Выспаться Хантеру не удалось. Полночи в голове ворочались планы, один гениальнее другого, как извести всех супостатов, да втихую от Фашиста и шляющихся по руинам полиса врагов запастись ништяками на всю оставшуюся долгую и счастливую жизнь. Едва здравый смысл сошелся во мнении с воображением, что самый простой план – наиболее выполнимый и нашептал про утро, которое вечера мудренее, как выданная Калитой радиостанция сыграла побудку. Новый босс зачем-то срочно вызывал обоих к себе.
Пунктуальных охотников на КПП разделили: Тагира вызвал Калита, а вчерашний белобрысый паренек приказал Хантеру следовать за ним. Пришлось спуститься на нижний этаж базы караванщиков. Здесь освещение и настенные панно уже не так радовали глаз. Вместо картин мирной жизни шершавый язык плаката пихал в мозг политические лозунги: уничтожить тех-то, возродить что-то там, крепить оборону, повышать, не допускать… – и это еще самые понятные. Остальное же на беглый взгляд и без контекста воспринималось заумью или галиматьей.
Едва захлопнулась дверь крохотной мрачной комнаты, как белобрысый резко обернулся к охотнику и схватил его за воротник. В ноздри Хантера вместе с вонью нечищеного рта ворвался и другой запах, связанный с этим местом.
– Ну что, тварь! Вот и все. – Лицо белобрысого исказила гримаса ненависти и злорадства.
– Ты чо, умом тронулся? – Хантер оттолкнул от себя странного юношу, но тут же попал в стальные тиски. Кто-то он сильный и быстрый зафиксировал его руки, грудь и ноги. Молниеносный взгляд на схватившие его предплечья конечности подтвердил его догадку и мужчина от неожиданности закричал. Его удерживал гигантский муравей, точнее два и их дыхание обжигало затылок. Он узнал запах. И совершенно растерялся.
– Что? Что им надо? Почему? За что? – паникующий разум сыпал вопросами в темпе пулемета. Со всеми язык не справлялся.
– Стр-р-ашна-а? Ха-р-р-ашо! – И он опять приблизил свою перекошенную харю с сумасшедшими глазами навыкате к лицу охотника. – Тварь! Тварь! Ты мне все расскажешь! До последнего звука! И тогда умрешь быстро и без мучений.
– Слюнями не брызгайся! Объясни, че надо?! Что за ах-х-х.. Бля-я, за что?
Но ответом Хантеру послужил еще один удар в живот, затем в грудь и в правую скулу. Муры молча держали мужчину за руки и за ноги, а учинивший допрос бил бестолково: истерично вопя вопросы-угрозы и осыпая грудь и живот охотника частым градом несильных тычков. Юноша слишком быстро выдохся и потерял запал. Несколько секунд противники смотрели друг другу в глаза и переводили дыхание.
Муры бросили ошеломленного Хантера на закрепленный в полу стул. Терпеть боль от тычков дознавателя-неумехи оказалось несложно, гораздо труднее было прийти в себя от неожиданного и непонятного нападения. Если это допрос, то в чем его обвиняют?
На плечи опустились тяжелые уродливые ладони муравьев. У палачей оказалось по четыре длинных многосуставных пальца. Кожные покровы внешне смахивали на чешую. Единственная лампа высвечивала конечности этих существ в зловещих красно-черных тонах. Неприятное соседство напрягало, зато побои прекратились.
Белобрысый парнишка уселся на стол и принялся задавать вопросы, с невнятного бульканья срываясь на крик. Хантеру ничего не оставалось, как на них отвечать.
– Кто ты?
– Человек.
– Имя?!
– Хантер.
– Имя, твою мать! На хер мне сдалась собачья кличка?!
– …
– Ты американец? Англичанин? Нет? Наверное, ты просто дебил? Кто ты?
– Русский.
– Так какого хера ты Хантер? С какого, блядь, перепоя твоя мамаша назвала тебя так?
– Мать тут не при чем. Это имя пришло намного позже.
– Не ври мне, скотина!
– Долбись в рот! Теперь я – Хантер!
– Так и запишем, твоя мамаша по синьке перепихнулась с каким-то нигером и в честь позы, в которой ее драли, назвала тебя собачьей кликухой!
– Слышь, дьявол кудрявый, не гневи богов, возвращайся в щель своей мамаши, выблядок. Вот уж кто известна как всемирная шлюха номер два! А номер один – твоя бабка!
Ни удара, ни ответной любезности не последовало. Сидящий на столе урод продолжил допрос:
– Кто ты такой?
– Человек.
– Откуда ты пришел?
