Безводное море

Шесть Черный дворец

Проснувшись, Калвин подумала, что была на «Перокрыле». Белая ткань была растянута над ней, холодный ветерок ласкал ее лицо. Ее тело болело, но было приятно лежать ровно и в тени. Она закрыла глаза и сонно слушала тихую музыку чар, что делала ветер.

Прохладная сухая ладонь коснулась ее пылающего лба. Чары оборвались, и Калвин услышала голос Мики:

— Как ее лихорадка:

— Спадает, — сказал тихий голос.

Глаза Калвин открылись. Дэрроу! В лихорадке, с пересохшим ртом, она заговорила мыслями.

«Дэрроу… Ты здесь! Мне так много нужно тебе рассказать!».

Его серо-зеленые глаза расширились от ее слов в его разуме. Через миг он сказал:

— Не пытайся говорить. Выпей это, — его сильная ладонь поддерживала ее голову, он прислонил чашку к ее губам.

Вода была прохладной, Калвин никогда еще не пробовала ничего такого вкусного. Она попыталась сесть, но Дэрроу уложил ее.

— Отдыхай, Калвин, у тебя мало сил. Отдыхай. Мы о тебе позаботимся.

Она сонно прикрыла глаза.

«Халасаа в порядке?».

Дэрроу помрачнел.

— Он тоже отдыхает. Не переживай. Спи.

Калвин боролась мгновение. Как она могла спать? Было много дел: дети, Халасаа, Мика, Хебен, васунту… Но Дэрроу крепко сжимал ее руку, и она сдалась. Ее глаза закрылись, и она уснула.

Она не видела лицо Дэрроу, пока он смотрел на нее, сжимая губы, с нежностью в глазах.

Она проснулась намного позже и увидела, что белая ткань была палаткой. Дэрроу все сидел, скрестив ноги, у горы шкур хегесу, на которых она лежала. Она слабо сказала:

— Мне казалось, что я на палубе «Перокрыла».

Дэрроу улыбнулся.

— Мы в лагере мятежников. Мы с Тонно присоединились к ним, чтобы довести до Черного дворца. Мы все пойдем туда.

— Тонно здесь? — Калвин села, но ее голова закружилась. Она легла, оказавшись слабее, чем думала.

Дэрроу кивнул.

— Ты скоро его увидишь. Мика рассказала о ваших приключениях, — он налил ей молока хегесу. — Вот. Это даст тебе сил.

Она благодарно пила, не могла поверить, что молоко хегесу раньше казалось кислым.

— Халасаа, остальные? Они в порядке?

Он смотрел на нее, она не понимала его взгляд.

— Ты спрашивала о Халасаа раньше. Помнишь?

Она покачала головой. Дэрроу ждал, что она что-то скажет. Через миг он сказал:

— Детям лучше, чем тебе. У тебя был солнечный удар, мы нашли тебя вовремя.

— Ты нашел нас? Я думала, мы вас нашли… — Дэрроу улыбнулся. — А Хебен? — спросила Калвин. — Как он?

Улыбка Дэрроу пропала.

— Думаю, неплохо, — холодно ответил он. — Уставший, голодный, как и все вы, — пауза. Дэрроу склонился и коснулся пальцем медальона на лбу Калвин. — Это ведь Хебена?

— О, это? — Калвин после стольких дней забыла об этом. — Я делала вид, что была из его клана, чтобы попасть во Дворец, — она сорвала медальон и посмотрела на лицо Дэрроу.

— Это не был… подарок по любви?

Калвин улыбнулась.

— Конечно, нет! Поверь, Хебен подарил бы мне такое не раньше… Халасаа!

— Хм, — Дэрроу вдруг помрачнел. — Халасаа очень плохо.

— Пустыня убивает его, — сказала Калвин.

Дэрроу смотрел на нее.

— Мика сказала, что ты исцелила ногу ребенку. Большую рану от колена до лодыжки, и даже шрама не осталось.

— Халасаа показал мне, что делать… — Калвин притихла и посмотрела в глаза Дэрроу. — Может, я спасу его, — Дэрроу без слов помог ей встать. Ее колени подкосились, но она вышла из палатки, и она была благодарна за его поддержку.

Лагерь был больше, чем она ожидала. Десять или больше длинных палаток и вдвое больше маленьких. Большие палатки были ближе к тени. Мужчины и женщины сидели под ними, скрестив ноги. Одна группа, Хебен с ними, склонилась над камнями и точила копья. Двое мужчин пекли хлеб у костра, женщина варила чай в почерневшем чайнике. Калвин услышала блеяние хегесу неподалеку.

Они с Дэрроу прошли меж палаток. Мика вскочила с радостным воплем. Дэрроу поднял руку в предупреждении, и она замерла, пытаясь скрыть недовольство. Калвин вяло помахала ей. Мика была загорелой и здоровой, ее волосы прикрывал меритурианский шарф, она словно жила в пустыне.

Дэрроу отодвинул край маленькой палатки, где лежал Халасаа на груде шкур. Калвин радостно завопила при виде Тонно у кровати. Крупный рыбак обнял ее, сдавив.

— Рад, что ты здорова, кроха, — сказал он, но, посмотрев на Халасаа, покачал головой. — Никаких изменений, — он сжал плечо Калвин и вышел наружу.

Халасаа был без сознания. Его лицо было бледным, ладони лежали по бокам. Калвин опустилась и подняла ладонь, сжала своими руками. Она глубоко вдохнула. Она отчаянно хотела помочь другу, но боялась, что новый навык подведет ее.

«Халасаа! — позвала она его. — Ты меня слышишь? Халасаа!».

Но ответа не было. Дэрроу смотрел на нее, серо-зеленые глаза были нечитаемыми.

Закрыв глаза, Калвин пыталась вспомнить слова Халасаа. Она замедлила дыхание до его ритма, искала свет его сущности. Было сложно, она была слабой, и ей не хватало его успокаивающего голоса, подсказывающего шаги. В этот раз рана не привлекала ее внимание. Она замедлила пульс крови до его пульса.

«Халасаа! Я здесь. Где ты?».

Тщетно, она мало знала про его магию, чтобы помочь без подсказок. Слезы покалывали глаза. Но она знала, что Халасаа был таким слабым, что она могла быть его единственной надеждой на исцеление. Она глубоко вдохнула и сосредоточилась.

Она долго сидела, была готова сдаться. Она нашла огонь, который искала, и сияние было слабее, чем у Орона.

«Халасаа! Держись!» — она пыталась передать ему свою силу, как с Ороном. Но сила текла через него, убегала, как вода из невода, не помогая ему. Где была рана, прореха в ткани, что лишала его жизни и не давала удержаться ее силе? Она искала, но не могла найти, и стало ясно, что она не найдет это.

