Безводное море

Четыре Пленники-дети

Калвин упала на колени на белой крыше башни. Ребенок смотрел на нее большими испуганными глазами, но не двигался. Он низко рычал, как испуганное животное. Но Калвин знала, что это не звук животного: это были чары, песня железа. Ребенок пел. Эта песня привлекла Калвин и Халасаа сюда.

Ребенок был таким грязным и худым, что Калвин не могла понять, мальчик это или девочка под спутанными грязными волосами. В одном углу крыши был горшок, откуда поднималась жуткая вонь. Рядом с ребенком была глиняная кружка с водой, самая простая вещь, какую Калвин видела во Дворце.

Калвин протянула руку.

— Я пришла помочь тебе.

Ребенок покачал головой, все еще рыча низкую и едва слышную песню.

— Как тебя зовут? Ты меня понимаешь?

Ребенок кивнул, но взгляд оставался настороженным, пение не прекращалось.

— Я знаю, что ты умеешь говорить, — сказала Калвин. — Я слышу твое пение.

Ребенок убрал тощей рукой прядь волос.

— Не могу прекратить, — шепот был таким тихим, что Калвин пришлось склониться, чтобы услышать, и пение продолжилось.

— Не можешь перестать петь? Почему?

— Дворец падет.

— Но нужно спать и останавливаться для еды и воды.

Девочка покачала головой — Калвин была почти уверена, что это была девочка — в глазах появилась паника.

Калвин мягко спросила:

— Ты — Шада?

Девочка застонала. Она закрыла рот руками, заглушая пение, раскачиваясь. Она смотрела на Калвин с новым выражением — надежда смешалась с ужасом. Слеза покатилась по ее лицу, оставляя след на маске грязи, и упала на крышу.

Калвин придвинулась ближе, стараясь не спугнуть ребенка.

— Хебен послал меня найти тебя. Он здесь, во Дворце. Мы искали тебя и твоего брата. Ты теперь в безопасности, мы о тебе позаботимся, — она вытянула руку, но ребенок отбил ее и замотал головой еще сильнее. — Мы тебя заберем и спрячем, ты теперь в безопасности!

Девочка, Шада, перестала петь и яростно прошептала:

— Нет! Не могу! Он узнает. Если я остановлюсь, он…

— Он? Ты про Амагиса? Он держит тебя здесь? — Калвин усиленно размышляла. Знала ли Кила, что скрывалось за дверцей в комнате? Она отогнала мысль, третья принцесса была слишком поверхностной, чтобы быть вовлеченной в такое. — Идем со мной, — попросила она.

Шада снова покачала головой, тихо пела со слезами на глазах, а потом указала на свои ноги.

Калвин подавила вопль. Ступни девочки были переломаны. Калвин разбиралась немного в ранах и исцелении. Кто-то умело и избирательно ломал кости. Шада не могла бежать или ходить, ведь не могла даже встать.

Калвин коснулась тонкой руки ребенка.

— Император мертв. Двор в хаосе. Это лучший шанс спасти тебя.

Сухие губы Шады не прекращали двигаться, тихое рычание не умолкало, но она медленно кивнула.

— Мой друг может исцелить тебя. Не бойся. Он ждет нас внизу. Смелее. Я отнесу тебя к нему.

Калвин обвила руками хрупкое тело девочки и подняла. Шада закричала от боли и прикусила губу. Пение затихло. Девочка была маленькой, а Калвин — сильной, но она пошатнулась от неожиданного веса.

Шада зашептала тревожно в ее ухо:

— А остальные? Он убьет их! Он поймет, что я замолчала, и придет!

— Ты про других детей?

— Нас пятеро из… из Черного дворца, — она поежилась и уткнулась лицом в плечо Калвин.

Калвин стояла на ярком солнце и размышляла.

— Пять колдунов? Всего пять? А остальные дети?

— Они в Черном дворце. Тут нас только пятеро.

— Их ноги тоже сломаны?

Шада скривилась, будто пытаясь улыбнуться.

— Замки и цепи не могут сдержать колдунов железа.

— Но… зачем вас держать тут вот так? Кто так жесток?

Шада вгляделась в лицо Калвин.

— Мы поем день и ночь, все время. Храним Дворец целым. Мы спим по очереди, — ее огромные глаза пристально глядели на Калвин. — Если мы не будем петь, Дворец паутины превратится в пыль.

Калвин вздохнула, времени на раздумья не было.

— Мы найдем остальных и заберем вас всех отсюда. Дворец не важен. Но нам нужно спешить.

Шатаясь, она склонилась у темного прохода. Шада закричала. Они не помещались в узкий проем лестницы. Калвин быстро размышляла. Она опустила девочку и оторвала кусок плотной внешней юбки.

— Мы сделаем салазки. В Антарисе, откуда я прибыла, мы катаемся со снежных холмов на санях и… конечно, все забываю. Ты знаешь, что такое снег? Вот, садись на юбку, а я потяну тебя по лестнице. Будет больно, Шада, прости… — но девочка понимала. — Это как катиться с дюны, — сказала она, темные глаза были полны боли, когда Шада заерзала на сложенном обрывке ткани. Калвин была осторожной, но спуск вышел ухабистым по извилистым ступеням. И очень медленным. Они спускались по ступеньке за раз в темноте.

— Халасаа, о, Халасаа, — Калвин не знала, говорила это вслух или звала мыслями, но ответ раздался в ее голове.

