Боец 7: лихие 90-е

Глава 20

Судя по всему, упоминания о патентах сильно впечатлили Ройса. Во всяком случае, окончательно убедили его в том, что я — не просто талантливый боец, а серьезный деловой человек, рационально подходящий к делу.Понятно, что никаких патентов у меня по факту не было, но на этот раз Семен показал прозорливость.

— Слушай, Сергей, — после недолгого размышления заговорил Грейси. — У меня есть к тебе деловое предложение. Если, как ты говоришь, все эти идеи запатентованы, то мы можем сделать с тобой совместный бизнес. С моей стороны гарантирована раскрутка в СМИ, вся возможная реклама и поддержка моим именем. Тебе же предоставляется полный карт-бланш плюс прибыль от твоего личного в нем участия. Все это — при условии, что ты покажешь достойный уровень продаж трансляций на «Showtime» и «HBO». Деньги любят счет.

Я задумался. Что такое «Showtime» и «HBO», я знал хорошо. Эти каналы появились уже довольно давно, и за время своего существования успели сформировать целую культуру платных трансляций. В России этим, конечно, заинтересовать телезрителей было практически невозможно — с нашим-то уровнем доходов и, как следствие, видеопиратства платить за трансляции, запись которых завтра же можно будет купить в ближайшем переходе, могли только отдельные люди. А вот в США их трансляции раскупались хорошо. Значит, теперь мне предстояло организовывать «достойный уровень продаж».

— Ройс, а достойный — это, по-твоему, какой? — сразу решил уточнить я.

— Минимум сто тысяч продаж, — не моргнув глазом ответил Грейси.

Я с готовностью кивнул. Хотя, вообще говоря, дело это было рискованным. Это в двадцать первом веке, с его невероятным уровнем развития интернета, соцсетей и вообще медиа, сто тысяч подписчиков, пусть даже платных, мог сделать любой блогер средней руки. Не говоря уже о таких монстрах, как какой-нибудь Макгрегор или Тайсон, для которых и несколько миллионов продаж — плевое дело. А здесь, в первой половине 90-х… Если ты сумел сделать двести тысяч продаж — можешь считать себя практически рекордсменом этого дела. Да что там говорить, если знаменитый поединок Шугара Рэя Леонарда и Роберто Дюрана собрал всего 155 тысяч покупок. А ведь эта пара вошла в историю бокса!

Так что, учитывая все это, я, можно сказать, нырял в омут с головой. Впрочем, мне это было не в новинку. Да и потом, это все равно был единственный вариант включиться в работу. А кроме того, мне и самому было интересно попробовать себя в новой стороне спортивного бизнеса. Поэтому, какие бы сложности меня ни ожидали в этом направлении, отказываться я точно не собирался.

Что ж, пора было определиться с материальной стороной дела.

— Почём будет продаваться одна трансляция? — спросил я.

— По пятьдесят долларов, — улыбнулся Грейси.

Так. Я мысленно включил калькулятор. Пятьдесят долларов на сто тысяч — получается пять миллионов. Неслабая цифра! Понятно, что часть уйдет каналу за трансляцию, но цифры — убойные.

— Сколько из них мои? — поинтересовался я.

— Твой — один процент, — сказал Ройс.

— Хорошо, — согласился я. — Но если продаж будет больше, то пусть моими будут пять процентов.

— О’Кей, — отозвался Грейси. На лице его было написано неподдельное удивление. То ли он не верил, что какой-то неизвестный парень из России сможет сделать такие продажи на незнакомой для себя территории, то ли такие цифры в принципе были малореальны даже для опытных профи.

Так или иначе, наш американский друг решил сделать некоторые уточнения — и, быть может, предупредить меня от некоторых ошибок.

— Имей в виду, — заговорил он. — В Америке — особенная публика. Никакие «постановки» или условности здесь не пройдут. Наш зритель любую, даже самую мелкую фальшь чувствует за километр.

«С чего это он вдруг про постановку заговорил?» — подумал я. «Странно. Неужели кто-то уже рассказал ему про наш фокус с Юрой-Джимом?»

