Боги, пиво и дурак. Том 7

Глава 5 Покой нам только снится

Моя лошадь с перепугу дернулась в сторону. Следом за ней из стадного чувства рванулась и та, на которой сидел связанный Кир. Неловко схватившись руками за луку седла, он проревел:

— Развяжи меня!

А я в то же самое время орал своей четвероногой дуре:

— Сто-ооой!

Один из вояк, оказавшийся поблизости, злобно улыбнулся окровавленной физиономией. Вскинув повыше боевой топор, он по-звериному ощерился и с яростным воплем бросился прямо на нас.

Вот казалось бы — вот чего тебе от нас надо, мужик? Неужели не видно, что мы не из вашей песочницы и вообще попали сюда случайно⁈

Я попытался вывернуть свой ушастый мерседес вправо, но кобыла вместо этого поднялась свечой и неожиданно ловко долбанула копытами злобного дровосека.

Мужик с воплем рухнул на окровавленный снег.

— А-ааа! — взревел Кир, пытаясь разорвать на себе веревки. Он стал пунцовым от стараний — видимо, всю внутреннюю энергию сейчас направил в руки. Но веревочки, судя по всему, оказались не простые, а зачарованные, потому что ничего не получалось.

Справа раздался оглушительный грохот. Обернувшись, я увидел, как над головами сразу нескольких воинов возник белый конструкт, и из земли под их ногами метра на два в высоту вырвалось пламя.

— За короля Георга!!! — грянуло слева.

— За короля! — эхом откликнулось где-то впереди.

Какого еще Георга⁈ И как нам теперь выбираться отсюда?

Выхватив меч, я окинул взглядом поле боя.

Прорываться в город мне показалось не лучшей идеей, потому что не понятно в принципе, кому он сейчас принадлежит и что там внутри творится.

Самым удачным направлением сейчас было отступление вправо от дороги, к лесу. Там и скрыться проще, если вдруг кто увяжется, и плотность войск с этой стороны была заметно меньше.

А в нескольких шагах от меня кипела дуэль — крупный высокий воин сражался на мечах с вертким и длинным стражником. Крупный сделал выпад, и засветившийся меч вонзился противнику в грудь по самую рукоять. Верткий выронил меч и осел на землю. Крупный уперся ему в грудь ногой, и рывком вытащив меч, обернулся ко мне.

— Никак молокосос свою крысу прислал? — рыкнул он с усмешкой и вскинул левую руку вверх. Движение пальцем вниз, в сторону — в воздухе повисла тонкая золотистая нить начатого конструкта.

И в этот момент, с силой поддев свою лошадь пятками под бока, я ринулся на вояку, метя мечом по его приподнятой руке.

Вот только какой же медленной была моя бедная кляча! Будь я пешком, смог бы преодолеть это расстояние за одно мгновение и успел бы.

Но я не успел.

Завершенный конструкт повис в воздухе, и мне в голову с тонким пронзительным звуком одна за другой засвистели стрелы.

Пригнувшись к шее коняшки, я мысленно всем своим существом пожелал мужику накрыться медным тазом. В голове возник простой символ. И я, промчавшись мимо вояки, быстрым росчерком повторил его.

Нате!

И уже пофиг, что там получится!

Тут из моего конструкта повалил черный дым. Он быстро поднимался в воздух, образуя над полем боя небольшую тучу.

А потом раздался такой грохот, что вокруг все вздрогнули. Мечи, топоры и копья непроизвольно застыли в воздухе. Кто-то из воинов даже поднял голову на звук, чтобы увидеть угрозу.

А из черной тучи с оглушительным бряцанием повалились… жестяные тазы и ведра разного вида и размера!

Идить, да неужели⁈ Впервые в жизни я смог призвать именно то, что назвал! Правда, случилось это в момент, когда я в общем-то рассчитывал на творческую вариацию своего заказа.

Кто-то вскрикнул, неожиданно получив тазом по голове. Кто-то отшвырнул утварь закованной в доспехи рукой. Суровые воины, украшенные старыми шрамами и новыми ранами, совсем не эпично прикрыли головы руками и принялись материться каждый в меру своих талантов. Битва приостановилась. Какое уж тут сражение, с ведром-то на голове?..

А тазики все падали и падали.

Воспользовавшись моментом, я направил свою ошалевшую лошадь к Киру.

— Дай руки! — крикнул я.

Подцепив веревку клинком, я грубо разрезал их лезвием, немного поранив при этом своего пленника.

