Бирма: Земля и люди

ДЕРЕВНЯ НА ВОДЕ

Голубое озеро Инле, природное чудо, лежит в Шанских горах, несколько южнее Таунджи, в двух часах езды машиной вдоль нескончаемого частокола из кактусов.

До деревни час езды в длинной лодке с подвесным мотором. Проводник раздает нам широкополые шляпы и предостерегает: солнце горного озера коварно — за несколько минут не заметишь, как получишь сильный ожог. По совету нашего гида прячемся под зонты, поэтому над лодкой раскрывается разноцветная крыша из зонтиков. Наконец мы экипированы по всем правилам, можно отплывать.

Иногда сильная волна перехлестывает через борт, обдавая прохладой. Вода в озере удивительно чистая, прозрачная. Глубина везде одинаковая — около четырех метров. Кое-где озеро поросло тростником. Наш проводник веслом раздвигает заросли, с трудом проводя пирогу сквозь них и вспугивая диких уток.

Триста лет живет на воде народность инта — «озерные жители». То ли спасаясь от врагов, то ли в поисках воды, переселились они сюда когда-то с твердой земли, да так и осели.

На озере Инле

Живут здесь ремеслами, ловят рыбу, разводят огороды, ткут. Индейские красные лоунджи и тканые сумки, с которыми в Бирме ходят все, и стар и млад, считаются лучшими в стране. Инле — единственное озеро в мире, где гребут не совсем обычным способом… ногами.

Рыбак стоит на самом краю плоскодонки. Левой ногой он упирается в носовую часть лодки, а правой захватывает весло и загребает им. Со стороны это выглядит цирковым номером, но рыбаку удобно: руки свободны, ими можно ставить сеть, глушить и выбирать рыбу.

Инле — единственное место в мире, где гребут ногами

Проплываем мимо водных огородов. Их ровные ряды чуть подрагивают на озерной глади. Сооружаются огороды так: в дно вбиваются бамбуковые шесты, а вокруг них на скрепленной лианами земляной платформе высаживают овощи, зелень, цветы.

А вот и деревня. Как цапли, стоят над водой на тонких ногах-сваях хижины. Главная улица самая красивая, вдоль нее выстроились двухэтажные дома, а между ними перекинуты горбатые мостики-переходы. Из окон домов нам машут дети. Сидят на подоконниках разомлевшие от жары кошки — обычные сухопутные кошки, привыкшие жить в деревне на воде.

По улицам-каналам важно плывут утиные выводки. Скользят узкие лодки, груженные овощами и зеленью. К порогу каждого дома привязана такая лодка. Дети, едва научившись ходить, учатся и грести. Ведь здесь все на воде — школы, базары, мастерские, ткацкая фабрика, пагода.

В одном из домов видим группу ребят. Они нараспев скандируют слова, повторяя их за черноглазой девушкой у доски. Это — начальная школа. На несколько минут задерживаемся в школе, знакомимся с молодой учительницей.

«Мне важно не только научить детей читать и писать, но и воспитать их хорошими гражданами, — говорит она. — Есть у меня давнишняя мечта: поехать в Москву учиться, в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы… Моя подружка, — продолжает девушка, — кончила в Москве Хореографическое училище Большого театра, а сейчас в Мандалае в Школе изящных искусств учит девочек классическому балету. Я часто думаю, как щедро должно быть государство, которое взяло на себя подготовку кадров национальной интеллигенции для развивающихся стран».

Мы прощаемся со школой, с ее приветливой учительницей и едем дальше. Нас ждут в гости. Причаливаем к порогу и по лестнице, выходящей из воды, поднимаемся в дом. В комнате светло, уютно. Много цветов — в вазах, на окнах, перед статуей Будды на домашнем алтаре. Две гладко причесанные девушки склонились над швейными машинками. Шьют себе приданое, объяснили нам. Получив разрешение взрослых, девушки оставляют шитье и присоединяются к нам.

Радушные хозяева усаживают нас перед низким столиком на циновку, расспрашивают о Москве, потчуют рассыпчатым рисом с креветками, красным шанским чаем и бананами с неожиданной начинкой… маринованным табаком.

Я сижу, прислушиваюсь к плеску воды под полом и вспоминаю слова молодой учительницы: «Есть у меня давнишняя мечта: поехать в Москву учиться…» — и очень хочу, чтобы эта ее мечта сбылась.