– Очнулся в поселке Мирный. До этого жил в Сибири на планете Земля, где точно – не помню. – Хантер хотел сослаться на Тагира, но потом вспомнил, что тот не вполне поверил в его версию относительно Мирного, да и не хотел приплетать наставника.
– Ты врешь! Эти места необитаемы для разумных существ. Оттуда никто не приходит и никто не возвращается.
– Сибирь-то? Перегрелся, родной?
– Ты прекрасно понял, о чем я! Не ври!
– В степи, когда шли сюда, я видел людей на машинах.
– Каких людей? Сколько? Когда?
– Мотокочевники. Три или четыре экипажа… Слушай, ты! Какого хрена здесь происходит? Я уже все рассказал вашему начальнику… этому Калите! Позови его!
– Денис Матвеевич занят. Отвечай мне. С кем шел? Какое у тебя задание?
– Я не буду отвечать, пока не позовешь начальство. Хоть убей, хоть на говно изойди весь прямо тут.
– Говори, падла! На куски порву, сука! – Оппонент «подкрепил» угрозу двумя ленивыми пощечинами. Одно не вязалось с другим настолько и Хантер на миг предположил, что он на самом деле досматривает дурацкий сон и пробуждение не заставит себя ждать.
Отвернувшись от палача, краем глаза он увидел красный светодиод, горящий в самом верху левого угла позади. Видеокамера? Что это – проверка? Инсценировка? Инициатива белобрысого, который так мстит за удар Тагира в прошлое посещение?
– Отвечай!
– Иди в жопу, без Калиты и Тагира не скажу ни слова!
– Отвечай! – Белобрысый сопроводил свое требование ощутимым пинком в правую голень. Еще одно звонкое «Отвечай!» и пинок в голень левой ноги натолкнули Хантера на мысль, что шутки кончились и теперь снова начнут бить.
Вместо этого ему на колени швырнули блокнот с зажатым в нем карандашом. Тиски на правой руке ослабли.
– Пиши! – Белобрысый принялся диктовать. – «Мужик, внимательно смотри под ноги. Береги свое оружие и нормальных людей. Твой друг Михаил»
– Написал. – Поставив подпись, Хантер вспомнил про текст в своем блокноте. Очевидно, что отобранный у него на воротах «справочник колониста» какими-то путями оказался у местных «безопасников». Парень пожалел, что сам не сообразил сопоставить почерк, вот только что бы это ему дало?
Заполучив образец почерка, белобрысый снова и снова повторял те же вопросы, а Хантер, напомнив про Калиту и Тагира, замолчал.
– Ну, смотри сюда, тварь! – Палач взял со стола блестящий инъектор, более навороченный, чем те, что прилагались к курсу витаминов, и поднес к носу охотника, так что тот разглядел ампулу с прозрачной жидкостью. – Щас ты мне все выложишь!
Хантер улыбнулся. Стоило огород городить, если под химией он только подтвердит свой рассказ. Ну, подумаешь, проболтается про способности Дании и свои великие богатства в тайниках. «Ха-ха» три раза! Колите, дядя и готовьте вилку с тарелкой для лапши быстрого приготовления.
Дверь распахнулась и в комнату вошли Калита и Тагир. Последний совершенно спокойно поинтересовался:
– Клиент в несознанке?
Проводивший допрос парень слез со стола и вытянулся струной.
Сердце Хантера провалилось глубоко-глубоко. Он и не догадывался, что расстояние от груди до пяток настолько велико. Торгаш подал сзади стоящим Мурам знак рукой. Один из молчаливых гигантов зашевелился и его челюсти обручем сжали голову «несознательного клиента».
– Щас он тебе мозги через уши высосет. – Хмыкнул белобрысый.
– Не-е-ет!
– Хватит! Он сломался и готов отвечать на вопросы. – Равнодушно констатировал факт бывший наставник, с кем довелось делить кров, хлеб и опасность.
– Пошел ты! Я уж было поверил, что ты человек, Тагир, а ты с этими долбанутыми параноиками за одно. Вот уж не ожидал такой подляны!
– А знаешь, в чем вы прокололись?
– Да просвети уж, как вышло, что меня жрать собрались! Не Жора и не саранча, а союзники людей или кто они там?
– Карабин. Он из партии, которая во время войны была отправлена для вооружения частей, оборонявших Мирный. Но груз перехватили в пути. А во время последнего набега Роевиков стволы из этой партии были захвачены в качестве трофеев. И патроны у твоего и трофеи, собранные нашими людьми тогда, тоже из одного ящика.
– И что? Я указал, где его нашел. Масса вариантов, как он мог там оказаться.
– А Дания?
– Что Дания?
