Боксер-5: назад в СССР

Глава 20

Что бы ни придумал на этот раз для нас Семеныч, было еще одно обстоятельство, которое могло повлиять на ход финального испытания. Именно из-за него я не смог набрать в спарринге больше очков, чем мой соперник. В какой-то момент я так увлекся, что сделал резкое и не очень удачное движение и вдруг ощутил резкую и сильную боль в кисти правой руки. Поскольку сама рука продолжала двигаться, то я сделал вывод, что с самим суставом все в порядке. Значит, вариант мог быть только один — связка… И в перерыве, когда я осторожно ощупал и осмотрел свою руку, этот предварительный диагноз только подтвердился.

Самое плохое, что все это произошло прямо на глазах у моего соперника. Теперь он знал о моей травме, знал мое слабое место, на которое можно надавить. Не то чтобы он был таким уж подлым человеком, но все-таки спорт есть спорт. Это — состязание, и редко какой спортсмен упустит возможность сыграть на слабых сторонах соперника, если они ему известны. А тут — такой для него подарок: не просто слабая сторона, а настоящая травма! Конечно же, он, как и любой спортсмен, прекрасно знал, что если потянута связка, то малейшая нагрузка на сустав — да достаточно просто резко повернуть кисть! — и все тело пронзает сильнейшая боль. О каком полноценном бое в таком случае вообще может идти речь? Добраться бы до кровати и вколоть какое-нибудь обезболивающее — вот и все мечты… Так что теперь ставки для меня резко рванули вверх.

Но насколько они рванули вверх, я не мог даже и предположить! А тренеры как будто специально испытывали наше терпение. Они о чем-то разговаривали между собой, время от времени бросая сомневающиеся взгляды на нас. От их компании до нас долетали только отдельные слова вроде «Да нет, это слишком…», «Они не справятся», «Лучше попробовать другое». Но о чем конкретно шла речь, понять было невозможно.

В какой-то момент я подумал: «Может быть, это и есть испытание — стоять и ждать решения тренеров? И вот так пройдет часа два, а потом они развернутся и скажут, что тот, кто был спокойнее, то и выиграл?». Я даже не подозревал, насколько я был близок к истине.

Наконец Григорий Семенович отделился от остальных тренеров и снова подошел к нам, в руках он держал четыре спичечных коробка.

— В общем, так, — серьезно заговорил он. — Вашу силу мы уже проверили в предыдущих сессиях. Вашу ловкость и реакцию на неожиданное и внезапное изменение условий — тоже. Теперь настало время проверить вашу способность в длительной концентрации внимания. Поэтому приготовьтесь — быстро отделаться не получится.

Мы с противником переглянулись, все еще не понимая, что наш тренер имеет в виду.

— Условия такие, — продолжил Григорий Семенович. — Коля, подойти-ка сюда.

Колян подошел к тренеру, и тот наглядно показал на примере боксёра, что нам предстоит делать. Коля вытянул руки по ширине плеч, ладонями вниз и Семёныч поставил на обратную сторону ладони спичечные коробки. Причём самой неустойчивой частью — торцом.

— Вам нужно будет простоять в таком положение максимальное количество времени, на которое вы окажетесь способны. Для этого вам придется собрать все ваши силы, всю вашу волю к победе. Сколько вы так простоите — я не знаю. Может быть, пятнадцать минут, может, час, может, пять. Это не имеет значения — все это время мы будем за вами наблюдать и зафиксируем конечный результат, даже если он появится в третьем часу ночи.

Мы с соперником снова переглянулись — уже с удивлением.

— Тот, кто первый опустит руки, считается проигравшим, и на чемпионат едет второй. Если спичечный коробок падает на пол — проигрыш. Все понятно?

— То есть он прямо должен упасть на пол? — уточнил я.