Калвин утомленно уткнулась головой в руки.

— Не могу… я мало знаю. Я не знаю, как! — она посмотрела на Дэрроу со слезами на глазах. — Думаю, боль в сердце от его снов, — она опустила ладонь на грудь Халасаа. Не глядя на Дэрроу, она прошептала. — Так он говорил о тебе, когда ты ушел. Такую боль ничем не исцелить.

После паузы Дэрроу тихо сказал:

— Я не уверен, что исцелен, даже сейчас.

Калвин протянула руку, не глядя, он сжал ее, и они долго сидели в тишине.

Позже ночью, когда Калвин поела и поспала, они с Дэрроу, Хебеном и Фенном сидели у костра.

— Вокруг Дворца паутины хаос… точнее, там, где он был, — Фенн посмотрел на Калвин. — Думаю, за это нужно благодарить вас, миледи.

— Не только меня, — с тревогой сказала Калвин. — Многие погибли при обвале Дворца?

— Некоторые погибли, — ровно сказал Фенн. — Не знаю, сколько. И других убили, когда лидеры армии захватили Дворец.

Калвин опустила голову. Эти жизни, как Чед и даже Амагис, были на ее совести. Но она не могла бросить детей страдать. Что было правильным, а что — нет? Когда она была новичком в Антарисе, она всегда верила, что те, у кого есть власть, как у Высшей жрицы, получили ее за мудрость. Но откуда бралась мудрость? Что бы сделала Марна на ее месте? Она не в первый раз, покинув дом, пожелала спросить у Высшей жрицы совета.

Фенн еще говорил:

— Руины Дворца принадлежат армии, а без императора не ясно, кто у власти. Но генералы армии провозгласили пятого принца новым императором.

— Его! — воскликнул Хебен. — Я встречал его при дворе в прошлом году, — тихо сказал он Калвин. — Он — дурак.

Дэрроу пронзил их взглядом, лидер мятежников холодно и задумчиво глядел на Хебена.

— Он дурак, — сказал Фенн. — Кланы его не поддержат. Первый принц и его последователи хотят отстроить развалины Дворца. Они не знают, что это невозможно без магии, — его ладонь дернулась, чтобы отогнать жестом зло. Он посмотрел на двух магов с вызовом.

— Продолжай, — сказал Дэрроу без эмоций.

— Некоторые выжившие придворные ушли в провинции. Некоторые члены королевского дома тоже пропали в пустыне. Один отряд шел на юг, к горам.

— В Хатару? — спросил Хебен.

Фенн пожал плечами.

— Вряд ли. Скорее они ищут укрытия в холмах и пещерах, сбегают от солдат. Армия — главная тревога. Отряды, похоже, собрались в долине Мартек, когда Дворец пал. Их цель не ясна. Но если они хотят пойти на гнездо волшебников, они начнут оттуда.

Калвин нахмурилась.

— Откуда они знают, где гнездо?

— Амагис, — сказал Хебен и объяснил остальным. — При дворе был волшебник Амагис. Он рассказал тайны третьей принцессе. Может, рассказал генералам. Или принцесса передала… — Дэрроу присвистнул.

— Братья-волшебники не поблагодарят его за это предательство.

— Он мертв, — сказал Хебен.

— Ему лучше, — мрачно сказал Дэрроу. — Братство магов железа скрывает свои тайны. У них есть только их секреты.

Фенн чертил диаграммы на земле.

— Допустим, армия хочет пойти в Хатару. Если они пойдут через горы, скоро доберутся до гнезда колдунов.

— Тогда нам нужно опередить их, — сказал Хебен с решительным лицом.

Фенн сказал:

— Мои братья-мятежники согласны. Кто правит Дворцом, правит империей, — тень улыбки мелькнула на его лице. — Без Дворца паутин тот, у кого Черный дворец, будет править Меритуросом. Мы должны захватить гнездо колдунов без промедления.

— И освободить похищенных детей, — сказала Калвин.

— Это не наша цель, — сказал Фенн.

— Это моя цель! — пылко сказала Калвин.

— И моя, — сказал Хебен.

Лидер мятежников пожал плечами.

— Если дети уйдут, мы не будем возражать.

Калвин склонилась, глядя в его глаза.

— Вам нужны эти дети. Они могут помочь одолеть волшебников, они могут помочь победить. Почему ты презираешь их?

— Не презираю, — сказал Фенн. — Они могут идти с нами, если хотят. Как и волшебники, — они с Дэрроу переглянулись. Калвин смотрела на них, не понимая.

Дэрроу сказал:

— Захватить Черный дворец будет непросто. Маги железа долго защищали себя.

Фенн улыбнулся, скаля зубы.

— Я не думал, что приму помощь от волшебника.

Они с Дэрроу снова переглянулись.

— Что вы задумали? — завопила Калвин.

— Мы добрались далеко без вмешательства женщин, — резко сказал Фенн. — Это не твое дело.

Калвин покраснела и открыла рот, чтобы парировать, но, к ее удивлению, Хебен заговорил первым:

— Калвин, Мика и Шада могут многое перенести, они не хуже мужчин. Если принимаете помощь волшебников, можно принять и помощь мужчин. Если нет — вы проиграете.

Уголки глаз Фенна окружили морщины, он посмотрел на Хебена и сказал:

— Не проси меня менять все свои устои за один день, брат.

— Дело в принятии помощи! — возмутилась Калвин. — Может, стоит спросить, хотим ли мы помочь!

Дэрроу коснулся ее руки, чтобы успокоить. Он спокойно сказал Фенну:

— Мы с тобой.

Фенн кивнул и пошел к товарищам у большого костра. Хебен последовал за ним, задавая вопросы о стратегии и тактиках. Калвин смотрела им вслед.

— Уверен, что им нужно помогать, Дэрроу? Мятежники достойны править Меритуросом?

— Лучше мятежники, чем куклы императора. Лучше мятежники, чем маги Черного дворца. И все они лучше любой группы, — Дэрроу вытянул ноги у костра. Калвин не могла понять выражение его лица. — Не бойся, Калвин. Я знаю, что делаю.

Калвин смотрела на огонь. Она хотела быть с Дэрроу, но он не открывался ей. У него были секреты с Фенном, а не с ней! Но она знала, что Дэрроу не расскажет, пока сам не захочет.

— Фенн наглый. Как же благородно он принял помощь магов! — она звучала обиженно.

Дэрроу улыбнулся.

— Помнишь, как ты показала свои силы мальчику в Калисонс?

— Которому я заморозила слюну во рту? Я помню, как ты тогда злился.

