Безымянный мир

6 день 8 декады Мёртвого Сезона.

Работа на группировку Фашиста прошла в обычном режиме. Под руководством Замка сводный отряд вратарей и «привратных бездельников» извел ведро патронов и изничтожив под корень две крупных стаи кузнечиков-переростков. Вынести всю добычу не хватило рук и ради такого случая Фашист разрешил задействовать машину – старый армейский вездеход. Оставлять дикое количество падали у стен, значит свести всю работу к нулю. Да еще несколько суток наслаждаться дивным букетом запахов. Но двумя рейсами все равно не справились, полусотню рабов в обратный путь тоже нагрузили серьезно. В этот день охотники действовали в отрыве от основных сил у самых руин – с меньшими затратами и большим эффектом отгоняя потянувшиеся на звуки стрельбы и запахи смерти соседние стаи саранчи. Пара охотников легко заменяла десяток стрелков средней руки – не по плотности огня, а по эффективности. Толян и двое вольных, прихваченных в качестве рабочих рук и транспорта, занимались разделкой и упаковкой добычи в тылу. В этот раз для своих нужд брали только нежное филе – ляжки достались обитателям барака.

Как солнышко начало припекать, Замок протрубил общий отход на Базу. Как минимум на двое-трое суток в рабском бараке забудут про голод. Ковбойские «коровы» дадут небывалые надои, а конвертер больше удобрений на радость Мичурину и топлива на прокорм банды Фашиста. Всегда бы такая идиллия!

Оставив разделку мяса Толяну с матерью и двум помощникам, охотники отправились прибарахлиться у торгашей на территорию Караван-сарая. Для продажи взяли две ведерных емкости с топленым жиром трилобитов и килограммов десять вяленой саранчатины – добычу последних дней. Путь охотников лежал через хаотичное нагромождение кунгов, вагончиков, приспособленных для житья контейнеров, времянок, навесов, «домиков Ниф-Нифа», построенных членами клана Побирушек из подручных материалов. Словно в насмешку жители фашисткой части Базы называли это место Муравейником. Толкучка, бордель Лома, склады Раздолбаев – вот и все местные достопримечательности. Здесь жили, как придется, и торговали, чем придется не меньше сотни обитателей Базы. Местное население представляли чумазые заморенные работяги, мелкие жуликоватые торговцы, проходимцы, попрошайки и проститутки. Не все из них входили в так называемый клан Побирушек, но почти поголовно участвовали в местной финансовой пирамиде. Неизвестный гений в стародавние времена запустил механизм аферы под кодовым названием «Билет в Вавилон». Суть ее состояла в создании своего рода кассы взаимопомощи – все участники отстегивали в общак половину своих доходов. С той целью, что когда подойдет очередь, каждый мог уехать с ближайшим Караваном в столицу свободным и относительно обеспеченным человеком.

Власть над телами и душами жителей Толкучки в настоящий момент принадлежала Кассиру, должность которого занимал Седой Цыган – хитрый и жестокий тип. Его жена – Властелина заведовала списком отъезжающих, начислением очков за ударный труд, распределением жилья и пайков среди членов клана Побирушек. Вместе с полудюжиной вооруженных головорезов они составляли элиту Толкучки.

Эта группа мошенников, пользуясь схемой безымянного гения, добилась абсолютной власти над полусотней людей и вполне приемлемого по меркам Базы личного благосостояния. Система работала без сбоев благодаря постоянному притоку новых глупцов и просто отчаявшихся людей, а так же отсроченному результату. За возможность отъезда в столицу новый пайщик пирамиды брал на себя обязательство ударно отпахать сезон – сто рабочих дней! Клан пополнялся как новичками, собранными во время работ за Периметром, так и редкими перебежчиками, точнее изгоями из других группировок. В последнее время Побирушки стали практиковать выкуп рабов у Фашиста и прочих. Бедолагам промывали мозги все той же старой песней на новый лад – скорым отъездом в Вавилон, город больших возможностей. Само собой бывшим рабам предстояло отработать затраты на выкуп. Естественным образом низы вкалывали как проклятые на строительстве Периметра и разборе завалов. Верхи же, распределяя нажитое, еще больше богатели.

Цыган и Властелина отлично владели ораторским искусством, разбирались в психологии и менеджменте. Лентяев и неугодных за любую провинность штрафовали лишними трудоднями. Совсем отмороженных – опускали на пару позиций в рейтинге. Кто-то отчаивался, кто-то надрывался или калечился на работах, немногим отличавшихся от каторжных. При такой системе Муравейник накопил немало человеческого мусора.

Естественно, сама верхушка ни в какой Вавилон не торопилась. Пользуясь дармовой рабсилой, отстроили себе особняк и получили бессрочный подряд от Фашиста на строительство Периметра. В перспективе Побирушкам светил долгосрочный контракт на ремонт дороги от Караванщиков. Весь добытый на развалинах полиса хабар продавался централизованно, так что подручные Цыгана неплохо подрабатывали поставками вторсырья.

