Брак по завещанию

Глава 9. БУДНИ И ВЫХОДНЫЕ

Сандра думала, что будет тосковать по так внезапно уехавшему Шольцу. Она уже осознавала, что ежедневные встречи с ним стали для нее необходимыми. Однако времени на тоску больше не было.

Вся ее жизнь оказалась расписанной по минутам и подчиненной жесткому однообразному расписанию. Строгая диета, ранние подъемы и занятия допоздна выматывали больше, чем спортивные тренировки, к которым девушка довольно быстро привыкла. Милош гонял ее по парку до завтрака. Потом до ланча терзал в кабинете безжалостный Грэхем, не прощавший ни малейшей оплошности. После ланча ее везли к мисс Мэрдсток, а потом с нею занималась Расти, превращаясь на это время из болтливой подружки в требовательную, строгую и терпеливую учительницу. После обеда Сандра поднималась в офис или просмотровый зал и старательно штудировала всю подноготную семьи, личной жизни и бизнеса Джеймса Харпера, а также его окружения. Она уже выучила даты рождения всех членов семьи, знала имена многочисленных подруг Джеймса, была в курсе каждой новой сделки его корпорации.

Вечерами Сандра занималась на тренажерах — одна или с Милошем, который профессионально делал массаж, снимавший мышечную боль. День пролетал незаметно, и, едва коснувшись головой подушки, она засыпала здоровым крепким сном, не тоскуя о прошлом и не особенно раздумывая о будущем. Иногда она бережно разглаживала листок рисовой бумаги и смотрела на иероглифы, за которыми уже видела нечто большее, чем объяснял перевод.

В начале августа Милош почти на целый день отвез ее в студию Джонни. Визажист, отвернув от зеркала кресло, в котором сидела Сандра, долго колдовал над ее бровями и прической. Когда наконец она увидела свое отражение, то на мгновение замерла: Джонни обработал ее пышные, пружинистые волосы каким-то химическим составом, и они сделались почти прямыми. Природный пепельный цвет стал светлее и ярче, а стрижка чуть выше плеч придала прическе хорошо продуманную небрежность. Но больше всего ее внешность изменил новый рисунок бровей. Потемневшие, теперь они взлетали от переносицы прямыми четкими линиями, отчего далеко не идеальный нос девушки стал казаться тоньше. Вообще, она заметно похудела за прошедшие две недели. Черты лица стали определеннее, наивная округлость исчезла, и весь облик Сандры приобрел новую, немного загадочную чувственность.

Дома Расти накинулась на нее с восторгами:

— С ума сойти! Ты просто чудо!

— Это Джонни чудо, — смущенно улыбнулась она.

— Ну, Джонни, без сомнений, бог. Гений. Микеланджело!

— Почему Микеланджело?

— Разве ты не почувствовала себя куском мрамора, от которого отсекают все лишнее? Понимаешь, сейчас ты такая, какая есть на самом деле или какой хотела бы стать в своих мечтах. Это всегда в тебе было, а Джонни удалось это освободить.

— Я даже ощущаю себя теперь по-другому, — призналась Сандра. — Только не могу объяснить, как.

— Может быть, теперь ты ощущаешь себя настоящей женщиной? — лукаво предположила Расти.

Выходные приносили некоторое разнообразие. По субботам после тренировки Милош вез ее за город, в Харлоу где передавал инструктору по верховой езде — высокому, жилистому, рыжеватому Фрэнку Кьюбитту. Когда Сандра, одетая в бриджи и высокие лаковые сапоги, в первый раз вышла на манеж, Фрэнк подвел к ней гнедого жеребца, который показался девушке ростом со слона. Гнедой плутовато косил темным глазом и презрительно фыркал. «Как я буду забираться на такую громадину?» — в ужасе подумала будущая наездница. Боясь показаться смешной, она прикидывала в уме, какой ногой надо встать в стремя, чтобы не оказаться на лошади задом наперед. Когда она неуклюже влезла в седло, ей показалось, что до земли очень далеко, и она отчаянно вцепилась в поводья, чтобы не упасть. Фрэнк объяснил, как надо двигаться, чтобы не повредить лошади спину, и легким движением стека пустил гнедого шагом.

