Бессмертный грех

Глава 25 АЛЕКСАНДРА

Мы являли собой в высшей степени странную компанию. Лиза с полевым биноклем на шее, воинственная и решительная. Лера, переодетая в Ларису и обильно политая духами «Кензо» с грейпфрутовым ароматом, серьезная, сосредоточенная и немного испуганная. Она смотрела на Лизу поверх темных очков и каждую минуту спрашивала:

— Я хоть чуть-чуть похожа? Я правильно хожу?

Сева тоже смотрел на Лизу, как на командира, и тоже задавал глупые вопросы:

— Правильно, что я не стал мыть машину? Грязная выглядит как-то естественней. Правильно, что я выключил фары? Ведь раньше времени не надо привлекать к себе внимания.

И так далее в таком же духе.

Я помалкивала и не пыталась вырвать из крепких Лизиных рук бразды правления. Во-первых, без толку, она ни за что не отдала бы, а во-вторых, от нас троих сегодня вечером почти ничего не зависело, весь груз ответственности лежал на плечах Леры.

Мы припарковались напротив выхода из двора, а Лера пошла в подъезд ждать нашего сигнала.

— Хорошо, что в ноябре темнеет быстро, — одобрительно сказала Лиза. — При таком освещении ее от Ларисы вообще не отличишь.

— Тебе часто приходилось видеть жену Пожарского в сумерках? — спросил Сева.

— Мне жену Пожарского вообще ни разу видеть не приходилось, — сухо ответила Лиза, и Сева удовлетворенно кивнул:

— Железная логика.

Коля Белостоков не заставил себя долго ждать. Не прошло и десяти минут, как мы увидели его — он выпрыгнул из троллейбуса и быстро зашагал к дому. Он шел, чуть пританцовывая, что почему-то совершенно вывело Лизу из себя.

— Паяц! — гневно прошептала она. — Он еще издевается над нами.

— Ты думаешь, он знает, что мы за ним подсматриваем? — ухмыльнулся Сева.

— Мы — не мы, но люди же вокруг. Неприлично ходить по городу, кувыркаясь и отплясывая.

— Он плеер слушает, — объяснил Сева. — Видишь, проводочки от ушей?

Лиза дрожащими руками вытащила из кармана мобильный телефон, набрала номер и скомандовала:

— На старт, внимание, марш!

Лера-Лариса выскочила из двора Колиного дома через пару секунд.

Сева что есть силы засигналил, от чего вздрогнули и шарахнулись все прохожие в радиусе ближайших двухсот метров. Все, кроме Коли, — он по-прежнему слушал свой плеер и подергивался в такт музыке, грохотавшей в его ушах.

— Черт! — выдавила Лиза сквозь зубы. — Меломан проклятый. Что делать-то?

Находчивый Сева открыл дверь машины, схватил пустую банку из-под кока-колы, валявшуюся у обочины, и кинул ее Коле под ноги. Результат был достигнут — Коля поднял глаза и с удивлением посмотрел вокруг. Лера-Лариса метнулась к нам.

Коля окинул ее внимательным, но абсолютно равнодушным взглядом, отфутболил банку и опять погрузился в музыку.

— Не он, — констатировала Лиза.

— Или Лера не похожа на Ларису, — мрачно заметила я. — Севочка, ласточка, гони к Ромашину. Он собирался уйти с работы в полседьмого, если не обманет, то мы должны успеть.

— Твой номенклатурный водитель не подведет? — спросила Лиза.

— Господи, откуда я знаю? — разозлилась я. — У нас вся операция держится на соплях, так что остается только надеяться.

Когда мы подъехали к дому Ромашина, уже совсем стемнело.

— Отлично! — Лиза немного повеселела. — Темнота — залог успеха.

— А вдруг у него куриная слепота? — заволновался Сева. — Есть люди, которые в темноте вообще ничего не видят.

— Но фонари-то горят! — гаркнула на него Лиза. — Темнота-то не кромешная!