Под навесами дымили небольшие печурки – люди готовили немудреную похлебку – как-никак обеденное время. Не занятые кухонными заботами местные жители дремали в теньке на гамаках и подобии кроватей. Немногочисленные торгаши кемарили под самодельными навесами у кучек своих товаров. Какой-то рукодельник мастерил нечто из жести, звонкими ударами молотка не давая здешнему сонному царству полностью оккупировать Толкучку. Почему его не прибили любители полуденного сна – загадка.

Долетавший из-за высокой стены ленивый жаркий ветер перемешивал густой купаж испарений, атакующий чуткие ноздри охотников. Насморк исчез и обонянием Хантера легко угадывались вездесущие запахи немытых человеческих тел, нечистот, дыма, разогретого солнцем ржавого железа, инсектицидной химии. Периодически добавляли свои весомые нотки близкий Конвертер и цветущие кактусы из Мичуринской аллеи. Мощную струю в разноголосицу запахов вносили кухни: похлебки из ореховой крупы и овощей, консервов, грибов, тушеная, жареная и печеная на углях саранчатина, свежие ореховые лепешки – «лаваши»… Ноздри Хантера уловили даже аромат кофейного напитка из рациона новичков. Запахи Толкучки не слишком отличались от остальной Базы. Во всем, кроме одного – то из одной, то из другой хибары на улицу выплескивались волны сурового испытания для обоняния Хантера. Острая на жаре смесь многодневного перегара с канализационным стоком перехватывала дыхание.

– Че за пердеж похмельный? Глаза режет!

– Угадал. «Зелень» варят, черти помойные. – Тагир изобразил максимальную степень презрения на лице. Вкратце, стараясь реже вдыхать, он рассказал нехитрую технологию приготовления этой вонючей отравы. В прозрачной посуде, наполненной водой, поселяли высокопродуктивную культуру водорослей и выставляли на солнце. Когда «зеленка» вызревала, насыщаясь сахарами, ее варили, остужали и сбраживали, получая «зелень». У кого хватало терпения, гнали из нее слабенький самогон, приспособив для выпаривания спирта солнечные дистилляторы. Но зачастую местное население «хавало» густую пахучую смесь характерного цвета как универсальный продукт – питательный слабоградусный коктейль. «Зелень» помогала хоть ненадолго отогнать голод и тоску – верных спутников нищих обитателей Муравейника. При катастрофической нехватке воды, сырье для разведения «зеленки» находилось всегда. Помимо вторичной воды из конвертера, урожая конденсаторов и самодельных сборщиков, самогонщики не брезговали фильтровать кактусовый сок и даже мочу. Некоторым удавалось делать мелкий бизнес: самогон и отходы производства обменивали у Дыры на воду и удобрения, «зелень» шла в рабский барак в обмен на вещи умерших, найденный в руинах и спрятанный от надсмотрщиков хабар и разного рода услуги.

В глазах стажера Муравейник предстал как ничем не примечательное место, царство скуки и безнадеги, приют неудачников. Искать здесь союзников для перемен на Базе занятие неблагодарное. Еще до посещения Муравейника в голове уже начинала складываться схема: добыча оружия и продуктов за Периметром, вербовка сторонников среди подневольных жителей Базы, создание общества, живущего по человеческим законам…

Под сетчатыми навесами в пластиковых мешках, стеклянных бутылях, банках, корытах, накрытых стеклом для сбережения воды, пузырилась изумрудная масса. Царящая на Толкучке антисанитария и повальное увлечение «зеленью» вызвали у Хантера ассоциацию с мерзким болотом, которое ни за что не отпустит свою добычу, а будет гноить этих слабых и глупых людей в своих недрах, отравляя воздух зловонием.

Еще стажера поразило полное отсутствие детей. Никто не носился между домиками, не играл в пыли, не вопил в люльках. Обстановка напоминала лагерь беженцев, вот только отсутствие детей… впрочем, это лишь подтверждало негативный прогноз на будущее здешних обитателей.

Охотники задержались в санитарной зоне – ближе пятидесяти метров Караванщики запрещали вонючкам возводить строения и сделали исключение лишь для кактусов Мичурина. Перегар и давящую атмосферу безнадеги сменило благоухание цветов и стрекот насекомых.

Продолжая лекцию, Тагир подробно задержался на личностях двух конкурентов Фюрера, чью территорию они оставили за спиной – Кулаке и Ломе. Еще два цикла назад они вместе с Фашистом рулили своими бригадами в десять – двенадцать стрелков под общим руководством Дядюшки. Каждый занимался своим делом, но Фашист сожрал Дядюшку и прибрал к рукам бункер вместе с водяной скважиной, конвертер, и обе общаги: одна – Мичуринская – впоследствии превратилась в рабский барак. Вторая стала казармой для новой бригады, взявшей на себя полицейские функции на территории нового образования.

Кулак с Ломом нового хозяина Базы не признали и поэтому больше других пострадали от «абреков», хотя и в долгу не остались. После того, как Калита вышвырнул беспредельщиков за ворота, отношения улучшились до вооруженного нейтралитета.

