Большое Сердце

8

На широкой тропе между скальной стеной и обрывом нет кустов, только камни хрустят под ногами. Могучего вида человек в тунике наклонился над лежащим русоволосым парнем, тяжело раненым в грудь, тот беспомощно раскинул руки, его лицо белеет. С другой стороны мужчина хищного вида, с острым носом, чёрные глаза поблёскивают холодком, узкие губы, похоже, пережёвывают некое ругательство. Стройная темноволосая девушка опустила руки, растерянно глядит на ещё одну фигуру, что валяется поодаль, скрючившись — молодое лицо искажено страданием, сжатые кулаки прижаты к груди.

— Дёрнуло же нас не идти по Тракту… — проворчал Ардит.

Герда спросила тихо:

— Что теперь делать? И да, Клавус! Почему мы не пошли по Тракту?

— Ардит, мигом в лес. Наруби ветвей, будем мастерить носилки. Я займусь раной.

— Если он умрёт у тебя на руках… — процедил Ардит, вставая. Клавус взглянул сурово:

— Остынь!

Артанин недовольно вздохнул, лицо будто посерело, но накинул лук, кинжал повесил на пояс. Примерился, начал глубоко дышать, пошёл ровным шагом, почти сразу ускорился до такого же ровного бега, на первый взгляд небыстрого, но шёл ходко, равномерно, вскоре скрылся из виду.

Герда собралась хлопотать над Богданом, Клавус мягко отстранил её, ощупал тело, начал перевязывать заново. Он хмурился, глядя, как недавно наложенная перевязка становится багрово-алой, темнеет от крови. Богдан тихо стонал, не приходя в себя, лицо белело, на лбу поблёскивают крупные капли пота. Девушка прошла к обрыву, не находя себе места, обернулась, присела над магом, протёрла ему лоб. Тот вдруг дёрнулся, заговорил странным, каким-то чужим голосом:

— Не вижу Семи Городов… Троецарствие… Всё будет иначе…

— Бредит? — спросил Клавус.

Герда прошептала:

— Похоже… Но он ведь не ранен? Пророчество?

— Этого ещё не хватало… — фыркнул силач, закончил перевязку, встал, закусил губу, нахмурился. Руки сложил так, чтобы подбородок упёрся в кулак. Герда бросила на него отчаянный взгляд:

— Что я могу сделать? Клавус, скажи, что я должна делать!

— Нужен лекарь. Чтобы его привезти, нужен конь. Чтобы добыть коня, нужно выйти на Тракт… Эх, по Тракту мы не пошли из-за ещё одного задания…

— Я поеду! — Герда вскочила, Клавус очень быстро шагнул вперёд, его широкая ладонь легла на плечо девушки:

— До Фавора почти день, если верхом. Для этого нужен мужчина.

Герда уставилась на него пылающим взглядом, постепенно сникла, закусила губу, прижилась щекой к груди Клавуса. Великан ласково погладил её по голове, очень аккуратно похлопал по спине. Обычный хлопок его крупной ладони мог бы выбить только что проглоченную кружку пива из крепкого мужчины.

Дальше вместо развесёлых бродилок с побиванием различных разбойников и прочих скелетов были суровые походные будни маленького отряда.

Ардит вернулся нескоро, носилки сооружали не наспех, а чтобы были крепкие. Когда закончили, вдруг появилась задача «коза, волк и капуста» — на носилки помещался один человек. Оставили Герду сторожить мага, сами понесли раненого до Тракта. Серое небо всё не хотело светлеть, печальная пелена мышиного цвета не расходится, день уже перешёл за половину.

Герда измаялась от вынужденного безделья, грызла ногти и кусала губы, швыряла камушки в горную гряду. Иногда хищно взглядывала на мага, как бы прикидывая, не стоит ли его прикончить. Клавус вернулся один, девушка в сердцах бросила кинжал оземь, тот даже воткнулся лезвием меж двух камней. Силач кое-как успокоил девушку, скрюченного мага просто взвалил себе на плечо. Так шли медленно, Герда успокаивала себя тем, что хотя бы идут, заняты хоть чем-то. Маг безвольно свисает через плечо Клавуса, плащ закрывает голову, пришлось остановиться и поправить.

