Боги, пиво и дурак. Том 6 (СИ)

Глава 1 Каждый по-своему с ума сходит

Как мы въезжали в столицу, я не запомнил. Красочно описанная Лёхой система кордонов и пропуск в защищенное от порталов сердце королевства прошли мимо меня.

Потому что я был не в том состоянии, чтобы как-то вообще реагировать на внешние раздражители.

Сначала все шло, как надо. Или, по крайней мере, предсказуемо. Азра ни в какую не соглашался принять нового члена в состав нашей школы, Лидия с Киром одновременно впали в транс, чтобы переубедить его от лица Оракула, девушки-трактирщицы одна за другой хлопнулись в обморок — в общем, ничего особенного.

Потом мы вызвали Диса, и все вместе двинулись прочь из Шутихи. Я не стал садиться на своего многострадального Буцефала, а шел рядом, перекладывая в голове жгучие мысли о мести, фигурках, продолжении рода беспощадного Сета и освобождении девчонок-кентавров, чья судьба меня очень беспокоила. Ясное дело, я не мог просто отпереть дверь их загона — мол, бегите, куда хотите. Быть наполовину лошадью — это совсем не то же самое, что спрятать кошачий хвост под юбкой. Такое не спрячешь. Значит, их право на свободу нужно заполучить официально. Как это сделать, я пока не представлял.

Последнее, что осталось в моей памяти от всего путешествия — это торжественная процессия, встретившаяся нам на пути. Седобородые жрецы в белых одеяниях, юные девы в светло-зеленых платьях с венками из розовых цветов на головах. И массивные золоченые носилки, на которых восседал кто-то явно не от мира сего.

Дальше в глазах у меня потемнело, дыхание перехватило — и я на глазах охнувших прохожих выстелился на мостовой.

Так что в Солнечногорск меня привез на своей спине Та’ки. По крайней мере, так мне сказал Графыч, когда я очухался в своей постели уже в столице.

Небольшую уютную комнату тускло освещала пузатая масляная лампа, занавески плавно вздыхали от свежего воздуха из раскрытого окна. С улицы одуряюще сладко пахло цветущими липами, сиренью и еще чем-то пряным и горьким, будто на дворе стоял сумасшедший май.

А Эрик, сидя на стуле возле моей кровати, приглушенным монотонным голосом рассказывал мне, как сказку, что нас встречали с цветами и гирляндами, а какая-то дама, приняв меня за перебравшего пьяницу, со смехом назвала нас с Та’ки «живым символом своей школы».

— И что? Это тоже было смешно? — с трудом ворочая пересохшим языком во рту, проговорил я. — Как фигурки?

Графыч с укором покосился на меня.

— Не дави на больное.

— Где мы вообще? — спросил я, пытаясь получше осмотреть свое новое обиталище.

— В гостевом доме возле ристалища.

— Пахнет, как… В парфюмерной лавке.

— Это да, — со вздохом сказал Графыч. Он протянул руку к изголовью моей кровати и с хрустом отломил… маленькую веточку с белым бутоном. — Видишь, что творится?..

У меня округлились глаза.

— Это что?.. Откуда?

— От тебя. Теперь у нас у всех в комнатах из деревянной мебели вырастают цветущие побеги, скамейки пускают корни, а на гребнях каждый день отрастают листочки. А уж какие чудеса творятся с деревьями вокруг нашего гостевого дома, я уже молчу.

— Да ладно, — обреченно выдохнул я.

— Это ты еще не видел, какая катастрофа на улице творится. За те четыре дня, пока ты валялся в бреду, яблоня под твоим окном успела дважды отцвести и один раз отплодоносить! Азра смеется, что, если ты выйдешь на ристалище, зрители ничего не увидят и им останется только чирикать, потому что через пять минут все ограждения и скамейки превратятся в весенний сад.

— Твою ж мать, — пробормотал я, приподнимаясь на постели. — Кого же это мы встретили по пути, что меня так накрыло?

— Богиню Деметру.

— О как, — выдохнул я. — Ну, если подумать, это не самый худший вариант, какой только мог бы быть. А то мог бы фонить вокруг себя не цветочками, а каким-нибудь говном…

— Так-то оно так, но потом мы встретили богиню Кардею, — осторожно заметил Эрик.

Я нахмурился.

— Это еще кто такая?

— Богиня замков и запоров. Так что теперь у нас самопроизвольно открываются и закрываются все двери.

— Ну, это вроде не такая большая проблема.

— Скажи это Тени, который вчера просидел полдня в нужнике, — с укором проговорил Графыч.

Я запротестовал.

— Ну, это уже не моя вина. Дверь мог и выломать, на худой конец.

