Блуждающие огоньки

Глава II

— А ну, изба, присядь! Выйти мне надо, — властным тоном приказала хозяйка “домовины” на куриных ногах. К удивлению девушек, сие сооружение действительно присело, нелепо согнув свои громоздкие птичьи лапы. Две Ани недоуменно переглянулись меж собой, пожали плечами и осторожно, неспешно направились навстречу женщине. Кобылка, бывшая спутницей девочек, несмотря на то, что ее изначально не на шутку испугал и поразил вид избушки на курьих ножках, пошла спокойным шагом, показывая тем самым, что незнакомка вызывает у нее доверие. Женщина же вылезла из избы и шла к путешественницам с большим трудом, сильно прихрамывая на левую ногу. Подойдя к ним поближе, она неодобрительно покачала головой, оценив девушек и лошадь с головы до ног. — Тьфу, какое безобразие! Не евши, не спавши, небось, ко мне пришли… В какую ж Вы, девки, передрягу умудрились попасть, не понимаю! Худющие совсем, откормиться Вам надобно!

Женщина, хозяйка избы, несмотря на видимую зрелость, тронувшие ее лоб и щеки морщины, впалые глаза, источающие безмерную усталость и безрадостность, совершенно не утратила своей былой красоты. Лохмы темно-русых волос цвета дубовой древесины с некоторыми проблесками седины беспорядочно лезли ей в лицо. В них были спутаны многочисленные перья вороного и совиного крыла, а на ушах висели громоздкие желтые серьги-кольца. Одета зрелая красавица была в простецкий сарафан до пола, сшитый из самых разных невзрачных лоскутов ткани, а поверх она набросила на себя темно-серую шаль, что смотрелось несколько нелепо в летнюю теплую погоду.

Девчонки вновь переглянулись, не зная, что ответить хозяйке. Они явно не ожидали такого приветствия. Женщина же снова покачала головой и, воспользовавшись безответным молчанием, продолжила:

— Ну и чего стоим переглядываемся? Будто бы совсем не голодные и не измученные долгой дорогой…

— Так мы и не знаем, что нам делать! — внезапно подала голос рыжеволосая девушка и поправила колчан на спине. — Мы и не знаем, куда пришли…

— Ой, что тут знать! Уж точно Вы попали туда, где можете получить безопасный кров и пищу, — отмахнулась женщина и указала рукой, обвешанной всевозможными ржавыми браслетами, вдаль. — Идите туда. Там такие же младые девки, как Вы, собрались, обедают уже.

— Девки? Кроме нас здесь есть еще кто-то?

— Ну да, девки, чему Вы так удивляетесь!? За день до Вас сюда пришли.

— Тогда мы пойдем. Спасибо Вам… эээ…

— Можете называть меня бабушкой.

— Эм. Как-то молоды Вы еще для бабушки.

— Ох, девчонки, здешние места совсем не то, чем кажется на первый взгляд, — невесело улыбнувшись, протянула женщина.

— Будь по-Вашему, бабушка. Мы пойдем.

Две девушки и лошадь поплелись дальше по “земному Ирию”. Хозяйка, однако, грубо отобрала поводья у рыжеволосой и сказала:

— Кобылу в таком состоянии я запрещаю дальше везти. Она остается со мной!

— А с чего это вдруг? — недовольно встрепенулась девушка, предприняв неудачную попытку вернуть поводья.

— Да потому, что, если бы Вы ее привели сюда хотя бы на день позже, то откинула бы она уже свои копыта. Она больна и изрядно исхудала…

— И что же, Вы ее добить собрались?!

— Я ее, девка, не добить собираюсь, а срочно спасать, — снисходительно процедила “бабушка”, - в отличие от Вас. Как так можно было замучить животное?!

Аня в отчаянии посмотрела на Химиру — та доверчиво прислонилась к женщине, будто бы чувствовала за ней защиту. Сердце у нее заныло от жалости и чувства вины. Действительно, как она могла довести свою любимую животинку до такого отвратительного состояния? Не менее всего ее мучил и другой вопрос: как она могла оставить на произвол судьбы своего друга, учителя, наставника и любимого человека?.. Девушка расценила жест лошади, как такой своеобразный выбор; она опустила голову и, борясь с подступавшими слезами, отвернулась и угрюмо произнесла:

— Пошли, Аня.

— Аня… — неожиданно произнесла беловолосая и запнулась.