Тренер кивнул. Да, такого жесткого испытания, похоже, не ожидал никто. Во всяком случае, в первые секунды мы даже и не знали, что ответить. Первым из оцепенения вышел мой соперник:

— Ха! Да я сделаю Мишу на раз-два! У Слышишь, Мишутка, ты бы лучше сразу сдался и побежал физкультурой заниматься!

Семёныч никак не отреагировал, эмоциональное состояние не менее важно для боксёра, чем физическое. Такими вот выкриками, соперник пытался меня эмоционально задавить. Но у этого существовало обратная сторона — боксёр всегда мог сгореть сам.

Соперник был чуть постарше меня (а в подростковом возрасте даже полугодовая разница может иметь огромное значение), конечно же, и заниматься начал куда раньше, чем я, и благодаря этому мускулатура у него была развита посильнее. Но при этом было у него и слабое место: настрой. Видимо, он чересчур полагался на свою развитую мускулатуру и рассчитывал, что испытания станет для него лёгкой прогулкой. только нюанс в подобного рода испытаниях в том, что здесь на первый ряд выходит психология. Как в бою, когда сил нет, ничего не получается, а тебе надо перетерпеть…

Я сразу понял, что испытание будет крайне непростым. И, скорее всего, дело не ограничится несколькими минутами. Я не знал, выдержу ли я это испытание, получится ли у меня перестоять своего соперника на время. Но понимал, что без этого качества, которое тренируется также как и всё остальное, делать в серьезном спорте нечего.

— Ну что, мужики, готовы? — громко спросил Григорий Семенович и поднял вверх руку с зажатыми в ней часами. Внимательно оглядев нас, уже стоявших в стойке в полной боевой готовности, он проследил за секундной стрелкой и скомандовал: — Начали!

Мы расставили руки, Семёныч поставил на пыльную сторону ладони спичечные коробки и засек время на секундомере. Я решил сразу настроить себя на то, чтобы ни с кем не разговаривать и вообще отвлекаться как можно меньше. Иногда в таких ситуациях, конечно, бывает даже полезно чуть отвлечь внимание от своих мышц и подумать о чем-то, не имеющем отношения к происходящему. Это помогает снять лишнее напряжение и протянуть таким образом время. Однако чересчур увлекаться этим приемом тоже не следует — это грозит чрезмерным расслаблением, когда уже трудно будет вернуть свою психику к контролю за собственными действиями. Поэтому я начал стараться как можно внимательнее прислушиваться к собственному телу, тем более что давала о себе знать потянутая связка. Организм сам знает, что с ним происходит и что для него нужно в конкретный момент, поэтому если его слушать, то можно избежать очень многих проблем — как в здоровье, так и в спорте.

А вот мой соперник, похоже, выбрал ровно противоположную тактику.

— Ну что, пацаны, — нарочито весело обратился он к остальным динамовцам, которые выстроились в кольцо вокруг нас и напряженно наблюдали за нашим испытанием. — Что серьезные такие? Не переживайте, сейчас, еще чуть-чуть и я его сделаю! Представляете, будете за меня на РСФСР болеть — здорово же! Готовьтесь!

Ребята между тем разделились по командам болельщиков — каждый, естественно, болел за выходца из своего «Динамо». Как это и принято на любых соревнованиях, они принялись громко поддерживать каждый своего спортсмена. И если я продолжал стоять молча, то мой соперник решил, видимо, быть «ближе к народу».

— А вот помните такой анекдот, — начал он, — приезжает как-то чукча в Москву, садится в такси, и вдруг на пешеходном переходе на дорогу выскакивает бабка-божий одуванчик!

«Ну все, приехали», — подумал я, «он уже на анекдоты перешел. Тоже мне, шоумен выискался. Может, фокусы еще начнет показывать, не выходя из клинча?»

Однако прибаутки моего противника особенного успеха у болельщиков не возымели. Время шло, и если у нас с ним был мощный стимул не сдаваться, то остальные ребята были, понятное дело, более расслаблены. Когда прошло, по моим прикидкам, примерно с полчаса, шум толпы начал сходить на нет, а сами динамовцы начали кучковаться по каким-то интересам и обсуждать что-то, не связанное с нашим состязанием.

