Бладхаунд. Играя на инстинктах

ГЛАВА X. ВОЗМЕЗДИЕ ТЕМНЫХ БОГОВ

Марк открыл глаза и повел трапециевидными мышцами. Затем приподнялся на локте, ощущая приятное тепло нагревшейся магна-мембраны. Он несколько раз моргнул, привыкая к освещению.

– Мы уже думали вытаскивать тебя, – раздался голос у него над ухом и Марк вскинул голову, встретившись глазами с Каратом. Тот выглядел взволнованно.

– В какой момент? – уточнил парень, прокашлявшись. Вроде бы сессия длилась недолго, вряд ли больше часа, но тело затекло так, будто он здесь сутки провалялся.

– Да с самого начала! – Карат скривился и покачал головой. – Изображение все время искажалось, звука вообще не было. А порой картинка начисто пропадала, под конец – аж на полчаса.

– Чего? – Марк недоверчиво посмотрел на него, осторожно вылезая из ложемента. Шиноби стоял рядом, он уже отключил нейтрокиты. – Так сколько меня не было, часа полтора?

– Три с половиной! – Миша заглянул Марку в глаза. – Ты как вообще? И что там было? Мы видели, как ты убил Хайта, ну и начало схватки с Лоубрингером. Потом уже ничего нельзя было разобрать.

– Мы победили, – Марк пожал плечами и на мгновение улыбка тронула его лицо. – Лоубрингер мертв.

– Твою то мать! – развел руками Карат. Он оглянулся на Шиноби, который молча буравил Марка непроницаемым взглядом, потом вновь уставился на парня. – Ты извини, но я честно скажу. Я не верил, что ты сможешь, – и он как-то по-новому посмотрел на своего собеседника. – А теперь рассказывай! Ты говорил с тенебрисом?

– Да, – Марк опустил глаза. Он понимал, что Знающие ждут продолжения, но не знал, что и как им сказать.

– Да? – переспросил Миша. – Да – и? Что было дальше?

– Он пообещал рассказать, где моя дочь, – признался Марк, не отрывая глаз от напольного покрытия.

– В обмен на..? – Карат нагнулся, пытаясь заглянуть парню в лицо.

– В обмен на то, что я убью вас, – Марк, наконец, поднял взгляд и широко искренне улыбнулся.

– Хах! – Миша хлопнул его плечу и задорно посмотрел на Шиноби, который не шевельнулся с начала разговора. – Ну этого мы ожидали!

– И я ожидал, – Марк посмотрел на Харуки, затем на зону ресепшна, где сидел владелец Клуба. Больше в помещении никого не было. – Но не ожидали мы с вами другого.

– Это чего же? – удивился Карат. Он был в восторге и честно не понимал, почему Шиноби так напряжен. Ведь они сделали это, Марк прошел вторую фазу!

– Что я соглашусь, – тихо проговорил охотник и вырвал Карату кадык. Тот широко раскрыл рот и схватился руками за развороченное горло. В его глазах Бладхаунд видел непонимание, мужчина умирал, даже не осознавая этого.

Пока тело Карата медленно заваливалось на пол, щедро орошая пространство вокруг алыми струями, Шиноби отскочил назад и выхватил из-под крутки два коротких ножа с листовидными лезвиями и кольцами на эфесах. Глядя на него, Марк хмыкнул. Нет, ну правда шиноби!

Оттолкнувшись от ложемента, он подскочил к Харуки и атаковал его, целя в горло удлинившимися когтями. Охотник бил далеко не в полную скоростью, но достаточно быстро, чтобы обычный человек, даже подготовленный спец, не сумел увернуться. Но Шиноби, похоже, не только по Клубам зависал. Он смог уклониться от всех атак и черный коготь лишь чиркнул его по подбородку. Затем он сам нанес серию быстрых отвлекающих ударов с короткой амплитудой и откатился в сторону.

Бладхаунд опустил взгляд и с удивлением обнаружил, что его живот располосован тремя продольными ранами. Не слишком глубокими, но для обычного человека это было бы смертным приговорим, учитывая, как быстро на вызов прибывают лайтеры Скорой помощи.

– Неплохо, – прошептал Марк, поднимая глаза на Шиноби. Даже стоя спиной к бару, он точно знал, что там происходит. Владелец клуба уже вызвал Стражей, но и сам был не робкого десятка – судя по звукам, которые улавливали уши охотника, он открыл сейф под стойкой, достал оттуда какое-то импульсное оружие и сейчас спешно вставлял аккумулятор, который по закону должен был храниться отдельно. И для кого только пишут эти законы? Ведь если бы пистолет (или что там у него) висел у мужика на поясе или хотя бы просто лежал под стойкой, как дробовик у Степаныча, тогда… хотя нет. Даже тогда нет.

– Я бы рад еще позабавиться, – Марк смахнул рукой черно-алые потеки, проступившие поверх разрезов на футболке, а затем провел окровавленными пальцами по губам. – Да только времени нет, так что извини.

Надо отдать Шиноби должное – он двигался с удивительной быстротой. Но этого оказалось недостаточно для противостояния истинному охотнику. Его кунаи замелькали перед Марком с ошеломительной скоростью и один даже почти коснулся щеки парня, но прошло мгновение и Бладхаунд уже развернулся к барной стойке, а за его спиной тело Харуки еще некоторое время простояло вертикально с дырой в области груди.