— Нам нужны не просто какие попало бойцы, — продолжал Грейси. — Просто бойцов полно в любом колледже — хоть отбавляй. Нам необходимы архетипы. Ну то есть такие парни, чтобы ты пару секунд посмотрел на него — и сразу понял: перед тобой — настоящий бэдбой или патриот. Ну или еще кто…

— Понятное дело, — согласился я. — В таких масштабах, как у нас, мелочей не бывает. Махнешь рукой на маленькую деталь — вылезет большая проблема.

— Вот-вот, — кивнул Грейси. — А то, знаешь, насмотрелся я таких. Приводят не пойми кого, только что не инвалид. И ещё недоумевают, почему их брать не хотят. «Он же приемы знает!». А что мне толку с его знаний? Приемы-то — это азбука, а многие думают, что этим все дело и ограничивается. А ведь настоящий боец — это целая система! Это безупречное владение техникой, это характер, это воля уничтожить противника даже тогда, когда кажется, что он уже практически уничтожил тебя! Это владение психологией, чтобы хорошо чувствовать состояние и настроение соперника. Это стратегическое мышление, чтобы четко представлять, как выстроить бой. Это безжалостность в самом бою, когда вся остальная жизнь остаётся за бортом! Да, черт возьми, это просто хладнокровная машина для тщательно спланированных убийств!

Грейси, описывая идеального бойца, вошёл в такой раж, что вскочил с кресла и начал расхаживать по комнате, крича на весь кабинет.

— А мне приводят либо маменькиных сынков, либо, наоборот, таких зверей, которым вообще никакие правила не писаны и с которыми даже я бы побоялся встретиться в темном переулке! — возмущался он. — А ведь этой машиной для уничтожения противника он должен быть только на ринге. А если он полный дебил в обычной жизни, тогда и в бою неизвестно, какой сюрприз он преподнесет!

Я вспомнил некоторых соотечественников, с которыми приходилось иметь дело, и невольно усмехнулся.

— Да, — проговорил я, — иногда не знаешь, куда больше усилий уйдет: научить такого драться или объяснить, как себя вести. Во всяком случае, на людях.

— Вот именно! — подтвердил Грейси. — А ведь это моя репутация как тренера и организатора! Он выкинет что-нибудь, а разгребать потом мне. Ладно, — Грейси снова опустился в кресло. — Вижу, ты понимаешь, о чем я говорю.

— Да как не понимать, — сказал я. — Мне и самому приходилось таких ребят перевоспитывать. Так что я по себе знаю, какое это муторное дело. Страны у нас разные, а проблемы похожие. Дураков везде хватает. Но зритель покупает именно конфликт…

— Это верно, — согласился Грейси. — Теперь дальше. Что касается раскрутки — я договорюсь о презентации нашего продукта на одном из популярных каналов. А твоя задача — успеть подобрать к этому моменту самых жестоких сукиных сынов и прирожденных убийц, понял? Но только с головой, а не таких, о которых мы говорили… хотя — делай как посчитаешь нужным. Как именно ты это сделаешь — меня не волнует, это полностью твое дело и я тебя не ограничиваю в способах.

— Хорошо, — снова кивнул я.

— И ещё, — продолжил Ройс. — Я должен знать, как будет выглядеть этот чертов ринг и перчатки! То, что ты мне тут намалевал, — он показал пальцем на мой рисунок, — это для комиксов. Мне нужна полная схема с подробным описанием материалов и технологии.

— Сделаем, — коротко ответил я. — Что ещё от меня требуется?

— Мы должны обсудить с тобой свод правил, — ответил Ройс. — Если уж мы хотим делать новаторский формат, то и общепринятые правила не помешает обновить, чтобы получить разрешение от атлетических комиссий. Ну и самое главное. Ты должен выступить… от моего зала, — Грейси прищурился. — Ну как? Ты в деле, Сергей?

— Разумеется, — сказал я. — Только мне нужно все хорошенько уложить в голове.

Мне понравился подход Грейси. В России я уже привык к тому, что каждая идея, будучи изложенной потенциальному спонсору или партнеру, вызывает только одну реакцию. Как правило, все заинтересованы в том, чтобы как можно скорее срубить бабла. Другими словами, чтобы сегодня он вложил в тебя, скажем, сто тысяч долларов, а через три дня получил двести. И никто не хочет понимать, что так не бывает. Вернее, бывает — если схемы мошеннические и темные. А вот если работать по-честному, то это всегда долгоиграющие проекты. И естественно, что качество продукта при таком подходе уходит не то что на второй — на какой-нибудь десятый план. Поэтому и имеем на выходе певцов, не умеющих петь и бойцов, умеющих драться, но не умеющих продавать себя. Зато все, кто надо, получил свою долю. А если вдруг провал — завтра склепают другой такой же проект и уж тогда точно вернут все, что вложили. Публика подвоха не заметит.