— Да что за позорище тут творится⁈ — на всю округу выкрикнул один из воинов, с брезгливой яростью отбиваясь от ночного горшка. — Устроили из битвы клоунаду какую-то!

— Кто вообще вызвал это посмешище? — поддержал своего коллегу другой вояка, потирая шишку на лбу.

А тазы все не кончались!

— Погнали, в лес! — сказал я, и мы помчали на своих лошадях мимо валявшихся жестянок и вояк, взрывая копытами окровавленный снег.

— Имейте мужество сражаться с честью! — выкрикнул нам в спину здоровенный мужик в латном доспехе, вскинув голову вверх и потрясая кулаком. — Как подобает мужчи…

Голос оборвался внезапно, и я не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, почему так вышло.

К счастью, ни мне, ни Киру на голову так ничего и не прилетело — видимо, формулировка «всех их» дошла до нужных инстанций, и мое пожелание было исполнено на все сто процентов.

Во весь опор мы мчались в лес. Лязг и бряцанье быстро удалялись от нас.

В спину нам полетели только два огненных шара, пущенных чьей-то гневной рукой.

Наконец, мы въехали в плотный лес и убавили скорость.

Кир с кривой ухмылкой покосился на меня.

— А я сначала подумал, что за чушь ты творишь? Даже собирался вмешаться конструктом абсолютной смерти. Но это сработало!

Я усмехнулся.

— Да, вероятность накрытия медным тазом тоже может оказаться удивительно мощным миротворческим доводом. Вот бы передать эту мудрость в смежные миры. И будущим поколениям — тоже. Кстати, кто такой король Георг?

Кир фыркнул.

— Ты правда не знаешь, или прикидываешься?

— Мы можем пропустить эпизод с твоим демонстративным изумлением и потугами меня отпетросянить? И сразу перейти к ответу на вопрос?

Один за другим мы пустили своих лошадей по узкой звериной тропе. Кир впереди, я следом за ним. Справа и слева постоянно возникали сучки и ветки, которые норовили выцарапать глаза. Кобылы недовольно фыркали, проваливаясь тяжелыми копытами в осевший плотный снег. То тут, то там виднелись деревья, изломанные недавним ледяным дождем.

— Принц Георг — младший брат Альбы, — пояснил Кир. — И многие аристократы всегда считали истинным наследником короны именно его, а не болезненного старшего принца.

— А что считает сам Георг?

— Ему всего лет десять, так что собственное мнение он вряд ли успел нажить и пользуется тем, что услужливо запихивают ему в уши опекуны. А опекуны решили посадить его на трон и начали действовать…

Я ругнулся.

— То есть нам мало катаклизмов, теперь еще и гражданская война начаться может?

— Запросто.

— А королева-мать? Она-то на что?

— Королева-мать не имеет никакого отношения к воспитанию всех остальных сыновей кроме первенца. Таковы правила.

— Идиотизм какой-то, — заметил я.

— Таким образом избранного фаворита отделяют от прочих козлищ и дают ему такие возможности для развития и политического самоукрепления, которых нет у других. А еще он всегда рядом с троном — на случай, если тот внезапно опустеет. Все остальные отпрыски расселяются на окраинах в беспортальных зонах…

И тут какой-то высокий кустарник шипами зацепился за мой плащ. Обернувшись, я раздраженно сдернул его край с ветки.

А когда снова развернулся вперед с изумлением увидел перед собой пустую тропу.

И можно было бы предположить, что Кир опять каким-то образом сбежал, вот только исчез не он один.

Точно так же пропали деревья и кусты.

Я стоял посреди огромного белого поля, обнесенного темно-зеленой кромкой дальнего ельника.

Остановив лошадь, я обернулся в поисках проклятого куста, который чуть не порвал мне плащ. Но и позади на добрый километр простиралось только белое поле.

Что за черт?

— Кир! — крикнул я погромче.

— Не ори, — совсем рядом раздался его голос.

— Ну и что ты творишь? Где ты вообще?

Тут меня в локоть толкнуло что-то невидимое — на ощупь оказалось, что это рука в кожаной перчатке.

— Я никуда не делся, — негромко проговорил Кир. — И ничего не творил.

Эвона как.

— Значит, нас водит за нос какой-то иллюзионист, — догадался я.

— Скорее, коллега вашего парня по прозвищу Тень. И он явно хочет, чтобы мы свернули себе шею, — подытожил Кир.

