Боксер-5: назад в СССР

Глава 13

И вот наступил следующий день — день первой полноценной общей тренировки. Нас разделили на разные группы согласно нашим весовым категориям. И в каждой из категорий оказались ребята из разных городов Союза — не только ростовчане, свердловчане и москвичи, но и ребята из Куйбышева, Перми и других советских городов. Было очень интересно познакомиться с людьми, которые живут тем же, чем и я, и постараться расспросить их, как обстоят дела с боксом там, откуда они приехали на сборы.

Куйбышевец Артем при знакомстве сразу сообщил, что его все называют «Скала». В принципе, он и внешне соответствовал этому своему прозвищу — когда он вставал в стойку, создавалось впечатление, что перед тобой именно что скала, которую ни сдвинуть, ни повредить каким-то кулачным ударом попросту невозможно. Однако выяснилось, что прозвали его так не то чтобы в целом за внешний вид, а скорее за один из выигранных боев.

— Ну представляешь, — с видимым удовольствием и гордостью в глазах рассказывал нам Артем, — первые два тура он меня вымотал так, что мама не горюй! То подпустит к себе, то опять дистанцию выстроит, а нормально атаковать не дает! Хотя и сам вроде особенно не нападает.

— Так обычно хитрят те, — сказал я, вспомнив свое недавнее выступление на турнире, — кто планирует вымотать противника и в третьем раунде развернуться как следует, когда он уже устанет. С такими тоже нужно уметь работать.

— Вот-вот, — кивнул Артем, — жаль, я это поздновато тогда понял. В общем, к концу второго раунда он меня уже довольно прилично умотал. Я к канатам отхожу — там тренер тут как тут. Ну что, спрашивает, у тебя силы еще есть? А они у меня вроде как бы и есть, но я чувствую, что если начну атаковать, то вложусь в первые два-три удара, а потом — пиши пропало. А с другой стороны, как я скажу тренеру, что у меня не осталось сил? Он ведь тогда может инициировать и снятие меня с турнира, а мне это зачем? Вот так готовиться-готовиться полгода, чтобы потом даже до финала не дойти? Я уже и так понял, что сглупил и неправильную тактику выбрал, но уползать, отказываясь от продолжения, вообще как-то позорно.

— Ну, ну, и что ты сделал-то в итоге? — нетерпеливо спросили пацаны.

— Ну что, — стараясь выглядеть важным, неспешно проговорил Артем. — К своему счастью, я понял, в чем состояла моя ошибка. Поздновато, конечно, но хотя бы сейчас! И решил так: раз уж мне рискованно атаковать самому, а сваливать с турнира не вариант, то, значит, я должен сделать все, чтобы атакование со стороны противника не принесло ему желаемого результата. А лучше всего — чтобы вообще никакого не принесло. И я решил все свои силы направить не на удары, а на то, чтобы не дать ему меня свалить. Просто встал в стойку — ну, следил, конечно, за тем, чтобы по бокам ничего не пропустить, и отбивал его удары — а так, в основном изображал из себя стену, через которую никому не пробиться. И выдержал! И когда спускался с ринга, наши пацаны ко мне подбежали поздравлять, и один говорит: мол, слушай, мы уж думали, тебе все, хана, а ты прямо как скала встал, нам даже не по себе стало, и показалось, если сейчас танк на тебя поедет, то все равно в тебя упрется! Ну вот с тех пор и повелось — «Скала» да «Скала»… А мне и самому нравится, чего — солидно даже как-то, — закончил он свой рассказ, довольный, как слон.

