Без нее. Путевые заметки

[Дневник одинокой путешественницы]

Австрийская писательница Марлена Штрерувиц (р. 1950) пришла в литературу сложившимся человеком: училась на юридическом, затем изучала славистику и историю искусств в Венском университете, работала заведующей литературной частью в театре и редактором на радио. В начале 1990-х ее пьесы стали появляться на сценах Германии, обратив на себя внимание суверенной манерой автора, не падкого на модные веяния, не пытающегося безусловно совпасть с «горизонтом ожидания» театральных завсегдатаев и создающего свой стиль, свою манеру языкового поведения (пьесы «Вайкики-бич», 1992; «Нью-Йорк, Нью-Йорк», 1993 и др.).

Европейскую известность принес Штрерувиц ее роман «Соблазны» (1996, русский перевод — 2000): «обыкновенная история» тридцатилетней женщины, казалось бы, совершенно свободной в своих поступках и привязанностях, раскрывает перед читателем бесконечную зависимость героини от повседневности, от тела, от быта, сквозь который не суждено прорваться к бытию — к любви, счастью, вере. Хелена, героиня «Соблазнов», предстает и как объект изображения, и как повествующий субъект, за пределами восприятия которого нет иного мира, иного познания. Заботы о детях, о взбалмошной подруге, о доме, о машине, мелкие (и не очень) неприятности на службе, уходящий к другой муж, редко звонящий и еще реже появляющийся швед-возлюбленный — череда этих событий и переживаний плотно заполняет горизонт жизни женщины, заключенной в жесткую оболочку своей социальной, природной и ментальной роли, в «мешок» своего тела, «тяжелого бесформенного предмета». Героиня словно бы лишена того, что знаменитая предшественница Штрерувиц, австрийская писательница Map-лен Хаусхофер, называет «возложенным на тебя бременем души». Почти полное отсутствие дистанции между повествователем и персонажем создает ситуацию, которую читатель вынужден полностью принимать, погружаясь в зыбкий и глухо-тоскливый мир ощущений Хелены, лишь изредка и на короткие мгновения высветляемый и согреваемый теплом человеческой близости. Автор обнаруживает себя, пожалуй, только в языковой оболочке этой «женской истории», создавая особый, дискретный язык повествования, избегая протяженных фраз, дробя предложения на отдельные отрезки, отрывки, слова, даже междометия.

Марлена Штрерувиц в центр всех своих произведений помещает женских персонажей. Создает ли она при этом «женскую литературу»? Вряд ли. Независимость ее стиля, опирающегося одновременно на традиции литературы XX столетия, свидетельствует о серьезном мастерстве, чуждающемся всякого ограничения. Создает ли она литературу, раскрывающую некие закрытые прежде свойства человека? Вне всякого сомнения. И ее «женская» перспектива во многом тому способствует. По мнению Евы Россман, современной австрийской писательницы и литературного критика, «то, как пишет женщина, что она пишет, почему она пишет, в первую голову имеет индивидуальные причины, никоим образом не коренящиеся в биологической половой принадлежности. Я пишу не как женщина, а пишу как я. Однако я женщина. И, будучи женщиной, помимо моего биологического пола, я существую в рамках определенной социальной принадлежности — вследствие того, что называется социализацией. Происходит фильтрация моих чувств и моего опыта. Я могу спорить с этим, могу разрушать ролевые клише, однако я так или иначе вынуждена с ними жить. И это накладывает отпечаток. И на то, как я пишу».

Героини Штрерувиц, как можно судить по ее романному творчеству, — одинокие путешественницы по жизни, пытающиеся пристать к какому-то берегу, остановиться, «вынуть» себя из этого безостановочного и бессмысленного движения, круговорота жизни, смены дня и ночи, причесок и платьев, супермаркета и бутика, ожидания, когда «он» наконец позвонит или когда «он» снимет трубку, если звонит она. В романе «Без нее. Путевые заметки» («Nachwelt. Ein Reisebericht», 1999) путешествие Маргариты Доблингер, драматурга, венской жительницы, женщины под сорок, разворачивается в трех «измерениях». Маргарита действительно путешествует по Америке, встречаясь и ведя беседы с самыми разными людьми (время ее путешествия обозначено документально и занимает десять первых дней марта 1990 года, точно указаны и описаны маршруты ее передвижения: это Лос-Анджелес и его многочисленные районы, улицы, дома, магазины, скверы, прибрежная полоса океана и т. д.). Одновременно она совершает путешествие в прошлое, в историю, в чужую биографию — в жизнь недавно умершей Анны Малер (1904–1988), одаренного скульптора, дочери знаменитого австрийского композитора Густава Малера (1860–1911) и Альмы Малер-Верфель (1879–1964), «вдовы четырех искусств» (ее мужьями и возлюбленными были — в разное время — Густав Малер, художник Оскар Кокотка, архитектор Вальтер Гропиус и писатель Франц Вер-фель). Маргарита идет по следу женщины, жизнь которой так или иначе была связана с многими трагическими событиями XX века, идет, читая письма отца Анны, беседуя с ее прежними мужьями, соседями, друзьями и подругами, учениками. Это путешествие — попытка создания «биографической иллюзии», нового сотворения жизни, уже закончившейся, насыщенной встречами и разлуками, надеждами и разочарованиями, победами и поражениями. Возможно ли из мозаики мнений и разрозненных фактов, просеянных сознанием свидетелей и очевидцев, сотворить цельный образ другого человека? Возможно ли открыть для себя прежний мир (Welt), в котором все происходило «без нее», пытающейся проникнуть в него из мира современного, из «мира потомков» (Nachwelt)?

Маргарита путешествует и в третьем «измерении» романа. Это — пространство ее телесности, психики и памяти, ее личное пространство, в котором она заключена и из которого нет выхода. Осмысленно-хаотичные перемещения по современному мегаполису, встречи, разговоры, «вылазки» в «рассказанное» прошлое — все это не отменяет и не изменяет главной особенности жизненного путешествия героини: она движется в пространстве своего неизбывного одиночества.

В романе «Без нее» Марлена Штрерувиц прибегает к излюбленному ею стилю повествования, словно бы фрагментируя на этом уровне мир героини, и без того распадающийся на отдельные осколки. При этом сквозь историю Маргариты Доблингер просвечивает история самого автора, жительницы Вены, драматурга, женщины под сорок, в 1989 году попытавшейся на основании предпринятых изысканий и поездки в Америку написать биографию Анны Малер и в конце концов отказавшейся от своего замысла. Из этого наложения факта биографии Штрерувиц на историю ее героини возникает и высокая степень идентификации автора и персонажа, и существенная ироническая дистанция по отношению к разворачивающемуся повествованию. Жизнеописание невозможно, ибо оно уничтожает достоверность жизни, подменяет ее живую многосоставность и сложность перечнем фактов, схваченных цементом внешнего восприятия. И — жизнеописание возможно, возможно как роман, создающий новое пространство биографии, воссоздающий чью-то жизнь заново, рождающий ее и допускающий Другого внутрь индивидуального пространства. Вместе с героиней пройти тремя путями одинокого путешествия предстоит теперь и русскому читателю.

Александр Белобратов