Я здесь.

— Со мной ребенок. Шада, — он был впереди нее, ждал там, где лестница становилась шире. Его ладони поймали девочку, и Калвин отпустила ткань. Калвин прижалась к прохладной каменной стене. — Она ранена, Халасаа. Ее ноги…

Калвин видела в тусклом свете, как он опустился перед испуганным ребенком. Он осторожно поднял ее ножку и держал своими большими ладонями. Шада охнула и вздрогнула.

— Нет… нет!

— Халасаа тебе не навредит, Шада. Обещаю.

Тише, кроха, — зазвучал в их головах спокойный голос Халасаа, а потом Калвин услышала вопрос только для нее. — Кто мог так ранить ребенка?

— Не знаю, — беспомощно сказала она. — Наверное, Амагис. это комнаты Килы, но она очно ничего не знает.

Он сломал не только ее кости. Ее душа и разум тоже повреждены.

— Ты можешь ее исцелить?

Халасаа кивнул.

Раны духа серьезнее переломов костей. Но я могу ей помочь, — его быстрые руки гладили ступню Шады с тихой магией исцеления, Силы становления, принадлежащей древесному народу. Калвин сидела у холодного камня, позволила себе отдохнуть. Ее ладони покалывало, голова гудела от приятного знакомого ощущения чар. Она наблюдала за уверенными движениями Халасаа, впала почти в транс, невольно двигала руками, почти как он. Этот танец исцеления был очень ценным даром, и он последним знал эти тайны…

Она уловила шум в комнатах внизу, насторожилась и посмотрела на Халасаа, но его лицо было строгим от концентрации. А она снова уловила шорох мантии по каменному полу. Может, слуги вернулись за последним матрасом.

Быстро, не трогая Халасаа, Калвин спустилась к дверце. Лучи света пронзали тени на лестнице, как и все во Дворце, дверь была из резного камня, в ней были щели. Калвин прижалась к оной из брешей.

Мгновение она видела только пустую комнату. А потом все перекрыло черное, и она отпрянула с колотящимся сердцем. Амагис с напряженным от гнева лицом решительно шагал к ней.

Она отошла на шаг и запела тихие и быстрые чары льда. Молясь, чтобы он не услышал ее, она спела лед вокруг двери, чтобы та не двигалась. Песня еще не была закончена, а волшебник потянулся к ручке. Калвин пела, усиливая чары, размышляя в панике. Она знала, что заперла их в ловушке, но ей нужно было сдержать волшебника, пока Шада не сможет бежать.

Амагис ударил по двери, чтобы она открылась. Он выругался и ударил по двери кулаками. Кусочки льда отлетали от двери. Калвин отступила на шаг, другой, пела едва слышно.

Калвин.

Халасаа и ребенок были за ней. Шада стояла, глаза были огромными от ужаса.

— Это он, — прошептала она. — Он привел нас из Черного дворца.

Кулаки Амагиса били по двери. И Калвин услышала звук, которого боялась: низкое гортанное пение, булькающие ноты песни железа. Амагис терзал стену вокруг двери по кусочку. Она рушилась. Калвин пела, закрывая бреши льдом. На узкую лестницу падало все больше света. Она видела мрачное лицо Амагиса, его руки были подняты для чар.

Калвин вдруг взмахнула руками и запела сильнее, но теперь песню ветров. Она сдула ветром дверь. Волшебник не ожидал силы ветра, Калвин заметила шок на его бледном лице, дверь врезалась в него и сбила.

— Бежим! — Калвин бросилась по пустой комнате и в лабиринт коридоров. Халасаа спешил за ней, тянул Шаду за руку. Девочка спотыкалась, ее ноги ослабели от долгого плена. Халасаа усадил ее себе на спину и побежал, не колеблясь.

Калвин бежала вслепую. Обычно Дворец кипел активностью, проводили концерты, вечера, собрания, пары встречались во дворах, музыка разносилась по коридорам, слышался смех и шелест одежды. Но теперь Калвин и Халасаа бежали по пустым коридорам и галереям. Калвин сняла перчатки и сбросила сандалии, побежала босиком.

Мика развернулась, когда они ворвались в комнаты Хебена.

— Где вы были? Мы с ума сходим от тревоги!

— Шада! — Хебен издал сдавленный вопль, забрал девочку, как только Халасаа отпустил ее. Шада обвила его шею тонкими руками и прижалась к нему.

— Что происходит? Я была снаружи, но никто не знает, в чем дело, даже на кухнях, а там знают все. Они сказали, что император мертв, и никто не хочет, чтобы первый принц становился императором, армия хочет пятого принца на престоле, и мятежники идут убить всех… — Мика замолчала, чтобы перевести дыхание.

Калвин скрылась за ширмой и сняла остатки тяжелого придворного наряда, тесный корсет и шуршащие панталоны. Она больше не играла леди. Она надела свою тунику и штаны. Было приятно размять руки и ноги, зная, что она сможет бегать, карабкаться и прыгать!

— Я не знаю, что происходит, но мы не можем ждать, — сказала она, зашнуровывая ботинки. — Нужно найти других детей, — она прижала ладони к голове. Половина заколок и шпилек вылетела, прическа была испорчена. Она распустила волосы, быстрыми и умелыми пальцами, как у Халасаа, она заплела волосы в привычную косу и перебросила за плечо.

