Боксер-5: назад в СССР

Глава 15

— Эй, хулиганье! — сирена смолкла, милицейская машина остановилась, и из нее вышли двое стражей порядка. — Вы чего здесь делаете? А ну-ка всем стоять!

Вот только этого еще нам и не хватало. Разборки с милицией на чужой территории, причем после строжайшего запрета любых нарушений. Правда, один из милиционеров оказался тем самым, который вез нас в своей машине с вокзала на базу. Не знаю, почему, но меня это как-то успокоило. Все-таки он нас уже знает — может быть, удастся с ним договориться, чтобы до Григория Семеновича ничего не дошло? Он же в курсе, что мы не бандиты и не хулиганы, а простые боксеры, в конце концов.

— И чего это мы здесь куролесим? — строгим голосом спросил «наш» милиционер, подходя вплотную к Шпале и его сопернику. Осознавая общую опасность, рядом с ними столпились и кавказцы, и мы, динамовцы. — Давайте, рассказывайте, что не поделили.

— Да ничего мы не делили, — неожиданно спокойно пожал плечами Шпала. — Просто разговариваем стоим. Разве это запрещено?

— Да, все правильно, — подтвердил его кавказский соперник. — Мы стояли, беседовали. Обсуждали, какая музыка сейчас на танцах будет.

— Какая музыка? — милиционер скептически хмыкнул. — Слушай, ну ты мне-то зубы не заговаривай! Ладно он приезжий, но уж тебя-то и твоих дружков я как облупленных знаю! Тебя музыка интересует еще меньше, чем меня средневековая живопись!

— Но ведь правда никаких происшествий, товарищ милиционер, — наперебой заговорили и наши, и местные пацаны. — Мы тихо-мирно собрались, на танцы вот идем. На культурное мероприятие.

— Ну честное слово, — Шпала изобразил невинное выражение лица, — мы просто разговаривали. Никто ничего не делал! — зачем-то добавил он.

— Знаю я это ваше честное слово! — проворчал мент. — У вас всегда никто ничего не делал, только потом ноги и руки у всех поломаны.

Поняв, что просто так от стражей порядка не отвяжешься, я решил добавить в нашу версию правдоподобности. Но не до конца, а частично. Как известно, охотнее всего верят в ту ложь, которая содержит в себе максимальное количество правдоподобных деталей.

— Понимаете, товарищ милицоинер– заговорщицки понизив голос, сообщил я, — мы действительно немножко поспорили. Ну, просто не поняли друг друга, такое бывает. Но конфликт уже давно исчерпан. Можно сказать, мы пришли к взаимопониманию.

— Пришли, — с готовностью кивнул главный кавказец. — И этих, как их… ну как вы это называете, а? Эксцессов, вот! Их — никаких!

— Ну да, ну да… — задумчиво закивал головой милиционер. Затем он придирчиво оглядел обе части нашей толпы и остановил свой взгляд на ее динамовской части.

Мы непонимающе переглянулись между собой.

— Значит, так, — с интонациями Григория Семеновича заявил мент. — Товарищи спортсмены, гости нашего поселка. Добро пожаловать в нашу машину. Шагом марш!

— Мы? — начали возмущаться динамовцы. — Да за что?

— Было бы за что — посадил бы, а пока только задерживаю, — быстро парировал милиционер. — Давайте без лишних вопросов.

— Почему только нас-то? — наши никак не могли успокоиться, и я их, надо сказать, понимал.

— Потому что потому, все кончается на у, — уже сердито отозвался мент и показал пальцем на машину. — Бегом марш, я сказал!

Нам ничего не оставалось, кроме как послушаться представителя органов и направиться к машине.

— Может, еще наручники на нас наденете, — негодовал Шпала. — И в обезьянник закатаете, как особо опасных преступников.

Я ткнул в бок этого неудавшегося драчуна.

— Вот тебе бы лучше вообще помолчать сейчас, — вполголоса сказал я ему. — И постараться не привлекать к себе повышенного внимания.

