Глава I

Средь густого туманного мрака по бескрайним болотам, взявшись за руки, брели две девушки, с трудом преодолевая тернистый, топкий путь. Прогулка отнимала много сил и энергии, они шли молча, смотря то себе под ноги, то прямо на светло-голубые огоньки, "танцевавшие" в воздухе и прокладывавшие дорогу к чему-то неизведанному. Следовавшие за ними девушки шли наудачу, спотыкаясь на ровном месте, но именно надежда на спасение заставляла вставать после каждого такого падения. Даже изможденная худая лошадь, шедшая рядышком с рыжеволосой хозяйкой, находила в себе силы для дальнейшего путешествия. К тому же огоньки будто бы знали брод и вели по относительно безопасному маршруту. Всюду слышны были бульканье воды, надоедливое жужжание и кваканье. По крайней мере, в этих местах хоть что-то было живое.

Дойдя, наконец, до какой-никакой опушки подруги по несчастью вздохнули с некоторым облегчением, и шаг их ускорился за неимением серьезных препятствий. Белокурая “мраморная” спутница в сизом разодранном платье то и дело останавливалась, чтобы передохнуть и отдышаться; вторая же, рыжеволосая девушка в грязной рубахе и портках с луком и колчаном за спиной шла более уверенно, желая побыстрее дойти до конца и узнать, стоило ли оно того. Однако она терпеливо ждала, когда спутница ее передохнет, прежде чем продолжать свой путь дальше.

В густой чаще леса стало не только чуть потише, чем на болотах, но еще темнее и мрачнее. То и дело где-то вдалеке постукивал дятел. Огромные могучие кроны многолетних деревьев закрывали какой-либо доступ к небу. Однако дышать стало в разы проще и приятнее. Болота пахли тухлятиной, сыростью, дышать там было попросту тяжело. Голову дурманило, она без конца болела. Смрад и сама атмосфера были тошнотворными. В лесу же пахло свежестью, сухой листвой, приятный, ненавязчивый аромат древесины, наконец-то, избавил девушек от постоянного головокружения.

Вдалеке послышались протяжные негромкие завывания. Мороз пробежал по коже, и дыхание перехватило. Путницы решили больше не останавливаться и спешно идти только вперед. Химира испуганно зафыркала.

Блуждающие огоньки все вели куда-то и вели… Спустившись вниз по пологому склону, девушки услышали позади тяжелое грозное рычание. Они осторожно обернулись — в весьма враждебной позе, оскалив острые полугнилые зубы, на них смотрел голодными и злобными глазами исхудалый волк с облезшей бурой шерстью. Беловолосая затряслась, как веточка от ветра, и заплакала. Ее спутница резко, поддавшись импульсу, оттолкнула ее назад, закрыв подругу своей рукой, осторожно наклонилась, подобрав первую попавшуюся палку, и замахнулась. Химира встала на дыбы, желая произвести на врага неизгладимое впечатление. Зверь испуганно посмотрел на палку, затем на лошадь и, жалобно скуля, сбежал, не ожидав такой реакции.

Тонюсенькая, как тростинка, девушка внезапно и впервые за весь их путь уткнулась рыжеволосой в плечо и, содрогаясь в судорожном рыдании, заплакала, как маленький ребенок. Защитница неловко приобняла ее одной рукой, другой — зажала свой рот, чтобы не зарыдать в ответ, и затряслась. Из глаз потекли слезы.

— Отбился от стаи, — попыталась спокойно разрядить обстановку рыжеволосая, ее спутница лишь шмыгнула в ответ. — Надо идти дальше, иначе рискуем наткнуться на всю стаю.

— Угу, — промычала белокурая и, взяв себя в руки, пошла дальше. — Аня, а откуда ты знаешь, как…

— Меня научили, — угрюмо ответила вторая девушка на незаконченный вопрос.

— Кто-то важный для тебя? — беловолосая посмотрела на Аню таким взглядом своих стеклянных серых глаз, что ей стало жутковато. — Он жив или…

— Не знаю, — снова грубо прервала ее Аня. — Вряд ли.