Сейчас эти авторитеты вместе держат северные ворота, противоположный выход и отвечают перед Фашистом и союзниками за «северные рубежи» Периметра. Их зона ответственности укреплена хуже, чем у Фюрера, даром, что вдвое короче. Не хватает трудовых ресурсов, больше озабочены выживанием, да и на гарнизон караванщиков надеются все же. Чтобы особо голову не поднимали, Фюрер обязал их предоставлять какое-то количество строительных материалов. Данники всячески хитрят и жульничают, а Фашист, в свою очередь, затягивает работы по укреплению их части периметра. Зато Жора, как заместитель Босса, ходит проверять посты на «чужую» сторону регулярно. Демонстрирует, кто здесь главный.

У Кулака под ружьем одиннадцать стрелков – едва хватает нести вахту на воротах и вышке. Второе после охраны ворот занятие – Смотрящий. Разруливает споры, утверждает сделки. Не бесплатно, конечно. Еще до возвышения Фашиста его статус официально признали Караванщики. Его бригада исполняла функции службы правопорядка и во время войны с «абреками» понесла самые большие потери. Но сейчас в Муравейнике его слово закон.

На Кулака работает небольшая бригада работяг, именуемых Раздолбаями. Стройматериалы, металлолом, довоенные предметы обихода и прочий хабар, что удается добыть в ближайших руинах – его товар. Ну и ворота.

В его Семье женщина может себе мужика выбирать. Суровый, но справедливый, за то люди к нему и тянутся. Правда пару стрелков у него Фашист переманил, когда в бункер заселился, да и не упускает случая задвинуть, потому как реальный конкурент. В последние два сезона Смотрящий ударными темпами поднимает личное подворье – прикупил пару молочных жуков, высадил фруктовые деревья и ореховые кусты. Полдюжины конденсаторов воды позволяют чувствовать определенную независимость от Фашиста. Разводят его люди и «зеленку», но не для самогоноварения, а в качестве кормовой культуры для молочных жуков. Обеспечил своих семейников жильем. Рабства не практикует. Наркоторговлей брезгует. Шлюх не держит и не крышует. Периодически для работы за Периметром нанимает голытьбу с Толкучки, но костяк своей группировки разбавлять кем попало не хочет. По всем статьям выходит господин Кулак положительным персонажем, хоть сейчас пакуй вещи и под крыло к нему переселяйся. Если бы не Фашист проклятый.

Лом – отморозок, славный своими причудами, но регулярно приходящий в ум. В драке лютый зверь, за то и прозвали Лом, что людей ломает. Банда у него поменьше, но он всех своих женщин организовал в публичный дом. Вот и вышел главным сутенером в масштабах Базы… Поднялся на наркоте. Темное дело, но он с бойцами как-то достал сумку с травой. Из руин работяги выкопали, отобрал у кого или с кочевниками сторговался, но факт остается фактом – дикое количество дури каким-то макаром заимел. Два сезона с перерывами на войнушки вся База смолила, не исключая часовых на вышках. Сколько всяких смешных до слез, иногда до кровавых слез, историй произошло, пока у последнего пакета дно показалось – словами не передать. Зато Лом капитал сколотил, вложил в живой товар и теперь живет – не тужит!

Держится Кулака, вместе у них по бойцам с Фашистом паритет сил практически выходит, если не по качеству, то по количеству точно.

Бойцы у него так себе, но с пушкой да с корешами по бокам, сам знаешь, любая плесень заставит с собой считаться. Помимо сутенерских подвигов, «ломовики» славятся поборами на Толкучке, участвуют в местном алкогольном бизнесе. Еще новичков, пришедших в их дежурство через северные ворота, продают Фашисту в рабство. Сами за ворота ни ногой. Банда голодная и поэтому наглая.

Наставник похвалил стажера, что тот не сплоховал во время недавнего наезда «группы товарищей в красных повязках». Теперь будут уважать. До следующего наезда.

Караван-сарай растянулся гигантским металлическим чудищем вдоль восточной стены Базы – втрое длиннее и вдвое шире рабского барака. Внешняя стена Караван-сарая и продолжала защитный периметр до самой Толкучки, по пути ограничивая владения Ковбоев и Мичурина. По углам циклопического строения поднимались четыре мощные башни из серого бетона, увенчанные металлическими гнездами со спаренными автоматическими пушками. Крышу сооружения полностью покрывали полотнища солнечных батарей. Некоторое сходство с подводной лодкой придавала башенка-рубка по центру ангара, увенчанная мачтой с антеннами, несколькими ветряками и пучком вентиляционных труб.

У огромных грузовых ворот кипела суета. Шестеро оборванцев перегружали на весы с двух тележек различные изделия из цветного металла, которые не пощадили война и мародеры, а так же куски свинцовой оплетки кабелей. На территорию Караван-сарая оборванцев не пускали. Металл снимали с весов, грузили на кар и увозили на склад другие работяги – сытые, чистые и в униформе. Неизвестное, но наверняка большое количество металла торговец оценил в низенькую стопку рационов и две пятилитровки воды. Расчеты вел одноглазый мужик с изрядным брюшком, одетый в рубаху с коротким рукавом, шорты, панаму и пижонского вида кроссовки. Наряд завершал широкий пояс с кобурой на животе, сумочкой на боку и чехлом на заднице. В руках он держал толстый узкий планшет, в который с показной ленцой тыкал стилом. Охотникам он учтиво кивнул, на пару секунд подняв нос от планшета.