Уже через десять минут этой неспешной езды Сандра поняла, как она заблуждалась, завидуя романтическим старым временам, известным по фильмам и книжкам, когда женщины в красивых амазонках скакали на лошадях с развевающимися гривами. Верховая езда оказалась трудом, в котором неопытному всаднику достается не менее тяжелая доля, чем лошади.

Через полчаса Фрэнк велел Сандре держаться крепче, вышел на середину манежа и щелкнул кнутом. Гнедой пошел рысью, а когда наконец остановился, инструктор с трудом вытащил поводья из онемевших рук девушки и, словно мешок, стянул ее вниз.

Отдыхом от верховой езды для Сандры оказалась работа в конюшне: Фрэнк заставил ее чистить скребком остро пахнущую потом конскую шерсть. Девушка попробовала было возмутиться, но инструктор объяснил, что в верховой езде важна не только техника, но и контакт с животными, поэтому ей надо привыкнуть к лошадям. Действительно, Сандра еще долго боялась, что ей наступят на ногу тяжелым копытом, укусят или испачкают. Кроме того, Фрэнк выводил ей разных лошадей.

— Вы должны научиться ездить верхом, а не управлять одной-единственной лошадью, как цирковой медведь, — говорил он.

Но чаще всего это был тот же гнедой жеребец, которого звали Победителем, и серая кобылка, пониже ростом, но, в отличие от довольно смирного и временами даже ленивого Победителя, более темпераментная. Кобылка носила романтическое имя Серебряная Луна. Когда через пару недель занятий в манеже Луна ласково коснулась замшевыми губами щеки Сандры, девушка была тронута до слез.

Не менее трудными оказались и воскресные уроки вождения автомобиля, которые с Сандрой проводил механик Груман. Когда под сострадающим, но непреклонным взглядом Грумана ученица в десятый раз не смогла тронуть с места «мазду», выбранную учителем как раз из-за легкости управления, она не выдержала и разрыдалась, уронив голову на руль. Правда, немного утешали обещания Грумана, что Сандре придется ездить на машинах не с ручным, а с автоматическим переключением передач, и тогда ей уже не придется путаться в педалях.

Один из таких насыщенных дней подходил к концу. Сандра и Расти вдвоем сидели в сауне. Расти потягивала пиво из банки. Сандра, боясь нарушить диету, которая уже стала приносить такие заметные результаты, пила апельсиновый сок.

— Послушай, а почему мы больше не гуляем по городу? — спросила она рыжую подругу.

— Если хочешь, можем покататься перед сном, — согласилась та.

— Я не хочу на машине, — возразила Сандра. — Мне уже надоело любоваться Лондоном сквозь тонированные стекла. Давай пройдемся пешком.

— Мне жаль, но это исключено, — твердо сказала Расти, и Сандра едва не расплакалась. Взглянув на нее, рыжая девчонка добавила: — Пойми, у тебя все еще будет — и прогулки, и рестораны, и магазины. Но сейчас мы не можем рисковать. Что, если по какой-нибудь роковой случайности ты встретишься с Харпером?

— Но ведь можно отправиться туда, где он никогда не бывает!

— Нет. Тебя может встретить кто-нибудь из его окружения. Это будет трагически глупо! Из-за каприза рухнет дело, которое планировалось годами.

— А если я сбегу? Уйду потихоньку? — упрямо спросила Сандра.

— У тебя это просто не получится, — тихо ответила Расти. — И я первая постараюсь тебе помешать. Ты должна понять, — продолжала она, вдруг став очень серьезной, — мы собрались здесь, чтобы сделать общее дело. Ни один из нас ради своих или чужих личных чувств не может нарушить обязательств. Это относится и к тебе.

