Большое Сердце

11

— Вот как было дело.

По пещере прокатился порыв жаркого ветра, это дракон вздохнул так тяжело, будто на его спине все Светлогорье разом.

— С тех пор эта сволочь бродит по миру, вытворяя разные мерзости. Убивает людей, ворует, иногда и насилует… И каждый раз, когда он совершает зло, мне становится больно. Раньше я чувствовал своих братьев, знал, кто где находится. Сейчас, хоть этот гад совсем не брат мне — я чувствую боль тех людей, кому он причинил зло. А ему это в радость…

Дракон замолчал. На площадке стало тихо. Наконец Герда негромко и жалостливо произнесла:

— Бедный ты, бедный… И сердце болит, и видишь людей какими есть…

И сделала движение рукой, будто погладить большую чешуйчатую голову. Дракон чуть приподнял верхнюю челюсть, показать самый краешек клыков, но с места не двинулся. Герда сообщила тем же печальным тоном:

— Для нас благо не видеть друг друга такими, какие есть. Человек прикидывается, маскируется, старается показать себя с лучшей стороны… но это и есть жизнь! Нам даже интересно, а вдруг очередной встречный окажется не полной сволочью…

Маг вдруг словно очнулся от сна:

— Погоди. А мы здесь при чём? Это печальная история, не спорю, но каким боком тут мы?

— Да помоги же мне! — вдруг рыкнул дракон так, что вздрогнули камни, по площадке пронёсся горячий ветерок, а в ближайшем лесу испуганно взлетела стая ворон. — Помоги! — продолжал он уже тише, нетерпеливо ударив хвостом, камни жалостливо скрипнули. — Найди средство, зелье… в конце концов, найди этого гада! Убей его! И тогда боль прекратится…

— Но и ты умрёшь, — вдруг ясным голосом сказала Герда. Клавус задумчиво посмотрел на неё.

— Нет, — дракон даже головой мотнул. — Я проживу немного дольше. Зато без боли. А так, у меня сердце хоть и большое, но… слишком часто страдаю.

В пещере воцарилась тишина. И хотя слышно тяжеловатое дыхание дракона, с присвистом, слышно, как скрипят камушки под сапогами мага, что начал неторопливо расхаживать туда-сюда — но люди привыкли, что если все молчат, это называется тишина.

— Ты сказал про своих братьев… — негромко проговорила Герда. Она всё же настолько осмелела, что подошла и положила руку на громадную морду дракона. Клавус поднял ладонь — и замер. Огромный ящер медленно дышал сквозь ноздри, девушка вглядывалась в мерцание его янтарных глаз. Затем дракон осторожно отодвинул морду, Герда всё поняла, чуть отступила. Он поднялся на лапы, с шорохом медленно расправил крылья:

— Когда-то… давно… нас было пятеро. Жёлтый, Чёрный, Красный и Зелёный. Мы редко встречались. Каждый жил в своей части мира. Жёлтый и Красный перебрались за Сиреневые Горы, но Красный осел где-то под ними, дал начало Змеям, что водятся в Троецарствия. Жёлтый полетел ещё дальше на восток, прислал мне весточку с орлом, что нашёл странных желтолицых людей. Последний раз я видел их обоих ещё до гибели короля Ромтара…

Герда ахнула, маг вытаращил глаза. Клавус недоверчиво покачал головой. Если дракон не врёт, а врать ему вроде бы незачем… то он живёт здесь ещё с тех пор, когда был основан Гестион. Первый город из Семи. Когда не было ещё Семиградья…

— Чёрный перебрался за море, на запад. Там островная земля, настолько большая, что когда-то станет отдельным государством. Зелёный скрылся в лесах где-то очень далеко на юго-запад. Может быть, перелетел Южную Империю… Не знаю. Это было так давно… Мы были молоды, сильны, играли с ветром, носились в ночных небесах… Собирались сначала раз в два года. Затем раз в пять лет. Затем раз в десять лет. Наконец, когда людей становилось всё больше и больше, отделились Красный и Жёлтый. Я остался здесь. О судьбе других не знаю…

Договорив, он снова тяжело улёгся на лапы, хвост медленно чертит беспорядочные зигзаги по каменным плитам. Герда по-прежнему смотрит на дракона с сочувствием, даже Клавус засопел. Люди всё-таки по большей части стараются держаться родных, семьи, места, где родился. Бывают, конечно, и исключения. Гордыня и невероятная злоба могут разделить семьи… но такое бывает очень редко. А вот каково долго живущему дракону расстаться со своими собратями…

— Значит, мы должны его найти, чтобы избавить тебя от боли… — задумчиво сказал маг. — Мог бы хотя бы поманить нас сокровищами… Ну так, разнообразия ради.

Дракон посмотрел на него несколько горделиво, во взгляде усталость, но выдохнул тяжело:

— Я устал страдать.

— Так жизнь и вообще-то не сахар, — сообщил вдруг маг. — А страдание очищает.

— Я б тебя очистил! — фыркнул дракон. — До косточек! Но людей я не ем. Хотя, говорят, и вкусно.

— Кстати, ты так и не сказал, почему, — напомнил маг. Клавус чуть сжал его плечо своей лапищей, но дракон уже заговорил:

— Да потому! Съешь одного, и придут ещё. Обязательно придут! Те брёвна я сам положил, потому что чувствовал — скоро явится настоящий человек. А до этого и пещеры запирал, и брёвна убирал… но какие только ко мне не приходили! Кто за чудом, кто за куском шкуры, этих просто сбрасывал в реку, пусть охладятся… кто за сокровищами или похищенными девушками, а кто, страшно подумать, и за чудесным драконьим мясом!

— Что такого особенного в драконьем мясе? — брови Клавуса взлетели, маг взглянул заинтригованно.

— Увеличивает мужскую силу, — сарказмом в голосе дракона можно было сжечь порядочный стог. — Якобы увеличивает. Так говорят! По слухам, укрепляет… и даёт силу. Но никто не проверял!

Маг глянул на Клавуса, осторожно предложил:

— Ну… Можем проверить…

Дракон неспешно вытянул лапу, длинные когти заскребли по камню. Звук такой, будто громадным напильником водят по кирпичам, да ещё отдаётся эхом по всей площадке. Казалось, завибрировали сами скалы, лицо мага исказилось. Герда зажала уши, вскрикнула:

— Хватит! Пожалуйста! Мы всё поняли!

— То-то же, — рыкнул дракон. — Идите. Найдите зелье, талисман, ключ… Не исключено, придётся побегать по подземным пещерам, уворачиваться от скелетов, добывать ключи из тюремных клеток, бить всяких там огров, брать новые квесты… Словом, вам это всё знакомо.

— Но мы можем и отказаться, — внезапно сообщил маг. — Мы можем просто уйти. И ничего не делать.

Дракон взглянул него со странным выражением, во взгляде смесь иронии и бесконечной усталости, приходится не только терпеть боль, но и объяснять этим упрямым и самолюбивым существам, что в жизни почём.

— Да, — согласился он тяжёлым голосом. — Да, можете уйти.

— И… что?

— А ничего, — хладнокровно сообщил дракон. — Я ничего вам не сделаю. Просто… потом услышишь тихий голос совести, она напомнит, что где-то мучается большой дракон, болит чьё-то сердце… И физически болит, и от печали страдает. Можешь залить этот голос пивом, попытаться заглушить забавами с женщинами, но он никуда не денется. Ты будешь его слышать.

— Пойдём, — досадливо фыркнул маг, встал с камня. — Ещё всякие драконы тут меня учить будут!