Блог «Серп и молот» 2014–2016

Наброски к новой книге

24 ноября, 2014 https://p-balaev.livejournal.com/2014/11/24/

2 марта, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/03/02/

Таможенная кинология.

Лето 1996 года. Старая шлюха Фортуна кокетливо развернулась ко мне спиной, задрала юбку и захохотала:

— Любуйся эротическим видом, Петр Григорьевич!

Подобной порнографии лучше бы никогда больше не видеть. Удовольствия никакого. Задница Фортуны — зрелище малопривлекательное.

Командиру сразу двух отдельных артиллерийских батарей (у меня в биографии вообще было много почти феноменального и этим буду хвастаться не стесняясь), т. е. мне, зарплату не платили уже 8 месяцев. И всему полку тоже. И почти всей новосделанной Российской Армии. Дома было нечего кушать. Правда, мне еще повезло снять домик с огородом у тещи сослуживца, посадил картошки-огурчиков, но уже к августу картошка была выкопана почти вся — когда нет хлеба, а на службу надо ходить каждый день — этого овоща уходит поразительно много. Тем более, что у нас с женой еще была не мелкая собака — немецкая овчарка по кличке Ганс. Ему для замены мясного рациона картофель нужно было варить ведрами.

Из того, что можно было продать — продано было все. Под метелку. Занимать было не у кого, Фортуна в тот год задирала юбку не только перед моими похотливыми глазами, у нее был аншлаг.

Когда начальник артиллерии полка довел до меня приказ о том, что я должен взять батарею «Градов» и поехать с ней на Сергеевский полигон, там показать губернатору Приморского края Наздратенко, как красиво летают по вечернему небу ракеты с огненными хвостами, я не выдержал, сказал подряд очень много нецензурных слов и на следующий день положил на стол командира полка рапорт с просьбой выгнать меня из Российских Вооруженных Сил к чертовой матери. Командир полка, полковник Третьяк, имея в дядях бывшего Командующего Округом, материальные проблемы (проблемы? Дома жрать нечего!) офицеров воспринимал как своеобразное романтическое приключение на пути беззаветного служения Отечеству, поэтому допив при мне очередную банку коктейля «Джин-тоник», начал выговаривать:

— Ты, Балаев, мудак и предатель. Бросаешь армию в трудное для нее время. Я тебя хотел уже двигать на начальника штаба реактивного дивизиона, но в связи с таким твоим заявлением, оформленным в виде рапорта, буду еще подумать. Иди, готовь батарею на показательные стрельбы, и не зли меня. А то получишь такую характеристику, что даже в лепрозорий не устроишься на полставки дезинфектором.

Товарищ полковник, конечно, выразился так в расчете на кадрового офицера, за которого меня принимали в полку почти все поголовно (наверно, бабка согрешила с каким-нибудь ротмистром), и которому светила в недалеком будущем пенсия защитника Родины, но напоролся на «пиджака». Поэтому ему был дан совет повесить ту характеристику, которую он собирался сочинять офицеру-контрактнику из запаса, сдавшему недавнюю московскую проверку на «пять», себе на стену кабинета и дрочить на нее такой же страстью, как на портрет министра обороны.

Актеру Ярмольнику в молодости удавалось изображение цыпленка-табака, но вряд ли у него получилось бы настолько достоверно показать, как выглядит рыба вне водной стихии, как у полковника Третьяка во время последней нашей с ним беседы.

Понятно, что мой рапорт о намерении расстаться с мундиром офицера-артиллериста, был засунут в одно из физиологических отверстий разгневанного полковника, поэтому выгоняли меня из рядов защитников Родины долго и нудно. На службу я больше являться не пожелал, надо было где-то добывать средства для пропитания, устроился разнорабочим в строительную компанию…

Обратился в Пограничный РОВД, там пока не было вакансий для лиц с высшим образованием, предложили подождать… Даже на зону хотел трудоустроиться (не зэком, конечно), тоже надо было ждать, потому что таких, как я, у них за воротами учреждения стояла очередь.

Но здесь сука-фортуна решила, что пора менять ко мне отношение и стала постепенно юбкой мерзкую задницу закрывать, и, вроде как, выражать намерение изменить вид на «сзади» хотя бы видом на «с боку».

В помощниках начальника артиллерии полка ходил капитан Володя Палица. Картежник, пьяница, раздолбай и умница. Вообще-то, Вова был по образованию не классическим артиллеристом, а оружейником, но так как был умнее почти всей когорты «военачальников», именно он и занимал должность помощника начальника артиллерии полка (наш полк тянул на дивизию — укрепрайоновский). И натурой был цельной. Если пел песню, то эта песня начиналась словами «Горит у нас в груди любовь к родной Отчизне…», если начинал тасовать карты, то игра происходила на фоне сменяющихся времен года… И вообще, он в полку, как говорится, не ставил ни во что вообще никого…

Я пришел в полк и умел писать пером тушью ровные линии и красивые буквы, Володя был помощником начальника артиллерии полка и должен был начальнику рисовать карты. Мы вдвоем и рисовали. Начальнику артиллерии нравилось. Возможности рассмотреть дислокацию батарей, загнанных «картографами» прямо в озера и реки, у него не было, так как приобретенная японская машина «Хонда» отнимала все свободное и большую часть служебного времени. У той машины даже фары поднимались и опускались… Но мужиком он был, начальник артиллерии, классным. Нормальным таким мужиком. Редким мужиком. Бережной Александр Иванович. И не зря он на наши картографические художества смотрел сквозь пальцы — войны с Китаем, которая там была нарисована, так и не случилось. Нарисовали карту — учение провели — и ладно…

А жена офицера Палицы, с которым мы скорешились буквально с первых дней моего пребывания в полку, работала в Гродековской таможне. И Володя, как нормальный мужик, настоящий мужик, узнав, что я бегу из армии по причине «хочется кушать» — спросил у своей жены, нет ли места в таможне конкретному пацану Балаеву. Его жена Марина прошлась по всем отделам и нашла единственную вакансию, на которую мог претендовать человек, не имеющий средств для первоначального взноса (голодранец) — вакансию кинолога. Так как с супругами Палицами мы дружили семьями, то Марина была осведомлена, что я «в собачьей будке родился», поэтому место кинолога за мной она застолбила.

И пошел я на беседу с начальником отдела кадров, бывшим пограничником Полтининым, там мне рассказали, что кинолог Гродековской таможни элементарно забухал, на службу не ходит, его уволили, а собаку не знают куда деть, поэтому меня возьмут, но собаку надо забрать в отделе прямо сейчас, а то уже все начинают «вешаться». Тем более, что собака была особо ценной — наркорозыскной. После того, как я кадровика предупредил, что характеристику для трудоустройства я могу взять только у соседей или участкового, так как мой командир считает меня гадом и предателем, меня повели уже к заместителю начальника таможни по кадрам Александру Васильевичу Покрашенко. Вопрос приема на службу без характеристики решить мог только он. Александр Васильевич, оказалось, тоже служил совсем недавно под командованием полковника Третьяка, поэтому не стал компостировать мне мозги ерундой, по его мнению всех, кого племянник командующего округом, характеризовал отрицательно, можно брать в разведку не раздумывая…

Вручили мне таможенного пса по кличке Чак породы русский спаниель, якобы. Уж не знаю какой точно породы было это животное, но красоты, как выражается моя жена, оно было неописуемой. Приземистый, сантиметров 40 в холке, с крупной головой и крепким костяком, окраса бело-черного, а не крапчатого, как у русского спаниеля. И глаза у гада были очень умными. Даже хитрыми.

А гадом он был отъявленным. Не с рождения, естественно, его таким жизнь сделала. Очень быстро я убедился, что пес жил в обстановке, которая щелканье клювом превращала в фактор невыживаемости в условиях естественного отбора. Простейшие команды «сидеть», «лежать», «ко мне», Чаку, судя по движению его ушей при звуках этих слов, были знакомы, но никаких других двигательных реакций не вызывали. Мне было интересно, конечно, как он ищет наркотики, но наркотиков у меня не водилось, а на команду «ищи» собака реагировала только подергиванием обрубком хвоста и обнюхиванием моих рук. Я стал подозревать, что наркотики этот спаниель находил только у хозяина…

Самое неприятное случилось на второй день после торжественного вручения мне коллективом ОБКН заслуженного (так и сказали) наркоборца. Наш Ганс решил время зря не тратить и новосела просто придушить к чертям собачьим. Но был за этим делом пойман, почти уже дохлый спаниель из пасти извлечен. Ни двух отдельных, ни даже одного вольера у меня в съемном доме не было. Надо было что-то решать с одной из собак. Вариант с Чаком был только один — с ним предстояло жить и работать. С Гансом было труднее. Но только морально труднее. Его с удовольствием взяла к себе наша соседка, бабушка старше 70 лет, которой как-то мы с Гансом нашли украденных у нее кур: воры, жившие на соседней улице, ночью опустошили курятник. Старушка пришла к моей супруге и спросила: может ли наша умная собака найти украденных птиц. Собака нашла. Кур еще не успели перерезать.

Если бы я знал, что на самом деле ищет «наркоборец»?!!! Отдать свою собаку, немца из Венгрии, эталонного красавца, подготовленного к розыскной службе, ради этого, похожего на спаниеля, «заслуженного сотрудника таможни»!.. Вот я сглупил!

Прошло два месяца с той поры, как мне достался красивый наркорозыскной пес, и почти три месяца, с того дня, как я нагрубил командиру полка и перестал ходить на службу, занимаясь вместо этого ремонтом здания районной поликлиники в составе стройбригады, уже даже перешел из разнорабочих в плиточники, но из армии меня никто выгнать не спешил. А неуволенный офицер не мог быть принят на службу в таможенные органа. А таможенная служба испытывала острую нужду в работающей служебной собаке на направлении борьбы с контрабандой наркотиков…

Строевая служба полка о судьбе моих документов на увольнение известий из штаба армии не имела, но совет взять литр коньяка и ехать самому разбираться в армию мне был дан.

Литр коньяка был взят и поездка в штаб армии, в г. Уссурийск, была совершенна. Там офицеру строевой части были продемонстрированы «аргументы», после чего облизывающий губы майор начал поиски в своем кабинете моего личного дела. Поиски успехом не увенчались. Моего дела не было. Где оно было, майор не мог сообразить, ему мешал сосредоточиться литр алкогольного напитка, находящийся в моем дипломате. Соображать мне пришлось самому. Первая же абсурдная мысль, что дело могло завалиться за тумбу письменного стола, оказалась единственно здравой. Из-за тумбы была извлечена папка со всякими бумажками о моей личности, и там, к удивлению майора, оказался еще и подписанный месячной давности приказ о том, что Балаев Петр Григорьевич изгоняется из рядов Вооруженных Сил по причине наглого нарушения условий контракта.

Майор штаба армии, кроме чувства удивления, здесь же испытал и чувство глубокого разочарования в моральном облике старшего лейтенанта уже запаса Балаева П. Г., который «забыл» кому предназначалось содержимое дипломата и нагло заявил, что не станет прямо сейчас обзывать штабного раздолбая при его начальстве уродом, должности не соответствующим, если получит на руки личное дело с выпиской из приказа об увольнении. А коньяк пригодится самому старшему лейтенанту, что бы устранить неприятный осадок от увиденного в штабе армии бардака и раздолбайства…

Наконец-то, 14 октября 1996 года мечта идиота сбылась. Из армии выгнали, в таможенные органы приняли. Началась 17-летняя эпопея.

Вообще-то должности кинолога, как таковой, в штате таможни тех годов предусмотрено не было. Собака вручалась в нагрузку старшему инспектору отдела по борьбе с контрабандой наркотиков. Так что, официально я был старшим инспектором ОБКН. И в этой должности встал на защиту российско-китайской таможенной границы в зоне ответственности Гродековской таможни от проникновения на территорию нашей страны потоков эфедрина и прочих сильнодействующих веществ, плечом к плечу с остальными сотрудниками отдела: начальником Гречко Василием Ивановичем, главным инспектором Виктором Ивановым, ведущими инспекторами Ольгой Климовой и Еленой Феоктистовой. Пятерка отважных бойцов с наркокартелями плюс служебный пес.

Не успел я получить форму на новом месте службы — начались на базе Гродековской таможни сборы кинологов Дальневосточного таможенного Управления. Прибыли со всех таможен региона такие же, как я, инспектора ОБКН со своими собаками.

Начались и мои первые служебные проблемы. Первой была — неописуемой красоты спаниель Чак. Оказалось, что он ищет только то, что пахнет как пища. До каких-то наркотиков ему нет никакого дела, как всякому уважающему себя члену общества, ведущему здоровый образ жизни. Причем виновным в нежелании этим гадом отрабатывать свой хлеб был назначен я. Юрий Вениаминович Лебедев, главный кинолог Управления по должности, а по призванию — конкретный мудак, обвинил меня в том, что собака утратила свои навыки, так как Балаев с ней не занимался. «Отмазки» Балаева, что вообще-то он сам работает в таможне меньше недели, поэтому… — были названы отговорками, внимания не заслуживающими.

Вторая проблема была уже комплексной. Одна составная её часть заключалась в том, что и другие собаки на сборах наркотики не искали. Другая часть — я не мог держать язык за зубами и брякал откровенно то, что думал.

При первом знакомстве с Ю. В. Лебедевым, он поинтересовался у меня наличием опыта работы с собаками. Опыт-то у меня был, в трудовой книжке стояла запись «начальник кинологической службы в/ч». На мой встречный вопрос, Юрий Вениаминович ответил запальчиво, что он в качестве ветеринарного врача всю жизнь провел в общении с четвероногими помощниками человека и пограничников, дослужился до звания полковника.

— Да я сам ветеринарный врач, только дрессировка — это немного не то. Здесь надо самому опыт приобретать, собственный опыт. Теоретически эту науку освоить невозможно. У Вас, Юрий Вениаминович, сколько было Вами подготовлено собак? — спросил я. Ответ, конечно, получил только в виде наливавшихся кровью глаз главного кинолога. Не было у него такого опыта.

Разговор происходил в кабинете ОБКН в присутствии моего начальника Гречко В. И., тоже бывшего полковника погранвойск, но человека глубоко порядочного. Потом, уже уволившись, Василий Иванович мне сказал, что даже за первую неделю нашей совместной службы в таможне, он понял, Балаев — офицер старательный, дисциплинированный, и старается делать не только то, что ему поручено, а всегда немного больше. Поэтому отношения с начальником и остальными сотрудниками отдела у меня сразу сложились. Я пришелся ко двору.

А тогда Гречко меня просто предупредил:

— Петр Григорьевич, старайся с Лебедевым не умничать особо. Он сложный человек.

На сборах я ознакомился с методикой подготовки собак на поиск наркотиков, которую Ю. В. Лебедев подсмотрел на стажировке в Японии, разработал соответствующее методическое пособие и внедрил на Дальневосточной таможне. Назвал я эту методику «Клоун и барбос». Прямо в компании кинологов, прибывших на сборы, так сказал. Парни сразу начали ржать, как лошади, потому что название было абсолютно точным.

Выглядела работа кинолога с собакой на самом деле комично. Собаковод подводил бобика к объекту, который нужно было осмотреть, доставал аппортировочный предмет и начинал им возбуждать у собаки игривое настроение. Со стороны это было похоже на зажигательный танец навроде тарантеллы с элементами движений бурятского шамана, изображающего неистовую борьбу с духами на пике камлания. В качестве заклинаний обязательно должны были произноситься с веселым пафосом поощрительные фразы: Бобик, умница! Ай, хорошо! Ай, молодца!.. И когда бобик доводился до состояния полной невменяемости, до маниакального желания вырвать из рук хозяина апорт и тут же его сожрать (не хозяина, конечно), следовала имитация броска этого предмета в сторону объекта осмотра с командой: Бобик, ищи!

Бобик бешено кидался обнюхивать объект (автомобиль, куча сумок или коробок, мебель в помещении…), а кинолог должен был при этом максимально шустро скакать перед носом пса и водить перед его мордой ладонью вверх-вниз, что бы четвероногая тварь обнюхала все как следует, пока не обнаружит закладку с наркотой и не обозначит место ее нахождения интенсивным царапанием и заливистым лаем. После этого собаку следовало поощрить игрой с апортом и веселый танец радостного шамана повторялся.

Конечно, эстетическая ценность такой методики, как высокохудожественного эстрадного номера, сомнению не подлежала. Только мне подумалось, что этот номер в зале таможенного оформления пассажиров, например, будет не особенно к месту. Тем более, что ни служебная собака, ни сотрудник таможни, который с ней работает, объектами шуток являться, вообще-то, не должны. На комиков люди должны ходить смотреть совсем в другие учреждения.

Показалась маловероятной и способность собак в состоянии такого сильного возбуждения что-то искать более-менее осмысленно, начал я замечать, что почти все они поисковую активность просто имитируют. Сомнениями поделился с остальными кинологами, нашлись у меня единомышленники, такие, как Женя Фоменко из Артемовской таможни. Нашлись и стукачки. Лебедев ненавидеть меня стал еще больше.

Дальше я сделал то, что делать категорически в моем положении молодого сотрудника было нельзя. Но мне не хотелось быть в отделе полным придурком, изображая водителя собаки, от которой никакого толка нет, в то время, как мои коллеги по отделу будут выявлять и задерживать с поличным наркокурьеров.

Я провел эксперимент. Взял у себя в сейфе несколько грамм эфедрина (мне он был выделен для тренировки собаки), упаковал его негерметично в бумагу и спрятал эту закладку среди коробок на складе, где мы занимались. В груде этих же коробок Ю. В. Лебедев и свои закладки для проверки работоспособности собак ныкал.

Результат получился ожидаемым. То, что закладывал главный кинолог, бобики находили. Однако за весь день тренировок ни один из них не среагировал на мой эфедрин. В конце дня я при всех вынул его из коробки и спросил ребят: а что ваши собаки ищут? Эфедрин? Или именные закладки Юрия Вениаминовича?

Лебедев отбрехался, что с эфедрином не всё так просто, он почти не пахнет, собаки недавно начали работать по нему… Короче, невразумительный детский лепет.

На следующий день «фашист получил свою гранату»… Я повторил эксперимент уже с хорошо пахнущей марихуаной, по которой собаки давно работают. Результат был тем же — ни одна не среагировала.

При всех участниках сборов мною было озвучено, что в Японии Юрий Вениаминович что-то важное проглядел, поэтому все псы, абсолютно все не работают, а только изображают поиск. Те, кто ссориться с Лебедевым не желали, желали только дальнейшего продолжения лизания задницы начальника, своего любимого занятия, стали возражать… Но на этом митинге я им заткнул рты всего одним, но убийственным фактом: еще ни одна собака в таможнях региона не обнаружила на линиях таможенного контроля ни грамма наркотиков. Вообще не было таких случаев. Никогда.

Естественно, от человека с характером мудака и занимающего не свое место, в плане профессиональном, ждать разумных мер по переоценке методики не стоило. А вот ненавидеть он меня начал люто.

Чак же, сука такая, подводил меня всё больше и больше. Он никак не хотел участвовать с полагающейся страстностью, как того требовал главный кинолог, в танцевальном номере с аппортировочным предметом. Такие пляски охотно исполняли собаки-холерики, а этот красавец был ярко выраженным сангвиником, да еще за время нахождения у прежнего хозяина, который служебного рвения не проявлял и занимался, максимум, вождением собаки на поводке из всего круга своих обязанностей, Чак забыл о всяких запахах одурманивающих сознание веществ напрочь. С ним надо было начинать всё с начала, только это Лебедеву было не объяснить, он гневно обличал меня в неумении работать с собакой.

По окончании курсов было объявлено, что Балаев, как кинолог, говно полное, только умничать может, поэтому он российской таможне не нужен. Мой начальник, В. И. Гречко, такую характеристику выслушал и ответил, что сам примет решение, пока даст мне шанс поработать.

Юрий Вениаминович посоветовал ему долго не тянуть и начать подбирать вместо Балаева достойного человека.

Читателю может показаться, что я рисую из себя героя, вступившего в неравную борьбу с косным чиновником, но это впечатление будет ошибочным.

На самом деле в неравном со мной положении был именно Лебедев, я чувствовал своё полное превосходство. Просто он, как человек амбициозный и недалекий, не посчитал нужным поинтересоваться моим прошлым, наличием у меня опыта кинолога, иначе связываться просто не стал бы. Первая собака, восточно-европейская овчарка, появилась у меня в 10 лет. Я украл щенка. В 12 км от моего села был военный гарнизон, там я увидел во дворе финского домика (такие раньше строились под жилье офицерам) замечательного серого щеночка, а собаку, именно овчарку, очень хотелось пацану. Пошел ночью и украл. Подростком трудным я не был, даже учился почти на одни пятерки в школе, но только учебой от других отъявленных хулиганов и отличался… Всё село знало, что собака Петьки Балаева понимает все команды и только что разговаривать еще не научилась (книги Рябинина помогли)… А потом еще и разведением собак занимался, и дрессировкой за деньги и готовил караульно-розыскных собак…

Так что, в этом деле главный кинолог, всю жизнь только прививавший от чумы псов пограничных, был передо мной щенком.

— Доигрался, Петр Григорьевич, — с сожалением глядя на меня сказал Гречко, после столь неудачно пройденных мною сборов кинологов: — Я же тебя предупреждал, что в бочку с Лебедевым лезть не надо. Теперь он возьмет тебя на контроль, и будет каждый месяц в ответ на отчеты о нулевых результатах использования собаки, слать письма с требованием тебя уволить.

— Результаты будут, Василий Иванович, — бодро заверил я начальника.

— Ну, поглядим…

До «поглядеть» у меня ушло даже меньше месяца. Вся ахинея, которая была привезена из Японии и оформлена в виде методички была заброшена. Выброшены были все аппорты. Началась дрессировка Чака с нуля. Через неделю он уже был обучен элементарному послушанию. А еще через две недели начал уверенно искать закладки с эфедрином и обозначать места их нахождения слабым, но достаточно ясным царапаньем лапой, за что получал в награду то, что любил больше всего на свете — кусочек колбасы, а не какую-нибудь дурацкую игрушку в виде апорта. Потом мы перешли к следующему этапу: без команды «ищи» Чак сам находил закладки с запахом эфедрина, которые я предварительно прятал на пути наших с ним прогулок… Еще приходилось много экспериментировать с самими закладками, комбинируя запах наркотика с посторонними ароматами (табак, кофе, чай, пластмассы…), что бы пес научился вычленять именно эфедрин из всего прочего. Кроме более-менее приличной работы собаки, получил еще и один интересный побочный результат: Чак стал искать вообще почти все таблетки. В мединституте я проходил фармакологию, поэтому причину определил без затруднений: для тренировки использовался не чистый эфедрин, а таблетированный, поэтому пёс реагировал не на само действующее вещество, а на наполнители, которых в таблетках по массе было гораздо больше эфедрина. И наполнители во всех таблетках применялись часто одинаковые.

К тому времени, а это была уже зима 1996 года, показатели ОБКН таможни стали снижаться катастрофически. Все идиоты, которые везли из Китая запрещенные препараты в сумках и карманах, были переловлены, и ходили уже либо строем на зонах, либо под следствием. Остались только хитромудрые, которые прибегали к различным ухищрениям, например, к сокрытию наркотиков на теле, под одеждой, переправке наркоты отдельно следующим багажом… Выявлять таких без проведения оперативно-розыскных мероприятий было почти невозможно, а ОРД таможня еще не занималась. Оставалась надежда только на информацию из органов внутренних дел, которые тогда занимались борьбой с незаконным оборотом наркотиков, наблюдательность инспекторов таможни при оформлении лиц, пересекающих границу, да на собак. Но собаки на Дальнем Востоке готовились по «японскому» методу.

Я каждый день стал ходить с Чаком на оформление пассажиров вечернего поезда из Китая «Суйфэньхэ-Гродеково». И «стрельнуло». Возле одной, слегка подшофе, гражданки пёс начал проявлять необычную активность, пытаясь дотянуться лапами до её миниюбки. Инспектор за стойкой мой сигнал внимательно осмотреть эту особу понял, повели даму на личный досмотр и на поясе нашли около 30 упаковок таблеток амфепромона, запрещенного к ввозу сильнодействующего препарата.

Мне было очень приятно получать поздравления от сотрудников пассажирского отдела таможни, которые видели этого спаниеля уже два года и никогда даже не думали, что этот попрошайка может найти наркоту.

В ОБКН тоже был фурор. Что бы Чак такое мог сделать?! Там тоже давно не верили в способности собаки.

Было доложено в ДВТУ, В. Ю. Лебедеву, оформлена «карточка обнаружения…».

Василий Иванович специально при мне позвонил главному кинологу и с плохо скрываемым злорадством информировал того, что Балаев первый в ДВТУ самостоятельно на линии таможенного контроля обнаружил наркотики с использованием служебной собаки. Лебедев пробовал вякнуть, что на амфепрамон собаку не натаскивали, поэтому он сомневается, что это не подтасовка. Гречко с видимым удовольствием рот заткнул сомневающемуся гражданину: докладная записка инспектора пассажирского отдела всякую двусмысленность исключала, именно Балаев пальцем показал на преступницу, возле которой вертелась собака. Далее, Балаев докладывал и в журнале «Учета тренировок…» отмечал случаи сработки пса на другие виды таблеток, объяснение причины срабатывания на амфепрамон им изложены в письменной форме, и Елена Сергеевна Феоктистова, ведущий инспектор отдела, химик по образованию, находит их обоснованными.

А потом Чак совершил настоящий подвиг наркорозыскной собаки. Он среагировал на сумку гражданина, но в сумке ничего не нашли. Я пса оттащил и повторно пустил его на поиск, он пять явно указал на сумку.

— Вот тупая псина, — ржал гражданин: — Колбасу наверно только ищет.

Он доржался. Гречко В. И. направил ориентировки на этого смешливого во все таможни региона, оказалось, что на его имя пришел в Артемовскую таможню отдельно-следующий багаж и в нем обнаружили по ориентировке 28 кг эфедрина, взяли клиента с поличным при получении.

Всё. Теперь я для интриг Ю. В. Лебедева был недоступен. Теперь мне звонили кинологи из других таможен и интересовались моей методикой.

Но надо же всегда расти профессионально, на достигнутом никогда нельзя останавливаться — этот зуд мне не давал покоя, толкал на поиски приключений… «Кто ищет, тот всегда найдёт».

Захотелось мне поменять собаку. Ну не устраивал меня этот неописуемо красивый спаниель со своими привычками отвлекаться от работы на запах съестного! Доходило чуть не до международных скандалов.

Как-то раз, во время работы, я вывел Чака из зала оформления пассажиров на улицу, на привокзальную площадь станции Гродеково, пописать-покакать, отстегнул поводок. Мимо проходила только что приехавшая на поезде иностранная гостья из Китайской Народной Республики, несла в руке полиэтиленовый пакет. Геройский таможенный пёс подлетел к китаянке, как-то ловко разорвал зубами пакет, выхватил из него кусок мяса килограмма на три и бросился с этой добычей наутек. Громкий протесты иностранки и других ее соотечественников вынудили меня броситься в погоню за международным террористом. Но помешать доведению теракта до конца я не смог. Моя собака умудрилась прямо на ходу реквизированный у представительницы дружественного государства шмат свинины сожрать. Весь. Просто взял, гад, и проглотил не пережевывая.

Хорошо, что Россия обладает внушительным арсеналом ядерного оружия, что не даёт потенциальным агрессорам воспринимать серьезные инциденты с их гражданами, происходящие по вине безответственных кинологов, как повод для вооруженного конфликта. Но терпение же не бывает безграничным, тем более у экспрессивных китайских парней…

Рисковать бесконечно долго не стоило, собаку надо было менять.

Вот на этом желании стать вожатым образцовой таможенной собаки меня Ю. В. Лебедев и подловил. Он был человеком не совсем порядочным, но не тупым, и в искусстве интриги меня тогдашнего превосходил настолько, что мои шансы в нашем противостоянии равнялись нулю. Вернее, почти нулю. Одна тысячная все-таки была…

Я очень хотел кавказскую овчарку, потенциал этой породы знал, первая кавказиха у меня появилась в 1989 году. Купил 9-ти месячную суку. Натерпелся от нее. Еду, сволочь такая, даже от меня охраняла, на ладони до сих пор шрам 5-ти сантиметровый напоминает о первом знакомстве с этой породой. Потом было еще 6 кавказцев. И я нашел способ, как воспитывать из щенков этих зверей абсолютно послушных, вменяемых песиков. Есть у меня ноу-хау… Главное, что бы щен был не старше 4-х месяцев. Но вот интеллект кавказской овчарки современными кинологами недооценен. И зря они используют кавказов только как караульных собак. Очень зря.

Но хотеть я много чего мог, хоть на всю длину хотелки. Только решение о приобретении служебной собаки утверждалось после согласования с главным кинологом Управления, а он понял, что если пустить дело со мной на самотек, то месть за издевательское отношение к методике «Клоун и барбос» реализована никогда не будет и может привести только к проблемам с моторикой кишечника. Поэтому до моего начальника отдела было доведено, что Балаев может приобрести щенка кавказской овчарки только для охраны своего огорода, так как комиссией ДВТУ щенок уже подобран и скоро будет вручен этому говняному собаководу.

Я настаивал на приобретении 2–3-месячного щенка, хотя Приказом ГТК (Государственного таможенного комитета) разрешалось покупать таможням только собак с 9-ти-месячного возраста. С таким расчетом, чтобы не тратиться на выращивание, а уже через пару месяцев получить готовую к работе собаку. Понятно, что если уж экономить, то на самом дерьме — наверно, пенки с него вкусные. В расчет не принималось, что своих питомников, где специально выращивались бы щенки, у таможенных органов не было, а у граждан 9-ти-месячных щенков можно было приобрести только в одном случае — эта собака настолько либо тупа, либо настолько уже испорчена хозяевами, что они рады от нее побыстрее избавиться, заводчики до 9-ти месяцев молодняк не выращивают на продажу, такой щенок сожрет на бóльшую сумму денег, чем сам стоить будет.

Мне главный кинолог пошел навстречу в плане возраста приобретаемой собаки, правда, с обязательством, что на довольствие пса поставят, когда он будет готов к работе, а до той поры я должен был на свои его кормить. Ладно, это не проблема. Главное, что бы не позориться с собакой, которая попрошайничает активнее, чем наркотики ищет.

И прилетела мне ответная граната. Как-то поздним зимним вечером, в январе 1997 года, к дому, который я снимал, подъехал Ленд-Ровер Управления с Ю. В. Лебедевым и мне была торжественно вручена картонная коробка с надписью «Доширак». Внутри коробки пищали два щенка.

Вот тебе, Петр Григорьевич, то, что ты так страстно желал — месячный щенок. Даже два по цене одного. Я, как последний лох, подписал акт-приема передачи (на одного щенка, конечно) и в охренено-счастливом состоянии занес коробку в дом, помахав ручкой Лебедеву, который очень резво крутанулся на машине и, нервно газуя, упылил вдаль.

В голове остались только обрывки фраз: «Немец… питомник погранвойск… месяц… глистить… рабочие родители…второй для страховки…».

Один щенок, кобель, точно был немцем. Причем, не восточником, а немцем, линия крупа была характерная. А второй оказался почему-то сукой. И там от немецкой овчарки был только окрас чепрачный. И выглядели щенки месячными максимум.

На следующий день мои немцы затосковали. Покакали кровью. Ладно, знакомо, это не проблема. Вывел через неделю глистов.

Сука была явно не немецкой овчаркой, судя по тоненьким ножкам. Отдал соседке. Потом эта собачка выросла, оказалось, что я ошибся, просто это была очень маленькая немецкая овчарка…

Но глисты — это мелочи были. Серьезней — щенки трусливыми оказались. На все громкие звуки (хлопок дверью) реакция была одна — они пулей залетали под диван, а оттуда их потом только с помощью швабры можно было достать. Мне такое в практике встречалось, если щенки находятся в открытом вольере с очень злой сукой, то именно такими трусливыми и становятся. Собака-мать при приближении посторонних начинает лаять и скакать по вольеру, естественно, при этом топчет щенков, те от неё прячутся по углам…

Ладно, суку отдал соседке. Оставили себе кобелька, дружно с женой назвали его Гансом, по имени последнего нашего любимца.

Сюрпризы не закончились. Прошел месяц и у Ганса начали меняться зубки. По акту ему было два месяца, по виду — тоже, а зубы у щенков меняются в четыре месяца!

Жена ночью шептала мне в ухо:

— Ну чего ты так нервничаешь? Зато Гансик умный какой…

Она была права, задатки у пса были. Это из мажоров вырастают ни к чему непригодные кретины. А этот пёсик хлебнул лиха с рождения…

Я вложил в Ганса всё, что только мог. А было это нетрудно — пёс примерно через 3 месяца осознал, что я его папа-мама, потому что никогда не обижаю и дворняг, которые на прогулках пытаются атаковать Ганса, отгоняю пинками, поэтому при дрессировке создавалось впечатление, что собака все команды уже знает с самого рождения, старался мой питомец изо всех своих собачьих сил.

Для меня было главное — выработать у собаки стойкий рефлекс на запах наркотика. В условиях Гродековской таможни — на запах таблеток эфедрина. Что бы в любой ситуации, в любое время при наличии этого запаха пёс автоматически начинал поиск, без команды «Ищи!». Что бы сам запах был для него командой.

К девяти месяцам (естественно возраст его я стал считать не с тех данных, которые в акте были, добавил два месяца) Гансик выправился, оформился в пса с великолепным для немецкой овчарки экстерьером, черный, с подпалами красивого, почти кирпичного цвета. Только росточком подкачал — сказалось трудное детство, 57 см в холке.

Единственным его недостатком, который не удалось полностью исправить, оставалась трусость. Да и рассчитывать на исправление травмированной психики щенка, если травма была такая серьезная, что каждый громкий звук вызывал у него панический испуг, было глупо. Я в первый же день обладания этой собакой понял, какую свинью мне подложил эта гнусная сука Лебедев. У меня даже возникало желание бросить всё к чертовой матери и уволиться из этого таможенного гадюшника. Уволился бы, если бы не упёртая натура. Решил назло главному кинологу сделать из пса человека.

И откорректировать поведение Ганса во многом удалось. Постоянные занятия, тренировки в самых разнообразных условиях, прогулки в людных местах, вдоль дорог с автомобильным движением… придали ему уверенности в себе, но обернулись неприятным побочным эффектом — он стал бросаться на людей.

Такая особенность поведения собаки позволяла окончательно реконструировать, так сказать, условия в которых пес находился до того, как попал ко мне. Мне, как старому заводчику, была знакома такая ошибка в содержании злобных ощенившихся сук: размещение их в вольерах, мимо которых часто проходил обслуживающий питомник персонал и просто посторонние люди. Сука, естественно, на людей реагировала, лаяла и металась по вольеру, попутно топча помет, и для щенков, которым перепадало, люди становились объектом опасности. Вырабатывался инстинкт: появление человека — боль (нога взрослой собаки на спине месячного щена — очень чувствительно) — человек — это опасность.

И с этой проблемой уже до конца справиться не удалось, единственное, что было достигнуто — Ганс стал относиться безразлично к людям, которые не обращали впрямую на него внимание. Но стоило человеку протянуть к нему руку — сразу бросок на неё. Даже если в руке колбаса. Бросок мгновенный, несколько раз мне удавалось его отдергивать буквально в миллиметре от руки, протянутой к моей собаке с лакомством или просто с намерением приласкать очень симпатичного овчаренка. К работе по поиску наркотиков на людях Ганс был непригоден. За укус служебной собакой пассажира, проходящего таможенное оформление, мне бы голову оторвали сразу.

Но поле деятельности кинологу и на грузовом направлении, и на багажном было обширным, было где работать и такой собаке…

На сборы кинологов летом 1998 года, проходившие на базе таможенного поста «Полтавский» я решил ехать с Гансом, спаниеля брать не стал.

Прибыло на сборы семь кинологов со своими собаками, поселились мы в штабе погранотряда, выделили нам несколько комнат, псы жили с нами же. Работали с собаками непосредственно на таможенном посту, там и грузовое направлении, и СВХ, и пассажиры.

Естественно, меня сразу начали за поведение собаки драть, как сексуально привлекательную козу…

— Блядь, Балаев, что за х…?! Ты что, пса на цепи держал? Чего он на людей кидается?

— Блядь, Балаев, где твой апорт?

«Где-где… В п…! Идите вы в жопу, в которой я видел ваш апортировочно-игровой метод!»

В результате перепалки с обильным употреблением малокультурных слов, Юрий Вениаминович Лебедев решил зря нервы не тратить, а просто составить акт о непригодности собаки к поисковой работе. Естественно, для составления такого акта одного стремления Ганса цапнуть моего начальника на сборах было маловато. Ну, не любит людей Ганс, и что? Можно использовать там, где людей нет.

Требовалась проверка работоспособности собаки при поиске наркотиков. На третий день сборов, вдоволь насобачившись со мной насчет метода дрессировки, Лебедев заныкал закладку с эфедрином в стоявший на посту, у рампы, КАМАЗ с фурой.

Этим он хотел моего Ганса озадачить! Наивный! Я показал почти цирковой номер, почти что сеанс черной магии. Усадил собаку в 10 метрах от осматриваемого объекта, с подветренной стороны, просто показал вытянутой рукой в сторону машины, не подавая никакой команды. Пёс подбежал к КАМАЗу, остановился, принюхался и рысью направился сразу прямиком к бензобаку, подлез под него, два раза царапнул в том районе раму автомобиля и вернулся ко мне за лакомством.

— Класс, как в кино, — сказал мой приятель, кинолог Артемовской таможни Женька Фоменко.

Лебедев спрятал еще одну закладку. Уже в салоне пассажирского автобуса. Ганс отработал без проблем. Начали собираться другие кинологи, посмотреть на работу моей собаки. Было интересно: шаманская пляска с апортом для раззадоривания пса не исполнялась, пес работал без поводка, кинолог не прыгал, как шимпанзе, перед мордой собаки, размахивая ладонью, показывая где нюхать, что предписывалась «японской» методикой, внедряемой главным кинологом ДВТУ.

Затем последовала третья закладка… десятая…, все через очень короткие перерывы. Ганс работал уже почти два часа, стали заметны процессы торможения — искал всё дольше и с угасающим интересом. Я постеснялся послать Лебедева в баню и вот последнюю закладку собака искать отказалась. Главный кинолог злорадствовал. Был вынесен вердикт: собака полностью к работе не готова, требуется дополнительная дрессировка. Это была подлость неприкрытая: поисковой собаке запрещается работать в день больше 1 часа…

На следующий день Ганс отказался искать и первую закладку. Я с позором был выгнан от места тренировки группы кинологов, с самого поста, на СВХ, там мне было предписано бросить «заниматься ерундой» и начать собаку тренировать на апорте. Два дня я там гонял чаи и травил анекдоты с мужиками из досмотрового отдела, Ганс отдыхал, ему нужно было просто время…

Расправа надо мной должна была совершиться в последний день сборов. И тут еще мы с Женькой Фоменко, которого Лебедев тоже за неумение лизать ягодицы начальственные, травил откровенно, решили последний вечер на сборах зря не терять, а попить коньячка…

Попили. Два идиота. Решили, что под бильярд коньяк пойдет лучше, а бильярдная в штабе погранотряда была через стенку с комнатой, в которой поселился Лебедев. Начали мы с Женькой употреблять не очень поздно, но, так как до сборов год не виделись, то решили, что одним флаконом не обойдемся, и взяли три. Водку, понятное дело, можно пить стаканами, поэтому три поллитры на двоих можно уговорить за два-три часа. С коньяком — сложнее, времени больше уходит. Еще и бильярд. Шары катать тихо можно только на соревнованиях по этому виду спорта, а с другом… Ну как же грязно и громко не выругаться, если верный шар в лузу не ложится?!

В три часа ночи в бильярдную залетел взбешенный главный кинолог, и сделал нам замечание, в том смысле, что завтра с утра работать, а мы ему спать мешаем, шарами стучим и разговариваем не шепотом. Нам показалось, что замечание было сделано не совсем вежливо, поэтому отреагировали мы адекватно. Также не особенно вежливо.

— Старый, а ты не припух, случаем? Мы тебе кто, бойцы-пограничники, что ли? Не нравится — ватой уши заткни и сопи мордой к стенке…, — Женька, по-моему, тогда немного переборщил, но его вечно недовольная морда Лебедева за эти дни уже бесить начала.

Разумеется, на следующий день мы выглядели немного усталыми и припухшими, атмосферу заметно отравляли дыханием, поэтому от сборов были отстранены с обещанием, что по прибытии в свои таможни будем иметь неприятности. Фоменко был обещан выговор, а мне — увольнение, мое положение усугублялось «порчей» служебной собаки, которая кусала людей…

Мы с Женькой ушли на СВХ, собак отпустили гулять на территории, а сами в вагончике досмотровиков лечили здоровье чайком.

И тут произошло почти невероятное…

— Собачники, уберите овчарку, водитель жалуется, что она сейчас ему колесо разгрызет, — помешал нам лечиться зашедший в вагончик начальник отдела таможенного досмотра.

На территории СВХ, у досмотровой рампы, в ряд стояли четыре тягача с 40-футовыми контейнерами. Колесо одного из них, прямо под передней стенкой контейнера с остервенением терзал Ганс.

Я ничего не понимал. Эфедрин в колесе спрятан, что ли? Но оказалось, что все четыре машины идут в Китай с кедровыми орехами. Может, раньше в том колесе эфедрин прятали? А вот когда пошел оттаскивать собаку от машины, то Ганс, увидев меня, бросил кусать резину и начал прыгать на угол контейнера. Вообще интересно. На кедровые орехи так реагирует, что ли?

Как бы то ни было, мы с Фоменко решили проверить, полезли в контейнер, на две трети набитый мешками с кедровыми орехами. Женька пролез до передней стенки, поднял несколько мешков с орехами, что бы посмотреть, что на дне контейнера.

— Петруха, а здесь в мешках не орехи, здесь какие-то гранулы. Как макаронины, — крикнул он мне оттуда.

Мы раскопали чуть больше. Да там до хрена таких мешков было! Надо начальству докладывать.

Вылезли из контейнера наружу и охренели. На складе временного хранения (СВХ) не было ни души. До этого работала бригада грузчиков, шлялись водители и досмотровики… Вообще ни одного человека не было!..

— Все на фронт ушли, что ли? — Женька оглядел опустевшую территорию СВХ. — Да это мы, похоже, вляпались, — все-таки я служил в Гродековской таможне, а в то время таможенный пост «Полтавский» был в её структуре, я лучше ориентировался во всяких местных бандитских замутах: — Ты здесь не рисуйся особо, я пойду шухер подниму.

На самом таможенном посту я зашел в кабинет его начальника Петра Гавриловича Афанасьева и проинформировал его об обнаружении с использованием служебной собаки в грузе с кедровыми орехами пока неустановленного товара, здесь же, по телефону начальника поста связался с начальником отдела по борьбе с таможенными правонарушениями Серегой Тюпиным и доложил:

— Сергей Владимирович, 15 минут назад моя собака сработала на фуру, следующую в Китай с грузом кедровых орехов, при осмотре содержимого контейнера обнаружен незадекларированный товар. При этом весь персонал СВХ покинул его территорию непосредственно после того, как этот товар был обнаружен…

— Григорьич, ты там не нарывайся, я еду. Прямо сейчас. Держись там, — бывший десантник среагировал адекватно и быстро.

А чего держаться? За что? Пока никакой угрозы не было. Мы с Фоменко выволокли два мешка с гранулами. Одни похожи были на короткие макаронины, другие какие-то бесформенные. Подошел Петр Гаврилович Афанасьев со свитой своих сотрудников. Начальник поста тоже принял адекватное решение — нужно было срочно определяться, что из себя эти гранулы представляли, были вызваны на пост из Гродековской таможни сотрудники ОТКДРМ (отдел таможенного контроля за делящимися радиоактивными материалами), у них был прибор спектрального анализа-определитель.

Через час на пост прилетел Тюпин на своем личном «Цедрике», судя по времени — км 140 постоянно держал, из его машины вывалился и Андрей Брагин, и два сотрудника охраны с автоматами, да и сам Серега весь был в кобурах-пистолетах.

— Петруха, все бандюки покровские на ушах, — Тюпин редко когда был таким встревоженным: — Хер его знает, на что ты напоролся, но тебя вытаскивать отсюда надо.

На СВХ прибежал потный Лебедев, почти в охапку схватил Женьку Фоменко, загрузил в свой служебный Ленд-Ровер его вместе с собакой и укатил, даже не попрощавшись…

Еще примерно через час приехали ТКДРМщики, еще один уазик с вооруженными автоматами сотрудниками отдела охраны. Мужики из ОТКДРМ засунули в свой прибор образцы гранул — палладий. Прикинули на напольных весах — примерно 800 кг. Еще 400 кг сурьмы и другой ерунды. По стоимости — примерно полтонны золота.

Вывезли меня с собакой какими-то партизанскими тропами через нейтралку. Тюпину его источники донесли: бандюки могли кинолога просто шлепнуть по злобе. Слишком на большую сумму влетели.

Ганс сидел, когда мы ехали с Полтавки в багажном отсеке УАЗика, положив морду на спинку заднего сиденья, мне под ухо, телепортировал:

— Ну что, хозяин, а ты боялся… Не ссы, со мной не пропадешь…

Это было самое крупное задержание контрабанды за всю историю Гродековской таможни. Естественно, о моем увольнении Ю. В. Лебедев даже пукнуть не осмелился, и я на него, как на своего начальника по линии кинологической службы, положил сразу с прибором. Через несколько дней я купил щенка кавказской овчарки…

Таможенная кинология (продолжение)

27 мая, 2017 https://p-balaev.livejournal.com/2017/05/27/

Попросили продолжить про кавказскую овчарку. Пока предисловие.

Смотрю 8-ую серию фильма «Рожденная революцией». Там после ограбления ювелирного магазина работает розыскная собака. Вожатый — сержант. Это уже середина 70-х годов. Фильм «Ко мне, Мухтар!» — 1964 год. Вожатые розыскных собак — офицеры. Герой Никулина — лейтенант.

Это наглядно — что происходило с отечественной служебной кинологией.

Конечно, дрессировать собаку не сложно. Достаточно иметь представление об условных и безусловных рефлексах, инстинктах, процессах торможения и возбуждения нервной системы. Да еще и выдержка, пунктуальность и аккуратность. Но это для того, чтобы отдрессировать домашнего любимца. Но вот подготовка розыскной и поисковой собаки требует постоянной исследовательской работы от кинолога. Если собака, действительно, готовится как розыскная и поисковая. Если — так…, для галочки, то, конечно, можно и сержанту ее дать.

Поэтому, когда служебная кинология была делом государственным, то работали с собаками офицеры, да еще и под руководством специалистов. Сегодня служебная кинология уже становится почти женской профессией. Нет, ничего против женщин в любой профессии я не имею. Женщины и в космос летали. Но, когда я еще в Москве жил, моя жена пошла выгулять нашего добермана. Вечером я пришел с работы — сидит вся в йоде. Пес мною отдрессирован, на поводке ходит идеально, для него натянуть поводок на прогулке — дело невозможное. Пока нет угрозы хозяину. Вот когда с ним шла жена, какой-то дурак решил пошутить — проверить, как собака хозяйку защищает, замахнулся на нее рукой. Хорошо, что Бася был в наморднике. Но даже от пса в наморднике этот шутник браво убегал, а пес волочил метров 10 за ним мою жену, она на ногах после его рывка не устояла. Моя Ира — не анорексичная фотомодель, кг 60 с мелочью весит, но она женщина. Она не мужик. Настоящую рабочую, злобную (а розыскная собака должна быть злобной!) собаку служебной породы женщине в такой ситуации удержать практически невозможно. Здесь нужна мужская сила. И когда я вижу полицейскую служебную собаку, которую на поводке ведет барышня-сержант, я понимаю, что эта собака, максимум на что способна — облаять или вяло кусануть. Преступника она не обезвредит.

Для меня лично существует такой маркер — если инструктор-кинолог, который выступает в качестве объекта задержания при дрессировке собаки, не одевает полный дрессировочный костюм, ограничивается одним рукавом, то… с говном он работает, а не с собакой. У нас с братом была немка, Гилла, довольно мелкая. Но она отрывала рукав от дрессировочного костюма. Просто надетый на руку рукав — улетел бы сразу. Потому что собака не пугала, а шла рвать насмерть. Это настоящая работа на задержание розыскной собаки. Это такая работа, когда преступник сразу забывает про нож и пистолет.

Во времена Сталина был расцвет советской кинологии. В ряду всего, что в этой области происходило — был сделан упор на собак отечественных пород. Вот тогда и были зарегистрированы такие породы, как кавказская и среднеазиатская овчарка. Была методом селекции из поголовья немецких овчарок выведена и восточно-европейская овчарка. Конечно, как и в любой другой отрасли, не обошлось и без вредительства. Кое-кто пошел на зону. Тема большая и туманная. Я подозреваю, что некоторые наши кинологи увлеклись приливанием волчьей крови собакам. Доигрались. Это привело к порче поголовья служебных собак. Кстати, волкособы — модная сегодня тема. Идиоты не понимают того, что волк — не собака. Волк — труслив. Для домашнего любимца — это не порок. Для служебной собаки — брак.

А в 1935 году, если точно помню, в Берлин, на всемирную выставку служебных собак, наши кинологи впервые вывезли кавказских овчарок. Выставка на стадионе проходила. Стадион встретил этих красавцев скандированием: «Красный гигант!».

На мой взгляд, кавказская овчарка — самая красивая собака. Рост, костяк, пропорциональность форм, богатая шерсть … А морда!!!

Караульные качества кавказцев были оценены сразу. Превзойти их в этой области ни одна собака не сможет. Начались работы по изучению их использования в качестве розыскных. Но потом — война. После войны толком уже ничего не успели. Так и заморозили работу с кавказцами на стадии использования в качестве караульной собаки.

До 90-х годов поголовье этих собак в стране было небольшим. Потом начался рынок — и поперло. Такую импозантную собаку продавать тогда было легко. Да еще в дикие времена ценились злобные псы.

В результате, вместо настоящей кинологической работы по изучению возможностей собаки — базар. Нажива и компрометация породы. Интерес к ней угас.

Вот как в служебную кинологию вместо офицеров пришли сержанты, так и в разведение собак вместо настоящих специалистов пришли барыги-заводчики. Настоящих специалистов сменили профаны. В результате, породы изучались идиотами, которые понятия не имели даже об основах учения академика Павлова.

И выработали рекомендации для владельцев кавказских овчарок — строгость, жесткость, не дать псу стать доминантом. И стали кавказцы строгих и жестких хозяев грызть! С кавказским темпераментом.

Вот только представьте себе: пастушья собака (кавказец изначально пастушья собака) стала ассоциироваться с неуправляемым монстром! Мало этого, умники-кинологи-ученые еще придумали, что кавказская овчарка малопригодна для розыскной работы! Эти умники даже не понимают, что пастушья работа для собаки — это вершина сложности. Одновременно и охрана, и розыск (потерявшуюся овцу кто искать будет?), и охота (пастух «педигри» не таскает в отару), и случайно набредшего на отару человека псы не должны загрызть… Это такой комплекс навыков, что позволяет собаку использовать максимально широко в служебном собаководстве.

Первой моей кавказской овчаркой стала Берта. Мы ее с братом купили в 1989 году за 1,5 тысячи рублей. Тогда это были очень и очень серьезные деньги. Суке уже было 9 месяцев. Экстерьер — великолепнейший. Красавица. Почти апельсинового, ярко-желтого цвета. Я ее присмотрел еще когда служил срочную в СА. Служил я в Спасске-Дальнем, хоть и в ШМАС, но учился на ветеринара, да еще в собаках разбирался, поэтому к командиру части сначала ходили просить меня отпустить собачку (свинку, коровку, козу, кошку…) посмотреть, а потом я уже оборзел, надевал летную техничку и ни один патруль меня не останавливал. Призвался я в 23 года, поэтому на срочника похож не был. Вот хозяин Берты, вернее хозяин выводка щенков кавказцев меня позвал, когда я еще служил, посмотреть щенков. Местные ветеринары поставили им диагноз — вирусный энтерит. Щенки были уже прилично обезвожены от поноса. Поставили диагноз без вирусологического исследования, конечно. У щенков была элементарная сильная глистная инвазия.

В Спасске еще находилась в то время армейская школа младших инструкторов служебного собаководства. При школе был неплохой питомник. В питомнике — несколько кавказцев, довольно хороших экземпляров. Ветеринар питомника, старший лейтенант, стал моим хорошим знакомым, отпрашивал меня у командования помогать ему в лечении и вакцинации собак. Борзые щенки при СССР были также в ходу, как и во время Гоголя. Породистого щенка в те годы достать было очень тяжело, поэтому тот старший лейтенант был блатным, ему мой командир части не отказывал отпускать меня. Да и спаниеля командира, любимца семьи, я вылечил. Поэтому ко мне отношение было доброжелательным. Вот начальник политотдела меня не любил..

В Спасске, во время службы, я и влюбился в кавказских овчарок. На всю жизнь, кажется.

А вот с Бертой у нас братом сразу возникли проблемы. Вообще собака была настолько красивой и ласковой, что мы ее привезли из Спасска домой в кабине ЗИЛа, я тогда был на производственной практике, поехал в Спасск на мясокомбинат сдавать совхозный скот, заодно и собаку купил. Водитель сам предложил такую красивую собаку не в кузове везти, а в кабине. Вполне дружелюбный пес был. А вот пищу она от нас охраняла. Свирепо.

Мы пытались откорректировать поведение собаки. И лаской. И наказаниями. Собак я никогда не бил. Самое страшное наказание для собаки — это взять ее за загривок и потрясти, чтобы передние лапы от земли оторвались. Этого вполне достаточно. Еще эффективнее — укусить собаку за нос. Но это уже совсем круто.

Немцы дрессировали собак, наказывая их ударом хлыста. Тупая нация. Собака всегда будет обсераться от страха при одном взмахе руки кинолога.

С Бертой ничего не помогало. В 1991 году я закончил институт и мы вдвоем с братом уехали работать в совхоз «Богуславский», я главным ветврачом, он ветврачом отделения. Взяли с собой наших собак. Немку Гиллу (я ее вырастил из трехдневного щенка в общаге, это отдельная история) и Берту. Пока я заканчивал институт, Берта жила у брата. Естественно, она его и считала хозяином. У него с ней проблем было меньше. Вернее, они были, но когда появился я в роли второго хозяина, то я стал объектом террора с ее стороны. К брату она убегала жаловаться, когда я ее наказывал за то, что она меня постоянно грызла. А у Славки рука не поднималась задать ей трёпку.

Я ее лично дрессировал. ОКД — почти без проблем, не сложнее, чем с восточно-европейской овчаркой. Даже интереснее. Когда кавказец устает, он начинает так притворятся смертельно усталым, что это только настроение улучшает. Но «пищевой рефлекс» никак не корректировался. В тарелке недоеденная каша. Ей она уже не лезет в горло. Ты проходишь мимо этой тарелки — мгновенная атака. Что характерно — один укус, потом она сама всё понимает и бежит, обсыкаясь на бегу, прятаться от тебя. Через минуту ползет к тебе и лижет руки. Но в следующий раз — обязательно снова цапнет.

В конце концов, когда у меня уже появилось несколько серьезных шрамов, пришлось брату принять мои условия. После того, как Берта грызанёт меня, он тоже не должен ее жалеть. Бесполезно.

И такое поведение собаки не было для меня чем-то особенно загадочным. «Пищевики», т. е. псы, которые охраняли пищу от хозяина, встречались и среди других пород служебных собак. Я с этим уже к тому времени сталкивался. Меня просили откорректировать поведение собаки некоторые незадачливые владельцы злобных псов. Природа проявления такого поведения была во всех случаях ясна — порок воспитания. Человек покупал щенка для охраны, хотел злобную собаку, во время кормления щенка дразнил, трепал за холку, щенок злился и рычал. Человек думал, что он так развивает у собаки злобность. Развивал, конечно. К самому себе. Это исправлялось потом. У всех собак, только не у кавказских овчарок.

В 1991 году мне привезли из Грузии за 3,5 тысячи полуторамесячного аборигена, кобелька. Вот с ним я уже увидел, что «пищевой инстинкт» не приобретенное в результате воспитания качество, а врожденное. Все щенки кавказских овчарок, с которыми мне приходилось сталкиваться, а видел я их очень много, потому что и сам заводчиком был и лечил, и ушки купировал щенкам других заводчиков — ярко выраженные «пищевики».

В то время я уже был убежденным кавказистом, считал эту породу лучшей среди служебных собак и интересовался ее историей. Первые кавказские овчарки (как и среднеазиатские), аборигенные собаки, на которых обратили внимание советские кинологи селекционеры еще в 20-х годах, отличались отличными охранными качествами, но были очень средними в плане своих размеров. Примерно как немецкие овчарки. На современных кавказцев, которые даже покрупнее сенбернаров, они были не похожи. Выделялись только редкие экземпляры, такие как знаменитый Топуш, на счету которого более 30 задавленных волков. И только когда кавказских овчарок стали разводить в армейских питомниках, неожиданно собаки стали увеличиваться в размерах. Брали некрупных родителей-аборигенов, получали от них потомство, а потомство вырастало гораздо более крупным, чем родители. Появились даже предположения, что советские кинологи-селекционеры для придания массивности и роста кавказским овчаркам приливали им кровь сенбернаров. Уж больно подозрительным выглядело то, что происходило с породой.

На самом деле, ничего подозрительного не было. Помните, что еще недавно китайцы считались низкорослой нацией? Съездите сегодня в КНР. Да и русские в ПМВ были нацией небольшой в плане роста, даже еще в Отечественную войну наши солдаты были ниже немцев.

Детский голод. Недоедание в детстве. То же самое было с нашими отечественными породами пастушьих собак. Пастухи что в Средней Азии, что на Кавказе, за редкими исключениями, своих собак почти не кормили.

Когда-то древний предок собаки пришел и поселился вблизи человека потому, что рядом с человеком была пища. Остатки охотничьих трофеев. Постепенно собаки приручались и сложился симбиоз человека и собаки. Пастушьи собаки жили при стадах. Также питались остатками пищи человека. Для них человек и стада, которые пасли люди, были «кормушкой», эту «кормушку» собаки охраняли от посягательств посторонних. Будь то дикие звери или другие люди. Когда-то, когда Азия и Кавказ не были перенаселены, скота у пастухов было много, хватало и себе на еду, оставалось мясо, требуха и собакам. Вот тогда, примерно 2000 лет назад, и сформировались наши отечественные породы пастушьих собак. И это были крупные, мощные собаки, способные убить волка, главного врага пастухов. Другие собаки, когда не было огнестрельного оружия, пастуху были не нужны.

Сформировалась порода. Но изменились условия жизни людей. Уже в 19-м веке пастух-чеченец сам жил впроголодь. Людей стало больше, земли, пастбищ стало не хватать, стада уменьшились в размерах, собак кормили все хуже и хуже, а потом и почти перестали кормить. Естественно, выживали в таких условиях только те щенки, которые могли урвать себе больше пищи. Т. е., с сильным «пищевым» инстинктом. Вот так происходил естественный отбор. Кто грыз более злобно своих братьев, отнимая у них редкий кусок мяса или лепешки, тот и выживал. Тот и давал потомство.

Я даже не знаю, почему наши кинологи столь явный факт упускают из виду — кавказские овчарки обладают врожденным мощнейшим «пищевым» инстинктом, поэтому борьба с этим инстинктом должна быть в основе раннего воспитания щенка.

В результате непонимания этого, сложился устойчивый стереотип — кавказец тупая и злобная собака, которая может кусать и хозяина…

Больше того, кинологи подразделяют породы собак по типу поведения на, так называемые, волчьи и шакальи. Волчьи — независимые и упрямые собаки, которым не требуется постоянное внимание хозяина-человека. Шакальи — наоборот. И считается, что одни произошли от волка, вторые от шакалов. Есть такая гипотеза и она очень распространена.

На мой взгляд, большей глупости даже придумать нельзя. У волка, шакала и собаки мог быть общий предок. Но за всю известную историю человеческой цивилизации не было ни одного известного случая, когда волчья или шакалья стая поселилась бы рядом с жильем человека и стала бы охранять его жилище и стадо.

Наши кавказцы и алабаи отнесены к волчьему типу. Но если лет 200 эти собаки жили в условиях, когда их человек почти не кормил, мало на них обращал внимания, они были вынуждены сами себе зачастую и пищу добывать, то причем здесь происхождение от волка или шакала? Естественный отбор сформировал такой тип — независимый и самодостаточный. Но я написал глупость — нет никакого ни волчьего, ни шакальего типа. Есть предрассудки кинологов. Если вы взяли себе щенка кавказца или алабая и относитесь к нему, как к «волчьему типу», т. е. считаете пса независимым и самодостаточным, вниманием его не балуете, то вы «волчий тип» и получите.

Прямо сейчас мой Шамиль, который легко может убить человека, лежит у меня под столом и морду положил на мою ногу. Наш доберман (а доберманов кинологи относят к шакальим), по сравнению с Шамилем — эталон независимости.

Сломался этот стереотип по отношению к кавказцам у меня когда ощенилась уже дочка Берты, принесла она нам в помете 16 щенков.

Естественно, щенков приходилось подкармливать сразу из соски, у суки для всех молока не хватало. Двух мы оставили себе. Продавать не стали. Выросли по типу поведения — болонки. Нет, охранные качества они сохранили. Но это для чужих. С хозяевами вели себя они как болонки. И весь «волчий тип». Как ты относишься к собаке, такой у нее и тип.

Если завел болонку или шпица, и она у тебя на кровати спит, то будет «шакалий тип». Если завел кавказца и сразу его закрыл в вольер или посадил на цепь и подходишь к нему только покормить — будет волчий.

Посадите добрейшего сенбернара с щенячьего возраста на цепь — убедитесь сами какой из него вырастет зверюга. Я видел такой экземпляр. Не московскую сторожевую, которая на сенбернара похожа, а именно сенбернара.

Возьмите щенка кавказской овчарки и относитесь к ней, как к комнатной собачке, гуляйте с ней среди людей и давайте ей с людьми общаться — получите такую, какой у меня была Аза. Наркорозыскная собака. Но про нее дальше.

А вот деление собак на «волчьих» и «шакальих» породило рекомендации для владельцев кавказцев и алабаев — быть с собакой построже и пожестче. Показать ей — кто доминант в стае.

Вместо того, чтобы сбить «пищевой инстинкт» у щенка кормлением с рук и лаской, рекомендуется наказывать его за проявление агрессивности. Т. е. делается все для закрепления этого инстинкта. Результат получается такой, от которого страдают почти все владельцы кавказцев: собака начинает подчиняться только тому в семье, кто ее наказывает, остальных она игнорирует и защищает от них пищу. И более того, даже время от времени срывается и кусает хозяина-доминанта.

Мне как-то отдали взрослого кобеля-кавказца. Я тогда был начальником кинологической службы войсковой части, забрал этого пса для охраны складов. Пес грыз всю семью. Они не могли понять — в чем проблема. Я им показал суть проблемы: собака сидела на цепи, в углу двора зарывала недоеденные кости. Склад себе сделала на черный день. И охраняла этот склад от хозяев. Глава семьи изображал из себя доминанта. С покусанными ногами доминировал…

Но самое главное, конечно, в кавказце — это его рабочие качества, обусловленные происхождением породы. Порода очень древняя. Как и лайка. Вот лучшая собак для охоты на крупного и пушного зверя — лайка. Когда эта порода появилась — точно неизвестно. Похоже, это и была та древняя собака, которая была приручена человеком. И найденные черепа прародителей кавказских овчарок датируются возрастом в 2000–3000 тысячи лет.

Это не искусственно выведенные породы черт знает из чего человеком за буквально несколько десятилетий. Породы формировались тысячелетиями, отбирались животные, которые отличались и оптимальным анатомическим строением и высочайшими рабочими качествами. Генетический потенциал древних пород настолько мощный, что даже безумное разведение почти не нанесло им ущерба. Лайки как были лайками, так ими и остаются. Алабаи и кавказцы тоже полностью сохраняют свои рабочие качества.

Это не немецкая овчарка, которую вывели в 19-м веке и уже в 20-м веке практически погубили. Сейчас немцы схватились за головы и стали заниматься своей собакой, по моим сведениям даже большое поголовье восточно-европейских овчарок себе завезли для улучшения своей овчарки.

И интеллект. Врожденный. Есть врожденный интеллект. Есть такая штука. Есть дебилы и есть нормальные люди с рождения. Есть и собаки дебилы. И нормальные собаки с рождения. Так вот, родившегося дебилом кавказца почти невозможно встретить. Дебилом его делают хозяева, которые щенка сажают на цепь и он на этой цепи сидит до самой смерти.

Высокий интеллект у собаки — это способность быстро вырабатывать условные рефлексы. Т. е., скорость обучения, дрессировки. В тех условиях, в которых тысячелетиями жили кавказские овчарки и лайки, скорость выработки условных рефлексов была залогом выживания. Тупая собака на охоте и на охране стада от хищников, да еще и когда самой себе пропитание добывать приходилось, погибала настолько быстро, что не успевала оставить потомства.

По дрессируемости лайки и кавказские овчарки, туда же и алабаи, себе равных не имеют. Ни доберманы, ни немецкие овчарки, ни любая другая порода признанных служебных собак рядом с ними даже близко стоять не может.

Другое дело, что подход к этим собакам нужен. Нужно понимать, как с ними обращаться.

С кавказскими овчарками рекомендуют строгость. Вообще кинологи не рекомендуют заводить волкодава людям, которые не могут жестко обращаться с собакой. Так вот, кинологи так ничего и не поняли в породе.

Удивительно вроде бы, насколько просто можно прийти к выводу, что собака с высокой скоростью выработки условных рефлексов на жесткую дрессировку будет сразу отвечать процессами торможения ЦНС. Сама дрессировка собакой будет восприниматься как наказание.

Кавказец, напротив, требует ласки, мягкости. Максимально деликатного обращения. Интеллект собаки настолько высок, что для выработки условного рефлекса ей нужны не столько механические воздействия, подкрепляемые поощрением или наказанием, а возможность понять, какие от нее требуются действия в ответ на команду.

Но, хотя бы, кинологи поняли, что кавказец команды запоминает почти на всю жизнь. И то хорошо. Это не немец, который без периодической тренировки за год может утерять все навыки, полученные при дрессировке.

В 1998 году я купил себе щенка кавказской овчарки. Руководство кинологической службы мне так и не разрешило заменить немца на кавказца. Я за свои деньги приобрел щенка. Щенка даже не выбирал. Как только деньги появились, так сразу же с женой поехали по первому попавшемуся объявлению и купили. Мне экстерьерные данные были не очень важны, главное, чтобы не было анатомических пороков, которые могут на работоспособности сказаться. И, разумеется, собака жила в семье, поэтому щенок должен и жене нравиться. Поэтому вместе и покупали. Совершенно случайно оказалось, что отец нашей Азы мне знаком. Пират. Его привезли еще в в/ч, в которой я был начальником кинологической службы в 1992 году, 10-месячным щенком для разведения. Я его забраковал. У него был недостаток — заметно развернутые внутрь локти. Щенок неплохой, крупный. Но этот недостаток у кавказцев часто передается по наследству. Пирата продали. И вот я напоролся на него.

Он в 1998 году уже был матерым кобелем. От него получили несколько пометов. Мимо клуба, конечно. Без родословных. Такого кобеля клуб не пропустил бы в производители. Но внешне кобель выглядел внушительно. Примерно 90 см в холке. Массивный. Но передние ноги, если присмотреться, портили его.

В помете оставалось три щенка, все суки. Мне и нужна была сука. Они мельче, чем кобели. Кобелем я бы сразу напугал всю таможню. Из трех щенков отцовский недостаток не получила самая мелкая в помете. Темно-серенькая. И жене она сразу понравилась больше, чем две другие.

Общий курс дрессировки Аза полностью усвоила к 9-ти месяцам. Я не торопился. С 9-ти месяцев перешел на специальный курс. Так как собака была моей личной, то я делал с ней, в плане подготовки, то, что хотел.

А хотел я вот что. Вы видели когда-нибудь, как ищут наркотики собаки? По команде «ищи», пес начинает обнюхивать объекты, на которые ему указывает кинолог. Искать собака начинает по команде. И во всем мире так работают поисковые собаки.

Я даже не знаю, почему этот идиотизм принят во всем мире. Пытался в этом разобраться но внятных объяснений не нашел. Объясняю, почему это идиотизм. Вы можете представить себе охотничью собаку, которая начинает искать зверя только по команде? Конечно, охотник в тайге не кричит лайке «Ищи!», сам запах зверя является командой на поиск.

Искать зверя там, где нет даже его запаха, никакому охотники не придет в голову заставлять собаку. Поисковых собак заставляют. Теперь представьте, что происходит с нервной системой пса, который по команде «ищи» обнюхивает десятки объектов (автомашин, чемоданов, людей…), но не находит даже запаха наркотиков. Начинаются такие сильные процессы торможения, что собака уже через 15–20 минут перестает работать. В итоге, поисковую собаку запрещается использовать при поиске наркотиков более 1 часа в день. Иначе она вообще перестанет искать.

Работают так: 15 минут поиска. Полчаса отдыха, снова 15 минут поиска. И так 4 раза. И всё.

И какова эффективность?

Мне нужно было, что бы сам запах наркотика (в моем случае — эфедрин) был командой для собаки. С Гансом это начало получаться. Но немец уже не та порода. Зато методику я уже нашел…

В возрасте 11 месяцев Аза была к работе готова. Я повел ее на таможню. Сука была не выдающихся размеров, но довольно крупная. 74 в холке. Да еще массивная. И шерсть хорошая, т. е. впечатление было от нее внушительным.

Волкодавы вообще одной своей внешностью людей пугают. А вы видели когда-нибудь ласковую, игривую кавказскую овчарку? К моему огромному облегчению, когда я привел ее в таможню, началось настоящее шоу. Аза была подхалимкой невероятной. Сначала она была привязана за батарею в моем кабинете. Стали приходить визитеры, особенно женщины из бухгалтерии, и читать мне нотации насчет того, что я мучаю собаку, привязав ее. Видите ли, бедная Азочка страдает на привязи. Она наркотики в страну не пропускает, а хозяин над ней издевается. Стоило мне только отлучиться из кабинета, как обязательно кто-нибудь забежит и поводок отстегнет от ошейника. Ходишь и ищешь ее по всему большому зданию таможни, по всем 4-м этажам.

Особенно она любила прятаться от меня в отделе кадров, в валютном отделе и в бухгалтерии. Там почти одни женщины работали. У женщин всегда есть пирожки и пирожные. Доходило до того, что ее женщины от меня прятали сами. Кавказскую овчарку. Она стала любимицей всей таможни буквально за несколько дней.

Такой же эффект был при работе в зале таможенного оформления пассажиров. Никакой отрицательной реакции. Нет, были, конечно, редкие протесты со стороны особо раздражительных, что кавказская овчарка по залу гуляет без поводка и может покусать кого-нибудь. Но в ответ им сами граждане, пересекающие таможенную границу, отвечали, что их стоит покусать за склочность.

После первых дней работы доброжелатели настучали в ДВОТ, главному кинологу, что я притащил кавказца, а кавказец-то у меня ничего и не ищет. Просто шляется среди людей и жрет колбасу с рук.

В принципе, в 1999 году на российско-китайской границе уже и искать особо нечего было. Отечественные наркоманы уже перешли с эфедрина на героин. А героин шел не из Китая. А из других мест. Да и в самом Китае контроль за наркотой усиливался. Годы дикого НЭПа там проходили.

Таможенное начальство стало меня проверять. Приезжали, делали закладки с эфедрином в разных местах. Аза без всякой команды их находила. Сам процесс нахождения выглядел необычно. Кавказцы — достаточно ленивые собаки. Лишних движений предпочитают не делать. Аза не носилась, обнюхивая местность, а просто лениво, вразвалку шла сразу к месту закладки. Слегка там царапала лапой и садилась на хвост, ожидая, когда я ей дам за это печенье. Печенье у нее котировалось наравне с мясом.

Натаскивалась на эфедрин, но искала вообще все таблетки, как и Ганс. Проработать мне с ней пришлось недели четыре всего. За две недели — 2 обнаружения сильнодействующих веществ. Одно — мазиндол. Второе — полкило эфедрина. Таких результатов за четыре недели работы не давал и не дает ни один кинолог.

Дальше начались перемены в моей службе. Правоохранение таможни переходило под погоны. Старые отделы по борьбе с контрабандой наркотиков и по борьбе с таможенными правонарушениями были ликвидированы. Создавались оперативно-розыскные отделы. Весь старый состав, бывшие менты, грушники, уволились. Потому что переход под погоны грозил им потерей военной пенсии (они все пенсионерами были). Пришли в ОРО молодые ребята по протекции зама по кадрам. У них началась своя кухня. Из ОБКН остались мы с Леной Феоктистовой. Мы еще пенсионерами не были. У Лены муж был сотрудником ФСБ, поэтому ее сократить не решились сразу. У меня блата не было. Меня вывели за штат.

Кинолог в ОРО был не нужен. Но я и в ОБКН кинологом не был. Я был старшим инспектором. Собака — в нагрузку. Меня должны были и так зачислить в штат ОРО. Автоматом.

Но если есть возможность кого-то сократить и взять на его место блатного… Очень некрасивая тогда ситуация была. Я особенно сильно не беспокоился, начальник таможенного поста «Сосновая падь» давно уговаривал меня бросить это правоохранение к чертовой матери и пойти к нему в оформление. Но выглядела ситуация оскорбительно.

Действовали на нервы разговоры в моем присутствии о том, что оперативно-розыскная деятельность — штука серьезная, поэтому нечего в ней делать собачнику с ветеринарным образованием. Демонстративно такие разговоры велись в моем присутствии. Особенно старалась заместитель начальника таможни по экономике.

Самое смешное, если мое ветеринарное образование не подходило для ОРД, то каким боком оно подходило у выпускников военного училища и пединститута?!

Ладно. Я согласился, что меня нужно сократить, как только истечет срок нахождения за штатом. И занялся только собакой. Остальное всё, что добровольно на себя взвалил, я перестал делать. А делал я половину всей переписки, отчетов и делопроизводства вновь сформированного отдела. Вторую половину делала Лена Феоктистова.

Через пару недель у начальника отдела начались неприятности. Лена Феоктистова заявила, что она тоже оперативник в штате (она вообще была классным оперативником, на пенсию ушла полковником, женщины тоже могут быть оперативниками), а не делопроизводитель, поэтому то, что она делала, она и будет делать, а часть Балаева пусть берет кто-то другой. Пробовали взять. Косяки в отчетах, информационные справки в идиотском исполнении, переписка в анекдотическом виде, масса претензий со стороны отдела документационного обеспечения… Блатным вообще тяжело, если на них никто не пашет.

В результате я был зачислен в штат ОРО в должности старшего оперуполномоченного. Присвоили мне звание лейтенанта. В 35 лет я снова стал лейтенантом.

Потом стал оперуполномоченным по особо важным делам, потом — старшим оперуполномоченным по особо важным делам, начальником оперативно-розыскного отдела, заместителем начальника таможни по правоохранительной деятельности.

А та заместитель начальника таможни, которая считала, что ветеринар не может быть оперативником, у меня попала. Нет, я не из чувства личной неприязни возбудил уголовное дело в отношении ее мужа, организовавшего преступную группу с целью контрабанды леса. Просто мне «лесную тему» дали в обязанности. А жена пыталась мужа прикрыть, влетела у меня так, что из таможенных органов вылетела, как пробка.

Вот так вот. Завтра покажу фото моего нынешнего кавказца, Шамиля.

Это называется доберманом.

Весит этот Бася 58 кг:

Шамиль и Бася:

30 мая, 2017

Самая ласковая и игривая собака.

5 декабря, 2014 https://p-balaev.livejournal.com/2014/12/05/

У кого не было никогда кавказской овчарки, тот не знает, что такое по-настоящему ласковая и игривая собака.

Впрочем, и почти все владельцы этой замечательной породы не знают, что их собака до самой смерти сохраняет характер 3-месячного щенка.

Горе-кинологи, и кинологи профессиональные, между прочим, нанесли репутации породы ущерб страшный. Они решили, что справиться с этой собакой может только очень опытный и жесткий человек. Дурь полнейшая.

Кавказская овчарка не терпит жесткости в обращении, она ласку любит! Никогда не позволяйте себе грубого обращения к ней. Никогда! Память у кавказцев поразительная, они годами помнят, особенно долго помнят зло, которое им причиняют.

Есть несколько моих фирменных секретов: брать нужно себе щенка только до 4-х месячного возраста, и сразу начинать кормить его с рук, ласкать во время кормления. Инстинкты у этой породы настолько сильные, что любой щенок, едва научившись кушать самостоятельно, сразу от всех подряд начинает защищать пищу, даже от хозяина. Все случаи укусов кавказцами хозяев происходят именно из-за этого. Пес зарыл косточку где-то во дворе, а мимо проходит хозяин, укус раньше происходит, чем собака смогла осознать, что же она делает. Лаской отучите щенка охранять еду от вас, пусть он поймет, что вы не его пищевой конкурент. На это уходит неделя максимум. И никогда, ни в коем случае не наказывайте щенка, если он вдруг зарычит на вас во время кормления… Только ласка.

Примерно в 8–9 месяцев щенок начнет самоутверждаться, попробует занять ваше место вожака. Нужно всего один раз (один раз!) поставить его на место.

Опять мой фирменный рецепт: укусите собаку за мочку носа, прилично так укусите. И всё.

Больше проблем у вас никогда с кавказской овчаркой не будет. У вас будет удивительно ласковая собака, которая любит тереться о ваши ноги, как котенок… и при этом для чужих — это самый грозный сторож, которого только можно себе представить.

Кавказская овчарка не терпит жесткого отношения — запомните это. Только ласка.

Моему Шамильке здесь 5 месяцев.

Легендарная спецоперация. Часть 1

18 февраля, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/02/18/

2001 год. Лето.

Сижу в кабинете, регистрирую кучу оперских справок. Как идиот. Исполняю обязанности первого заместителя начальника Гродековской таможни по правоохранительной деятельности (первый заместитель — Серега Тюпин исполняет эти обязанности в Уссурийской таможне), заодно еще начальником оперативно-розыскного отдела являюсь и веду в отделе секретное делопроизводство. Идиот конкретный. Так пахать, как я, мог только идиот, как я сейчас понимаю. Но была такая идея: максимально разгрузить оперов от всякой отчетности и всякого делопроизводства, что бы они больше по полям бегали, набирались опыта и наращивали результат. Вообще-то идея была правильная, и результат нужный был получен. Правда, с женой едва не развелся из-за работы целых два раза.

Но это отступление. А в тот ясный летний день под ухом: Дзынь! Телефон!

— Бля! — это про себя, но вслух. Потому что секретное делопроизводство спешки и отвлекающих моментов не терпит, а я им как раз и занимался, когда справки регистрировал, отсюда — нервная реакция на телефонный звонок. Тем более, что на телефон начальника оперативно-розыскного отдела не поступают звонки от желающих сказать что-нибудь приятное. Одна задница: либо агент нетерпеливо ждет на встречу, либо в зоне ответственности таможни какое-нибудь западло произошло, или начальство сейчас через орган слуха тебя анально изнасилует…

— Петр Григорьевич? Добрый день! Это Винокуров Александр Алексеевич беспокоит. Не отвлекаю?

— Здравствуйте, Александр Алексеевич! Слушаю Вас.

Конечно, он меня отвлекал. Но Винокуров был начальником отдела УФСБ по Приморскому краю в Пограничном районе. Тем более, что и я, и мои опера знали, что его отдел нас активно разрабатывал с подачи службы собственной безопасности таможни, откровенно над этим прикалывались и используя наши негласные оперативные возможности сами набрасывали чекистам «компру» о самих себе. Они ловили брызги от этого дерьма, которое летело на их вентиляторную разработку и злились еще больше, работали еще активнее, а на вентилятор мы бросали все более вонючие штуки.

ФСБэшные черти просто не могли додуматься до одной принципиальной вещи. После развала КГБ в 90-е, в таможню на Дальнем Востоке из конторы ушли самые асы. И теперь майор Винокуров противостоял ученикам полковников Мурашко, Мещерякова и Самбурова, для которых Винокуров был молокососом…

— Петр Григорьевич, у Вас не найдется сотрудника, который может досмотреть тепловоз?

Оба-на! Вот этого я ожидал давно. Деятели, вообразившие себя специалистами в оперативной деятельности мирового уровня, рано или поздно должны были вляпаться в таможенную специфику по уши, но только в не совсем приятно пахнущую субстанцию. На каждом совещании, а потом и в коридорах я им говорил и говорил (тем более, что и генерал Мурашко мне это «ненавязчиво» советовал): ребята, давайте жить дружно, а то недалеко и до беды, границу охранять надо дружно!

— Конечно, найдётся, Александр Алексеевич, сейчас свяжусь с досмотровиками, узнаю, кто там на месте.

— Нет-нет, прошу Вас им не звонить, нужен оперативник с допуском.

Вот же деликатный! Знал же, что у меня опером пашет бывший контрразведчик Сергей Валерьевич Решетнев, железнодорожник по образованию, который локомотив может по винтику разобрать. Он, Винокуров, думал, что я его пошлю в задницу, скажу, что нет такого? Или просто из деликатности? Но ведь у нас одна Родина, и дело одно! И не дебил же я «старших братьев» послать на хер.

— Решетнев есть. На месте. Куда его отправить?

— А я машину сейчас пришлю. Минут через десять.

— Лады. Будем ждать.

— Валерьич! — это уже не в телефон. Это в гулкое пространство кабинета, в котором сидел за столом оперуполномоченный по особо важным делам Сергей Валерьевич Решетнев и кропал очередной документ о коварных контрабандистах.

— А! — абсолютно «по-военному» откликнулся бывший майор контрразведки Решетнев.

— Х… — на! Чекисты звонили, сейчас паровоз досматривать поедешь.

— А отсосать им не надо?

— На твоё усмотрение. Можешь и отсосать, только не проглатывай, а то обсерешься…

— Да по морде им концом! Что-то намутили, а теперь опять мы разгребать будем (здесь он прав, конечно, был)! Пусть берут свою любимую девочку Трубникова (начальник службы собственной безопасности таможни) и смотрят хоть тепловоз, хоть китайцу в жопу.

Вообще-то Валерьевич был прав. Втемную, как досмотровика, использовать опера не вполне корректно. Это говнецом попахивало. Если эти черти из ФСБ проводили оперативное мероприятии в зоне ответственности таможни и связанное с перемещением товаров и лиц через таможенную границу, то надо было заранее все согласовать. Но хрен его знает, может — форс-мажор?!

А раз так, то на следующие слова:

— Слышь, Валерьич, ты того, не умничай (в оригинале несколько по другому это звучало), руки в ноги и на выход… — я имел полное право. И после «озарения» сообразил:

— Валерьич, меня подождите, я тоже поеду!

Озарение должно было в мою дубовую голову прийти обязательно, потому что одного Валерьича посылать в чекистскую свору было абсолютно неразумно. Он, и другие мои опера, уже были так накалены «взаимодействием» со «старшими братьями», что время от времени срывались на пацанячье «а по еб…у!». Обращение же за помощью со стороны самого подполковника Винокурова свидетельствовало о том, что попали чекисты куда-то круто.

Что характерно, с замом Винокурова, Понкратовым Виктором Ивановичем, мы, можно сказать, были друзьями. Но поступающая о моей причастности к противоправной деятельности информация от ССБ ставила Виктора Ивановича в неловкое положение. Поэтому наша дружба ограничивалась подмигиваниями при встречах. Ситуация была неловкая, но не я её начал выстраивать. Подозревать в чем-то меня и моих сотрудников могли только либо идиоты, либо перекупленные гниды (потом об этом будет конкретнее).

Винокуров прислал машину в сопровождении самого молодого опера их отдела, маршальского однофамильца Игоря Огаркова. Игорь, когда я сел в машину, просто спросил:

— Петр Григорьевич, Вы тоже с нами?

— С Вами, с вами! Начальнику Игорь позвони, скажи, что либо со мной Решетнев будет, либо нас вообще нигде рядом с вами не будет.

— А мне не говорили, что только Валерьича нужно взять, — Игорь был еще тем раздолбаем и почему-то рожа у него была, как у пластилинового смеющегося клоуна.

— Что там у вас, Игорь? — я попробовал хоть предварительные справки навести.

— Там пипец! Полный! Увидите сами, Петр Григорьевич, — молодой чекист откровенно заржал.

Уже совсем интересно! Пипец — так пипец, приедем — будем посмотреть.

По грунтовкам проехали железнодорожную станцию «Гродеково», станцию «Сосновая падь» и прикатили на станцию «Россыпная», последнюю перед российско-китайской границей.

То, что был пипец — было видно сразу.

Стоял поезд с кругляком (нераспиленный лес), оцепленный СОБРом ФСБ, бойцов 50, не меньше. На штабеле шпал недалеко от локомотива сидело несколько знакомых конторских оперов из отдела в пос. Пограничном. Нервно расхаживал, явно матерясь про себя, какой-то представительный хрен в гражданском костюме, прям вылитый полковник. Еще одно тощее и нервное создание примерно лет 30, тоже в гражданском костюме, говорило греющим жопами шпалы операм очень обидные слова, которые лучше не писать.

Среди прилипших задницами к шпалам был капитан ФСБ Александр Анатольевич Бойко, в оперативном обслуживании которого была Гродековская таможня. Вид у него был, если точно выражаться, задроченный. Явно — у человека охрененное горе. И тощий большую часть обидных слов говорил именно в его адрес.

— Григорьич! Валерьич! — радость Саши Бойко была неописуемой, когда он увидел нас, «коррумпированных» таможенников, которым уже больше года пытался свернуть кровь: — Только на вас надежда!

— Что надо-то, Анатольевич?

— Два баула в тепловозе найти!

— Всего-то? Больше некому что ли?

Пейзаж с оцепленным поездом дополняла фигура придурка — начальника ОСБ таможни Владимира Владимировича Трубникова, который скакал по штабелям бревен, загруженных в полувагоны.

— Вон же Трубников есть. Он что, досмотреть не может? — спросил я у Бойко.

— Да мы искали, не нашли. Специалист нужен.

Честно говоря, хотелось сразу этого «куратора» послать в баню. Вызвать таможенного опера досмотреть тепловоз — это уже верх цинизма. То же мне, нашли шмональщиков…

— Баулы-то большие?

— Да примерно метр на полметра. Стандартные.

Ладно, залезли мы с Сергеем Валерьевичем в локомотив. Посмотрели. А чего там смотреть? В вентиляции пусто. И всё — больше хрен куда такого размера баулы засунешь. Можно в картер двигателя — но вроде все гайки без признаков недавнего откручивания, да и туда контрабандный груз запихивать — это фантастично. Хватило нам минут 5, что бы осмотреть, из тепловоза выйти и сказать: а нееее-ту ничего!

— Придётся сожрать погоны, — Саша Бойко был совсем немного огорчен.

— Что в баулах-то было? — меня же всё таки интересовало, зачем полроты СОБРа притащили?

— Да п…ц! Боеприпасы секретные!

Ни х… себе!!! Вот это попадос! Картина стала ясной. Кристально ясной. Наши «старшие братья» вели разработку какой-то группы, которая планировала вывезти в Китай секретные боеприпасы. Очевидно, что довели курьера до ст. Гродеково, там боеприпасы контрабандисты загрузили в тепловоз. А взять планировали с поличным локомотивную бригаду уже за зоной таможенного контроля, на ст. «Россыпной», что бы факт контрабанды был состоявшимся (есть такая юридическая тонкость — пока зону таможенного контроля товары и предметы не пересекли — контрабанды нет). Но когда тормознули поезд и начали его шмонать — боеприпасов не нашли.

— Анатольич, а тема твоя была?

— Моя, — очень и очень грустно ответил «куратор» таможни.

Это было ЧП грандиозных масштабов. Бойко зря надеялся, что съедением погонов он загладит вину перед Родиной. Скушать ему предстояло много чего. Но сначала во всех физиологических отверстиях его несчастного организма без применения анестезирующих веществ мастера воспитания личного состава нарезали бы мелкую и глубокую резьбу, а потом ее зверски сорвали…

— Во они лоханулись! — Сергей Валерьевич достал сигарету и со злорадным наслаждением закурил, когда мы отошли в сторонку, чтобы не слушать очень громкие оскорбительные слова, которые человек, похожий на полковника, начал говорить в адрес окружающей его публики.

Н-да. Просрать секретные боеприпасы в ходе спецоперации — ждите посланцев Москвы теперь, братья по разуму. Вас проверят снизу доверху и слева направо. Как вы нас когда-то проверяли с «секреткой». Только вы обломились. А москвичи никогда не обламываются. Стоимость командировочных там обломов не допускает…

Мы с Валерьевичем пошли в тенёк, сели на лавочку у маленького станционного домика и со злорадным наслаждением наблюдали процесс подготовки к суициду…

— Вот дебилы! Они что, без оперативного сопровождения тепловоз оставили? — Валерьич сделал единственно верный вывод: — Получается, что от Гродеково до «Россыпной» наблюдения не было?

— Да конечно. Понятно же, что груз скинули где-то по дороге. То ли испугались чего-то, то ли еще что… Скорее всего конторские засветились, — у меня тоже эта ситуация вызывала интерес.

— Теперь пусть 20 км путей с прилегающей территорией прочесывают. Двое суток, как минимум, им будет чем заняться.

— Ага. Так эти сумки и будут лежать, их ждать. Если те, кто отправлял контрабас, уже их не подхватили в точке сброса…

— Григорьич, я вообще не догоняю! Ты нас дрочишь, что мы Сашу Бойко посылаем постоянно в баню мыться — сам посмотри, какое с ними взаимодействие?! Довели товар до самой границы и просто просрали. Наверно месяца три работали и обгадились на элементарном.

— Теперь у них один выход — трясти локомотивную бригаду.

— А смысл? Машинисты сейчас сами себе статью повесят? Если только иголки под ногти… И то — вряд ли. Всё. Боеприпасы может еще найдут, а уголовка плакала. Дела нет.

— Что-то меня, Валерьич, знаешь, настораживает. Какое-то чувство невнятное.

— Да еще бы! Сейчас начнутся поиски стрелочников. Как обычно, стрелки — на таможню. Будем отписываться неделю по этому «взаимодействию». Найдут до чего докопаться.

— Подожди, — я прервал его: — Мы приехали, в тепловоз залезли — вспомни рожу машиниста, когда с ним смотрели локомотив. По-моему, он нас испугался конкретно. Его трясло так, что чуть не зубами лязгал.

— Думаешь, что-то всё-таки есть? Там же такой объем некуда запихать.

— Да может, не только эти баулы тащат.

— Александр Анатольевич, — я позвал капитана Бойко: — Можно Вас на минутку?

— Что? — откликнулся тот со своего насеста на шпалах.

— Да подойди. Переговорить надо.

— Да, Григорьич, что хотел? — вид у него, у Бойко, конечно был, если деликатно выражаться, немного унылый, когда он подошел к нам с Решетневым.

— Анатольевич, дай нам с бригадой локомотивной поработать, — попросил я.

— Да бесполезно. Мы уже трясли. Спасибо, Григорьич. Сворачиваемся уже.

— Анатольевич, не я тебя звал, ты нас сюда с Винокуровым выдернул. Влипли вы конкретно. Вместо того, что бы со мной план отработать по сопровождению поезда — я бы просто внагляк к ним подсел на Гродеково и ехал бы сюда, хрен бы при мне они что скинули, а они товар скинули по пути, — вы решили славой ни с кем не делится. Как у меня что интересное, бля, так вы лезете — «реализовано во взаимодействии». Как у самих — так… Шансов уже у вас самим нет это дело вытащить. Поэтому не надо здесь бурогозить: машинистов в тепловоз, лишних убрать, мы с Решетневым идем работать. Может, что и получится.

— Пошли, Валерьевич, — я направился к локомотиву: — Работаем таможенный контроль с самого начала и смотрим на реакцию машинистов. Внимательно только…

Уже в кабине тепловоза стало видно, что машинист и его помощник, как только оказались наедине со мной и Решетневым, просто побелели. Они были не первые клиенты из числа локомотивных бригад, которые после общения с нами бегали с повестками по следователям.

— Граждане, пересекающие таможенную границу, я начальник оперативно-розыскного отдела Гродековской таможни Балаев Петр Григорьевич. Вот моё удостоверение.

— Мы Вас знаем, — подал голос машинист.

— Меня меньше всего волнует, кто меня знает или не знает. Слушайте внимательно. Это, — я показал на Валерьевича: — оперуполномоченный по особо важным делам оперативно-розыскного отдела Гродековской таможни Решетнев Сергей Валерьевич. Уведомляем вас о том, что в отношении вас сейчас будет проведен таможенный контроль. Имеете ли при себе либо в транспортном средстве, с которым пересекаете таможенную границу, запрещенные к вывозу предметы, наркотические средства, сильнодействующие и психотропные вещества, товары и валюту, подлежащие обязательному декларированию?

— Нет, ничего нет, — ответил машинист, хмурый мужик лет 40.

— Вы? — спросил я у его помощника.

— Нет, — тот вообще был еще зеленым почти пацаном.

— Хорошо. Пожалуйста, предъявите ручную кладь, если она у вас имеется, к досмотру.

Они выставили на приборную панель тепловоза свои дорожные сумки.

— Выложите из Вашей сумки вещи, — попросил я машиниста.

Тот вытряхнул всякие банки-склянки, сменную одежду. И на панель шлепнулся зашитый в ткань и сверху запаянный в полиэтилен пакет, размером по формату бумаги А-4 и толщиной сантиметров пять.

— Что в пакете?

— Документация на тепловоз, — явно трясущимися губами, заикаясь выдавил из себя машинист.

Что-то новенькое. Я как-то не встречал еще такой способ перевозки формуляров, обычно они замасленные в бардачке валяются. Но на всякий случай уточнил у Решетнева, он в прошлой жизни работал на локомотивах:

— Валерьич, в таком виде возят тепловозную документацию?

— Да ну на х…!

— Что в пакете? — вопрос его владельцу.

— Не знаа-ааюю!

Уже совсем весело.

— Сергей Валерьевич, крикните на улицу, пусть двух понятых сюда притаранят.

Валерьевич открыл дверь кабины и заорал:

— Граждане чекисты, двух понятых дайте сюда!

Вся отдыхающая на шпалах мафия аж подлетела с криками: «А! Что там? Нашли?»

— Бля! Да не лезьте вы, успокойтесь, — Решетнев решительно пресек попытки «братьев» проникнуть в кабину: — Понятых — и всё. Остальным — ждать!

В присутствии понятых я надорвал угол пакета… Внутри ксероксная бумага, и — угловой штамп «Секретно». Тушите свет! Приплыли!..

Разорвал еще немного. Дальше — не для обнародования. Дальше — попадос полный! Целая пачка секретных документов!

Показал понятым только штамп «Секретно» и отпустил их. Помощник машиниста явно ничего не понимал, а вот его старший товарищ начинал уходить в нирвану, заметно было, что настроение у человека немного испортилось. Клиента надо было дожимать немедля, пока он тепленький.

— Ну что, Сергей Валерьевич, вот и встретились мы с живым шпионом, — начал я вкрадчивым голосом, обращаясь к своему подчиненному: — Полюбуйтесь — Джеймс Бонд из Манзовки.

— Кто шпион? — подал голос пока еще не окончательно улетевший в астрал «виновник торжества»

И резкий переход на крик:

— Паровоз — шпион! Еб… …. …. …! Ты вообще …! Тебе еще раз штамп показать, сука! Ты думал, с тобой в дурочку здесь играют? Урод … … …! Сколько лет теперь сидеть будешь — подсказать? Ты, сука, с поличным взят! При попытке секретные документы в Китай вывезти! Тебе — п…! Всё! Твоя жизнь завершена! Пожизненно теперь! Как минимум!

— Я-яя, яя-яя не заа. Не знаа-аалл! — это тело еще и лепетать что-то пыталось.

— Теперь уже насрать, что ты знал или не знал! Всё. Тебя с поличным взяли! Тебе понятно это? Понятно, блядь, спрашиваю тебя?

— Да-аа.

— Теперь смотри, придурок! Если кто-то еще успеет те баулы, которые ты скинул найти раньше нас, и уволокет их — то я наверно тебя до камеры не доведу! Я тебя шлёпну при попытке к бегству! Сам, сука, шлёпну. Потому как ты подозреваешься, дебил, в совершении особо опасного преступления! Тебе живым убежать нельзя дать! Шпионов стреляют при попытке к бегству!

— Я не шпион.

— Твою мать! Смотри сюда! На штамп смотри! «Секретно»! Кто передает иностранцам секретные документы? Ты куда их вёз? В Манзовку? Или в Китай всё-таки? Что в баулах? — быстро говори! Быстро — время на секунды пошло!

— От ракет самолетных ерунда какая-то.

— Ох…!!! Где они? Ну?

— Скинули, у нас пожар был на тепловозе. Скинули. Километра два отсюда.

— Бегом туда! Бегом! Пока они на месте — у тебя еще шанс есть! Бегом! Понятно тебе?

— Понял я. Понял. Они там еще! Покажу!

— Валерьич, давай его к чекистам и пусть рысью все туда! — я передал этого кулика Решетневу.

Вылез из тепловоза. Три минуты крика, а состояние такое, как будто в одиночку вагон с углем разгрузил.

— Смотреть пойдем, что там найдут? — спросил Решетнев у меня.

— А оно тебе надо?

— Да на хер не надо. Только по шпалам таскаться. Блин, Григорьич, конторские даже сумки вытряхнуть не догадались? Или что это было?

— Честно? Я до сих пор понять ничего не могу. Я вообще не рассчитывал, что в сумках что-то найдем. Думал — уже досмотрели. Я просто хотел на реакцию посмотреть: может всё-таки не сбросили, и где-то в тепловозе всё-таки. Я не рассчитывал на это. Это — уже «высший пилотаж»! Знать, что контрабас тянут, и ручную кладь не проверить — это «высший пилотаж»!..

— Петр Григорьевич, Вас сейчас назад, в таможню, отвезти? — подошел Игорь Огарков.

— Что, Валерьевич, поедем? Вроде делать больше нечего здесь, — спросил я у Решетнева.

— Да черт его знает? Может дождемся, пока притащут эти сумки?

— Да они два часа ходить будут! А мне на завтра еще почту с отчетами к отправке подготовить. Без завтрака, обеда и опять до 10 вечера на работе. Гастрит уже задолбал.

— Да давай подождём, Григорьич. Хер их знает, в каком месте они опять обделаются? Жалко будет.

Уехали мы только через два часа, уже к вечеру. И благодаря Сергею Валерьевичу Решетневу, который уломал меня дождаться результатов поиска баулов с боеприпасами, избежали мы очень и очень серьезных неприятностей. Я до сих пор уверен, что меня просто сожрали бы живьем до окончания всех разборок. В благодарность, так сказать, за содействие: почти дохлое дело спасли и еще секретным документам не дали в Китай уехать (локомотивную бригаду, и поезд грузовой тоже, оснований-то не было задерживать — не нашли же ничего при них «старшие братья»!). Об этом во второй части этого рассказа.

Легендарная спецоперация. Часть 2. «Карать!»

20 февраля, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/02/20/

Только выехали с «Рассыпной», примерно часов в 18.00, — мне на пейджер пришло сообщение: «Жду в таможне. Тюпин». Чего это он, на ночь глядя, из Уссурийска примчался? Показал пейджер Решетневу.

— Что-то случилось? — спросил Валерьевич.

— Больше ничего не написано. Приедем — узнаем.

— Вот точно не рюмку чая он с тобой выпить прилетел! Как этот колхоз постоянной боевой готовности уже задрал!

Точно — не рюмку чая. Сергей Владимирович Тюпин, временно откомандированный в Уссурийскую таможню, уже ждал меня в своем кабинете первого заместителя. И встретил он меня не искрящейся улыбкой радости, а со злой подковыркой:

— Здравствуйте, Петр Григорьевич. Проходите, присаживайтесь. Будьте как дома. Не стесняйтесь. Тем более, что Вы человек известный и прославленный. Вам что сделать: кофе? Чаю? С пирожными? Или с конфетой? Чупа-чупс подойдёт?

«Началось. Интересно, где еще какая сука наговнила?» — я был немного уставшим, а в таком состоянии, зная достоверно, что никаких косяков не наделал, в виновато-вежливое выражение морду лица с помощью мимических мышц растягивать был мало способен:

— Что за подколки, Сергей Владимирович? Хотите своим любимым чупа-чупсом со мной поделиться? Так я, в отличие от Вас, эротическими леденцами не увлекаюсь!

Конечно, будь Серега Тюпин просто начальником, а не моим другом, то в дыню мне прилетело бы моментально. Учитывая тот факт, что в его биографии было командование разведротой ВДВ, то дыня могла и треснуть.

— Слышь, любитель журналистики, — Серега аж позеленел от злости: — Тебе предстоит еще эротическое шоу! Славы захотел всероссийской, что ли?

«Причем здесь журналистика какая-то и слава всероссийская?». Я реально не догонял чего-то:

— В смысле, Владимирович?

— В смысле, что ты разгласил журналистам сведения о спецоперации ФСБ, в которой принимал участие. Журналисты твою информацию передали по радио и были сорваны оперативно-следственные мероприятия. Ферштейн?

«Опа! Вот это поворот!»

— Ни х… себе наезд! — у меня отвисла челюсть: — Это откуда такая информация?

— Ты не звонил журналистам? — Тюпин по моему виду допёр, что приехал он разбираться по какому-то «интересному» поводу: — А что за спецоперация была?

Я вкратце рассказал ему, чем сегодня занимался с Решетневым по просьбе начальника отдела ФСБ в Пограничном. Сидели друг напротив друга и смотрели друг на друга глазами по семь копеек.

— Гниды, — Сергей Владимирович сделал голосовое заключение в результате своих размышлений: — Просто гниды. Григорьич, звони прямо сейчас Мурашке сам, он в кабинете сидит, ждёт, что я ему доложу. Там уже и Москва, кажется, на ушах.

Тюпин через стол пододвинул ко мне телефонный аппарат ведомственной. Я набрал номер начальника Дальневосточной оперативной таможни.

— Да, — как всегда тихим, приглушенным голосом. — Мурашко Сергей Николаевич.

— Товарищ генерал, здравия желаю! Балаев беспокоит.

— Слушаю, Петр Григорьевич. (Вот гад! Слушает он!)

— Сергей Николаевич, только что прибыл в таможню после проведения совместной с ФСБ операции. Тюпин Сергей Владимирович довел до моего сведения, что имеется информации о разглашении мною сведений о проведенном мероприятии в СМИ.

— Ну? — вставил Мурашко, пока я переводил дух после начала доклада: — И зачем разгласил?

Он еще и подкалывает!

— Для получения всемирной известности, товарищ генерал! Воспользовался пейджером, так как никаких других способов связи у меня не было с самого начала участия в операции и до прибытия в кабинет к Тюпину Сергею Владимировичу буквально 5 минут назад. Пробовал сначала позвонить со станции «Рассыпная Падь», но по станционному телефону можно связаться только с дежурным по станции и диспетчером, а они отказались передавать приветы журналистам и репортерам. Тогда я позвонил по пейджеру, больше никакого выхода у меня не было!..

— Ладно, Петр Григорьевич, не кипятись там. Ты слышал, что по радио говорили?

— Откуда? Я же докладывал, что только что прибыл в таможню.

— В пять часов в новостях это было.

— В пять часов я еще на «Рассыпной был», около шести оттуда выдвинулись.

— Хорошо. Вот мне срочно справка нужна, подробная по ситуации. ГУБК (Главное Управление по борьбе с контрабандой) ждет её через часа полтора. Ты за час успеешь сделать?

— Так точно, успею, товарищ генерал.

— Давай, работай.

— Ну что, злой? — спросил меня Тюпин, когда я трубку положил.

— Да его ж хрен поймешь. Вроде спокойный.

— Это ты не разговаривал с ним, когда только информация о сливе пошла!

— Владимирович, офигеть просто! Если бы Серега Решетнев не уговорил меня там посидеть, пока эти баулы не найдут, если бы мы вернулись оттуда до того, как по радио передача была — я бы не отмылся! Я ж спешил в отдел!

— Так ты литр «Хеннесси» Валерьевичу должен.

— Я ведро ему должен…

К вечеру следующего дня картинка немного прояснилась. Сотрудниками ФСБ был задержан досмотровик таможни, при попытке выехать в КНР вечерним поездом, прямо из зала таможенного контроля железнодорожного вокзала на станции «Гродеково», уведен конторскими в наручниках еще какой-то российский гражданин. Лезть интересоваться чужой разработкой — таким идиотом я не был, но было понятно, что ни о каком срыве оперативно-следственных мероприятий говорить не приходилось. И ситуация с радиопрограммой развития не получила. Всё закончилось объяснением с Мурашко и направлением справки. Значит, точно следствию ущерб нанесен не был, иначе бы таскали на объяснения с остервенением.

А когда мне рассказали знакомые, которые слышали радиопередачу, что в ней было озвучено, то сначала я даже удивился: а по какому поводу претензии мне были выставлены? Героями были сотрудники ФСБ и контрразведки погранвойск. Об участии таможни в операции вообще не упоминалось. Какая «всероссийская известность»? И причем тогда я?

Но вот когда я связался со знакомыми ребятами из конторы во Владивостоке, из УФСБ по Приморскому краю, и они мне, по дружбе, сказали кто пустил слух о том, что я журналистам слил инфу, стало всё понятно.

Вечером, после рабочего дня, я собрал у себя в кабинете актив оперативно-розыскного отдела, Решетнева и старшего оперуполномоченного по особо важным делам Куклина Сергея Викторовича. Для совещания под бутылочку коньяка с лимончиком. Обсудили ситуацию…

Справка:

— Это тебе за Коробчучку месть, Григорьич, — сказал Куклин: — Её они тебе не простят. Такого источника лишил.

— Может, и за неё. Хотя, я не понимаю: Катя чуть было весь турбизнес местный под китаезов не положила, эти смотрели на всё её паскудство, как бараны, за информацию что ли? Я реально не могу до сих пор понять, зачем она к ним бегала и что они от неё могли получить? Ходила же в ФСБ на виду всего поселка, она же этим просто рисовалась в открытую. Не, я понимаю, там могли быть свои замуты какие-то, но реально — что им Коробчук могла дать? Агентом явно не была — как-то не ходят агенты на встречи среди бела дня прямо в контору.

— Ну а зачем она тогда ходила? Её же принимали, калитку ей открывали. И на взятку судье сподвигли же.

— Да просто Катя по спискам от всех турфирм отправляла «помогаек» (местное название «челноков»), там все турфирмы были подвязаны и заинтересованы, вот вам и ФСБэшный интерес, — предположил Решетнев.

— Да вообще они на нас молиться должны. Если бы этот «помогайский» бизнес мы не прихлопнули в таком его развитии, здесь уже и власть китайская была бы. Их бы руководство вообще разорвало за это. Так ситуацию упустить!

— Как бы то ни было, но подстава эта с журналистами, Григорьич, конкретно под тебя. Я там вообще ни с какого бока. И, похоже, чтобы вывод был: Балаев, дав в СМИ информацию, предупредил бандитов. Фактуры реальной нет, но осадочек нехороший, — Решетнев высказал своё мнение.

— У меня такое же предположение, — согласился я: — Тем более, что на Тюпина ушли документы на первого зама в Уссурийск. Мурашко пока намерен меня за него здесь оставить.

— Сам же всё понимаешь, — Сергей Вивторович разлил по рюмкам коньяк: — За Серегу Тюпина! Чтоб срослось. А по тебе — если бы вы уехали с «Рассыпной» чуть раньше, и алиби у тебя не было, Григорьич, болталась бы гнусненькая справка: «возможно что-то чего-то…» — вот и кранты карьере навсегда. А нам бы прислали какого-нибудь мудака по рекомендации Бойко и настало бы здесь веселье.

— И прощать такое нельзя, мужики, — сказал я: — дело не в моей карьере, мне она как-то до одного места. Это дело принципа…

— Как это не в твоей карьере дело? — прервал меня Куклин: — ты это брось! Только сработались, пошли разработки, устаканилось всё… Не-е, Григорьич, если тебя с назначением опрокинут, я уйду. Пойду хоть «помогайкой» ездить. Я уже хлебанул с начальниками разными. Хватит.

— Да ты, Викторович, уйти не успеешь. Тебя с твоим залупастым характером пнут раньше, чем до авторучки дотянешься рапорт написать.

— Сам-то сколько просидишь, герой? — подколол Викторович Решетнева: — Тебе сколько уже говорили — пальцы не гни, веди себя скромно! Это тебя Григорьич просто терпит.

— Где я пальцы гнул?

— В п…!

— Э-э, хорош вам, — я успокоил горячих парней: — Вердикт будем выносить?

— Будем. Наливай!

— Давай так определимся, Григорьич, — Куклин закусил лимоном: — Мы с тобой друг друга понимаем, задницу тебе лизать не собираемся, да тебе это и не надо, работать с тобой комфортно, без тебя нас схавают. Поэтому оставлять эту подлянку безнаказанной нельзя. Предлагай.

— Да чего здесь предложишь? Рубить гидре головы! Пока не сдохнет. Все их, так называемые, «оперативные позиции» похерить к чертям собачьим. А то уже сунуться некуда — везде уши конторы. Блин, с Управлением — никаких проблем. При Пискунове нормально всё было. Понкратов — вообще человек. Но — эти! Кого ни тронешь — бегут «интересоваться».

— Я — только за! Вздрогнули! — Куклин набулькал «Белого аиста»: — Хватит уже на них любоваться.

— Покуражимся, — поддержал Валерьич.

— Тогда вердикт: карать! Карать беспощадно!..

В 2009 году мне в руки попала книга о противостоянии российских и китайских спецслужб, даже названия уже не помню (можно будет поискать, если есть у кого такое желание), потому что после прочтения, да короткого обсуждения с операми, эта печатная дрянь была сразу выброшена на помойку.

Упомянутая мною операция в этой книге нашла отражение. Понятно, что участие в ней сотрудников оперативно-розыскного отдела таможни не упоминалось. Но задело меня не это. Там был такой момент: оказывается, что бы не позволить машинистам тепловоза вывезти боеприпасы в Китай, оперативники ФСБ провели сложную операцию, целью которой было — организовать пожар на тепловозе, с тем чтобы, контрабандисты выбросили взрывоопасный груз по дороге.

Когда мы с Решетневым Сергеем Валерьевичем читали эту галиматью, смеялись до колик. Это какую же они такую хитрую операцию провернули, что бы пожар в локомотиве возник? Бежали за поездом по рельсам и зажженные спички в тепловоз бросали? Или из гранатомета по нему шмальнули? Почти ежедневные возгорания в изношенных до предела дизельных локомотивах того времени — тоже всё происки наших спецслужб?

В реальности, из-за этого пожара чуть была операция не провалена, но «старшим братьям» настолько важно показать свою крутизну, что своё головотяпство они описывают в виде хитрейшей оперативной разработки.

Мои слова — не поклеп на всю Федеральную Службу Безопасности. Такой момент: когда судили фигурантов этого дела, меня, естественно, вызвали для дачи свидетельских показаний. И, отвечая на вопросы судьи, я заметил нервную реакцию прокурора и обостренный интерес к моим словам адвоката. Да и сам судья был немного в недоумении.

Значит, в уголовном деле не все моменты были отражены?

А как они могли быть отражены, ведь если бы руководство Управления ФСБ по Приморскому краю узнало, как было организовано мероприятие по пресечению этого преступления, узнало бы, что оно едва не было сорвано из-за игнорирования самых элементарных вещей в оперативно-розыскной деятельности, то кое-кому башку отвинтили бы стопудово. Поэтому о роли таможенных оперов, предотвративших провал, не было ничего доложено наверх руководителями этой операции. Напротив, пытались еще и скомпрометировать обвинениями в «сливе» информации.

К чести «старших братьев», сколько бы мне в дальнейшем не пришлось с ними взаимодействовать во Владивостоке, Ванино, Твери, Москве — таких откровенных негодяев и болванов больше не встречал. Жизнь меня сводила с профессионалами, сотрудниками ФСБ, знающими, что такое честь оперативника. Если и попадался среди них кто с задатками распальцованного придурка (а где их нет среди обладателей «корочки»?), то проблема решалась просто: этот придурок посылался в анальное отверстие, а его начальство старалось сделать так, что бы на глаза мне он больше не попадался.

А тогда, летом 2002 года, оперативный состав Гродековской таможни единодушно решил: местным кадрам, которые только по недоразумению называются чекистами, нужно оборвать шаловливые ручки. Было очевидно, что мы им мешаем. На предложения согласовывать заранее все мероприятия и делиться информацией о разработках мы не идем. Поэтому вся выстроенная до этого система «крышевания» начинается рушиться. Кого мы прихлопнем в очередной раз — неизвестно, значит, гарантий никому из своих «объектов оперативной заинтересованности» давать нельзя.

Провокация со вбросом черновика якобы совершенно секретного документа желаемый результат не дала. Мурашко отверг попытки местных конторских влезть в работу комиссии, которая проверяла у меня секретное делопроизводство. Таким образом, их чесоточное желание увидеть оперативные материалы ОРО Гродековской таможни осталось неудовлетворенным. Сколь-нибудь существенных нарушений в порядке работы с гос. тайной комиссия у меня не нашла. Мечта о лишении меня допуска к ней и последующем увольнении оказалась невоплощенной. Подстава с разглашением сведений о спецоперации не сработала. Значит, нужно ждать дальнейших провокаций. А предотвратить эти провокации можно, если только перехватить инициативу. Нужно было заставить их суетиться бестолково, панически. Поэтому мы и решили начать ликвидировать объекты их «оперативной заинтересованности», тем более, что это и с государственными интересами совпадало: если что-то «крышуется», то там контрабанда самая жирная, отборная.

Если у читателя возникло чувство, что я описываю какие-то героические факты из своей биографии, рисую из себя и своих подчиненных смельчаков, вступивших в противостояние с непорядочными «конторскими», то это ошибочное предположение.

Вообще ничего героического! Ничего, требующего минимальной храбрости! Вообще такого ничего не было. Профессиональному боксеру много отваги требуется, что бы на ринге померяться силами с очкариком-ботаником?

Я уже писал, что проблема «чекистов» из поселка Пограничного была в том, что они не осознавали: организация оперативно-розыскной деятельности в таможне — КГБэшная калька, а наше начальство — из руководства КГБ. Поэтому какие-то методы и хитрые замуты для нас секретом не были.

А вот то, что мои сотрудники пришли в ОРД не зелеными пацанами после курсов или даже «Вышки» КГБэшной, а тридцатилетними мужиками, тёртыми жизнью, было преимуществом весьма весомым. Мы многое уже в этой жизни видели, людей знали, изощренность ума Сереги Решетнева, который жизненный путь начал с поварского училища, затем железнодорожного института, работал руководителем большого коллектива, служил в контрразведке… шансов в противостоянии кадру, который всю жизнь только с «корочкой» бегал, не оставляла.

Это было не противостояние. Это расправа была.

О ликвидации самого крупного на Дальнем Востоке (да и в России, наверно) канала контрабанды леса, о судьбе начальника таможни, единственном в России одевшем лагерный клифт на 10 лет за контрабанду…, обо всем этом в других главах.

А здесь — о заключительном акте «марлезонского балета».

2004 год.

— Петр Григорьевич, докладываю: сегодня мой «источник» Васю видел, — брякнул мне с порога кабинета начальник отделения по борьбе с контрабандой наркотиков Олег Викторович Балесный.

— И что?

— Спросите: где он его видел?

