Библиотека литературы Древней Руси. Том 7 (Вторая половина XV века)

ОРИГИНАЛ

Прииде же весть к великому князю, яко дополна царь Ахмат идеть со своею ордою и царевичи, уланы и князми, еще же и с королем во единой думе с Казимером, король бо и подвел его на великаго князя, хотя разорити християнство.[787] Князь великий поиде на Коломну и сам став на Коломне, а сына своего, великаго князя Ивана, в Серпухове, постави, а князь Андрея Василиевича Меньшаго в Торусе,[788] прочии князи и воеводы по инем местам и инии по брегу.

Слышав царь Ахмат, что князь великий стоит у Оки по брегу со всеми силами, поиде к Литовской земли, обходя реку Оку и ожидая себе на помочь короля или силы его, и знахори ведяху его ко Угре реце[789] на броды. Князь же великий сына своего, и брата, и воевод своих на Угру посла со всеми силами, и, шедше, сташа на Угре и броды и перевозы отняша. А сам князь великий еха с Коломны на Москву[790] ко всемилостивому Спасу, и пречистой госпоже Богородицы,[791] и ко святым чюдотворцамъ, прося помощи и заступления православному християнству, на совет и думу своему отцу к митрополиту Горонтию,[792] и к своей матери великой княгини Марфе[793] и к своему дяди Михайлу Андреевичу[794] и к духовному своему отцу архиепископу ростовскому Васьяну,[795] и ко всемъ бояром, вси бо тогда быша во осаде на Москве. И молиша его великим молением, чтобы стоял крепко за православное християнство противу бесерменству.

Князь велики послуша моления их: взем благословение, поиде на Угру и, пришед, ста на Кременце[796] с малыми людьми, а людей всех отпусти на Угру. Тогда же на Москве мати его великая княгини и с митрополитом Геронтием, и архиепископъ Васьян, и троецкой игумен Паисей молиша великаго князя о братии его.[797] Князь же великий приим моление их, повеле матери своей великой княгине послати по них, рекся жаловати их. Княгини же посла к ним, веля им прямо ити к великому князю на помощъ вборзе.

Царь же и со всеми татары поиде по Литовской земле мимо Мченескъ, и Лубутескъ, и Одоев и, пришед, ста у Воротынска,[798] ожидая к себе помощи королевы. Король же не поиде к нему, ни посла, беша бо ему свои усобицы, тогда бо воева Менгирей, царь перекопский, королеву Подольскую землю, служа великому князю.[799] Ахматъ же прииде къ Угре[800] со всеми силами, а хотя реку переити.

И приидоша татарове, начаша стреляти, и наши на них, инии же приидоша противу князя Андрея, а инии противу великаго князя мнози,[801] а овии противу воевод вструг приступиша. Наши стрелами и пищалми многих побиша,[802] а их стрелы межу наших падаху и никогоже уязвляху. И отбиша их от брегу. И по многи дни приступаху бьющеся и не возмогоша, ждуще, егда река станет. Быша же мрази великы тогда, река нача бо ставитися. Бысть же страх на обоихъ, — едини других боящеся. И приидоша же и братия тогда к великому князю на Кременец — князь же Андрей и князь Борис.[803] Князь же великий с любовию прия их.

Егда же ста река, тогда князь великий повеле сыну своему, великому князю, и брату своему князю Андрею, и всем воеводам со всеми силами преити к себе на Кременецъ, боящеся татарскаго прихожения,[804] яко да совокупляшася брань и сотворят с противными.

Во граде же Москве всем во страсе пребывающим и долгъ общедательный во ум приимающе, ни от кого же помощи ожидающе, токмо ко Вседержителю Спасу и Богу Господу нашему Иисусу Христу и пречистей его матери преславные Богородицы со слезами и воздыханми молящеся непрестанно. Тогда же бысть преславное чюдо пречистыя Богородица: егда отступиша от брегу наши, татарове страхом обдержими побегоша, мняще, яко берег даяху им русь и хотят с ними битися. И наши, мнящи, татар за ними реку прешедших, за ними женут, приидоша на Кременецъ. Князь же великий с сыном своим, и братиею, и со всеми воеводами поидоша к Боровску, глаголюще, яко «на тех полях бой с ними поставим», и слушающи злых человекъ[805] — сребролюбцев, богатых и брюхатых, предателей християнских, а наровников бесерменских, иже глаголютъ: «Побежди, не можеши с ними стати на бой». Сам бо диавол их же усты глаголаше,[806] той же, иже древле вшед в змию и прельсти Адама и Евву. Бе бо дивно тогда свершися Пречистые чюдо: едини от других побеже и никтоже женяше.