Охотник достиг хозяина клуба за три секунды. Да, он не особенно спешил, сосредоточившись на поедании еще горячего и конвульсивно сокращавшегося сердца Шиноби. За это время мужчина успел трижды выстрелить из импульсного карабина ПП-22, но четвертый выстрел ушел в потолок, когда обе руки, сжимавшие карабин, отделились от тела под пронзительный человеческий вопль.

Марк вышел из клуба через семь минут. Хозяина он распял на одном из ложементов, используя провода нейрокитов. Причем провода он пропускал не поверх тела мужчины, а через него, используя для этого отнюдь не естественные отверстия. Какой-то его части все еще было противно делать это, но руки парня больше не дрожали, а рвотный рефлекс он научился сдерживать. Все просто: ему нужна сила, а для силы нужны жертвы.

Оказавшись на улице, он прищурился от яркого солнца, но быстро привык. Человеческая половина его сущности дала охотнику иммунитет к подобным мелочам. Куртку и майку пришлось бросить – забрызганные кровью, они могли вызвать лишние вопросы. К счастью, в шкафу за барной стойкой нашлась футболка-поло и легкое полупальто из синтена. По размеру – очень даже почти.

Тем не менее, охотник решил избегать людных направлений, хотя в глубине души готов был подчиниться темному инстинкту, шептавшему, как было бы здорово броситься прямо в толпу и рвать плоть голыми руками, дробить кости, разрывать шеи и вырывать наполненные страхом сердца. Ммм!

Некоторое время он двигался по сумрачным проулкам, в которые солнечный свет не попадает даже днем, затем спустился в канализацию и, добравшись до границы Макаронки, вышел прямо на патруль. Парень не хотел этого, он просто глубоко задумался, вновь поддавшись неуместным терзаниям совести. В итоге, три Стража украсили своими внутренностями стены и потолок коллектора, а охотник выбрался на поверхность, преодолев отравленную реку под защитой Коросты Порчи.

Путь назад занял втрое меньше времени. Несколько раз он поднимался на крыши, но не потому, что так было быстрее, просто ему нравилось смотреть на людей сверху, ощущать свое превосходство над их наивной беззащитностью и приобретенной слепотой. Но Стражей он решил больше не убивать, а переживания по поводу тех трех ребят, так неудачно (для них, разумеется) подвернувшихся ему в коллекторе, Марк засунул как можно глубже, пообещав себе, что больше ни за что не поддастся звериному началу. С другой стороны, в его случае жизненно важно кормить обоих волков.

Путь через брошенные канализационные туннели вглубь земной тверди к Санктуарию он преодолел за десять минут. И вновь на подходе к убежищу Знающих парень не увидел точного количества находящихся в нем людей. Лишь смазанные бледно-алые сигнатуры, которые его мозг рисовал на основе едва слышимых отзвуков, неосязаемых вибраций, единичных психонов, проскальзывающих сквозь стены Санктуария, разрисованные герметическими символами.

Отбросив нарисованный завал, Марк критически осмотрел противовзрывную дверь и понял, что выломать ее не получится. Поэтому он просто постучал, зная, что Костя сидит в тамбуре. Что будет, если Хирург решит перестраховаться и не пустит его, не услышав подтверждения от кого-то из своих друзей, охотник не думал. Он чувствовал, что решение придет само. Так и произошло.

– Миш, Харуки, вы? – донесся из-за двери приглушенный металлом голос Хирурга. – Чего ключ не используете?

– Это Карат, – отозвался охотник голосом Миши, за секунду до этого прочитав заклинание Темная Имитация, новый дар Порчи. – Харуки взяли, но Марка я вывел.

Костя не ответил. Мгновение Марк думал о том, что он мог сказать не так, но потом лязгнул механический замок и дверь со скрипом отъехала в сторону. А в следующую секунду он уже погрузил свой кулак в лицо Хирурга, отбрасив его к противоположной стене тамбура. Удивительно, но здоровяк не отключился, он тряхнул головой и вскинул дробовик, однако выстрел ушел в сторону. Охотник переломил ему руку, как тростинку, наотмашь ударил мужчину по лицу, а затем вцепился в его шею зубами, с каждым ударом бешено колотящегося сердца вгрызаясь все глубже.

Андрея он почувствовал на секунду позже, чем следовало – чертовы заклинания герметистов продолжали ограничивать охотничье чутье. Заговоренная пуля ужалила его в бок, а когда охотник обернулся к выходу из тамбура, Да Винчи уже сбежал. Молодец, бросился предупредить остальных! Жаль, это не поможет.

Марк побежал следом, но оказалось, что чем глубже он входит в Санктуарий, тем сильнее магическая защита убежища подавляет его. Странно, в прошлый раз он такого эффекта не заметил. Но теперь, миновав коридор, ведущий к Главному залу, парень вообще перестал что-либо видеть и слышать. Его органы чувств почти вернулись к человеческому уровню, и после возможностей, дарованных тенебрисами, Марку казалось, что его начисто оглушили и ослепили.

Но Санктуарий был не таким уж большим, так что это лишь вопрос времени – когда он найдет их всех, одного за другим. Марк вернулся к тамбуру и завалил дверь металлическими шкафами, оторвав их от стены. Пусть у него отобрали обостренные чувства, но нечеловеческая сила осталась при нем, и чтобы разобрать сделанный им завал, у Андрея и остальных уйдет немало времени, а он точно услышат, если они начнут это делать.