— Я знаю, где они! — Шада выбралась из объятий Хебена, хоть и крепко сжимала его тунику, его рука крепко обвивала ее худые плечи. — Но как скоро он проснется? Или… — ее голос стал тише, отяжелел от надежды. — Ты его убила?

— Амагис, — объяснила Калвин Хебену и Мике. Она представила фигуру в черном, растянувшуюся на полу. — Он ушибся головой, но вряд ли мертв, — она искала ответы у Халасаа в глазах.

Он покачал головой.

Нет. Не мертв.

— Нам нужно спешить! — в голосе Шады была паника. — Он навредит остальным! Он говорит, если один перестанет петь, остальные… — она зарыдала, всхлипывая с сухим горлом, все ее хрупкое тело содрогалось. — Мы пришли сюда вместе, и он сказал, что мы умрем вместе. Если один из нас попытается убить одного из нас или убежать, остальные умрут! Так было с пятеркой до нас…

Хебен опустился на колени, пытаясь успокоить ее.

— Мы найдем их! — глаза Мики вспыхнули. — Мы доберемся до них раньше, чем случится беда, да, Кэл?

— Еще четверо, — сказала Калвин. — Скрыты во Дворце. Их ноги сломаны, а то и хуже…

Хебен молчал, но сжал Шаду руками.

— Исцели их, скрой и выведи из Дворца незаметно, — Калвин провела рукой по глазам.

Если их можно найти, их можно исцелить, значит, и забрать, — теплая ладонь Халасаа сжала ее плечо. — Смелее. Мы далеко зашли. Нельзя теперь их бросить.

— Конечно, — Калвин встряхнулась.

— Я знаю, где они, — сказала снова Шада, яростно глядя на каждого по очереди, словно бросая им вызов передумать. — Чед в башне над Осенней частью, там не настолько высоко, как у меня. Хейд и Вин вместе в подземельях. И Орон в центре Дворца, в самом центре.

— А Гада? — спросил Хебен. — Он здесь?

— Нет, — Шада опустила голову. — Гада в другом месте, в Черном дворце. Видимо, прошел Испытание. Я — нет. Он сказал, девочки никогда не проходят. Амагис сказал. Они не хотят видеть там девочек. Меня увели. Украденных детей там собрали со всей империи, — она посмотрела сквозь спутанные волосы. — Вы сможете помочь и им?

— Не бойся, — уверенно сказала Мика. — Когда мы вытащим этих детей, мы пойдем помогать остальным.

Шада не улыбнулась, но ее большие глаза засияли.

— Черное место в Хатаре, — сказала она.

Хебен напрягся.

— Хатара — самая жестокая часть пустыни. Оттуда редко уходят.

— Тот Амагис пришел оттуда, и эти дети уйдут, — завопила Мика. — И мы уйдем!

Калвин сглотнула и пожелала в этот раз, чтобы у Мики было меньше энтузиазма, а больше пессимизма, как у Траута. Задача была сложной и без этого. Что это за Черное место, и что им в нем делать? Она вспомнила на миг слова Дэрроу… Она ощутила укол тоски по Дэрроу, по его опыту и советам. Она отдала бы правую руку, лишь бы поймать взгляд его серых глаз, ощутить тепло его ладони. Но они пришли сюда за детьми-волшебниками, они не могли отвернуться.

Словно читая ее мысли, Халасаа выпрямил длинные ноги и встал.

Идем. Сначала эти дети. Потом остальные.

— Вы исцелите их, как меня? — Шада серьезно посмотрела на Халасаа. — Как ты это сделал?

Это дар исцеления, дар моего народа. Ты поешь, а я умею танцевать.

— Нам стоит разделиться, — сказала Калвин. — Шада, куда нам идти?

Шада сказала:

— Я знаю каждый уголок Дворца, все комнаты и коридоры, каждую ступеньку и балкон. Я пела их день и ночь.

Калвин кивнула:

— Есть идея, — вдохновившись спуском Шады, она сорвала гобелен со стены и расстелила на полу. — Халасаа, подержи край. Нет, встань на него, в центр, да, как мачта на корабле, — она спела тихие чары ветра, гобелен надулся перед Халасаа. — Видите? Это парус, мы можем двигаться по коридорам быстрее, чем пешком. Мика, вы с Халасаа на одной стороне, я — на другой. Как только найдем детей, они поднимут гобелен чарами.

Мика восторженно улыбалась.

— Ты слишком много времени проводишь с Траутом! Это прекрасно, как его идеи!

Калвин покраснела.

— Шада, жди нас здесь с Хебеном. Береги силы, путь будет долгим.

Но Шада покачала головой.

— Нет, в комнате в центре Дворца нет ни окон, ни двери. У вас нет магии железа. Я нужна там.

— Я пойду с тобой, — твердо сказал Хебен, его рука лежала на плече Шады. Он посмотрел в глаза Калвин, и она вдруг обрадовалась, что не была одна.

Они договорились, что Мика и Халасаа пойдут за детьми в подземелье, Мика знала там территорию. Калвин, Хебен и Шада спасут остальных. А потом группы выберутся из замка и найдут лагерь, где они оставили хегесу.

Если бы не хаос в комнатах и коридорах и общая подавленность двора, это им не удалось бы. Мика и Халасаа поспешили по коридору, Мика вскрикивала от радости, Халасаа придерживал гобелен, длинные волосы струились за ним. Шада рычащими чарами придерживала второй гобелен, и Калвин спела порыв ветра, что понес их вперед, и они склонялись, направляя движение. Хебен широко улыбался, наконец, покинув комнаты, они мчались по гладкому коридору, скользили по изгибам и на поворотах.