— Ну что, пацаны, мы пошли на обед, — громогласно возвестил Колян, показав на прощание знак «виктори». — Мишаня, тебе победы, мы в тебя верим!

Вслед за ним в столовую отправились и все остальные динамовцы. «Вот же черт, без обеда сегодня оставаться», — мелькнула в голове предательская мысль. Предательская — потому что она означала, что мозг, да и организм в целом, уже начинает утомляться от долгого нахождения в неизменном положении, и начинает нести всякую пургу. С этим нужно было срочно что-то делать.

Сам того не зная, на срочную помощь в этом мне пришел мой соперник.

— Ну что, рука-то не болит? — с издевательской заботой осведомился он. — Может, отдохнешь? Тебе ведь тяжеловато, наверное! Я ведь видел как ты кисть потираешь! Травмировался?

— Не дождешься, — сквозь зубы процедил я.

«Вот сука», — подумал я. «Знает ведь, что больно и давит именно на это. Ну ничего, посмотрим еще, кто из нас первым отдохнуть захочет!».

Я действительно держался уже, можно сказать, исключительно на силе воли.

Прошло еще примерно полчаса. Мой соперник приумолк, и вместо хвастливых выкриков начал переступать с ноги на ногу и прикрывать глаза, закатывая их наверх. Ему явно становилось все тяжелее выдерживать это испытание. Хотя руки у него были и здоровыми, все равно держать их долго в одном положении тяжело любому человеку. Мое-то положение усугублялось еще и потянутой связкой, поэтому в какой-то момент я чуть ли не отключался от реальности, однако усилием воли сразу же возвращал себя обратно.

«Да ну его на хрен!» — вдруг сверкнуло в моей голове. «Чего я хочу сейчас добиться? Чтобы меня взяли на чемпионат РСФСР? Так я уже в любом случае на него поеду — пусть даже проиграю, меня все равно возьмут запасным! А там, глядишь, и вместо этого псевдокрутого на ринг выпустят. С таким отношением к делу и к своим партнерам по спаррингам он все равно рано или поздно где-нибудь сорвется и что-то отчебучит. А я из-за него сейчас с поврежденной рукой стою и истязаю себя и свой уставший организм, хотя, если по уму, то мне бы сейчас лучше было, наоборот, отдохнуть и привести себя в порядок к моменту отбытия на чемпионат. Вот брошу сейчас руки — и пусть их считают, как хотят, мне плевать!»

Однако я тут же себя одернул. Я культивировал в себе мышление победителя, а такие дурацкие мысли в него совершенно не входили. На самом-то деле сдаваться я не собирался! А вот такие пораженческие размышления были чем-то вроде затуманивания сознания. Примерно как галлюцинации от кислородного голодания, когда человек начинает видеть, слышать и чувствовать то, чего не существует в реальности. Я знал, что такие вещи нужно срочно отгонять от себя, иначе они приведут тебя к поражению раньше, чем ты успеешь все это осознать.

Я уже не так четко ощущал ход времени и не могу сказать, сколько его еще прошло, прежде чем наши динамовские пацаны вернулись с обеда.

— Миха, молодец! Держись, продолжай! — крикнули мне мои друзья. Я не реагировал на их появление — нужно было экономить силы.

— Ну что, давай, сделай этого мелкого! Ты же собирался! — кричали друзья моего соперника.

— Заткнитесь все быстро! — неожиданно зло прикрикнул он на своих болельщиков. Те от неожиданности замолкли, а я понял, что дела у него идут не очень. Если его начали отвлекать посторонние звуки — значит, силы тратятся быстрее, чем ожидал он сам.

Противостояние продолжалось. Я знал, что скоро у моего соперника могут начать сдавать нервы, и он может пуститься на всякие ухищрения и уловки. Поэтому старался держать себя как можно спокойнее — насколько это было возможно. Противостоять нервам можно только спокойствием и уверенностью. В этот момент мой коробок задрожал, и упал на свою широкую часть, начал медленно сползать к пальцам. Мне удалось его удержать хотя далось это крайне непросто — пот по лбу лился ручьем.