Начал он с жилого блока и само собой Даши в их комнате не обнаружилось. Неужели Да Винчи такой идиот и думает, что Марк причинит боль собственной жене? Черт, да ведь все это – ради нее! Ради нее и Лары.

Он задержался в комнате Шиноби, увидев на одной из стен целый арсенал оружия, которое относилось к какой-то древней восточной культуре, как и те кунаи, которые Харуки использовал в бою с ним. Вспомнив ту короткую схватку в клубе, Марк стиснул зубы в ответ на едва шевельнувшееся в глубине его окончательно проклятой души чувство вины.

Тут было много чего, некоторые предметы он не смог идентифицировать, несмотря на архивы, доставшиеся ему от цифрового Бладхаунда, который, казалось, уж об оружии то все знает. Но что действительно привлекло его внимание, так это тактические камы. Не древние образчики от узкоглазых фермеров, а современный вариант, надо думать – выполненный по спецзаказу для какого-нибудь Ориона-17.

Охотник осторожно снял оружие со стены и сразу почувствовал все отнятые им жизни. О да, эти камы повоевали, причем не только в Пепельных Долинах, но и на улицах Арк-Сити. Хищно изогнутые клинки из плазмированной примастали освободили от оков плоти сорок шесть душ и частица каждой из них впиталась в безупречный металл вместе с отзвуком предсмертного хрипа и отдаленным эхом непередаваемого ужаса.

Марк присмотрелся и увидел мелкие частички эмонита, прилипшие к матовым лезвиям с мономолекулярной заточкой. Он не удержался и лизнул одну из кам, глубоко поранив язык. Но оно того стоило, а рана быстро затянется даже без Темного Заговора.

Парень подбросил обе камы, ловко поймал их, рассек воздух в нескольких направлениях. Куда легче чертовых топоров, и гораздо смертоноснее, даже без благословения Порчи. Но это придет со временем, нужно лишь обагрить их людской кровью и процесс слияния начнется.

Ощущая по-детски будоражащий восторг от так удачно подвернувшегося оружия, Марк продолжил неспешный обход Санктуария и довольно быстро нашел своих жертв. Андрей, похоже, послушался голоса разума и осознал, что бежать некуда. Поэтому бывшие чемпионы решили принять бой в Главном зале, причем все были в сборе… ага, не все! Посреди помещения стояли Андрей и Сеймур, за ними – жена Карата с дочерью и жена Хирурга с сыном. Причем Алина прижимала к себе не только своего пятилетнего мальчишку, но и Дашу. Что ж, не важно, Даша все равно ничего не видит и не слышит. Но это пока! Эссенциал обещал помочь…

Бладхаунд осмотрел зал и нигде не увидел жены самого Андрея с их ребенком. Какая-то хитрость? Едва ли. Скорее Да Винчи просто спрятал их где-нибудь, а остальные, потеряв близких, отказались бросать чемпионов. Что ж, Марку достаточно разобраться с теми, кто здесь. Тенебрис сказал, что если пара человек из этой группы выживет – ничего страшного. Главное – убрать с доски ключевые фигуры.

– Я знаю, что сейчас будет, – спокойно сказал Андрей, глядя Марку прямо в глаза. – И знаю, что не смогу тебя переубедить. Но хотя бы на миг задумайся, что ты делаешь. Сколько отцов, жен и детей ты уже убил, и сколько еще убьешь. Невинных детей, Марк…

– Невинных нет! – рявкнул в ответ охотник. – А дети… дети наследуют грехи отцов. Их слепоту, их наивность, неспособность осознать происходящее и нежелание стать его частью.

– Стать частью чего? – внезапно выкрикнула Алина. – Порчи? Этой дьявольской отравы, которая делает с душой такое, что уж лучше принять самую мучительную смерть! Посмотри на свои глаза, на свои вены и когти, что выросли у тебя вместо ногтей. Ты больше не человек…

– Верно, – оборвал ее охотник, влажно рассмеявшись. – Я больше, чем человек! Но – и человек тоже. Ты, – он вновь перевел взгляд на Андрея, – говоришь мне подумать, что я творю? А подумай сам, на что ты готов ради нее, ради них? – и он ткнул камой в сторону Алины и остальных. – Да если против их жизней будет лежать жизнь целого мира, ты пожертвуешь миром, не задумываясь!

– Прости, – Да Винчи опустил взгляд.

– Что ты сказал? – переспросил Марк, чувствуя, как в глубине груди поднимается алая ярость.

– Я сказал – прости, – повтори Андрей, глубоко вздохнув. – Это было слишком рискованно. Я боялся, что ты не устоишь, но расчеты Шиноби гарантировали девяносто процентов успеха. Он верил в тебя, и заставил поверить нас. Поэтому я и говорю – прости, мы не имели права бросать тебя в этот омут.

– А что до твоего вопроса, – Титан передернул затвор автоматической винтовки и этот звук гулко раскатился по полупустому залу, – то ты ошибаешься. Пожертвовав миром ради близких, куда ты их приведешь, если ничего не останется? А пожертвовав ради них собственной душой, какой мир ты им подаришь? Мир, где человек, которого они любили больше жизни, стал чудовищем, проклятым, презираемым всеми…

– Хватит! – волна испепеляющего гнева затопила сознание охотника, а его руки наполнились черной безудержной мощью. Он бросился на них, навстречу вспышкам и грохоту выстрелов, проклятьям и бессвязным выкрикам обреченных, оставив в своем сознании лишь одну пульсирующую мысль.