— Может, отыщем воды?

— Ближайший ручей в лесу на северо-западе. Был, когда на медведя с гвардейцами ходили… — Клавус вдруг остановился, аккуратно положил мага на его плащ, хотя тропа уже сбежала со скалы. За невысокой группкой деревьев виднеется Тракт. Силач повернулся к девушке:

— Герда! Слушай меня. Эта тропа идёт к Тракту, тебе туда не нужно. Вот, видишь, молодые дубки, там огромный камень? Там, за кустарником, должен быть лог. Сбегай. Пожалуйста.

— Зачем? — Девушка уперла руки в бока.

— Если на Тракте никого не встретим, на ночь можем найти убежище. Там должна быть заброшенная хижина лесника. Иди на северо-запад. Очутишься в старом лесу, перейдёшь ручей. Тропы там уже почти не видно, но могли сохраниться старые метки на деревьях, косой надрез в виде птичьей лапки. Посматривай по сторонам. Хижина на поляне, шагов триста от ручья. Всё поняла?

— Так, камень… лог… на северо-запад, смотреть за метками…

— Хижина шагов триста от ручья, — терпеливо повторил Клавус. — Только не рвись сломя голову, прошу тебя! Не найдёшь хижины, вернись к ручью, от него дойти до Тракта — раз плюнуть!

— Считаешь, я способна потеряться в лесу? — вскинула голову Герда, чёрные пряди опять метнулись на лоб, она залихватски откинула их. Клавус крякнул, поднял мага и взвалил на другое плечо.

— Ступай. До полной темноты должна успеть. Я в любом случае останусь на Тракте. Или пойду искать тебя.

Герда поджала губки, но быстро кивнула, спорым шагом устремилась к трём растущим поодаль дубкам. Клавус мерно потопал к Тракту.

Медленно вечерело. Уже прошёл час, когда в некоторых домах Гестиона пьют послеполуденный чай, называют его странно «чай пяти часов». Солнце наконец пробилось сквозь серую пелену, но устало в борьбе, алые перья лучей не поджигают небосвод, а окрашивают в темнеющий багрянец, дневной свет медленно меркнет, землю незаметно накрывает серая тень.

Тракт на Фавор широкой полосой петляет меж земляных возвышений, за ними поросший кустарником луг. Среди кустарника прячется зверобой, видны синие головки васильков, чуть дальше вздёрнул фиолетовые факелы иван-чай, а за ним зелёные лапы одиноких ёлочек. Виден даже белый камень на одном возвышении, может быть, остаток древнего дольмена. Всё это медленно теряет цвет, становится тёмным, подкрадываются сумерки. Застрекотали сверчки, пронёсся странный звук, будто ветер подул в медную трубу, это где-то кричит выпь. На Тракте как назло ни души, Ардит вполголоса ругал купцов и стражников. Вместе с Клавусом соорудили из травы нечто вроде ложа, под голову Богдану положили свернутые рубахи.

Уже совсем стемнело, на Тракте ни одного всадника, зато за деревьями с той стороны послышались медленные усталые шажки. Герда шагает медленно, вид усталый, чуть не упала на шею Клавусу, но с гордостью сообщила, что сторожка на месте и даже не разрушена. Ардит заспорил было — надо в город, первую попавшуюся лошадь он купит, украдёт или возьмёт боем, на что Клавус сурово погрозил кулаком размером с добрый кочан капусты. Артанин фыркнул, но повесил голову. После короткой перепалки силач взвалил мага на плечо, прихватил носилки одной рукой, сзади Богдана несёт его напарник и наставник. Так двигались гораздо медленнее, но подступает ночь, нельзя бросать никого. Герда вызвалась нести носилки, Клавус глубоко вздохнул и ласковым голосом сказал:

— Герда, девочка! Мужскую работу должны делать мужчины! А не веришь — ну… пронеси хотя бы пятьдесят шагов.

