Ноябрь, холод, грязь, дожди, труп электрика, бессонные ночи. Именно так я и мечтал отдохнуть. И, похоже, простенькая халтурка оборачивается серьезными проблемами. То-то Леонид обрадуется».

Мохов встретил Василия при входе в здание редакции. Сонный вахтер изо всех сил таращился на них и, прикрывая рот ладонью, с подвыванием зевал.

— Спасибо! — Главный редактор долго тряс Василию руку. — И простите меня. Я, знаете ли, растерялся.

Они поднялись в кабинет и присели все у того же журнального столика.

— Рассказывайте поподробнее. — Василия познабливало от недосыпа. — И… коньячку, что ли, налейте.

— Вот, пожалуйста, угощаетесь. Лимончику? Так вот, видите стопку документации? Я точно помню, что самые срочные бумаги вчера положил сверху, чтобы утром с них и начать. А сегодня утром они оказались в середине папки. И еще — мои рубашки… В шкафу… Я всегда держу на всякий случай несколько чистых рубашек, ну, пригласят к инвесторам или приедет важная делегация. Бывает, так набегаешься к середине дня, что рубашка превращается в тряпку. А тут — все под рукой, переоделся — и порядок. Так вот — видите?

Мохов достал из шкафа светло-кремовую рубашку и показал Василию угол воротника.

— Видите желтое пятно? Как будто кто-то грязным пальцем подержался.

— Его точно не было раньше? — спросил Василий, рассматривая пальцевую отметину.

— Точно. Я позавчера вечером гладил эту рубашку. Жена в командировке, приходится самому.

— Очень хорошо. — Василий ободряюще улыбнулся Мохову, хотя ничего хорошего в сложившейся ситуации не видел. — По крайней мере, хоть какая-то ясность. Значит, мы имеем дело с вашим общим врагом, а это, согласитесь, уже кое-что.

«Что — кое-что? — мысленно возразил себе Василий. — Как все было просто — коммерческая служба, всего четыре человека. А теперь… И еще труп электрика я на управление повесил».

— Да, — обрадовался Мохов. — Наших общих врагов вычислить легче. Они очевидны. Я полагаю, это руководство «Вечернего курьера». Я увел оттуда творческую команду, Валентин увел у них часть денег. Много денег. Так что…

— Ладно. — Василий со стуком поставил рюмку на столик. — Утро вечера мудренее. Давайте, провожу вас домой, а завтра приступим.

Мохов, казалось, только того и ждал.

К дому главного редактора они подъехали еще в темноте, хотя по прикидкам старшего оперуполномоченного уже пора было бы и рассвести. Василий автоматически поднял голову и посмотрел на чердачные окна.

— Вряд ли. — Мохов проследил его взгляд. — Не везде в таком избытке валяются радиаторы.

— Здесь и кирпич сгодится, — сказал Василий и тут же спохватился: — Шучу.

— Да, понимаю. — Мохов невесело улыбнулся. — У меня тоже есть чувство юмора.

Василий аккуратно приоткрыл дверь подъезда, заглянул внутрь, осветил фонариком темную лестницу:

— А что у нас с лампочками?

— Утром еще была, — почему-то шепотом ответил Мохов.

— Ну, вперед! — Василий шагнул в подъезд, как в прорубь. Черт побери, так он вместе с ними станет шарахаться от собственной тени.

Они поднялись на лифте на пятый этаж.

У двери Мохова, привалившись спиной к косяку, дремал молоденький милиционер.

— Просыпайся, служивый, — шепнул Василий ему в ухо. — Подъем.

Милиционер испуганно вскочил и схватился за кобуру.

— Тихо-тихо-тихо. — Василий похлопал его по плечу и показал удостоверение. — Свои. Рассказывай.

— Сработала сигнализация, — затарахтел милиционер. — Мы приехали — дверь закрыта, замок попорчен. Обошли дом — окна в квартиру закрыты. Позвонили хозяину — он сказал, что дверь вскрывать не надо. По нашим правилам, нужно дождаться хозяев и проверить, нет ли в квартире кого. Может, он дверь открыл и там затаился.

— Пойдем проверим, — кивнул Василий. — Приглашайте гостей, Юрий Сергеевич.

Мохов подошел к двери, прислушался и шепотом спросил:

— Открывать?

— Секундочку. — Василий отодвинул его плечом и присел на корточки перед замком. — Да, ковыряли. Грубо ковыряли. Открывайте. А лучше — дайте-ка мне ваш ключ.