«Убить. Убить их всех».

За две секунды, что потребовались охотнику, чтобы сблизиться с группой Знающих, они выпустили в него двадцать четыре пули и три пучка сверхплотных электронов из маломощных импульсных пистолетов. Пистолетами Андрей вооружил детей, что тактически было верным решением – у этого оружия совсем нет отдачи.

Марк мог бы увернуться от всех выстрелов, но в этом не было необходимости – Короста Порчи полностью поглотила входящий урон и растворилась, оставив после себя несколько темных полупрозрачных лоскутков, поднявшихся к потолку, точно хлопья пепла, потревоженные восходящим потоком воздуха. Бладхаунд вскинул камы и ввинтился в плотную группу глупцов, которые своим эфемерным бунтом только оттягивали неизбежное.

Первым ударом он распорол Андрею живот и грудь, вторым отсек Сеймуру правую руку над локтем. Мила выстрелила в него в упор, но оказалось, что пуля из крупнокалиберного револьвера, который она сжимала обеими руками, поразила не охотника, а фантом, сотканный из Нареченной Мглы. В следующее мгновение Марк погрузил одну каму ей в бок, а другую – в шею. Вырвав оружие из женщины, он, не прекращая движения, развернулся и снес голову Нике, дочери Карата.

Бросившись на Титана, который невероятным усилием воли игнорировал боль в отрубленной руке и продолжал стрелять из карабина, держа его одной левой, Марк с удивлением отметил, что Да Винчи тоже на ногах. Более того – Андрей сжимал в руках поврежденную винтовку и его окровавленный палец уже давил на спусковой крючок.

Оружие, которое удар Бладхаунда едва не разломил пополам, не смогло выстрелить – ударник сработал, но пуля не вышла из патронника из-за смещения на входе в ствол. Раздался взрыв, Андрею оторвало обе руки и разворотило лицо, так что на пол упало не человеческое тело, а лишь отдаленный намек на него. Два стальных осколка разорванного цевья вонзились Марку в плечо и спину, но он не обратил на них внимания, уходя от выстрелов Сеймура.

Сместившись в сторону, он разрезал Титану сухожилье под правым коленом и пока тот заваливался на спину, вогнал вторую каму ему точно в сердце. Затем он пригнулся, пропуская над головой два неточных выстрела и, вскинув обе руки, будто коршун, расправивший крылья, сблизился с Алиной. На замахе он ударил ее ребенка – Дина, изуродовав ему шею и лицо. Затем одновременно вонзил оба оружия в живот Алины, встретившись с ней глазами. О, эти глаза пылали праведной яростью, от которой Марка едва не стошнило. Он продолжил движение кам, будто не заметив, что они уже в теле жертвы, и буквально разорвал женщину на две части в районе талии.

Охотник честно исполнял задуманное, сразу решив, что убьет их быстро, они заслужили это своим мужеством и стойкостью. Они не испугались и вышли против врага, которого никогда не смогли бы победить, даже со своими герметическими знаниями и оружием, окуренным полынью!

Залитый с ног до головы кровью Алины, Бладхаунд развернулся, намереваясь добить Дина, если он жив. И мальчишка действительно еще шевелился на полу – его лицо превратилось в один длинный разрез, из которого так и хлестала кровь, и тем не менее, он стоял на одном колене, слепо шаря руками по полу в поисках оброненного импульсного пистолета. В этот момент что-то зашевелилось справа и боковым зрением Марк увидел, что Титан – все чудесатее, а! – тоже жив и, поднявшись, ковыляет к нему со стилетом в руке.

Бладхаунд качнул головой. Одну каму он не глядя направил Дину в голову, а вторую метнул в Сеймура, проследив взглядом за тем, как его безупречное оружие за долю секунды преодолевает разделявшие их метры и вспарывает Титану гортань, вырывая из его тела очередную порцию алых брызг, а вместе с ними – последние крупицы жизни.

Но прежде, чем охотник вернул взгляд к первой каме, которая должна была остановить бессмысленную агонию Дина, он уже знал, что этого не случилось. Знания и рефлексы, доставшиеся Марку от нечеловеческой составляющей его новой сущности, в момент удара поведали ему, что кама встретила сопротивление тела, но – не детского. Еще один краткий миг потребовался интеллекту совершенного убийцы, чтобы сопоставить все вероятности, и сделать единственно правильный вывод.

И этот вывод подтвердился, когда Марк увидел, кого он поразил первой камой. Даша! Непонятно как, но она пришла в себя, и сумела опередить его удар, заслонив собой ребенка. Кама вошла на всю глубину лезвия под левую ключицу женщины, достигнув сердца. Ее уже нельзя было спасти, ей оставались считанные секунды.

– Нееет! – закричал Марк так громко, что стены Главного зала мелко задрожали, а несколько стеклянных стаканов на столике у кострища покрылись белесой паутиной трещин. Охотник подхватил жену на руки и медленно опустился на колени.

– Нет, – повторил он едва слышно. – Как это? По… почему?

– Любимый, – Даша смотрела сквозь него своими васильковыми глазами и лишь теперь Марк понял, что эти глаза давно слепы. И тем не менее, женщина видела его. Отчетливо, будто была зрячей.

– Любимый, – повторила она так тихо, что даже его обостренный слух едва разобрал ее слова. – Чем ты стал?..