Дэрроу молчал, искры взлетали в ночь.

— Я был жесток с тобой. Ты глупо использовала магию в том месте. Но я совершил раз такую ошибку и жестоко заплатил за нее. Так меня украли и привели в Черный дворец.

Калвин селя прямее.

— Ты был одним из похищенных детей?

— Да. В Черный дворец есть лишь один путь, редкие шли по нему по своей воле. Только один маг сам захотел туда прийти, и ты знаешь его имя.

— Самис.

Молчание, и голос Калвин дрожал, когда она сказала:

— Не могу думать, как тебя украли мальчиком…

Дэрроу взмахнул рукой, отгоняя ее слова.

— Прошу, не жалей меня, — сказал он. — Но Черный дворец — темное место. Я хочу помочь этим людям пробить дыры в его стенах, впустить свет.

Калвин смотрела на его профиль в свете огня. Она робко сказала:

— Расскажи, что случилось.

— В другой раз, — голос Дэрроу был холодным.

Калвин отвела взгляд. Дэрроу вскоре ушел к большой группе, где играла горестно флейта Хебена, музыка пропадала с искрами в темноте, а она сидела одна.

На следующий день Калвин увидела караван. Длинный ряд хегесу с сумками тянулся вдоль дюн, озаренный солнцем. Мятежники шли впереди и за ними, укутанные в одежды, их головы были в красно-желтых шарфах. Халасаа все еще был без сознания, его несли на носилках с навесом, висящих на шарфах. Дети набрались сил за два дня отдыха и еды, они шли тесной группой. Экипаж «Перокрыла» шел другой группой, Хебен был с ними. Во главе процессии шагал Фенн, бил ладонью в барабан. Его низкий ясный голос доносился до остальных, Калвин пыталась расслышать его слова.

— Что он поет?

— Это не песня, — сказал Хебен. — Это история Танара и Лантрисы, отца и матери Меритуроса. Танар жил на маленькой луне, а Лантриса — на самой большой, и они любили друг друга, тайно встречались на третьей луне. Но ее отец обнаружил их и поклялся убить дочь за бесчестие.

Мика фыркнула под нос.

— Они убежали в Тремарис, в леса Меритуроса… тогда тут были леса, судя по историям… и на время они скрылись тут.

— Не навсегда? — спросила Калвин.

— Нет. У них было много дочерей, и когда Семь воинов спустились с неба, они женились на них, и начались Кланы. Но отец Лантрисы преследовал их, срезал деревья Меритуроса, искал их. Лантриса и Танар уходили все глубже в лес. Ее отец срезал все деревья, чтобы найти их. Он убил их обоих, и их духи стали пылью.

— Весело, — сказал Тонно.

Калвин поежилась. Она будто ощущала древнее горе земли пятками и телом.

— Какая трата. Убийство и разрушение, и ради чего?

— Эта земля построена на крови и печали, — строго сказал Хебен. — Танар и Лантриса умерли, чтобы выпустить детей. Леса уничтожили, чтобы процветали Кланы, — после паузы он неуверенно добавил. — Так говорят в историях.

— Может, пришло время новых историй, — сказала Калвин. Она взглянула на Дэрроу. Он шел ровно, словно не слушал, но его лицо было строже обычного, ее сердце было тяжелым. Между ними была прошлая зима, ничто не изменилось со дня, когда он уплыл. В конце следующего дня они добрались до стены камня, что тянулась в обе стороны, сколько было видно.

— Это Порога Хатары, — мрачно сказал Дэрроу.

Порог был высотой с двух мужчин, нависал над караваном, как волна, что вот-вот обрушится. Калвин смотрела влево и вправо, но не видела бреши или низкого места, где можно было перейти или хоть заглянуть. Как Стена Антариса, она берегла колдунов Маритуроса поколениями.

Фенн посоветовался с товарищами.

— Берите веревки, — приказал он. — С крюками на них мы пересечем горы.

Калвин повернулась к Дэрроу. Он и дети могли легко открыть путь в камне магией. Но он отошел и молчал, дети ждали его указаний, шептались, но ничего не делали. Тонно посмотрел на друга и тихо рассмеялся.

— Я могу помочь им с веревками.

Дэрроу махнул рукой, словно разрешая.

Хебен посмотрел на Калвин.

— Почему Дэрроу не помогает им? — прошептал он.

Калвин пришлось улыбнуться. Чувства Хебена к магам сильно изменились с их первой встречи. Она тихо сказала:

— Фенн хочет принять помощь магов. Но он слишком горд, чтобы попросить.

Хебен покачал головой и пошел к Фенну предложить помочь. Маги стояли и смотрели, как мятежники с помощью Хебена и Тонно открыли сумки и вытащили веревки и потертые крюки и ремни для хегесу. Фенн и Тонно прикрепили крюк к концу веревки и забросили его на край порога.

Но крюк не зацепился, веревка соскользнула к их ногам. Раз за разом они бросали веревку, но тщетно. Дэрроу прошел к Фенну.

— Что? — лидер мятежников был потным и раздраженным.

— Другая сторона порога — отполированный камень. Крюк не зацепится, — Дэрроу смотрел с вопросом, или дело было в шраме, что опускал его бровь.

Фенн молчал, намотав веревку на руку. Но он не мог попросить помощи.

Через миг Дэрроу отошел, и колдуны стояли и смотрели на попытки мятежников пересечь волну камня. Они послали хегесу по стене камня, но он съехал, не добравшись до изгиба. Фенн попытался взбежать, цепляясь за скользкую поверхность голыми руками. Он смог прилипнуть, как моллюск, к камню на миг, а потом сорвался и скатился в кучу на земле.

Калвин сказала Мике:

— Когда я вернусь в Антарис, скажу им сделать Ледяную стену такой формы.

Мика удивленно посмотрела на нее:

— Думаешь, ты вернешься?

— Может, когда-нибудь.

— Зачем?

Калвин опешила от ярости в голосе Мики.

— Это мой дом.

— Нет. Равамей твой дом, да?

— Да, но… место, где родился, всегда твоя родина… — Калвин притихла. Она родилась не в Антарисе, она не знала, где родилась. Она посмотрела на Мику. — Ты права. Равамей — мой единственный дом.

— Думаешь, мы его еще увидим? — Мика посмотрела на красную пустыню.

— Конечно! — Калвин обвила рукой плечи Мики, через миг Мика прильнула к ней.

Фенн проглотил гордость. Отряхнувшись, он пошел к Дэрроу.

— Хорошо, — сказал он. — Покажи свои фокусы.