Мохов протянул Василию ключи.

— Противно. Даже не предполагал, как это неприятно, когда в твою квартиру залезают чужие люди.

— Никто в вашу квартиру не залезал, — помотал головой Василий.

— Почему вы так думаете?

— Потому что вот эта лампочка на вашей двери недвусмысленно намекает всем потенциальным ворам, что квартира — на сигнализации. Профессионалы предпочитают обходить такие квартиры стороной. Я уже не говорю о том, что время для кражи было выбрано в высшей степени неудачно. В половине первого ночи хозяева почти всегда дома.

— Лампочка говорит как раз о том, что дома никого нет, — вяло возразил Мохов.

— Правильно, но для того, чтобы увидеть лампочку, нужно было сюда приехать.

Василий с некоторым трудом отпер дверь и первым шагнул в квартиру.

— А теперь смотрите внимательно, Юрий Сергеевич. Ничего здесь не изменилось? Вещи на прежних местах?

Мохов огляделся и кивнул:

— Все на месте.

— Вот и отлично. — Василий прошелся по квартире, заглянул во все помещения. — Пусто и безопасно. На всякий случай заприте дверь на щеколду. Спокойной ночи, и позвольте откланяться. Еще успею поспать пару часов.

— И подпишите вот здесь. — Юный милиционер сунул Мохову какую-то бумагу. — Спасибо.

— Вам спасибо. — Мохов расписался не глядя.

…Василий появился в редакции только к двум часам дня. Повсюду, как бы в память о Гаврилыче, бродили похмельные журналисты. Все жаловались на вчерашнее, говорили, что «надо было остановиться до часу ночи» и что «закуски не хватило, вот в чем дело».

— Как вам повезло, — с завистью сказал Василию Сева Лунин, — что вы вчера не остались на сейшн. У меня лично не голова, а церковный колокол.

— Ничего, я ночью свое добрал, — утешил Лунина Василий. — А подружка ваша где?

— Лиза? Саня? Впрочем, они обе в буфете.

Саня сидела на диване, вжавшись в спинку и закутавшись в мужскую зимнюю куртку размера шестидесятого.

— Звезда моя! — воскликнул Василий, устремляясь к ней. — Практически свет очей моих! Ты здесь!

— Ой, Васька. — Она слабо икнула. — Я работала почти всю ночь и очень устала.

— Статью сочиняла? — Василий подсел к ней, и Саня удобно привалилась к его плечу.

— Не совсем. Скорее собирала материал для будущей статьи. Немножко приду в себя и представлю тебе подробный отчет.

— Послушай. — Василий наклонился к ее уху. — Только не вопи, не выкрикивай: «Мамочки!» Ладно? Твоего редактора сегодня ночью пытались обокрасть. Или убить.

— Ой! — вскрикнула Саня. — Мамочка!

Лиза Стилль, сидящая неподалеку, резко обернулась.

— Это я ее пощекотал, — пояснил Василий. — Не смог удержаться.

— Помочь? — спросила Лиза у Саши. — Или сама справишься?

— Сама. — Саша схватила Василия за запястье. — Рассказывай!

— Орать больше не будешь?

Она помотала головой.

— Начну с главного — я спал. Смотрел сны про нас с тобой. То есть спал сладко.

— Знаю-знаю, — кивнула Саня. — Наизусть знаю твой любимый сладкий сон. Он называется «Задержание». Я отвлекаю бандитов, а ты нападаешь на них сзади. Да?

— Вроде того. Значит, нападаю я на них сзади, а тут звонит твой Мохов. Он, по всему видно, человек мужественный, но трусливый. Нашел на своем столе бумажку в неположенном месте и чуть не сдох от ужаса.

— Ой! — опять вскрикнула Саша и закрыла рот ладонью.

— Саня. — Василий укоризненно покачал головой. — Ты же обещала. Что ты орешь, как на футболе?

— А что там с Юрием Сергеевичем?

— Дурацкая история. В замке ковырялся не профессионал. Его замок открыть — два раза плюнуть. Но самое интересное здесь вот что — человек, который пытался вскрыть замок, точно знал, что Мохова нет дома.

— Вась! Но ведь и наши подозреваемые сидели здесь долго. С нами. Значит, мы на ложном пути?

— Не знаю, — честно признался Василий. — Не исключено. Но все равно рассказывай.