— Олег Викторович, и где Ваш «источник» Васю видел?

— Выходящим из здания ФСБ.

— Весь оперсостав ко мне! Срочно!..

Фамилия Васи была не Иванов. Вася не был голубоглазым блондином с рязанской курносостью. Именем «Вася» представлялся гражданин Китайской Народной Республики. Он имел соответствующую национальность и соответствующую внешность. Просто такая привычка есть у некоторых китайцев — брать себе для целей международного общения русские имена. А еще Вася был профессиональным переводчиком, русский язык знал настолько хорошо, что только внешность выдавала его принадлежность к иностранному государству, при этом был крученным, как поросячий половой орган.

Этот переводчик примерно за два месяца до описываемых событий, заинтересовал моего борца с контрабандой наркотиков — Балесного Олега Викторовича (который тоже, кстати, был переводчиком-китаистом). Олег получил от меня разрешение на установление с Васей контакта на предмет его возможной вербовки. Предположение о том, что крученный, с повадками «делового», представитель государства, из которого в Россию шел поток эфедрина, может быть нам полезен, основание под собой имело.

Конечно, никто не надеялся, что китаец будет сотрудничать с российской спецслужбой из-за личной неприязни к нарушителям закона, которые везут через границу наркотическую дурь. Просто способ зарабатывания средств на жизнь, который выбрал Вася, был таким, что склонить его к сотрудничеству было абсолютно нетрудно. Занимался Вася контрабандой одежды. И придумал он вполне остроумную схему. Загружал в Суйфэньхэ в поезд, следующий в Гродеково, сумки с одеждой, в каждой по 25 кг товара, по пути следования поезда в Россию раздавал китайским туристам, которые обычно ехали с 3–4 кг ручной клади, по два баула. Те на русской таможне декларировали Васин товар, как личный, естественно, пошлину не платили за личный товар, а Вася потом сумки собирал возле железнодорожного вокзала в поселке Пограничном, за услугу платил туристам по несколько юаней, товар дальше следовал на китайский рынок в городе Уссурийске.

Кроме того, одежда фасовалась в сумки консолидированными товарными партиями, поэтому у таможенников возникали вопросы: зачем для личных целей китайский турист везет в одной сумке 50 пар брюк, а в другой — 500 носков? Гражданин турист собирается в турпоездке каждый день щеголять в новых брюках? А носки менять 10 раз в день и ношенные сразу выбрасывать?

Что бы таких вопросов не возникало, Вася заносил некоторое количество капусты еще и мимо государственной кассы прямо в карманы таможенников.

Вот поэтому Олег Викторович с моего разрешения предложил этому «коммерсанту» альтернативу, выдернув в укромное место на беседу:

— Слышь, морда китайская, тебе не кажется, что ты оборзел слегка? Сколько ты сегодня товара притаранил беспошлинно? Почти тонну?

Сам внешний вид Балесного, человека сугубо вежливого, весившего 140 кг при росте 199 см, с объемом бицепса почти таким же, как объем грудной клетки Васи, рекомендовал собеседнику отвечать на вопросы без пауз и максимально откровенно.

И китаец не стал бурогозить, а просто предложил Олегу делиться частью дохода от своей незаконной предпринимательской деятельности. Одним из любимых слов Олега, когда он разговаривал с подобными типами, было «жопа». И Вася услышал, как ему будет больно в одном месте от того, что свернутые в трубку баксы будут помещены в это место. Китайцу было предложено другое. Если он предоставляет Олегу информацию о контрабанде наркотиков и эти наркотики Олег задерживает, то мы закроем глаза на один случай провоза беспошлинно тонны товара. Если информации не будет — товар нашу таможню не пройдёт. Обмен был нормальный. Наркотики на любых весах перевешивали какую-то пошлину.

Вася благоразумно согласился. Ему хотелось по-быстрее закончить разговор, очень некомфортно было Васе: на плече его лежала ладонь непривычного для китайца размера и улыбка Балесного оскал медведя-шатуна напоминала…

Но ни на следующий день, ни еще через день, ни еще через два дня, китаец на встречу для передачи информации не попросился. Олег Викторович уточнил — товар Васин, как шел, так и идёт. Клиент подумал, что с ним шутили.

Мы определились с мерами по отношению к непонятливому иностранному гражданину. К приходу поезда из Китая в вокзальном зале таможенного оформления пассажиров появились два кадра: сотрудники ОРО Решетнев и Балесный. Пришли и уселись на один из подоконников за стойками таможенников. Просто пришли и уселись.

Началось оформление пассажиров, китайских туристов. Каждый турист волок по две сумки. Ставшие в присутствии сотрудников оперативно-розыскного отдела неожиданно бдительными, таможенники в сумках обнаруживали товарные партии одежды и предлагали туристам либо оплатить пошлину, либо вернуть товар в Китай. Само собой, иностранные граждане, прибывшие в Россию для расширения культурного кругозора, платить за чужой товар пошлину не желали, сумки выволакивали назад, за зону пограничного контроля, и бросали. А там их встречал крайне удивленный китаец Вася, который еще и выслушивал от соотечественников кучу неприятных слов. Олег Викторович, знавший китайский язык, переводил Решетневу:

— Васю пидорасом называют.

Оформление пассажиров закончилось. В накопителе перед зоной пограничного контроля остался незадачливый коммерсант один на один с горой баулов. В одиночку он перетащил эту гору назад в поезд и уехал с ними на Родину предков.

На следующий день всё повторилось. И на следующий тоже… Через неделю адски тяжелой работы (потаскайте полсотни 25 килограммовых сумок так интенсивно!) до Васи стало доходить, что с ним никто шутить не собирался…

Незадачливый коммерсант попробовал решить этот вопрос в удобном для себя ракурсе, т. е. повторить предложение отслюнявливать часть незаконного дохода. Но второй раз с Балесным ему встречаться не хотелось, он выбрал Решетнева. Всё-таки габариты Сергея Валерьевича были близки к среднестатистическим. Услышав, что Олег называет Решетнева Валерьичем, этот китаец и обратился к нему, улучив момент, когда опер стоял в одиночестве на привокзальной площади:

— Валерьич, здравствуйте. Помогать надо!

— Кому помогать, Вася? Тебе?

— Мне, Валерьич. Сколько ты хочешь? Говори, решим.

— Вася, дорогу тебе показать отсюда? Короткую хочешь или что бы запыхался, пока добежишь? — Валерьич не склонен был терять времени на обсуждение «делового» предложения.

Но китаец был на грани уже, бизнес сыпался, он чуть не плача объяснял, что о наркотиках и о тех, кто их возит ничего не знает, что Балесный очень грубый, что нужно кормить семью…

Решетнев был оперативником вполне дисциплинированным, и не стал сам принимать однозначного решения, не ответил Васе так, что бы тот даже в мыслях не держал повторно подходить для разговора. Все таки решение о контакте с Васей принималось не Валерьичем, значит, и решение о разрыве контактов не ему принимать. Просто сказал, что подумает пока…

Да, пока я писал, мне в ЖЖ, в личку, пришло сообщение. Наверно от человека, который к ОРД имел какое-то отношение… Зарегистрирован под ником, без фамилии. Спрашивает: а с чего мы взяли, что китаец имел информацию о контрабанде наркотиков?

Отвечаю ему здесь, этому оперу «умному». А мы и не знали, имеет он доступ к этой информации, или не имеет. Нам на это было наплевать. С высокой колокольни. Если он не имел возможность такую информацию нам давать, то с какого перепуга он должен был вести свой бизнес за счет российского бюджета? Это была проблема Васи. Его личная проблема. Это пока для ответа анониму. Но такой же вопрос, во время развязки этой истории мне задал один такой же «умный». Я опишу эту ситуацию, она в сюжет рассказа входит.

А тем временем начались наезды… Меня вызвал начальник таможни и сказал, что до него дошла информации, будто мои опера ходят на вокзал, присутствуют в зале таможенного оформления, мешают работать сотрудникам пассажирского отдела и занимаются вымогательством.

Начальником уже стал вместо находившегося под следствием Башко, бывший офицер-пограничник, занимавший до перевода к нам должность первого заместителя начальника Артемовской таможни, Юрий Викторович Ремез. Настоящий мужик и настоящий офицер. Поэтому мои объяснения были восприняты адекватно. И решение такое: тогда пошли все в задницу с их информацией!

Но источник «компромата» на моих сотрудников Юрий Викторович назвать отказался. Значит, это были не таможенники. По самой таможне у нас с ним было полное взаимопонимание, он бы скрывать не стал фамилии «доброжелателя».

Не назвал, так не назвал, дело хозяйское. Только после этого часть аппарата негласных сотрудников была моими орлами была озадачена установлением контактов китайца Васи.

И вот он замечен в качестве посетителя отдела ФСБ в Пограничном…

Будет первая книга о российской таможне. Люди и события реальные. Отрывок.

26 февраля, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/02/26/

Ко мне в кабинет зашла Оля, секретарь исполняющего обязанности начальника Центральной оперативной таможни Сергея Владимировича Жукова, явно чем-то встревоженная.

— Петр Григорьевич, Вас Жуков вызывает. У него кадровик.

Всё было понятно. Моя служба в таможенных органах заканчивалась. Политическая линия Руководителя Федеральной Таможенной Службы на устранение из органов командированных и бывших чекистов, тех, кто находился под их влиянием, должна была доведена до конца. Я находился «под влиянием». У Жукова была проблема — за меня ходатайствовал начальник Центрального Таможенного Управления С. Н. Прусов. Обойти это ходатайство — значит, нажить себе проблемы со стороны свояка Руководителя ФТС. Оставить в качестве заместителя человека, который «ходит в обнимку» с ФСБэшниками — тоже ничего хорошего.

Всё зависело от моего решения. Или я даю клятву верности и. о. начальника ЦОТ, вопрос с назначением которого на должность начальника уже А. Ю. Бельяниновым решен, или ухожу, как говориться, в народное хозяйство.

Жуков возможность произнести клятву мне предоставил. За три дня до этого он побеседовал со мной. Изложил свою позицию:

— Разговаривал я с Прусовым Сергеем Николаевичем, Петр Григорьевич, он отозвался о Вас с положительной стороны, согласовал продление контракта Вам. Так что, будем работать.

— Работать я готов, Сергей Владимирович.

— Моя позиция такая — мне не нужны интриги, мне нужна работа и результат. Конечно, в таможне будут кадровые изменения, придут сюда два моих друга, один на должность первого зама, второй заместителем. Людей этих я давно знаю, им верю. Оба профессионалы.

«Вот ты деятель! — я до сих пор не могу понять, как мне удалось сразу не засмеяться: Профессионалы. Как ты, что ли? Из ОМОНовцев — в начальники оперативной таможни! Агента живого видел хотя бы, профессионал? Такие же придут?»

— Обязанности между замами я перераспределю, — продолжал Жуков: Первому — организационные вопросы. Моему товарищу, который замом придёт — экономический блок — отдел по борьбе с экономическими правонарушениями. Вам, Петр Григорьевич, отдел по борьбе с особо опасными видами контрабанды, наркоманы, дознание и расследование.

— Сергей Владимирович, то, что Вы планируете — грубейшее нарушение Приказа об организации оперативно-розыскной деятельности, — я откинулся на спинку стула, улыбаясь откровенно издевательски: — Я здесь бился полгода за наведение порядка в этом вопросе, а Вы нарушения еще и усугубляете.

«Во черт ты хитро… (продолжение слова — непечатное)! На меня, значит, ты с друганами своими „профессиональными“ свалишь всю работу, фактически. А себе оставили поляну — ОБЭТП (отдел по борьбе с экономическими таможенными правонарушениями)! Даже не маскируешься, открытым текстом почти доводишь, что пришел сюда на лужайке капусту зеленую кушать».

— Ничего страшного, я согласую в ГУБК (Главное управление по борьбе с контрабандой) такое распределение. Я его вижу только в таком плане.

— Если согласуете, то вопросов нет, — ответил я.

«Придурок ты профессиональный. Сначала ведомственный нормативный акт, зарегистрированный в Минюсте, измени. И с прокурором согласуй, чтобы он тебя за нарушение Закона не грыз».

— Следующий вопрос, Петр Григорьевич: какие у Вас отношения с «кураторами», с ФСБ?

— Хорошие, рабочие отношения. Я всегда взаимодействие с ФСБ ставил в основу работы.

— Здесь, надо сказать, мы с Вами расходимся принципиально, — и. о. начальника передернуло.

«Так понятно — тебя сюда и привели, что бы расходиться принципиально в этом»…

Сижу в кабинете, регистрирую кучу оперских справок. Как идиот. Исполняю обязанности первого заместителя начальника Гродековской таможни по правоохранительной деятельности (первый заместитель — Серега Тюпин исполняет эти обязанности в Уссурийской таможне), заодно еще начальником оперативно-розыскного отдела являюсь и веду в отделе секретное делопроизводство. Идиот конкретный. Так пахать, как я, мог только идиот, как я сейчас понимаю. Но была такая идея: максимально разгрузить оперов от всякой отчетности и всякого делопроизводства, что бы они больше по полям бегали, набирались опыта и наращивали результат. Вообще-то идея была правильная, и результат нужный был получен. Правда, с женой едва не развелся из-за работы целых два раза.

Но это отступление. А в тот ясный летний день под ухом: Дзынь! Телефон!

— Бля! — это про себя, но вслух. Потому что секретное делопроизводство спешки и отвлекающих моментов не терпит, а я им как раз и занимался, когда справки регистрировал, отсюда — нервная реакция на телефонный звонок. Тем более, что на телефон начальника оперативно-розыскного отдела не поступают звонки от желающих сказать что-нибудь приятное. Одна задница: либо агент нетерпеливо ждет на встречу, либо в зоне ответственности таможни какое-нибудь западло произошло, или начальство сейчас через орган слуха тебя анально изнасилует…

— Петр Григорьевич? Добрый день! Это Винокуров Александр Алексеевич беспокоит. Не отвлекаю?

— Здравствуйте, Александр Алексеевич! Слушаю Вас.

Конечно, он меня отвлекал. Но Винокуров был начальником отдела УФСБ по Приморскому краю в Пограничном районе. Тем более, что и я, и мои опера знали, что его отдел нас активно разрабатывал с подачи службы собственной безопасности таможни, откровенно над этим прикалывались и, используя наши негласные оперативные возможности, сами набрасывали чекистам «компру» о самих себе. Они ловили брызги от этого дерьма, которое летело на их вентиляторную разработку и злились еще больше, работали еще активнее, а на вентилятор мы бросали все более вонючие штуки.

— Петр Григорьевич, у Вас не найдется сотрудника, который может досмотреть тепловоз?

Оба-на! Вот этого я ожидал давно. Деятели, вообразившие себя суперспециалистами в оперативной деятельности, рано или поздно должны были вляпаться в таможенную специфику по уши, при том еще — в не совсем приятно пахнущую субстанцию. На каждом совместном совещании, а потом и в коридорах, я им говорил и говорил (тем более, что и генерал Мурашко, начальник Дальневосточной оперативной таможни, мне это «ненавязчиво» советовал): ребята, давайте жить дружно! А то недалеко и до беды, границу охранять надо дружно!

— Конечно, найдётся, Александр Алексеевич, сейчас свяжусь с досмотровиками, узнаю, кто там на месте.

— Нет-нет, прошу Вас им не звонить, нужен оперативник с допуском.

Вот же деликатный! Знал же, что у меня опером пашет бывший контрразведчик Сергей Валерьевич Решетнев, железнодорожник по образованию, который локомотив может по винтику разобрать. Он, Винокуров, думал, что я его пошлю в задницу, скажу, что нет такого? Или просто из деликатности?

— Решетнев есть. На месте. Куда его отправить?

— А я машину сейчас пришлю. Минут через десять.

— Лады. Будем ждать.

— Валерьич! — это уже не в телефон. Это в гулкое пространство кабинета, в котором сидел за столом оперуполномоченный по особо важным делам Сергей Валерьевич Решетнев и кропал очередной документ о коварных контрабандистах.

— А! — абсолютно «по-военному» откликнулся бывший майор контрразведки Решетнев.

— Х… — на! Чекисты звонили, сейчас паровоз досматривать поедешь.

— А минет им не надо сделать?

— На твоё усмотрение. Только не проглатывай.

— Да по морде им концом! Что-то намутили, а теперь опять мы разгребать будем (здесь он прав, конечно, был)! Пусть берут свою любимую девочку Трубникова (начальник отдела собственной безопасности таможни) и смотрят хоть тепловоз, хоть китайцу в жопу.

Вообще-то Валерьевич был прав. Втемную, как досмотровика, использовать опера не вполне корректно. Это говнецом попахивало. Если эти черти из ФСБ проводили оперативное мероприятие в зоне ответственности таможни и связанное с перемещением товаров и лиц через таможенную границу, то надо было заранее все согласовать. Но хрен его знает, может — форс-мажор?!

А раз так, то на следующие слова:

— Слышь, Валерьич, ты того, не умничай, ноги в руки и на выход… — я имел полное право. И после «озарения» сообразил:

— Валерьич, меня подождите, я тоже поеду!

Озарение должно было в мою дубовую голову прийти обязательно, потому что одного Валерьича посылать в чекистскую свору было абсолютно неразумно. Он, и другие мои опера, уже были так накалены «взаимодействием» со «старшими братьями», что время от времени срывались на пацанячье «а по еб…у!». Обращение же за помощью со стороны самого подполковника Винокурова свидетельствовало о том, что попали чекисты куда-то круто.

Что характерно, с замом Винокурова, Понкратовым Виктором Ивановичем, мы, можно сказать, были друзьями. Но поступающая о моей причастности к противоправной деятельности информация от ОСБ ставила Виктора Ивановича в неловкое положение. Поэтому наша дружба ограничивалась подмигиваниями при встречах. Ситуация была неловкая, но не я её начал выстраивать. Подозревать в чем-то меня и моих сотрудников могли только либо идиоты, либо перекупленные гниды (потом об этом будет конкретнее).

Винокуров прислал машину в сопровождении самого молодого опера их отдела, маршальского однофамильца Игоря Огаркова. Игорь, когда я сел в машину, просто спросил:

— Петр Григорьевич, Вы тоже с нами?

— С Вами, с вами! Начальнику Игорь позвони, скажи, что либо со мной Решетнев будет, либо нас вообще нигде рядом с вами не будет.

— А мне не говорили, что только Валерьича нужно взять, — Игорь был еще тем раздолбаем и почему-то рожа у него была, как у пластилинового смеющегося клоуна.

— Что там у вас, Игорь? — я попробовал хоть предварительные справки навести.

— Там пипец! Полный! Увидите сами, Петр Григорьевич, — молодой чекист откровенно заржал.

Уже совсем интересно! Пипец — так пипец, приедем — будем посмотреть.

По грунтовкам проехали железнодорожную станцию «Гродеково», станцию «Сосновая падь» и прикатили на станцию «Рассыпная», последнюю перед российско-китайской границей.

То, что был пипец — было видно сразу.

Стоял поезд с кругляком (нераспиленный лес), оцепленный СОБРом ФСБ, бойцов 50, не меньше. На штабеле шпал недалеко от локомотива сидело несколько знакомых конторских оперов из отдела в пос. Пограничном. Нервно расхаживал, явно матерясь про себя, какой-то представительный хрен в гражданском костюме, прям вылитый полковник. Еще одно тощее и нервное создание примерно лет 30, тоже в гражданском костюме, говорило греющим жопами шпалы операм очень обидные слова, которые лучше не писать.

Среди прилипших задницами к шпалам был капитан ФСБ Александр Анатольевич Бойко, в оперативном обслуживании которого была Гродековская таможня. Вид у него был, если точно выражаться, задроченный. Явно — у человека охрененное горе. И тощий большую часть обидных слов говорил именно в его адрес.

— Григорьич! Валерьич! — радость Саши Бойко была неописуемой, когда он увидел нас, «коррумпированных» таможенников, которым уже больше года пытался свернуть кровь: — Только на вас надежда!

— Что надо-то, Анатольевич?

— Два баула в тепловозе найти!

— Всего-то? Больше некому что ли?

Пейзаж с оцепленным поездом дополняла фигура придурка — начальника ОСБ таможни Владимира Владимировича Трубникова, который скакал по штабелям бревен, загруженных в полувагоны, как дятел по ёлке.

— Вон же Трубников есть. Он что, досмотреть не может? — спросил я у Бойко.

— Да мы искали, не нашли. Специалист нужен.

Честно говоря, хотелось сразу этого «куратора» послать в баню. Вызвать таможенного опера досмотреть тепловоз — это уже верх цинизма. То же мне, нашли шмональщиков…

— Баулы-то большие?

— Да примерно метр на полметра. Стандартные.

Ладно, залезли мы с Сергеем Валерьевичем в локомотив. Посмотрели. А чего там смотреть? В вентиляции пусто. И всё — больше хрен куда такого размера баулы засунешь. Можно в картер двигателя — но вроде все гайки без признаков недавнего откручивания, да и контрабандный груз туда запихивать — это фантастично. Хватило нам минут 5, что бы осмотреть, из тепловоза выйти и сказать: а нееее-ту ничего!

— Придётся сожрать погоны, — Саша Бойко был совсем немного огорчен.

— Что в баулах-то было? — меня же всё таки интересовало, зачем полроты СОБРа притащили?

— Да п…ц! Боеприпасы секретные!

Ни х… себе!!! Вот это попадос! Картина стала ясной. Кристально ясной. Наши «старшие братья» вели разработку какой-то группы, которая планировала вывезти в Китай секретные боеприпасы. Очевидно, что довели курьера до ст. Гродеково, там боеприпасы контрабандисты загрузили в тепловоз. А взять планировали с поличным локомотивную бригаду уже за зоной таможенного контроля, на ст. «Россыпной», что бы факт контрабанды был состоявшимся (есть такая юридическая тонкость — пока зону таможенного контроля товары и предметы не пересекли — контрабанды нет). Но когда тормознули поезд и начали его шмонать — боеприпасов не нашли.

— Анатольич, а тема твоя была?

— Моя, — очень и очень грустно ответил «куратор» таможни.

Это было ЧП грандиозных масштабов. Бойко зря надеялся, что съедением погонов он загладит вину перед Родиной. Скушать ему предстояло много чего. Но сначала во всех физиологических отверстиях его несчастного организма без применения анестезирующих веществ мастера воспитания личного состава нарезали бы глубокую резьбу, а потом ее зверски сорвали…

— Во они лоханулись! — Сергей Валерьевич достал сигарету и со злорадным наслаждением закурил, когда мы отошли в сторонку, чтобы не слушать очень громкие оскорбительные слова, которые человек, похожий на полковника, начал говорить в адрес окружающей его публики.

Н-да. Просрать секретные боеприпасы в ходе спецоперации! — ждите посланцев Москвы теперь, братья по разуму. Вас проверят снизу доверху, слева направо и два раза по диагонали. Как вы нас когда-то проверяли с «секреткой». Только вы обломились. А москвичи никогда не обламываются. Стоимость командировочных там обломов не допускает…

Мы с Валерьевичем пошли в тенёк, сели на лавочку у маленького станционного домика и со злорадным наслаждением наблюдали процесс подготовки к суициду…

— Вот дебилы! Они что, без оперативного сопровождения тепловоз оставили? — Валерьич сделал единственно верный вывод: — Получается, что от Гродеково до «Россыпной» наблюдения не было?

— Да конечно. Понятно же, что груз скинули где-то по дороге. То ли испугались чего-то, то ли еще что… Скорее всего конторские засветились, — у меня тоже эта ситуация вызывала интерес.

— Теперь пусть 20 км путей с прилегающей территорией прочесывают. Двое суток, как минимум, им будет чем заняться.

— Ага. Так эти сумки и будут лежать, их ждать. Если те, кто отправлял контрабас, уже их не подхватили в точке сброса…

— Григорьич, я вообще не догоняю! Ты нас дрочишь, что мы Сашу Бойко посылаем постоянно в баню мыться — сам посмотри, какое с ними взаимодействие?! Довели товар до самой границы и просто просрали. Наверно месяца три работали и обгадились на элементарном.

— Теперь у них один выход — трясти локомотивную бригаду.

— А смысл? Машинисты сейчас сами себе статью повесят? Если только иголки под ногти… И то — вряд ли. Всё. Боеприпасы может еще найдут, а уголовка плакала. Дела нет.

— Что-то меня, Валерьич, знаешь, настораживает. Какое-то чувство невнятное.

— Да еще бы! Сейчас начнутся поиски стрелочников. Как обычно, стрелки — на таможню. Будем отписываться неделю по этому «взаимодействию». Найдут до чего докопаться.

— Подожди, — я прервал его: — Мы приехали, в тепловоз залезли — вспомни рожу машиниста, когда с ним смотрели локомотив. По-моему, он нас испугался конкретно. Его трясло так, что чуть не зубами лязгал.

— Думаешь, что-то всё-таки есть? Там же такой объем некуда запихать.

— Да может, не только эти баулы тащат.

— Александр Анатольевич, — я позвал капитана Бойко: — Можно Вас на минутку?

— Что? — откликнулся тот со своего насеста на шпалах.

— Да подойди. Переговорить надо.

— Да, Григорьич, что хотел? — вид у него, у Бойко, конечно был, если деликатно выражаться, немного унылый, когда он подошел к нам с Решетневым.

— Анатольевич, дай нам с бригадой локомотивной поработать, — попросил я.

— Да бесполезно. Мы уже трясли. Спасибо, Григорьич. Сворачиваемся уже.

— Анатольевич, не я тебя звал, ты нас сюда с Винокуровым выдернул. Влипли вы конкретно. Вместо того, что бы со мной план отработать по сопровождению поезда — я бы просто внагляк к ним подсел на Гродеково и ехал бы сюда, хрен бы при мне они что скинули, а они товар скинули по пути, — вы решили славой ни с кем не делится. Как у меня что интересное, бля, так вы лезете — «реализовано во взаимодействии». Как у самих — так… Шансов уже у вас самим нет это дело вытащить. Поэтому не надо здесь бурогозить: машинистов в тепловоз, лишних убрать, мы с Решетневым идем работать. Может, что и получится.

— Пошли, Валерьевич, — я направился к локомотиву: — Работаем таможенный контроль с самого начала и смотрим на реакцию машинистов. Внимательно только.

Уже в кабине тепловоза стало видно, что машинист и его помощник, как только оказались наедине со мной и Решетневым, просто побелели. Они были не первые клиенты из числа локомотивных бригад, которые после общения с нами бегали с повестками по следователям.

— Граждане, пересекающие таможенную границу, я начальник оперативно-розыскного отдела Гродековской таможни Балаев Петр Григорьевич. Вот моё удостоверение.

— Мы Вас знаем, — подал голос машинист.

— Меня меньше всего волнует, кто меня знает или не знает. Слушайте внимательно. Это, — я показал на Валерьевича: — оперуполномоченный по особо важным делам оперативно-розыскного отдела Гродековской таможни Решетнев Сергей Валерьевич. Уведомляем вас о том, что в отношении вас сейчас будет проведен таможенный контроль. Имеете ли при себе либо в транспортном средстве, с которым пересекаете таможенную границу, запрещенные к вывозу предметы, наркотические средства, сильнодействующие и психотропные вещества, товары и валюту, подлежащие обязательному декларированию?

— Нет, ничего нет, — ответил машинист, хмурый мужик лет 40.

— Вы? — спросил я у его помощника.

— Нет, — тот вообще был еще зеленым почти пацаном.

— Хорошо. Пожалуйста, предъявите ручную кладь, если она у вас имеется, к досмотру.

Они выставили на приборную панель тепловоза свои дорожные сумки.

— Выложите из Вашей сумки вещи, — попросил я машиниста.

Тот вытряхнул всякие банки-склянки, сменную одежду. И на панель шлепнулся зашитый в ткань и сверху запаянный в полиэтилен пакет, размером по формату бумаги А-4 и толщиной сантиметров пять.

— Что в пакете?

— Документация на тепловоз, — явно трясущимися губами, заикаясь выдавил из себя машинист.

Что-то новенькое. Я как-то не встречал еще такой способ перевозки формуляров, обычно они замасленные в бардачке валяются. Но на всякий случай уточнил у Решетнева, он в прошлой жизни работал на локомотивах:

— Валерьич, в таком виде возят тепловозную документацию?

— Да ну на х…!

— Что в пакете? — вопрос его владельцу.

— Не знаа-ааюю!

Уже совсем весело.

— Сергей Валерьевич, крикните на улицу, пусть двух понятых сюда притаранят.

Валерьевич открыл дверь кабины и заорал:

— Граждане чекисты, двух понятых дайте сюда!

Вся отдыхающая на шпалах мафия аж подлетела с криками: «А! Что там? Нашли?»

— Бля! Да не лезьте вы, успокойтесь, — Решетнев решительно пресек попытки «братьев» проникнуть в кабину: — Понятых — и всё. Остальным — ждать!

В присутствии понятых я надорвал угол пакета… Внутри ксероксная бумага, и — угловой штамп «Секретно». Тушите свет! Приплыли!..

Разорвал еще немного. Дальше — не для обнародования. Дальше — попадос полный! Целая пачка секретных документов!

Показал понятым только штамп «Секретно» и отпустил их. Помощник машиниста явно ничего не понимал, а вот его старший товарищ начинал уходить в нирвану, заметно было, что настроение у человека немного испортилось. Клиента надо было дожимать немедля, пока он тепленький.

— Ну что, Сергей Валерьевич, вот и встретились мы с живым шпионом, — начал я вкрадчивым голосом, обращаясь к своему подчиненному: — Полюбуйтесь — Джеймс Бонд из Манзовки.

— Кто шпион? — подал голос пока еще не окончательно улетевший в астрал «виновник торжества»

И резкий переход на крик:

— Паровоз — шпион! Еб… …. …. ….! Ты вообще …! Тебе еще раз штамп показать, сука! Ты думал, с тобой в дурочку здесь играют? Урод … … …! Сколько лет теперь сидеть будешь — подсказать? Ты, сука, с поличным взят! При попытке секретные документы в Китай вывезти! Тебе — п…! Всё! Твоя жизнь завершена! Пожизненно теперь! Как минимум!

— Я-яя, яя-яя не заа. Не знаа-аалл! — это тело еще и лепетать что-то пыталось.

— Теперь уже насрать, что ты знал или не знал! Всё. Тебя с поличным взяли! Тебе понятно это? Понятно, блядь, спрашиваю тебя?

— Да-аа.

— Теперь смотри, придурок! Если кто-то еще успеет те баулы, которые ты скинул, найти раньше нас, и уволокет их — то я наверно тебя до камеры не доведу! Я тебя шлёпну при попытке к бегству! Сам, сука, шлёпну. Потому как ты подозреваешься, дебил, в совершении особо опасного преступления! Тебе живым убежать нельзя дать! Шпионов стреляют при попытке к бегству!

— Я не шпион.

— Твою мать! Смотри сюда! На штамп смотри! «Секретно»! Кто передает иностранцам секретные документы? Ты куда их вёз? В Манзовку? Или в Китай всё-таки? Что в баулах? — быстро говори! Быстро — время на секунды пошло!

— От ракет самолетных ерунда какая-то.

— Ох…!!! Где они? Ну?

— Скинули, у нас пожар был на тепловозе. Скинули. Километра два отсюда.

— Бегом туда! Бегом! Пока они на месте — у тебя еще шанс есть! Бегом! Понятно тебе?

— Понял я. Понял. Они там еще! Покажу!

— Валерьич, давай его к чекистам и пусть рысью все туда! — я передал этого кулика Решетневу.

Вылез из тепловоза. Три минуты крика, а состояние такое, как будто в одиночку вагон с углем разгрузил.

— Смотреть пойдем, что там найдут? — спросил Решетнев у меня.

— А оно тебе надо?

— Да на хер не надо. Только по шпалам таскаться. Блин, Григорьич, конторские даже сумки вытряхнуть не догадались? Или что это было?

— Честно? Я до сих пор понять ничего не могу. Я вообще не рассчитывал, что в сумках что-то найдем. Думал — уже досмотрели. Я просто хотел на реакцию посмотреть: может всё-таки не всё сбросили, и в тепловозе еще что-нибудь есть. Я не рассчитывал на это. Это — уже «высший пилотаж»! Знать, что контрабас тянут, и ручную кладь не проверить — это «высший пилотаж»!..

— Петр Григорьевич, Вас сейчас назад, в таможню, отвезти? — подошел Игорь Огарков.

— Что, Валерьевич, поедем? Вроде делать больше нечего здесь, — спросил я у Решетнева.

— Да черт его знает? Может дождемся, пока притащат эти сумки?

— Да они два часа ходить будут! А мне на завтра еще почту с отчетами к отправке подготовить. Без завтрака, обеда и опять до 10 вечера на работе. Гастрит уже задолбал.

— Да давай подождём, Григорьич. Хер их знает, в каком месте они опять обделаются? Жалко будет.

Уехали мы только через два часа, уже к вечеру. И благодаря Сергею Валерьевичу Решетневу, который уломал меня дождаться результатов поиска баулов с боеприпасами, избежали мы очень и очень серьезных неприятностей. Я до сих пор уверен, что меня просто сожрали бы живьем до окончания всех разборок. В благодарность, так сказать, за содействие: почти дохлое дело спасли и еще секретным документам не дали в Китай уехать (локомотивную бригаду, и поезд грузовой тоже, оснований то не было задерживать — не нашли же ничего при них «старшие братья»!)

Только выехали с «Рассыпной», примерно часов в 18.00, — мне на пейджер пришло сообщение: «Жду в таможне. Тюпин». Чего это он, на ночь глядя, из Уссурийска примчался? Показал пейджер Решетневу.

— Что-то случилось? — спросил Валерьевич.

— Больше ничего не написано. Приедем — узнаем.

— Вот точно не рюмку чая он с тобой выпить прилетел! Как этот колхоз постоянной боевой готовности уже задрал!

Точно — не рюмку чая. Сергей Владимирович Тюпин, временно откомандированный в Уссурийскую таможню, уже ждал меня в своем кабинете первого заместителя. И встретил он меня не искрящейся улыбкой радости, а со злой подковыркой:

— Здравствуйте, Петр Григорьевич. Проходите, присаживайтесь. Будьте как дома. Не стесняйтесь. Тем более, что Вы человек известный и прославленный. Вам что сделать: кофе? Чаю? С пирожными? Или с конфетой? Чупа-чупс подойдёт?

«Началось. Интересно, где еще какая сука наговнила?» — я был немного уставшим, а в таком состоянии, зная достоверно, что никаких косяков не наделал, в виновато-вежливое выражение морду лица с помощью мимических мышц растягивать был мало способен:

— Что за подколки, Сергей Владимирович? Хотите своим любимым чупа-чупсом со мной поделиться? Так я, в отличие от Вас, эротическими леденцами не увлекаюсь!

Конечно, будь Серега Тюпин просто начальником, а не моим другом, то в дыню мне прилетело бы моментально. Учитывая тот факт, что в его биографии было командование разведротой ВДВ, то дыня могла и треснуть.

— Слышь, любитель журналистики, — Серега аж позеленел от злости: — Тебе предстоит еще эротическое шоу! Славы захотел всероссийской, что ли?

«Причем здесь журналистика какая-то и слава всероссийская?». Я реально не догонял чего-то:

— В смысле, Владимирович?

— В смысле, что ты разгласил журналистам сведения о спецоперации ФСБ, в которой принимал участие. Журналисты твою информацию передали по радио и были сорваны оперативно-следственные мероприятия. Ферштейн?

«Опа! Вот это поворот!»

— Ни х… себе наезд! — у меня отвисла челюсть: — Это откуда такая информация?

— Ты не звонил журналистам? — Тюпин по моему виду допёр, что приехал он разбираться по какому-то «интересному» поводу: — А что за спецоперация была?

Я вкратце рассказал ему, чем сегодня занимался с Решетневым по просьбе начальника отдела ФСБ в Пограничном. Сидели друг напротив друга и смотрели друг на друга глазами по семь копеек.

— Гниды, — Сергей Владимирович сделал голосовое заключение в результате своих размышлений: — Просто гниды. Григорьич, звони прямо сейчас Мурашке сам, он в кабинете сидит, ждёт, что я ему доложу. Там уже и Москва, кажется, на ушах.

Тюпин через стол пододвинул ко мне телефонный аппарат ведомственной. Я набрал номер начальника Дальневосточной оперативной таможни.

— Да, — как всегда тихим, приглушенным голосом. — Мурашко Сергей Николаевич.

— Товарищ генерал, здравия желаю! Балаев беспокоит.

— Слушаю, Петр Григорьевич. (Вот гад! Слушает он!)

— Сергей Николаевич, только что прибыл в таможню после проведения совместной с ФСБ операции. Тюпин Сергей Владимирович довел до моего сведения, что имеется информации о разглашении мною сведений о проведенном мероприятии в СМИ.

— Ну? — вставил Мурашко, пока я переводил дух после начала доклада: — И зачем разгласил?

Он еще и подкалывает!

— Для получения всемирной известности, товарищ генерал! Воспользовался пейджером, так как никаких других способов связи у меня не было с самого начала участия в операции и до прибытия в кабинет к Тюпину Сергею Владимировичу буквально 5 минут назад. Пробовал сначала позвонить со станции «Рассыпная Падь», но по станционному телефону можно связаться только с дежурным по станции и диспетчером, а они отказались передавать приветы журналистам и репортерам. Тогда я позвонил по пейджеру, больше никакого выхода у меня не было!..

— Ладно, Петр Григорьевич, не кипятись там. Ты слышал, что по радио говорили?

— Откуда? Я же докладывал, что только что прибыл в таможню.

— В пять часов в новостях это было.

— В пять часов я еще на «Рассыпной был», около шести оттуда выдвинулись.

— Хорошо. Вот мне срочно справка нужна, подробная по ситуации. ГУБК (Главное Управление по борьбе с контрабандой) ждет её через часа полтора. Ты за час успеешь сделать?

— Так точно, успею, товарищ генерал.

— Давай, работай.

— Ну что, злой? — спросил меня Тюпин, когда я трубку положил.

— Да его ж хрен поймешь. Вроде спокойный.

— Это ты не разговаривал с ним, когда только информация о сливе пошла!

— Владимирович, офигеть просто! Если бы Серега Решетнев не уговорил меня там посидеть, пока эти баулы не найдут, если бы мы вернулись оттуда до того, как по радио передача была — я бы не отмылся! Я ж спешил в отдел!

— Так ты литр «Хеннесси» Валерьевичу должен.

— Я ведро ему должен…

К вечеру следующего дня картинка немного прояснилась. Сотрудниками ФСБ был задержан досмотровик таможни, при попытке выехать в КНР вечерним поездом, прямо из зала таможенного контроля железнодорожного вокзала на станции «Гродеково», уведен конторскими в наручниках еще какой-то российский гражданин. Лезть интересоваться чужой разработкой — таким идиотом я не был, но было понятно, что ни о каком срыве оперативно-следственных мероприятий говорить не приходилось. И ситуация с радиопрограммой развития не получила. Всё закончилось объяснением с Мурашко и направлением справки. Значит, точно следствию ущерб нанесен не был, иначе бы таскали на объяснения с остервенением.

А когда мне рассказали знакомые, которые слышали радиопередачу, что в ней было озвучено, то сначала я даже удивился: а по какому поводу претензии мне были выставлены? Героями были сотрудники ФСБ и контрразведки погранвойск. Об участии таможни в операции вообще не упоминалось. Какая «всероссийская известность»? И причем тогда я?

Но вот когда я связался со знакомыми ребятами из конторы во Владивостоке, из УФСБ по Приморскому краю, и они мне, по дружбе, сказали — кто пустил слух о том, что я журналистам слил инфу, стало всё понятно.

Вечером, после рабочего дня, я собрал у себя в кабинете актив оперативно-розыскного отдела: Решетнева и старшего оперуполномоченного по особо важным делам Куклина Сергея Викторовича. Для совещания под бутылочку коньяка с лимончиком. Обсудили ситуацию…

— Это тебе за Коробчучку месть, Григорьич, — сказал Куклин: — Её они тебе не простят. Такого источника лишил.

— Может, и за неё. Хотя, я не понимаю: Катя чуть было весь турбизнес местный под китаезов не положила, эти смотрели на всё её паскудство, как бараны. За информацию что ли? Я реально не могу до сих пор понять, зачем она к ним бегала и что они от неё могли получить? Ходила же в ФСБ на виду всего поселка, она же этим просто рисовалась в открытую. Не, я понимаю, там могли быть свои замуты какие-то, но реально — что им Коробчук могла дать? Агентом явно не была — как-то не ходят агенты на встречи среди бела дня прямо в контору.

— Ну а зачем она тогда ходила? Её же принимали, калитку ей открывали. И на взятку судье сподвигли же.

— Да просто Катя по спискам от всех турфирм отправляла «помогаек» (местное название «челноков»), там все турфирмы были подвязаны и заинтересованы, вот вам и ФСБэшный интерес, — предположил Решетнев.

— Да вообще они на нас молиться должны. Если бы этот «помогайский» бизнес мы не прихлопнули в таком его развитии, здесь уже и власть китайская была бы. Их бы руководство вообще разорвало за это. Так ситуацию упустить!

— Как бы то ни было, но подстава эта с журналистами, Григорьич, конкретно под тебя. Я там вообще ни с какого бока. И, похоже, чтобы вывод был: Балаев, дав в СМИ информацию, предупредил бандитов. Фактуры реальной нет, но осадочек нехороший, — Решетнев высказал своё мнение.

— У меня такое же предположение, — согласился я: — Тем более, что на Тюпина ушли документы на первого зама в Уссурийск. Мурашко пока намерен меня за него здесь оставить.

— Сам же всё понимаешь, — Сергей Викторович разлил по рюмкам коньяк: — За Серегу Тюпина! Чтоб срослось. А по тебе — если бы вы уехали с «Рассыпной» чуть раньше, и алиби у тебя не было, Григорьич, болталась бы гнусненькая справка: «возможно что-то чего-то…» — вот и кранты карьере навсегда. А нам бы прислали какого-нибудь мудака по рекомендации Бойко и настало бы здесь веселье.

— И прощать такое нельзя, мужики, — сказал я: — дело не в моей карьере, мне она как-то до одного места. Это дело принципа…

— Как это не в твоей карьере дело? — прервал меня Куклин: — ты это брось! Только сработались, пошли разработки, устаканилось всё… Не-е, Григорьич, если тебя с назначением опрокинут, я уйду. Пойду хоть «помогайкой» ездить. Я уже хлебанул с начальниками разными. Хватит.

— Да ты, Викторович, уйти не успеешь. Тебя с твоим залупастым характером пнут раньше, чем до авторучки дотянешься рапорт написать.

— Сам-то сколько просидишь, герой? — подколол Викторович Решетнева: Тебе сколько уже говорили — пальцы не гни, веди себя скромно! Это тебя Григорьич просто терпит.

— Где я пальцы гнул?

— В п…!

— Э-э, хорош вам, — я успокоил горячих парней: — Вердикт будем выносить?

— Будем. Наливай!

— Давай так определимся, Григорьич, — Куклин закусил лимоном: — Мы с тобой друг друга понимаем, задницу тебе лизать не собираемся, да тебе это и не надо, работать с тобой комфортно, без тебя нас схавают. Поэтому оставлять эту подлянку безнаказанной нельзя. Предлагай.

— Да чего здесь предложишь? Рубить гидре головы! Пока не сдохнет. Все их, так называемые, «оперативные позиции» похерить к чертям собачьим. А то уже сунуться некуда — везде уши конторы. Блин, с Управлением — никаких проблем. При Пискунове нормально всё было. Понкратов — вообще человек. Но — эти! Кого ни тронешь — бегут «интересоваться».

— Я — только за! Вздрогнули! — Куклин набулькал «Белого аиста»: — Хватит уже на них любоваться.

— Покуражимся, — поддержал Валерьич.

— Тогда вердикт: карать! Карать беспощадно!..

В 2009 году мне в руки попала книга о противостоянии российских и китайских спецслужб, даже названия уже не помню (можно будет поискать, если есть у кого такое желание), потому что после прочтения да короткого обсуждения с операми, эта печатная дрянь была сразу выброшена на помойку.

Упомянутая мною операция в этой книге нашла отражение. Понятно, что участие в ней сотрудников оперативно-розыскного отдела таможни не упоминалось. Но задело меня не это. Там был такой момент: оказывается, что бы не позволить машинистам тепловоза вывезти боеприпасы в Китай, оперативники ФСБ провели сложную операцию, целью которой было — организовать пожар на тепловозе, с тем, чтобы контрабандисты выбросили взрывоопасный груз по дороге.

Когда мы с Решетневым Сергеем Валерьевичем читали эту галиматью, смеялись до колик. Это какую же они такую хитрую операцию провернули, что бы пожар в локомотиве возник? Бежали за поездом по рельсам и зажженные спички в тепловоз бросали? Или из гранатомета по нему шмальнули? Почти ежедневные возгорания в изношенных до предела дизельных локомотивах того времени — тоже всё происки наших спецслужб?

В реальности, из-за этого пожара чуть была операция не провалена, но «старшим братьям» настолько важно показать свою крутизну, что собственное головотяпство они описывают в виде хитрейшей оперативной разработки.

Мои слова — не поклеп на всю Федеральную Службу Безопасности. Такой момент: когда судили фигурантов этого дела, меня, естественно, вызвали для дачи свидетельских показаний. И, отвечая на вопросы судьи, я заметил нервную реакцию прокурора и обостренный интерес к моим словам адвоката. Да и сам судья был немного в недоумении.

Значит, в уголовном деле не все моменты были отражены?

А как они могли быть отражены, ведь если бы руководство Управления ФСБ по Приморскому краю узнало, как было организовано мероприятие по пресечению этого преступления, узнало бы, что оно едва не было сорвано из-за игнорирования самых элементарных вещей в оперативно-розыскной деятельности, то кое-кому башку отвинтили бы стопудово. Поэтому о роли таможенных оперов, предотвративших провал, не было ничего доложено наверх руководителями этой операции. Напротив, пытались еще и скомпрометировать обвинениями в «сливе» информации…

К чести «старших братьев», сколько бы мне в дальнейшем не пришлось с ними взаимодействовать во Владивостоке, Ванино, Твери, Москве — таких откровенных негодяев и болванов больше не встречал. Жизнь меня сводила с профессионалами, сотрудниками ФСБ, знающими, что такое честь оперативника. Если и попадался среди них кто с задатками распальцованного придурка (а где их нет среди обладателей «корочки»?), то проблема решалась просто: этот придурок посылался в анальное отверстие, а его начальство старалось сделать так, что бы на глаза мне он больше не попадался.

А тогда, летом 2002 года, оперативный состав Гродековской таможни единодушно решил: местным кадрам, которые только по недоразумению называются чекистами, нужно оборвать шаловливые ручки. Было очевидно, что мы им мешаем. На предложения согласовывать заранее все мероприятия и делиться информацией о разработках мы не идем. Поэтому вся выстроенная до этого система «крышевания» начинается рушиться. Кого мы прихлопнем в очередной раз — неизвестно, значит, гарантий никому из своих «объектов оперативной заинтересованности» давать нельзя.

Провокация со вбросом черновика якобы совершенно секретного документа желаемый результат не дала. Мурашко отверг попытки местных конторских влезть в работу комиссии, которая проверяла у меня секретное делопроизводство. Таким образом, их чесоточное желание увидеть оперативные материалы ОРО Гродековской таможни осталось неудовлетворенным. Сколь-нибудь существенных нарушений в порядке работы с гос. тайной комиссия в отделе не нашла. Мечта о лишении меня допуска к ней и последующем увольнении оказалась невоплощенной. Подстава с разглашением сведений о спецоперации не сработала. Значит, нужно ждать дальнейших провокаций. А предотвратить эти провокации можно, если только перехватить инициативу. Нужно было заставить их суетиться бестолково, панически. Поэтому мы и решили начать ликвидировать объекты их «оперативной заинтересованности», тем более, что это и с государственными интересами совпадало: если что-то «крышуется», то там контрабанда самая жирная, отборная.

— Петр Григорьевич, докладываю: сегодня мой «источник» Васю видел, — брякнул мне с порога кабинета начальник отделения по борьбе с контрабандой наркотиков Олег Викторович Балесный.

— И что?

— Спросите: где он его видел?

— Олег Викторович, и где Ваш «источник» Васю видел?

— Выходящим из здания ФСБ.

— Весь оперсостав ко мне! Срочно!..

Фамилия Васи была не Иванов. Вася не был голубоглазым блондином с рязанской курносостью. Именем «Вася» представлялся гражданин Китайской Народной Республики. Он имел соответствующую национальность и соответствующую внешность. Просто такая привычка есть у некоторых китайцев — брать себе для целей международного общения русские имена. А еще Вася был профессиональным переводчиком, русский язык знал настолько хорошо, что только внешность выдавала его принадлежность к иностранному государству, при этом был крученным, как поросячий половой орган.

Этот переводчик примерно за два месяца до описываемых событий, заинтересовал моего борца с контрабандой наркотиков — Балесного Олега Викторовича (который тоже, кстати, был переводчиком-китаистом). Олег получил от меня разрешение на установление с Васей контакта на предмет его возможной вербовки. Предположение о том, что крученный, с повадками «делового», представитель государства, из которого в Россию шел поток эфедрина, может быть нам полезен, основание под собой имело.

Конечно, никто не надеялся, что китаец будет сотрудничать с российской спецслужбой из-за личной неприязни к нарушителям закона, которые везут через границу наркотическую дурь. Просто способ зарабатывания средств на жизнь, который выбрал Вася, был таким, что склонить его к сотрудничеству было абсолютно не трудно, если бы не вмешались в этот процесс идиоты… Занимался Вася контрабандой одежды. И придумал он вполне остроумную схему. Загружал в Суйфэньхэ в поезд, следующий в Гродеково, сумки с одеждой, в каждой по 25 кг товара, по пути следования поезда в Россию раздавал китайским туристам, которые обычно ехали с 3–4 кг ручной клади, по два баула. Те на русской таможне декларировали Васин товар, как личный, естественно, пошлину не платили за личный товар, а Вася потом сумки собирал возле железнодорожного вокзала в поселке Пограничном, за услугу платил туристам по несколько юаней, товар дальше следовал на китайский рынок в городе Уссурийске.

Кроме того, одежда фасовалась в сумки консолидированными товарными партиями, поэтому у таможенников возникали вопросы: зачем для личных целей китайский турист везет в одной сумке 50 пар брюк, а в другой — 500 носков? Гражданин турист собирается в турпоездке каждый день щеголять в новых брюках? А носки менять 10 раз в день и ношенные сразу выбрасывать?

Что бы таких вопросов не возникало, Вася заносил некоторое количество капусты еще и мимо государственной кассы прямо в карманы таможенников.

Вот поэтому Олег Викторович с моего разрешения предложил этому «коммерсанту» альтернативу, выдернув в укромное место на беседу:

— Слышь, морда китайская, тебе не кажется, что ты оборзел слегка? Сколько ты сегодня товара притаранил беспошлинно? Почти тонну?

Сам внешний вид Балесного, человека сугубо вежливого, весившего 140 кг при росте 199 см, с объемом бицепса почти таким же, как объем грудной клетки Васи, рекомендовал собеседнику отвечать на вопросы без пауз и максимально откровенно.

И китаец не стал бурогозить, а просто предложил Олегу делиться частью дохода от своей незаконной предпринимательской деятельности. Одним из любимых слов Олега, когда он разговаривал с подобными типами, было «жопа». И Вася услышал, как ему будет больно в одном месте от того, что свернутые в трубку баксы будут помещены в это место. Китайцу было предложено другое. Если он предоставляет Олегу информацию о контрабанде наркотиков и эти наркотики Олег задерживает, то мы закроем глаза на один случай провоза беспошлинно тонны товара. Если информации не будет — товар нашу таможню не пройдёт. Обмен был нормальный. Наркотики на любых весах перевешивали какую-то пошлину.

Вася благоразумно согласился. Ему хотелось по-быстрее закончить разговор, очень некомфортно было Васе: на плече его лежала ладонь непривычного для китайца размера и улыбка Балесного оскал медведя-шатуна напоминала…

Но ни на следующий день, ни еще через день, ни еще через два дня, китаец на встречу для передачи информации не попросился. Олег Викторович уточнил — товар Васин, как шел, так и идёт. Клиент подумал, что с ним шутили.

Мы определились с мерами по отношению к непонятливому иностранному гражданину. К приходу поезда из Китая в вокзальном зале таможенного оформления пассажиров появились два кадра: сотрудники ОРО Решетнев и Балесный. Пришли и уселись на один из подоконников за стойками таможенников. Просто пришли и уселись.

Началось оформление пассажиров, китайских туристов. Каждый турист волок по две сумки. Ставшие в присутствии сотрудников оперативно-розыскного отдела неожиданно бдительными, таможенники в сумках обнаруживали товарные партии одежды и предлагали туристам либо оплатить пошлину, либо вернуть товар в Китай. Само собой, иностранные граждане, прибывшие в Россию для расширения культурного кругозора, платить за чужой товар пошлину не желали, сумки выволакивали назад, за зону пограничного контроля, и бросали. А там их встречал крайне удивленный китаец Вася, который еще и выслушивал от соотечественников кучу неприятных слов. Олег Викторович, знавший китайский язык, переводил Решетневу:

— Васю пидорасом называют.

Оформление пассажиров закончилось. В накопителе перед зоной пограничного контроля остался незадачливый коммерсант один на один с горой баулов. В одиночку он перетащил эту гору назад в поезд и уехал с ними на Родину предков.

На следующий день всё повторилось. И на следующий тоже… Через неделю адски тяжелой работы (потаскайте полсотни 25 килограммовых сумок так интенсивно!) до Васи стало доходить, что с ним никто шутить не собирался…

Незадачливый коммерсант попробовал решить этот вопрос в удобном для себя ракурсе, т. е. повторить предложение отслюнявливать часть незаконного дохода. Но второй раз с Балесным ему встречаться не хотелось, он выбрал Решетнева. Всё-таки габариты Сергея Валерьевича были близки к среднестатистическим. Услышав, что Олег называет Решетнева Валерьичем, этот китаец и обратился к нему, улучив момент, когда опер стоял в одиночестве на привокзальной площади:

— Валерьич, здравствуйте. Помогать надо!

— Кому помогать, Вася? Тебе?

— Мне, Валерьич. Сколько ты хочешь? Говори, решим.

— Вася, дорогу тебе показать отсюда? Короткую хочешь или что бы запыхался, пока добежишь? — Валерьич не склонен был терять времени на обсуждение «делового» предложения.

Но китаец был на грани уже, бизнес сыпался, он чуть не плача объяснял, что о наркотиках и о тех, кто их возит ничего не знает, что Балесный очень грубый, что нужно кормить семью…

Решетнев был оперативником вполне дисциплинированным, и не стал сам принимать однозначного решения, не ответил Васе так, что бы тот даже в мыслях не держал повторно подходить для разговора. Все таки решение о контакте с Васей принималось не Валерьичем, значит, и решение о разрыве контактов не ему принимать. Просто сказал, что подумает пока…

И Вася начал «доставать» Сергея Валерьевича. Он ловил его почти каждый день, караулил у таможни, у дома… Валерьевич и отказом не отвечал, и ничего конкретного не говорил…

Так продолжалось недели две. Конечно, держать постоянно двух оперативников по несколько часов на вокзале я не мог, работы у парней и без этого хватало, и китаец нет-нет, да протаскивал свою партию товара, но рентабельность его «коммерции» уже стремилась к нулю.

А тем временем начались наезды… Меня вызвал начальник таможни и сказал, что до него дошла информации, будто мои опера ходят на вокзал, присутствуют в зале таможенного оформления, мешают работать сотрудникам пассажирского отдела и занимаются вымогательством.

Начальником уже стал вместо находившегося под следствием Башко, бывший офицер-пограничник, занимавший до перевода к нам должность первого заместителя начальника Артемовской таможни, Юрий Викторович Ремез. Настоящий мужик и настоящий офицер. Поэтому мои объяснения были восприняты адекватно. И решение такое: тогда пошли все в задницу с их информацией!

Но источник «компромата» на моих сотрудников Юрий Викторович назвать отказался. Значит, это были не таможенники. По самой таможне у нас с ним было полное взаимопонимание, он бы скрывать не стал фамилии «доброжелателя».

Не назвал, так не назвал, дело хозяйское. Только после этого часть аппарата негласных сотрудников была моими орлами озадачена установлением контактов китайца Васи.

И вот он замечен в качестве посетителя отдела ФСБ в Пограничном…

Я никогда не придерживался практики, при которой каждый оперативник знал только имеющиеся в его производстве материалы. По всем оперативным делам работа велась, фактически, группами оперов, что значительно повышало ее эффективность, и в этом случае ко мне в кабинет на совещание собрался весь наличный оперсостав: и. о. начальника отдела С. В. Куклин, оперуполномоченный по ОВД С. В. Решетнев, старший оперуполномоченный Е. С. Дмитриенко, и. о. начальника ОБКН О. В. Балесный, который и доложил о Васе:

— «Источник» вчера подхватил китайца у вокзала, Вася пошел не через виадук, а через железнодорожные пути, по тропинке, которая как раз выходит на улицу Ленинскую у здания ФСБ. Там контакт был потерян. «Источник» сделал круг, прошел от ФСБ до таможни и вернулся. И как раз наткнулся на Васю, который выходил через калитку из конторы.

— Кто-то его из сотрудников ФСБ сопровождал? — уточнил я.

— Нет.

— У кого какие мысли? — спросил я у присутствующих.

— Если человек Олега сделал круг до таможни и обратно, то Вася был у конторских минут десять от силы. Это не первая встреча. Это короткий инструктаж, — сделал вывод Куклин.

— Согласен. Инструктаж о чем?

— Наверно, о том, как секрет китайской ядреной бомбы украсть. — съехидничал Балесный.

— Валерьич, когда к тебе Вася последний раз подходил? — поинтересовался Куклин у Решетнева.

— Сегодня, когда на обед выходил.

— А какого … ты не докладываешь?

— Так он ко мне по два раза на день…

— Ладно, — я прекратил начинавшуюся перепалку: Теперь всё проясняется. У Ремеза информация о нашем «вымогательстве» от ФСБэшников. Кроме, как Васе, наше присутствие на вокзале никому не мешает.

— Таможенникам еще мешает. Васиных денег они заметно меньше получают, — дополнил Олег.

— Ну, вот вам и путь от Васи к конторским — Винокурова, — вставил Сергей Викторови,

Жена Винокурова работала в Гродековской таможне заместителем начальника отдела таможенного оформления и таможенного контроля № 2, который как раз и находился на железнодорожном вокзале…

— Логично. И цель инструктажа Васи — контакт с Решетневым. Зачем Ремезу чекисты выложили свои «подозрения» о нашем вымогательстве? У меня одна версия, что бы показать свою значимость китайцу. Они же рассчитывали, что начальник выгонит нас с вокзала на время. Так? — спросил я.

— Конечно, и Вася будет знать, что ФСБ всё решает, захотят — будет свой контрабас таскать, не захотят — не будет. Либо будет сотрудничать, либо окажется на бобах, — продолжил Валерьевич.

— В обмен они от китайца что-то хотят получить. Что? Если после посещения конторы Вася снова вышел на Валерьича, то желание одно — нужна помощь в нашей компрометации. Валерьича китаец склоняет на взятку, вот это и будут продавливать изо всех сил. Китайцу тоже от этого польза — мы уже ему точно мешать не будем.

— Григорьич прав, — согласился Куклин: если они всуропят нам взятку, то всё, что они просрали за два года, отыграют сразу. Нам всем сразу крышка, в ОРО и на должность Григорьича они своих кадров напихают.

— Значит, взяточку надо брать? — я посмотрел вопросительно на своих орлов.

В кабинете повисло молчание. Решение было непростым. Разумеется, я предлагал не деньги от китайца взять, а самого китайца на их передаче. А это — работа встык с такой мощной спецслужбой, как ФСБ.

— А если они нас раньше возьмут? — подал голос наш молодой, только год как пришедший в отдел после окончания Таможенной Академии, Егор Семенович Дмитриенко.

— Соображаешь, Егор Семенович, — похвалил его Куклин: — Еще одна проблема — статья не наша.

Законодательство определяло нашу компетенцию только в рамках борьбы с контрабандой, уклонением от уплаты таможенных платежей…, преступления коррупционной направленности — удел службы собственной безопасности. Самостоятельно проводить оперативно-розыскные мероприятия, направленные на пресечение этих противоправных деяний мы не могли. Это было незаконно.

— С Трубниковым это исключено. Он из ФСБ местного не вылазит, — сказал Решетнев: — сразу можно крест на всем ставить.

— А мы это сделаем с ССБ ДВТУ, напрямую через Литвинова, — предложил я…

Неделю спустя.

Ко мне в кабинет вошел Виктор Иванович Понкратов, заместитель начальника отдела УФСБ по Приморскому краю в пос. Пограничном.

— Петр Григорьевич, Ваши сотрудники вокруг одного китайца вертятся. Знаете об этом?

— Вокруг какого именно?

— Вы отлично понимаете, о ком я говорю. Речь идет о некоем Васе.

— Есть такой китаец, Виктор Иванович. А что, там какие-то проблемы?

— По нашим сведениям он имеет отношение к китайским спецслужбам. Надеюсь, Вы понимаете, чем рискуете, разрешая контактировать своим оперативникам с ним? Я Вас предупредил…

«Да, Виктор Иванович, тяжело же тебе с твоим начальником, — подумал я: — Если приходится меня о подлянках твоих коллег таким образом предупреждать».

В то, что Вася может быть китайским шпионом, поверить мог только уж совсем испуганный идиот. Ага, шпион зарабатывает деньги на подкуп Президента контрабандой шмурдяка через границу! А Балесный с Валерьичем ему мешают! А ФСБ надо, чтобы не мешали, чтобы шпион накопил побольше денег, пошел с ними покупать у русского Президента ядерный чемоданчик, а там вы его и возьмете, супостата, с поличным!

Не знаю, что на самом деле замышлял Виктор Иванович, когда сообщил мне такую ерунду, но я имел право на следующий вывод. Оставаясь порядочным человеком, он просто предупредил меня о готовящейся «подставе». Только мы уже вычислили сами эту «подставу», поэтому щадить кого-то, отказываясь от продолжения, желания у меня не было. Слишком поздно, во-первых. И, во-вторых, если всё спустить на тормозах в этот раз, то когда ждать очередной подлянки? А активизироваться коллеги Виктора Ивановича уже начали «на всех фронтах».

За несколько дней до этого разговора.

— Григорьич, — в телефонной трубке голос начальника таможни: — Ориентировка из ФСБ на «Ростэк-ДВ».

— А я здесь причем, Юрий Викторович?

— Хотят досмотр с сотрудником правоохранительного блока. Ты не в курсе что там?

— Да они думают, что я «Ростэк-ДВ» крышую, я же с мужиками оттуда в бильярд каждую неделю играю. Типа, вычислили.

— Они что, совсем ошалели? Я в баню с ростэковсцами хожу — тоже их крышую?

— А ориентировка, Юрий Викторович, на ГТД или на вагон?

— На вагон, ГТД еще не подана. У них опять сервизы фарфоровые.

— Ну вот, если до подачи ГТД Федотов (директор «Ростэк-ДВ») проведет предварительный осмотр и заявит больше, чем в товаро-транспортной, то скажут, что я предупредил его.

— Так они и так вагон через предварительный осмотр проводят!

— Так Бойко же это не видит, он смотрит тупо, что иногда данные по товарке и декларации расходятся и думает, что у них всегда приходит груза больше, чем они заявляют. Если со мной договариваются, то подают сведения из китайской товарки, если договориться не удаётся, то — по факту.

— И что думаешь делать?

— Да ничего. Федотов уже китайцев застроил, там давно никаких расхождений нет. «Ростэк» из-за каждого правонарушения трясётся, за лицензию боится… Я сам на досмотр схожу, меня в поручение вписывайте.

Через день мне в бильярдной Александр Витальевич Федотов со смехом рассказывал, когда я спросил, почему у них при повторном досмотре, который провели после меня в присутствии сотрудников ФСБ и ОСБ, товара по весу оказалось еще меньше, чем при первичном? Дело в том, что мои «друзья» решили меня проверить до конца, инициировали повторную проверку товара. Проверили.

— Только вы закончили и со склада уехали, мчатся Трубников и Саша Бойко: всем стоять, лежать, отжаться! — повторный таможенный досмотр. Я говорю: так сам зам. по правоохране смотрел, какой еще досмотр? Не колышет. Повторный — и всё. Ну, смотрите, флаг вам в руки. Пересчитали они все сервизы — всё бьёт. Стоят, думают, рассуждают: всё-равно муть какая-то должна быть. Трубников сорвался, побежал в таможню консультироваться. Прибегает радостный: смотрели неправильно, надо не сервизы считать, а взвешивать, пошлина весовая от нетто. Ну, Саша тоже подлетел довольный: так вот, типа, на чём мутят, на весе! Досмотровики, гляжу, начали уже хихикать. Давай они взвешивать. Открывают коробки с сервизами, чашки вынимают и — на весы. Досмотровики уже чуть не катаются по складу. Вы же взвешивали в коробках — в продажной упаковке. А эти думают, что в вес нетто упаковка вообще не входит, они с яблоками посуду перепутали! А досмотровики молчат, только ходят уже, как раки красные. Взвесили по три сервиза каждого наименования. Трубников на калькуляторе считает. Посчитал. На 800 кг меньше получается, чем задекларировано. Херня какая-то. Ничего не понимают. Саша посчитал. И у него меньше. Досмотровики вообще со склада свалили, сидят в ростэковской каморке, ржут. Эти двое кубаторят что-то. Докубаторились — весы врут. Я говорю — электронные же и сертифицированные. Смотрите — на ноль выставляем, чашку ставим — что показывают? У вас такие же цифры? Ни фига — всё-равно не верят. Саша чашку схватил, прыг в машину умчался. Минут через 20 возвращается грустный, наверно, в магазин съездил взвесить. Чашку поставил и у меня спрашивает: Александр Витальевич, только честно, на чём всё-таки мутите? Я там и выпал. Я в следующий раз там камеру поставлю. Это хлеще любого Гайдая было!

Для бывших коллег-таможенников.

29 марта, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/03/29/

Почему-то в последнее время мне стали приходить по 3–4 письма в день от моих бывших сослуживцев-таможенников с вопросом, когда я напишу обещанную книгу о таможне. Оказалось, что в таможне мой ЖЖ читает очень много народа.

Наверно, опять в системе Федеральной Таможенной Службы начался какой-то очередной раздрай, отголоски доходят до меня…

Чтобы не отвечать каждому коллеге на одни и те же вопросы, я отвечу всем скопом здесь, а если у них есть желание общаться, то общаться буду с удовольствием.

Самые частые вопросы такие:

1. Почему я сразу уволился из ФТС после уведомления о непродлении контракта, не стал делать даже попытки решить этот вопрос, хотя возможности такие у меня были?

2. Из-за чего я прилюдно называл генерала Туранова чмырем?

3. Когда я напишу книгу о таможне?

4. Не обижаюсь ли я на бывших сослуживцев, которые перестали общаться со мной после увольнения?

1, 2. Уволился я, не попытавшись даже выяснить причины непродления контракта, потому что мне уже хотелось блевать от этой службы. Наелся я ею, вернее, её руководством, по горло. Вы же все помните мою грызню с Конюховым. Серьезно думаете, что я, начав с ним войну, на дальнейшую карьеру рассчитывал? После того, как я сожрал близкого друга доверенного лица Бельянинова — начальника Управления по борьбе с коррупцией Морозова, мне дали бы служить дальше? Я когда-то производил впечатление очень наивного человека?

Когда Конюхов продал оперативную информацию моих оперов бандитам (а в этом я лично уверен на 100%, источник у меня был надежным, и дальнейшие события это подтвердили), у меня было два выбора: проглотить это и жить дальше со званием ублюдка, и инициировать по этому поводу проверку. В первом случае — я до сих пор бы служил и лизал все жопы подряд, потому что после первой вылизанной задницы от вылизывания второй уже нельзя отказаться, во втором — я живу как хочу и мне вообще на всё плевать, но уже не служу.

Что нужно было выбирать? Вот то-то. После того, как вопрос с увольнением Конюхова был решен, я стал ждать и собственного увольнения. И бегать по приемной Руководителя ФТС было абсолютно бесполезно.

Единственный нюанс, Бельянинов мог пойти на продление контракта со мной только по настоянию нового начальника Центральной оперативной таможни Жукова. Но при первой же беседе о дальнейшей совместной работе с Жуковым, я повел себя «неадекватно», стал лыбиться, как дурачок, когда Жуков мне предложил «расклад» по должностям и обязанностям замов. Я дал ему понять, что не очень одобрительно отношусь к «дележу поляны».

Дальше. Оперативники ЦОТ знают, что самым опасным каналом контрабанды были пресловутые «перецепы». Помните, как с ними пытались безуспешно бороться? Ну так вот, мне накануне уведомления о непродлении контракта, удалось внедриться в самую опасную банду на этом канале. Уже то, что внедрялся не рядовой оперативник, а полковник, говорит о том, что ОРД в ЦОТе не было, к моему приходу туда там это направление правоохранительной деятельности было ликвидировано. Я личному составу зря что ли лекции по азам оперативно-розыскной деятельности каждую неделю читал? Там учить всему с самого начала народ нужно было. В том числе на личном примере.

А знали о моем внедрении — один оперативник из ОБЭТП, Жуков и генерал Туранов. И вот Жуков и Туранов, зная, что я зашел в банду, читают уведомление, подписанное Бельяниновым и… молчат. Что было бы с ними, с государственными преступниками, которые прервали оперативную разработку особо опасной преступной группировки, во времена Л. П. Берия (у него день рождения сегодня)? На Бутовском полигоне их трупы через сколько дней после этого закопали бы?

Мне стоило с ними дальше служить? На хрена? Ради чего? Понятно, почему я генерала Туранова чмырем назвал?

3. Я не знаю, когда я напишу книгу о таможне. Вот как написать о том, как я в банду заходил, как потом события развивались, без того, чтобы не разгласить сведения, отнесенные к гос. тайне, и чтобы читателю более-менее понятно было? Я пока такого варианта найти не смог. Если найду — книгу напишу.

4. Если бы я был козлом конкретным, то мог бы встать в позу обиженного: забыли, не пишут, не звонят, в гости не зовут… Но, во-первых, не все забыли. А, во-вторых, правильно делают. За общение со мной можно реально поплатиться своим местом в таможне даже сегодня еще, через три года после моего ухода. Вышвырнут на улицу — чем семьи кормить будете? Я вам денег на молоко детям дать не могу. Поэтому, пока вы на службе — аккуратнее языками брякайте, что со мной общаетесь. Так что, в этом плане всё нормально. Никаких обид.

Я вчера другу обещал про одну ситуацию с судом написать.

10 декабря, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/12/10/

Эта история пришлась на период организации в таможенных органах кинологической службы в 2008–2009 годах. Сама по себе история с созданием этой службы может служить наглядной иллюстрацией к «компетенции» Бельянинова, любителя хранить баксы в коробках из под обуви, но не о ней сейчас разговор.

Я в то время был заместителем начальника Владивостокской таможни по правоохранительной деятельности. Мне сбросили штат на кинологический отдел, в котором только одних кинологов с собаками было 15 человек, плюс — начальник отдела, заместитель, главные инспектора. С горем пополам где-то купили собак, по условиям закупки собаки должны были быть не младше 9 месяцев, т. е. у населения выкупили животных, которые людям надоели. Понятно, что толку от них уже никогда никакого не было бы. Собаку нужно начинать дрессировать и воспитывать гораздо раньше. Но даже не в этом дело.

Наши собаки должны были искать наркотики. Значит, для их тренировки нужны были наркотики или имитаторы их запаха. Ни того, ни другого еще не было. А собаки и кинологи уже были. Уже зарплату получали.

Ну, пока наши заявки на имитаторы ходили, кинологи занимались общим курсом дрессировки, отрабатывали документацию отдела, я решал вопросы по их размещению, оборудованию помещений, там еще тот рак мозга был, потому что финансирование под это дело предусмотрено не было, оно стало поступать уже после создания отдела, а еще нужно было конкурсы провести, закупки организовать… Но еще интереснее — показатели работы кинологов уже требовать стали, уже спешили отчитываться об обнаружении собаками наркотиков.

В один прекрасный дел приезжаю я на место дислокации кинологического отдела, вижу, что народа, кроме начальника и пары главных инспекторов никого нет, спрашиваю: где люди? Мне отвечают: они с замом ушли тренировать собак на поиск наркотиков.

— На поиск каких наркотиков? Вы что, сами конопли насобирали и мака наварили?

— Нет, нам в Дальневосточной оперативной таможне выдали наркотики. И героин, и гашиш. По акту приема-передачи.

Матка, как детородный орган, наличествует только у женщин, конечно. Но мужчины при некоторых ситуациях получают представление о том, что можно чувствовать, когда матка выпадает в штаны…

Дело в том, что хранить наркотики, даже если они применяются для тренировки собак, можно только строго в соответствии с законодательством о легальном обороте наркотиков. Главное, нужно специально оборудованное охраняемое помещение с сейфами и сигнализацией. Предназначенное именно для хранения наркотиков, используемых для тренировки собак.

А кинологический отдел замыкался на меня и за соблюдение законодательства персональную ответственность нес именно я. Дисциплинарную, административную и уголовную. Если бы пропал героин, то на нары загреметь у меня перспектива была бы вполне реальная.

Цитировать мой тогдашний диалог, точнее монолог, с начальником отдела смысла нет, там слова такие были, что одни многоточия можно оставить. Я полетел в Дальневосточную оперативную таможню (ДВОТ), наш верховный региональный орган по вопросам правоохранительной деятельности, начальнику кинологической службы высказал то же самое, что и своему начальнику отдела, взял его за рукав и повел к генералу Мурашко, начальнику ДВОТ. Там состоялся бурный разговор, но результат этого разговора был — исправить ничего нельзя. Оказывается, наркотики числились не за ДВОТ, а за Владивостокской таможней еще с конца 90-х годов, когда в таможнях были инспектора-кинологи. Потом их сократили, наркотики почему-то не уничтожили (я в Гродековской таможне тогда их уничтожил), а передали на хранение в ДВОТ. Кто и почему это сделал — уже хрен его знает, потому что они все давно уволились.

Отношения с генералом Мурашко у меня были своеобразными. Окружающие считали, что я его протеже и любимчик, на самом деле генерал меня ненавидел почти люто примерно с 2003 года, но это тоже долгая история.

В итоге, я получил указание ДВОТ наркотики не уничтожать, потому что потом собак невозможно было бы готовить, а принять все меры для обеспечения их надлежащего хранения. Возвращать в ДВОТ наркотики тоже нельзя, потому что у них нет условий для их хранения. Короче, молодцы. Они от проблемы избавились, руководящую роль проявили.

Наркотики временно я помещаю в камеру хранения вещдоков. Извещаю об этом прокуратуру. Пока идет ответ из прокуратуру о запрещении хранить их вместе с вещдоками, ставлю в известность о ситуации начальника Владивостокской таможни, организую совместное совещание с сотрудниками УФСКН из подразделения, занимавшегося наркотиками в легальном обороте. На совместном совещании мы определяемся, что ситуация возникла не по нашей вине, в силу сложившихся обстоятельств, наказывать уже некого, потому что тех людей на службе давно нет, нужно ситуацию исправлять. Определили меры: таможня запрашивает финансирование для оборудования помещения, пока нет денег и не определен подрядчик, наркотики мы храним в кинологическом отделе, максимально возможно приспосабливаем для этих целей помещение. Составили протокол, все его подписали.

Деньги таможня заказала, уже был объявлен конкурс на оборудование помещения, но через пару месяцев к начальнику таможни пришли сотрудники УФСКН, которые участвовали в совместном совещании. Начальник позвонил мне и попросил срочно приехать. Приехал. Эти кадры из УФСКН составили протокол по статье КоАП Статья 6.16. Нарушение правил оборота наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров либо хранения, учета, реализации, перевозки, приобретения, использования, ввоза, вывоза или уничтожения растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры, и их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества либо их прекурсоры

Не в отношении меня, как ответственного за это дело, а в отношении юр. лица — Владивостокской таможни.

Приглашаем начальника правового отдела таможни, тот читает протокол и начинает теряться в пространстве, в его практике еще не было ситуации с привлечением к административной ответственности одного государственного органа другим государственным органом.

Кто не совсем в теме: не должностного лица гос. органа, а самого гос. органа.

Начальник таможни начинает ругаться, называть сотрудников УФСКН придурками и подлецами: мы их сами пригласили на совместное совещание, сами до них довели, что у нас наркотики хранятся с нарушениями, они сами сказали, что это не наша вина, совместно мы определили меры, а они потом в отношение таможни еще и протокол по административке составили. Короче, так порядочные люди не поступают.

Я вообще ничего не понимаю, показываю этим уродам Таможенный Кодекс, статью «Ответственность таможенных органов», читаю им из него, что административной ответственности подлежат ДОЛЖНОСТНЫЕ лица таможенных органов. Они мне отвечают, что по КоАП административной ответственности подлежат юридические лица, а таможня — юридическое лицо. Я спрашиваю: а суд и прокуратура разве не юридические лица? Кто-то привлекал их к ответственности, как юридических лиц? Вы у себя в госнаркоконтроле нюхаете что-то из того, что контролируете? Составляйте протокол в отношении меня, Балаева, а я вас на суде размажу нашим совместным совещанием, суки вы позорные, и теперь мы с вами работать будем с расчетом на то, что вы суки. Конечно, в отношении меня они ничего составить не могли, мне лично нельзя было не то, что умысел на совершение правонарушения вменить, но даже и неосторожности в моих действиях не было.

Протокол на таможню они все-равно составили. Мы в таможне поплевались. Наш правовой отдел известил правовую службу Дальневосточного таможенного управления. Там долго по этому поводу хохмили.

Мне на следующий день позвонил начальник УФСКН, сказал, что очень меня уважает, у нас получилось отладить взаимодействие, но у них горят результаты по административке, т. е., ничего личного, не стоит обижаться, тем более не меня они привлекают, а таможню…

А протокол ушел на рассмотрение во Фрунзенский районный суд г. Владивостока. Нас известили о дате рассмотрения, мне захотелось самому принять участие в этом балагане, тем более, что председателя суда, которая сама взялась дело рассматривать, я хорошо знал еще по Гродековской таможне, она раньше была председателем Пограничного районного суда. Тетка — грамотный юрист, но ссыкливая феноменально. Как и почти любой судья РФ. Я взял доверенность у начальника таможни и пошел на рассмотрение.

Судья на рассмотрении зачитала протокол, я подал ходатайство о прекращении дела, как незаконно возбужденного, с мотивировкой, если коротко: государство не может само себя привлечь к административной ответственности в лице одного государственного органа другим государственным органом. Санкция — штраф. Таможня орган бюджетный и бюджетообразующий. Для оплаты штрафа она возьмет деньги из бюджета РФ и внесет их, оплачивая штраф, опять в бюджет РФ. ТК РФ определено, что к административной ответственности привлекаются только должностные органы таможенных органов, но не сами таможенные органы.

Мотивировка присутствующего на рассмотрении юриста УФСКН была: но ведь таможня юридическое лицо, а по КоАП юридические лица несут административную ответственность.

Мотивировка судьи, которая все-таки привлекла Владивостокскую таможню к административной ответственности: Но ведь это же наркотики! Дело серьезное!

Я примерно час объяснял судье абсурдность ее решения. Но тетку слово «наркотики» ввело в транс. Неправильно хранятся наркотики и никого не привлекать? Что скажут наверху?!

В результате состоялось решение суда, на таможню наложен штраф в размере 100 000 рублей.

Что было потом? Я начальнику таможни принес решение суда, он вызвал начальника правового отдела и главбуха. Главбух сразу сказала, что у нее нет такой статьи, по которой штрафы таможня платить должна, и вообще, все, кто придумал, что надо взять из бюджета государства 100 тыщ на оплату штрафа и опять их внести в бюджет государства в качестве оплаты штрафа, дураки, поэтому пусть идут все в жопу. Юрист сказал, что решение суда обжаловать не хочет, у него полно работы без всякой ерунды. Начальник таможни махнул рукой, он уже был в процессе перевода на должность заместителя Приволжского таможенного управления.

И всё — больше ничего не было. Это только маленькая зарисовочка из повседневного дурдома, называемого правоохранительной деятельностью в России.

Учтите то, что я написал, если вам когда-то придется иметь дело с правоохранительными органами или судом. Некоторые нюансы для вас могут стать очень неожиданными. На здравомыслие и законность слепо полагаться не советую, готовьтесь ко всему.

Первые наброски книги о К. Е. Ворошилове.

31 июля, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/07/31/

— Здравия желаем, товарищ Первый маршал! — придурковато гаркнули в один голос, вскочив со стульев, С. М. Буденный и С. К. Тимошенко, приветствуя вошедшего в приемную Сталина Ворошилова.

— Вольно, товарищ второй и третий маршалы, — Климент Ефремович, улыбаясь, обнял друзей.

— Тише вы, — зашипел Поскребышев, но сам не смог удержаться от смеха. Слишком комично выглядели Тимошенко и Буденный, шутовски изображая фельдфебельскую радость при виде высокого начальства: — Иосиф Виссарионович не один в кабинете.

— А кто там у него? — Климент Ефремович кивнул на дверь кабинета Генерального секретаря.

— Лаврентий Павлович.

— Понятно. А нас чего вызвал?

— Не знаю. Просто распорядился, и всё.

— Темнишь ты, Шурка, может тебе темную и устроить здесь? Как, товарищи маршалы, считаете?

Буденный засмеялся:

— Клим, ты попроси у него лимонада выпить…

— А что такое?

— Ну, попроси.

— Шурка, угости лимонадом.

— Нету. Буденный выпил, — Поскребышев изобразил на лице сожаление.

Два Семена засмеялись.

— А мне сказал, что Тимошенко все вылакал, — Буденный не смог сдержать хохота.

— А мне — что Берия, — Тимошенко вытирал платком выступившие на глазах слезы.

— Ладно. Александр Николаевич, кто-то еще вызван? — спросил у секретаря Ворошилов.

— Только вы.

— Тогда докладывай. Чего ждешь?

— А еще четыре минуты, товарищ Ворошилов.

— Вот крючок. Настоящий бюрократ. Уважаю, — Климент Ефремович присел на край стола секретаря Сталина: Тогда, правда, дай выпить чего-нибудь. Доставай свой лимонад.

— Да нету! Слово пионера! Заказать забыли. Все-таки война, не до того. Воды хотите? — Поскребышев протянул руку к графину.

— Набулькай тогда воды. А про лимонад не забывай. Тем более, что война. Завтра начнут люди с фронтов приезжать, ты их водопроводной здесь отпаивать после ковра у хозяина будешь? Им и так несладко придется. Так что, не забывай, Шурка, про лимонад.

— Исправлюсь, Климент Ефремович. Всё, звоню хозяину, — Поскребышев снял трубку телефона: — Товарищ Сталин, «царицынские товарищи» прибыли. Есть.

— Проходите, вас ждут, — секретарь вышел из-за стола и отворил дверь в кабинет Иосифа Виссарионовича.

Хоть и встретил «царицынских товарищей» Сталин как обычно, пожимая руку своими двумя, и улыбаясь своей всегдашней, чуть смущенной улыбкой застенчивого от природы человека, Ворошилов заметил, что друг чем-то явно взбешен и сдерживает в себе это бешенство только силой воли.

— Коба, что случилось? — друзья никогда не считали нужным титуловать друг друга товарищами и фамилиями даже при посторонних. От кого скрывать дружбу? Вся страна знала, что они еще с начала века — не разлей вода.

— Ты, Клим, садись. Садись. Сейчас Лаврентий доложит. Лаврентий, только коротко, в общих чертах. Подробности до товарищей твои подчиненные доведут на местах.

«На местах». Климент Ефремович озадаченно посмотрел на Сталина. «Кажется, я знаю, где эти места будут, …»

— Климент Ефремович, Семен Константинович, Семен Михайлович, по поступающим донесениям из штабов фронта от оперуполномоченных, командование ряда частей Красной Армии уклоняется от оказания немцам сопротивления. Более того, командование ряда частей бросило на произвол судьбы вверенные им войска, а некоторые командиры просто сдались в плен врагу. При полном параде вышли встречать колонны наступающего противника с поднятыми руками. Часть командиров переоделись в гражданскую одежду и покинули расположение частей…, — Берия, как всегда на докладе, говорил, обдумывая каждую фразу.

Сталин поднял руку, останавливая доклад наркома НКВД:

— Лаврентий, этого достаточно. Не продолжай.

Ворошилов увидел, как густо покраснел Тимошенко. Народный комиссар обороны, не поднимая глаз, спросил глухим голосом:

— Случаи не единичные?

— Нет. Не единичные, — ответил Берия. И уточнил: — Не массовые, но не единичные. Настораживает не столько даже это — какая война без трусов и предателей? — настораживает другое: по моей информации штабы фронтов о подобных случаях не информируют Генеральный штаб.

— Да, у меня такой информации нет, — Тимошенко встал, вытянул руки по швам…

из «Ворошилова» (кусок черновика главы)

3 октября, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/10/03/

Царицынский ветер мел поземку по почти пустынному вокзальному перрону. Лев Давидович, выскочив из теплого вагона, сразу поднял воротник своего кожаного пальто и втянул голову в плечи. Первый сюрприз «красный Верден» ему уже преподнес. Оркестра и почетного караула, которые полагались «по должности» наркомвоенмору, на перроне не наблюдалось.

Автомобиль был. Был и встречающий. Хмурый, уже далеко не молодой красноармеец в старом полушубке, поверх которого желтела новенькая офицерская портупея с кобурой нагана. Кроме портупеи ничего военного в облике красноармейца не было.

«Лапотники», — Троцкий брезгливо пожал обычную для рабочего человека, мозолистую ладонь, кажущуюся не совсем чистой то ли от въевшейся смазки, то ли от металлической пыли, отмахнулся от протянутого мандата:

— Едем. В штаб.

По дороге наркомвенмор ревниво оглядывал улицы невзрачного города. От самого вокзала, который выглядел немного непривычно из-за отсутствия толп галдящих мешочников, по всему пути глаз невольно цеплялся за патрули красноармейцев. Портила настроение какая-то непривычно обыденная обстановка. Слишком спокойная. Редкие пролетки и редкие прохожие. Найти признаки паники и дезорганизации, характерные для прифронтового города, не получалось…

Ворошилову с Троцким общаться более-менее тесно не приходилось. И надобности такой не было раньше. Пока «иудушка» с Лениным собачился, Климент Ефремович был занят работой среди рабочих, потом уже подполье с конспирацией. Нарисовался этот черт в Петрограде, когда все каштаны из огня были вынуты. Сразу сориентировался, что Временное правительство доживает последние месяцы и ставку на меньшевистское большинство в Совете делать бессмысленно. Висели и «временные» и Совет того состава в воздухе. А Ленин лошадей гнал. Он уже видел, что противники на свои силы не рассчитывают, на фронте начали происходить вещи очень странные, было похоже на то, что немцев начали приглашать расправиться с большевизмом. Троцкий смекнул, что после прихода диктатора, тем более на немецких штыках, ему лично перспектив больших не видать. Диктатору полный карман социалистических партий не требуется. И в качестве заблудшего сына к отцу-Ленину ему резона не было приползать. Владимир Ильич цену этому хлыщу знал. Эпитетами обидными Ленин зря не разбрасывался.

Но после того, как Лёва, сидя в «Крестах», призвал «межрайонцев» к объединению с большевиками, он сразу прыгнул «из грязи в князи»…

Прыгнул… Климент Ефремович вспомнил, как Сталин ему представлял в лицах назначение «Иудушки» наркоминделом. Как Коба изображал суетливые поиски воображаемого портфеля новоиспеченным министром иностранных дел.

— Слушай, Клим, — Сталин, когда переставал себя контролировать, в кругу друзей, сбивался на это «слушай-понимаешь»: Я у Владимира Ильича спрашиваю: куда мы денем этого фармазона? Его же просто так игнорировать нельзя, он же без должности пойдет бузить. А нам буза совсем не ко времени. Каменева и Зиновьева хватает. Ильич говорит: «товарищ Сталин, я уже придумал всё. Мы дадим Льву Давидовичу самую красивую должность! Он у нас будет на посольских приемах блистать во фраке! Представляешь? Представь Троцкого во фраке под люстрой в сто свечей и вокруг послы. А он им политику Советской власти разъясняет. Только небольшая заковыка: послов у нас пока не намечается. Но только ты Троцкому об этом пока не говори». Клим, ты смотри не проболтайся. Не выдавай меня.

— Министр с пустым портфелем! Портфель с пустым министром! — насмеялись тогда вволю.

Потом, заскакивая в Смольный по делам ВЧК, Ворошилов видел наркоминдела. Летящая, энергичная походка, озабоченная морда лица, революционно развивающаяся шевелюра. На одном месте два раза не пнешь…

И ссора в кабинете Ленина. Зашел для получения инструкций перед убытием в Луганск.

Ленин, Сталин и Свердлов, все трое с красными лицами. Ругань шла жестокая. С переходом на личности, как это случается между старыми товарищами, спаянными общим делом, которым нечего делить и которые не боятся, что эта ругань их разведёт.

Разодрались из-за предложения Ленина выдвинуть на пост наркомвоенмора Троцкого. Сталин и Свердлов настаивали на игнорировании этого деятеля, который ушел в отставку, опозорившись на посту наркоминдела, и пришли выяснять к Владимиру Ильичу отношения перед рассмотрением вопроса в ЦК.

— Да Вы, батенька, чистоплюй, оказывается! — Ильич тыкал пальцем Сталину в лицо: Вы у нас архипринципиальный товарищ! Руки, говорите, пачкать не хотите, здороваясь с подлецом? Ах, как замечательно! Благородно как!..,

Владимир Ильич Троцкого ненавидел давно и люто. И оценил по достоинству запрос Временного правительства, решивший вопрос его возвращения в Россию, и ход меньшевистско-эсеровского большинства Совета, когда Лев Давидович был введен в его состав с правом совещательного голоса. Инициаторы этих решений обосновано рассчитывали «наградить» Ленина сильным противником, надеясь на присущее Троцкому карьеристское интриганство. И не ошиблись в своих надеждах. Ошиблись только в расчетах.

Лев Давидович увидел, что ситуация в Петрограде и России слишком далека от однозначности, влияние большевиков неуклонно растет и также неуклонно падает влияние Временного правительства и соглашательского Совета. И переметнулся на сторону Ленина, перетащив вместе с собой группу «межрайонцев», таких же, в массе своей, беспринципных карьеристов.

После июльских событий 1917 года, пользуясь вынужденным отсутствием Ленина в столице, Зиновьев и Каменев протащили «иудушку» в Политбюро. И тоже ошиблись в расчетах.

Лев не только не поддержал их предательскую позицию, но и активно включился в подготовку вооруженного восстания…

И куда теперь было девать этот чемодан без ручки? Если его игнорировать, то он сразу начнет раскол в партии. Учитывая способность этого фразера к зажигательной митинговщине, то вреда будет колоссальное количество, на такой риск пойти было нельзя.

Временный выход был найден при распределении должностей в первом Совнаркоме. Троцкий «купился» на наркомат иностранных дел. Не сразу осознал, как над ним посмеялся Ленин. Неизбежная международная изоляция Советской России превратила громкую должность в фикцию. К тому же нарком иностранных дел по своему психическому складу сам не был склонен к серьезной работе, единственное, что им было сделано в этом качестве — опубликование тайных договоров царского правительства. Потом началось открытое манкирование должностью, сотрудники наркомата своего начальника практически не видели. После демарша на переговорах с немцами, Лев Давидович, демонстративно уйдя в отставку, занял позицию «низкого старта». Владимир Ильич твердо был уверен, что этот крикливый попугай, если не получит соответствующего своим амбициям места во власти, начнет вредить в открытую. А положение в партии было далеко не простым…

И Ленин сделал то, что сразу его ближайшие соратники не поняли и не оценили: предложил кандидатуру этого пустозвона на место главы военного ведомства. Сразу оценить красоту такого тактического хода не смогли даже самые ближайшие соратники, Сталин и Свердлов. Вдвоем они явились к Владимиру Ильичу, Иосиф Виссарионович заявил, что будет возражать в ЦК, а Яков Михайлович — во ВЦИК…

Сергей Константинович Минин, услышав тарахтение автомобильного мотора, глянул в окно:

— Климент Ефремович, фельдмаршал прибыл. С денщиками, — сказал комиссар. Троцкого, кроме красноармейца, посланного штабом Царицынского фронта, сопровождали двое военных, явно из бывших.

— О! Так он их взял, чтобы нам преподать урок тактики и стратегии, Константинович. Хочет нас, как школяров у доски, выпороть. Ну-ну. А убери-ка карту со стола от греха подальше. Нечего на неё кому ни попадя пялиться.

Нарком влетел в комнату, как вихрь. Физиономия нахмуренная до серьезной деловой озабоченности. Сунул руку Ворошилову и Минину:

— Здравствуйте, товарищи! Времени у нас немного, прошу сразу к делу и доложить обстановку на фронте.

— Может быть, сначала чайку с дороги да с морозца? — предложил Ворошилов.

— Нет-нет, товарищи, время дорого. Прошу начинать, — нарком был настроен сугубо по-деловому.

— Я все-таки настоятельно рекомендую господам ахвицерам принять по стакану чаю в прихожей, — Климент Ефремович выразительно посмотрел на сопровождавших Троцкого военспецов.

Скандал даже не вспыхнул. Скандал взорвался…

— В Мюрата играешь, слесарь! Фронт с литейкой перепутал! — нарком брызгал слюной.

— Ней, — сказал Ворошилов: — Ней был литейщиком. Мюрат из трактирщиков.

— Что? — Троцкий не понял уточнения.

— Мюрат, говорю, из трактирщиков был. Такой родословной не имею.

Повисла на время пауза.

— Почему наркомат не выполняет наших заявок на снаряды и патроны? Почему я не могу дождаться обещанных орудий? Мы никогда не просили излишнее, мы положение Республики знаем! Но мы, здесь, на месте, не понимаем отношения к нам, как к второстепенному участку. Натиск на царицынский фронт усиливается, контрреволюция сделала вывод из предыдущих боев и нахрапом действовать перестала. Нам противостоят части превосходящие нас в вооружении многократно. А в ЦК из штаба Красной Армии идут доклады о наличии у меня войск сверх достаточного количества! Мы считаем такие доклады вредительскими!

Троцкий попробовал прервать Ворошилова:

— С этим вопросом нужно разобраться внимательно и беспристрастно.

— И это еще не всё, — Климент Ефремович взял со стола несколько листков бумаги: — Вот полученные мною из Штаба приказы. Все — о передаче подчиненных мне частей соседним фронтам. С какой целью? С какой целью ослабляется оборона Царицына?

— И это еще не всё! — в руке командующего еще приказы: — А это указания о направлении наших контрударов. Указания об усилении одних наших участков обороны, переброске на них войск с других участков. Как это понимать?…

«Ворошилов». Из черновика будущей книги.

7 октября, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/10/07/

В 1956 году Константин Симонов, бывший когда-то неплохим поэтом и прозаиком, за что получил шесть Сталинских премий, беседовал с маршалом Г. К. Жуковым. И беседу эту записал. И записал вот что:

Мы сегодня считаем, что нынешние писатели-историки из когорты булкохрустов являются эталоном продажных и бесстыжих фальсификаторов, которые даже соврать более-менее убедительно не могут. Как мы ошибаемся! Им до эталона как черепахе до Луны пешком раком.

И по уровню вранья, и по уровню тупости, которая мешает это враньё одеть хотя бы в обрывки тряпья, чтобы минимальный уровень приличия соблюсти. Не доросли они до Константина Михайловича. Сопляки.

Смысл текста с отрывком из беседы Симонова с Жуковым в том, что в 1939 году наркомом Обороны СССР являлся довольно странный субъект, который даже не интересовался, кто у него командует войсками на единственном театре военных действий. Какой-то Фекленко. С которым нарком ни лично не знаком, ни представления о нем не имеет. Сталин наркома при его подчиненном (Тимошенко) обозвал почти прямым текстом кретином, который наплевал на свои обязанности и стал спрашивать у Тимошенко и Пономаренко: ребята, кого бы двинуть против япошек из талантливых военачальников, чтобы он навалял им по полной, если такой случай представится? Те покопались в закромах памяти и выдали кандидатуру Г. К. Жукова. И Пономаренко еще заверил: этот справиться, я знаю, он способный.

Какой-то откровенный бардак в высшем руководстве СССР! Один, отвечающий за оборону, ни черта не знает! Второй, которого все считают Вождем, делая удивленную морду лица, только изумляется идиотизму своего старого друга, кажется, по блату поставленного во главе всех военных. И спрашивает у первых встречных совета по кадровым вопросам оборонного ведомства.

Конечно, С. К. Тимошенко не совсем первый встречный для Сталина. Знаком еще по обороне Царицына. Только вот в чем проблема, в июне 1939, когда Жукова и двинули на Халхин-Гол, Семен Константинович был командующим Киевским военным округом. И чего он шлялся, то и дело попадая на глаза Иосифу Виссарионовичу, по территории Кремля? В округе заняться нечем было? Впрочем, Тимошенко представлен тоже оригинальным чудаком в писанине Симонова, который в должности командующего округом был абсолютно не в курсе, кто командует другими округами. И кто там у командующих заместители. Это понятно, было время ужасных и кровавых репрессий, все боялись знать лишнее. Меньше знаешь, спишь спокойней… А то бы будущий маршал знал, что в соседнем, Белорусском округе, заместителем командующего является некий Георгий Константинович, и не стал бы он его в должности понижать до командира корпуса.

Тем более, не стал бы Семен Константинович брякать такое: «У меня есть одна кандидатура — командира кавалерийского корпуса Жукова» — потому что у него такой кандидатуры, как Георгий Жуков, никогда не было и быть не могло. Не был Жуков в должности командира кавалерийского корпуса никогда подчиненным Тимошенко. Он в этой должности служил даже не в том военном округе, где пребывал Семен Константинович, и подчинялся тогда Уборевичу. И сведений о том, что Жуков вообще когда-то был до 1941 года в подчинении у Тимошенко, не имеется. Да, конечно, Сталин собирал же вокруг себя одних управленческих идиотов, которые могли рекомендовать в командующие войсками на действующий фронт людей, представления о полководческих талантах не имели, не зная их по службе.

А отзыв П. К. Пономаренко о будущем герое Халхин-Гола вообще… «Пономаренко тоже подтвердил, что для выполнения поставленной задачи это хорошая кандидатура». На это «подтверждение» реальный Сталин мог ответить только одно:

— Пантелемоша, а твое мнение кого интересует? Ты кто? Фельдмаршал? Сколько ратей супротивника побить тебе довелось?

Потому что весь военный опыт Пономаренко к тому времени ограничивался 4-мя годами службы после окончания института на низших командных должностях.

И это еще не всё. Если сразу написана ложь, как уже видно, клевета на Ворошилова, то это мог написать только подлец. А подлец умным быть не может. Поэтому он прокалывается в своей брехне постоянно. И Симонов прокололся. Оказывается, Сталин распорядился назначить кого-то вместо Фекленко, а Ворошилов просто навалил на это указание и послал Жукова: «Разобраться в обстановке, доложить о принятых мерах, доложить свои предложения».

Во-первых, сразу непонятно, зачем Георгий Константинович должен был докладывать предложения, если перед этим он уже должен был доложить о принятых мерах? Сначала же предложения представляют, одобрение этих предложений получают, а потом меры принимают? Или не так? Жуков человек военный, как ни крути, поэтому такую чушь пороть не стал бы. Даже в беседе с писателем-идиотом. А такую фразу только идиот и мог составить.

И в каком качестве Жуков мог меры принимать, если: «Я приехал, в обстановке разобрался, доложил о принятых мерах (опять меры! — авт.) и о моих предложениях. Получил в один день одну за другой две шифровки: первая — что с выводами и предложениями согласны. И вторая: что назначаюсь вместо Фекленко командующим стоящего в Монголии особого корпуса»?

Он что, сначала принял меры — разогнал по степям самураев, а потом был назначен командующим?

Можно было бы подумать, что Симонов просто сочинил эту беседу с победителем всех на свете немцев, и будучи человеком небольшого ума, сочинил глупо и нелепо, но только сам Жуков неоднократно о Клименте Ефремовиче, как мы потом увидим, лгал самозабвенно, творчески. Поэтому есть основание считать, что такой разговор между ними все-таки был. И суть этого разговора писателем была передана. Конечно, в силу умственных способней писателя, ставшего потом сочинителем омерзительного антисталинского пасквиля «Живые и мертвые»… но, как говориться, на что ума хватило.

И потом эта подлейшая ложь о Клименте Ефремовиче Ворошилове стала уже историей, растиражированной советской хрущевско-брежневской исторической наукой. Наукой — в кавычках…

Можно было бы сказать, что Клименту Ефремовичу Ворошилову судьба начала выкладывать сразу после рождения на плечи особо жирные и сочные куски «счастья». Когда с его биографией знакомишься, именно такое сразу на ум и приходит. Только проблема в том, что именно такое «счастливое» детство пережили почти все наши с вами предки, те 80% процентов неграмотного населения Российской Империи, которые и являлись, как мы сегодня говорим, социальным дном…

Родился Клим 4 февраля 1881 года в семье батраков. Его отец, Ефрем Андреевич, происходил из крестьян Екатеринославской губернии и в 18 лет был забрит в рекруты. Оттарабанил на царской службе 10 лет солдатчины, и после увольнения вернулся в семью, которая его не приняла. Остался бывший солдат без своего надела земли. Потому что очень «заботящийся» о своем народе царь умудрился «не заметить», что рекрутов исключали после призыва из ревизской сказки. И вот с тем, что получил Ефрем Андреевич за службу царю и Отечеству — форменные портки и фуражку без козырька, он и отправился зарабатывать себе на хлеб в качестве батрака. Естественно, жена ему полагалась по ранжиру из той же категории. Обвенчался он с крестьянкой дочкой Марией Васильевной, собрали молодожены после свадьбы все свое имущество в узелок и побрели искать работу и угол. Так всю жизнь они и мыкались по хозяйским углам, когда это была будка, а часто просто землянка. Родили 5-х детишек, само собой, 2-е у них в младенчестве умерли (обычная ситуация). Выжили Клим и его две сестренки: Катя и Аня. В перерывах между рождением детей Ефрем Андреевич успел еще поучаствовать в русско-турецкой войне, 2 года освобождал «братушек» от басурманского ига. Болгар освободил, только сам вернулся с войны в ту же землянку, из которой и уходил. И абсолютно неграмотным.

Честно говоря, я просто не могу этого себе представить: человек больше 12 лет прослужил в армии, а в грамоте — ни бе, ни ме. Я не могу вообразить даже приблизительно, что с точки зрения человеческих качеств представляли из себя его командиры. Понятно, что, как офицеры, они были полнейшим говном. Первосортным калом. Во времена уже становившейся массовой артиллерии ценность неграмотного солдата равнялась ценности дрессированной обезьяны. Уже отгромыхала франко-прусская война, Бисмарк откровенно сказал, что победу германскому оружию обеспечил немецкий учитель. Уже японцы весь народ островов засадили за парты. Только русские военачальники продолжали командовать людьми, которые даже не могли расписаться в ведомости за получение денежного довольствия. О чтении уставов и наставлений… Солдат, читающий устав, это было нечто фантастическое для русской армии. А дрессированными обезьянами может командовать только такая же дрессированная обезьяна, только в эполетах.

Конечно, если солдат абсолютно неграмотный и в полковой ведомости на выдачу денег стоят не подписи, а одни крестики, то простор для махинаций с денежными суммами, отпущенным солдатам, открывается грандиозный. Именно поэтому, в походе за свободу и независимость Болгарии русских воинов умерло от болезней гораздо больше, чем погибло от турецких пуль и ятаганов.

Но если уж ты, скотина, дерьмовый офицер, то хоть какая-то капелька человеческого в тебе должна быть? Твои же подчиненные, не умеющие написать и прочесть письмо, оказались лишенными всякой возможности общения с родными и близкими! Представить тяжело, что твой солдат тоскует по дому? Так дай ты ему возможность хотя бы связь через письма поддерживать. Ведь это же времени нужно два месяца максимум по паре часов в день позаниматься с ними грамотой…

Потом, когда Клим уже начнет лупить этих «полководцев» в хвост и в гриву, на предложения набить ему штаб военспецами — вот этими обезьянами в эполетах, будет отвечать:

— А на хрена они мне? Пока и без них не плачем…

Отец будущего Первого маршала, как нормальный старый солдат, был человеком нрава сурового и несправедливость не терпел. Намыкалась из-за этого семья. Малейшая обида со стороны всяких приказчиков-работодателей заканчивалась разбитой мордой обидчика, приходилось Марии Васильевне собирать узелки со скарбом и Ворошиловы отправлялись дальше странствовать в поисках новой работы.

Хотя потом Климент Ефремович вспоминал отцовский крутой характер (вот жены и детей эта крутизна не касалась) и его манеру пускать в ход кулаки с сожалением, слишком много горя это семье принесло, но характер он унаследовал. Злить Ворошилова подлостью и хамством было категорически противопоказано.

А вот уже мой дед Павел Карпович Балаев попал в армию при наркоме обороны К. Е. Ворошилове абсолютно неграмотным парнем, а демобилизовался заядлым читателем. Мне он так и запомнился: вечер начинается со чтения свежей газеты, а потом книга, чаще всего мемуары, из библиотеки. Дедушка в очках сидит на кухне за столом и читает… Офицеры уже были другими у Климента Ефремовича.

Отец будущего Первого маршала, как нормальный старый солдат, был человеком нрава сурового и несправедливость не терпел. Намыкалась из-за этого семья. Малейшая обида со стороны всяких приказчиков-работодателей заканчивалась разбитой мордой обидчика, приходилось Марии Васильевне собирать узелки со скарбом и Ворошиловы отправлялись дальше странствовать в поисках новой работы.

Хотя потом Климент Ефремович вспоминал отцовский крутой характер (вот жены и детей эта крутизна не касалась) и его манеру пускать в ход кулаки с сожалением, слишком много горя это семье принесло, но характер он унаследовал. Злить Ворошилова подлостью и хамством было категорически противопоказано.

Трудовая биография Первого маршала началась традиционно для почти всех советских маршалов — с подпаска. Вернее, сразу — с пастуха. В семь лет Клим уже со своим таким же сопливым напарником, только старше на 2 года, начали пасти деревенский скот.

Сегодняшние яйцеголовые интеллигенты могут только презрительно хмыкнуть на мое утверждение, что именно ранняя трудовая деятельность вот такими пастушками, сформировала наших будущих прославленных полководцев, как людей умных, талантливых. И не только полководцев.

В детстве мне приходилось пасти коров. Советую интеллектуалам, которые считают эту работу примитивной, наняться на сезон в пастухи. Я видел людей, которые плакали не в силах со стадом управиться. Причем это были деревенские люди, взрослые мужики. Как-то наш сельский пастух, который каждое лето пас коров частников, заломил цену за «услугу» совсем непомерную. И люди решили стадо пасти по очереди. Помучились и согласились на условия пастуха. Сложная эта работа. Квалификации требует.

А вот маленький Клим с напарником справлялись. Я что-то даже не совсем хорошо понимаю, как два мальчишки, одному 7, второму 9 лет, могли делать эту работу. Одни овода чего стоили. Период оводов — это каждый день, в самую жару — поголовное бешенство стада. Как эти два сопляка удерживали коров от разбегания в разные стороны — загадка. Они еще и не лошадях пасли, а пешком.

Климент Ефремович, кстати, и вспоминал, что именно овода им больше всего неприятностей и приносили. И вспоминал, что его напарник лепил из глины настолько мастерски фигурки животных и людей, что они казались живыми. Понятно, что это впечатления ребенка. Но вот в художественную школу, естественно, паренек не попал и затерялся, сгинул где-то с нарождающимся талантом скульптора. Обычное дело. Меценатов на крестьянских детишек не хватало.

И характер Клима формировался бойцовский. Спуску мальчишка обидчикам не давал, и за себя мог постоять и за слабых. Сынок приказчика повадился обижать малышню. Пока не получил от Клима поленом по затылку. И обещание:

— Не исправишься — вообще убью!

Пережить будущему маршалу в детстве пришлось всё, что мог пережить ребенок простых русских людей. И нищенство. С сумой милостыню приходилось ходить просить. Это была настоящая трагедия в семье работящих людей. Навсегда Клим запомнил слезы матери, когда она отправляла детей побираться.

В 9 лет мальчишке повезло. Климент Ефремович этот момент в своей жизни так и воспринимал до конца жизни, как везение. Нам, из нашего далекого будущего это везение может показаться немного странноватым. Муж старшей сестры помог мальчишке устроиться на работу на угольную шахту. Понятно, что в забое слабосильному пацану делать нечего. Для таких была работа на другой «должности». Называлась эта «должность» — колчеданщик.

Представьте себе такое везение для вашего ребенка. 12-ти часовой рабочий день. «Должностные обязанности» — с ящиком лазить по кучам угольных мокрых отвалов и собирать в ящик пустую породу. Негров видели? Не шоколадных метисов, а настоящих фиолетово-черных. Вот после нескольких часов работы, с которой Климу повезло, мальчишки-колчеданщики были чернее самых черных негров. Плюс постоянная опасность свалиться с мокрого скользкого отвала с ящиком и переломать себе руки-ноги. И заработок — 10 копеек в среднем в день.

Мальчишка попал в самый настоящий ад и считал, что ему повезло. Много такого было в «везении», что когда это узнаешь, то появляется жгучее желание увидеть детишек писак, изображающих РИ, как рай с булками на березах, такими же «везучими».

…Из-под носа у 300-тысячного немецкого корпуса Ворошилов вытягивал с Донбасса 80 эшелонов с особо ценными грузами, материалами, боеприпасами и оборудованием. Немецкое командование лязгало зубами — самое ценное уплывало из рук, в зоне оккупации оставались только предприятия, которые без того оборудования, что успели рабочие загрузить в эвакуируемые эшелоны, запустить было невозможно. В бешенстве был и генерал Краснов, рассчитывавший поживиться боеприпасами и оружием.

Войск у Ворошилова всего было 15 тысяч, в эшелонах находилось еще почти 50 тысяч человек — семьи рабочих. Женщины, дети, старики. Климент Ефремович не мог их оставить, белоказачий террор уже проявил себя на Донбассе. Семьи рабочих-красноармейцев были бы просто вырезаны…

Я не знаю, где и когда проявили свои организаторские и полководческие таланты разные «историки», которые описывали Первого маршала, как туповато-простоватого мужлана. Может, они думают, что сочинять анекдоты, которые некоторыми принимаются за научные исследования, настолько сложное дело, что сочинитель мог бы себя и в должности командующего фронта показать настоящим стратегом и победителем супостата. Только, как говорится: «Если вы все такие умные, то почему строем не ходите?».

Но то, что совершили бойцы 5-ой армии под командованием Климента Ефремовича, у меня в голове не укладывается. Это невозможно было! Потому что предстояло пройти 500 км по территории, занятой противником. Да ведь просто рельсы разберут! Водокачки на станциях повзрывают и — всё! Без воды в паровозе пар получить невозможно. А «кишку» из восьмидесяти поездов на части расчленят и по кускам сожрут. Сзади — немцы, впереди, справа, слева — казачьи части под командованием одних из самых способных царских кавалерийских генералов Мамонтова и Фицхелаурова. Это было самоубийственное решение, если бы…

Климент Ефремович начал эвакуацию с того, что парализовал попытки немцев окружить эшелоны в районе Миллерово. Он в академиях не учился, поэтому не стал напрягаться со стационарной обороной, тратя время на рытье окопов. Тогда бы точно его войска противник связал бы боем на отдельных участках, в слабых местах пробил бы бреши в обороне, и наступила бы катастрофа.

Была выбрана тактика, которую потом в белогвардейских газетах так и будут называть — ворошиловской ударной тактикой. Части 5-ой армии, стали наносить по противнику упреждающие удары, связав немцев своими активными действиями. Попытки обходов ликвидировались контратаками с флангов. И к обороне перешли… сами немцы. А эшелоны ушли через станцию Лихая к станции Белая Калитва.

Здесь противник предпринял отчаянную попытку сломить сопротивление красных, в бой были брошены авиация и броневики. Ворошилов выдвинул в арьергард бронепоезда, которые артиллерийско-пулеметным огнем отогнали немцев.

Снова двинулись вперёд. Уже прямо в белоказачьи районы. Как и следовало ожидать, железная дорога была почти полностью разрушена, на станциях — ни одной целой водокачки. Останавливали движение и ремонтировали. Километр за километром. Станция за станцией.

И бои с казаками. Постоянные. Теперь тактику Ворошилов изменил. Двигающиеся, хоть и медленно, эшелоны защитить просто круговой обороной было нельзя. Войск не хватало, да и окопы — не паровозы, их за собой не потащишь. А на каждой версте рыть новые устать можно слегка. Против казачьей кавалерии использовать «ударную тактику» тоже нельзя было. В маневренности преимущества нет.

Были организованны подвижные усиленные отряды, которые выдвигались к местам возможных ударов белых. Основной задачей стала разведка, выявление скоплений казачьих войск, районов их концентрации.

Командарм часто сам выезжал на разведку. Стремился лично оценить ситуацию. Героев, храбрых людей в истории человечества было много. В отчаянной смелости и на амбразуры бросались, и с гранатами под танки… Это крайнее проявление отваги. Но факты из биографии Первого маршала удивляют другим. Климент Ефремович был, как сейчас выражаются, просто на всю голову отмороженным. Его современники вспоминают, что ему не то, чтобы вообще чувство опасности было несвойственно, просто никто никогда не видел, чтобы он в смертельно опасной ситуации проявлял хоть малейшее беспокойство за свою жизнь. А таких ситуаций было у него в те годы — чуть не каждый день по две.

Уже под Царицыным полустанок, где находился его штабной вагон, был неожиданно атакован крупной казачьей частью. Поднялась паника. Климент Ефремович вышел из вагона, увидел на перроне брошенный пулемет, спокойно лег за него и начал лупить по казакам, прорвавшимся к штабу. Охрана опомнилась, притащили еще пулемет… Атака была отбита, командарм спокойно вернулся в вагон. Как будто ничего и не случилось.

Тогда же, когда он вел армию к Волге, с ним в разведке произошел еще один случай, характерный. Выехал он на рекогносцировку на броневике. Вдвоем с водителем. В одном из хуторов попали в лужу и застряли. Тут как тут казаки. Окружили. Водитель заволновался.

— Сиди тихо, — успокоил его Ворошилов: — Жечь не будут. Казаки — народ хозяйственный.

Те и правда начали прикидывать меж себя, как их Мамонтов наградит за такой трофей. Да еще внутри красные командиры должны быть! Собрались буксировать бронетехнику в генеральский штаб.

Привели две пары быков, зацепили за передок и вытащили машину из лужи.

— Теперь заводи, — сказал Ворошилов водителю. Сам из пулемета шарахнул по казакам, быки испугались, оборвали веревки и убежали, перетоптав «трофейщиков». Те, кто попытался догнать… — ну, так не зря же «Ворошиловский стрелок» — это стрелок меткий.

Армия с эшелонами подошла к Дону. И остановилась. Взорван железнодорожный мост через реку. Всё. Казалось бы — приплыли.

Представляете — река Дон. И железнодорожный мост. Представляете — что это такое?

Это не переправа понтонная для телег и полуторок. ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ МОСТ. Взорван!

Нормальные люди вылезли бы из вагонов и пошли бы в реке топиться с горя. Ворошилов был ненормальным. Он вызвал к себе, эвакуировавшегося вместе с армией народного комиссара по военным делам Криворожско-Донецкой республики Моисея Рухимовича.