— А?

— Да нет, ничего. Забудь.

— Что такое?

— Да вот, не знаю, стоит ли этой “бабушке” вообще доверять.

— Я тоже не знаю, — угрюмо ответила рыжеволосая, смотря себе под ноги.

— Да?! Фух!

— С чего ты вообще взяла, что я буду незнакомым людям доверять?

— Ну ты все-таки оставила с ней свою Химиру…

— Хуже ей не будет. Еще чуть-чуть и… Не хочу об этом говорить.

— Угу.

— К тому же нам необходимо хотя бы немного передохнуть. И поесть, наконец-то. У меня живот уже днями болит.

Девушки уже и забыли, что такое солнце. Свет бил им в глаза, отчего они с непривычки болели. Мир здешний, однако, поражал их воображение. Вопреки тому, что видели и слышали они в последнее время, в этих местах изобиловали самые разные птицы, особенно и те, которые в этой широте даже не водятся. Наверху висело, будто застыло в воздухе, бурое пятно — беркут на охоте. Неожиданно и молниеносно спикировав, тот схватил что-то светло-коричневое с земли и огромными лапищами своими разорвал жертву пополам, да так резво и с такой силой, что окровавленная голова жертвы — зайца, — неожиданно упала под ноги девчонкам. Те заверещали, схватившись за грудь и отпрянув. Беловолосая Аня побледнела еще больше и стала походить на мертвеца.

Зайдя в перелесок, подруги услышали приятное уху пение, так похожее на писклявое мяукание. То были ярко-желтые птички с длинным розовым клювом и черными крылышками. Одна из них сунула свой рот в улей и вытаскивала оттуда рассерженных пчел. Девушки попятились назад, чтобы не стать жертвами злых насекомышей. В воздухе пахло сыростью и тиной — неподалеку был водоем. Спиной Ани наткнулись на что-то влажное, слизкое и мягкое. Резко обернувшись, они увидели высокую некрасивую худую и совершенно нагую девушку с маленьким квадратным лицом, длинным горбатым носом и тонкими, как проволока, губами. Ее густые черные волосы, в которых запутались водоросли и рогоз, огромной копной лежали на ее голове. В них также застряли посеребренные цепочки, которые красиво украшали ее “черное гнездо”. Самыми примечательными были в ней ее темно-сизый, почти синий цвет кожи, покрытой темными струпьями по всему телу, и крупные черные зрачки глаз. Некрасивая девушка раскрыла от радости рот, из которого торчали во все стороны многочисленные острые клыки, указала взглядом на желтых птичек, воровавших пчел из ульев, и произнесла:

— Иволги. Красивые, но вредные создания, — девушки лишь глядели на страшное создание с неподдельным ужасом. Чудище схватила гребень, воткнутый в “гнездо” на голове, и принялась расчесывать непослушные локоны волос, из которых струилась каплями кровь. — Никак заблудились, девки? Других ищете?

— Ддда, — заикаясь, произнесла рыжеволосая, пока вторая Аня, трясясь всем своим телом, спряталась за ее плечо.

— Ну так пойдемте, я Вас к ним отведу. Айда!

Сначала подружки шли совсем осторожно на “ватных” ногах, но, приняв тот факт, что местная шутовка не собирается причинять им никакого вреда, и вообще она довольно-таки милая и веселая особа, девушки успокоились и продолжали путь свой более уверенно и совсем ее не боялись и не стеснялись.

— А как имя твое?

— Ивою меня зовут.

— Почему так?

— По двум причинам. Первая — меня при жизни звали Иванной. Вторая причина — под ивою плакучей я и утопла.

Девушки ахнули и снова переглянулись меж собой, пока Ива продолжала:

— Дааа… Страшная при жизни была, как черт. А батька мой — картежником знатным. До того в долги залез, что меня своим друзьям-товарищам и продал за бесценок. Издевались надо мною днями и ночами, пока не выкинули на улицу совсем голой. Я, знамо дело, за старостой, чтобы наказал ублюдков. А тот схватил меня за волосы, да как башкой об стол. Дальше ничего не помню. А утром взяли меня мальчишки сельские, да потащили в пруд под ивою плакучей и топить стали. И дальше издевались надо мною, пока топили.

Рыжеволосая Аня недоуменно и с ужасом, округлив глаза, посмотрела на подружку, но та в ответ на нее даже не взглянула, лишь с грустью поправила свой несчастный подол.