— В кромешной темноте видят только летучие мыши и кошки, — стоял на своем Сева. — А те, у кого куриная слепота, не видят даже в такой, с фонарями.

Пока они шипели друг на друга, Лера-Лариса заняла место на лавочке во дворе и долго искала правильную позу. Сначала она сидела прямо, как школьница за партой, потом закинула ногу на ногу и облокотилась на спинку лавки и наконец выбрала печально-трепетный вариант, отчего стала похожа на сестрицу Аленушку, сидящую на берегу пруда, в котором утонул братец Иванушка. Кстати, не у одной меня возникли такие ассоциации.

— Прямо картина Репина: «Не пей, братец, козленочком станешь», — сказал Сева.

Ромашина мы ждали довольно долго, и Лиза за время ожидания дошла до ручки. Просто сидеть в машине она не могла и то и дело выскакивала из нее, вглядывалась в даль, сокрушенно разводила руками и ругала меня за то, что я не заливаюсь слезами и не рву на себе волосы. Наконец нервы у нее окончательно сдали.

— Все, — страшным голосом сказала она, сев в машину и со страшной силой хлопнув дверью. — Все, мы его упустили. Он проскочил домой до нашего приезда.

— Ага! — Сева выразительно посмотрел на темные окна квартиры Ромашина. — Проскочил, гад, и сидит в темноте.

— Он мог лечь спать, — неуверенно возразила Лиза.

— В полвосьмого?

— А где он тогда, черт побери?!

Ответить мы не успели, потому что на дороге показалась знакомая «Волга» с тонированными стеклами и мигалкой. Веселый водитель Витя — поклонник моих глазок, проезжая мимо Севиного «Форда», чуть-чуть помигал нам фарами и остановился у ромашинского подъезда. Лера медленно, как во сне, встала и побрела в нашу сторону. Фиолетовые джинсы притягивали свет фонарей, полы черного блестящего плаща разлетались в стороны… Эффектная женщина, ничего не скажешь. В «Волге» зажегся свет, потом погас, потом Ромашин вылез из машины, посмотрел на Леру и… двинулся в ее сторону.

— Ой, мамочки! — заорала Лиза.

Сева дрожащей рукой включил зажигание, а Лера, забыв о плавности и томности, в ужасе понеслась к нам широким мощным галопом. Ромашин остановился, а потом пожал плечами и пошел к себе в подъезд.

Первым обрел дар речи Сева. Произошло это только через пять минут, в течение которых все подавленно молчали.

— Я не понял, — глухо сказал он, — эксперимент удался?

— А что можно понять, когда все такие психи, — ответила я. — Орать-то зачем? Убивают кого-то, что ли?

— Я виновата, да? — испуганно спросила Лера. — Я не так сидела? Не так бежала?

— Бежала ты отвратительно, — прошипела Лиза. — Как слон по ипподрому.

— Да, точно, — обрадовался Сева. — Когда я в последний раз был на слоновьих бегах…

— Хватит! — приказала Лиза. — Давайте обсудим ситуацию.

— По-моему, — предположила я, — он просто решил приударить за случайной одинокой блондинкой. Не каждый день такие девушки бесцельно бродят по его двору. Если бы он принял ее за Ларису, он вел бы себя иначе.

— Как? — хором спросили меня все. Смешные, честное слово. Откуда я-то знаю?

— Например, попытался бы ее догнать. Или, наоборот, попятился бы в ужасе.

— Знаешь, в ужасе он был или в восторге — в такой темноте не поймешь, — сварливо сказала Лиза. — Лица-то его мы не видели.

— А кто только что говорил, что темнота — друг молодежи? — хмыкнул Сева.

— Ладно, — Лиза приняла решение, — едем к Шелесту. Если и он поведет себя как последняя свинья, то есть никак себя не поведет, будем заново все придумывать.

— С чего вы взяли, что Шелест просидит на работе так долго? — спросил Сева. — Он вроде не изнуряет себя ударным трудом.