— Моисей Соломонович, ты на техника же учился. Займись восстановлением моста.

— Товарищ Ворошилов! Я же не инженер! Это же технически невозможно, у нас ни материалов, ни специалистов вообще по мостам нет!

— Специалистов, говоришь? А вот тебе специалист — дед Матвиенко. Плотник от бога! Задача ясна? Так иди — выполняй.

Это было бы забойным анекдотом, если бы правдой не было…

…А пока дед Матвиенко с Рухимовичем прикидывали, что с этим треклятым мостом делать… Нет, я просто ничего не могу понять в тех событиях. Да, дальнейшее известно. Но каким образом?! Как Климент Ефремович смог из той передряги выпутаться? — я так и не могу толком осознать.

Смотрите — одноколейка. На ней растянулись восемьдесят (80!) эшелонов. В каждом от 30 до 40 вагонов. Гигантская змея. 15 тысяч красноармейцев, большинство — вчерашние рабочие. Самый большой «военспец» — начальник штаба 5-ой армии, друг Ворошилова, Николай Руднев, закончивший в 1916-м году полугодичные курсы прапорщиков.

Уставшие, полуголодные, измученные невообразимо тяжелым переходом люди.

Противник. Генерал-майор А. П. Фицхелауров — потомственный военный, еще в 1900 году закончивший Николаевское кавалерийское училище, в германскую — командир Донского полка.

Генерал К. К. Мамантов — еще более опытный военачальник, аж в 1890 году выпустился из Николаевского кавалерийского, в германскую бригадой командовал.

Так этих двоих мало. Для комплекции — генштабист генерал С. В. Денисов (Николаевская академия Генерального штаба (1908).

По разным подсчетам — от 20 до 30 тысяч войск. Казаки. Как говорится, кадровый состав.

Три генерала, опытные войска, двойное превосходство в силах, превосходство в маневренности даже без вопросов.

Что должно было случиться? Да кранты луганскому слесарю! Амба! Другого исхода быть не могло!

С 16 июня по 2 июля три генерала бились лбами в ворошиловские войска. Бесполезно. Треть своих войск положили.

Как бывший слесарь и прапорщик военного времени могли противостоять трем генералам, да еще имея под командованием необученных рабочих?!

Ворошилов с Рудневым в третий раз изменили тактику. Перешли к стационарной круговой обороне. Выбрали близлежащие господствующие высоты в качестве опорных пунктов, укрепили их 2–3 линиями окопов. И собрали подвижную ударную группу под командованием Николая Руднева, влили в эту группу бронемашины и артиллерию.

Это было какое-то сплошное издевательство над генеральским интеллектом. Почти три недели бесплодных попыток хоть на одном каком-нибудь участке прорваться к эшелонам. Везде их лупили.

И восстанавливали мост. Женщины, дети, старики стаскивали к Дону, шпалы, камни, песок, рельсы, под руководством плотника и недоучивщегося техника ставили временные быки и на них укладывали рельсы.

Ничего подобного просто не было в военной истории. Не зная этого подвига бойцов 5-ой армии, подвига рабочих мы никогда не поймём, почему же песни о Ворошилове сочиняли и пели? Мы и не понимали, почему он легендарным героем считался. «Культ», иттить твою!

Обладатель усов колоссальной длины генерал К. К. Мамантов чуть не плакал от отчаяния. От полной безысходности пошел на невероятный для его честолюбия шаг — послал парламентеров.

Выбрали старейших казаков, выдали им новые штаны с лампасами, навесили на груди георгиевских крестов, чтобы выглядели импозантнее и отправили эту группу с белым флагом в штаб красных.

Парламентеры начали сходу стращать Климента Ефремовича:

— Вы окружены. Положение ваше безнадежно. Сдавайте в целости и сохранности оружие и имущество. За это вам будет милость от господина Мамантова. Отпустит с богом по домам в вашу Совдепию.

Если нет — усих в капусту порубаем!

Ворошилов только смеялся:

— Старики, да если бы ваши генералы могли нас порубить, то на кой черт, они бы со мной, простым рабочим, переговоры вели? Что-то у вас не складно получается. Ступали бы вы отсель подобру-поздорову. И горячий пролетарский привет передайте господину Мамантову. А вам самим должно быть стыдно служить немецкому прихвостню Краснову и его псам. Ведь вы же русские люди!

Парламентеры уныло утопали со своим флагом из простыни.

Через три недели мост был восстановлен! За три недели черт знает из чего поставили быки, проложили по ним рельсы и перегнали за Дон все поезда.

Восстановление железнодорожного моста под руководством техника и плотника!

Последний белоказачий заслон на станции Кривая Музга был сметен двойным ударом войск Ворошилова и Царицынской группы, 5-я армия вошла в будущий Сталинград.

Длилась эта операция 3 месяца.

Позднесоветские историки и их современные последователи язвили и продолжают соревноваться в остроумии по поводу ими самими же и выдуманной необразованности Климента Ефремовича. Пересказывают, как военспецы, которыми Троцкий загадил Красную Армию, как голубь балкон своим пометом, за спиной маршала крутили дули: слесарь!

В глаза этому «слесарю» говорить такое было рискованно. Не потому что он был самодуром, скорым на кулачную расправу. Хотя, кулак у него был нормальный, как у слесаря. Челюсть могла треснуть не в одном месте. Просто в образованности с Ворошиловым не им тягаться было. По-настоящему образованный военспец Шапошников, который Троцкого, мягко говоря, пламенно не любил, с маршалом был в очень и очень теплых отношениях. Людям равного интеллекта всегда рядом друг с другом комфортно.

Уж на что Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич интеллектуал из интеллектуалов, но и его при первом знакомстве с Климом, еще совсем молодым парнем, в 1906 году поразила степень развитости рабочего, его начитанность. В воспоминаниях Владимира Дмитриевича — просто удивление этим.

А меня удивляет недооцененная его гениальность, как полководца. Сам он был человеком, как и все настоящие люди, скромным, свои подвиги не склонен был расписывать. А вот академикам-генштабистам их высоколобый гонор не позволял в открытую оценить стратегическое дарование своего наркома.

Решение об эвакуации 5-ой армии с оборудованием и стратегическими материалами с Донбасса в Царицын было принято по настоянию К. Е. Ворошилова. Он его буквально продавил.

И изменил весь ход войны. Если внимательно оценить последствия этого решения, то станет ясно, что оно обеспечило победу Советской власти, по крайней мере… Да чего там — по крайней мере?! Спасло Республику.

До прибытия войск Ворошилова в Царицын, Краснов не мог взять город из-за нехватки сил, приходилось дробить войска. Нельзя было беспрепятственно пропустить луганцев. А после прорыва к городу 5-ой армии уже опять не хватало сил против соединившихся красных частей.

Кроме того, из Харькова и Луганска Ворошилов вывез большие запасы военного снаряжения, на которых и держалась оборона Царицына, пока в тылу Советской Республики не заработали оборонные предприятия.

Краснов обломал зубы. Царицын устоял. Белые армии на Волге не соединились в 1918-м году и Республика избежала полной блокады, которая отрезала от неё хлеб из Северо-Кавказских областей.

Не рискни Климент Ефремович с этим отходом и эвакуацией — голод Москве не грозил бы. Голод просто задушил бы её.

Судьба штука мудрая. В годы первой русской революции она свела и сдружила товарища Володю и товарища Арсения.

Товарищ Арсений спас Советскую власть, когда сумел незаметно собрать войсковой кулак на фланге Колчака, и опрокинул тому фронт. Товарищ Володя — прорывом через донские степи украинских сил и эвакуацией снаряжения.

После долгих лет разлуки друзья встретились на врангелевском фронте. Один командовал фронтом, второй Реввоенсоветом ударной армии этого фронта.

Равных им военных талантов в Красной Армии не было. Закономерно, что сменил Фрунзе на посту наркома Обороны Климент Ефремович…

…В Царицыне Климента Ефремовича ждал «сюрпрайз»! Там уже был Сталин. Собственно, он и настоял на встречном ударе к Кривой Музге. Друзья долго обнимались…

В городе военным руководителем Северо-Кавказского военного округа сидел бывший генерал-лейтенант Снесарев А. Е. Математик, востоковед, выпускник Генштаба. Иосиф Виссарионович так и не определился до конца, к какой категории вернее отнести этого военрука: ученых идиотов или замаскировавшихся вредителей. Больше склонялся к первому.

Принято считать, что Снесарев заслужил нелюбовь Сталина потому, что на должность был назначен Троцким. Конечно, к военспецам, которые вываливались из штаба Льва революции, как гнилая картошка из дырявого мешка, Иосиф Виссарионович относился с обоснованной подозрительностью. Крикливый дурак, Председатель Реввоенсовета, в кадровых вопросах был по-дурацки неосторожен и наивен.

Но у Сталина была конкретная задача Совнаркома, с которой он послан на юг: обеспечить Республику хлебом и не допустить развала фронта. А чей ставленник ему будет помогать — Троцкого или папы римского — наплевать.

Только при первом же знакомстве со Снесаревым, Иосиф Виссарионович был ошарашен внешним видом «помощника». Военрук был одет в форму генерал-лейтенанта царской армии. При погонах даже.

«Глуповат», — Сталину всё стало понятно.

Действительно, можно было хоть как надуваться от гордости заслуженным генеральским званием, но только той армии уже не было. А красноармейцы не особенно чтили погоны, они как раз против генералов и воевали. И как можно было командовать людьми, тыкая им в глаза этим своим генеральством?

Естественно, в таком виде Александр Евгеньевич Снесарев не очень часто рисковал появляться на переднем крае обороны. Это было элементарно опасно. Красноармейцы могли и пристрелить генерала невзначай, и просто ропот по окопам шел:

— Братцы, измена! Опять над нами погонники!

И руководил обороной по карте из Царицынского штаба. Там — дивизия, здесь — полк, стрелочки синие и красные… Само собой, фронт начинал разваливаться: война — не штабная игра.

Поэтому Иосиф Виссарионович сразу начал настаивать на отзыве Снесарева и двигать в командующие Климента Ефремовича.

Снесарев в ответ начал отправлять на Ворошилова в Реввоенсовет характеристики: недостаточно проникнут долгом службы, необходимыми качествами командира не обладает, элементарных правил не придерживается, 5-я армия — неорганизованная партизанская банда…

Сволочью патентованной к тому же был Александр Евгеньевич. Можно иметь вместо головы эмалированную кастрюлю, накрытую фуражкой с блестящим козырьком, но на твоих же глазах всё происходило!

500 км по тылам превосходящего в силах противника провела 80 эшелонов неорганизованная банда под командованием необладающего командирскими качествами и не понимающего долга службы? Чего так уж фантазировать бессовестно?

Конечно, знакомство генерала с войском Климента Ефремовича оставило у любителя формы впечатления незабываемые. Ни одного щелчка каблуками. Быдло с винтовками при приближении начальства не вскакивает панически и не орёт:

— Будь здоров, вашбродь, а мы службой довольны и премного благодарны!

Да еще и командарм 5-ой ручкается панибратски со своими подчиненными, а те ему нагло прямо в лицо:

— Климент Ефремыч, ну что за порядки? Опять каши нет! Патронов не подвезли! Ты наведи там в штабах шороху!

Короче, с точки зрения генерала — банда. Партизанщина.

Сталину удалось настоять на объединении всех сил под командование Ворошилова, вырвали у Снесарева такой приказ. Климент Ефремович начал разбираться с положением и схватился за голову: прежнее командование мыслило даже не реалиями германской войны, а просто черт пойми чем. Штаты дивизий были раздуты, что привело к потере управляемости. Кавалерийские части были раздроблены и разбросаны по стрелковым соединениям, в результате могли использоваться только для ближней разведки. Подвижных частей, как резерва командующего, не было создано, маневрировать при угрозе прорыва фронта было просто нечем. Линия обороны не оборудована. Формирований резерва войск не велось.

Климент Ефремович сразу начал разукрупнять соединения, менять командование, назначая на должности проверенных им в бою людей. Кавалерию свели в более крупные соединения, они стали способны решать оперативные задачи самостоятельно. Сформировали, как подвижный резерв командующего, колонну бронепоездов под командованием луганского рабочего Ф. Н. Алябева. Начали мобилизацию в городе и окрестных селах. Население было привлечено к оборудованию окопов, сразу стали создавать несколько линий обороны.

А Снесарев со своим штабом начали саботаж. «Нельзя. Невозможно. Не по правилам». Ну их по всем правилам и арестовали. Весь штаб. Остался Царицын без военспецов…

Порядок в самом городе был тот еще… Осадное положение. На заводах рабочие комплектуют дружины для отправки на фронт, предприятия переведены на усиленную работу… В парках и садах — оркестры, нарядная публика, офицерье, даже не снявшее погоны, спекулянты на каждом углу… Все ждут Краснова и посмеиваются над холопами, которые возомнили из себя вояк.

Иосиф Виссарионович усилил городскую парторганизацию луганскими товарищами, пришедшими с отрядом Ворошилова, расставил их на ключевые должности в городе. ЧК возглавил старый друг Климента Ефремовича Александр Иванович Червяков. Выпускник юридического факультета Московского университета, Александр Иванович не чурался дружбы с «малограмотным слесарем». Наоборот, всю жизнь ею гордился.

Город и прифронтовую полосу оперативно очистили от всякой швали, заговоры пресекли, спекулянтов разогнали, любители плясок под духовой оркестр во время войны пошли рыть окопы.

Петька Краснов еще не понял, что изменилось на фронте, предвкушая легкую добычу, он пообещал своим войскам отдать Царицын на трехдневное разграбление. Решил поиграть в рыцаря времен Столетней войны. Ему устроили «игру».

Действия Климента Ефремовича, как военачальника, очень сильно раздражали белых генералов. Он как-то не так воевал, как было положено «правилами». И действительно, это очень неприятно было: генералы по всем правилам планируют наступление, начинают концентрировать войска в ударный кулак… А тут — раз, к месту операции приезжает Ворошилов:

— А чего в окопах спим? Враг революции — вон. Перед вами. Ну-ка, товарищи, за Ленина! За мной!

Атака. Концентрация войск сорвана. Да еще красные пушки и пулеметы забрали в качестве трофеев, пленных увели. Сплошная нервотрепка.

Особенно раздражало белых, что Климента Ефремовича как-то не очень беспокоили прорывы фронта белыми. Там где другие видели катастрофу и начиналась лавина телеграмм из вагона Троцкого: а-а, всё потеряно! Сталин с Ворошиловым не справились! — у этих двух товарищей только был этап оборонительных боев. Они не просто линию фронта держали, они стремились уничтожать живую силу противника.

Первая оборона Царицына завершилась разгромом прорвавшейся к пригородам Царицына группы Мамантова. Слесарь нанес ему один удар с тыла, второй с фланга. Казаки побросали все, что было тяжелее вострой сабли, с тяжелыми потерями откатились на те позиции, с которых и начинали наступление.

Отражение второго штурма уже было форменной издевкой. Плевком в генеральские лица. Опять белые прорвались к городу и угодили в огневой мешок. Командование красных выставило на участке наступления Донской армии 27 артиллерийских батарей, и 17 октября накрыло разом всю массу конницы Краснова. Это было позором. Разгром был катастрофический. Плюс — в этот день к царицынской группе подошла отступавшая с Северного Кавказа Стальная дивизия Д. П. Жлобы, и вышла как раз в тыл Донской армии. Раскатала в блин красновскую Астраханскую дивизию. Причем попал в плен весь её штаб и был убит командир генерал Демьянов.

В результате белые войска откатились аж за Дон. Ну конечно, Ворошилов командовал не по правилам, как писал в своих характеристиках Снесарев. Какие уж тут правила? Он же и разведкой глубокого тыла противника еще занимался, поэтому, гад коварный, знал, где именно почти 200 пушек поставить в решающий момент.

Казалось бы, что еще нужно? Вот же состоявшийся военачальник. Слушайте его внимательно, советуйтесь… Набитый военспецами штаб Предреввоенсовета Республики продолжал свои гнусные интриги. Теперь они требовали от царицынской группы активных наступательных действий. Климент Ефремович требовал хотя бы боеприпасов. Там на эти требования не отвечали, но уже начинали надоедать и В. И. Ленину: под Царицыным у нас масса войск, а командование там партизанщиной занимается, не хочет нам подчиняться и пьет водку безобразно.

Троцкому край как нужно было, чтобы Ворошилов пошел в наступление, прямо в область Войска Донского, оторвался от тылов и угодил под концентрированные удары белых. Была бы радость радостная: не справился слесарь! Это тебе не гайки крутить — армией командовать.

Климент Ефремович категорически не желал вести своих людей на гибель.

Лев Давыдович, полагая, что он в гневе страшен для окружающих, притащился в Царицын в попытался взять глоткой. Орал с пеной на губах в штабе:

— Последний раз спрашиваю, Вы будете подчиняться приказам штаба РККА?

В ответ получил от Ворошилова:

— Тем приказам, которые считаю правильными — буду. Вредительским — нет.

Троцкий пригрозил арестовать строптивого командарма и предать суду за неподчинение.

— Чего-о? — Ворошилов почесал кулак. Вопрос с арестом был снят…

Поступила критика на «Ворошилова»

3 ноября, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/11/03/

Человек мне приписал, что Снесарев жаловался в характеристике, что каблуками не щелкали. И сам себя этим записал в разряд дураков. Я этого не писал. Тексты понимать нужно уметь, а не в укуренном виде комментировать.

И я же писал, что он, Климентий Ефремович, и правда не придерживался «элементарных правил», поэтому, пока он был в Царицыне, белые там только отхватывали по полной. С жуткими для из благородных душ извращениями. Били их почти с издевкой.

И чего бы Ворошилов ставил в известность о своих передвижениях болвана, который щеголял в генеральской форме среди красноармейцев в 1918 году?! Из чувства долга?

Ворошилов. (из черновика книги).

8 ноября, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/11/08/

Владимир Ильич Ленин всегда выражался предельно точно, и характеристики людям давал также предельно точно. Иудой он Троцкого никогда не называл. Современные публицисты, которые приляпывают к Бронштейну прозвище по имени библейского персонажа, забывают, что любимым писателем-сатириком у Владимира Ильича был Салтыков-Щедрин, и забывают о таком персонаже, как Иудушка Головлев.

Иисуса стошнило бы при одном взгляде на представителя семейства Головлевых, до путешествий в компании этого человекоподобного дело у Мессии не дошло бы.

Предельно лицемерно-лживая трусливая тварь, маскирующая тупость хитростью и одержимая стремлением властвовать — герой романа «Господа Головлевы».

В этом весь Троцкий. Климент Ефремович, еще в юные годы перечитавший всех классиков, и не только русских, понимал, с кем он столкнулся в Царицыне. Поэтому попытки Троцкого навязать свою волю, были сразу пресечены:

— Правильным приказам подчиняться буду, вредительским — нет.

Троцкий уехал из Царицына наполненный неизрасходованным ядом. Скалить свои гадючьи зубы в расположении войск Ворошилова было опасно. Там бойцы и командиры боготворили, в лучшем смысле этого слова, командарма. Он чуть не ежедневно вместе с ними под пулями ходил и генерала из себя не корчил. Свой, плоть от плоти, рабочий. Лев Давыдович в расположении войск царицынской группы провел несколько митингов, на которых произнес слова восхищения защитниками города на Волге и укатил. О партизанщине не заикнулся даже. У Ворошилова партизанских отрядов не было, были полки, дивизии, корпуса, бригады.

После отъезда Предреввоенсовета из Царицына Партия узнала о существовании «военной оппозиции». Оказывается, что целая группа красных командиров была против регулярной армии и страстно мечтала воевать против регулярных же армий интервентов и их белогвардейских наймитов силами партизанских отрядов. А предводителем таких оппозиционеров был представлен Климент Ефремович.

В ЦК и на 8-м съезде РКП(б) начались дебаты на пустом месте. В своих мемуарах Троцкий изобразил из Сталина своего главного противника в «анти-партизанском» вопросе. Но, так как, Иосиф Виссарионович от дебатов уклонился из-за того, что там дебатировать нечего было, то он был в книге «Сталин» представлен закулисным интригано-кукловодом. А Ворошилов нарисован его клевретом, который оборзел при таком высоком покровителе.

Троцкий был в чем-то и искренен. Дело в том, что этот кадр представлял из себя рафинированного журналиста, это являлось его жизненным амплуа. Как рафинированный журналист, он был способен только на газетно-митинговую деятельность. Практические вопросы были ему чужды. А попытки теоретизировать вызывали только всеобщий хохот. Еще на 2-м съезде РСДРП он выскочил с поддержкой тезиса Плеханова о «самодержавии народа» и вызвал иронические улыбки. Вот чтобы это могло значить:

В дальнейшем всё так же и продолжалось, что ни пытался впулить Троцкий, приводило только к глумлению над автором идей.

Но сидеть в должности оратора ему не позволяли амбиции. Хотелось рулить и вершить. А учиться было лень, да и способностей таких не было. Брать же ответственность на себя — страшно.

Вот и фундамент для психологии «иудушки» — фундамент для беспринципного интриганства, замешанный на глупости.

Владимир Ильич не заблуждался насчет своего нового сторонника, когда в июле 1917 года Троцкий поперся в большевики, притащив с собой очень похожую на него компанию «межрайонцев», Ленин его принял. Время такое было — каждый штык, даже если он тупой, годился. И в период Октября своей способностью заводить на митингах толпу Троцкий был как нельзя к месту.

Но после 25-го Октября этого кренделя нужно было куда-то пристраивать. Он же мог выбежать на улицу и начать орать бог знает что. Мало было всяких меньшевиков и правых эсеров?! Раскол в рядах большевиков и так… Зиновьев, Каменев, Бухарин… Еще немного и Ленин, Свердлов, Сталин могли и в меньшинстве в ЦК остаться.

Вы думаете, что когда Сталин говорил о Ленине, как о гениальном тактике, он о его командовании пехотным полком, что ли, подразумевал? Ленин полками не командовал. Он удерживал пауков, которые прикрывались званием большевика, в перманентно-нейтральном состоянии.

А после Октября Ильич этих пауков постарался рассадить по разным банкам. Зиновьева — в Петросовет, Каменева — в Моссовет (после непродолжительной роли в должности посла с арестом французами), Бухарина — редактором «Правды», Троцкого — в наркоминделы.

Разобщенные «соратники» могли только плеваться от изжоги. Влияние их на общегосударственные вопросы стало ничтожным.

Особенно садистски Владимир Ильич поступил с гражданином Бронштейном. Должность наркоминдела — это была вершина троллинга! В обстановке практически полной международной изоляции! Здесь даже комментировать излишне.

После провала в Бресте Лёвушка оказался в положении рукава, который некуда было пришить. И здесь гениальный Ленин нашел для «рукава» подходящее место. Он его пришил! К наркомату по военным и морским делам. Не-е, те, кто думает, что Троцкий стал главнокомандующим, как Сталин в 1941-м, те «немного» ошибаются. Главнокомандующим был Каменев. Те, кто думает, что всё дело обороны было в руках Троцкого, тоже пусть отдохнут. Всё дело обороны было в руках Владимира Ильича.

Началась эпопея клоуна, на представление которого зрители упорно не хотят покупать билеты…

Мемуары Л. Д. Троцкого читать и использовать нужно именно для его же разоблачения и борьбы… с троцкизмом. Чтиво занимательное. Фигура «льва революции» как раз в его же литературном творчестве вырисовывается очень занимательная.

Почти в каждом коллективе есть такой «троцкий». Задвинутый и обиженный недоверием руководства по причине полной профессиональной непригодности, «обиженный», если точнее — «опущенный». Зэковский жаргон точнее в этом случае. В курилке, совмещенной с санузлом, такой «лев революции» постоянно плачется, что его начальство не слушает, делает по-своему, «напорит косяков», а потом приходится исправлять по плану «революционера», как он сразу и предлагал. А могли бы сразу всё по-человечески…

Именно так описывал Троцкий своё участие в создании Красной Армии и в Гражданской войне.

В «Моей жизни», в главе «Военно-стратегические разногласия», Лев Давыдович сразу берет «быка за рога»:

Естественно, ему неудобно рассказывать об истории Красной Армии, создателем которой его сделали крикливые соратники, потому что там рассказывать нечего в свете его роли. Дураку дали поезд и отправили в качестве солиста агитбригады по фронтам.

Зато он откровенно, по причине глупости, признаётся, что

Т. е. по всем стратегическим вопросам получались с его мнением разногласия. А если быть точнее, то Лёву просто посылали в баню с его «гениальными» планами. А потом в мемуарах Троцкий жаловался, что сначала его никто не слушал, а потом делали именно так, как он с самого начала и советовал, только уже имени не упоминали.

Когда во время начала борьбы с троцкизмом, Партия начала разбираться с ролью товарища Троцкого во время войны, парируя крики его сторонников, что «демон» создал Красную Армию и фронтами умело и отважно руководил, то оказалось, что фактов реальной работы этого «полководца» было катастрофически мало для обоснования выдающейся роли.

Троцкому пришлось оправдываться в мемуарах:

Что и кого конкретно он приводил в порядок, сам Лев Давидович назвать не смог. Но вот само оправдание, основанное на том, что неотложные дела не позволяли ему принять участие в наступлениях… Да какой же ты полководец, если смываешься с фронта до того, как начинается наступление?! Значит, либо трус, который боится взять на себя ответственность за результаты проведенной работы, если вдруг эта работа приведет к неудаче, либо ты изначально нужен был в войсках, как ёжик в курятнике.

Но там, где он получал хоть какой-то простор для деятельности, он уж разворачивался вовсю! Там он себя проявлял так, что даже не рискнул появиться на 8-м съезде РКП(б), на который съехались с фронтов делегаты, взбешенные кадровой политикой этого клоуна, о которой он сам же, также по глупости, откровенно и написал:

Вот он, будучи наркомом, этими «неподвижными и бездарными» и «активными контрреволюционерами», и нашпиговал командный состав Красной Армии. В результате получили многочисленные случаи измен «военспецов» и переходов их к противнику с оперативными планами.

А тех коммунистов, которые приехали на 8-ой съезд с намерением набить ему морду, потом обозвал «военной оппозицией». И сам же признался, что оппозиция была чего-то не очень оппозиционной:

Только и «предрассудков», по большому счету не было, потому

Но не зря Лёва убрался из Москвы в дни работы съезда.

Советские же историки хрущевско-брежневской закваски придумали участие в этой «военной оппозиции» К. Е. Ворошилова. Нужно же было имя верного сталинского соратника и друга, измазать хоть чем-то, поэтому из него сделали оппозиционера военной политике ЦК, что было равнозначно противостоянию В. И. Ленину. И включили эту дребедень даже в БСЭ. Хотя в самих опубликованных материалах того съезда упоминания о принадлежности Климента Ефремовича к какому-то сообществу альтернативных взглядов вообще нет. Зато образовалась почва для подленьких намеков, что неграмотный слесарь был против военной науки.

Да еще в историографии нашей появилось утверждение, что с Царицынского фронта Ворошилов был отозван Центральным Комитетом из-за конфликта с Троцким. Вроде как, не справлялся. Только «забывали», что из Царицына Климент Ефремович уехал вообще-то делегатом на партийный съезд, а не в связи с «отозванием».

И не вернулся назад только потому, что на Украине начался грандиозный бардак, и туда нужно было направить человека, который мог бы совершить невозможное…

10 июля 1941 г. Ставкой были образованы три главных командования. На Северо-Западное направление назначен Климент Ефремович Ворошилов, и в тот же день он прибыл с небольшим штабом в Ленинград. Начальником штаба Климент Ефремович взял себе будущего маршала Матвея Васильевича Захарова, которого знал еще по обороне Царицына. Там молодой Захаров командовал артиллерийской батареей. А в начале войны Матвей Захарович, будучи начальником штаба Одесского военного округа, чуть не пинками заставил своего командующего привести войска округа в боевую готовность.

На Северном фронте уже был бардак просто немыслимый. Командующий фронтом Маркиан Михайлович Попов обстановкой не владел, ничем не командовал и просто наблюдал, как войска откатываются к Ленинграду. И уже намечались направления фланговых ударов танковых дивизий Лееба, которые могли повлечь за собой окружение и уничтожение частей РККА. Город мог остаться вообще без прикрытия.

Маркиан Попов принадлежал к когорте, считавших себя несравненными полководцами, выпускников Академии Генштаба, еще до войны он прославился тем, что чрезмерно увлекался штабными играми, занимаясь обучением вверенных ему войск, а вот полевую учебу игнорировал. Теоретик. Но даже не в этом была беда.

Отсутствие реального боевого опыта в руководстве крупными войсковыми подразделениями в условиях войны. Такой опыт был только у бывшего командования Первой Конной Армии. Когда перед нами трясут словами Сталина, сказанными по итогам финской войны, что нужно забыть о гражданской войне и начинать учиться воевать по-современному, то забывают уточнить, что уже в Гражданскую по-современному воевало одно подразделение — армия Буденного, которая гоняла, как задрипанного пса, войско Пилсудского, подготовленное лучшими европейскими инструкторами. И не к С. М. Тимошенко, бывшему комдиву у Буденного, и командующему войсками, разгромивших Маннергейма, эти слова относились, а к массе командиров, которые не имели опыта службы под командованием Буденного и Ворошилова.

Поэтому и были созданы направления главного командования, и назначены туда С. М. Буденный, С. М. Тимошенко и К. Е. Ворошилов. С задачей помочь командующим фронтам. Дать им время на учебу в условиях реальной войны. Нужно было помочь командирам преодолеть страх перед немцами, обрести веру в собственные силы и показать, что бить немчуру вполне можно.

Все трое с этой задачей справились…

На Северном фронте была особенно тяжелая ситуация — слишком близко был Ленинград к границе. Того пространственного козыря, который имелся у Москвы, не было. А город потерять было нельзя. Во-первых, там была крупная промышленная база, во-вторых, это сразу открывало еще одно направление немецкого наступления на Москву, и, в-третьих, в корне меняло внешнеполитическую обстановку. Сдача города революции могла вызвать вопрос о способности СССР к обороне у потенциальных союзников и потенциальных противников.

Именно поэтому туда и был направлен самый близкий Иосифу Виссарионовичу человек, его самый надежный друг.

Потом, уже после войны, оправдываясь за свое неумение, Маркиан Попов писал в воспоминаниях, что в первые дни войны он по совету Мерецкова планировал подготовку обороны на рубеже между Псковом и Ленинградом. И этому совету внял, потому что Мерецков был бывшим начальником Генерального штаба. Единственное, о чем забыл упомянуть, в начале войны Кирилл Афанасьевич был всего лишь замнаркома по боевой подготовке.

Вот за эти «рубежи обороны», этим орлам чудом только головы не поотрывали, кое-кого пристрелили с формулировкой «за халатность», остальным, в том числе и Мерецкову, вправили мозги и под надзором особистов и реввоенсовета отправили на фронт. Зря, что ли, их на народные деньги в академиях обучали?!

Конфликты с командующими направлениями у «академиков» возникли сразу же. Кирпонос, дошел до того, что попытавшись подставить Буденного, вляпал свои войска в окружение…

У Попова подобный номер не прокатил. Климент Ефремович был намного более жестким человеком, чем Семен Михайлович. Сразу прибыв в Ленинград, он увидел, что войска просто бегут по направлению к Луге. Сопротивление немцам не организовывается, части просто уводят на близкий к Ленинграду рубеж. А немцы уже наметили отсекающий удар со стороны Северо-Западного фронта.

И даже подготовка Лужского оборонительного рубежа Поповым велась очень оригинально. В форме обращения за советами к Жданову: как, вы, товарищ партийный секретарь, думаете, ленинградцы не очень будут волноваться, если мы к Луге драпанем?

Ворошилов немедленно распорядился передать в распоряжение Северо-Западного фронта часть войск Попова — две стрелковые и одну танковую дивизию. И начал готовить немцам сюрприз. Уже 14 июля по немцам, наступавшим на Новгород, были одновременно нанесены фланговые удары с севера и юга. В результате под городом Сольцы в окружение попал моторизованный корпус Манштейна, этот «лучший оперативный ум» вермахта даже о секретной документации своего штаба «забыл», когда в панике бежал из котла.

Отступление без боя по направлению к Луге сменилось сериями контратак по врагу. Успех под Сольцами дал время подготовить оборону по Лужскому рубежу. И если до этого темпы наступления немцев составляли порядка 26 км в сутки (а это, по большому счету, уже был почти предел для скорости движения пехотных дивизий в условиях форсированного марша, а не в условиях преодоления сопротивления противника), то уже к августу — около 2 км. И на каждом километре гитлеровцы умывались кровью. В конце концов, обстановка под Ленинградом вынудила командование вермахта остановить наступление на Москву и перебросить войска на помощь Леебу. 15 августа Гитлер дал указание:

М. М. Попов, кроме «высокообразованности», отличался еще одним качеством: очень нравился ему зеленый змий. Любил он его страстно. А что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Этот балагур начал жаловаться, что ему необразованный командующий направлением мешает командовать. У «академиков» было принято за глаза называть Ворошилова — Климом. С намеком — слесарь, ноль в военной науке.

И пока Климент Ефремович вместо них мотался по фронту, наводя порядок, они в штабах гундели, нажравшись из рюмок чаю: если бы не Клим, мы бы немцев уже до Берлина прогнали!

Дошло это и до Сталина. 26 августа по прямому проводу, после заслушивания доклада об обстановке, Иосиф Виссарионович задал Попову ехидный вопрос:

Попов промямлил: помогает. На время притих…

О Ворошилове. Ответ на письма в личку.

12 ноября, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/11/12/

На публикуемые отрывки-черновики из книги о К.Е.Ворошилове, которую я сейчас пишу, мне в личку поступают письма о том, что я нафантазировал и приукрасил роль Первого маршала. Таких писем немного, но они есть. Со ссылками на известный акт приема-передачи наркомата Обороны, на решение Политбюро, которое, по всей видимости, сочинил и вбросил Жухрай. А некоторые идиоты его включили в ими же сляпанное ПСС И. В. Сталина.

Так вот, товарищи дорогие, лучшее доказательство того, что Климент Ефремович никогда ни одно дело, которым занимался, не провалил — материалы 22-го съезда КПСС. Там на него хрущевская свора всех собак спустила, но единственное, что смогли предъявить — участие в репрессиях. Всё, больше ничего. Ни провала обороны Ленинграда, ни Волховский фронт, ни финскую…. Еще не успели насочинять фальшивок.

Уж будьте спокойны, если бы было что, то на том собачьем съезде, ему и предъявили. А там звучало только одно: несмотря на огромные заслуги Ворошилова перед партией и государством, он виноват в репрессиях. Все выступавшие, как попугаи это долдонили. И никаких «предъяв».

Кстати, еще об одном кавалеристе. Ворошиловце и буденовце.

12 ноября, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/11/12/

Ока Городовиков. Оболган как необразованный калмык-лошадник. По стандартной схеме: преувеличивал роль кавалерии, не понимал техники и т. п..

В Первой Конной командовал дивизией. Окончил Академию им. Фрунзе. Генерал-полковник. Во время Сталинградской битвы руководил кавалерийскими частями, участвующими в окружении армии Паулюса.

Похоже, что кавалеристы были больше авиаторами. Так-то вот.

А если прочитать доклад С. М. Буденного на том совещании…!!!!

Ворошилов. (из черновика книги).

13 ноября, 2015 https://p-balaev.livejournal.com/2015/11/13/

Биографией Климента Ефремовича я заинтересовался вплотную лет 7 назад. Уже были вброшены в читательские массы сочинения историков о Сталине, вполне объективные, за исключением того, что в порыве «сталинизма» эти писатели умудрились заново сотворить культ личности. По-большому счету, Иосиф Виссарионович в этих сочинениях, где он изображен в самых превосходных степенях руководителем государства, выглядит полным идиотом. Всех перещеголял Ю. И. Мухин. По его версии Сталин был настолько мудрым и работоспособным, что тянул за всех работу, а остальные члены Политбюро и правительства только стремились свалить на Иосифа Виссарионовича решение проблем. Курили бамбук на дачах между заседаниями Совнаркома и Политбюро. Нет, понятно, Берия еще головастым мужиком был, все подряд курировал…

Представляете, кем в этих «исторических трудах» выглядит Иосиф Виссарионович? Конечно, управленцем-дебилом. Вместо того, что бы подобрать кадры и расставить их на руководство ключевыми отраслями, он терпит вокруг себя банду ушлёпков, а сам принимает конструкторов, директоров заводов, писателей и балерин… И решает, какой танк делать и какую пушку на вооружение принимать. Гений в стране дураков.

А один ушлёпок, сверкая остропахнущими ваксой сапогами, в должности наркома Обороны, а потом зама Предсовмина и Председателя Комитета обороны, ходит по Кремлю, держа руки в карманах галифе, и запанибратски похлопывает Генсека по плечу:

— Что там, Коба, у нас с обороной? Какой самолет посоветуешь принять на вооружение? Не разобрался еще? Ты, Коба, не тяни с этим вопросом, война, все-таки на носу…

Вот находясь под гипнозом этого бреда, я сам очень долго пытался разобраться в причинах отзыва Климента Ефремовича с Ленинградского фронта. Тогда еще не было мыслей писать о нём биографическую книгу, это был обычный интерес интересующегося историей своей Родины. О Ворошилове получилось выудить из доступной литературы факты, которые свидетельствовали о незаурядности этой личности. То, что со Сталиным он был дружен, видно даже из совместных фотографий. В песнях их имена рядом стояли. У меня начали возникать подозрения, что Климент Ефремович и был вторым лицом в СССР.

Но отзыв из Ленинграда всё портил! Мотивов не было! Кроме одного — несоответствие должности. Либо, Сталин не смог оценить его деятельность по достоинству. Но дальнейшее… Одно руководство партизанским движением — это дураку доверили что ли?

Нет, вопросов к отношениям Иосифа Виссарионовича и Климента Ефремовича не может быть. Всё там было оценено как надо.

Разгадка нашлась. Просто биографы Климента Ефремовича, Кардашев и Акшинский, немного напутали, а потом всякие волкогоновы этой путаницей воспользовались.

У В. С. Акшинского:

Читаем внимательно. По 29 сентября Ворошилов был на фронте. А прямо уже 29 сентября, прямо с пылу с жара, заявляется на Московскую конференцию.

О важности той конференции особо говорить не нужно. Она определила условия ленд-лиза. И первые поставки были особенно важны, они позволили компенсировать в какой-то мере потери в стратегических ресурсах и материалах после оккупации западных районов страны.

А Климент Ефремович перед войной был Председателем Комитета Обороны при Совнаркоме и курировал именно оборонную промышленность. Только он мог знать все проблемы этой отрасли, возникшие во время войны и определить номенклатуру и количество необходимых по ленд-лизу товаров.

Мало того, он еще и выдающимся дипломатом был. Выдающимся! Какого черта все заслуги по подписанию пакта «Молотова-Риббентропа» приписали Молотову и Сталину? Мало того, что Сталина этим, как управленца, унизили, так еще и… Переговоры с Германией начались после того, как возглавлявший советскую делегацию на переговорах с представителями Англии и Франции, Ворошилов доложил на Политбюро, что эти лорды-мушкетеры Советскую сторону водят за нос. Раскусил интригу именно Климент Ефремович.

После его доклада переговоры с англо-французской делегацией были прерваны и начались контакты с германской стороной.

Дипломатическая деятельность Климента Ефремовича продолжилась и на исходе Великой Отечественной войны. С грандиозными по своему значению результатами.

Да-да, этот мужик с простоватым лицом рабочего был выдающимся дипломатом. Неожиданно?

Так вот, когда было принято решение о проведении Конференции, мне установить не удалось, но уже 30 августа 1941 года Черчилль помахал ручкой английской делегации, отбывающей в Москву. Времени было в обрез для подготовки вопросов. Именно поэтому 5 сентября было упразднено Северо-западное направление. Командующий нужен был в Москве. Создавались Ленинградский и Карельский фронты…

Георгий Константинович Жуков вообще-то человек сложный и… простой. Слишком стремительной карьера у него была. За пару лет от командира корпуса до члена Ставки ВГК. Башню немного покосило. Но когда вышел блевотный пасквиль Чаковского «Блокада», Георгий Константинович не выдержал:

Два дня длилась передача командования! Два дня! Извините, но, во-первых, до передачи командует старый командующий. И, во-вторых, что-то экстренностью здесь не пахнет…

После окончания 8-го съезда Климент Ефремович в Царицын уже не вернулся. Троцкисты визжали, когда стали пристегивать к Лёве славу полководца, что из-за провалов в командовании войсками Ворошилова отстранили. Только провалы были интересными: две попытки Краснова овладеть городом закончились избиением белогвардейских частей. И после провалов неудачники отправляются на кадровую помойку обычно, а не на самые проблемные участки работы. Всю жизнь у Климента Ефремовича были такие «провалы» и такие «помойки»…

В январе 1919 года он был назначен наркомом внутренних дел Украины. Более проблемное направление работы в то время даже представить невозможно. Там такое творилось! После поражения немцев в мировой войне, их войска откатывались по направлению к фатерлянду, оставляя за собой территорию, поделенную между… вождями индейцев, которые называли себя на местном наречии батьками и атаманами. И тут еще началось развертывания войск Деникина на дрожжах англо-французской интервенции. А между Деникиным и Москвой — с одной стороны — это вот Дикое поле, по которому на тачанках носились разноцветные вожди-атаманы. С другой — казачьи области. Оба направления нужно прикрыть. И не допустить, чтобы алчные батьки-атаманы влились в белогвардейские армии. Купить же их было, посулив аглицкие штаны и ботинки…, как два пальца об асфальт.

Национальные окраины — самое гиблое место было в развалившейся Российской Империи. Не случайно наиболее близкий соратник Ленина — Сталин — пост наркома по делам национальностей и получил. Не потому, что грузин. А потому, что на этом посту нужен был самый здравомыслящий и талантливый организатор. Царизм же тюрьмой народов был не в фантазиях Ильича. Это сегодня шизоиды, называющие себя русскими националистами, но боящиеся ходить в общественную баню, выдумали, что все племена туземцев под властью белого царя жили и этой жизни радовались.

Эти шизоиды так истерят на своих телешабашах и прочих сборищах, обвиняя большевиков в «украинизации», потому что психически нездоровые люди интеллектуально полноценными быть не могут. В противном случае, они поняли бы, что «украинизация», «татаризация», «узбекинизация» и прочие «зации» имели совершенно противоположную цель: не разведение национальностей в стороны, а их сближение и слияние. Поэтому и письменности народам в срочном порядке создавали, и школы, институты там в пожарном порядке открывали — народ нужно было вытаскивать из медвежьих национальных углов и сплачивать в нацию государственную.

Как так? Я фантазирую? Ничуть. Просто у меня пример есть перед глазами — судьба моей матери. А у этих националистов нет ни капельки воображения, которым природа наделила человека, они обезьяны. Иначе представили бы себе следующую ситуацию и заткнулись бы с украинизацией. А ситуация такая: выберите форму образования для вашего ребенка, например, после эмиграции во Францию. Первый способ — вы отдаете его в русскую школу, где французский язык — один из предметов. И второй — семилетнего ребенка, знающего только русский язык, живущего в семье, где все общаются только на русском, окружение — русское, засуньте во французскую школу.

Результат можете себе представить? Естественно, в первом случае, ребенок получит нормальное образование, и язык новой родины будет знать. Его же французскому будет учить преподаватель, который малышу на русском языке основы грамматики объяснять будет.

Во втором случае, ваше дитятко в школе будет сидеть на уроках, как лупоглазый лемур, вообще ничего не соображая, и не понимая птичьего щебета учителя. Ему эти «месье-шерше-шарман» будут давать не больше информации, чем чириканье воробья. И русский забудет и французский знать не будет.

Моя мать родилась в мордовской семье, где по русски почти никто не говорил, только жила семья не в Мордовии, а на границе республики, в Пензенской области. И в школу, естественно, пошла в русскую, мордовской национальной рядом не было. Вот ни русского толком после школы, ни мордовского не знала. И образование, конечно, семилеткой закончилось. Потому что знания, полученные при таком способе, даже в средней вечерней школе бесполезны были. И всю жизнь она жалела об этом и завидовала своему брату. Моего дядьку Егора взяли к себе родственники, живущие в Мордовии. Тот ходил в национальную школу и потом благополучно поступил в институт и закончил его. Институт русский, конечно.

Понятен смысл «украинизации»? Да, такой национальности, как украинцы, по мысли наших националистов, не существовало. Большевики её выдумали. Это уже просто за гранью, политику царизма, которая привела к образованию украинской национальности из этнических малороссов, еще и на Ленина навесили…

Наши доморощенные националисты странные люди. Петр Первый, который заставил русское дворянство учить европейские языки, у них — гад, фальшивый царь, который «самобытность» уничтожил. А немецкая сука на троне Катька Вторая — русская патриотка. Истинная русская царица.

Что-то объяснять людям, которые так и не осознали, что изучение иностранных языков при Петре было навязано не с целью превратить бояр в немцев и голландцев, а имело сугубо прикладной характер (передовая наука и техника в то время были не в Рязанской губернии), бессмысленно. Бессмысленно им объяснять, что внутренняя политика немецкой суки, которая смертельно боялась посадившую ее на трон гвардию, привела к тому, что русского мужика, который и был русским народом, дворянство начало мордовать так, что описания быта помещиков сравнимы со сценами самых кошмарных триллеров. Крым присоединила… Да тех средств, которые она вбухала в своих фаворитов, да милостиво позволила разворовать дворянам, хватило бы и Палестину присоединить вместе со всей Турцией! Великое разорение страны Великая Катерина устроила…

«Патриоты» вообще приписали самодержавию самые положительные качества. Шизоиды. Евреи-большевики рванули Россию в передовые страны — враги русского народа, которые прервали естественное развитие русского государства, а то бы Русь уже всех переплюнула бы. При царях. Впрочем, у «патриотов» даже Сталин — не большевик.

Но самый запредельный маразм — национальная политика самодержавия. Она по мысли всяких придурков была такой умной и гуманной, что ни одна нация не исчезла, все развивались и расцветали. Дружба народов. Не то, что у англосаксов…

Современные русские националисты, одуревшие от Майдана и его последствий, как ссученные шавки, стали выдумывать небылицы о том, что большевики придумали украинскую национальность и насильно украинизировали русских, живущих в Малороссии. Да еще и Галицию к этому делу приплели, которая в состав Украины вошла только в 1939 году. Если бы эти националисты были исключительно гражданами РФ! Но к этому бреду присоединилась и русская интеллигенция Украины, в лице, например, талантливого Олеся Бузины, взбешенная уже настоящей украинизацией, которую стала проводить киевская олигархия. Ситуация до предела абсурдная: одни сносят памятники Ленину, считая его врагом «украинства», другие Ленину приписывают создание «украинства». И те, и другие в силу тупости не могут осознать, что они идиоты.

Украинцев, как национальность, создала именно «грамотная» национальная политика самодержавия. И процесс ее создания настолько явный и понятный, что только идиотизмом «патриотов» можно объяснить незнание этого.

В конце 17-го века к России были присоединены окраинные области Речи Посполитой, населенные РУССКИМ народом, имевшим своеобразные этнические особенности. Пребывание в составе Польши наложило на язык и культуру этого русского народа заметный отпечаток. Но народ осознавал себя русским. Но подавляющее большинство этого народа составляли не казаки, а крепостные мужики. И эти мужики как были до присоединения под панским ярмом, так под ним и остались. Только еще и великорусских помещиков там прибавилось. А свободную от ярма часть населения, казаков, немецкая сука Катька Вторая выселила на Кубань. Всё. Осталось почти исключительно крепостное коренное население. Крепость же — изоляция. Местные помещики препятствовали движению населения — это потеря работников. Окружающее население в крепостные записываться добровольно не шло, понятное дело. Существование в камере «тюрьмы народов». Понятен теперь смысл ленинского определения? Владимир Ильич всегда выражался максимально точно. Изоляция субэтноса.

А теперь прикиньте, сколько поколений сменилось за почти 200 лет изолированного проживания субэтноса. Знать — ополячившееся дворянство и русские помещики на культуру и язык своего быдла, естественно, никакого влияния не оказывала. И РУССКОЕ население Малороссии стало всё больше и больше отдаляться от своего древнего ядра — великорусского народа. Этнические особенности начали переходить в особенности национальные. Языковые и культурные.

Климент Ефремович в мемуарах вспоминал, что жители соседних украинских и русских сел уже к концу 19-го века не смешивались друг с другом. Даже смешанных браков практически не было.

Потом грянула отмена крепостного права и этот национальный котел начал закипать. Царизм «грамотно» запретил преподавание на малороссийском наречии. А это «наречие» уже таким было, что детей нужно было изначально учить русскому языку.

Что там 19-ый век! Мои хорольские одноклассники, дети переселенцев с Украины уже в третьем поколении, в школе имели вполне серьезные проблемы. Писали по-русски. Но как только становились у доски… «Шо. Ни було. Як же. Хиба…».

Формирующаяся из малороссов разночинная интеллигенция, возмущенная этой национальной политикой, отрезающей дорогу к грамотности для малороссов, подняла знамя украинского сепаратизма. Ее стали давить. Закономерно, она перенесла свои центры в эмиграцию, в ближайшее государство — Австро-Венгрию. А австриякам только на руку были национальные проблемы на прилегающих к ним национальных окраинах Российской Империи…

Как только самодержавие рухнуло, так все до одного «национальные котлы» и рванули. Отвалились все окраины. Вот это грамотная национальная политика! Да, господа державные националисты? Наше с вами счастье, что наши предки не дали возможности самодержавию довести эту политику до ее логического завершения. Мир бы вздрогнул от этой резни.

Одной из первых пустилась в свободное плавание Украина. Еще до того, как Ленин «образовал» это государство, мирный договор с немцами подписало правительство Скоропадского…

А вот украинским националистам начала 20-го века повезло. Чернозем породил довольно обширное кулачество. И когда Климент Ефремович прибыл на Украину, там уже вовсю гуляли «армии» Григорьева и Махно.

Бывший штабс-капитан Никифор Григорьев был, наверно, самой колоритной фигурой «цветного братства». Алкоголик и авантюрист. Нет, это слишком банально и пошло — такая характеристика. Но как я ни стараюсь охарактеризовать атамана, получается всё более банально и пошлее. Матерщина же подвержена цензуре.

Эта… этот… этот нехороший человек Никифор Александрович умудрился до того, как в его биографии появился Климент Ефремович Ворошилов, послужить вообще всем властям самостийной Украины, о которых он смог услышать. Гетманщине, петлюровщине, боротьбистам… Пока не привела его кривая к закадычному дружку Троцкова Антонову-Овсеенко, командующему Украинским фронтом. Стал командиром бригады. Вернее, григорьевские банды были сведены в дивизию и пошли штурмовать Одессу. По пути взяли Херсон и Николаев. Из Одессы уходили французы, их интервенция была парализована восстаниями на кораблях и в частях, на их плечах бригада Григорьева заскочила в город и зверски его раздербанила. Антонов-Овсеенко попытался убрать эту банду с глаз подальше, атаману дали должность командира дивизии, и эту «дивизию» приказали передислоцировать к румынской границе, для помощи венгерской революции.

Естественно, «дивизия» не захотела бросать богатые одесские трофеи и ее командир стал искать нового хозяина для своей атаманской задницы. А перспектива была только одна — Деникин. Всех остальных он уже успел «осчастливить» своей службой.

8 мая Григорьев начал мятеж и двинул войска на Киев.

Но атаману зверски не повезло. На Украине уже был Ворошилов. Климент Ефремович к моменту григорьевского мятежа успел почистить ЧК на местах, ликвидировать белогвардейский заговор в Киеве, особо буйные хохлы пугливо притихли. Стиль работы Ворошилова назывался «железная рука».

Клименту Ефремовичу войска с фронта для подавления григорьевщины не потребовались. Его назначили командующим внутренним Харьковским военным округом, он собрал все отряды в кулак и уже 21 мая на подступах к Киеву разогнал атаманское войско. Меньше 2-х недель хватило Клименту Ефремовичу на ликвидацию восстания.

Разбитый Григорьев бросился искать союзников. Само собой, мимо еще одного «революционера» он пройти мимо не мог, кинулся к Махно. Здесь его уже ждал фатальный облом — Нестор успел познакомиться с Ворошиловым лично…

Про Махно наши россиянские кинематографисты даже фильм сняли художественный, да еще и многосерийный. И там он таким рыцарем без страха и упрека показан! Борец за народное счастье! И всемирную анархию.

Что там за навоз в головах у них, у этих кинематографистов, я даже предполагать не могу. Наверняка — свинячий с гуляйпольского свинарника.

Сельский парубок в молодости связался с анархистами. Быстро попался на банальной уголовщине, был приговорен к повешению. Потом ему заменили виселицу на бессрочную каторгу. В каторжной тюрьме окончательно сблизился с анархистами. После Февральской революции вышел на волю и начал изображать из себя великого революционера. Районного масштаба. Так у себя на районе гуляйпольском и бурогозил. В начале 1918 года отправился в большое турне по стране. Через Царицын в Москву…

Оставил мемуары. Если бы наши кинодеятели потрудились их прочесть, то никакого желания снимать фильмы о Несторе у них не появилось бы. Убожество. И мемуары, и сам их автор. Хотя, он даже автор… условный. Редактировал это убожество анархист Волин. Но там ни одна редакция не поможет.

В Царицыне Нестор увидел Ворошилова. И запомнил. В то время в Царицыне был арестован бандит-анархист Петренко, Махно начал планировать, как он пишет, его освобождение со свержением Советской власти в городе. Но:

Что-то мне кажется, что просто испугался Нестор Иванович. Урки пятой точкой опасность чувствуют, он понял, что Климент Ефремович устроит им «освобождение». Этот страх перед Ворошиловым прилип к нему на всю жизнь.

Сегодня советско-финская война наиболее добросовестными исследователями уже считается войной оболганной. Постепенно осыпаются наслоения самой беспардонной лжи. Не хватает для полной правды малого — смелости этих исследователей признать, что, несмотря на все сложности, которые сопровождали компанию, ведущуюся молодой Красной Армией, она по своей успешности не знает аналогов в истории.

Всего за три с небольшим месяца государство с одной из самых сильных армий Европы, да еще эта армия активно готовилась несколько лет к вооруженному конфликту, было… Армия, созданная под руководством Климента Ефремовича Ворошилова, международную проститутку Суоми поставила в позу бобра и изнасиловала в самой извращенной форме. И сделала это так быстро, что даже кандидаты в сутенеры не успели прибежать на помощь этой даме, настолько быстро она поняла, что лучше расслабиться и получить удовольствие, а не продолжать ёрзать под большевистским чудовищем. Кроме смеха, более адекватного сравнения, чем этот «сексизм» для финской войны подобрать невозможно.

А руководитель этой победоносной военной операции получил самую высшую оценку, которую только можно было придумать. Академии Генерального Штаба было присвоено имя Климента Ефремовича Ворошилова. Понимаете? Если такому заведению присваивают чье-то имя, то это значит только одно: рядом с этим человеком равнозначных полководцев нет. Он — эталон.

Да, известно, что командовал фронтом Семен Тимошенко. Собственно, он был учеником Ворошилова. На карьеру его посмотрите, вам станет это понятно. Но общее руководство осуществляла Ставка Главного Командования Красной Армии в составе Главнокомандующего К. Е. Ворошилова, народного комиссара Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецова, Начальника Генерального Штаба РККА Б. М. Шапошникова и члена Главного военного совета РККА И. В. Сталина.

У нас давно уже «всем известно», что Климент Ефремович только «комаринского» на пару с Буденным плясал на даче у Сталина, а Иосиф Виссарионович плясунам в ладошки хлопал, да армиями за них командовал. Но благодаря одному человеку, я имею веские основания утверждать, что Ворошилов лично руководил всей зимней компанией 1940 года.

Мало кто знает, что кроме Константина Константиновича Рокоссовского, у Сталина был еще один любимец из числа будущих маршалов. «Хитрый ярославец», как он называл его, Кирилл Афанасьевич Мерецков. Герой финской компании.

Хрущевско-брежневские, а потом вслед за ними и современные твари, называющие себя историками, в отношении этого полководца, полководца с большой буквы, совершили подлость, гнусность которой описать… Твари, за это просто нужно в морду бить. Желательно кастетом. И потом добивать ногами пока не обмочатся.

Иезуитски рисуя из Кирилла Афанасьевича жертву сталинской тирании, они наклеили на него ярлык «обоссанного маршала».

История такова. Смрадная мразь О. Ф. Сувениров в своей книге «Трагедия РККА. 1937–1938 год» привел слова Марии Бергольц, сестры известной поэтессы, которая смакуя свои фетишистские (кажется, так называются подобные половые извращения) фантазии, описала разговор с каким-то бывшим сослуживцем Мерецкова. Якобы, Кирилл Афанасьевич когда-то плакал, что ему жить не хочется, потому что особисты в НКВД ему мочились на голову.

Понятно, что придумать такое, да еще и растиражировать, могла только откровенная блядь. Я не собираюсь даже слова выбирать.

Что самое интересное, ложь о Кирилле Афанасьевиче выросла из… ничего, по сути. Из временного, якобы, провала в его воспоминаниях с 24 июня по сентябрь 1941 года. «Историки» начали выяснять причины этого и просто из пальца высосали арест, застенки и пытки. В прямом смысле слова. Потому что никаких документальных подтверждений у них не имелось.

Зато имелись показания арестованного 4 июля 1941 года Дмитрия Павлова:

Только вот незадача, следователи, которым доверили вести самое важное на то время уголовное дело, дураками не были по определению. Поэтому маневр Павлова был разгадан. Арестованный генерал начал сочинять масштабный заговор в РККА с целью затянуть следствие, а там… фронт он же все-таки немцам открыл…

Поэтому следователь загнал его в угол довольно простыми вопросами, поймав на противоречиях в показаниях:

Маневр не получился, НКВД не стал раскручивать мнимый заговор, Павлова 22 июля приговорили к расстрелу.

Но пятно «историческое» на Кирилле Мефодьевиче осталось. Только вот нестыковочка — Павлова-то арестовали 4 июля, а провал в воспоминаниях Мерецкова — с 24 июня!

Но исторической науке всё подвластно! Тогда маршала прилепили к делу о заговоре военных 1937–1938 годов, в котором фигурировали командарм 1-го ранга И. Ф. Федько, командармы 2-го ранга Н. Д. Каширин, И. А. Халепский и прочие.

Только опять нескладно получается. Заговорщиков расстреляли в 1938 году, а Мерецкову зачем-то даже Генштаб доверили. Это в НКВД вредители были или такие же «интеллектуалы», как еще один «историк» Черышев, который эту версию развивал?

Очень не хватало, конечно, документального подтверждения, что одного из самых прославленных маршалов кровавый Сталин все-таки швырнул в застенки и там ему на голову писали сатрапы Берия. Но, кто надеется, тот дождется чуда. И чудо произошло — в 2001 году ФСБ рассекретила один документ:

Ну, Сталин расчувствовался и доверил служивому участнику заговора поработать, тем более, что он немцев презирал за наглое нападение. Такое впечатление, что в архивах ФСБ работают одни писатели-юмористы.

Но и это еще не всё. Самое «удивительное», никаких временных провалов, фактически, в мемуарах Кирилла Афанасьевича нет:

И ни слова про арест и пытки. Просто представьте, генерала выдергивают в Москву, назначают на высокую должность, а потом арестовывают! К чему такая канитель? Сразу заковать в кандалы нельзя было? Без кадровой волокиты?

Но продолжение воспоминаний Кирилла Афанасьевича вообще версию об аресте хоронит:

Во как! Не из узилища вышел прямо к приемной Главнокомандующего, а новое назначение получил!

Нет, конечно, если Сталин у кого-то состоянием здоровья поинтересовался, то, наверняка, этого человека предварительно Берия сапогами по лицу и почкам пинал, никак иначе.

Имеется, конечно, некоторая недоговоренность в мемуарах маршала. Только писал он не во время царствования «кровавого тирана», а в конце 60-х годов, так что мог и похвастаться званием жертвы тоталитаризма. Вон Горбатов так и сделал. И ничего. Цензура пропустила.

Но что цензура вырезала из книги Мерецкова — можно только догадываться. Только не арест.

А вот о Клименте Ефремовиче уже писать как о талантливом полководце цензура не дозволяла. Да еще назвать его победителем финнов! Но Кирилл Афанасьевич нашел выход, он сделал это так, что любому мало-мальски военному сразу всё станет ясно:

А вот о Клименте Ефремовиче уже писать как о талантливом полководце цензура не дозволяла. Да еще назвать его победителем финнов! Но Кирилл Афанасьевич нашел выход, он сделал это так, что любому мало-мальски военному сразу всё станет ясно:

Вот только один этот отрывок из воспоминаний Кирилла Афанасьевича говорит о том, что непосредственное руководство всеми войсками осуществлял Ворошилов.

Конечно, цензоры поработали усердно. Во всем описании финской компании в книге Мерецкова «На службе народу» фамилия Семена Константиновича Тимошенко, прямого начальника автора, командующего фронтом, вообще не упоминается, он только там назван командующим фронтом — и всё. Под запретом уже были и Тимошенко, и его учитель Ворошилов. И само описание компании похоже на бред перестроечных дятлов в слегка смягченном виде. Да еще Сталин непосредственно всем руководил и чуть ли не каждый командир полка ему звонил и получал указания.

Главнокомандующий — К. Е. Ворошилов, командующий Северо-Западным фронтом — С. К. Тимошенко были Сталиным унижены и поставлены в положение придурков, которые только сидели в штабе и глазами лупали, уставившись на карту. А Иосиф Виссарионович в их присутствии по телефону командовал армиями и дивизиями. Т. е. и сам Сталин в этой ситуации смотрится не вполне руководителем государства, а управленческим недоумком.

Подобрал, называется, кадры себе.

Советское руководство понимало, что война легкой не будет, на быструю победу рассчитывать не приходится:

Тем более, что противник, в лице Карла Маннергейма, был серьезным и подготовился он к войне основательно. План финнов был простым и грамотным. Понимая, что сосредоточить большую массу войск с Советской стороны реально только в районе Карельского перешейка (остальные направления по природно-географическим условиям в этом плане крайне неблагоприятны), на этом направлении, в глубине от 20 до 60 км от советско-финской границы, была выстроена мощная оборонительная линия, сопоставимая с известной линией Зигфрида.

Кроме того, путь от Карельского перешейка — самый близкий к Ленинграду. И если бы Красная Армия начала одновременно операции со всех направлений границы, то попала бы в западню. Та группировка, которая стала бы наступать на линию Маннергейма, была бы быстро обескровлена, отброшена за предполье, которое стало бы плацдармом для сосредоточения финских войск, нацеленных на удар по уже беззащитному Ленинграду.

А западни мы избежать не могли в любом случае, потому что Маннергейм разбил свою армию на пять оперативных войсковых объединений: группа генерала Валениуса (Мурманское направление), группа генерала Туомпо и шведская добровольческая бригада генерала Линдера (Кандалакшское направление), 4-й армейский корпус генерала Хеглунда (Беломорское направление), группа генерала Талвела (Петрозаводское направление), 5-ю армия генерала Эстермана и Аландская группа (Ленинградское направление).

И в случае сосредоточения основных сил только на Карельском перешейке, финны начали бы наступление на других участках и раздергали бы советские войска.

Проблема была еще и в том, что правительство Суоми провело всеобщую мобилизацию, поставив под ружье 600 тысяч человек, почти всё боеспособное население. А фронт был один! Вот все 600 тысяч стояли против войск Ленинградского военного округа, которым командовал Мерецков.

Конечно, Финляндия страна маленькая, население всего 3,5 миллиона, а Россия большая… Только у России и граница немного длиннее и «друзей» на тех границах больше. Но, ладно, можно было и два миллиона мобилизовать… Но! А куда их воткнуть, эти 2 миллиона? Плацдарм-то узкий! Да еще и транспортная сеть на севере хлипкая — армия от голода просто опухла бы, даже не до снарядов было бы. Оставалось только на небольшие плацдармы вводить частями войска и бросать их по частям на вражескую оборону. Светила перспектива Вердена.

А там и международная поддержка могла к горячим парням подоспеть.

Маннергейм учёл всё. Кроме одного фактора. Боевой опыт и полководческий талант Климента Ефремовича Ворошилова. И сам попал в западню…

Барон с ошалевшим видом наблюдал, что творят спятившие большевики. Вместо того, что бы, как учили в академиях, нарастить группировку, создав трехкратное превосходство в силах при прорыве оборонительных линий, полуграмотный слесарь Ворошилов отдал приказ о развертывании сил одного Ленинградского военного округа. Этот округ раздербанили на пять участков наступления и с криком «Даешь!» красноармейцы, даже не успев переобуться в валенки и сменить буденовки на ушанки, бросились на финнов. С матами и воплями, сбивая с носов сосульки соплей, вгрызлись в предполье, выдавили оттуда войска Маннергейма и, не останавливаясь, бросились на штурм долговременных укреплений.

Получили конкретных, откатились назад и стали окапываться для обороны. Весь «демократический» мир замер в восхищении перед мужеством маленького финского народа. А военные всего этого мира стали хохотать над элементарной безграмотностью советского военного руководства.

Нет, и правда, это же только болваны всё делают в спешке, да еще и на морозе?! Как с такими идиотами воевать?

Маннергейм даже не понял, что это было, и замер в растерянности. Так и подумал: это всё, на что Красная Армия способна?

Ему в голову не пришло, что вся эта операция советских войск преследовала только одну цель — вскрыть систему обороны финской армии. Причем, планирование операции Ворошилов провел с такой степенью секретности, что даже командующие армиями о замысле узнали только при «разборе полетов», уже после завершения войны:

Учтите, что в те годы спутники по орбите земли не летали, даже еще не было высотных самолетов-разведчиков с такими фотоаппаратами, которыми можно доты фотографировать, про дроны я уже не говорю. Как можно было узнать, что там из бетона строят финны на своей территории? С погранзастав тоже ничего не видно, расстояние 20–60 км. Агентура? Ага, в крайне враждебном государстве это тоже не совсем просто. В газетах писали и то, что Маннергейм построил и новую линию наподобие Зигфрида или Мажино, и то, что всё это мыльный пузырь. Ладно, газеты — газетами. Но нужно было хотя бы определиться, какие средства нужны для прорыва этой обороны, да куда пушки ставить, и какого калибра.

Так вот Европа рукоплескала отважным финским парням, остановившим ноябрьско-декабрьский натиск Красной армии, не понимая, что первый этап операции советских войск имел задачей вскрыть систему обороны, особенно на участке линии Маннергейма.

А в это время, пока финская армии занималась сервировкой столов, празднуя победу, а их европейские союзники успокоили себя мыслью, что Маннергейм справится без англо-французского экспедиционного корпуса, из внутренних округов СССР подтягивались войска, и (внимание!) эти войска перевозились железнодорожным транспортом по обычному графику мирного времени. Ни один шпион не заметил на станциях чего-то необычного. Как это смогли сделать — понять вообще невозможно. Каганович сделал.

Вскрытая система обороны позволяла точно рассчитать необходимые силы и средства, а занятое войсками Ленинградского округа предполье расширило плацдармы до приемлемых размеров…

Как настоящий полководец и руководитель, Климент Ефремович не гнобил способных подчиненных в захолустьях, а давал им возможность выдвинуться и вырасти, поэтому создал между собой, Главнокомандующим, и армиями, промежуточное звено — Северо-Западный фронт. И во главе его поставил своего старого знакомого по Первой Конной, уже проявившего себя во время Польской компании, Семена Константиновича Тимошенко.

7 января был создан Северо-западный фронт и сразу Тимошенко начал зверски лупить из имеющейся артиллерии по долговременным оборонительным позициям финнов. Впрочем, лупили по финнам из всех наличных стволов и до Семена Константиновича («Как пишут финские солдаты, что они на протяжении четырех месяцев не могли выспаться, только в день перемирия выспались. Вот что значит артиллерия. Артиллерия — первое дело» И. В. Сталин). Мало того, что методичный артиллерийский огонь деморализовывал противника, так противник еще и вякать пытался, обнаруживая нераскрытые при наступлении огневые точки. Одна армии Мерецкова каждый день выпускала порядка 12 тысяч снарядов. Спать финским парням было крайне некомфортно при такой ежедневной канонаде.

В это время Тимошенко ставил батальоны стрелковых частей на лыжи и создавал штурмовые группы, готовясь к решительному штурму. На направлениях главных ударов сконцентрировали все имеющиеся танки «КВ» и 11 февраля начали. Маннергейма ждал очень неприятный сюрприз — отмороженные на финском морозе русские выкатили на прямую наводку тяжелую артиллерию и начали долбить ею бетонные доты. Финские солдаты мигом превратились в обреченных смертников. За сутки линия Маннергейма была прорвана на 7 км. К 1 марта вся эта линия накрылась медным тазом, Мерецков рванул к Выборгу, наткнулся еще на одну линию обороны, плюнул на нее и начал обход города с запада. Уже 5 марта Выборг был окружен, а англо-французские союзники Финляндии в панике стали призывать продержаться финнов хотя бы полтора–два месяца, что бы успеть прислать подкрепления. Но было поздно, 11 марта войска Красной Армии вышли на шоссе Выборг–Хельсинки, правительство Свиенхунда, которое начало сдаваться еще 29 февраля, подписало условия «похабного мира». Уже 13 марта, после заключения этого мира, армия Мерецкова в азарте штурмом взяла и город Выборг.

За 104 дня, предварительно к этому не изготовившись, в условиях северной зимы и крайне неблагоприятной для действий войск местности, Красная Армия фактически поставила на колени одно из самых сильных в военном плане государств Европы, понеся при этом очень незначительные потери.

Да, есть проститутки, которые потери финнов оценивают в тысяч 20 с небольшим, а наших убитых — в 200 тысяч с хвостиком. Ну, правильно. Чего этих русских жалеть?!

Официальная цифра потерь Красной Армии в той компании, без всяких кривошеевских выкладок, 48 745 человек убитыми. Озвученная Молотовым, главой Правительства в то время.

Убитых финнов наши насчитали 85 тысяч. Но самое смешное: в 1939 году Финляндия выставила против СССР порядка 600 тысяч солдат, а в 1941 году, когда Маннергейм поклялся отомстить Советам за обиду, нанесенную во время зимней войны, всего 407 тысяч вместе с частями германского корпуса.

Ау! Куда 200 тысяч подевались? В горы партизанить ушли?

Сравните наших 48 745 человек погибших с потерями в аналогичных по масштабу победных операциях в ВОВ. Много? Или сопоставимо? Вот то-то же.

Читатель может подумать, что я нафантазировал, пытаясь изо всех сил своего героя, К. Е. Ворошилова, представить выдающимся полководцем, ведь и советская историография и современная, ту войну делят на два этапа. Первый — начальный, неудачный и неподготовленный, наступление силами Ленинградского военного округа. Когда, по их версии, эта операция провалилась из-за недостатка сил и средств для взлома долговременной обороны финской армии, военное руководство СССР опомнилось, создало Северо-Западный фронт под командованием С. К. Тимошенко, провело мобилизацию, и начало второе наступление, которое и привело к успеху. А за просчеты, которые допустил Главнокомандующий — Ворошилов, его с должности наркома сняли и заменили доказавшим свои способности военачальника Семеном Тимошенко. Логично? Вполне.

Только если у вас возникло подозрение, что я всё выдумал, я прошу вас задать вопрос историкам, которые эту логичную версию упрямо впихивают во все исследования той войны: а они откуда взяли это? Их фантазия запредельного уровня лживости из чего родилась?

Ведь оснований для того, чтобы считать, будто советское командование сначала обгадилось на финнах, а потом, взявшись за ум, исправило свои ошибки, нет вообще никаких. Т. е., от слова — совсем нет. Это у тех исследователей, среди которых и бывших военных навалом — всё выдумки.

Понятно, что хрущевско-брежневские сволочи так старались представить Климента Ефремовича малограмотным недоумком, что тщательно правили все мемуары военачальников тех лет. Даже Кирилл Афанасьевич Мерецков в своей книге «На службе народу» «собственноручно» описал финскую войну строго в рамках официальной версии. «Собственноручно» я недаром в кавычки взял. Потому что не мог один из любимых полководцев Сталина написать этого бреда. По одной простой причине: Кирилл Афанасьевич присутствовал на совещании начальствующего состава по обобщению опыта боевых действий против Финляндии 17 апреля 1940 года.

У меня нет желания выступать в качестве скандального первооткрывателя и творца исторических сенсаций, но вот именно на примере зимней войны 1940 года, я могу с полным на то основанием заявить, что и советская, хрущевско-брежневская, историческая наука, и массив большей части современных исследований той поры — это просто тупая и наглая брехня, рассчитанная на легковерных идиотов.

Если вы мне не верите, то сами открывайте речь Иосифа Виссарионовича Сталина на совещании 17 апреля 1940 года и читайте, что там написано, о чем русским языком было сказано присутствующим на совещании военачальникам. Самое интересное, что это выступление вождя Советского народа цитируется во всех исследованиях тех событий, но цитируется … наперсточниками.

На самом деле, Сталин говорил следующее: советское правительство сознательно пошло на объявление войны Финляндии, не дав возможности нашим Вооруженным силам к ней подготовиться. Так как сложившаяся международная обстановка могла резко измениться в любой момент, нужно было использовать сложившееся на то время положение, когда Англия, Франция и Германия имели связанные руки.

И вот в таких условиях, не имея возможности подготовить должным образом операцию, Главнокомандующий советскими войсками К. Е. Ворошилов принял единственно верное решение, начав ее силами одного военного округа, да еще и раздробив их на пять направлений:

И здесь Сталин доводит до Совещания то, что до этого момента не знали сами командиры частей, участвующих в войне. До 17 апреля эти сведения составляли государственную тайну.

Вы все еще уверены, что я выдумал о том, что Маннергейм, по всей вероятности, планировал именно из района Карельского перешейка ударить в направлении Ленинграда, после того, как наши войска будут измотаны при штурме финской обороны? Даже более того, Маннергейм мог и ударить прямо в направлении на Ленинград, упреждая развертывание сил Красной Армии, а, в случае неудачи, отскочить опять за заслон долговременных оборонительных сооружений.

Но Ворошилов его переиграл вчистую, сделав то, чему не учили ни в каких Академиях, он лишил финнов тактической инициативы, начав штурм предполья и оборонительной линии явно недостаточными для этого силами, решая следующие задачи:

Практически аналогичные задачи имели войска и на остальных оперативных направлениях.

Теперь сами вспомните, как проходили боевые действия, и задайте этим «историкам» вопрос: они откуда взяли свои «гениальные» мысли о том, что на первом этапе войны войска Красной Армии потерпели неудачу? Ведь они же и это выступление Сталина читали, и сами писали, что заняв предполье, наша армия наткнулась на плотную оборону финнов, попыталась штурмовать ее, но безрезультатно. Про разведку боем, элементарное тактическое мероприятие, эти «историки», взявшиеся рассуждать о боевых действиях, совсем ничего не знают?

Сталин русским языком с едва заметным грузинским акцентом прямо сказал командному составу, который даже не знал о планах Главнокомандующего, что никто даже и не собирался силами одного военного округа ломать оборону целого государства, главное было вскрыть оборону финнов: «Мы не раскрывали карты, что у нас имеется другая цель — создать плацдарм, произвести разведку. Если бы мы все карты раскрыли, то мы расхолодили бы наши армейские части», — а куча яйцеголовых твердят, как попки, что Ворошилов не справился, завалил дело… Да не собирался Ворошилов штурмовать линию Маннергейма до окончания мероприятий по концентрации войск и создания Северо-Западного фронта.

А что бы войска было где концентрировать, ему плацдармы нужны были! Так он получил и плацдармы, и «неудачным» наступлением вскрыл оборону Маннергейма. Да еще и прочно овладел инициативой и не дал финнам шанса начать наступление на Ленинград.

Первый этап финской войны — не провал Ворошилова! А его успех!..

Марья Васильевна весной сына у дядьки забрала, батрачество Клима на родственников закончилось. Тем временем семья вернулась в родные места, в деревню Васильевку, отец также работал в помещичьем имении, мать кухаркой, кормила батраков. Уже хоть как-то концы с концами сводили. Клим сразу тоже пошел работать, теперь погонщиком волов.

А в селе открыли школу. И осенью 13-летний Клим пошел в первый класс. Пока строилась летом изба под школу, мальчишка мечтал, как он будет сидеть за партой, зубрить уроки… Он уже понимал, что грамота край как в жизни нужна, уже стремился к ней.

И едва всё для него не закончилось умением просто читать и писать. Обычным, так сказать, образованием. Потому что первым учителем стал учитель профессиональный — редкий болван. Этот господин стремился изо всех сил дать ученикам знания, предметы знал прекрасно, уроки вел с увлечением. Только он в своем увлечении вообще забывал о тех, кого он знаниями нагружать старался. Все ученики для него были на одни лицо, индивидуальным подходом профессионал не грешил. Поэтому вскоре детвора интерес к учебе утратила и на уроках начала безобразничать и шуметь. Этот деятель всех шалунов записывал, что бы потом их наказать коллективно. А так как гуманистические взгляды ему не позволяли собственноручно драть розгами мальчишеские задницы, то он придумал, что ребятня должна экзекуции устраивать друг другу сама. Делал это, например, таким способом: всех провинившихся выстраивал в круг посреди класса, заставлял руками брать соседей за уши, да не близстоящих, а через одного, и по команде наказанные должны были драть товарищей по несчастью за уши. Придурок.

Вот у этого деятеля на ниве образования за учебный год ребятня с горем пополам научилась читать по слогам, да простейшим арифметическим действиям — прибавить и отнять. А чего — крестьянские дети — тупые же, чего от них большего требовать?! Чай — не аристократы.

Так бы и остался Клим мужиком малограмотным, но тут снова судьба ему шанс дала, а жизнь этого мальчишку уже научила хвататься за любую соломинку…

После окончания первого учебного года младший Ворошилов опять на лето пошел работать в батраки, пахал, сеял, косил. К жатве его поставили работать на молотилку с двумя взрослыми мужиками. И тут он провел свою первую «революционную акцию». Хозяин платил молотильщикам оскорбительно мало. Взрослые терпели, только под нос бурчали. А вот отцовское воспитание Ворошилова сказалось. Этот, пацан совсем еще, подбил мужиков работу прекратить пока им зарплату не поднимут. Они и забастовали. Страда, новых работников искать поздно, зерно пропадает… Приказчик хотел надавить, взял и лишил Клима вообще оплаты, чтобы других напугать.

Так этот маленький Стенька Разин камнями в доме приказчика все стёкла повышибал! Запугать не получилось. Такого нужно было давить сразу в колыбели, глядишь, и царизм устоял бы в 1917 году. Есть у меня такое подозрение, и основания под ним есть довольно весомые…

Осенью снова начался учебный год и Клим пошел во второй класс, тут ему судьба и улыбнулась. Вместо старого профессионального долдона в школу пришел преподавать бывший моряк, списанный с флота по здоровью, Семен Мартынович Рыжов. Вот ему уже были интересны сами ученики, а не методика преподавания предмета, он старался к каждому найти индивидуальный подход, выявить способности и их развить.

И ребятишки начали учиться с увлечением и делать успехи. Ворошилов оказался на голову всех выше, он прогрессировал настолько быстро, что у Рыжова от удивления отвисала челюсть.

Сам Семен Мартынович вспоминал:

Только и это еще не всё. Взрослый, семейный человек, отец двух детей, подружился со своим… учеником. Почти ровесником его детей. Рыжов и Ворошилов дружили до 1916 года, начиная с этого ученичества младшего по возрасту. Дружили, пока не разошлись в политических взглядах, отношения почти прервали. И старшим в этой дружбе был всегда — младший по возрасту.

За год Клим перечитал не только все книги в школьной библиотеке, которая стараниями Рыжова была довольно внушительной, но и всё, что было в доме у учителя и других грамотных людей села. Художественную литературу, учебники, публицистику, любые книги по любым отраслям науки и знаний — он за год всё проглотил.

Через год он будет работать на заводе и объяснять заводским электрикам Закон Ома, рассказывать о Фарадее…

Вот скажите, окончив два класса школы, Климент Ефремович какое образование получил? В объеме двух классов, как все «исследователи» его жизни считают? В каком классе даже современной школы ученики электромагнетизм изучают?

«Историки» с легкостью навешивают ярлыки на деятелей Советского государства — малообразованные. Малообразованный слесарь у них создавал армию, малообразованный разнорабочий руководил строительством московского метро. Малообразованный семинарист вообще во главе государства стоял… Понятно, что они просто обливают грязью людей, составляющих гордость нашей Родины, сами они соображают, что там было образование такое, что им, этим «историкам», получить его невозможно, у них слишком неразвит мозг, чтобы стать по-настоящему образованными. Вот зависть и гложет, да еще нужно выполнять политический заказ. Но соображать они соображают, хотя бы потому, что никто из них не вякнул о том, что и главный автогигант США был создан «малообразованным» Генри Фордом, который школу в 15 лет бросил и нигде больше не получал «систематическое образование», которым любят гордиться эти «ученые». Вот они получили «систематическое образование» — и толку? Единственное их достижение — умение сосать титьку у власти, как плату за «исторические исследования», которые у всё большего и большего числа людей вызывают крайнее отвращение.

Но еще большее удивление у меня вызывает наша педагогическая наука. Имея перед глазами многочисленные феномены, когда почти не учившиеся в школах и университетах люди становились во главе государства, успешно руководили целыми отраслями хозяйства, добивались в своей деятельности выдающихся результатов, педагогическая наука просто отказывается видеть эти феномены, вообще их не изучает. Это наука? Или что-то совершенно другое?

Ведь именно на примере таких людей, как Климент Ефремович Ворошилов, можно же изучать и исследовать, а потом внедрять в систему образования методы воспитания и обучения!

Есть феномен Ворошилова (и Ленина, и Сталина, и целой когорты наших прославленных полководцев, кстати…)? Есть, конечно. Если признать очевидное, что он был одним из образованнейших людей своего времени (да и нашего тоже). Конечно, можно просто тупо повторять, что Сталин доверил самое важное для молодого государства, находящегося в окружении врагов — создание армии, — малообразованному тупице, потому что Ворошилов умел приятные слова говорить Вождю и верным псом сатрапа был… Вот до этого же надо просто додуматься — вопрос своей собственной безопасности, а гарантировать безопасность тому же Сталину могла только сильная армия, его бы первого шлепнули победившие оккупанты, — доверить необразованному тупице!

Да что там Ворошилов! Если уж по справедливости, то и всё «систематическое образование» Владимира Ильича Ленина ограничивается гимназией. Разница между Лениным и Ворошиловым только в том, что Ленин диплом о наличии высшего образования имел, а Климент Ефремович такой корочкой похвастаться не мог. Ленин же в университете практически не учился! Его вышибли оттуда на первом курсе! А диплом он получил подготовившись за год самостоятельно (самостоятельно!) за весь курс юридического факультета и успешно сдав все экзамены этого курса экстерном.

Ленин — тоже малообразованный, если к нему лепить понятие «систематического образования». Гимназист.

А педагогическая наука этого видеть не желает потому, что ей придётся все свои «достижения» выбросить на помойку и признать, что она человечеству нанесла колоссальный вред, превратив значительное число людей из людей в дрессированных обезьян.

Каким образом за два года школы (даже за один год, фактически) Ворошилову удалось получить образование почти в объеме средней школы, хорошо, пусть в объеме неполной средней школы? Он вундеркиндом был? Нет. Просто, во-первых, у парня была мотивация к получению образования и, во-вторых, самое главное — развитое абстрактное мышление, именно то мышление, которое отличает человека, как биологический вид, от животных.

Абстрактное мышление — это не нечто абстрактное, это необходимейшая, жизненно важная вещь для существования человека как человека, а не в качестве хорошо отдрессированного «специалиста», получившего в учебном заведении багаж знаний.

Вещь простая, именуемая в просторечии воображением. Способность представить в своем мозгу желаемый для тебя результат твоих действий и найти путь, способы действий, которые приведут к желаемому результату. Не искать чертежи табурета в справочниках, если тебе седалище под задницу понадобится, а представить в своем мозгу, какой именно предмет мебели тебе нужен, что для его производства необходимо, где это взять, как для него сделать составные части, как их соединить между собой и каким инструментом это делать.

А развить воображение у ребенка можно, только если ребенок будет заниматься какой-либо практической деятельность, пусть и игровой, которая требует от него постоянной находчивости и изобретательности, способности решать новые для него задачи.

Вот Клима судьба и вела с детства по такой дороге, что ему постоянно приходилось «крутиться», то он пастухом работал, то на шахте, то батрачил, занимаясь всем, чем только может заниматься крестьянин, вид деятельности у него постоянно менялся, постоянно приходилось мальчишке решать всё новые и новые задачи в процессе жизни.

Сама жизнь и развила у него абстрактное мышление, ум, в такой степени, что мозг мальчишки просто как губка потом вбирал в себя знания. Если человек способен в своем мозгу, как картинку, увидеть действие Закона Архимеда после прочтения параграфа в учебнике, то зачем ему нужен господин учитель, который у доски будет целый час рассказывать и показывать, как жидкость выливается из наполненного до краев корыта, если туда кирпич бросить?

Конечно, не собственно труд развивает воображение у ребенка, а именно разнообразный труд. Если бы Климу пришлось работать только пастухом все годы до школы, то он на этой, довольно несложной работе, за несколько лет отупел бы и ничем от остальных детей не отличался бы. Судьба, хоть и тяжелая, его уберегла от этого.

Вове Ульянову повезло с родителями, отец его был педагогом от бога, да и мать — очень умной женщиной, там воспитанием детей занимались целенаправленно и творчески, делали из них людей. Найдите попробуйте сегодня в педагогической науке исследования методов воспитания в семье Ульяновых. Это педагогов вообще не интересует.

Природа с момента рождения человеческого детёныша начинает формировать из него человека, ребенок, едва научившись ползать, уже начинает свои «вандальские» эксперименты с игрушками, попадется в руки карандаш — на обоях результаты творчества появляются… Как только попадает малыш в песочницу — начинается процесс постройки замков, дети бегают по дворам изображая из себя партизан, как раньше, или бэтменов, как сегодня…

Педагогов это не устраивает категорически. Они жаждут процесс превращения ребенка из спинального животного в человека прервать как можно раньше и начать его дрессировать, т. е. загружать в его знания.

Они хотят посадить его за парту как можно раньше и начать впихивать в головки с еще неразвитым абстрактным мышлением знания. Им и этого мало, они еще этот процесс выстраивают так, чтобы у ребенка и возможности, времени не было для того, чтобы развить себе воображение. Сразу объем знаний ему такой навязывают, что пацану даже некогда выскочить на улицу побегать со сверстниками. Уроки и домашние задания занимают весь световой день у малыша. Прогресс — орут! Объем знаний нужен всё больший и больший! С 7-ми лет в школу уже поздно! Нужно с 6-ти! А лучше с 5-ти!

Родители-идиоты вообще с двух лет ребенка учат читать-писать, к трем годам он у них высшую математику знает, а к 5-ти на трех языках лопочет! Вундеркинд!

И что толку? Хоть от одного вундеркинда был какой-то толк (Моцарт, кстати, не вундеркинд, там именно развитое воображение)? Феномен вундеркиндов в том и заключается, что они становятся самыми серыми личностями.

Мозг ребенка дрессировке сопротивляется отчаянно, природа не хочет превращения человека в обезьяну, знания дети не усваивают. Тогда педагогическая наука в бешенстве начинает изобретать все новые и новые способы впихивания информации в детские головки. Даже применяют игровые методы… Это какой-то тотальный террор против человечества.

Меня не покидает чувство, что последнему русскому царю безумно повезло в 1905 году. Еще 12 лет он изображал из себя хозяина земли русской только потому, что Клим не успел перебраться в Петербург или Москву. В Центре первая русская революция потерпела поражение потому, что там не оказалось у рабочих вожака уровня Ворошилова. Версия, конечно, почти фантастическая. Вводить фантастику в историю — дело глупое. Фантастов в этой области и без меня хватает. Но вот чувство не покидает. Никак не покидает. А в феврале 1917 года Климент Ефремович оказался в нужное время в нужном месте…

Я в этой книге часто буду тыкать мордами «советских историков» и их нынешних, достойных по уровню подлости, наследников в ту помойку, в которую они превратили свою науку. В каждой главе это по несколько раз будет звучать. И выражения выбирать не буду. Ладно, из биографии молодого Ворошилова сделали что-то невнятно-нудное. Бог с ним. Но как можно было проскакать мимо того факта, что в 1905 году…?!

Что стояло у истоков гапоновщины — уже толком понять нельзя. То ли жандармская провокация, то ли попытка увести растущее рабочее движение в болото верноподданичества, не суть это важно. Важно то, что логическим завершением цикла правления романовской антинародной династии было появление на монаршем троне самого жестокого и кровавого царя за всю историю России. Это Алексей Тишайший еще начинал болеть животом во время разных медных бунтов, да черни на растерзание бояр выдавал. Почти чистокровный немец Никки мягкотелостью не страдал.

9 января 1905 года он наглядно показал, что к нему на «прием» без спроса ходить не стоит. Пуля в лоб за это гарантирована.

Рабочая и крестьянская Россия после «Кровавого воскресенья» вздыбилась. Начались выступления рабочих не только в столицах. На Донбассе тоже начало разворачивать забастовочное движение. Уже 17 января — бастовала Юзовка, 22-го — Енакиеево, 24-го — Горловка, 25-го — Макеевка. Полустихийные выступления упирались в жесткое противодействие администрации заводов и властей. Начался полицейский террор.

Луганский комитет РСДРП горячку пороть не стал. Они учли все ошибки торопыг. Подготовка к всеобщей забастовке там была организованна умело, толково. Луганские товарищи дробить силы не стали, они не побежали в азарте по всем заводам города, сосредоточились на самом крупном — «Гартмановском паровозостроительном». Коллектив этого завода должен был стать инициатором всеобщей забастовки. Сначала большевистским комитетом был составлен тщательный, детальный план. По этому плану были распределены по цехам завода лучшие агитаторы и активисты, которые доложили о готовности рабочих прекратить работу одновременно по всем цехам по сигналу. В чугунолитейный цех, на решающий участок, был направлен Клим. И сразу он стал руководителем всей забастовки. Закономерно, что он после ее начала возглавил и Луганский большевистский комитет.

Всё развивалось по плану. 16 февраля завод Гартмана прекратил работу. Сразу во дворе на митинг организованно собрались все 3000 рабочих. Соорудили трибуну. На нее взобрался Ворошилов, уже известный всему коллективу как «товарищ Володька».

Володька знал рабочих людей, говорил коротко и по делу:

— В Петербурге наши братья сдуру пошли у царя просить защиты от капиталистов-кровопийцев. Выпросили? Пулю в грудь они выпросили у Николашки! Нашли к кому идти! Наша дорога — не царской милости выпрашивать. Наша дорога — в революцию. Нам никто ничего не даст, если мы сами не возьмем. Капиталистам и царю мало нашего пота! Мало того, что мы по 12–13 часов из цехов не вылазим, на них горбатимся — они еще и наших братьев, одетых в шинели, гонят на войну с японцами. Кому эта война нужна? Нам, русским рабочим? Японским рабочим? Нет, она нужна русским и японским капиталистам! Нам колонии в Манчжурии без надобности… Что мы должны делать дальше? Мы с вами забастовку начали, теперь главное — поднять на нее остальные заводы, мастерские, поднять против помещиков наших кровных братьев-крестьян. Если поднимемся вместе, дружно, мы победим. Поодиночке нас передавят. Руководство забастовкой берет на себя наш комитет большевиков. Из вас, товарищи, будут сформированы группы, которые пойдут по другим заводам с заданием поднять на борьбу весь пролетариат Луганска… Если кто сомневается в нашем деле, сомневается в революции, то я скажу просто. Если наседка имеет в себе яйцо с зародышем, то при нормальных условиях из яйца обязательно вылупится цыпленок. Зародыш революции налицо. Она зреет. И никто не в силах помешать нашей победе. Наша сила в сплоченности и организованности.

И Луганские большевики получили сразу 3000 новых активистов и агитаторов, которые рассыпались по всему городу, пошли по заводам и мастерским, призывать к забастовке. Цепная реакция. Примечательно, что 23 февраля 1917 года именно по такой схеме всё произошло в Петрограде. Забастовка ткачих вызвала такую же цепную реакцию. И совершенно «случайно» в столице оказался Климент Ефремович. Просто так совпало?…

…17 февраля во дворе завода опять собрался митинг. Были зачитаны требования бастующих к администрации завода. Всего было 29 пунктов, кроме экономических требований, выключили и уже пахнущие «политикой»: свободная организация цеховых союзов, увольнение доносчиков заводской администрации, неприкосновенность забастовщиков. И, самый острый — убрать из цехов городовых и заменить их сторожами. «Булкохрустам» полезно было бы знать, кое-что из истории «России, которую мы потеряли». В частности, о том, что полицейские дежурили в цехах частного завода. Интересно, правда? Завод частный, а охраняет его полиция.

На митинге были избраны 56 депутатов (депутатское собрание) для ведения переговоров с администрацией. Из числа этих депутатов был составлен исполнительный комитет. Во главе исполнительного комитета — совсем молодой парень Клим Ворошилов, ему шел всего лишь 25-ый год.

Смотрим, насколько четко, планомерно и последовательно действовали большевики Луганска: сначала вытеснили из заводских организаций меньшевиков и прочую оппортунистическую кодлу, которая могла внести элементы дезорганизации (в Петербурге и Москве это так и не было сделано, там в Советах больше грызлись до самого поражения восстания, чем делом занимались). Потом все активные силы бросили на работу на самом крупном предприятии. Подняли завод на забастовку. Уже на следующий день были составлены требования к администрации, причем, не стали увлекаться политическими запросами, от этих вопросов только намек был касательно городовых. Сразу был выбран представительный орган — депутатское собрание, представительный орган сформировал — исполнительный. Во главе исполкома поставлен безусловно авторитетный человек.

Делегация во главе с Климом пришла на переговоры с заводским управлением. Ворошилов вел переговоры с директором завода К. К. Хржановским. Тот, видя перед собой совсем молодого парня, простого крановщика, попробовал продемонстрировать «интеллектуальное превосходство»:

— Вот вы, господа рабочие, просите 8-ми часового рабочего дня. Мне ваше желание меньше работать и больше получать понятно по-человечески. Но почему именно 8 часов? Почему сразу не 7 часов? Ведь тогда вам работать еще меньше нужно будет?

Клим с ответом не мешкал, а ехидства ему было не занимать:

— Как известно, наверно Вам, человеку несомненно образованному, господин директор, в сутках всего 24 часа. Человеку в течение этих 24 часов нужно не только работать, но еще спать и отдыхать для восстановления сил. Из чего следует, что вполне естественно будет разделить сутки на три части: работа, отдых, сон. Третья часть суток и составляет как раз 8 часов.

Директор растерялся с ответом. Такого от работяги он не ожидал. Инициативу упустил сразу. Ворошилов его стал давить экономической частью требований. Хржановский попробовал отговориться тем, что для их выполнения нужны изменения в законодательстве. Клим, с улыбкой глядя на растерявшегося директора, попросил не вводить депутатов в заблуждение, они же ведь не просят увеличить рабочий день сверх установленного законом. Закона же, который устанавливает и минимальный рабочий день, и максимальную зарплату не существует.

Переговоры длились долго. Дирекция пошла только на незначительные уступки, вроде обязательного вежливого обращения с рабочими, и ультимативно потребовала забастовку прекратить, завтра всем выйти на работу.

— Пока все наши требования не будут удовлетворены, ни о каком возобновлении работы даже речи быть не может. Разговор продолжим завтра, — отрезал Ворошилов.

Он не рассчитывал, разумеется, что владельцы «Паровозостроительного завода Гартмана» сдадутся при первом же нажиме. Более того, он знал, что за свои барыши они будут держаться до последнего, но не отступят, пока на них не надавят… власти. Буржуй только под давлением властей может пойти на уступки. Пока он чувствует под собой опору в виде государства — он сила. Нужно было эту опору вышибить.

Луганцы это понимали, и подготовились к этому заблаговременно. Пока на Гартмановском заводе происходили события первых дней стачки, комитет РСДРП(б) распространил по другим заводам листовки с призывом к рабочим поддержать своих товарищей-паровозостроителей, выйти на всеобщую забастовку. Еще до начала первых переговоров с администрацией паровозостроительного завода, Комитетом были получены ответы от представителей большинства других предприятий города, что рабочие готовы бастовать. Даже заблаговременно, еще до начала всеобщей забастовки была подготовлена листовка с таким текстом:

Т. е., предусмотрено было всё, до мелочей, и развитие событий было предугадано в точности. Оставалось только ждать. И ожидания оправдались. В поддержку паровозостроителей прекратили работу почти все заводы города, две типографии, аптеки, мастерские, ряд магазинов. Оставался в стороне только государственный пороховой завод. И тогда луганские большевики сделали то, что было повторено в Петрограде, когда бастующие ткачихи пошли по заводам города.

Двухтысячная колонна гартмановцев двинулась к пороховому заводу. По пути к ней присоединялись бастующие других предприятий и к воротам казенного завода уже подошла шеститысячная демонстрация. Навстречу ей выбежал начальник завода генерал Кобалевский с помощниками. Закатил истерику с угрозами страшных кар. Ему орали из толпы демонстрантов:

— Гудок давайте! Прекращайте работу.

Из ворот порохового завода повалили его рабочие, окружили свою администрацию, тоже требовали дать гудок к прекращению работы. Генерал Кобалевский перетрусил и сдался. Последний завод Луганска присоединился к всеобщей забастовке. Город встал.

Можно представить, что орал в своем кабинете градоначальник, когда к нему был вызван директор паровозостроительного завода:

— Скажи своим хозяевам, что мне плевать на их убытки! Если забастовка прекращена не будет и город не успокоится, то они мне — первые враги! Пока батюшка-царь меня успеет с должности уволить, я вас всех порву, как тузик грелку!

Уже 21 февраля состоялись новые переговоры управления завода Гартмана с бастующими. Администрация пошла на удовлетворение почти всех требований. Рабочий день был установлен 9 часовой. Расценки повышены на 30%. Полицию из цехов убрали. Заводская школа расширена, создана библиотека.

Понятно, что владельцы завода хотели сохранить лицо, не выглядеть полностью капитулировавшими. Поэтому не согласились оплатить простой во время забастовки напрямую. Сделали по-другому: выделили 100 тысяч рублей из доходов завода за 1904 год в виде «поощрения» всему коллективу. Эти 100 тысяч рублей составили заводскую ссудо-сберегательную кассу.

22 февраля забастовка была прекращена. Победа была полная. Город вернулся к спокойной жизни. С одним нюансом, теперь все рабочие Луганска почувствовали свою силу.

Это был первый этап революционного выступления рабочих под руководством Клима Ворошилова в 1905 году. Завершился этот этап созданием рабочего властного органа — исполнительного комитета депутатского собрания рабочих (он после забастовки распущен не был) и консолидацией рабочих…

Приходит понимание того, почему биография Климента Ефремовича была под умолчанием все годы хрущевско-брежневского правления и почему нынешним «историкам» она не нужна? Уже даже Берия признание получил, а Ворошилов… ну в упор не замечают второго человека после Сталина в СССР!..

Обратите внимание, бастовали все предприятия Луганска, но забастовка закончилась после того, как было получено согласие заводской администрации выполнить требования только инициаторов — паровозостроителей. Кажется, что остальные рисковали впустую. Но, во-первых, не совсем впустую, потому что на всех заводах администрация была напугана и уже не так зверствовала. И, во-вторых, рабочие были не такими дураками, которые про «журавля в небе» поговорку не знали. Всему своё время.

А луганские большевики приступили к следующему этапу — к созданию боевых дружин. Наращивали силы последовательно, поступательно, сообразуясь с ростом сознательности и активности рабочих. Выявили среди них лиц, ранее служивших в армии, провели проверку их надежности, отсеяв болтунов, подозрительных в связях с полицией и заводской администрацией, дороживших собственным благополучием. В результате сформировали из проверенных людей руководство боевой дружиной. Первым руководителем боевиков стал Тихон Лаврентьевич Бондарев, отставной солдат. По его совету дружинников разбили на законспирированные группы — десятки, со старшими во главе. Раздобыли старые пороховые ружья, сделали пики, в отдаленных от города оврагах и балках, стали проводить занятия. Учились строю, обращению с оружием, стрельбе.

Больше того, создали еще при боевой дружине конспиративную группу медиков, санитарную дружину, из заводских девушек. Руководителями группы стали заводской доктор Кац и фельдшер Софья Александровна Прянишникова.

И продолжали наращивать агитационную работу среди рабочих. На 1 мая провели грандиозную маевку, которую уже охраняла боевая дружина. Полиция попробовала это дело пресечь, вычислили через шпиков, где будет проходить митинг, навесили на себя наганы и «селедки», пошли разгонять и арестовывать активистов. Пришли. Увидели в пригородном лесу гуляющих с гармошками парней. Это боевая дружина устраивала для полиции представление. Прочесали лес — никого. Маевка была в другом месте. После митинга народ оттуда повалил в город. Шли с красными флагами, которые соорудили из женских красных платков. Прошли прямо через железнодорожный вокзал, как раз к приходу пассажирского поезда, потом с пением «Варшавянки» — через весь город. Пока полицейские бежали рысью от места, где их так жестоко обломили, в город — там уже было тихо. Никого. Только обыватели откровенно хохотали над потными от бега представителями власти.

И едва всё не пошло прахом из-за элементарной спешки и самонадеянности. После прекращения забастовки хозяева завода Гартмана очухались и принялись снова закручивать гайки, часть требований так и осталась неудовлетворенной. Решили додавить их новой забастовкой, которую начали 8 июля. Климент Ефремович потом сам, вспоминая те события, указал на ошибки, допущенные при её проведении: не учли того, что активно вмешается в события полиция и не в полной мере использовали силу уже окрепшей боевой дружины.

В разгар забастовочного собрания на заводской двор ворвались несколько сот полицейских, стреляя в воздух, они стали вытеснять людей с территории завода, началась паника, люди бросились врассыпную, основная масса — к реке Лугань, окаймляющей территорию предприятия. Ворошилов с комитетчиками в этой группе попытались навести хоть какой-то порядок, задержать полицию, дать людям переправиться через мелководную речку, но их отсекли от толпы и окружили. Прямо на месте начали избивать, сбили с ног и затоптали сапогами. Клим потерял сознание. Очнулся уже в заводском полицейском участке (полицейский участок на частном заводе!), там избиение продолжалось до полуночи. Били саблями в ножнах, рукоятками револьверов…

В полночь принесли веревки, приказали избитым людям подняться. Они уже не могли даже встать. Их выволакивали во двор связывали попарно, потом сбили всех в кучу и опутали веревкой всю группу. Под конвоем полицейских и конных казаков повели через город. Пристав напутствовал конвой:

— Господа! Это опасные преступники и враги царя! При малейшем вмешательстве толпы — ликвидировать!

По пути к конвою присоединяли новых избитых арестованных — в городе шла облава.

К городскому полицейскому управлению подконвойных доставили только к утру — все были избиты так, что их чуть не волоком приходилось волочь. В управлении переписали фамилии и отправили дальше — в городскую тюрьму. Клима выделили из общей группы, бросили в карцер, снова начали бить, он снова потерял сознание. Очнулся уже к вечеру следующего дня… И через несколько дней начал руководить и депутатским собранием и большевистским комитетом. Находясь в тюрьме. Сначала Анна Лукинична Гущина, работница завода, выдав себя за мать Ворошилова, стала ежедневно приносить ему передачи и сообщения с воли, уносила с собой инструкции и указания. Потом… надзиратели же в городе жили, а не на Марсе. Идти со службы и бояться, что тебя пришибут работяги где-нибудь в переулке — не очень приятно. Да и сами надзиратели — не потомки буржуев и помещиков. Служащие. Получилось, что сама полиция посадила Луганский актив на казенные харчи и обеспечила ему охрану, а в лице служащих тюрьмы предоставила бесплатную курьерскую службу.

И никак не могла понять, что происходит в городе, почему народ не спрятался под плинтус, а стал еще активнее. Полицейские репрессии привели к противоположному результату: большевистская организация после неудачной забастовки не сократилась, а начала расти, как на дрожжах, ее численность достигла 2000 человек.

Кстати, это в сравнительно небольшом городе, и не в 1917, а в 1905 году. Как-то эта цифра не очень соотносится с тем, как кургиняны разные представляют ленинскую партию. «Малочисленная секта меченосцев». Ну-ну…

Лето и осень в Луганске были веселыми. Стачки, забастовки, митинги — как везде. Только были «нюансы». По всей стране, особенно по губерниям юга, прошла волна еврейских погромов. Царизм пытался направить недовольство властью в канализацию, в черносотенный национализм. Луганские националисты тоже попробовали свои силы в верноподданническом антисемитизме. Понятно, что евреев в рабочем городе было не очень много, да и абсолютное их большинство были такими же полунищими трудягами, как и русские с украинцами. Среди заводских рабочих черносотенцев, понятное дело, почти не было. Только единицы из среды прикормленной хозяевами верхушки. Опора черносотенства — мелкий лавочник и люмпен. Как и немецкого фашизма, его идейного собрата. Да и в нынешнем нашем национализме — тот же контингент.

После октябрьского царского манифеста по городу поползли слухи о том, что евреи готовят «гроб для Государя», собираются его извести и самим править Россией. 21 октября начался погром, сожгли мельницу местного еврея, разграбили его дом, начались грабежи и поджоги лачуг бедных евреев. К месту погрома прибыла боевая дружина под руководством Александра Пархоменко, будущего героя Гражданской войны, близкого друга Климента Ефремовича. Пархоменко увидел, что в рядах погромщиков стоят полицейские, фактически, охраняют их. Обратился к одному из них с требованием пресечь грабеж. Тот выругался:

— А тебе какое дело, голодранец? Смотри, самого сейчас арестую.

Александр Яковлевич сплюнул:

— Ну, ладно… Ребята, — обратился он к дружинникам: — Бей эту сволочь черносотенную!

Дружинники разогнали кулаками и пинками «патриотов». Полиция струсила и разбежалась. Луганские большевики собрали факты покровительства полиции погромщикам. И когда царское правительство, оскандалившись с таким «патриотизмом», попробовало от них откреститься, в стенах 1-ой Государственной Думы депутатом от Луганска, бывшим школьным учителем Клима, С. М. Рыжковым эти факты были озвучены. Скандал получился хороший.

Большевики не дали город погрузить в волну беспорядков и погромов.

Когда 17 октября вышел царский манифест, полиция была вынуждена отпустить из тюрьмы арестованных во время июльской забастовки активистов. Но членов исполкома депутатского собрания во главе с Ворошиловым оставили под стражей. Предъявили сфабрикованное обвинение в покушении на жизнь полицейских.

К тюрьме двинулась демонстрация рабочих. По некоторым сведениям — 12–15 тысяч человек. С явным намерением раскатать тюрьму по кирпичику. Власть струсила, быстренько придумали, что Клима выпускают под незначительный залог и освободили оставшихся заключенных.

И власть в городе полностью перешла в руки Исполнительного комитета депутатского собрания рабочих.

Первым делом руководители Луганских большевиков К. Е. Ворошилов, А. Я. Пархоменко, Т. Л. Бондарев, И. И. Шмыров посетили казармы с расквартированными в городе казаками и солдатами. В войсковых частях сразу началось брожение. Их заменили. Ввели новые части, но командование уже не рисковало их применять для разгона демонстраций, держало в казармах.

В городе еще до революции была построена новая тюрьма, старую сносить не собирались. Больше того, ее отремонтировали, готовились к массовым арестам. Климент Ефремович приказал ее сжечь. Стены тюрьмы облили керосином, подожгли, остались одни головешки. Полицейские молчали, сидели тихо. Как мышки.

На заводах были созданы профсоюзные организации. Администрации заводов были поставлены под рабочий контроль. Из цехов вымели полицию, штрафы для рабочих были отменены, рабочий день сокращен до 8 часов.

На заседание Городской думы пришла делегация Исполкома. Потребовали ее роспуска и новых выборов. Городской голова требования удовлетворить отказался. Сразу по городу пошли демонстрации. Полиция уже не пробовала применять силу, только уговаривала не очень бузить. Думцы разбежались. Остался один властный орган — депутатское собрание рабочих.

Дальше — больше. Была создана народная милиция, костяк которой составили рабочие боевых дружин. Полиция была, фактически, изолирована. Финансировали милицию… местные буржуи. Добровольно. После беседы с ними представителей Исполкома. Никаких паяльников и утюгов. Буржуи на свои деньги вооружали рабочие боевые отряды. Один отказался. Шахтовладелец Соломон Давидович Вендерович. Этот Соломон не хотел, наверно, чтобы евреи Русью правили. Он, наверно, грузином был.

К нему в гости пришел председатель Исполкома собственной персоной. Разговаривали вежливо.

— Господин Вендерович, это же в ваших интересах дать денег на наших дружинников. О погромах вам напомнить? Кто Вас защищать будет, — Клим говорил с улыбкой, ласково.

— Не пудрите мне мозги, господин Ворошилов. А то я не знаю, кто такие большевики и зачем им оружие! Газеты я читаю.

— Ну тогда давайте начистоту. Вы же знаете, как иногда людям нужна финансовая помощь. И люди благодарны тем, кто ее вовремя оказал. Может наступить такое время, когда и Вам наша помощь понадобится. Обещаю, что если Вы выделите средства не только в той сумме, которую определил Исполком, но еще чуть-чуть больше, то мы об этом не забудем. Вам это зачтется.

— Мне нравится ваша откровенность, господин Ворошилов, — рассмеялся шахтовладелец: — Согласен. Заплачу.

Климент Ефремович слово всегда держал. Уже после окончания Гражданской войны, когда он был командующим Северо-Кавказского военного округа, к нему на прием пришел старик. Вот этот самый Соломон Давидович. Бедствовал, попросил устроить на работу. Климент Ефремович помог ему устроиться инженером в горное управление. Бывший буржуй Вендерович до самой смерти честно работал на этом посту, умер уважаемым специалистом.

Власть Исполкома в городе была полная, дошло до того, что в Исполкоме утверждались цены на продукты и важнейшие товары в магазинах. А сама городская администрация в жизнь города не вмешивалась.

По всей стране после подавления декабрьского вооруженного восстания в Москве началась уже реакция. На всем Донбассе правительственные войска заливали кровью вооруженные выступления рабочих: Горловка, Макеевка, Юзовка…

В Луганске на самой высокой заводской трубе висел красный флаг, в приемной председателя Исполкома робко топтался посланец полицмейстера, униженно прося снять знамя, потому что его начальнику нагорит за такое бездействие…

Ночью 31 июля 1907 Клима снова арестовали. Такого «фрукта», естественно, держали в одиночке. Парню шел 27-ой год. Всего только 27-ой год, а перевидать он успел столько, что у некоторых с лихвой хватило бы на несколько жизней. Если Николай Островский писал о «закаливании стали» на примере мальчишек поколения начала 20-го века, то какой металл выплавлялся из таких климов?…

Впереди у арестанта была полная неизвестность, Ворошилов иллюзий особых не строил насчет своего будущего, просто убить его, конечно, уже полиция не решилась бы — слишком известная фигура, — но виселица вполне реальной перспективой была. По крайней мере, на каторгу он себе «турпоездку» заработал.

В одиночке было скучно и тоскливо. Развлекался тем, что громко пел «Интернационал», забавляясь заполошными криками надзирателей: «Молчать! Прекратить пение!». И обдумывал всё, что было сделано, искал в своих действиях ошибки, прикидывал, что было сделано необдуманно, что из опыта первой революции пригодится в дальнейшем, потом в своих воспоминаниях он запишет выводы из этих размышлений:

Климент Ефремович тогда, сидя в тюрьме, еще не знал, что спустя сто лет найдутся «исследователи», которые станут на белом глазу утверждать, будто царизм сам себя развалил, а большевикам осталось только «собрать страну». А то бы не ломал, наверно, себе голову над анализом собственных ошибок, и не напрягался бы в дальнейшей революционной деятельности, как дурак. Просто ждал бы, когда «либералы свергнут царя»…

А у полиции возникла с ним проблема. Арестовать-то арестовали, а что дальше? Оказалось, что вожаку Луганских рабочих предъявить в качестве обвинения абсолютно нечего. Вот просто нечего — и всё. Оцените: каждый околоточный знал, что Ворошилов, имевший подпольную кличку «Володин», организовал антиправительственные выступления рабочих, призывал к свержению «законной власти», создавал отряды боевиков, под его руководством власть в городе, фактически, перешла в руки Совета, нелегально выезжал за границу на съезд антиправительственной партии… А улик для суда… ни одной улики не было!

Вот когда кто-то мнит себя умнее, чем «слесарь», то пусть он прикинет свои способности заниматься столь масштабной «преступной деятельностью», при этом соблюдая такой уровень конспирации, что полиции нечего даже в основу уголовного дела положить. Ни одного задокументированного факта «преступной деятельности»!

Два раза пытались привлечь к суду человека, о революционной работе которого знали даже все клопы в рабочих бараках Луганска, и ни разу не смогли набрать достаточных доказательств для суда!

И ведь Ворошилов не один такой был! А его друг — Иосиф Сталин?! Такая же картина. Вот так революция отбирала, учила и закаляла людей!

У полиции оставалась одна возможность навесить обвинение Климу: его собственные признательные показания. Два месяца его пытались допрашивать, крутили и шантажировали. Бесполезно. Арестованный ничего не сказал под протокол интересного, всё отрицал.

Я представляю, как бесилось высшее полицейское начальство и какими эпитетами награждало луганских «правоохранителей»! Работнички сыска, называется!

В конце концов, постановлением министра внутренних дел отправили Ворошилова в ссылку на три года в Архангельскую губернию, местом ссылки определили городок Пинега.

Заметьте, не по приговору отправили. Ссылка — это административная мера, применялась бессудно.

В Пинеге Климент Ефремович также не стал дожидаться, когда царь сам развалит государство, а сразу по прибытии стал сколачивать из местных ссыльных «шайку» с целью организации побега. Привлек к этому делу польского социалиста Я. П. Бутырина, учителя Лагутина, врача Богутского и при их содействии, в компании молодой одесситки Марии Найды уже 22 декабря 1907 года из ссылки сбежал.

Есть слухи, что Мария Найда в ссылке находилась со своим женихом, но, познакомившись с Климом, потеряла голову и составила ему компанию для побега. Сам Климент Ефремович о своих победах над представительницами прекрасной половины человечества молчал, как рыба. Настоящий мужик. Но основания под этим слухом есть. Ну не только же ради революции еще в Луганске вокруг «малообразованного» парня вились местные молодые учительницы! Харизма — она и есть харизма…

Понятное дело, что за особо опасным для государства беглецом отрядили погоню, да ориентировки городовым разослали. Бесполезно. Клим добрался до Петербурга, там у местных большевиков разжился фальшивым паспортом и рванул с ним в Баку, к своему другу «Кобе». Иосиф Виссарионович другу был только рад, как раз в это время в Баку шла ожесточенная грызня большевиков с меньшевиками, такой «штык», как Ворошилов был как раз ко времени.

В этот период окончательно сдружились Климент Ефремович и Иосиф Виссарионович, уже после этого вся их дальнейшая жизнь протекала так, будто они друг без друга дня прожить не могли. Будто судьба их нарочно сводила и сводила вместе.

Клима сразу включили в состав Бакинского комитета партии и поручили организацию профсоюзного движения среди рабочих нефтепромыслов. Ну Ворошилов сразу и подмял под себя профсоюзное движение нефтедобытчиков. Работал на грани фола, дерзко. Сам находился в розыске, и в то же время открыто обосновался в помещении Биби-Эйбатского отделения союза нефтепромышленных рабочих, вел прием, разбирал заявления, помогал с организацией стачек и забастовок.

