Больше чем скандал

Глава 5

– Прес? – окликнула его Кэтрин, не веря, что он исчез. Стряхнув с платья пыль, она вышла в коридор и огляделась.

Вдруг она заметила распахнутое окно и вспомнила, что в детстве он любил ускользать именно таким образом.

– Здесь лучше видно, Кэт. Присоединяйся! – Вытянув ноги, Прескотт расположился на крыше, не замечая высоты в два этажа. Кэтрин позавидовала его смелости. Необходимость вылезти на крышу была для нее тяжким испытанием, и Прескотт прекрасно понимал это, поскольку знал, что один раз она уже падала отсюда.

Это произошло в первый год ее пребывания в Андерсен-холле. Она гналась за оравой мальчишек, надеясь поучаствовать в их проказах. Очередной вылазкой руководил Маркус, поэтому неудивительно, что она с такой охотой увязалась за ними.

Мальчишки стащили на кухне имбирные пряники и прятали их под шерстяными рубашками. День был прохладным, но на ясном небе светило осеннее солнце, и большая часть детей играла внизу в войну.

Кэтрин выбралась из окна и уже успела сделать пару шагов, как вдруг ее больная нога подвернулась, и девочка съехала к краю крыши. Она в отчаяни вцепилась пальцами в водосток. Руки дрожали от напряжения, а ноги, беспорядочно болтавшиеся в воздухе, будто бы налились свинцом.

Падая, она сбила несколько черепиц, грохот которых привлек внимание игравших детей. Они помчались к ней с воплями ужаса. Кэтрин молчала, закрыв глаза, и с лихорадочным биением сердца вновь и вновь вспоминала свое падение из окна второго этажа дома Каддихорнов, которое произошло меньше года назад.

Внезапно ее грубо схватили за запястья, подняли вверх и рывком поставили на ноги. Она никогда не забудет ярость, исказившую красивое лицо Маркуса, и его презрительный голос:

– О чем, черт побери, ты думала? Крыша не место для девчонки, к тому же хромой! Ты не кошка!

Она ощущала себя заклейменной до конца дней. Когда к ним подошел директор Данн, ее стыд только усилился. Маркус, вероятно, уже сожалел о том, что тоже не пострадал, поскольку его наказали куда сильнее, нежели Кэтрин (хотя ее унижение было ни с чем не сравнимо). Данн счел своего сына зачинщиком, который пренебрег необходимой осторожностью, и Маркус дорого поплатился за тот несчастный случай.

– Давай, Кэт, – позвал Прескотт, возвращая ее в настоящее, – если ты не боишься…

Прескотт, безусловно, знал ее слабые места. Даже испугавшись, она никогда бы этого не признала.

– Я думала, что ты меня бросил, – объяснила Кэтрин, приподняв больную ногу и просовывая ее в оконный проем. Она передвигалась, очень осторожно переставляя ноги и цепляясь руками, словно мартышка. Возможно, все это выглядело не особенно элегантно, но зато она не упала.

Между тем Прескотт внимательно следил за Кэт уголком глаза, дабы удостовериться, что все в порядке. Полуденное солнце ярко освещало его густую рыжеватую шевелюру.

– Посмотри, – сказал он, указывая на фолиант. – Страницы пергаментные. Возможно, это религиозное сочинение, но я никогда не видел таких книг в церкви. – Он захлопнул том. – Я надеюсь, что здесь собраны какие-нибудь компрометирующие истории.

– Если так, я сожгу ее.

– И упустишь такую возможность?

– Я не стану наживаться на чужих несчастьях.

Прес протянул ей книгу. Она весила столько же, сколько Библия директора Данна. Ее массивная красная матерчатая обложка едва уместилась на коленях Кэтрин. Книга пахла старой кожей, вероятно, из-за того, что долгое время хранилась в кожаной сумке.

– Данн всегда говорил, что у книг есть души, – пробормотала Кэтрин.

– Ну что же, будем надеяться, что душа этой книги продана дьяволу, – сострил Прес, но, увидев выражение ее лица, поспешил добавить: – У меня есть моральные принципы!

– Ну да, и весьма гибкие. – Кэтрин устремила на него изучающий взгляд, пытаясь понять, почему он так одержим идеей о шантаже. – Тебе приятно чувствовать себя выше тех, кто попал в беду?