Сандра обиженно молчала, хоть и понимала, что обижаться на Расти глупо. Ведь никто же не заставлял ее подписывать этот контракт! И ее предупреждали, что будет нелегко… Неожиданно она спросила о другом:

— Я знаю, что вы — ты, Милош, Урмас — давно вместе. Но неужели вас объединяет только дело? А как же личные отношения?

— Ты хочешь узнать, не влюблена ли я в Шольца? — угадала Расти. — Я не отвечу на этот вопрос. А вот ты, кажется, к нему уже неравнодушна.

— Да с чего ты взяла? — возмутилась Сандра.

— Ну, если это не так, тогда тебя не расстроит известие, что он задержится еще. У него возникли личные дела — кажется, во Франции.

Действительно, месяц прошел, а Шольц все не возвращался. На одном из занятий мисс Мэрдсток вдруг объявила, что довольна «калифорнийским акцентом» Сандры, и следующая их встреча будет последней. А еще через два дня Милош повез ее вместе с сэром Грэхемом в один из ближайших пригородов Лондона. Машина остановилась возле небольшого двухэтажного дома с расположенным ниже уровня земли палисадником, отгороженным от улицы витой решеткой. Перед тем, как позвонить в резную деревянную дверь, Грэхем повернулся к Сандре:

— Мисс Сеймур, предупреждаю вас, что леди Трэйлстоун, которой я сейчас вас представлю, не осведомлена о наших планах. Для нее вы — родственница моих американских знакомых, которой захотелось стать «настоящей леди». Признаюсь, я был против этого. Для леди Трэйлстоун тайны ее учениц так же святы, как тайны исповеди. Тем не менее, Урмас настоял на этой легенде, и вам придется ее придерживаться.

Грэхем протянул руку к бронзовому дверному кольцу, которое сжимала в зубах потемневшая от времени морда неизвестного науке животного, и несколько раз размеренно ударил им в дверь. Суровая старуха в черном платье с белым кружевным воротником пропустила их в полутемную прихожую и, попросив подождать, скрылась в глубине дома. Впрочем, она довольно скоро вернулась и торжественно провозгласила:

— Сэр Грэхем, мисс, леди Трэйлстоун ожидает вас.

Поднявшись по крутой деревянной лестнице, они оказались в большой комнате, освещенной только блеклым светом с улицы. В старинном кресле прямо напротив входа сидела хрупкая пожилая женщина, одетая, как показалось Сандре, по моде начала двадцатого века. Строгое красивое лицо женщины обрамляли седые волосы, аккуратно уложенные волосок к волоску.

— Леди, — поклонился ей Грэхем, — позвольте представить вам мисс Сандру Сеймур.

— Подойдите поближе, дитя мое, — неожиданно мелодичным голосом произнесла женщина. — Надеюсь, вы позволите мне называть вас так? Садитесь вот сюда, поближе ко мне, — она указала на кресло, стоявшее в двух метрах от ее собственного.

Сандра послушно села, стараясь натянуть юбку на колени. Тем временем хозяйка дома повернулась к ее спутнику. В ее интонации девушка, к своему удивлению, уловила легкое кокетство:

— Сэр Грэхем, я очень рада вас видеть. Надеюсь, как-нибудь вы специально найдете часок, чтобы навестить меня, и мы будем долго разговаривать за чашкой чая. Вы знаете, что Кэтрин заваривает превосходный чай. А сейчас я хотела бы остаться с мисс Сеймур наедине.

— Вы оказываете мне неоценимую услугу, леди, — Грэхем вновь поклонился и вышел, почти не опираясь на свою неизменную трость.

Не прошло и нескольких минут, как Сандра почувствовала себя в обществе леди Трэйлстоун естественно и свободно. Беседа завязалась сама собой. Побуждаемая искренним интересом собеседницы, девушка делилась с ней впечатлениями от Лондона и почти не обратила внимания, как служанка в черном платье сначала накрыла стол для чаепития, а потом так же незаметно прибрала его.

Наконец, леди Трэйлстоун вставила в длинный костяной мундштук тонкую сигарету, жестом предложив закурить и Сандре. Девушка отказалась, а хозяйка с наслаждением затянулась и выпустила небольшое колечко дыма.

