Босс с причудами (СИ)

Глава 3

Он уверенно протаскивает меня сквозь толпу.

— Вот и стенд «Антареса». А там ваша подруга? Вижу, переговоры у нее в разгаре.

Крися стоит, вытянувшись в струнку, руки по швам, глаза стеклянные, и слушает мощного лысого мужика с бульдожьей челюстью. Мужик что-то ей грозно внушает, Крися покорно кивает. Время от времени пытается подсунуть мужику пачку каталогов, но тот отмахивается. Крися хочет вставить хоть слово в его речь, но кого там! У Криси на лице отчаяние.

Как бы вмешаться и спасти ее? Подкрасться сзади и показать лысому язык? Тот онемеет от удивления, а Крися раз — и выдаст ему выгодное предложение!

Нет, с такими типами шутки плохи. Кроме того, подойти к ней нет возможности: Ремезов меня так и не отпускает.

Разворачивает к себе и спрашивает:

— А почему вы мне не хлопали?

— Что? Когда?

— Когда я выступал. Вы всем хлопали, а мне нет. Все еще дуетесь за коктейль и платок?

— Вы что, меня заметили в зале?

— Конечно. Как вас не заметить? Вы в своем красном платье торчали, как роза на пожарище. Так что, вам не понравился мой доклад? Между прочим, я готовил его всю ночь. Подбирал меткие фразы, сжег в камине кучу черновиков. А вы не захотели меня поддержать. А остальных поддерживали!

— Ммм… у вас был… отличный доклад. Я слушала его, затаив дыхание, и забыла хлопать. Мне показалось, что вам была не нужна поддержка. Вы не стеснялись. Вы выступали как… сильный и уверенный в себе бизнесмен.

— На самом деле я трясся как осиновый лист.

— Да вы шутите!

— Шучу. Но уверенным людям тоже нужна поддержка. Внутри каждого уверенного в себе бизнесмена прячется испуганный мальчик, который не понимает, почему он занимается поставками и закупками, вместо того, чтобы покорять космос, как мечтал в детстве.

— Вы мечтали стать космонавтом?!

— Нет. Я мечтал стать археологом. Но суть вы поняли, да? Нам нужно, чтобы нас хвалили. Иначе к чему быть уверенным и сильным?

— А жена вас не хвалит?

— Я не женат. Есть невеста. Тоже уверенная и сильная. Но это другое. Сильные женщины — это сильные женщины, безо всякого подтекста. Он лишены сожалений и розовых фантазий. Скачущие кони, горящие избы… им и так хватает в жизни подвига и романтики.

— Чушь! В каждой сильной женщине сидит девочка, которая ждет принца! Который о ней позаботится!

— Вы сильная женщина?

— Нет.

— Откуда тогда вы знаете?

— Слушайте, вы мне совсем голову заморочили, Родион Романович…

— Какая несправедливость! Вы знаете, как меня зовут. А я вашего имени не знаю.

— Таня.

— Очень приятно.

И тут он галантно берет мою руку и целует, пощекотав пальцы бородкой.

От смущения у меня подкашиваются ноги. Дело в том, что никто и никогда не целовал мне руку.

Оказывается, это очень интимное действие. Или же Ремезов нарочно постарался. Потому что он не просто дежурно чмокнул воздух. Он приложился к руке горячими губами, выбрав чувствительное место у основания пальцев, между косточками. И задержал там губы на секунду-две.

Щетина его бородки кольнула пальцы; до чего волнующий контраст в ощущениях! Мягкость губ и жесткое прикосновение щетины.

А Ремезов при этом еще и в глаза мне смотрел, пронзительно так, тягуче.

У меня по спине пробежали мурашки. Я едва не вырвала руку и не умчалась с криком. Ремезов вводит меня в ступор. Вызывает острое ощущение опасности.

Наконец, Ремезов отпускает мою руку, но глаз не отводит.

Чтобы прервать тревожный зрительный контакт, поворачиваюсь к Кристине.

Дела у нее совсем плохи. Она моргает, как кукла, лицо несчастное — вот-вот заплачет. Ее собеседник талдычит что-то язвительное, напористо высказывает претензии.

— Борис Ефимович, какая встреча! — громко звучит над моим ухом. Ремезов упруго шагает к лысому. — Какими судьбами? Чем вы так взволнованы?

Я тоже подхожу.