— И как же ты теперича ходишь спокойно, совсем нагая?! Никого не боишься, что ли?..

— Да кого мне бояться-то? Тут мужиков не водится. Да и меня сами теперь они боятся. Пришла я как-то к ним в село, да как до полусмерти напугала и старосту, и батьку-картежника, и друзей его. А я так хохотала, так хохотала… Не могла остановиться.

— А что это за женщина, которая просит себя "бабушкою” звать?

— Вы про Ягу?

— Не знаем мы, как звать ее. Не представилась.

— Весь этот мирок — ее золотых рук дело, — Ива обвела руками полукруг и гордо подняла голову. — Это иллюзия, но так искусно сделана! Я ей очень многим обязана. Благодаря ей я осталась здесь. Она вытащила меня из Нави. Помогаю ей теперь, встречаю девушек, которым так нужна помощь…

— То есть мы не первые, кто сюда забредал?..

— Конечно, нет! Вы чего?! — грубо хохотнула Ива, схватившись за живот, выше которого торчали ребра. — До Вас много таких приходило. Яга их учит.

— Чему?

— А вот пусть она сама Вам все скажет, чего это я Вам все карты раскладывать буду.

Девушки подняли голову вверх и изумились: в ветвях березок переплелись многочисленные огромные вьюны, которые словно арка, дугой висели меж деревьев и полуразрушенных каменных колонн. Их фуст был исполосован потрескавшимися и избитыми каннелюрами, капитель отсутствовала либо колотые остатки ее лежали повсюду в виде обратных усеченных пирамид. Отсутствовала и база колонн, так как нижняя их часть была зарыта под землю. Светло-розовые цветы вьюнов, обвивающих фуст, собирали в себе копошащихся пчел, еще недобитых иволгой, и красных крапивниц, отчего рядом с колоннами слышны были чудесный медовый запах и нудное жужжание. Посредь своеобразной колоночной аркады расположились скамейки и книжные шкафы, все вытесанные из камня.

— А вот здесь находится Библиотека Леса. Одна из древнейших во всем мире, считается.

Беловолосая Аня жадно посмотрела на старинные, древние фолианты и трактаты. Глаза ее, бывшие стеклянными и безжизненными, засверкали огоньками от неподдельного, жгучего интереса. Подруга ее лишь усмехнулась. К книгам и знаниям такого трепета она не испытывала, хотя читать и учиться новому ей немного все же нравилось.

На опушке, усеянной повсюду дикими лесными фиалками с желто-фиолетовыми пятнами, расположилась небольшая группка из четырех чумазых, побитых и израненных путешествиями девочек в коротких рубахах. Они разлеглись вокруг большой скатерти, позолоченной по краям и наполненной всевозможными яствами: пареной репой, душистым круглым хлебом, дымящимся так, будто с пылу с жару был достан, пирожками с мясом да с капусткой и ржаным квасом с хлебным ароматом. Самая высокая широкоплечая девушка с темно-русыми жидкими волосами с шальным и воодушевленным видом на квадратном лице, вся в синяках и ссадинах, размахивая всеми частями тела, грубым мальчишеским голосом что-то рассказывала:

— … а потом я ему в челюсть с ноги…

— Заливаешь, Олеська! — по-озорному хохотнула низенькая девчушка с наивным детским личиком, волосы которой сверкали золотистым отливом.

— Ничего я не заливаю! — нарочито надувшись, громко крикнула Олеся.

— У нас как-то в Весеннограде, — начала золотистая девушка, — студентики ночью по кабакам гуляли. И батька с мамкой мои устроили с ними самый настоящий пьяный дебош. Дак один школяр пытался моей мамке своей ножищей заехать по роже, а в итоге поскользнулся и грохнулся с моста в Весенну.

— Ну, Ванда, чего ты Олеську обижаешь! — усмехнулась светло-русая фигуристая, пышная девушка, у которой нос был в форме картошки. — Пусть она с ноги ударила, Зрящий с ней…

— О, новенькие пришли! — к двум Аням повернулась четвертая медноволосая пухленькая и розовощекая девушка и поманила рукой. — Айда к нам! Ива, и ты к нам присоединяйся…

— Благодарствую, лапушки, но я пойду обратно. Вдруг еще кто-нибудь придет.