— Это почему еще? — недоуменно уставился на меня он. — Я что, по-твоему, рецидивист какой-нибудь, что ли?

— Рецидивист — не рецидивист, а если милиция унюхает, что ты выпивший, то это ничем хорошим не закончится, — не выдержал я. — Если нас сейчас заберут в отдел, а выдадут завтра и только тренерам, то мы сразу поедем домой. И ты в том числе. И не видать нам никакого «Динамо» и никакого бокса, как собственных ушей.

— Да? — вдруг насторожился Шпала. — А что, так сильно заметно, что я выпил?

— А как ты собирался сделать это незаметным? — ответил я вопросом на вопрос. — Не дышать?

Шпала смутился. Видимо, понял, что в его планах на вечер было слишком много неучтенных пробелов.

Между тем милиционер, снова везший нас за рулем, как ни странно, не проявлял к нам такого отношения, какое обычно бывает к уже надоевшим хулиганам, задержанным в стотысячный раз. Его напарник остался возле клуба — видимо, во избежание эксцессов на месте. Ну а наш знакомый, кажется, решил провести с нами воспитательную работу.

— Короче, слушайте сюда внимательно, — деловито заговорил он, ловко ведя машину по витиеватой дороге. — Я все прекрасно понимаю и травить вас тут не собираюсь. Но и забрал я вас сейчас оттуда не просто так.

— Так мы же вроде не… — начал было Шпала, но я снова пнул его в бок, и он замолчал.

— Во-первых, — продолжал милиционер, — если вы не планируете соблюдать местных обычаев, то нечего шляться по местным клубам и вообще по любым общественным местам. Ну честное слово, как маленькие! Вы бы еще в гости к кому-нибудь пришли и наплевали на стол за обедом!

— Ну мы же не знали, — жалобно пискнул Шпала.

— Чего? — милиционер от удивления едва не выпустил руль из рук. — Это ты-то не знал? Слушай, я не нянька и не воспитатель тебе, конечно, но совесть-то надо иметь! Конкретно тебя, точнее, в том числе и тебя я предупреждал сам, лично! Потом еще просил повторить Григория Семеновича вашего — попозже, когда вы все соберетесь. Тренер ваш, насколько я понял, мужик серьезный и обязательный, не сомневаюсь, что он вам все, что надо, рассказал. А может, даже и не по одному разу. И я уже не знаю, насколько нерабочие уши надо иметь, чтобы даже после этого говорить, что вас не предупреждали. Или не уши у тебя нерабочие, а что-то еще? А? — милиционер глянул на Шпалу в зеркало над лобовым стеклом.

Шпала отвернулся и снова промолчал — попытка отмазаться не прошла. Я уж не стал подливать масла в огонь и добавлять, что третье серьезное предупреждение было от меня — перед самым походом в клуб. На Шпалу и без того сейчас было жалко смотреть — он был похож на человека, поставившего на карту все и за одну секунду все проигравшего.

— Ну теперь-то мы все поняли, — примирительно сказал я. — Вы же видели, что мы уже помирились, что никаких конфликтов больше нет…

— А я вот, знаешь ли, не очень в это верю, — откликнулся милиционер, делая очередной крутой поворот рулём.

— Почему? — притворно удивился я. — Мы же не бандиты какие-нибудь, которые враждуют между собой всю жизнь.

— Потому что я давно на службе и слишком много таких историй видел, — объяснил милиционер. — Вот так «помирились», «конфликт исчерпан» — а ночью выезжай на происшествие! И хорошо ещё, если просто один на один, а то ведь и до массовых драк иной раз доходило, причем с порчей имущества! — мент многозначительно поднял палец вверх. — А мне, знаете, происшествия на участке не нужны. Я сюда поставлен, чтобы их, наоборот, не было. А лучший способ снизить уровень преступности — это предотвращать неприятности, а не разгребать потом их последствия.