— Здорово, Ремезов! — ворчливо отзывается лысый Борис. — Да вот, пытаюсь у этой… — он презрительно кивает на Кристину, — условия уточнить, а она ни бе ни ме. В прошлый раз их шарашкина контора меня здорово подставила, такое дерьмо некачественное привезла, на сортирную плитку пускать и то жалко. И опять этот материал пихают! Видите? — он тычет рукой на стенды с образцами. А эта… — кивок на Кристину. — Только и мычит: «Решать этот вопрос не в моей компетенции!» К руководству посылает. Блин, наберут на работу кого попало, соплячек всяких!

У Кристины дрожит губа. А я мигом взрываюсь.

— Ну так смотреть надо, что покупаете, — говорю елейно-ядовитым голосом. — Вас под дулом пистолета заставляли некачественный товар принимать? Кристина Валерьевна — уважаемый специалист в своей области. Она послала вас к руководству, а надо бы ей вас послать…

Договорить не успеваю: Ремезов отвешивает мне короткий, сильный тычок по спине. От изумления лишаюсь дара речи, и тут он вступает:

— Борис Ефимович, голубчик, что ж вы так горячитесь! Не стоит. Вы же давно в бизнесе. Уж хорошо знаете: не обманешь, не продашь. Всяк за свой кусок радеет. А девушка тут и правда ни при чем. Видите, как старается! Каталоги предлагает. Вы ее шефу позвоните да и уладите все. Он мужик адекватный, я его знаю. Скажите ему, что от Ремезова… Борис Ефимович, а вы у нашего стенда были? Нет? Сходите, голубчик, гляньте! У нас там много нового. Я потом к вам подойду, за рюмочкой побеседуем. Расскажете, как на охоту по осени ездили. Наслышан, наслышан о ваших подвигах! — Ремезов бархатисто смеется, зверский оскал Бориса пропадает, складка между бровей разглаживается.

Ремезов барским жестом подзывает белобрысого юношу от соседней экспозиции. У юноши бейджик: «Юпитер».

— Ну-ка, Ванюшка, поговори-ка с Борисом Ефимовичем… покажи товар лицом. Давай, работай.

Ванюшка начинает бойко тарахтеть и ловко ведет Бориса прочь.

— Вы каталог-то «Антареса» тоже прихватите! Изучите на досуге. У них неплохие позиции есть.

Ремезов хватает со стойки каталог и сует Борису. Тот берет его, как загипнотизированный, и уходит не пикнув.

Кристина выдыхает с облегчением.

— Спасибо, Родион Романович, — лепечет она.

— Не за что, — бросает он. Его голос переменился. Минуту назад обволакивающий и вкрадчивый, он становится стальным. — Следующий раз, прежде чем идти на мероприятие, хорошо подготовьтесь, чтобы не подводить компанию. Я бы своего сотрудника за такое поведение по головке не погладил.

Кристина всхлипывает, Ремезов смягчается.

— Вот что, Кристина, выпейте кофе, успокойтесь. Мы с Татьяной тут постоим, покараулим ваши каталоги. Идите-идите. И чтобы вернулись веселой и боевой.

Кристина не смеет возразить.

— Таня, пойдем… — зовет меня.

— Нет. Таня останется со мной. Мне одному скучно.

Кристина покорно уходит.

Ремезов хмурится и поворачивается ко мне.

— Вы чего деретесь? — спрашиваю ошеломленно. — У вас рука тяжелая. Вы мне чуть хребет не перебили.

— Потому что вы собирались послать партнера «Антареса» в дальнее пешее. Надо было вас остановить. У вас язык вперед головы бежит.

— Он хам и сам напросился! Кристина робкая. Я просто пыталась ее защитить. А вы грубиян! Женщин бить любите?

— Защитница из вас так себе. Ладно, не обижайтесь! Садитесь. Будем нести дозор, пока ваша Кристина надувается кофе.

Он усаживается на диванчик и приглашающе хлопает рукой по подушке.

— Садитесь! Больше бить не буду. Честное бизнесменское.

Вот и прорезались в голосе начальственные нотки. Теперь понятно, почему по его слову сотрудники готовы и частушки петь, и прыгать, как собачки. Потому что я тоже выполняю его приказ. Ремезову невозможно противиться.

