Биография голубоглазого йогина

ГЛАВА 16

В становлении баба содержание властвует над формой. Если человек становится баба быстро, содержание не успевает должным образом проявиться, поэтому некоторое время приходится довольствоваться формой. Когда я начал учиться у Амара Пури, то был еще очень зеленым несмотря на то, что все задатки баба у меня уже были.

Я очень старался походить на настоящего баба, поэтому всегда обращал внимание на то, как сижу, какое положение занимают мои руки и ноги, как я принимаю прасад или чилим, как пью воду или чай, как прихожу и как ухожу. Очень часто мое внимание было сосредоточено на том, как меня воспринимают окружающие. Но движения, голос и способ мышления часто выдавали меня. Я часто наблюдал за другими и пытался точно копировать их поведение, но никогда не был уверен, что все делаю правильно. Я беспокоился о том, хорошо ли пепел покрывает мое тело, находится ли "синдхур тика" точно на третьем глазу и правильно ли я надел дхоти. Сколько уважения я должен выказывать, кому и как? Баба помладше всегда следили за мной, задавая каверзные вопросы и стараясь вывести на чистую воду. С одной стороны, я прощался с прежними привязанностями и со своим старым "я", менялись объекты моего внимания и восприятие мира. С другой стороны, я всего лишь создавал нового героя для старой пьесы, способного удовлетворить взыскательную публику.

Меня инициировали в ученики, я прислуживал гуру, выполнял омкары и практиковал гуру-мантру. Меня посвятили в саньясины, и я научился жить лишь с немногими привязанностями к миру материальному. Я мог медитировать долгими часами, принимать холодные ванны зимой, поститься, сидеть часами, днями и даже неделями, ничего не делая, научился выживать без денег. Я узнал основные правила социума, манеры и этикет общества баба. За исключением слишком светлой кожи, я полностью выглядел, как баба, и потому последователи и простые люди подходили, чтобы прикоснуться к моим ногам.

Я практиковал, медитировал. Я визуализировал, то есть представлял, мое Истинное Я, мою внутреннюю сущность в виде сияющего света, чистой пустоты или чистого сознания (чем бы это ни было). Я говорил слово "кундалини" и представлял богиню в виде змеи и, закрыв глаза в медитации, видел путь, который она проделывала внутри, поднимаясь от неведения к знанию, раскрывая лепестки лотосоподобных чакр. И, наконец, я представлял богиню и себя вместе с ней, соединяющимися с высшей осознанностью в тысячелепестковом золотом лотосе, цветущем на макушке моей головы. Вот что я воображал, и переживания были очень приятными.

Но глубоко внутри, а может быть, и не очень глубоко, я знал, что на самом деле ничего не знаю. Я чувствовал себя почетным членом эзотерического общества, но кровь все же плотнее воды, и потому я не мог перестать быть иностранцем и все еще мерил этот новый мир старыми мерками.

Иногда мой хинди был безупречным или даже элегантным, иногда совершенно невнятным и с ужасным акцентом. Иногда я очень авторитетно разговаривал с восхищенными последователями, высказывая идеи, которые появлялись, словно бы из ниоткуда. Когда подобное случалось, мне казалось, что говорю совсем не я, и это меня очень удивляло. Но тогда я вспоминал о том, как ребенок учится языку. Он повторяет за родителями и старшими детьми и к тому времени, когда он идет в школу, ребенок уже способен ясно выражаться. Слова исходят из уст других людей, служа их намерениям, а мы затем приспосабливаем эти же слова для выражения собственных нужд. Подобным способом я начал впитывать слова, выражения и знания моих учителей.

По неизвестным мне причинам Амар Пури Баба на время позабыл о моей неспособности учиться и начал давать мне учения. Я хотел, чтобы он учил меня Книге Мира, которую так хорошо читал мой почивший гуру. Вначале мне казалось, что проблема в языке. Английский язык базируется на действии, а тот язык, которому меня учили, основывается на наименовании. Все, что относилось к наименованию, казалось мне ужасающим: заучивание, таблицы, символы, знаки.

Вскоре мы обнаружили, что стоящая перед нами задача была действительно огромной, потому что я был совершенно безграмотным и должен был заглядывать в газету, чтобы узнать день недели и дату, и на часы, чтобы узнать время. Небо, отражающее каждую деталь времени, было для меня полнейшей загадкой, буквами, которые я совершенно не умел читать.