— Сдавайся, — зашипел мой соперник.

Я не ответил, а вот коробок у него тоже упал плашмя…

— Куда пошёл, мой хороший, а ну стоять!

— Напоминаю правила, — заговорил Семёныч. — тот, чей коробок упадёт на пол первым — проигрывает.

— Короче, это длинная песня, — обреченно протянул Шпала.

— Да-а-а, похоже, они так до следующего утра могут стоять, — со знанием дела подтвердил Колян.

— Пойдемте, в общем, по номерам, пацаны, — подытожил Лева. — Результаты мы все равно потом узнаем. А лично я после всех этих спаррингов чувствую себя как выжатый лимон. А на свежий, выспавшийся организм и новости воспринимаются гораздо приятнее.

Потолкавшись еще пару минут, болельщики и вправду потянулись к выходу из зала.

— После вашего тихого часа возвращайтесь сюда, — крикнул им вдогонку Григорий Семенович. — Думаю, вам будет интересно, чем все закончится.

— Хорошо, Григорий Семенович! — донеслось уже из коридора.

Вдруг я почувствовал, что мне уже не требуется прежних усилий, чтобы удержаться. Я моментально бросил взгляд на соперника и все понял: он увидел, что Григорий Семенович вместе с остальными тренерами отвлеклись на уходящих ребят, и решил на несколько секунд ослабить руки, чтобы дать себе отдохнуть. Он чуть взмахнул руками, подкинул коробки и стиснул их в кулаки, размял руки. это было всего несколько секунд, но их было достаточно, чтобы мышцы получили отдых. После он обратно поставил коробки на тыльную часть ладони.

— Может, ты еще раскладушку здесь себе поставишь? — прошипел ему я сквозь зубы.

— А чего ты возмущаешься-то? — стараясь оставаться невозмутимым, так же тихо ответил он. — Если хочешь, можешь сделать так же. Я сделаю вид, что ничего не заметил. Нам тут все равно еще, судя по всему, стоять долго, так почему бы себе не помочь?

Ага, знаю я такую «помощь себе». На деле она заключается в провоцировании соперника. Если бы я сейчас поддался на эту уловку и так же расслабил руки, то даю, как говорится, рупь за сто: этот «великий комбинатор» тут же крикнул бы, что я проиграл, и ему действительно могли бы засчитать победу. Не на того напал, дурачок!

— Еще раз так сделаешь, — процедил я, — и я обращусь к тренерам.

Мой соперник только хмыкнул — мол, ишь какой принципиальный выискался.

Так мы простояли, наверное, еще не меньше часа. Во всяком случае, я слышал, как корпус, притихший во время послеобеденного сна, снова постепенно начал наполняться звуками шагов и голосов. Сколько же мы уже так стоим? Часа три, наверное? Или уже больше? А тем временем нам обоим действительно становилось все тяжелее и тяжелее сохранять свое исходное положение. Руки и у меня, и у него уже заметно тряслись, и теоретически даже было возможно, что мы не выдержим в одну и ту же секунду.

— Слушай, — снова заговорил со мной этот хитрец, — Мы же с тобой и так, и так оба в финале. В любом случае оба поедем на чемпионат. Так давай, чтобы ни тебе и не мне — сыграем вничью! На счет три одновременно бросаем руки. Тогда получится, что никто не победил, и мы отправимся туда на равных основаниях! Ни ты, ни я ничего же не потеряем, ну?

— А давай-ка ты на счет раз заткнешься, — выдавил из себя я.

Зря я ответил — травмированная рука начала опускаться, коробок заскользил и полетел вниз. Я выставил ногу, ловя коробок, как футбольный мяч. Он упал на стопу и я остался стоять на одной ноге. Опустить ногу на пол — значило проиграть, о чем тут же сообщил Семёныч.