Тут до моего слуха донесся отдаленный треск и топот.

— Или чтобы нас просто смогли догнать, и мы никому не успели рассказать о том, что видели, — понял я.

— Тогда все решается просто. Не слезай с лошади и не шевелись! — потребовал Кир, и через мгновение я услышал жуткий гул. Невесть откуда взявшийся ветер заскрежетал в невидимых деревьях.

— Эй, что ты надумал⁈

— Сейчас увидишь, — услышал я сдавленный голос Кира.

Синеватое пламя полыхнуло позади нас и потекло по белому снегу, как река. Земля под ногами задрожала. Из пустоты вниз вдруг посыпались тушки мертвых птиц. Со стоном рухнула на тропу косуля.

Он использовал какую-то свою способность, чтобы попытаться наугад добраться до иллюзиониста!

Едва я успел сообразить, что происходит, как такой же синий поток хлынул буквально в шаге передо мной. Невысокий огонь устремился по дороге, по пути разделяясь на ручьи и зажигая снег, будто сухую траву в ветреную погоду.

Поле вдруг исчезло. Мы опять стояли посреди леса. А перед моей лошадью в облаке синего марева я увидел стоящего на земле Кира. Над его головой ослепительно-белым светом горел конструкт.

— Сработало! — крикнул я. — Ты достал его!

Сияние конструкта поблекло.

Тяжело дыша, мой напарник обернулся.

— Давай-ка уносить отсюда ноги.

На этих словах из кустов по бокам, с треском ломая ветви, выскочили два воина с окровавленными мечами в руках.

— Не так быстро! — рявкнул один из них, бросившись на Кира.

Я оказался быстрее. Рванув оружие из ножен, я спрыгнул с седла и встал рядом со своим пленником спина к спине.

Вояка чуть замешкался. Лицо его перекосила гримаса, глаза расширились — и он, вскинув меч, рубанул со всей силы. Грубо, без вывертов, просто сверху вниз. Но с такой силой, что клинок засиял в его руках от энергии.

И в этот миг в моей груди что-то шевельнулось — сильное, чужеродное и недоброе.

Меч врага замедлился в воздухе. Я стоял к Киру спиной, но каким-то образом видел, как он заносит над головой второго преследователя белый клинок — невещественный, сделанный только из света и энергии смерти.

А мой противник между тем опускал клинок все ниже. Нестерпимо медленно. С таким выражением лица, будто собирался убить не случайного прохожего, а личного врага.

Да кто ты вообще такой? Чего тебе от меня надо⁈

От внезапной ярости мне стало жарко. Неожиданно для себя самого я вдруг шагнул к воину и схватил за горло.

Черная дымка заструилась от моих пальцев, окутывая всю руку…

Эреб.

Это его энергия клокотала во мне!

Дзынь!

Меч выпал из руки моего противника, а я поспешно разжал пальцы.

Не потому, что передумал его убивать. А потому что не хотел делать это силой своего врага.

Но было поздно.

Стоило только мне убрать руку, как воин упал, будто я был его единственной опорой.

Лицо его стало синюшно-серым. Глаза так и остались широко распахнутыми, лицо перекосила жуткая гримаса.

Он не дышал.

Мы с Киром переглянулись.

Он отступил в сторону, и я увидел полуистлевший труп в латных доспехах — все, что осталось от его противника.

Не сговариваясь, мы сели верхом и, пригнувшись, помчали прочь — не оборачиваясь и ломая по пути ветки. Копыта гулко стучали по тропе, и звуки погони вскоре потонули в этом ритмичном стуке.

Наконец мы выехали к заснеженной реке и сбавили темп.

— Это было мощно, — сказал я, оборачиваясь на Кира. — Я про синюю реку. В первый раз вижу такое.

— Да, хорошая способность. Редкая. Называется «волна смерти». Я ее получил от Оракула в подарок в виде книги…

Я усмехнулся.

«Волна смерти», значит. Махнул рукой — и все враги в этом направлении померли!

А мне в свое время бухалово подарили.

Нет, ну а че. Зато оригинально.

— Жаль только, что этой способностью нельзя часто пользоваться, — с кривой усмешкой добавил Кир.

— Почему?

— Укорачивает жизнь.

Я тихо выругался. Еще раз более пристально посмотрел на своего спутника, выискивая возрастные изменения.

Тот заметил мой взгляд.