В принципе, наш милиционер говорил все правильно, и поспорить с ним было трудно. Я попытался поставить себя на его место — и с ходу даже не смог сообразить, как бы я держал в кулаке весь участок. Да ещё и с таким сложным контингентом. Только нам-то что было теперь делать? Нужно было срочно придумать какой-нибудь способ вернуться на базу, иначе последствия могли быть намного хуже любой массовой драки.

— Скажите, — заговорил я. — А нас обязательно прямо в отделение везти?

— А куда же вас? — хмыкнул водитель. — В санаторий, что ли?

— Ну… — я сделал извиняющимся вид. — Может быть, можно нас высадить на нашей спортбазе? Без заезда к вам? У нас там дисциплина строгая, ничего лишнего мы себе позволить не сможем…

— Ага, — кивнул милиционер, — я и вижу, какая у вас там строгая дисциплина. Всего-то навсего сбежали на танцы и драку чуть не устроили. Мы приехали, помешали, иначе неизвестно, чем бы все закончилось. А так — да, все тихо и хорошо.

— Ну это же случайно так получилось, — сказал я самую глупую фразу, которая только может быть в таких случаях. — Вы же понимаете, что мы здесь находимся по делу, что у нас тренировки, жёсткий график… И что тренер нас за такие приключения по головкам не погладит, мягко говоря.

— А вот об этом, молодые люди, надо было как-то пораньше думать, — заметил милиционер. — Да и потом, как раз тренер-то за вами и не приедет. Ну или, во всяком случае, не сейчас — это точно. Он на юбилее очень уважаемого человека — тренера по борьбе, и ему в данный момент точно не до вас. И срочным образом я ему сообщать тоже ничего не буду — пусть отдохнет человек от своих хулиганов в кои-то веки.

Вот тебе раз. Значит, нас пока ещё на базе и не хватились, раз Григория Семёновича там нет!

— Так тем более, — подхватил я с надеждой, — может быть, вы завезете нас на базу, и мы замнем эту ситуацию, как досадное недоразумение?

— Ну уж нет, — усмехнулся наш водитель, — Вы что же, думаете, что если вы спортсмены и наши гости, так на вас правила поведения не должны распространяться, что ли? Ничего подобного! Вести себя нужно уметь всем. А у вас — не знаю уж, что там с вашими спортивными достижениями, но с поведением у вас точно не ахти. Значит, наша задача как органов правопорядка что? Правильно, купировать антисоциальное поведение в самом зародыше, пока оно не стало окончательно неуправляемым.

— Да почему сразу неуправляемым-то? — не выдержал Шпала.

— А кто говорит, что сразу? — парировал милиционер. — Далеко не сразу. Сначала поспорили, потом подрались, потом подрались толпа на толпу, потом, не знаю, ограбили или избили кого-то до полусмерти — а это уже, извините, уголовщина. Думаете, я мало на такое насмотрелся? Сейчас приедем, я вам покажу журнал задержанных за последние месяцы! И ведь что характерно — редко встретишь действительно закоренелого уголовника какого-нибудь. В основном — такие же, как вы, простые пацаны. Молодая кровь бурлит, чуть подвыпили, на чем-то не сошлись — и полетели клочки по закоулочкам! Сами не успевают оглянуться, как уже за решеткой. А если оказался за решеткой — то все, тут уже «простите-извините» не поможет, обратно только через несколько лет! И вот как посмотришь на таких — вроде и обидно, и жалко парня, понимаешь, что он, в общем-то, никакой не злодей. А с другой стороны, и сделать ничего нельзя. Да и, может, ему это на пользу пойдет — образумится, не захочет больше туда попадать.

— Ну вы прямо какую-то криминальную карьеру нам пересказали, — заметил я.

— А ты думал, как оно бывает? — ответил милиционер. — Никто же ведь не рождается с мыслью «как бы мне чего-нибудь посерьезнее натворить и сесть в тюрьму». Ну, если только у него с головой все в порядке. Все начинается с малого. Спроси у любого, кто ко мне не в первый раз попадает — сначала-то и в мыслях такого не держал! А все, как ты думаешь, от чего?