— Вчера удалось войти в контакт с тремя из четырех подозреваемых. Я окучивала человека по имени Володя Шелест. Ничего, приятный. Володя как Володя. Видно, что бабник и очень сильно в себе уверен. В принципе, Васька, мне такие не нравятся.

— Да? — с сомнением промычал Василий. — Какие «такие»?

— Такие… хозяева жизни. Он, когда выпил прилично, вдарился в философские беседы — о смысле жизни, например. По его версии, жизнь нам дана для наслаждений.

— Для каких наслаждений? — насторожился Василий.

— Для любых. Он так и сказал. Сибарит, одним словом.

— Но ты, конечно, объяснила ему, что он не прав и что истинное счастье — в труде?

— Конечно.

— И где сейчас этот философ?

— Думаю, дома. Что для журналистов тяжело, то для коммерсантов — смерти подобно. Они же слабаки, им наши дозы — приговор. Он про маму свою мне рассказывал, она в Саратове живет. Про учебу в автодорожном институте. Про то, что собаку хочет завести.

— Болонку? Или левретку? — недоброжелательно спросил Василий.

— Почему? Добермана. Еще он очень уважительно отзывался о Пожарском — типа, он всему нас научил, он — умнейший и добрейший, чуть ли не отец родной.

— А ты бы хотела, чтобы он под шумок рассказал тебе о том, как подсыпал отраву в его пиво?

— Нет, но я ж его за язык не тянула. Так, болтали ни о чем. Он сам начал.

— Подозрительно, — мрачно протянул Василий. — Очень подозрительно.

— Да нет. Просто я ему рассказывала о Мохове, а он мне — о своем начальнике. Вполне естественно.

— А остальные двое?

— С одним весь вечер кокетничала Лиза. Ты бы видел, Васька, как он серьезно завис! Просто у ног ее ползал.

— И за коленки хватал.

— Нет, Лизу не схватишь, — с уважением сказала Саша. — У нее с этим делом строго.

— Подожди… — Василий посмотрел на Сашу внимательно. — А при чем тут Лиза? Ты что — ей все рассказала?

— Да нет. — Саша спрятала глаза. — Так случайно получилось. Просто Николай к ней приставал, а я наблюдала. А потом я смогу по-нашему, по-женски выведать у Лизы все, что было. Правильно?

— Смотри! — Василий строго погрозил ей пальцем и переключился на Лизу: — Лизавета! Я слышал, вы вчера пользовались сокрушительным успехом?

— Как всегда. — Лиза томно развернулась. — По-другому и быть не могло.

— Не могло?

— Зачем отрицать очевидное? Мною не интересуются только педики и идиоты. Собственно, и я ими не интересуюсь. А вы, милейший, надеюсь, готовы отдать мне должное?

Василий достал из кармана горсть мелочи:

— У меня только восемь рублей.

— Фу. — Лиза презрительно дернула плечом. — Ваши казарменные шуточки вызывают оскомину. Как вас только Саня терпит?

— Любая женщина инстинктивно тянется к тому, кто может ее защитить, — серьезно заметил Василий. — А я как-никак отвечаю за безопасность.

— Любых женщин не бывает, — возразила Лиза. — Все разные. И тянутся все в разные стороны. К тому же — защищать тоже можно по-разному. Настоящие защитники — это…

— …это адвокаты, — перебил ее Василий. — Те еще твари. Но вы правы, некоторые женщины их просто обожают. Не сомневаюсь, что из корыстных соображений.

— Нет, защитник в истинном смысле этого слова — это тот, кто может оградить женщину от непристойных посягательств, — возразила Лиза.

— Ну-у, это не вопрос. — Василий поиграл мускулами. — Где ваш вчерашний поклонник? Сейчас я проведу скорняцкие работы и преподнесу вам его шкурку. Или вы предпочитаете чучела?

— При чем здесь поклонники? — Лиза начала терять терпение. — Вам сто лет назад была указана цель — так займитесь наконец.

— Фельетонист? — догадался старший оперуполномоченный. — Так я его вроде приструнил.

— Приструнили? — Лиза засмеялась. — Видимо, Макаренко из вас неважный. Сегодня ночью эта сволочь в тюбетейке опять залезала ко мне в кабинет. Ну? Как вам это понравится?

— И что он спер на этот раз?

— Ничего. Потому что он, видимо, промышляет в основном пищевыми отходами. А ничего такого у меня не было. Но сам факт? Мне неприятно, что какой-то извращенец трогает своими грязными руками мои вещи.