— Ха! — вмешался кудрявый и чернявый Толик из Перми. — Это похоже на то, как я тут с месяц назад выступал у нас в Перми. Тоже, знаешь, один тактику себе взял — меня изводить. Ну, чтобы я к третьему раунду выдохся и… Я потом узнал, что он был сыном какого-то нашего… ну, в общем, большого человека, и его тянули чуть ли не в чемпионы. А он сам не сказать что прямо совсем уж ноль в спорте, но и ничего выдающегося. Уж, во всяком случае, до турниров ему надо было бы еще дорасти. Ну, так вот! Я-то, когда выходил на ринг, был не в курсе, что он чей-то там сын! Ну и к третьему раунду меня такая злость взяла — неужели, думаю, вот этот вот непонятно кто меня сейчас завалит? Откуда только силы взялись — с первых секунд так ему навешал, что он оставшееся время и пролежал, даже добивать не пришлось.

— Ну а тебе потом что-нибудь было? Ну, за то, что ты такого непростого парня завалил? — не мог не поинтересоваться я.

— Да так… — поморщился Толик. — Я, понимаешь ли, с ринга схожу, а ко мне все подбегают и наперебой кричат: мол, ты что вытворяешь, ты хоть знаешь, кого ты сейчас… А я, главное, вообще не понимаю, что происходит. Я-то думал, что меня, наоборот, поздравлять все будут. Ну, это же спорт, понятное же дело, что кто-то кого-то завалит! В конце концов, не согласен с такими правилами — не выходи вообще, правильно? Это только потом мне рассказали. Но потом мой тренер за меня заступился, дескать, вы тут своих сынков протягиваете, а из-за вас нормальные талантливые ребята страдать должны? Ну и, в общем, то ли папаша того пацана понял, что палку перегнул, не очень конфликтный оказался, то ли у моего тренера тоже знакомства какие-то имеются — я уж не лезу в это дело, кто там с кем дружит и так далее — но меня оставили в покое. Вот, видите, даже на сборы направили, — широко улыбнулся Толик.

«М-да», — подумал я. «Города и регионы разные, а сценарий один и тот же. Везде находятся люди, которые почему-то считают, что их дражайшего сынульку нужно выдвинуть в лидеры просто так, а кто не согласен — те козлы. Толику еще повезло. Хотя с Бабушкиным они теперь наверняка найдут общий язык».

Что ж, хотя система была одинаковой в каждом из регионов страны, но сами ребята между собой все-таки отличались. Например, Артем старался казаться важным и непоколебимым, соответственно своему прозвищу. При этом было хорошо видно, что все это — не более чем напускная бравада, и на самом деле это помогает ему скрывать свою робость и смущение, а может быть, и вообще любые эмоции. Это, в принципе, иногда неплохой способ: из прошлой жизни я помнил много бойцов, которых на ринге погубили как раз излишне проявляемые эмоции. Когда они захлестывают, то уже не до просчитывания стратегии. А ведь бокс — это, все-таки, во многом действительно шахматная партия.

А вот пермяк Толик, напротив, оказался этаким живчиком, из которого энергия буквально перла, даже если он просто стоял на месте и за чем-то наблюдал. Его некоторая торопливость и неусидчивость в бою могла обернуться чем угодно. С одной стороны, он мог обратить эту бьющую через край энергию в нужное русло и побеждать даже тогда, когда другой уже без сил завалится на пол ринга. С другой стороны, энергия без должного управления могла сыграть с ним и злую шутку: если он на ринге так же суетлив, как в разговорах, то нетрудно и пропустить удар, и вообще вовремя не сориентироваться в ситуации. В общем, тут все зависело от того, насколько он владеет своими эмоциями и темпераментом. Мне было любопытно понаблюдать за ним в деле и посмотреть, как он справляется с тем, что дано ему от природы.

Идея с распределением нас по весу показалась мне свежей и вполне разумной. Теперь нас будут готовить каждого в свой вес, а значит, не будет никаких «средних» упражнений для всех. С каждого можно будет требовать по максимуму его возможностей, а работать — со всеми имеющимися особенностями подготовки. Фактически это было ноу-хау, как и мысль выделить каждому весу своего тренера. Готов биться об заклад, что этот хитроумный ход придумал Григорий Семенович! Он, как я уже успел заметить, любит нестандартный подход, за счет чего часто и удается опередить конкурирующие клубы.