Еще больше усложняло дело то, что Амар Пури не учил меня организованно, к чему я привык. Не было занятий или специально выделенного времени, посвященного обучению. Учение было нераздельно со всем, что происходило рядом с дхуни. Граница между небесным и земным стала прозрачной. В такие мгновения мне казалось, что Амар Пури действительно раскрывает Книгу Миров, я вдруг начинаю видеть, что небо и звезды не так уж далеки от земли, чьи растения и минералы непрерывно насыщали человеческое тело, а затем изливались обратно в виде речи. Я не видел границы, за которой заканчивалась аюрведа и начиналась йога, или где представление о науке плавно перетекало в магию. Все сливалось в единое целое, в котором составляющие теряли собственную индивидуальность.

Я пытался вести записи, но для этого было слишком мало возможностей, поскольку мне приходилось ждать, пока я останусь один и смогу раскрыть дневник. Поэтому я сидел, сидел и слушал, и смотрел. Наконец я начал понимать, что имеет место процесс взаимопроникновения. Одного моего пребывания рядом с Амаром Пури было достаточно, чтобы знание начало медленно аккумулироваться внутри меня. Проникнув внутрь, оно не оставалось в неподвижности, а начинало распространять вокруг себя влияние.

Диета стала легким переходом к изучению науки о теле, а с ней и аюрведы, исскуства долгой жизни, и йогической космологии. Простая проповедь местным крестьянам, в которой Амар Пури описывал адские миры, в которых блуждают их души после еды, насыщенной чесноком и луком, или другие виды ада, преназначенные для любителей мяса и алкоголя, вдруг стала введением в учение о трех природных типах, называемых "Гунами": "раджас", или активный тип; "тамас", или пассивный тип; и "саттва" — сбалансированный тип. Эти природные типы проявляли себя не только в еде, например, чеснок и лук принадлежали пассивному типу энергий, которые наполняли творение и являлись знаками проявления самой природы.

— Мы, баба, не едим тамасическую еду, потому что она является причиной неведения, лени и сомнений, — сказал Баба. — Баба не едят раджасическую еду, то есть все приправленное, горькое, кислое, сухое или соленое, потому что эти вещи рождают страсти, а баба стремятся к их отсутствию, — сказал он. — Баба любят есть саттвическую еду, все свежее, сочное, легкое, сладкое и насыщающее. Подобные вещи приводят к балансу в организме и гармонируют с природой. Мы любим молоко и топленое масло гхи, сочные фрукты и свежие овощи, рис, пшеницу и мед.

В мире Амара Пури ты был тем, что ты ешь. Это вовсе не значило, что ты превращался в то, что съел, потому что правила скорее описывали происходящее, а не служили предписаниями. Ведь тамасический человек любил тамасическую пищу, раджасический ел только раджасическое, а саттвический предпочитал саттвическую еду.

Затем мне рассказали, что те же три качества рождают великую паутину иллюзии, которой является этот мир. Я узнал, что законы, царящие в космосе, верны и для самой маленькой его частицы и для человека. Ведь до начала существования мира есть только разум. Материя существует в потенциале и неотделима от сознания. Ведомый Амаром Пури, я визуализировал спокойное зеркальное озеро, отражающее лишь самое себя, которое Баба описал как Космический Ум. На этом этапе все есть То, все есть Одно. Таков же потенциальный ум в человеке, где затем происходит различение. Падает маленькая капля, первичное желание индивидуальности, и вот происходит разделение, разбивающее зеркальное озеро на части, вызывающее рябь на его поверхности, и так появляется индивидуальность или эго, то есть движение, отличающееся от первичного покоя. Родилось Другое, а с ним и три природных типа, или "гун", побуждающих потенциальный мир проявиться.

Если будет присутствовать только саттва, то есть сбалансированное, эго будет всегда прозрачным, и движение будет оставаться в потенциале. Раджас, активное, является агентом Того, оно привлекает, трансформирует и ассимилирует. Тамас, пассивное, это агент Другого, оно отвращает и поддерживает изоляцию вещей. Активное вместе со сбалансированным привлекает материю к разуму и создает пять органов познания: обоняние, вкус, зрение, прикосновение, слух, плюс организующий ум.

Эти пять органов познания воспринимают и тем самым дают жизнь пяти элементам мира: обоняние воспринимает Землю, вкус — Воду, зрение видит Огонь, прикосновение распознает Воздух, а слух — Пространство. Напряжение между активным и пассивным формирует пять элементов. Элемент Пространства, будучи наименее плотным, содержит и пропитывает остальные четыре элемента. В этом элементе доминирует Активное. На противоположном полюсе элемент Земли в силу своей плотности поддерживает обособленность и форму. Это агент Пассивного. В середине находятся элементы Воздуха, Огня и Воды, которые отражают различные степени взаимодействия Активного и Пассивного.