На лестнице ковры не помогли бы, но Шада вела их к коридорам слуг, по которым они катили мебель на колесиках, чтобы не таскать по ступеням.

Они неслись по гладким склонам быстрее, чем Калвин каталась по заснеженным холмам в Антарисе. Способ передвижения потрясал, из одного конца Дворца в другой, между этажами, и Калвин направляла их чарам и вверх, и вниз. Бежевый камень слился, пока они неслись мимо.

Шада потянула Калвин за рукав и указала на широкую арку справа, Калвин повернула гобелен, и они вылетели на террасу, что шла вдоль дворца. Пол покрывала тысяча мелких плиток, они были вырезаны так, чтобы поверхность ловила свет садящегося солнца и мерцала, как перламутр.

Теперь Калвин могла по-настоящему использовать силу своих чар.

— Держитесь! — закричала она и вызвала ветер в их парус такой силы, какой она осмелилась. Гобелен надулся перед ними, и Хебен охнул, когда они понеслись вперед. Терраса была вдоль дворца, но без вида на пустыню. Высокая стена закрывала от нее, покрытая цветущими лозами, и они казались зеленым пятном из-за скорости полета. Но проход был открыт небу, и Калвин видела угасающий свет, делающий небо бесцветным. Скоро стемнеет. Амагис пришел в себя? Он найдет их? Скрывались ли во дворце другие колдуны, которые помогут ему, или он был один?

— Прошу, осторожнее! — закричал Хебен. Они накренились к стене, и Калвин поспешила исправить курс. Гобелен истерся о грубые полы Дворца, у края появилась прореха.

Они были возле Летнего крыла, и там впервые были люди. В угасающем свете Калвин видела потрясенные лица в арках террасы. Испуганные придворные отскакивали с пути. Они летели слишком быстро, чтобы их могли поймать, но их заметили. Даже в день странных событий летящий гобелен с людьми на нем был обсуждаемым зрелищем.

Они повернули во Дворец, летели все глубже к центру Дворца на потрепанном гобелене. Даже с помощью чар он не прослужит долго. Нити разрывались, и магия не могла сдержать их.

Шада прошептала:

— Это путь в комнату Орона.

Калвин остановила гобелен. Проход перед ними резко изгибался. Шада спрыгнула.

— Это лабиринт. Я покажу путь.

Хебен сторожил снаружи, Шада повела Калвин по изгибам лабиринта уверенно и быстро; было так узко, что девушкам приходилось идти друг за другом. В центре перед ними предстала стена без отличительных знаков, шириной в четыре шага, поверхность была выпуклой.

Шада глубоко вдохнула и запела, сначала с дрожью. Ее голос усиливался, стена дрожала.

— Пой, Шада! — закричала Калвин. — Я помогу.

Верхний угол стены стал рушиться, как кусок сыра. Калвин сдувала ветром куски камня. Пыль окружила их, и они закрывали глаза от этой бури.

Теперь Калвин слышала третий голос: другой ребенок добавил чары, бил по стене изнутри. Стену пробили, Калвин открыла глаза и увидела фигурку, сжавшуюся в вихре белой пыли и кусков камня. Стена быстро рушилась, комната таяла у них на глазах. Калвин прошла внутрь и схватила мальчика. Орон обхватил ее шею, как делала Шада, прикрывая глаза от яркого света после долгого пребывания во тьме.

Калвин, Хебен, Шада и Орон неслись по пустым комнатам и холодным коридорам Осеннего крыла, замедляясь. Калвин гнала рвущийся гобелен вперед, боясь, что каждый поворот будет последним. Она показала Орону на самую большую прореху в гобелене, он смотрел на нее пустыми глазами. Калвин поискала помощи у Хебена.

— Ты можешь это починить? — спросил он у мальчика. Орон пожал плечами и с неохотой запел, крепко сплетая нити. Калвин ощущала его враждебность и вспомнила слова Халасаа, что дух Шады был поврежден хуже ее ног. С Ороном могло быть то же самое.

Наконец, они добрались до дверцы в основании второй башни. Калвин и Хебен оставили детей на гобелене, а сами поднялись по темной лестнице. Тут ступени были шире, чем в башне Шады, и Хебен смог забраться наверх.

Они вышли на крышу башни, на небе сияли звезды, Калвин столько их еще не видела. Она впервые за их время во Дворце видела ночное небо.

Хебен резко вдохнул, и она заметила темную фигуру на фоне сияющих звезд. С порезом на подбородке белое лицо Амагиса сильнее выделялось среди темноты. Калвин услышала приглушенный вопль боли, увидела, что волшебник держал мальчика, что был меньше остальных. Одной рукой он зажимал рот мальчика, чтобы он не крича и не пел. Чед боролся в хватке волшебника, хотя движения причиняли ему боль.

Губы Амагиса двигались. Калвин бросило в сторону, чары впились в ее тунику и потянули к низкому борту, чтобы выбросить за край.

Калвин не успевала подумать. Она уже раскачивалась на краю башни. Хебен бросился вперед без колебаний потянул ее к полу. Калвин не могла петь — она кричала от боли, ткань туники впивалась в ее плоть.