А потом ее сердце умолкло и она обмякла у него на руках. Спустя мгновение кто-то бросился охотнику на спину, вонзив ему в трапецию армейский нож, слишком большой для столь маленьких ручек. Бладхаунд краем сознания отметил, что это Дин – мальчишка все еще пребывал в мире живых и хотя ему оставалось не больше пары минут, маленький герой решил потратить это время на то, чтобы продолжить бой.

Дин раз за разом вскидывал руки, сжимавшие нож, и опускал их на спину охотника. Длинное зазубренное лезвие кромсало проклятую плоть, повреждало кости, разрезало вены.

– Ты убил их! – кричал мальчик сквозь кровь и слезы, задыхаясь, умирая. – Ты убил маму! Убил папу! Ты…

На восьмом ударе силы окончательно покинули его и Дин потерял сознание, упав на охотника и непроизвольно обняв его. А Марк, не обращая внимания на раны, полученные от заговоренного ножа, продолжал смотреть на мертвую Дашу. Он так и стоял на коленях, сгорбившись, держа тело жены на руках, а на ее лицо, на ее широко раскрытые васильковые глаза, на ее в последний раз плотно сомкнутые губы падали тяжелые капли его слез – черные и вязкие, будто нефть.

– Так не должно было произойти, – прошептал Бладхаунд. – Я каждое мгновение схватки знал, где ты. Я никогда бы не причинил тебе вреда, – он сглотнул и поморщился. – Зачем ты так поступила?

Но ответа не было. И он закричал. Глухо и хрипло, будто умирающий волк. Он кричал, пока в легких оставался воздух, а когда воздух закончился, он не стал вдыхать. С широко раскрытым ртом охотник продолжал выталкивать из себя пустоту. Пустоту, которая вмиг заменила собой все. И даже боли не было, только эта бесконечная пустота, выпивающая силы, забирающая волю к жизни.

– Тиукан сандро ваал, – выдавил он, наконец вдохнув. – Забери все, что у меня осталось. Мою душу, мое наследие, – охотник медленно поднял измазанное черным лицо к потолку Главного зала, глядя сквозь него, и сквозь мир за ним. – Позволь мне убить для тебя еще раз. Еще тысячу тысяч раз, столько – сколько потребуется. Но верни ее, прошу.

Порча не ответила ему, ибо здесь у нее не было власти. Но даже если бы была, это ничего бы не изменило – тенебрисы могут многое, они почти всесильны по меркам земного мира, но возвращать мертвых не дано даже им. Марк точно знал это, знание родилось в нем, едва он сформулировал вопрос. А вслед за ним появились подробные сведения о том, где находится Лара и как до нее добраться. Он будто вспомнил все это и сразу же понял, в чем дело.

Эссенциал сделал с ним то же, что до него – Ник Бостром. Тенебрис сообщил Марку сведения о Ларе, а потом скрыл их в его сознании, запрограммировав ментальную стену так, чтобы она рухнула, когда охотник убьет Знающих. И это произошло – темный лорд вновь выполнил обещание, он действительно рассказал Марку, где его дочь.

Но… знал ли Эссенциал, что это случится? Что Даша так не вовремя придет в себя и Бладхаунд случайно убьет ее? Нет, едва ли. Охотник и сам не мог предположить такого расклада. Никто не мог.

Он медленно поднялся, зашипев от боли в развороченной спине. Только сейчас он почувствовал весь полученный урон и понял, что маленький Дин в последние мгновения своей жизни нанес его телу столько ущерба, сколько не смогли все остальные Знающие. Это делало мальчишке честь, но… не имело никакого смысла. Больше ничто не имело смысла, и если бы не Лара, Марк просто остался бы в Санктуарии, который он сам превратил в склеп.

Подойдя к одному из диванов у кострища, Бладхаунд осторожно уложил на него тело жены. Последний раз посмотрел в ее глаза и провел по лицу женщины ладонью.

– Прости, – пустота вновь захлестнула, а грудь сдавило так, что Марк едва мог говорить. – И спасибо за то, что была со мной. Хоть я… я никогда не был таким, каким ты меня видела, – он шмыгнул носом, совсем как ребенок, и растер ладонью черные слезы по лицу. – Но я обещаю тебе, милая, две вещи. Я спасу Лару, а потом… однажды… мы снова будем вместе.

Он не стал искать жену и сына Андрея. В этом не было смысла, ведь тенебрис уже открыл ему все, а значит – договор исполнен. Но что-то помешало Марку просто уйти из Санктуария. Почему-то ему казалось, что это место не должно больше существовать, он ощущал его неправильность, неуместность в этом мире, как и все, чего так или иначе коснулась Порча.

Поэтому парень направился в помещение, которое выполняло здесь функции кухни, и стал рыскать по ящикам шкафов. Вскоре он обнаружил электрическую зажигалку и в течение последующих пятнадцати минут обошел половину комнат Санктуария, поджигая в них все, что попадалось ему на глаза. Потом еще некоторое время постоял в Главном зале, молча прощаясь с Дашей.

К тому моменту, когда Бладхаунд покинул убежище Знающих, пожар уже невозможно было остановить. Однако он не сомневался, что если Саша и Сэм еще где-то в Санктуарии, то у них достаточно времени, чтобы выбраться в древние коллекторы. Он оставил им неплохие шансы, все честно.