Солдат в тяжелом бронежилете, каске с полицейским пистолетом-пулеметом на груди без всяких вопросов пропустил охотников внутрь КПП и вызвал сопровождающего по громкой связи. Наставник взял нож у Хантера и вместе со своим пистолетом и ножом сдал в камеру хранения. Дежурный внимательно осмотрел поклажу, проверил ее и визитеров детектором на наличие взрывчатки, химической и биологической угрозы. Сопровождающий – русый парнишка в синем рабочем комбинезоне – притащил грузовую тележку, но сложить на нее товары не помог. Даже не поздоровался. И вообще сделал рожу кирпичом и держался от напарников подальше, словно опасался подцепить какую-нибудь заразу.

Стоило оказаться внутри, как Хантер осознал, что попал в сказку. Приятный кондиционированный, а главное чистый воздух, одетые в красивую и удобную униформу служащие, пахнущие одеколоном, плакаты с видами живой природы на стенах. На каждом углу в декоративных кадках произрастали диковинные растения. Да одно только искусственное освещение чего стоило! В главном коридоре, по которому их вел сопровождающий, стажер насчитал больше ламп, чем видел на всей Базе…

Пожалуй, больше всего поразила внешность гигантских муравьев, охранявших КПП внутри Караван-сарая. Впервые Хантер увидел этих жителей Нового Дома живьем. На муравьев, чью смутную картинку рисовала отрывочная память о прежней, земной жизни, эти существа походили мало, а вот на насекомоподобных боевых роботов из фантастического фильма – вполне.

Опирались муравьи на две пары нижних конечностей, затянутые в камуфляж городской расцветки и обутые в смешные ботинки с еще одним носком вместо пятки. У обоих охранников верхние конечности покоились в скрещенном виде на груди. Ноги дополнительно защищены наколенниками, руки – налокотниками и перчатками. Отсутствие рукавов позволяло разглядеть чешуеобразную структуру кожного покрова темно-красного цвета.

Высокие узкие туловища зрительно увеличивали бронежилеты с наплечниками и короткими фартуками и прямоугольные пластиковые ранцы на спинах. Прямо под ними параллельно земле торчали упакованные в ткань, перфорированную затейливым узором, веретенообразные «дыни».

Головы бойцов защищали закрытые шлемы с прозрачным забралом и без отверстий для усов в отличие от мумии «танкиста». С правой стороны на оригинальной подвесной системе крепились легкие пулеметы, хотя массивные тела муравьев могли бы выдержать отдачу и более мощного оружия. Муры не стояли на месте, постоянно перетаптывались, а их тела ритмично раскачивались из стороны в сторону с небольшой амплитудой.

Обоняние Хантера выдержало серьезный напор необычного кисло-пряного запаха, который все же не показался ему неприятным.

– Синие Муры. – Шепнул Тагир. – Когда-то им принадлежала большая часть мегаполиса. В их … муравейнике одним из первых на планете поселились люди и сложилось новое общество. Если б не чертова война, ребята бы уже жили в раю земном!

Амбрэ, источаемое Мурами, Тагир никак не прокомментировал, что не удивительно после химической атаки, пережитой напарниками на Толкучке.

– Которые союзники? – Уточнил Хантер.

Сопровождающий скосил глаза на Хантера, но промолчал.

– Ага. Союзники они людям-аборигенам. Нас, пришлых, за таковых, увы, не держат. Пока не получим гражданство поселка со статусом союзного. – Совершенно равнодушно пояснил Тагир. Охотники сбавили ход у начала целой экспозиции с довоенными видами и Тагир обратил внимание стажера, как здесь жили до последней войны.

Русый пацанчик вынуждено остановился, шумно выдохнул и, отвернувшись, что-то прошептал. Стихийная экскурсия «дикарей» его явно тяготила.

Хантер открыв рот, пожирал глазами огромные постеры, живописующие мирную жизнь: диковинные здания утопавшие в зелени, парки с фонтанами, фруктовые сады, огромные, но построенные с душой производственные и административные корпуса, научные и торговые центры… чистое голубое небо… улыбающиеся дети… беспечно прогуливающиеся пары… строители на объекте… школьники, заглядывающие в билетную кассу кинотеатра… регулировщик уличного движения… какое-то собрание мужиков в деловых костюмах… рабочий во время обеденного перерыва. Контраст шокировал. Особенно били по нервам две фотографии – Карнавал на Весенней площади и Ярмарка «Сезон скидок». Невероятный фейерверк живых цветов, красочных нарядов и счастливых лиц.

Изображения навевали воспоминания о прошлой мирной жизни, которые все чаще являлись Хантеру в самый неподходящий момент. Мужчина остановился у фотографии, изображавшей счастливую семью с полными сумками покупок, на фоне которых его тележка с емкостями трилобичьего жира и пакетами вяленой саранчатины выглядела жалко. Задний фон составляла витрина крупного супермаркета. Одно из рекламных изображений гласило: «Супчик „Вкусняшко“: и голод вам не грозит!».