И тут она услышала злой голосок с порога. Шада пошла за ними. Она смотрела на Амагиса, сжимая кулаки, опустив голову, возмущенно рыча, как маленький васунту. Она пела, чары впились в расшитый воротник волшебника, тот сдавил его узкое горло, душа, задавливая его чары, голова Калвин ударилась о крышу, когда хватка на тунике пропала.

Она еще не села, а уже пела. Амагис тщетно терзал воротник, отпустил мальчика. Чед рухнул, ведь не мог использовать ноги. Калвин чарами ветра толкнула Амагиса, и ветер раздул его черный плащ за ним, напоминая летучую мышь в ночном небе.

Но она спела ветер сильнее, чем когда-либо, а Амагис уже потерял равновесие, пока боролся с воротником. Ветер наполнял складки черного плаща. Калвин видела, как белая маска его лица искажается от улыбки ужаса, как у черепа. Он широко раскинул руки, повис на фоне сияющих звезд. Калвин закричала, ее песня прервалась. Было слишком поздно. Она бросилась вперед, Амагис полетел за край.

Черный плащ раскрылся, как крылья, заметные рядом с белизной Дворца, и он завис в воздухе, как птица.

— Он запоет! — охнула Калвин. — Он спасется… — но волшебник не успел вдохнуть, чтобы спастись. Темная фигура неслась вниз, к куполам, башенкам и садам Дворца. От удара не было звука. Но все увидели обмякшее тело внизу, черный небольшой силуэт на белом камне.

Калвин отвернулась в ужасе.

— Я не хотела! — закричала она. — Я не собиралась убивать его!

— Он убил бы тебя, — сказал Хебен. — Но бой был честным, — он спокойно повернулся к мальчику. — Держись за мою шею, — Шада тепло сжала плечо Чеда, он с болью забрался на спину Хебена.

— Дворец рушится, — прошептал он, пока Хебен нес его вниз по лестнице. — Я это чувствую. Начинается. Я последний. Песня… была слишком сложной…

— Я тебе помогу, Чед! — закричала Шада. — И Орон здесь. Мы споем! Дворец не может пока что упасть!

Они устроили Чеда в центре гобелена. Он дрожал, глаза лихорадочно пылали. Он был слабее, потому что нес на себе весь груз полотна Дворца, а Калвин, Мика и Халасаа лишили его помощников? Орон и Шада сосредоточенно опустили головы, тихо рычали песней железа. Чед вяло присоединился.

— Гобелен разваливается, — сказала Калвин. — Он не понесет нас дальше. Нужно найти другой гобелен, что-то… — ее голос оборвался. Эта часть Дворца была без мебели. Ближайшие гобелены были в Летнем крыле, слишком далеко и слишком опасно.

Она невольно увидела перед глазами Амагиса на белом камне. Она замотала головой, прогоняя видение, и вдруг уткнулась лицом в ладони, подавленная. Чед и Орон зависели от нее, были беспомощны с переломами ног. Шада и Хебен ожидали ее решения, Дворец рушился вокруг них. Как она могла вытащить всех целыми?

она в отчаянии позвала мыслями:

«Халасаа, где ты?».

Сестра, я здесь.

Она не ожидала ответа; и когда его голос зазвучал в голове, она вздрогнула.

«Халасаа! Наш гобелен порвался. Я не знаю, что делать».

Ждите. Мы близко. Мы были в подземелье. Мы придем.

С дикими глазами, почти рыдая от облегчения, Калвин повернулась к Хебену и детям.

— Остальные идут! Халасаа исцелит ваши ноги! Вы сможете убежать из Дворца!

Шада притихла и обняла Хебена, Чед слабо улыбнулся. Орон скептично смотрел на Калвин, его губы едва двигались от песни железной магии.

Калвин отвела взгляд на стену, у которой они ждали. Искусная резьба чуть растаяла, как свеча. Изящные края камня теряли остроту, словно ветер и дождь сделали их гладкими. Она коснулась пола: под рукой была пыль. Даже если она побежит в Летнее крыло за новым гобеленом, все развалится раньше, чем она вернется…

Калвин.

Она подняла голову. Небольшая группа спешила к ним пешком, бросив гобелен: Халасаа, Мика и два ребенка, робко двигаясь на только исцеленных ногах.

Мика побежала, увидев их.

— Наш гобелен развалился! — закричала она. — И что-то происходит с Дворцом!

Голоса детей зазвенели в испуганном лепете:

— Ясное дело!

— Теперь его ничто не удерживает!

— Все развалится!

— Нужно петь, пока мы не выберемся!

— Нужно уходить!

— Халасаа? — Калвин повернулась к другу, он утомленно улыбнулся.

Я начну.

Он опустился рядом с Чедом, младшим из детей, и обхватил его ногу ладонями, его пальцы двигались в быстром и ловком танце исцеления. Калвин сжала его плечо.

«Прости, что так много от тебя прошу, брат мой», — не думая, она заговорила с ним мыслями. Но Халасаа глубоко погрузился в транс становления и не отвечал.

С приливом радости Калвин поняла, что позвала Халасаа мыслями до этого, и он ответил. Она могла говорить с другом в его стиле!

Шада, Орон и два мальчика из подземелий, Вин и Хейд, сжались вместе, рыча низкую песню магии железа. Мика и дети выжидающе смотрели на Калвин. Она глубоко вдохнула. Если бы тут был Дэрроу, он сказал бы им, что делать. Но его тут не было, ей придется быть лидером. Она смотрела на них, онемев.