— От чего? — переспросил я, чтобы поддержать разговор на, по всей видимости, больную тему для нашего милицейского водителя.

— От неготовности брать на себя ответственность! — по-прокурорски непререкаемым тоном заключил милиционер. — Ответственность брать на себя могут только по-настоящему взрослые люди! Не в том смысле, что в паспорте уже 18 лет указано, а те, кто понимает последствия своих решений и поступков. Вот только такой человек и способен к полностью самостоятельной жизни, когда его не будет необходимости одергивать по поводу и без! А вы… я тут с вами как нянька получаюсь, — неожиданно тихо заключил он.

Да, видимо, наболело у нашего милиционера, раз его потянуло на такие философские рассуждения. То, что мы у него не первые гости по такому случаю, я, конечно, догадывался. Но сейчас в его словах я слышал серьезную усталость от недорослей, которым нужно постоянно объяснять очевидные вещи. Я даже как-то проникся к нему сочувствием за его такую неблагодарную работу и решил показать, что все на самом-то деле не так уж плохо, как он себе представляет.

— Ну почему же? — возразил я. — Что же мы, по-вашему, совсем несамостоятельные, что ли? Ну да, мы еще несовершеннолетние, но нас, между прочим, родители уже вон на сколько отпустили жить одних! Да и на сборы вот ездим, и на соревнования всякие. И пока еще никто не пропал и не попал ни за какую решетку. Разве это не самостоятельная жизнь? Хоть и с тренерами, конечно, но они же не следят за нами двадцать четыре часа в сутки.

— Вот то-то и оно, — кивнул водитель. — Не следят, потому что у них и помимо вас еще других дел полно. Поэтому-то они и рассчитывают на вашу самостоятельность. И если бы вы их не подводили, то и нам бы с вами беседовать было незачем. А так получается, что к вам, помимо ваших тренеров, еще и круглосуточных контролеров приставлять надо. Иначе вы — вон, чуть ли не весь поселок на уши сразу ставите.

— Мы больше не будем, — буркнул Шпала.-Честное боксерское!

— Ой-ой-ой, — покачал головой милиционер. — «Больше не будем», «честное слово»… прямо как в школе. Ты еще попроси в дневник ничего не записывать и мамку в школу не вызывать. Вот об этом-то я и говорю — внешне вы уже вроде бы как взрослые, а поведение все еще как у первоклассников. Чуть нашкодили — сразу «ой, мама, только не в угол!».

— Мне кажется, вы все-таки немного преувеличиваете, — заметил я. — Ну да, наверное, мы в чем-то еще неопытные, но и не такие уж первоклассники.

— Если бы, — вздохнул милиционер. — Это вы еще пока не можете целиком на себя со стороны посмотреть. Или ты думаешь, что если пару раз перелез через забор, куда тебе запрещали, или вина выпил с пацанами, то уже сразу стал взрослым, что ли? Нет, друг мой ситный, настоящая взрослость определяется не этим. Сегодня вы своим поведением показали, что к полной самостоятельности пока ещё не готовы, и доверять вам в таких ситуациях ещё рано. Ну а раз без присмотра с вами нельзя — значит, пока ваш тренер не освободится, посидите у меня.

Последние слова были сказаны таким безапелляционным тоном, что нам стало ясно: никаких поблажек и шагов навстречу по отношению к нам не будет. И никаких обсуждений тоже. Вопрос закрыт полностью и окончательно.

Я попытался представить реакцию Григория Семёновича на то, что несколько его воспитанников, вместо того, чтобы спокойно отдыхать после тренировки и готовиться к отбою, побежали в местный клуб, чуть не спровоцировали массовую драку и теперь коротают время в ментовке, будучи задержанными за нарушение общественного порядка. Ничего обнадеживающего представить у меня не получилось. «Чемодан-вокзал-домой» — эти три слова пульсировали в моем мозгу как навязчивая реклама в будущем. Только, в отличие от рекламы, сулили они совсем не привлекательные вещи

Нет, так дело точно не пойдет. Нужно, обязательно нужно что-то придумать! Только вот что?