Стажер обернулся на звук удара в мягкое, сопровождаемый глухим оханьем. Заносчивый гид едва стоял на ногах, прислонившись спиной к стене и держась за грудь обеими руками. Тагир придерживал юношу левой рукой за плечо и при этом посматривал на кулак правой.

– Проще надо быть, проще. – Зловещим шепотом посоветовал пареньку охотник, наклонившись к поникшей русой башке с растрепанной прической. – Договорились?

Не дожидаясь ответа, Тагир потащил Хантера вместе с тележкой за угол.

– Не комплексуй, напарник. У них все было: мирное небо, цветущие сады, охотчие до утех бабцы и горы жрачки. И они это все бездарно просрали. А теперь задирают нос, потому что у них в сортире горит свет.

Оказалось, что уже пришли: прямо перед носом нарисовался небольшой тупичок с огромным шкафом, столиком и на первый взгляд хаотичной горой разнокалиберных коробок и ящиков. За столиком сидел лысый и крючконосый субъект в нарядной жилетке и бабочке на голое и очень волосатое тело. Напевая что-то заунывное, пучеглазый раскладывал пасьянс, а может и гадание, игнорируя визитеров. Над всем этим великолепием под потолком гордо реяла самодельная вывеска с подсветкой: «Цукерман и партнеры».

– Знакомься, Хантер, это Цукерман. Тварь конченая.

– Вай-вай, Тагирчик, дорогой мой поц-перевертоц! – Мужчина сгреб карты и широким жестом предложил охотнику сесть. – И незачем так грубить при незнакомом молодом человеке!

– Я вас только что познакомил, Сима. Глаз бы тебе выбить, чтобы внимательнее стал.

– Серафим Борисович. – Цукерман поднялся, тщательно вытер потную ладошку о штаны и собрался, было подать ее Хантеру, но затем передумал и спрятал вслед за картами в карман жилетки.

– Хантер. – В свою очередь представился стажер и остался стоять. Свободный стул в тупичке оказался всего один.

Дальше началось непонятное. На вопрос Тагира «Достал?» Цукерман отрицательно покачал головой. На следующий вопрос «Когда?» – печально вздохнул и изобразил такую вселенскую скорбь на лице, что Хантеру захотелось подкинуть бедолаге денег на жизнь. Каково же было его удивление, когда Тагир выложил на стол одну за одной четыре золотых монеты с двуглавым орлом и золотую цепочку с иконкой.

– Монеты в основной капитал. За цепь давай чего есть. Но сначала расчет. – Пояснил свои манипуляции охотник.

Цукерман просиял и сгреб монеты в руку. Подошел к здоровенному металлическому шкафу, полязгал замками, сложил монеты в одно из отделений, достал гроссбух, вписал туда приход, расписался, дал расписаться Тагиру.

Из нижнего самого большого отделения на свет явились две пластиковые коробки с рационами новичков по пять штук в каждой. Цукерман составил их на тележку охотников. Сверху легла упаковка ампул с витаминами и пластиковая бутылка с санитарным гелем.

– Так. – Согласился с ассортиментом Тагир. – Теперь за цепь.

Цукерман сноровисто вскрыл одну из своих коробчонок и вытащил три килограммовых упаковки ореховой крупы.

– Свежая! Грибы сушеные возьмешь? Очень рекомендую.

– Если тоже ореховские и первый сорт, то давай.

Торгаш сунул нос в другую коробку, показал Тагиру два объемистых кулька с мешаниной коричневых кусочков разного размера, сложил их обратно и присоединил коробку к крупе. Затем Цукерман замер в позе попрошайки и собачьими глазами уставился на Тагира.

– Еще. – Одними губами сплюнул охотник.

Цукерман безропотно добавил литровку чистой воды. Охотник кивнул и потребовал: Еще!

Противная сторона всплеснула руками, закатив глаза под потолок, но в коробке прибавилась пачка галет.

– Еще. – Дожимал жадину Тагир.

Торгаш выставил на коробку с грибами две высоких банки с томатным супчиком «Вкусняшко».

– Ух ты! Сто лет этой дрянью не блевал! – Продолжал торговаться Тагир. – Видно смерти моей хочешь? Довоенные же запасы?

– Таки ни стыда, ни совести у этих людей! – Запричитал-заголосил обиженный до глубины кошелька торгаш. – В этом сезоне изготовили, вот же дата! В Орешке два цикла назад запустили линию. Настоящий мясной бульон, помидоры, фасоль и зелень, а корнеплодов совсем немного! Настоящая «Вкусняшка», только свежая и гораздо вкуснее!

– «Вкусняшку» твою и до войны жрали нищие, – Тагир повертел одну из новеньких с виду банок в руках, проверяя срок годности. – А сейчас и вовсе «Говняшко» надо написать.

– Ой! Таки посмотри на меня внимательно, поц! Сам всю декаду питаюсь и ни разу назад не полезла! Вот те крест!

Тагир ответил собеседнику лающим смехом и на этом напарники покинули «офис» экономного торгаша.

Вернулись назад по богато освещенному и украшенному коридору к другому торговцу – Калите. Переговорная комната примыкала к складу, куда рабочие увозили металл. Тагир обменял свои товары – жир и саранчатину – на две пятилитровки питьевой воды с добавлением йода и немного винтовочных патронов.

