Безжалостная Империя

Глава 32 Сильвер

Сегодня выходной.

Это началось.

Я должна была позавтракать с мамой, но она сказала, что у неё работа в партии и она не может сделать этого вместе.

Затем Хелен принесла мне пакет, который я заказала. Мне не нравится заказывать онлайн только потому, что я предпочитаю видеть вещи, примерять их и трогать, прежде чем покупать. Но отчаянные времена, верно?

Я не могла рисковать, идя в аптеку за тестом на беременность, поэтому я заказала его вместе с кучей косметики и одежды, которую я, вероятно, никогда не надену, просто чтобы покрыть первоначальную покупку.

У меня есть собственный банковский счёт, и с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, ни папа, ни мама не имеют права просматривать мои счета без моего одобрения, так что это просто мера предосторожности.

— Спасибо, Хелен. — Говорю я ей, помогая с рюкзаком.

— Что у тебя здесь, дорогая? — Она бросает коробку на кровать. — Он такой тяжёлый.

— Просто вещи.

— Не задерживайся надолго. Завтрак готов.

— Ладно.

Я целую её в щеку, затем запираю за ней дверь. Я также на всякий случай закрываю балконную дверь.

Как только я открываю коробку, я роюсь в купленном мусоре, пока не нахожу тест.

Мои пальцы дрожат, когда я сжимаю его.

Ты можешь это сделать. У тебя есть это.

Я внимательно читаю инструкции, прежде чем пойти в ванную, и следовать им. Пока я мою руки, я продолжаю смотреть на тест.

Две строчки означают «беременна».

Одна строка означает «нет».

В инструкции сказано, что я должна подождать пять минут. Прошло десять секунд, а я уже схожу с ума.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы купить этот тест. То есть больше, чем на пару недель. Я продолжала думать, что если бы я не знала наверняка, то ничего бы не случилось. В типичном бегстве от ответственности. С каждым днём, когда у меня не появляются месячные, я все больше нервничаю.

Все это время я позволяла Коулу трахать меня медленно и глубоко, пока мне не показалось, что я упаду в обморок от той мягкости, которой он на самом деле обладает.

Кроме этого, вокруг нас происходят странные вещи.

Например, когда дядя Джонатан взял меня в Meet Up, чтобы объявить Эльзе, что я помолвлена с Эйденом. Там было целое дерьмовое шоу, в котором участвовал её отец и много других вещей.

Я хотела убежать оттуда, и я сделала это, как только смогла. Эйден всё ещё охотится за моей головой, потому что я не предупредила его о неожиданном визите его отца, но пошёл он к чёрту. Он заставил меня поверить, что Коул трахал Джонссон, когда у него никогда не было секса ни с кем, кроме меня.

Лёгкая улыбка появляется на моих губах при этой мысли, и я нежно прикусываю нижнюю губу.

Коул был девственником до меня. Трудно поверить, что у него никогда не было секса до свадьбы наших родителей.

Я первая и последняя у Коула.

Я хмурюсь, услышав это. Последняя?

Этого не может быть. Не в той ситуации, в которой мы оказались. Вот почему я сделала тест. Мне нужно понять, что делать с тем, что растёт внутри меня.

Я бросаю взгляд на таймер, затем на тест. Осталось три минуты.

Уронив голову на руки, я притворяюсь, что играю в уме «Лунную сонату».

Меня здесь нет. Я нахожусь в другой вселенной, где я могу быть с тем, с кем хочу, без каких-либо ограничений.

Тогда я даже смогу родить этого ребёнка. Я могу быть матерью и пообещать не перекладывать на него свой эмоциональный багаж.

Боже. Я мысленно говорю, как стерва о своих родителях.

Таймер срабатывает, и я выдыхаю, когда выглядываю из-под пальцев.

Две строчки.

Беременна.

Я беременна ребёнком Коула.

Чёрт. Дерьмо.

Я извиняюсь перед Хелен, притворяясь, что у меня встреча с Саммер и Вероникой, поэтому я не могу позавтракать дома.

Если я сяду за один стол с Коулом или папочкой, я в конце концов сдамся, а я не могу этого сделать.

В моей голове полный хаос в течение всего дня. Я не могу сосредоточиться. Я не могу играть на пианино. Я не могу сделать и двух шагов, не будучи в оцепенении.

Как будто меня вытолкнули из моей собственной кожи.

Я знаю, что в конце концов мне придётся принимать решения. Я должна пойти к врачу и либо спросить его о здоровье ребёнка, либо сказать ему, чтобы он убил его.

При этом втором варианте у меня на глаза наворачиваются слезы.