Вообще, конечно, я в какой-то степени блефовал. Силы мои были уже на исходе, и я хорошо понимал — да что там понимал, чувствовал! — что еще минута-другая, и мои руки опустятся сами. В конце концов, есть же предел человеческим возможностям даже у суперменов. А я стать таким только еще готовился.

— Знаешь что, пошел-ка ты в задницу! — уже с какой-то ненавистью отчеканил соперник. Улучив момент, когда тренеры отвлекутся, чтобы обсудить что-то из оргвопросов, он резко опустил свои руки. Я выдохнул и поступил точно так же. Опустил руку, встал на обе обе ноги. ещё мгновение, и я бы тоже вышел из игры, без всякой сдачи со стороны соперника…

Господи, какое же это было наслаждение! С каждой секундой я чувствовал, как ко мне возвращаются жизненные силы и четкое восприятие реальности. И в эти секунды, каюсь, мне было уже все равно, что там с чемпионатом и с тем, кто на него поедет — я только хотел, чтобы это продолжалось как можно дольше.

— Григорий Семеныч! — вдруг услышал я уже опротивевший мне голос соперника. — А ваш воспитанник первым руки бросил!

Ну вот не сволочь он после этого, а? Я обернулся в сторону тренеров и увидел, что они смотрели на нас с озадаченным видом. Сам момент, когда мы закончили, они умудрились прохлопать. А верить на слово одному из соперников — прямо скажем, такой себе критерий для определения победителей. И теперь они находились более чем в затруднительном положении. Не назначать же, в самом деле, повторное состязание!

В это время в зал как раз потянулись наши динамовцы, сладко позевывая и с интересом поглядывая на нас.

— А что, самое интересное мы все-таки пропустили, да? — осведомился Лева.

— Да, ребята, кто победил-то? — поддакнул Колян.

— Ну как же кто? — продолжал упорствовать мой противник. — Этот ваш парниша первым опустил руки! Тренера видели, что он уже на одной ноге стоял и сдался!

Меня такая наглость, помноженная на упрямство, просто взбесила, несмотря на дикую усталость.

— Да что ты говоришь? — процедил я. — Тебя мама в детстве не учила, что врать нехорошо? А ну-ка становись в исходную позицию, быстро!

— Ты с дуба рухнул, что ли? — непонимающе хохотнул противник. — Тебе мало, еще хочешь?

— Сейчас ты у меня рухнешь! — продолжал напирать я. — И с дуба, и с березы, и с тополя, и с ясеня! Вставай быстро, тебе говорят! Если ситуация спорная, давай проверим у кого больше осталось сил? Долго ни я ни ты не простоим, но реального победителя это покажет.

Видимо, мое выражение лица было таким по-звериному решительным, что соперник понял: я уже не шучу. Конечно, если бы мы действительно сцепились сейчас заново, долго бы я не выдержал и, скорее всего, наше противостояние завершилось бы уже где-нибудь на второй, ну максимум на третьей минуте. Но мне уже было все равно. Просто так отдавать свою победу я не собирался. Пусть меня отсюда хоть вперед ногами вынесут, но триумфатором я этого придурка не оставлю!

Видимо, и сам он это наконец осознал. А может быть, просто усталость взяла над ним верх.

— А… да пошел ты! — он обессиленно махнул рукой, опустил голову и побрел по направлению к выходу из спортзала.

— Миша, поздравляю! — раздался торжественный голос Григория Семеновича. — Ты достойно прошел через все испытания и будешь представлять наше «Динамо» в своей весовой категории на чемпионате РСФСР!

— Миха, молодец! — пацаны окружили меня, наперебой крича разные приятные слова, да так громко и одновременно, что половину я не мог и разобрать. — Ты сделал это!

— Поздравляю! — Сеня протиснулся ко мне и крепко сжал мою руку. — Я в тебя верил, дружище! Я так рад, что именно ты от нас будешь выступать на чемпионате!