— Но как мы можем увидеть скрытую деятельность Вселенной? — спросил я Баба.

— Эта деятельность проявляется в знаках, — ответил Амар Пури. Он объяснил, что тело полно знаков, которые не только отражают небеса и взаимодействие небесных тел, но и земной мир с его пятью элементами. Баба показал мне, как игра между Активным и Пассивным в человеке отражается на его лице. Форма и размер глаз и других органов, цвет и текстура кожи и волос, а также другие знаки являются буквами языка, при помощи которого можно прочитать целую историю. Так, например, можно понять состояние здоровья человека, ведь если один из пяти элементов преобладает, можно восстановить баланс.

Еще Амар Пури Баба учил меня читать небо.

— Смотри, — сказал он прямо перед рассветом, указывая на созвездия Ориона и Поллукса. — Орион — это колыбель с тремя детьми: Брахмой, Вишну и Шивой. Бетельгейзе, самая яркая звезда в этом созвездии, это драгоценность и Анасуйя, персонифицированная женственность, мать Повелителя Йогинов Даттатрейи. Поллукс — это ашрам его отца Арти, одновременно находящийся на небе и высоко в снежных Гималаях. Сириус, самая яркая звезда, которая находится чуть ниже Ориона, и есть сам Атри. Совсем рядом с Орионом находится созвездие Большого Пса, состоящее из четырех звезд. Это четыре пса Даттатрейи и одновременно знак четырех Вед. Созвездие Волка это корова изобилия Даттатрейи, Камадхену.

Затем Амар Пури прочитал по звездам историю рождения Даттатрейи так, словно это была обычная книга.

— Также необходимо знать благоприятные и неблагоприятные дни, если и не для собственной пользы, то для того, чтобы давать советы другим, — сказал Амар Пури. Мое представление о времени, как о чем-то линейном, нельзя было сравнить с наблюдениями Амара Пури, в которых было больше циклического. Надо сказать, что не столько движение небесных тел влияло на дела людей, сколько человек и его история являлись отражением того, что было начертано на небесах. А поскольку небесные тела вовсе не являлись инертными объектами, а божественными персоналиями со своими характерами, достоинствами и недостатками, иногда движущимися вместе, иногда конфликтующими, то происходящее на небесах всегда отражалось на Земле. Именно это имел в виду Амар Пури, говоря, что мудрые всегда стремятся соотносить свои действия со всей Вселенной.

Амар Пури Баба пригласил пандита-брамина Вира Ханумана Шастри Джи, чтобы тот учил меня санскриту. Мы занимались по паре часов каждый день. Поскольку пандит совсем не знал английского, языком общения стал хинди. Он учил меня при помощи заучивания. Я понятия не имел, что именно запоминаю наизусть, целью было простое повторение произносимого пандитом. Он задавал вопросы, и единственным приемлемым ответом был тот, что я выучил наизусть, слог в слог.

Я нуждался в какой-то системе и потому начал сам составлять таблицы склонения существительных и спряжения глаголов. Я чувствовал, что не смогу разобраться со смыслом, если не разложу все по полочкам. Однако на санскрите что-то имело значение лишь в соединении с чем-то другим. Я пытался вообразить координатную сетку, на которую можно было бы нанести границы этого древнего языка, чтобы я смог понять, что именно учу. Однако вскоре я осознал, что санскрит не ограничен какими-то односложными понятиями и что вся общность механизмов языка, грамматика и синтаксис служили выражению идеи. Звуки слов отражали движение в процессе его созидания. Невозможно было применить человеческие правила грамматики для проникновения в тайны природы.

Амар Пури Баба никогда не сидел со мной один на один, как это делал пандит. Традиция Знания — это непрерывное служение все двадцать четыре часа в сутки. Люди приходили к Бабаджи с утра до позднего вечера за советом, излечением или благословением. Он никогда не заставлял меня что-то учить и никогда не давал мне наставлений и учений так, как, по моему мнению, это должны делать все великие учителя, но его передача учений была непрерывной. Несмотря на то, что и Хари Пури, а потом и Амар Пури просили меня прекратить вести записи, я упрямо продолжал это делать, но не на бумаге, а в уме. Я делал заметки, составлял таблицы и диаграммы, которые составили бы вместе стройную систему, но у меня ничего не вышло.