Со слабой улыбкой Дэрроу кивнул и поманил детей к себе. Маги встали перед порогом, застывшим в падении. Теперь мятежники стояли и смотрели, как Дэрроу поднял руки и зарычал. Дети добавляли голоса один за другим, и чары набухали, гудели, как гром. Дэрроу поднял руки и развел, со стоном камень пронзила трещина.

Дэрроу медленно развел руки еще дальше, трещина стала шире, разделила высокую стену надвое. Чары усилились, Калвин ощущала дрожь в костях. Дети переглянулись, радостно улыбаясь. Трещина росла, пока в нее не смогли бы поместиться три человека боком. Дэрроу кивнул детям, снова поднял руки, резко опустил, надавив одной ладонью на другую. Чары угасли, как эхо прошедшей бури, и исчезли.

Только Орон не пел чары с ними, его лицо было хмурым. Калвин коснулась его рукава, но он скривился.

— Что такое?

— Я не хочу возвращаться, — проворчал он. — Никто не спрашивал, хочу ли я.

Калвин ощутила укол вины. Было ли жестоко вести детей в то место? Но другие хотели вернуться. Вин и Хейд получили у мятежников красно-желтые шарфы и были готовы идти за Фенном куда угодно. И, конечно, Шада шла за братом…

— Прости, Орон, — сказала она. — Но мы не можем бросить тебя тут. Выбора нет. Нужно идти вместе.

Мальчик стряхнул ее руку и отвернулся от нее. Калвин снова ощутила укол беспомощности. Она не могла его коснуться, не могла говорить с ним. Стена по краям трещины морщилась, колдуны раздвигали камень руками, как занавеску. Дэрроу посмотрел на Фенна, и тот махнул ему идти первым.

Они медленно миновали брешь. На другой стороне Калвин охнул. Они стояли на пороге широкого ровного и бесконечного кратера красной пыли, тянущегося к горизонту. Никаких примет не было. До этого в пустыне хотя бы были трава и дюны, камни или овраги. Но эта долина была гладкой, как тарелка. За ними и по краям тянулся край этого блюда в виде каменной стены, а впереди — только красная пыль.

Калвин опустила взгляд. Слой пыли высотой до лодыжки лежал на дне из камня. От шагов поднимались облака пыли. Караван уже был красным от пыли.

Мика присвистнула.

— А я думала, земля до этого была мертвой! Хорошо, что у нас есть ты, Кэл, а то мы бы погибли без воды!

Дэрроу сжал ладони в карманах. Не говоря, он кивнул в сторону, куда падали тени, и пошел.

Их лагерь той ночью не был удобным. Каждое движение поднимало облака красной пыли, и всем пришлось обмотать лица шарфами. Даже Мика не могла помочь. Она пыталась спеть ветерок, чтобы очистить путь, но пыли было столько, что ветер окутал караван красным удушающим туманом, и ее попросили прекратить.

Только хегесу смогли поспать в ту ночь, хоть даже они были беспокойны и голодно блеяли.

— Арбек растет возле Черного дворца, но не здесь, — сухо сказал Дэрроу. — Им придется подождать.

Люди пытались отдохнуть, как могли, прислонялись спинами и опускали головы на колени. Даже когда дети очищали себе место, камень внизу был ужасно твердым, а пыль быстро возвращалась на место.

— Я думала, маги железа могут делать все с землей, — поддразнивала Калвин Шаду. Она не посмела спросить Дэрроу. Его лицо было как у ястреба, опасным.

Шада заерзала.

— Мы можем, но придется петь каждой песчинке, а их так много!

Шада пошла искать ужин с Микой, и Тонно с Калвин остались одни.

Она сказала:

— Дэрроу выглядит как прошлой весной, перед отбытием с острова. Я боялась этого взгляда, Тонно! И он вернулся.

Тонно хмыкнул:

— Он прошел долгий путь, а проблемы все еще с ним.

— Возвращаться сюда для него непросто. Это напоминает ему о Самисе.

Тонно сплюнул, расчистив точку в красной пыли.

— Кольцо еще у него?

— Не знаю. Я его не видела.

Пауза.

— Как Халасаа?

Калвин скривилась.

— Ни лучше, ни хуже.

— Ты не можешь помочь ему?

— Я пыталась. Я не могу дотянуться до него. Тут нет раны, как с ногой Орона.

Тонно пронзил ее взглядом.

— Ты теперь тоже целитель?

— Не совсем, — смущенно сказала Калвин. — Я помогла Халасаа исцелить Орона. Одна я не справилась бы.

— О, айе, — Тонно прикусил губу. — Жаль, я взял с собой мало табака. То, что они продают в Териле, даже жечь нельзя… А девочка — маг железа? Дэрроу был прав, эта магия не только для мужчин.

Груз тайны вдруг оказался слишком тяжелым. И Калвин быстро призналась:

— Я тоже это сделала, Тонно. Я спела чары железа. Когда мы убегали из разваливающегося Дворца.

— Ах, — Тонно заерзал в тени. — Ты сказала Дэрроу?

— Еще нет, — он тоже скрывал от нее тайны. Но этого она вслух не сказала.

Тонно разжимал мозолистые пальцы по одному:

— Силы языка, зверей, ветров и льда у тебя уже были. А теперь Сила становления и железа. Шесть из девяти? Так держать, и ты станешь Поющей все песни.

— Не смеши, — резко сказала Калвин. — Я половиной из этих сил не овладела. Силу становления я использовала лишь раз, и Халасаа помогал мне. И я уверена, что смогла спеть чары железа лишь в тот единственный раз из-за опасности. И я ничего не знаю о Силе становления. Или Силе огня.

— Рог Огня у Траута в Равамей, он с ним справится, — спокойно сказал Тонно. — А становление ты еще не пробовала. Когда все закончится, найдем в Геллане одного из этих трюкаче. Пусть обучат тебя, как обучили Самиса.

— Хватит, Тонно. Это не смешно, — Калвин резко пошла прочь по пыли. Ее ноги поднимали облака пыли, что кружили, как маленькие торнадо. Тонно обвил руками колени и смотрел ей вслед. И Дэрроу, который незаметно подошел к ним сзади и все слышал, тоже смотрел, лицо было хмурым, каменным.

Калвин долго бродила одна. Но неприятное чувство не отпускало желудок. Она не хотела думать о намеках Тонно. Она больше этого не сделает. Даже не попробует. Просто забудет. Тогда никто не обвинит ее в желании быть Поющей все песни, быть как Самис…

Но она не могла прогнать эти мысли из головы. Может, если она попробует еще раз, докажет, что не может этого, ей не нужно будет больше думать об этом. Она сможет заткнуть Тонно…

Она повернулась и оглянулась. Все были в лагере, двигались вяло, оставаясь возле костров. Никто не смотрел. Калвин повернулась к ровной долине Блюда и подняла руку. Основная нота чар загудела в ее горле. Она робко добавила другую ноту, дала ей загудеть на ее губах и языке, как Дэрроу учил ее.