Пока две Ани устраивались к общей трапезе, шутовка Ива вальяжно скрылась средь деревьев. Они облизнулись и выжидающе посмотрели на других девушек.

— Подумайте о том, чего Вам хочется больше всего отведать.

Девочки зажмурили глаза и блаженно улыбнулись, задумав что-то весьма приятное. Открыв глаза, рыжеволосая Аня увидела пред собой котелок с супом из фазана. Она потянула носом чудесный мясной аромат и вспомнила с грустью былые дни. Повернувшись в сторону подруги, она заметила, что пред ней предстал на деревянном подносе поджаристый кабан с яблоком во рту. Девушки ахнули, с изумлением осматривая диковинное блюдо. Лишь Олеська с презрением и злостью глянула на беловолосую Аню и процедила:

— Знаю я ее. Княжна балуется пирогами и жирным мясцом, пока с нас дерут три шкуры на оброк…

— Заткнись! — грубо оборвала ее рыжеволосая. — Она не виновата, что родилась на княжеском дворе. А что это за странная чудная скатерка?

— Самобранка, — гордо ответила медноволосая пухляшка. — Чевой захотите, товой и даст.

— Кто Вы, девчонки? И откуда?

— Я Аня, из Княжества Усладное, — скромно и тихо проговорила беловолосая. — Дочь князя Радмира, который как раз недавно погиб…

— Туда ему и дорога, — недовольно буркнула себе под нос Олеся.

— Что-что? — яростно переспросила рыжеволосая Аня, отчего ноздри у нее вздулись.

— Я говорю: “Так я и думала”! — крикнула Олеся, скрестив руки на груди.

— Олеська, как Вы поняли, тоже с Усладного, — проворковала низенькая девушка. — Она из семьи лесорубов. А я Ванда из Весеннограда. Сбежала из дома. Родители мои — закостенелые пьяницы. Ежели денег на выпивку не хватало, колотили меня на чем свет стоит. А ты кто и откуда?

— Я Анаис…

— Ты же говорила, что тебя Аней зовут…

— Ну это и правильнее, и проще. У нас у иноземцев имена по-другому строятся, более сложно…

— Так ты из другого государства!?.

— А так хорошо разговариваешь по-нашенски…

— Потому что мой папа из этих земель. Я из княжества Преграния, мои родители вместе с сестрой погибли в пожаре. Меня к себе забрал дядя, князь Ольха. Я от него и сбежала.

— А я Дара-Даренка, — весело произнесла медноволосая девушка, — из Княжества Промежное. Как и Машка.

— Наших близких убили дружинники из других Княжеств. Батька погиб в междоусобице. Вот мы и бежали. Не знаю уж, что там с мамкой моей сталось…

— А что это за место? — спросила Анаис.

— Вы попали к бабушке Яге. Она лечит детей и женщин, принимает у них роды. Говорят, она даже умеет прерывать бремя…

— А еще учит девушек…

— Чему? — с неподдельным интересом спросила Аня.

— Что бы это ни было, я здесь долго не задержусь, — пробормотала Анаис, доев свою похлебку, встала, стряхнула крошки с портков и ушла восвояси.

Рядом с избушкой на курьих ножках внезапно “выросло” полукруглое укрытие из стволов деревьев. Внутри лежала и тряслась Химира, опустив морду и смотря при этом своими жалостливыми черными глазками на пришедшую в это подобие денника Анаис. Яга ласково гладила тощую серебристую кобылу по ребрам, которые хорошо было видно из-за кожи. Другой рукой она мазала какой-то вонючей мазью, смердящей человеческими отходами жизнедеятельности, гноящиеся раны.

— Когда она выздоровеет? — требовательно спросила Анаис, скрестив руки на груди и боком прислонившись к древесным стволам.

— Всему свое время. Спешишь куда-то? — Анаис лишь промолчала. — Вам бы самим сначала сил поднабраться. Необязательно уходить, я ведь не гоню никуда. Быть может, тебе даже понравится здесь…

— Ну уж нет, — твердо ответила Анаис. — Как только Хим поправится, я пойду дальше. Я не собираюсь здесь подолгу задерживаться.

Яга пожала плечами и налила воды из бадьи в кормушку. Кобыла жадно стала хлебать, довольно похрюкивая.

— Могу я тебя попросить хотя бы привести всех сюда? — озабоченно посмотрев на Анаис, спросила женщина.