— Вы его видели? — Василий смотрел на Лизу не мигая. — Неволяева? В своем кабинете?

— Нет. Но больше-то некому. Пока мы все… это, как сказать, поминали Гаврилыча, фельетонист шатался по коридору. Его, слава богу, не позвали, но он времени даром не терял.

— Вы хотите сказать, что в течение всего вечера никто из вашей компании не выходил из комнаты? Ни разу? — недоверчиво спросил Василий. — Пили много, а из комнаты не выходили? Ни, извиняюсь за выражение, позвонить, ни, пардон, руки помыть?

— Почему же, руки мыли. Не свиньи же, в самом деле.

— Ладно, — Василий встал, — мне пора. Лечитесь, девушки, и впредь не советую вам так злоупотреблять.

…При входе в управление Василий столкнулся с Гошей.

— Вот те раз! — Следователь разочарованно всплеснул руками. — А я еду тебя допрашивать. Ну-ка, братец, обратно.

— Допросы отменяются. — Василий взял Гошу за плечи и, развернув на сто восемьдесят градусов, втолкнул в дверь. — Потому что тактика меняется.

— Как отменяются? — Гоша попробовал вырваться. — А зачем я надел чистую рубашку и новые носки?

— Значит, так. Допросы отменены в связи с тем, что убитый, как показала экспертиза, скончался от инфаркта.

— Да ты что?! — Гоша хлопнул в ладоши. — Экспертиза показала? Ну, против науки не попрешь. Я как раз только что закончил изучать заключение экспертов. Точно! Так и написано — инфаркт. Ну и еще какие-то глупости, я на них даже внимание не обратил. Мол, смерть наступила в результате скоротечного отека легких по причине принятия внутрь сильнодействующего отравляющего вещества из разряда… не хочу даже повторять эту чушь. Наши эксперты давно раздражают меня своей мнительностью.

— Гошечка! — Василий молитвенно сложил руки. — Я должен покаяться.

— Ты?! — Гоша прислонился спиной к стене и вытаращил глаза. — Ты? О боже! Ты все-таки кого-то замочил? Хочешь, чтобы я оформил тебе явку с повинной?

— Нехороший труп я вам притащил. — Василий виновато наклонил голову. — Совсем плохой труп. И дела в Саниной редакции творятся неприятные.

— Да ладно. — Гоша похлопал старшего оперуполномоченного по плечу. — Мы уже смирились. И Леня уже отошел. И к трупу твоему мы привязались всей душой. Электрик все-таки, рабочая кость, а не журналист какой.

— Сегодня ночью пытались влезть в квартиру к их главному редактору. Тоже кое-как, непрофессионально — замок расковыряли, а дверь так и не открыли. Хотя замок несложный, я бы вскрыл на раз.

Гоша посерьезнел.

— Но что самое противное — в Санином кабинетике тоже побывали. Мохов — их главный редактор — считает, что все это происки их коллег из прежней редакции. Они же уходили оттуда со скандалом и сильно тех подставили. Если он прав, то мы имеем дело с мстителем, а это совсем плохо. Потому что отдает маниакальностью. А я, как тебе известно, по маньякам не работаю, меня от них тошнит, и я в них ничего не понимаю. Мне бы нормального убийцу с правильными инстинктами.

— А Саня? — Гоша разволновался. — Ей-то ничего не угрожает?

— Хотелось бы надеяться. Но ты же знаешь нашу отважную подружку — ее теперь оттуда никаким домкратом не вытянешь. Как же — друзья в опасности!

— И что же? — Гоша почесал затылок. — Раз уж ты к нам вырвался, пойдем набросаем план действий. Зосимова припашем.

Рассказ Василия о ночных событиях, а также о тревожных наблюдениях Лизы почему-то очень развеселил Леонида.

— Шустрый парень, — одобрительно заметил он. — Куда он так гонит-то, хотелось бы спросить? А раньше чего выжидал? Нет, что-то здесь не то. Сначала тихонечко, незаметненько изучал имущество Пожарского. Причем аккуратен был, гад, как операционная медсестра. Никаких следов не оставлял, и только такой патологический тип, как Пожарский, смог заметить его вторжение. И вдруг — у Мохова бумажки сложил не в том порядке, квартиру, стоящую на сигнализации, пытался вскрыть… Откуда такое разгильдяйство?