Пристраиваюсь на диван — на приличном расстоянии от Ремезова — и заявляю:

— Кстати, вы сделали неправильный вывод. Я вовсе не собиралась посылать Бориса Ефимовича… куда подальше. Зря вы так обо мне подумали. Я редко грублю старшим. Если бы вы меня не стукнули, я бы закончила предложение совсем иначе.

— И куда бы его послали? На луг ромашки собирать?

— Не куда, а к кому. К менеджеру по закупкам. А еще я бы тактично послала его изучить условия договора. Я умею быть дипломатичной.

— Да ну? — изумился Ремезов и подвинулся ближе. Я скользнула дальше по дивану. — И что это за дипломатия у вас такая? Руби с плеча своих и чужих?

— Опять неправы, Родион Романович. Вы меня совсем не знаете. Зачем ярлыки клеите?

— Должность у меня такая — ярлыки клеить. Так людей проще сортировать на годных и негодных.

— Надо полагать, я по вашей классификации — негодная…

— Ага! Упрекаете меня в необоснованных заключениях, и тут же сами пускаетесь в домыслы. Ладно. Начнем заново. Рассказывайте.

— Что рассказывать?

— Все. Где служите, чем занимаетесь, что любите, что не любите. Что едите на завтрак, сколько сахара кладете в кофе, где гуляете, какие передачи смотрите перед сном. О чем мечтаете, чего боитесь.

— Зачем вам это, Родион Романович?

— Захотелось. У меня полно причуд. Считайте, что на этот вечер вы — моя причуда. Вы мне должны. Посадили меня в лужу, теперь заглаживайте свою вину. Развлекайте меня.

— Да, наслышана о ваших причудах…

— От кого?

— От… одного знакомого. Он у вас в компании работает.

У меня мелькнула мысль. Вспомнились бабушкины наставления…

Судьба как нарочно свела меня с Ремезовым! Это ли не знак? Он, кажется, ко мне расположен. Может, даже флиртует. На свой самодурский лад.

Что если и правда наладить с ним контакт? И поспособствовать Эдиковому продвижению по службе… Вот как все просто оказывается!

…Нет, просто не оказалось. Потому что Ремезов уцепился за мои последние слова, как пес за косточку.

— Как фамилия знакомого? В каком отделе работает? Что еще он обо мне говорит? О моих так называемых причудах?

Я растерялась от его напора. Ой, тут надо осторожно. Как бы не навредить Эдику! Придется показать свои дипломатические качества. Ну и женское обаяние включить.

— Неважно, кто он, — улыбаюсь очаровательно. — А говорит он о вас только хорошее. Вы эффективный и справедливый руководитель. С фантазией. Ваши методы управления… очень оригинальные.

— Какие именно?

Ох, ему мы в гестапо работать! У него шпионы раскалывались бы, как орешки.

— Ну… например… пение частушек для укрепления командного духа.

— Частушек? — Ремезов на миг как будто оторопел. Вздергивает густые брови, хмыкает. — А, ну да… Было дело. И какие же частушки вам запомнились? Ну-ка, напойте…

— Да я не помню уже… — пугаюсь я. — Забавные такие частушки, задорные! На рабочий лад настраивают.

— Мимо кабинета шефа я спокойно не пройду? — предлагает Ремезов. — Или: по реке плывет доклад из отдела кадров…

Он веселится от души. Глаза сверкают, лицо загадочное, даже игривое.

— Рад, что вам понравилось наше творчество. Что еще вам доложили о моих методах работы?

— Наказывать сотрудников занятиями в спортзале — тоже отличная идея.

— О да, я ей особенно горжусь! Коли ума мои гаврики не наберутся, так хоть мышцы нарастят. Да и за зал уплачено было, что ему простаивать зря!

— Это рачительный подход.

Ремезов довольно кивает, закидывает ногу на ногу, а руку опускает на спинку дивана. И его ладонь ложится аккурат за моей шеей. Я даже чувствую ее тепло.

Кажется, я польстила уместно. Умаслила. Ишь как довольно лыбится…

Пора осторожненько переходить к главному.

— Вы заставляете сотрудников выкладываться на все сто.

— И это непросто, заметьте.

— У вас получается! Ваши сотрудники днюют и ночуют на работе. У них даже времени на личную жизнь не остается.

— А зачем им личная жизнь? Чтобы они тратили ее на всякую ерунду?

— Что вы называете ерундой? Время, проведенное с семьей?

