Глава III

Солнце в мире бабушки Яги начинало опускаться. Смеркалось. Небо заволокло оранжево-розоватой пеленой, которая сливалась с пожелтевшей от засушливой жары травой. Огромная брусчатая домовина присела на своих куриных лапах, ожидая гостей. Вдалеке послышалось отчетливое “Угууу!” — просыпались совы на ночную охоту. Вместе с тем застрекотали и сверчки, создавая в воздухе едва уловимую вибрацию. Вечерняя прохлада заставила девочек съежиться, крепко скрестив руки на груди. Их потряхивало, а тело покрылось многочисленными мурашками.

Когда девушки подошли к избушке, из нее вылезла Яга и медленно подошла к ним, прихрамывая на одну ногу. Взглядом пересчитав их, она вздохнула и сказала:

— Я так думаю, больше ко мне никто приходить не собирается. По крайней мере, в ближайшее время. Кто мог — тот и пришел, — девчата непонимающе посмотрели друг на друга и перевели взгляд на Ягу в ожидании того, что она еще собирается им сообщить. — Подлечить мне Вас надобно, девки, а потому интересует меня один вопрос — кто из присутствующих здесь — уже девушки? — Робко и, стесняясь, покрывшись стыдливым румянцем, руки подняли все. — Хорошо. Опускайте руки. А теперь вопрос не для самых честных — кто из Вас уже не девушки? — Присутствующие переглянулись с нескрываемым любопытством. Из всех них только Аня еле-еле приподняла свою слабенькую худую ручонку, опустив голову от стыда. Яга посмотрела на нее, слегка кивнув, обвела взглядом всех остальных девчонок, а затем остановила его на Олесе, нахмурив при этом брови. Та стояла в стороне, недовольно насупившись и закатив глаза. Анаис снова посмотрела с недоумением на свою подружку. Что же она еще от нее скрывает?.. — Олеся, лукавишь! Я же Вас насквозь вижу; надеялась, что Вы будете честнее со мною, — после этих слов Олеся, покрасневшая как рак, подняла руку и отвернулась, боясь встретиться хоть с кем-то взглядом. — Так-так. Все, опускайте руки. Девушки, Вам нечего стыдиться. Совершенно нечего. Особенно, Вам вдвоем, — указав на Аню и Олесю, продолжила Яга. — Вы виноваты в этом в самую последнюю очередь. Но именно с Вас я и начну. Пойдем!

Яга поманила рукой Аню, и та покорно и, все еще стыдливо опустив голову, поплелась за ней. Тем временем Анаис уверенно подошла к Олесе и посмотрела ей прямо в глаза. Олеся была высокая, но не намного выше ее. Так уж вышло, что Анаис хорошенько вытянулась и могла считаться среди других девиц довольно-таки рослой. Олеся недовольно хмыкнула и грубо спросила:

— Тебе чего, а?

— Как это понимать, Олеся?

— Чего понимать?

— Ты знаешь, о чем я!

— Стыдить меня собралась, княжна? Себя лучше постыдись.

— На Аньку клевещешь, а сама-то…

— Сама-то что? — вспыхнула Олеся и еще больше покраснела. — Что ты обо мне знаешь, княжна!? Ни-че-го! Выросла неженкой, такой и осталась…

— Ты обо мне тоже ничего не знаешь…

— Зрящего ради, мне все равно. Ты сама о своей подружке ни сном, ни духом. Думаешь, я не заметила этот пренебрежительный взгляд, который ты в ее сторону бросила?..

— И вовсе не пренебрежительный…

— Да ну, — скептично произнесла Олеся. — Слушай, княжна рабастанская, мне плевать, что ты там думаешь обо мне или о своей сестре по несчастью. Совершенно плевать. Но надумаешь меня еще раз стыдить — получишь!

— У меня имя есть. Кто еще из нас получит!

Но судьбу испытывать Анаис не стала, да и смысла в том не было. Она снова пошарила в карманах, но не нашла того, что искала. Неужели потеряла?.. Право, она и не помнила, где в последний раз она ее надевала и где видела. Быть может, шапка-невидимка осталась в деннике вместе с лошадью, поэтому Анаис, покуда еще ее очередь не пришла, решила заглянуть к любимой животинке.

Химира лежала и осматривала рану, которую Яга некоторое время назад бережно мазала. Глаза ее впервые за последние дни обрели живость и заблестели. Анаис ласково гладила кобылу, пока пыталась обыскать седельную сумку, приговаривая:

— Прости меня, Хим, пожалуйста! Я тебя такому риску подвергла, совсем о тебе не подумала.