Пока я размышлял на эту тему, наша машина подъехала ко входу в отделение милиции и остановилась.

— Ну что, приехали! — объявил наш мент и открыл дверь с нашей стороны. — Давайте, выходите — и в отделение! Там и отдохнёте пока.

«Что делать, что делать?» — продолжала биться в моей голове одна и та же мысль. Если мы сейчас зайдем в отделение, то обратно выйти уже будет намного сложнее'.

Вариантов, собственно, оставалось немного. Договориться с милиционером не получилось, сбежать из отделения мало кому удавалось даже из

закоренелых и опытных уголовников… Пока Григорий Семёнович вернётся с юбилея, уже будет послеотбойное время. А помимо боязни, что нас всех вышибут с треском с этих сборов, лично мне было просто по-человечески неудобно перед нашим тренером. Он положился на меня, как на самого ответственного, доверился нам всем, как почти уже взрослым людям, верил, что мы его не подведем. Сейчас он наверняка в прекрасном расположении духа, будет возвращаться с праздника — а тут ему такой сюрприз. Вместо планомерной работы на сборах его будут дергать из-за наших идиотских подвигов. Стыдно, чего уж там говорить!

Вывод — надо бежать отсюда прямо сейчас! Если сделать все слаженно и вместе, то есть шанс. Бегаем мы все хорошо, и уж наверняка лучше милиции, которая точно не тренируется в этом каждый день. Конечно, это был откровенно мальчишеский поступок, но ничего, зато проблемы решит.

Я переглянулся с нашими ребятами и одними губами спросил: «Бежим?». Все, как один, едва заметно кивнули. Другого ответа я от них и не ожидал — ещё бы, кому захочется куковать допоздна в отделении и потом ещё выхватывать от тренера?

И, когда нога последнего из нас ступила из машины на асфальт, мы, снова переглянувшись, резко припустили в сторону нашей базы.

— Эй, вы куда? –заорал милиционер.

— Не беспокойтесь, мы на базу! — изо всех сил крикнул я на бегу. — Все будет в порядке! Спасибо, что вправили мозги!

Как я и предполагал, никакой погони за нами не оказалось. Конечно — какой толк гнаться за спортсменами-профессионалами? Он только махнул на нас рукой — и на этом наше общение на сегодня было окончено.

Что же касается нас, то мы честно пробежали примерно половину пути до базы, чтобы уж наверняка оторваться от возможной погони. Если бы милиция вдруг решила нас все-таки нагнать, то разговоры могли бы стать намного более суровыми, как и последствия нашего побега. Убедившись, что за нами уже давно никто не наблюдает, мы прекратили бежать и пошли более-менее спокойным шагом — перед тем, как заходить обратно на базу, было бы неплохо отдышаться на случай, если нам встретится кто-нибудь из тренерского состава.

— Ффух! — изрек, наконец, Шпала, оправившийся от шока. — Кажется, пронесло!

— Поздравляю, — саркастически заметил я. — Надеюсь, теперь у тебя поубавится энтузиазма гулять на чужой территории, как у себя дома и ввязывать в эти приключения своих товарищей.

— Мих, да я же не знал, — завел он опять свою привычную волынку. — Я же просто с девчонкой хотел познакомиться, ну что тут такого…

— Ой, ладно тебе уже! — махнул я рукой. Я хотел сказать что-то еще, как вдруг откуда-то сбоку послышался негромкий голос:

— Эй, боксеры! Вас чего, отпустили, что ли?

Мы оглянулись и увидели тех самых любителей домашнего вина, которым мы помогли отовариться им в магазине. Они за нами по всему поселку ходят, что ли?

— Ну да, — немного помедлив, ответил я. — Мы же не сделали, по сути, ничего противозаконного. А что такое?