– Калита Денис Матвеич, коммерческий директор филиала. – Представил стажеру одноглазого толстячка в панамке и с планшетом.

– Хантер.

И в этот раз рукопожатия не случилось. Видимо в этом насквозь антисанитарном мире традиции претерпели изменения. Торгаш увел напарников в кабинет, усадил на потрепанный антикварный диван и самолично налил всем крепкого чаю. Себе в напиток плеснул из маленькой бутылочки толи сиропа, толи настойки.

– Рассказывай. – Бросил он Хантеру. – Как шли сюда. С кем. Откуда.

Наставник кивнул головой, и стажер снова поведал про свой «анабасис», исключая эпизоды с находкой «глушенного» карабина и организацией стихийных схронов. Если что – наставник напомнит. Но тот промолчал.

– Занятно-занятно. – Пробормотал себе Калита под нос, доставая из металлического портсигара и закуривая сигарету. – Как мыслишь, Тагир, откуда происходит напасть сия?

– По всему выходит, что Рой, но по уровню уж больно на работу Демонов смахивает…

– Прямо скажи, что твоя чуйка подсказывает: те или эти?

– Рой. – Тагир сделал Калите успокаивающий жест в виде открытой ладони. – Но Роевые всегда приходят толпой. В прошлый раз…

– Помню. – Калита скривился, словно сам участвовал в уничтожении диверсантов. – Значит и этот, и другой чисты, а под подозрением только женщина?

– Да. Я проверил. – Отчеканил охотник.

– Сказать Фашисту, чтоб завалил ее?

– Если она та, кто мы думаем и пришла одна… – Закинул удочку Тагир, интригуя торгаша, изо всех сил играющего роль разведчика, некой тайной.

Калита натянул маску, которую можно было прочесть и как «Не томи уже!» и «Что у нас сегодня на ужин?».

– Убить всегда успеется. Надо посмотреть. Мне в бункере у Фашиста не рады, поэтому подождем, когда ее сплавят к Маэстро, а там мы за ней присмотрим.

– По-твоему, что-то крупное затевается? – Торговец мазнул взглядом по лицу Хантера.

– Конец Мёртвого Сезона близок. А Затишье здесь никогда не было тихим. – Прописная истина прозвучала в устах Тагира веским предостережением.

Гости допили чай. Хозяин докурил и завершил разговор не то просьбой, не то заданием:

– Тагир. Надо решать с «абреками». Радикально. Но пока опять прикорми их и посмотри, что и как. Жору и его «вратарей» возьму на себя. В конце сезона строительный конвой придет. Есть планы восстанавливать тридцать второй блок-пост. Муры гарнизон дадут. В прошлый набег черные свою роль сыграли, но сейчас пользы от них все меньше, а вреда все больше. Сам понимаешь, лучше там Рой встретить, чем пережить еще одну осаду…

– Сделаем.

– Вот и хорошо. – С этими словами Калита выложил на стол футляр с монокуляром и коробку с радиостанцией. Тагир поблагодарил и взял снаряжение.

Вечер 6 дня 8 декады Мёртвого Сезона.

Дома за ужином Хантер получил порцию витаминов, лекарств от гриппа и ответы на накопившиеся вопросы. Цукерман оказался банальным ростовщиком, скупщиком драгметаллов, антиквариата и мелким торгашом в одном лице. Тагир держит у него сотню золотых червонцев и за это каждую декаду получает проценты в виде набора необходимых вещей. Все состоятельные люди, не исключая «истинного арийца» – хозяина Базы размещают свои свободные средства у Цукермана. В свою очередь тот снабжает оборотными средствами торгашей Караван-сарая, главным образом Жмота и Калиту. Которые на эти деньги «мутят всякие леваки» для себя, ибо жить на одну зарплату в зоне боевых действий – глупо. Кроме того, Цукерман держит лавку в Орешке, не столько для торговли, ибо там серьезная конкуренция, сколько для мелких банковских операций. С одной стороны и без того нищая База снабжает деньгами крупного и преуспевающего соседа, с другой стороны только там деньги чего-то стоят…

Калита, исполняет обязанности главы местного филиала Каравана во всем, кроме вопросов обороны, а так же представляет полувоенную организацию «Возрождение». При этом сам не гнушается торговли, не столько потому, что любит все делать сам, а скорей из любви к неофициальным доходам. А чтобы романтический юноша Хантер не обольщался на счет торгаша-резидента, Тагир пояснил, что вместо содействия новоприбывшим, Калита фактически продает их как дешевую рабсилу в Орешек или Вавилон. Компенсирует транспортные расходы Каравана, за что наверняка ценим начальством, ну и себя любимого не обделяет, ибо полный кошелек греет лучше всех начальственных любвей вместе взятых. Дерет за снаряжение втридорога – сегодняшние ништяки аванс, который предстоит отработать уничтожением опасного противника. Наградные за монстров и бандитов обещает редко и платит неохотно. А ведь когда появился здесь, даже собирался регулярно рабов из барака на волю выкупать.

– Все его успехи, что завербовал меня в осведомители.– Хмыкнул Тагир. – Надеется, что завербовал.