Нашим тренером стал молодой мужик лет тридцати пяти. Он только-только закончил карьеру — еще совсем недавно он и сам вкалывал на ринге, а теперь, стало быть, будет делиться всем, чему успел за это время научиться сам. Впрочем, насколько я успел услышать, особых звезд с неба он не хватал, но, тем не менее, наколотил пару сотен боев по любителям. Он очень хорошо понимал, как работать с нашим весом, потому что большую часть своей карьеры работал именно в этой весовой категории.

— Ну что, мужики, — оглядев нас, тренер начал свою приветственную речь. — Бокс — это такой вид спорта, где на одном таланте далеко не уедешь. Таланта мало — нужно еще впахивать на тренировках, да не просто впахивать, а так, чтобы искры из глаз летели!

Мы согласно закивали головами. Думаю, уж на сборах-то не было никого, кто не был бы согласен с этим тезисом. Во всяком случае, лично у меня уже руки чесались приступить к тренировкам и попробовать что-то для себя новое.

— Больше всего на свете я не люблю нытиков, — продолжал между тем наш новый тренер. — Вот просто терпеть не могу! В нашем деле, как бы ни было тяжело, нужно делать дело, стиснув зубы, через не могу. Иначе ты никакой не боец, а… В общем, если кто-то из вас в какой-то момент начнет ссылаться на какие-то травмы, на плохое самочувствие, на запоры, поносы, насморк и заворот кишок — лучше сразу не выходите на тренировку. Это понятно?

Все снова согласно закивали, и только чей-то один-единственный робкий голосок нерешительно произнес:

— Нет, ну а если не симуляция, а действительно стало плохо?

— Тогда иди вместо тренировки к врачу, а потом собирай чемодан и езжай в больницу или домой, уж не знаю, куда, но в спортзале тебе точно не место! — грозно сверкнул глазами тренер. — Я же говорю — у нас здесь не кружок кройки и шитья! Если кто-то не способен взять себя в руки и довести начатое дело до конца — лучше уходите сразу, а не дожидайтесь, когда вас вынесут с позором!

Да, новый-то тренер, кажется, посуровее нашего Семеныча будет. С таким не забалуешь, но проблема у него точно есть — людей по себе судит. Если у него самого когда-то получалось вот так, стиснув зубы, до конца переть и работать, невзирая на повреждения, то это не значит что получится у всех. Организмы у спортсменов разные есть ребята талантливые, но хрустальные. Если таким при наличии травмы дать продолжить работать, то спортсмена потеряешь раз навсегда. Хотелось верить, что этот ещё молодой тренер, не наступит в своей карьере на такие грабли. Впрочем, что касается меня, я не собирался отлынивать, а вот тем, кто привык по поводу и без ссылаться на настоящие и придуманные болячки, похоже, в этот раз придется несладко., но здравая зёрнышко в рассуждениях тренера о определённо было. Его правила были хоть и строгими, но справедливыми. Спорт — это изначально преодоление себя, и странно идти в эту сферу, не обладая подобными качествами.

— Вот посмотрите на меня, — уже чуть дружелюбнее продолжил тренер. — У меня за плечами больше двух сотен любительских боев! И я честно признаюсь: я был гораздо менее талантлив, чем большинство ребят, которые пришли заниматься параллельно со мной. Однако моя упертость и нацеленность на пахоту на тренировках позволила мне добиться того, чего я в итоге добился. А я, на секундочку, мастер спорта Советского Союза по боксу!

По нашей компании пронесся уважительный гул. Мастер спорта — это вам не хухры-мухры, на халяву такие звания не раздают (если ты, конечно, не сын какого-нибудь совсем уж высокого начальника, да и то сомневаюсь — о таких вопиющих случаях в профессиональных кругах стало бы известно моментально, и всерьез такого горе-мастера не воспринимал бы никто, даже начинающие ученики).