— Да мы вообще-то как раз в отделение шли, за вас просить, — сообщили пацаны. — Ну, в смысле чтоб вас отпустили.

— Спасибо, — искренне сказал я. Честно говоря, не ожидал я от местных такого участия к ребятам, которых они и видели-то один раз в жизни.

— Да ладно, все нормально, — ответил тот пацан, который как раз и уговаривал нас купить им вино. — Спортсмены должны друг другу помогать, взаимовыручка — наше все!

— А вы тоже спортсмены, что ли? — спросил Шпала.

— Конечно, — кивнул он, как будто никакого другого ответа на этот вопрос и возникнуть не могло. — Только мы не боксом занимаемся, а борьбой. А вино мы тогда в подарок покупали. У нашего тренера сегодня юбилей. А сам он — белорус, специально приехал, чтобы поработать с нами. Вот мы и захотели ему преподнести что-то такое, чтобы… ну, в общем, с местным колоритом. У них ведь там такого вина точно никто не делает!

— Это да, — согласился я. — Так что же, получается, это ваш тренер сейчас собрал всех спортсменов в округе на свой праздник?

— Ну а кто же еще, — гордо подтвердили борцы. — Он здесь человек очень известный, уважаемый. И чемпионов воспитывает, и за дисциплиной следит, да и сам ведет себя достойно. Так что его у нас все любят, и поздравлять начали прямо с утра. А тем более праздник-то сегодня двойной получается — вот, можно сказать, вся спортивная общественность и отмечает.

— Двойной? — не понял я. — А второй праздник какой же?

— А ты что, не знал, что ли? — в свою очередь удивился кавказец. — Вот это ты даешь! У одного из ваших тренеров сегодня тоже день рождения! Представляешь, как совпало? Вот они сейчас на пару там поздравления от всех и принимают!

— У одного из наших? — переспросил я. — Это у какого?

— Да этот… — парень наморщил лоб, вспоминая имя. — Как его… По-моему, Григорий… Да, точно, Григорий Семенович его зовут.

Вот те на! Оказывается, у Семеныча-то сегодня день рождения! А мы его даже не поздравили. Точнее, поздравили, получается, своей выходкой… Да, хорошие мы воспитаннички получаемся! Нет, надо обязательно придумать для него какой-нибудь сюрприз. Григорий Семенович — дядька хороший, душевный. И как тренер он профессиональный, и о своих подопечных заботится, как о родных, и прикрывал нас сколько раз с нашими шалостями, и переживает вон как за нас, охламонов. На праздник мы, конечно, сейчас не пойдем — это выглядело бы даже как-то глупо, заваливаться ни с того ни с сего незваными гостями, толпой и без подарка — но вот когда он вернется обратно, нужно будет устроить для него что-нибудь приятное. А значит, хватит уже пустых разговоров да гулянок по ночному селу с поисками приключений. Пора возвращаться на базу и собирать там общий совет по поздравлению Григория Семеновича.

Только мне нужно было задать еще один вопрос — уже лично для себя. Я отозвал главного борца в сторонку.

— Слушай, — начал я. — У меня к тебе вопрос тоже, можно сказать, по денежно-товарным делам.

— Конечно, говори, все сделаем, — широко улыбаясь, ответил борец. — А что сами не сделаем, так то придумаем, как сделать!

— В общем, так получилось, что у меня есть несколько банок икры, — доверительно сообщил ему я. — Ты случайно не знаешь, как ее можно здесь толкнуть? Ну, так, чтобы, с одной стороны, и не борзеть, но и, как говорится, чтобы и себя не обидеть?

— Обижаешь, брат! — заверил меня кавказец, окончательно просияв. — Конечно, знаю!

Ну вот и хорошо. Значит, решение еще одной проблемы, можно сказать, найдено.

Друзья! Если нравятся книга, напишите отзыв под первым томом, кому не сложно! Чтобы больше читателей смогли для себя решить почитать её. Вот ссылка на первый том, спасибо!

https://author.today/work/351980