Сам он не спешил, анализируя информацию, полученную от тенебриса и прикидывая дальнейшие варианты, поэтому путь наверх занял довольно много времени. Но из канализации охотник выбрался совсем не там, где спустился в нее. Знания о планировке северной части древних катакомб и местах пересечения с действующей канализационной системой позволили ему составить полный план этих многоуровневых лабиринтов. Он предположил, что выходов несколько и оказался прав, обнаружив один из них под Цитаделью. Той самой, в которой уже многие годы располагался ночной клуб.

Когда Бладхаунд проломал стену, выбравшись в санузле для персонала на цокольном этаже, один из работников клуба как раз справлял малую нужду. От внезапного грохота беднягу заклинило, выскочив из кабинки с наполовину спущенными штанами, он наткнулся на человека с зияющей чернотой вместо глаз, который сходу отвесил ему мощную оплеуху, так что работника клуба шматануло о стену и он потерял сознание.

Поднявшись по лестнице, Марк прошел через танцпол под нестерпимый грохот бита, а когда на выходе его попытались остановить два охранника, он сломал одному челюсть, а другого бросил через весь зал к диджейскому пульту. Пока здоровяк со сломанной челюстью пытался по рации объяснить остальным, что произошло, Бладхаунда и след простыл.

Прежде, чем отправляться в Маджестик, где, по сведениям тенебриса, держат Лару, Марк решил сначала посетить Степаныча. До «Скинии» отсюда было рукой подать, так что охотник решил больше не спускаться в канализацию, тем более, что очень скоро там будет опасно. Он лишь плотнее закутался в плащ с капюшоном, который нашел в тамбуре Санктуария, и заскользил по извечно грязным макароновским улицам в бледных лучах умирающего светила.

Но не успел он пройти и ста шагов, как из-под земли донесся гулкий раскатистый грохот. Затем, когда грохот достиг апогея, земля всколыхнулась, так что половина прохожих не устояла на ногах, а вторая половина смогла сохранить вертикальное положение лишь потому, что ей посчастливилось за что-то ухватиться – за стену, фонарный столб или переполненный мусорный бак.

Марк бросил взгляд вперед по улице, увидев, как старая брусчатка начала трескаться и в некоторых местах уже образовались провалы. Что ж, баки с бензином под Санкутарием действительно велики. Были велики.

Охотник побежал, ловко перепрыгивая ямы и трещины, которые образовывались прямо у него под ногами. По обеим сторонам улицы здания начали проседать с оглушительным треском, со всех сторон полетели обломки стоунпласта и менее технологичных строительных материалов, которые в Арк-Сити не применяли уже многие десятилетия.

Хаос всеобщего разрушения не стал для охотника проблемой – реакция позволяла ему легко уворачиваться от лавины летящих в него предметов и просачиваться сквозь малейшие прорехи в обрушивающихся стенах. В крайнем случае, он всегда мог задействовать Коросту Тьмы, что парень и сделал, когда прямо на него завалилась пятиэтажка, и в лучшие то времена готовая вот-вот рухнуть кому-нибудь на голову.

Добравшись до «Скинии», Бладхаунд с облегчением отметил, что строение покосилось, но в целом осталось в относительно исходном виде. К этому времени за спиной парня уже зиял многокилометровый кратер с пологими склонами. Тут и там слышались взрывы, кричали люди, некоторые здания продолжали обваливаться. А вдалеке, со стороны Корта, который тоже зацепило, уже звучали сирены.

Глядя на хаос, который он устроил, охотник вновь непроизвольно подумал о том, что даже сейчас Саша и Сэм могли спастись, если вышли из коллектора у реки. Та часть должна была пострадать меньше всего, находясь на самом пределе радиуса поражения. Так что он не солгал, сказав себе, что дал им возможность выжить. А если они не выбрались, что ж…

– Невиновных нет, – процедил Марк, глядя на постапокаллиптическую картину, которой заходящее солнце, окрасившее руины Макаронки в оранжево-розовый цвет, придало инфернальный колорит. И правда, район сейчас выглядел как настоящий ад, каким его могли бы представить скудоумные клирики и кликуши.

Бладхаунд ощущал, как вокруг конденсируется эмонит. Он отнял тысячи жизней, десятки тысяч покалечил. И вся эта энергия бурлила прямо перед ним в рукотворном кратере, не спеша покидать пределы знакомой реальности. Охотник устроил невиданный энергетический всплеск и его отголоски еще долго будут терзать мировой эфир. Ему же остается лишь собрать жатву и перенаправить ее в Храм Тайн, получив взамен достаточно сил, чтобы справиться с любым противником.

На самом деле Марк сильно сомневался, что Лару охраняют так уж круто, но рисковать он не мог. Цитадель Прайм в районе Маджестик – ставка Ориона-17, и это вам не шутки. Лет сорок назад какие-то фанатики из Аркрайта учинили что-то вроде народного бунта. К ним присоединились многотысячные толпы из Корта, Макаронки и Тристака, и вся эта армада, которую в народе окрестили Шествием Освободителей, двинулась прямиком к Маджестику.

Удивительно, но бунтующие успели дойти до Цитадели Прайм прежде, чем в город ввели регулярную армию. Однако никакой армии не понадобилось – отделения Ориона-17 при поддержке элитных подразделений Стражей утопили в крови широкие проспекты, ведущие к их святая святых. Никто уже не скажет, сколько людей погибло в ту ночь, но явно больше, чем сегодня при взрыве Санктуария.