И вот, наконец, началась долгожданная тренировка! Разминка стартовала с прыжков со скакалкой. Потом настала очередь растяжки — выпады, перекаты, наклоны, рывки и махи руками, повороты туловища и таза. Все это время я прислушивался к своему телу и с удовлетворением отметил, что несмотря на очевидные нарушения режима, слушается оно меня довольно-таки неплохо. Два-три дня интенсивных тренировок без нарушений распорядка дня — и войду в привычную форму, а скорее всего, и превзойду ее.

А вот и удары по «лапам». В этот раз «лапы» заняли аж несколько раундов. Понятное дело — с помощью этих упражнений боксеры отрабатывают технику и точность нанесения ударов, и недооценивать их никак нельзя. После них нам предстояло еще два-три раунда на «мешке»… Общий ритм работы был таков: взрыв-пауза-взрыв, и повторялся этот алгоритм столько раз, что я даже сбился со счета. А по итогам тренер должен был подсчитать количество ударов, которое нанес каждый из нас.

Честно говоря, работа эта давалась нам тяжеловато. Все-таки почти двухнедельные каникулы, а потом фактически сразу с корабля на бал — это многократная нагрузка на организм и на психику, учитывая и иной климат. Но, то ли памятуя о наставлениях нового тренера, то ли самостоятельно решив выдать достойный результат на сборах и побороться за право представлять «Динамо» на чемпионате, все сцепили зубы и терпели любые нагрузки. В этот день я уже зауважал своих прямых конкурентов, которые занимались бок о бок со мной. Это были талантливые и упорные ребята.

В остальном же мы были схожи. Они, так же, как и я, боролись за право стать первым среди динамовцев. Точно так же хотели попасть на чемпионат и выступить, попробовав свои силы на всероссийском уровне. Словом, они были такими же юными пацанами, которые любили бокс и больше всего на свете хотели стать лучшими в своем деле. При этом не ограничивались одними мечтаниями, а впахивали в зале, не жалея своих сил, а если в чем-то ошибались, старались сразу понять свою ошибку и исправить ее. Конечно, это могло вызвать только уважение к своим соперникам.

И вот пришло время спарринга. Спарринг — это, пожалуй, самое интересное в тренировках, поскольку ситуация максимально приближена к реальному бою. В парных тренировках можно хорошенько отработать защиту и нападение, отточить и закрепить с партнером любые навыки. Все-таки живого партнера ни один тренажер не заменит. Здесь можно проверить правильность тех приемов, которые ты отрабатывал в одиночку, их эффективность в прямом противостоянии. А заодно понять и то, насколько рационально выстроена сама тренировка, равномерно ли распределены нагрузки, нет ли перекоса в ту или иную сторону, не выматываешься ли ты раньше времени. Ведь если ты в бою чувствуешь, что твое туловище ведет себя не так, как ты ожидал — ищи причину в тренировке. И, как правило, найти ее не составляет особого труда.

Мне в качестве соперника достался крепкий и очень талантливый боксер. Уж не знаю, где и у кого он обучался — на тренировке все-таки не до бесед по душам — но школа у него была весьма добротная. Но и ошибки были, я подглядел у него пару моментов. Например, когда он пробивал классическую «двойку», то смещался в сторону, чуть-чуть приоткрывал подбородок и опускал перчатку под мою правую.

— Слушай, ты когда после удара отходишь подбородок на показ не выставляй, — сказал ему я в перерыве между раундами.

— Ты че тренер? — буркнул боксер. — отвали.

Я-то отвалю, хотя за такой совет надо говорить, а не нахрен посылать. Понимая, что слушать меня никто не будет, я решил показать этому пареньку ошибку наглядно. Когда мы начали следующий раунд, дождался, когда он выбросит очередную двойку и легко, но быстро пробил ему открывшийся подбородок.

— Саечку за испуг! — хмыкнул я.

Тот, конечно, не подал виду, что признает свою ошибку. Но при следующей атаке уже держал перчатку у подбородка.

