Брат Гримм

Глава 34

14.45, воскресенье 11 апреля. Пезельдорф, Гамбург

Фабель лежал, вслушиваясь в ровное глубокое дыхание Сусанны. Ее пребывание в его доме с каждым разом приносило Фабелю все больше и больше успокоения. Когда она находилась рядом с ним в постели, его почти не преследовали кошмары. Создавалось впечатление, что ее присутствие благотворно влияет на его сон. Но этой ночью ему было не до сна. В его мозгу беспрестанно кружились тревожные мысли. Дел становилось все больше. Расследование разрасталось, как раковая опухоль, давая метастазы даже в тех немногих оазисах души, которые Фабель пытался сохранить для личной жизни. Количество пунктов в его мысленном списке нерешенных дел непрерывно возрастало. Мама старела. Дочь взрослела. Ни та, ни другая не получала от него того внимания, которого заслуживала. Его отношения с Сусанной были хорошими, но по-прежнему оставались неопределенными. Фабель понимал, что настало время решений, но и на это у него не было ни времени, ни сил. И вдруг одна простая мысль острой болью отозвалась в его сердце — он подумал, что может ее потерять.

В последние несколько дней Фабель много раз звонил матери, но этого ему было мало. Необходимо выкроить время, чтобы съездить в Норддейч повидаться с мамой. Лекс, капитулировав перед коммерческой необходимостью, вернулся в Силт управлять своим рестораном. Мама твердила, что способна более чем успешно о себе позаботиться, но Фабель хотел лично в этом убедиться. Он поднялся и некоторое время сидел на краю кровати. Ему казалось, что все, к чему бы он ни обратился, громогласно требует его внимания. По крайней мере ему удалось заполнить пробел в своей команде. Но даже здесь возникли проблемы. Анна уже начала вводить Хенка Германна в курс дела, однако несколько неортодоксальный подход Фабеля к вербовке кадров вынудил ощетиниться некоторых бюрократов из полиции Гамбурга. Выдернуть Хенка из рядов патрульной полиции было технически несложно, поскольку полицайкомиссар Германн получил необходимую подготовку в Школе полиции, расположенной по соседству с Полицайпрезидиумом. Но поскольку патрульно-постовая служба Гамбурга постоянно испытывала дефицит офицеров, Фабель понимал, что, прежде чем перевести Германна на постоянную работу в Криминальную полицию, ему придется выдержать серьезную битву. Пока удалось получить Германна лишь «взаймы» до конца расследования, и Германну срочно следовало акклиматизироваться в команде. Притирка новых членов всегда проходит нелегко, а в данном случае Фабеля тревожило и то, как Анна Вольф сработается с новым партнером. В его команде Анна всегда была своего рода неуправляемой ракетой, и ее импульсивность прекрасно иллюстрировала учиненная ею скоростная мотоциклетная гонка. По правде говоря, Фабель не очень старался ее сдерживать. Типичный для Анны интуитивный и импульсивный подход к расследованию открывал иногда такие стороны дела, мимо которых проходили все остальные члены команды. Но она нуждалась в противовесе, которым вплоть до своей гибели выступал Пауль Линдерман. Но и тогда, говоря по правде, между партнерами иногда возникали серьезные трения. Фабель надеялся, что теперь, когда Анна приобрела больше опыта и стала более зрелым работником, ее партнерство с Хенком Германном будет сравнительно безболезненным. Однако припомнив тот мрачный вид, с которым Анна встретила известие о назначении Германна, Фабель решил, что серьезного разговора с подчиненной ему не миновать.

Расследование, похоже, вышло из-под контроля. Ольсен словно исчез с лица земли. Вот уже более недели он ухитрялся избегать ареста. Три первых — и особенно двойное в природном парке — убийства заинтересовали прессу не более, чем обычно бывает в таких случаях. Однако со смертью Лауры фон Клостерштадт все радикальнейшим образом изменилось. При жизни Лаура занимала высокое положение в обществе, была красива и знаменита. После убийства эти три элемента образовали взрывчатую смесь, и ее трагическая гибель стала для всей журналистской братии событием номер один. Столь необходимая при любом расследовании секретность была нарушена. Фабель не сомневался, что Хайден делится всей информацией с Ганцом. Министр, конечно, не хотел раздувать пламя общественного интереса к расследованию, но в то же время слишком опрометчиво делился сведениями со своим ближайшим окружением. В итоге получалось, что информация могла утекать из десятков, если не сотен источников. Одним словом, включив несколько дней назад телевизор, Фабель узнал, что полиция Гамбурга ведет розыск «Сказочного убийцы». На следующий день он видел интервью Герхарда Вайса телевизионной программе «Гамбургский журнал». Продажи его книги, похоже, взлетели за ночь под облака, и писатель с гордостью заявил, что полиция Гамбурга обращалась к нему за советом.