Царь же бежаше во Орду,[807] и прииде на него ногайский царь Ивак и Орду взя и его уби.[808] Един же царевичь хотя за рекой Окою имати украину,[809] князь же великий посла братию свою, дву Андреевъ, и услыша татарове и тии побегоша. И тако избави Богъ и Пречистая Рускую землю от поганых. Бе бо тогда студен и мрази велицы. Царь побежал ноября 11.[810]

В лето 6989[811] прииде князь великий на Москву из Боровска и похвали Бога и пречистую Богородицу, глаголюще: «Ни аггел, ни человекъ спасе нас, но сам Господь спасе нас Пречистые и всех святых моленми. Аминь».

Тогда же и братии своей дастъ жалование князь великий и прият их в докончание, князя Андрея и князя Бориса, и князю Андрею дал Можайскъ, а князю Борису отступился сел его; и утвердившеся крестным целованием,[812] разыдошася.

Тое же зимы прииде великая княгиня Софья из бегов,[813] бе бо бегала на Белоозеро от татаръ, а не гонялъ никто. И по которым странамъ ходила, темъ пуще стало татаръ, и отъ боярьскыхъ холоповъ, от кровопийцев християнских. Воздай же им, Господи, по дълом их и по лукавству начинания их, по делом рук их, дай же им. Быша бо их жены тамо, возлюбиша бо паче жены, неже православную християнскую веру святыя церкви, в нихже просветишася и породившеся банею святаго крещения, согласившеся предати християнство, ослепи бо и злоба их. Но премилостивый Богъ не презре создания руку своею, слез християнских, помилова своим милосердием и молитвами пречистые матери и всех святых. Аминь.

Сие же писахомъ не укаряющи их, но да не похвалятся своим безумиемъ несмыслении, глаголюще: «Мы своим оружием избавихом Русскую землю», но дадят славу Богу и пречистей его матери Богородицы, той бо спасе, и престанут от таковаго безумия, притяжут брань к брани и мужество к мужеству за православное християнство противу бессерменству, да восприимут в сем житии от Бога милость и похвалу, а во ономъ веце венцы нетленными от Вседержителя Бога увязаются и царство небесное наследят. Буди же сие получити и нам грешным молитвами Богородица. Аминь.

О храбри мужствении сынове рустии! Подщитеся свое отечество, Рускую землю, от поганых сохранити, не пощадите своих глав, да не узрят очи ваши разпленения и разграбления домов ваших, и убьяния чад ваших, и поругания над женами и детми вашими, яко же пострадаша инии велицыи славнии земли от турков. Еже глаголю: болгаре, и сербы,[814] и грецы, и Трапизон, и Амморея,[815] и албанасы,[816] и хрьватыи,[817] и Босна,[818] и Манкуп, и Кафа[819] и инии мнозии земли, иже не стяжа мужства и погибоша, отечество изгубиша и землю и государьство, и скитаются по чюжим странамь бедне воистину, и странне, и много плача, и слез достойно, укаряеми и поношаеми, оплюваеми, яко немужествении. Иже избегоша которая именми многими и з женами и з детми в чюжие страны, вкупе со златом и душа и телеса своя загубиша и ублажают тех, иже тогда умерших, неже скитатися по чюжим странам, яко бездомномь. Тако ми Бога, видех своима очима грешниима великих государей, избегших от турков[820] со имением, и скитающихся, яко странным, и смерти у Бога просящих, яко мздовоздаяния от таковыя беды. И пощади, Господи, нас, православных християн, молитвами Богородица и всех святых. Аминь.

ПЕРЕВОД

Пришла весть к великому князю, что царь Ахмат идет в полном сборе, со своей ордой и царевичами, с уланами и князьями, да еще в соглашении с королем Казимиром — ибо король и направил его против великого князя, желая сокрушить христианство. Князь великий пошел на Коломну и стал у Коломны, а сына своего, великого князя Ивана, поставил у Серпухова, а князя Андрея Васильевича Меньшого в Тарусе, а прочих князей и воевод в иных местах, а других — по берегу.

Царь Ахмат, услышав, что князь великий стоит у Оки на берегу со всеми силами, пошел к Литовской земле, обходя реку Оку и ожидая на помощь себе короля или его силы, и опытные проводники вели его к реке Угре на броды. Князь же великий сына своего, и брата, и воевод послал на Угру со всеми силами, и, придя, они стали на Угре и заняли броды и перевозы. А сам князь великий поехал из Коломны на Москву к церквам Спаса и пречистой Богородицы и к святым чудотворцам, прося помощи и защиты православному христианству, желая обсудить и обдумать это с отцом своим митрополитом Геронтием, и со своей матерью, великой княгиней Марфой, и своим дядей, Михаилом Андреевичем, и со своим духовным отцом, архиепископом ростовским Вассианом, и со своими боярами — ибо все они тогда пребывали в осаде в Москве. И молили его великим молением, чтобы он крепко стоял за православное христианство против басурман.