– Тагир, а почему рационы в фабричной упаковке?

– Молоток. Сам голову ломаю. Не может Караван собирать столько рационов с новичков. И паковать в стандартные коробки с датой производства. Не раз видел и покупал у Калиты и у Цукера пайки и консервы, воду, витамины, да много вещей – совершенно таких же, как у новичков. Спрашивал – ответили, что Караван покупает. А у кого – мол, не мое собачье…

На этом трапеза напарников завершилась. В дверь постучал один из людей Замка – Федор Чапаев и пригласил господ охотников посетить «Колизей». На фоне повальной нищеты основной массы жителей Базы, каждый состоятельный посетитель увеличивал доход от тотализатора. По словам визитера сегодня ожидался бой Замка и пленного мародера. Чапаев не удержался и добавил, что бой будет на ножах и на смерть.

– Как раз девять дней по ребятам справит. – Припомнил Тагир.

Вместе с бригадой Маэстро охотники вновь проделали путь из подвала Дома по коридору в подземную часть Базы.

Бои проводились в огромном зале с высоким сводчатым потолком, который подпирали гигантские колонны. Пятачок в центре – диаметром около шести метров – ограждал трехметровый забор из крупноячеистой сетки, отделяя зрителей от поля битвы. Бессмысленную жестокость на арене комментировал Жора Жрец, пользуясь старым мегафоном и скромным запасом печатной лексики.

Охотники успели к финальной части поединка двух рабов с каким-то звероподобным существом в камуфляжных штанах и стоптанных ботинках. Заросший черной курчавой волосней и грязью по самые брови здоровяк, порыкивая, добивал ногами двух бедолаг в новичковых обносках. Жора объявил победу Казбека и волосатый монстр поволок одного из избитых до полусмерти рабов за ногу в свою клетку. Жорины агенты быстренько роздали копеечный выигрыш.

Пока работники уносили второе тело и ровняли песок, а охотники поднимались на отведенные им места, Хантер окинул взором сооружение «Колизея».

Арену окружали три одинаковых секции металлических трехярусных помостов для зрителей. На нижней скамейке сидели те, у кого хватило заплатить по монете за вход. Вкушать зрелище стоя и близко к сетке не приветствовалось устроителями. Чуть повыше разместились столики для публики побогаче. Лучшие места – целую секцию, изображающую зону для особых клиентов – оккупировал Фашист со свитой. Помимо превосходного вида на арену и публику, каждое сборище вокруг боев без правил подсознательно укрепляло в аборигенах авторитет Фашиста.

Собрался без преувеличения весь цвет Базы. Состоятельные граждане расположились за столиками, публика попроще кучковалась в низах. Те, кому не хватило денег на вход, толклись за скамейками, надеясь урвать свои крохи развлекухи через просветы в конструкциях и толпе зрителей. По словам Тагира, немало жителей Толкучки пришли сегодня сюда, чтобы поставить свой дневной заработок в надежде, что им повезет.

Охотник не терял времени даром и успел показать стажеру лица всех основных персонажей, о ком упоминал в последнее время.

Следующим номером вышел боец Кулака. Против него Жора выставил еще двух рабов, которым, как и двум предыдущим смертникам пообещал свободу. Мужик не зря откликался на Бульдозера – смял двоих доходяг быстро и технично. Добивать не стал и публика завыла, заулюлюкала, на арену полетели плевки и мусор. По рядам прошелся парнишка, тщетно предлагая всем желающим поблагодарить бойца за зрелище. Ни один патрон или монета не упали в отпиленную пополам снарядную гильзу. Народ требовал крови.

Жоре тоже показался такой финал скучным, поэтому рабов привели в чувство, вооружили дубинками и поставили друг против друга. Вскоре толпа получила долгожданный труп, а Жора заработал еще немного денег. Итог схватки оказался непредсказуем и публика охотно делала ставки.

Перерыв заполнила невнятная пародия на стриптиз с элементами лесбийских игрищ в исполнении двух потрепанных жизнью тетенек. В Жорином хозяйстве обнаружилась музыка – целых четыре колонки хрипели с несущих колонн. На этот раз улов парнишки оказался серьезнее – девиц поблагодарили за зрелище несколькими монетами.

Замок убивал пленного кочевника долго. К всеобщему удивлению объявленный как Курбаши – узкоглазый и гибкий боец ничего не смог противопоставить технике, силе и беспощадности Замка. Вновь и вновь кочевник ронял нож, падал и хватался за свежий порез на спине, на плечах или бедре. От вида крови толпа сошла с ума, а Замок превосходно играл на публику, подогревая страсти. Он не спешил вскрывать крупные сосуды, резать связки, выпускать кишки, а наносил болезненные, но не смертельные раны. Несколько раз ему удалось спровоцировать мародера на безнадежные атаки, чтобы растянуть мучения противника и замаскировать убийство под поединок. Наконец, ослабевший от ран кочевник не смог подняться и закончил свое выступление перерезанным горлом.

Зрители бесновались, вопили, вцепившись руками в ограждение, наблюдая, как Замок, вцепившись пальцами в глазницы, приподнял голову Курбаши и медленно взрезал беззащитное горло под кадыком.