— Ну да, уж в любом случае лучше, чем этот недоумок, — хохотнул Колян. — Ладно, Миха, не обижайся, неважно, кто там был твой соперник, главное, что ты победил!

— Мы за тебя не представляешь, как рады, — вставил Лева. — Не поверишь, мы шли сюда и так и думали, что ты победишь. У того парня гонора, конечно, больше, но он его и подвел. Как говорится, сила есть — ума не надо. А ты все как надо сделал, молодец!

— Ага, — подхватил Шпала, — Мы только сюда зашли, как увидели, что вы оба руки уже опустили, а все стоят, смотрят на вас и молчат — ни объявлений, ни поздравлений, ничего. Вот это была картина маслом, конечно!

Все дружно засмеялись. И это было ни с чем не сравнимое ощущение двойной победы. Во-первых, я победил самого себя — начав заниматься фактически с нуля, я за такой скромный промежуток времени достиг того, что прошел отбор не куда-нибудь, а на чемпионат РСФСР! А во-вторых, поздравляли меня сейчас вполне искренне, я это видел. А это значило, что я сумел в какой-то степени объединить наших пацанов, и даже Денис Бабушкин, отношения с которым у нас сначала были напряженными, протиснулся ко мне и протянул свою мощную лапу:

— Молодец, Мишаня! Ты очень здорово сегодня работал. Если бы ты был в моей весовой категории, то был бы еще вопрос, кого из нас отобрали бы на чемпионат!

Услышать такое от раздолбая, привыкшего к своему «звездному» статусу в коллективе, прямо скажем, дорогого стоит!

— Слушайте, пацаны! — Колян поднял руку вверх, и все притихли в ожидании чего-то интересного. — А давайте отметим окончание наших сборов, а? Мы же так хорошо здесь поработали, столько всего пережили, в результате наши парни едут на чемпионат — есть ведь что вспомнить и отметить, верно? Соберемся сегодня у нас в номере, забацаем вечеринку…

— Так, а ну-ка отставить вечеринки — раздался добродушный, но при этом строгий голос Григория Семеновича. — Я понимаю, что у вас сегодня праздничное настроение, более того, целиком и полностью разделяю ваши эмоции. Но расслабляться пока еще рано.

— Как это рано? — возмутился Шпала. — Мы здесь столько пахали! Что мы, не можем отдохнуть и поздравить нашего товарища, что ли?

— Да, что это такое вообще? — поддержал его Лева. — Мы уже планировали, как стол накроем, посидим, пообщаемся хорошо. К тому же тренировки на сборах уже закончены, завтра в Москву поедем. Значит, завтра-послезавтра никаких тренировок уже точно не будет. Почему нельзя вечеринку-то?

— Мы не будем буянить, честно-честно, — выдал Сеня совсем уж по-детски. — И милиции вашей не будет поводов приезжать.

Все рассмеялись, вспомнив, по какому поводу мы общались с милицией в прошлый раз. Хорошо все-таки вспоминать о таких моментах, когда опасность уже миновала! Все представляется в каком-то юморном свете, хотя тогда было совсем не до шуток.

— Мужики, — Григорий Семенович примирительно приобнял меня и Шпалу. — По-настоящему отдохнем мы с вами тогда, когда возьмем чемпионат РСФСР! Вот тогда разрешаю закатить и вечеринку, и все, что захотите! Хотя… — он задумчиво почесал подбородок. — После чемпионата тоже особо расслабляться будет рановато.

— Вот это да, вот это приехали, — разочарованно протянул Колян. — А после чемпионата-то что будет?

— А после чемпионата РСФСР, — хитро прищурился Григорий Семенович, — нас будет ожидать…

Все притихли — тренер явно готовил какой-то сюрприз.

— … чемпионат СССР! — торжественно заключил Григорий Семенович.

КОНЕЦ пятого тома! Продолжение по ссылке — читайте прямо сейчас: https://author.today/work/398363