Боксер-5: назад в СССР

Глава 12

Дырка в заборе на этот раз стала для нас своеобразным выходом на ринг. Разница была не только в том, что сейчас бой предстоял нелегальный, а значит, опасный, но и в том, что, похоже, кроме самих участников боя никто особенно не хотел, чтобы он состоялся. Во всяком случае, секундант этого свердловского Паши внешне не проявлял особого энтузиазма и, похоже, согласился участвовать в этом сомнительном мероприятии только для того, чтобы поддержать своего приятеля. Ну и, возможно, удержать его от каких-то совсем уж запредельных глупостей, если таковые вдруг придут ему в голову.

С теми же намерениями вызвался сюда идти и я. Тем более, что Григорий Семенович при всех, публично закрепил за мной эти обязанности. Впрочем, даже если бы тренер не проронил на эту тему ни единого слова, я бы, наверное, все равно отправился контролировать Бабушкина, назначив на эту ответственную должность сам себя. Не то чтобы мне была так сильно небезразлична его судьба. Но Денис имел склонность вляпываться в такие истории, которые вполне могли повлиять на судьбу всего московского «Динамо». И мою судьбу в частности.

Не знаю уж, какие соображения были по этому поводу у остальных наших воспитанников — вполне возможно, что у многих из них были запасные варианты на всякий случай. Но что касается меня, передо мной стояла конкретная и весьма четкая цель, для достижения которой мне позарез нужно было сделать карьеру в «Динамо». А в случае неудачи мне грозили неприятности дома — и, как следствие, невозможность дальнейших занятий боксом. Так что никаких, пусть даже случайных, происшествий я допустить не мог. И уж тем более по вине Дениса, который, к сожалению, иногда превращался просто-таки в неуправляемую стихию. Не самое лучшее качество для спортсмена, прямо скажем. Но если это при помощи «правильного» тренера направить не на разрушение, а на конструктив…. тогда и происходит огранка алмаза.

— Слушай, — заговорщицки сказал я секунданту свердловца, когда мы вылезли из дырки в заборе и отправились искать укромное место для нашей боксерской дуэли. — Мы же все-таки как бы секунданты получаемся. От нас пусть не все, но что-то зависит.

— Ну, — непонимающе кивнул тот. — И чего? К чему ты это все?

— Да к тому, что… — начал было я и осекся — нечего было рассказывать случайному пассажиру все свои тайные намерения и планы. Достаточно будет сослаться на поручение тренера. — В общем, давай постараемся сделать так, чтобы пацаны разобрались без нашего вмешательства. Поставим им условие: пусть дерутся до первой крови. А если получится так, что кто-то кого-то уронит, то сразу их разнимаем: я своего, а ты — своего.

— Лады, — охотно согласился свердловец, чем еще раз убедил меня в том, что и ему все эти приключения были не очень-то нужны.

В принципе, я понимал и наших драчунов: если уж между ними накопились такие трудноразрешимые противоречия, то лучше было дать им возможность выпустить пар. В противном случае они рисковали натворить что-нибудь на территории самой спортбазы, и вот тогда последствия уже точно могли быть совсем непредсказуемыми. Я уж не говорю о том, что вероятные полученные увечья не были нужны ни одному, ни другому. Особенно на сборах и в преддверии чемпионата РСФСР, куда теоретически и тот, и другой имели шансы попасть.

Я бегло осмотрел территорию. Уже знакомый мне магазин в такое время был, естественно, закрыт.

— Предлагаю расположиться прямо за магазином, — сказал я. — Во-первых, там есть уличное освещение. Во-вторых, место более-менее расчищено, и никаких кусков арматурин или битых кирпичей под ноги не попадется. А в-третьих, там гораздо меньше шансов наткнуться на какого-нибудь случайного прохожего, который может донести обо всем кому-нибудь на спортбазе.

Мои аргументы насчет места были приняты, и мы переместились за магазин. Здесь действительно было довольно светло, и при этом безлюдно. Да и травмоопасного мусора рядом замечено не было — хотя обычный все-таки встречался, и среди него вполне могло попасться что-нибудь тяжелое, но кто в процессе драки будет усердно рыться в куче мусора? А вот с правилами кулачной дуэли все оказалось несколько сложнее. Когда мы их озвучили нашим товарищам, на их лице отобразилась крайняя степень скепсиса.

— Ну, насчет не увечить — это уж как получится, — недобро ухмыльнулся свердловец. — Ничего обещать не могу.