— Выломать, да? — с сомнением в голосе сказал Эрик. — Образец художественного искусства прошлого века, с золоченым кантом. В комнате королевского гостевого домика. Ну, то есть я ничуть не сомневаюсь, что лично ты ни на секунду бы не усомнился, но Тень — парень скромный, и ничего ломать не стал. А еще у Майки в комнате двери даже со связанными ручками регулярно распахиваются, разрывая веревку, стоит ей только раздеться.

Я тихо рассмеялся.

— Да уж, печаль и неудобства. Но вы же понимаете, что я не специально? Да?..

И, столкнувшись с непроницаемым взглядом Графыча, с надеждой повторил:

— Да? Понимаете ведь?..

— Ну, мы-то, в принципе, да. Но у Майи имеются некоторые сомнения. А еще у парней имеются к тебе некоторые претензии — после того, как Лилит рассказал, что с тобой такие неконтролируемые энергетические всплески уже случались.

Закрыв глаза, я тихо выругался.

— Вот это она зря…

— Пожалуй, здесь я готов с тобой согласиться, — отозвался Графыч. — Но все так переполошились из-за твоего состояния и происходящего вокруг, что ей пришлось кое-что объяснить.

Я вздохнул.

— Слушай, где-то в моих вещах должны лежать папиросы. Можешь дать? Что-то очень курить захотелось.

— Да, сейчас… — Эрик потянулся к моей тумбочке, аккуратно подвинул стоявшего сверху на белом платочке дремлющего Лёху и открыл дверцу. — Ну, зато эта информация помогла Азре заполнить на тебя «карточку бойца» для жеребьевки, где требовалось указать тип энергии.

Он взял с нижней полки портсигар и коробку со спичками. И подал их мне.

— И что он написал? «Сукин сын без стыда и совести»? — спросил я упавшим голосом, вытаскивая себе папиросу.

Графыч улыбнулся.

— Он обозначил тебя как «истинного грифа», и в графе «тип энергии» написал — «возможны вариации». Должен сказать, это произвело фурор.

Я закурил.

— Ну вот. Янус намеревался скрывать мою необычность до последнего, а тут — на тебе! Сдал с потрохами…

Графыч развел руками.

— Видишь ли, цветущую яблоню просто так не скроешь. А теперь любую ересь, какая только может с тобой случится, будет списана на твою «неизученную уникальность». Правда, после турнира тебе придется бежать из столицы, сверкая пятками — если граф Дис и его высочество за тебя не вступятся. Потому что все светила современной науки после заявления Азры прям-таки рванули посмотреть на тебя! Лично вчера видел, как прибыл профессор Анненков в сопровождении ассистентов.

— И чего от меня эти исследователи хотят? — мрачно поинтересовался я. — Препарировать, как лягушку?..

— Не исключено, — не стал зазря переубеждать меня Эрик и подал пустую кружку в качестве пепельницы. — До официального начала турнира осталось два дня. Сможешь себя собрать к этому времени?

Я стряхнул пепел.

— Ну, раз очнулся — значит, к завтрашнему дню должен быть в норме.

— Это хорошо. Тебе что-нибудь еще нужно? Хочешь есть, пить?

Я улыбнулся.

— Ты в должности дежурной сиделки, что ли?

— Подменяю Нику. Нам с Рыжим и Азрой ее жалко стало, вот мы и поделили время на четверых. Ну так что тебе принести?

— Пожрать бы что-нибудь. Только жидкого. Сухомятку сейчас, я боюсь, проглотить не смогу.

— Хорошо. Тогда принесу тебе супа и пойду спать, если ты не против, а то дежурства не отменяют раннего подъема и утренней тренировки. Азра сурово взялся за нас, выжимает все соки по два раза в день. Но перед началом турнира обещал дать выходной…

Пока я неспешно докуривал папиросу и на подгибающихся ногах вылезал из постели, чтобы хоть в окно посмотреть, где мы очутились, Графыч по-быстрому принес мне плошку супа и чашку кофе. Потом пожелал спокойной ночи и свалил к себе, зевая во весь рот.

А я, жмурясь от удовольствия, навернул вкусного супчика на крепком курином бульоне и, устроившись на подоконнике, закурил вторую папиросу под кофе.

Моя комната находилась на втором этаже, и прямо под ней действительно росла яблоня, усыпанная одновременно и цветами, и крупными красными яблоками. Над головой в черно-синем небе ярко горели звезды. Красота, да и только. Пусть даже сумасшедшая.

И так вдруг захотелось поговорить!..

— Лёх, проснись! — позвал я некроманта.

— М-мммм, — промычал череп, даже не блеснув огоньками глаз.

— Эй, хорош дрыхнуть!

— Ночь же на дворе, — невнятно пробурчал некромант. — Утром — тренировка…

— Тебе-то какая еще тренировка? — не понял я.

— Утром расскажу, какая. И помоги мне Господи…

Я огорченно вздохнул.