Конечно, такое бесконечно долго продолжаться не могло. Какими бы ни были недотепами жандармы, но на след беглого ссыльного они все-таки вышли. Климент Ефремович из Баку успел уехать, добрался по Петербурга. Но там его всё же арестовали и посадили в «Кресты». Опять никаких улик о противоправной деятельности во время побега не нашлось, ограничились новой ссылкой, туда же — в Архангельскую губернию. Сначала отправили в город Мезень, затем перевели в Холмогоры. Там с поднадзорным нахлебались лиха! Он им устроил «спокойную службу».

Первое, что Климент Ефремович сделал в Холмогорах — сколотил из ссыльных социал-демократическую ячейку. Потом вошел в комитет колонии политссыльных, его избрали председателем товарищеского суда (характеризует это человека?) и председателем местного отделения общества Красного Креста. Это Общество сразу и занялось, кроме помощи ссыльным, организациями и финансированием побегов. И, конечно, началась борьба в среде ссыльных с эсерами и меньшевиками, развернулись прямо под носом у полиции дискуссии с пропагандой ленинских взглядов. Политическая жизнь в Холмогорах забурлила.

Даже на смерть Льва Толстого местная организация политссыльных откликнулась телеграммой в газету «Русские ведомости».

В ноябре 1910 года в Вологодской и Зерентуйской каторжных тюрьмах произошла трагедия: в ответ на жестокие телесные наказания, несколько политических заключенных покончили с собой.

Как только весть об этом пришла в Холмогоры, так у надзорных органов началось настоящее «счастье». Ворошилов организовал протесты политссыльных всей Архангельской губернии. Биограф Климента Ефремовича В. С. Акшинский приводит такое письмо адресованное ссыльным в Мезень, перехваченное полицией и только потому сохранившееся, оно было приобщено охранкой к делу Ворошилова:

Ясно, что организацией протеста руководил Ворошилов лично. К огромной «радости» правительства резолюция Архангельских политссыльных с подписями против издевательств администраций в тюрьмах над заключенным была опубликована в центральных газетах. Скандал получился нешуточный: режим содержания был такой, что люди самоубийством заканчивали.

После этого скандала с Климом решили расправиться. Его заключили в Архангельскую тюрьму и попытались состряпать в отношении его уголовное дело, чтобы запугать остальных. И, опять — двадцать пять, улик не хватило! Снова теми же граблями по тому же лбу!

Но зато Климент Ефремович в тюрьме устроил им! Начальник тюрьмы, в буквальном смысле, рыдал, когда писал о поведении этого заключенного в жандармское управление:

Отдельная камера была карцером. Там Клим подхватил жестокий ревматизм, его, почти инвалида, он даже ходить не мог, из Архангельской тюрьмы, добавив еще год к ссылке, отправили уже в страшную дыру, к Полярному кругу, в поселок Долгая Щель…

… Там Клим едва не умер от ревматизма, в том поселке даже фельдшера не было. Полиция его ходатайство о переводе в городок Мезень удовлетворила. Слишком он популярной личностью был, скандал получился бы, если бы он умер, серьезный. А после выздоровления Ворошилова уже совали совсем в медвежьи углы: в Усть-Вашку, в Юрому…

В 1912 году срок ссылки закончился. Климент Ефремович поехал на родной Донбасс, к… жене. Во время ссылки он успел жениться.

Эмигрантская газетенка «Новое Русское слово» в 1925 году писала:

Разумеется, дегенеративная эмигрантская шваль могла сочинить только дурь откровенную. Когда в Холмогорах 27 летний Клим познакомился с Голдой Горбман, ставшей его женой… Какая из Голды была марксистка, если она во время знакомства была эсеровкой? Где эсеры и где марксизм? К чему могла побудить простая портниха уже признанного вожака рабочих и участника съезда партии, к какому изучению Маркса и Энгельса?

Но вот о том, что эта еврейская девушка была очень красивой — правда. Фотографий ее в молодости не сохранилось, но даже на поздних, когда она располнела и уже стеснялась своей полноты, видно, что в юности это была красавица.

У Голды, как только она увидела Клима, от любви «поехала крыша». Она сразу забыла про эсеров. Добавьте к ее красоте еще и мягкий характер, ум и доброту — Клим тоже равнодушным не остался. И ни разу в жизни о своем выборе не пожалел.

У Голды ссылка закончилась раньше, она уехала на родину, но в разлуке с любимым вытерпела только полтора месяца, вернулась опять в Холмогоры и молодые обвенчались. Перед венчанием Голда приняла православие и стала Екатериной Давидовной. В наше дурацкое время распространены среди гусских националистов взгляды о том, что раввины внедряли своих агентов-женщин в среду большевистских вождей с прицелом на будущее. Ну, чтобы с их помощью гоев окончательно поработить… Наверно, раввины были теми еще раздолбаями в организационном плане. Голду вот внедрили, только ее родню о «спецоперации» забыли предупредить. Горбманы как узнали, что их дочь от веры предков отреклась, да замуж за «некошерного» вышла, так дочку прокляли и провели обряд ее похорон, навсегда о ней забыли. Крутое «внедрение»! Хрен кто догадается, абсолютная конспирация!

И больше молодожены никогда уже не расставались. В следующую ссылку Екатерина поехала уже добровольно с мужем, даже в годы Гражданской войны она всегда была рядом, и не просто в обозе болталась, и политической работой в армии занималась, и медицинскую службу организовывала…

В 1912 году Климент Ефремович возвратился на Донбасс, а уже в 1913 «заработал» новую ссылку после двух арестов. Отправили его в Пермскую губернию, здесь случилось 300-летие дома Романовых, грянула амнистия, срок ссылки сократили на год, и в 1914 году оказался Ворошилов в Царицыне. На Донбассе его все слишком хорошо знали, там на работу устроиться было уже не возможно.

«Наследил» Клим и в Царицыне. Устроился на орудийный завод, создал общество рабочих потребителей, организовал рабочий хор и под прикрытием их начал вести партийную работу, а с началом Первой мировой войны — антивоенную агитацию. Совсем не случайно, что после Октябрьской революции Царицын был форпостом большевизма на юге России.

А дальше начинается белое пятно в биографии Климента Ефремовича. Такое впечатление, что этот период биографии Первого маршала подвергся самой тщательной чистке. Именно из почти полного отсутствия интереса советской историографии к этому периоду жизни одного из самых видных деятелей большевизма можно делать вывод, что у нас и не было после 1953 года этой историографии. Были прохиндеи на службе у хрущевско-брежневского режима, которых «не интересовали» биографии Ворошилова, Молотова… А как еще могло быть после «разоблачения культа личности»?

Известно только, что из Царицына Климент Ефремович, когда снова к нему усилилось внимание полиции, перебрался в Петроград и устроился на работу на Механический завод Сургайло, оставаясь на нелегальном положении. Ни даты, ни других подробностей — вообще ничего не удалось найти.

Только обратите внимание на одну деталь: Ворошилов постоянно искал работу, он и скитался по-большей части не столько из-за надзора полицейского, сколько в поисках работы. Профессиональным революционером его можно было назвать или нет? Если он не профессиональный революционер, то кто тогда? И где там, как сейчас гадят на память таких людей, как Климент Ефремович, иностранное англосаксонское финансирование? Где фунты стерлингов, если один из самых видных профессиональных революционеров скитается по стране в поисках работы? Суки бессовестные, притворяющиеся патриотами, эти стариковы и прочие фантазеры.

А как советские историки могли заниматься предфевральским периодом биографии Климента Ефремовича, если там могло вылезти такое, что после этих фактов советский народ мог на кухнях начать обсуждать только один политический вопрос: «Мужики, какой же Ворошилов член антипартийной группы, если царя… Кто же тогда член „партийной группы“? Микитка что ли?»

И как сейчас удобно нынешним интерпретаторам Февральской революции, не правда ли?! Посмотрите, что они несут: Ленин революции не ждал, большевики царя не свергали, его либералы свергли, большевики — государственники, они разваленную страну только собирали… Понимаете, в чем смысл? Терпи, быдлятина, даже большевики терпели!

Отчетливо видно, с каким прицелом и в расчете на какое будущее советские «историки» старались?

Но если прямых «улик» нет, попробуем хоть что-то прояснить на косвенных. Биографы Климента Ефремовича однозначно говорят о том, что по прибытии в Петроград он связался с Петербургским комитетом партии и получил задание вести подпольную работу на Путиловском заводе. Если точнее, то у Акшинского это звучит так:

На то, что Петербург уже был Петроградом, особого внимания обращать не будем, на самом деле в Петрограде и был Петербургский Комитет РСДРП, автор не ошибся. Но вот что значит: «встречается с путиловцами и рабочими других заводов…»? Это что за задание?! Внимание — Ворошилов на нелегальном положении, сам Петербургский Комитет — в подполье. А члены этого Комитета дают задание нелегалу бегать по заводам? Все явки ему сдали сразу? Или он просто должен был лазить через заводские заборы и пробираться в цеха с кипой листовок? Бред какой-то! Да еще учтите, что сам Климент Ефремович работал на заводе и вряд ли мог попросить отгул для проведения встречи с рабочими других заводов.

И еще одна неувязочка: в 1915 году весь состав Петербургского Комитета РСДРП(б) был арестован. После этих арестов от кого получал задания Ворошилов? И почему он только установил контакты, а не вошел в состав Комитета? Питерские провинциалом брезговали или не доверяли делегату двух съездов РСДРП(б)? Какая-то сплошная дурь — виднейшего члена партии держать на разовых поручениях! У меня только одно объяснения этой глупости, написанной Акшинским, биографом добросовестнейшим: он писал о Клименте Ефремовиче в период брежневско-сусловской цензуры, поэтому и выбрал именно такую нелепую, на первый взгляд, формулировку о Петроградском периоде. Там между строк читается: Климент Ефремович руководил революционной деятельностью в среде рабочих и солдат гарнизона столицы. И восстанием в феврале, тогда получается, он тоже руководил? По крайней мере в руководстве был совсем не простым исполнителем?

Доказательств прямых этому, конечно, нет. Но есть кое-что косвенное, что позволяет мне именно это и предполагать.

Во-первых, начало Февральской революции 1917 года в Петрограде уж очень напоминает ход событий, происходивших в Луганске в 1905 году, когда забастовал паровозостроительный завод и его рабочие потом пришли к патронному заводу и подбили тех на выступление.

По такому же сценарию всё происходило в Петрограде с 23 февраля. Сначала. После демонстрации на Международный женский день забастовали ткачихи, а потом они пошли по заводам, началась цепная реакция.

И войска. В первую революцию только луганцам удалось нейтрализовать их. Климент Ефремович тем и отличался, что стоило ему прийти в казарму, как там «боеспособность» падала до нуля.

Да и некому было, по-большому счету, организовывать «разложение» Петроградского гарнизона, кроме как ему. Значительных фигур в составе организаций большевиков Петрограда почти не оставалось. Молотов был — да. Но Вячеслав Михайлович — сухарь, интеллигент, не трибун. Вряд ли бы у него что получилось.

Калинин — да. Но он в 1916 году был арестован, сослан, бежал, конечно, потом. А в его отсутствии кто всей работой занимался?

Самый значительный завод Петрограда в то время — Путиловский. Там и рабочая организация была самая сплоченная и многочисленная. Стоило только путиловцев «в стойло поставить» и судьба Февраля была бы совершенно другой. Вот 28 февраля навстречу демонстрации путиловцев был выдвинут запасной Измайловский гвардейский полк. Закончилось всё так, как и должно было закончиться, потому что Климент Ефремович всегда имел обыкновение оказываться именно там, где он был нужнее всего.

Оказалось, что вел демонстрацию путиловцев Ворошилов (и что — он просто задания выполнял или руководил рабочими завода?), поэтому с разгоном ничего не получилось. У Акшинского это так описано:

Всё факты очень скользкие, правда? И так их повернуть можно, и эдак. Что же всё-таки меня заставляет подозревать, что Климент Ефремович и организовал царю проблемы, ставшие для него фатальными. А смотрите, что дальше произошло. После победы Февральской революции Климент Ефремович вдруг получил «новое назначение» — его из Петрограда послали в Луганск. Еще до приезда Владимира Ильича Ленина кому-то очень понадобилось избавиться от «слесаря». Несмотря на то, что в Петросовете у большевиков было меньшинство, самого активного деятеля кому-то потребовалось услать в провинцию. О причинах этой «ссылки» чуть позже, но уже после Октября Ленин Клима вызвал назад в Петроград. Знаете зачем? Да организовать в столице местные властные органы!

Климент Ефремович сразу стал комиссаром Петрограда по гражданским делам и председателем комитета по охране Петрограда. Вот так! Фактически создал и возглавил администрацию города, а «охрана» — это милиция, т. е. еще и милицию Петроградскую он создал. Больше того, еще и Ф. Э. Джержинский уговорил правительство и ЦК ввести Климента Ефремовича в состав ВЧК!

Теперь думаем, почему именно его выбрал Владимир Ильич на должность хозяина столицы? Уж не потому ли, что Ворошилов до Февраля просто «задания выполнял». Может не совсем безосновательно я подозреваю, что он в Петрограде и до Февраля не совсем на побегушках был и Ленин выбрал его потому, что среди большевиков никто лучше города не знал и большим влиянием в городе не пользовался?…

Я отчетливо понимаю, что у меня получается из жизнеописания Ворошилова, сам вижу. Кумира делать из моего героя, чтобы потом нарваться на уничтожающую критику, которая только навредит памяти Климента Ефремовича, у меня никакого желания нет. Но я что, должен специально закрывать глаза на факты, которые…? Ладно, подождите, когда будем рассматривать события в Луганске с Февраля до Октября, вы кое-чему удивитесь. У меня стойкое подозрение, что Владимир Ильич Ленин уже при первой встрече, в 1905 году, понял, что из себя представляет луганский парень, и с тех пор внимательно следил за ним, учился у него (да! Учился) революционной тактике. Но пока спешить не будем. Пока разберемся окончательно с «либералы царя свергли».

Кто первый эту пошлую мульку запустил, уже не докопаться, наверно, но идея, как компьютерный вирус, мозги выела почти полностью у подавляющей массы «знатоков» истории.

Еще раз повторяю, этот бред стал возможен только потому, что брежневско-сусловская пропаганда выбросила из истории всех действующих лиц, руководителей рабочего восстания в Петрограде и само восстание стало похоже на «стихийное бедствие». Хотя Владимир Ильич уже в «Письмах издалека» сказал довольно четко, насколько это было возможно в тех условиях, что там происходило. Если проанализировать те статьи Ленина вдумчиво, то можно сделать вывод, что он знал о подготовке восстания, связь у него с большевиками в Петрограде была, иначе никак нельзя объяснить такую осведомленность через несколько дней буквально после того, как восстание разразилось.

События февраля в столице России, если их даже рассматривать схематично, никак не походят на «стихию».

Заговор «либералов» — гучковский заговор — царское правительство успешно ликвидировало, арестовав 27 января Рабочую группу ЦВПК. Задачей Рабочей группы была организация манифестации с целью вынудить царя распустить правительство и согласиться на «ответственное министерство», которое могло бы в кратчайшие сроки победоносно закончить войну. Без Рабочей группы у заговорщиков не осталось инструментов давления на Николая Второго, поэтому он спокойно отчалил 22-го числа в Ставку, в Могилев.

Но 23 февраля началось что-то невообразимое. На этот день по старому стилю приходилось празднование Международного Женского дня, его тогда в России называли День Работниц. Ткачихи Выборгской стороны города вышли на демонстрацию. Стихийно? Кто-нибудь поверит в стихийную демонстрацию? Прямо стихийно транспаранты рисовали с утра 23 февраля (8 марта)? Идиотизм?

А дальше всё было еще «стихийней»: демонстрантки не ларьки со цветами разграбили, а направились к центру города и здесь лицом к лицу столкнулись с почти 3-х тысячной демонстрацией рабочих завода «Новый Парвиайнен». Только это уже были не женщины-работницы, «Новый Парвиайнен» — снарядный завод. И сразу пошла цепная реакция по всем другим заводам и фабрикам Петрограда. В один день (в один день!!!) забастовали все предприятия города. 24 февраля забастовка уже стала всеобщей. Вкурите! Стихийно за один день забастовали все заводы и фабрики Петрограда!

А 25 февраля к бастующим рабочим уже присоединились ремесленники, служащие, студенты. И лозунги были очень «стихийные»: «Долой царя!», «Долой правительство!», «Хлеб! Мир! Свобода!». Особенно последний, по сути антивоенный ясно показывает, что большевики совсем ни причем там были.

26 февраля начались погромы полицейских участков на выборгской стороне, потом разгром полиции охватил весь город, было разгромлено и Охранное отделение. У «погромщиков» откуда-то появилось оружие, кто-то их организовывал, направлял… Потом будут говорить, что это уголовники тоже стихийно восстали.

Вспомните размышления Ворошилова в одиночке луганской тюрьмы: «…не имели в достатке оружия, слабо и нерешительно использовали его в революционной борьбе против самодержавия…». В Феврале не было никакой нерешительности, полицию просто разогнали.

А 27 февраля уже и Петроградский гарнизон перешел на сторону восставших. Пять дней! Пять дней и власти в городе не стало! За пять дней без четкого плана действий и четкого руководства, одними стихийными методами ликвидировать власть в столице Империи? Вы в это верите? Вы интеллигент, т. е. в том смысле, какое Ленин этому слову придавал?

Ну теперь, давайте посмотрим, как «генералы царя предали». Для начала, вы представляете что такое для РИ был Петроградский промышленный район? На начало Великой Отечественной войны доля в оборонной промышленности СССР Ленинграда оценивалась в размерах 30–35 процентов, это уже после «Магниток», а теперь просто представьте, чем могла обернуться для армии потеря большей части оборонной промышленности? Да просто снабжение главного флота ПМВ, Балтийского, шло через Петроград! Про снаряды говорить не будем, перловку пару месяцев не отгружать на корабли и там команды от голода вымрут!

И здесь командующие армиями получают пренеприятнейшее известие, что Петроград захвачен рабочими, все органы власти там разогнаны… Чем воевать-то при таком раскладе? Царскую корону в пушку заряжать? Вы и правда думаете, что во время войны генералитет мечтал свергнуть царя и потом немного поплавать в море неизвестности? Чем их царь-то особо обидел?

У генералов, если мозги у них совсем под фуражкой не атрофировались, при получении известий из Петрограда, мыслительный процесс должен был идти только в одном направлении: чтобы восстановить в Империи прежнее положение, самодержавие, нужно было оголять фронт.

Сами посудите. Петроградский гарнизон, по самым скромным оценкам, составлял примерно 160 тысяч солдат. Не совсем новобранцев, это были запасные, да еще и гвардейские полки, которые готовились для отправки на фронт. Стрелять уже умели. Унтер-офицерский состав был там особо сильным. Солженицын в своих книгах писал, что фронтовики могли раскатать этих тыловиков в лепешку. Исаич тот еще мыслитель. Тыловики, если бы узнали, что для подавления их восстания движутся части с фронта, мигом сообразили бы, что им светит только пуля в затылок, если сдадутся. И то, в лучшем случае. Развесят гирляндами на петроградских фонарях. Такое понимание жизненных перспектив очень сильно мужество и стойкость в бою увеличивают. Плюс — рабочие. Уж тех-то точно никто особо жалеть не стал бы, им светлое будущее совсем не грозило. Полмиллиона мужиков отчаянных прибавьте к гарнизону. И весь петроградский арсенал!

Теперь сами прикиньте, сколько ударных частей с фронта нужно было снять, чтобы революцию задавить? Нет, тыловиков на фронте было больше, чем окопников, только какой смысл тыловиков гнать на баррикады? Нужны именно ударные части. А немцы как парализованные смотреть на оголение фронта будут? Или его прорвут и опрокинут всю оборону?

Так вот, чтобы генералитет обвинить в предательстве, нужно, либо начать искать крайнего, как это Николай Второй сделал, либо быть российским историком…

А еще такой фактор добавьте: ну снимете с фронта миллион солдат, по тем железнодорожным путям, что были тогда в России, подвезете их к лету, сосредоточите для наступления на город, а… ваши солдаты побегут брататься со столичным гарнизоном!

Вот именно уродливое районирование промышленности России при царях, потерю власти в столице и означало потерю власти над всей страной.

А, вы, может быть, мне напомните про присягу генеральскую?! Вы не пробовали смешить прохожих, выставляя в форточку свою голую задницу?

Еще на сцене были «либералы», которые потом послали делегацию к монарху, с ультиматумом по форме, а не предложением, отречься в пользу брата. Тем тоже деваться было некуда. Они же совершенно не такое планировали, им рабочее восстание только в ночных кошмарах могло сниться!

С другой стороны, и Николашка буржуям уже поперёк горла был, феодальная власть буржуазии враждебна, также, как и буржуазная пролетариату. Вот и сошлось всё. Как там Владимир Ильич писал:

Вникните в написанное, там нет ничего сложного даже для мозга интеллигента, и потом прочтите следующую цитату:

Где свержение монархии «либералами»? Кто-то, может, желает Ленина истории поучить?

Конечно, Владимир Ильич не назвал ни одного руководителя рабочего восстания, если с этой кочки смотреть на его статью, то, в голову диванного стратега наших дней может заскочить только одна мысль — рабочие сами, не сговариваясь, вышли делать революцию, абсолютная стихия. Только Владимир Ильич никогда в провокаторах не числился, тем более не числился в идиотах, чтобы сдать фамилии руководителей восстания в условиях, когда революция только-только произошла, и предугадать дальнейшее развитие еще было совершенно невозможно. С целью предотвращения дальнейшего развития событий, меньшевистско-эсеровская сволочь, сумевшая в те дни экстренно перекраситься в революционеров, могла вполне пойти на ликвидацию главных смутьянов. Власть они уже получили, теперь большевики с их «экстремистскими» лозунгами для них становились элементами крайне нежелательными.

Но кто из находившихся в городе большевиков мог быть центральной фигурой в тех событиях? Из наиболее влиятельных, кроме Ворошилова, в феврале 1917 года в Петрограде находились только три человека В. М. Молотов, М. И. Калинин и А. Г. Шляпников. Но ни у кого их них не было такого опыта, как у Климента Ефремовича. Даже у Калинина не было! Молотов был молодым парнем. Шляпников вообще те события проспал, едва на подножку уходящего трамвая успел запрыгнуть. Еще П. А. Залуцкого можно вспомнить для смеха, деятель того еще масштаба.

Но, конечно, всё на свои места ставит вызов Климента Ефремовича из Луганска после Октябрьской революции. Зачем именно Ворошилов понадобился Ленину для организации властных органов в столице? Что ни думайте, но правильным ответ может быть только один — Ворошилов знал людей в Петрограде, знал кадры в большевистской организации города, понимал, кого привлекать к этой работе и на какие места ставить. Объявить о создании градоначальства мог кто угодно, дурное дело не хитрое. Потом дуболомов или предателей назначить в начальники департаментов и дело завалить.

Именно из-за знания местных кадров, как я предполагаю, Ф. Э. Джержинский и упросил ЦК подключить к организации ВЧК Климента Ефремовича, сам Дзержинский в Петрограде был человеком новым, поэтому не мог знать толком местные кадры. На самом деле, не для того же ему Климент Ефремович нужен был, уже и так заваленный по уши работой, чтобы сидеть с ним в одном кабинете и сочинять штатную структуру?

А знание кадров можно объяснить только одним, с 1915 года все руководящие нити подпольной деятельности большевиков в Петрограде находились в руках Климента Ефремовича, он столичную организацию знал лучше всех, знал, кто там из себя что представляет и кому какую работу можно доверить, он людей проверил уже в деле.

Именно поэтому никто другой и не мог быть центральной фигурой в рабочем восстании февраля 1917 года, поэтому, как только Ворошилова выбросили из тех событий, так сразу возникла зияющая пустота в истории, которую заполнили «стихийным протестом», а дальше заговором либералов, масонов и прочей галиматьей. Так не только Ворошилова, еще и Молотова! И даже Калинина! От Михаила Ивановича оставили только карикатурную фигуру старичка, занятого вручением орденов героям. Ненависть Хрущева к Калинину, когда он в своих воспоминаниях описал главу Советского государства в нарочито издевательском виде, понятна, Михаил Иванович тоже был «сталинистом».

Ладно, Владимир Ильич Ворошилова выдернул из Луганска в Петроград в ноябре, а почему же тогда один из главных вожаков питерского пролетариата, да еще и делегат в Петросовет от солдат, вдруг оказался в провинциальном городе сразу после Февраля?

Официальная версия — ЦК удовлетворил просьбу луганцев прислать на подмогу земляка. Какой отзывчивый был ЦК на просьбы местных товарищей! Март 1917 года, еще столица бурлит, с властью полная неопределенность, Петросовет, в котором большевиков было незначительное меньшинство (не успели выйти из подполья в период его создания и там уселись меньшевики с эсерами), выпускает известный Приказ № 1 и перетягивает гарнизон на свою сторону — и тут человека, который вывел на забастовку и демонстрацию путиловцев, которого гвардейский полк избрал делегатом в Совет, убирают из города. По просьбе товарищей из провинции. Судьба революции ведь совсем не в Луганске решалась, а в столице. Где Ворошилов был нужнее?

Я так и не смог установить, успел ли Климент Ефремович после получения «командировочного предписания» встретиться со Сталиным, который прибыл в Петроград 12 марта, но Владимира Ильича он не застал, 28 марта был уже на родине.

Всё становится на свои места после изучения «Краткой биографии И. В. Сталина» и телеграмм Ленина перед отъездом из Швейцарии. Большинство ЦК РСДРП(б), оказывается, вело соглашательскую политику с Временным правительством. В биографии Иосифа Виссарионовича так и написано, что он с Молотовым и другими товарищами вел борьбу с этой политикой, Ленин телеграфировал: «Никакого соглашательства с Временными!». Т. е., можно предполагать, что соглашательское большинство в ЦК Ворошилова просто выставило вон из Петрограда? Он им мешал. И не мог ослушаться — партийная дисциплина у большевиков была жесткой.

И убрали его с глаз подальше еще до возвращения из ссылки Сталина, иначе в «Краткой биографии» рядом с фамилией Молотова была бы и его фамилия. Не мог Сталин забыть о своем друге. Вот после того, как реабилитировали «невинно» убиенных шляпниковых, заседавших в Русском бюро ЦК РСДРП(б), появилась, подозреваю, и версия отзыва Климента Ефремовича по просьбе луганцев. Иначе реабилитированную кодлу нельзя было представить «ленинской гвардией».

28 марта Климент Ефремович приехал в Луганск. То, что там произошло после, удивительным образом походит на события Октября, только началось всё гораздо раньше. Не буду утверждать, что луганский опыт был использован во время большевистского переворота, но смотрите сами.

Местную большевистскую организацию Климент Ефремович нашел разгромленной и еще не восстановившейся после ликвидации царизма. В городе и уезде насчитывалось всего порядка 100 членов партии, включая старых друзей будущего маршала, которые вернулись из ссылок и тюрем. Ворошилова сразу избрали председателем городского комитета партии, он начал укреплять организацию, и уже к апрелю она выросла до 1500 человек. Одновременно был создан Совет боевых дружин города, опять под его председательством, с начальником штаба А. Я. Пархоменко. Сразу создавалось нормальное военизированное подразделение, со всей структурой. Боевые дружины в срочном порядке формировались на всех заводах города, вооружались оружием, которое было законсервировано в тайниках с 1907 года, часть оружия была взята в местном гарнизоне. Никто даже не пикнул, когда Ворошилов приказал отдать винтовки рабочим.

В апреле боевыми дружинами были взяты под охрану банки, телеграф, почтамт, заводы, все государственные учреждения города. Ни с чем аналогию не улавливаете?

Но мы едва не пропустили значимое событие в жизни Луганска. Март 1917 года вошел в историю города, как год большого наводнения. Как раз прибыл туда Ворошилов и застал полнейшее равнодушие местных властей к бедам людей, вызванных стихийным бедствием. Тогда Климент Ефремович сам организовал переселение людей из затопляемой зоны, строительство защитных дамб, для этих целей конфисковал своим решением плавсредства и лесоматериалы со складов. Люди были спасены, им была оказана необходимая помощь и город после этого оказался во власти бывшего слесаря. Большего авторитета в Луганске не было ни у кого.

После событий в Петрограде 4 июля, в стране началась реакция. Везде, только не в Луганске. Климент Ефремович еще успел съездить в Петроград на 7-ой съезд РСДРП(б), который проходил с 26 июля по 3 августа, возвратился в город 7 августа, узнал, что его уже заочно избрали председателем Городской думы.

С началом выступления Корнилова активизировалась контрреволюция и на юге. Ворошилову стало известно о готовящемся наступлении Каледина из Донской области. Срочно был создан Комитет спасения революции, аналог военно-революционного комитета, который потом будет в Петрограде. Боевые дружины сведены в Красную Гвардию, численность ее была доведена до полутора тысяч. Красногвардейцами были арестованы почти все офицеры местного гарнизона, проявлявшие активность бывшие чиновники царской администрации и представители крупной буржуазии. На охраняемые боевыми дружинами учреждения города уже были посланы комиссары ревкома, власть в городе перешла к Комитету спасения революции окончательно.

В сентябре были проведены перевыборы в местный Совет, из 120 мандатов большинство, 82, было получено большевиками и ревком передал Совету всю полноту власти. Ничего это не напоминает?

Конечно, почти в точности так всё происходило и в Петрограде в последние октябрьские дни вплоть до 2-го Съезда рабочих и солдатских депутатов.

Вот только луганцы Советскую власть, да не просто Советскую власть, а именно большевистскую, установили почти на два месяца раньше.

«ПАРТИЗАНЩИНА».

Дореволюционный этап жизни Климента Ефремовича в брежневские времена был предан элементарному забвению, с вполне определенной целью: после 20-го съезда КПСС началась масштабная «реабилитация» уничтоженной перед Великой Отечественной войной антиленинской, ставшей, закономерно, и антисталинской, оппозиции, поэтому «реабилитация» требовала идеологической базы. Эту оппозицию и помещали на место «ленинской гвардии», для чего и понадобилось убрать из истории партии имена настоящих соратников Владимира Ильича. Имена таких людей, как Фрунзе и Дзержинский, в Истории КПСС оставили, конечно. Мертвые, тем более что они умерли еще до того, как борьба с троцкизмом вступила в наиболее острую фазу, были для идеологов позднего СССР не очень опасными. Хотя, и в их биографиях появились интересные «факты». Так, писатель Ф. Чуев, сочинивший свои беседы с В. М. Молотовым, приписал ему слова о троцкизме Феликса Эдмундовича. Занятный выверт мысли: одного из самых близких соратников Ленина запихнули в компанию к «иудушке».

Биографический очерк о К. Е. Ворошилове авторства Акшинского издан в 1974 году. Вполне доброжелательная к самому Клименту Ефремовичу работа, автор заслуживает только похвалы за биографию уже оболганного романом «Блокада» человека, но советские цензоры, кажется, написали в книге Акшинского не меньше текста, чем сам автор. И даже при поверхностном чтении там видны дикие несоответствия между жизнеописанием Первого маршала и выводами в конце некоторых глав, особенно это наглядно при описании обороны Царицына. Я бы не стал приписывать самому Акшинскому авторство этого текста, взятого из его книги:

Слишком сильно контрастирует этот отрывок со всем тем, что сам же Акшинский и писал об обороне Царицына.

Разберемся с «партизанщиной» и с тем, как «возможности для нанесения решающего удара по врагу, несмотря на численное превосходство над ним, не были до конца использованы». Постараюсь показать, насколько это наглая, беспардонная ложь, как людей, которые в 1918 году спасли Советскую Республику, «коммунисты» облили грязью. Твари бессовестные.

Прибыв в конце февраля 1918 года на Украину, Климент Ефремович сразу включился в хозяйственную работу в качестве члена бюро Южного областного совета народного хозяйства (ЮОСНХ), занимаясь национализацией предприятий крупной промышленности, но уже 1 марта части Красной Армии под натиском немцев оставили Киев, наступающий 300-тысячный корпус немцев стал угрожать промышленному центру юга России — Харькову. Мирную работу пришлось бросить, партия призвала коммунистов Украины на организацию отпора интервентам. 7 марта был создан чрезвычайный штаб обороны Донбасса, в который вошли сам К. Е. Ворошилов, Ф. А. Сергеев (Артем), Н. А. Руднев, М. Л. Рухимович.

Климент Ефремович оборону Донбасса начал строить не с Харькова, с самого крупного промышленного центра области, как это стал бы делать почти любой на его месте, а там, где он знал людей, где люди его знали и где имелась возможность технического вооружения сил обороны средствами, позволяющими оперировать на транспортных железнодорожных магистралях. Он сразу понял важность железной дороги в той ситуации и развитие событий показало его полную правоту.

На паровозостроительном заводе Гартмана сразу начали соображать, как из обычного паровоза и обычных вагонов соорудить бронепоезд. Нашли оригинальное решение: открытые вагоны, сейчас они у железнодорожников называются полувагонами, обшили изнутри досками, промежутки засыпали песком, в стенах полувагонов прорезали бойницы для пулеметов и соорудили орудийные площадки. Назвали бронепоезд «Черепаха». Ворошилов сформировал 1-ый Луганский социалистический партизанский отряд и с ним двинулся к Харькову. Сегодня слово «партизанский» для вооруженных формирований Гражданской войны стало синонимом митингового бардака, хорошо в этом плане потрудилась брежневско-сусловская пропаганда. Что характерно, партизан времен Великой Отечественной войны в этом бардаке никто обвинять не решается, хотя принципиальной разницы между партизанскими отрядами этих войн не существует. Мы сегодня понимаем под партизаном и партизанским отрядом какую-то вооруженную расхристанную вольницу, хотя толковые словари дают понятие, что это просто самостоятельно действующий вооруженный отряд и член этого отряда. Были отряды, которые действительно никому не подчинялись и не столько воевали, сколько прятались по лесам. Да добывали продовольствие и самогон у местного населения. И в Гражданскую такое было, и в Великую Отечественную. Был Ковпак. И были такие отряды, которых Аркадий Гайдар, попавший в окружение под Киевом, едва смог заставить выйти на «тропу войны».

Порок не в сути партизанских формирований, а в командовании. Можно тупым, безвольным командованием и кадровую часть превратить в банду.

Потому 1-ый Луганский социалистический партизанский отряд так и назывался, партизанским, что действовал в отрыве от формирований Красной Армии на Украине, а не потому, что Ворошилов решил быть сам себе главнокомандующим.

13 марта отряд Климента Ефремовича прибыл в Харьков. Там творилось нечто невообразимое, главнокомандующий вооруженными силами Украины В. А. Антонов-Овсеенко командовал непонятно чем. В его подчинении формально находилось примерно 15 тысяч человек. Но эти части были разбросаны на огромной территории, да и представляли из себя вот уже в полном негативном смысле партизанские отряды, будущему активному троцкисту Антонову-Овсеенко роль главнокомандующего была явно не по плечу. На Украину двигался 300-тысячный корпус немцев, а противостояли ему 15 тысяч войск республики. Да еще и раздробленные. На что рассчитывал Антонов-Овсеенко — тайна великая. Пытаться сдерживать интервентов незначительными силами, да еще и эти силы не свести в кулак — это какая-то уж особо «гениальная» стратегия.

Луганский отряд насчитывал 640 штыков, солдат почти не было в нем, почти исключительно одни рабочие, в военном деле народ неопытный. Но зато сплоченный, отборный народ. Без всякой «партизанщины». Добровольцев в Луганске записалось больше тысячи, но всех не взяли, Климент Ефремович сам отбирал людей, балласт ему был не нужен. По дороге к Харькову десяток бойцов отряда за нарушения дисциплины пришлось арестовать и с позором отправить назад. Но вместо них к партизанам присоединилась группа в 30 человек, луганцев, которых Ворошилов отсеял сначала, но они сами двинулись за отрядом. В Харькове их уже не стали прогонять, включили в списки.

Ворошилов рассчитывал, что командование в лице Антонова-Овсеенко даст его бойцам время для хоть какого-то первоначального обучения бою после того, как отряд был довооружен по прибытии в город.

Но времени не дали, немцы были уже слишком близко и луганцев включили в состав 5-ой армии под командованием молодого прапорщика Рудольфа Сиверса. От армии тоже только одно название было, вот эта армия была уже самой настоящей партизанщиной, без кавычек. Еще один неплохой биограф Климента Ефремовича, Владислав Кардашов (в его книге, к сожалению, те же сусловско-брежневские мотивы, что и у Акшинского) так описывает то воинство:

Ворошилов сразу понял, что отобрать людей, пригодных для войны, сплотить их и поставить под единое командование можно только испытав в реальном деле, в бою. Он собрал совещание командиров отрядов и настоял на решении идти на Конотоп, там встретить немцев.

Под Конотопом и состоялось боевое крещение будущего Первого маршала. Обращает на себя внимание подготовка к тому наступлению. Первым делом была организована разведка, чего до прибытия луганцев в 5-ой армии не было по факту. Где конкретно находится противник и какими силами представлен, командование красных не имело никакого понятия. На разведку на бронепоезде Климент Ефремович выехал сам. Было установлено, что Конотоп уже занят германскими войсками, между отрядом Ворошилова и немцами никаких красных войск нет, встречались только группы разбредающихся по домам демобилизованных солдат старой армии, которых воевать уже невозможно было заставить.

27 марта отряды под общим командованием Ворошилова на эшелонах, под прикрытием бронепоезда, двинулись к Конотопу с задачей попытаться выбить германца со станции. На подходе к противнику пехота была высажена из вагонов и развернута в цепь, из вагонов выгрузили два шестидюймовых орудия, оборудовали для них огневую позицию. У Кардашова замечательно описано то первое войско Климента Ефремовича:

В переводе на современный сленг их можно было охарактеризовать одним точным словом — отморозки. Ломануться на кадровые, самые сильные в мире на тот момент, германские войска в таком составе, с такими командными кадрами — это даже не самоуверенность и самонадеянность, это — отмороженность полная.

Хоть первый блин всегда комом, но красногвардейцы первый бой провели вполне достойно. Немцы ввели в сражение свой бронепоезд, в артиллерийской дуэли его паровоз луганцы раздолбали. Немцы начали массированный артобстрел позиций красных. Повредили их самодельный бронепоезд. В рядах необстрелянных красногвардейцев началась паника, они побежали, Ворошилову не удалось остановить бойцов из чужих отрядов, на поле боя остались только его земляки. Наступающие немецкие цепи отогнали пулеметным огнем. К концу дня положение серьезно осложнилось, артиллерией противника был разбит самодельный бронепоезд, к нему подогнали паровоз с вагонами, перегрузили орудия и пулемёты и в полном боевом порядке отряд Ворошилова отошел. Командующий 5-ой армией Р. Сиверс докладывал в штаб, в Харьков:

8 апреля части германской армии подошли к Харькову, к тому времени луганский отряд уже почти две недели не выходил из боев, получил значительный опыт, это уже были не те необученные рабочие, которые на самодельном бронепоезде выезжали на фронт. Потери отряда были компенсированы присоединившимся к нему 2-м Луганским социалистическим партизанским отрядом, сформированным в помощь Клименту Ефремовичу. В распоряжении луганского отряда поступил уже настоящий бронепоезд «Черепаха». Началась операция по обеспечению эвакуации столицы Донбасса. Ворошилов впервые при отражении наступления немцев применил то, что потом уже битые им белогвардейцы назовут «ударной тактикой Ворошилова». Артем Сергеев о тех боях вспоминал:

А положение стало почти катастрофическим, руководители Криворожско-Донецкой Республики поначалу надеялись, что немцы будут соблюдать условия Брестского мира и ограничатся оккупацией одной Украины, тогда Харьков еще не входил в нее, но обстановка показывала, что германский корпус будет наступать и дальше. Где он остановится — неизвестно. Наконец-то штаб Антонова-Овсеенко озаботился подбором кандидатуры командующего 5-ой армии. Молодой прапорщик Рудольф Сиверс, человек несомненно храбрый, с этой ролью не справлялся. Такое бывает. Это не характеризует собственно человека плохо, ну не все же сразу становятся талантливыми полководцами, для этого опыт нужен, кому-то более длительный. Кому-то менее. Ответственность было решено возложить на Ворошилова. Климент Ефремович увиливать от нее не стал, отправил Антонову-Овсеенко телеграмму:

Оцените ситуацию и человека в этой ситуации: Климента Ефремовича ЦК вообще-то направил на Украину не армиями командовать, не в атаки необстрелянных бойцов водить, поднимая их под немецкими пулеметами личным примером, его командировали как политического руководителя. Ну и сидел бы в правительстве Криворожско-Донецкой Республики, призывал бы к обороне и самопожертвованию пламенными речами — кто бы что ему сказал? Вместо этого он полез туда, куда его никто не просил: с партизанами под пули. Да потом еще и взвалил на себя командование армией, которой по существу не существовало. Сиверсу ее так и не удалось создать из разрозненных отрядов, название было, а армии не было. Вот зачем этот геморрой нужен был Клименту Ефремовичу? Тем более, он себе этим поломал, фактически, карьеру. Ну, сдали бы Харьков немцам без боя, чем это грозило именно Ворошилову? Да ничем, уехал бы в Москву, у него уже была должность члена ВЦИК, вошел бы и в Совнарком со временем с его организаторскими и деловыми способностями. А с учетом того, что его ценил Ленин, то и в ЦК тоже. Кресла же те и повыше, и покомфортнее должности командующего всего лишь одной из армий на фронте.

Вот так взять и поломать своими руками добровольно себе всё «политическое будущее». Но не зря Владимир Ильич, как вспоминают, к «слесарю» относился с особенной теплотой. Не карьеру Ворошилов себе делал, а Отечество, которое уже завоевал себе русский рабочий класс, он защищал. Карьера его мало волновала. Да тот же Сталин, когда его в Царицын направили, какого черта полез в штаб округа разбираться с саботажниками-военспецами, зачем сам добровольно на себя взял обязательство и фронт удержать, и хлеб Центру дать. Нормальный чиновник приехал бы в командировку, свои задачи решил бы и отвалил, а этот сам свою голову на плаху положил. Что бы с ним было, если бы обещание не выполнил, добровольно взяв на себя ответственность? Потом не отмылся бы.

Одно «но». А если бы не Сталин, и не Ворошилов, которые думали не о карьере, а о деле, то хоть у кого-то из большевиков карьера задалась бы? Что случилось бы, если бы эти два друга не оказались такими «простофилями»? …

Конечно, советский народ был самым читающим народом в мире. Читали даже стоя в троллейбусе. Особенно детективы и фантастику. Историческую литературу тоже, особенно фэнтази Пикуля и Балашова. Нет, пристрастие к «легкому жанру» в литературе основной, подавляющей массы, советских людей ни в коем случае народ не характеризует с отрицательной стороны. Люди работают, учатся, растят детей, живут часто тяжело, им, если это не стало их увлечением, скучно и неинтересно после трудового дня, расслабившись на диване, разбираться в строчках скучной писанины заумной книги. Обвинять людей в интеллектуальной ограниченности из-за того, что они не хотят слушать по радио концерт симфонической музыки, а покупают пластинки ВИА «Самоцветы», не берут в библиотеке Анатоля Франса, а предпочитают Мопассана — скотство. Но это отдельный, хотя и очень простой вопрос. В идеологическом отделе ЦК КПСС этот вопрос понимали очень хорошо. Существовала в СССР такая большая серия книг «Жизнь замечательных людей», тиражи были приличными даже по тем временам. Партия делала вид, что заботится просвещением и воспитанием народа на примерах биографий выдающихся людей. Только… Вот Геннадий Ананьев написал в этой серии книгу «Котовский». Добросовестно, старательно написал. Авантюрная, героическая, полная невероятных приключений жизнь описана скучнейшим, каким-то суконно-газетным языком. Конечно, биография — это не развлекательный роман, может быть так и надо было писать, именно так нудно, не подстраиваясь под массового читателя, делая ставку на «интеллектуалов». Наверно, когда-нибудь, в далеком будущем, люди, поголовно достигшие высшего уровня просветления сознания, будут массово покупать книги с тем, чтобы из них знания черпать, а не развлекаться увлекательным сюжетом с захватывающим изложением. Но во времена моей молодости, и в наше время популярностью у народа «ЖЗЛ» пользовалась очень небольшой. Не увлекательно авторы-биографы писали.

А самое массовое искусство — кино. «Первая конная», где роль Ворошилова исполнил актер Жариков. Талантливо показан какой-то клоун-комиссар на подхвате у Буденного. «Блокада»… Кто после этих фильмов мог заинтересоваться биографией Климента Ефремовича авторства того же Кардашова? Даже если половина биографии, до начала Великой отечественной войны, написана вполне прилично, чувствуется талант автора. Дальше уже совершенно нечитаемая какая-то газетно-официальная дребедень, да еще и лживая. Но кому из советских читателей интересна была жизнь дурака, который Ленинград едва немцам не сдал и в Первой Конной только с глупым видом лозунги выкрикивал?

Выдающаяся по своим литературным качествам повесть Алексея Толстого «Хлеб», описывающая весь драматизм обороны Царицына, была скомпрометирована, названа идеологической штамповкой, а Толстой там вывел образ Первого маршала мастерски, он там описан как живой человек. Но в тоже время «Хождение по мукам» удостоилось двух экранизаций, только потому, что Сталин с Ворошиловым в романе — фигуры проходные.

Вот так можно книги о настоящих героях издавать миллионными тиражами и одновременно иезуитски отбивать всякий интерес к этим книгам.

Едва только из обрывков воспоминаний и фактов начинаешь собирать кусочки биографии Первого маршала в единое целое, сразу приходит осознание грандиозной подлости и грандиозного провала в истории нашей Родины. Вам знакомо понятие супермен? Вот американцы навыдумывали себе героев типа Рэмбо, наделив их сверхчеловеческими качествами. Мы пытаемся сегодня себе изобрести суперменов из героев всех войн, которые вели Россия и Советский Союз. Получается хреновастенько, честно говоря. Панфиловцы, конечно, герои. И защитники Брестской крепости тоже. Умалять их подвиги глупо и подло. Но супермен — это нечто совершенно другое. Это персонаж фантастический… Да, он был бы фантастическим, если бы не русский мужик Клим Ворошилов. Весь смак в том еще, что сверхлюди — Рэмбо и тот, который гибрид с летучей мышью, несмотря на всю фантазию их создателей, рядом с Ворошиловым выглядят какими-то рахитичными уродцами, как детишки, таскающие по песочнице пластмассовую машинку, рядом с БЕЛАЗом. Только на эпизодах биографии Климента Ефремовича можно было наснимать для советской молодежи массу сериалов, где главный герой выступал бы в роли отчаянного рубаки-головореза, полководца, чекиста, политика, дипломата… — и это всё один человек! Не по односерийному фильму о каждом амплуа, а именно сериалы.

С конца марта по июль 1918 года в биографии Ворошилова каждый день было одно и тоже — ежедневно бой. Часто рукопашный. Ежедневно! 4 месяца он не выходил из боя. В одной руке окровавленная шашка, в другой — маузер. Вот таким Первого маршала видели в первой половине 1918 года каждый день. Каждый день!

…Сегодня выводы исследователей Гражданской войны складываются в единодушное мнение — белые не могли победить большевиков. Обоснования разные, но мнение одно. Хорошо, что сами большевики этого не знали, словами «Социалистическое Отечество в опасности!» не разбрасывались понапрасну.

Летом 1918 года Советская Республика стояла на пороге катастрофы. Голод мог её задушить. Сибирский хлеб был отрезан Колчаком. В центральных губерниях России товарного хлеба всегда было мало, но и тот, что был, уже вывезли по продразверстке за зиму и весну. Больше с крестьян взять было нечего и пытаться, оставшимся у них хлебом города уже было не накормить, но дальнейшее изъятие его вызвало бы голод в деревне и мужицкий бунт.

Оставался только один источник продовольствия — Юг. И один путь к этому продовольствию, на Кавказ — вдоль Волги. Если бы дорога на Кавказ была перекрыта, то Советская Россия, запасов зерна не имевшая, не дотянула бы и до осени 1918 года. Ключевой транспортный узел на Волге — Царицын. И к нему уже примеривался немецкий холуй атаман Краснов, поднявший на Дону антисоветский мятеж. Весной 1918 года красновское казачье войско становилось уже серьезной силой. А красным оборонять Царицын было нечем!..

Я долго думал о причинах принятия решения Ворошиловым отходить из блокированного немцами Луганска в сторону Царицына. Склонялся к общепринятой версии: когда 29 апреля на станции Миллерово собрались эшелоны из эвакуируемого Харькова и Луганска, стало известно, что путь на север, в пределы Советской России, был отрезан, немцы заняли станцию Чертково, поэтому эшелоны были перенаправлены на станцию Лихая, оттуда уже никакого пути, кроме как к Волге, не было.

Действительно, если посмотреть на схему того знаменитого похода, то из Луганска эшелоны и 5-я армия изначально пошли в сторону Воронежа, к станции Милерово, но потом развернулись на юг, к станции Лихой, оттуда уже и начался путь к Царицыну.

Официальная версия выглядит вполне логичной. Если считать, что в основе ее лежит только стремление Климента Ефремовича эвакуировать ценное оборудование заводов Донбасса и запасы вооружения из-под немецкой оккупации. Но одна неувязочка портит всю картину. Командующий 5-ой армией даже попыток не предпринял выбить немцев из Черткова! А бить немчуру он уже научился. Конечно, разгромить весь немецкий экспедиционный корпус он бы с имеющимися силами не смог, но сбить заслоны у станции и прорваться оттуда в пределы Советской России — задача была вполне реальная. По крайней мере, попытаться стоило, ведь еще у Луганска, в бою у Меловой, сначала было остановлено наступление германской армии, потом при поддержке артиллерии части 5-ой армии, уже становившейся настоящей армией, перешли в наступление и немцев погнали. Кайзеровские войска побежали, бросая вооружение, ворошиловцам в качестве трофеев достались 2 самолета, 2 батареи и 20 пулеметов. Вполне можно было воспользоваться выросшей уверенностью в своих силах войск и попытаться выбить неприятеля из Чертково, что открыло бы дорогу в пределы областей, на которые немецкая оккупация не распространялась. Но даже попытки не было предпринято! Из Миллерово сразу эшелоны перенаправили к станции Лихая.

Вполне можно допустить, что Ворошилов изначально и не планировал отход на север, всего лишь имитировал перед еще полупартизанской массой стремление выскочить из-под немца по наиболее благоприятному маршруту. Как только появилась малейшая причина изменить маршрут — он его изменил. Именно отсутствие попыток прорваться через Чертково это и позволяет предполагать. Теперь, когда мы знаем общую военно-политическую обстановку того времени, можно и предположить, чем бы закончилась эвакуация частей. Весной 1918 года непосредственной угрозы южным рубежам Советской России еще не было, германская армия не могла переварить Украину, кайзеру не было смысла вступать в открытое противостояние с Советами, поэтому, если бы 5-я армии оказалась в Воронеже, то она попала бы в зону, где для нее не было противника. В отсутствии реального дела, военных действий, даже нормальное войско разлагается, а уж вчерашние партизаны разбежались бы через неделю, да еще и часть их, эсеровско-анархистская, стала бы заниматься бандитизмом. Проблем для Советов эвакуация на Воронеж принесла бы гораздо больше, чем плюсов.

Зато в Области Войска Донского мятеж Краснова начинал представлять реальную угрозу. Учтите, что казаки — это не рабочие, которые винтовку в руках не держали, хоть казацкие войска — это не кадровые, а территориальные формирования, но степень их подготовки и принципы организации к кадровым очень близки. Краснову и потребовались считанные недели для создания полноценных войсковых частей. Сегодня этого атамана зачисляют в 100% немецкие холуи. Основания для этого есть, но это не вся правда о нем. Торговал он своей задницей перед пруссаками, конечно, откровенно. Но далеко не так, как Колчак перед англичанами. Адмирал просто взял и поступил на службу к английскому королю. Без всяких двусмысленностей. А Краснов вел переговоры с кайзером как «суверенный» правитель. Даже кавычки убрать можно. С уступками, конечно, с позиции полувассальной шлюхи, но тем не менее. У Краснова главным было — борьба с большевизмом, казацкий сепаратизм его — это только обман для казаков, с независимым Доном этот генерал покончил бы, если бы понадобилось, он бы его и кровью не по колено, а по горло залил, после свержения в России власти Советов. Он не настолько глупым был, чтобы не понимать абсурдность идеи существования казацкого государства. Поэтому кайзер для него не хозяином был, а временным союзником. Поэтому и патроны, полученные от немцев, он передавал Добровольческой армии. И как только Германия войну англо-американо-французской коалиции проиграла бы, то Краснов мигом свою внешне-политическую линию откорректировал. Да он это и сделал потом. Он с немцами дружил только потому, что в то время, в первой половине 1918 года, немцы были единственной реальной силой на юге России, противостоящей большевикам. Пока там англичан и французов не ощущалось.

И если бы войска Краснова перекрыли Волгу, то создание единого колчаковско-красновского фронта, на фоне уже издыхающей Германии, проблемой не было бы. А для создания единого фронта против большевиков нужно было занять Царицын.

Но тут Ворошилов принимает решение двигать свою армию именно через область Войска Донского на Царицын и все планы антибольшевистских сил летят к черту!

…Давайте сами, просто по-человечески, прикинем, как должны были мы вести себя на месте генерала Снесарева в той ситуации, когда армия Ворошилова прорвалась сквозь казаков к Царицыну. Кем был сам этот военный руководитель Северо-Кавказского военного округа до того, как попал в гнездо к Троцкому? Высшая его должность — начальник дивизии во время Первой мировой, до этого пребывал в штабистах. Подвигов полководческих за ним не значилось, до генерал-майора дослужился к 50 годам, а генерал-лейтенанта получил уже при Керенском. В качестве начальника штаба дивизии участвовал в Брусиловском прорыве. Всего лишь. Но начальник штаба — это не командир дивизии. Его дело — проводить в жизнь решения командира, а не полками командовать. Т. е., как самостоятельный командир он нигде и никак себя не проявил.

А здесь к твоим войскам, вернее, к тому бардачному сброду, командование над которым ты изображаешь не вылезая из штаба, выходит 10-тысячная группировка, прошедшая с труднейшими боями полтысячи верст в полном окружении. Да еще и тащит с собой 80 эшелонов, набитых припасами и оружием! И этот прорыв не имеет аналогов в военной истории! Не с чем даже сравнивать этот поход ворошиловских войск!

Вот что нормальный человек, тем более нормальный генерал сделал бы? Конечно, набил бы саквояж коньяком и поехал к Клименту Ефремовичу в штаб. Познакомиться, засвидетельствовать уважение, как к коллеге по ремеслу. И за рюмкой коньяка дотошно расспросил бы о всех подробностях операции: как отдельные отряды сводились под единое командование. Какими методами, по каким принципам, как было организованно охранение, как велась разведка… Если бы с утра сели за разговор, то до следующего утра точно не успели бы всё обсудить.

Хоть какой-то профессиональный интерес должен был появиться? Нет, верно всё Куприн писал о царском офицерстве — любви и интереса к собственной профессии в их кругах не наблюдалось.

Но если не профессионально, то хоть по-человечески, должен был Снесарев осознавать, что Климент Ефремович из партизанских отрядов в кратчайший срок создал настоящую армию, этой армией успешно командовал, поимел в особо извращенной форме Фицхелаурова и Мамонтова, одних из самых талантливых (по меркам царской армии, конечно) кавалерийских командиров, а боевой опыт и Фицхелаурова и Мамонтова превосходил таковой у самого Снесарева…

Нормальный человек, человек чести и совести, сам бы предложил Ворошилова в командующие войсками Царицына и попросился бы к нему начальником штаба, чтобы учиться на настоящего полководца. Вместо этого он сочинил характеристику:

Сволочью патентованной к тому же был Александр Евгеньевич. Можно иметь вместо головы эмалированную кастрюлю, накрытую фуражкой с блестящим козырьком, но на твоих же глазах всё происходило!

500 км по тылам превосходящего в силах противника провела 80 эшелонов неорганизованная банда под командованием не обладающего командирскими качествами и не понимающего долга службы? Чего так уж фантазировать бессовестно?

Если мы не осознаем этого гонористого сволочизма военспецов, птенцов из гнезда Троцкого, то ничего не поймем в событиях, которые потом выкормыши брежневской КПСС назовут сталинским террором против командирских кадров…

Из биографии Климента Ефремовича Ворошилова можно извлечь один очень важный урок: излишняя скромность штука крайне вредная. Очень вредная для любого дела. При всем том, что Ворошилов был в СССР при Сталине человеком-легендой, в весовой категории былинного богатыря, и после смерти М. В. Фрунзе он остался, по существу, единственным полководцем Гражданской войны, решения которого в те грозные годы оказывали влияние на всю стратегическую обстановку, каким-то образом позволялось всяким тухачевским-уборевичам-егоровым числиться в таком же ранге полководцев.

Вот эти бывшие «военспецы», не имевшие никаких военных талантов, отравились незаслуженно полученной славой героев Гражданской войны, и начали сначала под винишко расцарапывать на собственном самолюбии гангренозные язвочки, приманивая на запах этих гнилостных ран все иностранные разведки мира, а потом, попавшись на вербовках, стали мутить свои заговоры. Наполеоны самозваные.

Будь Климент Ефремович хоть немного менее щепетильным, он бы не стал стесняться озвучить «заслуги» этих «героев». О Егорове, который прославился тем, что принял от Ворошилова 10-ю армию в Царицыне, самую сильную и боевую часть Красной Армии, и силами этих войск уже добил Краснова. Да еще и с помощью конной бригады С. М. Буденного, сформированную при командовании Ворошилова. А потом Егоров, прыгнув в командующие фронтом, оставил Царицын своему ставленнику Клюеву и тот бездарно сдал город Врангелю, несмотря на то, что Буденный, уже командуя конным корпусом, настойчиво предлагал реальный план разгрома врангелевских войск.

Напомнил бы он этим «полководцам», кто начал первым формировать крупные конные соединения, из чьей инициативы вырос конный корпус Семена Михайловича, единственное средство борьбы с казаками Мамонтова и Шкуро. И что было бы, если бы не его телеграмма Буденному с указанием ловить Мамонтова, который представлял главную угрозу Южному фронту. Егорову пасть заткнул бы тем, что тот фронтом командовал под присмотром И. В. Сталина…

Уборевичей, слывших победителями Колчака, ткнул бы носом в дерьмо. Кого они бы победили, если бы друг Первого Маршала М. В. Фрунзе не развалил колчаковский фронт?!

А уж о Тухачевском нашлось бы особенно много «теплых» слов…

Да под протокольчик бы всё это, со стенограммой подробной! Может после этого не стали бы звучать пошлые песни о том, что если бы не перестреляли «наполеонов», то и Берлин в 1941 году эти «полководцы» взяли бы. И не было бы нынешней исторической дребедени, которая победу большевиков в Гражданской войне связывает с переходом на сторону Советской власти бывшего царского офицерства.

Интересный ход мысли: царская армия прогнила до такой степени, что даже в германскую войну немцы свой Восточный фронт держали второстепенными войсками. Офицерство довело солдатскую массу своим погонным чванством и тупостью до степени крайней ненависти к себе, но стоило этой плесени перейти на сторону большевиков и она чудесным образом преобразилась в патриотов и военных гениев! С чего бы это?

Такие личности, как Каменев и Шапошников, в той серой массе (серость этой массы подтверждал и тот, кто этой массой набил штабы РККА, Л. Д. Троцкий), были редкими исключениям. Поэтому Шапошникова никому и в голову не пришло «репрессировать». Жил и служил уважаемым человеком, уважаемым человеком и умер на своем посту…

В мае 1919 года началось большое наступление войск Деникина на Украину. Вот тут и вылезла наружу вся роль Троцкого на посту «создателя Красной Армии». Армии на том участке южного фронта Республики по данным штаба наркомвоенмора были. Но Деникина останавливать было нечем. Командующий войсками Южного фронта, военспец В. М. Гиттис, имел против белых почти двукратное численное преимущество в войсках, примерно 90 тысяч против 50. Только армии на бумаге выглядели красиво и убедительно, а на деле были абсолютно небоеспособными формированиями. Белые фронт опрокинули и погнали части Гиттиса к Днепру и Харькову. Началась паника.

В этой панике началось судорожное сведение старых армий в новые соединения, стали создавать ударную группу из частей, перебрасываемых из Крыма и Екатеринославля, которая могла остановить продвижение белогвардейских войск — 14-ю армию. Запахло же жаренным очень отчетливо. Какими бы дураками не были Троцкий со своим штабом, они понимали, что виселицы на фоне Кремля, если что, они собою точно украшать будут, если войска ВСЮР возьмут столицу. И стали искать командующего этой армией. Конечно, нашли. Догадайтесь — кого?

Климент Ефремович на тот момент был народным комиссаром внутренних дел Украины, членом президиума ВУЦИК. Министерский портфель. Даже два. И тут ему предлагают командование всего лишь одной из армий. Да еще в ситуации, когда войска разбегаются во все стороны и катастрофа на фронте развивается стремительно.

Смотрите, сначала человека оболгали, навесив на него ярлык партизана, и убрали из армии. Хотя, по заслугам ему, как военачальнику, сумевшему создать настоящую боевую часть, обеспечившему оборону стратегически важного района, должны были, как минимум, пост командующего фронтом предложить. А вообще, нужно было Троцкого гнать с наркомов и сажать туда Ворошилова, который делом доказал, что ему по плечу вопрос создания армии.

Но вопрос не только в Ворошилове, еще раньше Троцкого нужно было менять на Фрунзе. Которого интриганы запихнули уже в Туркестан. Представляете, что было в Совнаркоме и Политбюро? Какая там собачья свадьба была? И чего стоила Ленину борьба с этой сворой, если даже его любимцы жертвами интриг становились.

Тем не менее, наплевав снова на свою карьеру, Ворошилов вступает в командование 14-ой армией. И тут он осознаёт, как подло его подставили. Командование фронта к комплектованию войск отнеслось преступно халатно, он шлет этим олухам телеграмму:

Само собой, что сдержать удар белых войск Ворошилов не смог. Те, кто догадался прикрыть его фланг махновцами рассчитывали непонятно на что, получился результат прогнозируемый — Кавказсская дивизия Шкуро, двигаясь в авангарде Добровольческой армии, под Гуляй-Полем батькино войско разметала и вышла в тыл 14-ой армии. Климент Ефремович начал спешный отвод своих войск к Днепру.

Троцкий потом злорадно писал, что на Украине Ворошилов с командованием не справился, задачу остановить белых не выполнил. Но даже А. И. Деникин был честнее Председателя Реввоенсовета:

Насчет того, что Шкура разгромил и погнал Ворошилова — немного приврал Антон Иванович в мемуарах о своих подвигах. Но вот то, что удар белых пришелся по еще не успевшей сосредоточиться армии, вопросы к Клименту Ефремовичу снимает. Зато есть вопрос к командованию в лице В. М. Гиттиса и к его начальнику Троцкому: а вы, дорогие, как реагировали на изменение оперативной обстановки, если на направление главного удара противника с опозданием выдвинули заслон? Кто виноват в том, что 14-я армия удара не выдержала из-за того, что ее поздно развертывать начали?

Гиттис в 30-х годах тоже себя обделенным славой и должностями почувствовал, этот военспец допрыгался до стенки в компании таких же «героев»…

Но ладно, не успела армия сосредоточиться — это только полбеды. Едва вступив в командование, Климент Ефремович первым делом занялся разведкой, штаб 14-ой армии до его прибытия представления не имел о противнике. На разведку Ворошилов выехал лично, на бронепоезде «Коля Руднев» со станции Гайчур. Прикрывать тыл «Коле Рудневу» должны были бронепоезд «Освободитель» и кавалерийский дивизион. Двигаясь в южном направлении «Коля Руднев» наткнулся на значительные части белых, усиленные бронепоездами, в артиллерийской дуэли ворошиловцы повредили бронепоезда противников, отбили атаки пехоты и двинулись в обратном направлении. Но на станции Гайчур их ждал сюрприз в виде деникинских войск. Дело в том, что оставленное прикрытие перед незначительным нажимом белых бросило станцию и убежало. Пришлось пробиваться на север.

Ворошилов немедленно арестовал командиров-паникеров, среди которых выявились махновцы. В частях едва не поднялся бунт, к штабу Климента Ефремовича побежала толпа освобождать арестантов. Но, конечно, не на того нарвались, бунтовщики были разоружены, еще 35 человек арестованы и отправлены в трибунал.

Вот такую армию подготовили военспецы для «слесаря». Тем не менее, с этим почти сбродом с 6-го июня Ворошилов удерживал Екатеринославское направление, только 28 числа он отошел, оставив город. И предстал перед ревтрибуналом, суд был инициирован Троцким. Обвиняли в сдаче Екатериновлава, в «…в нарушении ряда приказов и точных указаний, в преступном и небрежном отношении к существующим уставам и положениям и в применении отрядно-партизанских методов».

Только полюбуйтесь, какие суки! Дали под командование партизанский сброд в самом худшем смысле этого слова, да еще в партизанщине и обвинили! Какие к чертям точные приказы и указания выполнять, если войско, которое вы, уроды, скомплектовали, в первый же день вступления в должность командарма начало разбегаться в разные стороны и бунтовать. Полгода было у командования силами на Украине для организации частей Красной Армии, и за полгода не было сделано абсолютно ничего. Как были партизанские отряды, оставшиеся после ухода немцев, так они и остались. Только в штабах написали, что они теперь в армии сведены. Понятное дело, что бывшим полковникам и поручикам, которых нанял Троцкий за большие пайки и оклады, соваться в те войска с наведением порядка было смертельно опасно. Военспецы солдатской массы не знали, авторитетом у нее не пользовались, сколотить крепкие части не были способны. А отбором из числа партизан способных командиров, обучением их никто не занимался. Как только жаренным запахло, так сразу нашли козла отпущения, «партизана» Ворошилова. Надеялись, что он такое же чудо совершит, как под Царицыным в 1918 году? Или целенаправленно подставляли под трибунал?

Конечно, ревтрибунал состава преступления в действиях Климента Ефремовича не нашел, слишком всё очевидно было.

Но ладно, 14-я армия…

Побежали же все войска на Украине! Бои с деникинцами вели только единичные подразделения. Ворошилов почти месяц дал срока, прикрывая направление на Екатеринослав, но никто этим временем с толком не распорядился. Киев оказался под угрозой. Снова потребовалась палочка-выручалочка. И Климента Ефремовича назначают командующим войсками внутреннего фронта Украины, командующим Киевским укрепленным районом и членом РВС 12-ой армии одновременно. Для полного комплекта должностей, пожалуй, только должности руководителя ансамбля бандуристов не хватало.

Дело в том, что к тому времени стало ясно, что Киев уже не удержать, наседали на город не только деникинские войска, но еще и петлюровцы, и западноукраинская «Галицийская армия». Преимущество противника было подавляющим. Требовалось задержать его, чтобы осуществить эвакуацию столицы Украины и вывести остатки войск для их переформирования на новых рубежах обороны. Поэтому в самой критической ситуации «многостаночник» и понадобился.

Ворошилов принимает единственно верное в тех условиях решение: не пытаться прикрыться силами всей 12-ой армии, которая от 14-ой ничем не отличалась, большая часть ее бойцов состояла из бывших махновцев и григорьевцев, а собрать всё более-менее боеспособное в одно подразделение. Он формирует пластунскую бригаду и ее силами до 30 августа удерживает Киев. И под прикрытием пластунской бригады он в полном порядке вывел из Киева всю 12-ю армию.

Белые попытались преследовать отходящие части ворошиловских войск с намерением окончательно их разметать и открыть путь к наступлению от Киева, но под Козельцом были атакованы пластунской бригадой, отступили и сами перешли к обороне, Клименту Ефремовичу удалось на своем участке стабилизировать фронт на несколько недель.

К тому времени ситуация на деникинском фронте изменилась коренным образом… Троцкий в мемуарах писал о том, что вот доверили «слесарю» командование армиями на Украине — вот результат, не справился, Киев сдал. А какие «слесаря» командовали у него вообще войсками, если белые взяли Орел и Воронеж? Если Ворошилов, как этот «создатель РККА» писал, на Украине не справился, то кто вообще справился? А ведь везде были расставлены его военспецы в командующие. Весной-летом 1919 года Деникин опрокинул не только Украинский фронт, он вообще весь фронт Красной Армии опрокинул.

На самом деле ситуация с Красной Армией в начале 1919 года выглядела… Нет, армию создали. Регулярную. Нормально всё было на первый взгляд и ничего катастрофы не предвещало. На Украине регулярная армия была только в штабных бумагах. А в самой Советской Росси ее создавали бараны, которые спороли с шинелей погоны и на фуражки красные звездочки нацепили. Но как на германской войне они баранами были, так они ими оставались и на Гражданской.

Уже под Царицыным Краснов оперировал крупными кавалерийскими формированиями. Там Ворошилов ставил важнейшей задачей создание и красной кавалерии, он ее и начал создавать. После разгрома Краснова белые продолжили из казачества формировать большие конные соединения. Группы Мамонтова и Шкуро не за три дня же появились! Предполагать можно было, как их будут использовать? Или вообще разведкой не занимались? Но хоть бы Буденного слушали, который бомбардировал штабы письмами с обоснованием необходимости развернуть его корпус в армию!

Даже Конный Корпус Семен Михайлович формировал с криками и матами, с яростным противодействием военспецов.

Войну с Деникиным военспецы видели примерно так же, как они привыкли воевать на германском фронте. Колючая проволока перед окопами и пулять друг в друга из пушек-пулеметов. Оказалось, что совсем всё по-другому будет. Две конные группы белых, Мамонтова и Шкуры, прорвали на узких участках фронт красных. Разметали тылы, началась паника, на участках прорывов были введены пехотные дивизии противника и части Красной Армии побежали.

Одних бывших офицеров в РККА, как признавался Троцкий, было почти 30 тысяч! 30 одних офицерских полков можно было сформировать!

Нет, я не собираюсь поголовно всё бывшее офицерство мазать черной краской. Настоящих людей там было немало. Но не большинство. Если как утверждают историки, офицерство разделилось почти поровну между красными и белыми, то, простите, за наивный вопрос: почему у белых были ударные офицерские полки, а у красных — ни одного?! Все в командирах были? Так и у белых командирами не гимназисты ходили.

Конечно, численность РККА была больше, чем войск беляков… А может такой численности и не нужно было бы, если бы можно было бросить на фронт соединения из одних профи?

Только полки из крыс не формируются. Крыс потом до конца 30-х годов выводили из армии…

Абсолютно верно ситуация того времени описана у А. Толстого в «Хождении по мукам». Утром всё было спокойно, пообедали в тишине, поужинали и легли спать. Утром проснулись — ни фронта, ни тыла. Войска с криком: «Нас предали!» бегут, какие части где находятся — разобрать никто не может. Единственная организованная сила на огромном пространстве — Конный корпус Буденного.

Семен Михайлович десятилетия спустя, ничего не утаивая, насколько позволяла брежневская цензура, честно рассказал, с чего начался разгром Деникина:

Представляете ситуацию? Ворошилов на Украине. Корпус Буденного находится на границе области Войска Донского. Ворошилов с Украины видит опасность рейда Мамонтова и нацеливает Семена Михайловича на борьбу с ним. Прямое начальство Буденного этого рейда у себя под носом не замечает и Конному корпусу такой задачи не ставит.

Вот это что? Глупость? Предательство? Или просто военный идиотизм набранных Троцким «профессионалов»? Как показали дальнейшие события, связанные уже с Первой Конной — все факторы сразу!

Когда командование Южного фронта, наконец, заметило, что его тылы сметены казачьей конницей, и уже ею взят Орел, оно соизволило очнуться и стало слать директивы Буденному. Только Семен Михайлович к тому времени уже форсированными маршами гнал свой корпус за группой Мамонтова. Дальше были Воронеж и Касторная. Катастрофа именно благодаря действиям корпуса Буденного была ликвидирована.

Теперь стояла задача разгрома ВСЮР. А инструмента для этого не было! И не появилось, если бы уже И. В. Сталин, пользуясь своим положением члена Реввоенсовета Южного фронта, мимо всего высшего командования РККА, прямо через Владимира Ильича не продавил то, что давно предлагал С. М. Буденный — создать на базе его корпуса Конную Армию.

Незадолго до того, как это решение было принято, по настоянию Иосифа Виссарионовича Ворошилов возглавил Липецкую группу войск, имеющую задачей прикрыть стык между 13-ой армией и Конным корпусом. Сталин упорно продвигал своего друга на командование войсками.

А 8 ноября 1919 года Климент Ефремович получает назначение в РВС создаваемой Первой Конной Армии. Сталину удалось весь РВС армии укомплектовать одними «царицынскими товарищами», ни одной твари из компании Троцкого в него не включили.

В РВС вошли К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный и Е. А. Щаденко. Даже старого друга Климента Ефремовича, А. Пархоменко, взяли к Буденному в комдивы.

В Великую Отечественную войну были введены полководческие ордена Суворова и Кутузова. Ордена Буденного не было. Естественно, только по той причине, что Семен Михайлович еще был жив-здоров и входил в состав ставки ВГК, он еще действующим полководцем был. Но если, в будущем, русской армии придется воевать, если она еще в войне намерена будет побеждать, то никакие кресты на полосатых ленточках толком вдохновлять на подвиги никого не будут. Какой римский всадник с копьем, прославившийся тем, что заколол то ли гадюку, то ли ужа …

После 50-х годов о Семене Михайловиче, как о полководце, стали забывать. В героях Гражданской войны, конечно, оставили. Как одного из многих. Но вот о том, что он совершил в области военного дела, никто уже не упоминал. Так в сознании советского народа он и прижился в образе усатого рубаки-кавалериста.

В 1940 году будущий маршал Баграмян решил показать, какой он умный и подготовил анализ действий вермахта в войне с Францией. Принес его начальнику Генштаба Г. К. Жукову, надеясь на похвалу и признание таланта. Георгий Константинович на этом документе оставил резолюцию: «Мне это не нужно».

Вот наши военные историки сегодня глумятся над этой резолюцией. Они же самые военные! По их мнению, Жуков был настолько ограниченным и тупо-самодовольным… Пусть эти военные историки поучат своих жен щи варить.

О причинах поражения Франции в 1940 году тоже сейчас говорят и пишут потрясающе грандиозные по глупости вещи. Оказывается, там «пятая колонна» во всем виновата, а французы, как вояки, выродились из бравых мушкетеров в альфонсов и сутенеров. А вот о военном аспекте победы вермахта над одной из самых мощных армий тогдашнего мира забыли.

Чему Жуков должен был учиться у немцев, если Германия разгромила Францию, полностью скопировав принципы своих механизированных армад с Первой Конной? Франция готовилась к прошедшей войне, а гитлеровцы ударили по ним новым оружием. А это новое оружие они подсмотрели у Буденного, в чем не стеснялись признаваться…

Семен Михайлович скромности научился у своего друга и старшего товарища Климента Ефремовича. Такой же болезненной. Как человека это качество его характеризует, конечно, только положительно. Но лучше бы он не молчал кое о чем. С полным правом мог выйти к самой высокой трибуне и заявить: «Ша, сопляки! Если бы не я, то хрен его знает, как бы оно вообще с революцией обернулось. Перевешал бы вас Корнилов на телеграфных столбах!». В советских учебниках же не писали, что Дикую дивизию, основную силу корниловского мятежа, в Орше разоружил Буденный, выполняя приказ Фрунзе. Сейчас трудно предполагать, что было бы в Петрограде, если бы эта дивизия зашла в город и Корнилов сместил Керенского. Нам всегда тёрли по ушам, что большевистские агитаторы призвали горцев не воевать с народом, те и согласились. Ну, да. Доля правды в этом есть. Только в Орше Семен Михайлович расставил на перроне пулеметы, да орудия конно-горной батареи поставил на прямую наводку, навел прямо на прибывающие на станцию эшелоны с джигитами. Личный состав дивизии высадил из вагонов и отправил назад в пешем порядке, даже коней отобрал.

Буденного Климент Ефремович оценил при первой же встрече. Когда отряд Думенко из Сальских степей прорвался к Царицыну, командующий 10-ой армией поехал посмотреть на героев и спланировать с ними первую операцию. Бойцы отряда после трудного похода отдыхали. Командир расслаблялся спиртом и уже лыка не вязал. А его заместитель в это время занимался своим любимым делом — объезжал молодую лошадь. Ворошилов всё сразу понял: кто чем увлечен и кто на что сгодится. Семен Михайлович командующего встретил четким рапортом. Представил свой замысел на предложенную операцию, который в деталях совпал с Ворошиловским. И уже под Царицыным фактическим руководителем вместо Думенко был Буденный, а того потом от реального командования отстранили, перевели в штаб 10-ой армии, чтобы под ногами не путался. Так что поползновения некоторых личностей приписать заслуги в создании Первой Конной любившему расслабляться после боя алкоголем Борису Мокеевичу — бессовестная выдумка.

Никто из лидеров белого движения в своих мемуарах так толком и не объяснил, по какой причине генерал Мамонтов резко бросил уже взятый им Орел и галопом погнал свою конницу в обратном от Москвы направлении. Какое-то невнятное бормотание у них получилось. Да и историки тоже заплетающимися языками что-то лепечут о том, что казачки награбили столько, что им поклажа мешала наступать на Белокаменную. Еще и погода., и многократное численное превосходство противника. Немцы не только организацию подвижных частей у русских скопировали, их военачальники еще и отмазки у русских, белогвардейцев, позаимствовали. Как только им наваляют, так они сразу начинают кивать на распутицу и морозы, да на то, что не хватило патронов выкашивать наступающие на них орды монголов.

На самом деле от Орла Мамонтов драпанул как только узнал, что Конный Корпус красных бросился за ним в погоню. Мамонтов дураком не был, он понимал, что победа ждет в Москве, а не на Дону. И казаки тех лет — это не ватага Стеньки Разина. Вполне дисциплинированные войска. Могли обозы под охраной оставить и дальше наступать. Да и в Москве добыча пожирнее ждала.

Но Мамонтов Буденного боялся панически. Он помнил его еще с Царицына и знал, что будет обязательно разбит. А имел он над буденовцами тогда 3-кратное превосходство в силах. Но знал, что как только его Буденный догонит — кранты! Конница Семена Михайловича била на поле боя любую кавалерию, даже самую лучшую в то время польскую (да, саму лучшую), без особых проблем.

Еще один «герой» по фамилии Шкура, которому полученная от родителей фамилия очень не нравилась, он ее облагородил в Шкуро, тоже в эмиграции расписывал свои подвиги и победы над буденовцами, когда в 1945 году его союзники передавали нашим, он попробовал эти россказни запулить принявшему его советскому офицеру. Попытался из себя воина изобразить. На его несчастье офицер оказался бывшим буденовцем и приземлил этого прирожденного циркача, ставшего фашистским холуем. Садистски напомнил кто кого и как бил.

Бывший унтер Буденный еще партизаня в сальских степях начал насыщать кавалерийский отряд огневыми средствами. И не просто насыщать, а так, чтобы атака кавалерии сопровождалась мощной огневой поддержкой. До него никто до этого не додумался. Бронемашин, которые можно было выдвигать впереди идущей в атаку лавы, не было. Тогда пулеметы поставили на тачанки, и тачанки вылетали впереди лавы уступом, разворачивались, прижимали пулеметами или пехоту к окопам, не давали ей высунуться и вести огонь, или встречную атакующую лаву противника расстраивали и выкашивали.

Сегодня изобретение пулеметной тачанки даже такие публицисты-историки, как Ю. И. Мухин, приписывают Нестору Махно. Удивительное стремление каждое дерьмо увешать какими-нибудь заслугами. Только проблема в том, что в 1918 году, когда конница Семена Михайловича уже вовсю тачанки использовала, сам Буденный с познавательными экскурсиями Гуляй-Поле не посещал. Зато Махно был проездом из Украины в Москву через Царицын в то время. Кто что и где у кого мог подсмотреть?

Кроме тачанок Семен Михайлович творчески подошел и к организации самого низшего тактического звена — отделения. У него каждое отделение в эскадроне было разбито на тройки. Один боец, особенно хорошо владеющий холодным оружием, прикрывался двумя отличными стрелками. И когда буденовская лава врезалась в казачью, то казаков вырубали беспощадно. Это примерно как хоккейная команда СССР 70-х годов против канадцев. Коллектив против индивидуалистов.

Да, возрождающееся казачество, вернее, масштабирующаяся клоунада под видом казачества, в лице их пропагандистов утверждает, что казаки были прирожденными всадниками и рубаками. Там уже легенды сочиняются и входят в фольклорный оборот, как все поголовно казаки шашкой виртуозно владели.

Легенды сочинять — не землю быками пахать. Чем казаки почти все время и занимались. Недоумков, которые вместо земледельческой работы, целыми днями занимались рубкой лозы, среди казаков было мало. Это территориальные воинские формирования. Т. е., жили своим трудом, а государство их отвлекало на службу, но за службу денег не платило. Поэтому абсолютное большинство казаков службу не любило. И приемам обращения с оружием обучалось на сборах. Под принуждением. Фанатов-шашечников было очень мало. Но были, конечно, умельцы.

Лоза и глина для чучел, на которых рубить учились, вещь бесплатная по донским оврагам этого добра — завались. А патроны для казаков шли из казны, но так как царским министрам и генералам больше нравились ножки балерин, чем усы казаков, то на брюликах для развратных женщин не экономили, но деньгу на патроны берегли. Поэтому стрелковая подготовка воинов Тихого Дона была просто никудышной, о чем Семен Михайлович, хорошо их знавший, и писал.

А Буденный брал себе любого крестьянского или рабочего парня, за короткий срок делал из него кавалериста, учил владению холодным оружием и стрельбе. Ставил в строй под начало более опытного бойца и получал отличную боевую единицу, заряженную в обойму коллектива.

Кое-кто, родившись среди бетонных блоков на пыльном асфальте, думает, что на лошади нужно учиться с детства ездить… Конечно, некоторых и на заборе сидеть ровно нужно полжизни учить. Нормальный человек через неделю задницу седлом натирать перестанет, а через месяц на полном галопе будет умудряться и выспаться.

А учил Буденный своё войско напряженно, постоянно. Михаил Иванович Калинин при посещении Конной Армии очень удивился однажды. Только из полосы напряженных боев бойцы вышли, а уже скачут строем эскадронами, тренируются стрелять и рубить. И почти весь световой день, без отдыха…

В рейдах конники Семена Михайловича чего только у белых не отбивали: броневики, бронепоезда, автомобили, аэропланы, пушки, пулеметы… Кавалерист, про которого потом говорили, что он технику не любил, больше на коня полагался, ничего не выбрасывал. Трофеями насыщал своё подразделение постоянно. Свой автоотряд, свой авиаотряд. А уж артиллерии у него было…! И это всё использовалось в бою максимально эффективно. Кавалерии, настолько вооруженной техническими средствами, история еще не знала.

По-большому счету, войско Семена Михайловича кавалерией и не было. Подразделения кавалерии в нем были, но даже назывались формирования у него — конная бригада, конный корпус, конная армия. Поменяйте транспортное средство, лошадь на автомобиль, и получите механизированную бригаду, корпус, армию. Тачанку на танк — и вот вам армия даже для наших дней вполне современная. Принципиально ничего не изменилось.

Я уже не говорю о том, что Буденный принципиально изменил тактику использования кавалерии при прорыве обороны противника. У него эскадроны в атаку на укрепленные позиции шли в конном строю, от чего в Первую мировую отказались все армии Европы. Буденный опять это ввел. Пока окопавшаяся пехота врага лежала на дне траншей, под снарядами и пулеметами буденовцев, он подводил на рубеж атаки эскадроны и его конники на полном аллюре, с минимальными потерями, врывались в расположение противника и вырубали его.

Если все называть своими словами, Семен Михайлович произвел настоящую революцию в военном деле. И мало кто мог понять его в то время. Сталин и Ворошилов понимали. Именно Иосиф Виссарионович продавил создание Первой Конной, подключив к этому В. И. Ленина, при сопротивлении замыслу всего высшего командования РККА. Воспеваемые ныне военспецы элементарно не понимали смысла предложения Буденного.

А когда Семен Михайлович узнал, что к нему членом Реввоенсовета армии назначен Ворошилов… он обрадовался. Климент Ефремович был его учителем и единомышленником. Легендарный командарм это и не скрывал никогда.

6 декабря 1919 года состоялось заседание Реввоенсовета создаваемой Первой Конной — К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный, А. Е. Щаденко. Присутствовали командующий южным фронтом А. И. Егоров и член Реввоенсовета фронта И. В. Сталин.

Сразу едва не вспыхнул скандал. Семен Михайлович начал докладывать свои соображения, указал на то, что войсковая конница в РККА используется неэффективно, в основном в интересах стрелковых подразделений, решая мелкие тактические задачи. Поэтому попросил передачи в Первую Конную 8-ой кавалерийской дивизии червонного казачества. Что интересно, это же предложение ранее исходило от Сталина.

Но Александр Ильич Егоров уже освоился в роли командующего фронтом, поэтому повел себя стандартно для начальника с завышенным самомнением, вызванном недостатком ума. Предложение Сталина и Буденного он отверг.

Кичливость военспеца, получившего военное образование, отшибала последние мозги. Сам Егоров до революции дослужился всего лишь до полковника. Высшая его должность — командир полка. Боевой опыт того же Ворошилова, Буденного был гораздо больший. Приняв от Ворошилова в Царицыне 10-ю армию, он командовал ею успешно. Только успех ему обеспечила конная бригада Буденного. Понимать то, что присутствующие на заседании товарищи гораздо более опытнее и умнее тебя, только волей случая, только потому что ты военспец, ты оказался их начальником — это ему было не дано.

Раздувать скандал не стали. Перешли к организационным вопросам. Климент Ефремович предложил дивизионную структуру армии, от промежуточного звена в виде корпусов отказывались. Такая структура полностью себя оправдала потом, управление войсками упростилось.

Дальше Климент Ефремович предложил сформировать то, чего ни в одной армии РККА до этого не было — Управление формирований…

Дальше Климент Ефремович предложил сформировать то, чего ни в одной армии РККА до этого не было — Управление формирований. Он уже на собственном печальном опыте убедился, что «создатель Красной Армии» мало того, что развел в своем ведомстве грандиозный бардак, при котором заявки по линии снабжения месяцами гуляли непонятно где, пополнения шли совсем не в те войска, которые в них нуждались, а по принципу: лояльным — всё, упрямым — кукиш, — но и точно знал, что Первой Конной рассчитывать придётся почти исключительно на свои силы и ресурсы. Троцкий не забудет, что армия создавалась вопреки его мнения, сделает всё, что от него зависит, чтобы она провалилась. Поэтому, думаю, И. В. Сталин и провёл кандидатуру Ворошилова в Реввоенсовет к Буденному. Он видел, как Клюев Семена Михайловича под Царицыным сломал, фактически, у Буденного не хватило упертости идти против командующего 10-ой армией вплоть до Совнаркома. Да и авторитета не хватало ему для этого. Ворошилов — другое дело, он ни перед чем не остановится, если нужно и Владимира Ильича подключит, стесняться не будет. А Ленин его обязательно услышит.

И Управление формирований при армии сыграло в дальнейшем роль в обеспечении постоянной боеспособности войск решающую. Первая Конная перестала зависеть от мобилизационных структур наркомата по военным делам. В Упраформ поступало всё трофейное имущество — обмундирование, снаряжение, боеприпасы, вооружение. На его базе была организована подготовка командных кадров, добровольцы и мобилизуемые проходили там военное обучение, из них комплектовались маршевые эскадроны, пулеметные команды, батареи. Именно поэтому, выходя из полосы затяжных кровопролитных боев, всякий раз Первая Конная в кратчайшие сроки восстанавливала боеспособность. Когда командование противника полагалось на то, что армии требуется для восстановления много времени, неожиданно буденовцы вновь вступали в бой.

Семен Михайлович Буденный не зря на протяжении всей своей жизни повторял, что называть бойцов Первой Конной буденовцами не совсем правильно. Правильней — ворошиловцы. И сам себя он считал ворошиловцем. И ждал он приезда Климента Ефремовича, когда уже получил приказ о создании армии с нетерпением:

А начальником штаба у Семена Михайловича был военспец Погребов. А надеялся Семен Михайлович в деле организации штаба на «слесаря» Ворошилова! Оценили?

На первом же заседании Реввоенсовета выяснилась еще одна штука: командир Первой Конной не был членом партии большевиков. У Сталина глаза на лоб полезли от удивления. Человек, который еще в разгроме корниловского заговора активно участвовал, который Советскую власть на Дону после Октября устанавливал, почти два года уже воевал за Советскую власть (да еще как воевал!) — не состоит в партии! Иосиф Виссарионович стал допытываться у Буденного, почему он не хочет вступать в партию. Ага! Не хочет! Буденный несколько заявлений писал еще в Царицыне в политуправление 10-ой армии, но они там исчезали бесследно.

Семен Михайлович что должен был делать? Ехать в политотдел и теребить там партийных чинуш, окопавшихся при армии? Конечно, он подумал, что политотдел не рассматривает его заявление, потому что не считает его еще достойным звания большевика. И старался быть достойным. Но пока он не был большевиком, он полным доверием у партии и власти не пользовался — такое время было. Вернее, Троцкий с его шоблой спекулировали именно тем, что Буденный не большевик. Значит, не полноценный командир, а почти предводитель разбойничьей ватаги, значит его нужно держать в ежовых рукавицах и даже в мыслях не держать возможность выдвижения его на вышестоящую командную должность. Поэтому фронтами и армиями командовали бывшие офицеры, боевой опыт и заслуги которых по сравнению с Буденовским были ничтожными. И долго еще клеветали на буденовцев, изображая их расхристанной бандой. Вплоть до Бабеля. Даже не стеснялись эту клевету дуть в уши Ленину, потом мы остановимся на этом.

Сталин здесь же, на Реввоенсовете, эту ситуацию исправил, Семена Михайловича прямо на месте приняли в партию. А вот из беспартийности командира конного корпуса, а теперь командарма, понятна и ситуация с политработой в армии.

О роли Климента Ефремовича в Первой Конной сейчас вспоминают почти исключительно, как о роли комиссара, политработника. Я постарался показать, что уже по предложениям Ворошилова на первом заседании командования новой армии видно, что комиссарство там было только одним из аспектов работы. Но было и это, конечно, потому что политработа в армии была на крайне низком уровне. При высокой степени дисциплинированности и сознательности бойцов, там было примерно тоже самое с политической грамотностью, как и у чапаевцев, почти точно, как в кино показано, когда Чапая спрашивали, за кого он — за коммунистов или большевиков…

О самом Александре Ильиче Егорове в своих воспоминаниях С. М. Буденный отзывается с… почти теплотой. А кто бы ему позволил другого, если Егоров был в 1956 году реабилитирован, как жертва тирании Сталина? Ни один редактор рукопись со словами о том, что эта «жертва» начала своё выпрашивать еще в Гражданскую, не пропустил бы в печать. Но Семен Михайлович — писатель талантливый и очень ехидный. Туповатые цензоры прошляпили у него очень многое. Буденный воспользовался приемом, который в военном деле называется «отвлекающий удар». Характеризуя некоторых персонажей словами, исполненными уважения, он вставил в книгу документы и описания ситуаций, которые от «уважения» не оставляют даже мокрого места.

Первую Конную высшее командование Красной Армии прямо с первых дней ее боевой деятельности всеми силами старалось… уничтожить. Если у кого-то есть другое объяснение того. что с нею творили военспецы, то эта версия может основываться только на поголовной глупости и профессиональной непригодности этих бывших генералов и полковников. Глупости и военной тупости там, конечно, хватало. Но мотив действий этих «полководцев» абсолютно понятен, если точно понимать, какую жизненную школу прошли военспецы прежде, чем попались на глаза Троцкому. Чванство, пренебрежительное отношение к «необразованному быдлу» и карьеризм в самой подлой его форме. Не тот карьеризм, когда человек старается выдвинуться на порученном ему деле, а втаптывание в грязь и уничтожение всех, кто стоит на пути.

Вы скажите, что смысла во время войны не было этого делать, с таким подходом можно потерпеть поражение, и жизни вообще лишиться, не только карьеры? Да куда уж там! Если бы Деникин занял Москву и к нему привели под конвоем Егорова и таких же «героев гражданской войны», то Антон Иванович, узнав, как они командовали большевистскими полками, им бы с ходу выдал по бочке варенья и ящику печенья.

И Егоров, и остальные прекрасно понимали, что успехи Первой Конной, даже сама идея её создания, Буденного и Ворошилова выдвигают в разряд самых выдающихся военачальников, а за ними идут их комдивы, и на военном Олимпе станет очень тесно. Значит, оттуда полетят вниз тормашками те, кто напрасно пайки жрал.

Задача буденовцам Егоровым была поставлена стратегическая. Армия и создавалась как стратегически-оперативная единица для решения оперативных вопросов в масштабе фронта. Первая Конная должна была рассечь фронт Деникина на две часть с выходом на Таганрог, чтобы не дать войскам белых, расположенных на Украине, отойти на Северный Кавказ. Реализация этого плана ставила ВСЮР перед катастрофой. Но для этого Первая Конная должна была прорвать фронт и совершить 500-километровый рейд, в прорыв за ней предполагалось ввести стрелковые части. Естественно было предполагать, что сразу же для ликвидации прорыва Деникин бросит против Буденного всё, что сможет найти.

Подлая натура Александра Ильича начала проявляться уже при решении вопроса о подчинении Буденному 8-ой дивизии червонного казачества. Отказ. Но ведь в предложении Семена Михайловича, поддержанном Лениным, значилась армия в пять кавалерийских дивизий! Но включили в нее только 11-ю кавалерийскую дивизию под командованием Василия Ивановича Матузенко.

А где еще 2 дивизии? Только буквально накануне буденовцы вышли из мясорубки под Касторной, где понесли серьезные потери, но белых разорвали на мелкие полоски, а им добавляют всего одну дивизию и потом это формирование называют конной армией! Егоров же включением в состав армии одной дивизии только боевую численность корпуса восстановил. Ведь это прямой саботаж приказа о создании армии. Да, добавили две стрелковые дивизии. Но и Конный корпус уже давно имел в оперативном подчинении две стрелковые дивизии! Семен Михайлович еще под Царицыном использовал пехоту для обеспечения операций кавалерии.

Но задачу Егоров ставил не корпусу, а армии! Тремя дивизиями, да еще две нуждались в докомплектации, рассечь весь деникинский фронт. А обеспечивать ось прорыва должны были только две дивизии пехоты. А прорыв — 500 км!

Самое же интересное, что командующий фронтом ставил задачу, которую С. М. Буденный уже выполнял, не дожидаясь приказа. Его войска уже во время первого заседания Реввоенсовета армии фронт Деникина прорывали. И волей случая А. И. Егоров стал тому свидетелем.

Вышло всё случайно. Решили выехать в район боевых действий, посмотреть 4-ю дивизию Оки Городовикова. И на глазах Сталина и Егорова эта дивизия была атакована неожиданно появившейся крупной кавалерийской частью белых. Городовиков развернул дивизию для контратаки, началась рубка. Семен Михайлович бросил на помощь резервный кавдивизион, белые побежали, но тут же попали под удар 6-ой дивизии Тимошенко. Позже выяснилось, что бой велся со всем корпусом Мамонтова. Разгром казачьей конницы был страшным. Семен Михайлович вспоминал:

Егоров начал соображать, что Первая Конная, сформированная так, что она из себя по-прежнему в боевом отношении представляла все тот же корпус, может и правда приказ о выходе к Таганрогу выполнить.

Есть в военном деле, как и в геометрии, аксиомы. Если рота идет в атаку, то командиру роты некогда заниматься связью и снабжением. Он в наступающих порядках, организует атаку, двигает взводы, у него забота — ввести подразделение в траншеи противника и там закрепиться или идти на следующий рубеж атаки. Связь и снабжение — за командиром батальона. Это командир батальона орет на своих связистов: «Дай мне связь с ротой капитана N» — если у него в телефонной трубке тишина. И так же — по цепочке выше. Вплоть до армии и фронта. Уж если ты бросил в прорыв своё подразделение, то будь добр обеспечить связь с ним и его снабжение. В тылу ты, а не они.

Бывшего полковника Егорова это заставляли конспектировать на лекциях, когда он получал свое военное образование. И на маневрах потом это отрабатывалось. И еще во время германской войны ему это в голову вбивали. Он это знал.

Знали это Ворошилов и Буденный. Они только не рассчитывали на подлость. Бывший полковник, получивший «военное образование», нагло их прокинул и со связью и со снабжением.

Мы же дети пыльного асфальта, нам сегодня трудно представить, что такое конница. И средства транспортировки у нас другие, и Гражданская война у нынешних историков не в моде. Мы теперь День Победы натужно празднуем каждый год. Нам понятней прорывы танковых армий. Дизеля-моторы, автоцистерны с солярой… Что будет с танковой армией, ушедшей в прорыв, если ее оставить без горючего и боеприпасов?

Егоров и оставил Первую Конную без «горючего» и боеприпасов. Первый «привет» Егорова поступил уже при выходе Буденного к Покровское. Он прислал директиву:

Обратили внимание, что уже даже стрелковые дивизии не штатные дивизии Конармии, а только входят в «ударную группу»? Но еще более удивительная штука — указание Реввоенсовету Первой конной посадить стрелков на телеги. Буденный уже давным-давно катал пехоту на телегах и санях, и в шибко умных указаниях не нуждался. Но этот бывший полковник еще и снабжение транспортом переложил на плечи командования конармии. Но всё это мелочи.

А 23 декабря состоялся знаменательный разговор по прямому проводу между Реввоенсоветом Первой Конной и Егоровым. Отрывки из этого разговора:

Ворошилов с Буденным деликатно напоминают командованию фронтом, что за связь с наступающей армией отвечает фронт (где они успели получить «военное образование»?)

А дальше макают Егорова мордой в дерьмо:

Понятно, что психология «бабы еще нарожают» бывшему полковнику Егорову не позволяла озаботиться проблемой излечения раненных. А вот «кровавые большевики» Ворошилов и Буденный подбирали всех, независимо от принадлежности к их подразделению. Командарм 13-ой выпускник царской Академии Генштаба А. И. Геккер — военспец. Естественно, в 1937 его шлёпнули. В 1956 реабилитирован.

А о командарме 8-ой армией Гиттисе я уже упоминал. Тоже шлёпнули «героя». Может их еще тогда нужно было расстрелять, когда они своих раненных бросали на произвол судьбы и Ворошилов с Буденным подбирали их красноармейцев? Может они лишку почти 20 лет прожили?

Конечно, оставить без связи ушедшую в прорыв армию для ее уничтожения маловато, поэтому Первую конную оставили без «горючего». Но пока еще идет обмен телеграммами 23 декабря. Ворошилов с Буденным сидят на линии и принимают:

Специально эту часть привел без купюр. О том, что командование фронтом вообще ничего не знало об армии, которой это же командование нарезало выполнение стратегической задачи в интересах фронта даже говорить не стоит. Это было не командование, а передвижной балаган. В этом балагане никто ничего не делал, изображали из себя военачальников и обещали всё исправить, ссылаясь на «объективные» трудности.

Но что совсем смешно — в штате Первой Конной был авиаотряд. 12 аэропланов. И силы авиаотряда Буденный с Ворошиловым активно использовали для разведки и связи между дивизиями. Но они ни один самолет не послали в расположение штаба фронта со срочным донесением. А штаб фронта даже не обмолвился о существовании такого вида связи.

Почему Ворошилов и Буденный донесения с летчиками не отправляли — понятно. Им Егоров даже не то, что был как собаке третий хвост нужен, они опасались, что в штабе фронта замаскировавшихся белых гадов сидит не один человек. Лучше уж без снабжения воевать, чем получать удары противника по наводке из штаба своего фронта.

Но вот почему Егоров не вспомнил о наличии авиаотряда в армии — загадка? Или это признак общей технической тупости царского офицерства, из которого военспецов набрали?…

А дальше переговоры проходили в режиме, как сейчас выражаются, жесткого троллинга со стороны Климента Ефремовича и Семена Михайловича:

Конечно, только чудо-богатыри на гривастых коняшках могут воевать в таких условиях:

Командующему фронтом деликатно напоминают о его обязанности обеспечить связь между штабом фронта и нижестоящим штабом. И потом начинается форменное надругательство в особо изощренной форме над командующим фронтом:

Когда читаешь этот «троллинг» сидя на диване, то выглядит всё до предела комично. Бывший полковник, грамотный, образованный человек, отправил танковую… простите, конную армию в глубокий, в полтысячи километров, прорыв, но забыл про горючее для танков, т. е. про овес и сено для лошадей. Боеприпасы тоже вне его круга интересов остались. Медицинское обеспечение провалено. Даже карты!!! Карты! — И те не прислал.

Он думал, что Буденный бывший унтер, поэтому карту читать не умеет и полки свои водит по звездам? Ни один пункт по обязательному снабжению армии штабом Южного фронта не выполнен: боеприпасов — нет, фуража — нет, связи — нет, медобеспечения — нет, карт — нет. В каком-нибудь 1941 году приехали бы в штаб сотрудники Лаврентия Павловича, взяли бы такого, как Егоров, под локотки, вывели на свежий воздух, да и шлёпнули бы из пистолета ТТ, потому что смысла вести его до трибунала никакого нет, преступная халатность, как минимум, на лицо.

Другой на месте Егорова, будь у него хоть капля совести, сам застрелился бы от стыда. Слесарь и унтер его учат открытым текстом его обязанностям. Но честь русского офицера уже к тому времени превратилась в ничто, и комфронта телеграфирует:

Представляете уровень наглости и хамства этого полковника? Весь штат его штаба фронта со всеми структурами тылового снабжения сидит в тылу, ни черта не делает, в глубоком прорыве, не выходя из кровопролитных боев дерётся с врагом оперативно-стратегическое войсковое соединение, требует от фронта законное — материально-технического обеспечения. А фронт отвечает — у нас топлива нет, отправьте нам топливо, может быть мы и поезда с фуражом и боеприпасами отправим. Не суки ли? Вот тоже самое подумали и Ворошилов с Буденным, телеграфист трехэтажную матерщину не телеграфировал, конечно, ответ Реввоенсовета был таким:

Описание этих переговоров Семен Михайлович закончил такими ехидными словами:

Комментировать, действительно, нечего. Остается только удивляться, как Александр Ильич дожил до 1938 года. Это сколько же терпения и какие железные нервы были у Сталина и Ворошилова, сколько же шансов они дали этой сволочи стать людьми?!..

Но А. И. Егоров — это еще ангелочек с белоснежными крылышками. То, что происходило дальше — историками советского времени было забыто, потому что такое советским школьникам и студентам рассказывать было категорически нельзя. Если на лекции по Истории КПСС преподаватель стал бы говорить о том, как вели себя некоторые командиры Красной Армии, то слушатели прямо с мест начали бы задавать вопросы: а почему их не расстреляли? Лектору пришлось бы объяснять, что все-таки их к стенке поставили, только позже. Лет через 20. Во времена «культа личности». И тогда следующий вопрос был бы закономерным: какой-то странный «культ личности», если при нем их так долго терпели.

И так можно было допрыгаться до того, еще в эпоху Брежнева возродился бы сталинизм. Такого допустить, конечно, нельзя было.

К 1 января 1920 года был освобожден Донбасс. Связи со штабом фронта у буденовцев по-прежнему не было. Последний разговор между командованием конной армии и Егоровым был 23 декабря, я его цитировал. Да и Реввоенсовет Первой Конной, у меня сложилось такое впечатление, уже плюнул на фронт. Ворошилов, Буденный и Щаденко поняли, что толку от этого командования нет никакого. На обеспечение надеяться тоже перестали, перешли на самообеспечение, тем более, что трудящиеся Донбасса своим освободителям оказывали помощь с радостью. Они хлебнули уже лиха от белых.

Встал вопрос о дальнейших действиях армии, директивой, полученной при начале наступления на Донбасс предписывалось выйти к Таганрогу. Разведка доносила, что и белые отводят туда свои части.

Сомнения в правильности прежнего плана возникли у Семена Михайловича, обстановка показывала, что Деникину важнее удержать ключевые опорный пункты — Ростов и Новочеркасск. Ворошилов предложил отдать приказ о движении на Таганрог, выехать в передовые части, там сориентироваться по обстановке. И когда было установлено, что основные силы белых сосредотачиваются в районе Ростова, Реввоенсовет инициативно принял решение одновременно наступать и на Таганрог, по плану Егорова, а основной удар нанести в направлении Ростова.

На Таганрог пошли 11-я кавалерийская дивизия и 9-я стрелковая дивизия под общим командованием Щаденко, усиленные бронепоездами, и уже 6 января ими город был занят.

А 7 января основные силы Буденного ударили в направлении Ростова. В это же время двигаясь на фланге Конармии, к городу стали подходить части 8-ой армии красных, и 7 января, две дивизии этой армии, 15-я и 16-я, были атакованы с фланга крупным кавалерийским соединением Деникина, понесли большие потери и отошли, укрывшись за позициями 4-ой дивизии Буденного. Вот этот факт запомните.

Уже 8 января оборона белых Конармией была прорвана и 6-я кавалерийская дивизия ворвалась в город. Деникинцы столь быстро развития событий не ожидали, город был взят, что называется, тепленьким. К 10 января Ростов от белых был очищен, а 4-я дивизия заняла и Нахичевань.

Ворошилов с Буденным отправили телеграмму в адрес Реввоенсовета Южного фронта и Ленину:

И с этого момента начинается нечто невообразимое. Ростов — основной опорный пункт Деникина. Ясно, что командование войсками, которое обеспечило взятие города, сразу становится в шеренгу главных победителей. Им — ордена, почетное революционное оружие и служебный рост. У любого адекватного высшего армейского начальства должно появиться намерение выхватить из Реввоенсовета такой армии кандидатуры на должности уже командующих фронтами. Но там все должности уже заняты. И все командующие фронтами понимают, что они очень серыми выглядят на фоне Климента Ефремовича и Семена Михайловича. Александр Ильич Егоров мог попытаться приписать себе мудрое руководство Первой Конной, но его бы здесь же осадил товарищ Сталин, который входил в Реввоенсовет Южного фронта и своими глазами видел, как Егоров руководил. Поэтому Александр Ильич вёл себя очень скромно. Но он же был не единственный, кто мечтал о славе и лаврах!

10 января Южный фронт Егорова был переименован в Юго-западный, а Первая Конная армия передана в подчинение Юго-восточному фронту, командующий Василий Иванович (но не Чапаев) Шорин, бывший полковник.

И 12 января в Ростов прибыл командующий 8-ой армией Юго-восточного фронта Сокольников, это вот его две дивизии, сунувшись к городу 7 января получили от деникинцев звездюлей и побежали прятаться за спинами буденовцев.

Сокольников в городе собрал совещание командиров своих дивизий, пригласил на это совещание Ворошилова с Буденным и там с наглой мордой объявил, что Первая Конная не по праву вошла в Ростов, она должна была брать Таганрог и Нахичевань, значит, Буденный и Ворошилов — гады позорные, которые лишили 8-ю армию славы и почета.

Как вспоминают некоторые очевидцы, Семен Михайлович хотел просто дать Сокольникову в морду. Ворошилов его удержал, кончилось тем, что разругались, Климент Ефремович сказал этому «герою»:

— Сначала воевать научись, потом уже города штурмуй.

Буденный с Ворошиловым с совещание ушли, хлопнув дверью так, что она едва с петель не слетела. Семен Михайлович так написал:

Наверно, Гриша Сокольников (Бриллиант) тоже стал невинной жертвой «сталинского террора»? Он же был честным коммунистом, да?…

Шорин к 1920 году ненавидел Буденного люто. Он не забыл, как его зверски отодрал Ленин еще за манипуляции с Конным Корпусом. Наложилась и военная политика Троцкого к тому времени. Лев Давидович, когда у него не получилось протабанить дело с созданием конной армии, решил сделать «ход конем». Он выбросил лозунг «Пролетарий, на коня!». И спешно начали пытаться создавать конные армии. С Мироновым уже обломались… но не успокоились. На очереди был Думенко. А Первую Конную после занятия ею Ростова, когда Деникину она нанесла фатальное поражение, решили ликвидировать.

Разумеется, такое победоносное соединение расформировать никто бы им не дал, поэтому ее решили подставить под разгром.

Деникинцы, выбитые из Ростова, окопались за Доном. Используя естественные преграды рек Дон, Маныч, Койсуг они выстроили долговременную оборону. Буденовцам поставили задачу эту оборону прорвать в районе Батайска и выйти на линию Ейск, Старо-Минская, Кущевская. Т. е., бить в лоб изготовившегося к упорной обороне противника. Да еще конницу бросили через батайские болота, которые даже в засуху были трудно проходимыми.

Предварительно кодла Троцкого надула Ленину в уши, что «банда Буденного», захватив Новочеркасск, нажралась спирта и разграбила город, устроив там еврейские погромы. Весь смак в том, что ни одно подразделение Конармии даже не входило в Новочеркасск. Расчет был сделан на то, что если Ворошилов с Буденным откажутся губить лучшую конницу РККА в батайских болотах, то их обвинят в разложении и партизанщине и убедят Ленина «банду» расформировать. Пока будут разбираться и проводить трибуналы — дело будет сделано.

Прокол замысливших эту подлость состоял в том, что они не предполагали следующее — Ворошилов и Буденный военного образования не имели, но были военными прирожденными. Поэтому известив штаб Юго-восточного фронта о том, что наступление через Батайск является глупостью, они поставленную задачу начали выполнять. 17, 18, 19 января Первая Конная пыталась вести атаки в направлении Батайска, сам командарм и Ворошилов шли в наступающих порядках, во время одной из атак Климент Ефремович едва не погиб.

Положение осложнялось тем, что находившиеся на флангах конармии остальные армии активности не проявляли, поэтому командование белых спокойно снимало войска с других участков фронта и бросало их против буденовцев.

А 21 января части Первой Конной понесли уже очень серьезные потери, и терпение Ворошилова и Буденного закончилось. Им стала ясен весь замысел Шорина. По прямому проводу они потребовали от комфронта отменить приказ, губящий армию. В ответ услышали, что Первая Конная «утопила свою славу в винных подвалах Ростова».

Тогда РВС армии направил телеграмму Сталину и Троцкому:

После телеграммы в штаб конармии пожаловал, наконец-то, Василий Иванович Шорин собственной персоной. Эта гнида, как и абсолютное большинство военспецов, предпочитала руководить действиями своих войск, не вылезая из теплого штаба. Только телеграмма заставила его выехать к войскам. Вагон с Шориным прибыл на близлежащую станцию, он вызвал к себе Ворошилова и Буденного и с порога начал на них орать, что они только и знают, что водку жрать вместе со всей армией, а воевать не хотят.

— Поехали в армию, посмотрите, сколько там у нас пьяных, — Климент Ефремович в состоянии запредельного бешенства, становился внешне абсолютно спокойным.

Глядя на его побелевшие от гнева глаза, Шорин притих. Проехались по частям. Крайне изнуренные тяжелыми боями люди на алкашей не были похожи.

После осмотра войск вернулись в вагон. Ворошилов снова потребовал отменить преступный приказ. Шорин отказался, посоветовал, если не согласны, жаловаться в РВС Республики, т. е. Троцкому.

Эта тварь, возомнившая себя полководцем, не знала, что Климент Ефремович к Ленину дверь ногой открывал…

…Сразу после разговора с Шориным, Ворошилов и Буденный отправили подробную телеграмму о его методах командования Ленину, Сталину и Троцкому с требованием либо снять этого «полководца» с Кавказского фронта, в который к тому времени был переименован Юго-Восточный фронт, либо, если Шорин устраивает Реввоенсовет Республики, освободить от командования Реввоенсовет Первой Конной.

А пока события после отправления телеграммы развивались по старому сценарию — буденовцев бросали в прорывы, соседние армии стояли. Деникин сосредотачивал против конармии всю кавалерию, что у него была и прорывы ликвидировал. Силы Первой Конной таяли.

2 февраля Реввоенсовет армии отправил телеграмму еще и Главкому С. С. Каменеву, но Семен Михайлович прямо писал:

Здесь из Таганрога приезжает Ефим Щаденко, который занимался там комплектованием 14-ой кавалерийской дивизии и сообщает, что ему стало известно о нахождении в Курске Сталина. Буденный с Ворошиловым бросаются к телеграфному аппарату, им удается связаться с Курском и переговорить с Иосифом Виссарионовичем. Тот сообщает, что он уже 8 дней назад добился смещения Шорина, в Реввоенсовет фронта назначен Орджоникидзе.

Семен Михайлович в воспоминаниях приводит разговор от 4 февраля по телеграфу между Сталиным и Орджоникидзе:

Картина вырисовывается очень любопытная из истории боевого применения Первой Конной армии. Само высшее командование Красной Армии своими руками целенаправленно, упорно уничтожало соединение, которое создавалось с целью решения оперативно-стратегических вопросов и это соединение в разгром Деникина внесло решающий вклад.

Нам упорно вдалбливали хрущевско-брежневские пропагандисты в головы, что Сталин репрессировал героев Гражданской войны, вот этих Шориных, страдая маниакальной подозрительностью. Уже после развала СССР, наследники этих пропагандистов, тактику сменили. Сегодня слишком явно видно, что к 30-м годам «герои» начали активную борьбу против Советской власти, поэтому мало кто решается поставить под сомнение правомерность судебных решений по ним. Тогда придумали ход с «перерождением элит». И ситуация стала выглядеть следующим образом: сначала шорины и сокольниковы были героями, потом они зажрались и обленились, начали стремиться захватить власть и потом жировать на высоких постах.

Но вот из истории Первой Конной хорошо видно, что там перерождаться было вообще нечему. Еще и командование в Красной Армии той поры было коллегиальным, командующий фронтом не был единоличным начальником, за его решениями стоял Реввоенсовет фронта. Посмотрим на «подельников» Василия Ивановича не-Чапаева. Члены Реввоенсовета Юго-Восточного, позднее — Кавказского, фронта: С. И. Гусев, И. Т. Смилга, В. А. Трифонов.

С. И. Гусев (Я. Д. Драбкин) — из старых большевиков. Примечательно, что в 1910 году он получил, как сам объяснял, нервный срыв на почве долгого нахождения на нелегальном положении, поэтому с революционной работой на 7 лет завязал. И снова стал «революционером» уже в 1917 году. Во хитрожопый! Климент Ефремович чего-то нервных срывов не получал, когда его арестовывали и ссылали! Но, Гусев-Драбкин успел в 1933 году помереть своей смертью, до времени, когда Троцкий призвал своих сторонников к открытому террору, он не дожил.

И. Т. Смилга — расстрелян в 1937 году. В 1927 году его за активное участие в троцкистской оппозиции из партии исключили и сослали в Минусинск на 4 года. В ссылке Ивар Тенисович заявил, что он с Троцким ничего общего иметь не желает, раскаялся и просил его простить. Его простили, в партии восстановили, дали должность заместителя председателя Госплана СССР. Но, оказалось, зря поверили, в 1937 году расстреляли. Когда я писал, что Семен Михайлович Буденный подавал заявление на прием в партию в политуправление 10-ой армии, а там эти заявления терялись… так вот, Смилга в то время был начальником Политуправления РВСР, все политуправления армий ему подчинялись.