Избегая ее взгляда, молодой человек пожат плечами.

– Ладно, Прес, не обижайся. У каждого из нас есть недостатки. Это делает нас человечнее.

– Лично я предпочитаю быть богом, – бросил он. – Например, Адонисом.

Кэтрин поджала губы:

– По мне, ты больше похож на Пана.

– Ну открывай же эту чертову книгу.

Кэтрин взялась за фолиант, и давно не открывавшаяся обложка хрустнула. На первой странице виднелась размашистая черная надпись, и Кэтрин прочла:

Наши сомнения гибельны для нас, ибо, опасаясь действовать, мы не достигаем многих блестящих целей.

– Сократ?

– Шекспир, «Мера за меру», – рассеянно ответила она, перелистывая страницу.

– Пьеса? Какая тоска! Зачем так старательно прятать эту книгу?

– Я думаю, это вовсе не пьеса, – пробормотала Кэтрин, рассматривая страницу. – Взгляни, тут нарисованы какие-то узелки. Как все запутано!

Прескотт зевнул, прикрывая рот ладонью, и поднялся.

– Это даже хуже, чем пьеса: написано-то от руки. – Он ловко балансировал на крыше. – Это что же нужно о себе возомнить, чтобы написать подобный вздор на пергаменте.

Подняв голову, Кэтрин позавидовала его непринужденной грации. Она старалась пореже смотреть вниз, иначе просто упала бы. Глядя на Прескотта, Кэтрин сощурилась, и он ловко заслонил ее от солнечных лучей.

– Я удаляюсь, – провозгласил Прескотт, стряхивая пыль со своего сияюще-желтого сюртука. – И как видишь, я говорил о тебе правду. – Он широко взмахнул руками. – Даже в окружении прекрасной природы ты продолжаешь читать утомительную книгу. Так ты никого не сумеешь соблазнить, Кэт. Мужчины предпочитают глуповатых женщин.

– А я предпочитаю умных и скромных мужчин. И поэтому мне, вероятно, придется остаться в одиночестве.

Он фыркнул:

– Ты слишком плохо думаешь о парнях вроде меня, Кэт.

– Поскольку я росла с парнями вроде тебя, это не должно казаться удивительным.

– Но настанет день, Кэт, – он потряс головой и шумно вздохнул, – когда ты встретишь какого-нибудь беднягу, который заставит тебя понять, насколько ты не права. – Потерев подбородок, он добавил: – И возможно, этим беднягой окажусь я.

– Я согласна, что он будет беднягой, Прес, – отрезала Кэтрин. – А остальное – вздор. – Она провела рукой по странице, с удовольствием ощущая под пальцами пергамент. – Я никогда не выйду замуж.

Прес замолчал, и Кэтрин подняла голову. На его лице застыло странное выражение. – Что?

Прес долго рассматривал девушку, и у нее появилось ощущение, что он вот-вот сообщит ей о чем-то важном. Потом он отвернулся и поглядел на лужайку.

– Я скучаю по военным играм.

– По сражениям?

– По победе.

– Я никогда не любила военные игры, – скривилась Кэтрин, вспомнив о временах, когда она хотела играть, но в отряд ее брали в последнюю очередь. – Из-за этих игр я испытывала… напряжение. Мне все время казалось: должно произойти что-то скверное.

– Вроде чего?

– Я не смогу быть на высоте. Именно из-за меня отряд обычно терпел поражение.

– И поэтому играла с такой неохотой?

– Да.

– Невозможно развлечься, если ты не отдаешься игре без остатка, Кэт, – мягко заметил Прескотт.

– Знаю. Но мне никогда не хотелось нести ответственность за поражение.

Они надолго замолчали. Кэтрин вспомнила давний упрек Прескотта. Он всегда осуждал ее стремление брать на себя чрезмерную ответственность, считая это глупостью.

Прескотт первый нарушил молчание.

– Я должен бежать, а то опоздаю. – Вернувшись к своему беспечному тону, он добавил: – Но обещай мне, Кэт, что ты хотя бы попытаешься развлечься в такой замечательный день.

– Наши представления о развлечениях совершенно не совпадают, Прес, – ответила она, перевернула страницу и начала читать.