Однажды, когда я с Кедаром Пури Баба собирал в джунглях травы, я нечаянно дотронулся до какого-то жгучего растения, похожего на крапиву, и вскрикнул от боли. Кедар Пури быстро сорвал листья растения, росшего рядом с крапивой, и потер ими мою кожу. В мгновение ока жжение исчезло, и уменшилось покраснение.

— Разве не здорово, — заметил я, — что природа поместила проблему и способ ее разрешения рядом друг с другом?

— Они всегда растут рядом, — объяснил Кедар Пури. — Все это знают!

Тут я понял, что близость одного растения к другому означает, что между ними есть взаимосвязь. Кедар Пури прочел написанное природой, сделал к прочитанному свой комментарий, и я усвоил нечто новое. Если бы я посмотрел, на что опираюсь, то увидел бы растение, отмеченное тысячью маленьких шипов, говорящих мне: "Не трогай!". Я осознал, что для того, чтобы научиться читать Книгу Мира, надо стать внимательным к знакам, которыми отмечены все вещи. Этой же ночью Хари Пури явился мне во сне в первый раз с момента своей сметри. Так же, как и во многих других снах, в которых появлялся гуру, мы сидели на берегу Ганги в месте, которое позже я опознал как окрестности Хардвара. Он сказал мне, что прекрасно себя чувствует, и я спросил его, где он находится. А учитель ответил, что он сейчас там, где его никто не ищет. "Это что, игра?" — спросил я. Он ответил, если это и игра, то для участия в ней мне потребуется зеркало. Хари Пури дал мне зеркало в оранжевой пластиковой рамке, которое можно было купить на любом индийском рынке, и попросил меня внимательно рассмотреть собственное лицо. Когда я взглянул на отражение, то показался самому себе изменившимся, может быть, старше возрастом. Чуть-чуть повернув зеркало, я увидел собственный затылок, словно позади меня было еще одно зеркало. Обернувшись, я увидел себя отраженным со всех сторон. Я очутился в комнате, полной зеркал, и теперь видел тысячи себя. Небо исчезло, сменившись зеркальным потолком, и когда я взглянул вверх, множество я посмотрело на меня в ответ. Хари Пури исчез, я сидел на самой вершине бездны, в мире, содержащем лишь мое собственное отраженное изображение.

— Ну и сон! — сказал я самому себе, проснувшись. — Фрейд бы удавился от зависти.

Во сне было так много света, что, хотя еще не взошло солнце, весь мир словно сиял. Идя полем к колодцу, чтобы совершить омовение, я видел фосфоресцирующее излучение руд, скрытых под поверхностью земли. Взлянув наверх, я увидел тот же свет льющимся от Венеры-Шукры, уходящей за горизонт туда, где Земля встречается с Небом. Я стал подозревать, что мне что-то подмешали во вчерашнее питье, потому что я видел мягкое мерцающее сияние красного, синего и зеленого, истекающее от стеблей и листьев растений, раскрывающее их тайны и соединяющее их с твердью небесной.

Растения, минералы и звезды, все они похожи друг на друга, подумал я и сел на землю, чтобы помедитировать и совершить практики. Я закрыл глаза и стал повторять пятьдесят один слог. Двигаясь по вокальной дуге, я вдруг нашел каждый слог отраженным в ночном небе звездой. Казалось, что слоги и звезды занимают одно и то же место, разделенные лишь поверхностью зеркала. Но поиск аналогий на этом не закончился.

Мое собственное лицо стало небом, глаза — солнцем и луной. Тело стало Землей, плоть — почвой, прикрывающей кости-скалы, мои вены — великими реками, а внутренние органы — недрами Земли, скрывающими драгоценные металлы. Я понял, что мои уши были отражением Пространства, по которому движется звук. Дыхание было ветром, Воздухом, который позволяет дышать этому физическому миру, который я могу ощутить кожей и потрогать руками. Мои глаза отражали Огонь, вкус — Воду, а нос — Землю.

Существовало нечто, что заставляло вещи быть похожими друг на друга. Я всю свою жизнь искал разницу, пытаясь навести порядок среди изолированных предметов, основываясь на научных терминах, содержащих все знание современного Запада. Теперь я начал видеть мир и самого себя по-другому. Все было объединено друг с другом.