Тагир кинул в гильзу пару монет и по пути домой поведал предысторию событий. Девять дней назад – днем ранее, чем в этот мир пришел Хантер – люди Замка, охранявшие группу рабов, попали в засаду кочевников. Двоих убитых не смогли вынести, даже не смотря на огневую поддержку Караванщиков. Кочевники против своего обыкновения не ушли. Ночью несколько юных отморозков подползли к Периметру, чтобы передать жителям Базы страшный привет – воткнуть прутья с отрубленными головами в пределах видимости. Муры засекли дураков в приборы ночного видения и накрыли залпом из станкового гранатомета. Трупы по утру отправили в конвертер, а одного «счастливчика» «замковцы» подобрали контуженным и бросили в клетку. Жора в насмешку прозвал молодого и наглого ублюдка Курбаши – у кочевников так зовутся военные лидеры. Как только раны кочевника затянулись, Жрец успел несколько раз заставить его участвовать в поединках против рабов. А сегодня дал Замку душу отвести, заодно публику встряхнул и деньжат заработал…

Жизнь пока что не вошла в привычное русло и постоянно радовала Хантера множеством маленьких открытий. Ежедневный обязательный труд с раннего утра и до позднего вечера еще не утомлял изматывающим однообразием. «Бывало и хуже» – твердил про себя пришелец, постепенно начиная верить в свою сказку. Будто и не было совсем той, другой, легкой и приятной жизни. А тяжелый рюкзак за спиной, набитый осклизлыми кусками плоти жутких тварей, смертоносное оружие в руках и этот пропахший смертью, неунывающий, неуязвимый, находчивый, крепкий мужик, идущий с ним в одной связке – это и есть его самое настоящее Настоящее. Думал ли, гадал ли, видел ли в страшном сне? Нет, конечно.

Надо отдать должное Судьбе, Хантеру чрезвычайно повезло. Во-первых, с Данией. Сейчас по прошествии нескольких насыщенных событиями дней он отчетливо понимал, что во многом благодаря способностям загадочной женщины он доковылял до этой забытой всеми богами Базы. Во-вторых, ему сказочно повезло с Тагиром. Охотник словно ждал его. Спас из рук ублюдков, вылечил, обеспечил жильем и работой. Какова участь Гоши в рабстве – лучше и не думать. Как и о том, что приходиться терпеть Дание. Впрочем, она больше других рвалась на эту чертову Базу. Хантер готов был остаться жить и в бункере у Мирного и тем более в заброшенном блоке ? 32. Развалины укрепленного поста отлично подходили для проживания и обороны небольшой общины, которая наверняка бы собралась довольно быстро. Оружия и продовольствия для начала на взгляд Хантера имелось достаточно, особенно с учетом подобранных ничьих рюкзаков и чужой заначки в заглубленном бронетранспортере.

Во время ежедневных выходов за пределы и прогулок внутри Базы Хантер внимательно изучил пояс оборонительных сооружений, называемых Периметром или Стеной. Под современными укреплениями угадывался старый фундамент – та же стена из трехметровых бетонных плит, что опоясывала рабочий поселок, где очнулся Хантер. Здешние фортификаторы еще в довоенные времена обладали более значительными ресурсами, чем обитатели Мирного. Взять, к примеру, глубокий ров четырехметровой ширины, опоясывающий данный форпост цивилизации по всей окружности. Протаранить стену танком снаружи, как он видел в Мирном, стало просто невозможно. Размах, с которым заботились об укреплении этого места до войны, становился очевидным с первого взгляда изнутри – старая стена оказалось двойной, со стяжкой плит, промежуток которых скорее всего заполнили землей и камнями из рва. Старая стена наверняка обладала мощным фундаментом, если до сих пор успешно выдерживала высокие надстройки, созданные в последствии не слишком умелыми строителями. Используя нижнюю часть стены как фундамент для позднейших наслоений, местные жители нарастили ее местами до высоты в десять-двенадцать метров. Первые два-три метра подняли строительными блоками и кирпичом. Остальное добрали стальными листами, натянутой поверх арматурной решетки сеткой на основе из металлических труб, ферм, рельс и прочего металлолома. Венчали Великую стену спирали колючей проволоки. Сооружение вызывало уважение и вопросы. Например, какой смысл тратить гигантские силы и средства на то, что неспособно защитить от огня артиллерии и бомбардировок с воздуха? Неужели саранчу и мутантов население Базы опасается сильнее, чем вражеского авианалета?

Как уже усвоил Хантер, основную территорию Базы, не относящуюся к Караван-сараю, делили между собой три банды – самая многочисленная группировка – Фюрера держала южные ворота, южную стену, большую часть восточной и часть западной, а так же шесть сторожевых башен и четыре дота под ними. С точки зрения стажера, оборону зоны ответственности Фюрера от напастей Дикого поля следовало считать превосходной. Лучше него укрепились только союзники и Караванщики. Часть стены, принадлежавшая конкурентам Фюрера, напротив смотрелась ненадежно. Наверное, еще и поэтому Базу разделила на две неравных части колючая проволока и баррикада из мешков с песком.