Леди Джемисон глупа. Эта дама тает перед всяким, кто готов слушать о том, каким невероятным количеством драгоценностей она обладает, и поэтому вынуждена держать для них отдельный шкаф. Она просто-таки напрашивается на неприятности. И потом, носить на шее, показывая кому попало медный ключик от этого шкафа! Зачем нужен ключ, если никакой замок не остановит того, кто действительно хочет попасть внутрь?

– А разве не Джемисоны были первым семейством из тех, кого ограбил Вор с площади Робинсон? – спросила Кэтрин у Прескотта, пробегая глазами оставшиеся строки.

Не получив ответа, она подняла глаза. Прескотт исчез. С головой уйдя в чтение, она не заметила его ухода. Кэтрин подавила укол совести по поводу своего недостойного поведения. Прескотт, без сомнения, не примет это близко к сердцу.

Вновь обратившись к книге, девушка перевернула страницу и прочла несколько строчек снизу:

К счастью, мне подвернулись козлы, очень кстати оставленные в восточной аллее. Аллея расположена достаточно далеко от оживленных улиц, и движение по ней не привлечет внимания, к тому же она плохо освещается солнцем.

В голову Кэтрин закралось сомнение. «Нет. Не может быть» Сбоку страницы было нацарапано: «Информация – луч: оружие при нападении!!»

Она перевернула следующую страницу.

Ночь на третье воскресенье наиболее благоприятна, поскол! KJ ее экономка уйдет, а вторая служанка крепко спит. И времени будет достаточно, чтобы в случае заминки взломать замок.

Сердце Кэтрин заколотилось, и она быстро перелистала страницы.

«Уэстерли. Гармонд. Кендрик». Все эти имена были ей хорошо знакомы, и, кроме того, их объединяло нечто общее. Каждое из этих семейств было ограблено Вором с площади Робинсон. Кэтрин припоминала, что ходили слухи о редкостной скаредности этих семей, когда речь заходила о благотворительности. Они держали своих слуг в нищете, хотя сами купались в роскоши. Кое-кто в обществе даже усмотрел в этих ограблениях нечто вроде заслуженного возмездия.

Все вокруг гадали, каким образом вор узнавал о местонахождении спрятанных ценностей. Кажется, после похищения были уволены все слуги Уэстерли да и кое-кто из прислуги в других семьях. Однако вора так и не поймали. В сущности, никто даже не приблизился к тому, чтобы разоблачить грабителя.

А потом грабежи прекратились столь же внезапно, как и начлись, а Вор с площади Робинсон стал героем одной из самых загадочных лондонских легенд.

Возможно, только до сегодняшнего дня…

Пробежав пальцами по странице, она вновь обследовала переплет. Ведь книга не может быть дневником вора, не так ли? Но если это все-таки дневник, то почему он находился в Андерсен-холле, в тайнике? И, что гораздо важнее, какую пользу можно извлечь из находки? Не поможет ли она преодолеть финансовые затруднения приюта? Продаются ли где-нибудь подобные раритеты?

Кэтрин фыркнула. Сейчас в Лондоне продается всё и вся.

Она прищурила глаза и начала обдумывать открывшиеся возможности. Дается ли за такую информацию достойная награда? Или лучше ее перепродать?

Кэтрин погрузилась в размышления по поводу дальнейшей судьбы предмета, лежащего на ее коленях. Ей не хотелось, чтобы Андерсен-холл или директора Данна стали подозревать в подделке. Подлинность дневника не должна вызывать сомнений.

Из книги выскользнула газетная вырезка. Кэтрин прочла заголовок: «Вор с площади Робинсон снова в деле».

Под заголовком от руки была изображена размашистая черная звезда.

Кэтрин потрясенно захлопнула книгу.

– Силы небесные, – выдохнула она.

Нет, все это слишком абсурдно, чтобы быть правдой.

Кэтрин посмотрела налево, потом направо. Только сейчас она поняла, с чем еще была связана ее тревога. Все это время девушка сидела на коньке крыши. Необходимо было успокоиться, ведь если хоть малая толика ее подозрений верна…

План. Нужно составить план.

Прежде всего необходимо спрятать книгу; никто не должен знать о находке. Пока. А потом она поговорит с директором Данном. Он придумает, что нужно сделать. Он всегда все знает.