– Не притворяйся! Отвечай, от этого зависит твоя жизнь. – Потребовал Калита.
– С Данией сами разбирайтесь. Да, она показалась мне странной. Но больше, чем я уже рассказал, я уже не знаю… нечего мне добавить!
– Дания твое прикрытие? Ты можешь ее сдать для выполнения своей миссии? Или наоборот? Отвечай!
– Я не доктор, но вы все точно психи. Чего вы добиваетесь? Лучше, чем она сама, вам никто про Данию не расскажет!
– Значит, можно со спокойной душой объект ликвидировать! – Заключил Калита и направился к выходу. Челюсти муравья надавили сильнее.
– Подавитесь, бля-яди-и-и-и!
– Достаточно! – Крикнул Тагир и, перехватив взгляд единственного глаза Калиты, добавил. – Я думаю, достаточно.
Глава Каравана и агент «Возрождения» всем напиткам Нового Дома предпочитал русскую водку. К этому замечательному напитку предлагались бутерброды из настоящего зернового хлеба и копченой рыбы. Невероятная роскошь даже для состоятельных людей, на фоне которой консервированная ветчина, кроличий паштет и маринованные шампиньоны смотрелись буднично.
Красивым движением Калита вновь наполнил три посеребренные изнутри стопки прозрачной жидкостью из запотевшей бутылки. Квадратной и подозрительно знакомой.
Хантер прожевал, собирался с мыслями и поведал:
– Я видел такую бутылку. Недалеко от Мирного. Из нее пил новичок, прежде чем подорвался на мине.
– Твои ему точно ничего не вкололи? – Тагир изобразил озабоченность на лице.
– Думайте что хотите. М-м-м, грибы просто сказка.
Наставник и торговец переглянулись.
– Она не могла туда попасть. – Калита с озабоченным видом наполнил тару. – Тем более, оказаться у новичка. Эта водка распределяется только среди командного состава и номенклатуры. Да у меня на представительские расходы всего три пузыря в декаду предусмотрено! Это все равно, как если я выйду на Толкучку и увижу, оборванца, наворачивающего эти бутеры. Теоретически это возможно, практически нереально.
– А че такого? Ну, водка и водка. Нашел новичок чью-то заначку… Может, даже склад магазина, а?
– Тагир-Тагир. Ты его хоть чему-нибудь учишь? После твоего первого доклада… я запрашивал инфу по операциям в том районе – ничего масштабного три последних цикла не проводилось. А знаешь почему? Потому что безвозвратные потери у дальней разведки и сталкеров свыше восьмидесяти процентов! Но сталкеры и ореховские разведчики не берут в рейды водку. В бутылках. За тридевять земель. Для того, чтобы новичок ее нашел, ха-ха!
Мужчины еще выпили, закусили. Охотники молчали.
– Мелочей в нашем деле нет и если ты сказал правду… Я объясню, почему это так важно. Эту бутылку невозможно наполнить повторно, не нарушив пробку. При этом она возвратная и выкинь я ее на Базе, ее тут же сдадут приказчику и она окажется на заводе. Кочевники не покупают нашу водку, только спирт. А мы и не продаем, это дефицит, понимаешь! Пробка была целая, родная?
– Да, без повреждений. Я поднимал бутылку и рассмотрел внимательно.
– Ну, мало ли, Рой захватил или кочевники в каком конвое. – Предположил Тагир.
– Эта водка льется три цикла. И поступает через спец распределение. Дальше меня ее не возят, потому как мы в жопе мира квартируем.
– А я и не говорил, что именно эта. – Продолжил Хантер. – У той и этикетка овальная была и пробка другая и про очистку молоком в одну строчку, а не в две, а внизу мелко орнамент чудной… а так – бутылка один в один и изображение очень похоже…
– Орнамент, говоришь. – Калита снял трубку телефона и набрал трехзначный номер. – Андрей Васильевич, Калита беспокоит. Вспомните, голубчик, водка «Русская» как выглядела во время последней войны? Опишите, если не затруднит этикетку. Так. Ага. Ага. Все?
Калита посмотрел Хантеру прямо в глаза.
– Вот, что Хантер. Такую водку, как ты описал, делали наши «друзья» – Высшая раса или в просторечье Демоны во время последней войны. Десять циклов назад. Бутылки заряжены медленным ядом, либо галлюциногенами. Летальный исход, либо поражение мозга и органов чувств: истерика, стрельба по своим и самострелы. Все стороны использовали алкоголь для поднятия боевого духа солдат, но травить додумались только Демоны. Накануне наступления одновременно по всему фронту эту водку стали находить солдаты на складах, в брошенных машинах, в домах, на позициях врага и по одной бутылке и ящиками. Выпить на халяву, да с коллективом и будь проклята война… Эх! Сколько мы людей потеряли… Да и враги я думаю, не меньше. Эта провокация состоялась перед наступлением. Люди устали от войны, но тут такая ненависть вспыхнула, что пленных не брали ни они, ни мы. И теперь, значит, черти взялись за старое.