Она не успела подобрать слова, заговорил Хебен:

— Мика, Калвин, берите детей, что могут идти. Вы должны найти выход как можно скорее. Мы с Халасаа пойдем с остальными. Если увидите людей на пути, предупредите их!

— Какое нам до них дело? Они о нас не переживали! — сказал Орон.

— Нет. Хебен прав, — сказала Калвин. — Нужно предупредить всех, кого мы можем. Я не хочу больше смертей на моей совести.

— Я их предупрежу, если увижу, Кэл, — верно сказала Мика. — Хоть они того не стоят.

Калвин быстро и благодарно улыбнулась ей и повернулась к Хебену.

— Может, Кила поможет предупредить двор, если я смогу найти ее.

Хебен с одобрением посмотрел на нее.

— Хорошо. Если дети будут петь до восхода лун, тебе хватит времени?

Калвин кивнула.

— Надеюсь. Идите вместе, как только Халасаа исцелит Чеда и Орона. Дети смогут чарами открыть для вас стены.

— Я сбегаю на кухни, — сказала Мика. — Нам потребуется еда.

— Нет! — сказала Калвин. — Это слишком опасно. Оставайся с Хебеном и Халасаа.

— Я уже не твоя слуга! — закричала Мика, золотые глаза пылали. — Ты не можешь мне указывать.

Калвин хотела встряхнуть ее.

— Тебя завалит!

— Я пойду с ней, — вызвалась Шада. — И мы сможем выйти.

— А ты? — возмутилась Мика. — Тебя завалит!

Никто не заметил, как Чед с исцеленными ногами придвинулся ближе. Он вдруг выпалил:

— Ты не знаешь путь, не можешь открывать стены. Ты не сможешь выбраться. Остальные подержат Дворец без меня. Я пойду, — Чед взял Калвин за руку своей худой ладошкой. — Плевать, если тут всех раздавит. Но ты спасла меня. Я тебя не брошу.

Калвин сжала его руку.

— Чед, спасибо! Тебе хватит сил бежать? Как быстрее добраться до Летнего крыла?

— Осторожнее, Калвин, — сказал Хебен. Его голубые глаза сияли, Калвин еще не видела его лицо таким настороженным, он словно ожидал опасности впереди.

— И ты, — ответила Калвин и коснулась пальцами губ в меритурианском приветствии.

Полночь давно прошла, но в этот раз люди бродили всюду. Чед вел Калвин к сердцу Летнего крыла, двору Трех фонтанов, большой открытой площади с видом на колонны. Тяжело дыша, Калвин прислонилась к перилам и изящными изгибами, и поверхность просела под ней. Калвин отпрянула. Прерывания пения детей сказались, Дворец не рухнул, пока они не перестали петь совсем, но ткань его ослабла.

Калвин закричала на площади:

— Дворец падает! Слушайте все! Тут опасно, спасайтесь!

На нее оборачивались. Некоторые лица были любопытными, некоторые — изумленными, но большая часть выражала презрение.

— Бедняжка, — услышала она шепот старушки. — Шок от смерти императора свел ее с ума. Смотрите, она даже неправильно одета!

— Это правда! — ясно прозвенел голос Калвин над журчанием фонтанов. — Дворец вот-вот рухнет! Смотрите! Стены разваливаются.

Джентльмен сказал в предупреждении:

— Слушай, девочка, если не хочешь сказать, куда делись все мои слуги, Выдумки оставь для вечеринок.

— И ваши? — рассмеялась пожилая дама. — Наверное, все еще в Весеннем крыле. Так всегда перед фестивалем.

На площади не было ни одного слуги. Все придворные в нарядах остались без помощи, некоторые даже носили свои стулья, ужасно нарушая этикет.

— Вы не видите? — кричала Калвин. — Слуги знают, что что-то не так! Они скрылись в подвалах, и вам стоит идти к ним, пока можете! Вы в ужасной опасности!

Но придворные уже отвернулись с безразличием.

Чед потянул ее за рукав.

— Пойдем, — прошептал он. — Это их проблемы. Скоро взойдут луны. Уходим! — он говорил, а кусок перил развалился, белая пыль посыпалась на толпу придворных внизу. Они недовольно посмотрели наверх, отряхивая одежду.

Но Калвин заметила розовый шелк вдали и побежала.

— Кила! Кила!

Третья принцесса рассеянно повернула светлую голову.

При виде Калвин на ее лице мелькнуло странное выражение, она невольно отпрянула. Но через миг вернулась ее холодная маска.

— Калвин, какой сюрприз! Что ты тут делаешь в такой необычной одежде? Это ведь не платье?

— Я искала тебя! — выпалила Калвин. На лице принцессы снова мелькнуло нечто, схожее с ужасом, но Калвин была слишком занята, чтобы замечать. — Послушай, Кила! У меня нет времени объяснять. Дворец вот-вот рухнет. Ты должна помочь мне предупредить всех!

— Милая, принцесса ничего не должна, — Кила быстро оглядела толпу. Она посмотрела на Калвин, словно только поняла ее слова. — Дворец рушится? Что за бред!

Калвин потрясенно уставилась на нее.

— Уверяю вас, принцесса, Дворец падет, и очень скоро! Кила, тебя люди послушают! Прошу, предупреди их!

Но Кила смотрела на потрепанного Чеда. Она помрачнела.

— Кто этот мальчик? — спросила она мягким голосом. — Он твой родственник из клана Кледсек? Может, твой племянник? При дворе не должно быть детей. Я прослежу, чтобы о нем позаботились.