В. А. Трифонов — тоже старый большевик. Расстрелян в 1938 году. У него остался сын — Юра. И уже судьба сына совсем не вяжется с наличием у Иосифа Виссарионовича Сталина маниакальной подозрительности. Папу, героя Гражданской войны и старого большевика, из-за этой подозрительности шлепнули, а сына Сталин за повесть «Студенты» наградил премией своего имени 3-ей степени. Совсем подозрительно. Кстати, Юрий Трифонов, один из любимейших писателей нашей позднесоветской интеллигенции, больше всего прославился своей антисталинской повестью «Дом на Набережной». Недосмотрел Иосиф Виссарионович, видно чувство маниакальной подозрительности у него временами сменялось на наивную доверчивость.

Так разве папа Юрия Трифонова и вся комнания РВС фронта «переродились» к 30-м годам? А когда они уничтожали злонамеренно лучшую конницу Республики — они еще не были суками?

А когда они, как члены партии, до 30-х годов давали рекомендации для вступления в партию кандидатам, то они выбирали сознательных коммунистов, а всем приспособленцам и подлецам отказывали в приеме? Сами — подлецы, а в партию подлецов не пускали? Или, наоборот, еще они начали ВКП(б) набивать карьеристами и тварями? Трифоновых-Смилг перестреляли, но сколько их протеже в партии осталось — кто теперь скажет?

Многое становится ясным, когда биографией Климента Ефремовича занимаешься…

Как только отстранили от командования Шорина, и новым РВС фронта был принят план Ворошилова и Буденного, так Деникин сразу увидел над головой тяжелый медный таз, которым накрывались все его надежды на устойчивую оборону.

11 февраля Первая Конная начала марш в направлении Платовская, Шара-Булукский, а уже 2 марта в ходе Егорлыкской операции были разгромлены основные кавалерийские части белых и фронт Деникина начал стремительно разваливаться. Но удивителен не столько подвиг конников Буденного, сколько… Главное, что обеспечило победу Красной Армии против белых войск — это наличие у белых таких же командных кадров, какими и были военспецы Троцкого. Они же все из одного лукошка брались — из кадров царской армии. Зато в Красной Армии были Чапаевы, Фрунзе, Буденные и Ворошиловы, которые вопреки своему высшему командованию громили колчаковских и деникинских генералов не за звездочку на погонах, а во имя революции и освобождения народа.

При Егорове Первая Конная пошла в прорыв и осталась без связи, при Тухачевском ничего не изменилось. Вообще, мысль назначить бывшего офицера, который всего несколько месяцев находился на должности заместителя командира роты, а потом несколько лет пребывал в плену, на командование армиями и фронтами — очень оригинальна. Тот же Климент Ефремович еще в Луганске в 1918 году командовал отрядом, который был по численности в несколько раз больше, чем гвардейская рота на германском фронте в 1914 году. И командовал в более сложных условиях, командовал успешно. И сам армию еще сформировал. Да, конечно, юнкерское училище он не заканчивал, и на скрипочке, как Миша, пиликать не мог.

Только два отрывка из мемуаров Семена Михайловича:

У командующего фронтом нет связи с командующими армиями, командармы, кроме Буденного, не имеют связи с дивизиями… Так же скрипач-виртуоз Миша попробовал и с поляками воевать. Зато фанаберии!

После завершения Егорлыкской операции Климент Ефремович с Семеном Михайловичем поехали на трофейном бронепоезде в Ростов, где дислоцировался штаб Первой Конной, нужно было готовиться к операции по окончательному разгрому Деникина, организовать материальное обеспечение армии.

В Батайске узнали, что там стоит поезд со штабом Тухачевского. Как нормальные военные, Ворошилов и Буденный решили посетить своего начальника, представиться ему и доложить о состоянии армии и выяснить, какие задачи будут армии поставлены в дальнейшем.

Твою мать! Оцените! Тухачевского назначили командующим фронтом, части его фронта почти месяц ведут активные боевые действия, завершили крупную наступательную операцию. А комфронта даже в лицо не видел командующего самой значимой армии! Виртуальный командующий!

И если бы Буденный с Ворошиловым сами к нему не пожаловали, то он бы их так и не увидел, подозреваю…

Членом РВС фронта был к тому времени Георгий Константинович (Серго) Орджоникидзе, с Климентом Ефремовичем они к тому времени уже давно дружили. Георгий Константинович был человеком прямым, излишней деликатностью не страдающим. Отсутствие излишней деликатности некоторыми обидчивыми натурами часто воспринимается за грубость, на самом деле это не грубость, а манера ставить на место лакея, возомнившего из себя барина. Серго мог и в морду дать лакею, перешедшему черту.

Семен Михайлович описал первую встречу его и Ворошилова с Тухачевским достаточно красноречиво, только в «политкорректных» выражениях. Цензура другого не допустила бы, потому что скрипач Миша был ко времени написания «Пройденного пути» реабилитирован, числился в выдающихся полководцах и героях. Реконструкция же может выглядеть примерно так.

Ворошилов с Буденным разыскали на станции вагон комфронта и залезли в него, чтобы представиться и познакомиться с Мишей. В проходе вагона они натолкнулись на молодого парня, который спросил их:

— Кто такие, товарищи? Кого ищете?

— Командарм Первой Буденный. Член РВС Ворошилов.

— О! Вот вы-то мне и нужны, — и прямо в проходе вагона начал орать: — Рапорта мне на стол о причинах невыполнения моего приказа!

— Какого?

— Почему вы самовольно изменили маршрут движения армии? Почему вместо предписанного вам направления на Мечетинскую вы самовольно ушли на Торговую?

— А чем мы в снежной степи у Мечетинской кормить лошадей должны были? Где снабжение фуражом со стороны фронта было? У Торговой населенные пункты, там хотя бы скирды сена мы реквизировали.

— Это не оправдывает нарушение приказа!

На шум выбежал Орджоникидзе. Серго давно понял, что комфронта в военном деле дурак полный, его не уважал и откровенно третировал, в общении с ним был на «ты» не потому что стали близки, а потому, что со всякой шавкой Троцкого на «вы» разговаривать за западло считал:

— Что за шум, а драки нет? Клим! Здравствуй, друг! Это Буденный? Ну, герои! Ну и всыпали вы Деникину!..

После завершения Егорлыкской операции Климент Ефремович с Семеном Михайловичем поехали на трофейном бронепоезде в Ростов, где дислоцировался штаб Первой Конной, нужно было готовиться к операции по окончательному разгрому Деникина, организовать материальное обеспечение армии.

В Батайске узнали, что там стоит поезд со штабом Тухачевского. Как нормальные военные, Ворошилов и Буденный решили посетить своего начальника, представиться ему и доложить о состоянии армии и выяснить, какие задачи будут армии поставлены в дальнейшем.

Твою мать! Оцените! Тухачевского назначили командующим фронтом, части его фронта почти месяц ведут активные боевые действия, завершили крупную наступательную операцию. А комфронта даже в лицо не видел командующего самой значимой армии! Виртуальный командующий!

И если бы Буденный с Ворошиловым сами к нему не пожаловали, то он бы их так и не увидел, подозреваю…

Членом РВС фронта был к тому времени Георгий Константинович (Серго) Орджоникидзе, человек прямой, излишней деликатностью не страдающий. Отсутствие излишней деликатности некоторыми обидчивыми натурами часто воспринимается за грубость, на самом деле это не грубость, а манера ставить на место лакея, возомнившего из себя барина. Серго мог и в морду дать лакею, перешедшему черту.

Семен Михайлович описал первую встречу его и Ворошилова с Тухачевским достаточно красноречиво, только в «политкорректных» выражениях. Цензура другого не допустила бы, потому что скрипач Миша был ко времени написания «Пройденного пути» реабилитирован, числился в выдающихся полководцах и героях.

Прибыв на станцию, Ворошилов с Буденным нашли вагон Тухачевского, вошли в него, в проходе вагона столкнулись с розовощеким молодым человеком, который спросил, кто они такие. Представились. Розовощекий юноша сразу начал орать: почему они нарушили его приказ, изменили маршрут наступления конармии с Мечетинской на Торговую?

Догадались, что этот молодой розовощекий крикун и был Тухачевским. Семен Михайлович ему стал объяснять, что, следуя приказу комфронта, они бы попали в места, где невозможно было бы обеспечить лошадей фуражом и погубили бы конницу. Тот не унимался. На крики вышел Серго Орджоникидзе, обрадовался, увидев командиров героической Первой Конной, оборвал вопли Миши-скрипача, если верить Семену Михайловичу, такими словами:

Сам факт, что Серго обращался к комфронтом на «ты» при его подчиненных, да еще в таком тоне, который даже в очень смягченном описании Буденного, выглядит вызывающе оскорбительным: в лоб сказал, что противник разбит «в основном усилиями Конармии», а не чьему-то мудрому командованию, тем более, командования со стороны штаба фронта вообще не было, ввиду полного отсутствия связи, — означает только одно, Орджоникидзе уже понял, каким полководцем является Тухачевский, еще одна креатура Троцкого, и ни малейшего уважения к этому выскочке не испытывал.

А дальше Семен Михайлович пишет вещи уже совершенно комичные.

Я представляю, какими ошалевшими глазами смотрели Ворошилов и Буденный на этого «полководца». Во-первых, штаб Тухачевского не имел связи с Конармией, поэтому что-то кому-то разрешать или запрещать Миша-скрипач не мог физически.

Во-вторых, штаб Тухачевского даже не знал, где находится штаб самого крупного подчиненного войскового подразделения. В-третьих, сам Тухачевский представления не имел, где находится командование этого подразделения даже уже после завершения операции, проводимой фронтом.

Суммируем всё: вступив в командование фронтом, Тухачевский не догадался лично познакомиться с командующими армиями, поставить и уточнить им задачи в наступлении лично. После начала операции, его штаб сразу утратил связь с армиями. Первая Конная пошла в прорыв, беря под свое командование дивизии других армий, которые болтались в полной неизвестности по степи. Уже Деникин был разбит, войска вышли из боя, но Тухачевский до сих пор так и не имел сведений о дислокации штабов и командования!

КТО КОМАНДОВАЛ ФРОНТОМ? Правильный ответ — никто!

Можно было бы заподозрить Семена Михайловича в поклепе на расстрелянного маршала, только вот какое дело — с поляками Миша-скрипач воевал точно также.

Ладно, молод он был и неопытен. Но начальниками штаба Кавказского фронта в те дни были военспецы — сначала В. В. Любимов, потом С. А. Пугачев (тоже 1938 год не пережил), да вообще там в штабе военспецов было, как тараканов на помойке, они не могли подсказать командующему, что во время наступательной операции связь с армиями — самое главное?

Ну, и какова роль военспецов в разгроме белогвардейцев и интервентов?…

…Когда Тухачевский из вагона ушел, Ворошилов и Буденный остались с Орджоникидзе. Начали интересоваться его мнением о комфронта. Григорий Константинович, покатывался от смеха: «Клаузевица особенно хорошо знает и почитает».

Дальше Миша-скрипач, больше не нарываясь на то, что ему бывший унтер и слесарь могут опять рога обломать, командовал Буденным так:

Запомните, как изменилось отношение Михаила Тухачевского к Ворошилову — изображать командующего он еще изображал, но уж очень покладистого. Это потом пригодится, когда начнем разбираться с тем, как он до стенки допрыгался.

24 марта завершилась последняя наступательная операция Красной Армии на деникинском фронте — Майкопская. Естественно, главную роль и в ней сыграла Первая Конная.

Сегодня очень моден у историков взгляд на роль Антанты в гражданской войне, как стремление стран коалиции максимально затянуть её, не дать победить ни белым, ни красным. Чушь собачья. Страны Антанты уже после войны с Германией переживали колоссальные экономические трудности, поэтому в их интересах было как можно быстрее с большевизмом покончить и начать «осваивать» Россию, опираясь на марионеток — колчаков-деникиных.

И действовали Англия и Франция в этом плане грамотно, настойчиво. Они же вообще подняли и пустили в ход все ресурсы, которые только можно было найти. Антон Иванович Деникин жаловался, что не все его заявки по снабжению удовлетворялись. Жаловался, он скотина неблагодарная, напрасно. Поставки ВСЮР шли огромные, но Деникин воровство у себя развел еще более грандиозное. Да, на одного его и не рассчитывали Керзоны. Они-то цену ему знали. «Историки» один фактор из виду упускают: пока шла вся катавасия с Деникиным, Антанта лихорадочно помогала Пилсудскому создать польскую армию. Туда вбухали еще больше, чем во ВСЮР. И очень с этим делом спешили. Деникину нужно было просто продержаться на пару месяцев дольше и ему на помощь пришли бы поляки.

А вот молниеносно проведенные Ворошиловым и Буденным операции, на плане добить Советскую Россию, ведущую тяжелую войну на юге, польской интервенцией, поставили крест. Никто не мог предполагать, что Первая Конная армия окажется силой, которая белогвардейский фронт будет буквально рвать на куски за считанные дни, что белоказачья конница окажется совершенно бессильной перед ней.

И представьте, в каком положении оказалась бы наше страна, если бы военспецам и троцкистам удалось в батайских болотах угробить лучшую конницу Республики, если бы война на юге затянулась еще на пару месяцев? Чем было бы отражать польскую агрессию, если основные части РККА были бы заняты в противостоянии со ВСЮР?

Только осознавая это, можно понять, почему Климент Ефремович и Семен Михайлович после гражданской войны стали героями легендарными…

После разгрома Деникина сразу поднялся вопрос о переброске Первой Конной на польский фронт. Там к тому времени ситуация была уже плачевной. Поляки в марте 1920 года захватили Мозырь, части Красной Армии под командованием уже упоминавшегося военспеца Гиттиса попытку отбить город провалили. Этот военспец благополучно разваливший уже второй фронт, которым он командовал, был смещен, на его место, на Западный фронт, сунули еще одного «гения» — Тухачевского.

Второй фронт, Юго-Западный, доверили Егорову, который благодаря действиям Первой Конной, числился в выдающихся полководцах.

7 мая в Киев вошла польская кавалерия. Грозила катастрофа. Деникин-то ушел в отставку, но ВСЮР вместо него возглавил Врангель. И главными спонсорами «черного барона» и Пилсудского были французы, а это уже было гарантией согласованности действий враждебных Советской России сил. Ситуация была более чем опасная.

Единственной силой, которая могла спасти положение на фронте, была Первая Конная армия. Но она находилась на Кавказе, почти за 1000 километров от театра советско-польской войны.

Встал вопрос о ее срочной переброске. И решение о принятии способа переброски армии похоже на очень смешной анекдот, если бы это не происходило на самом деле.

Климент Ефремович с Семеном Михайловичем сразу же, как только узнали о намерении передислоцировать армию по железной дороге, как указывал РВС Республики, предложили свой план. Конные дивизии должны были перебрасываться своим ходом, техника — железнодорожным транспортом. Аргументы РВС армии были абсолютно здравыми. Армия же конная, после всадника с шашкой и винтовкой, главная составляющая армии — лошадь. Лошадь — это такая «техника», которая без воды и корма неизбежно выйдет из строя. Элементарно умрет. По всему маршруту предполагаемого следования только что прокатились боевые действия с белыми, в результате железнодорожная инфраструктура была основательно разрушена. Главное — разбиты на станциях водокачки. В пути следования не только паровозы было бы трудно водой заправлять, нечем было бы поить лошадей. А конь за сутки 4–5 ведер воды потребляет. Т. е., на станциях нужно было бы лошадей из вагонов выводить к оборудованным поилкам, либо подавать по системе водопроводов воду к вагонам. Но если нет даже водокачек, то проблема организации водопоя конского поголовья становилась неразрешимой. Ворошилов представлял, что такое движение крупной войсковой части по железной дороге в условиях разрухи. Он это пережил во время рейда к Царицыну.

Но даже если удалось бы решить проблему с водой, то с обеспечением фуражом уж точно ничего сделать было нельзя. На станциях скирды сена и амбары с овсом не стояли. И трава между рельс и шпал плохо растет, даже бесполезно из вагона лошадок выводить на выпас. На Кавказе заготовить достаточное количество фуража в ограниченные сроки было невозможно, а сроки поджимали. Даже если бы и заготовили, то для его транспортировки эшелонами невозможно было бы найти достаточного количества подвижного состава.

Т. е., перевозка армии в вагонах привела бы к появлению на советско-польском фронте не Первой Конной, а Первой Спешенной армии. Кони в пути пали бы за дело мировой революции.

Расчеты Ворошилова и Буденного, кроме того, показывали, что перевозка займет минимум 4 месяца при условиях изношенности паровозного парка, дефицита топлива и проблем со снабжением. Через 4 месяца воевать уже будет поздно. Своим же ходом конница 1000 километров спокойно пройдет за один месяц. Маршрут будет пролегать по сельской местности, где нет особых проблем закупить фураж у населения (да-да, закупали. Именно закупали, да еще помогли крестьянам с сельхозработами, не банда мародеров перебрасывалась).

Но Генштаб уперся на своем. Главком С. С. Каменев вызвал Ворошилова и Буденного в Москву. 30 марта они выехали из Ростова и только через несколько суток добрались до Москвы. В обычных условиях поездка занимала порядка 20 часов, но положение в то время с железнодорожным транспортом было почти катастрофическое. И командование конармии еще раз убедилось, что переброска по железной дороге невозможна.

В Москве у С. С. Каменева состоялось совещание, на котором кроме Климента Ефремовича и Семена Михайловича присутствовали начальник полевого штаба РВС Республики П. П. Лебедев и начальник Оперативного управления Б. М. Шапошников. Решался вопрос о передислокации армии.

Штаб РВС настаивал на железной дороге. П. П. Лебедев привел «убедительный» аргумент: времена Чингисхана прошли, наступил век техники, нужно ездить в вагонах, а не скакать верхом. А все расчеты они с Шапошниковым уже сделали. Осталось исполнять.

Буденный с Ворошиловым упёрлись. Приводили свои доводы, что движение в походном строю позволит сохранить дисциплину, к фронту армия подойдет с обозами, т. е. сразу готовой к боевым действиям, да еще по маршруту следования ликвидирует банды на Украине, времени понадобится максимум два месяца.

Лебедев возражал, Шапошников отмалчивался. Каменев закончил совещание тем, что поручил штабу РВС еще раз проверить расчеты. Естественно, впавший в амбицию начальник полевого штаба мог только подтвердить свои выкладки.

Назревала катастрофа. Если бы приказ был отдан, то его нужно было бы исполнять. Крайним за неисполнение приказа сделали бы командование конармии. Попробовали пробиться к Троцкому, тот принять их отказался, сослался на занятость работой на 9-м съезде РКП(б), который проходил в это время.

Оказывается партийный съезд был как раз в то время, когда Ворошилов в штабе РВС бодался с военспецами! Ах, суки! Твари позорные! Простите, но других выражения подобрать не могу. Человека, который столько сделал для революции, который почти во всех дореволюционных съездах участвовал, не раз Республику от гибели, в прямом смысле слова, спасавший, даже делегатом на съезд не пригласили?! Это был первый съезд, после 1907 года, на котором не присутствовал Климент Ефремович. Это пока он с шашкой эскадроны лично в атаки водил, несколько раз едва не погиб, пока он руководил подразделением армии, которое решало и решило стратегические вопросы обороны, кто-то делал карьеры, а его уже задвинули так, что даже на съезд делегатом не послали!

И парторганизацию Первой Конной армии, армии, обеспечившей разгром Деникина лишили права послать на съезд делегата?! Скоты.

Конечно, кодла Троцкого, которая политуправлением РККА рулила, очень боялась, что Климент Ефремович, как и на 8-м съезде, с трибуны назовет всё, что происходило с командованием фронтами, своими словами, мог случиться скандал нешуточный. Но хоть грамм совести был у будущих «жертв репрессий»? Не было ни грамма. Зачатков совести не было.

Называется, сделал себе карьеру Климент Ефремович. Упал в этой карьере до одного из многочисленных армейских комиссаров…

А ведь Буденный с Ворошиловым могли оставить под роспись копию своих соображений в штабе РВС и начать тупо исполнять приказ этих военспецов, которые были спецами только в пожирании пайков. И когда всё закончилось бы крахом, сдохли бы лошади, и поляки разогнали бы войска под командованием «полководцев», можно было бы поднять свои отвергнутые соображения и размазать по стенке и Каменева, и Лебедева, и их начальника Троцкого. Это был бы правильный карьерный ход. Только что было бы со страной Советов?

«Карьеристы» решили биться до конца. Нашли в Москве Сталина, Иосиф Виссарионович здесь же выбил им приглашение на съезд партии и там свёл с Лениным. Само собой, как только Владимир Ильич их увидел, так сразу же, после заседания, они оказались у него в кабинете. Беседа длилась несколько часов. Ленина интересовало, как всегда, всё. Но главное, он посмотрел выкладки по переброски армии и согласился с ее командованием. Сразу сказал, чтобы Ворошилов с Буденным его согласие передали Каменеву.

Вопрос был решен. Только врагов себе Климент Ефремович с Семеном Михайловичем в лице руководства полевого штаба РВС нажили лютых. Начальство, особенно если оно подлое, терпеть ненавидит, когда подчиненные прыгают через голову.

И П. П. Лебедев сразу же начал подличать. Он урезал конармии количество вагонов для переброски техники.

На повторном совещании у Каменева Ворошилов запросил для переброски техники и боеприпасов 15–20 эшелонов. П. П. Лебедев урезал запрос до 8-10.

Вся соль в том, что по плану самого же штаба РВС для перевозки армии нужно было порядка 110 железнодорожных составов. Т. е., Ворошилов назвал цифру в 6 раз меньше. На что П. П. Лебедев ответил, как свидетельствует С. М. Буденный:

Вот что этот ответ означал? Я вижу только одно: если вы, гады, не уважаете начальство и ходите плакаться к Ленину, то мы вас услышали. Вы Ленину говорили, что с железнодорожным транспортом плохо? Ну так и снаряды в телегах везите. И аэропланы. И броневики своим ходом гоните. Пушки тоже тащите лошадьми. По фигу, что после 1000 км вы их в хлам разобьете — вам же с поляками воевать, а не мне, бывшему генерал-майору царской армии Лебедеву.

Значит, если бы конармейцы не возбухали, то нашлись бы 110 эшелонов, а когда они добились своего, то только 10?

Семен Михайлович на совещании вскипел так, что Ворошилову пришлось его оттаскивать от этого Лебедева. Каменев с компанией струсили. Они поняли, что если будут и дальше заниматься интригами, то эти двое не остановятся. Эти двое не карьеры делали, они за дело переживали. А таких людей подлецам лучше обходить десятой дорогой.

Стоит ли удивляться тому, что как только Фрунзе стал наркомом Обороны, так Лебедев загремел из Москвы начальником штаба Украинского военного округа. Настоящему полководцу Михаилу Фрунзе подлая скотина под боком была без надобности. Пусть этот Пал Палыч еще благодарит бога, что с ним так мягко обошлись, и помер он своей смертью в 1933 году. На Украине он ходил в заместителях и начальниках штаба под Ионой Якиром. Наверняка, вместе и приняли бы «мученическую смерть от рук сталинских сатрапов».

Я знаю, что у вас может возникнуть закономерный вопрос: куда смотрел Владимир Ильич Ленин, если в его любимцем поступали настолько бессовестно?

А куда надо, туда он и смотрел, не зря его называли гением в тактике. Владимир Ильич знал, что Клим на любом участке работы сделает всё, что он него зависит, и еще немного больше. Конечно, член РВС Первой Конной армии — должность не первого ранга, зато на этой должности Климент Ефремович обеспечил быструю победу в войне, что равноценно в тех условиях вообще победе. И такого человека на задворках держать было преступно. Владимир Ильич и сделал очень грамотный ход. Но об этом дальше.

3 апреля 1920 года Первая Конная начала движение от Майкопа и 26 мая уже начала атаки польских позиций. Как и планировал РВС армии. Еще по пути буденовцы разогнали махновские отряды в Гуляй-Поле.

Сегодня в моде утверждения, будто наши военные в 1941 году учились воевать у вермахта. Кто первым эту ерунду начал продвигать, уже вряд ли можно установить, но ерунда отстоялась уже до консистенции гранита в военно-исторической науке. Понятно, что унтерменши сами не способны ничего придумать, они только за господами подглядывают и копируют, как мартышки. Мысль, что это немцы велосипед не стали изобретать, а скопировали структуру и тактику самого эффективного войскового соединения начала 20-го века, нашей Первой Конной Армии, в головы патриотов-националистов почему-то не приходит. Мешает, наверно, этому большевистский характер лучшей русской армии. Невероятно тяжело им прийти к пониманию того, что коммунисты Ворошилов и Буденный в военном деле произвели настоящую революцию. Ворошилов и Буденный не страдали комплексами, они у противника не стеснялись учиться и когда увидели, как Краснов воюет крупными кавалерийскими соединениями, то не стали брезговать этим опытом, сами такие соединения начали создавать. Но не как мартышки, они идею массовой конницы развили. Получилось очень интересно. Биограф Климента Ефремовича В. Кардашов писал о том, как противники оценивали лучшую красную конницу:

Не правда ли, очень похоже на тактику немецких танковых и моторизованных дивизий? Но и это еще не всё. Немцы никогда тупо не ломились сквозь жесткую оборону противника, они старались нащупать в ней слабые места, рвали там и в прорыв сразу вводили массу подвижных войск на большую глубину. Новшество?

Как бы не так. 26 мая 1920 года Первая Конная приступила к взлому долговременной обороны поляков у Казатина. Сходу прорыв не удался. Климент Ефремович с Семеном Михайловичем не имели намерения положить армию у польских окопов, стали искать слабое место в обороне, нащупали это место и 5 июня под Самогородком смяли ляхов и армия устремилась в тыл противника, на Бердичев и Житомир. 3-ей польской армии Рыдз-Смиглы начало светить окружение, поляки начали отступление, похожее на панический драп. 12 июня буденовцы вошли в освобожденный Киев, 10 июля был занят Ровно.

Само собой, если Юго-Западным фронтом командовал Егоров, то и командование было точно такое же, как и в начале боевого пути Первой Конной — без связи и снабжения. Всё повторилось в точности. Но, читая мемуары С. М. Буденного, ловишь себя на мысли, что командованию конармии связь со штабом фронта была нужна как кобыле рога между ушей. Только мешают уздечку надевать. Когда временами связь все-таки появлялась, то из штаба фронта шли такие приказы, от которых Семен Михайлович ругался, как сапожник, а Ворошилов его успокаивал:

— Да не горячись ты! Может им оттуда виднее.

Хрен там что Егорову было виднее. Если бы сами Буденный и Ворошилов не заботились безопасностью своих флангов, а рвались на штурм Львова, как армии под командованием Тухачевского на штурм Варшавы, то у Егорова было бы то же самое, что и у Тухачевского. Один в один.

Может быть я ошибаюсь. Но только действия этих военспецов настолько повторяющиеся стандартны, что даже смешно. Как против Деникина они отправляли конармию в глубокий рейд с задачей расчленения фронта противника, а сами в глубоком тылу сидели в ожидании, когда им прилетит весточка с фронта о победе, так они и с поляками воевали. Если же связь неожиданно для них появлялась, то они в полной растерянности отдавали первые пришедшие на ум приказы.

Только у Александра Ильича снова была в подчинении Первая Конная, а у Михаила Николаевича такой армии не было, он решил, что буденовцев ему заменит кавалерийский корпус Г. Д. Гая. И вляпался. Гай — не Буденный. И Ворошилова у Гая не было. Поэтому случилось именно то, что и должно было случиться: Пилсудский поймал войска Тухачевского на том, что тот забыл о флангах, ударил по ним и окружил большую часть соединений. Конный корпус Гая попал в котел, был прижат к границе Восточной Пруссии, выдавлен туда и интернирован.

И, кстати, начальником штаба у Гая был тоже, естественно, военспец Я. Я. Юршевский, подполковник, курсы Николаевской Академии Генштаба закончил. Видно, о флангах на курсе им не рассказывали лекторы.

Польская компания наглядно показала, что с командованием в Красной Армии творится что-то невообразимое. Если еще против подобного себе противника — белых войск оно через пень-колоду, но воевать было способно. В основном за счет того, что положение спасали такие самородки, как Чапаев, Буденный, Котовский…, то против европейской армии оказалось бессильным. Да, польская армия была в то время в полном смысле слова — европейской. И вооружена европейцами, и тактика европейская, и инструкторами нашпигована, даже Шарль де Голль при штабе Пилсудского тогда околачивался. А против Первой Конной действовала американская авиаэскадрилья.

После окончания советско-польской войны был проведен «разбор полетов». Советское правительство, военное ведомство и ЦК сошлись на том, что не учли фактора национального, якобы. Ждали восстания в тылу войск Пилсудского польского пролетариата, восстания не случилось, поэтому вместо взятия Варшавы обошлись «ничьей» по результатам конфликта. Владимир Ильич Ленин тоже согласился с этой оценкой. И сам озвучивал именно такие причины военного провала. Можно спекулировать на том, что Ленин руководствовался в политике принципом всегда говорить правду, поэтому оспаривать его мнение сегодня не стоит. А можно хоть немного подумать и сообразить, что есть такая правда, которую может на публике сказать только враг. Степень боеготовности армии, особенно недостатки и просчеты в ее командовании, это уже большая и важная военная тайна. Все-таки война в 1920 году еще закончена не была, и противника очень воодушевило бы признание Советского руководства, что высший командный состав РККА элементарно воевать не может ввиду интеллектуальной убогости.

Сам же главком С. С. Каменев так объяснял причины провала наступления войск:

Замечательное во всех отношениях объяснение. Очень похожее на мычание школьника у доски, когда учитель строгим голосом спрашивает, почему он уроки не сделал. Школьник отвечает, что думал — его к доске не вызовут. У Каменева тоже самое: послали войска в наступление, не обеспечив им тыл. Думали, что поляки испугаются и капитулируют, увидев грозные лица комиссаров? Оказалось, что двоечника к доске вызвали, т. е. Пилсудский по этому тылу и нанес удар.

Нет, я не склонен считать, что такие, как Егоров и Тухачевский уже в 1920-м году сознательно предавали Советскую власть. Предателями они стали гораздо позже, когда увидели, что их, «полководцев», особо никто героями и полководцами не считает. Дело, мне видится, гораздо проще обстоит. В 1904–1905 годах деградация генеральского и офицерского корпуса в войне с Японией предстала во всей красе. Так позорно и бездарно воевать могли только войска под командованием кретинов.

Но до германской войны в армии ничего не изменилось. Деградация только продолжалась. И офицерский корпус в Первой Мировой проявил себя во всей красе. Умудриться во время войны вызвать у солдат, с которыми идешь в бой, лютую ненависть к себе — это нечто. Это приговор царскому офицерству.

И вот половина этого офицерство по воле Троцкого перекочевала в командные структуры рабоче-крестьянского войска. И что вы хотели от него? Суворовых и Багратионов хотели в его среде увидеть?

Там и были «Суворовы». Вот 20 мая Ворошилов с Буденным получают директиву РВС Юго-Западного фронта на развертывание. Начинают исполнять ее, но кое-что им из этой директивы становится неясным. Начинают просить встречи с комфронтом. Заметьте, Первая Конная — главная ударная сила Юго-Западного фронта. Она уже развертывается для наступления. А командующий фронтом еще даже не встретился лично с командованием армии! И не намеревался этого делать!

Ворошилов с Буденным на личной встрече настаивают. Егоров ее несколько раз назначает и переносит. За это время поступает от РВС фронта новая директива, уже на наступление. А Егоров продолжает от встречи увиливать.

Наконец 23 мая Климент Ефремович с Семеном Михайловичем едут к Егорову. И тут начинается настоящий водевиль. Они задают комфронта вопрос в лоб: как мы будем прорывать позиционную оборону противника без пехоты?

Просят у Егорова хотя бы одну стрелковую дивизию. Получают категорический отказ. Дальше начинаются совсем уже интересные вещи. Семен Михайлович в мемуарах буквально издевается над своим командующим:

Оказывается, в директиве на наступление нет сведений о противнике… просто никаких сведений нет. И в ней нет даже сведений о соседях конармии. Егоров что-то пробовал изобразить пальцем на карте (с такого военного станется и пальцем в карту тыкать), но Буденный продолжил издеваться: где противник, на которого наступать нужно?

В конце концов, получили от «полководца» ответ: где противник и какими силами — неизвестно. Финиш. Приплыли. Наступление запланировали, стрелки на картах нарисовали, только забыли выяснить, где противник и какими силами. Ну что здесь сказать? Зато у командующего было военное образование. Правда, уши у него краснели, когда бывший слесарь и бывший унтер его слегка по карте рожей повозили. Конечно, у Александра Ильича была веская причина от встречи со своими подчиненными увиливать.

Вы теперь точно уверены в том, что я клевещу на Егорова и его собратьев-военспецов, когда называю их баранами?

Не будь на Юго-Западном фронте Первой Конной, там произошла бы такая же катастрофа, как и у Тухачевского. Если бы вообще удалось оборону поляков прорвать.

Самое интересное, что вполне сознавали своё ничтожество такие, как Тухачевский. Только сознавали это в момент, когда их петух в задницу клевал. Как только момент проходил, так снова принималась горделивая поза со скрещенными на груди руками. Наполеоны же!

Миша-скрипач, когда начался разгром его фронта поляками, отойдя от первого шока, сразу сообразил, кто может предотвратить катастрофу. Мигом связался с Троцким и Каменевым и выпросил себе буденовцев. Только уже поздно было.

Зато в мирное время ехидно, за глаза, подсмеивался над некультурными и необразованными Ворошиловым и Буденным. На это ума и воинского таланта у него хватало…

И будь на месте военспецовской бестолочи на командовании фронтами люди, которым эти бестолочи, поддерживаемые Троцким, не дали возможности карьерного роста, такие самородки, как Ворошилов, Буденный, Фрунзе, то гитлеровская Германия столкнулась бы в 1939 году не с просравшими наследство Пилсудского гонористыми маршалами… Если бы вообще смогла гитлеровская клика вырасти во что-нибудь серьезное, все-таки граница с Германией была бы общей. Удавили бы в зародыше. Но это — альтернативная реальность. Бог с ней.

Едва только конница Буденного вырвалась из польского окружения, как поступила новая вводная — срочная переброска на Врангелевский фронт. Предстоял марш в 700 километров. И там без палочки-выручалочки было не обойтись.

Почти два года люди не выходили из боев. Мы даже представить себе не можем, ту степень напряжения, того уровня героизма. Стираются постепенно из памяти нашего народа подвиги бойцов Гражданской. «Стираются» — это я еще смягчил очень сильно. Уничтожаются. У нас же как сегодня та война трактуется — «брат на брата»? Наверно, Врангель был братом Ворошилова. А Мамонтов — братом Буденного. Кому Пилсудский был братом — только Дзержинскому, кажется.

Помните, что И. В. Сталин говорил на Параде 7 ноября 1941 года? Товарищи, нам сегодня трудно, но это всё ерунда, по сравнению с тем, что было в годы интервенции. Помните? В ВОВ у СССР союзники были, да еще и не самые последние государства на Земле, а тогда — одни против всего мира.

Представляете? Вот те парни, которые в буденовках шагали со штыками наперевес и скакали с шашками наголо на наймитов империалистов: Колчака, Юденича, Деникина, Пилсудского, Врангеля, — они противостояли ВСЕМУ миру!

Судя по тому, как была организована борьба с 4-ым походом Антанты, с выступлением Врангеля, Владимир Ильич решал задачу максимальной ликвидации влияния военспецов Троцкого в РККА. Провал наступления против Польши наглядно показал, что высшее командование армии обанкротилось. Оно элементарно не умело руководить воюющими войсками. Сегодня причину провала польской компании исследователи вопроса видят в нереалистичных первоначальных планах, предусматривающих взятие Варшавы. Именно так объяснял всё и Троцкий. Но при этом войска Тухачевского уже подошли к самой столице Польше. «Нереалистичный план» едва не закончился полным разгромом Пилсудского. Конечно, и Иосиф Виссарионович Сталин предупреждал… Но только о чем он предупреждал:

Ничего вы у Сталина не найдете, кроме того, что к войне нужно относиться серьезно, а не забрасывать ляхов буденовками.

Распространены и спекуляции о том, что Ленин был сторонником авантюристического плана похода на Варшаву, а прагматик Сталин возражал против этого. Я не знаю, как охарактеризовать сочинителей этого бреда. Корректные выражения на ум не приходят. Эта версия основывается на простом жонглировании вырванных из контекста ленинских и сталинских цитат. Поэтому сами определяйтесь, как относиться к этим историкам.

И подумайте сами, если не брать Варшаву, т. е. не идти на полный разгром Пилсудского, то альтернативный вариант остаётся один: выдавить польскую армию за линию Керзона и там остановиться. А потом Пилсудский соберётся с силами и захочет взять реванш. Или события по другому развивались бы? Он утёрся бы?

И сколько продлилась бы война? Сколько еще Советская Россия могла выдержать военное напряжение?

Потерпел крах не план войны с Польшей. План как раз был именно реалистичным. С падением Варшавы поляки вполне могли и капитулировать. Стрелки на карте нарисовали правильно. Только кроме раскраски карты забыли о «мелочах»: связь, разведка, обеспечение тыла и флангов, снабжение войск. Штабы фронтов находились за сотни километров от боевых порядков наступающих войск в стационарном положении, а не двигались вслед за наступающими армиями. Нарастающие трудности со связью и снабжением армий не решались, а игнорировались, представлялись объективными и неразрешимыми проблемами. Боевой опыт военспецов, полученный ими в условиях вялотекущей позиционной войны с Германией, был неприменим к новым условиям войны маневренной. Воспитанный в условиях косности царской армии, перешедший на сторону большевиков офицерский корпус оказался в условиях Гражданской войны почти бесполезной обузой. Максимум, на что годились эти кадры — для штабной работы, командовать они не умели.

И доверять им операции по ликвидации последнего очага контрреволюции, Врангеля, было нельзя. Даже если бы они, при самых благоприятных условиях, как это было с Деникиным, когда исход противостояния решили действия конармии Буденного, смогли очистить Крым до зимы, не допустить продления войны еще на один год, то штаб Троцкого получил бы лавры победителей. Главный герой любой войны — поставивший в ней победную точку. И тогда политический вес «иудушки», особенно в армии, стал бы очень и очень серьезной проблемой. Кто бы потом очень сильно разбирался в том, за счет чего и кого Антанта была разгромлена.

Общее руководство разгромом Врангеля Владимир Ильич взял на себя. РВС Республики был задвинут в угол. Хватило того, что его руководители при завершении компании против Деникина допустили вопиющую халатность, дав группе генерала Слащева возможность бесприпятственного прохода в Крым. Военспец, командующий 13-ой армией Иван Христианович Паука (репрессирован в 1941 и реабилитирован в 1953. Закономерность в судьбах этих «полководцев»), позорно проспал отход частей Слащева.

Организация и непосредственное политическое руководство антиврангелевским фронтом были возложены на И. В. Сталина. Иосиф Виссарионович стесняться и деликатничать с РВС Республики не стал, он вообще уже давно Троцкого и его команду считал отстойной помойкой, полюбуйтесь на такой документ:

Это письмо И. В. Сталина В. И. Ленин переслал Э. М. Склянскому с резолюцией:

Сталин, минуя Председателя РВС, самостоятельно собирает совещание, на котором доводит до Главкома Каменева, начальника полевого штаба и зама Троцкого задачи по переброске войск к Крыму. Решение совещания направляет для санкции непосредственно Владимиру Ильичу. А Ленин, минуя Троцкого, дает указание его заместителю исполнить это решение. Более чем красноречивый документ.

Чтобы не очень сильно обижать А. И. Егорова, его не смещают с командования Юго-Западным фронтом (недовольство военспецов совсем было в то время некстати), а выделяют крымское направление в отдельный, Южный, фронт. И Владимир Ильич ставит на него М. В. Фрунзе.

Таким образом, начинает обрисовываться политический расклад сил в военном ведомстве после окончания войны. Если М. В. Фрунзе с задачей по ликвидации врангелевщины справится успешно, не допустит перевода военных действий еще на год, то он становится самым авторитетным среди полководцев, как полководец, завершивший войну победой.

И, разумеется, Владимир Ильич не мог не знать, что Михаил Васильевич дружил с Ворошиловым еще с первых съездов РСДРП(б), он сам называл компанию, в которую входили Фрунзе и Ворошилов, «могучей кучкой». Вполне мог Ленин знать, что и с Буденным Фрунзе был знаком еще с Минска 1917 года, что именно по его указанию Семен Михайлович разоружил Дикую дивизию. Т. е., в недрах военного ведомства сразу образуется группировка из авторитетных, старых членов партии, Фрунзе и Ворошилова, плюс — самый прославленный командарм, С. М. Буденный. Козырей в колоде Троцкого против такой комбинации не имелось. Дальнейшие события показали, что Ленин, действительно, был гением в тактике…

Но знаете что особо интересно? Когда Ворошилов с Буденным узнали о назначении командующего Южным фронтом, они стали гадать, кто же это такой — Фрунзе?

Дело в том, что настоящей его фамилии они не знали. Ворошилову он был знаком по партийной кличке — Арсений, а Буденному — Михайлов. Вроде, что здесь такого интересного, в те годы это было обычным.

Только вот в чем загвоздка: Михаил Васильевич к тому времени уже провел две успешные военные компании — против Колчака и в Туркестане. Компании, повторяю, успешные, т. е опыт, полученный во время их проведения, нормальное военное командование в обязательном порядке должно изучать и доводить до остальных военачальников. И это одна из главных задач Генштаба воюющей армии. Ну и, собственно, справочный материал, обобщающий опыт удачливого полководца, который должен был распространяться в войсках, невозможен без краткой биографической справки об этом полководце.

Понимаете, эти дармоеды в штабе РВС Республики даже не удосужились снизойти до простейшего, до анализа проведенных военных операций, до распространения полезного опыта. Война уже заканчивалась, а войска так и не знали военачальников, которые успешно громили врага и методы, применяемые ими. И не просто какие-то командиры полков не знали. Командармы не в курсе были!

Можете после этого еще дальше сомневаться в моем утверждении, что от военспецов толку в РККА было чуть-чуть больше, чем от козла молока…

Не имевший никакого специального военного образования Михаил Фрунзе и командовал не так, как «ученые военные». Еще на марше Ворошилов с Буденным получили от нового командующего директиву с общими соображениями для проведения предварительных перегруппировок. Посмотрели, изучили. Увидели, что в соображениях допущена ошибка в предполагаемых районах концентрации сил противника, поэтому не согласились с делением операции по уничтожению Врангеля на две части: Таврическую и Крымскую. Командованию Первой Конной виделось, что операция должна быть сразу единой, без дробления на этапы.

Составили свои соображения, направили сразу в РВС, Ленину и самому Фрунзе. Ворошилов и Буденный привыкли к тому, что любое их предложение пробивается через Ленина, поэтому и подстраховались таким образом от игнорирования. Они же не знали еще, кто такой Фрунзе.

Климент Ефремович стал собираться в Харьков, в штаб фронта, чтобы при личной встрече разъяснить позицию Первой Конной по предстоящей операции.

Ну привыкли же, что начальство нужно искать, оно само их никогда не вызывало, только приказы присылало. Помните, как к Егорову на встречу напрашивались?

Только в этот раз всё происходило по другому. Через неделю они получили телеграмму, что новый командующий выехал из Харькова навстречу им и назначает встречу на промежуточной станции.

Там и увидели Ворошилов с Буденным, кто такой Фрунзе. Встретились старые друзья. Михаил Васильевич оценил соображения друзей, нашел их толковыми и оригинальными. Обстоятельно объяснил, почему предложенный им план менять уже было нецелесообразно — до наступления оставалось всего двое суток. Коррективы внесли бы в действия войск неразбериху. Уже в ходе операции, правда, Фрунзе вносил уточнения в соответствии с тем, что расчеты Ворошилова и Буденного о районах сосредоточения главных сил противника были точнее. Главными ударными соединениями Южного фронта определялись 1-я Конная и 2-я Конная армии. Но Михаил Васильевич еще не знал, какую ему свинью успел подложить РВС со 2-ой Конной…

Здесь же на станции комфронтом собрал совещание взаимодействующих с Первой конной командармов. Тоже никогда ничего подобного за весь период существования конармии не было. Не было у буденовцев такого командующего фронтом, который собирал у себя всех командармов и ставил, уточнял им задачи в наступлении лично. Во, какую революцию в методах командования произвел штатский Фрунзе!

Привыкли Ворошилов с Буденным к совершенно другому. Например, они еще при выдвижении армии к месту развертывания, получили приказ комфронтом о сроке прибытия в район — 24 октября. Составили маршрут, определили продолжительность переходов, места привалов, ночевок. По маршруту поехали команды готовить их… На полпути С. С. Каменев, минуя Фрунзе, шлет Буденному новый приказ: прибыть в район развертывания 23 октября! А это всё нужно было срочно менять! График весь ломался. Ведь если в день проходить 30 км, то подразделение останавливается на ночевку в селе, которое стоит именно в конце этого отрезка пути. Там уже должны быть подготовлены дома для ночевки бойцов, скирды сена и запасы овса для лошадей. А если график меняется и в день нужно проходить уже 35 км, то искать придется другое село и весь маршрут готовить заново!

Представляете нервотрепку? Снова Семен Михайлович психовал, а Ворошилов успокаивал его тем, что может быть обстановка на фронте изменилась. Хрен там что изменилось в обстановке! Потом выяснилось, что Каменев просто решил, что конармия может двигаться быстрее и, минуя Фрунзе, проявил инициативу. Такое впечатление, что Сергей Сергеевич был в военном деле абсолютным эльфом.

Но главная подлость РВС и его штаба заключалась в… Есть такая «легендарная» личность у наших историков Гражданской войны — Филипп Кузьмич Миронов. Только для меня полнейшая загадка, из какой мутной лужи они о нем свои сведения начерпали. В октябре 1919 года РВС доверил этому «герою» формирование в Саранске конного корпуса. Миронов, не закончив формирование, вышел с корпусом по направлению к фронту. Возникло обоснованное предположение, что он решил перейти на сторону белых. Семен Михайлович Буденный получил приказ корпус Миронова остановить и разоружить. Приказ выполнил. И с Мироновым побеседовал, выяснилось, что Филипп против большевиков и называет себя максималистом. Картина маслом наглядная. Семен Михайлович хотел передать его в трибунал, но Троцкий лично вырвал у Буденного «максималиста», спас его.

16 июля 1920 года была сформирована 2-я Конная армия, стали искать для нее командующего, обратились к Буденному, тот пожертвовал своим лучшим комдивом Окой Ивановичем Городовиковым. До 6 сентября 1920 года Ока Иванович и командовал ею, провел успешную операцию против войск Врангеля, но в должности его РВС не утверждал, он оставался врио. А 6 сентября Городовикова заменили на «максималиста» Миронова, с мотивировкой, что мол Филипп казак, а армия оперирует в районах казачьего расселения, поэтому со стороны местного населения будет встречать сочувствие и поддержку. Получил Фрунзе подарочек от РВС…

Семен Михайлович Буденный оставил замечательные воспоминания. Недоброжелатели пыхтели, что он сам, будучи совершенно малограмотным, их написать не мог, литературные рабы за него это сделали. Ох и завидовали же бывшему унтеру, сделавшему маршальскую карьеру! Желчью исходили. Вот Роман Гуль, немного походивший с Корниловым по степи, растерявший в «ледяном походе» весь свой боевой запал «патриота» и эмигрировавший в Америку, утверждал, что Семен Михайлович телеграмм от командования не читал, прямо в карманы галифе их совал и скакал на коне с набитыми бумагой карманами. С Гулем всё понятно. Предатель и клеветник. Но наши-то, отечественные! Им-то зачем это нужно было? Чтобы глупость свою показать? «Малограмотный» же Академию Генштаба закончил. Или писаки настолько уверены, что марать бумагу сложнее, чем командовать армией?

Ничего лучшего по истории боевых действий на красновском, деникинском, польском и врангелевском фронтах, чем «Пройденный путь» вы не найдете. У автора литературный талант явный, мастерство внятно и логично изложить события на бумаге несомненное. Если Семен Михайлович ухитрялся во время боевых действий находить выходы из безвыходных ситуаций, то уж советскую цензуру он переиграл вчистую. Для него это было пустяком. Естественно, чтобы понять, что он хотел сказать в своей книге, понять всю степень сарказма по отношению к тем, под командование кого он попадал, нужен определенный багаж знаний и определенный жизненный опыт. Школьнику читать мемуары Буденного бесполезно. Бесполезно их читать и кабинетному теоретику-историку.

И может быть читателю покажется, что я немного увлекся Первой Конной в жизнеописании Климента Ефремовича, только именно период его пребывания в должности члена РВС конармии — это тот узелок, к которому протянулись ниточки из дореволюционной, ранней революционной биографии, а из этого узелка новые нити идут к дальнейшей жизни…

Всё изменилось в королевстве, т. е. в стиле командования, с которым сталкивались Ворошилов и Буденный, когда фронтом стал рулить Фрунзе. То, что новый комфронтом задачи подчиненным командармам ставил лично — это ерунда. Оказалось, что он еще и разведку наладил:

Оказывается, что уже отметился кое-кто «в отдельных трудах» с ложью о недоучках-военных Буденном и Фрунзе, которые разведкой пренебрегали. Помните, я писал о том, как еще во время похода на Царицын Климент Ефремович лично на разведку выезжал? Вот как раз военспецы разведкой и не занимались, поэтому комфронтами встреч перед началом операций с Буденным и Ворошиловым избегали. А если все-таки «свидание» состоялось, как в случае с А. И. Егоровым, то комфронтом его подчиненные буквально унижали уточняющими боевую задачу вопросами. Егоров, нарисовав на карте направления ударов, не смог ответить на вопрос: где противник?

Но вообще самое поразительное в обвинениях Фрунзе и Буденного в пренебрежении разведкой то, что за разведку в армии отвечает штаб. Разведка — это одна из функций штаба. Как и связь. Теперь догадайтесь, кто был у Фрунзе начальником штаба? Да И. Х. Паука, благодаря которому Деникин не был окончательно добит и поэтому стал возможен Врангель. Т. е., это именно Паука был бы виновен в том, что части Южного фронта не имели сведений о противнике. Но в диссонанс этому «военные историки», такие, как Ходаков, Тинченко утверждают, что план операции по уничтожению Врангеля разработал И. Х. Паука, а Фрунзе только тупо подписывал приказы. Т. е., Паука, фактически командовал фронтом, а про свои должностные обязанности в плане организации разведки забыл?

А может ему Фрунзе не дал об этом забыть?

Мы с вами привыкли к абсолютно дикой фразе «Генштаб (или вообще какой-то штаб) разработал операцию…». Она имеет такой же смысл, как и «водитель трамвая выбрал себе маршрут движения». Это чушь полная.

Когда после убийства Сталина встал вопрос с его ближайшими соратниками, пресловутой группой «Царицынских товарищей», которые составляли костяк Ставки ВГК, с теми, кто и разрабатывал операции ВОВ, то приняли решение сделать вид, что разрабатывал Генштаб. Военные промолчали, подчиняясь партийной дисциплине, а интеллигентные историки поверили.

Но спросите любого командира полка: какую роль у него играет штаб полка?…

На 10-ый съезд РКП(б) Климент Ефремович уже был избран делегатом. Дальше задвигать его в угол РВС Республики уже не имел возможности, слишком оглушительной была слава «первого красного офицера». Более того, на заседании 10 марта Климент Ефремович был председательствующим, а это уже — признак того, что он выдвигался в первые ряды большевиков. На этом съезде Ворошилов и Фрунзе были избраны и в ЦК РКП(б). Съезд был знаковый, один из самых важных в истории партии большевиков. На нем была Владимиром Ильичем Лениным провозглашена новая экономическая политика, и проходил он на фоне очень непростом. Кронштадтский мятеж. Нельзя не остановиться на нем при рассмотрении биографии Ворошилова. Мятеж был очень опасным. Ленин на съезде четко обозначил инициаторов и степень его опасности:

Но Владимир Ильич, по понятным причинам, не мог в те дни назвать главных виновников, деятельность, вернее, преступная бездеятельность которых привели к восстанию матросов. Сама партия находилась на грани раскола, борьба с внутрипартийной оппозицией была в самом разгаре, поэтому прямо заявить о тех, кого нужно было отдавать в трибунал за всё, что произошло в Кронштадте, еще было невозможно,

И это умолчание перекочевало в историографию, создав моменты для различных спекуляций. На самом деле, как мне видится, проблема с Кронштадтским мятежом предельно проста. И она опять в Троцком. Я сам уже опасаюсь, что у читателя возникнет подозрение в моем навязчивом стремлении на Льва Давидовича все стрелки перевести. Но, тем не менее…

В Кронштадте стояло два очень интересных и очень больших корабля с пушками, в ствол которых можно было без труда хорошего поросенка засунуть: линкоры «Петропавловск» и «Севастополь», переименованные после революции в «Марат» и «Парижскую коммуну». Отличались эти линкоры тем, что в Феврале 1917 года там была самая шумная буза и офицеров за борт швыряли особенно азартно, потому что среди матросов было очень сильно влияние анархистов, эсеров и прочей сволочи. И когда после Октября кронштадтских матросов стали брать для усиления отрядов Красной гвардии и Красной армии, как наиболее революционную и организованную силу, то эту линкоровскую компанию предпочитали особо не трогать, в результате только примерно 4% из состава «Марата» и «Парижской коммуны» были призваны на фронты и для укрепления органов Советской власти. Естественно, выгребли наиболее сознательных, осталась почти исключительно анархо-эсеровская братия, о которой даже сам Троцкий отзывался красноречиво, писал, что у них прически, как у сутенеров. «Красоту» матросских чубов Лёва заметил, но стричь их парикмахеров не прислал. Точнее, он прислал такого парикмахера…!

Остальной гарнизон базы Балтийского флота к 1921 году был немногим лучше. Всех сознательных и дисциплинированных, большую часть гарнизона и команд других судов, выгребли на фронт почти под гребенку. Но бросать корабли и базу без личного состава было нельзя, поэтому вместо убывших пришли мобилизованные крестьянские парни. И Кронштадт захлестнула мелкобуржуазная стихия. Потому что службой там никто толком не занимался, на политическую работу забили. А создалось такое положение из-за кадрового решения наркомвоенмора. Троцкий — это какой-то сплошной человек-парадокс. Если бы я не был уверен, что он был элементарно глуп и беспрецедентно амбициозен, и этот коктейль его личных качеств двигал его на неподдающиеся никакой логике поступки, то точно стал бы искать за всеми его действиями таинственную руку международного фининтерна.

В командование РККА Лёва понапихал бывших полковников, которые и в старой армии ничем не отличились, а во флоте он сделал ровно обратное. Заслуженных адмиралов, которые приняли Советскую власть, добровольно пошли ей служить и служили до своих последних дней, а не до годов «сталинских репрессий», он задвинул и назначил в командующие Балтийским флотом просто редкостного раздолбая по имени Федор, по фамилии Раскольников. Послужной список Раскольникова настолько красноречиво свидетельствует, что его не знали, куда задвинуть от греха подальше еще до 1920 года, когда он и очутился во главе Балтфлота! Даже в плену у англичан сумел побывать!

Ну и результат получился ожидаемым — Федор флот развалил. С началом мятежа ему и дали пендаля, от должности отстранили.

О причинах мятежа особенно говорить нечего, они довольно известны. Интереснее то, как его подавляли. Классика жанра. Собрали 7-ю армию, которая уже была в процессе демобилизации, поставили командовать Михаила Тухачевского и по всем правилам военной науки стали вести осаду. 8 марта двинулись на штурм. Хронически не везло Мише-скрипачу на поле боя, никак не давались ему победы. Конечно, матросы, необученные воевать в качестве пехоты, умыли Тухачевского. Конечно, не совсем матросы, офицерья там хватало и даже один генерал был — Козловский. Но не суметь подавить сопротивление крайне недисциплинированного противника — это что-то с чем-то.

А ведь наступала весна. Буквально через несколько дней могла начаться подвижка льда, и уже тогда Кронштадт стал бы продолжительной головной болью. Более того, французы и англичане уже были готовы снабдить гарнизон продуктами, как только установится чистая вода. Что они в обмен могли получить? У меня есть такое подозрение — весь Балтийский флот.

Ленин с тревогой следил за развитием событий, момент был критическим. И тут 11 марта Климент Ефремович Ворошилов предложил сформировать из делегатов съезда группу добровольцев для участия в подавлении мятежа. Собрали 300 человек, возглавил ее Ворошилов, в тот же день вечером выехали в Петроград.

В ночь на 17 марта Климент Ефремович лично повел колонны красноармейцев, в которые были включены делегаты съезда на штурм по льду. Когда в крепости заметили наступающие цепи, было уже поздно. Форты огонь открыли с запозданием, прицеливанию мешала темнота. Всё оказалось элементарно просто. К утру 18 марта Кронштадт был полностью очищен от мятежников. Самое смешное в том, что главари бунтовщиков смылись в Финляндию еще до начала штурма. Да и вообще большая часть участников, более 8 тысяч человек, туда же убежали. В итоге, 18 марта в крепости атакующих оказалось в несколько раз больше защитников. Остальные мятежники, как только узнали, что вожаки их бессовестно бросили, сдались.

Про «кровавое подавление». Финны перебежчиков разместили в лагерях. Так оттуда значительная часть мятежников убежала назад, в Россию, как только узнали, что для ВЧК интерес представляют только зачинщики, рядовых, обманутых граждан, что моряков, что тамбовских крестьян Советская власть прощала. Это все же Советская власть была, а не хунта Пиночета. Цифры о тысячах зверски казненных пусть останутся на совести тех историков, которые их выдумывали, соревнуясь друг с другом в арифметике…

Сам 10-ый съезд РКП(б) и события, которые в то время происходили в Советской России, очень «интересно» описываются современными исследователями, впрочем, современные нотки начали появляться еще в советское время. Если коротко, то представлено это так: политика военного коммунизма себя не оправдала, жизнь народа существенно ухудшилась, недовольные рабочие начали бастовать, а недовольное крестьянство начало восстания. Поэтому Ленин экономическую линию партии и государства скорректировал, перешли от продразверстки к продналогу. А выступления в Кронштадте и Тамбовской губернии большевики кроваво подавили. Вот она какая Советская власть — декларировала, что она народная, а когда народ против нее бунтовать начал — пушки, пулемёты и газы!

Вот эта трактовка у меня вызывает сомнения в адекватности ее авторов. Либо крайняя степень глупости, либо сознательная, абсолютно бессовестная подлость. Если уж придерживаться их версии, то тогда нужно идти этим логическим бредом до его же логического завершения.

В 1945 году политика Советского правительства, которое мобилизовало экономику для нужд фронта, ввело распределение продуктов по карточкам, себя не оправдала, поэтому в лесах Украины и Прибалтики недовольные крестьяне подняли восстания, а кровавое НКВД их кроваво подавило, перестреляв и отправив в ГУЛАГ бандеровцев и «лесных братьев».

Что здесь не так? Скажете, что в 1941–1945 годах шла война против оккупантов, поэтому мобилизационные меры правительства были оправданы, а те, кто боролся с оружием в руках против него — предатели и коллаборационисты?

Ну так и в 1918–1921 годах шла война против иностранных оккупантов. Напомнить, что периоды той войны обозначались, как четыре похода Антанты? Колчак, Деникин, Юденич, Врангель, Пилсудский — они были участниками этих походов. Колчак вообще даже английским офицером был. Антанта — не иностранный оккупант?

В кронштадтском мятеже и во всех крестьянских выступлениях следы эсеровской деятельности были настолько явными, что опровергать это вряд ли кто решится. И эти следы в белом движении, которое выступало ударным авангардом оккупационных войск Антанты, тоже не нужно искать с лупой. Эсеры там очень активной составляющей были. Один из их лидеров, Борис Савинков, дружок Корнилова, был прямым английским наймитом.

Почти полная аналогия с бандеровским подпольем, не правда ли?

Если под таким углом на события 1921 года смотреть, то уже не так горючи и кипучи слезы по несчастным тамбовским повстанцам, зверски затравленным газом?

Но есть одно существенное различие между 1921 и 1945 годом. Оба года — победные. Окончание борьбы с интервенцией Антанты и разгром гитлеровской Германии. Только в 1945 году, после одержанной победы и в преддверии трудностей восстановления страны не вспыхнул бунт в партии против ее лидера и его команды. А в 1921 году это случилось. Хотя, и после Великой Отечественной войны это событие было, только оно откатилось на несколько лет позже.

Я не оговорился о бунте в партии. То, что на 10-м съезде РКП(б) происходило, назвали стеснительно борьбой с фракционной оппозицией по понятным причинам: страна и так была в изоляции и во враждебном окружении, не хватало еще врагам прямо в руки надавать козырей с информацией о расколе в среде большевиков. Но по факту это был бунт против Ленина и его близких соратников.

Историография акцентировала при описании в советских учебниках событий 10-го съезда на борьбе с Троцким, пытавшимся навязать дискуссию о роли профсоюзов и на программе новой экономической политики, обходя самое важное — выступление почти всей партийной верхушки против Ленина, замаскированное под различные фракционные платформы.

Само собой, после 20-го съезда КПСС, на котором Хрущев назвал репрессированных Сталиным деятелей близкими соратниками Ленина и поставил задачу исправить книги по истории партии и написать новые, никто бы не решился сказать, что ни одного соратника Ленина сталинцы не тронули. Эти «соратники» стояли на антиленинских позициях уже в первые годы Советской власти, при живом Владимире Ильиче, и в 1921 году они высветили свои рыла все сразу.

Оппозиционных платформ на 10-ом съезде было столько много, что Владимир Ильич на первом же заседании честно сказал, что не успел даже все их программы прочитать. Помимо троцкистов, там обозначились «рабочая оппозиция», «Группа демократического централизма», «буферная группа», «платформа десяти», «игнатовцы»… только официальных платформ зарегистрировалось восемь, между ними болталась куча мелких платформочек.

Грызня была феерическая! Мало того, что все они вместе ополчились на Ленина, так еще между собой все пересобачились. Заседания съезда частенько и напоминали настоящую собачью свадьбу. Даже Александра Коллонтай (какие-то шутники десятилетиями позже в биографию этой сексуальной революционерке вписали задушевную беседу со Сталиным, где он говорил о мусоре на могиле и о сионизме) билась в истерике, гневно крича в лицо Владимиру Ильичу: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав!».

Сердиться Ленину было от чего. Страна лежала в разрухе, контрреволюционная сволочь, пользуясь этим, мутила крестьянскую массу, а эти болтуны носились со своими дурацкими прожектами по реформированию партии и Советов. Абсолютное большинство делегатов съезда, низовой состав, смотрело на эту свару с ненавистью. Люди, которые занимались реальной работой в армии и тылу, правоту ленинской политики видели. Они понимали, что и «военный коммунизм» и ограничение демократии в партии, т. е. ограничение прав демагогов, были оправданными и необходимыми мерами в такое сложное время. Из зала раздавались крики: «Мы Кронштадта в партии не допустим!».

И В. И. Ленин продавил решением съезда резолюцию о полном запрете фракционной деятельности.

А теперь очень неприятный факт для тех, кто сегодня Сталина рисует замаскировавшимся противником Ленина, который «верных ленинцев» изничтожил зверски. Так вот, ни в каких платформах не состояли, целиком и полностью поддерживали Владимира Ильича на том съезде — Сталин, Ворошилов, Молотов. А все «верные ленинцы» как раз и состояли в оппозиции. Все до единого!..

На 10-м съезде произошел еще один скандал, на который почти не обращают внимания. 13 марта последнее заседание было посвящено вопросам военного строительства. Докладчиком выступил Троцкий, на утверждение была представлена резолюция Н. И. Подвойского о реорганизации вооруженных сил Республики. Было решено армию сократить, перейти к милиционной системе, а командные кадры усиливать. Резолюция была слишком общей по характеру и не раскрывала никаких конкретных вопросов.

М. В. Фрунзе и С. И. Гусев, который был у Михаила Васильевича членом РВС фронта и с января 1921 года перешел на должность начальника Политуправления РВСР, выступили со своим проектом реорганизации РККА. В основе их предложений было ускоренное создание широкой сети военных школ, в связи с тем, что командование частями РККА было крайне слабо подготовленное (вот вам и 60 тысяч бывших офицеров в военспецах) и техническое перевооружение частей.

Лев Давидович буквально взвился, как ужаленный в зад. О сплоченности группы в составе Сталина, Фрунзе, Ворошилова он знал. О том, что они очень близки к Ленину, тоже. Моментально осознал, что план реорганизации Фрунзе-Гусева, это не импровизация, он был заранее подготовлен. Но если он был заранее подготовлен, но не согласован с ним, Председателем РВСР, то это означало, что выступление направлено против него лично.

Показательно пренебрежительное отношение Владимира Ильича к «создателю Красной Армии», которое выражалось в многочисленных фактах вмешательства Ленина в вопросы командования фронтами помимо наркомвоенмора, в принятии решений, прямо противоречащих его мнению, начинало приобретать конфигурацию отчетливого намерения устранить влияние Троцкого и его ставленников в вооруженных силах.

Если бы резолюция по армии была принята в редакции Фрунзе-Гусева, то и мероприятия по ее выполнению, разумеется, были бы возложены на авторов. А это означало введение их в состав РВСР и возникновение в нем сильной оппозиции троцкистскому ядру.

По сути, Владимир Ильич загонял «иудушку» в угол. Принять предложение Фрунзе-Гусева — плохо. Не принять — еще хуже. Авторитет победителя Врангеля был слишком высок, чтобы о него вытирать ноги. И Троцкий, как всегда, из всех вариантов выбрал наихудший.

Он не просто выступил против Фрунзе, он это еще и в особо оскорбительном виде сделал. Выступило с резкой критикой, да еще предложил предложение своих противников даже съезду на рассмотрение не представлять. Все явно поняли, что Троцкий мнение виднейшего полководца страны представил откровенной чушью. Т. е., последним победным фронтом командовал человек, которого Троцкий оскорбил, представив болваном в военном деле.

А Фрунзе близок к Ленину! А вес и авторитет Ленина повнушительней, чем политический вес тушки Льва Давидовича! Те хитромудрые, которые еще сомневались, к какому лагерю в РККА примкнуть, начали делать выводы.

Эх, не надо бы было Льву Давидовичу тягаться с Владимиром Ильичом в тактике политической борьбы!

На предложение наплевать на проект Фрунзе Ленин, промолчав, согласился. Я представляю, с каким веселым прищуром он смотрел в тот день на «льва революции».

Первое, что стал после съезда делать Троцкий — уничтожать Первую Конную армию. Я утверждаю и буду всегда утверждать, что Лев Давидович, как и все подлецы, был откровенно глуп. И его действия выдают в нем глупца. Все глупцы еще и нетерпеливы в своих злобно-мстительных желаниях.

Первая Конная в то время дислоцировалась на Украине. Республика была в полнейшей разрухе, очень тяжело было с продовольствием, особенно с фуражом. В армии от голода начался падеж конского поголовья. С. М. Буденный стал просить РВСР разрешить перемещение армии на более благополучный Северный Кавказ, заручившись поддержкой Фрунзе. Ни РВСР, ни Главком Каменев ответом его даже не удостоили. Ни разрешения, ни отказа. Тянули резину. А уже было потеряно несколько тысяч лошадей, Конная армия, как и под Батайском, опять стояла перед угрозой стать пешей.

Тогда Семен Михайлович обращается напрямую к Ленину. Владимир Ильич, проконсультировался с Ворошиловым и переброску армии разрешил.

В штабе Троцкого поднялся хай: Северный Кавказ — регион не спокойный, там бандитизм не ликвидирован, если посадить на шею местному населению армию, то вспыхнет восстание. Снова начались инсинуации, что буденовцы — банда мародеров.

Вот они и долаялись. Ленинская логика была железной: если Буденный с Ворошиловым гарантируют дисциплинированность своих бойцов и лояльность к ним местного населения, то пусть они сами за это отвечают. А отвечать они могут, только если получат все необходимые для этого властные полномочия.

В мае 1921 года образуется Северо-Кавказский военный округ и его командующим назначается Климент Ефремович.

В самом деле, когда копаешься в тех событиях, то трудно удержаться от смеха. Накануне Октябрьского вооруженного восстания Троцкий правильно уловил, что только однозначное принятие позиции Владимира Ильича может сулить политическое будущее. И двигался в русле Ленина до самого Брестского мира. Заслужил славу и огромную популярность как один из самых деятельных участников восстания. Когда же подписание мира с немцами оживило внутрипартийную оппозицию в лице «левых коммунистов», Лев Давидович заметался, доверие Ленина утратил. И его Владимир Ильич выдвинул на пост наркомвоенмора. Не способный учиться, ни к какой скрупулезной, упорной работе амбициозный человек на этой должности мог только компрометировать себя. Что Троцкий и делал, постепенно утрачивая влияние. Командировки его самого ненавистного врага, И. В. Сталина, на самые угрожаемые фронты, где Иосиф Виссарионович действовал демонстративно не считаясь с мнением Председателя РВСР, сами решения Ленина в обход высшего военного органа Республики, ставили «создателя Красной Армии» в положение никому не нужного, только мешающегося под ногами болванчика. Почти единственной опорой оставались призванные лично им на службу военспецы и часть политических работников, таких же ни к чему не годных горлопанов.

Но нужно учитывать, что военспецы пошли служить за зарплаты и пайки, поэтому им крайне важно было правильно ориентироваться в вопросе: сколько твой начальник еще в должности просидит и кто будет следующим? В каком месте соломки подстелить?

Новая должность Климента Ефремовича, командующий округом — это уже было очень и очень серьезно. А тандем из Фрунзе (командующий войсками Украины и Крыма) и Ворошилова ясно свидетельствовал, что в командовании РККА возникла сила, которая может Льва и раздавить.

События долго себя ждать не заставили. В 1922 году Фрунзе и Ворошилов нанесли по Троцкому удар, после которого он так никогда уже и не оправился…

У меня нет никакого предубеждения против военспецов. Большая часть их и в Гражданскую воевала добросовестно, и потом в межвоенном строительстве РККА участвовала. В меру своих сил, конечно. Они были продуктом отсталой армии старой России и несли на себе отпечаток этой отсталости. Ну еще часть их была заражена отвратительным гонором, никак не могли изжить в себе звание «их благородий». Но современная тенденция выставить их главными творцами победы в Гражданской войне настолько исторически бессовестна!

Да и вообще, осмелюсь утверждать, офицеры царской армии даже не были военными людьми, а уж тем более командирами. Форму они носить умели, щеголевато каблуками щелкали, даже на карте речку от болота отличали, но это их военными и командирами не делало.

Вот офицеры германской армии военными и командирами были. Они даже не подготовкой от русских офицеров отличались, подготовка — это ерунда еще.

В первой главе я писал об отце Климента Ефремовича, который больше 10 лет прослужил в армии, но вернулся домой совершенно неграмотным. Я там высказал удивление по поводу вообще морального облика командиров Ефрема Андреевича, которым было абсолютно плевать на грамотность солдат.

Больше чем полвека прошло уже с того времени, как Бисмарк сказал по поводу того, почему пруссаки французской армии, более многочисленной и лучше вооруженной наваляли, что заслуга в победе Пруссии принадлежит школьному учителю.

Германские офицеры командовали грамотным войском, у них солдаты поголовно грамотными были. Поэтому германские офицеры были командирами.

А в русской армии даже в 1914 году половина личного состава низших чинов расписывалась крестиком. А офицерам на это было наплевать. Назовите хоть одну войсковую часть, хоть одного русского военачальника, который в армии обучал солдат грамоте. Сможете? Вот то-то и оно. Русскому офицерству было абсолютно безразлично — грамотное у него войско или нет. А неграмотный солдат боевую ценность имеет не большую, чем дрессированная боевая горилла. Если офицеру безразлично, может его солдат самостоятельно уставы и карты читать или не может, то он не офицер и не командир, он дрессировщик боевых горилл.

А вот Климент Ефремович Ворошилов был прирожденным военным и командиром. У бойцов он пользовался не популярностью и не авторитетом. «За любимым наркомом…» — это даже в песни перешло, Ворошилова в армии бойцы любили. Пожалуй, после Суворова это первый такой полководец был у русских. Но Суворов во многом, как сегодня говорят, популист, а Климент Ефремович даже в мыслях не держал этого принципа. Никто не вспоминает его сюсюканье с солдатами, панибратство и другие штучки-дрючки, с помощью которых можно к себе ложно-теплое отношение у подчиненных вызвать. Вспоминают его железную руку, строгость.

Когда в 1921 году началась демобилизация в армии, то Владимир Ильич говорил, что демобилизованные солдаты, испытывавшие трудности с устройством в мирной жизни, дали прирост бандитизма. Только это демобилизованных буденовцев не касалось. Они в мирной жизни были на вес золота. Они в неграмотной стране были нарасхват. Потому что неграмотных в Первой Конной не было!

Настоящему военному, а не чучелу, украшенному аксельбантами, К. Е. Ворошилову неграмотные под его командованием были не нужны. Поэтому в армии обучение грамоте приравнивалось к боевой подготовке. И шло постоянно, вне зависимости от того, находится армия на отдыхе или ведет боевые действия. Занятия шли даже во время маршей. Неграмотных собирали в отдельные колонны, выставляли плакаты с буквами и бойцы хором их заучивали.

Мой дед попал в Первую Конную абсолютно неграмотным, а оттуда вышел заядлым читателем. В ЦПШ его за несколько месяцев научить читать не мог поп, а в армии Ворошилова — за несколько недель это сделали.

Командира, которые так командует, что солдаты у него… Если буденовец знает, что отслужив он приедет грамотным в свое село, в котором читать-писать умеет только поп, то как он будет относиться к своему командиру?

Хотя, конечно, это только один аспект деятельности Ворошилова, как члена РВС армии.

Но то, что он придавал образованию личного состава важнейшее значение, характеризует его как настоящего военного и командира.

Впрочем, он не один такой был в Красной Армии. В войсках под командованием М. В. Фрунзе этот принцип тоже соблюдался. Они вообще друг на друга были очень многим похожи, как две одинаковые шестеренки друг к другу подходили.

А настоящий военный — это человек инициативный, творческий, а не то, к чему мы давно привыкли. Консерватизм и косность смертельны для военного дела.

Именно потому, что друг Климента Ефремовича, Фрунзе был военным, в 1922 году в журнале «Армия и революция» вышла его статья «Единая военная доктрина и Красная Армия»…

Советско-финская война.

13 июня, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/06/13/

Эта статья войдет почти полностью в книгу о К. Е. Ворошилове.

Оригинал взят у p_balaev в Советско-финская война. (часть 1)

Я много «ласковых» слов уже написал в адрес советских историков, и, наверно, совершенно напрасно написал. Какие к черту историки в Советском Союзе могли быть, если лысый Никита на 20-м съезде прямо объявил о ликвидации исторической науки. Ничего двусмысленного в его указании исправить книги по истории и написать новые не было. После этого единственным историком в стране стал идеологический отдел ЦК КПСС.

Полководческая деятельность Климента Ефремовича Ворошилова в период до Великой Отечественной войны явилась объектом особо изощренной лжи со стороны идеологов ЦК КПСС. Умолчания о ней этим родителям перестроечных пропагандистов было мало. Они пошли даже на то, что блестящую победу Красной Армии в финской зимней войне 1940 года представили как компанию почти неудачную. Победу в ней — пирровой. Закономерно, что современная военно-историческая наука, действуя в направлении этой логики, уже прямо говорит о том, что Маннергейм нанес Советскому Союзу поражение.

Сегодня начинают раздаваться голоса, начинающих трезветь исследователей тех событий, но многолетняя ложь уже насколько застит им глаза, что они не видят явного, и продолжают твердить о каком-то неудачном первом этапе в боях с финнами. Гипноз — штука серьезная.

После переворота 1953 года заговорщикам в ЦК, пока их власть еще окончательно не утвердилась, пока существовала оппозиция в лице соратников Сталина, крайне важна была поддержка военных. А маршалы и генералы требовали славы и почестей, да должностей, достойных этой славы. Иосиф Виссарионович из числа полководцев был уже исключен. Он глобус трубкой вертел всю войну. Но оставалась Ставка ВГК. Имена членов Ставки маршальско-генеральской славе мешали. Костяк же Ставки вместе со Сталиным составляли «царицынские товарищи» — К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный и С. К. Тимошенко. Их нужно было из числа командования исключить каким-то образом. Иначе не очень удобная ситуация для примкнувших к заговорщикам военным получалась: фронтами-то они командовали, но ими командовали тоже, над ними был высший военный орган страны. Выходила слава победителей фашизма половинчатой. Полной славы триумфаторов не вырисовывалось.

Никак без роли Ставки ВГК было не обойтись. Тогда придумали очень забавный трюк. Рядового члена Ставки — Георгия Жукова произвели в единственные заместители Верховного Главнокомандующего. Насочиняли всякой беллетристики, в которой дядя Жора орал: «Я не первый заместитель Сталина! Я — единственный!». Одна фигура в Ставке появилась. Но этого было явно недостаточно. Самолюбие «маршала Победы» было удовлетворено. Только кто еще в Ставке был, когда Жора Берлин штурмовал? Он же фронтом в той операции командовал, а командующий фронтом подчинялся Ставке.

К счастью, у ЦК нашелся еще один маршал-холуй. Александр Михайлович Василевский. Следующий, после Бориса Михайловича Шапошникова, начальник Генштаба. Начальник Генштаба в состав Ставки входил. Как и начальник штаба полка входит в состав командования полка. Но советские военные историки сделали такое, что у любого курсанта военного училища, если он элементарно над этим задумается, будет болеть надорванный от смеха живот. Они из начальника штаба сотворили полководца! Шапошников и Василевский в этой должности стали не просто военачальниками, а полководцами! Операции разрабатывали, операциями руководили!

Военачальниками они, конечно, были. И были видными военачальниками. Но разница между полководцем и просто военачальником, между командующим фронтом, армией, дивизией и начальником соответствующего штаба… Такая же, как между директором завода и главным экономистом завода.

Но тут опять «маленькое неудобство» возникло. Тот же Иван Степанович Конев мог справедливо и возмутиться: «Как так? Я Шапошникову и Сашке Василевскому подчинялся? Да еще и Жорке Жукову! Да Жорку Верховный, когда он меня попробовал от Берлина отогнать, с полпинка приземлил! А Сашка вообще трус такой, что даже от отца-священника отрекся!»

Пришлось, хоть со скрипом, но пришлось этим холуям ЦК КПСС «выправлять» линию со Сталиным. Жуков забыл свое письмо поганенькое, которое он после 20-го съезда сочинил и начал, кривя рот, признавать, что Иосиф Виссарионович в стратегии разбирался. Не так, как он, «маршал Победы», но кое в чем петрил. Василевский тоже подпел.

Вот эта схема до наших дней и существует: Сталин, Жуков и начальник Генштаба — это и есть Ставка Верховного Главнокомандования.

А Ворошилов и Буденный? Да они так, по мелочи. Один партизанами, другой кавалерией командовали. Про Тимошенко вообще забыли.

К счастью, среди этой предавшей своего Верховного, да и свою Советскую родину предавшей, маршальско-генеральской сволочи, нашлись достойные звания коммуниста люди. Один из них — Константин Константинович Рокоссовский. Он написал воспоминания, названные «Солдатский долг». Я долго ломал голову: почему его мемуары именно так называются? Вот не подходит к ним название, хоть убей! Просто описание военных операций, в которых он принимал участие в качестве командира корпуса, командарма, командующего фронтом. Довольно сглаженное и бесконфликтное описание, ничего там нет противоречащего, по большому счету, официальной советской истории, даже не понятен вообще смысл их написания. Роль Сталина в них есть, но не больше, чем ко времени их издания она представлена в мемуарах других военачальников… Какой «солдатский долг»? Кому он отдан?

Вот! Когда я задал себе вопрос: а может быть К. К. Рокоссовский писал не о своем солдатском долге, а отдавал этой книгой свой солдатский долг, бросился внимательно её перечитывать, сам удивился, как я раньше не увидел того, что там в глаза бросается? Константин Константинович отдавал свой долг честного солдата своим командирам этими воспоминаниями. Он в открытую назвал людей, которые играли главную роль в руководстве советскими войсками в войне против гитлеровской Германии. Зная, что редактировать книгу будут жестко, зная, что редактировать ее будет подлая сволочь, которая, как и всякая подлая сволочь, особым умом не отличается, он главное выложил на демонстративно открытое место. Лучший метод спрятать. И никто так это и не увидел! Русским языком, черным по белому написано… Ни один военный историк даже внимания на это не обратил!

Потерпите до главы об участии Климента Ефремовича в Великой Отечественной войне, кое-что в книге Рокоссовского покажу, удивитесь очень сильно.

Ну а Ворошилов вообще мешал в ЦКовской версии войны так сильно, что пришлось им отступать от событий 1941–1945 годов еще дальше вглубь. Ведь если, как они утверждали, он в Первой Конной только комиссарил, потом, благодаря близости к Сталину, стал наркомом Обороны, будучи некомпетентными в военных вопросах, а во время Великой Отечественной как полководец не состоялся, то образовывался непонятный вопрос с финской войной. Он же в ней был Главнокомандующим! Если же войну с Финляндией оставить в истории так, как было на самом деле — блестящая победа, то получится несуразица. Армия Маннергейма была штукой очень серьезной, европейской армией, создавалась инструкторами французскими, английскими, германскими, и Советское правительство полагало, что война с ней продлится почти год, до осени. Но войска под командованием Климента Ефремовича нанесли ей поражение уже через три месяца, и Суоми запросила мира.

Тогда сделали «финт ушами» — запустили сплетню о двух этапах: неудачном, пока Ворошилов командовал, и удачном, когда его сменил Тимошенко. На самом деле, никто никого не сменял, Климент Ефремович главнокомандующим так и оставался, а создание фронта под Семена Константиновича было с самого начала запланировано.

И снова не всё у «историков» состыковывалось. До Финляндии еще Япония была. Хасан и Халхин-Гол. Тоже две успешные, хотя и небольшие, операции. А Ворошилов в то время был наркомом Обороны, значит, к ним прямо был причастен. Что придумали? — А Хасан приписали со всеми успехами и неуспехами Блюхеру, и вообще нарисовали из тех боев сплошь одни провалы и позор. Только японцы тогда неизвестно почему больше на Дальнем Востоке на рожон лезть не стали. Умылись и сидели тихо.

Оставили исследователи за Ворошиловым в хасанских событиях только «разбор после полетов». Мы бы так и считали, но маршал Василевский тоже след в истории в виде мемуаров пожелал оставить. У него, человека тщеславного, по воле переворота в 1953 году, ставшего в ряд самых главных полководцев страны, границ тщеславия не было, поэтому он понаписал, что еще когда в пеленки прудил, уже был почти Александром Македонским и проболтался о том, какую он важную роль играл в Генштабе возглавляя отделение оперативной подготовки:

Похвастался, называется. Климент Ефремович, как нарком Обороны, лично руководил действиями советских войск (да, из Москвы. Сталин тоже в должности Главкома фронтами из Москвы командовал), а Александра Михайловича у тумбочки с телеграфным аппаратом посадил. Дневальным. Но Александр Михайлович — гений в тактике и стратегии, а Ворошилов — академиев же не заканчивал, но командовал гением с беспардонной наглостью. Поэтому Василевский на этой же странице своих мемуаров своего наркома обгадил. Мелко и подло обгадил. Когда Генштабом составлялся приказ по недостаткам и просчетам во время боев в Хасане, в него вносились поправки. Со слов Василевского, единственное, что вписал Климент Ефремович:

Ну, понятно, какой из Ворошилова нарком и полководец, только про лопату и ложку писать способен. Мужик необразованный. Ничего про маневр огнем и декавильки. Не Тухачевский.

Оригинал взят у p_balaev в Советско-финская война. (часть 2)

Оставался еще Халхин-Гол. Там японцам наваляли уже серьезно. Конечно, утверждение о том, что именно после Халхин-Гола они не решились в 1941 году к Гитлеру присоединиться — глупость. Это та же вода на мельницу Жуковской славы. Не будь в тылу Квантунской армии наших китайских союзников, то неизвестно еще чем дело могло закончиться. Ясное дело, что Чан Кайши тем еще жуком был, мог и к японцам перекинуться, но китайские коммунисты в этом случае ему бы быстро переворот организовали. Самый верный союзник СССР был — Китай. Недаром на 19-м съезде КПСС Климент Ефремович, да и не он один, китайский народ называл великим, главным другом советского народа.

Но урок японцам преподали серьезный, несомненно. И долю нерешительности этим весомую добавили.

И опять нужно было Климента Ефремовича из этих событий убрать каким-то образом. Ведь не могло не быть заслуги наркома Обороны там! Командование войсками, которые громили самураев, подчинялось же только ему и никому другому. Не нарком же парфюмерной промышленности ими командовал!

Здесь уж Георгий Константинович Жуков показал себя во всей красе, продемонстрировал, как можно из уважаемого, заслуженно уважаемого и почитаемого в армии и народе полководца превратиться в жалкого шута, если свою боевую славу продать за трофейные побрякушки. Кривая дорожка привела к закономерному финишу — все чаще потомки солдат, которых он в бой посылал, которые гордились тем, что воевали под его командованием, называют его сказочником дядей Жорой.

Он Константину Симонову рассказал такую историю о своем назначении на Халхин-Гол:

Ну, правда, разве не сказочник? У меня сразу возникли вопросы: Какого черта Сталин вдруг в присутствии белорусского секретаря Пономаренко стал обсуждать вопросы обороны и ведения боевых действий? В его кабинете приемной не было, чтобы в ней мог посидеть Пономаренко, пока с наркомом обороны решаются сугубо специфические военные вопросы, не касающиеся проблем выращивания бульбы на колхозных полях? А что в Кремле делал Тимошенко, если он должен был в своем округе сидеть на командовании? Да и вообще нарком Обороны очень странный — части его армии участвуют в серьезном конфликте, да еще и в единственном военном конфликте на тот момент, а Климент Ефремович даже не удосужился личное дело командующего войсками глянуть? Раздолбайство какое-то! Дикая деградация — от выдающегося революционера и участника главных сражений Гражданской войны до тупого придурка.

Но И. В. Сталин в этой ситуации выглядит особенно нелепо. Вождь, признанный руководитель государства терпит на самой важной должности, должности наркома Обороны, полного профана в вопросах обороны. Извините, но это прямое оскорбление Сталина.

Конечно, поверить в эту басню невозможно. Нужно искать. И искать в воспоминаниях тех, кто не скурвился, кто не растерял чести офицера и близко знал Климента Ефремовича. Попадание в яблочко было с первой попытки. М. В. Захаров, «Генеральный штаб в предвоенные годы»:

Оригинал взят у p_balaev в Советско-финская война. (часть 3)

Не напрасно дорогой Никита Сергеевич маршала Захарова злобно называл сталинистом в своей книге, которая была в США издана, какой там только грязи он не вылил на Матвея Васильевича. А дальше о событиях на Халхин-Голе Захаров пишет такое, что после этого Жору Жукову за басни в уши Симонову на том свете должна чесотка мучать.

Оказывается, после приезда «маршала Победы» в район боевых действий, туда прибыл с инспекцией маршал Г. И. Кулик и начал на всех орать и материться. Наши войска занимали небольшой плацдарм на восточном берегу реки Халхин-Гол, Кулик посчитал, что на плацдарме нужно оставить только отряды прикрытия, а остальные войска отвести для доукомплектования. И самовольно в ночь на 14 июля отдал такое распоряжение.

Весь из себя брутальный Георгий Константинович не стал топать сапогами и кричать: «Фронтом командую я!». — Кулик, пожалуй, еще брутальней был. Жуков пожаловался на инспектирующего Клименту Ефремовичу.

Ворошилов уже утром 14 июля распоряжение Кулика отменил, влепил слишком инициативному товарищу выговор, приказал закончить инспекторские дела и 20 числа быть в Москве. 20 числа в присутствии Шапошникова и Захарова Климент Ефремович вправил ему мозги.

Кулик — бог с ним, но забавно то, что Георгий Константинович Жуков никогда не вспоминал об этом эпизоде с жалобой Ворошилову. Он же если кому и подчинялся, то никак не меньше, чем самому Сталину, а японцев он сам громил. Сам всё планировал и сам всё решал. Что интересно, это у «военных историков» прокатывало со свистом. Никто даже не задумывался о том, кто предложения дяди Жоры по геройскому разгрому агрессора рассматривал, уточнял и одобрял. Получилось так, что Жуков прибыл в Монголию, мигом разобрался с бардаком, самураев разгромил и вернулся триумфатором, пришел в наркомат обороны и сказал: «Учитесь воевать, олухи!». Все почтительно склонили головы и назначили героя в Генштаб.

Нет, я совсем не собираюсь умалять полководческий подвиг Георгия Константиновича на Халхин-Голе, он воевал талантливо. Недаром его Ворошилов и выбрал. Но забывать о том, что ты подчинялся при этом своему наркому, и он твои решения поддерживал и одобрял, защищал тебя от самодуров, очень неприлично. Но если это признать, то тогда выходит, что общее руководство операцией осуществлял нарком, и ты именно потому решался на довольно рискованные действия (там, у монгольской речки, такого было много), что за твоей спиной стоял Ворошилов. Это не принижение заслуг Жукова, еще раз повторяю, это обычный порядок в армии. В армии, особенно воюющей, инициатива, не одобренная командиром — преступление. Там не в бирюльки играют, там на кону не только жизни солдат, но и безопасность страны.

Естественно, в своих сказочных «Воспоминаниях и размышлениях» Георгий Константинович об эпизоде с Куликом не вспоминал, не вспоминал, что с ним нарком был на связи даже ночью и оперативно принимал решения. Полководцу Жукову начальники не нужны. Он всегда сам себе начальник, а остальные дураки. И обгадил в воспоминаниях Климента Ефремовича он смачно. После Халхин-Гола он же не в наркомат помчался, он только к Сталину ходил с докладами, всякие наркомы — тьфу, мелочь! И, якобы, у Сталина такой разговор состоялся:

Да кто ты такой, Жора, всего лишь генерал армии, чтобы Иосиф Виссарионович в твоем присутствии уже не просто наркома Ворошилова, а первого заместителя Председателя Совета Министров на тот момент, которому уже и наркомат обороны подчинялся и вся оборонная промышленность, поливал говном?! Окончательно берега попутал, как говорится?

Но именно с этого поклепа Жукова и стала гулять байка о «несправившемся Ворошилове».

Только эта описанная дядей Жорой беседа со Сталиным, если верить маршалу-сказочнику, проходила в мае 1940 года, но бои на Халхин-Голе закончились 16 сентября 1939 года, война же с Финляндией началась 30 ноября. Т. е., два месяца уже как гениальный стратег Жуков был свободен, а на новую войну его Сталин не позвал. Это за что такая обида? Не оценили вовремя?

Объяснение этому есть только одно: Ворошилов армию готовил к грядущей большой войне, ему нужны были для нее опытные командные кадры. Он их и обкатывал на тех военных конфликтах, которые предваряли большую войну. Г. К. Жуков боевой опыт получил, нужно было и другим дать такую возможность…

Оригинал взят у p_balaev в Советско-финская война. (часть 4)

Причины войны с Финляндией разбирать смысла нет. Там всё уже ясно и понятно.

Осталась только одна дрянь — неудачный первый период. И вот существующая до сегодняшнего дня эта дрянь лично у меня вызывает только один вопрос ко всем исследователям советско-финского конфликта: «Господа, вы себя называете военными историками, книги пишете, в телестудиях сидите, лица у всех вас такие умные, что даже не поверишь сразу, что вы все такие тупые болваны, что даже не можете понять смысла прочитанного вами текста. Вы, господа, не военные историки, вы попугаи-попки, которые только избитую чушь могут повторять».

Это не оскорбление. Это еще очень мягко я выразился. Максимально культурно. Ни один военный историк так и не дошел до понимания того, что война с финнами никаких неудачных периодов не имела.

Ладно, черт с ними, с историками времен СССР, тогда многие документы, связанные с И. В. Сталиным, были элементарно недоступны. Но сегодня они видят перед собой стенограмму совещания по итогам финской войны от 17 апреля 1940 года, читают в ней речь Иосифа Виссарионовича… Ну, дебилы!

С началом военного конфликта была образована Ставка Главного Командования Красной Армии в составе Главнокомандующего К. Е. Ворошилова, народного комиссара Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецова, Начальника Генерального Штаба РККА Б. М. Шапошникова и члена Главного военного совета РККА И. В. Сталина.

Общая политическая обстановка того времени благоприятствовала планам Советского правительства: основные силы в Европе, которые могли вмешаться в конфликт, Франция, Англия, Германия, сами находились в состоянии войны друг с другом. Однако и затягивать войну было нельзя, потому что обстановка могла и непредсказуемо измениться. Европейские страны могли и объединится против СССР. В войну могло вмешаться и другое государство. И эту возможность нужно было предусмотреть, планируя операции на фронте.

Сегодня уже нет сомнений, что Маннергейм именно на помощь третьих стран и рассчитывал, планы финского командования были сугубо агрессивными, поэтому группировка их войск выглядела на первый взгляд очень странно. Но на самом деле план финнов был простым и грамотным. Понимая, что сосредоточить большую массу войск с Советской стороны реально только в районе Карельского перешейка (остальные направления по природно-географическим условиям в этом плане крайне неблагоприятны), на этом направлении, в глубине от 20 до 60 км от советско-финской границы, была выстроена мощная оборонительная линия, сопоставимая с известной линией Зигфрида.

Кроме того, путь от Карельского перешейка — самый близкий к Ленинграду. И если бы Красная Армия начала одновременно операции со всех направлений границы, то попала бы в западню. Та группировка, которая стала бы наступать на линию Маннергейма, была бы быстро обескровлена, отброшена за предполье, которое стало бы плацдармом для сосредоточения финских войск, нацеленных на удар по уже беззащитному Ленинграду.

А западни мы избежать не могли в любом случае, потому что Маннергейм разбил свою армию на пять оперативных войсковых объединений: группа генерала Валениуса (Мурманское направление), группа генерала Туомпо и шведская добровольческая бригада генерала Линдера (Кандалакшское направление), 4-й армейский корпус генерала Хеглунда (Беломорское направление), группа генерала Талвела (Петрозаводское направление), 5-ю армия генерала Эстермана и Аландскую группа (Ленинградское направление).

И в случае сосредоточения основных сил только на Карельском перешейке, финны начали бы наступление на других участках и раздергали бы советские войска.

Проблема была еще и в том, что правительство Суоми провело всеобщую мобилизацию, поставив под ружье 600 тысяч человек, почти всё боеспособное население. А фронт был один! Вот все 600 тысяч стояли против войск Ленинградского военного округа, которым командовал Мерецков.

Но хвалимый у нас Маннергейм просто не учел того, что его полководческие способности и боевой опыт несопоставимы с опытом и способностями советского главкома К. Е. Ворошилова. Густав Первую мировую войну закончил в должности начальника дивизии всего лишь, во время Гражданской у него главной силой был немецкий экспедиционный корпус, он им, естественно, не командовал. То есть, мелочь пузатая по сравнению с Климентом Ефремовичем, который сам армии формировал и ими командовал, он был. И Климент Ефремович его переиграл вчистую.

Во-первых, он не стал предварительно наращивать группировку советских войск, боевые действия начал только силами Ленинградского округа. Сразу со всех пяти направлений, против всех группировок Маннергейма. Иосиф Виссарионович на совещании 17 апреля это объяснил:

Вот вам сразу, пальцем деланные историки — жирного леща! Вы откуда высосали, из какого анатомического органа, свои мысли, что СССР планировал разгромить финнов за 3 дня с двумя перекурами? Сталин же русским языком сказал: рассчитывали до августа или сентября, т. е. прикидывали, что компания продлится 9–10 месяцев!

Само Советское правительство не предполагало, что К. Е. Ворошилов и армия, созданная им всего за 14 лет практически с нуля, еще переживающая многие детские болезни, способна за очень короткий срок, всего за три месяца, разгромить такую серьезную силу, как финны…

Оригинал взят у p_balaev в Советско-финская война. (часть 5)

А дальше Климент Ефремович начал творить все непотребные вещи, если его действия рассматривать с точки зрения «военной науки». Слабые войска Ленинградского округа, все пять группировок, были брошены в наступление. Представьте лицо Карла Густава Маннергейма, когда он узнал, что творят русские?! Он же сам всего 22 года назад был еще русским генералом, наверняка подумал, что большевики буйные алкоголики. Такого делать было нельзя категорически! Нельзя наступать заведомо слабыми войсками против заведомо сильнейшего противника, да еще опирающегося на долговременные оборонительные укрепления.

Но и финны наступления не ждали! Их выбили из предполья и войска Ленинградского округа начали штурм оборонительных укреплений, находящихся в глубине обороны противника. Конечно, война есть война, проблемы были, их описывают как ряд поражений советских войск. Были даже окружения отдельных частей. Всё это рисуется максимально мрачно. Сталин же так об этом сказал:

Решение Ворошилова на наступление успокоило и Карла Маннергейма. Финский командующий так и не понял, что делают русские. После непродолжительного сопротивления его части отошли за линии укреплений и приготовились отражать штурм. Штурм и начался. На полном серьезе. Как командование поставило задачу, так войска и начали ее выполнять. Само собой, нигде финская оборона не была прорвана. Весь мир стал посмеиваться над Красной Армией. Крохотная Финляндия (не совсем уж она и крохотной вообще-то была) наваляла большевикам! Зарубежные газеты пестрели статьями о мужестве горячих финских парней и о простофилях-большевиках.

Да и наши военачальники, которые командовали наступающими войсками, тоже пришли в уныние и огорчение. Они же задачу Главкома не выполнили. Провалили ее. Но ошибались, они задачу выполнили, потому что К. Е. Ворошилов им настоящую задачу не довёл.

Сейчас будет произведено моральное надругательство над «первым неудачным периодом» и теми недоумками, которые о нем писали.

Т. е., никто и не намечал взлом обороны войск Маннергейма. Начало советско-финской войны — это занятие силами войск Ленинградского округа плацдармов для концентрации войск, уже направлявшихся к району боев из внутренних округов, и разведка боем системы вражеской обороны. А так как в войсках не знали, что они всего лишь проводят разведку боем, то попытки проломить оборону противника проводились упорно. Финны ее всерьез и восприняли, поэтому лупили по наступающим из всех стволов. В итоге, вся система финской обороны была вскрыта!

Таким образом, то, что нам представляют в качестве первоначальных неудач войск под командованием Ворошилова, на самом деле — блестяще выполненная операция по созданию плацдармов и вскрытию системы обороны противника. Есть разница?

Оригинал взят у p_balaev в Советско-финская война. (часть 6)

Таким образом, то, что нам представляют в качестве первоначальных неудач войск под командованием Ворошилова, на самом деле — блестяще выполненная операция по созданию плацдармов и вскрытию системы обороны противника. Есть разница?

Учтите, что в те годы спутники по орбите земли не летали, даже еще не было высотных самолетов-разведчиков с такими фотоаппаратами, которыми можно доты фотографировать, про дроны я уже не говорю. Как можно было узнать, что там из бетона строят финны на своей территории? С погранзастав тоже ничего не видно, расстояние 20–60 км. Агентура? Ага, в крайне враждебном государстве это тоже не совсем просто. В газетах писали и то, что Маннергейм построил и новую линию наподобие Зигфрида или Мажино, и то, что всё это мыльный пузырь. Ладно, газеты — газетами. Но нужно было хотя бы определиться, какие средства нужны для прорыва этой обороны, да куда пушки ставить, и какого калибра.

Так вот, Европа рукоплескала отважным финским парням, остановившим ноябрьско-декабрьский натиск Красной армии, не понимая, что первый этап операции советских войск имел задачей вскрыть систему обороны, особенно на участке линии Маннергейма.

А в это время, пока финская армии занималась сервировкой столов, празднуя победу, а их европейские союзники успокоили себя мыслью, что Маннергейм справится без англо-французского экспедиционного корпуса, из внутренних округов СССР подтягивались войска, и (внимание!) эти войска перевозились железнодорожным транспортом по обычному графику мирного времени. Ни один шпион не заметил на станциях чего-то необычного. Как это смогли сделать — понять вообще невозможно. Каганович сделал.

Вскрытая система обороны позволяла точно рассчитать необходимые силы и средства, а занятое войсками Ленинградского округа предполье расширило плацдармы до приемлемых размеров…

Как настоящий полководец и руководитель, Климент Ефремович не гнобил способных подчиненных в захолустьях, а давал им возможность выдвинуться и вырасти, поэтому создал между собой, Главнокомандующим, и армиями, промежуточное звено — Северо-Западный фронт. И во главе его поставил своего старого знакомого по Первой Конной, уже проявившего себя во время Польской компании, Семена Константиновича Тимошенко.

7 января был создан Северо-западный фронт и сразу Тимошенко начал зверски лупить из имеющейся артиллерии по долговременным оборонительным позициям финнов. Впрочем, лупили по финнам из всех наличных стволов и до Семена Константиновича («Как пишут финские солдаты, что они на протяжении четырех месяцев не могли выспаться, только в день перемирия выспались. Вот что значит артиллерия. Артиллерия — первое дело» И. В. Сталин). Мало того, что методичный артиллерийский огонь деморализовывал противника и выбивал его живую силу, так противник еще и вякать пытался, обнаруживая нераскрытые при наступлении огневые точки. Одна армии Мерецкова каждый день выпускала порядка 12 тысяч снарядов. Спать финским парням было крайне некомфортно при такой ежедневной канонаде.

В это время Тимошенко ставил батальоны стрелковых частей на лыжи и создавал штурмовые группы, готовясь к решительному штурму. На направлениях главных ударов сконцентрировали все имеющиеся танки «КВ» и 11 февраля начали. Маннергейма ждал очень неприятный сюрприз — отмороженные на финском морозе русские выкатили на прямую наводку тяжелую артиллерию и начали долбить ею бетонные доты. Финские солдаты мигом превратились в обреченных смертников. За сутки линия Маннергейма была прорвана на 7 км. К 1 марта вся эта линия накрылась медным тазом, Мерецков рванул к Выборгу, наткнулся еще на одну линию обороны, плюнул на нее и начал обход города с запада. Уже 5 марта Выборг был окружен, а англо-французские союзники Финляндии в панике стали призывать продержаться финнов хотя бы полтора-два месяца, что бы успеть прислать подкрепления. Но было поздно, 11 марта войска Красной Армии вышли на шоссе Выборг–Хельсинки, правительство Свиенхунда, которое начало сдаваться еще 29 февраля, подписало условия «похабного мира». Уже 13 марта, после заключения этого мира, армия Мерецкова в азарте штурмом взяла и город Выборг.

За 104 дня, предварительно к этому не изготовившись, в условиях северной зимы и крайне неблагоприятной для действий войск местности, Красная Армия, фактически поставила на колени одно из самых сильных в военном плане государств Европы, понеся при этом очень незначительные потери.

Да, есть проститутки, которые потери финнов оценивают в тысяч 20 с небольшим, а наших убитых — в 200 тысяч с хвостиком. Ну, правильно. Чего этих русских жалеть?!

Официальная цифра потерь Красной Армии в той компании, без всяких кривошеевских выкладок, 48 745 человек убитыми. Озвученная Молотовым, главой Правительства в то время.

Убитых финнов наши насчитали 85 тысяч. Но самое смешное: в 1939 году Финляндия выставила против СССР порядка 600 тысяч солдат, а в 1941 году, когда Маннергейм поклялся отомстить Советам за обиду, нанесенную во время зимней войны, всего 407 тысяч вместе с частями германского корпуса.

Ау! Куда 200 тысяч подевались? В горы партизанить ушли?

17 апреля на совещании с командным составом И. В. Сталиным деятельности наркомата обороны была дана максимально высокая оценка. Он констатировал факт, что в СССР была создана современная армия:

Да, звучала и критика. Но она была в таком тоне: кое-кто сразу не смог перестроиться, а потом все исправились и воевали очень хорошо. Понятно, что если вы кабинетный ученый и никогда реальным делом не занимались, если вас так на совещаниях никогда не «критиковали», то можно это трактовать, как жесткий наезд начальства. На самом деле — это похвала.

Тем более, что Иосиф Виссарионович четко определил природу недостатков командования в начале войны, они носили сугубо объективный характер:

И вообще на этом совещании не героев за подвиги награждали, оно и должно было носить критический характер, выявлялись ошибки и просчеты, определялись меры по их исправлению. Более того, был еще и Пленум ЦК после финской войны, где К. Е. Ворошилов выступил с докладом о состоянии армии и мерах по устранению выявленных в ходе войны недостатков. Так там он в адрес своего детища вообще ни одного ласкового слова не сказал. Сплошная разгромная критика.

Это воспринимается «историками» как признание своего провала на посту наркома. Нормальный мозг, если его заранее не опылить дустом «исторической науки», может в докладе Ворошилова увидеть план необходимых мероприятий по дальнейшему развитию армии. Отравленный мозг… Что интересно, поинтересуйтесь как в гитлеровской армии оценивали итоги войны с Польшей, вам критика Ворошилова покажется беспомощной и беззубой. Немцы свои недостатки высветили еще более безжалостно…

Конечно, у читателей может возникнуть вполне закономерный вопрос: если Климент Ефремович Ворошилов провел настолько блестяще финскую компанию, то из-за чего его сняли с поста наркома обороны, заменили Семеном Константиновичем Тимошенко?

Да пока дядя Жора Жуков всем не рассказал, что Климента Ефремовича Сталин выгнал с должности за развал в армии, ни один советский гражданин об этом даже не догадывался. Весь советский народ в те годы знал, что Ворошилов как раз не развалил армию, а создал ее. Главную задачу Советской власти — создание вооруженных сил, которые могли обеспечить ее безопасность от внешней агрессии, он выполнил. Тому подтверждение и слова Иосифа Виссарионовича, сказанные на совещании 17 апреля 1940 года:

«…наша армия вышла из этой войны почти что вполне современной армией, но кое-чего еще не хватает. Хвосты остались от старого. Наша армия стала крепкими обеими ногами на рельсы новой, настоящей советской современной армии».

Командовать уже созданной армией — задача не такая сложная, как создавать ее, совсем другие масштабы. С этой задачей вполне мог справиться опытный военачальник, и такой в ходе финской войны выявился — С. К. Тимошенко. Дальше держать на прежней должности Климента Ефремовича было непозволительной роскошью, уже вставала задача подготовки не только армии к грядущей войне, но и всего народного хозяйства, и самой насущной задачей было перевооружение армии. К тому времени конструкторы военной техники уже смогли создать образцы вооружений, которыми можно было заменять устаревающее оружие, соответствующее требованиями современной войны. Их срочно нужно было принимать на вооружение и разворачивать их выпуск промышленностью, которая тоже уже могла их производить. Сегодня принято считать, что с принятием новых типов оружия мы к 1941 году запоздали потому что военное ведомство не понимало какое оружие будет применяться на будущих полях сражений, и навыпускали массу легких танков, вместо того, чтобы сразу делать Т-34 и КВ.

Например, Ю. И. Мухин прямо пишет, что вина в этом лежит на военном ведомстве, которое давало конструкторским бюро задания на разработку техники и вооружений с параметрами, которые уже сразу делали это оружие устаревшим. Вредители в ведомстве окопались. Главным вредителем получается нарком — Ворошилов. Или просто он был тупым и ничего в технике не понимал. Так ведь? А ведь Юрий Игнатьевич производственник, ведь должен соображать, что военные могли много чего хотеть: самых быстрых самолетов, самых мощных танков — только их хотелки были ограничены уровнем развития техники и промышленности. И заказы на разработку образцов вооружения военные не из своих фантазий брали, а именно из тех возможностей, которые были у конструкторов и производственников.

Критиковать-то критикуют тех наших военных за загрузку промышленных мощностей производством легких танков, но ума у себя не могут найти покопаться в выступлениях Климента Ефремовича на съездах партии, где он прямо говорит о нехватке металла для нужд оборонного ведомства. Не могла еще наша тяжелая промышленность до 1940 года полностью обеспечить металлом страну. Можно было, конечно, не делать танки БТ, сразу выпускать КВ. Хоть меньше их было бы, зато они мощнее. Да? А на чем бы обучали командиров-танкистов в таком случае? На тракторах? И даже если бы те немногие КВ, которые удалось бы произвести, отдали в войска и на них стали бы обучать личный состав, то к началу войны дорогущие танки стояли бы уже с убитым моторесурсом. И требуемого числа танкистов не подготовили бы из-за нехватки техники, и техники не было бы. Так что не стоит сегодняшним критиканам воображать себя умнее Ворошилова.

Тем более, что эти критики постоянно расписываются в собственном идиотизме. На примере того, что они считают «снятие» Климента Ефремовича с должности наркома в 1940 году опалой. «Снятие» я не случайно в кавычки взял.

Что наши ученые-историки под снятием понимают… Я не знаю, как их охарактеризовать точнее. То ли и правда дебилы, то ли совсем уж бессовестно подгоняют факты под свои концепции. И это даже не только биографии Ворошилова касается.

Например, в войне с финнами 13-ой армией командовал Владимир Давыдович Грендаль. Из военспецов, один из тех не очень многочисленных военспецов, которые были настоящими военными. Его армия оборону финнов прорвать не смогла и, как историки пишут о нем, он был с должности командарма снят. А теперь главный фокус. Грендаль с должности командарма был снят и назначен на… должность командующего артиллерией Северо-западного фронта! Представляете, человека снимают с должности командарма, но тут же он становится командующим артиллерией и теперь все командующие армиями фронта по вопросам применения пушек становятся его подчиненными!

Это снятие с должности или повышение в должности? Конечно, фокус с должностями В. Д. Грендаля нужен только для того, чтобы обосновать провалы в действиях советских войск. Чтобы действия 13-ой армии выглядели неудачными. На самом деле армия Грендаля наносила сковывающий удар, она не на главном направлении действовала. И Владимир Давыдович задачу выполнил, поэтому получил повышение.

Такое же «снятие» случилось и с Климентом Ефремовичем. Тимошенко 7 мая 1940 года стал наркомом Обороны, а Ворошилов был «снят» в заместители Председателя Совнаркома! Чей статус выше: министра или вице-премьера? А?

Но и этого мало. Климент Ефремович еще становится и Председателем Комитета Обороны при Совете Народных Комиссаров СССР, и теперь С. К. Тимошенко уже в рамках работы Комитета является прямым подчиненным Ворошилова. Вот это «сняли»!

Так и этого мало. Военной Академии Генерального штаба Вооруженных сил СССР было присвоено после финской войны имя К. Е. Ворошилова. Понимаете, что для военного нет большей награды, чем эта? Если это не признание того, что самым выдающимся полководцем в армии был Климент Ефремович, то что это в таком случае?

Еще и крейсер Черноморского флота был назван «Ворошилов». А в довесок ко всему Клименту Ефремовичу к 60-ти летнему юбилею была вручена высшая в те годы награда — орден Ленина. Вот это «снятие»!

Еще только один вопрос с советско-финской войной остался. В Англии, Франции и Германии по ее результатам, якобы, сделали вывод о низкой боеспособности Красной Армии. А у нас сегодня это как попугаи повторяют. Сталин же ясно сказал, что создавали финскую армию под руководством английских, французских и немецких советников. И вы хотите, чтобы они признали свою некомпетентность, что Ворошиловская армия разбила в пух их детище?

Гитлеру, конечно, лапши на уши тоже навешали и он радостно потирал руки в предвкушении легкой добычи… Но Гитлер — это отдельная тема. Ныне мнение о нем среди ученой военно-исторической братии почти единодушное — умный, гад. И патриот Германии. Осталось только памятных досок ему навешать, как тупому Маннергейму. А для меня загадка: что должно было с мозгами произойти у историков, если они считают умным не совсем психически нормального человека, который имея в распоряжении ресурсы почти всей Европы, просрал в своей жизни всё, что только можно?…

Я сознательно не стал в главе о советско-финской войне касаться одного очень забавного документа. Но вот именно этот документ нельзя пропускать, если в биографии Климента Ефремовича Ворошилова разбираться хоть сколь-нибудь тщательно. Им очень часто оперируют военные историки.

Когда я впервые увидел этот документ, то долго был в полном недоумении. Такое впечатление, что его составляли и подписывали люди, которые абсолютно не понимали, что они подписывают. Полное несоответствие названия содержанию, а содержания предназначению. А сам текст… Такие бумажки в народе принято называть филькиными грамотами.

О наличии фальшивок в наших архивах уже говорят в открытую. Но пока еще мы не осознаем всех масштабов той работы, которая там проделана группой очень удивительных товарищей. Кажется, личность одного из этих товарищей мы установить можем.

Предпоследним главным архивистом России значился Сергей Владимирович Мироненко. Он, будучи директором Государственного архива Российской Федерации, сказал однажды очень умные слова, что историк обязан работать в архивах. Я полностью согласен с этим утверждением господина Мироненко. Но я в архивах не работаю, я себя историком не считаю, я пропагандист и публицист. Да я бы и не прочь стать историком и сидеть в архиве, но здесь вопрос уже в другом: собрание каких документов можно называть архивом?

Когда недавно господин С. В. Мироненко обнародовал документы о 28-ми панфиловцах, поднялся страшный кипишь в историко-патриотических кругах. Мироненко упрекали в том, что он, заявляя, что документы из архива свидетельствуют о фальсификации подвига панфиловцев фронтовым корреспондентом «Красной Звезды», неправильно трактует их. Я в ЖЖ указывал возмущающимся, что бумажки, представленные Мироненко, выглядят «немного» странновато, они больше на липу похожи. Во-первых, там какая-то странная регистрация. Во-вторых, документы секретные, но в них секретной информации… нет. Я понимаю, что те, кто не сталкивался с секретным делопроизводством, могут думать, будто секретить можно любую бумажку, если есть желание информацию в ней сделать доступной только строго определенному кругу лиц. Уверяю вас, это не совсем так. Вернее, совсем не так. Засекречиванию подлежит только документ, в котором имеются сведения, отнесенные к государственной тайне. А перечень этих сведений определяется законодателем. Перечень с годами меняется, но принцип, по которому он составляется остается неизменным, поэтому если вы видели этот Перечень в сегодняшней редакции, то можете иметь представление, что в нем было и 70 лет назад. А в том, что публике показал Мироненко даже намека нет на секретные сведения. Что там секретного — приговор суда над пособником фашистов? Так суд открытым был…

Но сама личность архивиста меня заинтересовала. Я поинтересовался его биографией и тут… Оказалось, что папа Сергея Владимировича — известный писатель Владимир Жухрай. Известен же Владимир Жухрай не только своими книгами о Сталине, но и тем, что он сам себе присвоил последовательно звания от генерала-майора до генерал-полковника, представлялся начальником какой-то личной аналитической контрразведки Сталина, т. е. личность во всех отношениях замечательная. Обычно таких лечат в закрытых медучреждениях, либо, если психиатр выяснит, что клиент «косит», привлекают к ответственности за мошенничество. Но Владимира Жухрая и не лечили, и не судили. Такое впечатление, что ему власть чем-то очень сильно обязана была или боялась тронуть, поэтому дедуля и резвился на всю катушку в генеральской форме. А в 2008 году он дал интервью корреспонденту газеты «Московский Комсомолец», в этом интервью, кроме своего всегдашнего бреда о возглавляемой им личной аналитической контрразведки Сталина, генерал-самозванец ляпнул кое-что такое, что у меня даже легкий ступор вызвало, корреспондент на эти его слова, кстати, внимания не обратил, а слова-то сенсационные:

Мистика, конечно, здесь совсем не причем, если только Жухрая зеленый чертик не надоумил стать генерал-полковником. А вот копировать речь, стиль и манеру изложения мыслей другого человека — вполне доступная задача. И почерк тоже скопировать труда большого не составляет, а если есть под рукой консультирующий опытный графолог, то копировать можно так, что никакая экспертиза потом точно подделку не установит. А если это делать достаточно часто, то такой почерк станет и привычным. Вот только зачем это нужно? С двух раз догадаетесь? Или одного достаточно? Конечно, такие навыки требуются главным образом для производства фальшивок.