Я не хочу убивать своего собственного ребёнка. Мне плевать, что мне восемнадцать и что отец — мой долбаный сводный брат. Почему невинная душа должна платить за это?

Каждый раз, когда Коул появляется в поле зрения, я веду себя спокойно, а потом убегаю.

Он поймёт, что я избегаю его. Он всегда так делает, придурок.

Кроме того, я не могу заснуть без того, чтобы он не прочитал мне сейчас одну из своих скучных книг. Он так снобистски относится к книгам в мягкой обложке, что я отказался от попыток заставить его читать мне с моего Kindle.

Мысль о том, что я потеряю всё это, как только правда о том, что я ношу, выйдет наружу, вызывает у меня тошноту.

Может быть, я смогу переночевать у мамы несколько дней, пока не пойму, что, чёрт возьми, я собираюсь делать.

Если только она не узнает и не убьёт меня.

И папочка.

Он такой старомодный и консервативный. Он будет так разочарован во мне, если узнает, что я не только трахалась со своим сводным братом под его крышей, но и забеременела.

Я заканчиваю, как только заканчивается последний урок. Обычно я задерживаюсь на тренировке футбольной команды и притворяюсь, что они сводят меня с ума, пока я тайно глазею на Коула.

Что? Он выглядит чертовски сексуально в своей футбольной майке и с капитанской повязкой на толстом бицепсе.

Все девушки по уши влюблены в Эйдена и Ксандера, потому что они нападающие, которые забивают голы. Или в Ронана, потому что он делает шоу из всего, что делает. Но Коул — это секретное оружие.

Я думаю, что только тренер и сами игроки понимают, насколько важна его позиция в команде. Девяносто процентов передач, которые приводят к голам, сделаны им. Все владение мячом в центре поля также обеспечивается им. Большинство нападений организовано им. Защита — это буквально его сучка.

Он единственный, кто выкладывается на сто процентов как в обороне, так и в нападении. Ронан тоже может быть полузащитником, но он больше идёт вперёд. Коул ходит вперёд и назад.

Коул — сильнейший игрок в этой команде, и люди — идиоты, что боготворят остальных троих.

То, что он молчалив и не хвастается, не значит, что он не усердно работает.

Но опять же, я не хочу, чтобы все его боготворили. Я раздавлю их всех до последнего.

И да, я выучила всю эту футбольную чушь с тех пор, как Коул начал интересоваться игрой. Я всегда притворялась, что меня это не волнует, и на самом деле это не так, но мне небезразлично, как он играет.

Как он владеет полем и всеми на нём, а они этого не замечают. Он мастер игры, потому что он все продумывает до мелочей.

Но сегодня я не останусь и не буду смотреть. Мне нужно забрать кое-какие вещи из дома и бежать к маме, пока он не вернулся.

Я уже собираюсь сесть в машину, когда сзади ко мне подкрадывается тень. Я вздрагиваю, оборачиваясь.

— Привет, Сильвер.

Адам улыбается мне. Его глаза налиты кровью, а плечи кажутся напряжёнными под школьной формой. От него исходит запах алкоголя.

Какого черта он здесь делает?

Я не получала от него сообщений больше недели, и он держался на расстоянии в школе, так что я подумала, что он наконец-то взял себя в руки.

Мне не нравится выражение его лица. Ни капельки.

— Привет, Адам. — Я пытаюсь казаться рассеянной, хотя нахожусь на грани панической атаки. — Я тороплюсь, так что…

Он так сильно сжимает мою руку, что я подавляю визг.

— Какого хрена ты всегда так делаешь?

Я пытаюсь высвободиться, но его хватка подобна стали, пальцы впиваются в мою плоть.

— Адам, отпусти меня. Ты делаешь мне больно.

— Делаю тебе больно. — Он отрывисто смеётся. — Ты знаешь, какого это — больно, Сильвер? Потому что ты снова и снова растоптала моё сердце.

Дерьмо. Дерьмо.

Сглотнув, я оглядываюсь по сторонам в поисках помощи. Здесь, конечно, никого нет.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, Адам.

— Ты хочешь сказать, что притворяешься, что не знаешь. — Его другая рука ласкает мой подбородок. — Знаешь, я так долго был влюблён в тебя, но ты продолжаешь притворяться, что тебя трудно заполучить. Я все сделал для тебя. Когда эта сука Кимберли приставала к тебе, я насмешливо признался ей и пролил краску ей на голову. Я сделал все, чтобы защитить тебя.

У меня отвисает челюсть.

Он псих. Я не могу поверить, что он сделал это с Ким из-за меня. Она была так сильно ранена, что это подтолкнуло её к диете в нацистском стиле, которая высасывала из неё жизнь.