— Ага! — радуется Ремезов. — Вот теперь понятно. Вот вы к чему ведете! Ваш знакомый жаловался. Ябедничал. Наверняка называл меня сатрапом, который заставляет его вкалывать, как египетского раба. А ваш знакомый упомянул, что ему за это хорошо платят? Я никого цепями в офисе не приковываю. Кто хочет — тот работает. Кто не хочет — встает и уходит. Навсегда.

Проницательности Ремезову не занимать. Сразу вскрыл все мои планы и порушил мою тактику.

— Но у них же семьи есть… Личная жизнь! Они отказываются от нее ради повышения, ради премии.

— Это их выбор. Так как, говорите, фамилия вашего знакомого? Который встал перед этим непростым выбором?

Мотаю головой отрицательно.

— А у вас разве нет личной жизни? Вот ваша невеста… вы с ней много времени проводите?

— Два часа в неделю.

— Всего?! И она не возражает?

— А чего ей возражать? Мы проводим это время продуктивно.

— Но… а чем вы занимаетесь на досуге, Родион Романович? Какие у вас увлечения?

— Увлечения бывают в детстве. Когда нечем заняться и есть потребность в играх. А мне уже тридцать пять. Я хожу в спортзал, зимой иногда катаюсь на лыжах. Все как полагается.

— Но должно быть то, что дает жизни смысл! Не верю, что для вас это переговоры с заказчиками и выполнение плана поставок… Разве они зажигают в вас огонь вдохновения? Подстегивают фантазию? Заставляют сердце биться чаще, совершать глупости? Открывать новое? Не спать ночами от восторга?

Я так увлеклась, что сказала больше, чем хотела. Села на любимого конька и понеслась!

Господи, зачем я ему это все выкладываю? Разве ему интересно?

А ему интересно, еще как!

Он повернулся так, чтобы лучше видеть мое лицо, и слушает внимательно, хищно прищурив глаза.

— Слыхали, что бизнес и политика — это игры для взрослых? В них мы получаем все, что вы описали.

— Но не вы. Я помню, что вы сказали о мальчике, который мечтал покорять космос. А ваши причуды и частушки с сотрудниками показывают, что вам… скучно!

И тут Ремезов расхохотался. Громко, заразительно, хлопая себя по коленям.

— Какая вы ловкая особа! Хотел больше узнать о вас, а вместо этого вы меня допрашиваете. В душу лезете, за больное кусаете! Да еще так нахально. С вами интересно общаться, Таня. Никогда не угадаешь, что вы выкинете. Спасибо, Танюша, порадовали старого скучного бизнесмена.

— Может вам и скучно, но сами вы вовсе не скучный и не старый, — ловко вворачиваю лесть.

Ремезов замолчал и вновь принялся сверлить меня глазами. Я поежилась.

Взгляд у него острый, как испанский кинжал. Когда Ремезов смотрит на меня, в груди словно плюется искрами плохо законтаченный электрический провод. По нервам бегут острые импульсы, щекочут позвоночник, ускоряют биение сердца.

Какая опасная, магнетическая личность!

Пора от него бежать, пока дров не наломала.

А магнетический Ремезов закончил смеяться и заявил:

— Я все-таки голоден. Вы как хотите, а я за кофе. Вам тоже принесу. Сидите.

С этими словами он сорвался с места и ушел. Я получила возможность отдышаться.

Фух! Десять минут с ним пообщалась, и уже сыта по горло. Представляю, как с Ремезовым тяжело целый день в офисе! Бедный Эдик. Хотя он бета-самец, наверное, иначе это воспринимает. Радостно служит вожаку стаи.

Эх, ничем я Эдику помочь не смогла. Нет у меня бабушкиной хватки. Ремезова мне не переиграть и под свою дудочку плясать не заставить.

Хватаю буклеты и начинаю яростно обмахиваться. Ремезов меня в жар вогнал своими подколками и взглядами. Не человек, а огненный вихрь.

И перемещается со скоростью торнадо. Потому что вот и он, шагает с двумя стаканчиками в руках. Позади него — разнесчастная Крися. Наверное, мало кофе выпила.

— Капучино с одним пакетиком сахара и корицей, как вы любите, — объявляет Ремезов и сует мне стакан.

— Откуда узнали?

— Ваша подруга любезно подсказала.

Кристина еще больше сникает, словно жалея о своей любезности. На Ремезова поглядывает со страхом.