— Ну что ж, дитя мое, готовы ли вы услышать от меня правду? — ласково спросила она.

Сандра испуганно кивнула.

— Ваши манеры ужасны, — с улыбкой констатировала леди. — Вы совершенно не умеете поддерживать беседу и вести себя за столом. Вы не знаете, куда девать руки и ноги, ваши движения то скованны, то судорожны. Кроме того, вы иностранка и останетесь ею навсегда. Этот ужасный американский акцент!

«Какой комплимент для мисс Мэрдсток», — с трудом сдерживая слезы обиды, подумала Сандра, а вслух произнесла:

— Благодарю вас, леди.

Хозяйка продолжала улыбаться.

— Но у вас есть данные, дитя мое. У вас есть выдержка и чувство меры. Я же вижу, чего вам стоит сейчас не разрыдаться и не бросить каким-нибудь предметом в старуху, которая говорит вам такие ужасные вещи. Кроме того, вы умны и обладаете природным обаянием, а отсутствие этих качеств невозможно возместить хорошими манерами. Я думаю, ситуация не безнадежна. Если вы готовы терпеть мой характер и выполнять все мои требования, я буду с вами работать.

Когда Сандра, не вдаваясь в подробности, сообщила дожидавшемуся ее в машине Милошу о результате визита, тот облегченно вздохнул.

— Мы боялись, что она откажется, — признался он. — Ты представить себе не можешь, какой сложный экзамен только что выдержала! У леди Трэйлстоун ты будешь всего лишь третьей ученицей.

— А кто были первые две?

— Имя второй тебе ничего не скажет, а первой была миссис Харпер, мать Джеймса — еще до того, как вышла замуж за Теренса. Между прочим, леди Трэйлстоун — его дальняя родственница.

— Вот это да! — поразилась девушка. — А сколько ей лет?

— Семьдесят восемь.

Под впечатлением этих слов Сандра замолчала. Она-то дала бы этой женщине не больше пятидесяти пяти! «Может быть, уроки у леди Трэйлстоун и мне помогут надолго сохранить такой моложавый и ухоженный вид? — с усмешкой подумала она. — Но слава Богу, до этого еще так далеко!»

В конце сентября в Лондон пришла настоящая осень, и город укрылся плащами и зонтиками. Под моросящим дождем неприятными стали и утренние пробежки, когда надо было выходить из теплого дома в холодный мглистый туман, и занятия в открытом конном манеже. Но Сандра терпеливо продвигалась по кругам своих испытаний. Она понимала, что каждый час верхом на лошади, за рулем автомобиля, в тренажерном зале или за компьютером делают ее совершеннее. Команда Урмаса Шольца только помогала ей создавать новый собственный образ, но основная тяжесть занятий все-таки ложилась на нее, и девушка надеялась, что это позволит ей оставаться самой собой.

Иногда перед сном Сандра задумывалась: кем это — самой собой? Кем она была до встречи с Шольцем? Не встреться она с ним, что было бы с нею сейчас? Как ни старалась девушка найти что-то радостное и светлое в своей жизни в Риге, у нее ничего не получалось. И лишь воспоминания о детстве, в котором еще жива была мама, неизменно согревали сердце и заставляли подступать к глазам непрошеные слезы. Мама… Как, оказывается, мало она знала о ней… Сандра пыталась посмотреть ее глазами на себя нынешнюю, но это было трудно: все-таки и детство, и мама уже были так далеко, а реальностью была жизнь в сыром осеннем Лондоне, с тайным нетерпеливым ожиданием приезда Шольца и бесконечными занятиями.

Леди Трэйлстоун сама растапливала в гостиной камин, прислуга приносила ароматный чай. Под взглядом наставницы Сандра чувствовала себя начинающей актрисой, отрабатывающей каждый жест и улыбку.