— О, — вздохнула собеседница, — эээ… сочувствую тебе…

— Спасибо, Аня, — сухо поблагодарила рыжеволосая. — Но мне не нужна жалость, прости.

— Угу.

— А откуда ты пришла?

— Хм… Я родилась и выросла на княжеском дворе. Мама умерла при родах моим братом. Отец, князь, и брат родной недавно погибли. Не то, что бы я сильно по ним тоскую… Отец часто ко мне… — Аня нервно поправила разорванный подол своего сизого платья и вздохнула. — Но с их погибелью и ко мне смерть постучалась. Да и брата мне жальче всех было. Он болен с самого рождения, душевно болен. Любила я его, как сына. На мне, к сожалению, весь наш княжеский род и оборвался.

У рыжеволосой девицы перехватило дыхание. Она догадалась:

— Ты княжна Усладная, так ведь?

— Так, — кивнула белокурая.

— Дочь князя Радмира? Как же ты попала сюда?

— Ну… — замялась Аня, сглотнув. — Когда тела моего отца и брата привезли на Родину, началась местная борьба за власть. О том, чтобы меня, девицу, да еще такую младую, посадить править целым княжеством и речи не шло. Тогда воевода Вацлав и купцы Матюшевичи отправили меня с Жданом-охотником в лес…

— Чтобы что? — осторожно спросила рыжеволосая.

— Чтобы убить. Покончить со мной. А для чего еще?

— Как же ты отбилась от этого Ждана?

— Ну… — княжна замялась, снова нервно поправив подол платья. — Он отпустил меня.

— Так просто? Взял и отпустил?!

— Просто отпустил, — грустно и очень тихо повторила собеседница, сжав и без того тоненькие губки и посмотрев куда-то в сторону. Рыжеволосая лишь недоуменно на нее поглядела, а затем вздохнула и жалобно, вымученно произнесла:

— Это все из-за моего дяди.

— Что ты такое говоришь?

— Он испортил тебе жизнь. И бегу я тоже из-за него.

— Ничего не понимаю…

— Я тоже жила на княжеском дворе. Я племянница князя Ольх. Это он сделал так, чтобы твоих родных убили, а тебя выслали в лес. Он хотел и на мне жениться, вот я и сбежала…

— Ого!

— Я, наверное, не достойна того, чтобы идти с тобой рука об руку.

— Аня, давай дружить, — вымученно улыбнувшись, предложила девушка.

— Как же!? После всего того, что я рассказала…

— Аня, не стоит брать весь этот груз ответственности на себя. Твой дядя — это твой дядя. Ты — это ты. Будто бы ты могла на него повлиять, чтобы всего этого со мной и моей семьей не случилось.

— Хорошо, — вздохнула рыжеволосая.

Дойдя до очередной опушки, девушки заметили, как воздух будто бы "заволновался". Все здесь казалось каким-то неестественным, неживым. Посреди поляны стояла огромная брусчатая "домовина", только вместо обычной деревянной палки, она стояла на двух высоких куриных лапах, которые были повернуты задом к девочкам.

— Это еще что такое? — удивилась рыжеволосая.

— Эм… Я не уверена, но вроде бы это из легенд.

— Каких легенд?

— Возможно, я ошибаюсь… Но можно попробовать.

"Белая" Аня осторожно подошла поближе к "домовине" и неуверенно пропищала, как птичка:

— Избушка-избушка, повернись к лесу задом, ко мне — передом!

Брусчатая конструкция, будто бы действительно услышав приказ, тяжело и со скрипом повернулась входом к девушкам. Кобылка Химира, опустив ушки, попятилась назад, и, если бы хозяйка не удерживала ее за поводья, то лошадь бы попросту сбежала. Мгновение — вечно пасмурная погода с нависшими тучами превратилась в приятную теплую летнюю атмосферу. Послышалось пение птиц, а дышать стало в разы легче и свободнее. От неожиданного возвращения солнца девушки только поморщились. Из высокой избушки на куриных ногах выглянула женщина.

Загрузка...