То, как организована Природа, может показаться хаосом, но в ней нет ничего случайного. Когда я увидел, что Природа поместила яд рядом с противоядием, то понял, что между ними есть внутренняя связь, похожесть в принадлежностях, движениях и внешнем воздействии. Слоги и звуки связаны вместе, поэтому они соприкасаются и изменяют друг друга. Все в мире соотносится с чем-то еще, и так все связано в огромную цепь мира.

Но еще я увидел схожесть, которая не определялась близостью, понял, что вещи могут быть похожими и влиять друг на друга, даже не соприкасаясь. Они могут взаимоотражаться, имитировать друг друга, быть похожими как две капли воды, находясь очень далеко друг от друга. Я вспомнил, как Хари Пури Баба объяснял способ достичь любой точки во Вселенной меньше, чем за секунду. Каково расстояние между лицом и его отражением в зеркале? Какая связь заставляла мое отражение улыбаться, когда это делал я? Я понял, как связаны отражениями вещи, отстоящие далеко друг от друга. Собаки лают на полную луну. Меркурий передает свою страсть человеку, рожденному под знаком Близнецов. В этом смысле между вещами не было расстояний, ведь они отражали друг друга. Однако вещи, соединенные на расстоянии, не обладают одинаковой силой. Как сила звезд превышает силу человека, так и луна сильнее приливов.

Затем я увидел, что связи в мире отражаются и в космосе. Как мое лицо относилось к телу, так же лицо рая относилось к пространству. Взаимоотношения между божественными телами отражали взаимоотношения между мной и миром, взаимоотношения людей и всех предметов в мире. Я почувствовал, что биение пульса отражало движение луны, планет и звезд в небе.

Жидкость, текущая по моим венам, была сродни великим рекам, насыщающим землю так же, как кровь насыщает тело. Мой разум был микроскопическим отражением Космического Ума, а моя сокровенная сущность была маленькой искоркой Мирового Духа.

Я повторил пятьдесят одно имя Матери Богини, создав ожерелье из пятьдесят одного слога, которое легло на ее лебяжью шею и сформировало мое собственное внутреннее небо, которое в свою очередь отразило небесный свод со всеми небесными телами.

Затем я увидел связь между вещами, зависящую от пространства и отражений. Эта связь была рождена силой Того, притягивающего все вещи. Раджас, Активное начало, заставляло вещи двигаться и видоизменяло их. Оно заставляло воду падать с небес на землю и снова поднимало воду с земли в небо. Оно заставляло корни растений тянуться вниз в поисках воды, чтобы у растений были силы тянуться к небу. Оно притягивало жертвоприношения в огонь и дым от сожженных жертвоприношений к небесам, чтобы ими смогли насладиться боги. Оно обладало силой делать вещи похожими друг на друга. Именно это начало притянуло меня в Индию, к йогинам и Хари Пури Баба. Оно дало мне новую жизнь и заставило жить по-новому.

Если не приглядывать за Активным началом, оно, подобно великому пожару, поглотит весь мир и превратит его в однородную массу чистого пепла дхуни. Но этого не происходит, потому что в мире всегда присутствует противоположное Пассивное начало в виде инерции, разделения и различения, тем самым сдерживая Активное.

Язык, которому меня учили, создал сеть, растянувшуюся по Вселенной от края до края. Я научился находить растение брахми (Васора mon-nieri) по его двойным листьям, напоминающим полушария человеческого мозга. Таким образом растение показывало, что может влиять на функции мозга. Также я узнал, что усилить это влияние можно, смешав листья растения с растертым миндалем или грецким орехом. Эти орехи тоже были похожи на уязвимый человеческий мозг, скрытый за броней черепа. Скорлупки орехов использовались для того, чтобы лечить повреждения черепа. Как иначе можно было отличить женьшень от других растений, если не по форме корня, напоминающего человеческое тело, что говорило о тонизирующих функциях растения? Теперь я знал, что растение брахми охлаждает подобно луне, потому что у него горький вкус. Все растения говорили молчаливым языком с теми, кто говорил на нем, раскрывая секреты стеблей, листьев и корней, которые Природа наполнила знаками и символами, привлекающими наше внимание к скрытым связям.

"Я ли это еще или уже кто-то другой?" — спросил я себя, чувствуя себя иначе, взлянув на Вселенную новыми глазами. Я не решился посмотреть на себя в зеркало, но внимательно рассмотрел руки и ноги, чтобы убедиться, что это все еще мое тело, потому что чувствовал себя так, словно стал каким-то другим человеком.