— Правильно, — согласился Василий. — Фиксируем первый вопрос: куда он так спешит? И почему? Вероятно, что-то случилось, и это что-то его подгоняет. Что касается сегодняшней ночи, то здесь как раз все логично. Обстановка в высшей степени благоприятствовала — полная редакция народа, и все пьяные.

— Нет, — Леонид продолжал сомневаться. — Он вдруг изменил себе, стал нарываться. Он ведет себя не просто неосторожно, а глупо. Смотрите — придумка с батареей чем хороша? Тем, что практически исключает возможность серьезного расследования. Допустим, он не промахнулся и прибил Пожарского. Что думают местные менты? То же, что и мы сначала, — бомжи, наркоманы, отмороженные подростки. Ну, прошерстят их, ну, потрясут, может, даже выберут кого-нибудь, кто у местного отделения в печенках сидит, и повесят на него эту батарею. Все, преступление раскрыто.

— Правильно, — согласился Василий. — Местные менты ведь понятия не имели, что Пожарский уже заподозрил неладное.

— Не только менты, но и наш злодей этого не знает. Пожарский сказал об этом Сане только за день до покушения. А мог ведь и не сказать. И после удара батареей по голове уж точно не сказал бы. Хорошее, чистое, неловленное убийство. И вдруг он кардинально меняет тактику — яд в пиво, попытка вскрыть дверь Мохова… Он как будто провоцирует серьезное расследование и обрекает себя на то, что начнут прочесывать все окружение Пожарского и Мохова. Не понимаю — зачем ему это? Сначала он хотел выйти сухим из воды, тщательно все продумал и вдруг попер на рожон. Так не бывает.

Сыщики замолчали, уткнувшись в свои блокноты.

— Разозлился, что у него ничего не вышло, — неуверенно сказал Гоша. — Впал в истерику. К тому же такой чистый и неловленный финт, как батарея, можно использовать только один раз.

— Слишком просто, — опять заспорил Леонид.

— Пожалуй. — Гоша обеими руками нервно взлохматил волосы, отчего стал похож на дикого гнома. — Вряд ли мы сейчас додумаемся до разгадки, ой, вряд ли. Если мы правильно грешим на банду из «Вечернего курьера», то есть на этих ребят со звучными фамилиями — Серебряный и Первозванный, то у них мотив однозначно есть.

— Положим, мотивы у них разные, — возразил Леонид. — Объект один, а мотивы разные. Первозванный мстит за оскорбленную невинность, а Серебряный — за украденные деньги.

— Неважно. — Василий принял решение. — Для начала я намерен пугануть Серебряного, вдруг подействует? В конце концов, Пожарский нанял меня для того, чтобы себя обезопасить. Как думаете, получится у меня напугать крупного воротилу издательского бизнеса?

— Ты, Вася, — грустно сказал Леонид, — относишься к тому типу высоких профессионалов, которые могут напугать кого угодно.

— Точно, — подтвердил Гоша. — Причем одним своим внешним видом. Даже ракетная установка бледнеет и падает в обморок, когда ты попадаешься на ее пути.

— Вот и чудненько, — обрадовался Василий. — Я поработаю чучелом, а Леонид пусть пока прощупает этого Первозванного.

— Хорошо бы с ним познакомиться, — задумчиво сказал Гоша. — Посмотреть на него, послушать, оценить объект. В разговоре нужно как бы между прочим упомянуть фамилию Пожарского и посмотреть на его реакцию. Как правило, такие неуравновешенные психи не умеют себя контролировать.

— Ты рассчитываешь на то, что Первозванный зальется слезами, начнет рвать на себе волосы и проклинать Пожарского последними словами? — ехидно поинтересовался Леонид.

— Наоборот. Если Первозванный и есть наш главный злодей, то он должен изображать полное равнодушие. Когда замысливают убийство, не рассказывают на каждом углу, как ненавидят будущую жертву. Логично?

— Ладно, — покорно кивнул Леонид. — Я все понял, схожу. А жена Пожарского вас больше не интересует?

— Почему? — удивился Василий. — Интересует. По словам Пожарского, только она знала, когда он поедет проведывать рабочих на новую квартиру. Даже водитель не знал. А мститель, заметьте, приехал точно к сроку, всего и успел, что выкурить три сигареты. Так что — к жене, лейтенант. Тем более, говорят, она — красавица. И ты у нас мужчина хоть куда.