А вот то, что сын умельца подделывать речь и почерк Иосифа Виссарионовича Сталина стал директором Государственного архива Российской Федерации — это и есть самая настоящая мистика. Настоящая чертовщина.

После того, как прояснилась ситуация с семейной династией Мироненко, которых я подозреваю в фальсификации архивных документов, мне стали понятны очень многие документы, касающиеся К. Е. Ворошилова. И первый из них — «Акт о приеме Наркомата Обороны Союза СССР тов. Тимошенко С. К. от тов. Ворошилова К. Е. ЦАМО ф. 32, оп. 11309, д. 15, листы 1–31» от 7 мая 1940 года. «Союза СССР» — это не моя опечатка, в таком виде этот акт обнародован и находится в сети. Но это мелочь, пустяк. Там сам текст…

В этом «акте» содержатся, якобы, доклады Начальников Центральных Управлений Наркомата Обороны. Начальники там сами себя распяли, признаваясь в том, что всю работу провалили и… И всё. В конце текста с признаниями преступной бездеятельности подписи: сдал-принял. Кто что принял — настолько совершенно не ясно, что становится абсолютно ясно другое: кто-то подобный В. Жухраю и состряпал этот «акт». Вполне возможно, что и он сам. Но только ни Тимошенко, ни Ворошилов такую запредельную дурь сочинить не могли. Вот фальшивый генерал-полковник — вполне мог.

1941 год. (Из черновика «Ворошилова»)

21 июня, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/06/21/

Разумеется, в вопросе об участии К. Е. Ворошилова в Великой Отечественной войне нельзя избежать проблемы неудач 1941–1942 годов, невозможно судьбу создателя Красной Армии отделить от этих тяжелых для нашей Родины дней. Во время переписки с писателем Дмитрием Верхотуровым у нас возник небольшой спор даже не о причине отступления советских войск в начале войны, а о том, как эти события 1941–1942 годов трактовать. Я пытался ему объяснить, что, по сути, Красная Армия уже в 1941 году, еще до битвы за Москву, нанесла вермахту тяжелейшее поражение, сорвав план блицкрига. Да, при этом наши войска тоже потерпели ряд довольно тяжелых поражений. Но срыв планов противника, который не рассчитывал на затяжную военную компанию — это уже стратегический успех. А никакой победы в большой войне совсем без поражений не бывает, это война, а не игра на шахматной доске в поддавки. Верхотуров с моим мнением категорически не согласен, считает, что наши войска тогда потерпели фиаско, а я придерживаюсь брежневской концепции. Может быть, я его не совсем правильно понял, но понял именно так.

Но Д. Верхотуров еще один из самых вменяемых из тех публицистов-историков, которые эту тему затрагивают. Остальные в ней резвятся, как укушенные мухой це-це гиппопотамы в вонючем болоте. Самое интересное, что истоки этого исторического бешенства искать особо не нужно. Даже дата имеется, когда оно началось. Но сначала несколько забавных «открытий» в этой области. Я не буду даже касаться того, что насочиняли Резуны-Солонины, если есть чудаки, которых убеждают их, уже основательно высмеянные, версии об агрессивных планах Сталина, то этих чудаков уже никто не переубедит. Это антикоммунистический религиозный фанатизм.

Интереснее другая категория: «сталинисты». Те, кто Сталина почти обожествляют, но при этом его всеми своими трудами опровергают и опошляют. По глупости они это делают или по подлости — не особо важно. Главное, они опаснее любых резунистов, на их идеях у нас может вырасти нечто очень опасное. Они сами, такое впечатление, не понимают, что случится, если постсоветской, постсоциалистической России привить имперскую идеологию.

Вот одни из самых активных таких «сталинистов» — А. Б. Мартиросян и Ю. И. Мухин. Их трактовка событий начала Великой Отечественной войны практически схожа. Причины поражений Красной Армии на первом этапе войны они видят в предательстве генералитета. Конечно, такие случаи были. Власов, например. Но там всё объяснимо, этот Иуда командовал своей 2-ой ударной армией так, что она попала в окружение вместе со своим командующим и стала нести тяжелые потери. Власов элементарно струсил, что его за халатность могут и расстрелять (пример уже был такой), бросил войска и сдался в плен, чтобы изображать из себя русского патриота в немецкой форме.

Но А. Б. Мартиросян нашел еще такого предателя! Советую его книгу «Детальная анатомия предательства». Вот это чтиво! Нарком Обороны С. К. Тимошенко, оказывается, тоже предатель! Если Мартиросян что-то другое своей книгой хотел о маршале Тимошенко сказать, то я бы ему посоветовал говорить внятно, лишнее изо рта во время произношения слов убирать. Хотя, он и с пустым ртом, судя по его публицистике, внятно изъясняться не может.

Мартиросяну, бывшему геройскому разведчику невидимого фронта с неизвестными заслугами, как следует из его биографии, такую бы биографию, как Семену Константиновичу! Столько бы ему сабельных рубок в боях за Советскую Власть и ранений, может он чуть осторожнее в своих фантазиях был бы.

А то, что С. К. Тимошенко можно представить в качестве предателя — это фантазию только очень нездоровую иметь можно. Во-первых, из-за чего Семену Константиновичу было Родину предавать? Из-за какой такой обиды? Обласканный властью, любимый народом герой с очень удачной карьерой, на высшей для военного должности — народный комиссар обороны, — чем кто его обидел?

И ради чего предавать? Нарком обороны хотел от Гитлера получить должность повыше? Какую? Гауляйтера Украины что ли? Или на мешок рейхсмарок купился? Но мотивы Мартиросян не называет. Это ж так удобно — неудобный вопрос взять и обойти. А в вину Семену Константиновичу им поставлено самовольное, без санкции Сталина, изменение плана оперативного развертывания войск. А планом оперативного развертывания войск Мартиросян назвал «…соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы», которые И. В. Сталину сам же С. К. Тимошенко и представил. Авторами Соображений был сам Тимошенко, и его подчиненный, начальник Генштаба Б. М. Шапошников. Но это же не план! Соображения — это, если совсем по-русски, общие мысли, прикидки. И в тексте же там:

В плане фраз «необходимо назначить» и «должны быть» не пишут. План — документ распорядительный, а не рекомендательный.

Ну а после того, как в книгах Мартиросяна постоянно натыкаешься на ссылки из мемуаров такой «разведчицы», как Зоя Воскресенская, которую генерал-самозванец Жухрай называл профессором и очень уважал, то начинаешь подозревать, а не в одной ли аналитической контрразведке с Жухраем служил и сам Мартиросян? Тем более, что он еще в качестве источника использует воспоминания Судоплатова. Шебаршин об этих воспоминаниях мнение высказал: написаны американцами. Но это и так понятно, там у Судоплатова на каждом шагу — «кодовое имя» агента. В тексте на английском было принятое в ЦРУ «Code name», переводчик не знаком с советской терминологией, поэтому так и перевел, изначально эти мемуары на английском и были написаны.

Если у кого-то есть увлечение самой отмороженной конспирологией — книги Арсена Бениковича Мартиросяна рекомендую категорически. Только слишком не увлекайтесь, для психики опасно…

А вот основу для спекуляций на имени Семена Константиновича Тимошенко, повод для прямых оскорблений одного из самых выдающихся советских полководцев заложили хрущевско-брежневские идеологи, когда вычеркнули его из истории Великой Отечественной войны после 1942 года. По их версии, Тимошенко, потерпев поражение под Харьковом, попал к Сталину в немилость, с командования был снят и… и всё. Больше о нем ничего.

Но в 1943 году на грудь Семену Константиновичу — бац! — орден Суворова 1-ой степени!

В 1944 году — бац! — второй орден Суворова 1-ой степени!

В 1945 году — бац! — третий орден Суворова 1-ой степени!

Это чем же можно так заниматься сидя в опале и отстраненным от командования, если каждый год получать по высшему полководческому ордену?!

И это еще не всё. Сразу после войны — бац! — Орден «Победы» — самая высокая награда для военачальника!

Очень странная опала и очень странное «некомандование». Но мартиросяны насчет этих орденов, по видимому, не в курсе, поэтому гадят на могилу Семена Константиновича, как отравленные пургеном.

Если с мнимой изменой Тимошенко всё ясно и понятно (и с изменой Г. К. Жукова — его Мартиросян тоже в предатели записал) — пурга, то вот с еще одним «предателем» Д. Г. Павловым… но тоже всё понятно, только немного смешнее. Павлова в изменники записал уже и Ю. И. Мухин. Сейчас будем, кажется, смеяться над этим.

Для начала, кратко о тех, кого вместе с Павловым расстреляли, о его подчиненных, о тех, кто ему компанию составлял, когда он округом и фронтом командовал.

Начальник штаба фронта генерал-майор В. Е. Климовских, до революции Алексеевское военное училище закончил, военспец по призыву Троцкого.

Начальник связи фронта генерал-майор А. Т. Григорьев — тоже военспец по некоторым сведениям.

Командующий 4-ой армией генерал-майор А. А. Коробков — тоже военспец призыва Троцкого.

Вот какая компания была у Д. Г. Павлова!

Накомандовали они так, что немецкие генералы группа армий «Центр» сами свои успехи баснословными называли. Всю эту компанию арестовали, судили и расстреляли за халатность. И приговор суда есть — именно за халатность. Но нашим современникам-историкам халатность показалась слишком неинтересным преступлением. Они «накрутили» Д. Г. Павлову измену. И А. Б. Мартиросян, и Ю. И. Мухин. Причем на пустом месте накрутили.

Один инженер-металлург, второй разведчик неизвестной разведки. Великие сыщики и следователи. Из чего они это нафантазировали?

Да просто стали доступны материалы следствия и суда по Павлову. А там Дмитрия Григорьевича следователь крутит насчет антисоветского заговора и измены. Ну, «асы» в следственной работе Мухин и Мартиросян вывод и сделали: раз про шпионов вопросы, значит, Павлов — предатель. Им же слово «версия» знакомо только из книг и кино, поэтому не смогли додуматься, что следователь обязан разрабатывать все возможные версии. А какие версии можно разрабатывать, если расследуются обстоятельства, в которых по вине Павлова оказался Западный фронт? Кроме халатности и измены ничего придумать невозможно. Вот этим двум версиям следователи Врид зам. начальника следчасти 3-го Управления НКО СССР ст. батальонный комиссар Павловский и следователь 3-го Управления НКО СССР мл. лейтенант госбезопасности Комаров подследственного и крутили.

Даже немного перестарались. Не били, конечно, но допрашивали очень упорно. В конце концов, Павлов сломался и начал признаваться в измене, оговаривая знакомых ему военных, в том числе и Мерецкова. Может быть рассчитывал, что этим следствие затянет, а там или наши немцев разобьют и ему от радости амнистию Сталин подарит, или немцы — наших… Может на что-то другое, но это не важно. Важно то, что обвинение ему предъявили по статье 58-ой. Но на суде Д. Г. Павлов отказался от прежних показаний, в которых он себя изобличал, как предателя, и стал настаивать только на халатности.

Председательствующий на суде В. Ульрих судебное следствие вел очень дотошно. Изо всех сил пытался от подсудимого получить признание по 58-ой. Бесполезно. Павлов уперся. Судебное следствие закончилось и судья огласил приговор: расстрел за халатность.

Куда «измена» делась? Так у следствия на измену не было ничего, кроме признаний подследственного, а когда подсудимый от этих признаний отказался, то и статьи не стало.

Это же настолько элементарно, что я даже не представляю, как там можно было потом металлургам и разведчикам искать следы предательства?!

Зато Мухин и Мартиросян вообразили, что сам Сталин приказал судье ограничиться халатностью, потому что если бы в армии узнали, что генералы предают, то солдаты им отказались бы верить и в бой неохотно по приказу генералов шли.

Логика какая-то есть, конечно, в этом. Идиотская. Нельзя было расстрелять за измену, а всем сообщить — за халатность? Война закончилась бы — обнародовали бы настоящий приговор, а так сам Сталин скрыл от будущих поколений правду.

Только, если верить Мухину и Мартиросяну, Иосиф Виссарионович удивительно непоследовательный человек. О предательстве Павлова и его компании сообщить боялся, значит, но через пару месяцев других генералов — Рычагова и Смушкевича без всяких проблем по 58-ой статье, как заговорщиков и предателей расстреляли.

Эх, историки…

А что же произошла с Западным фронтом? Почему так там преступно халатно встретили войну, зачем топливо с самолетов сливали и прицелы с пушек на склады сдавали? Да, на мой взгляд, дело обычное, житейское, ничего сложного. Попробую объяснить. Я не просто так указал, что подчиненные Павлова были военспецами из призыва Троцкого, это очень важно. Только, повторяю, никаких заговоров и измен в штабе Западного фронта и близко не было…

Юрий Игнатьевич Мухин в армии и в правоохранительных органах, служба в которых во многих аспектах похожа на армейскую, не служил, может поэтому еще ему трудно разобраться в причинах раздолбайства со стороны Павлова. А вот Мартиросян заявляет, что служил в КГБ, но рисует из расстрелянного генерала шпиона, поэтому у меня очень большие сомнения насчет его места службы. Или был, действительно, каким-то аналитиком там. Среди аналитиков частенько встречаются такие «разведчики». Аналитики — самые оперские опера и самые разведчиские разведчики, особенно если они не очень умные. Умный аналитик такой ерунды придумывать не станет.

Всё очень просто. Такого раздолбайства, как в армии, на производстве не встретишь. Потому что на производстве план нужно выполнять ежедневно. Можно, конечно, построить дом так, что он через день после сдачи рухнет, но хоть видимость дома изобразить придется. А в армии некоторые крендели умудряются годами ничего не делать. Пока войны нет. А сразу после начала войны их, как Павлова, расстреливают.

И это присуще не только Красной Армии было. Во всех армиях мира такое. Если результат наглядный не нужно выдавать каждый день, то найдутся желающие вообще не работать, на службу ходить будут без прогулов и опозданий, но работать не будут. Я еще удивляюсь, что в РККА их было так мало, потому что приучить военного каждый день работать, выдавая результат, может только война. Там каждый день нужно противника уничтожать, либо он тебя. Там не поволынишь внаглую.

В жизни у служивых ситуаций с «расстрелами» «шлангов» — масса даже в мирное время. Особенно если кандидат в «расстрелянные» получил самостоятельную должность далеко от начальства и там у него подобралась подходящая компания подчиненных.

Выглядит это так примерно. Абстрактный товарищ Федя получил повышение и его направили командиром в часть. Был Федя отличным подчиненным, исполнительным и пугливым при виде начальства, хорошие показатели у него были, вот жизнь ему испытание в виде самостоятельной должности и всуропила.

Часть от начальства далеко. Федя там сам себе командир. Каждый день на доклад не ходит и к нему не приходят проверять его ежедневную деятельность. По телефону доложил от балды, что всё у него в порядке и — в театр.

Далеко расположенный командир Феди предупреждает, что к Феде в часть через год приедет проверка из Москвы, чтобы к ней заранее начинал готовиться и в грязь лицом не ударил.

Федя прикинул, что год — это большой срок, в далеком гарнизоне пока можно отдохнуть душой и телом, останется до проверки полгодика, тогда можно и начинать готовиться, вполне успеть можно. А пока — в театр!

Тем более начальник штаба говорит, что этими проверками их уже три года пугают, а никто так и не приехал ни разу к ним из Москвы.

Проходит полгода, начальник Федин посылает к нему свою проверку с целью посмотреть, как в дальнем гарнизоне готовятся к московской. Выясняется — никак. Федя на службу болт забил. Получает он первый выговор, а уволить его можно только с третьего. Начальник еще раз предупреждает, чтобы готовился без дураков москвичей встречать, иначе башку ему оторвут. Федя обещает исправиться и устранить все недостатки.

Полгода — тоже срок большой. Если хорошо приналечь, то всю работу за месяц сделать можно, а пока — в театр! Тем более, что Федин начальник штаба говорит, что и три, и два года также промежуточные проверки были, стращали московской, а ни разу из столицы никто не пожаловал. Пугают пуганных.

Год Фединой службы прошел. Пожаловали гости из Москвы. Ага, нежданно-негаданно. Федя сразу взял больничный и одновременно ушел в декретный отпуск. Не помогло, по итогам проверки ему влепили неполное служебное соответствие и выгнали в народное хозяйство.

Д. Г. Павлова проверял фон Бок, поэтому до народного хозяйства Дмитрия Григорьевича не довели, пристрелили по дороге.

Понятна ситуация? Кто служил, тот поймёт. Кто не служил, тому труднее сразу понять.

Можно даже представить, какие в штабе Белорусского округа разговорчики между командующим и его окружением были:

— Дима, да не разводи ты паники! Какая там к черту война? Я же военспец, меня при царе учили еще, а не в ворошиловском училище! «Майн Кампф» читал? Нет? А я читал. Гитлер ясно написал — на два фронта войны не допустит, поэтому пока он с Англией не разберется — никакой войны с нами не будет. А все эти замуты Тимошенко с боеготовностью — так, политика какая-то, нас задрочить хотят, чтобы служба медом не казалась. Вот что самое опасное — не вляпаться с провокацией. Какой-нибудь дурак стрельнет в немцев, немцы скажут — мы агрессоры и тогда Англия им не будет мешать нас громить. Помнишь, как в Польше они начали с провокации? Вот за провокацию нам точно кирдык будет.

А чтобы не допустить провокации, это нужно в войсках жить, всё на контроле держать, постоянно самим с проверками ездить и нервы себе портить. А как же театр?

Поэтому, чтобы особо не напрягаться на службе и не нервничать в ожидании, что какой-то нервный подчиненный пульнет из пушки или из самолетного пулемета в сторону фашистов, топливо из самолетов слили, вооружение сняли, у пушкарей прицелы отобрали и, для верности, их самих с пушками подальше в тыл отогнали. А солдатам даже винтовки не выдали. И думали — теперь всё в ажуре. И — в театр!

В театре Д. Г. Павлова и нашли, когда С. К. Тимошенко стал директиву о приведении войск в готовность рассылать.

Когда же танки фон Бока поперли на Брест, то у Павлова возможности уйти в декретный отпуск на время «проверки» не было, началась паника и метание. Результат через несколько дней обозначился в виде потери Минска.

Пишут еще Мухин с Мартиросяном, что Жуков и Тимошенко обязаны были проконтролировать исполнение их директив в округах… Так и контролировали. Каждый день звонили, требовали докладов. Им и докладывали: «Шеф, не беспокойтесь, всё в ажуре!». Нужно было комиссии посылать для контроля? Так времени в обрез было, работы и в Генштабе столько, что все в мыле. И Павлов же не ребенок, ему русским языком объясняли — война будет.

Абстрактному Феде тоже русским языком объясняли — москвичи приедут. Ну нельзя некоторых служивых на самостоятельные должности назначать! Категорически нельзя. Только выявляются такие раздолбаи именно тогда, когда на самостоятельную должность и попадают. Больше никак их не выявишь…

Так что — халатность, как суд и установил. Измены там и в помине не было.

Я подозреваю, что Д. Г. Павлов даже мог отделаться после того, как своей халатной бездеятельностью открыл фронт немцам, легким испугом и продолжал бы строить из себя героя, принявшего на грудь тяжелый удар гитлеровской армады. Но на его участке положение сложилось настолько тяжелое, что Советскому правительству пришлось туда для наведения порядка отправить самого опытного военного. Согласитесь, что потеря Минска и зияющая дыра в обороне, через которую виден Смоленск — это серьезно. Ничего серьезнее на фронте в те дни не было. Значит, точно туда должен был ехать супер-полководец, самый-пресамый.

Климент Ефремович Ворошилов и поехал, взял с собой Шапошникова. Это после того, как, со слов Г. К. Жукова, Сталин его с наркомов турнул, потому что он в военном деле ни хрена не соображал. Оцените подлость Жукова.

С 27 июня по 1 июля Климент Ефремович, уже член Ставки ВГК, находится в районе Могилева, наводит в войсках порядок, восстанавливает управление, организует оборону по Березине. Прикидывает, что сил для того, чтобы немцев остановить на этом рубеже, он собрать не успевает, выходит на Ставку с предложением оборудовать оборонительную линию по Днепру. Его предложение принимается.

Смоленск на какой реке стоит? На Днепре? Вот там, воспользовавшись подготовленной по предложению Ворошилова обороной, сменивший его Семен Константинович Тимошенко и умоет немцев в кровище, почти на два месяца их остановит. Смоленск стал первым самым серьезным уроком для фашистов. Именно после него они стали чесать затылки и прикидывать, что вляпались во что-то такое серьезное, что последствия представить жутко.

Ворошилов под Могилевым еще успевал каким-то образом не только командованием фронтом заниматься, но даже инструктировал лично отправляемые в тыл врага диверсионные группы. И, подозреваю, именно он и понял, что послужило причиной поражения войск Западного фронта. Больше некому было инициировать арест Павлова. 1-го июля Климент Ефремович выехал в Ставку, а 4-го Павлова арестовали. Скорей всего после доклада Ворошилова о причинах поражения.

Климент Ефремович же ничего не знал о внезапном нападении фашистской Германии на Советский Союз. Он увидел, что штаб Павлова преступно прошляпил это нападение.

Более того, сейчас я назову дату, когда советские люди впервые узнали о внезапном нападении Германии. До этого момента никто в СССР представления об этом не имел.

Так вот, впервые это озвучил с трибуны 20-го съезда 25 февраля 1956 года «маленький Маркс»:

Вот в чем Никита прав был, так в том, что это действительности совершенно не соответствует. Поэтому, когда он эту дурь залепил делегатам съезда, то даже в той тщательно подобранной компании стали раздаваться щелкающие звуки отвалившихся от удивления челюстей.

Никогда и никому Иосиф Виссарионович не говорил о внезапном нападении ни слова. О вероломном нападении он говорил, но, согласитесь, разница в этих словах есть. Вероломное нападение можно ждать и даже готовиться к нему, страхуясь. А внезапного нападения не ждут, оно внезапно и нападает.

И дальше Хрущ нес уже полную ахинею о разведчиках, которым Сталин не верил и о бедных генералах, которым он запрещал войска в боеготовность приводить, опасаясь провокаций, а потом их делал стрелочниками и расстреливал.

И «катастрофа 1941-го года» — из этого же доклада:

Ну вот и написали, в соответствии с решениями этого съезда новые романы, сняли новые кинофильмы и провели исторические «исследования».

…В соответствии с тем, что Н. С. Хрущев на 20-м съезде приписал Сталину «внезапность», стали эту мысль Никиты оформлять всеми возможными способами. И начался цирк с известными Директивой №1 и Директивой №2. С тем, как И. В. Сталин тянул время, не разрешая Тимошенко и Жукову передать их в войска, всё опасался провокаций:

Всю ночь Нарком и начальник Генштаба бегали с какими-то рукописными бумажками из своих кабинетов к Сталину и обратно, да истерики закатывали про какого-то немца-перебежчика, убеждая Иосифа Виссарионовича, что фельдфебель говорит чистую правду и война вот-вот начнется.

Всё это на полном серьёзе. Вдумайтесь сами: если бы фельдфебель не переплыл речку или немецкий пулеметчик его во время переправы стилем «кроль» застрелил бы, как это в фильмах показывали, то Тимошенко, Жуков и Сталин спали бы в ночь на 22 июня на мягких перинах, как младенцы. Я удивляюсь, почему на Поклонной горе не стоит гигантская скульптура-памятник этому фельдфебелю в немецкой каске, почему от советского народа бессовестно скрывали имя этого героя, который спас нашу страну, предупредив о нападении Гитлера? Фамилию — в студию, как говорится!

А Жуков переживал, что написанная им на пару с Ватутиным на коленке Директива №1, «которую в тот момент передавал Генеральный штаб в округа, могла запоздать и даже не дойти до тех, кто завтра утром должен встретиться лицом к лицу с врагом».

Хорошо, что он еще не придумал, будто он сам, в одну харю, сочинил этот гениальный текст. Благо, что Ватутин погиб в 44-м, Сталина уже в живых не было, а Семен Константинович Тимошенко вообще воспоминания отказался оставлять, заявив, что написанное им с официальной версией событий войны ничего общего иметь не будет, поэтому рукопись сразу сожгут, не дожидаясь приезда в Москву Воланда.

Зато у военных историков появилась масса возможностей писать диссертации и монографии, в которых они, кряхтя перегретым мозгом, пытаются присобачить эти фантастические Директивы к прошедшей реальности.

И, как кульминация, «внезапности»:

Вот эта версия, которая больше похожа на описание финальной сцены комедии Н. В. Гоголя «Ревизор», и легла в основу официальной истории начала Великой Отечественной войны. И вокруг этой версии роятся все историки, пытаясь ее хоть как-то приспособить уже к тому, что Сталин все-таки нападение Германии ждал, а не вертел в руках трубку без табака.

Заметьте, действующие лица той комедии к моменту ее написания: Молотов — вышвырнут из партии и находится, фактически, под домашним арестом; Тимошенко — послал всех к черту, Ватутин — мертв, Сталин — мертв. Дядя Жора Жуков мог у себя на даче, сидя на пенсии, какие угодно Директивы писать и отдавать их архивистам.

Хотя, он мог это сделать еще и потому, что был уже обозлен опалой на всех, на Хрущева, которому как верный пес служил, на Брежнева, который его в армию не вернул, и на Сталина, конечно, особенно… И плюнул этими Директивами в вечность, потешаясь над тем, сколько профессоров-баранов и писателей-идиотов будет водить хоровод вокруг них.

Когда в редакцию принесли рукопись книги К. К. Рокоссовского, то, несомненно, ее цензоры вычитывали очень внимательно. Но цензорами были идеологи из КПСС, а не маршалы, поэтому многое прошляпили. «Солдатский долг» написан в намеренно бесконфликтном ключе, поэтому цензура не насторожилась. Только в идеологи шли в те годы люди, которые, как правило, по своей тупости ни к какой другой деятельности не были приспособлены, нормальные люди города строили и в космос летали. Тупицы народу мозг выклевывали. И пропустили в «Солдатском долге» очень многое.

Думаю, что когда они вычитывали строки о начале войны, и не увидели там «Директив», не насторожились потому, что Константин Константинович не мог о них знать, так как всего лишь корпусом командовал. А в военном деле ни черта не соображали. В результате мы у Рокоссовского читаем:

Ничего странного не видите? Оказывается, Директиву писали не Жуков с Ватутиным 21-го числа, она уже давно лежала в особом секретном оперативном пакете и ждала распоряжения Совнаркома или Наркома Обороны. Оставалось только при получении указания из штаба армии уточнить достоверность депеши. И никакой панической внезапности…

С мемуарами К. К. Рокоссовского после смерти автора случилось то же самое, что и с «Воспоминаниями и размышлениями» Г. К. Жукова. Маршалов уже давно в живых не было, а в их книгах, с каждым новым изданием, появлялись все новые и новые страницы. Потомки Жукова и Рокоссовского при наступлении Перестройки и Гласности нашли в архивах предков рукописи и восстановили настоящую правду.

Только когда читаешь «восстановленные главы» в «Солдатском долге» и натыкаешься на такое: «Делалось все не так, как обучали нас военному делу в училищах, академиях, на военных играх и маневрах, в разрез с тем, что было приобретено опытом двух предыдущих войн», — становится очень неловко за внуков Константина Константиновича. Ребята, вы настолько корыстные, что пошли на то, что кому-то дали сфальсифицировать работу своего прославленного деда, сотворить из нее сенсацию и на этом бабосов нарубить?

Ладно, допустим то, что Константин Константинович ни в каких училищах не обучался, а при Академии только курсы закончил — оговорка.

Но как понимать вот это в «восстановленных» главах: «В пакете имелась директива, в которой указывалось о немедленном приведении корпуса в боевую готовность и выступлении в направлении Ровно, Луцк и далее» и здесь же — «Какой же план разработал и представил правительству наш Генеральный штаб? Да и имелся ли он вообще?.. Мне остро захотелось узнать, где намечался рубеж развертывания».

А что же тогда было в директиве, как не рубеж развертывания корпуса?

Так и этого мало.

У меня неплохая память, поэтому я удивился утверждению Константина Константиновича о рубеже развертывания русской армии в 1914 году. У А. А. Брусилова совершенно другое в мемуарах написано:

Вот зачем понадобилось выдумывать за К. К. Рокоссовского отсутствие плана развертывания войск РККА и наличие такого плана развертывания войск РИ, который никак не соответствовал тому, с которым был знаком А. А. Брусилов?

«Солдатский долг» с «восстановленными» главами был переиздан в 1988 году, когда уже началась компания под названием «Россия, которую мы потеряли», вот и «восстановили». А советское прошлое активно обгаживалось.

Но что больше всего бросается в позднем издании книги, так это многочисленные вставки о роли Генерального Штаба. В первоначальном варианте Генштаб почти не упоминается. Он командарму и комфронтом Рокоссовскому сто лет никуда не упирался. Он его вообще не интересовал. У командующего армией есть начальник — командующий фронтом, а у командующего фронтом — Верховный и Ставка. Ему начальник Генштаба не нужен. С Генштабом взаимодействует начальник штаба фронта, а не командующий фронтом. Штаб не командует войсками — частями и соединениями.

Ну и о Жукове вставлено много грязи. Именно в конце 80-х начались попытки представить его в качестве тупого кровавого мясника. На Георгии Константиновиче и так довольно грехов висит, так ему еще решили добавить. Конечно, не столько в личности Жукова там интерес, а в стремлении изобразить СССР, как кровавый режим, бездарно проведший войну.

Разве мог коммунист Климент Ефремович Ворошилов укомплектовать армию умными полководцами? Он сам дурак, одних дураков и набрал, на командные должности расставил, а всех умных они на пару со Сталиным приказали Ежову расстрелять.

И только во время войны, когда стали за свои шкуры дрожать, позволили командирами стать талантливым, но еще неопытным. И два года неопытные командиры РККА учились воевать у немцев. Вот вам причины неудач и поражений. А как научились — так и погнали супостата черенками от лопат. Ну, еще сильно помогли выпущенные из лагерей полководцы, которых не успели расстрелять, потому что в НКВД закончились патроны к наганам, а боезапас до 22 июня 1941 года пополнить не успели.

В «Солдатском долге» нет ни одного слова о том, что Константин Константинович увидел в действиях немецких войск какие-то неизвестные ему тактические новинки. Напротив, там есть утверждение, что вермахт позаимствовал у нас теорию «глубокого боя», а «глубокий бой» в 1940 году в наши Уставы был включен. Нечему нашим командирам было у гитлеровских вояк учиться, они сами их учили уже в 1941 году. А нынешние «патриоты-сталинисты» уже всякие берега потеряли, рисуя картины четкого взаимодействия немецких танкистов и летчиков, а наших командиров обзывают болванами, которые пехоту на неподавленные пулеметы гнали.

Причины неудач в приграничных сражениях и отступления Красной Армии И. В. Сталиным никогда не скрывались от народа, о них говорилось прямо:

Заметьте, ни слова нет о «внезапности»…

Я знаю, что некоторые современные военные историки насчитали на западной границе у СССР 13 924 танков, а у немцев — 4 171.

Но вот смотрите, личного состава вермахта и союзников — 4,3 млн. человек, а РККА — 3,1 млн…

Представляете уровень насыщенности танками войск РККА? Армада! Можно было немцев передавить одними гусеницами.

Только им говорят-говорят: вермахт был мало того, что отмобилизован, так еще изготовился к наступлению, а РККА была только в стадии отмобилизования и развертывания, — как об стену горохом!

Всё равно, пугают публику огромным количеством советских танков!

Да танки эти были — условными! Точнее, их число было условным.

На пальцах. Вы командир танковой дивизии. Получили в штабе округа приказ и выехали в город Н., где эта дивизия дислоцирована. Приехали. Квартира есть. Казармы есть. В казармах живут солдаты, в военном городке стоит штаб и домики с семьями комсостава. В парке стоят 300 танков.

Вы определяете, что 50 танков будут использоваться для обучения личного состава стрельбе-вождению-тактике. Остальные консервируются и ждут объявления войны коварным врагом.

Танк — не автомобиль «Жигули», который без кап. ремонта может проехать 300 тыщ км. Он, сволочь, тяжелый, там нагрузка на механизмы и узлы большая, они быстро изнашиваются и из строя выходят. Танк нужно беречь и не гонять его зазря по буеракам.

Из тех 50 танков, на которых тренируются ваши танкисты, периодически какое-то количество выходит из строя, и по причине элементарных поломок, и потому что двигатели моторесурс израсходовали, из выхлопных труб стала чистая соляра вылетать.

Вы их выводите из эксплуатации, что можете силами рем. подразделений своей дивизии ремонтируете, что не можете — отправляете заявки в штаб армии для того, чтобы этот металлолом сдать на капремонт на завод. И заменяете поломанные другими. В результате через годик у вас будут числиться, но стоять в ожидании ремонта не менее 50 танков.

Но вчера начинается война. И вы получаете «Директиву». Вам нужно свою дивизию бросить в бой с врагом. Но до врага еще нужно доехать. А ваша дивизия стоит не в 100 км от границы, где заранее изготовился к нападению враг, чуть дальше, потому что очень близко нельзя — радиус действия авиации позволит разбомбить вашу дивизию еще с техникой в парках.

Вы личный состав поднимаете по тревоге, экипажи по четыре танкиста бегут в боксы с машинами, их заводят и выдвигаются на марш. Как всегда это бывает, некоторая часть машин отказываются заводиться. К тем 50 танкам, которые ожидают ремонта, добавляются еще незаведенные. Хорошо, если каждый десятый. Значит, у вас в дивизии порядок показательный. Но вы же не отложите из-за них «марш-бросок»? Вы эти танки бросите.

Примерно треть танков ваша дивизия уже лишилась. Это она только из места постоянной дислокации выдвинулась.

По дороге у вас еще танки начинают останавливаться. Новые поломки. Это ж техника. К тому же вы старались на обучении механиков-водителей экономить ресурс и не убили его на всех машинах, в результате какая-то часть механиков-водителей дёргает рычаг переключения коробки передач, как на тракторе, а танк — техника немного другая. Недоученные.

Вы их тоже бросаете. Вам завтра в бой, а не послезавтра.

Итого, в вашей дивизии было 300 танка, а к рубежу развертывания пришло 150. И у тех пробег по пыльной дороге — несколько сот км. А тут оказывается, что противник изменил направление удара, и вашей дивизии нужно поворачивать налево-направо и форсированным маршем следовать к новому рубежу.

По дороге вы опять бросаете сломанную технику… А из тыла нет эшелонов с Т-34. Потому что еще столько Т-34 нет. Потому что промышленность СССР еще на военные рельсы не переведена. Её нельзя было перевести раньше 22 июня 1941 года, потому что перевод промышленности на военные рельсы — это признак агрессивных намерений и тогда бы Адольф был белым, как снеговик, а не черным, как черт.

Итого, на поле боя вы привели треть танков своей дивизии. А так как в артиллерийских и авиационных полках было примерно то же самое, то вы остались еще и без должной поддержки артиллерии и без авиационного прикрытия.

И та ситуация, которую я описал, еще сказочно красивая. В реальности было такое:

Т-26 и БТ-5 — это такая рухлядь, уже снятая с производства, что я даже не могу представить, сколько нужно иметь совести считать их танками. Эти повозки еще и как-то ездить могли! Т. е., весь тот металлолом, который был выпущен промышленностью СССР с конца 20-х годов и поступил на вооружение танкистам, до 1941 года считался танками?!

Да, у немцев было тоже много старых танков, как нам еще Резун объяснил. Только все немецкие танки стали не условными, а настоящими, когда они доехали (были доставлены) до рубежа атаки 22.06.1941. Немецкие танковые дивизии свои танки подсчитывали не в Баварии, когда они из парков выезжали, грузились в эшелоны и по Польше двигались к Бугу, а с момента готовности к нападению.

У нас считают всё, и танки, которые на вооружении стояли, и металлолом, который выглядел, как танк, а у немцев только то, что готовилось границу с СССР перейти в состоянии отмобилизования…

Так что, совсем никакой внезапности не было в начале войны? Да, не было. Были совершенно другие факторы. Мне один из читателей совершенно справедливо указал, что я пропустил слова Иосифа Виссарионовича в праздничном приказе от 23 февраля 1942 года:

Если Хрущев слова праздничного приказа использовал для того, чтобы обвинить Сталина в игнорировании угрозы войны, а потом для собственного оправдания использовать фактор внезапности, то это подлость неприкрытая. Разница между политическим заявлением на Пленуме ЦК КПСС, на котором Сталин говорил о втором фронте и нехватке танков и самолетов, и праздничным приказом — существенная, не находите? Иосиф Виссарионович этим Приказом поздравлял воинов Красной Армии, а не вскрывал недостатки и просчеты.

Того же плана следующее обвинение Хрущева:

А это уже прямой поклеп не только на Сталина, но и на К. Е. Ворошилова. Никита же собственной персоной присутствовал на 18-м съезде ВКП(б), своими ушами слышал, что говорил с трибуны Климент Ефремович: «…современные войны, как об этом красноречиво свидетельствует вторая империалистическая война, будут длительными, затяжными, разорительными». Где там хвастливость? Напротив, Ворошилов на съезде предупреждал, что свою армию мирного времени, насчитывающую 1 млн. 150 тысяч человек, Германия в случае войны может развернуть в 5,5–6 раз.

Это такой же хрущевский трюк, как и со словами праздничного приказа: представить слова из куплетов песен — политическим заявлением, которое расхолодило страну, погрузило в беспечность и самоуверенность.

Вписав в свои мемуары фантазии о надеждах Сталина на мирный исход летом 1941 года, сам Георгий Константинович оказался в очень сложном положении и не заметил, что всё дальнейшее его повествование о начале войны в корне противоречит жонглированию Директивами. Если бы эти Директивы даже за год до перехода немцев в наступление они отправили, то результат был бы точно таким же.

Потому что, ждали от вермахта совсем не то, что он стал творить. И в этом плане Сталин не противоречил себе, когда говорил 23 февраля 1942 года о неожиданном и внезапном нападении. Ошиблись не в дате нападения, а в том, как оно было совершенно.

И немцы напали неожиданно и внезапно… везде!

Арсен Беникович Мартиросян объяснил просчет советского командования предательством. Он утверждает, что план «Барбаросса» стал советской разведке и Сталину известен в подробностях еще до начала войны. И, согласно этого плана главный удар вермахт наносил на Москву. В книге Мартиросяна есть еще забавное утверждение, что агрессор всегда стремиться столицу своей жертвы захватить. Захватил столицу — уже практически победа. Жаль, у Наполеона такого советника, как Мартиросян, не было. А то бы он не лез на Москву. Но со столицами у него — это еще пустяки. А вот то, что Штирлицы в Генштабе немецком срисовывали карты и планы — это круто. Жаль, пока кина цветного про это нет.

Никто не знал планов немцев. Ни Сталин, ни Тимошенко. Ни Жуков, начальник Генштаба, лично по должности отвечающий за разведку. Поэтому планировали развертывание своих войск с расчетом на умного противника. Это было единственно правильным. В отсутствии реальных данных разведки — поставить себя на место противника и попробовать спрогнозировать его действия. И у них получался вывод, что задачей вермахта будет разгром основных сил РККА и захват важнейших районов с сырьем и промышленностью. Лишить СССР возможности сопротивления, уничтожив армию и основу промышленного потенциала. Вот именно то, что было проделано с Францией.

А для этого надо было дать противнику армию отмобилизовать и подтянуть ее к границе. Как с Францией было. Там же «странная война» сначала шла. А потом молниеносными ударами французская армия была рассечена на части. И всё. Французскому правительству оставалось только на освободительную борьбу поднимать весь народ, но оно испугалось, что коммунисты слишком большое влияние получат во время этой борьбы и сдало страну.

Но Францию Гитлер всерьез воспринимал. Это же была мировая держава. СССР же не просто на словах называл «колоссом на глиняных ногах», его таким и воспринимали. Успехи пятилетки списывались на коммунистическую пропаганду, победу над Финляндией представили поражением. Деятели из РОВС формировали европейское общественное мнение в ключе, что достаточно небольшого внешнего нажима и в Советском Союзе начнется всенародное восстание против жидов-большевиков…

План «Барбаросса» предусматривал выход на линию Архангельск–Волга–Астрахань за полтора-два месяца. Посмотрите на карту и прикиньте расстояние, поделите его на 30 км, пеший переход пехоты, и вы поймете, что воевать Гитлер на территории СССР не собирался. Он собирался маршировать по ней. Как на параде. Большая часть пехоты вермахта не на грузовиках перемещалась, а как и в 1914 году — пёхом.

На предательство в Красной Армии и Советском правительстве надеялись? Нет. Ерунда это. На это рассчитывали как на сопутствующий фактор, который мог возникнуть при разгроме военной силы Советского Союза.

Это так они оценили военный и промышленный потенциал Советского Союза. Если Мартиросян разведчик и предполагает измену высших военных чинов Красной Армии, то где в его трудах факты сотрудничества советских генералов и маршалов с абвером? Как только разведка с изменником устанавливает связь, так она сразу начинает требовать от него оперативную информацию. Это первое, что делает разведка. Потом проверяет эту информацию, если она достоверна, то завербованному дают задание на сбор новой информации и на совершение каких-то действий. Где всё это? Где у абвера информация от советских генералов? Про Тимошенко с Жуковым я даже не говорю — от Д. Г. Павлова где информация?

В своих книгах Ю. И. Мухин и А. Б. Мартиросян советским генералам приписали такой ход мыслей: откроем фронт Гитлеру, а когда он победит, то заявимся в рейхстаг на белых конях с белыми флагами и скажем, что это мы помогли немецкой армии одолеть Сталина и нам за это положено варенье и печенье.

Аркадий Гайдар специально для таких «разведчиков» даже сказку про мальчишей написал. Даже Мальчиш-Плохиш предательство черное совершил только после того, как ему бочку варенья и корзину печенья пообещали, а не раньше.

Кому бы эти генералы, добровольные и тайные даже для абвера предатели, были нужны? Они не могли предполагать, что Гитлер их заявления об открытии фронта назовёт подлыми инсинуациями и заявит, что германская армия победила своей доблестью, а не изменой противника?

Так идиотски тупо изменить Родине могут только российские писатели-историки.

Откуда у меня сведения, что немцы от генералов не получали никакой оперативной информации? А какая оперативная информация должна была исходить от завербованного военачальника противника, что от него в первую очередь стали бы требовать? Конечно, данные о вооружении, численности и дислокации частей армии. Правильно? Не о любовницах же Сталина?

«Военный дневник» Франца Гальдера. Напоминаю — Гальдер начальник германского Генштаба. Разведка — одна из важнейших функций Генштаба. Цитировать, что там он записал о имеющихся разведданных по РККА? Не смогу процитировать, потому что вообще ничего нет.

Там другое есть: неизвестные до войны артсистемы у русских, неизвестные типы самолетов, неизвестные танки. Все сведения о месте нахождения и передвижении советских войск — из данных авиаразведки.

Да вы прикиньте как бы это «предательство» выглядело после победы немцев. В штаб фон Бока привели бы пленного Дмитрия Павлова и он гордо заявил бы, что обеспечил группе армий «Центр» успех тем, что фронт открыл? Что бы вы ответили на это на месте фон Бока? Я бы: парни, эта гнида решила украсть нашу победу, она говорит, что это не мы противника разбили, а он нам его дал разбить своей подлой изменой. Отведите его за какой-нибудь сарай и там пристрелите, как собаку.

Даже Андрею Власову в голову не пришло заявлять в плену, что это не немцы разгромили 2-ую ударную армию, а он ее подставил под поражение. Даже у этого изменника хватило ума не плести языком то, что немцев обозлить может…

Георгию Константиновичу Жукову очень хотелось остаться в истории самых великим полководцем всех времен и народов. А такой полководец может разгромить только самого умного и коварного врага. Поэтому он и говорил, что нельзя немцев считать дурачками. А чтобы не рассказывать, как они с С. К. Тимошенко (да и со Сталиным тоже) опростоволосились с оценкой ума гитлеровских стратегов, он написал такое:

Но перед этим, он в «Воспоминаниях и размышлениях» пишет:

Да вот на это наше командование рассчитывало, что немцы будут ждать, когда наша армия сконцентрируется у границы, а потом одним ударом попытаются сразу уничтожить ее. Поэтому, уже зная о неизбежности начала войны, к подготовке к нападению Германии отнеслось безалаберно. А такие, как Павлов, вообще не верили в то, что Германия ведя войну с Англией, решится открыть второй фронт, и допустили преступную халатность.

А немцы получили вот такого противника:

Т. е., вместо того, чтобы встретить на границе этот 9-ый корпус, полностью укомплектованный танками и транспортами, да уничтожить потом его вместе с техникой в приграничных сражениях, они побежали вперед, растянув свои войска, и сами подставились под удары слабых частей Рокоссовского. А та техника, которую не успел получить 9-ый корпус, осталась невредимой и пошла на комплектование войск второго стратегического эшелона.

Более «грамотно» войну начать было уже нельзя. Но и это еще не всё. Многие считают, что основной удар вермахт наносил в направлении на Москву, как это предусматривалось планом «Барбаросса». Мартиросян это утверждает прямо. Поэтому он обвиняет Тимошенко и Жукова в том, что они намеренно изменили план развертывания войск, отдав приоритет Юго-Западному направлению. Но только не было у немцев главных и второстепенных направлений. Более того, захват Москву не был приоритетом в планах Гитлера, 13 марта 1941 года Гальдер записывает его высказывание:

Немцы никаких приоритетных стратегических направлений не планировали. Они планировали захапать всё и сразу. Во всю ширину тевтонского рта. Даже не подозревая, что во время проглатывания такого куска рот треснут может…

Что интересно, не один дядя Жора Жуков признавался в том, что планировали начало войны не так, как она началась. Есть еще одна личность замечательная во всех отношениях, «недооцененный» Сталиным полководец из числа штабных, С. М. Штеменко:

И Штеменко не за Жуковым это повторил, мемуары Штеменко изданы были раньше, т. е. вероятность того, что именно так планировалось начало войны очень высока. И как только мы эту версию начнем рассматривать, как основную, то сразу становятся понятным многие «странности». Именно потому и базы снабжения советских войск были выдвинуты ближе к границе — они ждали части и соединения, которые там должны были быть сосредоточены после объявления немцами войны и начала приграничных боев. Наше высшее командование полагало, что Гитлер, как и в случае с Францией, даст армию отмобилизовать, выдвинуть ее к границе, а потом молниеносными ударами советские войска расчленит и уничтожит. И полагало разумно. Это был единственный реальный план, который мог обеспечить немцам победу, только после разгрома основных сил противника они могли беспрепятственно решать дальнейшие задачи по захвату важнейших промышленных районов СССР.

Поэтому на «Директиву» в округах отреагировали очень вяло даже те, кто войну ждал, а не так, как Павлов, в нее не верил.

Но не учли одного — у немцев не было нормальных разведданных по СССР. Они полагались не на точные сведения, а на расчеты. Гальдер писал, что по их предположениям развертывание РККА было завершено и в приграничных округах сосредоточены все основные силы. Вот вам и «наличие» предателей среди советских генералов, у немцев не было даже достоверного источника о количестве войск противника. Уж Тимошенко и Жуков точно знали эти данные.

Более того, никто из нашего высшего командования даже близко не предполагал, что вермахт начнет войну, не имея какого-нибудь одного приоритетного стратегического направления. Наши ставили себя на место немцев и прикидывали, что выгоднее захватить в первую очередь. Москву? А смысл? Да, крупный промышленный район, транспортный узел, но не более того. Источников сырья там нет, поэтому потерю московских предприятий можно компенсировать за счет производства в других областях. Столица? Захват столицы — это в большей степени политическая цель. Ленинград — тоже не фатально. Остается только одно направление — украинское, Донбасс, и дальше открывается выход на Каспий. Вот это уже серьезней. И промышленность и сырье.

А. Б. Мартиросян утверждает, что это всё вранье. Что был план Шапошникова, который самовольно изменил Тимошенко. И многих убеждает это утверждение Мартиросяна. Как же — Генштаб! Слово какое значительное! А начальник Генштаба — ого-го! Важная птица.

В полку начальник штаба тоже важная птица. После командира полка. Командир решение принимает, вызывает штабного и дает ему указание оформить это решение в виде приказа. Подготовленный приказ подписывает и напоминает начальнику штаба, что контроль за исполнением приказа лежит на нем. Вот и вся важность «птицы».

Такой же «орел» — начальник Генштаба. Никакого плана Шапошникова быть не могло по определению. Был план наркома, который являлся главнокомандующим, составленный по его указанию Шапошниковым. Когда до Мартиросяна это дойдёт, тогда пусть и рассуждает о планах и предателях…

Вот потому, что нападение немцев ждали «неожиданным», в округах отнеслись к «Директиве» крайне безалаберно. Штеменко пишет, что так как «Директива» запоздала, то ее смогли получить и привести войска в боеготовность только на флотах и в Одесском округе. Тогда вопрос: а в Одессу почему она не запоздала? У одесситов были особо быстрые почтовые голуби, которые «Директиву» доставили?

Маршал Бирюзов вспоминал, что Матвея Васильевича Захарова бесило то, что с его воспоминаниями сделали редакторы, в книге получилось совсем не то, что он написал. И книга, действительно, во многих моментах очень странная. Особенно о «неожиданном» нападении.

Генерал Захаров к 20 июня 1941 года занимал должность начальника штаба Одесского особого военного округа. 20 июня штаб округа из Одессы был перемещен в Тирасполь, якобы для проведения учений, как написано у Захарова. В этот же день, в 22 часа с Захаровым связался командующий округом, который оставался в Одессе и спросил: может ли начштаба расшифровать телеграмму, если он получит ее из Москвы. Захаров заверил — сможет. Потом

А дальше генерал Захаров начинает вытворять нечто в армии немыслимое.

Поясняю. Начальник штаба округа ставится в известность своим начальником о том, что ему нужно ждать какую-то шифротелеграмму из Москвы. Почесав репу, он делает из этого какие-то выводы, одному ему известные, и вызывает на связь командиров корпусов и дивизий. Через голову командующего округом он отдает им приказ поднять части по тревоге и бегом бежать занимать районы обороны.

Чего не хватает в мемуарах М. В. Захарова, так это ответов командиров частей: «Начштаба, иди в задницу!». И криков в телефонную трубку Черевиченко: «Берега попутал, штабной?! Округом командую я!», — после того как все командиры частей стали бы связываться с ним и докладывать о приказах начштаба.

Но нет, все всё послушно исполняют и округ приведен в боевую готовность. И, оказывается, что М. В. Захаров и все командиры частей округа, которые, чего-то испугавшись, стали исполнять приказы начштаба, который их командиром не являлся, угадали «политический момент», потому что:

Я понимаю, что врать в унисон о том, чего не было очень трудно. А еще труднее редакторам-цензорам подгонять маршальские мемуары под «линию партии», поэтому получается какая-то белиберда: в одном округе комкор вскрывает секретный пакет по указанию армейского начальства, в другом кто-то сидит на телеграфе и ждёт «Директиву», командиры по приказу штабных части по тревоге поднимают, Жуков вообще не в курсе, что его Генштаб Одессу на уши уже 20-го июня поставил и заставил ждать шифровку…

Это что за бардак в войсках? Для тех, кто не в курсе, в армии всё везде одинаково. Устав общий для всех войск, а не в каждом округе свой, поэтому порядок приведения войск в боевую готовность везде должен был быть одним. И в мемуарах должно быть у всех всё одинаково. Даже больше скажу: «Директива» — это фантастика. Штабные сидят в штабах не для того, чтобы в преферанс резаться, они там каждые день приказы пишут и эти приказы, если они срочные и несекретные в подразделения направляются, а если секретные и рассчитаны на предполагаемую войну — в пакеты пакуются и ждут сигнала тревоги. Командир части постоянно получает от вышестоящего командования приказы привести боеготовность вверенного ему подразделения в соответствии со складывающимися угрозами, он дает указание своему штабу переработать секретные приказы, они постоянно обновляются. Старые пакеты вскрываются, все из них сжигается и в новые пакеты запечатываются новые приказы. Это повседневная деятельность штабов всех уровней. И никаких «Директив». Сигнал из Генштаба «Гроза» дублируется по всем частям, там прибегают по тревоге в штабы командиры и получают пакет № 1, который выдается по сигналу «Гроза» (гипотетическому, конечно), в этом пакете приказ на наступление. Сигнал из Генштаба «Загораем» — выдадут пакеты № 2, где приказы на оборону. Поэтому у Рокоссовского хоть какое-то подобие правды осталось…

Я не хочу из себя строить полководца и стратега, ковырять в носу пальцем и рассуждать, как надо было воевать, чтобы ворога лютого не допустить до Москвы и Сталинграда. Семен Константинович Тимошенко поумнее и меня был, и всех писак, которые о войне рассуждают, посмотрев пару фильмов Озерова и прочитав книжки «полководца» Карпова. Но я в армии служил немного, поэтому знаю, какой колоссальный бардак начинается в начале любых учений, если во время них войска выводятся из казарм в поле.

Дело не в том, что военные по определению тупые, поэтому они любое дело превратят в бардак. Ничем военные не тупей шпаков. Почти любое дело начинается с бардака и у гражданских, если исполнителей там больше одного. Обязательно кто-то не так что-то поймет, недослышит, прошляпит, решит, что он умнее командира и сделает что-то по своему разумению… А если горит план или срок вывода полка, то начинаются крики и паника, кое-кто впадает в ступор и бедлам нарастает. Это абсолютно нормальная и абсолютно неизбежная ситуация в деле, где есть разветвленная цепочка из массы исполнителей. Это армия.

Грамотнейший, ответственнейший командир К. К. Рокоссовский войну начал с того, что не получил ни одной единицы автотранспорта по моб. плану из народного хозяйства. А ведь он всё до начала войны проверял и отрабатывал. Но на конкретных исполнителях оборвалось что-то и пришлось Константину Константиновичу весь день 22-го июня писать расписки и под свою ответственность вскрывать склады. А весь боезапас был нагружен на пехоту, вместо моторизованного корпуса оказался стрелковый с несколькими изношенными танками. Будь у Рокоссовского на раскачку хотя бы пару дней — совсем по другому его соединение выглядело бы.

И так было во всех частях РККА. Во многих — еще хуже. И это не признак бардачной армии, это неизбежные проблемы на стадии отмобилизования и развертывания. Те, кто думает, что этого можно избежать, 100% — придурки кабинетные.

Одну артиллерийскую батарею вывести даже не по тревоге, а на запланированные сборы…! Я во время службы удивлялся спокойствию начальника артиллерии полка полковника Бережного, он уже к этому привык и знал, что нельзя избежать неизбежного, это я на своего СОБа орал матом. А тот от крика только еще больше терялся. А чем крупнее подразделение, тем ему времени для принятие стойки «боеготовность» нужно больше. Батарее — день. Дивизиону — сутки… Полку — двое…

Зато, когда подразделение уже стоит на полигоне… никакой нервотрепки, все делается с полпинка, уже всё отработали и механизм тикает, как швейцарские часы. Вот такой механизм стоял в июне 1941 года на границе СССР и назывался он вермахт. Германские войска уже были на «полигоне». Немцы ехали на «полигон» полгода, а наши, в лучшем случае, неделю.

Это и называется — отмобилизование. А не то, что штатские понимают под этим: наличие личного состава, техники и вооружения…

Связь. А теперь я выскажу абсолютно крамольную мысль. Хвалимые Жуковым умные немцы были редкостными идиотами. И Сталин в своих политических заявлениях на пленумах ЦК КПСС это почти открыто и говорил. Хвастливые придурки.

Имея под рукой ресурсы почти всей Европы не раздавить только начавшую развиваться страну — это нужно было исхитриться.

Именно в вопросах связи тупизна немецкого командования и проявилась. Нет, у них самих связь была отличная. Но я не в состоянии понять, зачем эти придурки после первых наметившихся успехов продолжали направлять свои бомбардировщики на бомбежку линий проводной связи?

В результате защитники Бреста сидели в крепости без сведений о состоянии фронта и продолжали оказывать сопротивление в надежде, что вот-вот к ним придет помощь. Немецкий Генштаб не понимал, что связь — это канал распространения паники.

И всё цепляется одно за другое: не имели точных разведданных о мобилизационном и промышленном потенциале СССР, не имели точных сведений о вооружении противника, не имели точных ведений о наличии войск на границе, не имели точных сведений о политической ситуации в стране противника… В основу плана «Барбаросса» легла оценка противника из пропагандистских материалов. Гальдер:

Это не идиот писал? А он был на должности начальника Генштаба.

Именно тем, что советское командование рассчитывало на умного противника, а столкнулось с идиотами, и объясняются гитлеровские успехи в 1941 году…

Самое занимательное чтиво о Великой Отечественной войне — это, несомненно, «Военный дневник» Франца Гальдера. Если читать вдумчиво. Там столько настоящего юмора, что ни один сборник фельетонов с творением этого генштабиста не сравнится.

Конечно, с творениями А. Б. Мартиросяна и тех, кто развивает его версию о предательстве высшего командования РККА, я «Военный дневник» не сравниваю. Записки сумасшедших — это совсем другой жанр.

Ф. Гальдер своим дневником, во-первых, сразу хоронит все резуноидные версии о намерении СССР первым начать войну, и приписанные в «восстановленных» главах К. К. Рокоссовскому слова

не могли быть написаны автором, это нелепая выдумка фальсификаторов. Потому что Константин Константинович не мог не знать того, что сразу оценил Гальдер:

Правда, как все просто?! Если вы думаете сдерживать противника в обороне, то вам и нужны в районах обороны снаряды, перловка-пшено и топливо для того, чтобы возить всё это с баз к войскам.

И авиация там вам нужна, а не в глубоком тылу! Вам же нужно свои обороняющиеся войска прикрывать от воздействия авиации противника и самим своей на него воздействовать.

Ведь это же настолько элементарно! Даже Гальдеру понимание этого было доступно, поэтому он и увязал скопление наших самолетов на границе с развертыванием войск, еще 22-го февраля 1941 года он записал:

И по количеству самолетов немцы сделали вывод, что ВСЯ Красная Армия уже с конца февраля стоит у границы в готовности обороняться! Представляете, насколько тщательно вычистили всю вражескую агентуру в структуре РККА, если у Гитлера не было вообще никакой, даже приблизительной информации о состоянии нашей армии?! Сведения о развертывании ее сил они взяли из данных по авиации! Это их летчики летали вдоль границы, фотографировали стоянки самолетов и потом по этим фотографиям командование вермахта какие только выводы не делало.

Ошибочным было такое расположение самолетов у самой границы? Нет, конечно. Их только нужно было по сигналу тревоги сразу перебазировать со стационарных аэродромов и тогда 22 июня немцы полетели бы бомбить пустые стоянки. На Юго-Западном направлении это сделали, поэтому Покрышкин стал валить асов люфтваффе уже в первые дни войны.

На Западном фронте войны не ждали. И понесли тяжелые потери. Из-за халатности, а не из-за предательства. Командующий ВВС Западного фронта Иван Иванович Копец, который преступно прошляпил войну, днем 22-го июня облетел на своем самолете аэродромы, увидел, к чему привело его бездействие, вернулся в штаб и застрелился.

Его самоубийство всю версию Мартиросяна и Мухина о предательстве Павлова превращает в мыльный пузырь.

Во-первых, если Копец был сам изменником, то почему он после облета разбомбленных аэродромов не улетел сам в штаб фон Бока и не доложил о выполнении задания по неприведению войск в готовность, что привело к их уничтожению? Есть ответ?

Во-вторых, если сам Копец не был предателем, а выполнил преступный приказ Павлова, то, как честный офицер, он бы доложил наверх об этом, и дал бы возможность командованию и следствию разобраться в степени своей личной виновности. А офицером он был честным вне всякого сомнения. Поэтому — пулю в висок. Не был бы честным — выбрал бы плен. У него такая возможность была.

Вот война и началась так, что на этом теперь азартно спекулируют. Немцы, предполагая, что успехи советской промышленности — пропаганда жидов для унтерменшей, думали, что СССР не может обеспечить вооружением большую армию. Поэтому то, что было развернуто у границ в июне 1941 года — это всё. И резервов у Сталина не будет.

Наши, думая, что Гитлер и его клика — придурками только притворяются, на самом деле они люди серьезные и могут оценить экономический и оборонный потенциал Советского Союза, рассчитывали на то, что будет повторение блицкрига, как во Франции. Немцы объявят войну, начнут приграничные сражения, дадут РККА отмобилизоваться и потом уже ударят всерьез, с расчетом разом уничтожить всю армию СССР и войну закончить.

А Гитлер лупанул по, фактически, пустому месту. Он смял слабое прикрытие у границы и попёр в глубь страны, растягивая коммуникации и подставляя свои растянутые войска под встречные удары, пусть даже плохо подготовленные и слабыми силами, советских войск, которые только развертывались и начинали движение к границе.

Только это была не катасрофа РККА, а катастрофа для вермахта. До 20-го съезда никто в СССР не знал о катастрофе 1941 года. Да, время было тяжелое, трагическое. Получить удар сил всей Европы — это не фунт изюма. Если бы в 1914 году кайзер не имел второго фронта во Франции, то еще страшнее всё было бы. Никите Хрущеву понадобилось представить Сталина виновником всех бед, поэтому было придумано, что руководство нашими войсками было «по глобусу», а немцы — очень умные стратеги, в результате мы понесли огромные потери. Мартиросян этому подпевает, у него 27 миллионов погибших граждан. Хотя, даже по приказу Хрущева цифру потерь до 20 миллионов статистики притянули за уши, едва грыжу не заработав.

Вот так «сталинисты», подобные Мартиросяну, с глубокомысленным видом мажут Иосифа Виссарионовича кровью.

А уж за обвинение абсурдное в измене Семена Константиновича Тимошенко, ученика К. Е. Ворошилова и С. М. Буденного, «уважаемый» Арсен Беникович Мартиросян достоин звания суки позорной. Подлость он совершил, которую даже оценить трудно.

Если судить не по «исследованиям», а по «Военному дневнику» Гальдера, по тому, что начальник вражеского Генштаба писал, то 1941 год именно таким и предстаёт, каким он в разрезе сталинской пропаганды является.

Сопротивление гитлеровцам вызывает гордость за наших дедов, которые сражались в частях РККА летом 1941 года.

Во-первых, никакой массовой сдачи в плен даже близко не было. У Гальдера в Дневнике почти панические постоянные записи — пленных ничтожно мало!

Нигде он даже приблизительной цифры не указал. Заметьте, начальнику Генштаба крайне важно знать потери противника, их учет необходим при планировании операций. Но у Гальдера нет данных о числе пленных, видно оно было таким незначительным, что его учитывать смысла не имело.

Фотографии и кинохроника с советскими военнопленными в 1941 году у немцев были. Колонны до горизонта. Только это не миллионы. Вот по Москве в 1944 году провели всего 57 тысяч немцев. Зрелище было грандиозным. Но не миллион. Так же и ведомство Геббельса организовывало такие марши, их на пленку снимали и использовали в пропаганде. Но пропагандистские материалы начальнику Генштаба неинтересны были.

А у Гальдера с каждой новой датой записи настроение в 1941 году было все тревожнее и тревожнее. Он не понимал, что происходит на фронте абсолютно. Вроде бы в окружение попадают значительные силы русских, а пленных крайне незначительное число. Непонятно, куда они делись. Из войск сообщают, что русские дерутся до последнего патрона и последней капли крови, потери русских очень высокие. Но у Гальдера и по убитым нет цифр. Скорей всего, сводки по ним содержали такие неправдоподобные цифры, что в Генштабе ОКХ не знали, как их учитывать и решили не обращать внимания, взяли за основу количество уничтоженных подразделений советских войск. Немцы дивизии нанесли поражение, значит, она уничтожена и погибла. Дальнейшим предпочли не заморачиваться.

В результате, сами через две недели после начала войны сделали идиотский вывод:

Подозреваю, что врали гудерианы о своих победах и количестве уничтоженных комиссаров так залихватски, что даже ОКХ пришло к выводу — вся русская армия, со всеми резервами, вторыми и третьими стратегическими эшелонами, расстреляна из чОтких немецких пулеметов.

А напряженность боев не стихала, и началось медленное отрезвление. Оказалось, что асы Геринга тоже набрехали, что все русские самолеты они сожгли на земле, да еще по сто штук каждый в воздухе сбил:

Уже нет бравады о том, что только полотняные этажерки у красных на вооружении. Уже репа чесаться на затылке начинает.

10 июля немцы узнают, что

Это наши «историки» знают, что Ворошилов, Тимошенко и Буденный — кавалеристы и никакие полководцы, а немцы их оценивали по-другому. Немцам с ними воевать приходилось, а не книжки и статейки клеветнические писать.

Проходит всего 10 дней, и вот вам! Дрожащей рукой Франц записывает у себя 20 июля:

Называется, блицкриг приехал вместе с пушным северным зверьком. Запахло жаренным. Так кто потерпел катастрофу летом 1941 года?…

Ворошилов. (из черновика книги).

26 июня, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/06/26/

Брежневская клика в дискредитации всего советского была, кажется, намного изощреннее и подлее, чем их перестроечные выкормыши. Дикредитировалось вообще всё тотально. Даже звание Героя Советского Союза. Золотая Звезда превратилась в юбилейную медаль.

Не обошло это и Климента Ефремовича. Наградили. На фоне того, что стали особенно активно изображать его и в художественной литературе, и в кинематографе недалеко-туповатым простачком, застрявшим во времени комиссарства в Первой Конной. Как вспоминал бывший сотрудник охраны Ворошилова, он после награждения уже никогда не надевал свой маршальский мундир. Фото в мундире с этой звездой есть. Ну, это сделать несложно. Достаточно посмотреть фото членов Политбюро в пиджаках со всеми регалиями и сравнить их гладкие морды на тех фотографиях с теми пробуханными харями, которые они имели в действительности, даже под гримом на киносъемках, чтобы оценить искусство монтажа.

Ворошилову какие-то звания нужны были, как увешанной брюликами Людмиле Зыкиной пластмассовые клипсы. Он был — ВОРОШИЛОВ! Также и Буденного награждали. Нам, пацанам 60–70-х было плевать сколько звезд у Семена Михайловича на кителе висит. БУДЕННЫЙ! Деревянными саблями мы бурьяну-белякам головы рубили, играя в буденовцев даже не зная, сколько орденов у Семена Михайловича.

И Сталина упорно уламывали согласиться на ГСС, но он никогда эту звезду не носил. СТАЛИН!

Зато когда наши деды стали умирать, стало забываться, кто такой ВОРОШИЛОВ настоящий, звание ГСС оказалось опошленным. Потому что в кино и книгах — Климент Ефремович потерявшийся во времени глуповатый дядька, а в официозе — дважды ГСС.

Вот такой трюк.

Но Академию Генштаба лишили звания ворошиловской…

«Снятый» за «неспособность» с командования Ленинградским фронтом, Климент Ефремович начал исчезать в советско-брежневской историографии Великой отечественной войны… оставаясь членом Ставки ВГК.

Вязьма. Серьезное поражение советских войск от вермахта, которого никто не ждал. К октябрю 1941 года ситуация на фронтах уже была вполне себе благополучная. Ленинград стоял, и сил у Лееба для штурма города не было, он и блокаду удерживал из последних сил. На Юго-Западном направлении С. К. Тимошенко немцев уже плотно держал и готовил там большую операцию, которая в ноябре привела к освобождению Ростова и настоящей паники у Гитлера.

Немцы забыли о своем первоначальном намерении сожрать весь СССР до Волги за одно лето. Сил у них не хватало на несколько больших наступлений. Они выбрали именно тогда главной целью Москву. В надежде нанести РККА хоть и не стратегическое военное поражение, но хотя бы политического успеха достигнуть. А Ставка намерения немцев угадала. И это направление усиливало, собирало туда и резервы и лучшие командные кадры, тех, кто себя проявил в первых боях с гитлеровцами. Вот именно в ожидании удара немцев на Москву получил новое назначение К. К. Рокоссовский.

Но подкачал Иван Степанович Конев. Почему бы Мартиросяну и его предателем не назвать?

Воевал Иван Степанович умело, грамотно и мужественно. Под Смоленском его армия попала в окружение, он из окружения вышел, потом принимал участие в Духовщинской операции, в которой немцев еще раз в 1941 году умыли кровью. И С. К. Тимошенко, отбывая на Юго-Западное направление взамен С. М. Буденного, которого в Ставку отозвали (в Ставке требовались уже люди, которые могли планировать стратегические операции), вместо себя оставил командующим Западным фронтом Конева.

Ивану Степановичу не хватило опыта. Он прозевал фланговые удары фон Бока. Винить его в этом? Покомандуйте фронтами, Берлин штурмом возьмите, а потом уже вините.

И Сталин его не обвинял ни в предательстве, ни в халатности. Война есть война. По головке никто не гладил, но и ордена не дали. На нижестоящую должность поставили, заместителем командующего фронтом. А комфронтом — Г. К. Жукова.

И тут начинается самое «прекрасное». Ведь по трактовке брежневских пропагандистов, Жуков сменил на Ленинградском фронте «несправившегося» Ворошилова. Да как еще сменил! Так, что в фильме «Блокада» Климент Ефремович выглядит вообще опущенным ниже канализации.

После «вяземской катастрофы» Жукова выдергивают из Ленинграда и посылают принимать Западный фронт. Он приезжает в Вязьму и там застает картину намечающейся расправы над И. С. Коневым комиссии в составе Ворошилова и Молотова. Так это представлено, что Коневу светила судьба Д. Г. Павлова.

Но одновременно с комиссией, в Вязьму был послан героический товарищ Жора Жуков. Лично Сталиным был послан принять фронт и навести образцовый порядок. Почему его не с комиссией послали, а отдельно — черт его знает.

Пользующийся особым доверием Сталина Жуков, комиссию посылает лесом, говорит, что Конева в обиду не даст и берет его к себе заместителем. А Клим Ворошилов и Славка Молотов пусть идут этим лесом, пока Жора им пинков своим генеральским сапогом не надавал.

И Жуков так ситуацию описывает:

Потом еще снимут фильмы, где Жуков строгим голосом говорит Молотову и Ворошилову, что Конева в обиду не даст.

Что-то не вяжется? Конечно, кто такой Жуков, чтобы самому Молотову Вячеславу Михайловичу какие-то условия ставить и перед ним крутого из себя изображать? Вес личностей оцените. Это если пока вы не понимаете веса Ворошилова. Если бы Жора на совещании в штабе Западного фронта хоть одно некорректное слово в адрес старых большевиков сказал, то, может быть, в морду сразу от Климента Ефремовича и не получил бы, но испуганным остался бы надолго.

И сам процесс направления Комиссии разобраться с Коневым мог выглядеть примерно так, если Сталин не был одержимым кровожадностью маньяком: он вызвал бы к себе Ворошилова и по-свойски попросил бы поехать в Вязьму. Именно по-свойски. Потому что они были настолько дружны, что даже иногда на публике забывали о субординации. Фотографы их подлавливали, когда они, сидя в Президиуме съездов, о чем-то шептались и смеялись. Может даже анекдоты друг другу рассказывали. Да-да, папарацци уже тогда были.

— Клим, дорогой, я знаю, что уже задергал тебя с этими фронтами-конференциями, слушай, съезди к Коневу, разберись там в обстановке. И Вячеслава возьми с собой, чтобы все осознали серьезность. Он строгий и важный. Иван Степанович молодой еще, на фронте не освоился, подумал, что мы немца почти победили, поэтому прошляпил фон Бока. Нужно в чувство привести. А так парень способный. И не предатель. После прорыва немцев он не в плен побежал, а пытается фронт восстановить, как умеет. С командующего мы его пока снимем, конечно, а то не получится наказания. Поставим Жукова, пусть Конев у него в заместителях походит. Согласен? Гинденбургов у нас не хватает на все фронты, так что будет их сами воспитывать.

Примерно так, но думаю, что и кандидатура Жукова определялась ими совместно. И Климент Ефремович взяли с собой Жукова, поехали в Вязьму. Не, Жуков не сам поехал, как он писал, он тилипался на своей машине в кортеже Ворошилова. В штабе И. С. Конева К. Е. Ворошилов объяснил командующему «политику партии», потом вызвал из предбанника Георгия Константиновича, который там послушно ждал и объявил, что теперь фронтом будет командовать Жуков. И никаких «репрессий» Коневу не светило. Набрехали всё про это. А К. К. Рокоссовский брехунов «сдал», с потрохами, вот как он описывает процесс снятия Конева и назначения Жукова на Западный фронт:

Теперь скажите, что я не прав в своих предположениях…

Чтение мемуаров наших маршалов и генералов — очень увлекательное занятие. После них детективы вы читать уже не сможете. Скучными они вам казаться будут. Я не знаю, и сегодня это установить вряд ли возможно, что в этих воспоминаниях написано самими авторами, что туда вписано редакторами, с какой целью писались вещи, которые выглядят предельно странно, специально это делалось или нет. Только по «Воспоминаниям и размышлениям» Г. К. Жуков получил из редакции замечания по рукописи на 500 страницах, ему пришлось их перерабатывать, иначе книга никогда свет не увидела бы, поэтому черт его знает, что сам Жуков хотел там написать и что его вынудили написать. Георгий Константинович хоть и запутался в конце жизни, но все-таки солдатом был, не очень верится, что он столько лжи откровенной мог вставить по собственной воле в свои воспоминания.

Есть еще один генерал, который сумел оставить в своих мемуарах довольно интересные сведения о Клименте Ефремовиче…

Примерно с 1942 года в биографии Ворошилова зияет провал. Мы всегда так и думали, что его за неспособность командовать войсками в современной войне отодвинули в угол, где он тихо сидел, ни во что не вмешиваясь… оставаясь членом Ставки ВГК.

Этот провал мне долго не давал покоя. Зачем Сталину, Верховному, нужен был в Ставке петрушка, который имел только прошлые заслуги? Тихонько вывели бы его и никаких проблем. Но до 1944 года в Ставке держали, а когда вывели, то, судя по дальнейшему назначению, поставили на самый сложный участок работы.

Но Тегеранская конференция поставила всё на свои места. Участие в ней даже В. М. Молотова затушевывается, а вот о том, чем там занимался К. Е. Ворошилов — абсолютная тишина. Самый важный вопрос, который решался в Тегеране — второй фронт. Поэтому и состав делегации должен быть только таким: глава государства, глава внешнеполитического ведомства и… глава военного ведомства. Правильно? А Сталин был и главой государства, и наркомом обороны. Значит, кто-то в составе делегации был лишним? Да вот нет. В Тегеране шли переговоры не только Сталина с лидерами стран-союзников, но еще и переговоры между министрами иностранных дел, и между военными участниками делегаций. Т. е., Иосифу Виссарионовичу, петрушка там был не нужен. Ему был нужен высший военный авторитет в СССР после него, который мог бы вести на равных переговоры с американскими и английскими военными.

А военная часть делегаций была такой. У американцев: начальник штаба армии США генерал Д. Маршалл, главнокомандующий военно-морскими силами США адмирал Э. Кинг, начальник штаба военно-воздушных сил США генерал Г. Арнольд, начальник штаба президента адмирал У. Леги.

У англичан: начальник имперского генерального штаба генерал А. Брук, первый морской лорд Э. Кеннингхэм, фельдмаршал Д. Дилл, главный маршал авиации Ч. Портал, начальник штаба министра обороны X. Исмей.

Более, чем представительный состав. Если оставаться в представлении, что самыми важными военными у нас во время войны были Жуков с Василевским, то они и должны были там присутствовать. Но нет, забыли их захватить с собой. Пришлось Клименту Ефремовичу за всех отдуваться.

И это еще не всё. И. В. Сталин на время Конференции обязанности Главнокомандующего с себя не снимал, значит, в Тегеран перемещалась и Ставка. Не вся полностью, естественно, а ее костяк. Война же продолжалась, как раз в те дни под Киевом была очень сложная и опасная ситуация. Вот и поехал Главнокомандующий на переговоры, взяв с собой… К. Е. Ворошилова. Вот вам костяк Ставки ВГК — И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов. Два главных действующих лица в руководстве фронтами.

Сергей Матвеевич Штеменко был в то время начальником Оперативного Управления Генштаба. Он вспоминает о том, как его повезли в Тегеран так:

Ничего странного не видите? Конечно, С. М. Штеменко человек военный, а военный человек отличается от испуганного ботана именно тем, что его невозможно заставить выполнять приказы кого ни попадя. Будь это хоть Папа Римский. Военному прежде всего нужно знать полномочия лица, который ему приказывает.

Но Сергею Матвеевичу, его непосредственный начальник, генерал Антонов, даже намека не сделал, что именно в распоряжение Климента Ефремовича он поступает. И Штеменко даже не попытался уточнить полномочия Ворошилова им распоряжаться. Мгновенно «упал и отжался».

Вот как это оценить? Только то, что И. В. Сталин, как Главнокомандующий, имел право отдавать любые приказы любому военнослужащему, и… Был еще один человек, который такое же право имел? К. Е. Ворошилов. По поведению начальника Оперативного Управления Генштаба никакого другого вывода я сделать не могу.

В армии есть две категории начальников — командиры и штабные. Первых тяжело загнать на штабную должность, вторые стремятся на командирскую должность уйти. Но почти любой командир может быть начальником штаба, а вот далеко не каждый штабист пригоден к командной должности. Поэтому им приходится сидеть в штабах-канцеляриях и корпеть над бумажками. Помните, как К. К. Рокоссовский характеризовал Георгия Жукова, когда он еще его подчиненным был? «Штабную работу органически ненавидит». Кое-кто в этом видит недостаток Жукова. А слова «ненавидит» и не «знает», или «не способен выполнять» — это не синонимы. Военные понимают, что Рокоссовский дал положительную характеристику своему подчиненному — командир. И, скорей всего, написал это в характеристике по просьбе самого Жукова, чтобы никто его каким-нибудь начштаба не загнал.

Когда наркомом Обороны пришел С. К. Тимошенко он, зная, конечно, об этой характеристике, Георгия Константиновича поставил Начальником Генштаба. Зачем это нужно было — сейчас сказать трудно. Василевский утверждал, что Сталину показалось некорректным после финской войны сменить наркома Обороны, а начальника Генштаба оставить прежнего. О Тимошенко уже видно даже заикаться в свете политики партии боялись, поэтому Александр Михайлович и соврамши. Вопрос с начальником Генштаба не мог быть решен без участия наркома. Это его подчиненный, а не Сталина. Не нужно Сталину приписывать, что он всех сам в стране назначал, он грамотным руководителем все же был, а не самодуром.

Только одно могу предположить, что Жуков имел боевой опыт, а у Шапошникова его, кроме как в германскую, не было. Нужен был командир, который мог бы перестроить работу штаба под условия приближающейся войны, а дальше уже и штабного можно ставить опять на должность. До Жукова еще и К. А. Мерецков успел в том кресле посидеть, но, кажется, не совладал с тем болотом. Там болото было исторически сложившимся, почти все военспецы Троцкого шли не в командиры, а в начальники штабов. Вот Тимошенко и выдвинул туда человека, который мог одним командирским голосом привести штабных в «трепет и изумление». Кажется, это ему удалось. Всю войну эти крючки по фронтам летали в командировки и не бухтели, строя из себя элиту. Только уже после смерти Сталина стали изображать главных действующих лиц и писать, что вот как неправильно их из теплых кабинетов Генштаба посылали в войска. И стали всячески в мемуарах выпячивать свою роль «организаторов побед». Вот в этом я вижу и загадочные появления в «восстановленных» главах книги Рокоссовского многочисленные упоминания о Генштабе. Именно туда для редактуры и цензурирования поступали рукописи мемуаров, там они и дорабатывались. А сами генштабисты свою роль в ВОВ описывали так, что до сих пор у историков при слове «Генштаб» в зобу от восторга перехватывает. Вот и С. М. Штеменко катанул мемуар в подобном ключе. Представил себя особо значительным лицом в командовании. Поэтому получилось у него местами нечто удивительное. Например, вот как, находясь в Тегеране, работал Верховный:

Что-то выпало? Естественно, фронтами командовал не Антонов, а Сталин, который со штабным всего один или два раза разговаривал, зато почти каждый день подмахивал уже готовые распоряжения. Много на себя генштабисты берут, они проекты распоряжений могли готовить только после конкретных указаний Верховного, о чем распоряжение должно быть. Наизображали из себя «мозгов армии».

Но Сергей Матвеевич был одержим нестерпимым зудом описать свою выдающуюся роль во всех операциях Красной Армии, поэтому ему пришлось невольно открыть еще одну страницы жизни Климента Ефремовича Ворошилова.

В 1943 году началось освобождение Крыма. Сначала нужно было разработать план. Без штабных здесь никак не обошлось. «22 сентября по запросу Ставки А. М. Василевский доложил свои соображения на этот счет». Т. е., не Ставка соображала, а Василевский.

Ладно, дальше уже Ставка соображала, и Сталин посылает туда Ворошилова:

«— Задачу по овладению Крымом надо решать совместным ударом войск Толбухина и Петрова с привлечением Черноморского флота и Азовской флотилии, — сказал он. — Пошлем к Петрову товарища Ворошилова. Пусть посмотрит и доложит, как это лучше сделать. Штеменко поедет с ним от Генштаба.

Сталин всегда отдавал предпочтение докладам с места событий.

До того мне, не считая поездки в Тегеран, не приходилось близко соприкасаться с Ворошиловым, хотя, как и все военные, я много был наслышан о нем. Поэтому командировку воспринял с повышенным интересом.»

Много он был наслышан… Ну-ну…

Проблемы С. М. Штеменко с Ворошиловым начались уже в пути, в поезде. Бывшего наркома, как понимаю, заинтересовал уровень общего развития Сергея Матвеевича:

Вы только не подумайте, что Штеменко описывает всё это с точки зрения приязни к Клименту Ефремовичу. Он своего бывшего наркома почти ненавидел, сами дальше поймёте. Поэтому Ворошилов в его мемуарах, хоть культурный и начитанный, но — сибарит. Свой вагон с библиотекой, всю оперу наизусть знает… Но маршалу это было легко, а вот Сергею Матвеевичу пластинки добывать трудно было. Только библиотеку просто так в вагон не стаскивают, если катаются в нем редко. Библиотека в вагоне — это, значит, вагон и частое рабочее место (не один же Чехов там на полках стоял, наверно, даже Уставы были), и почти дом. Т. е. мотался в нем Климент Ефремович очень и очень часто по просторам страны. Но не в Сочи загорать, конечно, а по фронтам либо заводам, как член Ставки и заместитель Председателя Совнаркома. И куда же, интересно, все эти сведения делись? Где воспоминания очевидцев об этом?

А про чтение офицером-порученцем Чехова или Гоголя по вечерам — это даже очень и очень странно. Как-то не по-офицерски. Положено офицеру в командировке стол стаканами с чистым спиртом сервировать, да санитарок молоденьких для компании позвать. Потом такими советские генералы и станут. Про «Травиату» уже разговоров они не вели. Про баб-с больше.

Самое же неприятное Штеменко ждало по прибытии на фронт. Климент Ефремович, оказывается, не в штабах штаны протирать поехал:

Командировочка-то с Ворошиловым не совсем простой оказалась, можно было и героем посмертно стать.

На плацдарме весь комфорт с библиотекой сразу и закончился:

А дальше командировка становилась всё более и более опасной и никаких молоденьких санитарок даже близко не намечалось:

Оговорка у Сергея Матвеевича о том, что на переднем крае при планировании боевой операции делать было нечего — просто замечательная! Поразительная по своей откровенности! Это как же они воевали, штабные полководцы? По карте прикинули направление прорыва, а там дальше пусть Ванька-взводный со своей пехотой отдуваются? Командирам с большими звездами такое ерундой, как своими глазами систему обороны противника увидеть и рассчитать требуемые для ее подавления средства не нужно, потому что там, на передке, снайпера стреляют и снаряды летают. Шкура генеральская слишком дорогая, чтобы ею рисковать ради такой ерунды.

А дальше большая цитата из С. М. Штеменко, но она обязательна для того, чтобы понять стиль работы Климента Ефремовича и отношение к нему штабных, которым приходилось из-за старого черта на пузе по переднему краю ползать, жизнью рискуя:

Понимаете, что задело и обидело Штеменко? Я объясню. Учить оформлять оперативную документацию не ему Ворошилова. Ворошилов будучи наркомом сам утверждал инструкции по оформлению этой документации. И Сталину было наплевать, сколько там подписей стоит, ему Крым нужно было освободить, а не считать количество подписантов. Дело совершенно в другом. Если подписей будет две: Ворошилова и Штеменко, — то авторами операции они вдвоем в Ставке считаться и будут. А после успешного завершения операции, награды им будут, как единственным авторам, статусом повыше. Так потом и случилось. Но пока штабной продолжал страдать в командировке…

А дальше началось такое в описании тех событий, что я понял одно: посланный представителем Ставки К. Е. Ворошилов руководство операцией взял на себя. Он увидел полную беспомощность генерала армии Петрова в вопросах организации взаимодействия с флотом, то совещание, которое проводил Ворошилов был обязан провести сам Петров. И тогда либо были сняты все проблемные вопросы, либо их разрешение ушло бы в Ставку ВГК. Но Петров предпочел только плакаться на непонимание флотских.

Более того, командование фронтом командовало из удаленного от передовой штаба, сам комфронтом систему вражеской обороны лично не изучал, полагался на сведения их третьих рук, когда Климент Ефремович потребовал выйти на передний край, в штабе фронта началась паника и уговоры, что этого делать не нужно… Так Ворошилов воевать не умел и не хотел.

То, как продолжалась подготовка к операции, даже из воспоминаний изо всех сил изворачивающегося Штеменко похоже на то, что Климент Ефремович стал издеваться над самим Петровым и его штабом. Начался процесс, который можно только сравнивать с изнасилованием в особо жесткой форме.

Фронту была передана из резерва Ставки 9-я Краснознаменная пластунская дивизия кубанских казаков под командованием П. И. Метальникова. Пластуны по задумке должны были захватить один из плацдармов перед наступлением.

Понимаете разницу между этими штабными «полководцами» и Ворошиловым? Климент Ефремович бойцов уважал и добивался того, чтобы люди, которых он в бой посылает, его тоже уважали, и если он ехал к казакам, то считал, что явиться должен на коне верхом к ним. Это же казаки! Штабным на то, какими они в глазах солдат выглядят, было плевать.

Поехали. Оказалось, что Петров и его штаб на лошадях сидят, как собаки на заборе:

На «плохо выезженных лошадях» — это их что, лошади еще по пути и с себя сбрасывали? Расстояние всего было 20 километров, это не для кавалериста даже, для девчонки, которая в наши дни в парке детишек на пони катает — тьфу! Пустяк. Но эти «военные», разжиревшие и потерявшие всякую физическую форму, даже задницы себе о седла умудрились сбить. Только не надо про то, что век моторов и не обязаны генералы уметь скакать верхом на кобылах. Обязаны были. Еще несколько лет назад у этих генералов лошадь была почти единственным средством транспорта. А шла война, на войне все бывает, не всегда можно к переднему краю проехать на машине там, где конь легко пройдет. Но, как видим, на переднем крае они бывали только когда к ним представитель Ставки приезжал. И правильно больше Ворошилов верхом со штабными не ездил. Не с кем было ездить, им в медсанбатах полужопия зеленкой мазали, тут уже не до скачек.

И жил Климент Ефремович, кажется, все время подготовки операции в землянке, если судить по таким высказываниям Штеменко:

Даже из того, что Сергей Матвеевич написал видно, Климент Ефремович торчал в порядках войск, которым предстояло выполнить главную роль в предстоящей операции, а командующий Приморской армией прятался от него «в войсках».

Ворошилов же упорно его вытягивал на передний край:

«Зимние дни вообще коротки, а 9 января, всецело поглощенные последними приготовлениями к операции, мы даже не заметили, как стемнело. До нанесения удара по противнику оставалось еще много времени. Посадка десанта должна была начаться в 20 часов. Но нетерпение взяло верх.

— Идемте на наблюдательный пункт, — предложил К. Е. Ворошилов. Наблюдательный пункт И. Е. Петрова располагался примерно в 2 километрах от переднего края, на высоком обрыве у самого Азовского моря».

Осознаете, какую ненависть к Клименту Ефремовичу испытывали такие «военные», как Петров и Штеменко? Мало того, что живет в землянке, а не в своем вагоне с библиотекой, так еще и торчит у немцев под носом, наблюдая в стереотрубу, как наши войска оборону прогрызают и руководя ими. А вокруг снаряды рвутся. Так ведь еще и убить могут на войне!

Командующий Приморской армией Петров и допрыгался. Штеменко снятие Петрова представил так, что это Ставка сделала помимо Климента Ефремовича, не поставив его в известность. Враль. Начал он врать с того, что придумал, будто Ворошилов был послан помогать Петрову. На самом деле представитель Ставки координировал действия фронтов и соединений, а не нянькой за командармами ходил. И когда Приморская армия завязла под Керчью, несмотря на указания Ставки город штурмом не брать, обойти, терпение Ставки закончилось. Петрова сняли с командования, с погон у него сдуло одну звезду, стал он из генерала армии генерал-полковником. Вместо него назначили Еременко.

А на Климента Ефремовича И. В. Сталин подписал 2 февраля наградной к ордену Суворова 1-ой степени. Это была на тот момент высшая награда для полководца. Сталин имел представление, кто там операцию по высадке десанта, захвату плацдармов и выводу Приморской армии на оперативный простор провел, а кто в это время «в войсках» прятался.

После смены командующего, до самого освобождения Крыма, Ворошилов вместе с Василевским там продолжал находиться. Никто его менять и не думал.

А Штеменку обидели. Сначала, как он пишет, Сталин придрался к протоколу, который по настоянию Ворошилова подписали все участники совещания по отработке взаимодействия армии и флота:

На слове «колхоз» прокололся Штеменко. Не сталинское это выражение. Никогда Иосиф Виссарионович слово «колхоз» в уничижительном смысле не использовал и не мог использовать, это было его любимым детищем, а не поводом для стёба. Вот штабные «военные» так говорили. И не мог Сталин говорить, что Ворошилов о культуре оформления штабных документов не в курсе. Климент Ефремович 15 лет наркомом обороны был, он этих документов видел побольше всяких штабных, он сам их формы утверждал.

Потом еще и наградой его обидели:

Получил Штеменка «всего-навсего» Суворова 2-ой степени. Вот оцените уровень штабной наглости — его они представляли к 1-ой степени! За что это?!

Сквозит почти во всех маршальско-генеральских мемуарах стремление показать, как Сталин презрительно относился к Клименту Ефремовичу. Не стеснялся критиковать его при подчиненных, называл неграмотным штабистом, неразбирающимся в военном деле и развалившим армию в бытность наркомом (это ж нужно додуматься! Человек эту армию создал, а стали писать, что он там бардак развел). Чего только не напридумывали! Читаешь эти мемуары, где есть страницы о Ворошилове и удивляешься подлости авторов (а может быть и редакторов, которые туда это вписали). Потом это так всё и прижилось.

Но смотрите как назначения Климента Ефремовича представителем Ставки на фронты говорят о величайшем уважении к нему Сталина. До Крыма — в январе 1943 года он координировал действия Ленинградского и Волховского фронтов, он руководил прорывом блокады Ленинграда. Сталин не хотел, чтобы имя друга связывали тем, что при нем город был окружен. И не вина Климента Ефремовича в том была, он в 1941 году сделал почти невозможное, не позволил немцам вторую столицу взять. Тогда везде тяжело было, и Москву едва не потеряли. Да еще ради обеспечения успеха на Северо-Западном направлении Гитлер и ослаблял армии фон Бока, перекидывал войска Леебу, но ничего не помогло. Ленинград так и остался занозой для вермахта, приковывая к себе значительные силы немцев. Вот направление туда в 1943 году Ворошилова — это явное признание его заслуг в обороне города Ленина, знак, что именно он достоин командовать войсками, которые и прорывать блокаду будут.

Теперь Крым. Тоже не случайная командировка. В 1921 году Первая Конная армия внесла решающий вклад в освобождение полуострова от Врангеля. В 1943 году частями Красной Армии, очистившими Крым от гитлеровцев, командует член РВС Первой Конной К. Е. Ворошилов. Если это не знак особого уважения Сталина к своему другу, то что это тогда вообще?

«Сталинист» и «коммунист» (всё в кавычках) Ричард Косолапов состряпал ПСС И. В. Сталина, из этой стряпни часто цитируют такое:

Помните признание папы бывшего директора Госархива С. В. Мироненко — В. Жухрая? Где он говорит, что его речь от Сталина никто отличить не мог.

Вот под этим текстом такая подпись: «(По кн. Жухрай В. Сталин: правда и ложь. С. 225–226)».

Книга Жухрая называется правильно. Правда и ложь. Немного правды и много лжи — еще точнее. Долго я не мог понять: за что «коммунисты» такую ненависть к Клименту Ефремовичу испытывают, лично к нему? О Молотове и Кагановиче, например, они больше просто помалкивают. Но вот к члену «антипартийной группы» Ворошилову — гадючье шипенье…

Текст Жухрая настолько похабно лжив, что я даже не представляю насколько можно быть бессовестным, чтобы его в ПСС Сталина засунуть, ведь он после этого вошел в «научно-исторический» оборот! Морду за это бить нужно. А говорят, что Берия больше всех оклеветали. Где там Берия до Ворошилова!

Запись в дневнике Екатерины Давидовны Ворошиловой:

Ничего странного в этой записи не видите? Действительно, не очень похоже на то, что Ворошилов собирался к внезапно заболевшему другу, к заболевшему не собираются так, что даже жена заплакала, а Екатерина Давидовна совсем не девочкой-гимназисткой была, она на своем веку много чего перевидала.

Что-то такое происходило в те дни, чего мы абсолютно не знаем, на те события навалили огромную кучу мусора, и под ней скрыли что-то очень страшно опасное для тех, кто после убийства Сталина пришел к власти. Я только могу подозревать, что оппозиция Сталину сложилась к марту 1953 года такая мощная и клыки уже показывала настолько явно, что его болезнь и была Климентом Ефремовичем так воспринята:

Сегодня появились многочисленные публикации о попытке И. В. Сталина отстранить партию от власти, оставить ей только идеологию, Ю. И. Мухин даже на изменения в Уставе КПСС, принятые на 19-м съезде ссылается, только почему-то не приводит конкретных положений Устава, которые вводят такое новшество. Их и нельзя привести, потому что там ничего такого нет. Там кое-что другое есть…

В ночь на 2-е марта Иосифа Виссарионовича на Ближней даче не было. 4-го марта было опубликовано в газетах правительственное сообщение: «В ночь на 2-е марта у товарища Сталина, когда он находился в Москве в своей квартире, произошло кровоизлияние в мозг…». Квартира в Кремле находилась, а не на Ближней даче.

Версию о «болезни» Вождя на даче первым запустил в ход Н. С. Хрущев. И теперь все исследователи вертятся вокруг нее, как телята вокруг колышка на привязи. Самый дотошный из них Ю. И. Мухин и тот попался на эту «веревочку»:

Ну, да. Про московскую квартиру в правительственном сообщении ложь, а про дачу со слов Хрущева и каких-то охранников, которые Сталина сутки не видели, якобы, охраняя его — правда. Странная логика.

Но и это еще не главный прокол Юрия Игнатьевича. Он попался на удочку «Судоплатовских» мемуаров. Почему в кавычках? Да даже Шебаршин высказался, что эти «мемуары» написаны в США были. Там вся оперативная терминология взята даже не из ЦРУ, а из американских шпионских боевиков. Мухин:

«Лаборатория-Х»! «Х-файлы»! Как можно было на эту фигню клюнуть — я даже не могу себе представить. Единственное, в оправдание Юрия Игнатьевича — незнание работы спецслужб. И незнание практики оперативно-следственной работы. Но он еще и обвинение Советскому правительству в политических убийствах прилепил.

И представляется ему, и тем, кто писал за Судоплатова мемуары, эта лаборатория чем-то вроде комнаты со стеклянными колбами и ретортами, где химики в белых халатах смешивают разные порошки с целью получения ядов скрытого действия:

Создание ядов скрытого действия требует многочисленных клинических испытаний, на обезьянах, по крайней мере. Ими же людей травить, якобы, собирались, поэтому вызывать инфаркты у морских свинок этими ядами не совсем надежно. Нужны были организмы, очень похожие на человеческие. А еще лучше — на узниках ГУЛАГа их испытывать. И обезьян, как и «узников ГУЛАГа», нужно не две штуки, а сотни. Прямо на Лубянке был питомник, или в Московский зоопарк «химики» ходили опыты ставить?

Что-то Павел Судоплатов, конечно, надиктовал писакам, которые за него потом всю работу сделали, он еще и интервью давал. С серьезным видом нес чушь фантастическую. И об убийствах Коновальца и Троцкого тоже. Спецоперация «Утка»! Одно название чего стоит.

Советское правительство объявило себя непричастным к этим убийствам, а вопрос о том, зачем из Меркадера сделали Героя Советского Союза, нужно задавать тем, кто его героем делал, а Сталина политическим убийцей.

Не было и не могло быть в НКВД-МГБ (даже в КГБ) никаких токсикологических лабораторий, где яды создавали. Специалисты-токсикологи в криминалистических лабораториях были, но они другим занимались. Совесть все-таки иметь нужно, и не приписывать советским спецслужбам методы работы ЦРУ.

Цианистого калия могли Сталину сыпануть в вино, если травить собирались. Либо препарат, повышающий артериальное давление, чтобы инсульт вызвать. Только для получения этих ядов не нужно содержать специальную лабораторию. Их в аптеке достать можно. Но цианистым травить — палево страшное. А гипертензиками — не надежно…

Версию об отравлении еще такой персонаж, как Михаил Полторанин, озвучивал. У него есть еще одно «открытие»: родившегося полным голодранцем Кагановича он представил представителем какого-то еврейского рода каганов. Хавайте на здоровье, только не отравитесь.

Насчет того, что Иосиф Виссарионович получил инсульт и лежал сутки на полу в столовой, пока охрана его там не обнаружила — тоже такая же чепуха, как и «Лаборатория-Х».

Что случилось в квартире Сталина 2 марта 1953 года установить уже точно вряд ли возможно. Могу только высказать предположение, что он был 2 марта мертв. Основание это предполагать у меня есть. Основание веское.

Сколько нужно времени для того, чтобы срочно созвать Пленум ЦК КПСС? Чтобы со всевозможной срочностью? 18 июня 1957 года «антипартийная группа» попыталась сместить Хруша с первых секретарей. Сторонников лысого, членов ЦК, в спешке свозили в Москву даже самолетами военной авиации. 22 июня состоялось первое заседание Пленума. Четверо суток — минимальный срок для созыва Пленума, даже если он созывается в экстренном порядке.

7 марта 1953 года в газете «Правда» публикуется известное «Постановление совместного заседания Пленума ЦК КПСС, Совета Министров Союза ССР, Президиума Верховного Совета СССР», которое состоялось 6 марта. Отматываем от 6 марта четверо суток и… вот какое совпадение! — получается у нас 2 марта! День, когда Сталин только был обнаружен «заболевшим». Т. е., кто-то решил собрать в Москве членов ЦК, едва только получил известие о болезни Вождя? По какому же это поводу? А если бы Иосиф Виссарионович поправился, он бы что сказал этому инициативному товарищу?

Вывод: процедура созыва Пленума ЦК, который поставил Хрущева во главе КПСС, началась 2 марта 1953 года, и она началась после смерти И. В. Сталина.

Если же 2 марта Сталин уже был мертв, то не было ни болезни, ни отравления, после которого его три дня лечили. 2 марта 1953 года Сталин был убит. И К. Е. Ворошилов ехал раним утром этого дня не к заболевшему другу, кто-то его специально ввел в заблуждение…

Теперь главный вопрос: что послужило причиной убийства Иосифа Виссарионовича? Основная принятая на сегодняшний день версия гласит, что Сталин пытался отодвинуть партию от власти, сделать ее только идеологическим органом. Партноменклатура испугалась того, что она потеряет все рычаги влияния и решилась на устранение Вождя. Извините, но это чушь, в основу которой легли воспоминания Константина Симонова о Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся после 19-го съезда.

Юрий Игнатьевич Мухин, дав завладеть собой идеей о попытке Сталина устранить партию от власти (он только забыл, что партия власти не имела никакой, кроме власти над своими членами), прибегнул совсем уже к откровенной эквилибристике, не усмотрев в принятых 19-м съездом изменений в Устав «политической работы» Президиума, которым был заменен Политбюро.

Мухин:

Сравним старый и измененный Уставы.

Старый Устав:

Новый Устав:

И где там Мухинское «Президиум должен был руководить только организационной работой в партии»?

Так мало того, на Пленуме после 19-го съезда из состава Президиума было избрано и Оргбюро, упразднили это Оргбюро сразу на первом после смерти Сталина Пленуме, тогда же сократили число членов Президиума с 25 до 10 человек.

И зачем нужно было круги нарезать вокруг формулировок? Что бы удовлетворить свой собственный антимарксизм и антиленинизм, противопоставляя им Сталина?

Да, К.Симонов, на слова которого ссылается Ю. И. Мухин, когда пишет, что Сталин хотел оставить пост секретаря ЦК КПСС, присутствовал на Пленуме, да он написал такое:

Нельзя было догадаться, что верный пес Хрущева, а потом Брежнева, К. Симонов просто врал?

Он повторил то, что мел языком, как помелом «маленький Маркс» о старческой немощи Сталина, но даже Хрущ не вспоминал о мнимой попытке Сталина уйти из секретарей ЦК. Это потерявший всякий стыд Симонов сам придумал сюжет в стиле отречения от престола Ивана Грозного, вроде того, что Иосиф Виссарионович ждал реакции на свое заявление, что бы потом покоцать тех, кто проголосует «за». Но так, как многократный лауреат Сталинских премий был просто поэтом и писакой, то он в своих воспоминаниях больше был поэтом и беллетристом, чем реальным свидетелем. Он даже должность Генерального секретаря Сталину придумал. Мы же почти все считали Иосифа Виссарионовича Генеральным секретарем, по привычке. Я тоже…

Вот у них было две главные идеи, у сволочей, который испражнялись на могилу Вождя: 1) Сталин был старым и больным, поэтому и умер; 2) если бы не умер, то он бы снова всех невинных младенцев съел бы.

Сколько Иосифу Виссарионовичу было лет в 1953 году? 74-ый год. Старый? По сравнению с кем? Б. Н. Ельцину в 2000-м было 69 лет всего, но попейте так её, родимую, еще не таким чучелом выглядеть будете. Ленька Брежнев ласты склеил тоже рано, в 72 года, что он кушал: «родимую» или колеса, — темное место в его биографии. Но Сталин ни алкашом не был, ни наркоманом. Черчилль и то — бухал каждый день коньяк, но не стаканами, как наши, и прожил 89 лет. Рональд Рейган до 78 лет Президентом был.

Да, наше Политбюро в 80-е годы начало вымирать едва только перевалило за возраст в 70 лет, но вы внимательно посмотрите на их испитые морды — там и почки от виски отстегивались.

Все разговоры о старости Сталина — сплетни. Ему не в футбол за сборную Грузии играть нужно было, он был политиком. Для нормального политика 74 года — нормальный возраст…

Объектом же выдуманного им предстоящего сталинского террора Н. С. Хрущев, а потом вслед за ним и К. Симонов, представили самих близких соратников Иосифа Виссарионовича. Хрущев даже до такого дошел:

Сам-то Никита, объявив Берия английским шпионом, в зеркало на себя не смотрел? Боялся там отражение своей похабной рожи увидеть?

А уж Молотова и Миконяна точно до ГУЛАГа не довели бы, шлёпнули бы прямо в приемной Вождя:

Эти фантазии кукурузника так и вошли в «исторический оборот», только именно кукурузник материалы того Пленума и спрятал так, что их до сих пор никто найти не может, остались только «воспоминания».

На самом деле, ничего подобного даже близко не было, никакой грызни между Сталиным и его соратниками. У меня даже есть подозрение, что и жена Молотова, Полина Жемчужина, никогда осуждена не была, слишком смешно выглядят все документы, связанные с ее осуждением и реабилитацией. В фонде Яковлева всплыла такая ерунда «Л. П. Берия — в президиум ЦК КПСС о результатах изучения обстоятельств ареста и осуждения П. С. Жемчужиной, 12.5.1953», там читаем:

«Министерством внутренних дел СССР принято решение т. Жемчужину и арестованных Штейнберга И. И., Голованевского С. М., Мельник-Соколинскую С. И., Иванова В. Н., Карповского М. Я., Вельбовскую А. Т. и Левандо Е. М. из-под стражи освободить с прекращением дела и полной реабилитацией. Также реабилитированы по этому делу умершие в тюрьме Лешнявская Р. С. и Карповский А. С.»

Ничего странного не видите? Конечно, баран, который сочинял эту липу, считал Лаврентия Павловича настолько всесильным, что он мог решать и за прокурора, и за судей.

П. С. Жемчужину, если верить басням о ее судьбе, осудило Особое Совещание при МГБ СССР к ссылке, по положению об этом Особом Совещании только оно и могло отменить свой приговор. Но не министр. Берия незаконно из ссылки выпустил жену Молотова? И это еще не самый смешной документ, записку Абакумова о Жемчужиной я даже брезгую цитировать.

Сочинитель бесед с В. М. Молотовым Ф. Чуев приписал Вячеславу Михайловичу слова о том, что Сталин К. Е. Ворошилова после войны держал за дурачка, на заседания Политбюро не приглашал и морщился, когда Климент Ефремович туда вваливался без спроса. Врать таким писакам можно было безнаказанно, потому что во время написания их книжек не были доступны материалы сталинских съездов.

А вот 19-ый съезд КПСС показывает, что к нему команда Иосифа Виссарионовича подошла дружной и сплоченной. Почетнейшее право открыть съезд было предоставлено В. М. Молотову. Да-да, именно ему, жена которого на ссылке чалилась за то, что еврейской шпионкой была, а он сам предлагал Крым евреям под республику отдать.

Еще более почетным было съезд закрыть. И это сделал Климент Ефремович Ворошилов.

С отчетным докладом выступил Г. М. Маленков, самый молодой из сталинцев, выдающийся государственный деятель, про которого Чуеву Молотов, якобы, рассказал, что способен он только резолюции писать.

Просто так открывать и завершать съезд, да с отчетным докладом выступать никто никому не доверяет. Это доверие — обозначение положения в партийной иерархии.

Но репрессии после этого съезда должны были начаться. Грандиозные. Кровавая мясорубка. Было бы много фарша. На всю страну стоял бы писк перемалываемых в этой мясорубке партийных крыс. Только соратников Иосифа Виссарионовича в этом фарше не было бы.

Сюрпризы для делегатов начались с отчетного доклада, который зачитал Г. М. Маленков, придется много цитировать, оно того стоит. Касаясь вопросов партийного строительства, Георгий Максимилианович напомнил нечто, от чего в зале пахнуло смертельным ветром «ленинградского дела»:

А дальше начал рубить сплеча:

А эту цитату из выступления Георгия Максимилиановича нужно читать особенно внимательно, тем более, что говорилось в ней о московской парторганизации, и первому секретарю этой организации, Никите Сергеевичу Хрущеву, на съезде была отведена особая роль:

Повестка съезда состояла из пяти пунктов: отчетный доклад ЦК, отчетный доклад ревизионной комиссии, директивы по пятому пятилетнему плану, выборы центральных органов партии — это стандартные для любого съезда вопросы. Но кроме них был еще пункт, пятый, он в очередности повестки стоял четвертым, предпоследним, перед выборами центральных органов: «Изменения в Уставе ВКП(б) — докладчик Секретарь ЦК тов. Хрущев Н. С.». Есть все основания считать, что изменения в Устав и были основным вопросом. Слова о бардаке в рядах партийной номенклатуры не только в выступлениях почти всех делегатов лейтмотивом проходили, что уже само по себе на мысль о важности вопроса наводит, а уж то, что предлагалось внести в Устав!

Я подозреваю, что те публицисты, которые писали об изменениях в Уставе, которые предполагали отведение партии строго идеологической роли, т. е. кардинального изменения ее положения в государстве, либо Устав в новой редакции, принятой 19-м съездом, не потрудились прочесть и сравнить его со старым, либо просто обманывают публику. Уж слишком явно всё в материалах съезда. Ну, позвольте, это же полная ерунда, все эти утверждения, что Сталин хотел Партию власти лишить, отодвинуть ее от решения хозяйственных вопросов, например! Во-первых, власть была у Советов, а не у Партии. У Партии была только власть над собственными членами, которые составляли большинство в органах Советской власти. Эти члены Партии и выполняли директивы партийных органов, касающиеся экономики, обороны, внешней политики, идеологии. Сталин на съезде партию от «власти» отодвигает и тут же съезд утверждает директивы по пятому пятилетнему плану?! Вот что за нелепые фантазии?

Сравниваем две редакции Устава, ВКП(б) и КПСС, и там сразу бросаются в глаза обязанности членов партии, полюбуйтесь:

А теперь Устав КПСС:

Наглядно? Главное, что произошло на 19-м съезде можно коротко выразить: сталинская команда предприняла попытку натравить рядовых коммунистов на зажравшийся, охамевший, вновь заполнившийся троцкистами аппарат. Это было преддверием грандиозной чистки. Здесь уже вопрос был жизни и смерти: либо Сталин и его команда, либо аппарат. Компромиссов быть в такой ситуации не могло.

Всякие другие версии о причинах убийства Сталина можно выбросить на помойку. Хватит уже фантазий. Сталина убили, чтобы не допустить чистку в партии…

Первый бой партноменклатура сталинской команде дала уже на октябрьском пленуме 1952 года. Неслучайно, что материалы Пленума до сих пор не опубликованы, о том, что там происходило известно только по немногочисленным воспоминаниям участников, которые приписали Иосифу Виссарионович, кроме наезда на Молотова, еще и идею обновления высшего руководства партии. Широко известны слова Сталина, что старики должны дать дорогу молодым, нужно воспитывать себе замену. Звучало это убедительно, стилизовано под Сталина. Этим и объясняли введение вместо Политбюро расширенного органа — Президиума ЦК КПСС. Якобы, Сталин туда включил молодежь. Ю. И. Мухин, к примеру, еще считает, что в Президиум вошли производственники. Посмотрим на этих «производственников» повнимательнее, но сначала о «стариках».

Самым старшим в Политбюро был Иосиф Виссарионович, 73 года. Но пока он продолжал работать в полную силу, об этом можно судить даже о том, что им в преддверии съезда написана фундаментальная работа «Экономические проблемы социализма в СССР». Никаких признаков склероза и маразма не наблюдалось.

Вторым по старшинству был Климент Ефремович, 71 год. Здоровье Первого маршала было, конечно, не очень. Сказывались и травмы, полученные в молодости, и многочисленные фронтовые контузии. Но и Ворошилов держался. Он и прожил 88 лет, до последних дней жизни занимался автобиографией, его книга «Рассказы о жизни» тоже работа серьезная.

Молотов Вячеслав Михайлович. Так ему всего 62 года было. Какая же это старость?

Каганович Лазарь Моисеевич. 59 лет! Кстати, на 19-м съезде ему было поручено выступить с предложением разработки новой Программы партии. Это свидетельство того, что Лазарь Моисеевич был в обойме первых лиц сталинской команды. Фантазии историков о том, что он в войну провалился на руководстве транспортом — это гнусная ложь.

Андрей Андреевич Андреев. 57 лет!

Георгий Максимилианович Маленков. 51 год! Мальчишка!

Микоян Анастас Иванович. 57 лет! Младше Путина.

Николай Александрович Булганин. 57 лет!

Лаврентий Павлович Берия. 52 года!

Косыгин Алексей Николаевич. 48 лет!

Состава Правительства даже не буду касаться, там вообще сплошь молодежь была.

Не было никакого повода у Иосифа Виссарионовича даже не то, что заявлять о необходимости омоложения руководства, даже повода задумываться об этом не было. Не студентов же он хотел у власти поставить тренироваться страной управлять!

И, конечно, интересно, какие это такие производственники вошли в первый состав Президиума ЦК КПСС? Нет, там были Малышев и Сабуров, конечно. Но вот эти-то с какого перепуга в президиуме оказались:

В. М. Андрианов, 50 лет — закончил три курса мехмата МГУ и дальше работал только по партийной линии. Очень производственный производственник.

А. Б. Аристов, 49 лет, на производстве последний раз был в 1932 году, в должность заместителя технического директора, дальше — преподавательская и партийная работа.

О. В. Куусинен, 71 год! Парткрыса без всякого намека на производственную деятельность.

Л. Г. Мельников, 46 лет, последний раз был на производстве инженером в 1937 году. Партноменклатура.

Н. А. Михайлов, 46 лет. Журналист и пропагандист, партноменклатура.

М. А. Суслов. 49 лет. Парткрыса.

Д. И. Чесноков. Философ. Это он приписал И. В. Сталину выражение «Без теории нам смерть».

Добавьте сюда еще Н. С. Хрущева для полной картины и у вас может возникнуть такое же, как и у меня подозрение, что ЦК стал давить на «стариков», требовать расширить Президиум по сравнению с Политбюро. ЦК было нужно создать там противовес Сталину и его команде.

И самое главное, чем отличались эти люди из партноменклатуры от производственников — зарплата. Она у них была гораздо меньше, в разы меньше, чем у директоров заводов и министров. Хрущев на Пленуме по Л. П. Берии прямо этим возмущался, тем, что начальник районной милиции в три раза больше рублей в получку получает, чем первый секретарь райкома. И это было справедливо.

Повысить уровень своего денежного содержания они могли только получив власть, вот к ней и рвались. Похоже, что сталинцы пошли на компромисс, включили в состав Президиума кандидатов ЦК, но и своих людей туда добавили, уже производственников и управленцев. В результате орган разросся до 25 человек и стал нерабочим, Тогда из Президиума выделили не предусмотренную Уставом КПСС структуру — Оргбюро. Вот туда вошли сталинцы, за исключением Молотова. Вероятно, его кандидатуру через ЦК не удалось продавить. Хрущев отсутствие Молотова в Оргбюро приписал негативному отношению к Вячеславу Михайловичу со стороны Сталина.

Впрочем, это всё было не фатально. Главный руководящий орган в партии — секретариат — был пока в руках Иосифа Виссарионовича, там у него было абсолютное большинство. А секретариат важнее Политбюро и Президиума, именно в нем формируются повестки для Политбюро, готовятся решения и осуществляется контроль за их исполнением. А это главное для властного органа.

И пока секретариатом управляла сталинская команда, шансов на реванш у новой троцкистской поросли не было…

Меня всегда очень удивляло одно обстоятельство из жизни последних лет И. В. Сталина — слишком большое его пристрастие к Ближней даче. Судя по всем воспоминаниям, он туда перенес и свой рабочий кабинет из Кремля. Как он только не догадался и весь Кремль в Кунцево перевезти. На самом деле, постоянная работа на даче главы Правительства — абсурд. Если только он не больной на всю голову. С точки зрения безопасности, если он боится покушения — это глупо. Одно дело диверсионной группе прорваться через несколько постов охраны Кремля, другое — выйти через лесной массив прямо к забору дачи, на которой постоянно дежурили всего три охранника.

Далее, руководителю такого масштаба требуется иметь постоянно под рукой секретаря, канцелярию и аппарат. Аппарат Правительства. Ежедневно для принятия решений требуются десятки информационных справок из аппарата, многие из них содержат сведения, составляющие государственную тайну, их нужно представлять составителю очень часто лично, чтобы быть готовым уточнить информацию, дать пояснения. Всё это отдельно конвертовать, брать охрану и везти на Ближнюю дачу? Представляете, сколько это времени будет занимать?