Никто не знает, что он со мной сделает. Боже, я должна была рассказать папе об этих сообщениях с тех пор, как я их впервые получила. Почему я должна была заполнять ими свой эмоциональный пробел? Насколько же глупой я могла быть?

— Пойдём со мной, Сильвер. — Он улыбается, как маньяк. — Нам с тобой суждено быть вместе.

Я отодвигаюсь от него, прижимаюсь спиной к машине и обхватываю рукой своего ребёнка.

— Отвали. Не принимай моё молчание за слабость.

— Ты знаешь, как долго я мечтал об этом.

Мои внутренности вот-вот расплавятся от ужаса, но я сохраняю резкий тон, которому научилась у мамы.

— Отвали, или я клянусь…

— Шшш, заткнись. Заткнись нахуй.

Он стучит кулаком по крыше машины рядом с моей головой.

Мои глаза расширяются, когда я пытаюсь сохранять спокойствие. Я дочь Себастьяна Куинс и Синтии Дэвис. Я не сломаюсь.

Сделав глубокий вдох, я говорю слегка надтреснутым голосом, несмотря на мои попытки сохранить нейтральный тон.

— Адам. Если ты не прекратишь, я скажу…

— Заткнись нахуй, Сильвер.

Он снова бьёт кулаком по машине.

— Что здесь происходит?

Я выдыхаю, когда кто-то приближается к нам. Эльза. Я никогда в жизни не была так счастлива видеть её.

— Отвали, сука. Это не твоё дело, — рычит на неё Адам.

— Сильвер? — Она осторожно спрашивает меня.

Я слегка качаю головой и одними губами произношу: “Коул”.

По какой-то причине он единственный, кого я хочу видеть прямо сейчас. Кроме того, я знаю, что он может держать когти Адама подальше от меня.

И мне нужно, чтобы Адам убрал от меня свои чёртовы когти.

Эльза берет свой телефон, расправляя плечи.

— Отвали прямо сейчас, или я позвоню директору, Адам. Может быть, это его дело.

Он делает шаг к ней.

Она засовывает руку в рюкзак.

— Подойди еще ближе, и я ослеплю твои грёбаные глаза перцовым баллончиком.

Взгляд Адама блуждает по мне ещё секунду, и я задерживаю дыхание, только когда его внимание отрывается от меня, когда он рычит на Эльзу.

— Тупая грёбаная сука.

Эльза продолжает наблюдать за ним с этой жёсткой позой и решительным взглядом, пока он не сядет в свою машину и не уедет.

Я падаю спиной на свою машину, обхватив живот руками.

Всё будет хорошо, малыш.

Всё кончено.

Всё кончено.

— Ты… в порядке?

Эльза останавливается передо мной.

Я не могу поверить, что из всех людей именно она помогла мне. После всей драмы, которую я привнесла в её отношения с Эйденом, я бы ожидала, что она снова побьёт меня или что-то в этом роде.

По крайней мере, так я подумала, когда она поймала меня на рвоте в ванной на днях.

Вместо этого она спросила меня, не нужна ли мне помощь.

Она полная противоположность Эйдену, и, может быть, поэтому они так хорошо подходят друг другу.

— Ты не должна была этого делать, — шепчу я. — Я… мне нужно идти. Забудь, что я сказала раньше. Не говори ни слова об этом Коулу.

Если он узнает, то обвинит меня, а не Адама. Он придёт за мной за то, что я скрыла это от него.

Мне нужно поговорить об этом с Фредериком. Он гений пиара, он может сказать мне, как справиться с этим наилучшим образом, чтобы не навредить папе.

Он также захочет убить меня, но я приму это.

Я хотела бы также рассказать Фредерику о беременности, но он сказал бы мне избавиться от неё. Вот что бы все сказали.

Включая Коула.

И это ранит больше, чем я хотел бы признать.

— Ты должна сказать Эйдену. — Говорит Эльза.

— Какое он имеет ко всему этому отношение? Кинг тебе не сказал?

— Сказал мне что?

— Неважно. Это не моё дело. — Я открываю дверцу своей машины и проскальзываю внутрь. — Я ничего не скажу, пока ты не поговоришь с ним.

— О чём?

— Как ты думаешь?

После того, что она сделала для меня сегодня, я могла бы рассмотреть приказ Эйдена и фактически признаться во всём.

Какой смысл держаться за эту помолвку, если он не возьмёт на себя ответственность за ребёнка?

Когда я выезжаю, я кладу руку на живот, и слеза скатывается по моей щеке при мысли, что я, возможно, буду вынуждена потерять эту жизнь в конце концов.