— Только не навязывайте мне интим! — возмутился Леонид. — К тому же я не люблю безутешных вдов.

— Типун тебе на язык! — прикрикнул на младшего оперуполномоченного Гоша. — Она еще не вдова, а только в резерве.

— Чужих жен не люблю еще сильнее, — сказал Леонид.

— А я люблю, — мечтательно закатил глаза Василий. — Они такие ласковые, как правило.

— Сане расскажи, — посоветовал Леонид. — Или нет, не отвлекайся от работы, я сам расскажу.

— Я тебе расскажу! На работе лучше сосредоточься, то есть на жене Пожарского. И поторопись, потому как женская красота — явление быстро проходящее. Годик-другой протянешь, и все, привет, тебе достанется дряхлая развалина. А когда закончишь с женой — отправляйся в логово врагов. Понятно?

— То есть возвращаться сюда? — Леонид многозначительно посмотрел на Василия.

— Нет, милый, поедешь в редакцию «Вечернего курьера»… Первозванного рассматривать.

…В редакции, как обычно, царила суета. Уже пришедшие в себя после вчерашнего журналисты взялись наконец за работу. До выхода первого номера оставалось еще три дня, у всех было ощущение, что времени катастрофически не хватает.

Саша тоже с озабоченным видом сидела за компьютером и быстро стучала по клавишам. Но стоило Василию заглянуть в дверь, как она немедленно бросила работу, втащила его в комнату и плотно закрыла дверь.

— Значит, слушай. У нас остался один неопознанный, то есть неизученный сотрудник службы генерального, ну, который не был на вчерашней пьянке. Хмырь замшелый. Ему шестьдесят лет, бывший полковник, ходит исключительно строем…

— С кем? — уточнил Василий.

— Ни с кем. Сам ходит, — не поняла Саша.

— Саня, ты же писатель, — вздохнул старший оперуполномоченный. — И просто обязана знать значение слов. Ходить строем в одиночку — это все равно что делать предложение руки и сердца самому себе. Вот так встать перед зеркалом и сказать: «Будьте моим мужем».

— Женой, — поправила Саша.

— Почему?

— У тебя не может быть мужа, а может быть только жена. Ты же мужчина.

— А у него?

— У кого?

— У того, кто в зеркале. Там же тоже мужчина.

— Не суть, — отмахнулась Саша. Я имела в виду, что этот полковник — типичный солдафон, все делает по графику, как робот. И зовут его так же — Роберт. Видимо, его родители чувствовали, что родится нечто машинообразное.

— Саня, не отвлекайся! — взмолился Василий.

— Я и не отвлекаюсь. Короче, этот Роберт Иванович на контакты не идет, даже на Лизу не клюнул.

— Опять Лиза?! Зачем она к нему полезла?

— А на спор, — выкрутилась Саша. — Я сказала, что на свете есть мужчины, на которых она не произведет впечатления. Она сказала, что таких нет. Мы поспорили. И она пошла к Роберту.

— Не произвела? — уточнил Василий.

— Нет. Он все время жевал и рассказывал о своей жене. Лизе! Ты представляешь?

— А что такого?

— То! Все нормальные мужики в присутствии Лизы не только не говорят вслух о своих женах, но и вообще забывают, что они у них есть. А это Роберт… «Вам, — говорит, — девушки, надо меньше курить и больше заниматься домоводством». Как тебе? С Лизой, Вася, с Лизой (!) полчаса обсуждал способ приготовления молочной лапши. Вот и все.

— Теперь я тебе нарисую маленький портретик, а ты сравнивай. И с вашими вчерашними плейбоями — Игорем, Вовой и Колей — в том числе. Наш злодей — человек злой, упертый, хитрый, нервная система очень подвижная, со стрессом справляться не умеет, о чем свидетельствуют окурки на чердаке. А, да! Кто из них курит?

— Все.

— А «Парламент» кто?

— По-моему, никто. Роберт курит «Яву», а остальные что-то модно навороченное. Типа… Я уточню.

— «Беломора» не было, и он купил сигареты «Друг», — пробормотал себе под нос Василий. — Так кто из них похож на портрет, который я тебе нарисовал?

— Никто, — подумав, сказала Саша. — Никто.

— Ладно, девочка, пришло время мне самому с ними познакомиться.

— Под каким соусом?

— Под соусом зачета по технике пожарной безопасности. У меня все инструктаж пройдут, будьте спокойны!