Князь великий послушался их мольбы: взяв благословение, пошел на Угру и, придя, стал у Кременца с небольшим числом людей, а всех остальных людей отпустил на Угру. Тогда же в Москве мать его, великая княгиня, с митрополитом Геронтием, и архиепископ Вассиан, и троицкий игумен Паисий просили великого князя пожаловать его братьев. Князь же принял их просьбу и повелел своей матери, великой княгине, послать за ними, пообещав пожаловать их. Княгиня же послала к ним, веля им прямо отправиться к великому князю поскорее на помощь.

Царь же со всеми татарами пошел по Литовской земле мимо Мценска, Любутска и Одоева и, придя, стал у Воротынска, ожидая, что король придет к нему на помощь. Король же не пришел к нему и сил своих не послал — были у него свои междоусобия, воевал тогда Менгли-Гирей, царь перекопский, королевскую Подольскую землю, помогая великому князю. Ахмат же пришел к Угре со всеми силами, желая перейти реку.

И пришли татары, начали стрелять, а наши — в них, одни наступали на войска князя Андрея, другие — многие — на великого князя, а третьи внезапно нападали на воевод. Наши поразили многих стрелами и из пищалей, а их стрелы падали между нашими и никого не задевали. И отбили их от берега. И много дней наступали, сражаясь, и не одолели, ждали, пока станет река. Были же тогда большие морозы, река начала замерзать. И был страх с обеих сторон — одни других боялись. И пришли тогда братья к великому князю в Кременец — князь Андрей и князь Борис. Князь же великий принял их с любовью.

Когда же река стала, тогда князь великий повелел своему сыну, великому князю, и брату своему, князю Андрею, и всем воеводам со всеми силами перейти к себе в Кременец, боясь наступления татар, — чтобы, соединившись, вступить в битву с противником.

В городе же Москве в это время все пребывали в страхе, помнили о неизбежной участи всех людей и ни от кого не ожидали помощи, только непрестанно молились со слезами и воздыханиями Спасу Вседержителю и Господу Богу нашему Иисусу Христу и пречистой его матери, преславной Богородице. Тогда-то и свершилось преславное чудо пречистой Богородицы: когда наши отступали от берега, татары, думая, что русские уступают им берег, чтобы с ними сражаться, одержимые страхом, побежали. А наши, думая, что татары перешли реку и следуют за ними, пришли в Кременец. Князь же великий с сыном своим и с братией и со всеми воеводами отошел к Боровску, говоря, что «на этих полях будем с ними сражаться», а на самом деле слушая злых людей — сребролюбцев, богатых и брюхатых, предателей христианских и угодников басурманских, которые говорят: «Беги, не можешь с ними стать на бой». Сам Дьявол их устами говорил, тот, кто некогда вошел в змея и прельстил Адама и Еву. Вот тут-то и случилось чудо Пречистой: одни от других бежали, и никто никого не преследовал.

Царь же бежал в Орду, и пришел на него ногайский царь Ивак, и Орду взял, и его убил. Один только царевич хотел захватить окраинные земли за рекой Окой, князь же великий послал братьев своих, двух Андреев, услышали это татары и побежали. И так избавил Бог и Пречистая Русскую землю от нехристей. Был же тогда холод и великие морозы. Царь побежал одиннадцатого ноября.

В 6989 (1481) году пришел князь великий в Москву из Боровска и воздал хвалу Богу и пречистой Богородице, говоря: «Не ангел, не человек спас нас, но сам Господь спас нас по молитвам Пречистой и всех святых. Аминь».

Тогда же князь великий и братью свою пожаловал, включил их в договор, князя Андрея и князя Бориса, и князю Андрею дал Можайск, а князю Борису уступил его села; и, скрепив этот договор крестным целованием, они разошлись.

В ту же зиму вернулась великая княгиня София из побега, ибо она бегала на Белоозеро от татар, хотя никто за ней не гнался, А тем землям, по которым она ходила, стало хуже, чем от татар, от боярских холопов, от кровопийц христианских. Воздай же им, Господи, по их делам и по коварству их поступков, по делам рук их дай им. Были же и жены их там, ибо возлюбили они больше жен, нежели православную христианскую веру и святые церкви, где просвятились и начали жизнь от купели святого крещения, и согласились они предать христианство, ибо ослепила их злоба. Но премилостивый Бог не презрел тех, кто был создан его рукой, не презрел слез христианских, помиловал их по своему милосердию и молитвам пречистой матери и всех святых. Аминь.