— А я могу, — отозвался Бабушкин. — Добивать никого не понадобится, я его сразу наглухо сложу. Так что лучше пока носилки приготовьте.

— Да-да, носилки точно понадобятся, — парировал Паша. — И не волнуйтесь, если что — у меня и ноги крепкие, и руки здоровые — если вдруг устанешь нести своего Дениску, я там кого-нибудь подменю. Похорон, кстати, тоже касается.

— Ты насчет похорон лучше заранее цветочками озаботься, — осклабился Бабушкин. — Все-таки не красна девица, букетики не так охотно понесут, так ты своим шестеркам сразу бы указания дал.

— Это тебе, что ли? — загоготал Паша. — Ну давай, иди нарви цветочков! Потом сам же их и съешь, а мы тут все посмотрим!

— Ты бы за языком лучше следил, — ответил Бабушкин, вставая в стойку и примеряя свой будущий удар. — А то ведь это дело такое — его иногда можно и лишиться.

— Посмотрим, кто и чего сейчас лишится, — зло прорычал свердловец, тоже принимая исходной положение для нападения.

«Мда», — подумал я, наблюдая, как их драка начинается. — «С таким настроем ничего хорошего ждать не приходится. Нет, конечно, на то она и драка, что никто никого по головке гладить не собирается. Но все-таки надо же соображать, где ты находишься и какие могут быть последствия — для всех, между прочим, а не только для тебя. А они стоят, языками сцепились, как бандюганы из девяностых на разборке. Теперь вот придется еще следить за ними, как за маленькими детьми, и растаскивать, в случае чего. А если они друг другу и правда увечья нанесут, как мне потом тренерам объяснить?»

Я не случайно так тревожился насчет исхода их встречи. Уличная драка — это совсем не то же самое, что бокс на ринге. Даже если из драки убрать борьбу и удары ногами — все равно они с боксом находятся на разных полюсах. С одной стороны, боксерам гораздо сложнее переключиться на бой без перчаток. Специфика, если можно так выразиться, жанра такова, что из-за этих самых перчаток дистанция у боксеров получается хоть немного, но все-таки больше. И, соответственно, в уличной драке удары у них могут получаться неплотными и далеко не всегда долетающими до цели. Второй момент — принимать удары на защиту, как в боксе, на улице не выйдет, тут вообще пропускать нельзя, даже вскользь.

С другой же стороны, боксеры чаще всего не очень сильны в борьбе и в ударах ногами. Все-таки бокс — это в большей степени кулачный бой, и на ринге борьба и работа ногами боксерам попросту не нужны. А в простой драке правил, по большому счету, нет. Даже если все принимают условие «до первой крови», то средства все равно могут быть разными. В ход идет все: и любые физические приемы, и любые подручные средства, случайно оказавшиеся в поле зрения. В связи с этим и исход каждой драки до известной степени непредсказуем.

По этой причине делать прогнозы относительно наших дуэлянтов было сложно. Если бы дело происходило на ринге, я бы однозначно поставил на Бабушкина. А вот на улице, в отсутствии сдерживающих факторов в виде рефери, нас могли поджидать какие угодно сюрпризы. Да и сами бойцы друг от друга отличались настолько, что в том же боксе их бы явно определили в разные категории и никогда бы не поставили драться в паре.

И здесь я имею в виду не только внешние отличия. Они были разными и по привычному для каждого из них способу ведения боя. Свердловец Паша был здоровым бычарой и вовсю использовал эту свою особенность. В бою он пер на противника именно что как бык и, наваливаясь своей огромной тушей, делал бессмысленными любые попытки обойти его с какой-либо стороны. В большинстве случаев эта тактика работала: куда бы противник ни постарался нацелиться, какой бы прием ни задумал применить, все это было похоже на пинание большой подушки. В результате соперник быстро выдыхался, а Паша, как ни в чем не бывало, спокойно стоял на ринге и спустя несколько секунд принимал поздравления.

А вот наш Денис Бабушкин был скорее технарь. Он очень прилично владел многими техниками боя, знал множество приемов, а самое главное — вовремя соображал, какой из них лучше всего применить в данный конкретный момент. При этом наличием огромной туши он похвастаться не мог, зато на его счету было изрядное количество таких туш, изнуренных его техничным боем.