Тонкая колонна пыли поднялась возле ее пальцев и покачивалась, танцевала, следуя за ее рукой. Калвин закричала, опустила руку. Сухой всхлип терзал горло, у нее не осталось жидкости для слез. Далеко над ее головой сияли три полные луны, Фонари Богини, озаряли ее лицо серебряным светом.

Кила убрала тонкую вуаль с лица и волос и отряхнула ее от пыли. Когда-то это сделала бы ее служанка, но ее слуги обленились, когда они покинули Дворец. Она это припомнит, когда станет императрицей.

Как и не забудет обман лорда Хейгена и других генералов. Они выбросили ее как использованный платок. Эти идиоты назвали пятого принца, ее недалекого брата по отцу, новым императором. А потом они сообщили о намерении идти в Хатару, чтобы подавить волшебников, разрушивших Дворец паутины, и захватить их дворец.

Но у Килы был другой план. Как удивится армия, прибыв к Черному дворцу и увидев, что Кила с последователями уже там, и они стали ядром нового двора, а волшебники слушаются ее приказов! Волшебники были сильнее армии, и лучше было управлять ими, чем глупыми солдатами!

Кила спешно собрала своих приспешников среди руин Дворца паутины и приказала им сопровождать ее в Хатару. Но они так медленно и лениво готовились к пути, ворчали так громко и долго на нехватку слуг, что она решила отправиться вперед них, взяв с собой несколько слуг.

Кила смутно представляла, что сделает в гнезде волшебников, но была уверена, что заставит их слушаться ее. Это ведь мужчины! Амагиса было просто завоевать. Он говорил ей, что волшебники жили без женщин, так что они будут беззащитны перед ее чарами. И как только установится новый двор, она пошлет весть в Геллан, скажет господину, что пришло время. И тогда императора и императрицу коронуют бок о бок…

Принцесса похлопала свои гладкие светлые волосы. Хоть путь был неудобным, ей почти нравилось. Все же первая императрица должна уметь сносить тяготы, а не только наслаждаться роскошью.

Высокая и пыльная фигура Иммеля вернулась. Он шагал вдоль изогнутой стены.

— Ну? — глаза Килы были ледяными даже в жаркой пустыне.

— Хорошие новости, принцесса, — Иммель кланялся все ниже с каждым днем, словно насмехался. — Люди моего клана встречали пару дней назад колдунов, идущих на юг, к Хатаре. Среди них были дети.

Кила улыбнулась. Она угадала. Все-таки волшебники работали через ту мелкую наду. Никто ее не заметил бы. А одна необычная женщина сразу заметила другую. Кила забыла, что Амагис первым заподозрил Калвин.

— Люди моего клана верят, что маги открыли путь в Блюдо, — Иммель указал на стену из камня, вдоль которой их отряд шел уже два дня. — Видите, миледи, те линии? Это следы мест, где волшебники приходят и уходят, хоть обычно линии пропадают. Но эти линии остались. Путь еще открыт.

— Тогда почему мы стоим тут, балда? — Кила нетерпеливо запрыгнула на хегесу и послала его галопом, следуя за линиями в камне, что вели на юг, к проходу в Хатару.

Через несколько дней Калвин и остальные заметили внушительный куб Черного дворца, крупный и слепой на плато, темная очка среди красной долины. Хегесу радовались запаху арабека, которым кормились стада хегесу колдунов.

— Волшебники нас увидят? — спросил Фенн.

Дэрроу покачал головой.

— Они не ждут гостей. Не следят. Они узнают о нас, только когда мы окажемся внутри Дворца, и то не факт.

И все же Калвин было не по себе, пока они взбирались на плато и стояли в футе от черного монолита. Она видела их отражения в стене, как в зеркале. Она робко коснулась поверхности, что была гладкой как полированный мрамор, и жаркой. Она отпрянула, быстро запела, чтобы остудить обожженную руку.

— Прости, — сказал Дэрроу. — Стоило тебя предупредить.

— Все хорошо, — холодно сказала Калвин, хоть рука была красной, ее жгло.

Оружие мятежников было наготове: стрелы, кинжалы, копья. Хебен стоял с ними с ножом в руке, его тело было напряжено. Дети нервничали. Щеки Шады пылали, Хейд ждал с хегесу, с опаской глядя на черную стену. Тонно сжимал короткий рыбацкий нож. Мика была рядом с ним, глаза сияли, на ее плече лежало копье. Калвин и Вин стояли рядом с носилками Халасаа. Дэрроу медленно поднял ладони и запел.

В сияющей стене появился проем. Но не грубая трещина, а высокие внушительные врата с колоннами по краям. Два больших каменных ворона сверху расправили крылья, накрывая ими верх ворот. Их клювы были раскрыты, слепые безжалостные глаза глядели на нарушителей.

Фенн уверенным жестом направил мятежников внутрь. Остальные следовали. Хейд похлопал хегесу по крупу, они оставили зверей пастись снаружи. Калвин и Вин шагали последними за носилками Халасаа.

Пересекая порог, Калвин поежилась. Воздух во Дворце был затхлым и холодным, но ее тревожило не это. Она ощутила темную силу в этом месте, тени извивались в нем, как ядовитый туман. И у нее было ощущение, что, если все перестанут шаркать и шептать, она что-то услышит, что-то важное… Но чувство прошло.

После яркого солнца было невозможно видеть в темноте. Дэрроу с мрачным и замкнутым видом вел их по комнатам и широким каменным лестницам, тускло озаренным лампами высоко на стенах. Калвин думала, что места, причудливее Дворца паутин с его резными стенами и искусно украшенными нишами не найти, но там эффект был легким. Это место было с прямыми линиями и углами, проще не найти.

Фенн шел рядом с Дэрроу, напряженный и встревоженный.

— Куда ты нас ведешь?

— Вглубь, — сказал Дэрроу.

Но далеко они не прошли. Они попали в большую комнату с большой лестницей в конце, и большая железная решетка обрушилась за ними, отрезая от пути отступления.

— В стороны! — закричал Фенн, но фигуры в черном полились из проходов и лестницы, пока их не окружила стена волшебников в десять человек шириной, у каждого сияли острые лезвия.