Обязательно глава правительства каждый день проводит несколько совещаний, экстренных и плановых, больших и малых. С заместителями и министрами, приглашенными чиновниками, экспертами и консультантами. У многих министров есть персональная охрана и сопровождение, всем требуется выписывать отдельные пропуска на дачу, на каждую поездку… Не очень ли оживленное ежедневное движение будет по Кунцевской трассе?

Кстати, а где на ближней даче был кабинет Поскребышева, секретаря Сталина? И приемная? Их в плане нет. Поскребышев тоже по любому мелкому вопросу носился на автомобиле ЗИС из Кремля в Кунцево?

Придумал ежедневные «пиры Вальтасара» в домике на природе первым Н. С. Хрущев, оттуда всё и пошло. Хрущеву нужно было внушить, что в последние годы жизни Иосиф Виссарионович сибаритствовал, а не работал, даже конверты с почтой не разрезал, в основном, пил «Киндзмараули» с собутыльниками всю ночь, а потом до вечера отсыпался, чтобы снова пить. Короче, довел себя до инсульта.

Если мои подозрения, что место смерти Сталина специально перенесли из кремлевской квартиры на дачу, то должна была для этого быть и причина. Мотив нужен. Еще точнее — алиби для убийц. Алиби могли обеспечить свидетели. Их не только должно быть много, чем больше, тем лучше, но и список их должен быть исчерпывающим. Посетители, медики, родственники, прислуга, охрана… Стоп. Вот в охране всё дело.

Воспоминания о Сталине охранников на даче есть, есть воспоминания тех, кто охранял в поездках, маршрутчиков. А где охрана в самом Кремле? Вы хоть кого-то из тех людей знаете? Кто дежурил в кремлевской квартире Сталина в ночь с 1-го на 2-е марта? Кремлевские курсанты?

Знаете что особенно интересно? «Двадцать писем к другу» Светланы Сталиной (я сознательно не называю ее Аллилулевой) вышли в Нью-Йоркском издательстве в 1967 году.

Никита Хрущев стал надиктовывать «Время. Люди. Власть», как свидетельствует его сынок Сережа, в 1966 году:

Что-то не очень мне такое совпадение по времени нравится. И первые издания мемуаров Хрущева и Светланы в США тоже на кое-какие мысли наводят. То, что написанное Светланой прошло перед публикацией через ЦРУ — это даже к бабушке ходить не нужно, она сразу под контроль этой конторы попала. А вот зачем рукопись надиктованных Хрущевым мемуаров туда отправили? Нет, можно, если мозгов в голове меньше, чем у воробья, рассуждать, что это кто-то из его родственников сделал по собственной инициативе, но если чуть подумать: это было решением брежневской власти.

Не той фигурой был Никита Сергеевич, чтобы его без надзора оставлять, даже его сын писал:

Все всё слышали, все всё знали, а никто не хотел помешать? Или это было сделано специально? И публикация за рубежом «Двадцати писем к другу» и «Время. Люди. Власть.». Почти в одно время.

У меня есть только одно объяснение. Конечно, это только версия, не более того. Мы даже еще сегодня слишком мало знаем о внешнеполитической обстановке того времени. Противостояние между США и СССР было. Но было ли это противостояние главным фактором в те годы? И что было для США опаснее — борьба с брежневским СССР или с мировым коммунистическим движением? А после прихода к власти в СССР оппортунистов (это сегодня даже оспаривать глупо до крайности), единственным центром мирового коммунистического движения остался… Китай. И борьба между СССР и КНР именно к концу 60-х годов особенно сильно обострилась.

Мао прямо называл наших сволочей из ЦК КПСС переворотчиками, оппортунистами и ревизионистами, более того, он заявил, что тело Сталина было вынесено из Мавзолея и сожжено. А это, извините, почти прямое обвинение в сокрытии улик. Тело умершего могли сжечь убийцы, если тело представляло собой улику.

К 60-м годам обстоятельства смерти Иосифа Виссарионовича уже почти никого в СССР не волновали. Они и сразу после его смерти никого не волновали. Газеты сообщили, что в ночь на 2 марта 1953 года Сталин заболел в своей московской квартире, его трое суток пытались лечить, вылечить не смогли, он умер. Советский народ в это верил. Все было логично. И вдруг вылезла Ближняя дача.

Еще раз — это только мои подозрения: всё дело в охране. Для объяснения версии с Ближней дачей, для обоснования алиби, нужны свидетели. Близкие (дети) — Василий Иосифович уже мертв, Светлана — под контролем ЦРУ. Им можно было приписать любые свидетельские показания. Посетители из руководства: Берия — мертв, Булганин, Маленков, Каганович, Ворошилов — под контролем КГБ. Молотов в тех событиях не фигурировал, он тогда лежал с пневмонией. Прислуга была известна. Да и кого она интересовала?

А вот охрана — это самые важные свидетели. И вдруг охранники на даче начинают признаваться, когда рассказывают о том, как они сутки не видели Сталина, да еще сменяя друг друга, в преступной халатности.

Ст. 156 УК РСФСР, действовавшего в 1953 году:

Юрий Игнатьевич Мухин первым серьезно начал исследовать обстоятельства смерти Иосифа Виссарионовича. Он это сделал как мог добросовестно. Старательно. Но ему не хватило кое-каких специфических знаний, поэтому выводы он сделал неверные. Можно сколь угодно над Мухиным иронизировать, конечно, только он сделал самое главное — поднял тему. Вот уже плясать от печки, т. е. от Мухина, гораздо легче, поэтому можно кое-что в его версии подправить…

Вот и начнем от печки. Точнее от кухонной плиты. Прислуга. В книге, авторство которой приписано Светлане Иосифовне (думаю, она только соавтором была), написано:

Ладно, шоферы, а не шофер — бог с ними. Кортеж из трех машин был, скорее всего, все три машины с водителями стояли на даче. Но они и из кремлевского гаража прийти могли. Дежурные диспетчеры из охраны — тоже могли в Кремле быть. Скорей всего диспетчеры из охраны только в Кремле и были. И садовники в Кремле есть. Но вот Валентина Васильевна Истомина, «экономка, работавшая у отца на даче лет восемнадцать» — это уже указание на лицо, которое могло только на даче присутствовать. А где вторая экономка Сталина, которая работала в кремлевской квартире? Как фамилия этой женщины? Или Сталин на квартире себе сам брюки гладил и пуговицы пришивал?

Вот что-то у меня есть такое подозрение, что не было у Иосифа Виссарионовича двух штатов прислуги, одна для квартиры и кабинета в Кремле, другая — для дачи. Человеком он был экономным. Поэтому на такое расточительство не пошел бы. Прислуга работала там, где в данный момент находился Хозяин. Перевезти ее на служебных машинах из Кремля на дачу, в случае надобности, гораздо проще, чем держать второй штат, который будет прожирать бюджет и бездельничать. И для обеспечения безопасности охраняемого расширение списка лиц, допущенных «к телу», не есть «айс». Дублировать прислугу, когда от одного объекта до другого полчаса езды — глупость чрезвычайная.

Поэтому неточность у Светланы Иосифовны написана: Истомина — не экономка на даче, а просто экономка. Она не дачу обслуживала, а Сталина.

И повара, и подавальшицы — также. Это нам внушали, что Иосиф Виссарионович пиры для гостей только на даче устраивал. Но вот, например, К. А. Мерецков вспоминает: «После заседания, как и раньше в таких случаях, ужинали на квартире И. В. Сталина. Там вновь обсуждали военные вопросы». Это в 1940 году было. Т. е., ужины не только на даче были? Даже более того, обычно на квартире?

Поменяйте в описании событий от Светланы Сталиной место действия с дачи на квартиру и все действующие лица останутся на своих местах.

Только чем так сильно напугана была (или кем?) Валентина Васильевна, если она до самой смерти ни слова о Сталине не проронила? Кстати, она, по имеющимся сведениям, сержантом гос. безопасности была. Что она с собой в могилу унесла, о чем не хотела рассказывать, если даже Никита языком мел под диктофон, как помелом? А уж охрана тем более. Очень она говорливая была. Не о том ли, что на квартире Сталина со 2-го марта происходило, не хотела рассказывать Истомина, не хотела к лжи присоединяться, промолчать предпочла.

Следующая категория свидетелей врачи. Их воспоминания есть. Там куча профессоров отметилась в «лечении». Юрий Игнатьевич принял всё, что связано с врачами за чистую монету. Простительно, он не медик. Так вот, врачи вспоминали, как лечили, в красках, с подробностями. Вели протоколы и журналы. Да ни хрена они никого не лечили!

Я уж даже не говорю о том, что тяжелый, но вполне транспортабельный больной не был в срочном порядке госпитализирован в клинику, где было все необходимое оборудование, все специалисты и все лекарства под рукой! Из соображений секретности? Наверное, для кого-то будет откровением, что все московские светила медицины в первые дни месяца марта 1953 года обсуждали — чем бы и как бы помочь Вождю? Во всех институтах шли дискуссии по поводу оказания медицинской помощи Сталину! Как будто специально не скрывали болезнь, а ее рекламировали.

Только одно профессора невропатологи и терапевты сделать забыли и на этом прокололись. Или сами не хотели этого делать, а когда их попросили сфальсифицировать документы, написали (внимание!) — ПРОТОКОЛЫ. А что их могли, например, чекисты попросить оформить? Только те документы, которые они сами привыкли оформлять. Протоколы.

Но не пишут врачи протоколы. У любого врача есть рефлекс: как только ему на лечение поступает больной, врач берет папку с надписью «История болезни» и начинает наполнять эту папку документами. Но 2 марта 1953 года работала целая шайка профессоров-доцентов, опытных врачей, а не интернов, каждый из них осознавал свою ответственность за жизнь и здоровье самого важного в их жизни пациента. Каждый из них знал, что процесс оказания помощи пациенту нужно тщательно документировать. «История болезни» — это единственное медицинское дело, единственный сборник документов, который составляется на больного, поступившего на лечение к врачу. Если только это не приходящий для амбулаторного лечения и наблюдения человек, каковым со 2 марта Сталин не являлся. Но даже «Амбулаторной карты» не завели, вернее ее не принесли из Кремлевской поликлиники и не стали заполнять. Документирования лечения не было!

Более того, первый документ, который оформляет врач, получив пациента, называется «Анамнез». Но нет на Сталина анамнеза! Вообще нет. А там должно быть написано, как, при каких обстоятельствах случилось заболевание, когда, кем, в каком состоянии был обнаружен больной, чем больной болел ранее, какие операции перенес… Где всё это? Сразу в Протоколах начинается описание состояние больного и уколы камфоры.

Таким образом, в отсутствии в материалах о болезни И. В. Сталина «Истории болезни», тем более в отсутствии даже в Протоколах «анамнеза» свидетельствует только об одном — никакого лечения не было. Врачи вполне могли быть на квартире — я дальше объясню, что они, по моему мнению, делали. А вот лечения не было. Пациент ко времени прибытия врачей был мертв.

Осталась охрана. Надо просто знать специфику этой службы. Безопасность охраняемого лица на всех объектах обеспечивается не разными структурами и подразделениями, а одной структурой и одним ее подразделением. И это подразделение подчиняется только одному лицу. Более того, во время несения дежурства по непосредственному обеспечению безопасности охраняемого лица, охрана не подчиняется НИКОМУ! Только инструкции. Единственно инструкции. Плюс во всему — все объекты, на которых особенно часто находится охраняемый, должны находится под непрерывной охраной. С Ближней дачи, если на ней отсутствовал Сталин, охрана не снималась. Иначе, перед каждым посещением дачи нужно было ее долго и тщательно обследовать с миноискателями и собаками. Тоже самое с кремлевской квартирой и кабинетом. Там должна была быть постоянная вахта.

Охранник обязан был не только грудью закрыть охраняемого от шального снаряда, на нем висела вся ответственность за жизнь и здоровье подопечного полностью. Оказание первой медицинской помощи при самых вероятных случаях — это такой же обязательный набор знаний и навыков, как и стрельба из нагана. Ситуации, которая описана в воспоминаниях разных хрусталевых, когда они увидели Сталина лежащим на полу в гостиной и стали звонить своему начальнику, Игнатьеву, с криками: что нам делать? — абсурдна. Они могли информировать Игнатьева о происшествии, но вот установить факт болезни подопечного, оказать ему первую необходимую помощь и вызвать бригаду врачей, фамилии которых записаны в их постоянно обновляемой инструкции — это их обязанность.

Если же хрусталевы потом стали рассказывать байки о своем преступном отношении к охраняемому ими Сталину, то это значит только одно: ни 1-го марта, ни 2-го марта они Сталина не охраняли, поэтому болтали бред о своём раздолбайстве. Они ответственности не боялись. Знали, что их болтовня ничего не стоит. Сталина на даче не было.

А вот те, кто охранял Иосифа Виссарионовича на квартире — остались неизвестными! Что с ними стало? Куда они исчезли? Я не нашел вообще ни одного упоминания о тех людях.

Что случилось в ночь с 1-го на 2-е марта на квартире у Сталина — это так и останется величайшей тайной в истории России. Слишком много лет уже прошло, нет в живых ни одного свидетеля. Маловероятно, что кто-то из них оставил какие-то записи, передал их потомкам, чтобы потом, когда будет такая возможность, обнародовать. Давно бы уже обнародовали.

Мы сегодня имеем только весьма косвенные улики о возможном убийстве Сталина. Одним из главных заинтересованным в смерти Сталина лицом, Хрущевым, была озвучена версия о болезни Вождя на даче, мемуары Хрущева, который находился под постоянным надзором КГБ, «случайно» оказавшиеся в США, разумеется, предназначались не для советского народа, а для мировой общественности. Потом его бред был подкреплен воспоминаниями охранников дачи.

Вернее, не всеми охранниками, а только двумя. Старостина в 1977 году опросил А. Т. Рыбин, который в 1953 году уже в охране Сталина не служил, заведовал охраной Большого театра, Лозгачева — Эдвард Радзинский в 1995 году. Несли оба такую чушь!

Они ничего, кроме чуши нести не могли, потому что свидетелями не были. Виденное своими глазами, особенно если это событие значимое, запоминается почти на всю жизнь в деталях. Инструкция о том, как и что говорить, в случае чего — забывается, начинается путаница. Поэтому у них масса разногласий в воспоминаниях.

Далее идут записи врачей в Протоколах и каких-то дневниках о лечении. Там написана не менее грандиозная чушь, чем показания Лозгачева и Старостина. Даже если поверить в то, что врачи были настолько пугливыми, что забыли завести «Историю болезни», но ведь хотя бы о лечении могли сговориться! Нет, они и в нём «накосячили». У последнего министра здравоохранения СССР Чазова был учитель — профессор Александр Мясников, известный невропатолог. Он тоже 2 марта «лечил» Сталина, потом написал книгу, которую так и назвал «Я лечил Сталина».

В 2011 году в «Московском комсомольце» были опубликованы отрывки из этой книги. Я прочитал эту статью, и искать саму книгу у меня отпало всякое желание.

Читаем и смеемся, особенно если читатель врач. 2 марта Александра Мясникова строгие чекисты привезли на Ближнюю дачу, там уже бригада врачей работала, к ним присоединился профессор. Вот что он пишет о том, как Сталин был обнаружен «заболевшим»:

«В одной из комнат были уже министр здравоохранения профессор П. Е. Лукомский (главный терапевт Минздрава), Роман Ткачев, Филимонов, Иванов-Незнамов. Министр рассказал, что в ночь на 2 марта у Сталина произошло кровоизлияние в мозг с потерей сознания, речи, параличом правой руки и ноги. Оказалось, что еще вчера до поздней ночи Сталин, как обычно, работал у себя в кабинете. Дежурный офицер (из охраны) еще в 3 часа ночи видел его за столом (смотрел в замочную скважину). Все время и дальше горел свет, но так было заведено. Сталин спал в другой комнате, в кабинете был диван, на котором он часто отдыхал. Утром в седьмом часу охранник вновь посмотрел в скважину и увидел Сталина распростертым на полу между столом и диваном. Был он без сознания. Больного положили на диван, на котором он и пролежал в дальнейшем все время. Из Москвы из Кремлевской больницы был вызван врач (Иванов-Незнамов), вскоре приехал Лукомский — и они с утра находились здесь».

Т. е., все бредни охранников сразу можно выбросить на помойку. Никаких суток Иосиф Виссарионович не лежал без сознания. Охрана за ним постоянно наблюдала и сразу был вызван врач.

Дальше начинается такое описание состояния больного, что я не смог при чтении сдержать хохота:

Мясникова привезли на дачу, если ему верить, вечером, с утра Сталину оказывали помощь. При подозрении на инсульт. Только при этом забыли сбить давление. Так его и оставили высоким 220/110. У них с одной стороны — мерцательная аритмия, а с другой — при выслушивании сердца особых отклонений не отмечается. И черт с ним, что мерцательная аритмия — это почти финиш. Зато отклонений особых нет. Еще и боковые и передние отделы легкого — это нечто. Профессор Мясников, похоже, купил диплом врача на блошином рынке, потому что не знает даже азов нормальной анатомии: в легком нет отделов, в легких есть доли и сегменты.

С диагнозом у врачей сомнений нет: «…кровоизлияние в левом полушарии мозга на почве гипертонии и атеросклероза». Т. е., выражаясь совсем по-медицински — геморрагический инсульт. И вот как они его лечили:

УБИЙЦЫ! Я 30 лет назад на «Скорой» работал, но оказание помощи при инсультах до сих пор помню наизусть, они почти на каждом дежурстве нам попадались. А профессор Мясников, который и занимался разработкой их лечения, даже элементарное позабыл, поэтому они Сталина и добили лечением (конечно, не добили. Потому что не лечили). Я еще могу понять — зачем они строфантин вводили. Все-таки мерцательная аритмия была. Но даже строфантин противопоказан при высоком кровяном давлении. А уж камфора и кофеин — прямо противопоказаны. У больного давление 220 — а они его пичкают препаратами, которые еще больше давление повышают! И пиявки! Как же без них! Только пациенту сами диагностируют кровоизлияние, т. е. в мозгу лопнул сосуд, из него выливается в мозг кровь, сдавливает его… Пиявки при укусе выделяют вещество, снижающее свертываемость крови, чтобы кровь сосалась легче. Эти вещества поступают в кровь больного, получившего геморрагический инсульт, и кровотечение из лопнувшего сосуда в мозг начинает усиливаться, кровь в этом сосуде перестает сворачиваться. Убийцы! При геморрагическом инсульте немедленно назначают препараты обратного действия — повышающие свертываемость крови.

Разумеется, Александр Мясников врачом-убийцей не был. Он что-то хотел нам сказать этими строчками. Чего не мог сказать в открытую. Я думаю, то, что никто Сталина не лечил…

У меня, конечно, есть версия того, что произошло в Кремле в ночь с 1-го на 2-е марта. Думаю, она снимает все противоречия и всё объясняет. Повторяю, это только версия, я мог что-то упустить. Могу чего-то не знать. Но из того, что я о тех событиях знаю, предполагать можно следующее.

Убийство готовилось заранее и готовилось людьми несомненно опытными и умными. Совершено было так, что первое время ни у кого даже малейших подозрений смерть Сталина не вызвала. Предварительно МГБ было инициировано так называемое «дело врачей». Лечащие врачи Сталина, преданные ему люди, которые и других его соратников хорошо знали, были изолированы.

Сталин, кстати, стал подозревать, что там не всё чисто. И «дело врачей» было прекращено не по инициативе Л. П. Берия. По инициативе И. В. Сталина из комсомольских работников бывший следователь Н. Н. Месяцев был снова направлен на следственную работу в МГБ, ему было поручено разобраться с врачами, и он установил следующее, о чем в 2010 году рассказал в интервью «советской России»:

Врачей нужно было выпускать, поэтому убийцы стали спешить. Выбрали день 1-го марта. Воскресенье. 2-го марта был уже понедельник, рабочий день, поэтому Сталин остался ночевать не на даче, куда на выходные выезжал, а вернулся на квартиру, чтобы утром не терять лишнее время на переезд.

На квартире Сталин, как всегда, работал до 3-х часов утра, это был привычный для него график. Примерно в это время ему позвонил министр госбезопасности Игнатьев и попросил принять по весьма срочному делу, доложить о котором мог только лично. Пришел Игнатьев не один, а с группой «товарищей», которых он, как непосредственный начальник охраны, мог свободно провести прямо на квартиру Сталина. Этой группой товарищей Иосиф Виссарионович и был убит во время приема. Скорей всего задушен чем-то таким, что не оставило на шее заметной странгуляционной борозды. На удушение намекнула в своей книге Светлана Сталина, она так описала агонию:

Тот, кто редактировал ее рукопись, старался сделать из Светланы свидетельницу смерти, но, подозреваю, она описала изменение внешности уже покойного отца. При механической асфиксии (удушении) лицо сразу и становится таким потемневшим от прилива крови, затем кровь уходит и оно приобретает нормальный вид. Это вам любой судмедэксперт подтвердит.

Сразу после этого убийцы подняли шум, Игнатьев вызвал охрану, стал кричать, что Иосифу Виссарионовичу неожиданно стало плохо и он потерял сознание. Охрана была послана за врачами. Прибыли врачи и увидели труп. Игнатьев стал орать, что только что еще живой был. Стали пытаться реанимировать. Одновременно подняли ближайших соратников, поэтому Ворошилов очень рано утром и уехал к «заболевшему» Сталину. Когда соратники прибыли, «реанимационные мероприятия» еще продолжались. Объяснить, по какому поводу Игнатьев с «товарищами» оказались у Сталина ночью в квартире и что могло так взволновать Иосифа Виссарионовича, что у него подскочило давление и он потерял сознание — дело не сложное.

А врачи были подобраны заранее. Они были послушными Игнатьеву, ведь «врачей-убийц» еще не выпустили, остальные были этим делом запуганы. Что им Игнатьев выдал на инструктаже, при мертвом Сталине, то они и говорили прибывшим Ворошилову, Берия и другим: вызвали, Иосиф Виссарионович был без сознания, но живой, мы пытались реанимировать, но бесполезно…

Никто смерти не ожидал. Но и придраться сразу было не к чему. Такие случаи в жизни бывают нередко. Апоплексический удар. Нужно было срочно принимать решение, что делать дальше, как информировать народ. Решение нужно было принять быстро, в условиях шока. И тогда Игнатьев мог начать убеждать сталинцев, что если утром сообщить о смерти, то он не сможет, как министр МГБ, гарантировать в стране спокойствие. Возможны беспорядки и хаос. Люди могут не поверить в такую неожиданную смерть еще вчера здорового Вождя от естественных причин, будут всяческие провокации. К Игнатьеву присоединился и Хрущев. Еще некоторые члены Президиума. Решили пока народ в известность о смерти не ставить, объявить о болезни, а в это время срочно собрать Пленум ЦК. Пока члены ЦК будут съезжаться в Москву, пока будет готовиться пленум, нужно было публиковать информационные бюллетени о «болезни», дать людям привыкнуть к мысли, что Вождь может и умереть…

Вот так всё просто. Но именно так умные, решительные преступники всё и сделали бы. Чем проще, тем меньше подозрений, а если у кого-то и есть подозрения, то сразу их высказывать — «клевета на честных людей». Снова и снова повторяю, я в этой версии далеко не уверен, осталось слишком мало исходных данных для полноценного восстановления картины. Но именно она объясняет некоторые странные на первый взгляд факты и события.

Первое, публикации в газетах о месте «болезни» Сталина — квартира.

Второе, созыв Пленума ЦК КПСС уже 6 марта, всего через 4 дня после начала «болезни», да еще к Пленуму было, фактически, готовое решение по кабинету министров, Президиуму и Секретариату ЦК КПСС. Объяснить подготовку Пленума в такие сроки закулисным интригами окружения Вождя, когда еще шло лечение, при живом Сталине, могла только особь, которая сама была отъявленной сволочью. Такой, как Хрущев и перестроечные историки.

Молотов, Ворошилов, Каганович — эти люди с Иосифом Виссарионовичем прошли и огонь, и воду, и медные трубы. Зная резкий характер Климента Ефремовича, можно предположить, как выглядели бы разбитые морды тех, кто стал бы при нем делить портфели у постели его умирающего друга. Слишком правильным, в самом хорошем смысле слова, был Климент Ефремович, чтобы терпеть молча такое паскудство: если он людей в бой, на смерть, посылал, то и сам рядом с ними шел. Детей умерших друзей не просто не бросил на произвол судьбы, а всех усыновил и воспитал, как своих, жен, как перчатки, не менял, даже если вдруг оказалось, что жена ему не может родить своего ребенка… И бояться ему уже в этой жизни было нечего, он своё еще в далекой молодости отбоялся.

Лазарь Моисеевич тоже был из таких же, правильных. И Молотов. И Маленков. И Берия тоже.

Власть они делили? Какую, если у них и так вся власть была? Маленков — заместитель Председателя Совмина, член Президиума ЦК КПСС, Молотов — первый заместитель Председателя Совмина, член Президиума, Ворошилов — заместитель Председателя Совмина, член Президиума, Берия — заместитель Председателя Совмина, член Президиума, Каганович — заместитель Председателя Совмина, член Президиума, Булганин — первый заместитель Председателя Совмина, член Президиума.

Какие портфели эти люди должны были делить и куда еще выше рваться? В императоры? Это самое близкое окружение Сталина, работавшее с ним многие годы, те, кто был уже проверен жизнью и кто доверием безоговорочным пользовался. Более, того, у меня есть прямые доказательства, что они вообще никогда между собой не грызлись, так до самого конца и прошли вместе.

Вот вам первое из этих доказательств: дележа портфелей не было, решением Пленума статус-кво был сохранен. Они не стали рвать стулья друг у друга, оставили почти всё так, как было при живом Вожде.

Решение Пленума:

И где дележ портфелей? В каком месте? Кто-то должен было сменить на посту Председателя Совмина И. В. Сталина, из самых авторитетных были Ворошилов, Молотов и Маленков.

Климент Ефремович, скорей всего сам бы не согласился. Должность очень трудная, незавидная, там работать нужно было, как проклятому, Ворошилов был не лентяем, и не тупицей, он бы справился, только проблемы со здоровьем у него уже начались. Из дневника его жены:

Сказывались травмы и контузии, и за пять прошедших лет здоровья у очень пожилого человека прибавиться не могло. Ни один вменяемый человек с таким здоровьем Правительство возглавить не согласился бы. На этом посту авралы — дело обычное, неожиданно болеть там для государства очень плохо.

Климент Ефремович стал Председателем Президиума Верховного совета СССР.

Возглавил Законодательную власть. Ущерба для авторитета нет, зато работа поспокойнее.

В. М. Молотов до войны уже был Председателем Совнаркома, он тоже хлебнул там по горло. Кроме того, после смерти Сталина могли вылезть серьезные внешнеполитические проблемы, это неизбежно было, нужен был человек, который в этой сфере был, как рыба в воде. На МИДовской работе особенно сосредоточиться надо было, Молотова там никем нельзя было заменить, он и стал первым замом, одновременно и министром иностранных дел, потеснив менее известного в мировых кругах Вышинского.

А Георгию Максимилиановичу Маленкову, который на 19-м съезде КПСС выступал с отчетным докладом, сам бог велел Правительство возглавить. И здоровье у него в порядке было, авторитета и опыта хватало.

Басни о том, что главой Правительства по заслугам должен был стать Лаврентий Павлович Берия — это только басни. В сталинскую команду он вошел позже остальных, особых заслуг по сравнению с другими у него не было. Да, возглавлял работы по атомному оружию. Только Маленков входил и в спецкомитет № 1, и в спецкомитет № 2 («ракетный»), поле деятельности у него было намного более обширным, чем у Лаврентия Павловича. Просто клеветы на Берия было больше, вот историки и сделали из него чуть ли не приемника Сталина — это сенсационно. Больше ничего нет.

Лаврентия Павловича с должностью никто не обидел, первый заместитель, одновременно министр объединенного МВД и МГБ.

Если без всякого предубеждения посмотреть на такое распределение портфелей, то увидим только одно: как при Сталине его команда была дружной и единой, так она и осталась ею, как при Сталине установилось между ее членами распределение ролей, так оно и сохранилось. Грызню и склоки выдумал потом Хрущев в мемуарах, но, предварительно, он сам же эту грызню исключил, о чем оставил документы. И многочисленные свидетели потом подтвердили сплоченность сталинцев. Сделали это прилюдно, при большом стечении народа. Только историки не хотят этого показывать, иначе не получается у них ничего с их дурацкими трактовками…

Но изменения в правящей верхушке на Пленуме ЦК КПСС, конечно, произошли. И изменения кардинальные. Именно они и не позволяют говорить о том, что Пленум был «не настоящий», что собралась толпа и проголосовала за то, что в кулуарах старая команда решила. Никогда бы Молотов, Ворошилов, Каганович и Берия не могли пойти добровольно на такое (из решений Пленума):

Я уже писал, что Политбюро-Президиум — это, конечно, круто, только секретариат ЦК — еще круче. Не зря И. В. Сталин Лениным был выдвинут на должность Генсека, это означало, что он стал во главе партии. В 1935 году эта должность стала коллективной, у Сталина в секретариате были почти одни друзья-единомышленники, смысла в Генсеке большого не было. И вот в 1953 году в секретариат входят абсолютно случайные люди, которые, как станет ясно потом, вошли в ту шайку, которая двигала Хрущева.

Но это семечки. Дальше еще интереснее:

Пленум еще пока не осмеливался прямо назвать новую должность Никиты Сергеевича. Слишком это вызывающе выглядело бы, не таким уж большим авторитетом он в партии был. Да еще совсем недавно получил больно по ушам за свой проект агрогородов, и на 19-м съезде Маленков немногословно, но очень жестко прошел по Московской организации, которую он возглавлял, там одни слова про охвостье недобитой антиленинской оппозиции чего стоят. Смерть Сталина была для Никиты настоящим спасением. Порвали бы. И тут — его, если вдуматься в решение Пленума, ставят во главе партии.

Никита Сергеевич с первого дня и продемонстрировал, что он самый главный.

Но борьба на Пленуме, думаю, была очень жесткой за контроль над партией. Особенно если посмотреть на такой пункт:

Эти назначения и перемещения — свидетельство того, что полемика была серьезная, с уступками, компромиссами и маневрированием. Старая команда и ЦК сцепились не на шутку, что-то у сталинцев получилось отвоевать, исполнительную и законодательную власть они оставили за собой, Президиум ЦК КПСС стал полностью их, сохранили кое-какие позиции в Секретариате, но стратегически проиграли.

Теперь Никита Хрущев мог формировать вопросы и повестки, опираясь на большинство в ЦК, выносить их на Секретариат, потом на рассмотрение в Президиум, и, также опираясь на ЦК, готовить решения по этим вопросам. А в ЦК большинство уже было у него, вернее, он и был ставленником большинства ЦК. По Уставу, ЦК — высший орган власти в партии между съездами.

Это была высшая власть, по сравнению с которой любая исполнительная власть — пустяк. Глава Правительства и Председатель Президиума Верховного Совета были членами партии, поэтому они решения ЦК обязаны были исполнять. Не исполнят — завтра они уже никто.

Никто из старой команды добровольно, решив в кулуарах, на это не пошел бы. Лечь добровольно под Никиту для таких зубров, как Маленков, Ворошилов, Молотов, Каганович, Берия, Булганин — это было невозможно. Объяснение, что они его считали безвредным дурачком, поэтому сами над собой поставили — это глупость. Страной во время войны и восстановления хозяйства руководили не цирковые коверные, чтобы таким заниматься.

Ну, еще такая «мелочь», совсем «мелкая»: МВД отдали Л. П. Берия, но курировать от ЦК министерство поручили Игнатьеву.

Судя по масштабным изменениям в руководстве ЦК КПСС, Пленум даже не один день проходил, он, скорее всего, начал работу еще до 6 марта, до официального объявления о смерти Иосифа Виссарионовича.

И, наконец, самое главное, что было странным в «дачной истории» — никто не стал рвать охрану за бездействие. Халатность там в глаза бросалась. В любом случае возбуждение уголовного дела и начало расследования по факту смерти Сталина были необходимы в той ситуации. О том, что Никита Сергеевич надиктовал для своей книги, будто охрана нашла Иосифа Виссарионовича лежащим без сознания, позвонила Игнатьеву, Игнатьев — Маленкову и Берия, те приехали, посмотрели, сказали, что Сталин спит и уехали… Ну, это смешно. Всё, что говорил Никита — либо вообще никогда не было, либо происходило ровно обратное. Боялась ли охрана Сталина, сам ли он им приказал его не тревожить — это всё в рамках следствия выяснению подлежало. Отсутствие уголовного дела по факту смерти Вождя — необъяснимо. Если только «дачной истории» придерживаться. Больше того, халатность охраны сразу подвешивала в воздухе Игнатьева, который за эту охрану отвечал.

И стороны сразу же после похорон Вождя сцепились в схватке. Разумеется, решающим фактором, который мог изменить расстановку сил, было обстоятельство смерти Сталина. Если получилось бы установить, что к этой смерти причастны люди прорвавшиеся в Секретариат ЦК, подтвердить это уликами, и вынести этот вопрос на Пленум, то там антисталинское большинство испугалось бы и отшатнулось от своих ставленников.

Расследованием был обязан заняться Лаврентий Павлович, как министр МВД. Поставим себя на его место, попробуем представить, что он, как опытный оперативник, должен был предпринять, если моя версия об обстоятельствах смерти Сталина верна.

Ему сразу же нужно было определиться со свидетелями по делу. Установить, кто мог точно знать, что случилось в кремлевской квартире, умер ли Сталин от инсульта или был убит. Свидетелей три группы: посетители Сталина в ту ночь, охрана, врачи. Только они видели Вождя до прибытия членов Президиума, соратников. Охрана не присутствовала в кабинете, когда там были посетители, она не знала, что там произошло. Посетители — лица в данной ситуации — главные подозреваемые, а не свидетели. И врачи — что они увидели, прибыв по вызову?

Лаврентий Павлович не мог не заметить, что врачи были чем-то очень сильно напуганы, поэтому, он 2 марта старался их успокоить и ободрить, А. Мясников вспоминал:

Еще раз, если я не ошибаюсь насчет смерти Сталина 2 марта в квартире, то расследование должно было начаться именно с врачей. Ситуация несложная для любого, даже неопытного следователя. Врачей, как свидетелей, нужно было разговорить. Они не могли быть убийцами — им-то лично смерть Сталина ничего не давала. В ней другие фигуры были заинтересованы. А заговорить врачи могли только если бы были уверены в собственной безопасности. А какая уж тут безопасность, если их коллеги сидели по камерам по «делу врачей»?!

С врачей Берия и начал. Он сразу затребовал себе «дело врачей». Думаю, он сразу и убийцу установил, по крайне мере главного подозреваемого. Н. Н. Месяцев же писал, что их следственная бригада уже в середине февраля докладывала Игнатьеву, что дело по медикам сфальцифицировано, но прекращено оно не было! Врачи все еще в тюрьме были!

Легко представить ход мыслей Лаврентия Павловича после того, как это он установил: если бы профессора Виноградова выпустили и восстановили на работе, то по вызову к Иосифу Виссарионовичу приехал бы именно он. Лечащим врачом Сталина он был давно, кремлевскую кухню знал, поэтому нашел бы способ довести до сведения кого надо, что Сталин был мертв к его прибытию. Это случайные люди в Кремле 2 марта оказались, они растерялись.

Если выпустить невинных людей, то это будет мощным стимулом заговорить для тех врачей, кто был у Сталина 2 марта. Люди увидят, что музыку теперь во власти заказывают другие силы.

Но в том деле вообще очень интересный момент есть. Сфальсифицировано и возбуждено оно следователем Рюминым, но Рюмин уже в ноябре 1952 года из органов уволен, а дело ведется.

17 марта Берия арестовывает Рюмина, а 3 апреля прекращает «дело врачей». Скорей всего Рюмин заговорил, 5 апреля Берия предъявляет ЦК на Игнатьева такой компромат, что его освобождают от должности секретаря, 28 апреля компромата еще добавляется, и Игнатьева уже выводят из ЦК, Берия ставит вопрос о его партийной принадлежности, его поддержал Президиум ЦК КПСС.

Еще 18 марта Лаврентий Павлович назначает начальником следственной части по особо важным делам МВД СССР Л. Е. Влодзимирского…

Никакие яды, которыми, якобы, был отравлен Сталин, Берия не интересовали. Его интересовали врачи…

Юрий Игнатьевич Мухин, разрабатывая свою версию убийства Сталина, накопал много интересного, только, к сожалению, он купился на антисталинскую клевету. Мухин разобрал много фальшивок, связанных со Сталиным, но даже он не осознал всей масштабности деятельности работников архивов жухраев-мироненко, поэтому начал искать доводы, оправдывающие наличие такой ерунды, как «расстрельные списки», а когда ему в руки попали мемуары Судоплатова, он начал блуждать в этом лабиринте. В 1960 году вышедшего на волю из мексиканской тюрьмы троцкиста Рамона Меркадера доставили в Москву и Хрущев присвоил ему звание Героя Советского Союза. Самое смешное, что уже почти никто не сомневается в троцкизме самого Никиты, но в то, что Меркадер выполнял задание Сталина верят, как дети в Бабу-Ягу. Троцкист Хрущев наградил убийцу Троцкого, который действовал по заданию Сталина! Ничего абсурдного в этом не замечаете? Такой же абсурд «Лаборатория-Х» и яды скрытого действия и никому неизвестные секретные приговоры секретных судов, которые в исполнение приводили судоплатовы. НКВД политическими убийствами не занимался. Надобности у него в каких-то специальных ядах не было никогда. Политические убийства — это тяжкое обвинение, и в них обвинили Иосифа Виссарионовича. В Перестройку полезли версии отравления Сталина пресловутыми ядами скрытого действия с явным намеком — чем своих политических противников травил, от того сам и умер. Давайте уже забудем про яды и отравление. Само признание права на существование этой версии — клевета на Иосифа Виссарионовича.

Зато Юрий Игнатьевич откопал такое:

Значит, Лаврентий Павлович успел разговорить врачей, убийцы об этом узнали и его убрали, до того, как он успел информировать об этом Президиум ЦК КПСС. С учетом того, что после убийства Сталина прошло меньше 4-х месяцев, можно предполагать, что Берию убивали те же люди. Слишком мало времени было у заговорщиков для поиска новых исполнителей, да и лишние участники ни к чему. В убийстве же Лаврентия Павловича по уши замазались военные, они не то, что не скрывали это, они этим хвастались, только старались придать криминалу вид законности, время совершения преступления подгоняли под окончание следствия и суда над «бандой Берия».

К тому времени Секретариат ЦК КПСС уже стал стерильным от сталинцев. 14 марта 1953 г. состоялся еще один Пленум, и из его состава был выведен Г. М. Маленков, якобы, по его собственной просьбе, был избран новый состав. Который стал выглядеть так: Н. С. Хрущев, М. А. Суслов, П. Н. Поспелов, Н. Н. Шаталин, С. Д. Игнатьев.

Выведеный в апреле из ЦК Игнатьев, как только Берия убрали, сразу вернулся на прежнее место. Всё, власти над партией у сталинской команды теперь вообще не было. Если члены Политбюро-Президиума потеряли контроль над Секретариатом, то Президиум превратился в декорацию. Думаю, что если бы даже Лаврентий Павлович и успел добежать до Кремля и выступить на Президиуме с заявлением о том, что врачи были вызваны уже к мертвому Вождю, мало что изменилось бы. Для публикации этого заявления нужен был Секретариат, для созыва Пленума тоже. Просто больше людей заговорщикам пришлось бы убить, объяснив советскому народу и мировой общественности, что они готовили реставрацию капитализма, к примеру, и являлись агентами иностранных разведок. Сложности были бы большие, но ради власти и собственных шкур пошли бы на это.

Без контроля над партией члены Правительства и Верховного Совета СССР остались без власти. Власть у них была тогда, когда Председатель правительства, его заместители, ключевые министры, Председатель Верховного Совета входили в Секретариат и Политбюро-Президиум. Они сами формировали решения партии, потом сами эти решения в органах исполнительной и законодательной власти проводили в жизнь. Однопартийная система в другом варианте невозможна. Если партия осуществляет диктатуру пролетариата, а Советы — это политический орган диктатуры пролетариата, то ее существование оправдано и принципам Советской власти не противоречит. Если же она от такой диктатуры отказывается, то здесь же, автоматически, она перестает быть коммунистической, а власть, которую она сохраняет за собой, перестает быть Советской.

Владимир Ильич Ленин был и лидером партии, и Председателем Совнаркома, Сталин был лидером партии, но долгое время в органах Советской власти не находился, но там были его единомышленники, поэтому антагонизма между партией и Советской властью не было. Т. е., не было антагонизма между пролетариатом, который составлял абсолютное большинство населения страны, т. е. и был народом этой страны, и властью. Народ избирал депутатов в Советы, в числе этих депутатов большинство было коммунистами, среди них были видные партийцы. Депутаты из видных партийцев формировали органы власти. Эти же партийцы определяли и политику партии. В 1953 году всё изменилось. В органах Советской власти, в Правительстве и Верховном Совете, оказались коммунисты, избранные народом депутаты, сталинская команда, которые потеряли власть над партией…

В условиях, когда большинство депутатского корпуса являются членами партии, значит, они обязаны подчиняться партийной дисциплине, самостоятельность органов государственной власти в приеме решений от партии невозможна. Если ЦК определило, что правительство, допустим, должно ликвидировать МТС, а Председатель правительства с этим не согласен и такое решение проводить в жизнь отказывается, то за неисполнение воли ЦК, за грубое нарушение партийной дисциплины, его из партии вышвырнут. А партийцы в Верховном Совете примут решение о его отставки с поста Председателя правительства. Если же Председатель Президиума Верховного Совета откажется выносить на рассмотрение отставку, то и этого председателя также вышвырнут из партии, а потом с его поста.

У Молотова, Ворошилова, Маленкова, Кагановича, Булганина было два варианта, если бы они были элитой, которая «переродилась»: 1) полностью согласиться с политикой ЦК и сохранить за собой посты в Правительстве, Верховном Совете, оклады и дачи; 2) уйти с почетом на пенсии, выторговав себе спецпайки и дачи.

Они бы так и остались в истории «коммунистической» партии, как видные политические деятели, города и метро их имена сохранили бы. И город Сталинград никто не переименовал бы. Мертвый Сталин ЦК уже не мешал. Ему же и Ленин не мешал. И Перестройку начала бы не партия Ленина, каковой себя КПСС называла, а партия Ленина-Сталина. Никто бы никогда не узнал про «политические репрессии», голодоморы и прочую дребедень. Только уже не было бы и социализма в мире в лице Китайской Народной Республики, скорей всего. Тайный, ползущий ревизионизм сожрал бы и Коммунистическую Партию Китая. Мао Цзедуну и его товарищам было бы почти невозможно бороться с советскими ревизионистами, если бы в городах СССР стояли памятники Сталину.

А мы бы так и жили в полной уверенности, что СССР рухнул не из-за того, что власть в нем захватила троцкистская банда, а потому, что социализм не может конкурировать с капитализмом, и вообще капитализм — это последняя и высшая стадия развития человеческой цивилизации.

Соратники Иосифа Виссарионовича, выбрали третий вариант приняв решение остаться в Правительстве, а Климент Ефремович Ворошилов в Верховном Совете — дать троцкистскому охвостью разоблачить себя.

Ворошилов. (из черновика книги). Немного про «культ личности».

29 июля, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/07/29/

Нельзя понять причины зарождения культа личности Сталина, мотивы тех людей, которые целенаправленно, упорно занимались созданием культа, не понимая, что троцкизм в ВКП(б) не был до конца уничтожен. Наследство, полученное партией от Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и компании, не испарилось после их ликвидации. Остались многочисленные кадры, которые принимались в партию и выдвигались на руководящие посты членами оппозиции, кого-то выявили при чистках, кто-то успел затаиться и показательно отречься от своих «толкателей», как например, Никита Сергеевич Хрущев. Эти затаившиеся и «отрекшиеся» уже сами, будучи секретарями обкомов и райкомов, контролировали прием в партию новых членов и двигали вверх по партийной лестнице. Тревога по поводу почти неконтролируемого роста числа членов партии на 19-м съезде звучала недвусмысленно. В инертной, беспринципной массе «коммунистов» уцелевшим троцкистам было проще скрываться и готовить из этой массы своих сторонников.

В 20-е и 30-е годы придавить оппозицию получилось во многом благодаря тому, что из Владимира Ильича Ленина тоже сделали культ. Ленинская команда, в лице Сталина и его сторонников, опиралась на авторитет основателя партии большевиков. Идея Мавзолея именно Иосифу Виссарионовичу и принадлежала, Троцкий этому яростно сопротивлялся. Он понимал, что «культ» Ленина — это очень серьезное оружие в руках Сталина. И не ошибался. «Льва революции» и зиновьевско-каменевско-бухаринскую шайку именно Лениным и разбили.

С 30-х годов ленинцы, так их правильно называть, тех, кто входил в команду Сталина, стали активно готовить уже культ личности своему товарищу. Наиболее активно это делал близкий друг Иосифа Виссарионовича Климент Ефремович Ворошилов. Заподозрить Климента Ефремовича в подхалимаже в здравом рассудке и без заранее спланированной подлости невозможно. Тем, кто ему приписывают подхалимаж к Сталину, полезно было бы рядом с Ворошиловым на коне врубиться с шашкой в казачью лаву. В мозгах кое-что прояснилось бы. Человека, о котором даже Семен Михайлович Буденный писал, что его бесстрашие было фантастическим, причислить к льстецам может только советско-российский историк. Лесть порождается только трусостью. Хотя, докатились до того, что Климента Ефремовича и в трусости обвинили…

Последствия деятельности К. Е. Ворошилова, как самого активного творца «культа личности», сегодня мы видим наглядно в возрождении сталинизма. Не будем вилять и признаем очевидное — не будь имя Сталина знаменем, его бы вычеркнули из истории СССР и России. Именно «культ личности» и спас сталинизм от забвения.

Мы с вами привыкли к тому, что «культ личности» — это что-то особенно вредное и плохое. Свидетельство рабской психологии, как объясняют, русского народа, которому обязательно нужен царь. Вот никак без царя русский народ не может. И тянут и тянут эту сову на глобус, у́стали не зная. Да вся история человечества — это «культы личностей». Причем здесь русский народ? Иисус — культ? Культ. Ну ладно, он Богом считается, а не человеком. А Моххамед? Вроде не Бог. Ну ладно, Пророк. А Конфуций? И не Бог, и не Пророк, а ученый и философ. А у католиков культ Папы Римского — это что, рабская психология? У нынешних британцев культа королевы нет?

Вся история всего человечества, и прошлая и современная, набита «культами личностей». Не будет человечества, не будет и «культов». И уж если на то пошло, нам, русским, нужно гордиться тем, кого мы выбираем на эту роль. Вон англичане из своей распутной принцессы Дианы сделали культ и не страдают никакими комплексами. И ее смерть даже культом сделали, хотя она просто, извините, ехала на машине с хахалем и в столб они врезались.

А у нас — Ленин! Сталин! Поставьте рядом с ними аглицкую королеву и сами собой гордитесь. Кто вы, и кто эти англичане, если сравнить масштабы личностей, которые в народах почитаются?!

Конечно, если вы непризнанный гений, занятый созерцанием своего пальца, вынутого из своего же носа, но никто эту вашу деятельность в носовом проходе по достоинству не оценил, то вам очень обидно и неприятно видеть памятники и портреты, ведь на них же не вы. Вам хочется, чтобы всё снесли и убрали, чтобы человечество ваше любимое жило и развивалось без давления авторитетов и поклонения кумирам. Чтобы оно, как вам кажется, стало свободным. Только почему это человечество, которое тысячелетиями себе выбирало «культы личностей», станет свободнее, если станет подчиняться именно вашему желанию жить без авторитетов? Не иметь авторитетов — это тоже культ. Культ неимения. Вы лучше на себе такие эксперименты проводите. Своего ребенка с пеленок учите тому, что не должно в семье быть «культов личностей» мамы и папы. Лет так через 15 после начала такого воспитания уже будет у вас возможность оценить результат.

Ворошилов. (из черновика книги).

1 августа, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/08/01/

…Свалить сразу, еще раз повторюсь, ленинско-сталинскую команду переворотчикам было крайне тяжело. За ними стоял авторитет Сталина. Дело даже не в том, что советский народ не понял бы такого трюка, это могло до крайности удивить и весь мир, вызвало бы резкое отторжение со стороны всего социалистического лагеря, все коммунисты мира объявили бы ЦК КПСС в оппортунизме. Международное положение клики стало бы очень рискованным. Но и терпеть их, даже если они у власти оставались только формально, было невозможно, потому что оказывали они сопротивление бешенное. Другого слова я не могу подобрать. Да, их отрезали от СМИ, держали под контролем, но все решения ЦК по политическим и хозяйственным вопросам все равно нужно было проводить через правительство, а там по любому вопросу — сопротивление. По любому. Причем, дружное противодействие всей команды. Это уже потом Хрущев начал распространять своими мемуарами слухи о том, что верхушка после смерти Сталина за власть передралась. По заданию ЦК и начал распространять, иначе нельзя объяснить, как его мемуары оказались в США. Специально для «международной общественности» они и писались. Сначала же было такое:

Это отрывок из текста Постановления пленума ЦК КПСС по «антипартийной группе». Красноречивый отрывок. Если у вас после его прочтения не появилось мысли о сплоченности группы Молотова, Маленкова, Кагановича и остальных, то еще раз перечитайте. Как раз о их сплоченности это Постановление. И где там компромат о том, как они передрались в стремлении прорваться к власти? Это был бы самый убойный компромат на тот момент, уж после этого точно к врагам ЦК народ стал бы относиться с отвращением. Не решились опубликовать? Или просто это уже выглядело бы неприкрытой клеветой и ударило бы бумерангом по ЦК?

Но сам Пленум 1957 года еще был впереди. И его решение состоялось только потому, что против ленинцев-сталинцев было найдено оружие. Оно не изобретено ЦК, оно использовалось всегда всеми заговорщиками, прорвавшимися к власти — объявление предшествующего правительства преступным. Навешивание на свергнутых ярлыков извергов рода человеческого, поправших мораль и демократию. Я понимаю, что сейчас у многих возникнет желание спросить у меня: большевики тоже также поступили с царским правительством? Нет, большевики так не поступали, они царя называли Кровавым еще тогда, когда он на троне сидел. Есть разница?

Вам всегда объясняли, что весь смысл антисталинской компании, начатой Хрущевым, был в его личной мести Вождю или в стремлении изменить сталинскую политику, приписав Иосифу Виссарионовичу «извращение марксизма-ленинизма». Ерунда. Лично Сталин и его идеи им нисколько не мешали. Как не мешали и ленинские идеи. Они бы с удовольствием их использовали как ширму. Это было гораздо удобнее, чем стоять на трибуне на виду всего мира с красной от стыда рожей и брехать о том, каким Сталин был сатрапом. Проблем им самим доклад Хрущева на 20-м съезде наделал немало. И внутренних, и международных. Только выхода другого не была. Пока имя Сталина было неприкосновенным, шансы у будущих членов «антипартийной группы» на реванш оставались. Весь смысл проводимой ЦК антисталинской линии заключался в стремлении опорочить оставшихся его сторонников. Представить их преступниками во главе с их покойным лидером. Именно поэтому почти сразу после того, как «разобрались» с Берия, начался процесс реабилитации политических преступников. Что самое интересное, начался он с очень «замечательных» «жертв тирании» — с мародеров…

Ворошилов. (из черновика книги). Здесь есть о числе расстрелянных в 1937–1938 гг.

6 августа, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/08/06/

В ноябре 1951 года генералы Телегин, Крюков, Терентьев (все прихлебатели Г. К. Жукова) отхватили по приговору суда от 10 до 25 лет лагерей за кражу трофейного имущества. А уже в июле 1953 года они все были реабилитированы, как жертвы «сталинской тирании».

Еще до 20-го съезда КПСС была образована комиссия по реабилитации «жертв», ЦК поручил В. М. Молотову возглавить эту комиссию. Вячеслав Михайлович и возглавил. Решение ЦК выполнил, только работать этой комиссии не дал. Дело реабилитации, т. е. дело превращения Сталина и его сподвижников в политических и уголовных преступников, буксовало. Молотову бесполезно было подсовывать в качестве доказательств репрессий «расстрельные списки», он мог ткнуть таких ухарей в УПК РСФСР и Союзных Республик и задать «подлый» вопрос: покажите статью, в которой есть требование к суду согласовывать приговор с Политбюро?

Переворотчикам пришлось похабным ртом Хрущева начать антисталинскую компанию на 20-м съезде. Если кто внимательно читал ту злополучную речь Никиты, тот понял, что там весь вопрос был в репрессиях в отношении «ленинской гвардии», т. е. в отношении троцкистов, которых постреляли в 1937–1938 гг… Ни кулаки, ни «за три колоска» Хруща не волновали. Сталину было предъявлено обвинение именно в политических репрессиях. В самом докладе Хрущ еще и довольно прозрачно намекал сталинским соратникам, что, мол, давайте, соглашайтесь с тем, что вы все ходили напуганные, поэтому и молчали. Намека они не поняли.

По-прежнему занимали почти все высшие посты в органах исполнительной и законодательной власти и совали палки в колеса политике ЦК. До июня 1957 года. Потом состоялся визит Климента Ефремовича в Китай… Впрочем этот ключевой момент в истории нашей Родины и противостояния марксистов-ленинцев-сталинцев троцкистскому охвостью я рассмотрю в заключительной главе. Именно после возвращения из Китая Ворошилова сталинская команда дала свой последний бой (у Ворошилова он еще не был последним) троцкистскому ЦК.

Из официальной истории «антипартийной группы» мы знаем, что они пытались на заседании Президиума ЦК Н. С. Хрущева выкинуть с поста первого секретаря ЦК КПСС. Кто этому еще верит, пусть в зеркало на себя посмотрит и макаронные изделия с ушей стряхнет. Молотов, Маленков и Каганович Устав КПСС уж знали не хуже «историков», они знали, что выборы руководящих органов Партии — прерогатива съезда и ЦК. Хрущ мог только издеваться в особо оскорбительной манере над ними, если бы они стали его «свергать» с поста 1-го секретаря, уж оснований для паники у него точно никаких не было. Но паника была.

Такая, что на то заседание Президиума толпой ломились члены ЦК, которые были в Москве, Климент Ефремович периодически выходил из зала заседания в холл и чуть не пинками отгонял их от двери. Перепуганный маршал Г. К. Жуков поднял на уши военно-транспортную авиацию и начал срочно свозить в Москву со всей страны членов ЦК.

Я только могу предполагать, что члены Президиума пытались инициировать созыв внеочередного съезда. Срочно собравшийся ЦК им этого сделать не дал. Нужно просто знать, что имя Сталина даже после 20-го съезда было для народа и большинства членов партии — знаменем. Даже на 20-м съезде Хрущев доклад делал вне повестки и прения по докладу не велись, он боялся съезда. Предсказать реакцию съезда на обвинения ЦК в троцкизме со стороны ленинско-сталинской гвардии (настоящей гвардии) никто не мог.

Но сам июньский 1957 года Пленум ЦК КПСС очень интересен. Во-первых, тем, что там стенограмма правленая-переправленная. Что хотели сказать на Пленуме Молотов, Каганович, Маленков — им рта открыть не дали. Или они сказали, только этого в стенограмме не появилось.

Знаете, что интересно? Историки все дружно «стрелки переводят» на 20-ый съезд и доклад хруща, а дальше они в официальные партийные документы заглядывать боятся. Дальше у них начинается «мемуаристика». Они берут всю кухню тех дней из воспоминаний Хрущева, Микояна и им подобных ссучившихся тварей. Поэтому мы и живем во лжи, которая говорит о борьбе за власть соратников Иосифа Виссарионовича.

Опасно для «государственников», наследников мафии ЦК, и их историков заглядывать в те партийные документы. Потому что вдруг может выясниться, что основным докладчиком на июньском Пленуме по «антипартийной группе» был… ставший ворюгой маршал Г. К. Жуков. Обширный и обстоятельный доклад маршал Жора сделал. И озвучил он число расстрелянных в 1937–1938 года. Покойный Земсков подтвердил хрущевские цифры, согласно ему за те два года было расстреляно почти 700 тысяч человек. О мертвых пусть говорят либо хорошо, либо вообще ничего не говорят те, кто за свой спиной таскает груз своих подлостей. Я пока еще могу о мертвых говорить так, как считаю нужным. Осиновый кол в гроб подобным Земскову.

Так вот, на июньском Пленуме Г. К. Жуков произнес следующее в своей речи:

Только не надо ля-ля про то, что не на все расстрелы санкции Сталин с товарищами давал. Потому что он вообще ни на какие расстрелы санкции не давал… Но 38 679 «немного» меньше 680 тысяч. И то, цифры, данные Жуковым — ложь. Достаточно его доклад прочесть, что бы в этом убедиться…

Ворошилов. (из черновика книги). Это последний публикуемый мною отрывок.

15 августа, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/08/15/

Сейчас уже точно невозможно, кажется, установить, что спровоцировало выступление Маленкова, Молотова и Кагановича против Хрущева на заседании Президиума ЦК 18 июня 1957 года. Стенограммы этого заседания не велось, остается только прибегнуть к стенографическим материалам июньского Пленума ЦК КПСС 1957 года, которые впервые были опубликованы в 1998 году «Стенограмма июньского пленума ЦК КПСС и другие документы. Под ред. акад. А. Н. Яковлева; сост. Н. Ковалева, А. Коротков, С. Мельчин, Ю. Сигачев, А. Степанов. М.: МФД». МФД — это Международный фонд «Демократия», поэтому, хотя стенограмма и анонсирована, как неправленая, но… да правилась она, конечно, еще тогда, когда поступала от стенографистов в архив ЦК. И потом уже неизвестно, что туда добавили и что в ней изменили под руководством А. Н. Яковлева. Доверять этому академику можно только в стадии крайне идиотской наивности.

Я только могу подозревать, что заговорщики из ЦК уже не могли больше терпеть в руководстве партии и государства присутствие старой гвардии. Та экономическая политика, которую вело ЦК в противовес Правительству, уже начала давать всходы в виде начавшегося ухудшения жизни народа. Практика снижения цен уже закончилась, они поползли вверх, освоение целины не привело к повышению уровня обеспечения страны продовольствием, первые большие урожаи были профуканы из-за отсутствия инфраструктуры, зерно растеряли и сгноили, а следующие годы сопровождались резким падением урожайности из-за ветровой эрозии целинных почв. Сельское хозяйство традиционных районов из-за перераспределения средств на освоение целины оказалось в загоне и не могло компенсировать нехватку зерна из новых районов. Чрезмерно раздутое производство средств производства остановило развитие легкой промышленности, магазины начали пустеть, цены на товары народного потребления стали расти. Передовицы партийных газет были заполнены статьями о том, как решения 20-го съезда КПСС положительно сказались на жизни народа, как партия вела борьбу за то, чтобы догнать и перегнать Америку по производству мяса и молока, но уже в народе началось глухое брожение, которое через несколько лет взорвется бунтами рабочих. Члены ЦК, секретари Республик и обкомов наивными дурачками не были, КГБ работал, и справки с информацией о начавшемся глухом ропоте народа они читали. Поэтому знали, что если начнутся бунты рабочих, то позиции сталинцев могут усилиться настолько, что судьба установленной в результате переворота диктатуры партии может повиснуть на волоске.

Меня много критикуют за мое утверждение, что Советская власть после смерти Сталина была ликвидирована и реализована идея Зиновьева о диктатуре партии. Обвиняют в том, что я занимаюсь конспирологией, утверждая, что Союза Советских Социалистических Республик уже после 1953 года не существовало, было только государственное образование носившее такое название по недоразумению.

Только это не моё «историческое открытие». Июньский пленум 1957 года открылся докладом Суслова о том, что происходило на заседании Президиума ЦК с 18 июня, докладчик озвучил суть претензий к Хрущеву:

Георгий Максимилианович в тех сложных условиях выражался предельно аккуратно, чтобы не дать возможности ЦК сходу обвинить его в антипартийной позиции, но даже эти осторожно произнесенные слова о том, какое место партия заняла в государстве и что в этом государстве осталось от Советской власти — красноречивы. Так что, не делал я «открытий» о диктатуре партии. И не на пустом месте называю тех, кто брежневский СССР считают советской и социалистической страной троцкистами. Советская власть и социализм с диктатурой партии несовместимы.

Но ждать, когда ситуация в стране дойдет до восстания рабочего класса, фактически до состояния гражданской войны, если учитывать, что армию, МВД и КГБ ЦК уже контролировал полностью, в планы сталинцев не входило. Они все-таки коммунистами были, а не авантюристами. Поэтому решили рискнуть только своими головами, а не жизнями расстреливаемых, как потом случилось в Новочеркасске, рабочих.

Версия, объясняющая события июня 1957 года, на мой взгляд, может быть только одна. Исследователи событий, приведших к разгрому «антипартийной группы», почему-то не связывают скандал на заседании Президиума ЦК с тем, что это заседание было посвящено подготовке визита членов Президиума в Ленинград на празднование юбилея города. Но празднование юбилея города — это не только фейерверки и клоны демонстрантов с флагами, это еще — трибуна для выступлений. Для выступлений руководителей партии и правительства. А представлять партию и правительство должны были члены Президиума ЦК КПСС. И на этих праздничных собраниях должны были присутствовать не только представители трудящихся города, представители городских партийных и профсоюзных, творческих организаций, но и делегации из дружественных стран, иностранные корреспонденты. Самое место для политических заявлений. Вот из стенограммы Пленума мы и можем увидеть, что собирались озвучить в Ленинграде сталинцы: возвращение к коллективным методам руководства в Партии, ликвидация поста 1-го секретаря ЦК КПСС, изменение состава секретариата, снятие Серова с должности Председателя КГБ и установление контроля над КГБ Президиумом ЦК КПСС.

После того, как это прозвучало бы с трибун юбилейных мероприятий, ЦК оказался бы обезоружен и должен был бы эти установки выполнять. Тем более, что с этими установками должен был выступить… Н. С. Хрущев.

Маленков, Молотов, Каганович Никиту оценивали трезво. Никаким лидером в Партии его они не считали, знали, что это трусливая марионетка в руках ЦК. На заседании Президиума они на него надавили и сломали. Никита согласился с тем, что он зарвался и стал не по чину корчить из себя Вождя. Расчет на Хрущева был верным. Но ошиблись в силе и сплоченности его кукловодов. И не напрасно ЦКовская мафия не публиковала стенограмму Пленума. Даже в редакции МФД эти материалы убийственны. Советую их прочесть, чтобы осознать, какая мразь властвовала над нами с 1953 года. Брежнев, Суслов, Косыгин, Устинов, Громыко, Фурцева, Патоличев… Мрази.

И повод для гордости моим героем. Ф. Чуев в своей книге «Сто сорок бесед с Молотовым» приписал Вячеславу Михайловичу такие слова:

Уж этого точно не мог Молотов сказать. Климент Ефремович на том Пленуме, если судить даже по тем отредактированным материалам, как раз самым стойким и преданным и остался…

Все-таки еще кое-что из будущей книги выложу…

3 сентября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/09/03/

Никита Сергеевич Хрущев, вернее, те, кто его фигуру использовал в качестве подставной пешки, атнисталинская группировка в ЦК КПСС, лидеров китайских коммунистов откровенно боялись. Мы сегодня даже приблизительно не знаем о том, какое положение в мировом коммунистическом движении занимали товарищи Мао Цзедун и Чжоу Эньлай. После смерти Иосифа Виссарионовича напридумывали его высказываний о Мао, как о ненастоящем марксисте, и нафантазировали о настороженном отношении к политике Китайской Коммунистической Партии. На самом деле Сталин и его соратники знали, что вожди китайских коммунистов — настоящие революционеры. Параллелей в их биографиях с биографиями Сталина и Ворошилова вы найдете множество. Если бы не приход к власти в СССР ревизионистов, то советские школьники на уроках истории изучали бы историю китайской революции и восхищались бы героизмом и мужеством братского народа и его вождей, которые противостояли и национал-буржуазной клике Чан Кайши и японским агрессорам. И в школьных библиотеках лежали бы зачитанные до лохмотьев книги, переведенные с китайского языка, о подвигах их коммунистов.

Даже свой доклад на 20-м съезде КПСС Хрущев осмелился прочесть только после того, как Чжоу Эньлай покинул собрание. На июньском Пленуме Вячеслав Михайлович Молотов это ему ехидно напомнил. Все эти сусловы, хрущевы, брежневы перед Чжоу и Мао были мелочью пузатой. Они пока еще стеснялись корчить из себя перед китайскими революционерами вождей мирового пролетариата, и побаивались: власть их не утвердилась окончательно, старая гвардия еще была в правительстве и в Президиуме ЦК КПСС, ситуация не устоялась.

Но и само китайское руководство попало в очень сложную ситуацию. Почти безвыходную. Нужно представлять, что из себя представлял Китай к тому времени. Мао советские «марксисты» обвиняли в том, что он опирался не на рабочий класс, а на крестьянство, не соблюдал марксистский принцип в этом. Что правда, то правда. Только с одной небольшой поправкой — негде было Мао взять столько рабочего класса, чтобы на него опереться.

Удивительно, но у внешне очень разных наших народов в истории столько параллелей, что иногда оторопь берет. Кажется, что сама судьба сводит китайцев и русских, а мы этому, как неразумные дети, сопротивляемся. Мы — это не про наших восточных соседей. Это про нас, русских. Мы и монгольское иго пережили. И Китай, и Россия. И императорская власть России остановила развитие страны и бросила ее, фактически, в вассальную полуколониальную зависимость от развитых империалистических стран. То же самое было с Китаем. Только еще страшнее. И даже Российская Империя территорию соседа рассматривала как свою колонию.

Грабили китайский народ почти все мировые хищники так бессовестно и азартно, что я даже не могу толком понять — каким образом эта страна вообще не распалась к 20-му веку на несколько подконтрольных внешним силам колоний и не прекратила еще тогда существование, как единое государство. Сегодня, особенно после того, как правительство КНР добилось существенных скидок на газ по трубопроводу «Сила Сибири», у нас начали даже левые движения обвинять китайских коммунистов в том, что они забыли о помощи СССР КНР в 50-е годы, отплатили такой неблагодарностью. Я не зря всегда называю тех, кто сегодня себя именует русскими патриотами — патриотами-идиотами, а наших левых — лже-марксистами и троцкистами.

Запомните: долгов китайского народа перед русским народом не существует. Народы вообще ничего и никому не должны. Либо готовьтесь тогда платить долги китайскому народу.

Понимаете, наши патриоты-идиоты умудряются в одно и тоже время гордиться тем, что РИ была такой великой, что даже русские войска Пекин штурмом взяли в 1900 году и одновременно вспоминают, что китайцы какую-то благодарность должны к России испытывать за помощь Китаю со стороны СССР.

В конце 19-го века в Китае вспыхнуло мощное национально-освободительное ихэтуаньское восстание, известное у нас как «боксерское восстание». Направлено оно было против колонизаторов, в том числе и против русских колонизаторов. Восставшие нападали и громили русские конторы на КВЖД. Звери? Ну, да. Звери. Только нужно учесть, что эта железная дорога по китайской территории проходила, а принадлежала российским капиталистам и разорила десятки тысяч носильщиков, погонщиков, смотрителей, лодочников, занятых извозным промыслом, железная дорога прокладывалась через поля, деревни, через кладбища. Никто с интересами простого китайского населения не считался.

Забавно, что вместе с русскими войсками при подавлении этого народного восстания Пекин штурмовали не только англичане и американцы, но и японцы. Жрали Китай колонизаторы с огромнейшим аппетитом. И потом русско-японская война 1904–1905 года шла во многом из-за раздела Китая. Армия Куропаткина воевала с японцами не под Читой, а в Маньчжурии.

Кому китайцы должны предъявлять счета за разгром того восстания, за то, что этот разгром не позволил Китаю вырваться из колониальной зависимости? Именно те события конца 19-го и начала 20-го века, в которых Российская Империя принимала активное участие как сторона агрессивная, как колонизатор, и свалили Китай в пропасть. Тогда коалиция из восьми империалистических государств, подавив народно-освободительное восстание китайского народа, лишила его государство сил для сопротивления японской агрессии.

И больше 30 миллионов жертв японской агрессии, как итог участия РИ в колонизации Китая, положите на весы, потом о долгах заикайтесь.

У китайского народа есть даже не долг, а чувство благодарности не к русскому народу, а к советскому народу, частью которого являлся и русский народ. Так сначала станьте советским народом, а потом уже требуйте этой благодарности. Только когда вы станете советским народом, у вас даже намека на такое желание не возникнет. Братские народы только братскую помощь друг другу оказывают. А такая помощь счета и претензии — кто кому сколько должен — исключает.

Тем более, что ничего нам китайцы не должны. Сумму неоплаченного китайского долга СССР назовите! Получилось? Хоть один юань, рубль, доллар? То-то же. Уже после разрыва отношений с хрущевско-брежневским СССР КНР выплатила все долги, в том числе поставками редких, стратегических металлов.

Есть у меня старый-старый, со студенчества еще, друг. Он всю жизнь врачом на «Скорой помощи» отработал, сейчас на пенсии, но всё еще работает. Пенсионная прибавка позволила ему с женой съездить в КНР. Теперь они так и живут — от поездки до поездки, копят деньги. Заболели Китаем. Нужно сказать, что родился он в г. Дальнереченске — это именно там, где и были события на Даманском полуострове в 1969 году. И в школе его тоже нашпиговали так антикитайской пропаганды, что он с этими представлениями и жил до первого посещения Китая. В 2006 году мы с ним горячо спорили о советско-китайских отношениях. Я уже долго на таможне, да еще опером, работал, китайцев неплохо знал и уже представлял всю степень лживости брежневской пропаганды, а он пока видел одни только китайские рынки.

У человека был пусть не шок, но удивление было большим. Он же, как врач, человек дотошный и наблюдательный, многое замечает, что далеко не всем заметно. Во-первых, он сразу уловил что и советская и российская пропагандистские машины о китайском направлении экспансии на Сибирь и Дальний Восток врали и врут. Ни одного китайцы, которому в школе внушали, что территории Сибири и Дальнего Востока оккупированы русскими, он не встретил. Во-вторых, он вынес мнение, что китайцы — не азиаты. Больше того, они и не европейцы. А — русские! Только узкоглазые. Смешно было напоминать ему, как он это мое мнение несколько лет назад опровергал.

Среди китайцев у меня друзей, конечно, не было. Должность сотрудника таможенной спецслужбы, которая к тому же находилась под плотным надзором ФСБ, дружеские отношения с иностранцами исключала. Мне показали бы «дружбу народов»! Мало бы не показалось.

Но уже, когда в моем подчинении были оперативные подразделения, личный состав на агентурную работу среди граждан КНР я ориентировал и готовил с главной установкой: национальных особенностей, отличающих китайцев от русских, не существует. Подходить нужно к ним так же, как и к русским. Национальные особенности не надо выдумывать. Их нет. Элементарно нет.

Делегации Гродековской таможни, в которой я начинал службу, время от времени ездили в город Суйфэньхэ с визитами к китайским коллегам. Несколько дней потом приходили в себя от перепоя и обжорства. В таком же болезненном состоянии уезжали из Гродеково и китайские коллеги, когда приезжали к нам в гости. Мне и вспоминались рассказы деда, который освобождал Китай от японцев: сами будут голодать, но гостя накормят-напоят до отвала.

Пригласил ли китаец тебя к себе домой в гости или в ресторан — готовься к чисто русскому гостеприимству. Тебе придется очень тяжело. Либо ты устанешь отбиваться от назойливого хозяина, который своим долгом считает накормить тебя до смерти, либо потом будешь очень долго отходить от последствий встречи.

Были, конечно, места компактного проживания китайцев. Китайские городки. На рынках. Только они были отгорожены от местного русского населения языковым барьером, и конкуренцией с нашим бандитским бизнесом образца 90-х годов.

И еще. Показательный пример. Я же начинал службу на российско-китайской границе. И почти все физические лица, в том числе и туристы, пересекающие эту границу и проходящие таможенное оформление, были гражданами КНР и РФ. И нас, таможенников, всегда бесило крайне неуважительное отношение к нам китайских граждан. Такое же, к слову, как и отношение российских граждан. Просто на иностранца всегда реагируешь острее, чем на соотечественника.

Во время таможенного оформления граждан КНР возникали постоянно одни и те же проблемы, что и с российскими гражданами — наплевательское отношение к представителю власти. На элементарное требование предъявить личные вещи к досмотру на стойке у инспектора таможни — огрызаются, спорят, качают права. Почти все. Что русские, что китайцы.

Я долго это не мог понять причин такого поведения. Мне это казалось отрицательными качествами наших национальных характеров, пока не столкнулся с поведением граждан США в аналогичной ситуации. Как-то через ст. Гродеково в КНР выезжала группа американских туристов, человек примерно 30, они также проходили таможенное оформление, шли с ручной кладью через стойки таможенников. И меня шокировало, по настоящему шокировало поведение американцев. И не только меня, на лицах наших таможенников было написано крайнее удивление, смешанное с презрением. Это были 90-е годы, мы тогда еще не привыкли ко многому, с гражданами из стран буржуазной демократии сталкиваться часто не приходилось. Американцы были не то, что дисциплинированными, они не создавали толкучки в очереди, не шумели, еще они просто боялись таможенника. Откровенно боялись. Как представителя власти. Инспектору на стойке даже не нужно было вспоминать английские фразы и открывать рот, стоило только на чемодан показать пальцем и американский турист почти дрожащими руками торопливо вываливал на стол всё его содержимое. Вот этот страх по отношению к представителю власти впитался в кровь американцев и отсутствует у русских и китайцев.

Именно тогда, в период начала работы на таможне, у меня и начались ломаться внушенные советской пропагандой стереотипы в отношении китайского народа. Нам же долго и настойчиво твердили, что маоисты-ревизионисты установили в КНР режим государственного террора, мы представляли китайцев темным, забитым народом. По факту оказалось, что поведение американцев при столкновении с представителем власти свидетельствует о наличии в США жесткого полицейского террора, который в страхе граждан перед любым мундиром и проявляется. Я никогда не встречал среди иностранцев таких людей с чувством личной свободы, как русские и китайцы. Пусть это проявляется иногда в виде безалаберности и безответственности, разгильдяйстве, пусть внешне это не всегда красиво выглядит, но от этого факта никуда не денешься.

Наконец, мой друг-врач после долгих споров со мной о наличии у соседей пресловутого восточного менталитета, познакомившись ближе с тем народом, признал, что нет у него никакого восточного менталитета и в помине.

Кунг-фу, национальная гимнастика, амулетики-дракончики, Шаолинь и т. п. — есть. На уровне этнографического фольклора в абсолютно светском государстве. Так и тянет выразиться — в европейском государстве. Но это не верно. Европейского там ничего нет. Европа зажата национализмом, хотя на словах их политика направлена и на культивирование пресловутого мультикультурализма, страдает чувством собственного превосходства перед другими нациями и находится в тисках полицейской государственной машины. И Азии нет в КНР. Азия еще находится в болоте клерикализма и агрессивного национализма. Китай — это государство нового типа, каким когда-то был Советский Союз. Государство народа, избавленного от средневековых предрассудков и террора капиталистической государственной машины.

Еще совсем немного из «Ворошилова».

17 сентября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/09/17/

Не обошел вниманием в своем докладе Никита Сергеевич и маршала Георгия Жукова. Грозно заклеймил бонапартизм незадачливого маршала. Климент Ефремович вспомнил, каким ошарашенным выглядел Жуков на Пленуме ЦК КПСС, специально собранным для расправы с «бонапартизмом». Георгий Константинович так и не понял, за что ЦК, верным псом большинства которого он был, так безжалостно и несправедливо с ним обошелся. А может быть, уже и понял: заказчику убийства наемный убийца не нужен. После исполнения заказа наемник становится опасным. Будет либо шантажировать, либо исполнит заказ другого или самостоятельно… Не стоило бы Георгию Константиновичу идти на поводу заговорщиков, теперь висит на его совести и Лаврентий Павлович, и с «антипартийной группой» расправиться он очень сильно помог, будет выкинутым в отставку, сидя в пустой даче (краденное трофейное имущество ему так и не вернули) размышлять до конца жизни о своем предательстве Главнокомандующего. Променял свою славу на барахло.

Первый маршал был готов многое услышать на съезде. Но то, что почти в самом конце своего доклада ляпнул Никита, почти оглушило: «Во всех делах партии рядом с ней идут массовые организации трудящихся — Советы, профсоюзы, комсомол, кооперация». Видно было, как в ложе китайской делегации со своего места едва не вскочил Чжоу Эньлай. Это была настоящая сенсация — объявление о ликвидации Советской власти в СССР. Теперь советы перестали быть органом диктатуры пролетариата, перестали быть органами власти, стали общественной организацией, как кооперация. Мечта Зиновьева о диктатуре партии воплотилась в жизнь. 17 октября 1961 года с трибуны 22-го съезда КПСС Н. С. Хрущев объявил о ликвидации Советского Союза…

еще немного из «Ворошилова»

28 сентября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/09/28/

1937 год начался с того, что Клименту Ефремовичу пришлось сполна нахлебаться результатов кадровой политики Л. Д. Троцкого. Снова и снова буду повторять, что принципиально ничего против военспецов не имею. Что можно иметь против Дмитрия Карбышева? Но проблема была в том, что во главе РККА стоял «иудушка», как бы В. И. Ленин не ограничивал его власть, как бы не вмешивался в дела армии и обороны, но Ленин — не бог, он за всем уследить принципиально не мог. Политика Ленина в отношении использования военспецов была правильной. Сомнению ее подвергать глупо, нужны были люди, которые хотя бы могли рассчитать в штабе полка потребность в боеприпасах и снаряжении, необходимость обеспечения транспортом для их подвоза, логистику, так сказать. Малограмотной массе командиров из солдат и унтеров это было часто не под силу.

И сам Климент Ефремович никогда не выступал против использования офицеров старой армии, его друг Сталин тоже был только за это. Но они требовали принимать на службу и выдвигать людей только после тщательной проверки, не набивать армейские структуры предателями и приспособленцами. Но что можно было ждать в кадровой работе от человека, который даже на заседаниях РВС и Совнаркома внаглую читал французские романы? Этого «создателя Красной Армии» французская любовь интересовала гораздо больше, чем вся мировая революция.

В результате на высших армейских должностях оказались отборные негодяи, впрочем, как и в руководстве белогвардейских войск. И белые офицеры, и красные военспецы вышли из одной армии, они всё, что было гнусного в этой армии, принесли с собой. Только за РККА стояла большевистская политика и в ней была масса новых командных кадров, выходцев из низов, из деятелей партии, не зараженных сословным чванством и тупым карьеризмом. Именно это и определило победу в войне, а не мифические таланты примкнувшего к Советской власти офицерья. «Талантливость» там проявлялась почти на каждом шагу. Чего только стоит идея о переброске Первой Конной армии к польскому фронту по железной дороге и возня вокруг этого.

Когда началось сокращение РККА, то поднаторевшие в интриганстве и карьеризме бывшие офицеры без особых проблем выдавили из вооруженных сил большинство командиров, выходцев из низов, получивших опыт и первоначальное образование во время войны.

Но эта их победа была временной, на смену старым кадрам неизбежно должна была прийти молодежь, которая получила военной образование уже в советских училищах и Академиях.

Впрочем, ситуация с военными кадрами для страны не была в чем-то уникальной. В народном хозяйстве происходило тоже самое. Посмотрим, как Сталин на 18-м съезде точно охарактеризовал ситуацию с интеллигенцией. Он говорил о научной и промышленной интеллигенции естественно, но офицер в армии — это такой интеллигент, как и инженер на заводе, специалист и руководитель. Аналогия. Итак:

Замените слово «интеллигенция» на слово «офицеры» и получите наглядную картину о том, что творилось с кадрами в Красной Армии, когда после демобилизации, проведенной еще подчиненным Троцкому РВС, в ней осталась почти вся масса и насильно мобилизованных, и примкнувших потому что нужно было чем-то кормиться, и таких «наполеончиков», как Тухачевский, военспецов. Это наследство досталось М. В. Фрунзе и потом сменившему его К. Е. Ворошилову.

Если внимательно изучать процессы, которые происходили с интеллигенцией, например, в промышленности, то станут понятны причины репрессий в отношении старых технических кадров, все эти дела «Шахтинские» и «Промпартии». Но изучать их нужно именно с марксистских позиций, как состояние осколка класса в новом государстве. Состояние осколка, который подвергался и внутреннему разложению. и воздействию своих собратьев и хозяев, находящихся в эмиграции. Уверенности у оставшихся в СССР старых интеллигентов в том, что новое государство устоит, особенно на фоне НЭПа, не было. Индустриальные планы косное сознание старых специалистов воспринимало крайне критически, слишком непривычная для их сознания реальность разворачивалась на их зашоренных глазах. Отсюда и вредительство, как способ заслужить индульгенцию у прежних владельцев заводов, возвращение которых ожидалось. Кроме того, вредительство было еще и в отношении новых кадров, новой советской интеллигенции. Молодых технических работников старики всеми силами пытались затереть, скомпрометировать, они точно знали, что власть делает ставку именно на тех, кто вырос и выучился при этой власти, поэтому противодействовали новым кадрам. Но и это еще не всё. Стиль работы, привычки, отношение к рабочим… — оно у подавляющей массы дореволюционных спецов оставалось, если можно так выразиться, старорежимным. Лучше всего это характеризовать словом — барство. А барство очень заразно. И барством старые кадры заражали массу молодежи.

Как можно было со всем этим бороться? Только увольнять, ссылать, сажать и особенно зловредных — стрелять. Только репрессиями. Другого способа придумать было невозможно, содержать штат техников-комиссаров, чтобы можно было к каждому старому инженеру приставить по такому товарищу, государство было не в состоянии. Да и слишком жирно это было бы.

В армии происходило все почти тоже самое. Но с одним небольшим нюансом. Если промышленность и наука переживали период бурного роста, вводились в строй новые предприятия, открывались новые учебные заведения, везде была острая нехватка кадров, поэтому вопрос карьерного соперничества старой интеллигенции с новой стоял не так остро, то армейская среда переживала еще одну проблему. Численность армии вплоть до 1940 года была почти неизменной, порядка 800 тысяч. СССР не мог себе позволить вооруженные силы большей численности. Во-первых, из-за того, что это вызвало бы обвинения в милитаризме и в вынашивании агрессивных планов со стороны империалистического окружения, во-вторых, непомерные военные расходы существенно тормозили бы экономическое развитие.

Но страна готовилась к войне, никто в руководстве не строил иллюзий насчет дальнейшего мира, поэтому стране нужны были многочисленные кадры для мобилизационного резерва, нужны были кадры надежные, дети крестьян и рабочих в полководцах и военачальниках. Ради этого открывались многочисленные военные школы и училища. А в этих школах и училищах курсанты обучались на новой технике, новым принципам ведения боя. И они должны были заменить выпускников юнкерских училищ.

Думаете, что тот же Тухачевский не видел, что ему, полному профану в технике, обанкротившемуся на реальной войне, идут на смену молодые Жуков и Рокоссовский? Да, и Жуков и Рокоссовский тоже закончили только курсы. Но они уже командовали частями, в которые поступала и новая техника, они на маневрах отрабатывали ее применение, они постоянно учились. Те же Буденный и Городовиков закончили Академию уже, старых военспецов из армии начинала выдавливать эта новая волна.

Какой выход? Два выхода. Первый — самим учиться. И часть старых офицеров именно так и поступила. Второй — заговор и военный переворот. По примеру Наполеона.

Понимаете, когда, начиная, с Хрущева, стали распевать эти смешные частушки о том, что в РККА заговора не было, это Сталин, маньяк, его придумал, внушить массе народа мысль о невинно пострадавших героях-командирах удалось только потому что, основная масса народа марксизма так и не поняла, а потом вместо марксизма стали грузить сознание советского народа начетнической лабудой. Как раз в среде военных всего мира и всех эпох почти все заговоры и рождались. Учителя школ — никудышные заговорщики, у них нет пушек. Для осуществления государственного заговора нужны штыки и пушки. А не тетрадки и карандаши. И в русской армии заговоры всегда были вещью почти обыденной, даже в преддверии Февральской революции такой заговор был, но его Николай Второй ликвидировал. Но почему то именно после Октября, вернее после 1953 года, политические проходимцы и шлюхи со званием историков начали нас убеждать, что военных заговоров в СССР не было. Все были патриотами и коммунистами. Это Тухачевский коммунист? Из него коммунист, как из какашки бронебойный снаряд!

Биография Миши-скрипача: из дворян, закончил престижнейший в то время Московский Императрицы Екатерины II кадетский корпус, затем престижнейшее Александровское военное училище, сам выбрал после училища службу в лейб-гвардии Семеновском полку. Вот это подходящая биография для большевика-коммуниста? Коммунисты, сверстники Тухачевского, шли в социалисты, организовывали ячейки и забастовки, но не рвались служить в гвардейские полки. В 1914 году он попал на фронт и почти сразу же в плен, сведений о том, что он в плену занимался антивоенной большевистской пропагандой нет. Вернулся из плена в октябре 1917 года и не Зимний побежал штурмовать, а опять оказался в Семеновском полку. В РККА пошел в марте 1918 года. Дураком не был, момент поймал верно, лучше стать из поручиков сразу генералом у красных, чем в каком-нибудь белогвардейском офицерском полку ходить в цепи на пулеметы. И что в этой биографии коммунистического? Да, риторику он коммунистическую использовал активно, не более того. Биография Уборевича почти такая же, только он к большевикам присоединился раньше. А. И. Егоров из той же серии. И таких «коммунистов» в армии была масса. Их туда загнала жажда карьеры, а не идейная убежденность. Вся эта масса военных была заражена еще в царской армии сознанием кастовой исключительности и эту заразу занесла в рабоче-крестьянское войско. Это же логичный и закономерный процесс, ничего в нем фантастического нет, странно было бы, если бы такого не случилось. Просто так что ли к каждому из них приставили комиссара, Советской власти денег некуда было девать, чтобы их выбрасывать на ветер, на оклады политработникам?

И, конечно, вся эта шайка ненавидела своего наркома. Они же знали об отношении Климента Ефремовича к ним еще с 1918 года, когда его Троцкий приписал к «военной оппозиции». И, вполне вероятно, полным доверием наркома они не пользовались. Более того, А. И. Егорова Ворошилов даже выгнал с должности начальника штаба РККА за полный развал работы. Существует много сплетен о том, как Тухачевский в глаза говорил Клименту Ефремовичу о его некомпетентности в военно-технических вопросах, якобы, даже не стеснялся такое ляпать даже прилюдно, на совещаниях. Вот это вряд ли, характер у Ворошилова был совсем не таким, чтобы подобные закидоны кому-то с рук безнаказанно сходили. Но существование таких сплетен само по себе свидетельствует, что оппозиция наркому в РККА была. И эта оппозиция закономерно переросла в заговор.

Да и не остается уже сомнений у вменяемых людей в существовании военного заговора после публикации даже тех крох следственных материалов, которые мы имеем. Еще остаются непонятные вопросы с его масштабом и с «невинно пострадавшими». Но эти вопросы остаются только потому, что органы нашей государственной безопасности после убийства Лаврентия Павловича подверглись, если так можно выразиться, масштабному реформированию. КГБ уже не являлся наследником ВЧК-ОГПУ-НКВД, там были совершенно другие люди, преемственность прервалась, поэтому за честь чекистов 30-х годов некому было вступиться, только сегодня начали раздаваться немногочисленные голоса в их защиту.

Вот Климента Ефремовича такие, как Черушев и Сувениров, обвиняют в причастности к репрессиям командного состава РККА во времена Ежова и Берии на том основании, что он визировал арест по материалам НКВД. Черушев и Сувениров военные люди, причем военные в самом худшем смысле, таких называют деревянными по пояс. Хоть они и ученые историки. У них арест — уже репрессия. Заниматься такими вопросами и не иметь никаких юридических знаний — это колоссально. По-военному. Как на 22-м съезде КПСС обвинили Ворошилова в репрессиях, так эти балаболы и продолжают гнать эту волну.

Еще есть один важный вопрос. Понимаете, те, кто говорит о необоснованности репрессий, постоянно ссылаются на то, что в материалах уголовных дел нет никаких доказательств, кроме доносов и свидетельских показаний. Искатели других доказательств, такое впечатление, свалились на Землю прямо с Луны, причем свалились в эпоху технически развитой цивилизации, этапы научно-технического прогресса мимо них прошли.

Я сейчас объясню, в чем здесь фишка. Сегодня так, как в 30-е годы никто уголовное дело возбудить не даст, сегодня оперативник приходит к следователю за возбуждением уголовного дела с рассекреченными оперативными материалами. В этих материалах должны быть доказательства, зафиксированные на материальных носителях — видео, аудио, электронная почта и т. п… Какие доказательства могут быть по заказному убийству? Телефонные разговоры, видео-съемка — и практически всё. Заказные убийства — это почти аналог заговора. Сегодня никто не возбудит уголовное дело по голому сообщению агента. Это сообщение только проверять будут с использованием уже технических средств, чтобы получить объективные доказательства.

Но в 30-е годы у правоохранителей не было таких технических средств, они только-только начинали разрабатываться. Оперативнику НКВД нечем было проверять сообщения своей агентуры о том, что группа краскомов сговаривается убить Сталина, Ворошилова и Молотова. Техническая вооруженность правоохранительных органов в те годы находилась на таком же уровне, практически, как и во времена Ивана Грозного. А сами преступники, как и причастные к заказным убийствам, так и заговорщики, почти никогда не оставляют материальных следов в виде документов. Они почти никогда не пишут расписки и не составляют списки. Только редкие идиоты среди них этим грешат. Это спецслужба вербует агента с составлением документа за подписью этого агента. Заговорщику это не нужно, ему негде хранить эти подписки, кроме как у себя, а это смертельно опасный компромат. И протоколов собраний заговорщики не ведут. Там всё на круговой поруке держится.

Поэтому в те времена было достаточно агентурного сообщения, желательно еще и не от одного агента, чтобы начать следствие. Не по всем делам, конечно. По хозяйственным преступлениям и обычной уголовщине проводились ревизии и экспертизы, опросы граждан. Но по заговорам это исключалось почти всегда. Или не стоило, если опера не могли тайно записывать переговоры заговорщиков, вообще заниматься этими преступлениями? Оставить их в покое нужно было, всех этих троцкистов.

Вот поэтому и начиналось расследование с того, что Ворошилову (только с его санкции могли арестовать его подчиненного), Ежов нёс докладные записки, в которых содержалась информация о том, что получены агентурные сведения в отношение какого-либо военачальника, и Ворошилов согласовывал его арест. Либо не согласовывал, если у него была твердая убежденность в том, что его подчиненный не ведет преступной деятельности. Тогда сотрудники Ежова проверяли сообщение агентов с помощью других агентов, внедряли в круг проверяемых командиров дополнительную агентуру, и либо прекращали проверку, либо получали дополнительные сведения и несли их снова Ворошилову. Вот почему в некоторых случаях Климент Ефремович не соглашался на арест, но позже его санкция появлялась. Это обычная практика, так происходило тогда и сегодня так происходит.

Но почему это вдруг арест стал репрессией? Это просто мера пресечения, процессуальное действие следователя. Необходимое для расследования преступления. У чекистов и выбора другого не было, кроме как начинать расследование с ареста почти во всех случаях. Ведь если сразу не арестовать заговорщика, а допросить его в качестве подозреваемого, то он после допроса побежит предупреждать своих сообщников и те концы в воду спрячут.

Чего такого необычного и кошмарного в этих арестах? Еще, видите ли, кровавые чекисты любили по ночам арестовывать. Вот гады! А когда арестовывать подозреваемого в заговоре. Если не ночью, дома, чтобы другие участники преступной группы об этом не узнали и их тоже можно было взять без шума и пыли? На Первомайском параде что ли?…

Есть показания свидетелей? Получи приговор в зубы. Такая уж специфика дел этой категории. Так загремел на Колыму Александр Васильевич Горбатов. Личность примечательная. Мемуары оставил. И за то, что пострадал от чекистов, его сделали гением полководческим. На самом деле, вполне рядовой генерал. Самое главное, что он, находясь под следствием выдержал аж 5 допросов с пристрастием, после этих допросов его на носилках в камеру приносили! Это он так сам о себе написал. Только какая-то неувязочка небольшая в его деле получается. Следователю не было смысла отбивать кулаки о ребра этого военного, потому что признание Горбатого суду, оказывается, и не нужно было. Александр Васильевич вину отрицал категорически, но срок ему вкатили на том основании, что в деле были многочисленные показания свидетелей. Ладно, если бы из Горбатого выбивали информацию о других участниках заговора, это еще понятно было бы, но или он сам, или тот, тот, кто помогал писать ему мемуары, были в оперативной и следственной работе профанами, поэтому в книге генерала есть только требование следователя подписать признательные показания. После этого верить в истинность описания следствия как-то не особо хочется.

А еще в лагере его и группу осужденных военных третировали, унижали и грабили уголовники. Это тех, кто должен был Родину защищать. Отважных воинов. Тьфу! Защитники себя защитить не в состоянии были от уркаганов.

В лагере горбатов писал ходатайства о пересмотре дела, в конце-концов добился этого, его освободили. Он не признался на суде — ему это помогло. Те, кто признался — тащили срок до конца, если только по приговору им пуля в лоб не была положена.

А К. К. Рокоссовский вообще судим не был. Он только под следствием сидел. Так и не смог следователь дело в суд отдать. Правда, потом, якобы Константин Константинович рассказывал, что ему следователь все зубы выбил, и у него во рту были одни железные клыки. Кому-то кто-то что-то рассказал, сам Рокоссовский об этом, видимо, забыл написать. Получается, что всем у кого в те годы во рту были железные и золотые зубы — родные зубы выбили следователи?

Есть еще одна интересная деталь. А. В. Горбатов командовал армией, которая входила в состав фронта К. К. Рокоссовского. Член военного совета у Константина Константиновича был Л. З. Мехлис. Так вот, вопросов о доверии Мехлиса к комфронтом не было, доверие было полным. А вот к Горбатову Лев Захарович относился очень долго с подозрением. Хотя Горбатов и оправдан был. Что-то очень подозрительным должно было быть в его деле, о чем сам Александр Васильевич умолчал.

Сам он написал о тех процессах вот такое:

Интересно? Бедные. Их били больно, они мук не вынесли. Всё подписали. Хочется грязно выругаться. Подписали и признались, потому что они военными не были. Бесполезная обуза для народа. Только форму изнашивали да пайки прожирали. На войне от них только вред был бы. На войне посрашнее, чем в кабинете сурового следователя. Следак по рылу настучит (если только этим гнидам нужно было стучать. Сдается мне это было без надобности), а на войне может руки-ноги-голову оторвать напрочь. Так сколько Власовых не добежало до фронта в результате этой чистки 1937–1938 годов?

Вот Зоя Космодемьянская была военным человеком и защитником Родины, в отличие от этих генералов, хоть и девушка. Допрашивающие ее немцы вряд ли были гуманнее следователя-чекиста, но ничего не добились. А эти шкуры… Они же еще все и партийными были, партбилет у сердца носили! Шкуры…

Что они могли сказать в свое оправдание тому же Клименту Ефремовичу Ворошилову, которого в царских тюрьмах едва два раза насмерть не забили, но он ни одного товарища не выдал? Нарком смог бы их понять?…

Говорите, что в 1937–1938 годах был репрессирован командный состав?

1 октября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/10/01/

Из мемуаров генерала Горбатова:

400 делим на 50. Получается, что для того, чтобы сделать лагерными чмырями 8 человек заключенных из военных, партийных и хозяйственных деятелей нужен всего 1 урка.

И это командиры? А на хрен они в армии были нужны?

О генерале Горбатове (из «Ворошилова»)

3 октября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/10/03/

Я уже писал, касаясь книги С. М. Буденного, что читать такую литературу бесполезно с «незамутненным сознанием», это не для школьников и не для ботаников-историков. Тем более это касается таких книг, в которых автор врёт, пытаясь представить себя в выгодном свете, а окружающих — подлецами и дураками. Главный посыл «Годы и войны» А. В. Горбатого — если бы не были уничтожены опытные командные кадры в 30-х годах, то война совсем по-другому протекала бы. Это открытое обвинение в адрес наркома обороны. Ворошилов был обязан ставить перед руководством партии и государства вопрос о снижении обороноспособности страны в результате изъятия из армии опытных командиров. Но он оценил ситуацию по-другому. Прежде, чем мы коснемся оценки той ситуации самим Климентом Ефремовичем, глянем на воспоминания Горбатова. Проблема в литературном творчестве тех, кто пытается читателя обмануть, заключается в том, что лгать совершенно правдоподобно невозможно, все равно следы лжи будут видны. А Горбатов писал книгу во времена, когда ложь о том времени поощрялась ЦК КПСС, поэтому лгал бесстрашно, нагло, используя прием умолчания о фактах и обстоятельствах для себя неудобных и выпячивания того, что представляло автора в выгодном свете. Читаем его книгу, начинается описание репрессий в главе «Так было». В 1937 году после ареста командующего Киевским военным округом, сменилось руководство округом, членом Военного совета стал Ефим Афанасьевич Щаденко, старый соратник К. Е. Ворошилова:

Здесь первое умолчание Горбатова. Он забыл упомянуть, что после Якира командовать округом стал командарм 1-го ранга Федько, сосредоточился на фигуре Щаденко. Фамилия командующего автору мешала, потому что Федько вскоре тоже был арестован. Он сосредоточился на Щаденко. Сам Горбатов командовал в это время 2-ой кавдивизией, входящей в состав 7-го кавкорпуса. И вот командира корпуса П. П. Григорьева тоже арестовывают. И тут в книге Александра Васильевича появляются странные строки:

Поясняю, в чем странность: командиром дивизии был сам А. В. Горбатов, митинг мог собраться только с его разрешения, а не сам собой. Правильно? А дальше еще интереснее, Александр Васильевич заступился за своего командира, но подчиненные самого Горбатова с этим не согласились. Только такой вывод можно сделать. Но это не единственный вывод, критика в отношении Григорьева после заступничества командира дивизии со стороны подчиненных Горбатова может свидетельствовать, что сам комдив авторитетом в дивизии не пользовался, его подчиненные его мнению не доверяли. Либо все подчиненные Горбатова были трусливыми гнидами, которые гнулись под линию партии. Один Горбатов — орел, остальные змеи подколодные. Дивизия и правда была очень странная, один из командиров полков подарил вскоре после этого митинга своего коня особисту. Горбатов его отчитал очень примечательно:

На блатном жаргоне это звучит примерно так: ты, сука, этим подхалимажем всех нас спалишь!

Закономерно, что такого комдива с должности сняли и у партийной организации штаба дивизии доверия к Горбатову не было, его из партии исключили:

Вот только мы наталкиваемся на умолчание причины отъезда в Москву. Мне в голову приходит только одна: в Москве была у Горбатова «крыша» и он рванул туда решать свой вопрос, а пока вопрос решался, решил временно перекантоваться у тестя.

Видимо, крыша помогла, потому что через несколько месяцев, в марте 1938 года парткомиссия Главного политуправления восстановила его в партии и он был направлен заместителем к Г. К. Жукову, командиру 6-го кавалерийского корпуса, в Белорусский военный округ. «Крыша» переводом в другой округ наверняка помогала Горбатову затеряться среди командных кадров, наверняка, там не только «крыша» была, но еще и подельники, которые заботливо помогали бывшему комдиву.

Помогло не надолго.

Чекисты того времени в оперативной работе шарили. Сделали всё грамотно. Первый раз Горбатов выскользнул из их рук на Украине, когда улизнул с помощью своих друзей в Белоруссию. Но там они уже понимали, с кем имеют дело, сначала допустили утечку информации с помощью комиссара Фоминых и кладовщика о том, что за Горбатовым идет охота, потом уволили, дали время посуетиться. Думаю, что чекистов интересовали друзья этого кадра, им было интересно, к кому он побежит за содействием. И они его вели в Москве. По всей видимости, «крыши» уже не было. Ее уже взяли. Поэтому Горбатов в панике стал ломиться к наркому, а потом к Е. А. Щаденко. Ефим Афанасьевич человек удивительной биографии, мужества невероятного, выдающийся организатор, настоящий ворошиловец, был прямолинейным, что многими воспринималось как грубость, но отзывчивым и заботливым к тем, кто этого был достоин, поступил с Горбатовым, если самому Александру Васильевичу верить, цинично и подло — сдал его чекистам. А если немного подумать, то можно сделать вывод, что Горбатов был фигурой в какой-то оперативной комбинации, Щаденко об этой комбинации знал и чекистам помогал.

Дальше началось следствие. Только в чем обвинялся Горбатов, он так и не написал. Казалось бы, абсурдное обвинение было бы дополнительным доказательством его невиновности, формулировку этого обвинения обязательно нужно было довести до читателя, но нет. Автор этого не сделал. Умолчал. Наверно, обвинение звучало так, что это для «жертвы режима» было неудобным. Да и само следствие описано очень странно. Оно заключалось только в требовании следователей что-то подписать. Что именно — неизвестно. Все допросы были и не допросами вовсе, а только требованием следователя: подпиши, гад такой!

Александр Васильевич, несмотря на то, что его избивали зверски… Как-то после таких строк:

его мемуарам совсем перестаешь верить. Обычное нагнетание ужаса. Аж два охранника зачем-то ему руки крутили, когда из кабинета следователя выводили. Наверно, он сам из кабинета выходить отказывался, пел «Марсельезу» и табуретом следаку угрожал.

А суд был вообще очень странным, но именно так потом это рисовали сочинители ранга Солженицына:

Судя по приговору, никто Горбатова в участии в заговоре не обвинял. Иначе его расстреляли бы. Вменяли ему контрреволюционную агитацию. Попал он под следствие за длинный язык, но… Если судить по описанию поведения во время «тройки», он так ничего и не понял. Во время суда начал болтать о пытках, а не потребовал очной ставки с теми, кто его мог оговорить. Значит, этот подследственный, если его оправдать, выйдет на свободу и продолжит свою контрреволюционную агитацию, на каждом углу брякая языком, как всех в тюрьмах следователи пытают. Но, уверен, соврал Горбатов о своем поведении на суде. Врал он всю жизнь вдохновенно. И окружающих марал грязью, выставляя себя борцом за правое дело. Оцените сами, на Лубянке в камере с ним сидел комбриг Б., который подписал признательные показания, дал показания на своих знакомых и сослуживцев, и Горбатову советовал поступить так же. Но когда Александра Васильевича освободили, он решил навестить жену Б., чтобы рассказать ей о муже. Пришел по адресу, открылась дверь:

После этого совсем не хочется верить генералу Горбатову. Либо следствие и суд «тройки» были объективными, и признание подследственного и подсудимого большого значения не имели, главным были доказательства преступной деятельности, а Горбатов о том, как его судили набрехал. Либо он набрехал о себе и о Б. Это он признался, а не Б… Кстати, К. К. Рокоссовский на следствии признательных показаний не давал, поэтому дело в отношении его было следователем прекращено…

Но главное все-таки, что ценные военные кадры были репрессированы, армия их лишилась, многострадальный будущий генерал Горбатов даже в лагере на Колыме плохо спал, всё думу думал о том, в каком тяжелом положении РККА оказалась без него. После освобождения, когда он отдохнул и поправил здоровье в санатории, предстал Александр Васильевич перед новым наркомом, С. К. Тимошенко, только вот Семен Константинович не стал радоваться до слез такому опытному кадровому пополнению, армия менялась стремительно, поэтому командный опыт Горбатова был устаревшим. Да он еще и в кавалерию отказался возвращаться, хотя до ареста кавалерийской дивизией командовал, был кадровым кавалеристом. И опять умолчания у него:

Нарком даже не поинтересовался почему он не хочет в конницу? Ну это вряд ли. Задать такой вопрос было естественным, Тимошенко почти автоматически его задал бы. А чего Горбатов так категорически не желал возвращаться в кавалерию, а стал в пехоту рваться? Кавалерия — род войск более маневренный, обладающий большей огневой мощью и ударной силой, чем стрелковые части, и конницей намного сложнее командовать, чем пехотой. Именно там опытные командиры и нужны. Как то нелогично получается, в лагере человек переживает за состояние командования, а как только ему предлагают выбор, он сразу начинает «съезжать», ему сразу по душе становиться более легкая должность.

Ну и дальше Горбатов продолжает ту же нудную песню про то, как не хватает опытных кадров. Началась война, его корпус перебрасывается к фронту, в пути:

Ай-ай-ай, какой ужас! Запасники с новым оружием стрелкового корпуса плохо знакомы! Наверно, новые модификации трехлинеек и пулеметов «Максим» поступили на вооружение. И гранаты неизвестных систем.

Дальше действительность оказалась еще суровей, под Витебском прикрывавший фланг корпуса полк соседнего подразделения начал отход. Горбатова командир корпуса послал туда разобраться, Александр Васильевич нашел командира полка, который не справился с командованием, не смог остановить полк, но остался на передовой в готовности погибнуть, командир полка тоже из запаса оказался:

Можно подумать, что запасники воевать пошли из-за того, что кадровых командиров перестреляли, да в лагеря отправили, именно так всё у Горбатова представлено. Он ни слова не написал о том, что армия меньше чем за два года из кадрово-территориальной численностью в 800 тысяч, выросла до 3 млн. И опытных командиров, кадровых, на эту армию все-равно не хватило бы. Почти в четыре раза больше командиров полков требовалось, чем их служило, взять командиров можно было из запаса. Готовить же их в запасе должны были эти горбатовы. Это к ним призывали запасников на сборы. Отсутствие должной подготовки запасников — это срыв мобилизации, часть плана подставить Красную Армию под разгром. Именно то, что заговорщикам и вменялось следствием, за что они и приговорены были.

Летом 41-го года Александр Васильевич насовершал геройских подвигов, если верить его словам, был ранен в ногу, после госпиталя десять дней проболтался в резерве в Москве, потом его послали… на курсы для высшего комсостава… Человек до войны два года дивизией командовал, войну в должности зам. командира корпуса встретил — какие еще к черту курсы? Кто его туда послал? Через месяц, после окончания курсов, его направили не на фронт, где истребленных Сталиным и Ворошиловым командиров не хватало, а в Омск, заниматься формированием частей.

И Горбатов уже даже жену туда отправил в надежде, что она будет под боком. Но тут случилась неприятность. В Москве он встретил Вильгельма Пика, лидера немецких коммунистов, с которым был знаком еще до войны, над его дивизией шефствовала Коммунистическая Партия Германии. И в дружеской беседе рассказал ему откровенно, как воевал и что на фронте в начале войны видел. Видно, рассказал очень много интересного, потому что Пик позвонил Л. З. Мехлису и посоветовал выслушать Горбатова, так как информация Горбатова может быть очень интересной.

И тут стало совсем интересно:

Думаю. Что слова Ефима Афанасьевича Щаденко Горбатов не переврал, но фразу обрезал. Щаденко должен был ему еще напомнить, что Вильгельм Пик не только не командир, но и не военнослужащий РККА, хотя и немецкий коммунист, поэтому тому, кто ему растрепал про ситуацию на фронте с интересными подробностями, которые военной тайной могут оказаться, следует язык оторвать. Или повторить обучение на Колыме. И вместо напряженной работы в далеком тылу поблизости от теплого семейного очага, Горбатову пришлось ехать на фронт. К С. К. Тимошенко. Там ситуация с назначением опять повторилась, Тимошенко снова предоставил ему на выбор конницу или стрелковую часть:

И снова отказ. Снова выбор более легкой должности. Со странной мотивировкой — «соскучился по самостоятельной работе», будто командир кавалерийской дивизии — несамостоятельная работа…

Начал «самостоятельную работу» Горбатов с того, что стал своей дивизией атаковать немцев, не ставя об этом в известность командующего армией. Благо, эти вылазки были мелкими и успешными, не только с рук сошло, даже благодарность получил. Но характеризует это Александра Васильевича как не очень грамотного командира. Недоучили его чему-то на курсах. 22 июня дивизию вывели в резерв, и состоялось новое назначение:

Горбатов, ну зачем же так врать безбожно было? Именно первый год войны и подтвердил, что конница еще очень и очень актуальна, одни кавалеристы Доватора чего стоили! Менять кавалерию на пехоту с мотивировкой, что танки лучше — это совсем уж бессовестно. У меня сложилось стойкое впечатление, что этот легендарный генерал и от наиболее серьезных и опасных назначений всеми силами увиливал, и пытался даже в тылу, в Омске отсидеться, но Мехлис этой мечте не дал осуществиться.

В конце концов получил он свою пехотную дивизию, потом дорос до командующего армией. Что характерно, его армию предпочитали использовать на второстепенных направлениях, вот так постоянно складывалось. Не любили Горбатова его командиры, в том числе и К. К. Рокоссовский, который написал с издевательской иронией:

В известном фильме «Генерал», в котором роль Горбатова исполнил Гостюхин есть ситуация с лесом для шахтеров Донбасса, сам Александр Васильевич в своей книге оставил об этом схожие воспоминания, особенно там интересны, в связи с характеристикой Рокоссовского, такие строки о прибытии делегации шахтеров за лесом:

Это по-суворовски. Таскать за собой по фронтам жену, которая готовит обед, это — по-суровоски. «Питался из солдатского котла». Константин Константинович иногда позволял себе иронию убийственную… И вообще, командир, даже если это целый командующий армией, который таскает в обозе жену и живет с ней на глазах подчиненных, которые от семей оторваны и такой возможности не имеют, называется мудаком. Каким бы способным генералом он не был, он — мудак.

еще немного из «Ворошилова»

4 октября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/10/04/

Не случайно фигура Горбатова активно использовалась Н. С. Хрущевым для клеветы на Сталина. Еще на 20-м съезде он высказывался:

Мерецков и Рокоссовский на эту удочку не попались, клеветать на своего Главнокомандующего они категорически отказались. Горбатов же это делал с удовольствием. Примечательно упоминание, наряду с другими, фигуры Кузьмы Петровича Подласа. Очень примечательно. Именно судьба К. П. Подласа и свидетельствует о том, что вся эта грандиозная ложь о том, что К. Е. Ворошилов допустил избиение командных кадров РККА озверевшими чекистами является бессовестной выдумкой. Благодаря тому, что приговоры и следственные дела в отношении этих горбатовых куда-то испарились, либо их боятся рассекречивать (они могут быть только секретными) и публиковать, публике и можно вешать на уши лапшу о честных коммунистах-командирах, не доехавших до фронта, вещать бред, что чекисты накручивали почем зря своим жертвам участие в заговорах и шпионаж.

22 апреля 1939 года приказом К. Е. Ворошилова № 049 был объявлен приговор Военной коллегии Верховного Суда Союза ССР от 29–31 марта 1939 г. по делу бывшего командующего 1-й (Приморской) армией комдива Подласа К. П., бывшего члена Военного совета той же армии бригадного комиссара Шуликова М. В. и бывшего начальника штаба той же армии полковника Помощникова А. И. Посмотрим, что предварительное и судебное следствие нашло за К. П. Подласом и его подельниками:

Впечатляет? К этому еще нужно добавить, что совсем недавно умер в тюрьме В. Блюхер, начальник этих военных, которому шили шпионаж в пользу Японии, участие в право-троцкистском заговоре, казалось бы, сама судьба решила стать Подласу японским шпионом и быть за это расстрелянным. Первая мысль у, решивших выслужиться перед начальством, чекистов была бы представить действия Подласа как результат шпионажа и заговора, дело громкое получилось бы, ордена можно было бы за раскрытие агентурной сети и кубла заговорщиков получить. Вместо этого приговор:

Вместо подрасстрельных статей — 193-17 «а»:

Даже пункт «б» не стали им вменять, по которому санкцией вышка была предусмотрена.

А еще через год К. П. Подлас был амнистирован! За всё, к чему привели последствия его бездействия и халатности, наказание — 1 год! Уложите это в голове рядом с расстрелами подельников Тухачевкого. Рядом с тем, как описал следствие и суд над собой Горбатов. Так чекисты фабриковали дела на врагов народа или эти враги существовали в реальности, преступления их были настолько тяжкими, что даже преступное оставление японцам части территории СССР рядом с их деятельностью было пустяком?…

Разгадку событий 1937–1938 годов, в разрезе репрессий против военных кадров РККА, найти очень просто, если вы знаете и понимаете учение Маркса. С. Е. Кургинян проповедует о том, что КПСС марксизм упрощал, поэтому он начал его «усложнять», вливая в него метафизику и буржуазную социологию. Со временем, когда сторонники «Сути времени» поймут, в какую ловушку их заманили, Кургиняну лицо разобьют в кровь и станет его портрет похожим на изделие художника-модерниста. У КПСС, которая тянула страну в реставрацию капитализма, намерений ни упрощать, ни усложнять, тем более намерений посвящать советских граждан в «тайны» марксизма не было. Марксизм оппортунистическая партия просто опошлила, извратила, превратила в блевотную жвачку и это изделие подсунула народу. То, что марксизм — наука, знают все, но мало кто понимает, что он — наука. Мало кто понимает, что сделал Маркс. Эту науку завалили сверху томами «исследований», превратили в талмудистику. Суть же открытия гениального немецкого философа и политэконома элементарно проста, он обнаружил в меняющихся общественно-экономических формациях общие повторяющиеся явления, вывел законы, объясняющие эти явления и, пользуясь этими законами, спрогнозировал дальнейшее развитие человеческой цивилизации. Обычный научный метод, который используется в любой науке: физике, химии, биологии…, — но только Маркс первым применил этот метод при исследовании человеческого общества. До него такие попытки были, наука уже вырастала из клерикальных штанов, но они были похожи на исследования алхимиков. Как алхимия явилась предтечей химии, так и «три источника» явились предтечей марксизма. Фактически, Маркс в общественных науках сделал то же самое, что и Менделеев в химии. Он превратил социологию, политэкономию, философию в науки из «алхимии».

Вот повторяемость явлений в общественно экономических формациях и нужно учитывать при изучении советского периода России. Да ее и учитывают противники коммунизма, они марксизм знают, принимать их отрицание классового учения на веру глупо. Думаете, случайно оживление левого движения в России в наше время сопровождается вбросами о Великой французской революции, как о результате еврейского заговора? Более, того особо бессовестные даже английскую революцию этим же объясняют на основании писем голландских евреев Кромвелю. Люди клюют на эту ерунду, Кромвель же знаковая фигура для английской революции, значимость фигуры отсекает стремление поинтересоваться его биографией, он одним из заметных лидеров английской буржуазии стал уже в ходе революции, но ему не принадлежит роль ее организатора.

Вся эта муть о еврейском следе в русской революции — копирование роялистской пропаганды времен английской и французской революций. Отсюда же, из этого копипаста, и волна о «кровавых большевиках», как повтор пропаганды бежавших из Франции роялистов о зверствах якобинцев.

Сходств между процессами в революционной буржуазной Францией, оказавшейся во враждебном окружении феодально-монархических государств, и процессами в социалистическом СССР в окружении враждебных буржуазных государств — настолько много, что можно подозревать мистику в этом, если не знать марксизма.

В конце концов, и молодой артиллерийский офицер Буонапарт был классическим типом военспеца в революционной армии. Не случайно же опасностью бонапартизма так было озабочено советское руководство еще начиная с выступления эсера Муравьева. Вплоть до изгнания Г. К. Жукова из армии бонапартизм был пугалом.