Да что он ей наговорил у буфета? Он что, под пытками у нее выведывал мои предпочтения? Колотил ее по спине, как меня давеча?

— Хотел еще добыть вам бутербродов, но потерпел неудачу, — докладывает Ремезов. — Остался только засохший сыр. Я им пренебрег. Он выглядел неаппетитно.

— Спасибо, кофе достаточно.

Ремезов заплом выпивает свой кофе — черный как деготь, наверняка эспрессо тройной крепости. Им, альфа-самцам и большим боссам, другой пить не полагается. И не дай бог испортить его каплей молока или крошкой коричневого сахара — вся стая будет выть и смеяться «Слабак! Сладкоежка!»

Ремезов сминает пустой стаканчик и сильным жестом отправляет в урну. А она в трех метрах от нас стоит. Но Вождь-меткая-рука не промахнулся.

Оглядывает зорким глазом редеющую толпу в зале и заявляет:

— Здесь становится скучно. Идемте, Татьяна.

— Куда?!

— В ресторан.

Молча таращу на него глаза. Вот это поворот!

— Уже поздно, время ужина. И мы не закончили наш разговор. Продолжим его в другом месте.

— Вы меня приглашаете в ресторан? — уточняю, но вопрос прозвучал как-то кокетливо, меня даже передернуло. Потому что я собираюсь наотрез отказаться.

Но Ремезов и тут меня обыгрывает.

— Нет. Не приглашаю. Если я вас приглашу, вы откажетесь, по глазам вижу. Поэтому смоделируем ситуацию иначе, — он щелкает пальцами, задумывается и изрекает:

— Вы голодны. Я чертовски голоден. У нас был сложный вечер. Нам обоим нужна еда и приятная обстановка, чтобы восстановить душевное равновесие. Поэтому мы идем в ближайший ресторан. Идем вместе потому, что мне нужно кое-что у вас узнать, а вам нужно кое-что от меня получить. Сугубо деловое, но приятное времяпровождение. Такая формулировка устроит?

Забалтывая мне зубы, он подхватывает меня под локоть и поднимает с дивана. Да так ловко и учтиво, я даже опомниться не успеваю. Это самое натуральное похищение!

— Таня! Ты же обещала со мной побыть! Помочь! Я одна не справлюсь! — подстреленной птахой стонет Кристина.

Ремезов разворачивается на каблуках.

— Почему вашу работу за вас должна делать подруга? — спрашивает он строго, и Кристина испуганно зажимает рот рукой. — Придется поставить вашего шефа в известность о вашей некомпетенции.

— Пожалуйста, не надо… — лепечет Кристина.

— Не буду. Если Татьяна пойдет со мной.

— Ничего себе шантаж! — говорю я, а самой смешно. Да что он о себе воображает!

— Не переживайте, Кристина, — смягчается Ремезов, и даже отечески похлопывает ее по плечику. — Оставлю вас на своего сотрудника. Ванюша! Иван Юрьевич! Бегом сюда.

— Да, Родион Романович? — подлетает Ванюша. Все как полагается: отглаженная белоснежная рубашка, галстук, глаза горят, вид лихой и придурковатый, весь дрожит от нетерпения угодить.

— Поможешь девушке. Будешь ей моральной опорой. Понял?

— Понял! — Ванюша трясет залитой гелем белобрысой головой и обольстительно улыбается Кристине.

Крися смотрит на него заинтересовано. Такой помощник ей нравится. Она машет мне рукой: ладно, свободна!

— Ну вот и славно. Идемте, Татьяна!

— Извините, нет, — решаю заартачиться. Ненавижу, когда на меня давят и загоняют в угол!

Ремезов наклоняется к самому моему уху, обдав волной смоляного одеколона, и говорит негромким бархатным баритоном:

— Пожалуйста, не отказывайтесь. Мы обсудим с вами карьерные перспективы Эдуарда Алексеевича.

Что? Как? Он собрался говорить про Эдика?!

— Но откуда вы…

— Элементарно, Ватсон! Ваш таинственный знакомый, который докладывает вам о моих методах работы — ваш бойфренд Эдик, Эдуард Алексеевич, молодой специалист из отдела координации. Который метит на место завотдела. Меня ваша подруга просветила. Я спросил, пока кофе покупал, она ответила. Вот и весь фокус.

— Родион Романович, это низко, — говорю с достоинством.