Орон без звука упал и полез в решетку: его размер позволил ему протиснуться. И он пропал в темных глубинах Дворца. Шада и Хейд повернулись, чтобы вылезти за ним, но быстрая нота чар и вспышка стали пригвоздили их к полу. Калвин с криком опустилась рядом с детьми. Они не были ранены, но стальные клинки пронзили их туники и впились глубоко в камень пола. Шада уже рвала одежду, чтобы освободиться, но со вспышкой по воздуху пронесся еще один клинок. Шада закричала, ее пригвоздило к полу за волосы.

Калвин не видела, что было дальше, но черные мантии шуршали и развевались, раздавались крики и рычание чар, волшебники жутко бросались с копьями и ножами. Шада закричала снова, дергала за волосы. Калвин пыталась освободить ее, защищать Халасаа и петь.

— Мика! — закричала она. — Ветер! Ветер! — она спела сильный порыв, что сбил борющиеся фигуры с ног, мятежников и волшебников. Она услышала, как высокий ясный голос Мики присоединился к ее. Девушки с трудом поднялись на ноги, прижимаясь спинами к стене, и Калвин увидела тела волшебников в черном на полу, шевелящихся как перевернутые тараканы, мятежники пережидали ветер, лежа на животах.

— Хватит! — прозвенел голос Дэрроу. Калвин и Мика переглянулись и сменили песню, ветер отпустил его, позволяя встать. Он встал, подняв руки, повернулся, показывая всем, что держал в ладони.

Напоминало горящий уголек. Слабый свет комнаты влекло к нему, как и взгляды всех собравшихся. Тусклое красное сияние медленно пульсировало, источая непреодолимую силу. Калвин со страхом узнала рубиновое кольцо, кольцо Самиса.

Только шепот песни девушек и зловещий шорох их ветра тревожили холодную тишину в большой комнате. Волоски встали дыбом на шее Калвин.

Дэрроу завопил:

— Я вернулся забрать свое!

Его голос отражался от полированных стен.

Один из волшебников из дальнего конца комнаты, у лестницы, сдавленно крикнул:

— Что ты забираешь? Наказание?

— Не имеете ни права, ни сил наказать меня.

— ты бросил нас! Ты нарушил соглашение Черного дворца.

Дэрроу вскинул голову.

— Не помню соглашения. И соглашение заключают по своей воле, так? Каким может быть соглашение из детей, украденных из их домов? Всех вас забрали из семей, многие потеряли свои имена в этом месте, как я, но вы нагло лишаете домов, имен и семей других детей! Ваше соглашение — пустота, и я с ним не согласен!

Его слова прозвенели в комнате и утихли с шипением ветра. Вин радостно завопил за ним, Шада и Хейд захлопали в ладошки. И высоко в галерее, откуда смотрели украденные дети, живущие в Черном дворце, донеслись радостные крики и стук кулачков по камню. Некоторые юные волшебники тоже поддержали. Не оборачиваясь, Дэрроу поднял руку, и они притихли.

Волшебник закричал:

— Где твой друг? Самис?

Слова повисли на миг в тишине.

— Самис мертв, — тихо сказал Дэрроу. — И я вернулся забрать свое по праву этого кольца, Кольца Хатары, что когда-то принадлежало Лионссару.

Волшебники взволнованно зашептались. Калвин посмотрела на Мику и махнула рукой. Мика кивнула, и они изменили песню, сделав ветер слабее. Они оставили ветерок в комнате, напоминая, что могут сделать, если пожелают, но волшебники и мятежники смогли сесть и дышать без труда.

Дэрроу поднял кольцо. Он впервые надел его на палец и поднял в воздух сжатый кулак. Калвин всхлипнула с недоверием.

Дэрроу закричал:

— Я занимаю власть в этом месте и над тебе, что обитает в нем! Во имя Лионссара и символом Лионссара!

Его голос отразился от крыши. Три волшебника, выделяющиеся среди остальных черными сутанами с капюшоном, поднялись на ноги. Остальные волшебники наблюдали за ними. Сердце Калвин колотилось. Три головы в капюшонах медленно склонились. И с тихим шипением, как волны на берегу, как песок после бури, волшебники ответили:

— Во имя Лионссара вы — лорд Черного дворца и его обитателей, — один за другим они встали на колени и склонились перед Дэрроу.

Он замер на миг, кулак в воздухе, красный камень кроваво сверкал. Он стоял спиной к Калвин. А потом посмотрел на нее и Мику и сухо сказал:

— Можете уже не петь.

Первым приказом лорда Черного дворца было унести Халасаа в тихую комнату, а потом — еда мятежникам и экипажу «Перокрыла» и удобные комнаты.

— А дети, милорд? — спросил один из волшебников с напряженной спиной, назначенный исполнять желание владельца Кольца Лионссара.

Дэрроу холодно посмотрел на него.

— Обращайтесь с ними, как с почетными гостями.

Калвин сказала:

— Орон где-то прячется. Нужно сказать, что ему не навредят.

— Так и сделай, — сказал Дэрроу, и волшебник скованно поклонился.

Фенн стоял неподалеку, теребил рукоять ножа, желая поговорить с Дэрроу. Уголок его рта был приподнят. Он знал, и Калвин поняла это с болью. Он знал то, чего не знала она.

Хебен осторожно кашлянул.

— Эм… Лорд Дэрроу…

— Обращайся к нему как «милорд», — сказал с презрением волшебник. Калвин чуть не рассмеялась. Они вернулись во Дворец паутины с глупым этикетом и протоколом? И Дэрроу, ее Дэрроу, может быть в центре этих поклонов?

— Милорд, — послушно повторил Хебен. — Брат Шады, мой родич по земле, Гада…

— Конечно, — Дэрроу повернулся к слуге. — Пусть мальчика Гаду приведут в комнату этого мужчины.

— А другие дети? — не выдержала Калвин. Дэрроу холодно посмотрел на нее.

— Я разберусь с детьми со временем, — сказал он. — Нужно много сделать. Прошу, Калвин, наслаждайся гостеприимством Черного дворца.

Это был приказ, а не приглашение. Ее лицо пылало. Калвин открыла рот, но Тонно сжал ее рукав.

— Тише, — буркнул он. — Он что-то затевает. Дай ему место забросить крючок.

Калвин скованно склонила голову и позволила Тонно увести ее. Но в комнате почти без мебели ее чувства врывались наружу.

— Он для этого сюда пришел? — осведомилась она. — Поверить не могу! Конечно, он не говорил мне о своих планах! Лорд Черного дворца! Он возомнил себя возродившимся Самисом? — Она рухнула на стул, но тут же вскочила и принялась яростно расхаживать.

Мика пробовала еду, что им принесли.

— Кольцо было все время у него, — сказала она. — Кольцо Самиса, да? Значит, и Самис — лорд Черного дворца? Он об этом не говорил.