Химира положила свою головушку на колени присевшей Анаис. Неподалеку послышались звук сильного удара и девчачьи визги, а земля под ногами завибрировала так, что девушка качнулась и упала на пятую точку. В седельной сумке шапку она не нашла, зато вытащила два топорика, на лезвиях которых застыла какая-то зеленовато-кровавая жижа. Анаис прежде лишь вскользь осматривала свое оружие. Сейчас же она решила разглядеть его повнимательнее. Рукоять слегка изгибалась под стать руке для более удобного пользования. На ней были выгравированы уродливые птицы с длинным и пушистым хвостом с позолотой, выделанные скорее всего начинающим либо попросту не очень умелым мастером. Как-то Анаис рассказала Роггверу про ее поездку в Ландышеву слободку и про старуху, которая предложила ей купить амулет птицы огня. Когда она ему говорила об этом, тот, как обычно, с угрюмым выражением лица занимался своими делами. Анаис казалось, что он ее вовсе не слушал… По бокам от чудаковатых птиц были вырезаны аляповатые узоры в виде затейливых завитков. Топоры были хоть и не шибко дорогим денежно, но точно дорогим для сердца подарком. Хоть какое-то напоминание для Анаис о том, что она умеет любить. Она как-то неловко прижала их к своей груди, вздохнула и опустевшими, влажными глазами посмотрела на землю.

В денник зашла Аня, сменившая свое драное сизое платье на более чистое сине-голубое. Анаис тяжело встала и осмотрела ее с ног до головы: девушка стала больше походить на княжескую дочку, вернулась грация и стать. Она как-то странно улыбалась и кружилась на месте.

— Смотрю, тебе нравится этот цвет, — произнесла Анаис, все еще держа при себе топоры.

— Это подарил тот самый важный для тебя? — Аня кивком указала на оружие, на что Анаис утвердительно качнула головой и снова устало села наземь, прислонившись к лошади. Аня подошла к подруге и, уперевшись подбородком ей в плечо, взяла ее руку и сжала. Анаис обессиленно уронила топорики наземь и, потерев свободной рукой лицо, протянула:

— Аня, что…

— Потом, — прервала ее Аня. — Я тебе расскажу. Но не сейчас.

— Ловлю на слове. Что Яга еще с тобой делала? Что за гул был сильный?

— Узнаешь, — улыбнулась Аня.

— Секретничаешь, — вздохнула Анаис. — Ты кстати не видела мою шапку?

— Шапку? — недоуменно переспросила Аня. Что-что, а врать она не умела. Поэтому и не пыталась это делать.

— Забудь.

— Потеряла? — озабоченно уточнила Аня, на что Анаис махнула рукой. Между девушками возникло неловкое молчание, поэтому дочь Радмира взяла из любопытства топорик и рассмотрела его.

— Птица огня.

— Ты имеешь ввиду, жар-птица?

— Жар-птица?

— Ну да. По крайней мере, у нас так эти существа называются.

— Красивое имя.

Беседу прервали новые девичьи визги и крики. Девушки повернули головы в сторону избы: из ее окон потоком лилась вода как из ведра, отчего “домовина” затанцевала на месте, будто бы от недовольства. Анаис недоуменно посмотрела на Аню, но та лишь странно улыбнулась ей в ответ. Рыжеволосая девушка холодно глянула на ходящую из стороны в сторону Олесю и, указав на нее кивком, спросила у подруги:

— А с этой что не так?

Аня пожала плечами.

* * *

— Пришла, значится. Раздевайся.

— Как это “раздеваться”?

— Ну как-как?! Полностью, конечно! Как я, по-твоему, тебя осмотрю!?

Бабушка Яга стояла к Анаис спиной и ковшиком черпала воду с пола избы, а затем выливала ее в окно. Что за катаклизм произошел в комнатке, известно было лишь Ванде да самой хозяйке. Брусчатые стены были напрочь мокрыми, а под ногами — вода по лодыжки. Анаис осторожно и стыдливо стала раздеваться, осматривая внутренности избы. Конечно, после “грандиозного потопа” вся утварь и непонятные банки валялись на полу. Пахло сырой древесиной, грибами, ладаном, розмарином и гнилью. Анаис невольно поморщилась. В банках находились то мертвые жуки и черви, то какие-то соленья, то какая-то жидкость грязно-зеленого или соломенно-желтого цвета. Какие-то из них безнадежно разбились и источали затхлые “ароматы”. На веревках висели самые разные, бывшие засушенными растения. После прибытия сюда Ванды их ценность явно пропала.

Рядом с печкой стояла столешница в длину человеческого роста, на которой лежало серое льняное полотенце. В окно влетел ворон и грозно закаркал. Стоявшая у стола с травами и банками Яга что-то усиленно втирала пестиком в ступке и с трудом выдавила из себя слова:

— Скажи… им… что… я… с ними… встречусь… сегодня ночью.

— Что-что? — переспросила Анаис, резонно подумав, что обращаются именно к ней. Тем временем ворон хрипло каркнул и улетел восвояси.