— С того, что Юрий Сергеевич обещал продержать его до полвосьмого. Придумал ему какое-то срочное дело, — объяснила я.

Мы опоздали самую малость — Шелест уже шел от стоянки к дому, насвистывая что-то бодрое и маршеобразное. Лера уже не успевала добежать до арки, через которую он входил во двор, и план пришлось менять на ходу.

— Подбеги к подъезду и сразу сворачивай за угол, в проходной двор. Мы подхватим тебя там, — распорядилась Лиза, и Лера побежала.

Шелест увидел ее сразу и остановился как вкопанный. Он даже сделал шаг назад, споткнулся и чуть не упал.

— Да? — шепотом спросила Лиза. — Да? Правильная реакция?

— Подожди, — тоже шепотом ответила я. — Посмотрим, что будет дальше.

А дальше началось что-то невообразимое и мистическое. Когда нашей Лере оставалось до двери подъезда каких-то пара метров, из подъезда выскочила такая же Лера, только по-другому одетая. Они были поразительно, неприлично похожи, такое сходство бывает только у однояйцевых близнецов.

— Жизнь клонов, часть вторая, — мрачно изрек Сева. — Какую из девчонок будем подбирать? На всех мест не хватит.

Леры посмотрели друг на друга и хором заорали. Первой пришла в себя та, которая вышла из подъезда. Она резко оборвала свой панический крик, развернулась и побежала вдоль дома к проходному двору.

Наша Лера, надо отдать ей должное, тоже довольно быстро очухалась после встречи с самой собой и рванула в противоположную сторону, то есть к нам.

Мы настолько увлеклись фантастическим зрелищем, что совершенно забыли про виновника торжества — Володю Шелеста. И оглянулись только тогда, когда наша Лера открыла дверь машины, а чужая Лера скрылась за углом. Мы все посмотрели туда, где только что стоял Шелест. И где теперь его не было. Он растворился в воздухе, как привидение с трехсотлетним стажем. Был — и нету.

…Вот и подходит к концу моя нелепая жизнь. С одной стороны, ну и ладно, пожила я немало, целых долгих и трудных двадцать семь лет. По собачьим меркам — это три долгих жизни, а если считать в бабочках — просто непозволительная роскошь. А с другой стороны, почему бы не помучиться еще?

В том, что Вася не оставит от меня и мокрого места, сомнений не оставалось. Он такие штучки не прощает и звереет по полной программе. Тем более что я обещала ему ничего не предпринимать без его ведома и не привлекать к делу посторонних.

Посторонние, то есть Сева и Лиза, провожали меня в последний путь со всеми почестями. Сева сказал, что я была хорошим другом, талантливым журналистом и веселым собутыльником. А Лиза напомнила, что я подавала неплохие надежды и со временем, при правильном использовании косметических средств и обновлении гардероба, могла бы стать привлекательной женщиной. В общем, традиционные речи, которые положено произносить на похоронах. С той только разницей, что я имела возможность сказать ответное слово. И я сказала, чтоб они не поминали меня лихом, не забывали время от времени звонить моей маме и поливали чахлую фиалку в моем кабинете.

Понимая, что надежды на спасение нет, я все же попыталась спастись.

— Пообещай, что не убьешь меня, — попросила я, бочком протискиваясь в дверь Васиного кабинета. — Или нет, что убьешь не больно.

— Убью не больно, — пообещал Вася, пропустив мимо ушей мою первую и главную просьбу.

— Я виновата, — промямлила я. — Перед тобой. Очень.

— Вижу, — кивнул Вася. — У тебя на лбу крупными буквами написано, что ты что-то натворила.

— Вообще-то ты сам во всем виноват, — зачем-то брякнула я. — Если бы меня не отстранили от дела…

— Кто бы сомневался! — перебил меня Вася. — Я всегда виноват во всем, что с тобой происходит. Когда ты лезешь в петлю, подставляешь голову под пули, а также когда у тебя болит живот и чешется нос.