Заканчивалась тренировка заминкой с элементами растяжки. Как бы ни удивлялись иногда непосвященные, но на самом деле заминка — не менее важный элемент тренировки, чем разминка. Ведь после тренировки в организме активизируется выброс молочной кислоты в мышцы, а такие успокаивающие упражнения в заключение всей работы помогают избавиться от жжения и боли в мышцах. Не скрою, эту часть тренировки многие восприняли с облегчением — все же нагрузки на сборах серьезные.

Приняв душ и переодевшись, я услышал в коридоре разговор наших пацанов.

— А Семеныч чего? Он же сказал, что если вдруг кто-нибудь куда-нибудь рыпнется — сразу всем хана!

— Да чего ты все его боишься? Нету здесь твоего Семеныча давно уже!

— В смысле нет? А куда он делся-то?

— Да черт его знает, но он еще в начале тренировки сел в машину и куда-то уехал. А на машине здесь только на дальние расстояния ездят, ну в смысле в город там или в другие села, так что его точно долго не будет.

— Ну я и не знаю даже…

— Ой, да чего там знать-то? Вечно ты из ничего проблему устраиваешь! Я тебе говорю — не узнает ничего твой Семеныч! Вон тренеры даже говорили, что его до завтра не будет!

Так. Похоже, эта братия что-то замышляла. И, судя по всему, это опять было какое-то хулиганство, раз они так активно обсуждали, когда вернется Семеныч. Просто так пропустить это мимо ушей я, разумеется, никак не мог.

— Пацаны, что затеваем? — весело сказал я, шагнув к ним навстречу.

— Во, назначенный приперся… — раздался чей-то недовольный голос.

— А вот теперь послушайте меня раз и навсегда, — уже серьезно ответил я. — То, что меня Григорий Семенович попросил следить за порядком, для меня самого точно такая же неожиданность, как и для всех вас. Я не собираюсь никого закладывать или выслуживаться перед тренерским составом, чтобы чего-то там получить. Да я ничего и не получу в любом случае. Так что не надо делать из меня недруга. Я просто хочу, чтобы мы с вами пробыли здесь до самого конца и без всяких происшествий.

— Да? — усмехнулся один из заговорщиков. — Ну тогда пошли с нами.

— Куда? — уточнил я.

— Да мы тут на танцы собрались, — нехотя протянул Шпала. — Сегодня вечером в местном клубе. Где-то через час уже начнется.

Хм. А ведь именно туда нас и приглашали местные пацаны, которым мы покупали в магазине вино. Получается, если я сейчас отправлюсь с нашими, то смогу убить сразу двух зайцев: и за дисциплиной прослежу, и с местным населением можно будет отношения улучшить — стать окончательно своим, навести разную дипломатию. Конечно, все эти танцы (которые к тому же проходят наверняка не без участия алкоголя) сами по себе были нарушением. Но ведь я не могу запретить всем динамовцам выходить из корпуса! А если я пойду вместе с ними, то по крайней мере буду знать, что и как именно происходило — чтобы впоследствии было меньше вопросов. В конце концов, я, выходит, таким образом обеспечу фактическую безопасность наших ребят на все время пребывания на сборах. И кто скажет, что это противоречит задаче, поставленной Григорием Семеновичем?

По дороге в клуб я заметил, что некоторые из наших парней как-то чересчур возбуждены. Если бы дело происходило в двадцать первом веке, я бы заподозрил, что они приняли что-то запрещенное. Но здесь было очевидно, что дело — не в химии: просто предвкушение запретного развлечения в подростковом возрасте сносит крышу едва ли не хлеще, чем само это развлечение. Парни сыпали грубоватыми шуточками и сальными анекдотами, и, в общем, было понятно, что мысли их в данный момент крайне далеки как от спорта, так и от танцев как таковых. «Как бы они сейчас не начали еще к девкам приставать», — ненароком подумал я. И как в воду глядел: едва мы только подошли к клубу, Шпала тут же заприметил симпатичную брюнетку, стоявшую неподалеку от входа.