Поэтому можно сказать, что сильные стороны наших дуэлянтов в принципе уравновешивали друг друга. Но был еще один нюанс их битвы, и, пожалуй, он был самым важным. Поскольку в уличной драке не действуют правила бокса, то и дыхание во время нее существенно отличается от дыхания во время боксерского поединка. Другими словами, оно более хаотично, и здесь уже становится намного сложнее распределять свои силы, особенно если учесть, что ты чаще всего не можешь предположить, что произойдет в следующий момент. Это приводит к тому, что, как правило, силы дерущихся заканчиваются очень быстро — и тут уж как кому повезет.

Из-за всех этих причин что-то мне подсказывало, что если Денис не сможет реализовать свой план и срубить этого свердловского парня сразу, одним ударом, то уже через каких-нибудь пару минут он вытащит свой язык и положит себе на плечо. А такой исход грозит самыми неприятными — и главное, непредсказуемыми — последствиями: от нервно-алкогольного срыва нашего Бабушкина до разрастания конфликта до уровня «Москва против Свердловска». Во что в таком случае превратятся сборы — страшно представить. С двумя разъяренными толпами уже никакой Григорий Семенович может не справиться.

Денис начал поединок банально, постаравшись встретить соперника ударом вразрез. Однако свердловчанин обладал не только внушительных размеров туловищем, но и довольно неплохой реакцией и гибкостью, поэтому удар пришелся по касательной. В ответ противник захватил его руку и стал пытаться прижать его к земле, уронив на колени. В какой-то момент мне показалось, что Бабушкин вот-вот рухнет, но нет: едва ли не в последнюю секунду он ловко вывернулся, отскочил в сторону и снова встал в стойку, прицеливаясь по Паше.

Мда. Это был рискованный трюк. Вечно так уворачиваться у него точно не получится: при применении таких приемов человек выдыхается намного быстрее, чем при интенсивном кулачном бое. Или Бабушкин сейчас придумает, как ему моментально вывести из строя соперника, или ему несдобровать.

Сам Бабушкин, похоже, тоже это понял, и, подпустив соперника поближе, внезапно применил удушающий прием, накидывая гильотину, не давая Паше как следует двинуться. Но опять же, если не заправить ноги и не вытянуть соперника, то удушка не сработает, а вот сил уйдёт тьма. Паша, недолго думая, собрался и заехал нашему Денису под дых. Учитывая его большую физическую силу, даже минимального замаха оказалось достаточно, чтобы Бабушкин ослабил хватку, и Паша тут же выскочил, энергично отряхиваясь, как собака после дождя.

— Ну, сука, теперь точно держись! — зло прошипел Бабушкин, едва только отдышался.

— Ага, — насмешливо процедил свердловчанин. — Я бы тебе тоже посоветовал держаться, да здесь не трамвай — поручней нет. Так что ты уж, бабушка, сама постарайся на своих двоих удержаться.

Разъяренный Денис, который терпеть не мог, когда кто-то начинал издеваться над его фамилией, попер на противника с разбега. Но его атака тут же была встречена серией встречных ударов. Все бы ничего, вроде стандартная ситуация, но — вот же подстава! — Паша сумел незаметно подставить Бабушкину подножку, и Денис, сам, похоже, не успев понять, что происходит, все-таки упал на землю.

Паша, не теряя времени, тут же оседлал Дениса сверху и начал его добивать.

— Слушай, по-моему, надо останавливать бой, — негромко проговорил в мою сторону свердловский секундант. — Понятно уже, что Пашка победил. А так он его добьет, и нам всем не поздоровится.

— Погоди, — не согласился я. — Рано еще.

— Чего это рано-то? — возмутился свердловчанин. — Ты посмотри, как он его лупит! Еще минута-другая, и нам твоего друга всем вместе в корпус нести придется! Ты этого добиваешься, что ли? Так вам-то тоже попадет, наравне с нами!

Несмотря на, казалось бы, вполне логичные аргументы своего коллеги, я не спешил соглашаться останавливать бой. Паша, конечно, лупил нашего Бабушкина, что называется, от души. Но и Бабушкин был совсем не так прост и наивен, как могло бы показаться. Все сыпавшиеся на него удары он принимал на грамотно и вовремя выставленный блок или уклонялся. В результате, несмотря на обилие этих ударов, он практически не получал никакого ущерба и все видел. А вот что он получал — так это возможность обойтись минимальными движениями и, лежа на земле, отдохнуть и набраться сил. Соперник бил слишком размашисто, а значит предсказуемо.