Марк хмыкнул, уловив горькую иронию в сравнении учиненного им жертвоприношения и давнего полумифического события. А ведь в этом что-то есть, правда? Как спустя десятилетия назовут сегодняшний взрыв? Трагической случайностью? Террористической акцией? Не важно, ведь его точно не назовут жертвоприношением. И никто не узнает, куда на самом деле отправились все эти грешные души.

Толкнув дверь «Скинии», Марк напоролся на гардеробщицу, которая, как оказалось, едва достает ему до груди. Однако это не помешало седовласой бабке упереть дуло обреза охотнику в живот. Вряд ли не заговоренное оружие нанесет ему много вреда, но будет неприятно. Тем более, что спина еще болит, несмотря на Темный Заговор.

– Тише, мать, – Марк улыбнулся, глядя на местного цербера сверху вниз. – Я ж вроде свой.

– Это как посмотреть, – голос бабки не дрогнул. Как и обрез в ее руках. – Чую, вся эта херня как-то с тобой связана. Не к добру ты здесь.

– Это точно, – легко согласился Бладхаунд. – Врать не буду.

– И не надо! – донеслось с лестницы, а через секунду из темноты вынырнул изрядно запылившийся Степаныч. – Петровна, да пропусти ты его! Это ж Свартальв, совсем плохая стала?

– А хорошей я никогда не была, – бабка смачно сплюнула на пол и спиной ретировалась к своему законному месту, не спуская с Марка ни обреза, ни глаз. – Я за тобой слежу, сынку.

Марк истерично хохотнул, сказалось напряжением минувшего дня, ведь в конце концов он остался наполовину человеком. И этой его человеческой половине требовался отдых, разгрузка. Отчасти поэтому он и пришел к Степанычу. Отчасти.

– Рад, что ты живой, – старик устремился к стойке, походя хлопнув парня по плечу.

– Взаимно, Степаныч, – искренне признался Марк. – Мне бы…

– Это и правда из-за тебя? – дед мотнул головой на голо-экран, где уже транслировали экстренный сюжет о взрыве в районе Макаронки.

– Правда, – признался охотник, внутренне напрягшись. Ему совсем не хотелось убивать Степаныча, и если что – он просто сбежит. Но когда в него начнут палить по чем зря – рефлексы убийцы сработают не в пользу нападающих. И кто знает, сумеет ли он остановить себя.

– Похоже, я не хочу ничего знать, – Степаныч с прищуром посмотрел на парня. – Иначе после твоих слов могу разрешить Петровне продырявить тебе грудак, ага?

– Именно, – подтвердил Марк. – А так я просто сниму у тебя комнату на сутки. И потом уйду, скорее всего – уже насовсем.

– Дай угадаю, – крякнул старик. – Платить тебе снова нечем?

Марк не сомневался, что Степаныч позволит остаться за так, но не имел привычки оставлять неоплаченные долги. Поэтому вместо ответа парень выудил из внутренних карманов крутки несколько инфопланшетов, которые собрал в Санктуарии, пока поджигал его.

– Не имею не малейшего представления, что за инфа на них, – констатировал он, вываливая планшеты прямо на стойку ресепшна. – Но все в рабочем состоянии. Думаю, этого хватит.

– Хватит даже тебе ванну с пеной сделать! – широко улыбнулся Степаныч, у которого в генокоде все же присутствовало пару откровенно еврейских кодонов. – Если б ванны у нас вообще были! – он ловко смахнул планшеты со стойки и посмотрел на Марка. – Отдыхай, сколько потребуется. Жратву Светка принесет через часок.

– Комната та же? – уточнил охотник, протягивая Степанычу руку.

– Да, и дверь открыта, – старик ответил на рукопожатие. – Не закрывается, потому что какой-то утырок туда головой попал. Ты его просто отпихни, не заморачивайся.

Бладхаунд кивнул и направился к лестнице, с улыбкой вспоминая, какое замечательное детство он здесь провел. Среди проституток, запойной алкашни и крутых ребят в кожанках, которые по поводу и без выхватывали стволы, до усрачки боясь пустить их в ход.

Добравшись до комнаты, которую они в прошлый раз делили с Дашей, Марк обнаружил, что автоматическая дверь ездит туда-сюда, пытаясь закрыться, но каждый раз, не доезжая до щели с противоположной стороны дверного проема, гулко стукается о голову лежащего на полу человека, откатываясь обратно. И что примечательно, несмотря на абсолютную неподвижность тела, голова реагирует на каждый удар, взрываясь короткой очередью брани, типа «Сука, твою мать».

Не мудрствуя лукаво, Марк поступил строго в соответствие с указаниями Степаныча, то есть довольно грубо отпихнул тело от двери, перехватив створку, которая на радостях уже собиралась закрыться. Тело буркнуло что-то вроде «Ты чё, ёба» и захрапело прямо посреди коридора. Потеряв к нему всякий интерес, Марк вошел в комнату.

Ему стоило немалых трудов подавить вспыхнувшие было воспоминания. Нет времени на печаль, нет времени на клыки совести, эмонит не будет ждать вечно – еще максимум четверть часа и от энергетической жилы, обнаженной массовым жертвоприношением, останутся лишь отголоски, будто в округе зарубили всего то дюжину бомжей.