Прошли три дубка, Герда снова зажгла факелы, и в мрачноватом сыром лесу стало немного светлее. Однако пламя лишь разгоняет тени, ненадолго рассеивает темноту, в неверном оранжевом свете колеблются скрюченные ветки, под ногами хрустит, за стеной тёмных стволов что-то шуршит, щёлкает. Гулко ухнул филин, затем невдалеке послышался тоскливый вой, Клавус нахмурился.

Но вот впереди послышалось журчание, у ручья ненадолго остановились, и кто мог — сделал несколько больших глотков ледяной воды, Герда заботливо протёрла Богдану лоб, предложила промыть рану, Клавус ответил, что сначала нужно найти хижину. Герда уже шагала, понурив плечи. На обычно задорном, весёлом лице Ардита усталость. Даже Клавус как-то поник, осунулся, чаще останавливался, маг свисает с его плеча, точно кукла.

Долго искать хижину не пришлось, почти заросшая тропка завернула за большой дуб, за паутиной тонких ветвей обрисовался силуэт темного строения. Бревенчатые стены поросли мхом, сбоку притулился тёмный силуэт хозяйственной пристройки. За дверь цепляется плющ, она привалена небольшим камнем, а ещё на ней здоровенная перекладина. Мужчины осторожно опустили носилки, Клавус снял мага, тот безвольно завалился набок. Только теперь стало видно напряжение на лице сурового великана, он слегка обмяк, широкие плечи чуть опустились, а вздох, вырвавшийся из груди, распугал несколько ночных птиц.

Отвалили камень, Герда положила руку на рукоять кинжала, но вокруг лишь ночная тишь. Клавус зажёг от факела кусочек трута, скрылся внутри, Ардит сразу просунул за ним голову. Герда недовольно уставилась на его спину, вошла последней.

Клавус зажёг фитиль в плошке, внутри сырой тёмной хижины заплясал тёплый огонёк. Пахнет пылью, древесиной, дикими травами, что пробиваются сквозь доски пола, и совсем чуть-чуть — сушеными грибами, которые чья-то рука уже сдёрнула с ниток. Грубоватый стол и три табурета, два ложа и простые деревянные настилы. Вместо очага добротно сложенная печь, тут же малая поленница. На удивление, нет ни мусора, ни капканов, ни коричневых сюрпризов от двуногих зверей, что могут водиться и в лесу.

Ардит быстро огляделся, выскочил наружу, вернулся с охапкой хвороста. Клавус попробовал печь. Даже стены не отсырели, на досках мало пыли — похоже, раз в два-три месяца здесь кто-то бывает, и этот кто-то даже проделал слуховое окно, чтоб не копилась сырость.

В пристройке сломанные черенки от лопат, серп, дровишки. На полках отыскался добротный фонарь, котелок, пара деревянных чашек, интересное приспособление из металла на трёх ножках. Ардит объяснил — эту штуку степняки называют таган, но он не понадобится, котелок можно подвесить на прутьях. Богдана и мага уложили на ложа, сын далёкой Славии зашевелился, что-то пробормотал, Клавус встал.

— Ты куда? — Герда сидела, спрятав лицо в ладонях.

— Наберу воды из ручья. Перевязку сменю, рану промою…

— Если бы ты знал, Клавус… — Герда очень глубоко вздохнула, на усталом лице запавшие глаза, лишь иногда поблёскивают с прежним задором, как агат, но во взгляде невыразимая усталость. — Если бы ты знал… Я устала, как собака… нет, как стая собак! Как стая больших, голодных собак… Но я — девушка! И при мысли, что мне сейчас здесь убираться…

Клавус усмехнулся, присел, ласково обнял девушку за плечи, покачал, как малое дитё. Герда издала странный звук между сопением, стоном и длинным вздохом, прильнула к нему.