— Да, виноват! — Я продолжала самозабвенно рыть себе могилу. Я знала, как Вася не любит, когда его в чем-то обвиняют, знала, но сдержаться не могла. — Ты меня задвинул, и я обиделась.

— Тебя задвигай — не задвигай, ты все равно выдвинешься. Причем в самый неподходящий момент. Когда все сидят в засаде и ждут и все уже на мази, наша Саня с гиканьем и завыванием обычно выскакивает из кустов, размахивая шашкой.

— Значит, так. — Я наконец собралась с духом. — Мы по фотографиям изготовили двойника Ларисы Пожарской и показали его, то есть ее, Шелесту, Белостокову и Ромашину.

— У меня только три вопроса, — сказал Вася на удивление спокойным голосом. — Первый — какого черта? Второй — из чего изготовили двойника? И третий — что значит «показали»?

— На первый можно не отвечать? Он ведь риторический?

Вася кивнул.

— Что касается второго, то мы изготовили ее из парика, очков, кое-какой одежды, спертой у Пожарского, и девушки Леры. — Я скорбно вздохнула и зачем-то добавила: — Она актриса.

— Так. Понятно. Это твой любимый приемчик — актеров привлекать.

— Лера прогуливалась в их дворах. А мы следили за тем, как они прореагируют.

— И как прореагировали? Обрадовались?

— Я бы не сказала. Белостоков — никак, Ромашин — как-то непонятно, а Шелест исчез. Но это бы ладно…

— Да, согласен, фигня, — почему-то развеселился Вася. — Пропал еще один человек, стоит ли обращать на это внимание? Да, лапуля?

— Я не в том смысле. Плохо, что пропал, но еще интересней другое — когда мы сидели в засаде, из его подъезда вышла такая же Лариса.

— Тоже поддельная?

— Вряд ли. Наверное, настоящая.

— И что она вам сказала?

Я зажмурилась, втянула голову в плечи и протяжно заорала:

— А-а-а-а-а-а-а-а!!!

Дверь тут же распахнулась, и на пороге появилась Лиза. Вид она имела столь же воинственный, сколь и испуганный.

— Не смейте ее трогать! — приказала она.

— Да я и не трогаю, — сказал Вася и для убедительности показал Лизе свои ладони. Лиза, как мне показалось, с некоторым разочарованием посмотрела на Васины руки, а потом вопросительно — на меня. Вероятно, мой крик ввел ее в заблуждение, и она ожидала увидеть те же самые руки капитана Коновалова, но только по локоть в крови.

— Что ж ты орешь тогда? — сердито спросила она.

— Я показываю, как кричала Лариса. Ну та, которая настоящая. Впрочем, ненастоящая кричала так же. Показать?

— Не надо! — испугался Вася. — Сейчас вся редакция сбежится. Заходите, Лизавета, гостем будете. Итак, они обе орали. Что дальше?

— А дальше одна убежала, а другую мы забрали. А Шелест пропал.

— Почему вы не позвонили мне вчера? — спросил Вася.

— Мы боялись, — ответила я.

— Это она боялась, — поправила Лиза. — Вы ее запугали сильно.

— Ее невозможно запугать, — улыбнулся Вася. — Но в целом я вами доволен.

— Что?! — Мы с Лизой с изумлением уставились друг на друга.

— А что? Отлично проведенная операция, хорошая идея. Молодцы, девчонки. Теперь мы знаем главное — пропавшей Ларисе Пожарской ничего не угрожает. Раз она спокойно разгуливает по городу и выскакивает из чужих подъездов, значит, она сама себя похитила. А мы, следовательно, можем не надрывать последнее здоровье и не тратить драгоценные дни отпуска на ее поиски. Нет, правда, спасибо, молодцы. Позвонить только надо было. Пойду обрадую старика Пожарского, а то он места себе не находит. А вам я сейчас скажу кое-что очень интересное, в продолжение, так сказать, вашей вчерашней истории. Ваш драгоценный Шелест сегодня как миленький явился на работу.