— Ну не настолько, чтобы тут же превратиться в дряхлого старика! — пояснил он мне. — Но на пару-тройку лет я только что постарел. — Охренеть. Так может, не надо было?.. — невольно вырвалось у меня.

Кир невесело рассмеялся.

— Боишься, не доживу до приезда в столицу? Не переживай, доставишь меня в лучшем виде! Где сам не справишься, я помогу… — с издевкой добавил он.

Я только головой покачал.

— Оракул ведь вытащит тебя? — негромко спросил я. — Ну, потом?

— Не знаю, — нахмурившись, ответил Кир. — Он мне не отчитывается о своих планах. Слушай, может, пожрем?

— Не сейчас, — отозвался я, глядя в небо. — Видишь во-он стая кружит?

— Думаешь, вороны?

— Похоже на то. Так что давай-ка прибавим ходу.

В итоге перекусить мы смогли только ближе к вечеру. Кир сначала отказывался есть мою свежепризванную курицу — его, видите ли, смущало, что у нее вместо задницы вторая голова.

— Как ты можешь быть уверен, что она вообще не ядовита? — спросил он меня, с брезгливой миной наблюдая, как я у костра потрошу свое произведение.

— Думай, что хочешь, — хмыкнул я. — Мне больше достанется.

— Ладно, не жадничай! Может, тогда еще хлеба сделаешь?

— Один у нас уже убежал, — напомнил я про недавнюю неудачную попытку призвать каравай.

— Ну и слава богу — очень уж выразительный у него был взгляд и слюни противно из пасти текли, — проговорил Кир, невольно поежившись от воспоминаний.

Хлебушек и правда получился характерный, со звериной пастью и тонкими ножками.

— Как думаешь, местное зверье обрадуется нашему колобку? — улыбкой спросил я, насаживая мясо на зеленые заостренные палочки.

Кир расхохотался. Глотнул еще коньяку, который я набодяжил с самого начала. И задумчиво проговорил:

— Вот так, небось, боги и создали жирафа. Или утконоса там. Называется, не успели догнать, чтобы переделать.

— Ну, поскольку жираф не волочит свою шею позади, а вполне себе гордо с ней ходит — может, все-таки это не ошибка, а креативный подход? — предположил я.

— Давай, креативщик, попробуй все-таки еще раз хлебушек испечь. Я за мясом послежу.

Вторая попытка удалась значительно лучше. Правда, наш каравай опять побежал на тонких ножках, но на этот раз с виду он выглядел самым обычным хлебом.

Удара кулаком хватило, чтобы он перестал сопротивляться и позволил себя разрезать.

— Получилось! — радостно сообщил я, демонстрируя Киру ломоть.

Тот с улыбкой покачал головой.

— Главное никому не проболтаться, как мы жарили безжопую курицу и убивали хлеб, а то меня и в этом мире в дурнушку упекут.

— Ничо, не боись, — усмехнулся я, разглядывая срезанную хлебную ножку. — Если что, мы придем с ордой бешеных хлебушков и станцуем для докторов джигу!..

Тут я вдруг вспомнил, что вообще-то везу его в местечко пострашней дурнушки.

И никакие хлебушки не помогут.

Ситуация начинала меня удручать. С одной стороны, я вроде как спешил освободить друзей. А с другой…

Рядом со мной совершенно добровольно ехал человек, которого ради этого самого освобождения я собирался отдать на казнь. И мало того, что доброволец не пытался сопротивляться. Он еще и помогал мне исполнить задуманное.

Сегодня днем мы сражались плечом к плечу.

А через неделю я должен сдать его, как подросшего теленка на бойню.

Жизнь — дерьмо.

Я полез за папиросой. И, глядя на то, как Кир жарит мясо, проговорил:

— Я больше не злюсь на тебя, как раньше.

Тот усмехнулся.

— Да ну? Прямо повод выпить.

— Не обольщайся. Может, тебе это без разницы, может нет. Но я должен еще раз все проговорить, чтобы потом самому не чувствовать себя скотиной. Так вот, когда мы приедем в столицу, я сделаю то, что должен. И передам тебя Альбе.

Кир стал серьезным. Кивнул.

— Знаю.

— Но эта необходимость не доставляет мне никакого удовольствия.

— Это я тоже знаю, — сказал он, глядя в огонь. — За рамки шахматной доски никому не выпрыгнуть. А раз так, остается лишь одно.

— Что именно?

Кир улыбнулся. И впервые за время нашего знакомства его улыбка была такой честной.

— Как это что? Сделать партию красивой!