— Ну, ну, девочка, — приговаривал Клавус, гладя её по голове. — Сейчас поужинаем и ты отдохнёшь… А приберёшься завтра.

— Иди уже… — Герда душераздирающе зевнула и поднялась. — Есть здесь тряпка? И за печкой надо смотреть…

— Это зимой не стоит ночевать в избе, что долго стыла и всего вечер топилась, — усомнился Клавус. — Да и то на севере. Там да, угореть можно. Здесь местность потеплее.

— Иди уже, — улыбнулась Герда.

Когда Клавус вернулся с флягой воды, Ардит уже развёл огонь, подвесил котелок, где-то отыскал старое ведро, пришлось идти к ручью снова.

В тёмном лесу ни души, ни огонька, с тихим шорохом проносится ветер, кажется, из-за тёмных стволов кто-то следит. Клавус, хоть и не робкого десятка, один раз даже остановился — в чаще что-то заскрипело, пронёсся шорох, а вот показались большие глаза лешего… нет, это только бледный луч на миг выглянувшей луны. Зато из окон хижины уже струится уютный тёплый свет, Ардит готовит похлёбку со свининой, Герда методично протирает полки, стряхивает пыль, нашла пару интересных фигурок, резаных из дерева, рыболовную снасть и топорище.

Похлёбка после такого приключения показалась сказочно вкусной, подчистили и сухари, и сушёные яблоки ещё из Валунков.

После ужина Клавус принялся за непростое дело промывания раны, мало просто вскипятить воду, ещё бы и ткань неплохо промыть… Богдан пару раз слабо вскрикивал, ворочался, Ардит удерживал его. Один раз славянин пришёл в себя и схватил Клавуса за руку, спросил, какой сегодня день — и русоволосая голова снова откинулась на деревянное ложе. Зато вдруг зашевелился маг.

Разбросив руки, он неторопливо поднял голову с закрытыми глазами, резко уронил, череп стукнулся о дерево. Странный голос мага напоминал даже не его собственный, а некого вещуна, что излагает байку или легенду:

— Не вижу Семь городов… Долина… Сиреневые Горы…

— Что с ним? — обернулась Герда, держа в руке тряпку. Ардит пожал плечами:

— Бредит… Хотя не ранили. Погоди-ка… — Он наклонился над белеющим в темноте лицом, маг дышит неровно, спросил почти над ухом:

— Что ты видишь? Что будет с Семью Городами?

— Не вижу… ни одного… Будут совсем другие… Лондиниум, Люнеус… Фракия… Рим падёт…

— Не тронь его, — подал голос Клавус. — Видишь, плохо человеку. Говорит, что будут другие города. Рим какой-то придумал… Ну бред же!

— А северяне? — вдруг вмешалась Герда. — Алые Королевства? Что будет с ними?

Маг отвернул голову, голос стал слабее:

— Если получится… откроют Долину… войдут… Битва… Будет битва с южной Империей..

— Что будет с Троецарствием? — вдруг резко спросил Ардит в полный голос. Маг застонал, вдруг резко выбросил руки вперёд, будто стараясь что-то ухватить, ладони бессильно упали на грудь. Он вертел головой, губы шевелились, Клавус уже собирался сказать что-то сердитое, но маг вдруг заговорил:

— Самое странное… интересно… Не вижу никакого Троецарствия, но… Союз племён… Набеги, война… ещё много войн, много крови… — Он вдруг вздрогнул всем телом, спина выгнулась, ладони чуть приподняли тело, лицо стало как белый снег, быстро заговорил усиливающимся голосом:

— Пленники… Степняки… Кровь, кровь… Союз, союз племён… Княжества… Князья… что же вы делаете?! Зачем? Крещение… Иго… снова степняки… Смута… сколько же раз будут покушаться на трон… Окно, корабли, топор… Огонь! Ура! Ураа-а-а-а! Победа! Слава! Слава! — И, резко упав на кровать, слабо вскрикнул:

— Мама… Больно…