– А этикетка?
– Наши изменили, а те не сочли нужным менять. Вновь прибывшие-то не в курсе, а кто выпил – уже не расскажет. Такая тут сейчас война. И эта активность Демонов в том квадрате… Мало мне забот! Кстати, этикетка и у той, ядовитой, отличалась. «Орнамент чудной» – это не что иное, как фраза на языке высшей расы: пожелание доброго здоровьичка!
День жестоких потрясений продолжался. При виде Толика, вцепившегося зубами в бутерброд с рыбой, у Хантера на глазах навернулись слезы. Не должно быть такого, это неправильно, дети должны знать вкус настоящего хлеба! Сволочи, ублюдки, грызетесь, рвете на куски труп цивилизации, прикрываясь идеями, а то и вовсе в открытую, а дети подрастают в голоде, грязи и рванье, играя с гильзами и костями!
– Ты почему мне ничего не сказал про надпись в блокноте?
– Не придал значения, забыл.
– Забыл. А это тебя спасло. Рой не может работать настолько тонко.
Хантер пожал плечами, демонстрируя, что не въехал в чем суть.
– Архангел Михаил. Для знающих людей – это привет с «того света».
– Я не помню никакого Архангела.
– Не перебивай. Михаил – легенда. Его мало кто помнит, еще меньше треплется об этом по ряду причин. У некоторых попадаются такие вот послания. Там, откуда мы все приходим, в смысле новые колонисты, существует кто-то, кто может предупредить, направить, предостеречь. Не всех, а кого успевает или, кто нуждается больше других. На моей памяти – ты второй из живых, чье послание я видел своими глазами…
– А первый?
– Я. Он меня на Базу навел, а в руинах меня Сибиряк подобрал. Но Калите это знать не следует. Зато ты теперь для него объект номер один.
– Как, они тоже ни хрена не знают??!
– Да!!! Да!!!
– Не знают, откуда приходят новички? Зачем??!
– За сотню лет ни одной из сторон не удалось установить контакт с «отправителями». Никто не знает, где появляются новички, кто создает их снаряжение и как, а главное, для чего доставляет на поверхность планеты. Это одна из великих тайн Нового Дома.
Мужчины помолчали. Хантер осмысливал полученную информацию, усложнившую картину окружающего мира.
– А ты правда не знал про Муров? – Тагир смачно рыгнул, наполнив охотничью каморку запахами вкуснотищи, съеденной и выпитой в честь успешной проверки Хантера службой безопасности Каравана.
– Чего не знал?
– Что культурные Муры вегетарианцы?
– Хрена себе культурные! Я от такой культуры за малым в штаны не накидал!
– Да брось. Молотком показал себя. – Охотник цыкнул зубом и потрепал шевелюру жующего остатки роскоши Толяна. – Грибы, фрукты-овощи, некоторые виды растений, силос, сироп – вот их рацион в общих чертах. Мясо, особенно сырое, у Муров плохо переваривается, загнивает.
– А что с карабином? Фуфло или правда?
– С карабином все сложно. Он в штаб-квартиру «Возрождения» с первой оказией поедет – пока снова с «Картечницей» побегаешь. Совершенно точно – это мелкосерийная реплика буржуйской модели, выполненная Демонами… Их материалы и технологии. Ни мне, ни Калите не ясно, зачем было прилежно копировать весьма посредственный ствол под не шибко распространенный патрон и прятать его черти где.
– Значит я все-таки шпиен Демонов?
– Выдохни уже! Купцы-резиденты работают, как умеют. Здесь дыра, а не передовая, кадрами комплектуют по остаточному принципу. Я сразу знал, что ты чист, я тебя на другое проверял. Вот карабин, который на воротах у тебя отобрали, тот действительно из одной партии с роевыми трофеями. Так что по Дание вопрос открытый… тебе точно больше нечего добавить?
– Нет, отчего же, лично тебе добавлю. – Хантер встал в стойку, прикрыв подбородок кулаками. Собеседник посерьезнел и подобрался, но, уловив настроение напарника, рассмеялся простой шутке.
– Хорош дуться, выкладывай.
И Хантер пересказал недавний разговор в бане с двумя прачками, любуясь серьезной игрой шрамов на лице старшего охотника.