— Зато эффективно. Ну, теперь пойдете со мной в ресторан? Это в ваших интересах. У меня есть к вам предложение. Ничего непристойного. За колени щипать не буду, в гостиничный номер не позову. Я джентльмен, хоть это и не сразу заметно. Через час отпущу вас целой и невредимой. Поедете к своему Эдику с хорошими новостями.

Он поймал меня в ловушку.

И вот вроде я получила что хотела — возможность последовать бабушкиному совету, замолвить словечко за жениха — но что-то тут не то. Нутром чую, что Ремезов планирует как-то меня использовать. Пахнет опасностью.

— Это только вкусный ужин и беседа, ничего больше, — успокаивает Ремезов, увлекая к гардеробу. — Если у вас принципы, можете заплатить за себя сами. Я вам, этого, разумеется, не позволю, но разрешаю немного повозражать, чтобы успокоить совесть.

Все это он произносит юмористическим тоном, с мягкой, но зловещей улыбкой.

Вот как его понимать? Что он задумал?

Во мне проснулось любопытство.

— Хорошо. Давайте перекусим в ресторане, — говорю строгим голосом, чтобы он ничего такого не подумал. — Мне тоже нужно с вами поговорить.

В гардеробе Ремезов отбирает у меня номерок, добывает мое пальто и помогает мне одеться.

Терпеливо ждет, пока я расправлю палантин, а потом ловко, снизу, скользящим движением накидывает пальто на мои плечи, сразу попав рукавами куда надо.

Это стало приятным сюрпризом.

Эдик не умеет правильно подать пальто. Он задирает его слишком высоко, мне приходится вставать на цыпочки и выворачивать плечи, как на дыбе. А еще Эдик постоянно роняет то шарф, то перчатки и подбирает их с пола, кряхтя и страдая.

А Ремезов весь ритуал проделывает с почтением, как будто королеве прислуживает. Еще и воротник аккуратно оглаживает-поправляет.

И только потом одевается сам. Интимным жестом кладет мою руку на сгиб своего локтя и приказывает:

— Вперед! Дойдем пешком, тут недалеко.

И правда: недалеко. Ресторан прячется в соседнем дворе, в подвале старинного здания.

Судя по бронзовой вывеске и элегантному фонарю у входа — местечко для избранных. У двери торчит грозный швейцар в форме, напоминающей эсэсовскую, и его вид недвусмысленно намекает, что кого попало в ресторан не пустят.

Проходя сквозь помпезные двери черного стекла робею и спотыкаюсь. Ремезов успокаивает:

— Расслабьтесь. Это милое и уютное местечко с домашней обстановкой.

Попадаю в фойе и озираюсь. Ну да, с домашней обстановкой. Вот только дома у меня не водится хрустальных люстр, бархатных штор и вычурной лепнины.

Ремезова тут знают и любят. К нам спешит менеджер с медовой улыбкой и проводит за столик. Бережно выкладывает кожаные меню, водружает на стол графин с водой.

В меню рядом с названиями блюд куда-то подевались цены. Наверное, хозяева ресторана любят удивлять клиентов в момент выставления счета.

Поскольку я все же твердо намерена заплатить за себя, выбираю самое скромное блюдо. Надеюсь, чтобы за него рассчитаться, не придется продавать почку.

Ремезов же, даже не глянув в меню, бросает официанту:

— Лосось терияки и руколу.

Тот почтительно склоняет голову.

У здешних официантов повадки психотерапевтов. Они говорят вкрадчиво, понимающе улыбаются, и не осуждают тебя за твой жизненный выбор, даже если вместо севиче из тунца и «Пино Нуар» ты попросишь селедку под шубой и чекушку.

— Яблочный фреш и круассан с брынзой, — бормочу я, прикидывая, сколько у меня осталось денег на карте.

— Мало заказали, — замечает Ремезов. — Ваш растущий организм недополучит калорий.

— Считать чужие калории невежливо.

— Виноват, опростоволосился… — кивает он. И просит официанта: — Принесите для девушки филе дорадо и безе с черносливом на десерт. И коктейль.

— Какой изволите?

— Хм… — Ремезов трет лоб, припоминая. — Названия не знаю, поэтому опишу, а вы угадайте. Слой синий, слой лимонный, сверху фрукты. Киви и апельсин. Очень сладкий и очень липкий, плохо отмывается с одежды.

— Я передам бармену, — невозмутимо кивает официант и ускользает балетной походкой.