Это мы писали не для того, чтобы их укорять, но да не хвалятся неразумные в безумии своем, говоря: «Мы своим оружием избавили Русскую землю», но воздадут славу Богу и пречистой его матери Богородице, ибо он нас спас, и отринут это безумие, и творят битву за битвой и доблесть за доблестью ради православного христианства против басурманства, чтобы воспринять в этой жизни от Бога милость и похвалу, а в том мире венчаться нетленными венцами Бога Вседержителя и обрести царство небесное. Да получим и мы, грешные, это царство по молитвам Богородицы. Аминь.

О храбрые, мужественные сыновья русские! Потрудитесь, чтобы спасти свое отечество, Русскую землю, от неверных, не пощадите своей жизни, да не узрят ваши очи пленения и разграбления домов ваших, и убиения детей ваших, и поруганья над женами и детьми вашими, как пострадали иные великие и славные земли от турок. Назову их: болгары, и сербы, и греки, и Трапезунд, и Морея, и албанцы, и хорваты, и Босна, и Манкуп, и Кафа и другие многие земли, которые не обрели мужества и погибли, отечество загубили, и землю, и государство, и скитаются по чужим странам, воистину несчастные и бездомные, и много плача, и слез достойные, укоряемые и поносимые, оплевываемые за отсутствие мужества. Люди, которые сбежали с многим имуществом, и с женами, и с детьми в чужие страны, не только золото потеряли, но и души и тела свои погубили и завидуют тем, кто тогда умер и не должен теперь скитаться по чужим странам бездомными. Ей-богу, видел я своими грешными очами великих государей, бежавших от турок с имением, и скитающихся, как странники, и смерти у Бога просящих, как избавления от такой беды. И пощади, Господи, нас, православных христиан, молитвами Богородицы и всех святых. Аминь.

КОММЕНТАРИЙ

«Повесть ο стоянии на Угре» читается под 6988—6989 (1480—1481) гг. в составе Типографской летописи (ПСРЛ, т. XXIV. Пг., 1921), представляющей собою свод, по-видимому, составленный в 80-х гг. XV в. и связанный с ростовской архиепископской (владычной) кафедрой. Ο происхождении и характере «Повести об Угре» (в частности, рассказа Типографской летописи) в научной литературе высказывались разные точки зрения. Некоторым авторам казалось, что упоминание ο том, будто Иван III во время «стояния на Угре» слушал «злых человек — сребролюбцев, богатых и брюхатых, предателей християнских», свидетельствует ο враждебности автора повести к великокняжеской власти. Однако это несправедливо. По своей политической направленности повесть, содержавшаяся в ростовском владычном своде 80-х гг., совпадала с общими тенденциями этого свода — независимого, но сочувствовавшего великокняжеской власти и ее объединительной политике. Повесть заканчивалась патриотическим призывом к «храбрым мужественным сынам русским» — не пощадить «своих глав», спасая Русскую землю от участи тех стран, которые были завоеваны к концу XV в. мусульманами (Греция, южнославянские земли). Историческое значение этого призыва было чрезвычайно велико — именно события на Угре в 1480 г. положили конец почти трехсотлетнему ордынскому игу. Вероятной представляется связь «Повести об Угре» с другим памятником, связанным с тем же событием, — «Посланием на Угру» ростовского архиепископа Вассиана Рыло (см. ниже в наст. томе).

Очевидно, в 1480 г. Иван III действительно испытывал колебания, пойти или нет на прямое столкновение с ханом. Победа сторонников решительного сопротивления и успех русских привели к тому, что неофициальный ростовский рассказ был использован впоследствии официальным великокняжеским летописанием. Β различных редакциях этого свода — в Московском своде конца XV в., Симеоновской летописи читается рассказ, в своей основе сходный с ростовской «Повестью ο стоянии на Угре», но с исключением слов ο том, что русским воеводам не следует говорить, что они «своим оружием» избавили Русскую землю от завоевания, и особым подчеркиванием предательской роли братьев великого князя — Андрея Большого и Бориса. Из трехчастной концовки была сохранена только первая часть, где осуждалась София Палеолог. Связано это было, очевидно, с репрессиями против братьев Ивана III и некоторых бояр, выступавших против сопротивления Ахмату в 1480 г., а также с опалой, постигшей Софию Палеолог в середине 80-х гг. Более краткий рассказ ο стоянии на Угре, близкий к тексту Московского свода и Симеоновской летописи, содержится в неизданном Лихачевском летописце (ФИРИ, ф. 238, оп. 1, № 365, лл. 851—852 об.).

Типографская летопись, в которой содержится публикуемая повесть, представлена (как доказал Α. Η. Насонов) двумя реакциями: Типографской-Синодальной и Типографской-Академической; Типографская-Академическая лучше отражает протограф. Мы издаем здесь текст Типографской-Академической летописи по списку XVII в. — БАН, 32.8.3, лл. 493—496 об., с исправлениями по рукописи Типографской-Синодальной XVI в. — ГИМ, Синодальное собр., № 789.