— Самис хотел стать императором Тремариса, — сказала Калвин. — Может, он не считал, что титул лорда достоин упоминания!

— Не просто лорда, — медленно сказал Хебен. — Без императора на троне…

— Кто правит Дворцом, правит империей, да, да, Фенн так сказал. Так Дэрроу теперь император Меритуроса? — Калвин издала потрясенный смешок, что прятался в ее горле с момента, как Дэрроу вытащил кольцо.

— Разве в Спарете Дэрроу не сказал, что Самис украл кольцо? — прорычал Тонно из угла.

Шада сказала:

— Волшебники говорили нам о потерянном кольце, кольце Лионссара. Без кольца тут не было лорда, только Совет трех. Мы все это знали.

— Все то время! — завопила Калвин Тонно. — Все время после Спарета он думал. Думал, вернуться сюда и стать лордом Черного дворца или…

— Если он отпустит детей, остановит их кражу и направит магию во благо, почему нет? — неожиданно сказал Тонно.

— Ну… — Калвин замолкла. Она не могла объяснить, почему ощущала предательство Дэрроу. А если она уйдет в Антарис, и ее однажды провозгласят Великой жрицей, как сулила ей Марна? Дэрроу тоже будет ранен, как она сейчас? Она резко отвернулась от остальных и прошла в конец комнаты. Будь тут окно, она посмотрела бы в него, но окна не было.

Просто он никогда не говорил ей о значимости кольца. Он не доверял ей в этом. Он размышлял один, в хижине на утесе, в лодке посреди воды. Она так злилась, что, если бы Дэрроу появился сейчас перед ней, лорд или нет, она ударила бы его…

Дверь открылась, и она развернулась с колотящимся сердцем. Но на пороге стоял не Дэрроу, а смуглый мальчик, робко улыбаясь. Шада издала сдавленный вопль, бросилась к нему на шею, а Хебен пересек комнату и обнял их. Калвин смотрела на них, а потом с комом в горле отвернулась.

Между песочными часами и центральной лестницей была пыльная впадина. Дэрроу знал о ней, мальчиком спрятал там маленького вырезанного альбатроса. И Орон тоже знал. Он нашел альбатроса, не зная, что это.

Он крался с кухни в укрытие с куском мягкого сыра хегесу, когда его схватили сзади. Он увидел розовое мерцание шелка, тонкая, но сильная рука зажала его рот.

— Тихо! — прошипел голос в его ухо. — Или я сломаю тебе шею, как голубю!

Он поверил ей, обмяк в ее хватке, и женщина развернула его лицом к себе.

— Ты из сбежавших детей, да? Детей-волшебников из Дворца паутины?

Орон кивнул.

— А ты свободно бегаешь тут. Что так? — она прищурилась. — Те волшебники хвалились своей магией, но не могут удержать мальчика. У них даже стража у двери нет! Я могла привести целую армию. Не нужно было бросать слуг ждать в долине.

Орон смотрел на нее, раскрыв рот, лишившись дара речи. Женщина сжала его руку и стала бросать в него вопросами:

— Почему ты прячешься? От кого? Кто правит волшебниками? Где девочка, что привела тебя сюда, Калвин? Волшебники, знают, что армия вот-вот прибудет?

— Я н-не знаю! — пролепетал Орон.

Женщина впилась в него взглядом.

— Ты боишься, да? Я знаю запах страха. Им пропахло все это место, — она дернула его за руку и отпустила. — Что ж, мальчик, — мягко сказала она, — больше не бойся. Я позабочусь о тебе до конца твоих дней. Ты будешь моими глазами и ушами. Что скажешь?

Орон сглотнула, кислота кипела в горле. Он кивнул.

Калвин сидела рядом с Халасаа, смотрела на слабое движение его груди. Он был худее обычного, щеки впали, плоть натянулась, как на барабане. Калвин беспомощно поднесла ладонь к губам. Она днями пыталась подстроиться под свет друга, но огонь потускнел сильнее.

«Халасаа! — звала она. — Вернись к нам!».

Она просидела там почти всю ночь, уже мог наступить рассвет. Тени жались в углах черной комнаты, и от запаха дыма ламп ее голова кружилась. Она утомленно опустила голову на руки.

— Ему стало лучше?

Дэрроу тихо прошел в комнату, но она не оглянулась. Она мрачно сказала:

— Он умирает. Ты ведь знаешь это?

Пауза. И Дэрроу сказал:

— Я не видел тебя со дня нашего прибытия.

— Я думала, лорд Черного дворца посылает за теми, кого хочет видеть.

Он тихо выдохнул.

— Калвин, Калвин. Тебе не требуется приглашение.

— Я больше ничего о тебе не знаю, — она посмотрела на него. — Почему ты не сказал мне о Кольце?

— Я хотел тебе рассказать. Я вернулся в Равамей, но тебя не было.

Она нетерпеливо взмахнула рукой.

— Можно было сказать раньше. У тебя была вся зима на это!

— И ты могла рассказать, что научилась чарам! Исцеление, разговоры мыслями, магия железа. Ты ничего не сказала мне! Вместо этого мне пришлось узнавать от Тонно и Мики. Но ты, видимо, была слишком занята секретами с Хебеном, чтобы найти время на разговор со мной.

— Хебен? Как это связано с Хебеном? — закричала Калвин. — Я не думала, что лорда Черного дворца такое интересует!

Серо-зеленые глаза Дэрроу сузились от гнева. Он сказал:

— Я не планировал становиться лордом, и я не буду носить кольцо долго. Но пока оно на мне, я могу творить тут добро. Разве не о добре мы говорили в Равамей? Может, я смогу принести мир в беспокойное время, и не только в Черный дворец!

— Разве не так говорил Самис? — вспылила Калвин. — Что он принесет мир и процветание всему Тремарису?

Дэрроу развел руки в жесте, какой Калвин у него еще не видела, в меритурианском жесте, и она ощутила дистанцию между ними.

— А что мне делать, Калвин? Без власти мы ничего не можем, ни добра, ни зла. Но ты хочешь, чтобы я отдал силу, ведь я могу использовать ее не так.

— Я не думаю, что ты собираешься не так использовать ее, — Калвин запнулась. Разве не этого она боялась? Кто теперь не доверял? Она прижала холодную тонкую ладонь Халасаа к своему лбу.

«Халасаа, вернись, помоги мне!».