Здесь же подход к делу был совершенно иным. Я видел, как Грейси тщательно обдумывает каждую деталь. Он понимает, что от этого зависит авторитет его имени. Что если сегодня он подпишется под откровенной халтурой, то завтра с ним уже не захотят иметь дело. И тогда не то что прибыли не видать как своих ушей — даже вложенного не вернёшь. Да ещё и влетишь на какие-нибудь штрафы, которые полжизни будешь выплачивать.

Именно поэтому я и шел с лёгкостью на любые условия Ройса. С Семёном в этом смысле не было никакого сравнения. Я понимал, что до тех пор, пока все не будет сделано качественно, проект запущен не будет, на кону — репутация зала семьи Грейси. А значит, и у меня появляется дополнительный стимул поработать. Тем более что каждая задача обозначается внятно и руки при этом полностью развязаны. Такие принципы работы были мне по душе.

— Что ж, укладывай, — снова улыбнулся Ройс. — А завтра жду тебя здесь же, поговорим обо всем поподробнее. И да, кстати, я хочу попросить тебя показать пару приемчиков из твоего самбо. Ты меня тогда на ринге, признаться, впечатлил. Думаю, коллеги из разных стран должны обмениваться опытом, не так ли? — Грейси снова расплылся в улыбке.

— Разумеется, — ответил я. — Я своих ноу-хау от коллег никогда и не скрываю. Считаю, что все мы делаем одно дело и в наших интересах, чтобы оно было выполнено на высоком уровне.

— Это здорово, — сказал Грейси. — У меня есть двое крутых парней — очень крепкие бойцы, все схватывают на лету. Им было бы полезно поучиться. Если ты не против, я приглашу их завтра тоже?

— Конечно, пусть приходят, — с улыбкой ответил я. — Всегда приятно, когда люди хотят расти дальше.

— Ну что, тогда по рукам и до завтра? — спросил Ройс.

Семён пнул меня ногой и выразительно посмотрел на меня.

— Подожди, — сказал я. — Хотелось бы ещё обсудить наши бытовые условия. Я имею в виду проживание. Мы же специально к тебе сюда приехали, и жить нам в Лос-Анджелесе негде. Не на улице же нам ночевать все это время.

Поняв намек Семы, я посчитал, что действительно уже вправе поднять вопрос хотя бы о жилье. В конце концов, мы уже не просто явились к звезде с предложениями — мы уже по сути являлись полноправными партнёрами в бизнесе.

— Зачем же на улице? — удивился Грейси. — Нет, на улице я вас не оставлю. Но, честно скажу, и на номера люкс пока не рассчитывайте, сами понимаете. Условия у меня сейчас спартанские — мы только начинаем подниматься. Поэтому поселю вас вместе со своими бойцами — с теми самыми, которых вы уже видели в зале. Сейчас напишу вам адрес и номер комнаты. У вас будет, правда, одна кровать на двоих, зато просторная, легко разместитесь. К вечеру там уже будет белье, я распорядился. И учеников своих я тоже предупрежу, больше никаких недоразумений не возникнет. Так что смело располагайтесь — теперь вы в нашей команде!

С этими словами Ройс взял листок бумажки, что-то написал на нем и протянул мне.

— Надеюсь, Сергей, ты не в обиде за такие условия? — спросил он. — Не переживай: заработаем — и условия будут получше.

— Нет, конечно, ты что, — сказал я. — Все в порядке!

Ещё бы мне сейчас возникать из-за недостаточно просторного бесплатного жилья в Лос-Анджелесе. Я приехал сюда делать дело, а не искать халявы.

— Отлично! Ну что ж, тогда до завтра, — Грейси поднялся из-за стола и протянул мне руку. Я с удовольствием пожал ее.