— Нет, спасибо, — сказала Калвин с Натянутой вежливостью. — Я о нем позабочусь.

— Уверена, милая? — глаза Килы были льдинками. — Я думала, у этого мальчика другой опекун.

Чед молчал, но придвинулся к Калвин и сжал ее руку. Калвин вдруг поняла, что Кила знала, что происходило, и кем был Чед. Она постаралась произнести ровным голосом:

— Е-его опекун мертв.

— Мертв! — воскликнула Кила, ее глаза расширились, она смотрела на Калвин. Она начертила знак, как Хебен, отгоняя зло.

Еще кусок перил отвалился, белая пыль, будто снег, упала на площадь. Люди отошли. Некоторые тревожно озирались и бормотали, но большая часть шла спокойно.

Вдруг Кила склонилась и зашептала на ухо Калвин:

— Мы еще можем быть друзьями, Калвин, если это твое настоящее имя! Я знаю, что ты сделала, и рада этому. Но не нужно работать на жителей городов у моря, они никогда не дадут тебе того, что могу дать я и мой господин, когда придет время. Мы могли бы работать вместе. Почему не отдать мне ребенка? Скоро перемены. Если поможешь, я запомню… — поверхностная принцесса пропала, Калвин смотрела на беспощадную и хитрую женщину. — Отдай ребенка, — повторила Кила со сталью в тоне.

Калвин медленно покачала головой. Кила резко бросилась на Чеда, как хищник на наду. Но Чед вырвался из ее хватки, и Калвин оттащила его, они побежали сквозь толпу придворных и по узкому извилистому коридору. Чед забрался по стене, находя выемки в камне. Калвин следовала за ним, подтягивалась, ее руки покрывала пыль.

Вдруг они оказались снаружи, прошли по наклонной крыше под темным небом со звездами и серпом луны. Луна…

— Чед! — закричала Калвин. — Луны взошли! — Чед кивнул. Он съехал по колонне и нырнул в окошко. Они снова оказались внутри, перед стеной, на которой таял рисунок папоротника.

Тяжело дыша, Чед протянул руку и пропел низкую песню железной магии, и в стене появилась брешь. Они с Калвин ворвались туда, попали в личные комнаты. Лорд и леди сидели на подушках, говорили, и они вскинули удивленно головы, но в этот день могло случиться всякое.

— За нами! — закричала Калвин. — Вам нужно сбежать из Дворца, пока не поздно! — он придворные даже не встали на ноги, Чед открыл брешь в дальней стене и провел Калвин.

— Вниз! — закричал Чед, когда они пришли к широкой лестнице. — Нужно к земле…

Калвин медленно уловила очень тихий стон, словно рев далекого лесного пожара. Каждая часть ее хотела торопить Чеда. Но они не могли бежать еще быстрее, Чед открывал проходы в стенах, вскоре Калвин перестала замечать, какие комнаты они миновали.

А потом Чед охнул:

— Последний, — его лицо было бледным, он спотыкался. Калвин поймала его рукой.

Они вышли в пустое пространство между внешней стеной и внутренними. Это была не комната и не коридор, а узкое пустое пространство без украшений, стены были такими высокими, что не было видно крыши. Калвин заставила себя дышать спокойно. Стены, казалось, давили на них как две ладони. Пыль сыпалась вокруг белым порошком, покрывала их волосы, лица, одежду, делая из них призраков. Калвин мысленно позвала:

«Халасаа! Где ты? Ты в порядке?» — но ответа не было.

Грудь Чеда вздымалась, он пытался дышать. Мальчик стоял перед огромной бежевой стеной, вытянув руку, пальцы опустились от усталости. Он пел в последний раз, и его рычание смешивалось со стоном рушащегося Дворца. Калвин даже показалось, что сам Дворец пел печально о своем разрушении.

Чед пел, трещина открылась в последней толстой стене. Он медленно и с болью разбил стену надвое, трещина была все шире с каждой нотой. И тут уже Калвин могла помочь: с легкой песней ветра она смела пыль и камни, расчищая брешь. Последняя стена была толстой, как «Перокрыл» в длину, и пока Чед раздвигал ее, камень давил сверху.

Голос Чеда захрипел, оборвался, он упал на колени. Не думая, Калвин подхватила его песню, две ноты сразу, как ее пытался научить Дэрроу — одна в горле, другая во рту. Песня железной магии слетала с ее губ, как живое существо, и тело Калвин содрогалось от ее силы. Она запела сильнее, и брешь стала шире. Она видела за стеной песок, белый под светом луны, и серебристые листья арбека.

Калвин знала, что не удержит брешь надолго. Она подхватила Чеда на руки и прыгнула, рыча песню изо всех сил, выпуская воздух из легких.

Она успела. Она слышала жуткий стон рушащегося камня, заглушающий ее пение, а потом с ревом лавины Дворец стал разваливаться.

Калвин ощущала камни под ногами, она побежала по склону быстрее, чем когда-либо, и ей казалось, что легкие взорвутся, она все еще сжимала мальчика в руках. Облако пыли окутало их, рев усиливался, словно поднималась волна камня над ними. Калвин бежала, не дыша, и миг был бесконечным. Она словно тонула, этот страх был ее первым и самым сильным. Ей часто снилось, когда она была новичком, что она пересекала черный лед священного пруда, и лед раскалывался и забирал ее в воду. Черная вода уносила ее, и она боролась, чтобы всплыть к поверхности, но это было слишком далеко. Она все стремилась к свету…

Она бежала, и волна обрушилась.