— Ну и ладно, — обиделся я на приятеля. И, мысленно представив себе бокал хорошего виски, торжественно проговорил: — Бухалово!..

Выпивка появилась в воздухе прямо передо мной. Подхватив бокал, я с удовольствием сделал хороший глоток.

Вкусно.

Все-таки славный подарок мне оставила Фортуна. Всегда можно выпить именно то, чего душа желает.

И только я собирался во второй раз приложиться к вискарю, как в дверь постучали. Причем настойчиво, громко.

— Иду! — крикнул я, и, примостив бокал на подоконнике и придерживаясь за стенку, по-быстрому натянул висевшие на стуле штаны и открыл дверь.

На пороге стояла… Или, вернее, стоял…

Смерть?..

Я судорожно проглотил подкативший к горлу ком.

Мой гость был одет в черный фрак, промеж желтых зубов торчала дымящаяся сигара, а на голове у него был щегольский цилиндр с небольшими полями.

И при всем при этом он был скелетом!

— Здрасьте, — пробормотал я, уставившись на пришедшего.

— Доброго вечера, — вежливо поздоровался со мной скелет. — Разрешите войти?..

— Вы… ко мне? — озадаченно спросил я.

— В некотором смысле, да. В смысле, я к вам, но не за вами, — насмешливо клацнул челюстями скелет и вытащил сигару изо рта. Причем тощая костлявая рука оказалась обтянута мягкой черной перчаткой. — Так вы пригласите меня внутрь?

Я отступил от двери и жестом пригласил существо войти.

— Прошу.

Скелет легкой походкой вошел в дверь, которая тут же сама захлопнулась за его спиной.

Мой гость медленно обернулся, посмотрел пустыми глазницами себе за спину. И коротко спросил:

— Кардея? Или сквозняк?

Я развел руками.

— Возможны оба варианта.

Вечер становился любопытным.

— С кем имею честь? — осторожно спросил я, продолжая с любопытством рассматривать странного костлявого парня.

— Ах да, я не представился, — с небрежностью отозвался скелет. И, сняв с головы цилиндр, с пафосом произнес: — Барон Самеди. Давний знакомец вашего друга.

Почему-то у меня даже вопроса не возникло, кого конкретно он имеет в виду. Так что я перевел взгляд со скелета на черепушку, дремлющую у меня на тумбочке.

— Вы — друг Алекса Длиннобородого?.. А! — дошло, наконец, до меня. — Вы, наверное, тоже некромант?

Барон издал неприятный резкий звук, похожий на то, как если бы он едва сдержал прорывающийся смех. С похрустыванием склонив голову на бок, скелет проговорил:

— Какое глубочайшее невежество. Хотя при этом совершенно не обидное.

Он кивнул в сторону оставленного мной на подоконнике бокала.

— Меня угостите?

Я хмыкнул.

— Почему бы нет. С удовольствием. Какой напиток предпочитаете?

— Я люблю ром, но вряд ли вы знаете такой…

Барон не успел договорить свою фразу, как я уже призвал для него угощение.

— Прошу, — подал я ему бокал, на треть наполненный отличным светлым ромом. Название мне никак не удавалось вспомнить, но, к счастью, для «бухалова» важно было помнить вкус, а не слово, которым бы он назывался. А вот вкус я как раз помнил отлично — этим напитком меня частенько угощал начальник, большой ценитель рома и коньяка.

Самеди приподнял лицо — на черепе не осталось ни одной мышцы, чтобы хоть как-то выразить эмоции, но каким-то образом я понял, что барон удивлен. Он принял из моей руки бокал, поднес к оскаленным зубам, будто нюхая.

Любопытно, он действительно будет его пить? И как это будет выглядеть? Куда польется ром, если у парня под челюстью — дыра, а вместо шеи — голый хребет?

Я забрал свой виски и с любопытством покосился на Самеди. Тот разомкнул челюсти, поднес бокал — и по его горлу прошла полупрозрачная рябь, точно я на мгновенье увидел проявляющегося Чужого. Напиток никуда не вылился!

— Вполне прилично, — удовлетворенно проговорил барон. — Я присяду?

— Пожалуйста. Правда, тут не так много места…

— О, не беспокойтесь об этом, — скелет снисходительно махнул рукой, промеж тонких пальцев которой была зажата сигара. — В конце концов, я ведь непрошеный гость.

Он без малейшего стеснения уселся на край моей постели.

— Дорогой Даниил — вас ведь, кажется, так зовут? — проговорил он, закидывая ногу на ногу и выставляя обтянутое классическими брюками тощее колено. — Я не являюсь некромантом. Но очень многие некроманты так или иначе имеют со мной дело, потому что я — персона, с которой можно договориться о самых разных вещах на разумных условиях. Я — божество, хоть и не столь известное в широких кругах, как многие другие.