Со времени 20-го съезда КПСС прижилось отношение к Тухачевскому и его подельникам, как к политически нейтральным фигурам, занятым только вопросами военного строительства. Народу внушали мысль, что обвинение «героев Гражданской войны», проливавших кровь за Советскую власть в намерении реставрировать капитализм — дикий абсурд, результат паранойи Сталина. Французы еще в начале 19-го века увидели, как их генералы, ставшие потом маршалами в армии Наполеона, выходцы из простонародья, проливавшие кровь в рядах революционной армии за идеи равенства и братства, становились герцогами, со всеми причитающимися атрибутами к этому феодальному титулу.

Но прав был Владимир Ильич Ленин, написавший в «Что делать?», что история повторяется в виде фарса, если примазавшийся к Великой французской революции Наполеон заставлял монархов Европы считать себя императором силой оружия, то русские наполеончики в лице тухачевских-уборевичей-гамарников выпрашивали себе статус «равноправных партнеров» у европейского капитала опускаясь до банального шпионажа.

А наших левых поразил вирус стеснительности, точнее, они сами себе его впрыснули, испугавшись волны «патриотизма», им стало неудобным признавать революционность Сталина, сегодня модно из него изображать государственника. Причем, бог его знает, что они имеют ввиду под государственником, для них государство стало высшей ценностью вне зависимости от типа государства. Купившись на «патриотизм», они не могут открыто признать, что Сталин среди ленинской гвардии был самым активным разрушителем буржуазно-феодального Российского государства. Эту же стеснительность начинают распространять и на В. И. Ленина, появились утверждения, что Ленин не виновен в развязывании гражданской войны. В развязывании этой войны сегодня почти все левые обвиняют свергнутые правящие классы Российской Империи. Только это неправда, мягко говоря, гражданскую войну партия большевиков и начала, в этой войне произошла смена правящего класса. Свергнутые же в результате этой войны буржуи пошли на национальное предательство, выступая в роли коллаборационистов на стороне интервентов. Вот эту войну, когда интервенция использовала ресурсы свергнутых, Ленин и называл потом гражданской войной, чтобы не допускать объявления состояния войны со всем «мировым сообществом».

Тоже самое с репрессиями в отношении военных. Масса исследователей пытается масштаб этих репрессий представить, как незначительный. Это вообще неправда. Чистка была грандиозной, в результате ее была сметена почти вся верхушка РККА. Были смещены многие командиры округов, армий, корпусов, бригад, дивизий, полков. А уж сам Генштаб и его управления подверглись кардинальной чистке. Почти всё, внедренное Троцким в РККА, было выметено под метелку. Сказалось это на обороноспособности? Да, сказалось. Как сказалось? Интересный вопрос. Вот как сказались на промышленности абсолютно такие же процессы, когда масса старых, дореволюционных, кадров была заменена на выходцев из технической и промышленной интеллигенции, воспитанной и выращенной Советской властью? Молодые сталинские наркомы — это стало маркой сталинской экономики, экономики суперуспешной.

Молодые ворошиловские полководцы стали маркой Красной Армии, самой победоносной армии в новейшей истории человечества.

Сразу после вскрытия «бонапартистского» заговора в РККА Климентом Ефремовичем 9–10 июня 1937 года было проведено совещание актива центрального аппарата НКО СССР. Стенограмма этого совещания — это нечто. Жаль, что в то время аудио-видео-техника не позволяла сохранить для потомков это действо в его полном оригинале. Путин со всеми его «мочить в сортире» отдыхает. Климент Ефремович оторвался по полной, афористичность многих его высказываний может по праву составить классику сатиры и юмора. Чего только стоит его ремарка по поводу того, как он учил Шапошникова и Егорова работать в Генштабе. Да-да, непревзойденный генштабист Борис Шапошников был учеником Ворошилова. Это Климент Ефремович ему объяснял, что начальник Генштаба — это мозг, а не подписант документов. Это Климент Ефремович ему советовал на службе думать, а не быть белкой в бюрократическом колесе. Начальник Генштаба, как выразился Ворошилов, пусть хоть на службе «Александра Македонского» читает, хоть целыми днями пусть лежит на диване «по-английски» ноги на стол водрузив, от него требуется решение, а не подписанные документы. «Школа Шапошникова»! Нет никакой школы Шапошникова, есть школа Ворошилова. Борис Николаевич был талантливым учеником Ворошилова, и Академия Генштаба после советско-финской войны стала носить не имя ученика, а имя учителя.

А самое главное, что понимали и Сталин, и Ворошилов — стаж нахождения в должности свидетельством профессионализма не является!..

На том совещании было озвучено и как НКВД вышел на следы заговора военных, всё очень просто, Ежов начал расчищать конюшни после Ягоды, вылезли заговорщики в НКВД, связанные с троцкистами, и уже от них нити привели к военным. Все-таки Климент Ефремович был членом Политбюро, он в курсе и работы НКВД был. У нас распространена ставшая почти официальной версия, что документы о сотрудничестве Тухачевского и компании с немцами абвер передал чехам, а те уже — Сталину. Сталин поверил и выкосил военную элиту. Даже прохвост Шелленберг об этом в мемуарах написал. Если кто верит прохвостам, то это его личные проблемы, только вся история с документами, полученными от чехов, явно попахивает троцкистской провокацией, использованной, чтобы обвинить Сталина и Ворошилова в уничтожении командных кадров перед войной по наивной доверчивости и маниакальной подозрительности. Якобы, Гитлеру они верили больше, чем своим же военным, героям Гражданской войны.

Климент Ефремович винил и себя в том, что столько лет рядом с ним работали враги, а он этого не замечал. Честно говорил присутствующим, что в этом и его вина есть. Но это от гипертрофированной самокритичности. Его секретарь привел сведения о том, сколько документов в сутки проходило через наркома Ворошилова, одних входящих — 6000. Писем — 400. На все письма давались ответы либо лично Климентом Ефремовичем, либо через канцелярию, но тоже под его контролем. Представляете объем? Это настоящая бюрократическая мясорубка, тут уж не до поиска шпионов в своем окружении. Разумеется, объем документов был связан не с забюрократизированностью наркомата, а с тем, что строительство вооруженных сил шло в авральном режиме, сумасшедшими темпами, ежедневно нужно было принимать колоссальное количество решений и по военному образованию, и по строительству объектов, по кадровым вопросам, по вопросам вооружения и отмобилизования. Такой объем документации как раз и свидетельствовал о темпах и масштабах этой работы. И справиться с ней мог только человек, чьи способности заходили за рамки гениальности. Утверждают, что Сталин обладал такими способностями, что в день мог прочесть 250–300 страниц печатного текста. Это утверждают какие-то бакланы, читающие любовные романы по складам. 250–300 страниц — это для нормально читающего человека максимум на три часа. Конечно, для историка-профессора, у которого на кафедре в подчинении десяток кандидатов с доцентами, 300 страниц — это он устанет очень сильно. Для руководителя масштабов Сталина и Ворошилова — утром в кабинете за чашкой чая размяться.

Если той исторической профессуре, которая носится с мыслями о необразованности Климента Ефремовича принести в кабинет 6000 документов, которые нужно хотя бы краем глаза глянуть. Да еще и резолюции на многих поставить, завизировать, то наш ученый после рабочего дня повесится на люстре в отчаянии от того, на какую каторгу он попал. А сталинские наркомы так годами работали. А добавьте еще к этим бумажным гималаям совещания, работу с людьми, выезды на объекты и многое другое и можете себе представить тот кошмар под названием «у меня есть власть».

Поэтому не будем соглашаться с Ворошиловым в том, в чем он сам себя винил. В конце концов, он не занимался оперативной работой у себя в наркомате, это обязанностью чекистов и было.

Но вот очень многое из того, что хотели сделать с армией тухачевские как раз Ворошилов и предотвратил. Примеры он приводил, вот два из них, первый:

Красноречиво? И еще:

По одному прожекту Тухачевский хотел оставить технику дивизий без пехоты, по другому — разорить на милитаризации экономику. Ворошилов понимал, что пока нет войны металл нужно пустить на строительство заводов и производство станков, на которых потом можно будет делать танки и самолеты во время войны. Тухачевскому это понимание было недоступно? Конечно, и он это осознавал, но если человек охапками передает секретные документы немцам, причем он это делал как до прихода к власти фашистов, так и при Гитлере, то о каком понимании можно вести речь? Да-да, многочисленные факты передачи секретных документов немцам Климент Ефремович озвучивал на совещании, более того звучали слова о том, что эти «герои Гражданской войны» столько документов продали, что даже цену на рынке шпионских услуг сбили и между собой из-за этого перегрызлись…

Совещание вообще очень интересным было, особенно в том плане, что многие военные после него пошли прицепом за тухачевскими на нары и под расстрел. Я уверен, что стенограмма этого действа чекистами была использована как основание для возбуждения уголовных дел. Взбешенный предательством доставшейся ему от Троцкого сволочи, Климент Ефремович на совещании, если выражаться точно, глумился над некоторыми своими подчиненными. Сам вскрывал факты их преступной деятельности, ставил вопросами в такое положение, что они только блеять могли.

Среди выступающих была два деятеля. Один военно-воздушный деятель по фамилии Базенков, второй — военно-морской по фамилии Орлов. Выступление Базенкова Климент Ефремович предварил рассказом, как расследовалась катастрофа двух гидропланов на Балтике. Катастрофа интересная, два самолета одновременно взлетели и на глазах многочисленных зрителей с интервалом в 40 минут один за другим упали на воду и разбились. Экипажи, 6 человек, погибли. Ворошилов послал этого Базенкова, начальника управления материально-технического обеспечения ВВС, расследовать катастрофу. Тот расследовал и доложил. Долго Клименту Ефремовичу втирал про элероны-лонжероны, в итоге выдал результат — самолеты разбились из-за того, что там такая конструкция, что если руль высоты встанет в определенное положение в условиях резкого изменения атмосферного давления при наличии «сухой паутины», то сразу придет кирдык. Короче, совпали неблагоприятные факторы. Конечно, сам Базенков старый ас, еще при царе летал на аэропланах, поэтому он в самолетах разбирается, это нарком — мужик-слесарь. Вот он наркома задурить военно-воздушной терминологией и хотел. Климент Ефремович ему сказал, что он всю эту галиматью насчет лонжеронов-элеронов не понимает, только его интересует: самолеты со дна Балтийского моря подняли? Оказалось, что нет, хотя там глубина была 25 метров. Интересное расследование катастрофы было? Расследовали катастрофу самолетов без наличия самих разбившихся самолетов. По приказу Ворошилова гидропланы подняли и тут оказалось, что никакая «сухая паутина» не причем. На обоих самолетах на рулевых тягах были расконтрены гайки и почти до конца свинчены, от вибрации они окончательно раскрутились и вот вся причина катастроф. Случайность? Сразу на двух гидропланах? Кого покрывал Базенков? В 1956 году Бориса Ильича Базенкова, расстрелянного в 1938 году, реабилитировали.

Военно-морской деятель Орлов, еще перед революцией окончивший школу мичманов, тоже военспец, на совещании приводил многочисленные факты о том, как он наблюдал и вскрывал вредительскую деятельность троцкистов на флоте, с ней, с этой вредительской деятельностью активно боролся, писал во все инстанции. Но троцкисты, которые сидели в наркомате обороны, его письма клали под сукно, не давали им хода. Гады! Подлецы! Очень сильно ударил Орлов своим выступлением по троцкистам. Но вот когда Климент Ефремович задал ему «коварный» вопрос: дорогой, а ты чего так бился, как Дон Кихот с ветряными мельницами и ни разу мне даже не позвонил? — то выступающий очень сильно смутился и промямлил, что он телефона наркома не знал. Климент Ефремович, уже жестоко стебаясь над военно-морским деятелем, еще спросил: у меня на столе 10 телефонов стоит и ты ни одного номера телефона не знал? Тому оставалось только твердить: простите, память плохая, номера забыл, звонить стеснялся. Фишка в том, что Владимир Митрофанович Орлов был заместителем самого Ворошилова по Морским силам. Зам. Ворошилова не знал номера телефона наркома?! Само собой, этого заместителя в 1938 году расстреляли, а в 1956 году реабилитировали…

Собственно, еще раз повторюсь, ситуация в наркомате у Ворошилова была не уникальной для страны тех лет, такие же акты саботажа и вредительства были распространены во всех отраслях народного хозяйства. И советское руководство отлично понимало природу этих явлений, одними репрессиями это нельзя было ликвидировать, требовалась масштабная замена кадров научно-технической интеллигенции и военных кадров.

Время вынужденного использования старых кадров, тянувших за собой все пороки старого общества, понимавших, что и их время уходит, они не смогут ужиться с новыми реалиями социалистического государства, уходило, страна обновлялась во всех сферах жизни, и Климент Ефремович говорил об этом на совещании актива:

Период, когда «всякая веревочка в хозяйстве пригодится» неизбежно должен был закончиться, ощущение неизбежности этого и влекло старые кадры в противостояние с народной властью, тянуло их в заговоры.

Можно рассуждать, были репрессированные опытными и способными военными, могли бы они конкурировать с немецкими генералами в плане командного умения, но если учесть такие характеристики, которые дал им Климент Ефремович:

согласитесь, в армии, тем более в армии, которая готовилась к большой войне, этим людям делать было нечего.

В Великую Отечественную войну у нас и без этих кадров хватало генеральского хамства, наплевательского отношения к солдату, воровства и бытовой грязи вроде походно-полевых жен, да и даже просто жен, как у генерала Горбатова, на виду у всех, чтобы было бы, если бы не вычистили эту грязь из войск, предположить можно: желающих на амбразуру грудью и с гранатой под танк бросаться существенно поубавилось бы.

К. Е. Ворошилов четко определил, выступая на 18-м съезде ВКП(б), как сказалась чистка на боеспособности армии:

Правы были Сталин с Ворошиловым, когда к власти пришла беспринципная шайка, выдвинувшая Н. С. Хрущева во главу партии, именно ложь о необоснованности репрессий и была использована в качестве инструмента уничтожения Советского государства. Дом изнутри и открыли.

Знаменательно, что один из флагманов нашего флота, авианесущий крейсер, носит имя адмирала Н. Г. Кузнецова. Николай Герасимович славен не только тем, что приписал себе приведение флота в боевую готовность 22 июня 1941 года вопреки Сталину. Он еще и отметился как самый яростный борец с «культом личности», особую его ненависть вызывал Климент Ефремович. В книге «Крутые повороты: из записок адмирала» Кузнецов дал много нелестных оценок Ворошилову, в том числе и о роли его в чистке командного состава:

Единственное, что в вину Ворошилову и Сталину можно поставить — недочистили. Надвигающаяся война помешала и потом тоже было не легче, не успели. Армия и флот, в которых осталось недобитое троцкистское охвостье, на время поджавшее хвосты, снова поразила эта гниль. Аукнулось и расстрелами рабочих, и масштабным предательством, в результате которого СССР был окончательно поделен между членами ЦК на улусы.

При кузнецовых могли только такие генералы в армии быть, как генерал-майор В. Золотарев, ученый военный историк, целый профессор, доктор исторических наук, написавший предисловие к изданному сборнику «Приказы народного комиссара обороны СССР 1937–21 июня 1941», в котором выразился:

Ладно, то, что ни одного приказа Ворошилова, тормозившего механизацию и перевооружение, в сборнике нет, это — ладно. Генерал-майор историк, гуманитарий, он в технике не шарит. Но и про репрессии он тоже забыл приказы прочитать, в сборнике есть такое:

Оказывается, что заговорщики и шпионы в РККА совсем не плод маниакальных подозрений Сталина и Ворошилова, если они бежали сами писать явки с повинной?

Есть хоть грамм чести у генерал-майора Золотарева? Конечно, откуда этой чести быть, если понятие чести в СА и ВМФ формировали адмиралы кузнецовы. Вот как сам адмирал Н. Г. Кузнецов понимает, что такое честный человек. С ним приключилась нехорошая история — после войны его с подчиненными поймали за руку за передачей англичанам и американцам секретных документов, сначала судили товарищеским судом, потом был Верховный суд. Пожалели, не расстреляли за шпионаж, а дали от 4-х до 10 лет за должностное преступление, но только подчиненным Кузнецова, его самого понизили в звании на три ступени и выпнули из Москвы на Дальний Восток.

На товарищеском суде, где Кузнецова растоптали и размазали, председательствовал маршал Говоров, вот отзыв об этом событии самого Кузнецова:

Все понятно? Говоров «безусловно честный человек», только «не посмел возражать». Т. е., по Кузнецову если ты честный, но когда очень боишься, то можно про честность и забыть. Все-равно ты честный. Вот такая она адмиральская честь. И если бы Кузнецов хвалил Климента Ефремовича, то еще можно было бы плохо думать о моем герое. Но Кузнецов его очень сильно не любил. Понятия о чести у них разные были. Офицерам авианесущего крейсера «адмирал флота Н. Г. Кузнецов» стоит о многом подумать, название у их корабля такое, что… как бы с честью проблем не возникло.

еще немного из «Ворошилова»

16 октября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/10/16/

Всё как будто логично, правда? Я именно к этому и склонялся до того, как начал плотно заниматься биографией К. Е. Ворошилова. Все остальные, уже известные версии, выглядят еще абсурднее с точки зрения здравого смысла. Факт близкой и старой дружбы Климента Ефремовича со Сталиным всё это перечеркивает. Посудите сами, познакомились они еще в 1906 году, сразу сдружились. Потом, после революции 1905 года, Климент Ефремович, скрываясь от полиции, поехал именно к другу, в Закавказье. В Царицыне они стояли против Краснова вместе, по настоянию Сталина Ворошилов возглавил группу советских войск, Первая Конная входила в составы фронтов, членов РВС которых был Сталин. В ЦК они вместе противостояли группировке Троцкого. После смерти Фрунзе именно Ворошилова Сталин выдвинул на наркома обороны. В межвоенный период — «…Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин и Первый маршал в бой нас поведет», «…С нами Сталин родной и железной рукой нас к победе ведет Ворошилов». На всю страну демонстрировалась их близкая дружба. После советско-финской войны — Высшей военной академии присвоено имя Ворошилова. Города его имя носили. Заместитель Сталина уже в Совнаркоме. Почти всю войну — член Ставки ВГК. Ездит по фронтам с Г. К. Жуковым в обозе, ставит его на командование. При нем блокада Ленинграда началась — он же и координировал (считай — командовал) действия фронтов по ее прорыву. Освобождение Крыма — он же, как символический знак для героя ликвидации врангелевщины. В Тегеран — со Сталиным. Финляндия вышла из войны — туда Ворошилова. Венгрия — тоже Ворошилова. После победы групповой снимок с командующими — Климент Ефремович рядом со Сталиным. Парад Победы — на трибуне рядом. Знаковый 19-ый съезд партии — Ворошилову отводится самая почетная роль закрыть съезд. Дружба настоящих мужчин и настоящих соратников, достойных друг друга. Добавьте абсолютную бесстрашность Климента Ефремовича, для него, такое сложилось у меня впечатление, чувство страха было недоступным. Атрофировалось оно еще в молодости. Даже не будем брать воспоминания С. М. Буденного, уже маршал, член Ставки приезжает на фронт в Крыму и селится в землянке на переднем крае, при обстреле немцами даже часовой у землянки погибает, а Ворошилову плевать абсолютно. Ни возраст, ни положение характера Первого маршала не изменили. И с чего это он вдруг стал бы трусом уже после войны? Да еще довольно жесткую и взрывную натуру добавьте к этому.

И теперь смотрите, если брать «дачную историю», то Климент Ефремович спокойно принимает факт бездействия охраны, приведший к смерти его друга. А если бы всё было, как в вышеизложенной версии, то он не мог бы оставить без последствий факт такой странной и неожиданной смерти Иосифа Виссарионовича, обязательно лично стал бы трясти охрану и докопался бы до всего.

Так значит, смерть И.В.Сталина произошла от естественных причин и умер он уже в присутствии Ворошилова и других членов руководства? Да, она произошла так, что это не вызвало никаких подозрений у них. Сталин умер от болезни в их присутствии. И, конечно, он умер 2 марта. Как я уже писал, начать собирать Пленум при болезни еще живого Вождя, близкие соратники не позволили бы. Суками они не были. А Пленум начали созывать не позднее 2 марта, иначе к 6-му числу не успели бы.

Но зачем-то, во-первых, понадобилось скрыть сначала истинные дату и место кончины и, во-вторых, понаписать таких мемуаров, из которых следует, что подозревать в убийстве Сталина можно Л. П. Берия, а остальные соратники этой смерти только рады были и сразу же, еще у постели умирающего, перегрызлись за власть. Да еще и, с большой степенью вероятности, уничтожили тело Сталина, уничтожили почти все медицинские документы Вождя и запустили слухи о его маниакальном недоверии к медицине. Я долго ломал голову над этими загадками, пока еще раз внимательнейшим образом не перечитал книгу Мясникова «Я лечил Сталина».

Надо сказать, что сам профессор Мясников — еще та личность. Лучше всего о нем рассказал в предисловии к его книге, изданной в 1992 году еще один такой же «нравственный» врач академик Чазов. Как то министр здравоохранения СССР, еще не Чазов, застал Мясникова в театре с аспиранткой. Министр позвонил ректору института, в котором работал этот «лечивший Сталина» и потребовал профессора-блядуна уволить на пенсию. Ректор отказался, а Мясникову сказал: вот когда ты перестанешь бегать за аспирантками, тогда я пойму, что тебе пора на пенсию, а пока ты бодр и деятелен, если молодых девок еще окучиваешь.

Это Чазов на полном серьезе написал в качестве положительной характеристики Мясникова и его ректора. То, что после «театра» аспирантка уже без проблем защищала любую бредятину в качестве диссертации, это деятелей советской медицинской науки волновало, кажется, меньше всего.

Ну, и коллекционирование полотен известных живописцев Мясникова интересовало больше, чем подготовка к лекциям в институте. У него такие шедевры в квартире висели! Довольно откровенная книга о самом себе получилась у него. Особым умом он не блистал, поэтому, хвастаясь, выложил о себе много такого, что вызывает элементарное отвращение к личности писавшего.

Так вот, самое главное, Мясников написал, что Сталину, когда его «на даче лечили», сделали электрокардиограмму и кардиолог поставил диагноз — инфаркт миокарда! Весь консилиум врачей, вызванных «на дачу», диагноз кардиолога, оставшегося безвестным, имя его Мясников не назвал, с гневом отверг.

Как только я за эту ниточку, «инфаркт миокарда», потянул — весь клубок загадок вокруг убийства Иосифа Виссарионовича и распутался. Ничего загадочного в этой истории не осталось. Я с уверенность могу заявить, то, что я дальше напишу — не версия. Обвинительный акт.

Сначала немного диалектики. Всё, что я буду дальше писать, не является характеризующей коммунизм чертой. Я люблю приводит в пример Великую Французскую революцию. После нее элита французская тоже «перерождалась». Трижды буржуазная Франция делала попытки вернуться в сословное монархическое общество. Каждое возвращение — своего рода прививка. Вакцина в виде ослабленного возбудителя заболевания сословностью. Наполеоновский маршал Мюрат родился в семье трактирщика, простолюдина, отважно воевал в революционной армии. А потом стал у Наполеона герцогом. К Третьей Республике Франция от феодализма окончательно излечилась. А до этого там тоже рассуждали, что буржуазный строй не стабилен…

В арсенале подонков из ОГПУ, которые тоже хотели стать «мюратами», только не герцогами, владельцами фабрик-заводов, все-таки РИ из капитализма шагнула в социализм, а не из феодализма в капитализм, еще во время Г. Ягоды появилась методика совершения политических убийств. Называется она — «залечить насмерть». Грамотно методику придумали. Болел-болел человек, его лечили-лечили, но не все болезни излечимы, человек от болезни неизбежно умирает. А медицина — штука сложная, там специалистом нужно быть, чтобы понять, зачем врачи вводят в область ягодичной мышцы какой-то мутный раствор. И вроде стараются люди в белых халатах победить недуг, но вот М. Горький взял и умер. Оказалось, лечили его так, чтобы смерть ускорить. Следствием это было доказано, виновные расстреляны.

Давайте не будем страдать диссидентством и это признаем — следствием доказано, что М. Горький был убит медиками. Если кто-то еще живет иллюзиями, что люди в белых халат все из себя ангелы, потому что халаты у них белые, и они лечить только могут, а убивать им клятва Гиппократа не позволяет, поклялись и стали непорочными… ну, что тут поделаешь?! Эльфийская наивность — заболевание психическое.

Русские большевики путь, пройденный Францией от феодализма к капитализму, через три реставрации, проходить не собирались. И знали, как этого избежать: чистки. В партии и в органах власти. Как только там накапливалось охвостье троцкистов и другой мерзости, мечтающей прыгнуть из «грязи в князи», стать новыми буржуями, так их превентивно лечили физическим трудом в морозных краях, самых зловредных и опасных — к высшей мере социальной защиты. Начавшаяся Великая Отечественная война и потом восстановление экономики в условиях угрозы возникновения новой, уже ядерной, войны, от процесса чистки большевиков отвлекли. Масса расплодившегося охвостья стала критической, на 19-м съезде КПСС чистка была объявлено, но опоздали фатально.

Зараза глубоко проникла в высшие структуры власти и партии, троцкизм стал сильнее большевизма. Самое опасное, что скурвилось не только высшее руководство партии, в лице многих членов ЦК, но и высшее руководство армии и МГБ. Во главе МГБ оказался Виктор Абакумов. Этот человек, возглавляя СМЕРШ, порвал на полоски гитлеровские спецслужбы, но очень любил красивых баб и шикарные рестораны. Ясно, что полностью эту свою страсть он мог удовлетворить, если бы получил возможность приватизировать Магнитку.

В 1948 году умирает друг Сталина, Андрей Андреевич Жданов. Перед его смертью профессора из Лечсанупра наконец-то соизволили постоянно жалующемуся на боли в сердце А. А. Жданову сделать ЭКГ. Пригласили для этого опытного врача-клинициста Лидию Тимашук. Она сделала и поставила диагноз — инфаркт миокарда. Диагноз инфаркта по ЭКГ — штука даже для студента-медика элементарная. Сразу видны характерные изменения зубца Т и потом появляется комплекс S-Т. Тимашук была опытным кардиологом, поэтому ошибка исключена.

Профессура, заметьте, вместо того, чтобы на заключение Тимашук, написать обоснованное опровержение, стала гнуть женщину изменить свой диагноз. Она не согласилась, тогда ее из кремлевской больницы уволили к чертовой матери. Лидия Феодосьевна не сломалась и написала письмо в МГБ! Но еще раньше Жданов умер. Ему же назначили активный режим! При инфаркте! Если человека с инфарктом послать прогуляться в парке, подышать кислородом, то он неизбежно умрет. Жданов и умер. Провели вскрытие — инфаркта не обнаружили. Ну, еще бы его обнаружили — вскрытие производила та же мафия!

А Тимашук ответа на письмо из МГБ не получила, потому что оттуда это письмо перебросили начальнику Лечсанупра и самой Тимашук, одному из тех, кто «лечил» Андрея Андреевича, профессору П. И. Егорову. Он на сигнал, естественно, не ответил, но «сигнальщика» начал гнобить.

Лидия Феодосьевна не успокоилась и написала еще два письмо секретарю ЦК А. А. Кузнецову, она же не в курсе была, что Кузнецов принадлежит к Ленинградской мафии и эта мафия уже запланировала государственный переворот.

А в процессе «Ленинградского дела» всплыли письма Л. Ф. Тимашук Кузнецову, одному из фигурантов дела. Оно попало к следователю Рюмину и тот после первых же допросов врачей запросил санкции на арест своего министра, В. С. Абакумова. При Хрущеве на Абакумова навесили обвинение в фабрикации «ленинградского дела». Вранье. Совсем наоборот дело обстояло, МГБ эту мафию, мягко говоря, прошляпило, а если не мягко — покрывало. Там ребята настолько обнаглели, что уже в открытую собирали на ярмарке членов ЦК, не ставя Политбюро об этом в известность. Если бы не анонимное письмо о сфальсифицированных выборах в Ленинградской партийной организации, то еще долго тамошние «коммунисты» резвились.

И началось «дело врачей». Убийцы в белых халатах (кавычки здесь не к месту) стали давать показания, потом они оправдывались, что их больно следователь Рюмин бил по ушам. Вслед за Абакумовым следствие заинтересовалось и начальником охраны Сталина Власиком…

Чуть отвлечемся. В медицине есть такая штука — постановка диагноза по анамнезу, т. е. по сведениям из жизни пациента. Давайте одному пациенту попробуем по анамнезу поставить диагноз. Прикинем, чем бы он мог болеть?! Врачи — в студию!

Итак, мужчина старше 70 лет, практически с ранней юности находящийся на очень нервной, временами очень опасной, руководящей должности. Пережил смерть двух жен, гибель на войне сына, смерть одного друга и убийство двух друзей, все друзья близкие, сына одного из них даже на воспитание взял. Сам жил в постоянном стрессе — революция, оппозиция, война… Злоупотребление курением. Сидячий, малоподвижный образ жизни — кабинетная работа, в основном, да еще и по 12–14 часов в день без выходных… Достаточно. Любой врач вам сразу скажет: осложненный анамнез для атеросклероза и ишемической болезни сердца. А теперь скажите врачу, что этот мужчина ни разу в жизни не пожаловался на приступы стенокардии, т. е. на боли в сердце. Это что, у пациента «вместо сердца — пламенный мотор»?…

А в стране тем временем происходят интересные события. Если точнее, в стране не происходят интересные события, которые должны были иметь место. В октябре 1952 года на 19-м съезде КПСС были приняты изменения в Устав Партии и решения, после которых должна была начаться грандиозная волна критики руководителей КПСС со стороны рядового актива, сопровождающаяся масштабной чистки рядов коммунистов от гнили и накипи. Но ничего этого мы не наблюдаем. Спокойствие. Полный штиль.

Предполагать, что Сталин забыл о решениях съезда невозможно, не таким человеком он был. Железно, он требовал этой работы от ЦК, руководителей на местах. Но эта работа так и не началась до его смерти. Я уверен, что партия в лице ЦК и среднего руководящего звена в конце 1952 года против Вождя взбунтовалась. Вышла из подчинения полностью. Именно поэтому журнал посещений в кремлевском кабинете с конца 1952 года стал белым, как арктический снег. Этот журнал подменили, чтобы скрыть происходившее в Кремле, убрать любые напоминания о том, кто ходил к Сталину и какие вопросы там могли решаться. Естественно, эта ситуация Иосифа Виссарионовича беспокоила больше, чем факт нахождения немцев под Москвой. Страна зависла над пропастью.

Сердце очень пожилого человека этого напряжения и не должно было выдержать.

Тем временем, пришедший вместо арестованного В. С. Абакумова в МГБ чистый аппаратчик С. Д. Игнатьев, отстранил от ведения «дела врачей» следователя Рюмина и потом вообще его вышвырнул из органов. Я писал, как бригада «комсомольцев-стажеров», в которой был Н. Месяцев изучила материалы дела и там не увидела состава преступления. Со слов Месяцева, их Сталин попросил разобраться. Ага, любимец прямо Сталина этот Месяцев, только после его смерти постоянно на теплых местечках «стажер-комсомолец» оказывался, вплоть до Председателя Госкомтелерадио. Делать больше нечего было Иосифу Виссарионовичу, как стажеров в следователи лично подбирать.

Еще раз. Жданова лечат профессора, на ЭКГ — инфаркт, врач, проводивший это исследование ставит такой диагноз. Профессура врача просит диагноз изменить. Врач настаивает на своем. Лечение больному назначается противопоказанное при инфаркте — больной умирает. Врач пишет письма. Эти письма эта же профессура кладет под сукно.

Это называется — нет состава? Израильские врачи, если верить некоему Ф. М. Ляссу, ЭКГ Жданова смотрели, инфаркт там увидели, но сделали вывод, что одной ЭКГ недостаточно, нужна еще клиническая картина. А раз Тимашук не описала клинической картины, то ей верить нельзя! Ситуация прямо из еврейского анекдота! Так ведь Тимашук не лечила Жданова, а инструментальное исследование привела, которое показало объективное состояние сердечной мышцы. Клиническую картину в «Истории болезни» рисовали врачи-убийцы. Какую хотели, такую и нарисовали. Но клятва Гиппократа гласит — «не навреди!». Есть хоть малейшее подозрение на инфаркт… А там не подозрение — там на ЭКГ вся картина, но они назначают Жданову спортивный режим.

И это — нет состава преступления! Чушь. Игнатьев отстранил от дела Рюмина под предлогом того, что он его медленно расследует и поручил «комсомольцам-стажерам» дело прекратить, передопросить подозреваемых, подменить материалы… Да что угодно! Рюмин слишком далеко зашел. И указание Игнатьева было выполнено.

Мясников в своей книге пишет:

О как! И что, Лечсанупр даже плановую диспансеризацию Сталина не проводил? Вот это да! Ладно, допустим. Сталин боялся, что ему отравленные таблетки дадут выпить или яд кураре введут внутривенно, если он станет лечить насморк у этих эскулапов. Но АД измерить, ЭКГ сделать, мочу, извините, на анализ сдать — очень страшно и опасно?

Да еще кое-что очень поразительное написано Мясниковым:

Очень похоже на оговорку по Фрейду. На воре горит коптящим пламенем шапка. Содержимое аптечки у охраняемого объекта, если кто не в курсе, прерогатива охраны этого объекта. Более того, эти препараты не одному Сталину нужны были, у него на даче много посетителей было. И многие посетители были в «инфарктном возрасте». Врет Мясников залихватски. А этим враньем скрывает факт установленной у Иосифа Виссарионовича ишемической болезни сердца. Сталин уже давно ею страдал (анамнез!), он наблюдался с нею, и инфаркт был неминуем. Он и случился. Игнатьев это знал, и подбирал врачей на этот случай.

1 марта, ночью, на приступ инфаркта и выехала специально подобранная бригада врачей.

Теперь вот еще отрывок из воспоминаний Мясникова, который меня просто убил наповал:

То, что профессор нес полную чушь о природе изменений зубцов на ЭКГ — ясно абсолютно. Занимательней другое: они 2-го марта приехали на вызов к больному, сразу установили наличие высокого АД и (внимание!) — МЕРЦАТЕЛЬНОЙ АРИТМИИ! Поясняю — мерцательная аритмия очень опасна. Это когда все отделы сердца сокращаются в разнобой, она характерна и для инфаркта. Ее природу обязательно нужно устанавливать, обязательно ЭКГ делать нужно. Но ЭКГ этим светилам науки пришло в голову сделать только на 4-ые сутки! При наличии мерцательной аритмии! Еще более «замечательное» — не установив природу этой аритмии, они каждые несколько часов вводили больному сердечные гликозиды (строфантин) и кофеин.

Вы можете в это поверить? Нет, один врач с перепугу еще мог ошибиться, мог оказывать экстренную помощь так, что даже сельский фельдшер застрелился бы из кружки Эсмарха от стыда, но целая бригада опытных клиницистов…!

Думаете это все странности? Как же! Самое странное, что в груде беспорядочных документов, которые сегодня исследователями называются историей болезни Сталина, есть аж 3 кардиограммы. Первая от 9 сентября 1926 года (1926 года!), вторая от 2 марта 1953 года и третья — от 5 марта 1953 года.

В 1926 году ЭКГ, как инструментальное клиническое исследование еще не очень было распространено, поэтому позволю себе сделать предположение, что назначили его Сталину потому, что у него уже в то время были серьезные жалобы на проблемы с сердцем. Да вспомните, каким Иосиф Виссарионович выглядит на кинохронике и в воспоминаниях очевидцев: скупые, экономные движения, мягкая неторопливая походка, отсутствие порывистости, в молодости, в ссылке, он был охотником и удачливым рыбаком, но потом этим никогда уже не увлекался, физического труда избегал по возможности… Это же типичное поведение человека, страдающего ишемической болезнью сердца и приступами стенокардии. Человек привыкает дозировать физические нагрузки.

Но с 1926 года до 2 марта 1953 года — ни одной ЭКГ! Ладно, пусть «вместо сердца — пламенный мотор», но есть Лечсанупр, у него есть обязанность проводить диспансеризацию прикрепленных лиц, пациент возрастной и ему за 27 лет ни одной ЭКГ не сделали?!

А Мясников о том, что ЭКГ делали 2 марта вообще не вспоминает, он забыл о ней.

Исследовал историю болезни Сталина А. Фурсенко, который написал такое:

Что-нибудь нужно добавлять? По-моему и так ясно, что практически никаких подлинных документов о здоровье и болезни Иосифа Виссарионовича, значимых документов, не сохранилось. Почти все, что имеется, за исключением мелочей вроде ЭКГ от 1926 года, откровенные фальшивки. Самое смешное, целая орда исследователей, среди них есть и врачи, изучают эту макулатуру и уже все запутались в своих выводах. Они не могут понять ни как диагноз поставили, ни как лечили, даже не могут понять, почему и какому принципу у постели умирающего вождя была собрана именно такая шайка эскулапов.

Если всерьез воспринимать документы об описании симптомов болезни и лечении Иосифа Виссарионовича, то неизбежно попадешь в тупик. Симптомы такие, что вызывают подозрение и в инсульте, и в отравлении, и в инфаркте миокарда. А лечение тоже странное, от этого лечения неизбежно умер бы и отравленный, и инфарктник, и инсультник. Такой же акт вскрытия. Клиницисты до сих пор не могут в этом ребусе разобраться. Каждый делает такие заключения, каждый делает такие заключения, какие ему больше нравятся. Это пример того, как узкий специалист мучается со своим флюсом. Да не описывают эти документы ни симптомы, ни лечение. Их составляли таким образом уже после всех событий для другой цели: заткнуть рты врачам как можно надежней. Если бы они вздумали потом где-нибудь начать рассказывать правду о событиях первых дней марта 1953 года, то их можно было бы расстрелять, либо за намеренную неверную диагностику, либо за намеренное неправильное, убийственное лечение. На тот случай, если бы охрана или обслуживающий Сталина персонал перестали бы следить за тем, какие они слова говорят — отравление. Наверняка и беседа Игнатьева (скорей всего Игнатьева) с группами медиков, охраны и обслуги так и проходила: «Хоть кто-нибудь из вас хоть где вякнет лишнее — все вместе дружно в ряд станете у стенки со лбами, зеленкой намазанной. Это вы товарища Сталина отравили (залечили) и вот вам Журнал врачебный и акт вскрытия. Мы просто на них внимательней посмотрим…»

И всё было спокойно, пока в 1965 году профессору А. Мясникову не пришла в голову мысль оставить след в истории. Он написал мемуары «Я лечил Сталина». Собственно о Сталине там всего одна глава. Мемуары о нем самом, таком талантливом и красивом. Профессор был откровенным хвастуном, пижоном и блядуном. Таким, что даже не удержался и похвастался тем, что он приехал в 1948 году на работу в Москву из Ленинграда и свою шикарную квартиру завесил оригиналами полотен известных художников. Его даже не остановило, что может возникнуть подозрение в том, каким образом в блокадном городе он приобрел эту коллекцию.

Этот пижон своей книгой, как я думаю, хотел взорвать общественное мнение, покрасоваться. Нет, почти все, что касается смерти Сталина там написано как его и инструктировали. Но пижон-профессор себя считал умным, а остальных дураками, поэтому решил, что он «ребус загадает», а разгадают только потомки. Поэтому в своей книге он и про строфантин написал (официально он не вводился Сталину), и про то, что утром 2 марта первыми к Вождю были вызваны лечащий врач Иванов-Незнамов и профессор П. Е. Лукомский.

Фишка в том, что врачам-убийцам инкриминировалось не только убийство Жданова, им еще предъявляли и убийство Щербакова в 1945 году, который умер от обширного инфаркта после введения, как считало следствие, сильнодействующего вещества. Материалы по этому делу приведены в полнейшее безобразие, каким веществом был убит Щербаков толком неизвестно, но самое вероятное — строфантином.

А П. Е. Лукомский (затаите дыхание!) был вызван к пораженному инсультом пациенту, но только Лукомский, главный терапевт РСФСР, был (внимание!) — известнейшим КАРДИОЛОГОМ! И еще раз зажмурьтесь: документы, названные историей болезни Сталина, делал Лукомский! Это он автор той липы.

Можно с уверенностью утверждать, что в ночь на 2 марта у Сталина начался сильный приступ стенокардии. Он принял нитроглицерин (помните, Мясников оговорился, что в аптечке даже нитроглицерина не было — это он так загадками говорил), не помогло, вызвали лечащего врача, тот понял, что у Вождя инфаркт, сразу был приглашен лучший кардиолог страны. Сделали ЭКГ — инфаркт. И П. Е. Лукомский ввел Иосифу Виссарионовичу строфантин. Оставалось только ждать смерти. Сталина уже ничего не могло спасти.

Вероятно, что одной инъекции не хватило, поэтому строфантин кололи чуть не каждый час, о чем написал Мясников, да еще добавили кофеин, что бы совсем надежно. Уже 2-го марта, после того, как собрались все члены Президиума ЦК КПСС, когда уже была у постели больного вся сборная солянка из врачей, состав которой вызывает недоумение у многих исследователей, Иосиф Виссарионович и умер от столь интенсивного лечения.

И, наконец, заключительный аккорд в пользу того, что И. В. Сталин умер 2 марта. Смелая женщина, рискнувшая противостоять врачебной мафии, Л. Ф. Тимашук на тот момент была награждена орденом Ленина и возвращена в Лечсанупр. Так вот, если бы болезнь Сталина хоть немного затянулась, то хоть у одного из присутствующих руководителей партии и государства обязательно возникла бы мысль: а почему Лидии Феодосьевны нет среди приглашенных врачей? Может, стоит ее позвать для контроля, так сказать? Но времени не было для того, чтобы над этим задуматься. Ну, и факт, что никто из присутствующих невропатологов к больному, якобы, инсультом, не догадался пригласить нейрохирурга диагноз «инсульт» отметает. Не было у Сталина инсульта. Следовательно, и той ситуации, когда он упал в столовой на пол и обмочился, и так почти сутки лежал, не было.

А. Мясников написал свою книгу в 1964 году, если точно я помню, попытался ее опубликовать, ничего не получилось. Расстроился наверно сильно и умер на следующий год, в 1965 году, в возрасте 66 лет. Это был первый умерший невропатолог из бригады. Лечившей Сталина 2 марта 1953 года. В 1966 году умер второй невропатолог — Н. В. Коновалов, тоже в возрасте 66 лет. Третий, последний из той бригады невропатолог, И. Н. Филимонов умер тоже в 1966 году, в возрасте 76 лет. И, наконец, в 1966 году умер их общий начальник в 1953 году, бывший министр здравоохранения СССР А. Ф. Третьяков в 61 год.

Подозреваю, что после того, как в компетентных органах увидели рукопись мемуаров Мясникова, решили проверить, кто еще из тех врачей страдает недержанием речи и информации. Невропатологи держались-держались. Но у них все спрашивали и спрашивали знакомые, почему вы так нелепо лечили инсульт у Сталина, — они и срывались. Начинали рассказывать, какой это «инсульт» был. Длинные языки привели, наверно, к тому, что они сами синхронно, в один год, лечения, которому были подвергнуты, пережить не смогли.

Теперь ситуация с присутствующими у постели Сталина членами Президиума ЦК КПСС. Почему К. Е. Ворошилов за друга сразу, на месте не порвал всю эту шайку и молча смотрел на подмену диагноза в информационных правительственных бюллетенях? Есть несколько моментов. Первое, у Иосифа Виссарионовича сердце уже давно болело, и случившийся инфаркт никаких подозрений вызвать не мог. Второе, так врачи инфаркт, в действительности, диагностировали (Лукомского не зря же вызвали) и инфаркт лечили. Как они лечили — вопрос другой, но Ворошилов не академик Академии медицинских наук. И согласиться на подмену диагноза у него, и остальных были все основания: еще на слуху в народе было «дело врачей», добавить в бурную народную массу еще и смерть Сталина от инфаркта, к смертям Жданова и Щербакова при таком же диагнозе, было, по крайне мере, бессовестно. Провокация — это всегда бессовестно.

ЗАВТРА НАПИШУ ПРО БЕРИЯ в связи с этим делом. Ждите скандала.

К убийству Сталина. Непонятный симптом.

29 октября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/10/29/

То, что Сталин умер от инфаркта миокарда, вернее, в результате «лечения» инфаркта с применением строфантина, который вызвал у него мерцательную аритмию, я уверен. Но мне не давал покоя один симптом, который описывали свидетели тех событий: кровавая рвота незадолго до смерти. Именно ссылаясь на кровавую рвоту исследователи и выстраивали свои версии об отравлении. Я же не мог никак это объяснить. Сказался факт очень долгого отсутствия соприкосновения с медициной. Но в конце концов озарение наступило после долгих мучений. Теперь я сам даже не могу понять, как я это сразу не понял: рвота была. Только это не совсем была рвота. Кардиолог Лукомский, который был вызван к больному Сталину еще утром 2-го марта, раньше невропатологов, кстати, как я писал, ввел больному инфарктом миокарда строфантин, что вызвало мерцательную аритмию.

Мерцательная аритмия неизбежно привела к отеку легких, с выделением обильной кровяной мокроты. Вот это врачи и представили присутствующим как рвоту. Неспециалисту отличить рвоту от выделения мокроты при отеке легких практически невозможно, а если еще и врачи их убеждают, то — совершенно невозможно.

Теперь окончательно все сошлось.

Я писал, что отказываюсь от употребления слова «версия» при описании последних минут жизни И. В. Сталина. Подтверждаю это. Вот человек, который его убил:

Профессор П. Е .Лукомский.

еще немного из «Ворошилова»

18 октября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/10/18/

Закономерен вопрос: если смерть Сталина от инфаркта выглядела настолько неподозрительной, то зачем была нужна вся катавасия с уничтожением медицинских документов о его здоровье и изготовлением фальшивок? Прошло бы время, страсти улеглись бы, и народу объяснили, что была такая ситуация, требовавшая подмены диагноза. Зачем было загонять самих себя в ловушку, чтобы потом выдумывать явную чушь с местом смерти, с охраной, сутки не видевшей охраняемого…?

Единственной уликой могло быть только обнаружение строфантина в трупных тканях, но в то время у судебных экспертов такой методики еще не было. Поэтому им так нагло и пользовались, убивая советских политических деятелей, больных ишемической болезнью сердца. Если бы не настойчивость Л. Ф. Тимашук, то и причина смерти А. А. Жданова так и осталась бы — «от болезни».

Небольшое отступление. Начиная с 1960-го года выдающийся советский эксперт-криминалист Л. М. Власенко стал заниматься проблемой обнаружения при судебной экспертизе в трупных тканях сердечных гликозидов, и разработал простую, доступную методику. Больше того, он еще и методику длительного сохранения трупного материала, содержащего сердечные гликозиды, в том числе и строфантин, разработал. Так вот, трупный материал, для сохранности этих веществ, Власенко предложил консервировать с использованием этанола. Публикации работ Л. М. Власенко пришлись на 1962 год, но тем, кто научными исследованиями занимался, понятно, что методика была разработана гораздо раньше, чем она была опубликована. По крайней мере, первые результаты ее успешного применения.

Так вот, тело И. В. Сталина было забальзамировано по методике Н. Ф. Мельникова-Разведенкова, в которой для консервации использовался — этанол! Т. е. в трупе, лежащем в Мавзолее, эксперты могли обнаружить строфантин. Тело Сталина стало бомбой…

Подозреваю, что у высших медицинских кругов чесалось так сильно, что они и поставили проблему перед экспертной наукой — обнаружение гликозидов. Им было крайне важно знать, возможно ли обнаружить следы их соучастия в убийстве. А соучастником был и министр здравоохранения Третьяков. Направление научной деятельности Власенко было кому задать. И было кому следить за его работой. Поэтому Мао Цзедуна советской руководство и не стало опровергать, когда он заявил, что в 1961 году тело Сталина было вынесено из Мавзолея и предано сожжению. Отмолчались.

Но есть еще один момент, который упускают исследователи смерти Сталина. Ни в одном воспоминании о тех событиях нет ничего о присутствии старшего смены личной охраны Вождя при проведении медицинских процедур. Вот этого точно не могло быть. Сталин хоть и был без сознания, но он был еще жив и, следовательно, являлся охраняемым объектом. Никто, ни Игнатьев, ни Берия, ни весь Президиум ЦК КПСС не имел права и да и не стал бы отстранять охрану от несения службы. Все инъекции больному разрешались только после сверки с записью в листе назначения и проверки надписи на ампулах и флаконах с лекарственными средствами. Если экстренность требовала введение лекарств до заполнения листа назначения, то все ампулы помещались в пакет и опечатывались. Вообще, все ампулы и флаконы должны были быть помещены в пакеты и опечатаны. Это азбука для охраны физических лиц. Этого ни в одном воспоминании нет. И это еще не всё. В тюрьме сидят врачи-вредители, которых подозревают в убийствах деятелей партии и государства, умирает Сталин и никакой оперативной проверки по факту возможного неправильного лечения не проводится. Такого быть просто не может. Но вообще никаких сведений об этой проверке не осталось.

А ведь 6 марта 1953 года министром объединенного МВД-МГБ становится Лаврентий Павлович Берия! Человек опытный, не следователь-стажер, какой-нибудь.

Признаюсь, что я сам долгое время был под гипнозом многочисленных публикаций последних лет о «самом выдающемся менеджере 20-го века». Истоки выдвижения Лаврентия Павловича на роль самого выдающегося государственного деятеля сталинских времен понятны. Ложь в отношении его была настолько грандиозной, что ее разоблачение становилось такой же грандиозной сенсацией. Эта литература по факту становилась продаваемой, можно было заработать. Но и это еще не всё, возведение на пьедестал Берия играло на руку целой кодле замаскировавшихся под сталинистов апологетов меритократии. Лаврентия Павловича сделали знаменем «технарей-управленцев», свободных от «идеологических пут». А чтобы это максимально достоверно обосновать, такое стремление «лишить партию власти» приписали и Сталину, Берию же изобразили его ближайшим соратником, продолжателем его дела. И гибель Лаврентия Павловича — результатом его попытки расследовать убийство Вождя. Вот сегодня в массе сталинистов эти положения и закреплены. Безупречно честный последователь Сталина, Л. П. Берия, один из всей сталинской гвардии решился противостоять хрущевцам и в этом противостоянии погиб. И, закономерно, следует вывод, что всё сталинское окружение, которое только и думало, как удержаться у власти, Иосифа Виссарионовича предало. Уровень подлости или глупости авторов книг на тему «величайший менеджер» понятен?

О Берия можно написать много, человек, действительно, выдающийся, оболган и ошельмован колоссально. Заслуги его велики. Но! Он не расследовал смерть Сталина! Он начал после этой смерти свою игру, и игру довольно мутную…

Насчет того, что он хотел что-то расследовать… Ю. И. Мухин, пожалуй, самый известный исследователь смерти Сталина, который эту ерунду и запустил. Юрий Игнатьевич страдает явным желанием подгонять факты под свои гипотезы. Расследование могло начаться только с ареста всей охраны уже 6 марта. Сразу, как только Берия стал министром МВД-МГБ. Если исходить из «дачной истории». Охране сразу светила как минимум халатность, если они выполняли незаконное указание Игнатьева — это убийство. Если бы Берия объявил, что подозревает Игнатьева в убийстве Сталина в марте, сразу после смерти Иосифа Виссарионовича, то у него были все шансы загнать под лавку весь ЦК. И оторвать головы тем, кто ее из под лавки высунул бы. И не надо было ждать до июня, потом получать ордер на арест Игнатьева, светиться с этим ордером. Обвинение в убийстве Сталина было бы смертельным для избранного 6 марта секретариата ЦК, там все, вместе с Хрущевым, вылетели бы на периферию скромными секретарями обкомов и ждали бы, чем следствие закончится.

Вообще, о каком расследовании можно говорить, если вскрытие тела Сталина проводили те же, кто его и «лечил»?! При молчаливом согласии министра МВД. Для расследования убийства результаты патологоанатомического исследования имеют едва ли не решающее значение. И вообще, присутствие на вскрытии почти всего лечебного консилиума — это какой-то сюрреализм. Такого нет даже в обычной районной больничке. Чего им там было делать? Подсказывать паталогоанатому — что в заключении писать?

Ответ на это только один — никто, Берия в том числе, интереса к какому-то расследованию причин смерти Сталина не проявлял. Маленков, Каганович, Молотов, Ворошилов — потому, что это не входило в их компетенцию. А Берия — почему?

Больше того, Лаврентий Павлович через неделю после смерти Иосифа Виссарионович взял и прекратил ведение «дела врачей». Все арестованные были немедленно освобождены. А следователь Рюмин, которого к этому моменту Игнатьев уже из органов вышвырнул, наоборот, арестован.

После осознания мною факта незаконности прекращения «дела врачей» очарование Лаврентием Павловичем стало улетучиваться, мне стало понятно, что его сын в книге «Мой отец Лаврентий Берия» описал отца законченным диссидентом особо не фантазируя, стало понятным, почему его так не любил Семен Михайлович Буденный за подлую подставу во время обороны Кавказа.

«Дело врачей», вспомните, стало раскручиваться именно после смерти Андрея Александровича Жданова. Нам долго и целенаправленно внушали о его незаконности. И теперь в заслугу Берия ставят его прекращение.

Там навертели столько, что черт ногу сломит. А представьте такую ситуацию: у вашего близкого родственника начались боли в сердце. Сильные боли. Вы вызвали к нему врача. Врач ставит диагноз — это от гиподинамии. Надо больше гулять. Ваш родственник гуляет, но боль не проходит, только усиливается. Вы настаиваете на ЭКГ. ЭКГ делает другой врач и ставит диагноз — инфаркт, гулять нельзя, нужно лежать, иначе умрет. Первый врач, лечащий, не согласен, кардиологу предлагает переписать диагноз. Тот не соглашается. Тогда кардиолога просто посылают самого в лес гулять, а вашему родственнику также рекомендуют больше двигаться на свежем воздухе. Ваш родственник во время прогулки и умирает. Вот вам суть того, что было с А. А. Ждановым. Вы будете настаивать, что лечащий врач вашего родственника не убийца? Да если он даже с с кардиологом, который поставил диагноз — инфаркт, не согласен, если он сам профессор, а кардиолог — интерн, то и в этом случае есть же подозрение на инфаркт, даже пусть это подозрение — мизерное! Любой врач знает, что это нужно учитывать. Но не назначать лечение и режим, которые убьют больного, если подозрение верно.

И Берия все это знал. Тем не менее он выпустил всех арестованных врачей. Да еще и настоял на публикации об этом сообщения в «Правде». Всё, дело было прекращено с таким оглушительным шумом, что его возобновление уже было невозможно. И тут же Берия арестовывает Михаила Дмитриевича Рюмина, следователя, который дело раскрутил и вел. Арестовывает за фальсификацию следственных материалов. А начальником Рюмина был бывший министр МВД-МГБ Игнатьев! Игнатьев Рюмина уволил не за фальсификацию, кстати, а за то, что он, по мнению Игнатьева, не очень активно следствие вел. И Л. П. Берия стал этим делом валить Игнатьева, который уже был секретарем ЦК. Целью Берия был пост секретаря ЦК! А дальше, как я подозреваю, он планировал подвинуть Хрущева и возглавить секретариат, всерьез Хрущева он не воспринимал, конечно.

Ю. И. Мухин написал, что к июню Берия получил доказательства отравления Сталина и ордер в связи с этим на арест Игнатьева. Детишек можно пугать бабаем и бабой-Ягой, но мы же взрослые люди: тело Сталина было уже в Мавзолее, забальзамировано. При бальзамировании внутренние органы удаляются, их еще во время вскрытия выбросили. Как доказывать отравление, если невозможно найти следов отравления?

Судя по книге сына, амбиции у Лаврентия Павловича были очень большими. Основания они под собой имели, вклад его, как государственного деятеля не преуменьшить. Но вот желание некоторых историков изобразить из него приемника И. В. Сталина, мягко говоря, несостоятельны. Сталин, надо сказать, отдавал должное талантам Лаврентия Павловича. Член Политбюро, заместитель Предсовмина. Но в том, высшем круге, он был вполне рядовым, уровня Микояна, деятелем.

Не надо кота тянуть за хвост, оперным певцом он все равно не станет, значимость партийного и государственного деятеля в СССР тех времен обозначалась на партийных съездах. На последнем, присталинском, 19-м съезде, градация была такая: отчетный доклад — Г. М. Маленков, вот он и был приемником Сталина на посту руководителя партии. Самые почетные и уважаемые люди открывали и закрывали этот форум: В. М. Молотов открыл, К. Е. Ворошилов — закрыл. Следующим был Л. М. Каганович — ему была поручена разработка новой программы партии. Самое почетное поручение. Сам Иосиф Виссарионович был автором работы «Основные проблемы социализма в СССР», которая и была положена в идеологическую основу работы съезда. Это положение безоговорочного Вождя.

Л. П. Берия был в числе рядовых докладчиков. На этом можно закончить все прения по поводу Берии — приемник Сталина, и все инсинуации на тему: Берия работал, остальные только штаны протирали на заседаниях Политбюро. Далеко не самым выдающимся он был в руководстве.

И это Лаврентия Павловича задевало. Задевало и наверняка имеющееся недоверие Сталина к нему. Достаточно прочесть «Мой отец Лаврентий Берия», чтобы понять причину недоверия, у Лаврентия Павловича были, если так можно выразиться, широкие демократические взгляды. Если он в кругу семьи об этом разглагольствовал, то, думаю, это у него проскальзывало и среди членов Политбюро. Эти взгляды были очень опасны, чем-то напоминали позицию Броз Тито.

Смерть Иосифа Виссарионовича давала шанс Берия выбиться в первые ряды. Конечно, шкурных интересов он не преследовал, шкурности в его биографии не заметно, он был идейным. Вот он и рвался к возможности свои идеи реализовать, для этого нужна была власть, а власть была у Секретариата ЦК КПСС. Сформированный на Пленуме 5 марта 1953 года Секретариат был нелепым. Там единственной фигурой был Г. М. Маленков, остальные — подставные пешки. А руководил Секретариатом совсем клоун — Хрущев. Всерьез их Берия не воспринимал, амбиции ему мешали оценить ситуацию. И он принял решение воспользовавшись «делом врачей» начать этот Секретариат шантажировать. Его даже не волновало, что прекращение этого дела бьёт по Сталину. И бьет очень и очень сильно. Именно с прекращения «дела врачей» и началась эта нескончаемая опера о сталинских репрессиях. Начал эту увертюру — Лаврентий Павлович, к сведению его фанатов.

Естественно, Лаврентий Павлович после такой подлости сразу выпал из обоймы сталинской гвардии. Уж Климентий Ефремович, Молотов, Маленков, Каганович этого ему простить не могли. Берия остался в одиночестве, но не понял, что сам себя сделал обреченным, слишком презрительно он относился к хрущевцам. Тем более, они стали поддаваться на его шантаж. По настоянию Берия Игнатьева, которого он обвинил в незаконных арестах врачей и незаконном ведении дела, сначала исключили из Секретариата, потом вообще вывели из членов ЦК. Лаврентий Павлович подумал, что он на коне, начал выдвигать свои известные «демократические» инициативы по ГДР, по национальному вопросу, активность проявлял такую, что у меня создалось впечатление — почувствовал эйфорию, ему показалось, что шантаж удался и нужно дожимать ситуацию. И ориентировал сотрудников МВД на сбор компрометирующей информации о членах ЦК, секретарях обкомов и республиканских комитетов, прямо им указав, что подчиняются они только ему, министру.

Но Игнатьев из Секретариата и ЦК был выведен, только Берия секретарем так и не стал. Тогда он стал ситуацию дожимать еще активней. Получил ордер на арест бывшего министра МВД, только не за причастность к убийству Сталина, конечно, а за «дело врачей». Арест ему давал возможность расколоть Игнатьева на предмет серьезного компромата в отношение остальных секретарей. Все должно было получиться. Но за спиной Лаврентия Павловича было «трофейное дело». А генералы после 1945 года были не теми мямлями, как птенцы из гнезда Троцкого, там решительных хватало. ЦК проблем имевших зуб на министра МВД найти труда не составляло. Финал известен.,

Но вернемся к врачам. Закономерен вопрос: если смерть Сталина от инфаркта выглядела настолько неподозрительной, то зачем была нужна вся катавасия с уничтожением медицинских документов о его здоровье и изготовлением фальшивок? Прошло бы время, страсти улеглись бы, и народу объяснили, что была такая ситуация, требовавшая подмены диагноза. Зачем было загонять самих себя в ловушку, чтобы потом выдумывать явную чушь с местом смерти, с охраной, сутки не видевшей охраняемого…?

Единственной уликой могло быть только обнаружение строфантина в трупных тканях, но в то время у судебных экспертов такой методики еще не было. Поэтому им так нагло и пользовались, убивая советских политических деятелей, больных ишемической болезнью сердца. Если бы не настойчивость Л. Ф. Тимашук, то и причина смерти А. А. Жданова так и осталась бы — «от болезни».

Тем более, что сам новый министр МВД активно работал на то, чтобы никакого расследования не было. Про то, что Лукомский с Мясниковым присутствовали при вскрытии тела Сталина, так сказать, консультировали паталогоанатомов (больше они там и на хрен не были нужны), я уже и не говорю. Берия на это глаза крепко зажмурил. Но прямо перед ним стоял свидетель, осведомленный об убийстве, а он этого свидетеля изолировал. Конечно, я имею ввиду Василия Иосифовича Сталина. Он прибыл уже к моменту, когда отец был в агонии и заявил во всеуслышанье, что отца убили. Прямо так и заявил. Нам Василия Иосифовича представили в виде какого-то импульсивного подростка, который мог в запале ляпнуть всё, что на ум взбредет. Типа, он себя не контролировал. Давайте очнемся от этого. Боевой летчик-генерал. Войну прошел, и лично в боях участвовал и гвардейской дивизией командовал. Уж контролировать себя он умел. Командуя ВВС Московского округа сделал их образцовыми, готовил соединения для войны в Корее, т. е., человек крайне ответственный. Сдерживать эмоции и следить за языком он давным-давно научился. Если он сделал такое заявление, то, значит, у него была информация. Он и охрану знал, и обслугу. Вполне вероятно, что ему кто-то из них сообщил, что после манипуляций Лукомского Иосифу Виссарионовичу стало резко хуже. И так резко, что это вызвало такие подозрения.

Первое, что должен был сделать Берия, став министром МВД-МГБ — выбрать самого грамотного, надежного оперативника и поручить ему опросить Василия Сталина на предмет его заявления об убийстве отца. И начать проверку этого заявления.

Василий Иосифович этого не дождался, и стал рваться в китайское посольство, у него другого выхода и пути обнародовать имеющуюся информацию об убийстве отца не было. Но по указанию Л. П. Берия он был арестован и помещен в тюрьму. Притягивая за уши намерение Берия расследовать убийство Сталина, историки объясняют арест сына Вождя стремлением министра МВД обезопасить жизнь Василия. Это замечательно! Поместить человека в тюрьму, т. е. сделать максимально беспомощным — это у них называется обеспечить безопасность. Хоть кому-то в тюрьме удалось обеспечить безопасность? Что мешало приставить к В. Сталину негласную охрану, посоветовать закрыться у себя в штабе, поставить у дверей надежных офицеров и не выходить оттуда, пока будет расследование идти? Именно арест Василия Иосифовича является самым веским доказательством того, что Берия не только не хотел расследования, но и предотвратил его возможность. Плюс ко всему — арест Рюмина. Михаил Дмитриевич не мог, ведя следствие по делу врачей, не изучить медицинские документы руководителей партии и государства, в том числе и документы И. В. Сталина, он же искал следы вредительского лечения — это раз. И два — следователь обязан не только расследовать совершенное преступление, но и предотвратить новое. Поэтому одно из первых действий Рюмина, как только он этим делом стал заниматься, была проверка правильности лечения всех остальных прикрепленных за Лечсанупром. Сталина — в первую очередь. И Рюмин точно знал, чем болел Сталин и от чего мог умереть. Берия Рюмина арестовал. Очень похоже на устранение свидетелей. Или не так?

Вот то, что Михаил Дмитриевич в конце концов был в 1954 году ЦКовской мафией расстрелян — это на совести Берия. На нем кровь этого человека. Человека, который не побоялся пойти против самого Абакумова, простой следователь вскрыл весь гнойник в Лечсанупре, гнойник, покрываемый Абакумовым. Человек смелый и честный.

И, наконец, документов, которые составляют историю болезни Сталина (точнее, истории болезни нет, есть беспорядочный набор бумаг), настолько мало, что исследователей это приводит в недоумение. Сделать все эти документы три месяца — много, трех дней хватит. А заключение написано, как я уже упоминал, Лукомским только в июле. После ареста Берия. До ареста никто не чесался. Это значит, что пока Берия был министром МВД-МГБ врачи не чувствовали никакой опасности? Я ничего другого предположить не могу… А после объявленного ареста и снятия с должности Берия, Лукомский и Третьяков решили подстраховаться, подчистили медицинский архив Сталина и состряпали заключение об инсульте. Они уже были пуганными птицами, в опубликованном постановлении Пленума ЦК по Берия прочитали, что тому инкриминируют все инициативы, прикинули, что также ему могут и незаконное прекращение «дела врачей» навесить, да еще и убийство Сталина, а они в качестве разменной монеты будут. Разменяют их с легкостью. Иллюзий у этих лекарей насчет тех, кто пришел к власти после 5 марта 1953 года не было. Они не мальчиками были.

Если у вас появилось подозрение, что Лаврентий Павлович, предотвратив возможность расследования смерти Сталина, заметал за собой следы, он был причастен к его устранению, то огорчу — не был причастен. Если бы был, то ему в приговоре к шпионажу на англичан и изнасилование малолетних с легкостью убийство Сталина навесили бы. Только это невозможно было сделать, там ничего не только не было, но и притянуть ничего невозможно было. А вот подозрения в отношении себя самих вызвать — легко.

еще немного из «Ворошилова»

26 октября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/10/26/

После 20-го съезда КПСС в мире, расколотом на три части: империалистическую, социалистическую и на группу стран, которые воспользовались ослаблением империализма и усилением коммунизма после Второй мировой войны, стали выходить из-под колониальной зависимости, — начались заметные процессы связанные с идеологическим нокдауном коммунистической идее, нанесенной знаменитым докладом Н. С. Хрущева. В европейских странах народной демократии начали набирать силу ревизионистские процессы, уже громыхнувшие попыткой переворота в Венгрии. В недавних колониях наметился четко ощутимый откат от союза с СССР, их правительства стали искать более стабильную и сильную опору, перестав доверять советскому руководству, дрейфуя в сторону США. В самих капиталистических странах коммунисты стремительно теряли популярность, их партии подвергались политическому преследованию и обструкции.

ЦК испугался этих процессов. Первые признаки растерянности советского руководства проявились уже во время событий в Венгрии, нерешительность в вопросе ввода войск могла привести к смещению коммунистического правительства и цепной реакции в остальных странах Восточной Европы. Мялись, пока Мао Цзедун в жесткой, почти ультимативной форме не потребовал от Хрущева помочь венгерским коммунистам подавить фашистский мятеж силой.

Если процесс ухода стран, попавших под влияние СССР при Сталине, стал бы нарастать, то последствия были бы катастрофичны и для СССР, и для КНР, как второго по значимости центра коммунистического движения в мире. Вернее, центр коммунизма после ухода Иосифа Виссарионовича уже смещался в Китай. Без лидера никакой центр не в состоянии сохраняться. После Сталина единственным таким лидером в мире оставался только товарищ Мао. Определялось лидерство не только масштабами страны за его плечами, даже не столько этими масштабами… В странах народной демократии Восточной Европы коммунисты стали авторитетными почти только благодаря победе СССР над гитлеровской Германией, бороться с местной буржуазией, когда в городах стоят гарнизоны советских войск — не слишком большой подвиг. Китай — история совершенно другая. Не надо думать, что Коммунистическая Партия Китая сформировалась и выстояла только благодаря помощи СССР, совсем это неправдой будет. Львиная часть помощи Советского союза уходила не к коммунистам, а к Гоминьдану. Товарищам Мао доставались от этой помощи крохи. Это в 30-е годы было оправдано, главным было для СССР — исключить фактор японской агрессии, Чан Кайши обладал более значимыми ресурсами для войны с Японией, поэтому помощь так и распределялась. Китайская революция — почти исключительная заслуга китайских коммунистов.

Успешное выполнение планов первой китайской пятилетки уже выдвигало страну в экономические лидеры Юго-Восточной Азии, что вызвало опасения американцев, которые усилили экспансию в этом регионе. Эта экспансия была смертельно опасна и для СССР, включение стран ЮВА в орбиту американской политики грозило изоляцией Советского Союза в регионе.

Последствия идеологической капитуляции КПСС на 20-м съезде нужно было срочно исправлять, требовались значительные дипломатические усилия. Нужен был опытный дипломат, и не только дипломат, но и лицо авторитетное. Таких в обойме ревизионистов из ЦК КПСС не было. Роль дипломата вынуждено играл Н. С. Хрущев, о его дипломатических способностях можно спорить, часто он уходил в откровенное шутовство, но многое ему удавалось, несмотря на это. И за ним был вес хоть и номинального, но руководителя Партии. Только убедить правительства бывших империалистических колоний в том, что Советский Союз продолжает сохранять приверженность коммунизму, человеку, который по коммунизму и нанес удар, выступив против «культа личности», было невозможно. Если бы эта задача была поручена Хрущеву, то наверняка индийцы, к примеру, поняли бы, что в СССР окончательно победила ревизионистская линия, значит, он будет непременно сдавать свои внешнеполитические позиции, уступая США. Требовался человек, не запятнавший себя антисталинизмом, и обладающий большим опытом дипломата.

Возглавлял внешнеполитическое ведомство Вячеслав Михайлович Молотов, авторитет его был весомым, но Молотов не был дипломатом. Можно опровергать это мое утверждение, но он, как дипломат не состоялся, он в этой роли был в тени Сталина, в бытность его министром иностранных дел Сталин, фактически, его на дипломатическом поприще и замещал. Самостоятельные поездки Вячеслава Михайловича перед войной в Германию, во время войны в Англию и США были поездками чисто техническими. Молотов был ярко выраженным типом человека-сухаря. Это несовместимо с ролью дипломата. Не случайно сменил его на посту после ВОВ А. Я. Вышинский, тот был оратором, умел выступать перед публикой. Но Вышинский был фигурой не очень значительной.

Единственным, кто обладал международным авторитетом и был опытным дипломатом среди советских руководителей — Климент Ефремович Ворошилов. К тому же — официальный глава государства, Председатель Президиума Верховного Совета СССР.

И если полководческая деятельность Климента Ефремовича была бессовестно оболгана, то упоминание о его дипломатической деятельности почти напрочь из истории стерта. Остались только пунктиры в биографических книгах Акшинского и Кардашова.

Дипломатический дебют Ворошилова состоялся в 1933 году визитом во главе советской делегации в Турцию. Если знать, какое значение в те годы Советское правительство придавало отношениям с южным соседом, то можно осознать и важность этого визита. Нахождение недружественного государства рядом с еще достаточно взрывоопасным Кавказом ничего хорошего не сулило. Поэтому возглавить делегацию должен был только самый выдающийся дипломат страны. Заметьте, что достаточно блистательный Литвинов на эту роль выбран не был. Послали «слесаря». Вся проблема в том, что турецкий правитель тех лет, Кемаль Ататюрк был не только отчаянно смелым человеком (согласитесь, объявить светским государство, бывшее несколько столетий клерикально-исламским — это крайняя степень безбашенности), человеком высокообразованным — закончил Академию Генштаба, но и весьма своеобразным. Самой точной характеристикой будет — сумасброд. Личные симпатии и антипатии Ататюрка оказывали весьма серьезное влияние на его политические решения. Малейшая ошибка дипломата в общении с турецким лидером могла привести к непоправимым последствиям, учитывая очень неустойчивую позицию Кемаля в отношении к Советскому государству. Союзник был еще тот — клялся в дружбе, но при этом перебил у себя коммунистов. С ним переговоры должен был вести человек очень тонко чувствующий партнера, способный вызвать к себе симпатию. Задача была неимоверно сложной.

Климент Ефремович с нею справился. Это российские историки считают, что Ворошилов был, как полководец, полным нулем. Кемаль Ататюрк, современник моего героя, такого посланника Советскому Союзу никогда не простил бы. Англичан в Первую мировую войну турецкие войска под командованием Ататюрка лупили весьма чувствительно, поэтому он разбирался в полководческих способностях военных тех стран, с которыми Турция имела отношения. Но было у Ворошилова еще одно качество, о котором почти никто не знает — он мог быть при надобности человеком, что называется, светским. Исполнение этой роли, крайне важной для дипломата, у него затруднений не вызывала. Только об этом мало кто знал даже в СССР, Климент Ефремович воспринимался в народе как «первый красный офицер», а не дипломат, поэтому таково было удивление писателя Корнея Чуковского, когда он лично познакомился с Ворошиловым:

Нужно отметить, что это знакомство состоялось в 1957 году при вручении писателю ордена Ленина. Автор «Мойдодыра» был еще тем кадром, воображал себя независимым интеллектуалом, но его симпатии, например, к Сталину четко «колебались вместе с линией партии». Но интеллектуалом себя воображал, поэтому такое его мнение о Клименте Ефремовиче говорит о многом. Поразить сноба светскостью было совсем непросто.

А тогда, в 1933 году, под обаяние Ворошилова попал своенравный и капризный Кемаль Ататюрк. Почести Клименту Ефремовичу оказывались беспрецедентными, визит был приурочен к 10-ой годовщине турецкой революции, отмечался праздник военным парадом, так Ататюрк даже выстроенные для парада войска объезжал вместе с Ворошиловым! Одна из улиц Стамбула была названа именем Ворошилова! Мало того, он стал почетным гражданином Турции!

Весь период визита Стамбул гремел балами, которые давали в честь советской делегации, Ататюрк буквально ни на минуту от себя не отпускал Климента Ефремовича на званных обедах.

Сложно представить Молотова или хоть Подгорного, признанных дипломатов, в ситуации, когда выяснилось, что на балу в честь советской делегации придется танцевать. При наших официально признанных дипломатах делегация стояла бы у стеночки, скорей всего, демонстрируя свою «официальность» и дремучую зажатость. Танцующего Подгорного представить невозможно. Европейским бальным танцам Ворошилов, входившие в состав делегации Буденный, Бубнов и Карахан обучены не были. Не беда:

— Семен Михайлович, врежь ты им «Казачка», — приказал Ворошилов Буденному.

Тот и врезал. А потом еще и «Барыню». Чтобы знали все — приехали русские. Публика оценила пляски в исполнении Буденного восторгом. Умные люди все поняли правильно.

— Всем танцевать, — распорядился после бенефиса Буденного Климент Ефремович. И советские дипломаты пошли разучивать в парах с турецкими дамами мазурки.

На прощанье Ататюрк подарил главе советской делегации часы, и не просто часы, а свои личные, со словами: «Если Вы еще раз попадете в нашу страну, Вам стоит только показать эти часы, как для Вас в любой час дня и ночи будут открыты все двери к сердцу Турции.»

Сегодня на стамбульской площади стоит памятник Ататюрку в компании с двумя русскими революционерами: М. В. Фрунзе и К. Е. Ворошиловым, как напоминание нам о том, какие дипломаты когда-то были в нашей стране…

У меня сложилось впечатление, что после турецкого дебюта Климент Ефремович стал своеобразным дипломатическим козырем в колоде у Сталина. Как только появлялась необходимость решить особенно сложную внешнеполитическую задачу — она поручалась Ворошилову. Следующим выступлением Первого маршала в роли дипломата были переговоры с англо-французской военной делегацией в 1939 году.

Мало кто догадывается, что знаменитый Пакт Молотова-Риббентропа мог бы и не состояться, если бы не Климент Ефремович. Конечно, о самом Пакте нужно сказать несколько слов, слишком много вокруг него навертели чепухи, слишком откровенно и бесстыже на нем спекулируют. А нынешняя российская дипломатия очень уж робко-деликатна в этом вопросе. Поляков на место поставить можно без всяких проблем, создав для них патовую ситуацию. Во-первых, вопрос с западными областями Украины и Белоруссии, которые вошли в состав СССР в 1939 году, прост до безобразия. Эти области были оккупированы Польшей в 1921 году, когда она воспользовалась слабостью Советской России, ведущей войну с Антантой, и при поддержке Антанты отхватила эти территории. Нормально. В ответ в 1939 году Советский Союз, воспользовавшись слабостью Польши, уже фактически просравшей войну с Германией, эти территории отхватила назад. 1–1. Квиты. Не возбухали бы сейчас поляки, вопрос можно было бы считать исчерпанным. Но если шляхетский шакалий гонор им спокойно спать не даёт, то нужно им блох под одеяло подсыпать — пусть чешутся: хотят признать Пакт преступным? Без проблем. Нынешней российской власти еще одно «преступление Сталина» признать — все равно, что в мешок гороха еще одну горошину добавить. Всё признать преступным и передачу территорий Германии полякам после Второй мировой войны — признать преступным! Покаяться. И границы Польши в этом покаянии тоже признать не по состоянию на момент существования Польского воеводства в составе РИ, а на 1 сентября 1939 года. Полностью на груди порвать тельняшку и расцарапать себе морду — виноваты. Потом настойчиво поставить в ООН вопрос об исправлении «преступлений сталинизма» — вопрос о возврате Польше «незаконно» отторгнутых и возврате Польшей «незаконно» переданных территорий. Пусть эти шакалы в Сейме сами разбираются с немчурой, которым нужно возвращать куски, и с Украиной, Белоруссией, у которых как-то отнимать. Чего там на «ялтинскую систему» опираться и на ней свою внешнеполитическую позицию выстраивать, если эта система давно накрылась медным тазом?! Зато в Европе будет по-настоящему весело…

Но в 1939 году до подписания Пакта еще нужно было дожить, нужно было определиться с позицией «неагрессивных государств», как их Иосиф Виссарионович называл, с Англии и Франции. Это сегодня нашлись умники, которые вдруг решили, что Гитлера к власти англосаксы привели, заранее имея целью натравить его на СССР. Слава богу, Сталин об этом ничего не знал, а то наворотил бы делов. В те годы ситуация была предельно ясной — гитлеризм нужен был круппам, немецкому промышленному и финансовому капиталу для борьбы с, катастрофической для этого капитала скоростью набиравшем силу, коммунистическим движением в Германии. А англосаксы и французы немецкого капитала боялись до дрожи в коленках. У них еще после ПМВ войны испуг не прошел, они знали, что такое германская милитаризованная промышленность, плюс — сами «неагрессивные» еще мучились послевоенным и послекризисным рахитом. В добавок — собственные коммунисты тоже тем еще фактором были. Превентивная война против Германии вполне могла стать собственной гражданской. Далеко не все так просто было в Европе к Мюнхену, как это считают некоторые современные российские «геополитики». Англосаксы боялись и Германию, и СССР. Германия играла на их страхе перед СССР, СССР — на страхе перед Германией, сами они тоже, в свою очередь, играли на непримиримых противоречиях между фашизмом и коммунизмом. А между всеми сторонами еще и Польша со своими амбициями шляхетской империи «от можа до можа».

Поэтому вполне можно было предполагать, что англо-французская сторона пойдет в 1939 году на заключение с СССР анти-гитлеровского союза. Тем более, что уверения в этом советское правительство получало. На август 1939 года пик этой истории и пришелся. В Москву прибыла англо-французская военная миссия для переговоров о возможности заключения трехстороннего анти-гитлеровского блока. Момент был жутким, если называть всё своими словами. Смотрите, какая ситуация: если бы намерения англичан и французов тупо тянуть время, пока они сами ищут возможность пойти на сделку с Гитлером не были бы разгаданы на тех переговорах, то Договора о ненападении с Германией, который умалишенные недоделки прозвали Пактом Молотова-Риббентропа, история не знала бы. Сегодня уже известно, что Геринг приготовил для вылета в Лондон немецкой миссии для заключения подобного договора с Англией. Если бы англо-французская делегация договорилась с советской стороной о продолжении переговоров, то этот самолет начал бы рулежку на взлетную полосу, как только немцам стало бы известно об этом. И тогда в сентябре 1939 года Гитлер проглотил бы Польшу в тех ее границах целиком, вместе с Западной Украиной и Западной Белоруссией. Либо, СССР должен был вводить туда войска в условиях неизбежно начавшейся войны с Германией в 1939 году. Да, немецкая армия еще была не столь сильной, как в 1941, но и Красная Армия еще была только на этапе лихорадочного строительства, еще только шли разработки новых видов вооружения.

Но вся сложность ситуации не только в этом. Если бы даже разгадав план имитировать договоренности, мы прервали переговоры, но сделали бы это так, что потом Англия и Франция могли спекулировать на том, что анти-гитлеровская коалиция не состоялась по вине СССР, то проблем было бы еще больше! На порядок больше!

Мало бы было определиться с возможность соглашения, нужно было еще вывести на чистую воду, разоблачить махинации «неагрессивных» стран, сделать это так, чтобы их представители об этом прямо проговорились. А послали в Москву, поверьте, далеко не дураков, миссия была военной, но политиканы в ней были прожженные, инструкции они получили подробные.

Эта задача была под силу, образно выражаясь, дьяволу. Таким «дьяволом» К. Е. Ворошилов и был назначен. Он эту дьявольскую работу и сделал. Стенограмма тех переговоров может служить пособием для особо циничного троллинга. Первый день завершился так:

Следующий день завершился еще более жестким троллингом. После того, как представители Англии и Франции набрякали языками о том, как они собираются воевать с немцами, Климент Ефремович стал над ними откровенно издеваться, выражаясь дипломатическим языком:

И это нарастало изо дня в день. Ворошилов вынуждал их проговариваться, что никаких планов у англичан и французов нет, не было и пока этих планов они иметь не намеренны, а Думенк и Дракс просто «ваньку валяют», в итоге этот дипломатический концерт закончился откровенным надругательством:

Если читать стенограмму полностью, то не покидает ощущение, что присутствуешь при игре в покер двух лохов (англичанина и француза), только вчера освоивших «дурака», с опытным каталой…

Закончились переговоры оглушительным провалом попытки англичан и французов их затянуть, ввести в заблуждение СССР о намерении сотрудничества против Германии. Стенограммы заседаний были настолько красноречивы, что правительства «неагрессивных стран» предпочли воздержаться от выставления каких-либо претензий к советской стороне по поводу срыва переговоров. Их дипломаты потерпели от Климента Ефремовича унизительное поражение. Подозреваю, что готовясь к визиту в Москву они собирали характеризующие Ворошилова сведения в белоэмигрантских кругах, а те дали им характеристику — необразованный слесарь. Но в реальности натолкнулись на прожженного политикана, в хорошем смысле, и сверхкомпетентного военного. Поэтому доводам советской стороны ничего не могли противопоставить и были вынуждены невольно раскрывать карты.

Климент Ефремович порученную ему задачу выполнил. На Политбюро он доложил, что эти переговоры — имитация, серьезных намерений англо-французская делегация не имела, полномочия ее не определены. После этого было принято предложение Германии о начале работы по заключению Договора о ненападении.

Заметьте, что даже У. Черчилль никогда словом не обмолвился о том, что антигитлеровский союз не состоялся по вине СССР, Договор Советского Союза о ненападении с Германией он называл несомненным успехом советской дипломатии и провалом дипломатии Запада. Попытки спекулировать на срыве переговоров были, но очень и очень вялые, после интервью К. Е. Ворошилова, опубликованного в газете «Известия», они прекратились, слишком всё было очевидно:

В свете того, что сегодня разворачивается очень интересная компания среди наших историков и политиков, предполагающая возложение вины на Польшу за развязывание Второй мировой войны, такую идею уже давно подбросил в историческую публицистику Юрий Игнатьевич Мухин, нужно обратить внимание на одну фразу из этого интервью, когда Ворошилов отвечал на вопрос о проблеме пропуска советских войск через польскую территорию:

Ю. И. Мухин утверждает, что поляки предали французов, отказавшись пропустить советские войска, Ворошилов не был настолько «прозорливым», из его слов прямо следует, что поляки не могли быть предателями Франции, потому что их позиция совпадала с англо-французской — никаких советских войск у границы Германии. Очевидно, что еще со времен Пилсудского Польша была с потрохами продана англо-французскому капиталу. Никакой самостоятельной политики она не вела и вести не могла. Назвав ее гиеной, Черчилль пытался замазать вину собственного государства и союзной Франции в разжигании мировой войны. Гиена — это слишком благородно звучит для Польши, точнее для польского правительства. Гиена за своих детенышей и льва порвет. Трусливая шавка, лижущая руку своего хозяина — вот это для Польши точнее.

И совсем большая глупость сегодня принимать заявления польской стороны о признании преступным «Пакта Молотова-Риббентропа» за собственную инициативу ляхов, при этом еще и ЕС пытаться убедить в том, что поляки… Команду тявкать Польша получила от ЕС.

Дальше — участие вместе со Сталиным в Тегеранской конференции. Согласитесь, что на таком мероприятии бестолковый балабол был лицом, мягко говоря, лишним. И, наконец, как я считаю, звездный час для Ворошилова-дипломата настал в 1944 году. 22 ноября 1944 года Климент Ефремович был выведен из состава Государственного Комитета Обороны и Ставки Верховного Главнокомандования. И улюлюканье историков по этому поводу переходит в радостный визг! Это им служит доказательством того, что Клим окончательно скомпрометировал себя некомпетентностью в военных вопросах, Сталин его в Ставке уже больше не хотел терпеть. Да в Ставке уже было к тому времени, кем заменить Ворошилова! Его некем было заменить в другой области. Сталин разгружал своего друга от военной работы и переводил его на сферу внешнеполитической деятельности.

29 июня при Наркомате иностранных дел СССР была образована Комиссия по перемирию с Финляндией, Венгрией и Румынией. Эти страны были самыми верными союзниками Германии во время войны, их национальные армии входили в состав армии вторжения, вопрос установления в них политических режимов, дружественных СССР, был самой сложной внешнеполитической проблемой, которая возникала в послевоенной Европе. Вполне логично было бы, если бы эту комиссию возглавил глава внешнеполитического ведомства, это его сфера деятельности, он должен быть наиболее подготовленным к этой работе. Но! Ставят на Комиссию К. Е. Ворошилова.

Это он проводит переговоры с финским правительством о выходе Финляндии из войны и объявлении перемирия 14–19 сентября 1944 года. Он ведет переговоры с Румынией, после вступления советских войск на территорию Венгрии, Климент Ефремович руководит заключением перемирия и с ней. В январе 1945 года на территории Венгрии создается Союзная контрольная комиссия по соблюдению условий перемирия, ее снова возглавляет Ворошилов. Ему просто физически невозможно было оставаться членом ГКО и СВГ. Он в Венгрии был. Фактически, в те дни Климент Ефремович руководил еще и работой по нормализации хозяйственной жизни в освобожденных Венгрии и Румынии.

Уже на посту Председателя Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилов стал вести, в отличие от своего знаменитого предшественника М. И. Калинина, активную международную деятельность. Калинин эти задачи переложил на Сталина, может быть это было целесообразно в то время, но, тем не менее, это факт. Михаил Иванович воспринимался в мире номинальным главой государства. Ворошилову сбагрить это было некому, да он и не собирался играть роль матрешки при Хрущеве, поэтому в 1955 году создал при Президиуме парламентскую группу, которая была принята в Межпарламентский союз. За три года Президиум принял 32 парламентские делегации и сама парламентская группа нанесла 22 визита. Международная политика СССР начинала переходить в руки Верховного Совета, что, разумеется, очень не нравилось Хрущеву, но терпеть ему приходилось. Авторитет Ворошилова-дипломата был очень высок, в самом СССР с ним рядом никого невозможно было поставить. Само собой, из истории советской дипломатии его имя было в последующем вычеркнуто, место настоящих заслуг Первого маршала заняли анекдоты про то, как он в ответ на поздравление с днем Великой Октябрьской Социалистической революции от бельгийской королевы отправил ответную телеграмму английской королеве (очень мутная история, похожая на подлую подставу), как послу Ирана посоветовал шаха свергнуть. Фурцева, побывав в Индии в свите Ворошилова, сплетничала, что Климент Ефремович при посещении Тадж-Махала возмущался, зачем нужно сохранять памятник тирану.

Уже на Пленуме по «антипартийной группе» в 1957 году Климент Ефремович не только маршалов Жукова и Конева в глаза назвал лжецами за то, что они распространили слух, будто Ворошилов заявлял о вводе танков в Москву для защиты Хрущева, но и попытался выяснить, кому принадлежит авторство сплетни о его предложении послу Ирана. Все сделали вид, что они впервые такое слышат. Тогда он этой мафии прямо заявил, что не им его учить, что и как говорить послам, ему учителя в этих вопросах не нужны.

Но это было потом, а после 20-го съезда нужно было срочно восстанавливать международный авторитет Советского союза, который начал сыпаться после «секретного доклада».

ГДР, Финляндия, Бельгия, Афганистан, Болгария, Венгрия, Польша, Румыния, Турция, Чехословакия, Вьетнам, Индия, Индонезия, Монголия, Непал, Китай, в некоторых странах по два раза — это только за два года, по 1958 год, международные поездки Ворошилова. В 77 лет. Потом Климента Ефремовича изображали в виде старичка, не осознававшего время и место в котором он находится, несущего революционную чушь про свержение тиранов иностранным дипломатам.

Такая ложь, естественно, только ненавистью питаться может. Повод для ненависти к Ворошилову-дипломату был. Во время визита в Китайскую Народную Республику Климент Ефремович совершил дипломатический демарш, который изменил складывающуюся политическую реальность после ревизионистского выступления Н. С. Хрущева на 20-м съезде КПСС.

Тот мир, в котором мы живем, мир, где амбиции мирового империализма во главе с США сталкиваются с коммунистическим влиянием мощного Китая, во многом результат политической смелости Ворошилова. Каким он мог быть — достаточно посмотреть на то, что стало с социалистическими странами Восточной Европы и представить такой же марионеточный режим в Китае. И место России в этом мире представить. Страшно?

5 апреля 1957 года ТУ-104 с советской делегацией, возглавляемой К. Е. Ворошиловым, на борту приземлился в аэропорту Пекина. Начался международный визит, аналогов которому международная дипломатия никогда до этого не знала, ничего подобного не происходило и после.

Обстановка в Коммунистической Партии Китая в то время была, если выражаться корректно, сложной. Там происходило почти тоже самое, что и в ВКП(б) после окончания Гражданской войны, у китайских товарищей тоже собственные троцкисты были. Представления о том, что Великий Кормчий был всевластным диктатором, окруженным китайскими болванчиками — дики и нелепы, они могли возникнуть только в больном мозгу расиста. Процессы, происходившие в ВКП(б) и КПК были исторически обусловлены, потому и схожими. С «небольшим» нюансом — наш 20-ый съезд КПСС их дополнительно катализировал, оппозиция Мао Цзедуну получила мощнейшее идеологическое подкрепление, вынудила Мао пойти на широкую дискуссию, которая была названа компанией «Пусть расцветают сто цветов». Красноречивое название, точно отражающее идеологический разнобой в КПК.

Доступная фактология о тех событиях, имеющаяся в нашем распоряжении, крайне бедна, сказались результаты антикитайской позднесоветской политики. Поэтому я могу только высказывать предположения об истинной подоплеке происходившего в 50–60-е годы в разрезе советско-китайских отношений, опираясь на последовательность происходивших событий.

К моменту разгара внутрипартийной борьбы в КПК и прибыл в Китай Климент Ефремович. По просьбе Мао Цзедуна он формат визита изменил так, что потом Хрущев, по имеющимся воспоминаниям, мочился крутым кипятком. До Ворошилова и он сам, и другие советские лидеры Китай посещали, только ничего даже близкого к тому, что происходило с Ворошиловым, с ними там не случалось. С Хрущевым Мао вообще через губу разговаривал, с трудом скрывая острую неприязнь. Наши историки до сих пор еще утверждают, что китайцы поддержали решение 20-го съезда о «ликвидации последствий культа личности». В доказательство они приводят отсутствие официальных протестов со стороны КПК, продолжавшиеся контакты и сотрудничество между СССР и КНР. Только 6 сентября 1963 года вышла редакционная статья газеты «Женьмин жибао» и журнала «Хунци» «Возникновение и развитие разногласий между руководством КПСС и нами», которая камня на камне от КПССовской лжи не оставила:

Мао решил использовать пребывание Климента Ефремовича в КНР для разгрома своей оппозиции, которая от нашей троцкистской ничем не отличалась, он бросил на чашу весов внутрипартийной борьбы авторитет ближайшего, после смерти И. В. Сталина, соратника Владимира Ильича Ленина. Адекватного оружия у троцкистов не было.

К. Е. Ворошилов попал в «плен» к китайским товарищам на три недели. Визит длился три недели!

Подробно рассказывать, что происходило в эти три недели смысла нет, важно то, что Ворошилова провезли почти по всему Китаю, он посетил почти все крупные города и стройки, везде его встречали многотысячными митингами, само пребывание друга Сталина, «фауло», старейшины, как называли Климента Ефремовича китайцы, было превращено во всекитайский праздник. На многочисленных митингах и встречах Ворошилов в своих речах выражал полную поддержку курсу КПК, проводимого Мао Цзедуном.

Конечно, без согласия самого Климента Ефремовича такой формат принять было невозможно. Он на это пошел. Открыто продемонстрировал, что поддерживает политику КПК, которая шла вразрез с направлением, заданным 20-м съездом КПСС.

Вот это я и называю дипломатическим демаршем. Глава государства, Председатель президиума Верховного Совета СССР, на фоне разногласий между КПСС и КПК по отношению к сталинскому курсу, встал на сторону китайских коммунистов…

Но есть один документ, который используется в качестве козырной карты при компрометации Климента Ефремовича, как наркома обороны. Я очень долгое время не мог дать оценку тому документу, сказывалось, как и у большинства интересующихся историей, загипнотизированность выводами тех, кто себя в этой области называет профессионалами. Даже стал склоняться к тому, что этот документ является фальшивкой. Но стоило только рассмотреть его с точки зрения той практической деятельности, которой сам занимался, всё встало на свои места, и пришло горькое осознание того, что мне никогда в жизни даже близко не приходилось сталкиваться с руководителем, хотя бы приближающимся по уровню к К. Е. Ворошилову, те методы и тот стиль руководства, который лежал в основе успехов сталинского СССР утеряны, забыты много десятилетий назад, когда на первый план вместо интересов дела стали выходить интересы карьеры и интриганство. В результате мы оказались оторваны от выдающегося управленческого опыта и превратились в управленческих идиотов.

Я вспоминаю, как сам сдавал должности при переводе на новые места службы, и как вступал в новые должности. Знакомишься с приказом о своем назначении и едешь к новому месту службы. Никаких пустых формальностей вроде актов приема-сдачи, особенно если ты сдаешь или назначаешься на такой довольно значительный пост, который не предполагает наличие числящегося за тобой имущества — нечего сдавать и принимать. А потом либо отмазываешься от начальства, ссылаясь на то, что предшественник тебе бардак оставил, либо начальство тебя сжирает на новой должности, вешая на тебя самого просчеты твоего предшественника. А в самом благоприятном случае, когда тебе дают спокойно работать, убиваешь массу времени и сил на выявление допущенных до тебя недостатков (ты же на должности новый человек, многое сразу не заметишь), что ведет к потере времени и сил, неизбежно сказывается и на результатах твоей работы.

Судя же по «Акту о приеме Наркомата Обороны Союза СССР тов. Тимошенко С. К. от тов. Ворошилова К. Е.» от 7 мая 1940 года, во время Сталина такой системы не существовало. И это все исследователи, читавшие этот Акт, так и не осознали. Из текста Акта следует, что во всех Управлениях Наркомата — масса очень серьезных недостатков и упущений, складывается впечатление бардака и запущенности работы в Наркомате, этим и бьют по Ворошилову, объясняя причины его «снятия» с поста наркома. Даже такой считающийся вполне серьезным автором, как Ю. Г. Веремеев, на своем сайте «Анатомия армии» написал об Акте:

Конечно, сам Ю. Веремеев, на посту Наркома сиял бы ослепительно, как сверхновая звезда, только в своей реальной жизни дослужился всего лишь до подполковника за 26 лет. Лично я ничего против офицеров, не ставших генералами, не имею, я сам генералом не стал. Но вот времени дослужиться от лейтенанта до полковника мне понадобилось ровно в три раза меньше, чем Веремееву, при том, что в отличии от него, я не имел специального образования, еще и нагло отказывался получать это образование, за что меня руководство постоянно пыталось третировать.

Вот и получается такой результат «исследования», когда весьма посредственный бывший офицер берется судить о выдающихся личностях: Ворошилов и Шапошников завалили работу в Наркомате и Генштабе.

В действительности, ситуация выглядела так, что этот Акт как раз и характеризует моего героя и Б. М. Шапошникова, как выдающихся руководителей. Ситуация выглядела так: зная о планировавшемся своем перемещении с поста наркома на пост заместителя Председателя Совнаркома, с повышением, Климент Ефремович поручил заранее начальникам Управлений Наркомата провести ревизию собственной деятельности, подготовить доклады с перечислением недостатков, упущений и недоработок. 7 мая 1940 года Постановлением Совнаркома он был назначен заместителем Сталина в правительстве, а С. К. Тимошенко — наркомом Обороны. 7-го же числа состоялась передача должности от Ворошилова Тимошенко, во время передачи начальниками Управлений наркомата были зачитаны и переданы новому наркому доклады об имеющихся недостатках.

Причем, все это видно невооруженным глазом, если только глаза отмыть от «исторической» пены. Только 7 мая Тимошенко получил Постановление о своем назначении. Он что, в один день провел проверку состояния работы наркомата и Генштаба? Это факт мог не заметить только профессиональный историк, либо «выдающийся» военный, который превратился за 26 лет службы в армии в дубовое полено.

Вот такой порядок передачи должности, продемонстрированный Климентом Ефремовичем, позволил С. К. Тимошенко не отвлекаясь на то, что называется «вхождение в должность», не теряя драгоценное время (несколько месяцев ушло бы) на выявление упущений прежнего руководства, сразу приступить к работе по дальнейшему строительству армии.

Это был СТИЛЬ! СТИЛЬ руководителей такого уровня, что нам остается только завидовать современникам этих великих людей, таких начальников наше поколение уже не знало.

Конечно, если за 26 лет ношения сапог вы, как Веремеев, максимум чего достигли — должности командира батальона, то можете смело критиковать Ворошилова. Наверно, вы бы сами, приняв полностью разваленную армию, в которой жены комсостава зарабатывали на жизнь проституцией, за 15 лет сделали бы из нее конфетку и победили бы всех супостатов, начав утром войну, до обеда.

Я обещал, что в мемуарах К. К. Рокоссовского покажу сенсационные строки, которые сенсационными являются только потому, что на них никто так до сих пор внимания не обратил и не дал им оценку. Но сначала хочу немного коснуться исторических изысканий известнейшего писателя Юрия Игнатьевича Мухина. Юрий Игнатьевич, пожалуй, первый из публицистов-историков, написал, что «старые» маршалы сыграли выдающуюся роль в срыве плана «Барбаросса». Заслуга Мухина в восстановлении доброго имени «царицынских товарищей» сомнению не подлежит, но у Мухина есть одна проблема. Он вбил себе в голову, что Сталин руководил страной в мирное время и в войну чуть ли не единолично, а всё его окружение было ленивыми болванами, и под эту свою идею подгоняет факты, не понимая, что сам начинает тиражировать явную ложь. Зацикленность на своих идеях — болезнь Мухина, которая ставит крест на нем, как на объективном исследователе.

Юрий Игнатьевич часто и справедливо критикует разных сочинителей за то, что они, научившись писать, не успели научиться читать, не могут понять смысла прочитанного ими текста. Критикует справедливо. Только это же относится и к нему самому. Мало того, что он сам часто не может правильно оценить прочитанное, так еще и занимается тем, что собственные фантазии приписывает другим. Да еще полагается на свою память, которая его частенько подводит, в результате получается такая глупость:

это отрывок из книги Юрия Игнатьевича «Война и мы».

Проверять себя чаще нужно, уважаемый Юрий Игнатьевич. Карпов в этом романе написал о том, что К. Е. Ворошилов в Крыму с Петровым работал, и Петров потом в кабинете у Сталина пытался на Климента Ефремовича переложить вину за свои просчеты, Сталин его на место поставил, сказав, что не даст спрятаться за широкой спиной Ворошилова.

Теперь посмотрим, что Ю. И. Мухин сочинил за К. К. Рокоссовского. Речь пойдет о разработке операции «Багратион», когда Константин Константинович добился в Ставке корректировки первоначального замысла нанесения удара с одного плацдарма:

Теперь читаем, что написано у самого К. К. Рокоссовского в «Солдатском долге»:

И где фамилии Жукова и Василевского? Зачем свою неприязнь к Г. К. Жукову доводить до такой степени, что даже Рокоссовскому приписывать свои фантазии?

Нет ни слова в мемуарах любимца Сталина ни о Жукове, ни о Василевском, ни о Генштабе, как о разработчиках каких-то операций. СТАВКА! Константин Константинович писал только о СТАВКЕ! Это Жуков себя называл потом единственным заместителем Сталина. Ага! Единственный. Он на побегушках больше был представителем Ставки на фронтах. Но единственный из наших военачальников, кто прямо написал, что у Сталина были ЗАМЕСТИТЕЛИ в Ставке ВГК — К. К. Рокоссовский («Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том…»). Посмотрите состав Ставки, там военный костяк — «царицынские товарищи», Ворошилов, Буденный, Тимошенко. И вам понятно будет, почему в брежневское подлое время любимый маршал Сталина не мог указать их имена, как имена разработчиков главных операции Великой Отечественной войны, скрыл их за безликим «Ставка». Заодно поймете, почему они на Параде Победы стояли на трибуне Мавзолея рядом с Главнокомандующим. Это главные полководцы Советского Союза. Военная слава страны.

23 октября утреннее заседание съезда началось с приветствий от зарубежных компартий. От японской выступил Сандзо Носака, от американской Элизабет Флинн, от германской Макс Рейман, испанских коммунистов, конечно, представляла Долорес Ибаррури, финнов — Вилле Песси. Все, кроме японца и американца, клеймили позором Албанских коммунистов, которые не поддержали курс ХХ съезда КПСС. Первый маршал смотрел на эту публику с презрением, ценой предательства своих коммунистов у этих лидеров стала финансовая прикормка от советских оппортунистов. Пройдет совсем немного времени и их компартии превратятся в микроскопические маргинальные кружки любителей рассуждать о марксизме. Партизанский отряд с предателем во главе обречен.

После зарубежных гостей выступила ткачиха Гаганова, ее сменил Председатель Совета Министров РСФСР Д. С. Полянский, рассказавший сначала о грандиозных планах, рассчитанных на 20 лет:

«За двадцать лет или осел заговорит, или падишах умрет, — Первый маршал вспомнил пословицу: — У вас уже темпы прироста промышленности упали так, что максимум через 5 лет вы и вспоминать перестанете, что обещали народу через 20 лет коммунизм построить».

Наконец, Полянский дошел до главного в своем докладе:

Дальше — гнусная ложь на уровне сплетен базарной торговки о Вячеславе Молотове, потом:

Блокнот Первого маршала полетел через стол президиума, с грохотом опрокинулся резко отставленный стул, через весь зал абсолютно седой восьмидесятилетний старик, сохранивший солдатскую выправку, твердым шагом пошел к выходу. Перед глазами Первого маршала были не растерянные лица делегатов съезда, ему виделись ошеломленные физиономии немецких солдат кайзера, когда он поднял в атаку на их цепи, в первую в своей жизни атаку, бойцов луганского партизанского отряда…

После испуганного перешептывания между членами Президиума, Председательствующий объявил 30-минутный перерыв. Бросились искать и уговаривать маршала вернуться. Его нигде не было. Последний присутствовавший на съезде солдат революции ушел. История Коммунистической Партии Советского Союза завершилась.

На следующий день Никита Хрущев зачитал им же сочиненное покаянное письмо К. Е. Ворошилова, который, якобы, плохо себя почувствовал и поэтому в работе съезда больше не смог принять участие. Потом выжившая из ума кликуша, называвшая себя старой большевичкой, рассказала о явлении ей во сне самого Ленина, потребовавшего убрать из Мавзолея Сталина. Из партии исключили Молотова, Кагановича и Маленкова.

Делегация китайских коммунистов это сборище, уже окончательно скомпрометировавшее себя, как гнусное троцкистское охвостье, покинула в знак протеста.

От блока социалистических государств откололись СССР и республики Восточной Европы, став на путь реставрации капитализма. Начиналась история драматической борьбы Коммунистической Партии Китая, выстоявшей в этой борьбе почти против всего мира после предательства КПСС идей коммунизма…

Последние годы Климент Ефремович посвятил написанию книги о революции. Его «Рассказы о жизни» нельзя назвать автобиографической, работа гораздо шире биографии автора. Издана только первая часть, охватывающая время до поражения революции 1905 года. Объясняют, что автор не успел работу завершить. Так же, как и С. М. Буденный свой «Пройденный путь» довел до половины. В. М. Молотов, после изгнания из партии всю жизнь работал, что-то писал, но ничего не осталось…

Еще в 1959 году Первый маршал похоронил жену. Екатерина Давидовна очень сильно болела, у нее обнаружили рак. До последней минуты Климент Ефремович был у изголовья жены, старался облегчить ее мучения, пел ей песни их молодости.

Сын друга, Тимур Фрунзе, любимец семьи, летчик-истребитель, погиб в 1942 году, прикрывая подбитый самолет своего товарища от четверки «мессеров». Татьяна Фрунзе, сестра Тимура, стала профессором, доктором химических наук. Дети погибших в Гражданскую друзей из рабочих, Петр и Леонид, усыновленные Ворошиловыми, тоже стали достойными людьми. Петр Климентьевич — генерал-лейтенант, конструктор, один из создателей танка КВ. Леонид Нестеренко — профессор Харьковского политехнического института.

…Испугавшись роста влияния КНР в мировом коммунистическом движении, Центральный Комитет КПСС произвел замену одиозного Н. С. Хрущева на более нейтральную фигуру, Л. И. Брежнева, антисталинская риторика ушла из официальных партийных документов, имя Ворошилова стали использовать для прикрытия своего ревизионизма, одновременно вымарывая его из истории страны, появилась омерзительная «Блокада», потом были сняты фильмы о Великой Отечественно войне, где он представлен неумелым полководцем.

Умер Климент Ефремович 2 декабря 1969 года. В стране был объявлен траур, политическое руководство еще боялось народа, поколение тогда живущих советских людей хорошо еще помнило Первого маршала. Тело Ворошилова провезли на орудийном лафете мимо трибуны Мавзолея, на котором с испитыми мрачными лицами стояли члены Политбюро ЦК КПСС. Прощальную речь меньше чем на 2 минуты выдавил из себя сквозь зубы Министр Обороны А. Гречко. Брежнев отмолчался. Слишком сильно ненавидели он и его шайка Первого маршала, одним своим существованием он их компрометировал.

ВСЁ! В понедельник книгу отправлю в издательство. В окончательном варианте она существенно отличается от опубликованных здесь отрывков.

еще немного из «Ворошилова»

13 ноября, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/11/13/

Сколько всего было расстреляно военных, и вообще, сколько всего человек было растреляно в 1937–1938 годах из числа репрессированных — главная загадка 20-го века. Я знаю об исследованиях такой личности, как покойный В. Н. Земсков, на работы которого теперь опираются как при доказательстве крайней кровожадности И. В. Сталина, так и при доказывании незначительности масштабов «сталинского террора». Всех устраивает Земсков. И В. Познера, который почти в каждой своей авторской программе козыряет цифрой в 700 тысяч расстрелянных кровожадными чекистами, и историка-сталиниста И. Пыхалова, который утверждает, что 700 тысяч за все время правления Сталина — пустяк.

Не только 700 тысяч убитых репрессиями, в советской историографии есть еще одна загадочная, в полном смысле слова. цифра — 20 миллионов погибших в Великой Отечественной войне. Обе эти цифры имеют одну природу. Эта природа — брехня и клевета Н. С. Хрущева на И. В. Сталина и его соратников.

Когда Иосиф Виссарионович умер, Никите потребовалась компрометация его, как Верховного главнокомандующего. Сам Иосиф Виссарионович озвучил число наших прямых людских потерь в войне — около 7 миллионов человек. Это военные потери вместе с гражданскими. Разумеется, военных потерь там примерно половина и это является свидетельством того, что Советская Армия подвергла вермахт и его союзников сокрушительному разгрому. Хрущева это не устраивало, он дал указание статистикам представить устраивающие его данные. У советских статистиков остатки совести были в наличии, поэтому кукурузник получил справку, где 20 миллионов были обозначены, как ОБЩИЕ ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПОТЕРИ! Т. е., туда вошли и все нерожденные дети из-за того, что мужчины воевали и женщинам 4 года не от кого было забеременеть. Советские идеологи пошли на элементарный подлог — 20 миллионов превратились в прямые потери, в убитых.

Интересны с точки зрения этого подлога еще исследования военного историка генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева. Кривошеев даёт число погибших военнослужащих Советской армии — 8 млн. 600 тыс. человек. Вроде бы устанавливал это целый генерал-полковник, человек опытный и знающий, занимал когда-то должность начальника Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба. В 1993 году он и его соавторы опубликовали труд «Гриф секретности снят: Потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Стат. исслед.». Патриоты с ушибленным мозгом теперь, тряся выкладками Кривошеева, заявляют, что Красная Армия немцев трупами не заваливала, потому что потеряла убитыми 8.300 миллионов, а немцев убито было 6 миллионов. Это не 10:1! Мне особенно нравится дебильность современных российских патриотов. Они даже позором гордиться могут.

Я с полным правом могу назвать Кривошеева не военным историком, а военным пропагандистом, который выполнил в начале 90-х заказ по дискредитации Сталина. Основание: отсутствие в его книге всего одного документа — докладов начальника Генштаба Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину о наличии личного состава, о потерях личного состава и наличии резервов.

Сам Г. Ф. Кривошеев командовал дивизией и ему самому начальник штаба дивизии даже в мирное время ежедневно докладывал строевой запиской наличие личного состава в дивизии. Странно, что став историком, он об этом забыл и не привел доклада начальника Генштаба 9 мая 1945 года. Или Сталину его подчиненный на этом посту ничего не говорил о том, сколько людей в армии в строю, сколько убито, ранено, пропало без вести, какими резервами обладает? Сталину и Генштабу неинтересны были эти сведения? Никаких исследований в этой области проводить не было смысла, на конец войны все эти цифры были на руках советского высшего командования, их Верховный и обнародовал. И пока эти «строевые записки» Генштаба не будут представлены публике, к выкладкам Кривошеева относиться нужно, как к пропагандистским материалам, не более того.

А число расстрелянных во время «сталинских репрессий» — это совсем запредельно нелепая история.

Как и данные по потерям в войне, так и данные по «жертвам» были запрошены Н. С. Хрущевым. Но статистики хоть немного стыдились лгать, а вот Генеральный прокурор Руденко, который из Л. П. Берия сделал шпиона и сексуального маньяка, и министр МВД Круглов совести не имели ни на грамм. Поэтому они и принесли Никите 700 тысяч расстрелянных. Комичность ситуации еще состояла в том, что Никите нужно было обосновать необоснованность преследования его братьев-троцкистов в 1937–1938 годах, поэтому Руденко и Круглов в своей справке нарисовали за эти два года больше 600 тысяч «жертв».

Теперь уже известно, что даже в условиях серьезного заговора среди военных из армии было уволено всего 40 тысяч человек. 40 тысяч человек! Это и преданные суду, и больные, и пенсионеры… Всего 40 тысяч человек! Из них было расстреляно… Военных заговорщиков суд приговаривал к высшей мере гораздо чаще, чем заговорщиков гражданских, таково законодательство. Так вот, по данным Архива Военной коллегии Верховного суда СССР к высшей мере наказания в 1938 году были приговорены 52 военнослужащих! Осознайте — 52 человека! Пусть среди гражданских троцкистов-заговорщиков, тех, кого и расстреливали в те годы, было в 10, в 100 раз больше — никак до 300 тысяч приговоренных к вышке не натянуть.

А Земсков взял и подтвердил эти по 300 тысяч в 1937 и 1938 годах. Подтвердил ложь, состряпанную для Хрущева. И наши «сталинисты» этой ложью защищают Сталина. Как это назвать можно?

Когда страна узнала о «кровавом сталинизме» из доклада кукурузника на 20-м съезде, даже отмороженные диссиденты проговаривались, что они Сталина пламенно любили, потому что о масштабах репрессий не подозревали. Это каким образом страна не заметила 600 тысяч убитых НКВД за два года? Это же потери очень серьезной войны — это как можно было советским людям не заметить?

Книга редактируется, кое-что добавляю. Из добавленного один маленький кусочек:

Уже доступен для публики рассекреченный «протокол допроса Н. И. Ежова». В кавычках потому, что этот протокол даже на беглый взгляд можно определить как нелепо состряпанную фальшивку. Н. И. Ежов следователям рассказывает, что НКВД при его попустительстве репрессировал большое число кулаков и других антисоветских элементов. Вроде складно. Даже опустим, что в 1937 году уже про кулаков забыли, коллективизация давно завершилась и кулаки были ликвидированы, как класс. Они влились в народное хозяйство страны либо на стройках, либо в колхозах в местах переселения. Мой дед, Балаев Павел Карпович, в 1930 году демобилизовался из армии, вернулся в семью, к своим 5-ти братьям. Братья жили вместе и хозяйство у них было кулацким. Пока дед служил, их не трогали, семьи красноармейцев раскулачивать было нельзя. Как только пришел из армии — раскулачили на второй день. Кстати, к радости Павла Карповича, ему единоличная каторга счастьем не казалась. Но Балаевых даже сослать никуда не успели, они сами собрались и разъехались во все концы страны строить новую жизнь, завербовались на стройки. Мой дед из Пензенской области уехал в Приморский край. Но ни Павел Карпович, ни один из его братьев в лапы «ежовских сатрапов» загадочным образом не попали, их не коснулись репрессии конца 30-х годов.

Ладно, это мой субъективный взгляд на историческую эпоху. Но в «протоколе допроса Н. И. Ежова» есть совсем поразительная вещь — бездействие прокуратуры, молча наблюдавшей и даже прикрывавшей незаконные действия сотрудников НКВД. Ежов объяснил эту ситуацию тем, что прокуроры его сотрудников боялись. Вот от этого уже хочется даже расплакаться. Надзирающий орган боялся органа поднадзорного! А. Я. Вышинский тоже Н. И. Ежова боялся?

«Патриоты-сталинисты» сверкая незамутненным глазом сегодня утверждают, что Ежова и его подельников расстреляли за то, что они развязали массовые незаконные репрессии. Всё у них кажется вполне логичным, они убедили в этом огромное число людей. Одна закавыка только — как уцелели Генеральный прокурор Вышинский и масса прокуроров на местах, которые своим бездействием и пособничеством преступникам в НКВД допустили такую ситуацию?

Одно то, что расправа с Ежовым за незаконные массовые репрессии минула такой же расправы с прокурорами, все «массовые ежовские репрессии» превращает в в наглую и нелепую ложь, в фейк, как выражаются на интернетовских форумах. Этот фейк понадобился для того, чтобы представить Сталина, Ворошилова, Молотова, Кагановича, Маленкова преступниками. Не более того.

Книга о Ворошилове.

7 декабря, 2016 https://p-balaev.livejournal.com/2016/12/07/

Издательство известило меня, что готовит договор на издание книги. Пока рабочее название «Первый маршал».

Я попросил у редактора еще неделю для внесения некоторых изменений в текст. Будет значительно усилена версия об инфаркте у Сталина в ночь на 2-е марта, я нашел новые данные по ней. Еще кое-что новое там появится.

Так что, в начале следующего года книга должна уже выйти.