Фабель поднялся с кровати, вышел в гостиную и, подойдя к окну, посмотрел на слабо поблескивающее озеро Ауссенальстер и мерцающие далеко за ним огни Уленхорста и Хохенфельда. Какое-то суденышко, несмотря на столь поздний час, пересекало озеро, и его бортовые огни медленно перемещались на темном фоне воды. Открывающийся из окна вид всегда действовал на него успокаивающе. Фабель представил плывущую к небу Лауру фон Клостерштадт. Но если Фабель любил окружающий его дом ландшафт за то, что он дарил ему чувство связи с городом, то Лаура потратила целое состояние, чтобы создать для себя обстановку одиночества, порвать с людьми и сделать так, чтобы из ее окна было видно только небо. Что могло заставить такую красивую и умную женщину обособиться от мира?

Фабель пытался представить, как Лаура плывет к заключенному в рамку громадного окна ночному небу. Но видел он лишь одиночество. В доме все говорило об одиночестве, о стремлении красавицы скрыться от объективов камер и внимания публики. Одинокая молодая женщина плыла в бесконечность, и шелковая вода ласкала ее прекрасное тело. Но вместе с ней в воде должен был находиться еще кто-то. Вскрытие показало, что она утонула в бассейне, а прижизненные следы на шее указывали на то, что ее насильно удерживали под водой. Меллер утверждал, что это было сделано одной рукой и следы с одной стороны оставлены большим пальцем, а с другой — всеми остальными. При этом патологоанатом добавил, что захват был очень широким.

Большая рука. Такая, как у Ольсена. И такая же, как у Герхарда Вайса.

Кто это был, Лаура? Кто находился в бассейне вместе с тобой? Почему ты решила пустить кого-то за столь тщательно возведенную тобой стену одиночества? Фабель смотрел в темноту и задавал вопросы мертвой женщине, поскольку ее родные ответить на них не могли. Фабель уже успел посетить их огромное поместье в Альтесланде. Находившийся там брат Лауры Губерт представил Фабеля родителям. Герр Петер фон Клостерштадт и его супруга Маргарита являли собой воплощение аристократической холодности. Петер, правда, выглядел несколько помятым, что явилось следствием смены часовых поясов и горечи от потери дочери. У него был несколько отсутствующий взгляд, а реакции казались замедленными. Что касается Маргариты фон Клостерштадт, то та прекрасно владела собой. Отсутствие каких-либо эмоций у матери Лауры заставило Фабеля вспомнить о первом впечатлении, которое произвел на него брат девушки, Губерт. Лаура явно унаследовала красоту матери, но в отличие от дочери красота Маргариты была резкой, бескомпромиссной и жестокой. Ей было немного за пятьдесят, но гладкости и упругости ее кожи могли бы позавидовать и двадцатипятилетние женщины. Фабелю вначале показалось, что она встретила его и Марию с привычным высокомерием, но, увидев, что ее лицо вообще не меняет выражения, оставаясь похожим на маску, отказался от этой мысли. Маргарита фон Клостерштадт не понравилась ему с первого взгляда. Его поражала невероятная сексуальная привлекательность этой уже немолодой женщины. От встречи не было никакой пользы, если не считать того, что она снова вывела Фабеля на агента Лауры Хайнца Шнаубера, который был, видимо, самым близким другом и доверенным лицом Лауры.

Фабель вдруг ощутил за спиной присутствие Сусанны. Она обняла его за талию и положила голову на его плечо так, что он почувствовал тепло ее тела.

— Прости, — сказал он, — я не хотел тебя будить.

— Ничего страшного. Что случилось? Опять скверные сны?

Он повернул голову, чмокнул ее в щеку и сказал:

— Нет. Просто мне в голову пришла одна мысль.

— И о чем же?

Теперь он повернулся к ней лицом, обнял и поцеловал в губы. Этот поцелуй оказался значительно более длительным.

— Я хочу, чтобы ты съездила вместе со мной в Норддейч — пора познакомить тебя с мамой.