— Вы опять забыли о спине, дитя мое! — говорила наставница. — Нет, не так, а то окружающие подумают, что вы проглотили гладильную доску. Свободнее. Но свободно — совсем не значит расхлябанно. Вот, уже лучше. Вы заслужили награду — можете попросить Кэтрин принести печенье.

Сандра послушно выполняла все указания и радовалась нечастым похвалам. Но ей никак не удавалось осилить игру в бридж, без которой пожилая леди не мыслила себе настоящую англичанку. Нет, конечно, девушка легко запомнила правила игры, но она никак не могла постичь ту поэзию, без которой, по мнению леди Трэйлстоун, этот процесс становился бессмысленным…

Урмас приехал только в середине октября, когда дожди уже прекратились и им на смену пришли чудесные, безветренные золотые дни. Сандра по-прежнему любовалась Лондоном из окна машины. Груман возил ее по городу, заставляя узнавать и запоминать уже выученные ею дорожные знаки.

Однажды вечером, вернувшись из такой поездки, Сандра приняла душ, завернулась в теплый махровый халат и теперь накладывала новую косметическую маску, приготовленную Джонни по собственному рецепту. Как многие женщины, Сандра верила в магическое действие кремов и масок. Каждый раз, завершая эту процедуру, она ожидала какого-то чуда, хотя, по правде говоря, никакого чуда и не требовалось: цвет ее лица был безупречен. Когда внезапно запиликал телефон, она неохотно взяла трубку.

— Мисс Сеймур? — официально спросили ее, и сердце вдруг оборвалось от мгновенного узнавания. Шольц просил разрешения зайти.

Через двадцать минут они сидели вдвоем в белоснежной кухне ее апартаментов. Похудевший и загорелый, он без стеснения рассматривал свою подопечную, одетую в уютный домашний костюм из тонкого темно-синего трикотажа. Под руководством Джонни Сандра уже овладела секретами «быстрого макияжа», позволявшего выглядеть совершенно естественно — так, чтобы никто не мог догадаться о том, что этот макияж вообще присутствует. Она знала, как несколькими штрихами подчеркнуть прелесть своего лица, и не преминула этим воспользоваться. Прозрачный румянец чуть тронул скулы, легкий аромат свежести окутал девушку нежной волной. Шольц смотрел на нее с веселым восхищением.

— Ты похожа на эльфа, — сказал он.

— Эльфы — это что-то красивое? — улыбнувшись, спросила Сандра.

— Красивое и опасное, — серьезно ответил он. — Надеюсь, во всем остальном ты делаешь такие же успехи.

— Это легко проверить, — продолжая улыбаться, проговорила девушка. — Хочешь, я расскажу тебе о детских болезнях Джеймса Кристиана Харпера? Или тебе интереснее услышать про методы маркетинга в сфере услуг? — Она пыталась сохранить игривый тон беседы, но ей никак не удавалось скрыть счастливый блеск глаз. Шольц смотрел на нее очень внимательно.

— Ну что ж, — наконец объявил он. — Примерная ученица заслуживает подарка. Накинь что-нибудь теплое, и спустимся вниз.

Он привел ее в гараж. Когда автоматическая дверь отъехала, девушка увидела, что в глубине гаража стоит, ярко сверкая боками цвета весеннего неба, мощный «ягуар» с еще не снятыми с сидений чехлами. Никелевая фигурка хищника в прыжке рвалась с капота. Сандра вопросительно взглянула на Шольца, и он протянул ей ключи с брелком, изображавшим того же хищного зверя.

— Это твоя машина.

Сандра нажала на кнопку брелка. Металлические «веки», прикрывавшие фары машины, открылись, и «ягуар» дважды послушно подмигнул хозяйке. Девушка застыла от восторга.

— Нравится? — спросил довольный произведенным впечатлением Шольц.

Она смогла лишь молча кивнуть.

— На завтра утренние занятия отменяются. Кроме тренировки с Милошем, конечно. Я хочу посмотреть, каковы твои успехи в верховой езде. Мы поедем в Харлоу на твоей машине. Поведешь ее ты.