У Паши ситуация получилась прямо противоположной. Видя, что его удары не приносят противнику существенного ущерба, он, кажется, подумал, что все дело в недостаточной силе этих ударов, и начал еще сильнее замахиваться, вкладываясь в каждое движение. По своему опыту я знал, что при таком положении бойцу обычно достаточно плюс-минус минуты, чтобы выдохнуться и позволить своему сопернику перехватить инициативу. Именно это и произошло с Павлом: в какой-то момент он ослабил бдительность, в то время как отдохнувший и хорошенько рассчитавший свои действия Бабушкин внезапно схватил его, поднялся, сильно двинул его головой и перевалил на дорогу.

Теперь в позиции добивающего сверху оказался уже Бабушкин. Но просто колошматить кулаками куда попало в его случае было не очень выигрышной тактикой: Паше большинство таких ударов было как слону дробина. Бить нужно было точечно, по тщательно выстроенной схеме, чтобы не просто раздражать соперника, а как можно скорее вывести его из строя.

— Дэн! — не вытерпев, крикнул я. — Работай корпус-голова-голова-корпус!

Я хорошо знал, что из этой позиции такая тактика наиболее выигрышна. И теперь это в очередной раз подтвердилось: за счет ударов по корпусу Денису удалось сделать так, чтобы соперник рефлекторно открылся. «Ну все, еще несколько секунд — и наши победят!» — довольно подумал я, но вдруг активизировался секундант Паши, который, судя по всему, оценивал происходящее так же. Он мигом ринулся к дерущимся и одним мощным движением сбросил Бабушкина со своего приятеля.

— Э, але! — возмутился я. — Руки!

Мы и вправду договаривались не вступать в бой. Однако свердловские, похоже, забили на все договоренности, вместе взятые, и я увидел, как секундант нашего противника начал вовсю лупить Бабушкина на пару с Пашей.

«Вот, значит, как?» — мгновенно вспыхнул я. Мне ничего не оставалось, как тоже вступить в драку — не бросать же Бабушкина одного наедине с этими двумя беспредельщиками. Тем более что секундант был не таких внушительных параметров, как тот же Паша, и мне не составило особого труда с первого же удара отправить его отдыхать на землю.

— Мочи их, козлов! — внезапно раздались крики, и вдруг я увидел, как все из той же дырки в заборе посыпались другие динамовцы из Свердловска. Вот это подстава! Значит, этот Паша все продумал заранее, и на случай, если начнет проигрывать бой, подготовил атаку всей своей толпы. М-да, видимо, все-таки прав был Бабушкин, что без ответа такие вещи оставлять нельзя! С такими подонками игры в благородство ничем хорошим никогда не заканчиваются.

Это уже не два на два, и даже не два на пять — там еще можно было бы побороться, но двое против такой толпы… Да нас даже бить не обязательно — они просто-напросто втопчут нас в землю и пробегутся по нам несколько раз, как стадо слонов! Не знаю уж, отправят их домой с вещами или нет — у них-то другой тренер, и как он поступает в таких случаях, нас касаться не должно — но вот мы с Денисом точно для начала уедем в больничку. А в больничку мне вообще никак не хотелось.

Вот это свердловцы, вот это бойцы! А я-то, наивный, еще сравнивал весовые категории их Паши и нашего Дениса, прикидывал, какие тактики кто из них может начать применять… А оказывается, все это лишнее и по-настоящему выигрышная тактика только одна — навалиться всей толпой на двоих и дело в шляпе. И не нужно думать ни о тактиках, ни о приемах, ни о весовых категориях. Вот так все легко и просто решается.

Ну что же, раз так, то в таком случае и я снимаю с себя любые обязательства по соблюдению каких бы то ни было правил. Я огляделся и схватил попавшийся мне на глаза увесистый кусок кирпича. Быстро схватив его, угрожающе поднял руку и закричал:

— А ну стоять всем! Первому же, кто сюда полезет, я вот этим кирпичом башку проломлю!

Свердловцы от неожиданности попятились. Паша поднял голову с земли и проговорил:

— Миха, остынь! Мы так не договаривались, чтоб кирпичом!

Охренеть. И эта рожа еще имеет наглость что-то вещать о договоренностях⁈

— А мы и насчет толпы не договаривались, — парировал я и подбросил кирпич в руке. — Ну что, есть смельчаки свою дурную башку подставить? А то я как раз неплохо размялся, прямо не знаю, с какого упражнения тренировку начать!