— Шпала, тормози, — негромко, но внятно проговорил я. — Это ничем хорошим не кончится.

— Да, да, да, — отмахнулся он от меня. — Не боись, я уже большой, даже знаю, что от этого иногда дети случаются. Так мы аккуратненько и вообще ничего такого. Просто потанцуем да пообщаемся.

«Знаю я твое общение, дурак», — раздраженно подумал я. «Сначала ты общаешься, потом всем кагалом за тебя с кем-нибудь общайся».

— Ты что, не помнишь, о чем нас предупреждали в первый день? — напомнил я ему. — Чтобы никаких контактов с местными и уж тем более никаких знакомств с девушками!

— Да брось ты, Миха, — весело откликнулся Шпала. — Они просто боятся, что такие крепкие спортсмены их подруг уведут, вот и выкручиваются! А так — чего их девушки, не люди, что ли? Кусаются? Так тогда бы их в клетки сажали. Почему к ним подходить нельзя?

Я хотел еще что-то сказать, но Шпала меня уже не слышал и, как автомобиль без тормозов, несся к понравившейся красотке, которая равнодушно смотрела куда-то в сторону.

— Ой, деееевушка, — расплылся он в глупой улыбке, подходя к ней. — А мы вот тут на сборах, боксеры. Хочешь познакомиться с настоящим сильным спортменом?

«Деееевушка» смерила его презрительным взглядом — видимо, несмотря на свой юный возраст, она уже успела изучить подобных персонажей — и снова отвернулась.

— А чего мы такие неприветливые-то? — не врубился Шпала, никогда не отличавшийся умением считывать намеки. — Думаешь, мы такие страшные? Так ты не бойся, мы, как в той песне — на лицо ужасные, добрые внутри! Мы и танцы любим, и винца хорошего выпить, и красивых девчонок, конечно, тоже! Я вот вообще спортсмен, боксер…

С этими словами он попытался прикоснуться к ее руке и взять ее за локоть. Девушка что-то зло прошипела сквозь зубы, выдернула руку и куда-то убежала.

— Ненормальная она какая-то, что ли, — недоуменно пожал плечами Шпала, вернувшись после этого «неудачного свидания» к нам. — Может, больная? Ну в смысле, на голову.

— Это не она, Шпала, это ты больной, — озабоченно покачал я своей головой. — Тебе говорили — не приставай к местным девчонкам. Нет, ты поперся на свою голову.

— Ну и что? — беспечно переспросил Шпала. — Ну эта не согласилась — других вон полно! Вечер-то только начинается ведь!

— Именно этого я и опасаюсь, — встревоженно проговорил я.

Когда мы зашли в клуб, мероприятие еще не началось. На нас поначалу никто не обратил внимания. Спустя несколько минут мы уже полностью освоились в помещении и предвкушали начало веселья.

— Э! Кто тут боксер, а? — раздался голос с характерным акцентом. Молодежный гул внутри клуба моментально стих.

— Это в смысле «Динамо», что ли? — несмело предположил кто-то.

— Вай, Динамо-шминамо, — поморщился кавказец. — Я говорю, кто здесь боксеры-спортсмены? Приехали и порядки свои наводите?

Зал охватило молчание. Похоже, всем было интересно, чем эта заварушка кончится. А в том, что это — начало заварушки, сомнений уже быть не могло.

Шпала ошеломленно молчал. Видимо, для него было открытием, что за такое развязное поведение где-то можно и по башке получить. Да, друг мой ситный, это тебе не в московских двориках перед мелюзгой выпендриваться! И даже не в ростовских.

— Кто к нашей сестре приставал, я спрашиваю? — уже более грозно и настойчиво спросил кавказский голос.

Я наконец обернулся в сторону входа. В дверях стояли несколько крепких кавказских парней и внимательно осматривали зал. Зацепившись взглядом за нас, они быстро и решительно направились в нашу сторону.