— Зачем вы сделали за меня заказ? Я не просила и ничего этого не буду, — говорю строгим голосом.

— Вы хотели коктейль, а я вышиб его у вас из рук. Возмещаю утрату. И вам надо хорошенько поесть. Когда девушка сыта, у нее развязывается язык. А я вас позвал сюда именно за этим — разговаривать и развлекать меня.

Оказавшись в ресторане, Ремезов переменился. На бизнес-выставке он предстал эдаким надменным гусаром-балагуром. А сейчас посерьезнел, собрался. Бархат из голоса исчез, появились жесткие нотки. Лицо сосредоточенное, как будто Ремезов рассчитывает в уме процентную ставку. И взгляд мрачно-демонический.

Наш заказ приносят моментально. Наверное, у них на кухне скатерть-самобранка.

Молча едим. Чувствую себя натянуто. Накалываю кусочки рыбы на вилку и долго рассматриваю — лишь бы не глядеть на Ремезова. Жду, когда он приступит к разговору и не знаю, что от него ожидать. От напряжения у меня даже пресс болит.

Кормят тут между прочим, вкусно. Хотя зря я ем заказанное Ремезовым блюдо. Теперь уже точно не получится настаивать на раздельном счете. Да и ладно. Он потребовал, чтобы я пошла с ним в ресторан. Значит, пусть платит. Это по правилам.

Коктейль мне принесли именно тот, что я так и не попробовала на бизнес-презентации! Безалкогольный, ароматный, свежий. Магия, да и только.

Постепенно обретаю почву под ногами.

Наевшись, Ремезов добреет. Устраивает в ладони низкий пузатый бокал, на дне которого плещется что-то темно-вишневое, откидывается на спинку и изучает меня немигающими черными глазами из-под насупленных бровей.

— Ну-с, приступим, — объявляет он тоном палача. — Задавать вопросы буду я, вы отвечаете, меня с толку не сбиваете. Договорились?

Пожимаю плечами.

— Чем вы занимаетесь, Татьяна? Кто вы вообще?

Вот так вопрос! Кто я вообще? Да это самый сложный вопрос на свете!

Докладываю как на собеседовании. Ух, как я не люблю такие допросы.

— Татьяна Павловна Берестова. Двадцать шесть лет, не замужем. Пока. Отучилась на специалиста в области межкультурной коммуникации, но по специальности не работаю.

— И где служите?

— Нигде не служу. В офис не хожу, беру заказы из интернета. Мне так нравится.

— Почему?

— Потому что я не командный игрок. Я — вольная птица, в офисной клетке сидеть не могу, чирикать под указку начальства тоже, — заканчиваю дерзко.

— Хм… — удивляется Ремезов. — И никогда не пробовали? Может, вам бы понравилось. Большинство людей обожают клетки и начальников. Самому по себе в мире страшно и неуютно. Своей головой приходится думать, да и обвинить некого, коли облажаешься. Деньги, опять же, платят.

— Может и проще. Но мне так не нравится. Не в деньгах счастье. На жизнь мне хватает.

— А какая у вас цель в жизни?

— Никакой! — объявляю с удовольствием. — И это мой принцип. Только существуя без цели, ты лучше узнаешь жизнь и наслаждаешься ее красотой. Я делаю все, что мне захочется, все, что взбредет в голову.

У Ремезова шокированный, но заинтересованный вид. Он морщит лоб, усмехается, отпивает из бокала. Задумывается.

— Вы хиппи? Философ? Или просто безответственная лентяйка?

— Нет, нет и нет.

— Ну и как, получается наслаждаться жизнью?

— Вполне!

— А Эдуард разделяет ваши принципы? Он исполнительный, трудолюбивый юноша.

— Противоположности притягиваются. Партнерам вовсе не обязательно разделять принципы друг друга.

— С этим можно поспорить.

— Не надо спорить. У вас своя правда, у меня своя. Поверьте, я уважаю чужие стремления. Глубоко восхищаюсь тем что вы делаете. Вы построили успешную компанию. Вы даете рабочие места. Вы твердо идете к намеченной цели.

Это я сообразила, что надо бы к нему подольститься, так как разговор плавно сворачивает на Эдика.

— Вы великий человек, Родион Романович! — заканчиваю по наитию, вспомнив портреты Ремезова в наряде Наполеона на стенах офиса.

Ничего, лестью эго не испортишь.