Нерешительно потоптавшись на месте, свердловцы начали расходиться. Они не спеша шли обратно к лазейке в заборе, переговариваясь между собой в том смысле, что я вообще какой-то психически больной неадекват, к тому же буйный, так что ну-ка его на фиг со мной связываться. Вслед за ними к забору направились и Паша со своим секундантом. Эти уходили уже молча — видимо, были слишком расстроены тем, что битва пошла не по плану.

— Ты же посмотри, Миха, какая падла, а, — прокомментировал Бабушкин, отряхивая свою одежду от дорожной пыли. — «Боец», «боец» — а сам даже с одним справиться не может, за других прячется!

— Ну ты же сам говорил, что им доверять нельзя, — сказал я. — По-хорошему, нам тоже надо было бы подстраховаться. Это еще повезло, что мне этот кирпич под руку попался, а то бы…

— Ну ничего, ничего, — злорадно произнес Бабушкин. — Я этому недогерою на спаррингах такую кузькину мать покажу — увидишь, он еще пожалеет, что в бокс пошел.

На этот раз я не стал возражать Денису. Увидев воочию, что собой представляют эти свердловцы (во всяком случае, некоторые из них), мне и самому захотелось отплатить им какой-нибудь подлянкой. Уж точно теперь я понимал его гораздо лучше, чем до этого боя.

Совсем бесследно эта дуэль для нас все-таки не прошла. На утренней тренировке после традиционного вступительного слова Григорий Семенович пристально вгляделся в Бабушкина.

— Что это у тебя за синяки с ушибами? — спросил он, подозрительно сощурившись.

— Да это я попросил Мишу некоторые упражнения показать, — не моргнув глазом ответил Денис. — Вот с непривычки и навернулся несколько раз, пока учился.

Григорий Семенович с сомнением вздохнул, как бы прикидывая, можно верить такой Бабушкинской отмазке или нет. Но, видимо, никаких убедительных контраргументов у него не нашлось.

— Вы у меня смотрите, — примирительно сказал он. — Упражнения — это, конечно, хорошо, но давайте-ка с ними себя не поубивайте.

— Хорошо, Григорий Семенович, мы аккуратно, — смиренно произнес Бабушкин. Я чуть не расхохотался, глядя на него: ну чистый невинный агнец! Примерный мальчик, радость мамы с папой. Если бы сейчас кто-то взглянул на него первый раз в жизни, ему бы и в голову не пришло, что этот парень может по пьянке не являться на тренировки или драться где-нибудь за забором с другими пацанами. Похоже, кроме боксерского таланта, в Денисе Бабушкине скрывался еще и неплохой актер.

В этот день нам предстояла первая общая тренировка с динамовцами из других городов. Тренерам было необходимо измерить наш рост и вес, чтобы понять, кого в какую категорию определить. По мере того, как каждый из динамовцев вставал сначала вдоль вертикальной линейки, а потом на весы, мы, согласно тренерским указаниям, сбивались в кучки согласно своей весовой категории.

— Значит, так, братцы мои! — обратился ко всем Григорий Семенович. — Сейчас мы провели, если можно так выразиться, организационную часть нашего с вами собрания. Вы разделились по весовым категориям и теперь знаете точно, кто к какой относится. Именно по этому признаку и будут вас делить на тренировках и выступлениях. Впрочем, все это вы хорошо знаете и без меня — все-таки не первый год в боксе.

Среди динамовцев раздались приглушенные смешки. Григорий Семенович строго посмотрел на толпу, и смешки тотчас же прекратились.

— А теперь самое главное объявление, — продолжил он. — Из каждой весовой категории по итогам этих сборов будут отобраны по трое самых лучших и крепких бойцов. Именно эти тройки и отправятся впоследствии защищать честь «Динамо» на первенство РСФСР. Мы с тренерами очень надеемся, что это обстоятельство хорошенько мотивирует вас на то, чтобы работать качественно, в полную силу и не жалея своих сил! Всем все ясно?

Мы с ребятами переглянулись. Что же тут могло быть непонятного? С этого дня, как нам изначально и обещали, начиналась жесткая пахота. Никаких развлечений и послаблений — только упорная и тяжелая дорога к цели. И, не знаю уж, как у кого, а лично у меня цель была вполне четкая, и идти я к ней собирался без всяких компромиссов. Так что, мысленно отвечая на вопрос Григория Семеновича — мне все было предельно ясно.