Я виновато развел руками.

— Да уж, неловко получилось. Воистину, я — невежда. Прошу меня извинить.

— Ничего страшного, — добродушно заявил Самеди. — По крайней мере, вы невероятно приятный и вежливый невежда, к тому же умеете призывать настоящий ром — только одно это свойство само по себе достойно моей глубокой симпатии.

— Откуда вы меня знаете? — с интересом спросил я, усаживаясь поудобней на стуле.

Учитывая, что именно здесь висел мой ремень вместе с ножнами и мечом, это было идеальное место.

— Скажем так… — протянул барон, задумчиво покачивая бокал в руке. — Через профсоюзные связи.

Я не сдержал улыбки.

— Профсоюзные?..

— Ну да. А что остается делать? Крупные семьи типа римской, олимпийской или египетской выхватывают из торта самые жирные и вкусные куски, оставляя в свободном доступе лишь небольшой процент ресурсов. И если всякие там божки урожая или семейного очага отчаянно сражаются за эти крохи, то мы, божества смерти, тления и смежных областей, разумно объединились и на протяжении двух последних веков благоразумно распределяем эти ресурсы между собой. Так сказать, каждому по потребностям.

С каждым его новым словом мне становилось все любопытней и любопытней.

— И кто же стоит во главе вашего… профсоюза?

— Чернобог.

— В самом деле? — удивился я.

— Да-да, любезный Даниил. А вот ваш друг господин Нергал никак не желает поддержать идею единения. Он, так сказать, единоличник.

— Как по мне — имеет полное право, — поспешил я поддержать своего союзника.

— Ну разумеется, — пыхнул сигарой барон. — Кто же рискнет здоровьем ему перечить? Только, разве что, сам Чернобог. Что он и делает с переменным успехом. Так вот, о вашей прелюбопытной персоне и вашем спутнике господин Нергал рассказал Чернобогу, а Чернобог — мне. И вот я пришел навестить Алекса Длиннобородого. К слову, не один.

Самеди слегка присвистнул, и в комнате один за другим появились два клуба серого дыма, похожих на коконы.

Из одного такого темного сгустка, побрякивая костями, вышел скелет в длинном красно-черном платье и наброшенной на голову черной кружевной шали. А из другого — его более бесстыдный собрат, не прикрытый ни единым клочком одежды, но зато с окровавленными лохмотьями плоти на костях, с ожерельем из глаз и костей на шее и в пышном головном уборе из мягких серых перьев.

Я отшатнулся.

Отлично, блин. Только что я хандрил в одиночестве, попивая вискарь на подоконнике, а теперь у нас тут целая костяная тусовка! И смех, и грех. Поднявшись со своего места, взялся рукой за спинку стула, на которой висели ножны — на всякий случай. Конечно, драться с богами, да еще больным — такое себе. Но, если что, лучше так, чем безропотная смерть от костлявых рук!

Барон между тем невозмутимо продолжал:

— Позвольте представить — сеньора Санта Муэрте…

Скелет в платье кокетливо подобрал юбки и присел в поклоне. Или, вернее, присела. Как самая настоящая сеньора.

— … и господин Миктлантекутли, — указал барон на второго костлявого.

Тот качнул перьями на голове и издал невнятный утробный звук, похожий на рычание.

— Ы-ыыыы!

Сеньора Санта Муэрте воткнула костлявые руки себе в бока.

— Кутито, веди себя прилично! — воскликнула она с укором. — Будь вежлив! — И, повернувшись ко мне, прощебетала. — Не будьте к нему слишком строгим. Бедняге в последний раз жертву приносили пятьсот лет назад — тут хочешь-не хочешь, а одичаешь.

— Ы-ыы, — уже как-то жалобно простонал «Кутито».

— Ничего, я понимаю, — отчаянно продолжал я изображать доброжелательного хозяина, но сеньора тут же меня перебила. — Ну так и где этот Алёшка-оболтус?.. А, вижу! Стоит себе на столе и пустым черепом прикидывается! А ну просыпайся, Длиннобородый! Ты нам всем должен!..

— Ы-ыыыы! — кровожадно протянул Кутито.

Я обеспокоенно покосился на барона.

— Что, и ему тоже?

Самеди кивнул. И развел руками — мол, так и есть, ничего не попишешь.

— И… вам тоже?.. — спросил я, пока скелетообразная сеньора осыпала моего приятеля всякими словами на чистом испанском.

— Увы — да, — отозвался барон. — Лучше разбудите своего друга сами, а то только хуже будет.

Я бочком прошел мимо экспрессивно размахивающей руками сеньоры, мимо голого скелета в головном уборе и осторожно похлопал Лёху ладонью по костяной макушке.

— Эй, дружище! К тебе тут это… кредиторы пришли… — проговорил я.