Калвин еще не услышала последний оглушительный рев, но ощутила его силу, удар в спину, сбивший ее на землю. Она отпустила Чеда, он выскользнул и ее рук, пока она катилась по склону к долине, ударяясь головой о каменистую землю. Мир перевернулся.

Она видела волну разрушений во Дворце паутины. Кружево стен обваливалось по кусочку, хрупкое, как безе. Тонкая башня Шады обрушилась, ряд бойниц сложился вовнутрь. Большой купол на востоке развалился, и тихое облако белой пыли окутало развалины. Камень Дворца паутины таял, рассеивался, испарялся, как морская пена. Калвин вспомнила наполовину съеденную модель дворца из марципана. Теперь так выглядел настоящий дворец. Остались только белые крошки.

Она лежала там, пока гуд камней не утих. Она была жива. Калвин вдохнула с хрипом раз, другой, закашлялась. Ее рот и нос были полны песка и пыли. Чед лежал в паре шагов от нее. За ними раскинулась гора белого камня. Булыжники лежали вокруг, и пустыня сияла от слоя белой пыли, слепящей в свете луны. Калвин вспомнила горные луга Антариса после снегопада.

Она подползла к Чеду.

— Ты в порядке? Ты меня слышишь?

Он был отвернут от нее, она коснулась его плеча. Он перекатился от ее прикосновения, и Калвин резко вдохнула, его глаза были большими, а тело обмякло.

— Нет! Нет! — она безумно затрясла его плечи. — Чед! Чед!

Но она знала. Сомнений не было. Его голова была пробита куском камня, он умер сразу. Слезы лились по щекам Калвин, она прижала к себе маленькое окровавленное тело Чеда. Она говорила, что позаботится о нем. Она склонила голову и плакала.

Еще рев донесся над пустыней, последняя лавина белых камней упала на красный песок. Калвин встала, шатаясь — развалины были неустойчивыми, тут было опасно. Но она не могла бросить Чеда тут, чтобы его учуяли васунту. Она быстро собрала камни и накрыла ими мальчика. На это не ушло много времени. Она замерла, склонив голову, подняв ладони к свету Богини, прочитала молитву для мертвого.

Сделав это, Калвин глубоко вдохнула. Ей нужно было сосредоточиться на выживании.

— Халасаа! — закричала она, медленно поворачиваясь. — Мика! Хебен!

Камни вокруг были тихими и неподвижными.

— Мика! — закричала она, борясь с всхлипами, что пытались задушить ее. — Халасаа! Мика! Хебен! — но ее голос поглощала пустыня. Она позвала мыслями:

«Халасаа! Ты меня слышишь?» — ответа не было.

И она вдруг поняла, как холодно было: ее зубы стучали. Тут оставаться нельзя.

Впереди тянулась бесконечная долина, пересеченная оврагами. Калвин ощутила приступ паники. Где овраг, в котором они оставили хегесу? С этой стороны Дворца или другой? Она посмотрела на луны, ее сердце успокоилось. Она смотрела на север, а лагерь был с северной стороны. Ей придется обойти развалины.

Она медленно и с трудом двигалась по пустыне, обходя руины Дворца. Земля была твердой, хрустела под ее ногами. Калвин спотыкалась, озиралась, искала движение, вздрагивала от шороха наду.

Вдруг земля задрожала под ней. Калвин бросилась на землю, услышала щелканье брони и топот. Патруль армии, человек десять-двадцать. Калвин прижалась к красному песку. Она была открыта, могла лишь надеяться, что ее не заметят.

— Стоп! Вольно!

Команда прозвучала вдали. Калвин осторожно подвинула голову на песке и посмотрела в сторону звука. Если бы у нее была Сила видимости, она бы себя спрятала! Она слышала шорох металла, солдаты опускали тяжелые щиты. До нее доносился шепот разговоров, и Калвин прислушалась.

— …уйти отсюда.

— Мятежников не видно…

— Мятежников? Это не они. Это сделало волшебство, брат.

— Волшебство? Шутишь, брат. Генералы и волшебники заодно. Это кто-то из городов у моря…

Мятежников обвинили в разрушении Дворца. Было больно лежать неподвижно, пока насекомые ползали по носу и возле глаз, а песок засыпался в одежду, но Калвин хотела послушать солдат.

— Знаешь, какой будет работа дальше?

— Я слышал, мы захватим Дворец, брат.

— Остатки!

Кто-то рассмеялся. Холодок пробежал по спине Калвин, она вспомнила отполированную броню и сияющие мечи принцев. Может, они все же сразятся. Если армия хочет напасть, стоит ли ей предупреждать придворных? Нет. Им придется защищаться самим.

— Мы покажем им, кто босс!

— Босса нет, ведь император мертв…

— Всегда есть босс, брат!

Хохот.

— Ставлю на пятого принца.

— Хм! У него не хватит ума даже ботинки завязать!

— Потому генералы и садят его на трон, идиот…

— Следи за языком, брат.

— Хорошо, ребята. Стройся!

Ворчание и стоны, шарканье ног и звяканье оружия, а потом топот снова сотряс землю. Калвин сосчитала десять глубоких вдохов и поднялась на ноги. Ей нужно двигаться. Скоро рассвет.