— Я не тебе, дочка, — пробормотала Яга, размешивая массу в ступке. — Ты уже разделась?

— Да.

— Тогда подойди к скамье.

Анаис на носочках подошла к скамье и неловко скрестила руки на груди. Послышалось неестественно громкое уханье, которое распространилось по всей избе, отчего Анаис вздрогнула и повернулась к источнику звука. Яга подбежала к печке, сунула руку в дымоход и с трудом вытащила оттуда филина, покрытого полностью сажей и золой, который нервно куснул ее за ухо.

— Вот ты где! — после чего птица вылетела, села на окно, встрепенулась и принялась чистить перья. Из-под скамьи выбежал черный кот, встав на дыбы, которого Анаис не заметила, а потому вскрикнула от неожиданности и схватилась за грудь. Кот агрессивно смотрел на противоположную стену, а затем в порыве чего-то непонятного стал яростно и громко драть своими когтищами древесину.

Тем временем Яга села на скамью перед Анаис, осмотрела ее с головы до ног, грубо стащила ее руки с груди и бесцеремонно покрутила вокруг.

— Как звать тебя?

— Анаис, — беззащитно пролепетала девушка.

— Нет ли у тебя сегодня крови, Анаис?

— Нет.

— Это хорошо, — закончив осмотр и вытащив с тела все занозы, Яга посмотрела Анаис прямо в глаза, отчего та смутилась и покраснела, однако женщина либо этого не заметила, либо ей было глубоко все равно. — В целом, ты обошлась одними ранками да синяками. Сейчас мы тебе их залечим, — с этими словами Яга взяла ступку с жижей блевотного цвета и не менее рвотного запаха и стала осторожно втирать ее во все проблемные места.

— А бывало хуже? — полюбопытствовала Анаис, и из глаз у нее потекли слезы от отвратительного смрада.

— В прошлом году ко мне прибежала девчонка, у которой рука была сломана. При чем так долго, что у нее там уже червяки завелись.

— Фу!

Когда Яга закончила с лечением, она вновь посмотрела Анаис прямо в глаза, но на этот раз долго, будто что-то там искала. Девушке от ее взгляда становилось все больше и больше не по себе.

— Слишком много в тебе эмоций и чувств, Анаис. Противоречивых. Обуздать тебе их нужно, они льются через край. Вижу в тебе и любовь, и жалость к другим и к себе, и желание помочь всем, и страдание, и нестерпимую боль, и в то же время сильное чувство вины, смятение и неопределенность, месть, ярость и огромную злобу на весь мир…

— Вам-то что с того!? — вспыхнула Анаис, на этот раз покраснев от гнева, а не смущения. — Ну чувствую и чувствую, мои проблемы!..

— Ты не представляешь просто, какие это могут быть проблемы для окружающих тебя людей. Для близких и родных…

— Нет у меня уже ни близких, ни родных!..

— Ошибаешься, Анаис. Не будь такой категоричной. Ты всегда можешь найти их и приобрести. Но если ты не совладаешь со своими эмоциями, то произойдет катастрофа…

— Ну и пусть произойдет! — на этот раз Анаис вспыхнула по-настоящему, озарив избу диким пламенем, который с быстрой неестественной скоростью начал распространяться повсюду, переходя с одной стены на другую. — Не будет у меня ни близких, ни родных! Никому больше жизнь не испорчу!..

* * *

…Горячо. Душно. Весь воздух сгорел в бесконечно длинных столбах огня, кружащегося на месте, и сжигающего каждую клеточку ставшей уже бесплодной земли. Небо заволокло дымом и копотью, сквозь которые проглядывались кроваво-оранжевые отблески, будто бы облака наверху тоже горели.

Посреди всего этого безобразия и хаоса, всей этой ужасающей пламенной хтони выросла огромная широкая колонна огня — смерч, — засасывающая на своем пути пожарище и с бешенной скоростью несущийся куда-то вдаль и вершащий смерть всему живому. Что-то внутри этой колонны орало неистовым и яростным женским голосом, кричащем о страшной боли, ненависти и отчаянии…

* * *

…Анаис усиленно задышала и закашляла, с ужасом смотря на то, что она понаделала. В глазах ее горели языки пламени — отражение того, что творилось в избе на тот момент. От дыма они сильно слезились и болели. Яга развела руки, и из них во все стороны посыпались песок и земля. Огонь был потушен так же быстро, как и был разведен. Анаис с недоумением и страхом посмотрела на хозяйку. Кот, спрятавшийся под стол, злобно зарычал. Яга лукаво улыбнулась, подмигнула и сказала Анаис:

— Теперь-то мы знаем, какие силы природные тебе подвластны, — девушка посмотрела на нее беспомощно и жалостливо, не зная, что сказать в ответ. — Одевайся давай. И зови сюда следующую девчонку.

Загрузка...