Пару мгновений Дэрроу безмолвно смотрел на них, а потом сказал:

— Калвин, позволь объяснить, — его голос был робким, он подбирал слова. — Впервые в жизни я не чувствую себя самозванцем. Как ученик, друг Самиса и даже после Спарета я не ощущал себя так, будто заслужил то, что получил. Даже с тобой… — он умолк и отвел взгляд. — Но тут, как носитель Кольца, я уверен в себе. Я знаю, что нужно сделать, и знаю, как. Ты можешь думать, что я не имею права носить Кольцо Лионссара, как и Самис. Может, это так. Но такой дар больше не попадется. Я должен использовать его как можно лучше.

Дэрроу протянул к ней руку с квадратным красным кольцом.

— Идем на крышу, — сказал он с новым тоном в голосе, властным тоном, что требовал подчинения. Калвин слушала с тревогой, но пошла за ним из комнаты.

Они не заметили фигурку, что отделилась от теней у двери Халасаа и тихо последовала за ними.

Они поднялись по бесконечным темным ступеням и площадкам, двигаясь к жаре. В нескольких местах лампы не горели, и они шли в темноте. Дэрроу вытянул руку и схватил ладонь Калвин, ее сердце дрогнуло. Его ладонь была теплой, он уверенно вел ее наверх, не оступаясь, и она задумалась, сколько раз он делал это раньше.

Они добрались до крыши, моргая от яркого света солнца. Дэрроу повел Калвин среди сплетения труб, вентилей и гнезд птиц, среди мусора к краю крыши.

— Сюда я приходил, когда учился здесь, и смотрел на звезды.

Калвин стояла у черной мраморной стены, раскаленной так, что ее нельзя было трогать. Она помнила, как забиралась на западную башню в Антарисе, смотрела на леса. Как давно это было… Даже в жарком воздухе она ощущала тепло руки Дэрроу рядом с ее. Тут расстояние между ними казалось меньше, пока они были на воздухе и ярком свете. Среди леса труб и вентилей раздался зловещий пронзительный звук, ветер свистел в трубе.

Дэрроу указал на черную полосу за красными песками Хатары, надвигающуюся на Дворец, как колония муравьев.

— Нам бы подзорную трубу! — воскликнула Калвин.

— Она нам не нужна, — сказал Дэрроу. — Армия близко, — он смотрел на долину, щурясь от солнца. — Я оставил проход. Придут все: солдаты, придворные, мятежники, Кланы. Они все пойдут за нами. Люди Меритуроса привыкли к центру, одному правителю, к управлению из одного места. Они попробуют отстроить Дворец паутины здесь, даже те, кто бился, чтобы разрушить его. Этого нельзя делать. Черный дворец не подходит для людей. Волшебники живут в нем, как термиты в упавшем дереве, или как мышь в амбаре. Те, кто зовут это место гнездом волшебников, и не подозревают, насколько правы.

— Для чего он, если не для жизни людей?

Дэрроу посмотрел на нее.

— Самис обнаружил тайну этого места. Только мы ее узнали, — он замолчал, пристально глядя на Калвин. Он тихо сказал. — Это военная машина, — Калвин неуверенно смотрела на него.

— Как те, что строил Траут? Для метания снарядов или огня?

— Не совсем, — Дэрроу замешкался. — Это бронированный корабль. Помнишь, я рассказывал тебе о военных кораблях Геллана?

— Быстрые и из бронзы, чтобы не пробило никакое оружие. Да, помню… Но это здание, оно не может двигаться.

— Может, — Дэрроу огляделся, хоть видно было только злого орла, который с воплем слетел с крыши и заскользил над пустыней.

— Не понимаю, — беспомощно сказала Калвин.

Дэрроу развернулся и указал на черные блестящие трубы разной высоты и ширины, что торчали над грудами мусора и вентилями.

— Видишь эти трубы? Они — ключ машины. Сейчас они закрыты, кроме Трубы Лионссара, но если их разблокировать, в них подует ветер. Получится песнь магии железа.

— Как флейта Хебена? — Калвин потрясенно смотрела на высокие трубы.

Дэрроу чуть скривился, услышав имя Хебена.

— Да, как флейта. Каждая труба — отдельная нота, но вместе будет полная песня чар. И сила этих чар сможет двигать Дворец по песку.

— И Самис раскрыл это?

Дэрроу помрачнел.

— Да. Черный дворец пропитан сильной магией, темной магией. Это не место для радости. Это крепость, военная машина, созданная рушить и убивать. Конечно, все, кто тут обитает, такие мрачные.

Калвин поежилась.

— Кто его создал, Дэрроу? Древние, как и Спарет?

— Возможно. Но, думаю, они были умнее, чем мы думаем, Калвин. Может, они бросили замок здесь, посреди глуши Хатары, чтобы его больше не использовали во вред.

— Лучше бы уничтожили его, — Калвин поежилась. Она попыталась представить огромный Черный дворец, надвигающийся на Калисонс, давя посевы, уничтожая все и всех на пути.

Дэрроу знакомо приподнял уголок рта.

— Это непросто уничтожить. И, хоть и странно, в нем есть своя красота.

— Возможно, — скептически сказала Калвин. Даже при жарком солнце она дрожала. — Как волшебники поселились тут?

— Сам Лионссар привел их сюда во времена гонений. Это было очень давно. Колдуны заключили сделку с императорами. Они будут хранить Дворец паутины целым, чтобы их не трогали в Хатаре.

— И оставили одних, — медленно сказала Калвин.

— Как твоих жриц в Антарисе, — Дэрроу взглянул на нее. — Братья Черного дворца берегли свои чары тут поколениями, как делали сестры Антариса за Ледяной стеной.

— Нужно сломать эти стены! — нетерпеливо завопила Калвин. — Певчие Тремариса должны выйти из укрытий!

Дэрроу рассеянно кивнул, но не слушал, а хмуро смотрел на север. Черная линия все приближалась.

Калвин вдохнула.

— Когда они прибудут, Дэрроу?

— Наверное, к закату. Скоро.

Фигурка в лохмотьях за ними незаметно выскользнула из-за колонны и убежала в тень Дворца.

Калвин и Дэрроу стояли бок о бок и смотрели, как подкрадывается армия. За ними незаметно шли последователи Килы.

Дэрроу повернулся к Калвин.

— Должен спросить, — сказал он странным сдавленным голосом. — Какие у тебя чувства к тому мальчику?

Разум Калвин опустел.

— К кому?

— К Хебену.

— О, ради Богини! — Калвин отчаянно топнула ногой и импульсивно, не думая, повернулась к нему.

Она думала, что Дэрроу еще злился на нее, ведь целовал с такой силой. Но потом он обвил ее руками, и она знала, что он уже не злится. Как и она не могла больше злиться.

Через какое-то время что-то начало дергать ее за длинную косу, большое рубиновое кольцо запуталось в волосах. Но они уже не думали об этом.