Бегло осмотрев комнату, охотник уперся ногой в металлическую кровать и оттолкнул ее к противоположной стене, где когда-то было окно, но его давно заложили и замазали серым цементом, уже начавшим трескаться. Под кроватью обнаружился толстенный слой грязи, в котором свою тихую жизнь вела целая цивилизация – пауки, мокрицы и прочая малоприятна живность. Марк сфокусировал на них свою волю и мелкие создания тут же разбежались в стороны, поддавшись своему основному инстинкту – жажде жизни. Затем он призвал Нареченную Мглу и ее щупальца вмиг смели всю грязь, обнажив старые некрашеные доски.

Бладхаунд сунул руки под плащ и извлек на свет камы, аккуратно положил их пол у стены, затем начал раздеваться. Сняв даже нижнее белье, он бросил всю одежду прямо у входа и прошлепал босыми ногами к тому месту, где раньше стояла кровать.

– Лайя нито аар три шиан, – проговорил Марк, поднеся удлинившийся на глазах ноготь указательного пальца правой руки к запястью левой. – Ашиах ноор тэнна, – ноготь глубоко впился в кожу, вмиг рассекая ее. – Тиан эреба!

Он простоял так примерно полминуты, закрыв глаза, пока черно-алая кровь из его вен стекала на пол тягучим непрерывным потоком. Затем регенерация благословленного Порчей тела взяла верх и кровотечение остановилась. Не открывая глаз, Марк опустился на колено, обмакнул пальцы в теплую кровь и стал чертить вокруг себя тайные символы тенебрисов.

С каждым новым знаком, с каждым последующим штрихом он ощущал, как эмонит из рукотворного кратера начинает стягиваться к нему. Волосы на теле охотника встали дыбом, вены набухли чернотой, мышцы закаменели. Он почувствовал холод, выходивший за пределы человеческих ощущений, и если бы открыл глаза, то увидел бы, как единственный люминотон на потолке покрывается тонкой коркой изморози.

Когда он закончил выводить последний символ Кровавой Энграммы, его руки и ноги тряслись, словно в припадке, а в голове гудело так, что охотник ничего больше не слышал кроме стаккато своего обезумевшего сердца. Собравшись с силами, он завершил Энграмму, заключив все символы и себя самого в круг – столь ровный, какие у него в Академии не получались даже с циркулем.

Охотник с хрустом распрямился, чувствуя, как эмонит переполняет его и вот-вот разорвет изнутри каждый атом вибрирующего в запредельном экстазе тела. Он неистового завопил, ибо последние слова заклинания надлежало произносить именно так – криком. А потом что-то лопнуло в глубине космоса – с таким звуком ломается лед на луже, когда прохожий наступает на него каблуком. Но этот звук слышал только Бладхаунд, да еще может с десяток существ на всей планете.

Он раскинул руки в стороны, разрывая реальность пополам и добровольно принимая на себя роль ворот между двумя мирами. С другой стороны его уже ждали – щупальца окровавленной тьмы выплеснулись из тела Бладхаунда, проходя сквозь его плоть иллюзорными сгустками темной материи и приносят ему непередаваемые страдания. Он кричал и содрогался всем телом, но знал, что нельзя сходить с места, иначе ритуал прервется и все будет зря.

Щупальца распластались по комнате, опутали в ней все поверхности и предметы. Они жадно выпивали эмонит, который щедрым потоком вливался в помещение, будто вода в воронку. А когда ни капли не осталось, щупальца в слепой злобе хлестнули по стенам, оставив на них глубокие трещины и проломив доски пола в нескольких местах. Кровать едва не переломилась пополам, а от холодильника остался только неравномерно покореженный эллипс ржавого металла.

Напоследок щупальца облизали тело Марка и схлопнулись в нем, возвращаясь в родной мир. Парень тут же рухнул на колени и его вырвало желчью. Мышцы свела судорога, он завалился на бок и его вырвало снова – в этот раз к желчи примешалась алая кровь и немного мутной черной жидкости, которая теперь тоже бежала по его венам.

Охотник знал, как это называется. Откат. Возвратный удар энергии после мощного заклинания. Он принес Храму Тайн небывалую жертву и будет вознагражден, но – позже, когда на той стороне полученные в ходе ритуала души скуют кандалами забвения, а на их тонкие трепещущие шеи наденут обручи непрекращающейся ни на миг боли. Так это работает – когда приносишь в жертву одного человека, все проходит быстро и плату ты получаешь сразу. Но сегодня он переправил на ту сторону десятки тысяч и это займет время. Что ж, и в аду страдают от бюрократии!

Перед глазами все плыло, руки не хотели слушаться, ноги уже отказали. Марк с трудом дотянулся до погнутой кровати и рывком подтащил ее к себе. Отодвинулся сам, затем вновь подтянул кровать, чтобы скрыть обуглившиеся символы на полу. Охотник понимал, что вот-вот отрубится и может проваляться в беспамятстве очень долго. Тем временем в его комнату обязательно кто-то заглянет и лучше бы этому кому-то не видеть Кровавую Энграмму. А что стены все потрескались и холодильник смят в железный шар – так это мелочи, «Скиния» на своем веку и не такое видала!

Наконец, Бладхаунд затянул свое окончательно одеревеневшее тело на кровать. С тихим вздохом он раскинулся на простынях, покрытых пятнами, о происхождении которых лучше даже не думать, и последние слова, сорвавшиеся с его губ, сложились в заклинание Темного Заговора. А потом он провалился во тьму. И в той тьме его ждали демоны, жадные и злые. И эти демоны почтительно склонились перед ним.