Когда мы с Семёном вышли на улицу, настроение мое было ещё более приподнятым, чем с утра. Казалось, чуть ли не каждая встречная пальма поздравляла меня с удачей. Шутка ли — договориться о совместном проекте с таким крутым спортсменом! Это, скажу я вам, и не всем звёздам под силу!

Я посмотрел на Семена. Вид его выражал скорее озабоченность, чем восторг. Я не понимал, что его не устраивает — мы идём по городу-мечте, только что был дан старт нашему суперпроекту, осталось только отработать каждому свою часть — и все окончательно будет в ажуре!

— Ты чего это невесел, дружище? — я попробовал подбодрить его. — Все же получилось именно так, как мы с тобой хотели! Впереди море интересной работы, начинается новая жизнь!

— Ну да, — как-то неуверенно отозвался мой «промоутер». — Главное, что мы всё-таки подписались…

— Мы не просто подписались, мы уже, можно сказать, приступили к работе! — возразил я.

— Так-то оно так, — проговорил Семён. — Только… у тебя есть на примете подходящие бойцы?

— А у тебя их разве нет?

Семён смущённо уставился в асфальт.

— Нет, — наконец признался он, ковыряя тротуар носком ботинка. — Ну то есть как? Они как бы были, но… В общем, у меня были договоренности, но они были устными, договора подписать мы ещё не успели, а пока я тебя ждал, пока ты прилетел, освоился и так далее — там уже все, похоже, разъехались кто куда. Сам понимаешь, бойцы — товар штучный, без дела долго не сидят…

Как там было в том бородатом анекдоте? «Я хренею, дорогая редакция»? До меня даже не сразу дошло, что нес этот чудо-менеджер, у которого не было ни денег, ни знакомств, ни договоренностей, ни людей, готовых с ним сотрудничать. Была только пачка визиток, еле-еле ездящая машина-развалюха, от которой с трудом удалось избавиться да ещё бывшая теща, которая при одном только упоминании его имени приходила в ярость. И ещё были немереные понты, помноженные на невероятную наглость афериста из подмосковной электрички. Как можно было вообще что-то обещать с таким багажом? Как он собирался что-либо где-либо проводить, если его ресурсов хватило бы разве что на праздник в школьном классе?

Вообще фигура Семёна вызывала у меня все больше вопросов. Если бы я просто наугад приехал в Америку и случайно познакомился с ним в кафе — я бы не удивлялся. Но почему-то именно его мне представил Степаныч. Более того, почему-то именно его мне отрекомендовали как серьезного менеджера, у которого есть и большой интерес, и такие же деньги, не говоря уже о связях. Из рассказов в Москве я понял, что у него в США все уже на мази, что здешние воротилы спорта ждут только ответных действий российской стороны. А в итоге я сам мечусь кабанчиком чуть ли не по всей необъятной Америке, знакомлюсь с людьми и делаю с нуля малоизвестную мне работу, которая, по идее, должна была быть выполнена ещё до моего прилёта.

А ведь сам Степаныч — далеко не уличная шпана и не вокзальный лохотронщик. В конторе, где он служит, такие осечки по определению невозможны: конечно, можно иногда напороться на то, что называется человеческим фактором, но перепутать авторитетного менеджера с нищим недотепой-неудачником? Ну, для французской комедии про высокого блондина такой поворот подойдёт. А в жизни — что-то я сильно сомневаюсь. Прежде чем сводить двух людей, у этих ребят по обоим кандидатурам такие проверки устраиваются — матери родные про своих сыновей столько не знают.

Так почему же тогда Степаныч подсунул мне именно этого персонажа? Почему он отправил меня одного в чужую страну, уверяя, что здесь жаждут раскручивать российский спорт, если он знал, что меня здесь ждёт только вот это недоразумение? И кто мне теперь ответит на все эти вопросы? Семён? Его о чём ни спроси — все бесполезно. Нанесет очередной пурги про грандиозные планы и непредвиденные обстоятельства и все. Ну приплетет для убедительности очередных друзей из Голливуда, которые вот-вот ему позвонят. А звонить Степанычу отсюда слишком разорительно для моего нынешнего финансового положения. Да и рассчитывать на подробный ответ от него тоже вряд ли приходится.

Но вопросы тем временем накапливались. Если так пойдет и дальше — они вполне могут перерасти в прямые подозрения.